Страница:
– Ты слышал? - спросил он на языке Подземья, вглядываясь в тень.
– Конечно, - ответил ему голос на том же странном языке.
– Все, как я тебе говорил.
– Так же опасно, - отозвался Киммуриэль Облодра.
– Так же захватывающе.
В ответ молчание.
– С одним врагом можно справиться, - прошептал Джарлакс. - А другой лучше бы не был нашим врагом.
– Посмотрим. - Вот и все, что ответил Киммуриэль.
– Будь наготове, может, представится возможность.
– Я всегда наготове. Разве не для этого ты меня назначил?
Джарлакс улыбнулся - приятно слышать, когда говорят так уверенно. Киммуриэль, конечно, все видит наперед. Будучи превосходным псиоником, он процветал в злокозненном Мензоберранзане, а уж людские интриги для него все равно, что детские игры. Энтрери и Джарлакс теперь под двойным прицелом Цитадели Убийц и Дозорных короля. И столкновений между сторонниками короля и Нелликта будет едва ли не больше, чем с двумя приятелями. А на этом можно выгадать. Цитадель не так могущественна, и потому ее можно использовать, чтобы не слишком опасаться Дозорных.
Джарлакс почувствовал, что Киммуриэля с ним больше нет, - видно, отправился готовиться к битве, - и пошел своей дорогой по городским улицам. На углах горели фонари, но их свет дрожал под порывами ветра, к тому же из-за большой разницы дневной и ночной температуры вверх уже поползли клочья тумана, еще сильнее рассеивая свет. Дроу поплотнее запахнул плащ и мысленно приказал сапогам не издавать шума. Наверное, лучше стать незаметным.
Вот так, неслышно ступая, почти неотличимый от тени в своей дроуской одежде, он не только без труда добрался до лестницы у их квартирки, но еще и несколько раз обошел вокруг дома, разглядев при этом кое-кого, кто его не заметил.
Прикоснувшись к своей великолепной шляпе, Джарлакс оторвался от земли и беззвучно заскользил над расшатанной скрипучей лестницей. Войдя в прихожую, он в полной темноте приблизился к двери в комнаты.
Правда, полной эта темнота была лишь для обитателей поверхности. Он же смутно различал маленькую фигурку дракона, укрепленную над дверью, только цвет ее глаз не мог разобрать. Он попросил Энтрери оставить дракона белым, но разве ему можно верить?
Не желая светом привлекать внимание тех, кто следит за домом, дроу достал из-под шляпы кусок черного фетра. Повертев лоскут в руках, пока он не увеличился в размере, Джарлакс бросил его на стену.
Фетр прилип, и в стене на его месте волшебным образом появилось отверстие, в котором забрезжил слабый свет свечи.
Джарлакс пролез внутрь и увидел, что Энтрери стоит в тени у окна и глядит на улицу в узкую щель между шторой и рамой. Не оборачиваясь, убийца приветствовал приятеля кивком.
– К нам собираются гости, - прошептал он.
– И даже больше, чем ты думаешь, - ответил Джарлакс. Протянув руку, он забрал свой волшебный кусок фетра, и стена стала гладкой, как прежде.
– Снова начнешь пилить меня за то, что я пошел против Нелликта? Снова будешь причитать, что же я наделал?
– Некоторые из наших гостей, несомненно, от Нелликта.
– Только некоторые?
– Дозорные тоже нами заинтересовались, - пояснил дроу.
– Дозорные? Это те, что служат королю Гарету?
– Подозреваю, они вычислили, что в замке сражались не только с горгульями и драколичи. В конце концов, двое из четырех были убиты одним и тем же клинком.
– И снова я виноват?
– Вряд ли, - рассмеялся Джарлакс. - Если тут, по мнению Гарета, вообще есть чья-то вина.
Энтрери подошел ближе к окну, острием кинжала поддел край шторы и чуть отодвинул ее, чтобы лучше видеть улицу.
– Не нравится мне это, - негромко проговорил он. - Они знают, что мы здесь, и могут напасть…
– Тогда надо убираться отсюда, - перебил его дроу. Энтрери отпустил штору и, отступив от окна, поглядел на друга:
– К драконам, что ли?
– Они больше не желают иметь с нами дела, - покачал головой Джарлакс. - Думаю, их запугали соратники Гарета.
– Замечательно.
– Ну, они всего лишь драконы.
Энтрери состроил гримасу - уточнять, что это значит, он не собирался.
– Так куда? - спросил он.
– В городе везде будет небезопасно. Скорее всего, щупальца обоих наших врагов протянулись по всей Дамаре.
Лицо Энтрери застыло. Он сообразил, что у приятеля на уме.
– В замке нас ждет приют, - подтвердил его опасения дроу.
– Приют или заточение?
– Что одному - тюрьма, другому - дом родной.
– Другому дроу, - уточнил Энтрери, и Джарлакс рассмеялся.
С улицы донеслись какие-то звуки - времени для препирательств не осталось.
– Ладно, веди, - обратился Энтрери к своему другу, и Джарлакс повернулся к двери.
– Белый, как мы договаривались? - спросил он.
– Да.
Дроу открыл дверь и сразу остановился. Держа ее распахнутой, он отступил в сторону и жестом предложил Энтрери пройти первым.
– Голубой, - промолвил убийца, проходя под притолокой, и снял фигурку.
Джарлакс от души рассмеялся.
– Говорю тебе, это парни Гарета, - прошипел своему напарнику Боусун Синяк.
Этот проныра, невероятно тощий и юркий, мог пролезть где угодно - для него и самый узкий переулок был все равно, что широкий проспект, и это вызывало досаду его напарника, рослого молодого чародея Ремилара Смельчака, чье мнение о самом себе было гораздо выше мнения о нем наставников в Цитадели Убийц.
– Значит, Дозорные тоже заинтересовались этим типом - Артемисом Энтрери, - рассудил Ремилар и тут же едва не упал, зацепившись краем своей лазоревой мантии за обломок какой-то доски.
– Или нами, - добавил Боусун. - Похоже, те ребята вон там следят за парнями Бергея в конце переулка.
– Встречные интересы, - безразлично отозвался чародей. - Что ж, хорошо, тогда надо быстро сделать свое дело и поскорее испариться. Я не для того прервал свои ученые занятия, чтобы остаться ни с чем.
– Только этого парня голыми руками не возьмешь, а его дружка, дроу, и подавно.
Ремилар пренебрежительно хмыкнул, обошел своего чересчур осторожного товарища и осмотрел улицу из-за угла дома.
Боусун поспешил следом и выглянул из-за его спины.
– Очень быстро, понял? - снова спросил Ремилар.
