Страница:
В 1955 году Вишневская была направлена в Прагу для участия в концертной программе происходившего там фестиваля молодежи и студентов. Там она познакомилась с известным виолончелистом Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем, который участвовал в проходившем на фестивале конкурсе виолончелистов.
Вишневская вспоминала: «Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини. Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудренной жизненным опытом женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои чувства, так долго бродившие во мне, устремились ему навстречу».
Летом 1955 года они поженились. В 1956 году родилась дочь Ольга. Много пережившая, имевшая такой трудный женский опыт, Вишневская, на удивление всему театру, где именитые солистки, сберегая голос и карьеру, в лучшем случае ограничивались одним ребенком или оставались бездетными, решилась на вторую беременность и снова, используя свою физическую закаленность, вынашивала ребенка, не покидая работы: родилась вторая дочь — Елена.
Это было время больших успехов Вишневской в театре. Она овладела многими ведущими сопрановыми партиями текущего репертуара. Ее отличали многие дирижеры: всесильный А. Мелик-Пашаев на свои спектакли выбирал только Вишневскую. Позднее Вишневская называла 50—60-е годы лучшими в своем творчестве.
Режиссер Большого театра Б.А. Покровский пишет:
"Слияние таланта с любимым трудом делало карьеру Вишневской в театре искрометной и естественной.
У каждого таланта есть свои опасности. Творчеству Вишневской часто мешала легкая, быстро ударяющая подражательность, снова хамелеонство! Отсюда разное качество ролей: а) созданные роли, б) исполненные роли. Одни — ее открытия, часто уникальные для себя и для нас, другие — хорошо, мастерски исполненные, приносящие шумный успех у привыкших к определенному стандарту меломанов.
К первым принадлежит Купава, которую актриса никогда раньше на сцене не видала. Здесь она участвовала в подготовке нового спектакля, а для настоящих артистов это намного предпочтительнее, чем ввод в уже готовый, давно идущий. Это было сжигающее всех любвеобилие. Фиделио — новое, совершенно не похожее на немецкую традицию создание. Катарина в опере В. Шебалина «Укрощение строптивой» была новостью, ибо она была не столько строптивая, сколько умная и честная! Полина (опера С. Прокофьева «Игрок») — мятущаяся гордячка, заблудившаяся в обстоятельствах любви и чести. Катерина Измайлова (в кино) — женская тайна, недоступная даже для нее самой. Наташа Ростова — неизведанный мир радостей и разочарований. Все заново.
Но вот Виолетта, Баттерфляй, Марфа, Маргарита были хорошими, но уже прочитанными книгами. Даже ее знаменитая Аида иногда грешила предрасположением к принятому штампу. В этих ролях она имела большой успех и с удовольствием хамелеонствовала в принятых «звездами» условиях. Здесь предлагаемые обстоятельства: «Я — знаменитая артистка!» — рождали неизменный восторг зрителей.
Г.П. Вишневская сполна ощущала разницу между созданием долгой и кропотливой работой своего образа и высокого сорта штампом в известном, проверенном, наверняка приносящем успех репертуаре".
В 60-е годы три поездки Галины в США и ряд других гастролей прошли уже с Ростроповичем как пианистом. Триумф был общим. Полученные гонорары позволяли привозить семье все — от питания до материала для покрытия крыши на даче — и избавляли от бытовых тягот.
Вместе с Ростроповичем Вишневская вошла в круг друзей Шостаковича, стала первым интерпретатором многих его вокальных сочинений, посвященных ей, и это ввело ее имя в историю советского композиторского творчества.
Творческая и личная жизнь Вишневской, казалось, складывалась вполне благополучно. Однако в конце 60-х годов ее судьба круто меняется. В те годы они подружились с писателем А. Солженицыным. Когда Солженицына исключили из Союза писателей и начали преследовать, Ростропович и Вишневская приютили его на своей даче.
С этого времени не стало покоя и Вишневской с Ростроповичем. Им устроили настоящую травлю: срывали гастрольные концерты, записи на радио, запретили выезжать в зарубежные гастроли. Все это привело к тому, что в мае 1974 года вначале Ростропович, а затем и Вишневская с детьми уезжают из СССР за границу.
«Именно ей, Галине Вишневской, ее духовной силе я обязан тем, что мы уехали из СССР тогда, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы и я начал медленно угасать, близко подходя к трагической развязке… Галина Вишневская в это время своей решительностью спасла меня», — говорит Ростропович.
Двадцать шестого мая Галина, Ирина Шостакович и несколько близких учеников и друзей проводили Ростроповича в аэропорт.
Ростропович и Вишневская официально значились в зарубежной творческой командировке сроком на два года, имели советские паспорта и формально даже сохраняли свои московские служебные места: Вишневская — в Большом театре, Ростропович — в консерватории.
Первый за рубежом концерт спела Вишневская — по контракту, заключенному ранее еще Госконцертом. В Монако в театре у княжеского дворца она исполнила под аккомпанемент Ростроповича программу романсов и арий.
В январе 1975 года Ростроповича и Вишневскую пригласили на гастроли в Израиль, где русское музыкальное исполнительство всегда высоко ценили.
