- Тебе сегодня на работу?
- Сегодня воскресенье, - напомнила весело Маша. - Нужно только позвонить домой, сообщить, что я жива.
- Твоя мама еще спит. - Валера ласково гладил лицо любимой женщины. - Маш, расскажи мне о своем романе.
Она настороженно заглянула ему в глаза:
- Ты обиделся? Я не имела права писать без твоего согласия.
- Ерунда, не в этом дело. Помнишь, в самом начале я сказал, что хочу узнать тебя? Этот вопрос до сих пор остается открытым. Твоя рукопись, я надеялся, могла бы объяснить белые пятна, но и в ней ты не изменила себе, поставила меня в тупик и, кстати сказать, умудренного профессора. Может, ты объяснишь мне, непонятливому, свои секреты доступными словами?
- Она полюбила, - улыбнулась Маша.
- Очень доступно, - грозно нахмурился в ответ Валера. - Продолжай!
Улыбка исчезла. Маша пристально изучала черты его лица, часто всматриваясь в карие глаза, снова отводя взгляд, чтобы вскорости вернуться к ним.
Валера чувствовал, что его испытывают на терпение, но догадался, что Маша делает это не сознательно, а углубившись в свои мысли. Научится ли он понимать их когда-нибудь?
- Я не рассказывала тебе о лечении, - наконец заговорила Маша. - Это сложный курс внушения. Цель его состояла в том, чтобы ослабить действие эмоций. Уже на последних занятиях Ирина Васильевна говорила со мной, как со здоровым человеком, рассказывала о том, что для многих действительно является нормой необычный секс, да и групповой тоже. Приводила даже статистические цифры. Затронула она и тему катастроф. Я и в самом деле очень долго приходила в себя после смерти отца, правда, тогда меня не посещали мысли о смерти. Может, позже все суммировалось и дало тот толчок? Не знаю. Но точно знаю, что после этого я хотела жить, а сильные эмоции были моими врагами. Ирина Васильевна наставляла меня, как избежать их, как не терять контроль над собой. Познакомила меня с мужчиной в качестве практического эксперимента.
- Все же был мужчина? - недовольно прервал Валера. - Я был лучшего о тебе мнения!
Его мнимое недовольство не обмануло Машу. Она улыбнулась не без хитринки в глазах, лицо озарилось светлыми тенями.
- У нас было три свидания - и все.
- Так уж и все?
- Нет. На последнем он поцеловал меня.
- Каков наглец!
Валера едва сохранял серьезную мину. Он опасался, что Маша опять замкнется на прошлом, но она легко отвлекалась, была готова отвечать на его реплики, и он понял: прошлое осталось в прошлом. Он с трудом сдерживал смех облегчения и радости.
- Ты был куда более галантен, - тихо рассмеялась Маша.
- Еще бы! Я продержался две недели. Сам удивляюсь, как мне это удалось?!
- Тебе удалось много больше. - Маша провела пальцем по его скуле и нежно улыбнулась. - После третьего свидания я поняла, что не способна на половинчатые чувства, и решила, что лучше заглушить их полностью. Я слишком любила жизнь, чтобы еще раз сводить с ней счеты, а Ирина Васильевна доказала, что мне нельзя поддаваться чувствам. Что оставалось делать? Я продолжила самолечение, имея навыки и наработанные тесты.
- И стала холодной и бездушной, - осторожно закончил Валера. Он повторял слова из романа, потому что невозможно было представить холодной женщину, лежащую рядом с ним, разомлевшую и истомленную после любовной бури.
- А потом я познакомилась с тобой. Ты настолько отличался от других мягкостью, добротой, а я настолько уверилась в себе... В общем, искушение было слишком велико.
- Похоже на второй практический эксперимент, - улыбнулся Валера.
- Грубо говоря, да, - кисло ответила Маша. - Но так было вначале. Я не строила далеко идущих планов.
- Ты поставила цель испытать себя на прочность, на эмоциональную недоступность.
