Саравак — небольшой городишко, состоящий всего лишь из нескольких улиц; так что два стражника со своим арестантом меньше чем за пять минут добрались до дворца раджи, построенного из дерева, как и все жилища белых, которые возвышались на окрестных холмах.
На крыше развевался флаг, который показался португальцу красным, как и английский, перед дверью стоял на часах индиец, вооруженный ружьем со штыком.
— Вы сразу проведете меня к радже? — спросил Янес.
— Сейчас уже поздно, — отвечал один из стражей. — Раджа спит.
— А где я проведу ночь?
— Мы предоставим вам комнату.
— Лишь бы не подвал.
— Соотечественников раджи не сажают в подвал.
Португальца ввели в дом, провели вверх по лестнице и поместили в комнате с окнами, защищенными толстыми циновками из листьев пальмы, с гамаком, кое-какой мебелью европейского происхождения и лампой, которая уже была зажжена.
— Черт побери! — воскликнул он, весело потирая себе руки. — Здесь можно выспаться на славу.
— Вам ничего не нужно? — спросил один из стражей.
— Только одно: чтобы мне не мешали выспаться, — отвечал Янес.
Один страж вышел, но второй уселся у двери, засунув себе в рот порцию бетеля.
Португалец нахмурился было, но тут же повеселел.
«Воспользуюсь этим, чтобы с ним поболтать. За ночь он многое мне расскажет».
Он свернул сигарету, зажег ее, сделал несколько затяжек, выпустив кольца дыма, и подошел к стражу.
— Юноша, ты индиец?
— Бенгалец, сэр, — отвечал страж.
— И давно ты здесь?
— Два года.
— А ты слышал про пирата, которого зовут Тигром Малайзии!
— Да.
Янес с трудом подавил довольную улыбку.
— А правда, что Тигр здесь? — спросил он.
— Не знаю, но говорят, что пираты напали на корабль милях в двадцати от берега, а потом высадились здесь.
— Где?
— Точно неизвестно, в каком месте, но мы это узнаем.
— Каким образом?
— У раджи хорошие разведчики.
— Скажи мне, а правда, что несколько месяцев назад один корабль потерпел крушение у мыса Таньонг-Дату?
— Да, — сказал индиец. — Это был военный корабль, шедший из Калькутты.
— И кто пришел ему на помощь?
— Наш раджа на своей шхуне «Роялист».
— Экипаж спасли?
— Всех, в том числе и индийца, который был присужден к вечной высылке, не помню уж, на какой остров.
— Присужденный к вечной высылке? — воскликнул Янес, притворившись крайне удивленным. — И кто он такой?
— Индиец, я вам сказал.
— Ты знаешь его имя?
Бенгалец подумал несколько мгновений.
— Его звали Тремаль-Найк.
— А какое преступление он совершил? — спросил Янес, затаив дыхание.
— Мне говорили, что он убил англичан.
— Какой разбойник! И он еще здесь, этот индиец?
— Его заключили в форт.
— В какой?
— В тот, что на холме. Тут всего один в Сараваке.
— В форте есть гарнизон?
— Там моряки с погибшего судна.
— Много?
— Шестьдесят самое большее.
Янес недовольно поморщился.
«Шестьдесят человек! — прошептал он. — Наверное, есть и пушки!»
Он закурил вторую сигарету и принялся расхаживать по комнате размышляя.
Походив несколько минут, он растянулся на койке, попросив часового подкрутить пламя в лампе, и закрыл глаза.
Несмотря на свое положение арестованного, несмотря на множество мыслей в голове, он тут же так крепко заснул, словно был на своем Момпрачеме.
Когда он проснулся, сквозь циновки, висевшие вместо жалюзи, проникал яркий луч солнца.
Он посмотрел на дверь, но часового там больше не было. Видя, что арестованный спит и даже храпит при этом, тот ушел, уверенный, что пленник такого ранга не выпрыгнет в окно.
«Прекрасно, — сказал сам себе Янес. — Воспользуемся этим».
Он спрыгнул с койки, приподнял циновку и выглянул в окно, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух.
Под яркими лучами солнца Саравак представлял собой чудесное зрелище со своими зелеными холмами, широкой рекой, осененной величественными деревьями и усеянной маленькими праос, юркими пирогами, легкими и длинными каноэ; с тенистыми садами, аркоподобными крышами китайских кварталов, с причудливыми хижинами на сваях, в которых обитали даяки, с его улицами и улочками, заполненными разноплеменной толпой.
Быстрым взглядом окинув город, он остановился на окрестных холмах. На них располагались уютные особняки, заселенные европейцами. А еще выше виднелась изящная церковка и рядом с ней форт, деревянный, но прочно построенный и хорошо укрепленный.
Португалец осмотрел его с глубоким вниманием.
«Значит, там и находится Тремаль-Найк, — прошептал он. — Как освободить его?»
В этот миг голос за его спиной произнес:
— Вас ждет раджа.
Янес обернулся и оказался лицом к лицу со вчерашним бенгальцем.
— Ах это вы, мой друг! — сказал он, улыбаясь. — Как поживает раджа Брук?
— Он ждет вас, сэр.
— Ну что ж, пойдем пожмем ему руку.
Они вышли, поднялись по другой лестнице и вошли в гостиную, стены которой буквально исчезали под огромным количеством самого разнообразного оружия, развешанного на них, Это был настоящий арсенал, которым в считанные минуты можно было вооружить целый взвод.
— Войдите в тот кабинет, — сказал стражник.
Вступая на порог, португалец вдруг испытал замешательство.
«Что я ему скажу? — прошептал он. И тут же подбодрил себя: — Смелее, дружище! И смотри в оба — перед тобой старая лиса».
Он толкнул дверь и решительным шагом вошел в кабинет, посреди которого, за столом, заваленным книгами и географическими картами, восседал раджа Саравака.
Глава 3
Глава 4
На крыше развевался флаг, который показался португальцу красным, как и английский, перед дверью стоял на часах индиец, вооруженный ружьем со штыком.
— Вы сразу проведете меня к радже? — спросил Янес.
— Сейчас уже поздно, — отвечал один из стражей. — Раджа спит.
— А где я проведу ночь?
— Мы предоставим вам комнату.
— Лишь бы не подвал.
— Соотечественников раджи не сажают в подвал.
Португальца ввели в дом, провели вверх по лестнице и поместили в комнате с окнами, защищенными толстыми циновками из листьев пальмы, с гамаком, кое-какой мебелью европейского происхождения и лампой, которая уже была зажжена.