– Я туда проскользну и незаметно подберусь к этому гаду, Энтрери, - предложил Боусун. - Ты их отвлеки, а я сделаю всю грязную работу. В качестве доказательства срежу ему уши.
Но Ремилар все представлял себе иначе.
– Нет у нас времени на твою хваленую пронырливость, - возразил он, и Боусун мог бы уловить в его голосе легкий сарказм, если бы обладал хоть толикой проницательности. - Сейчас ты у нас будешь вместо приманки. Иди прямо в дверь. Вытащи его из дому - ну, или их, если дроу тоже там, - и выхватывай оружие. Ты должен занять его всего на пару секунд, а я уложу его магической молнией, а потом осыплю градом снарядов, чтоб уж наверняка. Тебе останется только забрать трофей; если хочешь, бери голову, только быстро. Я щелкну пальцами - и все, нас здесь уже не будет, вернемся в Цитадель.
Боусун слушал, тупо глядя на него, потом открыл рот, чтобы что-то спросить, но Ремилар схватил его за грудки и выпихнул на улицу.
– Тебе что, охота сразиться с Дозорными или, может, хочешь уступить Энтрери другим желающим? - прошипел он.
Тут из дома донесся ужасающий шум, действовать надо было немедленно. Боусун поспешил ко входу и уже взялся за дверную ручку, но тут дверь распахнулась, сорванная с петель сильнейшим ударом, и в проеме возник Энтрери верхом на выдыхающем черный дым огромном лоснящемся вороном скакуне с объятыми языками рыжего пламени копытами. Страшному зверю все равно было, что за преграда перед ним, поэтому с окаменевшим от изумления Боусуном он поступил точно так же, как и с дверью.
Страшный удар копытами поверг беднягу на мостовую, он перекатился и по счастливой случайности попал между задними копытами, и адский жеребец пронесся над ним, не зацепив. Однако удача тут же отвернулась от Боусуна, потому что из двери вылетел другой такой же конь, неся на спине темного эльфа. Бедный Боусун едва приподнял голову, как в тот же миг полыхающие копыта сорвали с него скальп.
Затаившись в тени переулка, Ремилар, обладавший гибким умом в большей степени, чем смелостью, быстро отбросил первоначальный план и принялся за исполнение последнего из задуманных заклинаний.
Пальцы ее дрожали, когда впервые после возвращения из Палишука она отважилась прикоснуться к крышке этой небольшой шкатулки. Во время короткой остановки в крепости перед отбытием в Бладстоун-Виллидж на церемонию Калийа постаралась взвалить на себя как можно больше дел, главным образом для того, чтобы не осталось времени и возможности взять в руки эту самую вещь. И сейчас ей было невыносимо трудно решиться открыть ее.
В маленьком ларце хранились всякие безделицы, ожерелье и свернутый трубочкой рисунок, который набросал один купец, останавливавшийся когда-то с караваном в Долине Фуги. На нем он изобразил стоящих рядом Париссу и Калийю. Одного взгляда на набросок было достаточно, чтобы глаза девушки наполнились слезами. Художник так удачно сумел передать сходство, что дорогая подруга предстала перед ней, будто живая.
Калийа нежно погладила рисунок. Изображенные на нем женщины словно и не позировали: высокая Парисса стоит уверенно и твердо, а Калийа положила, как это часто бывало, голову ей на плечо.
Закрыв глаза, она одной рукой поднесла к лицу шарф, доставшийся от подруги, и вдохнула его запах.
Плечи затряслись от рыданий, и шарф намок от слез.
Поплакав немного, Калийа глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. Сжав губы, она отложила рисунок и шарф в сторону и стала доставать другие вещи: украшения, медали, полученные подругами от прежних командиров Ворот Ваасы, ожерелье из разноцветных камней. Потом она вытащила накладную бороду и коричневый кожаный колпак, которые нередко надевала на себя Парисса, если они вместе отправлялись по кабакам. Она очень убедительно притворялась мужчиной, и Калийа явственно вспомнила, каким сиплым голосом она тогда говорила. Ловко же они дурачили народ в Бладстоуне!
Наконец Калийа добралась и до предмета, ради которого открыла шкатулку: это был маленький флакон, наполненный кровью Калийи и Париссы, залог их нерушимой дружбы.
– «В жизни и после нее», - негромко повторила она слова клятвы и, поглядев на кинжал, лежащий на столике, сказала, словно обращаясь к нему: - Но время еще не пришло.
Калийа достала из мешочка тонкую серебряную цепочку, купленную перед отъездом в Бладстоун-Виллидже. Поднеся флакончик поближе к глазам, она повертела его, отыскивая небольшое золотое ушко. Ловко, как опытный карманник, она вдела в него цепочку и застегнула на шее это необычное украшение.
Прижав флакон к груди, она еще раз глубоко вдохнула слабый запах Париссы, все еще сохранившийся в шарфе. Когда она отняла шарф от лица, оно снова стало бесстрастным, а глаза - сухими.
Ремилар сбился, увидев ползущего к нему Боусуна. Несмотря на чудовищную рану, несчастный смог протянуть к нему дрожащую руку и бросить полный страдания и мольбы взгляд.
Надеясь, что заклинание все-таки сработает, Ремилар энергично закивал ему и поманил рукой, поторапливая.
Усилием воли Боусун заставил себя подползти еще немного, но он все равно не успел бы, Ремилар исчез бы без него.
На той стороне улицы другие агенты Цитадели Убийц, выступив из тени, посылали вслед всадникам огненные стрелы и заклинания, но, к ужасу Ремилара, почти одновременно с ними показались и другие, узнать которых было несложно.
Дозорные!
Может, Энтрери и дроу - только приманка для Цитадели? И игры, затеянные Энтрери, - лишь хитроумная уловка, предпринятая для того, чтобы свести вместе Дозорных и убийц?
Снова отвлекшись, молодой чародей понял, что заклинание теперь точно не подействует. Еще раз махнув рукой Боусуну, он начал колдовать заново.
Каким-то сверхъестественным усилием воли бедняга смог-таки добраться до него и, распластавшись у ног Ремилара, вцепился в его лодыжки. Чародей даже придержал его за плечо, и сила заклинания перебросила их обоих на каменистый склон в Южной Ваасе, милях в двадцати от крепости.
– Ну, пошли,- обратился молодой маг к своему несчастному товарищу. - До пещеры ярдов двести вверх по склону, и тащить тебя я не собираюсь.
Дернув Боусуна за руку, Ремилар встретился с его ничего не выражающим взглядом, - по-видимому, он даже не понимал, где находится.
Боусун и в самом деле все равно, что покинул собственное тело. Его закружил вихрь серого тумана и резких ярких вспышек - это Киммуриэль Облодра, совершив ментальное нападение, захватил его разум.
