Сальваторе Роберт. Ночные маски

   – Учитель уже у Денира, – объяснил ей волшебник, и радость в его голосе не требовала ответа.
   Молодой жрец почувствовал, что головная боль его больше не мучит. Он тоже обрел спокойствие.
   – Что тебе известно? – спросил его Айвен, и Кэддерли понял, что дворф интересуется вовсе не судьбой Эйвери.
   Даника также смотрела на просветленного служителя с любопытством. Он подождал с ответом. Кусочки головоломки, казалось, падали с неба. Он посмотрел на мертвых убийц, а затем на Бреннана и Фредегара, крепко обнимающихся, не обращая ни на кого внимания. Волшебник понял, где он сможет найти недостающие части этой гигантской картины.
 
   Час проходил за часом, но ничего не происходило. Это обнадежило Призрака, который тихо сидел в своей комнате, стараясь провести этот день как можно более обыденно. Резня, конечно, явилась довольно необычным событием для города, но времена теперь смутные, и предводитель убийц уверял себя, что новости довольно скоро устареют. После чего молодой Кэддерли вновь окажется в пределах его досягаемости.
   Мысли о том, чтобы оставить задание невыполненным, начали посещать злодея еще тогда, когда он прослышал, что жрецу удалось скрыться – в отличие от многих его противников. Он отшвыривал, впрочем, все эти предположения, думая, как хороша остаться с врагом один на один. Враг настигнет волшебника, обернувшись кем-нибудь из его друзей, и смерть священнослужителя станет от этого только слаще.
   Конечно, Призрак слегка растерялся, когда увидел, что исчез Бойго Рат. Но скорее потому, что собирался свалить всю ответственность на колдуна, в случае если волшебник с друзьями узнает правду, чем для какой-либо помощи в общем деле. Злодей выглянул из окна, увидев, как догорающее солнце отражается на глади озера Импреск. Он ясно различил ведущий к Острову мост и облепивших его каменщиков, сновавших вверх-вниз по камню и на лодках по озеру, изучая широкий пролом.
   Убийца покачал головой и ухмыльнулся. Он уже мысленно соединялся с Вандером, сидящим в усадьбе, и знал, что Кэддерли неосмотрительно согласился на передышку. В загородный дом вернулись лишь четверо: десять бойцов мертвы. Злодей продолжал разглядывать зияющий пролом моста. Его впечатляло то, какой удар нанес волшебник. Но отнюдь не пугало.
 
   Каждая мелочь из сцены боя ясно отпечаталась в сознании волшебника, складываясь сейчас воедино в целостную картину, которую он, как мозаику, терпеливо собирал из отдельных кусочков. Странное присутствие Эйвери в каминном зале, ранним утром и без оружия. Продолжающееся отсутствие Кьеркана Руфо, который спускался из комнаты лишь для того, чтобы опознать тело и ответить на вопросы городских стражников. И этот странный след пламени на тунике Пайкела…
   Он говорил и с Бреннаном, хотя воспоминания парня словно заволокло туманом, и они походили на сны. Но даже их хватило, чтобы молодой жрец уверился в своем подозрении, связанном с ночным приключением Даники. Волшебник велел Бреннану держаться подальше от людских глаз, а Фредегару – не говорить никому, что его сын воскрес из небытия.
   – Нам следует поторопиться, – объяснил Кэддерли трем своим спутникам, собравшимся вокруг него в дальней комнате. – Сейчас наши враги в растерянности, но они упрямы и скоро опять соберутся напасть.
   Даника откинулась назад на стуле, положив ноги на стол.
   – Ты выглядишь гораздо утомленнее, чем мы, – сказала она. – Если даже ты готов продолжать, то мы тем более.
   – О-хо-хо, – пропищал Айвен, не дав сделать это Пайкелу.