В то время как многие другие семьи не выдерживали испытания эмиграцией и распадались из-за обострявшихся противоречий, союз Ростроповича и Вишневской трудности наоборот укрепляли. На чужбине Ростропович особенно ощутил значение в своей жизни такой надежной опоры: рядом женщина, понимающая его характер; артистка, с ним сотрудничающая; мать его дочерей, умеющая находить общий язык с ними, повзрослевшими, строптивыми; умелая хозяйка с хорошим вкусом. Она не стесняет его свободу. Эмиграция не укротила ее непримиримого нрава, но научила выдержке; никто и никогда не распознал бы в красивой, элегантной, сдержанной на людях даме озлобленную сиротством кронштадтскую девчонку.
В 1978 году Ростропович и Вишневская были лишены советского гражданства. Тогда же они купили квартиру в Париже. Но вскоре уехали в Америку, поскольку Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра США.
Галина Вишневская говорит в своих воспоминаниях о том, что жить в разных странах ей всегда интересно, поскольку это расширяет кругозор, позволяет выступать в разных творческих коллективах, с разными партнерами и обогащает репертуар. Певица пела в столице США в премьерах «Ребенок зовет» Ландовского (1979), «Te Deum» Пендерецкого (1981), «Иоланта» (1981), «Реквием» Пендерецкого (1983). В 1983 году выступила в Экс-ан-Провансе в спектакле «Тюрьма» Ландовского.
Тогда же в середине восьмидесятых, находясь в расцвете своего дарования, Вишневская покинула оперную сцену после триумфального исполнения партии Татьяны на сцене «Гранд-опера» в Париже. После этого занималась преподавательской деятельностью и выступала как драматическая актриса. Ранее Вишневская попробовала сниматься в кинематографе — в роли Катерины Измайловой в одноименном фильме по опере Д. Шостаковича.
Беды родной страны по-прежнему волновали Вишневскую и Ростроповича. Когда в 1988 году произошло страшное землетрясение в Армении, они организовали в Лондоне благотворительный концерт. На нем Вишневская пела романсы Чайковского.
В январе 1990 года супругам вернули российское гражданство. И вскоре они смогли вернуться на родину. Два концерта в Москве дополнились двумя концертами в Ленинграде, где Вишневская успела съездить в родной Кронштадт на могилу бабушки.
В марте 1992 года Большой театр исправляет несправедливость по отношению к Вишневской: сорокапятилетию ее творческой деятельности посвящается огромный концерт, ей символически возвращается пропуск в родной театр, ею учреждается фонд для помощи ветеранам сцены. Туда она вносит все деньги, полученные за русский перевод ее книги «Галина», изданной в пятнадцати странах. В Москву съезжается вся семья: сам Ростропович, дочь Елена с четырьмя детьми, в том числе двухмесячным Александром, ожидающая ребенка Ольга.
Вишневская создала и возглавила пенсионный фонд. В 1992 году сыграла драматическую роль в фильме режиссера А. Белинского «Прощальный бенефис» по пьесам А. Островского.
В середине 90-х годов по книге певицы «Галина» композитор Мишель Ландовский создал одноименную оперу и пригласил Вишневскую помочь в постановке. Премьера этой оперы состоялась в Лионе.
В сентябре 2002 года исполнилась мечта Вишневской — открылся Центр вокального искусства. Здесь недавние выпускники консерваторий имеют теперь возможность подготовиться к профессиональным выступлениям на оперной сцене.
ДЖОАН САЗЕРЛЕНД
ЛЕОНТИНА ПРАЙС
Вишневская вспоминала: «Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини. Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудренной жизненным опытом женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои чувства, так долго бродившие во мне, устремились ему навстречу».
Летом 1955 года они поженились. В 1956 году родилась дочь Ольга. Много пережившая, имевшая такой трудный женский опыт, Вишневская, на удивление всему театру, где именитые солистки, сберегая голос и карьеру, в лучшем случае ограничивались одним ребенком или оставались бездетными, решилась на вторую беременность и снова, используя свою физическую закаленность, вынашивала ребенка, не покидая работы: родилась вторая дочь — Елена.
Это было время больших успехов Вишневской в театре. Она овладела многими ведущими сопрановыми партиями текущего репертуара. Ее отличали многие дирижеры: всесильный А. Мелик-Пашаев на свои спектакли выбирал только Вишневскую. Позднее Вишневская называла 50—60-е годы лучшими в своем творчестве.
Режиссер Большого театра Б.А. Покровский пишет:
"Слияние таланта с любимым трудом делало карьеру Вишневской в театре искрометной и естественной.
У каждого таланта есть свои опасности. Творчеству Вишневской часто мешала легкая, быстро ударяющая подражательность, снова хамелеонство! Отсюда разное качество ролей: а) созданные роли, б) исполненные роли. Одни — ее открытия, часто уникальные для себя и для нас, другие — хорошо, мастерски исполненные, приносящие шумный успех у привыкших к определенному стандарту меломанов.