Языки пламени и черный дым вились за копытами адских коней, с грохотом несшихся по булыжной мостовой. Джарлакс скакал первым, и его конь, слишком резко повернув на углу, опрокинул повозку с рыбой. Покупатели мгновенно бросились врассыпную, а бедный торговец пытался руками прикрыть свой товар. Видение бескровного, испуганного лица этого уже немолодого человека еще много дней преследовало потом Артемиса Энтрери. Рыночная толпа разбегалась перед всадниками, люди, взывая к богам и плача, кто бегом, кто ползком старались убраться с их дороги. Матери хватали и крепко прижимали к себе детей, рыдая и причитая так, будто сама Смерть пришла на улицы.
Энтрери заметил, что Джарлакса веселит всеобщая паника. Дроу даже сдернул шляпу и театрально приветствовал всех, лавируя в толпе на страшном жеребце.
Убийца пришпорил своего коня и, вырвавшись вперед, направил его на тихую улицу.
– Эти толпы прикроют наше бегство! - возмутился Джарлакс, но Энтрери ничего не ответил.
Упрямо нагнув голову, он лишь сильнее пришпорил жеребца. Они промчались несколько кварталов, пугая лошадей и редких прохожих. Сзади доносились звуки погони, но беглецы передвигались слишком быстро и беспорядочно, а там, где они проносились, возникали сутолока и давка, и преследователи вынуждены были сбавлять скорость.
– Нужно прорваться за ворота, - бросил Энтрери, как только Джарлакс поравнялся с ним на довольно широкой безлюдной улице.
– А потом в мои собственные.
Энтрери бросил на него недоуменный взгляд, не поняв, что это значит. Однако на расспросы и размышления времени не осталось, потому что, круто свернув за угол, они оказались перед северными воротами Гелиогабалуса. Ворота были открыты, как всегда, но стражники уже заметили всадников.
Они забегали и засуетились, и это означало, что массивная решетка сейчас опустится и створки закроются перед беглецами.
Пригнув голову, Джарлакс ударил пятками по бокам коня, и черный, как ночь, жеребец помчался еще быстрее, высекая копытами искры. Не отставая от приятеля, и Энтрери пришпорил своего скакуна. Джарлакс взмахнул руками, и на крытую галерею над воротами опустился черный шар, а в пальцах дроу почти сразу оказалась волшебная палочка.
– Чудесно! - пробормотал убийца раздраженно, представляя, как его неугомонный товарищ сейчас запустит в стражников огненный шар или еще что похуже и навлечет на них тем самым целую тучу стрел.
Джарлакс нацелил палочку и что-то проговорил. Из ее кончика вырвался ком зеленой вязкой массы и угодил в стражника, возившегося с опускным рычагом. Еще один ком был отправлен в одну из створок, и Джарлакс еще сильнее пришпорил коня.
Стражник у подъемного механизма с криком отпрянул и выпустил рычаг из рук. Ворот начал раскручиваться, и решетка стала медленно опускаться.
Но липкое вещество уже почти целиком обволокло механизм, движение его замедлилось, а потом почти остановилось, и между решеткой и мостовой осталось достаточно места, чтобы всадник, пригнувшись, мог проскакать под ней.
Второй ком попал в цель столь же метко и так крепко залепил петли правой створки, что стражники, пытавшиеся закрыть ворота, не могли этого сделать. В следующий миг они с воплями бросились в разные стороны от всадников на страшных жеребцах.
Но Джарлакс никогда так просто не уходил, наверное, именно поэтому Энтрери все еще был с ним заодно. Спрятав палочку, дроу перебросил поводья в правую руку, а левой тряхнул, и из рукава выскользнул простой золотой браслет. Зажав его в кулаке, Джарлакс поднес вещицу к лицу.
В этот момент в сторону беглецов полетела первая стрела, за ней другая, но дроу дунул в золотой ободок, и дыхание его, тысячекратно усиленное, превратилось в могучий порыв ветра, раскидавший стрелы в стороны.
– Не отставай! - гаркнул он Энтрери и создал еще один непроницаемо-черный шар в узком просвете ворот.
Джарлакс приник к шее коня, и жеребец пронес его под скрипящей решеткой, которая могла в любое мгновение преодолеть сопротивление клейкой массы. Дроу скрылся в сплошной черноте, и Энтрери, скрипнув зубами, последовал за ним.
Казалось, за стенами посветлело, но лишь потому, что тьма глухой ночи была ничем в сравнении с непроницаемым мраком волшебной сферы, и товарищи поскакали по дороге, ведущей на север от Гелиогабалуса. Стрелы все еще летели им вслед, и одна даже оцарапала жеребца Энтрери, но адские кони не замечали таких мелочей и уносили своих всадников все дальше от городских стен.
Когда очертания города уже скрылись вдали, Джарлакс съехал на обочину дороги и остановил коня.
– Что еще ты задумал? - ворчливо спросил Энтрери.
– А ты собирался гнать до самых Ворот Ваасы?
– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Ну да, а Нелликту или кому-нибудь из Гаретовых чародеев достаточно одного заклинания, чтобы вдруг возникнуть у нас на пути, как и случилось по дороге из Палишука.
Дроу спешился и сразу отпустил волшебного жеребца, ставшего обсидиановой статуэткой, которую Джарлакс сунул в мешочек на поясе.
Энтрери остался в седле. Джарлакс невозмутимо вынул из-под плаща одну из множества своих волшебных палочек и взглядом как бы спросил у компаньона: «Ты со мной или нет?»
Ночь выдалась сырая, темная, Энтрери огляделся и со вздохом слез с коня. Повинуясь приказанию, его жеребец тоже превратился в маленькую статуэтку, которую Энтрери бросил Джарлаксу.
Дроу протянул ему руку, Энтрери взялся за нее, и в следующее мгновение разноцветный вихрь закружил вокруг. Сверкали ядовито-желтые и ослепительно голубые вспышки, и все это сопровождалось странной иллюзией, будто звезды и луна заваливаются куда-то вбок.
Потом на них обрушились глухая тьма и тишина, как будто смерть пришла.
Постепенно Энтрери освоился и понял, что они находятся в другом месте, в укромном уголке, образованном монолитной скалой и пристроенной к ней стеной. Придя в себя окончательно и заметив вдали палаточный городок, убийца сообразил, что они очутились в самой западной оконечности Ворот Ваасы.
– Почему нельзя было сделать это с самого начала? - сварливо заметил он.
– Было бы слишком просто.
Что ни говори, Джарлакс поступил расчетливо. Если бы он воспользовался колдовством, чтобы исчезнуть из города, враги по остаткам волшебных эманации могли бы вычислить, какое заклинание они применили, и узнать, куда они направились. Устроив же своим отъездом такую суматоху, они, возможно, выиграли немного времени.