— Черт побери! — воскликнул он, весело потирая себе руки. — Здесь можно выспаться на славу.
— Вам ничего не нужно? — спросил один из стражей.
— Только одно: чтобы мне не мешали выспаться, — отвечал Янес.
Один страж вышел, но второй уселся у двери, засунув себе в рот порцию бетеля.
Португалец нахмурился было, но тут же повеселел.
«Воспользуюсь этим, чтобы с ним поболтать. За ночь он многое мне расскажет».
Он свернул сигарету, зажег ее, сделал несколько затяжек, выпустив кольца дыма, и подошел к стражу.
— Юноша, ты индиец?
— Бенгалец, сэр, — отвечал страж.
— И давно ты здесь?
— Два года.
— А ты слышал про пирата, которого зовут Тигром Малайзии!
— Да.
Янес с трудом подавил довольную улыбку.
— А правда, что Тигр здесь? — спросил он.
— Не знаю, но говорят, что пираты напали на корабль милях в двадцати от берега, а потом высадились здесь.
— Где?
— Точно неизвестно, в каком месте, но мы это узнаем.
— Каким образом?
— У раджи хорошие разведчики.
— Скажи мне, а правда, что несколько месяцев назад один корабль потерпел крушение у мыса Таньонг-Дату?
— Да, — сказал индиец. — Это был военный корабль, шедший из Калькутты.
— И кто пришел ему на помощь?
— Наш раджа на своей шхуне «Роялист».
— Экипаж спасли?
— Всех, в том числе и индийца, который был присужден к вечной высылке, не помню уж, на какой остров.
— Присужденный к вечной высылке? — воскликнул Янес, притворившись крайне удивленным. — И кто он такой?
— Индиец, я вам сказал.
— Ты знаешь его имя?
Бенгалец подумал несколько мгновений.
— Его звали Тремаль-Найк.
— А какое преступление он совершил? — спросил Янес, затаив дыхание.
— Мне говорили, что он убил англичан.
— Какой разбойник! И он еще здесь, этот индиец?
— Его заключили в форт.
— В какой?
— В тот, что на холме. Тут всего один в Сараваке.
— В форте есть гарнизон?
— Там моряки с погибшего судна.
— Много?
— Шестьдесят самое большее.
Янес недовольно поморщился.
«Шестьдесят человек! — прошептал он. — Наверное, есть и пушки!»
Он закурил вторую сигарету и принялся расхаживать по комнате размышляя.
Походив несколько минут, он растянулся на койке, попросив часового подкрутить пламя в лампе, и закрыл глаза.
Несмотря на свое положение арестованного, несмотря на множество мыслей в голове, он тут же так крепко заснул, словно был на своем Момпрачеме.
Когда он проснулся, сквозь циновки, висевшие вместо жалюзи, проникал яркий луч солнца.
Он посмотрел на дверь, но часового там больше не было. Видя, что арестованный спит и даже храпит при этом, тот ушел, уверенный, что пленник такого ранга не выпрыгнет в окно.
«Прекрасно, — сказал сам себе Янес. — Воспользуемся этим».
Он спрыгнул с койки, приподнял циновку и выглянул в окно, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух.
Под яркими лучами солнца Саравак представлял собой чудесное зрелище со своими зелеными холмами, широкой рекой, осененной величественными деревьями и усеянной маленькими праос, юркими пирогами, легкими и длинными каноэ; с тенистыми садами, аркоподобными крышами китайских кварталов, с причудливыми хижинами на сваях, в которых обитали даяки, с его улицами и улочками, заполненными разноплеменной толпой.
Быстрым взглядом окинув город, он остановился на окрестных холмах. На них располагались уютные особняки, заселенные европейцами. А еще выше виднелась изящная церковка и рядом с ней форт, деревянный, но прочно построенный и хорошо укрепленный.
Португалец осмотрел его с глубоким вниманием.
«Значит, там и находится Тремаль-Найк, — прошептал он. — Как освободить его?»
В этот миг голос за его спиной произнес:
— Вас ждет раджа.
Янес обернулся и оказался лицом к лицу со вчерашним бенгальцем.
— Ах это вы, мой друг! — сказал он, улыбаясь. — Как поживает раджа Брук?
— Он ждет вас, сэр.
— Ну что ж, пойдем пожмем ему руку.
Они вышли, поднялись по другой лестнице и вошли в гостиную, стены которой буквально исчезали под огромным количеством самого разнообразного оружия, развешанного на них, Это был настоящий арсенал, которым в считанные минуты можно было вооружить целый взвод.
— Войдите в тот кабинет, — сказал стражник.
Вступая на порог, португалец вдруг испытал замешательство.
«Что я ему скажу? — прошептал он. И тут же подбодрил себя: — Смелее, дружище! И смотри в оба — перед тобой старая лиса».
Он толкнул дверь и решительным шагом вошел в кабинет, посреди которого, за столом, заваленным книгами и географическими картами, восседал раджа Саравака.
Глава 3
РАДЖА ДЖЕЙМС БРУК
Джеймс Брук, который оставил столь яркий след в истории Малайзии и которому Британия столь многим обязана в своей колониальной политике, заслуживает того, чтобы о нем здесь отдельно было сказано несколько слов.
Этот отважный человек, который ценой огромных усилий и кровопролитной борьбы заслужил прозвище истребителя пиратов, происходил из семьи баронета Винера, который при Карле II был лорд-мэром Лондона. В юности он завербовался в английские колониальные войска, однако тяжело раненный в схватке с борнезийцами 2, скоро подал в отставку и удалился в Калькутту.
Но спокойная жизнь была не для молодого Брука, человека, с одной стороны, хладнокровного и сдержанного, но, с другой, наделенного исключительной энергией и склонностью к авантюрам.
Излечившись от ран, он отправился в Малайзию, исколесив ее из конца в конец, побывав в местах, где не ступала прежде нога европейца. Этому путешествию он и обязан своей известностью, ставшей позднее мировой.
Зная, какой размах к тому времени приобрело в южных морях пиратство, а также торговля людьми, он задумал, несмотря на страшные опасности, которыми это грозило, покончить с пиратством и работорговлей, обеспечив тем самым безопасность мореплавания и свободу Малайзии 3.
В своих намерениях это был человек очень твердый. Преодолев все препятствия, чинимые ему и собственным правительством, и местными князьками в осуществлении этого дерзкого проекта, он снарядил небольшую шхуну «Роялист» и в 1838 году отплыл на ней в Саравак, крепость на Борнео, которая тогда не насчитывала и полутора тысяч жителей.
