Но… но сегодня, последние три часа, семеро Игроков, Племя, становились свидетелями его полного фиаско. В начале, когда вокруг бешено вращающейся палки закурился дым, сбежалось все Племя. Даже Смотрящий Острова, молодой «видовский» журналист, встал рядом явно не для соблюдения Правил (присутствовать при всех сколько-нибудь значительных событиях на Острове), а из-за азартного любопытства.
Дым пошел гуще, 1-с резко вытащил палку, отбросил ее в сторону и, согнувшись над дымящейся воронкой, подул в нее. Через несколько секунд дым исчез, ничего не изменилось. Но дым, был дым. 1-с торжествующе оглянулся по сторонам. Племя, особенно девушки, стояли вкруг — на лицах выражение почти религиозной сосредоточенности. 1-с снова укрепил веретено, как он назвал вертикальную палку, сунул в руки 3-а веревку: «Давай, сейчас, через раз — получится!» Но ни сейчас, ни через раз не получилось. Хвастливое выражение постепенно исчезало с лица 1-с, и, в обратной пропорции, чуть презрительная ирония появлялась в застекленных глазах 3-а.
«Раз, раз, еще, еще!» — бормотал 1-с, дергая к себе-от себя закрученный вокруг сверла шнур. Из-под него валил густой едкий дым, от него щипало нос, он был горячим и пах Огнем. Но он уже не обманывал 1-с. Тот видел этот дым уже множество раз и знал, что в сердце его нет Огня, что это фикция, жестокая шутка законов физики. Но он крутил снова и снова, непонятно на что рассчитывая. Он давно перестал чувствовать свою поясницу и руки — сначала они ныли от многочасовых сгибаний-разгибаний, потом просто исчезли из зоны ощущений.
На следующее утро его разум долго отказывался верить в то, что произошло с его телом. Раскаленные гвозди загонялись в позвоночник при малейшем движении. Болели плечи, обгоревшие под солнцем. Какое-то время он лежал, не шевелясь. Потом, стараясь двигаться плавно, перекатился на бок, затем на живот. Полежав так, он встал на четвереньки, медленно подтянул колени к груди и еще более медленно выпрямился.
Камера зафиксировала — последним из Племени проснулся 1-с. Он вышел из хижины, улыбаясь, и легкой трусцой побежал через пляж к морю.
5
Дым пошел гуще, 1-с резко вытащил палку, отбросил ее в сторону и, согнувшись над дымящейся воронкой, подул в нее. Через несколько секунд дым исчез, ничего не изменилось. Но дым, был дым. 1-с торжествующе оглянулся по сторонам. Племя, особенно девушки, стояли вкруг — на лицах выражение почти религиозной сосредоточенности. 1-с снова укрепил веретено, как он назвал вертикальную палку, сунул в руки 3-а веревку: «Давай, сейчас, через раз — получится!» Но ни сейчас, ни через раз не получилось. Хвастливое выражение постепенно исчезало с лица 1-с, и, в обратной пропорции, чуть презрительная ирония появлялась в застекленных глазах 3-а.
«Раз, раз, еще, еще!» — бормотал 1-с, дергая к себе-от себя закрученный вокруг сверла шнур. Из-под него валил густой едкий дым, от него щипало нос, он был горячим и пах Огнем. Но он уже не обманывал 1-с. Тот видел этот дым уже множество раз и знал, что в сердце его нет Огня, что это фикция, жестокая шутка законов физики. Но он крутил снова и снова, непонятно на что рассчитывая. Он давно перестал чувствовать свою поясницу и руки — сначала они ныли от многочасовых сгибаний-разгибаний, потом просто исчезли из зоны ощущений.
На следующее утро его разум долго отказывался верить в то, что произошло с его телом. Раскаленные гвозди загонялись в позвоночник при малейшем движении. Болели плечи, обгоревшие под солнцем. Какое-то время он лежал, не шевелясь. Потом, стараясь двигаться плавно, перекатился на бок, затем на живот. Полежав так, он встал на четвереньки, медленно подтянул колени к груди и еще более медленно выпрямился.
Камера зафиксировала — последним из Племени проснулся 1-с. Он вышел из хижины, улыбаясь, и легкой трусцой побежал через пляж к морю.
5
«Красиво…» — зеленое пятно сельвы, белая полоска пляжа, белейшая нитка прибоя в бесконечной бирюзе — вид из окна маленького самолета, со стремительностью шмеля рассекающего пространство Москва-Карибы. И обратно. (До конца Игры АЛ хотел успеть слетать домой и вернуться. Как один из Всевидящих он обладал правом и возможностью перемещаться по планете с любой скоростью и в любую точку.)
Сейчас он попросил пилота заложить еще один круг над Островами. АЛ подумал, что здорово было бы показать это зрелище Игрокам. «Почему бы не сделать это бонусом для Оставшегося (может, еще и для нескольких последних) — показать Острова Игры с высоты птичьего полета…»
АЛ смотрел на Острова, не отрываясь. Красота зрелища заключалась в его неестественности — две крошки суши, прыщиками выделяющиеся на морщинистой коже моря. Окружающее эту маленькую землю пространство соленой воды раскидывалось во все стороны, теряясь в дымке, затянувшей горизонт. Едва заметный жемчужный дымок над одним из них казался памятником человеческому упорству (упрямству?). Два Острова в пустыне океана.
«Одиночество. Вот так должно выглядеть одиночество. Вот ведь совпадение — нашли с СК такое место. Игра заставляет каждого Игрока играть (жить) поодиночке…»
Особенно трепетно удивляло то, что «а ведь это мы — МЫ — вдохнули в них жизнь. Они же были необитаемыми. Там ведь воды нет… А они вон как устроились». Изначально АЛ и СК думали закидывать Игрокам фляги с водой каждую ночь. Но Игроки насобачились собирать дождевую воду.
Они полетели на восток, и долгие часы под крылом его самолета была вода, и ничего больше. Острова Игры были единственной сушей на много-много километров вокруг.
Между Богами и их народом должна быть связь, желательно двусторонняя. Всевидящие вспомнили об этой аксиоме перед самым началом Игры. Обдумывать что-то грандиозное не было ни времени, ни, честно говоря, желания (голова уже начинала распухать от обилия саморазмножающихся проблем), и они просто повесили на каждом Острове по бамбуковой коробочке, назвав их почтовыми ящиками. Каждое утро свежий Смотрящий (они работали на Островах посуточно и посменно) привозил Игрокам почту.
День четвертый Игры. «Вас ждет испытание Огнем и Водой», было сказано в письме.