– Теперь надо изо всех сил скакать на север,- заявил Джарлакс.
– Спрятаться в замке?
– Ты забываешь о мощи постройки Женги. Прятаться нам не придется, уж поверь.
– Говоришь так, будто уже что-то устроил там,- заметил Энтрери, почти уверенный, что так оно и есть.- Но у меня здесь еще найдутся кое-какие дела.
– Хочешь забрать с собой полукровку? - без обиняков спросил Джарлакс. - А если ей недостанет рассудительности Атрогейта и из ложной преданности она согласится ехать с нами?
– Думаешь, это будет глупо? Может, ты просто не так уверен в себе, как хочешь показать?
– Да нет, - рассмеялся Джарлакс, - просто она ни в чем не замешана. Хотя и Нелликту, и Гарету может быть известно о ваших отношениях, вряд ли она под подозрением. Хорошо бы некоторое время держать ее на расстоянии. Как только устроимся на севере, Калийа приедет к нам, ни от кого не прячась. Но до тех пор она может оказаться очень полезной и здесь и уж точно будет в большей безопасности подальше от тебя. Разумеется, если ты в состоянии смирить плотские желания… - усмехнулся он, и Энтрери сжал зубы.- Ну, делай, как знаешь, - добавил дроу и, отвесив театральный поклон, пошел вдоль стены.
Энтрери постоял немного, раздумывая. Он знал, где можно найти Калийю, и вскоре придумал, что ей сказать.
Калийа погладила лицо Париссы на рисунке. Она так живо помнила ее движения, запах. Ужасно, что они больше никогда не увидятся. Голубые глаза девушки вновь наполнились слезами.
Внезапно распахнулась дверь, Калийа подавила готовые пролиться слезы и резко обернулась. В комнате стоял Артемис Энтрери.
– Я постучал, - сказал он. - Не хотел тебя пугать.
Калийа вскочила и подбежала к нему.
– Я не ждала тебя, - сказала она, надеясь, что ее волнение не выглядит слишком наигранным.
Обвив руками шею любовника, она крепко поцеловала его.
Он ответил еще более жарким поцелуем.
– Планы изменились, - сказал он после долгого молчания. - Меня вновь захватил ураган по имени Джарлакс.
– Вам пришлось бежать из Гелиогабалуса?
Он улыбнулся.
– Из-за Нелликта или Гарета?
– Да,- ответил он с улыбкой и снова поцеловал ее. Однако она тут же отстранилась.
– Что будешь теперь делать? Куда нам податься?
– Не «нам», - поправил Энтрери. - Я отправляюсь прямиком на север. В замок у Палишука.
Калийа наморщила лоб, явно не понимая.
– Все устроится, и очень скоро, - обнадежил он.
– Тогда я еду с тобой.
Энтрери отрицательно замотал головой, даже не дав ей договорить.
– Нет, ты нужна мне здесь. Может так случиться, что тебе придется быть моими глазами, но, если станет известно, что мы заодно, ничего не получится.
– Нас же многие видели вместе, - напомнила она.
– Такие связи - обычное дело, они длятся недолго и заканчиваются ничем.
– Именно так ты к этому и относишься? - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросила она.
– Разве важно, как отношусь к этому я? - усмехнулся он. - Важно, что думают и будут думать о нас другие. Пусть считают, что у нас был короткий бурный роман, но в Бладстоун-Виллидже дорожки наши разошлись и каждый теперь живет своей жизнью.
Задумавшись ненадолго, Калийа сказала, решительно тряхнув головой:
– Лучше я поеду с тобой, - и повернулась, чтобы взять дорожный мешок.
– Нет,- ответил он тоном, не терпящим возражений. К счастью, она стояла спиной, и он не видел, как злая гримаса перекосила ее лицо.
– Это неразумно, к тому же я не собираюсь подвергать тебя такой опасности, - объяснил он. - Да и отказываться от преимущества иметь тебя тайным союзником тоже не хочу.
– Преимущества?! - резко обернувшись, воскликнула Калийа. - Это все, что имеет для тебя значение? Преимущество? Ты готов отказываться от радостей жизни, чтобы иметь преимущества, которые могут никогда не понадобиться?
– Ну, если ты так на это смотришь, то да.
Калийа вытянулась в струну, будто он ее ударил.
– Я не допущу, чтобы мои чувства или жажда удовольствий довели нас обоих до беды, - продолжал Энтрери. - Будущее темно, но я верю, что скоро все прояснится. - Голос его изменился: суровые нотки ушли, он говорил серьезно, с хрипотцой: - Я не хочу обречь нас обоих на гибель из-за легкомысленного потакания своим желаниям. Но разлука продлится недолго, - возможно, не дольше, чем мы планировали с самого начала.
– Или ты без меня погибнешь на севере.
– В этом случае я буду вдвойне рад, что не взял тебя с собой.
Калийа молчала, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Злиться ли на него? Считать себя оскорбленной? Или быть признательной за то, что заботу о ней он ставит выше своих желаний?
Ощущение было такое, словно она запуталась в паутине и сами ее чувства будто вели с ней двойную игру.
– Я пришел к тебе не спорить, - наконец произнес он ровным голосом.
– Тогда зачем ты явился? Переспать в последний раз, прежде чем исчезнуть из моей жизни?
– К сожалению, на это нет времени, - ответил он. - И я не собираюсь исчезать из твоей жизни. Все это скоро закончится. Но я решил, что должен держать тебя в курсе моих передвижений.
– И должен сказать, что, вероятнее всего, погибнешь от другой руки? - спросила она и с мстительным чувством подумала, что будет, если Энтрери поймет двусмысленность ее слов.
Но он, похоже, не понял и медленно приблизился к ней.
Калийа бросила взгляд на кинжал у него на поясе.
Вдруг отворилась дверь и Джарлакс сунул голову в комнату.
– Ах, как хорошо, что вы на ногах, - сказал он, подмигнув.
– Ты же сказал, что у меня есть время! - зло процедил Энтрери, оборачиваясь к нему.
– Боюсь, я недооценил сообразительность наших врагов, - откликнулся дроу. - Поцелуй девочку на прощание - и бежим. И лучше бы мы это сделали уже давно.
Энтрери снова обернулся к Калийе, но целовать не стал, а взял ее руки в свои и сжал.
– Ненадолго, - негромко проговорил он и ушел вслед за темным эльфом.
Дверь за ними закрылась, но она еще долго стояла посреди комнаты, одолеваемая то страхом, то злостью. При взгляде на рисунок у нее в голове мелькнула мысль, что и Энтрери она тоже может потерять в холодных просторах Ваасы.