К первым принадлежит Купава, которую актриса никогда раньше на сцене не видала. Здесь она участвовала в подготовке нового спектакля, а для настоящих артистов это намного предпочтительнее, чем ввод в уже готовый, давно идущий. Это было сжигающее всех любвеобилие. Фиделио — новое, совершенно не похожее на немецкую традицию создание. Катарина в опере В. Шебалина «Укрощение строптивой» была новостью, ибо она была не столько строптивая, сколько умная и честная! Полина (опера С. Прокофьева «Игрок») — мятущаяся гордячка, заблудившаяся в обстоятельствах любви и чести. Катерина Измайлова (в кино) — женская тайна, недоступная даже для нее самой. Наташа Ростова — неизведанный мир радостей и разочарований. Все заново.
Но вот Виолетта, Баттерфляй, Марфа, Маргарита были хорошими, но уже прочитанными книгами. Даже ее знаменитая Аида иногда грешила предрасположением к принятому штампу. В этих ролях она имела большой успех и с удовольствием хамелеонствовала в принятых «звездами» условиях. Здесь предлагаемые обстоятельства: «Я — знаменитая артистка!» — рождали неизменный восторг зрителей.
Г.П. Вишневская сполна ощущала разницу между созданием долгой и кропотливой работой своего образа и высокого сорта штампом в известном, проверенном, наверняка приносящем успех репертуаре".
В 60-е годы три поездки Галины в США и ряд других гастролей прошли уже с Ростроповичем как пианистом. Триумф был общим. Полученные гонорары позволяли привозить семье все — от питания до материала для покрытия крыши на даче — и избавляли от бытовых тягот.
Вместе с Ростроповичем Вишневская вошла в круг друзей Шостаковича, стала первым интерпретатором многих его вокальных сочинений, посвященных ей, и это ввело ее имя в историю советского композиторского творчества.
Творческая и личная жизнь Вишневской, казалось, складывалась вполне благополучно. Однако в конце 60-х годов ее судьба круто меняется. В те годы они подружились с писателем А. Солженицыным. Когда Солженицына исключили из Союза писателей и начали преследовать, Ростропович и Вишневская приютили его на своей даче.
С этого времени не стало покоя и Вишневской с Ростроповичем. Им устроили настоящую травлю: срывали гастрольные концерты, записи на радио, запретили выезжать в зарубежные гастроли. Все это привело к тому, что в мае 1974 года вначале Ростропович, а затем и Вишневская с детьми уезжают из СССР за границу.
«Именно ей, Галине Вишневской, ее духовной силе я обязан тем, что мы уехали из СССР тогда, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы и я начал медленно угасать, близко подходя к трагической развязке… Галина Вишневская в это время своей решительностью спасла меня», — говорит Ростропович.
Двадцать шестого мая Галина, Ирина Шостакович и несколько близких учеников и друзей проводили Ростроповича в аэропорт.
Ростропович и Вишневская официально значились в зарубежной творческой командировке сроком на два года, имели советские паспорта и формально даже сохраняли свои московские служебные места: Вишневская — в Большом театре, Ростропович — в консерватории.
Первый за рубежом концерт спела Вишневская — по контракту, заключенному ранее еще Госконцертом. В Монако в театре у княжеского дворца она исполнила под аккомпанемент Ростроповича программу романсов и арий.
В январе 1975 года Ростроповича и Вишневскую пригласили на гастроли в Израиль, где русское музыкальное исполнительство всегда высоко ценили.
В то время как многие другие семьи не выдерживали испытания эмиграцией и распадались из-за обострявшихся противоречий, союз Ростроповича и Вишневской трудности наоборот укрепляли. На чужбине Ростропович особенно ощутил значение в своей жизни такой надежной опоры: рядом женщина, понимающая его характер; артистка, с ним сотрудничающая; мать его дочерей, умеющая находить общий язык с ними, повзрослевшими, строптивыми; умелая хозяйка с хорошим вкусом. Она не стесняет его свободу. Эмиграция не укротила ее непримиримого нрава, но научила выдержке; никто и никогда не распознал бы в красивой, элегантной, сдержанной на людях даме озлобленную сиротством кронштадтскую девчонку.
В 1978 году Ростропович и Вишневская были лишены советского гражданства. Тогда же они купили квартиру в Париже. Но вскоре уехали в Америку, поскольку Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра США.
Галина Вишневская говорит в своих воспоминаниях о том, что жить в разных странах ей всегда интересно, поскольку это расширяет кругозор, позволяет выступать в разных творческих коллективах, с разными партнерами и обогащает репертуар. Певица пела в столице США в премьерах «Ребенок зовет» Ландовского (1979), «Te Deum» Пендерецкого (1981), «Иоланта» (1981), «Реквием» Пендерецкого (1983). В 1983 году выступила в Экс-ан-Провансе в спектакле «Тюрьма» Ландовского.
Тогда же в середине восьмидесятых, находясь в расцвете своего дарования, Вишневская покинула оперную сцену после триумфального исполнения партии Татьяны на сцене «Гранд-опера» в Париже. После этого занималась преподавательской деятельностью и выступала как драматическая актриса. Ранее Вишневская попробовала сниматься в кинематографе — в роли Катерины Измайловой в одноименном фильме по опере Д. Шостаковича.
Беды родной страны по-прежнему волновали Вишневскую и Ростроповича. Когда в 1988 году произошло страшное землетрясение в Армении, они организовали в Лондоне благотворительный концерт. На нем Вишневская пела романсы Чайковского.