Он высадился там в тяжелый момент. Население княжества, подстрекаемое отчасти малайскими пиратами, восстало против своего султана Муда-Хассина, и война велась с крайним ожесточением. Брук предложил султану свою помощь, встал во главе его войска и после многочисленных сражений менее чем за два года подавил восстание.
Закончив кампанию, он вышел в море против пиратов и торговцев рабами. Со своим опытным и смелым экипажем он за два года принимал участие во многих кровопролитных морских сражениях. Не счесть пиратов, которых он убил, шлюпок и праос, которые он отправил на дно, в глубины моря. Он был жесток, он был безжалостен, он наводил ужас на берегах Малайзии.
Разгромив пиратов, он вернулся в Саравак. Султан Муда-Хассин, признав его великие заслуги, назначил Джеймса Брука раджой крепости и округа.
В дальнейшем судьба оказалась немилостива к нему. Он был разбит в нескольких сражениях с местными племенами, изгнан из Саравака и умер в Англии полузабытым и нищим. Но в 1857 году, когда происходили события, о которых мы здесь рассказываем, Джеймс Брук был на вершине своего могущества и одним своим словом заставлял трепетать даже султана Варауни 4, самого обширного владения на Борнео.
Услышав шаги Янеса, раджа живо поднялся. Несмотря на то, что ему уже перевалило за пятьдесят, несмотря на все превратности своей нелегкой жизни, это был крепкий, цветущий мужчина, чья неукротимая энергия еще видна была в его живом сверкающем взгляде. Но несколько глубоких морщин избороздили лоб, а белизна волос говорила о быстро надвигающейся старости.
— Ваша светлость! — сказал Янес, почтительно поклонившись.
— Добро пожаловать, соотечественник, — ответил раджа, возвращая приветствие.
Прием был ободряющий. Португалец, который чувствовал, входя в этот кабинет, как яростно колотится у него сердце, сразу успокоился.
— Что с вами случилось вчера вечером? — спросил раджа, предварительно указав ему на стул. — Моя стража рассказала, что вы даже стреляли из пистолетов. Не нужно дразнить китайцев, мой дорогой. Их здесь очень много, и они не слишком любят белые лица.
— Я проделал долгий путь, ваша светлость, и умирал от голода. Оказавшись перед китайской харчевней, я зашел поесть и выпить, несмотря на то, что у меня не было ни шиллинга в кармане.
— Как, — удивился раджа, — мой соотечественник без единого шиллинга? Послушаем, откуда вы прибыли и что привело вас сюда. Я знаю всех белых, которые живут в моем княжестве, но вас никогда не видел.
— Я впервые оказался в Сараваке, — сказал Янес.
— Откуда вы приехали?
— Из Ливерпуля.
— Но на каком судне вы прибыли?
— На своей яхте, ваша светлость.
— А, у вас своя яхта? Но кто же вы, в таком случае?
— Лорд Джеральд Велькер Мак-Клозбурн, — не колеблясь выпалил Янес.
— Счастлив принять в моем княжестве лорда из благородной Шотландии, — сказал раджа.
— Благодарю, ваша светлость, — отвечал Янес, поклонившись.
— Где вы оставили свою яхту?
— В устье Пало.
— А как вы добрались сюда?
— Пройдя по крайней мере двести миль через леса и болота, питаясь фруктами и змеями, как настоящий дикарь.
Раджа посмотрел на него с удивлением.
— Вы, вероятно, заблудились? — спросил он.
— Нет, ваша светлость?
— Пари?
— Ничего подобного.
— Что же тогда?
— Несчастье.
— Ваша яхта потерпела крушение?
— Нет, она была потоплена выстрелом из пушки, после того как с нее сняли все ее содержимое.
— Но кто же?
— Пираты, ваша светлость.
В глазах Джеймса Брука, истребителя пиратов, загорелись гневные огоньки.
— Пираты! — воскликнул он. — Они еще не унялись, эти проклятые?
— Похоже, что нет, ваша светлость.
— Вы видели их главаря?
— Да, — сказал Янес.
— Что это был за человек?
— Довольно видный, с бородой и длинными черными волосами, сверкающим взглядом и смуглой кожей…
— Это он! — воскликнул раджа с живым волнением.
— Кто он?
— Тигр Малайзии.
— Что за Тигр Малайзии? Я уже слышал это имя, — сказал Янес.
— Это незаурядная личность, милорд, человек, обладающий храбростью льва и жестокостью тигра. Главарь пиратов острова Момпрачем, самых отчаянных и жестоких в наших морях. Три дня назад этот человек бросил якорь в устье моей реки.
— Какая дерзость! — воскликнул Янес, с трудом сдерживая дрожь. — И вы напали на него?
— Да, напал и нанес ему поражение. Но победа эта стоила мне дорого.
— Вот как!
— Да. Поняв, что попал в окружение, после упорнейшего сопротивления, которое стоило жизни шестидесяти моим людям, он поджег пороховой погреб и взорвал свое судно вместе с одним из моих.
— Значит, он погиб?
— Сомневаюсь в этом, милорд. Я приказал искать его труп, но до сих пор найти его не удалось.
— Неужели он еще жив?
— Я подозреваю, что он укрылся в ближних лесах вместе с бандой своих сообщников.
— Неужели он осмелится напасть на город?
— Этот человек способен на все. Но он не застанет меня врасплох. Я вызвал преданные войска даяков и послал индийцев из моей стражи прочесать лес.
— И правильно сделали, ваша светлость.
— Я думаю, милорд, — сказал раджа, улыбаясь. — Но продолжайте, продолжайте ваш рассказ. Каким образом Тигр напал на вас?
— За два дня до этого я покинул Варауни, взяв курс на мыс Сирик. Я намеревался посетить важнейшие города Борнео, прежде чем вернуться в Батавию, а оттуда в Индию.
— Вы совершали путешествие для собственного удовольствия?
— Да, ваша светлость. Я был в море уже одиннадцать месяцев.
— Продолжайте, милорд.
— На закате третьего дня яхта бросила якорь в устье реки Пало. Я велел отвезти себя на берег и углубился в лес один, в надежде подстрелить какого-нибудь зверька или дюжину туканов. Проходив по лесу часа два, я услышал пушечный выстрел. Затем второй, затем третий, потом уже яростную пальбу.
Испуганный, я бегом бросился к берегу. Но было уже слишком поздно. Пираты взяли на абордаж мою яхту, убили или взяли в плен экипаж и вовсю грабили ее.