– Конечно, - ответил ему голос на том же странном языке.
– Все, как я тебе говорил.
– Так же опасно, - отозвался Киммуриэль Облодра.
– Так же захватывающе.
В ответ молчание.
– С одним врагом можно справиться, - прошептал Джарлакс. - А другой лучше бы не был нашим врагом.
– Посмотрим. - Вот и все, что ответил Киммуриэль.
– Будь наготове, может, представится возможность.
– Я всегда наготове. Разве не для этого ты меня назначил?
Джарлакс улыбнулся - приятно слышать, когда говорят так уверенно. Киммуриэль, конечно, все видит наперед. Будучи превосходным псиоником, он процветал в злокозненном Мензоберранзане, а уж людские интриги для него все равно, что детские игры. Энтрери и Джарлакс теперь под двойным прицелом Цитадели Убийц и Дозорных короля. И столкновений между сторонниками короля и Нелликта будет едва ли не больше, чем с двумя приятелями. А на этом можно выгадать. Цитадель не так могущественна, и потому ее можно использовать, чтобы не слишком опасаться Дозорных.
Джарлакс почувствовал, что Киммуриэля с ним больше нет, - видно, отправился готовиться к битве, - и пошел своей дорогой по городским улицам. На углах горели фонари, но их свет дрожал под порывами ветра, к тому же из-за большой разницы дневной и ночной температуры вверх уже поползли клочья тумана, еще сильнее рассеивая свет. Дроу поплотнее запахнул плащ и мысленно приказал сапогам не издавать шума. Наверное, лучше стать незаметным.
Вот так, неслышно ступая, почти неотличимый от тени в своей дроуской одежде, он не только без труда добрался до лестницы у их квартирки, но еще и несколько раз обошел вокруг дома, разглядев при этом кое-кого, кто его не заметил.
Прикоснувшись к своей великолепной шляпе, Джарлакс оторвался от земли и беззвучно заскользил над расшатанной скрипучей лестницей. Войдя в прихожую, он в полной темноте приблизился к двери в комнаты.
Правда, полной эта темнота была лишь для обитателей поверхности. Он же смутно различал маленькую фигурку дракона, укрепленную над дверью, только цвет ее глаз не мог разобрать. Он попросил Энтрери оставить дракона белым, но разве ему можно верить?
Не желая светом привлекать внимание тех, кто следит за домом, дроу достал из-под шляпы кусок черного фетра. Повертев лоскут в руках, пока он не увеличился в размере, Джарлакс бросил его на стену.
Фетр прилип, и в стене на его месте волшебным образом появилось отверстие, в котором забрезжил слабый свет свечи.
Джарлакс пролез внутрь и увидел, что Энтрери стоит в тени у окна и глядит на улицу в узкую щель между шторой и рамой. Не оборачиваясь, убийца приветствовал приятеля кивком.
– К нам собираются гости, - прошептал он.
– И даже больше, чем ты думаешь, - ответил Джарлакс. Протянув руку, он забрал свой волшебный кусок фетра, и стена стала гладкой, как прежде.
– Снова начнешь пилить меня за то, что я пошел против Нелликта? Снова будешь причитать, что же я наделал?
– Некоторые из наших гостей, несомненно, от Нелликта.
– Только некоторые?
– Дозорные тоже нами заинтересовались, - пояснил дроу.
– Дозорные? Это те, что служат королю Гарету?
– Подозреваю, они вычислили, что в замке сражались не только с горгульями и драколичи. В конце концов, двое из четырех были убиты одним и тем же клинком.
– И снова я виноват?
– Вряд ли, - рассмеялся Джарлакс. - Если тут, по мнению Гарета, вообще есть чья-то вина.
Энтрери подошел ближе к окну, острием кинжала поддел край шторы и чуть отодвинул ее, чтобы лучше видеть улицу.
– Не нравится мне это, - негромко проговорил он. - Они знают, что мы здесь, и могут напасть…
– Тогда надо убираться отсюда, - перебил его дроу. Энтрери отпустил штору и, отступив от окна, поглядел на друга:
– К драконам, что ли?
– Они больше не желают иметь с нами дела, - покачал головой Джарлакс. - Думаю, их запугали соратники Гарета.
– Замечательно.
– Ну, они всего лишь драконы.
Энтрери состроил гримасу - уточнять, что это значит, он не собирался.
– Так куда? - спросил он.
– В городе везде будет небезопасно. Скорее всего, щупальца обоих наших врагов протянулись по всей Дамаре.
Лицо Энтрери застыло. Он сообразил, что у приятеля на уме.
– В замке нас ждет приют, - подтвердил его опасения дроу.
– Приют или заточение?
– Что одному - тюрьма, другому - дом родной.
– Другому дроу, - уточнил Энтрери, и Джарлакс рассмеялся.
С улицы донеслись какие-то звуки - времени для препирательств не осталось.
– Ладно, веди, - обратился Энтрери к своему другу, и Джарлакс повернулся к двери.
– Белый, как мы договаривались? - спросил он.
– Да.
Дроу открыл дверь и сразу остановился. Держа ее распахнутой, он отступил в сторону и жестом предложил Энтрери пройти первым.
– Голубой, - промолвил убийца, проходя под притолокой, и снял фигурку.
Джарлакс от души рассмеялся.
* * *
– Говорю тебе, это парни Гарета, - прошипел своему напарнику Боусун Синяк.
Этот проныра, невероятно тощий и юркий, мог пролезть где угодно - для него и самый узкий переулок был все равно, что широкий проспект, и это вызывало досаду его напарника, рослого молодого чародея Ремилара Смельчака, чье мнение о самом себе было гораздо выше мнения о нем наставников в Цитадели Убийц.
– Значит, Дозорные тоже заинтересовались этим типом - Артемисом Энтрери, - рассудил Ремилар и тут же едва не упал, зацепившись краем своей лазоревой мантии за обломок какой-то доски.
– Или нами, - добавил Боусун. - Похоже, те ребята вон там следят за парнями Бергея в конце переулка.
– Встречные интересы, - безразлично отозвался чародей. - Что ж, хорошо, тогда надо быстро сделать свое дело и поскорее испариться. Я не для того прервал свои ученые занятия, чтобы остаться ни с чем.
– Только этого парня голыми руками не возьмешь, а его дружка, дроу, и подавно.
Ремилар пренебрежительно хмыкнул, обошел своего чересчур осторожного товарища и осмотрел улицу из-за угла дома.
Боусун поспешил следом и выглянул из-за его спины.
– Очень быстро, понял? - снова спросил Ремилар.
– Я туда проскользну и незаметно подберусь к этому гаду, Энтрери, - предложил Боусун. - Ты их отвлеки, а я сделаю всю грязную работу. В качестве доказательства срежу ему уши.