В январе 1990 года супругам вернули российское гражданство. И вскоре они смогли вернуться на родину. Два концерта в Москве дополнились двумя концертами в Ленинграде, где Вишневская успела съездить в родной Кронштадт на могилу бабушки.
В марте 1992 года Большой театр исправляет несправедливость по отношению к Вишневской: сорокапятилетию ее творческой деятельности посвящается огромный концерт, ей символически возвращается пропуск в родной театр, ею учреждается фонд для помощи ветеранам сцены. Туда она вносит все деньги, полученные за русский перевод ее книги «Галина», изданной в пятнадцати странах. В Москву съезжается вся семья: сам Ростропович, дочь Елена с четырьмя детьми, в том числе двухмесячным Александром, ожидающая ребенка Ольга.
Вишневская создала и возглавила пенсионный фонд. В 1992 году сыграла драматическую роль в фильме режиссера А. Белинского «Прощальный бенефис» по пьесам А. Островского.
В середине 90-х годов по книге певицы «Галина» композитор Мишель Ландовский создал одноименную оперу и пригласил Вишневскую помочь в постановке. Премьера этой оперы состоялась в Лионе.
В сентябре 2002 года исполнилась мечта Вишневской — открылся Центр вокального искусства. Здесь недавние выпускники консерваторий имеют теперь возможность подготовиться к профессиональным выступлениям на оперной сцене.
ДЖОАН САЗЕРЛЕНД
(1926)
Изумительный голос Сазерленд, сочетающий колоратурное мастерство с драматической насыщенностью, богатство тембровых красок с ясностью голосоведения покоряли долгие годы любителей и знатоков вокального искусства. Сорок лет длилась ее успешная театральная карьера. Мало кто из певцов обладал такой широтой жанрово-стилистической палитры. Одинаково легко она чувствовала себя не только в итальянском и австро-немецком репертуаре, но и во французском. С начала 60-х годов Сазерленд входит в число крупнейших певиц современности. В статьях и рецензиях ее часто называют звучным итальянским словом La Stupenda («Изумительная»).
Джоан Сазерленд родилась в австралийском городе Сиднее 7 ноября 1926 года. Мать будущей певицы обладала прекрасным меццо-сопрано, хотя из-за сопротивления родителей в свое время не стала певицей. Подражая матери, девочка исполняла вокализы Мануэля Гарсиа и Матильды Маркези.
Определяющей стала для Джоан встреча с сиднейским вокальным педагогом Аидой Диккенс. Та открыла у девушки настоящее драматическое сопрано. До этого Джоан была убеждена, что у нее меццо-сопрано.
Профессиональное образование Сазерленд получила в Сиднейской консерватории. Еще студенткой Джоан начинает концертную деятельность, объездив многие города страны. Частенько ее сопровождал студент консерватории пианист Ричард Бониндж. Кто бы мог подумать, что это было началом творческого дуэта, ставшего известным во многих странах мира.
В двадцать один год Сазерленд на концерте в сиднейском зале «Таун-холл» спела свою первую оперную партию — Дидону в опере Перселла «Дидона и Эней». Следующие два года Джоан продолжает выступать в концертах. Кроме того, она принимает участие во всеавстралийских конкурсах вокалистов и оба раза занимает первые места. На оперной сцене Сазерленд дебютировала в 1950 году в своем родном городе, в заглавной партии в опере «Юдифь» Ю. Гуссенса.
В 1951 году вслед за Бонинджем Джоан переехала в Лондон. Сазерленд много занимается с Ричардом, шлифуя каждую вокальную фразу. Она также год занималась в Лондонском королевском музыкальном колледже у Клайва Кэри.
Тем не менее, лишь с большим трудом Сазерленд попадает в труппу «Ковент-Гарден». В октябре 1952 года молодая певица поет маленькую партию Первой дамы в «Волшебной флейте» Моцарта. Но после того как Джоан с успехом выступила в партии Амелии в «Бал-маскараде» Верди, заменив внезапно заболевшую немецкую певицу Елену Верт, руководство театра поверило в ее способности. Уже в дебютном сезоне Сазерленд доверяют партии Графини («Свадьба Фигаро») и Пенелопы Рич («Глориана» Бриттена). В 1954 году Джоан поет заглавную партию в «Аиде» и Агату в новой постановке «Волшебного стрелка» Вебера.
В том же году происходит важное событие и в личной жизни Сазерленд — она выходит замуж за Бонинджа. Муж стал ориентировать Джоан на лирико-колоратурные партии, считая, что они более всего отвечают характеру ее дарования. Артистка в этом сомневалась, но все-таки согласилась и в 1955 году спела несколько таких ролей. Самой интересной работой стала технически трудная партия Дженнифер в опере современного английского композитора Майкла Типпетта «Свадьба в Иванову ночь».
С 1956 по 1960 год Сазерленд принимает участие в Глайндборнском фестивале, где пела партии графини Альмавива («Свадьба Фигаро»), донны Анны («Дон Жуан»), мадам Герц в водевиле Моцарта «Директор театра».