Огня не удалось добыть ни одному из Племен. Только у синих валил густой дым. Наблюдая за ними, СК почувствовал настоящий охотничий азарт и поймал себя на том, что ему очень хочется, чтобы Огонь все-таки появился, пусть даже это пойдет вразрез с планом Игры. (Кроме всего прочего, появление Огня — это всплеск радости, появление «победных» стереотипов в словах и мыслях, а Игра рассчитана на угнетение и давление на Игроков. Создавая ее, Боги умышленно были скупы на возможное предоставление радости Игрокам.) СК без усилия подавил в себе сопереживание — его решение было таково, что огонь Игроки должны получить из рук Бога, одного из Всевидящих.
Отслеживая каждый шаг Игроков на бесстраст-ных немых мониторах, СК видел и чувствовал состояние каждого из Игроков. Он видел, что Племя оранжевых, потерпев крах в добывании огня лупой, забросило это занятие. Но в отличие от откровенно затосковавшего из-за неудачи 1-с («Что, уже спекся? Что-то быстро…», — думал СК), мужчины оранжевых не выказывали никаких признаков расстройства из-за отсутствия огня. Подавленным (еще вчера) выглядел лишь здоровяк 5-с, но и у него постоянное выражение растерянности на лице сменилось обычным уверенным спокойствием. Иногда в его глазах пробегали угрюмо-мрачные искры. Казалось, в его голове созрела какая-то мрачная идея, и под ее влиянием 5-с наконец собрался.
…Ночью опять прошел ливень, еще немного, и для Игроков войдет в привычку просыпаться насквозь мокрыми. Впрочем, у синих дела обстояли почти отлично — 4-с оказался рукастым парнем, и построенная им хижина почти не протекала, мокли только 1-с и 3-а, лежащие с краев, до них долетали капли. («Интересно, 1-с сознательно взял себе такое место — промокающее, но самое дальнее от 3-а?» — подумал СК. Размышление было, скорее, интуитивным. Пока ни 1-с, ни кто-то другой в Племени не проявили симпатии или агрессии по отношению друг к другу.)
Оранжевые, руководимые 12-б, построили шалаш без пола. Кусок полиэтилена, который лежал в одном из сундуков, 12-б нанизал на палки. Они стали скатами шалаша. В результате он каждую ночь исправно протекал. Всевидящие были уверены в том, что это настроит против 12-б соплеменников. Но ничего подобного не произошло: он по-прежнему пользовался уважением. СК воспринимал ситуацию двойственно: ему был симпатичен 12-б, «крепкий старик», но, с другой стороны, ему очень не нравился его, СК, просчет в психологии. В «падении курса акций» 12-б он был почти уверен. И когда СК наблюдал за поведением Племени оранжевых, и не думавших злиться на 12-б за плохой дом, в голове у него начал позвякивать первый тревожный звоночек. Если с самого начала поведение Игроков отходит от расчетов Богов, то о том, что начнет твориться в Игре позже… А СК привык доверять своей интуиции.
«Про(биип!), продуем, как кутята…» — 1-с все больше одолевала адреналиновая горячка — вечером первое испытание, первая схватка. Но еще сильнее беспокоило неотвязное предчувствие, что первое испытание станет последним для кого-то из его Племени.
Смотрящий предупредил их, что до «часа Икс» осталось совсем немного, и все синие сидели на берегу. Сейчас они снова (так же как и тогда, в первые минуты на Острове) сидели плотно, мужчины подбадривали девушек, и настрой был достаточно мощным. В стараниях всех развеселить сейчас особенно преуспевал 1-с, что вообще-то было на него не похоже. До этого момента он держался угрюмо. Если бы Игрокам сообщили сейчас, о чем 1-с думает, они бы сильно удивились.
«Ишь, 8-а — смотрит эдаким мачо, мол, важна не победа… И ведь знает, гад, что облажается на испытании, я же чую его, не могу я сейчас ошибиться, а тоже — нос кверху. Слишком ты, носато-очкастый, много о себе мнишь! А этот: „Робя, если проихраем…“ — хохол до(биип!)ый».
Когда раздался приближающийся звук мотора, все… (нет, не вздрогнули), но по лицам пробежало странное, похожее на недоумение выражение, сменившееся улыбками. Оказывается, всем им, жителям каменных джунглей, было достаточно 72 часов на природе, чтобы отвыкнуть от такой простой вещи, как шум мотора, звук, который ухо горожанина в обычной жизни даже не замечает, отфильтровывая.
В лодке, управляемой индейцем, приехал уже знакомый им Смотрящий. Смято поздоровавшись, он со скороговоркой «в темпе, в темпе!» посадил Племя в лодку. Снова заревел мотор, и суденышко, выписав дугу, поплыло в неизвестном еще Игрокам направлении. Восемь лиц одновременно повернулись назад. Молча они смотрели на удаляющийся берег. Каждый сейчас остро осознал, что, может, именно он(а) видит эту картинку последний раз, каждый, отговаривая себя от дурных мыслей, тем не менее тихо произнес слова прощания. И каждый почувствовал себя странно — неширокий пляж, сменяющийся клочком сельвы, уже стал чем-то совсем близким. Клочок суши, без пищи и огня, с утлой хижиной…
Пять минут по гладкому морю лодка слегка подпрыгивала, выбивая брызги, и они летели на лица Игроков, приятно освежая, выдувая из груди пакостную тоскливость. Когда индеец сбавил обороты и заложил к берегу, Игроки почувствовали правильную нервозную взбодренность.
На широкой песчаной косе стоял большой (в три человеческих роста) рукастый идол. В растопыренных руках он держал две чаши. К нему подходили два ряда факелов, воткнутых в песок. На воде плавали небольшие поплавки с такими же факелами, тоже в два ряда. В конце этих «наводных» рядов покачивались на волнах два плота.
Синие стояли, громко переговариваясь, мужчины размахивали руками. Они обсуждали, в чем будет суть предстоящего состязания, как им действовать. 4-с первый раз за эти дни повысил голос, ему нужно было перекрикивать 3-а и 8-а. 1-с, до этого молча слушавший их спор, наконец вступил в общую полемику, бросив несколько резких фраз. «Кто в лес, кто вылез… Точняк, продуем…», — ему снова стало тоскливо. В этот момент снова зашумел лодочный мотор, привезли Племя оранжевых. Не оглянувшись ни разу на своих, 1-с побежал к причаливающей лодке. Первый выпрыгнул высокий, чуть сутулый парень («А это что за?!»), он повернулся и ловко подхватил 2-а, помогая ей сойти на берег, не замочившись. Подбежавший 1-с выхватил ее из рук парня и прижал к себе.
После короткой, рывком, пробежки он шумно дышал, высоко поднимая грудь. 2-а прижималась к нему всем телом так, что на ее руках поднялись бугры мышц.
— Здравствуй, моя милая, девочка… моя…
— Ой, я так соскучилась, так… — И 1-с почувствовал чью-то холодную руку у себя на серд-це. 2-а была не из той категории девушек, которые щебечут всякий ласковый бред, не придавая сказанным словам большого значения. В одном слове, сказанном 2-а, 1-с услышал почти звериную тоску.