Но Ремилар все представлял себе иначе.
– Нет у нас времени на твою хваленую пронырливость, - возразил он, и Боусун мог бы уловить в его голосе легкий сарказм, если бы обладал хоть толикой проницательности. - Сейчас ты у нас будешь вместо приманки. Иди прямо в дверь. Вытащи его из дому - ну, или их, если дроу тоже там, - и выхватывай оружие. Ты должен занять его всего на пару секунд, а я уложу его магической молнией, а потом осыплю градом снарядов, чтоб уж наверняка. Тебе останется только забрать трофей; если хочешь, бери голову, только быстро. Я щелкну пальцами - и все, нас здесь уже не будет, вернемся в Цитадель.
Боусун слушал, тупо глядя на него, потом открыл рот, чтобы что-то спросить, но Ремилар схватил его за грудки и выпихнул на улицу.
– Тебе что, охота сразиться с Дозорными или, может, хочешь уступить Энтрери другим желающим? - прошипел он.
Тут из дома донесся ужасающий шум, действовать надо было немедленно. Боусун поспешил ко входу и уже взялся за дверную ручку, но тут дверь распахнулась, сорванная с петель сильнейшим ударом, и в проеме возник Энтрери верхом на выдыхающем черный дым огромном лоснящемся вороном скакуне с объятыми языками рыжего пламени копытами. Страшному зверю все равно было, что за преграда перед ним, поэтому с окаменевшим от изумления Боусуном он поступил точно так же, как и с дверью.
Страшный удар копытами поверг беднягу на мостовую, он перекатился и по счастливой случайности попал между задними копытами, и адский жеребец пронесся над ним, не зацепив. Однако удача тут же отвернулась от Боусуна, потому что из двери вылетел другой такой же конь, неся на спине темного эльфа. Бедный Боусун едва приподнял голову, как в тот же миг полыхающие копыта сорвали с него скальп.
Затаившись в тени переулка, Ремилар, обладавший гибким умом в большей степени, чем смелостью, быстро отбросил первоначальный план и принялся за исполнение последнего из задуманных заклинаний.
* * *
Пальцы ее дрожали, когда впервые после возвращения из Палишука она отважилась прикоснуться к крышке этой небольшой шкатулки. Во время короткой остановки в крепости перед отбытием в Бладстоун-Виллидж на церемонию Калийа постаралась взвалить на себя как можно больше дел, главным образом для того, чтобы не осталось времени и возможности взять в руки эту самую вещь. И сейчас ей было невыносимо трудно решиться открыть ее.
В маленьком ларце хранились всякие безделицы, ожерелье и свернутый трубочкой рисунок, который набросал один купец, останавливавшийся когда-то с караваном в Долине Фуги. На нем он изобразил стоящих рядом Париссу и Калийю. Одного взгляда на набросок было достаточно, чтобы глаза девушки наполнились слезами. Художник так удачно сумел передать сходство, что дорогая подруга предстала перед ней, будто живая.
Калийа нежно погладила рисунок. Изображенные на нем женщины словно и не позировали: высокая Парисса стоит уверенно и твердо, а Калийа положила, как это часто бывало, голову ей на плечо.
Закрыв глаза, она одной рукой поднесла к лицу шарф, доставшийся от подруги, и вдохнула его запах.
Плечи затряслись от рыданий, и шарф намок от слез.
Поплакав немного, Калийа глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. Сжав губы, она отложила рисунок и шарф в сторону и стала доставать другие вещи: украшения, медали, полученные подругами от прежних командиров Ворот Ваасы, ожерелье из разноцветных камней. Потом она вытащила накладную бороду и коричневый кожаный колпак, которые нередко надевала на себя Парисса, если они вместе отправлялись по кабакам. Она очень убедительно притворялась мужчиной, и Калийа явственно вспомнила, каким сиплым голосом она тогда говорила. Ловко же они дурачили народ в Бладстоуне!
Наконец Калийа добралась и до предмета, ради которого открыла шкатулку: это был маленький флакон, наполненный кровью Калийи и Париссы, залог их нерушимой дружбы.
– «В жизни и после нее», - негромко повторила она слова клятвы и, поглядев на кинжал, лежащий на столике, сказала, словно обращаясь к нему: - Но время еще не пришло.
Калийа достала из мешочка тонкую серебряную цепочку, купленную перед отъездом в Бладстоун-Виллидже. Поднеся флакончик поближе к глазам, она повертела его, отыскивая небольшое золотое ушко. Ловко, как опытный карманник, она вдела в него цепочку и застегнула на шее это необычное украшение.
Прижав флакон к груди, она еще раз глубоко вдохнула слабый запах Париссы, все еще сохранившийся в шарфе. Когда она отняла шарф от лица, оно снова стало бесстрастным, а глаза - сухими.
* * *
Ремилар сбился, увидев ползущего к нему Боусуна. Несмотря на чудовищную рану, несчастный смог протянуть к нему дрожащую руку и бросить полный страдания и мольбы взгляд.
Надеясь, что заклинание все-таки сработает, Ремилар энергично закивал ему и поманил рукой, поторапливая.
Усилием воли Боусун заставил себя подползти еще немного, но он все равно не успел бы, Ремилар исчез бы без него.
На той стороне улицы другие агенты Цитадели Убийц, выступив из тени, посылали вслед всадникам огненные стрелы и заклинания, но, к ужасу Ремилара, почти одновременно с ними показались и другие, узнать которых было несложно.
Дозорные!
Может, Энтрери и дроу - только приманка для Цитадели? И игры, затеянные Энтрери, - лишь хитроумная уловка, предпринятая для того, чтобы свести вместе Дозорных и убийц?
Снова отвлекшись, молодой чародей понял, что заклинание теперь точно не подействует. Еще раз махнув рукой Боусуну, он начал колдовать заново.
Каким-то сверхъестественным усилием воли бедняга смог-таки добраться до него и, распластавшись у ног Ремилара, вцепился в его лодыжки. Чародей даже придержал его за плечо, и сила заклинания перебросила их обоих на каменистый склон в Южной Ваасе, милях в двадцати от крепости.
– Ну, пошли,- обратился молодой маг к своему несчастному товарищу. - До пещеры ярдов двести вверх по склону, и тащить тебя я не собираюсь.
Дернув Боусуна за руку, Ремилар встретился с его ничего не выражающим взглядом, - по-видимому, он даже не понимал, где находится.
Боусун и в самом деле все равно, что покинул собственное тело. Его закружил вихрь серого тумана и резких ярких вспышек - это Киммуриэль Облодра, совершив ментальное нападение, захватил его разум.