   Рыжебородый отвесил удивленному брату тумака, и тот в ответ тут же крепко вцепился ему в бороду. Хотя жрецу и девушке понадобилось время, чтобы утихомирить разбушевавшихся дворфов, волшебник подумал, что их потасовка разрядила обстановку и смягчила возникшее напряжение.
   – Ты говорила с городской стражей? – спросил он у подруги, когда порядок наконец-то восстановился.
   – Как ты и подозревал, – ответила Даника. Кэддерли кивнул: еще один кусок головоломки занял свое место.
   – Колдун не задержится здесь надолго.
   – Но ты умеешь сражаться с такими, как он? – спросил Айвен.
   Молодой жрец рассмеялся и встал, отряхивая штаны, все еще сырые после битвы на озере.
   – Ты так говоришь, будто я отправляюсь один.
   Рыжебородый брат тут же подбежал, держа на плече огромный топор.
   – Таких стоит опасаться, – пояснил он несвойственное дворфам сомнение. – Это опасный вид.
   – А еще не стоит доверять злым жрецам, – добавил Кэддерли, подняв свой дорожный посох и несколько раз пустив туда-сюда хрустальные диски.
   – Этот вид еще опаснее, – закончила Даника. После тех событий, которые сегодня предстали ее глазам (и необъятной магической силы, которая, оказывается, таилась в ее любимом), эти слова прозвучали безо всякой иронии.

ЧЕЛОВЕК-ЯЗЫК

   Бойго Рат нетерпеливо ходил из угла в угол своей небольшой комнаты. Он пинком отшвырнул корзину и наблюдал за тем, как таракан ползет по полу, разыскивая тень под кроватью.
   – Спасайся бегством, маленький гаденыш, – пробурчал молодой колдун.
   Бойго откинул свои слипшиеся темные волосы на одну сторону и провел по ним рукой. Он сам чувствовал себя кем-то вроде этого таракана.
   Колдун выглянул из окна, слишком крохотного, чтобы что-нибудь разглядеть, и открывшего ему только то, что дневной свет уже начинает идти на убыль. Бойго собирался уйти из Кэррадуна ближе к ночи, слившись с толпой попрошаек, которые покидали город каждый вечера.
   За воротами колдун мог, не опасаясь ничего, пустить в ход необходимые заклинания, чтобы весь путь к Замку Тринити оказался легким и безопасным. Сама мысль о том, чтобы оказаться вдали от Кэррадуна, молодого волшебника и его соратников, вдохновляла Бойго – чего нельзя было сказать о размышлениях, связанных доследующим приемом у Абаллистера. Более того, если Призраку все-таки удастся выполнить задание, возвращение злодея в Замок Тринити выставит колдуна в невыгодном свете, указывая на его трусость.
   – Наш маленький Буерак, – пробормотал он, жалея теперь, что не согласился с самого начала на это прозвище.
   Абаллистер и Дориген не скоро дадут ему забыть проявленную слабость. Единственным утешением для Бойго оставалось то, что он подстроил убийство одного из наставников Библиотеки Назиданий.
   Таракан на мгновение выполз наружу, беззаботно пробежав по полу и скрывшись под бахромой слишком длинной занавески.
   – Это их утихомирит! – сказал колдун таракану. – Особенно Дориген, которая вышла из леса Шилмисты с большими увечьями.
   На напряженном мальчишеском лице Бойго Рата вновь появилась улыбка. Он убил наставника!
   Взглянув в окно, колдун понял, что настала пара направиться к западному выходу из города. Он отобрал приспособления для обряда, который позволит изменить внешность, положил в удобный карман и натянул кольчугу. Приготовления уже заканчивались, когда за дверью раздалось бормотание заклинателя.
   – Огонь и вода, – произнес Кэддерли ровным бесстрастным голосом. – Огонь и вода, дарующие защиту.
   Даника и Пайкел стояли перед молодым жрецом, отгораживая его от двери. Девушка откинула с лица волосы и посмотрела на лестницу, еще раз увидев макушку лысеющей головы нервно припадавшего к полу хозяина. Все чаще и чаще он выглядывал из-за верхней ступеньки лестницы, исполненный страха за свою собственность.