— Я не могу без тебя, совсем не могу.
— Держись, милая, держись, пожалуйста, — для меня.
Оба Племени деликатно не смотрели в сторону этой пары. Здесь сейчас были в сборе все Смотрящие, и они стояли в смущении. Правила не разрешали общения между Игроками из разных Племен, но эта ситуация была явно внештатной…
…Они стояли молча, даже не целовались — просто он обнимал ее своими худыми руками, а она, сложив ладони на его груди, прижималась к нему. Красивая пара. Кто-то мягко тронул 1-с за плечо, он резко обернулся. Рядом стоял Смотрящий: «Ребят, простите. Пора расходиться. Игра…» — «Сейчас, сейчас идем», — говорил 1-с, продолжая обнимать девушку и не двигаясь с места. Когда наконец он разжал свои объятия, это выглядело так, будто он преодолевает при этом какое-то невидимое, но сильное сопротивление. На секунду эта сила победила — он снова обнял 2-а, прошептал ей что-то на ухо. И они разошлись в разные стороны.
Первое из межплеменных испытаний. СБ, стоя в небольшой палатке, разбитой в кустах, курил последнюю перед началом сигарету, в небольшое оконце глядя на Игроков. Он попытался поставить себя на их место. «Вот стоят они и знают, что уже завтра их станет на одного меньше. Интересно, а они уже решили хотя бы не вместе, хотя бы каждый для себя? Кто против кого? И тот, кто уйдет завтра, — он знает, что это будет он? Или она?..» Он заметил, как 1-с и 4-с начали шумно вдыхать воздух, оглядываясь по сторонам, — они почувствовали сладкий запах курева. «Интересно, каково им сейчас, курилкам, — три дня стресса, без еды. За сигарету, поди, душу заложат…» — и СБ почувствовал то, о чем думал до этого сам, о чем Боги предупреждали Смотрящих: ему захотелось передать им сигарету. «Ну, кину я им сигарету. А прикуривать они от чего будут, интересно?» — СБ затоптал окурок и вышел к Игрокам.
— Сегодня у вас первое испытание, испытание огнем и водой. — СБ начал объяснять Игрокам суть предстоящего. На плотах будет гореть огонь. От огня на плоту надо поджечь все факелы на воде, затем, вытащив плот и неся его на руках, сделать то же самое с факелами на берегу. И наконец, зажечь огонь в чашах, которые держал в руках идол.
— Готовы? Пошли!!! — СБ резко взмахнул рукой.
Игроки бросились в воду и поплыли к плоту. Первыми до плотов доплыли 4-с у синих и 2-а с 11-и у оранжевых. Но одно из правил состязания требовало, чтобы у плота было все Племя. Держась в воде на одном месте, лучшие пловцы смотрели, как подплывают, один за другим, остальные. От нетерпения их лица исказили гримасы, они громко кричали, торопя своих.
Дольше всех до своего плота добирался 5-с. «Хана… или еще не хана? Не, держусь вроде. До плота, главное, доплыть». Он размеренно работал руками, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не перескочить на хаотичное бултыхание и шлепки по воде. Когда он доплыл, Племя синих уже толкало плот по своей дорожке. Длиннорукий 1-с держал факел и, поджигая его от огня в чаше на плоту, передавал пламя на поплавки. Из воды они тоже выскочили первые. До старта 4-с предупредил остальных: плот надо брать на плечи еще в воде и выходить с ним на плечах — это легче, чем взваливать его на себя уже на суше. У оранжевых никто о таком не догадался, и синие выиграли еще несколько метров. Сейчас они уже шли вдоль факелов, ведущих к идолу, поджигая их один за другим. Игроки громко орали, уже бессвязно, просто от выброса адреналина.
«Успеваем, неужели успеваем?!! Мы — первые!» — 1-с закричал от радости. Хотя они прошли только половину пути по суше, он понимал, что его Племя вырвалось вперед. Крики оранжевых, раздающиеся за спиной, на секунду сменились общим «О-о-ох!», потом закричали еще громче. «Навернулись, упали», — подумал 1-с. Вечером того же дня, вспоминая эти секунды, 1-с сильно удивился. Тогда, на состязании, ему даже в голову не пришло, что плот мог упасть на 2-а. Мозг был заполнен одним: «Вперед, вперед (биип!)»!
Еще до начала состязания 10-и понял, что на том отрезке, который предстоит преодолеть на суше, ему будет тяжелее всех. Плот, обманчиво легкий на воде, обрел пугающую массивность мокрого дерева, как только его вытащили из моря. И когда 10-и, прокричав своим командирским голосом: «Взяли!» (и Племя стало взваливать плот на плечи), почувствовал, что сейчас надорвется.
Но ничего не произошло, и он, с отстраненным удивлением осознал, что тяжесть, разложенная на восемь человек, уже не страшна, что он, 10-и, резво перебирает ногами вместе со всеми, неся плот к факелам. «Нормально, вынесла нелегкая…» — скакануло в голове у 10-и, но допрыгать до конца мысль не успела. Ноги 10-и помимо его воли и сознания подкосились, он споткнулся. Плот, лежащий на плечах, тут же обрел свой вес, всей тяжестью надавив на 10-и сверху. И он упал. 2-а, идущая сзади, налетела на него и чуть не упала. Из-за резкого перекоса оранжевые выронили плот. Возникла краткая неразбериха. Но они все-таки сумели быстро снять плот с упавших, и 10-и смог подняться. Он снова поставил плечо под общий груз, но знал, что донести прежнюю ношу до идола не сможет, и чуть просел, согнув ноги в коленях. Тогда его «порция» распределилась между двумя Игроками, 2-а и 11-и, стоящими спереди и сзади 10-и. Одиннадцатый был парень, но как смогла удержать плот такая хрупкая с виду 2-а, было непонятно.
Раздался краткий досадливый мат (кажется, 5-с). Они отставали, проигрывали синим настолько явно, что бороться не имело смысла. В экстремальных ситуациях у людей, бывает, появляются паранормальные способности. И сейчас 10-и почувствовал, о чем остальные Игроки подумали почти синхронно: «Бросаем эту дрянь. Все равно проиграли!»
Снова раздался мат, кто-то кричал: «Вперед, пошли! Не останавливаться!» И они побежали. Это кричали 12-б и 11-и, держащие плот спереди. Они увидели, что у синих происходит непонятная заминка. Противники остановились на середине пути и не двигались с места.
«Пошли, пошли!» — снова кричал 10-и. Они уже вышли на факельную дорожку, 16-о начала поджигать факелы. Разрыв между отстающими и лидерами стал стремительно сокращаться. А синие все стояли на месте.