В 1957 году Сазерленд прославилась как генделевская певица, спев заглавную роль в «Альцине». «Выдающаяся генделевская певица нашего времени», — писали в прессе о ней. В следующем году Сазерленд впервые отправляется на зарубежные гастроли: она поет на Голландском фестивале сопрановую партию в «Реквиеме» Верди, а на Ванкуверском фестивале в Канаде — в «Дон Жуане».
Все ближе певица к своей цели — исполнить произведения великих композиторов итальянского бельканто — Россини, Беллини, Доницетти. Решающей пробой сил Сазерленд стала роль Лючии ди Ламмермур в одноименной опере Доницетти, которая требовала безупречного владения стилем классического бельканто.
Громкими аплодисментами слушатели «Ковент-Гарден» оценили мастерство певицы. Видный английский музыковед Гарольд Розенталь назвал исполнение Сазерленд «откровением», а трактовку роли — потрясающей по эмоциональной силе. Так с лондонским триумфом к Сазерленд приходит мировая слава. С того времени лучшие оперные театры жаждут заключить с ней контракты.
Новые успехи приносят артистке выступления в Вене, Венеции, Палермо. Выдержала Сазерленд и проверку взыскательной парижской публикой, покорив «Гранд-опера» в апреле 1960 года, все в той же «Лючии ди Ламмермур».
«Если бы кто-нибудь сказал мне всего неделю назад, что я буду слушать „Лючию“ не только не испытывая ни малейшей скуки, но с чувством, которое пробуждается, когда наслаждаешься шедевром, великим сочинением, написанным для лирической сцены, я был бы несказанно удивлен», — отмечал в рецензии французский критик Марк Пеншерль.
В апреле следующего года Сазерленд блистала на сцене «Ла Скала» в заглавной партии в опере «Беатриче ди Тенда» Беллини. Осенью того же года певица дебютировала на сценах трех крупнейших американских оперных театров: Сан-Франциско, Чикаго и нью-йоркской «Метрополитен-опера». Дебютировав в «Метрополитен-опера» в партии Лючии, она выступала там в течение 25 лет.
В 1963 году исполняется еще одна мечта Сазерленд — она впервые поет Норму на сцене театра в Ванкувере. Потом артистка пела эту партию в Лондоне в ноябре 1967 года и в Нью-Йорке на сцене «Метрополитен» в сезонах 1969/70 и 1970/71 года.
"Интерпретация Сазерленд вызвала в среде музыкантов и любителей вокального искусства немало споров, — пишет В.В. Тимохин. — Поначалу было даже трудно представить себе, чтобы образ этой жрицы-воительницы, который с таким потрясающим драматизмом воплощала Каллас, мог предстать в каком-либо ином эмоциональном ракурсе!
В своей трактовке Сазерленд сделала главный акцент на мягкую элегичность, поэтическую созерцательность. В ней не было почти ничего от героической порывистости Каллас. Конечно, в первую очередь все лирические, мечтательно-просветленные эпизоды в партии Нормы — и прежде всего молитва «Casta Diva» — прозвучали у Сазерленд исключительно впечатляюще. Однако нельзя не согласиться с мнением тех критиков, которые указывали на то, что подобное переосмысление роли Нормы, оттенив поэтическую красоту музыки Беллини, все же в целом, объективно, обеднило характер, созданный композитором".
В 1965 году впервые после четырнадцатилетнего отсутствия Сазерленд возвращается в Австралию. Приезд певицы стал настоящим праздником для любителей вокального искусства в Австралии, которые восторженно приняли Джоан. Местная пресса уделила гастролям певицы большое внимание. С той поры у себя на родине Сазерленд выступала неоднократно. Она и покинула сцену в родном Сиднее в 1990 году, исполнив партию Маргариты в «Гугенотах» Мейербера.
В июне 1966 года в театре «Ковент-Гарден» она впервые выступает в роли Марии в чрезвычайно редко идущей на современной сцене опере Доницетти «Дочь полка». Эта опера была поставлена для Сазерленд и в Нью-Йорке в феврале 1972 года. Солнечная, ласковая, непосредственная, увлекающаяся — вот только несколько из эпитетов, которых достойна певица в этой незабываемой роли.
Не снизила творческой активности певица и в 70—80-е годы. Так в американском Сиэтле в ноябре 1970 года Сазерленд исполнила все четыре женские роли в комической опере Оффенбаха «Сказки Гофмана». Критика отнесла эту работу певицы к числу ее лучших.
В 1977 году певица впервые спела в «Ковент-Гарден» Марию Стюарт в одноименной опере Доницетти. В Лондоне же в 1983 году она в очередной раз поет одну из лучших своих партий — Эсклармонды в одноименной опере Массне.
С начала 60-х годов Сазерленд почти постоянно выступала в ансамбле со своим мужем — Ричардом Бонинджем. Вместе с ним она осуществила и большинство своих записей. Лучшие из них: «Анна Болейн», «Дочь полка», «Лукреция Борджиа», «Лючия ди Ламмермур», «Любовный напиток» и «Мария Стюарт» Доницетти; «Беатриче ди Тенда», «Норма», «Пуритане» и «Сомнамбула» Беллини; «Семирамида» Россини, «Травиата» Верди, «Гугеноты» Мейербера, «Эсклармонда» Массне.