   Тем не менее служитель Денира легко убедил недоверчивого владельца гостиницы пропустить трех друзей наверх к комнате Бойго Рата. Воительница вновь посмотрела на волшебника, который еще глубже погрузился в чтение заклинаний, закрыв глаза и взмахивая руками перед собой, направляя Силу на неведомого противника. Молодой жрец сбрил бороду, прежде чем они покинули «Чешую дракона», и теперь стал больше похож на себя прежнего.
   Хотя и не совсем. Даника не могла объяснить, но почему-то все движения Кэддерли выглядели теперь увереннее. Что бы ни происходило, его загробная встреча с душой Эйвери принесла молодому человеку чувство спокойствия, совпав с его возросшей уверенностью в себе. Девушка не говорила с любимым об этом, но видела, что теперь волшебник движется с сознанием того, что все его действия сопровождает благосклонный Покровитель.
   – Огонь и вода, – повторял Кэддерли, – дарующие защиту.
   Подняв одну руку, он обронил несколько капель заговоренной воды на дверь. Подняв другую, он послал из нее сноп пламени. Огонь лизнул влажную дверь с неприятным шипением, и этот звук послужил сигналом для Пайкела.
   – О-хо-хо, – выдохнул дворф и обрушил свою палицу на дверь, словно пробивающий стены таран.
   Оружие легко прошибло тонкое дерево, проделав в двери дыру с неровными краями, но не открыв ее. Когда дворф извлек дубину, Даника поняла, в чем его ошибка. Она подошла к Пайкелу, повернула ручку и легко открыла дверь на себя.
   – Ого! – воскликнул остолбеневший дворф. Когда проем открылся, заклинания Бойго изнутри комнаты соединились с продолжающейся молитвой Кэддерли. Колдун держал перед собой небольшой металлический жезл, позволяющий подключаться к темным силам, который Даника уже видела раньше. Пайкел тоже видел его, поэтому они с девушкой отпрянули в стороны, ожидая ослепляющей вспышки. Волшебник даже не сдвинулся с места. Почти прозрачное, но полное энергии поле возникло в открытом дверном проеме.
   Гнев колдуна ударил в невидимый барьер с яростью, тяжело двигая свечение вдоль препятствия, шипя и бросая разноцветные искры, посылая паутину зеленых и оранжевых молний по краям невидимого щита Кэддерли, стремясь поджечь косяк. Когда все закончилось, только маленькая лужица воды осталась у подножия стены защитного поля. Вытаращив глаза от ярости, испуганный Бойго начал новое заклинание – равно как и Кэддерли. Колдун достал новый волшебный предмет и начал быстро-быстро шептать.
   – Чихай! – приказал Кэддерли. Бойго замешкался, и его заклинание развеялось. Упрямый колдун взревел и начал все заново.
   – Чихай снова!
   – Проклятие! – вскричал Бойго, отряхивая влагу с лица.
   – Теперь ты действительно прав, – спокойно заметил волшебник. – Ну что, продолжим игры?
   Колдун, обиженно пыхтя, промолчал.
   – Рассеяться! – внезапно вскричал волшебник, и его лицо стало вдруг холодным и злым.
   Мерцающее поле в дверном проеме исчезло, позволив Данике и Пайкелу ворваться в комнату.
   Бойго понял свою ошибку: ему следовало согласиться на «игры», как назвал их молодой жрец, заставляя Кэддерли шептать все новые заклинания в надежде, что его магический репертуар исчерпается быстрее, чем у колдуна. Девушка пошла прямо вперед, нырнула, приблизилась в прыжке, а затем ударила одновременно с приземлением. Однако ее атака не осталась без ответа. Бойго взмахнул рукой, и на предплечье Даники появилась кровавая линия. Невидимый кинжал! Девушка схватила близко стоящего колдуна за шею, рванула вниз и коленом сокрушила ему нос. Ошеломленный Бойго, пытаясь защититься, вытянул руки вперед, но воительница вывернула одну из них, заламывая колдуну пальцы.