«Мать твою! Мать твою!!! Он (биип!) не горит!!!» — Глаза 1-с налились кровью, он продолжал держать огонь около одного факела. Девушки скулили, 4-с, стоящий впереди, бешено орал: «Давай, давай. Вперед! (биип!)» Но у 1-с метался в голове голос Бога Игры: «Если хоть один факел останется незажженным, вы проиграли». И 1-с продолжал держать плот одной рукой: «Стоим!!!» Племя оранжевых тем временем сравнялось с ними и вышло вперед.
Еще несколько секунд факел по-прежнему не горел, заколдованный факел. И в горящем мозгу 1-с проскочило: «Они специально намочили факел. Мокрая пенька никогда не загорится. Они специально…» Только тогда он крикнул Племени: «Вперед!!» И увидел сразу, как в высоких руках идола (вернее, в одной руке) загорелось пламя. Оранжевые победили.
Они бросили плот (бревна глухо стукнули о песок). 1-с, еще не окончательно поверивший в эту подлость Богов, оглядел Племя. Лица 3-а и 8-а ничего не выражали, на них были только маски саркастических усмешек. У девушек, 6-е, 14-с, 15-и, были лица бесконечно уставших людей, на лбах повисли капли пота. Только сейчас 1-с подумал о том, каково было девчонкам тащить эту тяжеленную дуру, и, неожиданно для себя: «А молодцы девчонки. И эта, 6-е, тоже молодец. Хотя какая теперь разница… Продули…» Потом он посмотрел на 4-с и увидел, что глаза у того (один зрачок был залит кровью — лопнул сосуд) бешено вращаются, как у какой-то дьявольской куклы. 1-с был не из пугливых, но сейчас он почти испугался — такой дикостью и бешенством светился взгляд 4-с.
Потом… потом он оглянулся и увидел, что СБ уже вручает приз победившим — коробок со спичками. На секунду 1-с почувствовал прилив радости — он представил себе 2-а, зябко протягивающую руки к ночному огню. Но эту картинку заволокло кровавой пеленой перешедшего от 4-с бешенства — он встретился глазами с СБ, тот как ни в чем не бывало улыбался. 1-с рефлекторно шагнул в его сторону, СБ улыбаться перестал, но не отвел взгляда. После короткого поединка глазами 1-с почувствовал, что бесконтрольная злоба проходит. Но на ее место заползает чернильное пятно депрессии. «За что нас так?»
СБ услышал рычащие крики еще на улице. Зайдя в дом, в котором были расположены «третий глаз», хранилище аппаратуры и монтажная, он оказался в группе Смотрящих. Они все были здесь, стояли в коридоре, ведшем в смотровую, и молча курили. Из смотровой раздавалось рычание раненого льва. «СК бушует», — прокомментировал один из Смотрящих.
— Здравствуйте… — несмотря на многолетнюю дружбу, СБ продолжал обращаться к нему с уважительным «вы».
— (Бииип!). — СК не дал ему договорить, раздался только новый взрыв эмоций. СБ резко дернул головой — мимо пролетела пепельница.
— Нет, ты представляешь (бииип!)!
— Да знаю, я ведь сам там был.
— Да, был! И не проверил?
— Да что там проверять-то было? Или мне к каждому факелу со спичками нужно подходить? Ну кто мог знать, что какой-то (биип!), — СБ не употреблял в разговоре мата, обходясь чуть старомодными интеллигентными оборотами, но сейчас и он тоже завелся, — что какой-то местный обкуренный факел в воду уронит, а потом его вместе со всеми положит?!!
— Да? А что, так было? — СК по-прежнему тяжело дышал, но, кажется, самое страшное было позади.
— А как еще он мог намокнуть?
— Хм, наверно, действительно… Ох, знал же я, своих надо привозить! А то на билетах сэкономили, а теперь такая лажа… — СК болезненно поморщился: — Ты хоть можешь представить, что они сейчас чувствуют?
— Могу. — Голос СК сразу стал похоронным.
— Хочешь, сейчас микрофоны включу, послушаешь, как они нас называют?!!
— Да я представляю…
— Нет, такого ты себе представить не можешь! Елы-палы, что же делать теперь?!
— Что теперь убиваться? Мы же сами это все затеяли. По-любому, один должен сегодня уйти…
— Но я не могу, понимаешь, не могу, чтобы человек выходил из Игры, из моей Игры, с такими мыслями!
СК тяжело плюхнулся в кресло и замолчал, хлопая себя по карманам. СБ протянул ему пачку и зажигалку.
— Много курите, СК.
— Да иди ты… — Голос СК, по-прежнему мрачный, уже звучал мирно. — Что с местным пареньком-то этим сделали?
— А что ему, укурку, сделаешь? Ну, уволили. По ушам пару раз врезали…
— Кто врезал-то?
— Я.
— Игроки видели?
— Нет.
— Ну и ладно. Игра должна продолжаться. Слушай, СБ, пожалуйста. — Голос СК зазвучал просительно, почти униженно: — Ты же знаешь, как я тут зашиваюсь… Не в службу, а в… В общем, можешь впредь все еще и сам проверять? Что я не успею?
— Ну, конечно. О чем разговор…
— Ох… Жалко их…
— Жалко. — СБ тоже закурил.
Оранжевые сидели у костра в круг, одинаково выставив вперед руки, ладони открыты. Они провели без тепла всего три полных дня, и это были три дня на тропических широтах, но сейчас, всем телом впитывая живое тепло костра, они уже не представляли, как у них получалось прожить эти дни без огня.
Племя тихо переговаривалось, кажется, первый раз с момента высадки все были вместе и разговаривали не о том, где лучше поставить дом и как добыть еду. Три дня без еды — для некоторых это был нереально страшный срок, но теперь все чувствовали себя вполне сносно. В тепле огня им всем было хорошо и уютно. Даже разговор, текший по кругу, был каким-то тихим и пушистым — Игроки стали рассказывать о своих последних днях перед Игрой. Молчал только один Игрок.
2-а стояла чуть поодаль, выпадая в темноту из общего круга. Ее лица не было видно, а ей этого больше всего сейчас и хотелось. Она уже поняла, что единственный способ побыть наедине с самой собой на этом чертовски маленьком островке — только опустить голову, позволив волосам закрыть лицо.