Одну из своих лучших записей в опере «Турандот» певица осуществила с Зубином Метой. Эта запись оперы — в числе лучших среди тридцати аудиоверсий пуччиниевского шедевра. Сазерленд, которой в целом не очень свойственны такого рода партии, где нужна экспрессия, иногда доходящая до брутальности, удалось здесь раскрыть новые черты образа Турандот. Он получился более «хрустальным», пронзительным и в чем-то беззащитным. За суровостью и сумасбродностью принцессы стала чувствоваться ее страдающая душа. Отсюда и более логичным оказывается чудесное превращение жестокосердной красавицы в любящую женщину.
Вот мнение В.В. Тимохина:
"Хотя Сазерленд никогда не училась в Италии и среди ее педагогов не было вокалистов-итальянцев, артистка составила себе имя прежде всего своей выдающейся интерпретацией ролей в итальянских операх XIX века. Даже в самом голосе Сазерленд — редком, необыкновенном по красоте и разнообразию тембровых красок инструменте — критики находят характерные итальянские качества: искристость, солнечную яркость, сочность, сверкающий блеск. Звуки его верхнего регистра, чистые, прозрачные и серебристые, напоминают флейту, средний регистр своей теплотой и наполненностью производит впечатление задушевного пения гобоя, а мягкие и бархатистые низкие ноты словно исходят от виолончели. Столь богатая гамма звуковых оттенков — результат того, что в течение продолжительного времени Сазерленд выступала сначала в роли меццо-сопрано, затем — драматического сопрано и, наконец, колоратурного. Это помогло певице до конца познать все возможности своего голоса, особое внимание уделяла она верхнему регистру, поскольку первоначально пределом ее возможностей было «до» третьей октавы; теперь она легко и свободно берет «фа».
Сазерленд владеет голосом как законченный виртуоз своим инструментом. Но для нее никогда не существует техники ради показа самой техники, все ее филигранно выполненные сложнейшие фиоритуры вписываются в общий эмоциональный строй роли, в общий музыкальный рисунок как его неотъемлемая составная часть".
Джоан Сазерленд родилась в австралийском городе Сиднее 7 ноября 1926 года. Мать будущей певицы обладала прекрасным меццо-сопрано, хотя из-за сопротивления родителей в свое время не стала певицей. Подражая матери, девочка исполняла вокализы Мануэля Гарсиа и Матильды Маркези.
Определяющей стала для Джоан встреча с сиднейским вокальным педагогом Аидой Диккенс. Та открыла у девушки настоящее драматическое сопрано. До этого Джоан была убеждена, что у нее меццо-сопрано.
Профессиональное образование Сазерленд получила в Сиднейской консерватории. Еще студенткой Джоан начинает концертную деятельность, объездив многие города страны. Частенько ее сопровождал студент консерватории пианист Ричард Бониндж. Кто бы мог подумать, что это было началом творческого дуэта, ставшего известным во многих странах мира.
В двадцать один год Сазерленд на концерте в сиднейском зале «Таун-холл» спела свою первую оперную партию — Дидону в опере Перселла «Дидона и Эней». Следующие два года Джоан продолжает выступать в концертах. Кроме того, она принимает участие во всеавстралийских конкурсах вокалистов и оба раза занимает первые места. На оперной сцене Сазерленд дебютировала в 1950 году в своем родном городе, в заглавной партии в опере «Юдифь» Ю. Гуссенса.
В 1951 году вслед за Бонинджем Джоан переехала в Лондон. Сазерленд много занимается с Ричардом, шлифуя каждую вокальную фразу. Она также год занималась в Лондонском королевском музыкальном колледже у Клайва Кэри.
Тем не менее, лишь с большим трудом Сазерленд попадает в труппу «Ковент-Гарден». В октябре 1952 года молодая певица поет маленькую партию Первой дамы в «Волшебной флейте» Моцарта. Но после того как Джоан с успехом выступила в партии Амелии в «Бал-маскараде» Верди, заменив внезапно заболевшую немецкую певицу Елену Верт, руководство театра поверило в ее способности. Уже в дебютном сезоне Сазерленд доверяют партии Графини («Свадьба Фигаро») и Пенелопы Рич («Глориана» Бриттена). В 1954 году Джоан поет заглавную партию в «Аиде» и Агату в новой постановке «Волшебного стрелка» Вебера.
В том же году происходит важное событие и в личной жизни Сазерленд — она выходит замуж за Бонинджа. Муж стал ориентировать Джоан на лирико-колоратурные партии, считая, что они более всего отвечают характеру ее дарования. Артистка в этом сомневалась, но все-таки согласилась и в 1955 году спела несколько таких ролей. Самой интересной работой стала технически трудная партия Дженнифер в опере современного английского композитора Майкла Типпетта «Свадьба в Иванову ночь».
С 1956 по 1960 год Сазерленд принимает участие в Глайндборнском фестивале, где пела партии графини Альмавива («Свадьба Фигаро»), донны Анны («Дон Жуан»), мадам Герц в водевиле Моцарта «Директор театра».
В 1957 году Сазерленд прославилась как генделевская певица, спев заглавную роль в «Альцине». «Выдающаяся генделевская певица нашего времени», — писали в прессе о ней. В следующем году Сазерленд впервые отправляется на зарубежные гастроли: она поет на Голландском фестивале сопрановую партию в «Реквиеме» Верди, а на Ванкуверском фестивале в Канаде — в «Дон Жуане».