* * *
Языки пламени и черный дым вились за копытами адских коней, с грохотом несшихся по булыжной мостовой. Джарлакс скакал первым, и его конь, слишком резко повернув на углу, опрокинул повозку с рыбой. Покупатели мгновенно бросились врассыпную, а бедный торговец пытался руками прикрыть свой товар. Видение бескровного, испуганного лица этого уже немолодого человека еще много дней преследовало потом Артемиса Энтрери. Рыночная толпа разбегалась перед всадниками, люди, взывая к богам и плача, кто бегом, кто ползком старались убраться с их дороги. Матери хватали и крепко прижимали к себе детей, рыдая и причитая так, будто сама Смерть пришла на улицы.
Энтрери заметил, что Джарлакса веселит всеобщая паника. Дроу даже сдернул шляпу и театрально приветствовал всех, лавируя в толпе на страшном жеребце.
Убийца пришпорил своего коня и, вырвавшись вперед, направил его на тихую улицу.
– Эти толпы прикроют наше бегство! - возмутился Джарлакс, но Энтрери ничего не ответил.
Упрямо нагнув голову, он лишь сильнее пришпорил жеребца. Они промчались несколько кварталов, пугая лошадей и редких прохожих. Сзади доносились звуки погони, но беглецы передвигались слишком быстро и беспорядочно, а там, где они проносились, возникали сутолока и давка, и преследователи вынуждены были сбавлять скорость.
– Нужно прорваться за ворота, - бросил Энтрери, как только Джарлакс поравнялся с ним на довольно широкой безлюдной улице.
– А потом в мои собственные.
Энтрери бросил на него недоуменный взгляд, не поняв, что это значит. Однако на расспросы и размышления времени не осталось, потому что, круто свернув за угол, они оказались перед северными воротами Гелиогабалуса. Ворота были открыты, как всегда, но стражники уже заметили всадников.
Они забегали и засуетились, и это означало, что массивная решетка сейчас опустится и створки закроются перед беглецами.
Пригнув голову, Джарлакс ударил пятками по бокам коня, и черный, как ночь, жеребец помчался еще быстрее, высекая копытами искры. Не отставая от приятеля, и Энтрери пришпорил своего скакуна. Джарлакс взмахнул руками, и на крытую галерею над воротами опустился черный шар, а в пальцах дроу почти сразу оказалась волшебная палочка.
– Чудесно! - пробормотал убийца раздраженно, представляя, как его неугомонный товарищ сейчас запустит в стражников огненный шар или еще что похуже и навлечет на них тем самым целую тучу стрел.
Джарлакс нацелил палочку и что-то проговорил. Из ее кончика вырвался ком зеленой вязкой массы и угодил в стражника, возившегося с опускным рычагом. Еще один ком был отправлен в одну из створок, и Джарлакс еще сильнее пришпорил коня.
Стражник у подъемного механизма с криком отпрянул и выпустил рычаг из рук. Ворот начал раскручиваться, и решетка стала медленно опускаться.
Но липкое вещество уже почти целиком обволокло механизм, движение его замедлилось, а потом почти остановилось, и между решеткой и мостовой осталось достаточно места, чтобы всадник, пригнувшись, мог проскакать под ней.
Второй ком попал в цель столь же метко и так крепко залепил петли правой створки, что стражники, пытавшиеся закрыть ворота, не могли этого сделать. В следующий миг они с воплями бросились в разные стороны от всадников на страшных жеребцах.
Но Джарлакс никогда так просто не уходил, наверное, именно поэтому Энтрери все еще был с ним заодно. Спрятав палочку, дроу перебросил поводья в правую руку, а левой тряхнул, и из рукава выскользнул простой золотой браслет. Зажав его в кулаке, Джарлакс поднес вещицу к лицу.
В этот момент в сторону беглецов полетела первая стрела, за ней другая, но дроу дунул в золотой ободок, и дыхание его, тысячекратно усиленное, превратилось в могучий порыв ветра, раскидавший стрелы в стороны.
– Не отставай! - гаркнул он Энтрери и создал еще один непроницаемо-черный шар в узком просвете ворот.
Джарлакс приник к шее коня, и жеребец пронес его под скрипящей решеткой, которая могла в любое мгновение преодолеть сопротивление клейкой массы. Дроу скрылся в сплошной черноте, и Энтрери, скрипнув зубами, последовал за ним.
Казалось, за стенами посветлело, но лишь потому, что тьма глухой ночи была ничем в сравнении с непроницаемым мраком волшебной сферы, и товарищи поскакали по дороге, ведущей на север от Гелиогабалуса. Стрелы все еще летели им вслед, и одна даже оцарапала жеребца Энтрери, но адские кони не замечали таких мелочей и уносили своих всадников все дальше от городских стен.
Когда очертания города уже скрылись вдали, Джарлакс съехал на обочину дороги и остановил коня.
– Что еще ты задумал? - ворчливо спросил Энтрери.
– А ты собирался гнать до самых Ворот Ваасы?
– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Ну да, а Нелликту или кому-нибудь из Гаретовых чародеев достаточно одного заклинания, чтобы вдруг возникнуть у нас на пути, как и случилось по дороге из Палишука.
Дроу спешился и сразу отпустил волшебного жеребца, ставшего обсидиановой статуэткой, которую Джарлакс сунул в мешочек на поясе.
Энтрери остался в седле. Джарлакс невозмутимо вынул из-под плаща одну из множества своих волшебных палочек и взглядом как бы спросил у компаньона: «Ты со мной или нет?»
Ночь выдалась сырая, темная, Энтрери огляделся и со вздохом слез с коня. Повинуясь приказанию, его жеребец тоже превратился в маленькую статуэтку, которую Энтрери бросил Джарлаксу.
Дроу протянул ему руку, Энтрери взялся за нее, и в следующее мгновение разноцветный вихрь закружил вокруг. Сверкали ядовито-желтые и ослепительно голубые вспышки, и все это сопровождалось странной иллюзией, будто звезды и луна заваливаются куда-то вбок.
Потом на них обрушились глухая тьма и тишина, как будто смерть пришла.
Постепенно Энтрери освоился и понял, что они находятся в другом месте, в укромном уголке, образованном монолитной скалой и пристроенной к ней стеной. Придя в себя окончательно и заметив вдали палаточный городок, убийца сообразил, что они очутились в самой западной оконечности Ворот Ваасы.
– Почему нельзя было сделать это с самого начала? - сварливо заметил он.
– Было бы слишком просто.
Что ни говори, Джарлакс поступил расчетливо. Если бы он воспользовался колдовством, чтобы исчезнуть из города, враги по остаткам волшебных эманации могли бы вычислить, какое заклинание они применили, и узнать, куда они направились. Устроив же своим отъездом такую суматоху, они, возможно, выиграли немного времени.