«Господи, какие у него были глаза.. Как же страшно… — Искаженное бешеной злобой лицо любимого человека стояло у нее перед взглядом, не исчезая. — Совсем звериное… Одна ненависть. А к кому? Неужели к нам? Из-за победы… Но… значит, он в тот момент и меня тоже ненавидел… Меня? — Ей впервые за много лет захотелось заплакать. — Так не бывает, так не может быть!» Много лет назад она видела такие же глаза у 1-с, но с тех пор сумела почти совсем вытравить их из памяти. К тому же тогда этот взгляд был направлен не на нее, а на… (…он пинал его ногами, пинал уже неподвижное тело, крупно дергающееся при каждом новом ударе. Ей было страшно, страшно и больно, она никогда не могла относиться к людям, как к врагам. А он — мог. И этот звериный оскал любимого человека ранил ее сильнее, чем того, кого он сейчас бил ногами в тяжелых ботинках…) «…Как страшно… И как плохо без него…» Торопливые минутные объятия сегодня перед испытанием лишь усилили ее тоску, как одна конфета может только усилить голод. К тому же у нее адски болел живот, а по спине словно долго били молотком — она надорвалась, выдержав двойную тяжесть на испытании. Ей до слез хотелось почувствовать сейчас его руки — они были волшебными, и боль всегда проходила, когда он ее гладил. «Если бы сейчас он меня обнял, погладил спину — все бы прошло сразу…»
«Милая, милая моя… Сильная, ты такая сильная у меня. Ты так старалась сегодня…» — 1-с сидел на песке, глядя на далекий огонь костра на далеком соседнем Острове. Он опять и опять прокручивал в голове этот день, проигранное испытание. Когда тот же индеец привез их обратно на Остров, неожиданно начал кипятиться 3-а. Он говорил очень много слов, склоняя всех к бунту. На необитаемом Острове не было того, против кого можно было бунтовать, и у 1-с скоро разболелась голова от въедливой сатиры 3-а, которая казалась ему кастрированной. «Пар в свисток!» — подумал 1-с. Впрочем, голова могла болеть еще и от голода. А сейчас он почти успокоился, хотя в душе у него было чернее здешних ночей. Но он переживал не из-за пакостной перспективы. 1-с снова и снова думал про испытание, точнее, про несколько минут до него. Он пару раз выругался сквозь зубы. Мало кому могло прийти в голову, что 1-с материт себя: «(биип!)… почему я к ней после испытания не подошел, идиот! Ведь можно же было! Нет, тебе, придурок, надо было обязательно разозлиться. Бык (бип!)ев!» — ругательство «бык» в свой адрес от тощего 1-с было смешным. Правда, он не знал, что в песке прячется электрожучок и что его тихий шепот может слышать кто-то, кроме него самого. «Как же я позволил такое? Ушел, даже не посмотрел на нее… Тоска-а-а-а…» Он по-собачьи закинул голову вверх. Яркое даже ночью небо с непривычно перевернутыми созвездиями затягивали черные тени. Снова будет дождь.
Сейчас он попросил пилота заложить еще один круг над Островами. АЛ подумал, что здорово было бы показать это зрелище Игрокам. «Почему бы не сделать это бонусом для Оставшегося (может, еще и для нескольких последних) — показать Острова Игры с высоты птичьего полета…»
АЛ смотрел на Острова, не отрываясь. Красота зрелища заключалась в его неестественности — две крошки суши, прыщиками выделяющиеся на морщинистой коже моря. Окружающее эту маленькую землю пространство соленой воды раскидывалось во все стороны, теряясь в дымке, затянувшей горизонт. Едва заметный жемчужный дымок над одним из них казался памятником человеческому упорству (упрямству?). Два Острова в пустыне океана.
«Одиночество. Вот так должно выглядеть одиночество. Вот ведь совпадение — нашли с СК такое место. Игра заставляет каждого Игрока играть (жить) поодиночке…»
Особенно трепетно удивляло то, что «а ведь это мы — МЫ — вдохнули в них жизнь. Они же были необитаемыми. Там ведь воды нет… А они вон как устроились». Изначально АЛ и СК думали закидывать Игрокам фляги с водой каждую ночь. Но Игроки насобачились собирать дождевую воду.
Они полетели на восток, и долгие часы под крылом его самолета была вода, и ничего больше. Острова Игры были единственной сушей на много-много километров вокруг.
Между Богами и их народом должна быть связь, желательно двусторонняя. Всевидящие вспомнили об этой аксиоме перед самым началом Игры. Обдумывать что-то грандиозное не было ни времени, ни, честно говоря, желания (голова уже начинала распухать от обилия саморазмножающихся проблем), и они просто повесили на каждом Острове по бамбуковой коробочке, назвав их почтовыми ящиками. Каждое утро свежий Смотрящий (они работали на Островах посуточно и посменно) привозил Игрокам почту.
День четвертый Игры. «Вас ждет испытание Огнем и Водой», было сказано в письме.
Огня не удалось добыть ни одному из Племен. Только у синих валил густой дым. Наблюдая за ними, СК почувствовал настоящий охотничий азарт и поймал себя на том, что ему очень хочется, чтобы Огонь все-таки появился, пусть даже это пойдет вразрез с планом Игры. (Кроме всего прочего, появление Огня — это всплеск радости, появление «победных» стереотипов в словах и мыслях, а Игра рассчитана на угнетение и давление на Игроков. Создавая ее, Боги умышленно были скупы на возможное предоставление радости Игрокам.) СК без усилия подавил в себе сопереживание — его решение было таково, что огонь Игроки должны получить из рук Бога, одного из Всевидящих.
Отслеживая каждый шаг Игроков на бесстраст-ных немых мониторах, СК видел и чувствовал состояние каждого из Игроков. Он видел, что Племя оранжевых, потерпев крах в добывании огня лупой, забросило это занятие. Но в отличие от откровенно затосковавшего из-за неудачи 1-с («Что, уже спекся? Что-то быстро…», — думал СК), мужчины оранжевых не выказывали никаких признаков расстройства из-за отсутствия огня. Подавленным (еще вчера) выглядел лишь здоровяк 5-с, но и у него постоянное выражение растерянности на лице сменилось обычным уверенным спокойствием. Иногда в его глазах пробегали угрюмо-мрачные искры. Казалось, в его голове созрела какая-то мрачная идея, и под ее влиянием 5-с наконец собрался.
…Ночью опять прошел ливень, еще немного, и для Игроков войдет в привычку просыпаться насквозь мокрыми. Впрочем, у синих дела обстояли почти отлично — 4-с оказался рукастым парнем, и построенная им хижина почти не протекала, мокли только 1-с и 3-а, лежащие с краев, до них долетали капли. («Интересно, 1-с сознательно взял себе такое место — промокающее, но самое дальнее от 3-а?» — подумал СК. Размышление было, скорее, интуитивным. Пока ни 1-с, ни кто-то другой в Племени не проявили симпатии или агрессии по отношению друг к другу.)
Оранжевые, руководимые 12-б, построили шалаш без пола. Кусок полиэтилена, который лежал в одном из сундуков, 12-б нанизал на палки. Они стали скатами шалаша. В результате он каждую ночь исправно протекал. Всевидящие были уверены в том, что это настроит против 12-б соплеменников. Но ничего подобного не произошло: он по-прежнему пользовался уважением. СК воспринимал ситуацию двойственно: ему был симпатичен 12-б, «крепкий старик», но, с другой стороны, ему очень не нравился его, СК, просчет в психологии. В «падении курса акций» 12-б он был почти уверен. И когда СК наблюдал за поведением Племени оранжевых, и не думавших злиться на 12-б за плохой дом, в голове у него начал позвякивать первый тревожный звоночек. Если с самого начала поведение Игроков отходит от расчетов Богов, то о том, что начнет твориться в Игре позже… А СК привык доверять своей интуиции.