Все ближе певица к своей цели — исполнить произведения великих композиторов итальянского бельканто — Россини, Беллини, Доницетти. Решающей пробой сил Сазерленд стала роль Лючии ди Ламмермур в одноименной опере Доницетти, которая требовала безупречного владения стилем классического бельканто.
Громкими аплодисментами слушатели «Ковент-Гарден» оценили мастерство певицы. Видный английский музыковед Гарольд Розенталь назвал исполнение Сазерленд «откровением», а трактовку роли — потрясающей по эмоциональной силе. Так с лондонским триумфом к Сазерленд приходит мировая слава. С того времени лучшие оперные театры жаждут заключить с ней контракты.
Новые успехи приносят артистке выступления в Вене, Венеции, Палермо. Выдержала Сазерленд и проверку взыскательной парижской публикой, покорив «Гранд-опера» в апреле 1960 года, все в той же «Лючии ди Ламмермур».
«Если бы кто-нибудь сказал мне всего неделю назад, что я буду слушать „Лючию“ не только не испытывая ни малейшей скуки, но с чувством, которое пробуждается, когда наслаждаешься шедевром, великим сочинением, написанным для лирической сцены, я был бы несказанно удивлен», — отмечал в рецензии французский критик Марк Пеншерль.
В апреле следующего года Сазерленд блистала на сцене «Ла Скала» в заглавной партии в опере «Беатриче ди Тенда» Беллини. Осенью того же года певица дебютировала на сценах трех крупнейших американских оперных театров: Сан-Франциско, Чикаго и нью-йоркской «Метрополитен-опера». Дебютировав в «Метрополитен-опера» в партии Лючии, она выступала там в течение 25 лет.
В 1963 году исполняется еще одна мечта Сазерленд — она впервые поет Норму на сцене театра в Ванкувере. Потом артистка пела эту партию в Лондоне в ноябре 1967 года и в Нью-Йорке на сцене «Метрополитен» в сезонах 1969/70 и 1970/71 года.
"Интерпретация Сазерленд вызвала в среде музыкантов и любителей вокального искусства немало споров, — пишет В.В. Тимохин. — Поначалу было даже трудно представить себе, чтобы образ этой жрицы-воительницы, который с таким потрясающим драматизмом воплощала Каллас, мог предстать в каком-либо ином эмоциональном ракурсе!
В своей трактовке Сазерленд сделала главный акцент на мягкую элегичность, поэтическую созерцательность. В ней не было почти ничего от героической порывистости Каллас. Конечно, в первую очередь все лирические, мечтательно-просветленные эпизоды в партии Нормы — и прежде всего молитва «Casta Diva» — прозвучали у Сазерленд исключительно впечатляюще. Однако нельзя не согласиться с мнением тех критиков, которые указывали на то, что подобное переосмысление роли Нормы, оттенив поэтическую красоту музыки Беллини, все же в целом, объективно, обеднило характер, созданный композитором".
В 1965 году впервые после четырнадцатилетнего отсутствия Сазерленд возвращается в Австралию. Приезд певицы стал настоящим праздником для любителей вокального искусства в Австралии, которые восторженно приняли Джоан. Местная пресса уделила гастролям певицы большое внимание. С той поры у себя на родине Сазерленд выступала неоднократно. Она и покинула сцену в родном Сиднее в 1990 году, исполнив партию Маргариты в «Гугенотах» Мейербера.
В июне 1966 года в театре «Ковент-Гарден» она впервые выступает в роли Марии в чрезвычайно редко идущей на современной сцене опере Доницетти «Дочь полка». Эта опера была поставлена для Сазерленд и в Нью-Йорке в феврале 1972 года. Солнечная, ласковая, непосредственная, увлекающаяся — вот только несколько из эпитетов, которых достойна певица в этой незабываемой роли.
Не снизила творческой активности певица и в 70—80-е годы. Так в американском Сиэтле в ноябре 1970 года Сазерленд исполнила все четыре женские роли в комической опере Оффенбаха «Сказки Гофмана». Критика отнесла эту работу певицы к числу ее лучших.
В 1977 году певица впервые спела в «Ковент-Гарден» Марию Стюарт в одноименной опере Доницетти. В Лондоне же в 1983 году она в очередной раз поет одну из лучших своих партий — Эсклармонды в одноименной опере Массне.
С начала 60-х годов Сазерленд почти постоянно выступала в ансамбле со своим мужем — Ричардом Бонинджем. Вместе с ним она осуществила и большинство своих записей. Лучшие из них: «Анна Болейн», «Дочь полка», «Лукреция Борджиа», «Лючия ди Ламмермур», «Любовный напиток» и «Мария Стюарт» Доницетти; «Беатриче ди Тенда», «Норма», «Пуритане» и «Сомнамбула» Беллини; «Семирамида» Россини, «Травиата» Верди, «Гугеноты» Мейербера, «Эсклармонда» Массне.