- Да. - Маша закрыла глаза. Еще раньше она знала, что идет на обман, и теперь на нее обрушилась запоздалая вина. - Все было так до той ночи, что я провела у тебя. Тогда я забыла о разуме, чувства захлестнули меня, как никогда. Я испугалась. Я панически хотела жить, а ты разрушил все, что я творила в себе четыре года, то, что должно было сохраниться на всю жизнь. В ту ночь.., я реально ощутила, что таю, как снег на солнце, и, если не остановлюсь, превращусь в ничто, - Маша язвительно хмыкнула, - в лужу.
- А я видел смерть, - признался Валера. - Она тянула меня за собой, и я не мог остановиться. Я тоже испугался, такого со мной еще не было, поэтому воззвал к тебе как к единственному спасению.
- А я не вняла. Не поверила, - печально отозвалась Маша. - Я испугалась, что теперь ты бросишь меня.
- Я звал тебя замуж, - напомнил он.
- Ты не первый звал. Валера устало вздохнул:
- Всему у тебя есть оправдания.
- Нет. Мне нет оправдания ни в чем. Что касается тебя. Особенно в том, что случилось с тобой впоследствии.
Валера собрался возразить, но Маша снова приложила палец к его губам.
- Возвращаясь к роману. Мне нужно было выплеснуть из себя самое больное. Ни с кем поделиться я не могла, и осталась только бумага. Ей я и исповедалась и сделала заодно для себя открытие: в стремлении создать себе покой мы сознательно убиваем чувства не только в себе, но и в других, бесчувственностью порождая безразличие. Когда ты сказал, что хотел умереть, я поняла, что одна виновата. В сущности, я толкнула тебя к смерти.
- Не говори глупостей, - осадил ее Валера. Не хватало, чтобы Маша винила себя в его необдуманных словах. С ее опытом она слишком буквально воспринимает смерть. - Но почему "графиня утонула"?
- Из-за Наташи. Я даже не успела закончить роман. Прибежала домой и в порыве гнева оборвала все концы.
- Теперь ты перепишешь финал, - заявил Валера повелительно.
Маша улыбнулась:
- Думаешь, нужно?
- Ладно, не переписывай. Тогда напиши постскриптум.
Ее улыбка перешла в смех.
- В литературе это называется эпилогом. Валера криво усмехнулся:
- Специалист! - И серьезно спросил:
- Маш, ты хочешь, чтобы его напечатали?
Маша задумалась. Не ко времени этот разговор, такие вопросы выясняют на светлую голову, а не во время бессонной ночи. К тому же она уже чувственно реагировала на каждое прикосновение Валеры. Как она скучала и тосковала по нему, а теперь чувствовала себя ненасытной и смущалась и радовалась одновременно.
Но Валеру интересует роман. Кажется, он задал вопрос?
Маша перевернулась на живот, прижала ладони к его груди и заглянула в глаза.
- Нет, Валера. Я не хочу, чтобы другие его читали. Пусть он будет только наш. И если захочешь, скажешь мне, когда написать постскриптум.
Она легко рассмеялась и уткнулась носом в его шею.
- Замечательно! - отозвался довольный Валера. - Тогда я покажу тебе, что писать в первом эпилоге.
Он ладонями охватил Машино лицо и ртом накрыл ее губы.
***
Валера лежал, умиротворенный близостью родного тела. Мысли его легко кружились вокруг Маши. Все-таки он добился своего, и она призналась, что растаяла - растаяла Снежная королева.
Маша открылась перед ним - безгранично, безоглядно. Распахнула суть и сущность до конца, как распахиваются друг перед другом истинные влюбленные. Валера проделал долгий путь к достижению желания, единственного оставшегося в разоренном, разрушенном тереме. Желания, ставшего целью его жизни. Теперь самое главное - не дать Маше замкнуться снова ни при каких обстоятельствах.
А оставшиеся тайны? Что ж, они достаточно молоды, и ему хватит времени разгадать их, открыть одну за другой, как матрешку.
И пруд останется на стене - как символ их любви. И изба заброшенная - как напоминание о Машином затворничестве. А терем они построят новый, один на двоих. И желания будут загадывать вместе. Интересно, сколько, говорила Маша, она хочет детей?
И Валера не повторит ошибки умного профессора, и Маше не даст замолчать, замкнуться в себе и погубить любовь и душу. Он не боится признаться в любви и Машу научит говорить о ней вслух и часто.
Валера повернул к ней лицо:
- Маш, скажи...
Но она сладко спала, тихо посапывая.