– Теперь надо изо всех сил скакать на север,- заявил Джарлакс.
– Спрятаться в замке?
– Ты забываешь о мощи постройки Женги. Прятаться нам не придется, уж поверь.
– Говоришь так, будто уже что-то устроил там,- заметил Энтрери, почти уверенный, что так оно и есть.- Но у меня здесь еще найдутся кое-какие дела.
– Хочешь забрать с собой полукровку? - без обиняков спросил Джарлакс. - А если ей недостанет рассудительности Атрогейта и из ложной преданности она согласится ехать с нами?
– Думаешь, это будет глупо? Может, ты просто не так уверен в себе, как хочешь показать?
– Да нет, - рассмеялся Джарлакс, - просто она ни в чем не замешана. Хотя и Нелликту, и Гарету может быть известно о ваших отношениях, вряд ли она под подозрением. Хорошо бы некоторое время держать ее на расстоянии. Как только устроимся на севере, Калийа приедет к нам, ни от кого не прячась. Но до тех пор она может оказаться очень полезной и здесь и уж точно будет в большей безопасности подальше от тебя. Разумеется, если ты в состоянии смирить плотские желания… - усмехнулся он, и Энтрери сжал зубы.- Ну, делай, как знаешь, - добавил дроу и, отвесив театральный поклон, пошел вдоль стены.
Энтрери постоял немного, раздумывая. Он знал, где можно найти Калийю, и вскоре придумал, что ей сказать.
* * *
Калийа погладила лицо Париссы на рисунке. Она так живо помнила ее движения, запах. Ужасно, что они больше никогда не увидятся. Голубые глаза девушки вновь наполнились слезами.
Внезапно распахнулась дверь, Калийа подавила готовые пролиться слезы и резко обернулась. В комнате стоял Артемис Энтрери.
– Я постучал, - сказал он. - Не хотел тебя пугать.
Калийа вскочила и подбежала к нему.
– Я не ждала тебя, - сказала она, надеясь, что ее волнение не выглядит слишком наигранным.
Обвив руками шею любовника, она крепко поцеловала его.
Он ответил еще более жарким поцелуем.
– Планы изменились, - сказал он после долгого молчания. - Меня вновь захватил ураган по имени Джарлакс.
– Вам пришлось бежать из Гелиогабалуса?
Он улыбнулся.
– Из-за Нелликта или Гарета?
– Да,- ответил он с улыбкой и снова поцеловал ее. Однако она тут же отстранилась.
– Что будешь теперь делать? Куда нам податься?
– Не «нам», - поправил Энтрери. - Я отправляюсь прямиком на север. В замок у Палишука.
Калийа наморщила лоб, явно не понимая.
– Все устроится, и очень скоро, - обнадежил он.
– Тогда я еду с тобой.
Энтрери отрицательно замотал головой, даже не дав ей договорить.
– Нет, ты нужна мне здесь. Может так случиться, что тебе придется быть моими глазами, но, если станет известно, что мы заодно, ничего не получится.
– Нас же многие видели вместе, - напомнила она.
– Такие связи - обычное дело, они длятся недолго и заканчиваются ничем.
– Именно так ты к этому и относишься? - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросила она.
– Разве важно, как отношусь к этому я? - усмехнулся он. - Важно, что думают и будут думать о нас другие. Пусть считают, что у нас был короткий бурный роман, но в Бладстоун-Виллидже дорожки наши разошлись и каждый теперь живет своей жизнью.
Задумавшись ненадолго, Калийа сказала, решительно тряхнув головой:
– Лучше я поеду с тобой, - и повернулась, чтобы взять дорожный мешок.
– Нет,- ответил он тоном, не терпящим возражений. К счастью, она стояла спиной, и он не видел, как злая гримаса перекосила ее лицо.
– Это неразумно, к тому же я не собираюсь подвергать тебя такой опасности, - объяснил он. - Да и отказываться от преимущества иметь тебя тайным союзником тоже не хочу.
– Преимущества?! - резко обернувшись, воскликнула Калийа. - Это все, что имеет для тебя значение? Преимущество? Ты готов отказываться от радостей жизни, чтобы иметь преимущества, которые могут никогда не понадобиться?
– Ну, если ты так на это смотришь, то да.
Калийа вытянулась в струну, будто он ее ударил.
– Я не допущу, чтобы мои чувства или жажда удовольствий довели нас обоих до беды, - продолжал Энтрери. - Будущее темно, но я верю, что скоро все прояснится. - Голос его изменился: суровые нотки ушли, он говорил серьезно, с хрипотцой: - Я не хочу обречь нас обоих на гибель из-за легкомысленного потакания своим желаниям. Но разлука продлится недолго, - возможно, не дольше, чем мы планировали с самого начала.
– Или ты без меня погибнешь на севере.
– В этом случае я буду вдвойне рад, что не взял тебя с собой.
Калийа молчала, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Злиться ли на него? Считать себя оскорбленной? Или быть признательной за то, что заботу о ней он ставит выше своих желаний?
Ощущение было такое, словно она запуталась в паутине и сами ее чувства будто вели с ней двойную игру.
– Я пришел к тебе не спорить, - наконец произнес он ровным голосом.
– Тогда зачем ты явился? Переспать в последний раз, прежде чем исчезнуть из моей жизни?
– К сожалению, на это нет времени, - ответил он. - И я не собираюсь исчезать из твоей жизни. Все это скоро закончится. Но я решил, что должен держать тебя в курсе моих передвижений.
– И должен сказать, что, вероятнее всего, погибнешь от другой руки? - спросила она и с мстительным чувством подумала, что будет, если Энтрери поймет двусмысленность ее слов.
Но он, похоже, не понял и медленно приблизился к ней.
Калийа бросила взгляд на кинжал у него на поясе.
Вдруг отворилась дверь и Джарлакс сунул голову в комнату.
– Ах, как хорошо, что вы на ногах, - сказал он, подмигнув.
– Ты же сказал, что у меня есть время! - зло процедил Энтрери, оборачиваясь к нему.
– Боюсь, я недооценил сообразительность наших врагов, - откликнулся дроу. - Поцелуй девочку на прощание - и бежим. И лучше бы мы это сделали уже давно.
Энтрери снова обернулся к Калийе, но целовать не стал, а взял ее руки в свои и сжал.
– Ненадолго, - негромко проговорил он и ушел вслед за темным эльфом.
Дверь за ними закрылась, но она еще долго стояла посреди комнаты, одолеваемая то страхом, то злостью. При взгляде на рисунок у нее в голове мелькнула мысль, что и Энтрери она тоже может потерять в холодных просторах Ваасы.