«Про(биип!), продуем, как кутята…» — 1-с все больше одолевала адреналиновая горячка — вечером первое испытание, первая схватка. Но еще сильнее беспокоило неотвязное предчувствие, что первое испытание станет последним для кого-то из его Племени.
Смотрящий предупредил их, что до «часа Икс» осталось совсем немного, и все синие сидели на берегу. Сейчас они снова (так же как и тогда, в первые минуты на Острове) сидели плотно, мужчины подбадривали девушек, и настрой был достаточно мощным. В стараниях всех развеселить сейчас особенно преуспевал 1-с, что вообще-то было на него не похоже. До этого момента он держался угрюмо. Если бы Игрокам сообщили сейчас, о чем 1-с думает, они бы сильно удивились.
«Ишь, 8-а — смотрит эдаким мачо, мол, важна не победа… И ведь знает, гад, что облажается на испытании, я же чую его, не могу я сейчас ошибиться, а тоже — нос кверху. Слишком ты, носато-очкастый, много о себе мнишь! А этот: „Робя, если проихраем…“ — хохол до(биип!)ый».
Когда раздался приближающийся звук мотора, все… (нет, не вздрогнули), но по лицам пробежало странное, похожее на недоумение выражение, сменившееся улыбками. Оказывается, всем им, жителям каменных джунглей, было достаточно 72 часов на природе, чтобы отвыкнуть от такой простой вещи, как шум мотора, звук, который ухо горожанина в обычной жизни даже не замечает, отфильтровывая.
В лодке, управляемой индейцем, приехал уже знакомый им Смотрящий. Смято поздоровавшись, он со скороговоркой «в темпе, в темпе!» посадил Племя в лодку. Снова заревел мотор, и суденышко, выписав дугу, поплыло в неизвестном еще Игрокам направлении. Восемь лиц одновременно повернулись назад. Молча они смотрели на удаляющийся берег. Каждый сейчас остро осознал, что, может, именно он(а) видит эту картинку последний раз, каждый, отговаривая себя от дурных мыслей, тем не менее тихо произнес слова прощания. И каждый почувствовал себя странно — неширокий пляж, сменяющийся клочком сельвы, уже стал чем-то совсем близким. Клочок суши, без пищи и огня, с утлой хижиной…
Пять минут по гладкому морю лодка слегка подпрыгивала, выбивая брызги, и они летели на лица Игроков, приятно освежая, выдувая из груди пакостную тоскливость. Когда индеец сбавил обороты и заложил к берегу, Игроки почувствовали правильную нервозную взбодренность.
На широкой песчаной косе стоял большой (в три человеческих роста) рукастый идол. В растопыренных руках он держал две чаши. К нему подходили два ряда факелов, воткнутых в песок. На воде плавали небольшие поплавки с такими же факелами, тоже в два ряда. В конце этих «наводных» рядов покачивались на волнах два плота.
Синие стояли, громко переговариваясь, мужчины размахивали руками. Они обсуждали, в чем будет суть предстоящего состязания, как им действовать. 4-с первый раз за эти дни повысил голос, ему нужно было перекрикивать 3-а и 8-а. 1-с, до этого молча слушавший их спор, наконец вступил в общую полемику, бросив несколько резких фраз. «Кто в лес, кто вылез… Точняк, продуем…», — ему снова стало тоскливо. В этот момент снова зашумел лодочный мотор, привезли Племя оранжевых. Не оглянувшись ни разу на своих, 1-с побежал к причаливающей лодке. Первый выпрыгнул высокий, чуть сутулый парень («А это что за?!»), он повернулся и ловко подхватил 2-а, помогая ей сойти на берег, не замочившись. Подбежавший 1-с выхватил ее из рук парня и прижал к себе.
После короткой, рывком, пробежки он шумно дышал, высоко поднимая грудь. 2-а прижималась к нему всем телом так, что на ее руках поднялись бугры мышц.
— Здравствуй, моя милая, девочка… моя…
— Ой, я так соскучилась, так… — И 1-с почувствовал чью-то холодную руку у себя на серд-це. 2-а была не из той категории девушек, которые щебечут всякий ласковый бред, не придавая сказанным словам большого значения. В одном слове, сказанном 2-а, 1-с услышал почти звериную тоску.
— Я не могу без тебя, совсем не могу.
— Держись, милая, держись, пожалуйста, — для меня.
Оба Племени деликатно не смотрели в сторону этой пары. Здесь сейчас были в сборе все Смотрящие, и они стояли в смущении. Правила не разрешали общения между Игроками из разных Племен, но эта ситуация была явно внештатной…
…Они стояли молча, даже не целовались — просто он обнимал ее своими худыми руками, а она, сложив ладони на его груди, прижималась к нему. Красивая пара. Кто-то мягко тронул 1-с за плечо, он резко обернулся. Рядом стоял Смотрящий: «Ребят, простите. Пора расходиться. Игра…» — «Сейчас, сейчас идем», — говорил 1-с, продолжая обнимать девушку и не двигаясь с места. Когда наконец он разжал свои объятия, это выглядело так, будто он преодолевает при этом какое-то невидимое, но сильное сопротивление. На секунду эта сила победила — он снова обнял 2-а, прошептал ей что-то на ухо. И они разошлись в разные стороны.
Первое из межплеменных испытаний. СБ, стоя в небольшой палатке, разбитой в кустах, курил последнюю перед началом сигарету, в небольшое оконце глядя на Игроков. Он попытался поставить себя на их место. «Вот стоят они и знают, что уже завтра их станет на одного меньше. Интересно, а они уже решили хотя бы не вместе, хотя бы каждый для себя? Кто против кого? И тот, кто уйдет завтра, — он знает, что это будет он? Или она?..» Он заметил, как 1-с и 4-с начали шумно вдыхать воздух, оглядываясь по сторонам, — они почувствовали сладкий запах курева. «Интересно, каково им сейчас, курилкам, — три дня стресса, без еды. За сигарету, поди, душу заложат…» — и СБ почувствовал то, о чем думал до этого сам, о чем Боги предупреждали Смотрящих: ему захотелось передать им сигарету. «Ну, кину я им сигарету. А прикуривать они от чего будут, интересно?» — СБ затоптал окурок и вышел к Игрокам.
— Сегодня у вас первое испытание, испытание огнем и водой. — СБ начал объяснять Игрокам суть предстоящего. На плотах будет гореть огонь. От огня на плоту надо поджечь все факелы на воде, затем, вытащив плот и неся его на руках, сделать то же самое с факелами на берегу. И наконец, зажечь огонь в чашах, которые держал в руках идол.