   Лицо колдуна сморщилось от боли. Он пытался сопротивляться, но нога Даники вступила в дело опять. Девушка не оставляла свою железную хватку. Мгновение спустя к ней присоединился и Пайкел.
   – Эге, – недовольно проворчал он, разочарованный тем, что схватка уже закончилась.
   Дворф услышал лязг, с которым кинжал вонзился в пол, и посмотрел вниз на оружие, с любопытством скребя свою окрашенную в зеленый цвет бороду.
   Кэддерли попросил Данику подвести пленника к кровати.
   – Можешь его выпустить, – сказал молодой жрец.
   Девушка болезненно ткнула Бойго, высвобождая его руки, и пихнула колдуна, заставив того принять сидячее положение.
   – Мне надо с тобой поговорить, – тихо потребовал Кэддерли.
   Бойго поднял на него угрожающий взгляд, сидя на кровати, но делая попытку подняться. Даника крепко держала его за ухо. Она нахмурилась и показала Кэддерли раненую руку в ответ на его молчаливое удивление, что показалось жрецу исчерпывающим объяснением ее жестокости.
   – Тебя послала Дориген? – спросил волшебник пленника.
   – Нет.
   Жрец посмотрел на него с любопытством.
   – Я знаю, как отличить правду от лжи, – предупредил он.
   – Тогда ты не узнаешь ничего, – сказал Бойго.
   – Ты пришел сюда вместе с Ночными Масками, хотя и не входишь в эту гильдию, – заметил Кэддерли.
   – А ты пришел сюда подыхать, – парировал Бойго, получая от воинственной девушки новый пинок.
   – Что им всем от меня нужно? – спросил жрец. Поскольку ответа не последовало, он добавил: – Если тебе это больше нравится, я могу побеседовать с твоим трупом.
   Впервые за все время Бойго почувствовал страх. Искреннее спокойствие в голосе волшебника придавало вес угрозе. Поскольку Бойго больше хотел стать старым колдуном, чем трупом, то решил ответить.
   – Ты перешел нам дорогу, – пробормотал он, – в Библиотеке и в лесу. Ты вынудил моего… – Бойго резко замолчал.
   – Кого-кого? – надавила Даника, вплотную приблизив свое лицо к пленнику.
   – Абаллистера, – признал Бойго, – нашего с Дориген верховного владыку.
   Кэддерли озадаченно посмотрел на девушку. Дориген являлась вполне достойным противником. Насколько же силен в таком случае ее владыка?
   – Я пришел сюда простым наблюдателем, – продолжал Бойго, – как мне велели.
   – Ха! – оборвал его Пайкел, шагнув по направлению к воительнице, сдвигая кольчугу в сторону и показывая обугленную дыру в кожаной тунике. Эту дыру Бойго проделал с помощью подсвечника еще в «Чешуе дракона».
   Кровь отлила от лица колдуна. Растущее отчаяние подвигло Бойго на безумный поступок. Он сунул руку в карман, набрал горсть камушков и кинул их на пол.
   Последовала вспышка маленьких взрывов, оставивших после себя в воздухе множество цветных облачков. Они не причинили никакого вреда, разве что заслонили обзор. Сказав несколько магических слов, Бойго Рат быстро обратился в кота и проскользнул между Кэддерли и Пайкелом. Волшебник попытался остановить пленника, но не мог быстро принять решение: то ли ему следует просить друзей остановить колдуна, то ли обращаться прямо к врагу, заставляя его остановиться. Прокашлявшись и протерев глаза, Даника наконец ринулась в погоню вместе с дворфом, который ползал по полу на четвереньках, стараясь на ощупь поймать животное.
   – Не убивайте! – велел Кэддерли, стараясь сохранить спокойствие. – Мне нужно много чего от него узнать!