Я прятался за кустами, пока мое судно не пошло ко дну, и пираты не уплыли, потом бросился на берег. Я не нашел ничего, кроме трупов, которые прибой выбросил на скалы, обломков моей яхты и верхушки грот-мачты, на полфута торчавшей из воды.
Всю ночь я в отчаянии кружил по берегу, возле устья реки, тщетно окликая моих несчастных матросов. А утром направился пешком вдоль берега, через леса, болота и реки, питаясь фруктами и птицами, которых мне удавалось подстрелить.
В Седанге я продал свой карабин и часы — единственное богатство, которым владел — и отдохнул сорок восемь часов. Купив взамен своей, вконец изодранной одежды, новую у одного голландского колониста, я снова отправился в путь, и вот пришел сюда, голодный, ограбленный и к тому же без единого шиллинга в кармане.
— И что вы собираетесь делать теперь?
— В Мадрасе у меня брат, а в Шотландии есть владения и замки. Я напишу, чтобы мне выслали несколько тысяч фунтов, и на первом же судне, которое сюда придет, вернусь в Англию.
— Лорд Джеральд, — сказал раджа, — я предоставляю свой дом и свой кошелек в ваше распоряжение и сделаю все, чтобы вам не пришлось скучать во время пребывания в моем княжестве.
Молния радости промелькнула на лице Янеса.
— Но ваша светлость… — пробормотал он, притворяясь растерянным. — Не знаю, как вас благодарить…
— Не стоит благодарностей, милорд. То, что я делаю для вас, я бы сделал для любого моего соотечественника.
— И все-таки мне бы хотелось как-то отблагодарить вас.
— Если я когда-нибудь окажусь в Шотландии, вы сможете это сделать.
— Клянусь вам в этом, ваша светлость. Мои замки всегда будут открыты для вас и для любого из ваших друзей.
— Благодарю, милорд, — проговорил раджа, улыбаясь.
Он позвонил в колокольчик. Вошел индиец.
— Этот господин — мой друг, — сказал ему раджа, указав на португальца. — Я предоставляю в его распоряжение мой дом, мой кошелек, моих лошадей и мое оружие.
— Хорошо, — почтительно кланяясь, отвечал индиец.
— Куда вы отправитесь сейчас, милорд? — спросил Джеймс
Брук.
— Прогуляюсь по городу и, если вы разрешите, ваша светлость, схожу в лес. Я безумно люблю охоту. — Придете пообедать со мной?
— Почту за честь, ваша светлость.
Раджа протянул руку Янесу, которую тот крепко пожал, говоря:
— Благодарю, ваша светлость, за все, что вы делаете для меня.
— До свидания, милорд.
Янес вышел из кабинета и последовал за индийцем, который отвел его в предназначенную ему комнату.
— Можешь идти, — сказал он индийцу. — Если мне понадобятся твои услуги, я позвоню.
Оставшись один, он внимательно оглядел комнату. Она была довольно просторна и освещалась двумя окнами, выходившими на холмы. Пол был устлан прекрасными коврами, а мебель со вкусом подобрана. Удобная кровать, стол, несколько стульев из легкого бамбука, китайские вазы и ширма, изящная золоченая лампа составляли ее обстановку. На стенах висело много оружия — европейского, индийского, малайского, борнезийского.
«Превосходно, — прошептал португалец, потирая себе руки. — Мой друг Джеймс Брук обходится со мной, как с настоящим лордом. Скоро ты увидишь, мой дорогой, что за птица лорд Велькер. Но, Янес, будь осторожен! Ты имеешь дело со старой лисой».
В это мгновение снаружи раздался свист. Португалец вздрогнул от неожиданности.
«Каммамури, — сказал он себе. — Это неосторожно!»
Этот отважный человек, который ценой огромных усилий и кровопролитной борьбы заслужил прозвище истребителя пиратов, происходил из семьи баронета Винера, который при Карле II был лорд-мэром Лондона. В юности он завербовался в английские колониальные войска, однако тяжело раненный в схватке с борнезийцами 2, скоро подал в отставку и удалился в Калькутту.
Но спокойная жизнь была не для молодого Брука, человека, с одной стороны, хладнокровного и сдержанного, но, с другой, наделенного исключительной энергией и склонностью к авантюрам.
Излечившись от ран, он отправился в Малайзию, исколесив ее из конца в конец, побывав в местах, где не ступала прежде нога европейца. Этому путешествию он и обязан своей известностью, ставшей позднее мировой.
Зная, какой размах к тому времени приобрело в южных морях пиратство, а также торговля людьми, он задумал, несмотря на страшные опасности, которыми это грозило, покончить с пиратством и работорговлей, обеспечив тем самым безопасность мореплавания и свободу Малайзии 3.
В своих намерениях это был человек очень твердый. Преодолев все препятствия, чинимые ему и собственным правительством, и местными князьками в осуществлении этого дерзкого проекта, он снарядил небольшую шхуну «Роялист» и в 1838 году отплыл на ней в Саравак, крепость на Борнео, которая тогда не насчитывала и полутора тысяч жителей.
Он высадился там в тяжелый момент. Население княжества, подстрекаемое отчасти малайскими пиратами, восстало против своего султана Муда-Хассина, и война велась с крайним ожесточением. Брук предложил султану свою помощь, встал во главе его войска и после многочисленных сражений менее чем за два года подавил восстание.
Закончив кампанию, он вышел в море против пиратов и торговцев рабами. Со своим опытным и смелым экипажем он за два года принимал участие во многих кровопролитных морских сражениях. Не счесть пиратов, которых он убил, шлюпок и праос, которые он отправил на дно, в глубины моря. Он был жесток, он был безжалостен, он наводил ужас на берегах Малайзии.
Разгромив пиратов, он вернулся в Саравак. Султан Муда-Хассин, признав его великие заслуги, назначил Джеймса Брука раджой крепости и округа.
В дальнейшем судьба оказалась немилостива к нему. Он был разбит в нескольких сражениях с местными племенами, изгнан из Саравака и умер в Англии полузабытым и нищим. Но в 1857 году, когда происходили события, о которых мы здесь рассказываем, Джеймс Брук был на вершине своего могущества и одним своим словом заставлял трепетать даже султана Варауни 4, самого обширного владения на Борнео.