- Сегодня воскресенье, - напомнила весело Маша. - Нужно только позвонить домой, сообщить, что я жива.
- Твоя мама еще спит. - Валера ласково гладил лицо любимой женщины. - Маш, расскажи мне о своем романе.
Она настороженно заглянула ему в глаза:
- Ты обиделся? Я не имела права писать без твоего согласия.
- Ерунда, не в этом дело. Помнишь, в самом начале я сказал, что хочу узнать тебя? Этот вопрос до сих пор остается открытым. Твоя рукопись, я надеялся, могла бы объяснить белые пятна, но и в ней ты не изменила себе, поставила меня в тупик и, кстати сказать, умудренного профессора. Может, ты объяснишь мне, непонятливому, свои секреты доступными словами?
- Она полюбила, - улыбнулась Маша.
- Очень доступно, - грозно нахмурился в ответ Валера. - Продолжай!
Улыбка исчезла. Маша пристально изучала черты его лица, часто всматриваясь в карие глаза, снова отводя взгляд, чтобы вскорости вернуться к ним.
Валера чувствовал, что его испытывают на терпение, но догадался, что Маша делает это не сознательно, а углубившись в свои мысли. Научится ли он понимать их когда-нибудь?
- Я не рассказывала тебе о лечении, - наконец заговорила Маша. - Это сложный курс внушения. Цель его состояла в том, чтобы ослабить действие эмоций. Уже на последних занятиях Ирина Васильевна говорила со мной, как со здоровым человеком, рассказывала о том, что для многих действительно является нормой необычный секс, да и групповой тоже. Приводила даже статистические цифры. Затронула она и тему катастроф. Я и в самом деле очень долго приходила в себя после смерти отца, правда, тогда меня не посещали мысли о смерти. Может, позже все суммировалось и дало тот толчок? Не знаю. Но точно знаю, что после этого я хотела жить, а сильные эмоции были моими врагами. Ирина Васильевна наставляла меня, как избежать их, как не терять контроль над собой. Познакомила меня с мужчиной в качестве практического эксперимента.
- Все же был мужчина? - недовольно прервал Валера. - Я был лучшего о тебе мнения!
Его мнимое недовольство не обмануло Машу. Она улыбнулась не без хитринки в глазах, лицо озарилось светлыми тенями.
- У нас было три свидания - и все.
- Так уж и все?
- Нет. На последнем он поцеловал меня.
- Каков наглец!
Валера едва сохранял серьезную мину. Он опасался, что Маша опять замкнется на прошлом, но она легко отвлекалась, была готова отвечать на его реплики, и он понял: прошлое осталось в прошлом. Он с трудом сдерживал смех облегчения и радости.
- Ты был куда более галантен, - тихо рассмеялась Маша.
- Еще бы! Я продержался две недели. Сам удивляюсь, как мне это удалось?!
- Тебе удалось много больше. - Маша провела пальцем по его скуле и нежно улыбнулась. - После третьего свидания я поняла, что не способна на половинчатые чувства, и решила, что лучше заглушить их полностью. Я слишком любила жизнь, чтобы еще раз сводить с ней счеты, а Ирина Васильевна доказала, что мне нельзя поддаваться чувствам. Что оставалось делать? Я продолжила самолечение, имея навыки и наработанные тесты.
- И стала холодной и бездушной, - осторожно закончил Валера. Он повторял слова из романа, потому что невозможно было представить холодной женщину, лежащую рядом с ним, разомлевшую и истомленную после любовной бури.
- А потом я познакомилась с тобой. Ты настолько отличался от других мягкостью, добротой, а я настолько уверилась в себе... В общем, искушение было слишком велико.
- Похоже на второй практический эксперимент, - улыбнулся Валера.
- Грубо говоря, да, - кисло ответила Маша. - Но так было вначале. Я не строила далеко идущих планов.
- Ты поставила цель испытать себя на прочность, на эмоциональную недоступность.
- Да. - Маша закрыла глаза. Еще раньше она знала, что идет на обман, и теперь на нее обрушилась запоздалая вина. - Все было так до той ночи, что я провела у тебя. Тогда я забыла о разуме, чувства захлестнули меня, как никогда. Я испугалась. Я панически хотела жить, а ты разрушил все, что я творила в себе четыре года, то, что должно было сохраниться на всю жизнь. В ту ночь.., я реально ощутила, что таю, как снег на солнце, и, если не остановлюсь, превращусь в ничто, - Маша язвительно хмыкнула, - в лужу.