 
   Дым только начал рассеиваться, как дверь скрипнула, и Бойго, отбежав на безопасное расстояние, начал мяукать, видимо творя новое заклинание. Девушка остановилась, мудро решив не выходить за дверь. Выглянув, друзья увидели, что к Бойго сзади подкрадывается Айвен, замахнувшийся как следует своим большим топором. Кричать дворфу было опасно: это могло спугнуть колдуна. Кэддерли послал другу мысленный приказ, и тот, не в силах остановить размах, вонзил свое оружие рядом с котом, отрубив ему полхвоста и утопив лезвие на несколько дюймов в полу. Одновременно дворф сделал быстрый шаг вперед, надежно прижав тяжелым ботинком обрубок кошачьего хвоста.
   Подпрыгнув от неожиданности, Бойго продолжил ожесточенно мяукать, и вскоре стало видно, что производимые им звуки и вправду несли в себе заклинания. На кончиках его задних лап появились маленькие человеческие ступни, а на передних лапах – ладони. И те и другие стремительно увеличивались в размерах, приближаясь к тем, которыми обладал их настоящий хозяин.
   – Заткните ему пасть, – побледнев, пробормотал маг. – Если он вновь станет человеком, нам с ним не совладать.
   Находчивый дворф подошел к вопросу весьма основательно. Не отпуская обрубок хвоста, он взял меняющего облик зверя за шкирку и, невзирая на его отчаянное сопротивление, другой рукой ухватил врага за язык, намереваясь вырвать его из глотки. Пайкел последовал за Даникой в открытую дверь. Он крался на цыпочках и приговаривал «о-хо-хо», не отрывая взгляда от противоборства.
   Рыжебородый брат осознал свою ошибку только тогда, когда язык, готовый, казалось бы, покинуть хозяина, начал с каждой секундой расти в длину и толщину, что очень мешало его вытаскивать. Друзья обступили Айвена, не зная, как ему помочь, и беспомощно глядя на то, как вслед за отчаянным мяуканьем ступни и ладони Бойго наконец достигают человеческих размеров, а мордочка теряет кошачьи очертания, напоминая отвратительное лицо демона Друзила. Шерсть над правым ухом животного стала вдруг выпадать, а над левым – расти все гуще, свешиваясь набок сальными прядями.
   К большому облегчению друзей, превращение вдруг прекратилось. Они обменялись удивленными взглядами и тут же поняли причину: распухший язык, кончик которого уже подметал половицу, заполнил весь рот и не позволял несчастному издать ни звука.
   – Я даже не узнал его имя, – посетовал Кэддерли.
   – Ты думаешь, что написать ему на могильном камне? – спросил Айвен, снова замахиваясь топором.
   – Отпусти его, – спокойно сказал волшебник. – Лишившись языка, он не может больше читать заклинания, а значит, не причинит никому вреда.
   – Как бы не так, – прорычал дворф, которого, похоже, уже начало утомлять все это затянувшееся представление. – Давайте отпустим бедное животное, пусть бежит в Замок Тринити. Там ему быстро вернут первоначальный вид, и оно проживет долгую счастливую жизнь.
   Даника пристально наблюдала за молодым жрецом, казалось, не замечающим очевидной иронии в голосе дворфа, который весь покраснел от натуги, все еще зачем-то держа чудовищный скользкий язык. Кэддерли, судя по всему, не терял выдержки и не поддавался на поддразнивания.
   – Это невозможно, – сказал он. – Во-первых, ни бездомные кошки, ни люди просто не дадут такому диковинному созданию выйти за городские ворота. И стража, и священники, и бродячие клоуны, все по своим причинам, решат познакомиться с ним как можно ближе. Впрочем, и за воротами он долго не протянет: столь нелепое существо не сможет добывать себе пропитание среди грязных и холодных Осенних пустошей. Но даже если он каким-то чудом доберется до Замка Тринити и поскребется в окно Абаллистера, это не приведет ни к чему. Маги умеют читать мысли людей и мысли животных, но ни один колдун, даже самый могучий, не сможет разобрать исковерканных образов в сознании получеловека-полукота.