Услышав шаги Янеса, раджа живо поднялся. Несмотря на то, что ему уже перевалило за пятьдесят, несмотря на все превратности своей нелегкой жизни, это был крепкий, цветущий мужчина, чья неукротимая энергия еще видна была в его живом сверкающем взгляде. Но несколько глубоких морщин избороздили лоб, а белизна волос говорила о быстро надвигающейся старости.
— Ваша светлость! — сказал Янес, почтительно поклонившись.
— Добро пожаловать, соотечественник, — ответил раджа, возвращая приветствие.
Прием был ободряющий. Португалец, который чувствовал, входя в этот кабинет, как яростно колотится у него сердце, сразу успокоился.
— Что с вами случилось вчера вечером? — спросил раджа, предварительно указав ему на стул. — Моя стража рассказала, что вы даже стреляли из пистолетов. Не нужно дразнить китайцев, мой дорогой. Их здесь очень много, и они не слишком любят белые лица.
— Я проделал долгий путь, ваша светлость, и умирал от голода. Оказавшись перед китайской харчевней, я зашел поесть и выпить, несмотря на то, что у меня не было ни шиллинга в кармане.
— Как, — удивился раджа, — мой соотечественник без единого шиллинга? Послушаем, откуда вы прибыли и что привело вас сюда. Я знаю всех белых, которые живут в моем княжестве, но вас никогда не видел.
— Я впервые оказался в Сараваке, — сказал Янес.
— Откуда вы приехали?
— Из Ливерпуля.
— Но на каком судне вы прибыли?
— На своей яхте, ваша светлость.
— А, у вас своя яхта? Но кто же вы, в таком случае?
— Лорд Джеральд Велькер Мак-Клозбурн, — не колеблясь выпалил Янес.
— Счастлив принять в моем княжестве лорда из благородной Шотландии, — сказал раджа.
— Благодарю, ваша светлость, — отвечал Янес, поклонившись.
— Где вы оставили свою яхту?
— В устье Пало.
— А как вы добрались сюда?
— Пройдя по крайней мере двести миль через леса и болота, питаясь фруктами и змеями, как настоящий дикарь.
Раджа посмотрел на него с удивлением.
— Вы, вероятно, заблудились? — спросил он.
— Нет, ваша светлость?
— Пари?
— Ничего подобного.
— Что же тогда?
— Несчастье.
— Ваша яхта потерпела крушение?
— Нет, она была потоплена выстрелом из пушки, после того как с нее сняли все ее содержимое.
— Но кто же?
— Пираты, ваша светлость.
В глазах Джеймса Брука, истребителя пиратов, загорелись гневные огоньки.
— Пираты! — воскликнул он. — Они еще не унялись, эти проклятые?
— Похоже, что нет, ваша светлость.
— Вы видели их главаря?
— Да, — сказал Янес.
— Что это был за человек?
— Довольно видный, с бородой и длинными черными волосами, сверкающим взглядом и смуглой кожей…
— Это он! — воскликнул раджа с живым волнением.
— Кто он?
— Тигр Малайзии.
— Что за Тигр Малайзии? Я уже слышал это имя, — сказал Янес.
— Это незаурядная личность, милорд, человек, обладающий храбростью льва и жестокостью тигра. Главарь пиратов острова Момпрачем, самых отчаянных и жестоких в наших морях. Три дня назад этот человек бросил якорь в устье моей реки.
— Какая дерзость! — воскликнул Янес, с трудом сдерживая дрожь. — И вы напали на него?
— Да, напал и нанес ему поражение. Но победа эта стоила мне дорого.
— Вот как!
— Да. Поняв, что попал в окружение, после упорнейшего сопротивления, которое стоило жизни шестидесяти моим людям, он поджег пороховой погреб и взорвал свое судно вместе с одним из моих.
— Значит, он погиб?
— Сомневаюсь в этом, милорд. Я приказал искать его труп, но до сих пор найти его не удалось.
— Неужели он еще жив?
— Я подозреваю, что он укрылся в ближних лесах вместе с бандой своих сообщников.
— Неужели он осмелится напасть на город?
— Этот человек способен на все. Но он не застанет меня врасплох. Я вызвал преданные войска даяков и послал индийцев из моей стражи прочесать лес.
— И правильно сделали, ваша светлость.
— Я думаю, милорд, — сказал раджа, улыбаясь. — Но продолжайте, продолжайте ваш рассказ. Каким образом Тигр напал на вас?
— За два дня до этого я покинул Варауни, взяв курс на мыс Сирик. Я намеревался посетить важнейшие города Борнео, прежде чем вернуться в Батавию, а оттуда в Индию.
— Вы совершали путешествие для собственного удовольствия?
— Да, ваша светлость. Я был в море уже одиннадцать месяцев.
— Продолжайте, милорд.
— На закате третьего дня яхта бросила якорь в устье реки Пало. Я велел отвезти себя на берег и углубился в лес один, в надежде подстрелить какого-нибудь зверька или дюжину туканов. Проходив по лесу часа два, я услышал пушечный выстрел. Затем второй, затем третий, потом уже яростную пальбу.
Испуганный, я бегом бросился к берегу. Но было уже слишком поздно. Пираты взяли на абордаж мою яхту, убили или взяли в плен экипаж и вовсю грабили ее.
Я прятался за кустами, пока мое судно не пошло ко дну, и пираты не уплыли, потом бросился на берег. Я не нашел ничего, кроме трупов, которые прибой выбросил на скалы, обломков моей яхты и верхушки грот-мачты, на полфута торчавшей из воды.
Всю ночь я в отчаянии кружил по берегу, возле устья реки, тщетно окликая моих несчастных матросов. А утром направился пешком вдоль берега, через леса, болота и реки, питаясь фруктами и птицами, которых мне удавалось подстрелить.
В Седанге я продал свой карабин и часы — единственное богатство, которым владел — и отдохнул сорок восемь часов. Купив взамен своей, вконец изодранной одежды, новую у одного голландского колониста, я снова отправился в путь, и вот пришел сюда, голодный, ограбленный и к тому же без единого шиллинга в кармане.
— И что вы собираетесь делать теперь?
— В Мадрасе у меня брат, а в Шотландии есть владения и замки. Я напишу, чтобы мне выслали несколько тысяч фунтов, и на первом же судне, которое сюда придет, вернусь в Англию.
— Лорд Джеральд, — сказал раджа, — я предоставляю свой дом и свой кошелек в ваше распоряжение и сделаю все, чтобы вам не пришлось скучать во время пребывания в моем княжестве.
Молния радости промелькнула на лице Янеса.