— Готовы? Пошли!!! — СБ резко взмахнул рукой.
Игроки бросились в воду и поплыли к плоту. Первыми до плотов доплыли 4-с у синих и 2-а с 11-и у оранжевых. Но одно из правил состязания требовало, чтобы у плота было все Племя. Держась в воде на одном месте, лучшие пловцы смотрели, как подплывают, один за другим, остальные. От нетерпения их лица исказили гримасы, они громко кричали, торопя своих.
Дольше всех до своего плота добирался 5-с. «Хана… или еще не хана? Не, держусь вроде. До плота, главное, доплыть». Он размеренно работал руками, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не перескочить на хаотичное бултыхание и шлепки по воде. Когда он доплыл, Племя синих уже толкало плот по своей дорожке. Длиннорукий 1-с держал факел и, поджигая его от огня в чаше на плоту, передавал пламя на поплавки. Из воды они тоже выскочили первые. До старта 4-с предупредил остальных: плот надо брать на плечи еще в воде и выходить с ним на плечах — это легче, чем взваливать его на себя уже на суше. У оранжевых никто о таком не догадался, и синие выиграли еще несколько метров. Сейчас они уже шли вдоль факелов, ведущих к идолу, поджигая их один за другим. Игроки громко орали, уже бессвязно, просто от выброса адреналина.
«Успеваем, неужели успеваем?!! Мы — первые!» — 1-с закричал от радости. Хотя они прошли только половину пути по суше, он понимал, что его Племя вырвалось вперед. Крики оранжевых, раздающиеся за спиной, на секунду сменились общим «О-о-ох!», потом закричали еще громче. «Навернулись, упали», — подумал 1-с. Вечером того же дня, вспоминая эти секунды, 1-с сильно удивился. Тогда, на состязании, ему даже в голову не пришло, что плот мог упасть на 2-а. Мозг был заполнен одним: «Вперед, вперед (биип!)»!
Еще до начала состязания 10-и понял, что на том отрезке, который предстоит преодолеть на суше, ему будет тяжелее всех. Плот, обманчиво легкий на воде, обрел пугающую массивность мокрого дерева, как только его вытащили из моря. И когда 10-и, прокричав своим командирским голосом: «Взяли!» (и Племя стало взваливать плот на плечи), почувствовал, что сейчас надорвется.
Но ничего не произошло, и он, с отстраненным удивлением осознал, что тяжесть, разложенная на восемь человек, уже не страшна, что он, 10-и, резво перебирает ногами вместе со всеми, неся плот к факелам. «Нормально, вынесла нелегкая…» — скакануло в голове у 10-и, но допрыгать до конца мысль не успела. Ноги 10-и помимо его воли и сознания подкосились, он споткнулся. Плот, лежащий на плечах, тут же обрел свой вес, всей тяжестью надавив на 10-и сверху. И он упал. 2-а, идущая сзади, налетела на него и чуть не упала. Из-за резкого перекоса оранжевые выронили плот. Возникла краткая неразбериха. Но они все-таки сумели быстро снять плот с упавших, и 10-и смог подняться. Он снова поставил плечо под общий груз, но знал, что донести прежнюю ношу до идола не сможет, и чуть просел, согнув ноги в коленях. Тогда его «порция» распределилась между двумя Игроками, 2-а и 11-и, стоящими спереди и сзади 10-и. Одиннадцатый был парень, но как смогла удержать плот такая хрупкая с виду 2-а, было непонятно.
Раздался краткий досадливый мат (кажется, 5-с). Они отставали, проигрывали синим настолько явно, что бороться не имело смысла. В экстремальных ситуациях у людей, бывает, появляются паранормальные способности. И сейчас 10-и почувствовал, о чем остальные Игроки подумали почти синхронно: «Бросаем эту дрянь. Все равно проиграли!»
Снова раздался мат, кто-то кричал: «Вперед, пошли! Не останавливаться!» И они побежали. Это кричали 12-б и 11-и, держащие плот спереди. Они увидели, что у синих происходит непонятная заминка. Противники остановились на середине пути и не двигались с места.
«Пошли, пошли!» — снова кричал 10-и. Они уже вышли на факельную дорожку, 16-о начала поджигать факелы. Разрыв между отстающими и лидерами стал стремительно сокращаться. А синие все стояли на месте.
«Мать твою! Мать твою!!! Он (биип!) не горит!!!» — Глаза 1-с налились кровью, он продолжал держать огонь около одного факела. Девушки скулили, 4-с, стоящий впереди, бешено орал: «Давай, давай. Вперед! (биип!)» Но у 1-с метался в голове голос Бога Игры: «Если хоть один факел останется незажженным, вы проиграли». И 1-с продолжал держать плот одной рукой: «Стоим!!!» Племя оранжевых тем временем сравнялось с ними и вышло вперед.
Еще несколько секунд факел по-прежнему не горел, заколдованный факел. И в горящем мозгу 1-с проскочило: «Они специально намочили факел. Мокрая пенька никогда не загорится. Они специально…» Только тогда он крикнул Племени: «Вперед!!» И увидел сразу, как в высоких руках идола (вернее, в одной руке) загорелось пламя. Оранжевые победили.
Они бросили плот (бревна глухо стукнули о песок). 1-с, еще не окончательно поверивший в эту подлость Богов, оглядел Племя. Лица 3-а и 8-а ничего не выражали, на них были только маски саркастических усмешек. У девушек, 6-е, 14-с, 15-и, были лица бесконечно уставших людей, на лбах повисли капли пота. Только сейчас 1-с подумал о том, каково было девчонкам тащить эту тяжеленную дуру, и, неожиданно для себя: «А молодцы девчонки. И эта, 6-е, тоже молодец. Хотя какая теперь разница… Продули…» Потом он посмотрел на 4-с и увидел, что глаза у того (один зрачок был залит кровью — лопнул сосуд) бешено вращаются, как у какой-то дьявольской куклы. 1-с был не из пугливых, но сейчас он почти испугался — такой дикостью и бешенством светился взгляд 4-с.
Потом… потом он оглянулся и увидел, что СБ уже вручает приз победившим — коробок со спичками. На секунду 1-с почувствовал прилив радости — он представил себе 2-а, зябко протягивающую руки к ночному огню. Но эту картинку заволокло кровавой пеленой перешедшего от 4-с бешенства — он встретился глазами с СБ, тот как ни в чем не бывало улыбался. 1-с рефлекторно шагнул в его сторону, СБ улыбаться перестал, но не отвел взгляда. После короткого поединка глазами 1-с почувствовал, что бесконтрольная злоба проходит. Но на ее место заползает чернильное пятно депрессии. «За что нас так?»