- А я видел смерть, - признался Валера. - Она тянула меня за собой, и я не мог остановиться. Я тоже испугался, такого со мной еще не было, поэтому воззвал к тебе как к единственному спасению.
- А я не вняла. Не поверила, - печально отозвалась Маша. - Я испугалась, что теперь ты бросишь меня.
- Я звал тебя замуж, - напомнил он.
- Ты не первый звал. Валера устало вздохнул:
- Всему у тебя есть оправдания.
- Нет. Мне нет оправдания ни в чем. Что касается тебя. Особенно в том, что случилось с тобой впоследствии.
Валера собрался возразить, но Маша снова приложила палец к его губам.
- Возвращаясь к роману. Мне нужно было выплеснуть из себя самое больное. Ни с кем поделиться я не могла, и осталась только бумага. Ей я и исповедалась и сделала заодно для себя открытие: в стремлении создать себе покой мы сознательно убиваем чувства не только в себе, но и в других, бесчувственностью порождая безразличие. Когда ты сказал, что хотел умереть, я поняла, что одна виновата. В сущности, я толкнула тебя к смерти.
- Не говори глупостей, - осадил ее Валера. Не хватало, чтобы Маша винила себя в его необдуманных словах. С ее опытом она слишком буквально воспринимает смерть. - Но почему "графиня утонула"?
- Из-за Наташи. Я даже не успела закончить роман. Прибежала домой и в порыве гнева оборвала все концы.
- Теперь ты перепишешь финал, - заявил Валера повелительно.
Маша улыбнулась:
- Думаешь, нужно?
- Ладно, не переписывай. Тогда напиши постскриптум.
Ее улыбка перешла в смех.
- В литературе это называется эпилогом. Валера криво усмехнулся:
- Специалист! - И серьезно спросил:
- Маш, ты хочешь, чтобы его напечатали?
Маша задумалась. Не ко времени этот разговор, такие вопросы выясняют на светлую голову, а не во время бессонной ночи. К тому же она уже чувственно реагировала на каждое прикосновение Валеры. Как она скучала и тосковала по нему, а теперь чувствовала себя ненасытной и смущалась и радовалась одновременно.
Но Валеру интересует роман. Кажется, он задал вопрос?
Маша перевернулась на живот, прижала ладони к его груди и заглянула в глаза.
- Нет, Валера. Я не хочу, чтобы другие его читали. Пусть он будет только наш. И если захочешь, скажешь мне, когда написать постскриптум.
Она легко рассмеялась и уткнулась носом в его шею.
- Замечательно! - отозвался довольный Валера. - Тогда я покажу тебе, что писать в первом эпилоге.
Он ладонями охватил Машино лицо и ртом накрыл ее губы.
***
Валера лежал, умиротворенный близостью родного тела. Мысли его легко кружились вокруг Маши. Все-таки он добился своего, и она призналась, что растаяла - растаяла Снежная королева.
Маша открылась перед ним - безгранично, безоглядно. Распахнула суть и сущность до конца, как распахиваются друг перед другом истинные влюбленные. Валера проделал долгий путь к достижению желания, единственного оставшегося в разоренном, разрушенном тереме. Желания, ставшего целью его жизни. Теперь самое главное - не дать Маше замкнуться снова ни при каких обстоятельствах.
А оставшиеся тайны? Что ж, они достаточно молоды, и ему хватит времени разгадать их, открыть одну за другой, как матрешку.
И пруд останется на стене - как символ их любви. И изба заброшенная - как напоминание о Машином затворничестве. А терем они построят новый, один на двоих. И желания будут загадывать вместе. Интересно, сколько, говорила Маша, она хочет детей?
И Валера не повторит ошибки умного профессора, и Маше не даст замолчать, замкнуться в себе и погубить любовь и душу. Он не боится признаться в любви и Машу научит говорить о ней вслух и часто.
Валера повернул к ней лицо:
- Маш, скажи...
Но она сладко спала, тихо посапывая.