— Но ваша светлость… — пробормотал он, притворяясь растерянным. — Не знаю, как вас благодарить…
— Не стоит благодарностей, милорд. То, что я делаю для вас, я бы сделал для любого моего соотечественника.
— И все-таки мне бы хотелось как-то отблагодарить вас.
— Если я когда-нибудь окажусь в Шотландии, вы сможете это сделать.
— Клянусь вам в этом, ваша светлость. Мои замки всегда будут открыты для вас и для любого из ваших друзей.
— Благодарю, милорд, — проговорил раджа, улыбаясь.
Он позвонил в колокольчик. Вошел индиец.
— Этот господин — мой друг, — сказал ему раджа, указав на португальца. — Я предоставляю в его распоряжение мой дом, мой кошелек, моих лошадей и мое оружие.
— Хорошо, — почтительно кланяясь, отвечал индиец.
— Куда вы отправитесь сейчас, милорд? — спросил Джеймс
Брук.
— Прогуляюсь по городу и, если вы разрешите, ваша светлость, схожу в лес. Я безумно люблю охоту. — Придете пообедать со мной?
— Почту за честь, ваша светлость.
Раджа протянул руку Янесу, которую тот крепко пожал, говоря:
— Благодарю, ваша светлость, за все, что вы делаете для меня.
— До свидания, милорд.
Янес вышел из кабинета и последовал за индийцем, который отвел его в предназначенную ему комнату.
— Можешь идти, — сказал он индийцу. — Если мне понадобятся твои услуги, я позвоню.
Оставшись один, он внимательно оглядел комнату. Она была довольно просторна и освещалась двумя окнами, выходившими на холмы. Пол был устлан прекрасными коврами, а мебель со вкусом подобрана. Удобная кровать, стол, несколько стульев из легкого бамбука, китайские вазы и ширма, изящная золоченая лампа составляли ее обстановку. На стенах висело много оружия — европейского, индийского, малайского, борнезийского.
«Превосходно, — прошептал португалец, потирая себе руки. — Мой друг Джеймс Брук обходится со мной, как с настоящим лордом. Скоро ты увидишь, мой дорогой, что за птица лорд Велькер. Но, Янес, будь осторожен! Ты имеешь дело со старой лисой».
В это мгновение снаружи раздался свист. Португалец вздрогнул от неожиданности.
«Каммамури, — сказал он себе. — Это неосторожно!»
Глава 4
В ЛЕСАХ
Он закрыл дверь на цепочку и осторожно высунулся в окно. Шагах в сорока от дворца, под густой тенью пальмы с ее длинными перистыми листьями, стоял маратх, опираясь на бамбуковую палку с заостренным железным наконечником. Не без удивления португалец заметил рядом с ним маленькую лошадь, нагруженную двумя большими корзинами: одну с фруктами всех сортов, а другую с хлебом.
«Маратх более хитер, чем я думал, — прошептал Янес. — Похоже, он устроился снабженцем на руднике».
Достав сигарету, он закурил. Маленькая вспышка пламени тут же привлекла внимание Каммамури.
«Он заметил меня, — сказал Янес. — Но не двигается. Понимает, что надо быть осторожным».
Он сделал ему знак рукой, потом вернулся в комнату и открыл ящик стола. Там были листы бумаги, чернильница, перо и пухлый кошелек, который издавал приятный металлический звон.
«Мой друг раджа позаботился обо мне, — сказал португалец, смеясь. — Здесь немало блестящих гиней».
Он вынул лист бумаги, оторвал небольшой клочок и написал мельчайшими буквами:
«Будь осторожен, внимательно следи за всем вокруг. Жди меня в китайской харчевне».
Он свернул записку и снял со стены длинную цилиндрическую трубку с раструбом на конце, так называемый «сумпитан» — страшное оружие, которым даяки на шестьдесят шагов мечут отравленные стрелы.
— Я тоже не ударю в грязь лицом, — сказал португалец, осматривая оружие.
Он взял стрелу, надел на нее записку и вставил в сумпитан. Приложил трубку ко рту и сильно дунул. Стрела вмиг долетела до маратха, который проворно подобрал ее и оторвал бумажку.
«А теперь пора прогуляться», — сказал Янес, видя, что Каммамури удалился.
Он забросил за спину двуствольное ружье и вышел, почтительно приветствуемый часовым.
Пройдя улицы и улочки, по сторонам которых возвышались на столбах хижины, под которыми, распространяя нестерпимую вонь, расхаживали свиньи, дремали собаки и прыгали обезьяны, он менее чем за четверть часа добрался до харчевни. У двери ее стояла привязанная лошадь маратха.
«Приготовим гинеи, — подумал португалец. — Предвижу бурную сцену».
Он заглянул в харчевню. В углу, перед миской риса сидел Каммамури; а за стойкой, в очках с затемненными стеклами, стоял трактирщик, царапая что-то на большом листе бумаги ручкой внушительных размеров. Китаец, без сомнения, был занят составлением счетов.
— Эгей! — закричал португалец, входя.
Трактирщик вздрогнул и поднял голову. Увидев, кто к нему пожаловал, он вскочил на ноги и бросился навстречу, точно кинжал, сжимая в кулаке свою ручку, вымазанную в китайских чернилах.
— Разбойник! — завопил он. — Негодяй!
— Ну-ну, — остановил его португалец. — Я пришел расплатиться с тобой, — сказал он, бросая на стол горсть блестящих гиней.
— Великий Будда! — воскликнул китаец, бросаясь к монетам. — Целых восемь фунтов! О прошу у вас прощения, сеньор…
— Помолчи и принеси бутылку испанского вина.
В три прыжка хозяин бросился в погреб и принес бутылку вина. Поставив ее перед Янесом, он кинулся к гонгу, висящему у двери, и принялся яростно колотить в него.
— Что ты делаешь? — спросил Янес.
— Спасаю вас, сеньор, — отвечал китаец. — Если я не предупрежу моих друзей, что вы расплатились, не знаю, что может случиться с вами через несколько дней.
Янес бросил на стол еще десять фунтов.
— Скажи своим друзьям, что лорд Велькер дает им на выпивку.
— Вы настоящий принц, милорд! — возопил в восторге китаец.
— Оставь меня одного.
Хозяин, подобрав гинеи, вышел навстречу к своим друзьям, которые по тревоге, поднятой им, сбегались со всех сторон, вооруженные бамбуком и ножами.
Раскупорив бутылку, Янес уселся перед Каммамури.
— Какие новости, мой бравый маратх? — спросил он.
— Плохие, господин Янес, — отвечал Каммамури.