СБ услышал рычащие крики еще на улице. Зайдя в дом, в котором были расположены «третий глаз», хранилище аппаратуры и монтажная, он оказался в группе Смотрящих. Они все были здесь, стояли в коридоре, ведшем в смотровую, и молча курили. Из смотровой раздавалось рычание раненого льва. «СК бушует», — прокомментировал один из Смотрящих.
— Здравствуйте… — несмотря на многолетнюю дружбу, СБ продолжал обращаться к нему с уважительным «вы».
— (Бииип!). — СК не дал ему договорить, раздался только новый взрыв эмоций. СБ резко дернул головой — мимо пролетела пепельница.
— Нет, ты представляешь (бииип!)!
— Да знаю, я ведь сам там был.
— Да, был! И не проверил?
— Да что там проверять-то было? Или мне к каждому факелу со спичками нужно подходить? Ну кто мог знать, что какой-то (биип!), — СБ не употреблял в разговоре мата, обходясь чуть старомодными интеллигентными оборотами, но сейчас и он тоже завелся, — что какой-то местный обкуренный факел в воду уронит, а потом его вместе со всеми положит?!!
— Да? А что, так было? — СК по-прежнему тяжело дышал, но, кажется, самое страшное было позади.
— А как еще он мог намокнуть?
— Хм, наверно, действительно… Ох, знал же я, своих надо привозить! А то на билетах сэкономили, а теперь такая лажа… — СК болезненно поморщился: — Ты хоть можешь представить, что они сейчас чувствуют?
— Могу. — Голос СК сразу стал похоронным.
— Хочешь, сейчас микрофоны включу, послушаешь, как они нас называют?!!
— Да я представляю…
— Нет, такого ты себе представить не можешь! Елы-палы, что же делать теперь?!
— Что теперь убиваться? Мы же сами это все затеяли. По-любому, один должен сегодня уйти…
— Но я не могу, понимаешь, не могу, чтобы человек выходил из Игры, из моей Игры, с такими мыслями!
СК тяжело плюхнулся в кресло и замолчал, хлопая себя по карманам. СБ протянул ему пачку и зажигалку.
— Много курите, СК.
— Да иди ты… — Голос СК, по-прежнему мрачный, уже звучал мирно. — Что с местным пареньком-то этим сделали?
— А что ему, укурку, сделаешь? Ну, уволили. По ушам пару раз врезали…
— Кто врезал-то?
— Я.
— Игроки видели?
— Нет.
— Ну и ладно. Игра должна продолжаться. Слушай, СБ, пожалуйста. — Голос СК зазвучал просительно, почти униженно: — Ты же знаешь, как я тут зашиваюсь… Не в службу, а в… В общем, можешь впредь все еще и сам проверять? Что я не успею?
— Ну, конечно. О чем разговор…
— Ох… Жалко их…
— Жалко. — СБ тоже закурил.
Оранжевые сидели у костра в круг, одинаково выставив вперед руки, ладони открыты. Они провели без тепла всего три полных дня, и это были три дня на тропических широтах, но сейчас, всем телом впитывая живое тепло костра, они уже не представляли, как у них получалось прожить эти дни без огня.
Племя тихо переговаривалось, кажется, первый раз с момента высадки все были вместе и разговаривали не о том, где лучше поставить дом и как добыть еду. Три дня без еды — для некоторых это был нереально страшный срок, но теперь все чувствовали себя вполне сносно. В тепле огня им всем было хорошо и уютно. Даже разговор, текший по кругу, был каким-то тихим и пушистым — Игроки стали рассказывать о своих последних днях перед Игрой. Молчал только один Игрок.
2-а стояла чуть поодаль, выпадая в темноту из общего круга. Ее лица не было видно, а ей этого больше всего сейчас и хотелось. Она уже поняла, что единственный способ побыть наедине с самой собой на этом чертовски маленьком островке — только опустить голову, позволив волосам закрыть лицо.
«Господи, какие у него были глаза.. Как же страшно… — Искаженное бешеной злобой лицо любимого человека стояло у нее перед взглядом, не исчезая. — Совсем звериное… Одна ненависть. А к кому? Неужели к нам? Из-за победы… Но… значит, он в тот момент и меня тоже ненавидел… Меня? — Ей впервые за много лет захотелось заплакать. — Так не бывает, так не может быть!» Много лет назад она видела такие же глаза у 1-с, но с тех пор сумела почти совсем вытравить их из памяти. К тому же тогда этот взгляд был направлен не на нее, а на… (…он пинал его ногами, пинал уже неподвижное тело, крупно дергающееся при каждом новом ударе. Ей было страшно, страшно и больно, она никогда не могла относиться к людям, как к врагам. А он — мог. И этот звериный оскал любимого человека ранил ее сильнее, чем того, кого он сейчас бил ногами в тяжелых ботинках…) «…Как страшно… И как плохо без него…» Торопливые минутные объятия сегодня перед испытанием лишь усилили ее тоску, как одна конфета может только усилить голод. К тому же у нее адски болел живот, а по спине словно долго били молотком — она надорвалась, выдержав двойную тяжесть на испытании. Ей до слез хотелось почувствовать сейчас его руки — они были волшебными, и боль всегда проходила, когда он ее гладил. «Если бы сейчас он меня обнял, погладил спину — все бы прошло сразу…»
«Милая, милая моя… Сильная, ты такая сильная у меня. Ты так старалась сегодня…» — 1-с сидел на песке, глядя на далекий огонь костра на далеком соседнем Острове. Он опять и опять прокручивал в голове этот день, проигранное испытание. Когда тот же индеец привез их обратно на Остров, неожиданно начал кипятиться 3-а. Он говорил очень много слов, склоняя всех к бунту. На необитаемом Острове не было того, против кого можно было бунтовать, и у 1-с скоро разболелась голова от въедливой сатиры 3-а, которая казалась ему кастрированной. «Пар в свисток!» — подумал 1-с. Впрочем, голова могла болеть еще и от голода. А сейчас он почти успокоился, хотя в душе у него было чернее здешних ночей. Но он переживал не из-за пакостной перспективы. 1-с снова и снова думал про испытание, точнее, про несколько минут до него. Он пару раз выругался сквозь зубы. Мало кому могло прийти в голову, что 1-с материт себя: «(биип!)… почему я к ней после испытания не подошел, идиот! Ведь можно же было! Нет, тебе, придурок, надо было обязательно разозлиться. Бык (бип!)ев!» — ругательство «бык» в свой адрес от тощего 1-с было смешным. Правда, он не знал, что в песке прячется электрожучок и что его тихий шепот может слышать кто-то, кроме него самого. «Как же я позволил такое? Ушел, даже не посмотрел на нее… Тоска-а-а-а…» Он по-собачьи закинул голову вверх. Яркое даже ночью небо с непривычно перевернутыми созвездиями затягивали черные тени. Снова будет дождь.