   – О-хо-хо, – сказал Пайкел, скребя зеленоватую бороду.
   – Так что же ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Айвен.
   – Просто отпустить его, – ответил волшебник. – И обречь на жалкое существование в попытках спрятаться от дневного света и чьих угодно глаз. Это самая подходящая кара для создания вроде него. Я не успел поговорить с колдуном, но почувствовал, что он замешан в смерти Эйвери и других постигших нас бедах.
   – Хорошо, – согласилась Даника. – Но что ты думаешь о том, что Замок Тринити скоро пришлет к Фредегару новых гостей, дабы расспросить о судьбе колдуна? Доброму Торопыге такой разговор может не очень понравиться. Я считаю жестоким обрекать хозяина гостиницы на новые волнения после всего, что ему и так пришлось вытерпеть.
   – Принесите хвост в комнату, – попросил Кэддерли дворфов, указывая на валяющийся рядом с Бойго Ратом остаток плоти. – Немного работы, и из него получится превосходное тело. Думаю, похороны по высшему разряду рассеют у Замка Тринити все подозрения.
   Волшебник покачал головой, почувствовав иронию, которую он, сам того не желая, допустил в своих предыдущих утверждениях, произнесенных лишь для того, чтобы утихомирить пленника. Теперь он мог и вправду побеседовать с трупом Бойго.
   Шлепая по полу плоским, как у бобра, хвостом, раздавленным ногой дворфа, сопящее существо спустилось вниз по лестнице, неуклюже переваливаясь на больших ступнях и ладонях, росших прямо из кошачьего тела. Толстый мокрый язык прочертил блестящую борозду на пыльном полу.
 
   Снаружи их ждали лишь озеро и обезлюдевшая улица. С приближением ночи Кэррадун совсем опустел, интерес к необычным событиям в «Чешуе дракона» быстро рассеялся. Лишь несколько гостей оставались в пострадавшей гостинице, и когда Кэддерли и его друзья ушли оттуда, место оказалось тихим – слишком тихим для Кьеркана Руфо. Незадачливый клирик стоял у маленького окна своей комнаты и наклонялся так сильно, что мог показаться косой перекладиной в переплете. Шли минута за минутой, но Руфо не двигался.
   В этот раз он зашел слишком далеко. Он осознал, что перешел черту к темной стороне своей души. Предатель сомневался, сможет ли он когда-нибудь сделать шаг назад. Теперь он стоял, преисполненный сомнений, стараясь восстановить путь, приведший его в столь ужасное положение. Это началось в Библиотеке, когда послушник повстречал Барджина и по приказу злого жреца отправил Кэддерли вниз по лестнице в скрытые катакомбы.
   Руфо мог простить себе это происшествие, и все другие братья по ордену, включая самого упавшего с лестницы, также простили его. В эльфийеком лесу Кьеркан предал своих спутников снова, но затем смог оправдаться, в конце сражения снабдив соратников данными, необходимыми для полной победи. Равно как и в Библиотеке, усилия любимца Эйвери помогли предотвратить несчастье и закрыть брешь в обороне, проделанную предателем.
   Теперь внизу, в каминном зале, лежал мертвый Эйвери. Именно Руфо направил жреца-наставника в лапы убийц. Кьеркан вышел за все пределы, перешел черту. Он подыскивал себе оправдание, снова и снова повторяя, что не имел выбора, что враги города расправились бы со всеми, если бы он не склонился к сотрудничеству. Но жизнь говорила обратное. И волшебник, и Даника, и дворфы (откуда эти двое вообще взялись?) выиграли, расправились с бандитами. Если бы Руфо перешел к ним сразу после своей, первой встречи с молодым колдуном, победа досталась бы им быстрее и легче. Наставник остался бы в живых.