— Сандокану грозит опасность?
— Еще нет, но его могут обнаружить с минуты на минуту. В лесу шныряют солдаты раджи. Вчера вечером меня остановили и стали расспрашивать, так что меня это тоже может коснуться.
— А что ты им сказал?
— Я выдал себя за снабженца из рудников Помы. Чтобы лучше провести этих шпионов, я раздобыл себе лошадь и несколько корзин.
— Ты хитрец, Каммамури. Где находится Сандокан?
— В шести милях отсюда, устроившись вблизи разрушенной деревни. Он укрепляется, опасаясь нападения.
— Пойдем навестим его.
— Когда?
— Как только допьем эту бутылку.
— Есть что-то новое?
— Я узнал, где содержится Тремаль-Найк.
Маратх вскочил, вне себя от радости.
— Где же он? — спросил он прерывающимся голосом.
— В городском форте, под охраной шестидесяти матросов.
Маратх в отчаянии упал на стул.
— Ничего. Мы все равно его выручим, Каммамури, — сказал Янес.
— А когда!
— Как только сможем. Я отправляюсь к Сандокану, чтобы выработать план.
— Спасибо, господин Янес.
— Оставь свои благодарности и пей.
Маратх опрокинул свой стакан.
— Я готов. Мы можем отправляться.
— Ну что ж, пойдем, — сказал Янес, бросая на стол еще несколько монет.
— Предупреждаю вас, что дорога длинная и трудная. Придется удлинить ее еще больше, чтобы обмануть шпионов.
— Я не тороплюсь. Я сказал радже, что иду на охоту.
— Вы стали другом раджи?
— Конечно.
— Каким образом?
— Я тебе расскажу по дороге.
Они вышли из харчевни. Португалец пошел вперед, Каммамури следом, держа лошадь под уздцы.
— Да здравствует лорд Велькер! — закричал рядом кто-то.
— Да здравствует лорд! Да здравствует великодушный белый! — завопили несколько других голосов.
Португалец обернулся и увидел трактирщика, окруженного большой бандой китайцев, которые стояли с чашками в руках.
— Салют, ребята! — крикнул он, и дружески помахал им рукой.
— Да здравствует великодушный лорд! — загремели китайцы, поднимая чашки и чокаясь.
Выйдя из китайского квартала, состоящего из каморок, заваленных китайской бумагой, рулонами шелка, пачками чая любого качества, веерами, очками, дешевыми вазами и бамбуковыми стульями — короче, всем тем, что доставляется из портов Поднебесной Империи, они вошли в малайский квартал, не слишком отличающийся от даякского, пожалуй, только еще более грязный и вонючий, потом поднялись по склону холма и оттуда добрались до леса.
— Будьте осторожны, — сказал Каммамури португальцу. — Утром я встретил тут несколько питонов и видел даже старые следы тигра.
— Леса Борнео мне знакомы, — ответил Янес. — Не бойся за меня.
— Вы уже бывали здесь?
— Нет, но несколько раз проходил по лесам княжества Варауни.
— Сражаясь?
— Иногда приходилось.
— Вы враждуете с султаном Варауни?
— Он наш непримиримый враг. Он страшно ненавидит пиратов Момпрачема, поскольку при каждой стычке мы топили хотя бы один его корабль.
— Скажите мне, господин Янес, а Тигр Малайзии всегда был пиратом?
— Нет, мой дорогой. Когда-то он был могущественным раджой в северном Борнео. Но один коварный англичанин поднял восстание в его владениях и с помощью британских солдат изгнал его, убив перед этим его отца, мать, его сестер и братьев
— И жив еще этот англичанин?
— Да, жив.
— И вы не наказали его?
— Он слишком силен. Однако и Тигр Малайзии еще не умер.
— Но вы, господин Янес, почему вы примкнули к Сандокану?
— Я не примкнул к нему, Каммамури, он взял меня в плен, когда я плыл к Лабуану.
— Сандокан не убивает пленников?
— Нет, Каммамури. Сандокан всегда был жесток к своим врагам и очень великодушен к другим, особенно к женщинам.
— И он всегда хорошо обращался с вами, господин Янес?
— Он меня любил, как брата, и даже больше!
— Скажите мне, господин Янес, когда вы освободите моего хозяина, вы вернетесь на Момпрачем?
— Вероятно, Каммамури. Тигру Малайзии нужны сильные ощущения, чтобы заглушить свое горе, постоянно терзающее его.
— Какое горе?
— Смерть Марианны Гвиллок.
— Значит, он очень любил ее?
— Неимоверно, до безумия.
— Довольно странно, что такой жестокий и такой страшный человек влюбился в женщину.
«Маратх более хитер, чем я думал, — прошептал Янес. — Похоже, он устроился снабженцем на руднике».
Достав сигарету, он закурил. Маленькая вспышка пламени тут же привлекла внимание Каммамури.
«Он заметил меня, — сказал Янес. — Но не двигается. Понимает, что надо быть осторожным».
Он сделал ему знак рукой, потом вернулся в комнату и открыл ящик стола. Там были листы бумаги, чернильница, перо и пухлый кошелек, который издавал приятный металлический звон.
«Мой друг раджа позаботился обо мне, — сказал португалец, смеясь. — Здесь немало блестящих гиней».
Он вынул лист бумаги, оторвал небольшой клочок и написал мельчайшими буквами:
«Будь осторожен, внимательно следи за всем вокруг. Жди меня в китайской харчевне».
Он свернул записку и снял со стены длинную цилиндрическую трубку с раструбом на конце, так называемый «сумпитан» — страшное оружие, которым даяки на шестьдесят шагов мечут отравленные стрелы.
— Я тоже не ударю в грязь лицом, — сказал португалец, осматривая оружие.
Он взял стрелу, надел на нее записку и вставил в сумпитан. Приложил трубку ко рту и сильно дунул. Стрела вмиг долетела до маратха, который проворно подобрал ее и оторвал бумажку.
«А теперь пора прогуляться», — сказал Янес, видя, что Каммамури удалился.
Он забросил за спину двуствольное ружье и вышел, почтительно приветствуемый часовым.
Пройдя улицы и улочки, по сторонам которых возвышались на столбах хижины, под которыми, распространяя нестерпимую вонь, расхаживали свиньи, дремали собаки и прыгали обезьяны, он менее чем за четверть часа добрался до харчевни. У двери ее стояла привязанная лошадь маратха.
«Приготовим гинеи, — подумал португалец. — Предвижу бурную сцену».