   Верзила вздрогнул и отвернулся от окна, внезапно почувствовав нависшую над собой угрозу. «Он заслужил свою участь»»– злобно пробормотал Руфо, напоминая себе о том, как обращался с ним Эйвери после беды в Шилмисте. Учитель снова определил послушника в низший разряд ордена Денира. Наставник даже угрожал отлучить Руфо от Библиотеки! Это нельзя называть правосудием, говорил себе Кьеркан, когда право казнить и миловать принадлежало лишь учителю, а Руфо мог только молча стоять и позволять бессердечному Эйвери определять свою судьбу.
   Размышляя и расхаживая из угла в угол, Руфо собрал свои вещи, и его гнев вытеснил чувство вины. Ему, так или иначе, следовало отплатить наставнику, и теперь это сделано. Никто не подозревал служителя, затаившийся колдун, судя по всему, уже смылся, и Руфо с легкостью ответил на все вопросы городской стражи. Что еще приятнее, Кэддерли принял все заключения стражников за чистую монету, даже не задав послушнику ни одного вопроса относительно печальных событий.
   Предатель старался скрыть улыбку, когда платил Фредегару (из мошны Эйвери) за проведенное в гостинице время. Он объяснил гостеприимному хозяину, что должен срочно вернуться в Библиотеку Назиданий и дать отчет об ужасной потере. Город стал уже темным, когда жрец покинул «Чешую дракона», – темным, как путь, который выбрал Кьеркан Руфо.
   Четверо друзей покинули другую гостиницу короткое время спустя. Волшебник протянул боязливому хозяину мешочек с монетами, чтобы возместить убытки и покрыть расходы, связанные с пышными похоронами мнимого тела Бойго.
   – Куда мы идем? – спросил нетерпеливый Айвен: теперь он знал, где находятся остальные враги, и горел желанием продолжить сражение.
   – Обратно в «Чешую дракона», – отстранение промолвил Кэддерли.
   – Зачем она нам сдалась? – спросил дворф, не очень-то вдохновленный таким предложением.
   – Там мы переждем, – ответил волшебник, стараясь остудить пыл разбушевавшегося воина. – День выдался тяжелый, да и ночь тоже. Всем нам не мешает передохнуть.
   Служитель Денира говорил вполне искренне: щедрое использование волшебства вымотало его, и он не желал ничего другого, кроме как провести несколько часов в покое. Хотя после того, что ему удалось узнать у Бойго (пока тот сохранял человеческий облик), покой казался недостижимым. Снаружи похолодало, ночь стала темнее, и первые звезды заблестели на небе. Волшебник знал, что до утра еще далеко.

ДВОРФ-ПРИМАНКА

   Кэддерли не обратил никакого внимания на добродушное подшучивание друзей. Он сидел у своего небольшого столика, возле Книги Всеобщей Гармонии, мысленно стараясь собрать воедино куски этой головоломки, выискивая недостающие данные из всех закоулков памяти. Он размышлял, впрочем, не только над тем, что уже хорошо знал.
   Волшебник все время ощущал в себе душу Эйвери. Та просветленная радость, которую наставник обрел к концу жизни, теперь перешла к Преемнику. Сомнения молодого человека, которые преследовали его в течение всей духовно бедной жизни, не могли разрушить целостный барьер этого осознания. Логика Кэддерли, основанная на том, что он мог видеть и проверить своими пятью чувствами, казалась смехотворной в сравнении со все понимающей улыбкой бесплотного духа Эйвери.
   Сами основы опыта жреца оказались безжалостно поколеблены столь нелепым концом непобедимого, казалось бы, наставника. Но молодой служитель не испытывал угрызений совести или чувства потери. Как раз наоборот, таинственность произошедшего открыла Кэддерли смысл веры во что-то такое, чего он еще не знал. Вместо того чтобы отворачиваться от случившегося, жрец мог бы просто расширить свое сознание, впустив в него эти новые откровения.