Он заглянул в харчевню. В углу, перед миской риса сидел Каммамури; а за стойкой, в очках с затемненными стеклами, стоял трактирщик, царапая что-то на большом листе бумаги ручкой внушительных размеров. Китаец, без сомнения, был занят составлением счетов.
— Эгей! — закричал португалец, входя.
Трактирщик вздрогнул и поднял голову. Увидев, кто к нему пожаловал, он вскочил на ноги и бросился навстречу, точно кинжал, сжимая в кулаке свою ручку, вымазанную в китайских чернилах.
— Разбойник! — завопил он. — Негодяй!
— Ну-ну, — остановил его португалец. — Я пришел расплатиться с тобой, — сказал он, бросая на стол горсть блестящих гиней.
— Великий Будда! — воскликнул китаец, бросаясь к монетам. — Целых восемь фунтов! О прошу у вас прощения, сеньор…
— Помолчи и принеси бутылку испанского вина.
В три прыжка хозяин бросился в погреб и принес бутылку вина. Поставив ее перед Янесом, он кинулся к гонгу, висящему у двери, и принялся яростно колотить в него.
— Что ты делаешь? — спросил Янес.
— Спасаю вас, сеньор, — отвечал китаец. — Если я не предупрежу моих друзей, что вы расплатились, не знаю, что может случиться с вами через несколько дней.
Янес бросил на стол еще десять фунтов.
— Скажи своим друзьям, что лорд Велькер дает им на выпивку.
— Вы настоящий принц, милорд! — возопил в восторге китаец.
— Оставь меня одного.
Хозяин, подобрав гинеи, вышел навстречу к своим друзьям, которые по тревоге, поднятой им, сбегались со всех сторон, вооруженные бамбуком и ножами.
Раскупорив бутылку, Янес уселся перед Каммамури.
— Какие новости, мой бравый маратх? — спросил он.
— Плохие, господин Янес, — отвечал Каммамури.
— Сандокану грозит опасность?
— Еще нет, но его могут обнаружить с минуты на минуту. В лесу шныряют солдаты раджи. Вчера вечером меня остановили и стали расспрашивать, так что меня это тоже может коснуться.
— А что ты им сказал?
— Я выдал себя за снабженца из рудников Помы. Чтобы лучше провести этих шпионов, я раздобыл себе лошадь и несколько корзин.
— Ты хитрец, Каммамури. Где находится Сандокан?
— В шести милях отсюда, устроившись вблизи разрушенной деревни. Он укрепляется, опасаясь нападения.
— Пойдем навестим его.
— Когда?
— Как только допьем эту бутылку.
— Есть что-то новое?
— Я узнал, где содержится Тремаль-Найк.
Маратх вскочил, вне себя от радости.
— Где же он? — спросил он прерывающимся голосом.
— В городском форте, под охраной шестидесяти матросов.
Маратх в отчаянии упал на стул.
— Ничего. Мы все равно его выручим, Каммамури, — сказал Янес.
— А когда!
— Как только сможем. Я отправляюсь к Сандокану, чтобы выработать план.
— Спасибо, господин Янес.
— Оставь свои благодарности и пей.
Маратх опрокинул свой стакан.
— Я готов. Мы можем отправляться.
— Ну что ж, пойдем, — сказал Янес, бросая на стол еще несколько монет.
— Предупреждаю вас, что дорога длинная и трудная. Придется удлинить ее еще больше, чтобы обмануть шпионов.
— Я не тороплюсь. Я сказал радже, что иду на охоту.
— Вы стали другом раджи?
— Конечно.
— Каким образом?
— Я тебе расскажу по дороге.
Они вышли из харчевни. Португалец пошел вперед, Каммамури следом, держа лошадь под уздцы.
— Да здравствует лорд Велькер! — закричал рядом кто-то.
— Да здравствует лорд! Да здравствует великодушный белый! — завопили несколько других голосов.
Португалец обернулся и увидел трактирщика, окруженного большой бандой китайцев, которые стояли с чашками в руках.
— Салют, ребята! — крикнул он, и дружески помахал им рукой.
— Да здравствует великодушный лорд! — загремели китайцы, поднимая чашки и чокаясь.
Выйдя из китайского квартала, состоящего из каморок, заваленных китайской бумагой, рулонами шелка, пачками чая любого качества, веерами, очками, дешевыми вазами и бамбуковыми стульями — короче, всем тем, что доставляется из портов Поднебесной Империи, они вошли в малайский квартал, не слишком отличающийся от даякского, пожалуй, только еще более грязный и вонючий, потом поднялись по склону холма и оттуда добрались до леса.
— Будьте осторожны, — сказал Каммамури португальцу. — Утром я встретил тут несколько питонов и видел даже старые следы тигра.
— Леса Борнео мне знакомы, — ответил Янес. — Не бойся за меня.
— Вы уже бывали здесь?
— Нет, но несколько раз проходил по лесам княжества Варауни.
— Сражаясь?
— Иногда приходилось.
— Вы враждуете с султаном Варауни?
— Он наш непримиримый враг. Он страшно ненавидит пиратов Момпрачема, поскольку при каждой стычке мы топили хотя бы один его корабль.
— Скажите мне, господин Янес, а Тигр Малайзии всегда был пиратом?
— Нет, мой дорогой. Когда-то он был могущественным раджой в северном Борнео. Но один коварный англичанин поднял восстание в его владениях и с помощью британских солдат изгнал его, убив перед этим его отца, мать, его сестер и братьев
— И жив еще этот англичанин?
— Да, жив.
— И вы не наказали его?
— Он слишком силен. Однако и Тигр Малайзии еще не умер.
— Но вы, господин Янес, почему вы примкнули к Сандокану?
— Я не примкнул к нему, Каммамури, он взял меня в плен, когда я плыл к Лабуану.
— Сандокан не убивает пленников?
— Нет, Каммамури. Сандокан всегда был жесток к своим врагам и очень великодушен к другим, особенно к женщинам.
— И он всегда хорошо обращался с вами, господин Янес?
— Он меня любил, как брата, и даже больше!
— Скажите мне, господин Янес, когда вы освободите моего хозяина, вы вернетесь на Момпрачем?
— Вероятно, Каммамури. Тигру Малайзии нужны сильные ощущения, чтобы заглушить свое горе, постоянно терзающее его.
— Какое горе?
— Смерть Марианны Гвиллок.
— Значит, он очень любил ее?
— Неимоверно, до безумия.
— Довольно странно, что такой жестокий и такой страшный человек влюбился в женщину.