Одну из своих лучших записей в опере «Турандот» певица осуществила с Зубином Метой. Эта запись оперы — в числе лучших среди тридцати аудиоверсий пуччиниевского шедевра. Сазерленд, которой в целом не очень свойственны такого рода партии, где нужна экспрессия, иногда доходящая до брутальности, удалось здесь раскрыть новые черты образа Турандот. Он получился более «хрустальным», пронзительным и в чем-то беззащитным. За суровостью и сумасбродностью принцессы стала чувствоваться ее страдающая душа. Отсюда и более логичным оказывается чудесное превращение жестокосердной красавицы в любящую женщину.
Вот мнение В.В. Тимохина:
"Хотя Сазерленд никогда не училась в Италии и среди ее педагогов не было вокалистов-итальянцев, артистка составила себе имя прежде всего своей выдающейся интерпретацией ролей в итальянских операх XIX века. Даже в самом голосе Сазерленд — редком, необыкновенном по красоте и разнообразию тембровых красок инструменте — критики находят характерные итальянские качества: искристость, солнечную яркость, сочность, сверкающий блеск. Звуки его верхнего регистра, чистые, прозрачные и серебристые, напоминают флейту, средний регистр своей теплотой и наполненностью производит впечатление задушевного пения гобоя, а мягкие и бархатистые низкие ноты словно исходят от виолончели. Столь богатая гамма звуковых оттенков — результат того, что в течение продолжительного времени Сазерленд выступала сначала в роли меццо-сопрано, затем — драматического сопрано и, наконец, колоратурного. Это помогло певице до конца познать все возможности своего голоса, особое внимание уделяла она верхнему регистру, поскольку первоначально пределом ее возможностей было «до» третьей октавы; теперь она легко и свободно берет «фа».
Сазерленд владеет голосом как законченный виртуоз своим инструментом. Но для нее никогда не существует техники ради показа самой техники, все ее филигранно выполненные сложнейшие фиоритуры вписываются в общий эмоциональный строй роли, в общий музыкальный рисунок как его неотъемлемая составная часть".
ЛЕОНТИНА ПРАЙС
(1927)
На вопрос, может ли цвет кожи мешать карьере оперного исполнителя, Леонтина Прайс отвечала так: «Что касается почитателей — им он не мешает. Но мне как певице — безусловно. На „благодатной“ граммофонной пластинке я могу записывать все, что угодно. Но, если быть откровенной, каждое появление на оперной сцене приносит мне волнения и тревоги, связанные с гримом, актерской игрой и так далее. Как Дездемона или Елизавета я чувствую себя на сцене хуже, чем как Аида. Вот почему мой „живой“ репертуар не так велик, как мне того хотелось бы. Что и говорить, трудна карьера темнокожей оперной певицы, даже если судьба не обделила ее голосом».
Мэри Вайолет Леонтина Прайс родилась 10 февраля 1927 года на юге США, в городке Лорел (штат Миссисипи), в негритянской семье рабочего на лесопилке.
Несмотря на скромный достаток, родители стремились обязательно дать дочери образование, и она, в отличие от многих сверстниц, смогла окончить колледж в Уилферфорсе, взять несколько уроков музыки. Дальше путь ей был бы закрыт, если бы не первая счастливая случайность: одна из богатых семей назначила ей стипендию для учебы в знаменитой Джульярдской школе.
Однажды на одном из студенческих концертов декан вокального факультета, услышав, как Леонтина поет арию Дидоны, не смог сдержать восторга: «Эту девушку через несколько лет узнает весь музыкальный мир!»
На другом ученическом спектакле молодую негритянскую девушку услышал известный критик и композитор Вирджил Томсон. Он первым почувствовал в ней незаурядный талант и пригласил ее дебютировать в предстоящей премьере своей комической оперы «Четверо святых». Несколько недель она появлялась на сцене и привлекла внимание критиков. Как раз в то время небольшая негритянская труппа «Эвримен-опера» искала исполнительницу главной женской роли в опере Гершвина «Порги и Бесс». Выбор пал на Прайс.
«Ровно две недели в апреле 1952 года я пела ежедневно на Бродвее, — вспоминает артистка, — это помогло мне познакомиться с Айрой Гершвином — братом Джорджа Гершвина и автором текстов большинства его произведений. Вскоре я разучила арию Бесс из „Порги и Бесс“ и, когда спела ее впервые, меня сразу пригласили на главную роль в этой опере».
На протяжении следующих трех лет молодая певица вместе с труппой объездила десятки городов США, а потом и других стран — Германии, Англии, Франции. Всюду она покоряла зрителей искренностью интерпретации, отличными вокальными данными. Критики неизменно отмечали блистательное исполнение Леонтиной партии Бесс.
В октябре 1953 года в зале библиотеки Конгресса в Вашингтоне молодая певица впервые исполнила вокальный цикл «Песни отшельника» Самуэла Барбера. Цикл был специально написан в расчете на вокальные данные Прайс. В ноябре 1954 года впервые как концертная певица Прайс выступает в зале «Таун-холл» в Нью-Йорке. В том же сезоне она поет с Бостонским симфоническим оркестром. После этого последовали выступления с Филадельфийским оркестром и с другими ведущими американскими симфоническими коллективами в Лос-Анджелесе, Цинциннати, Вашингтоне.
Несмотря на очевидные успехи, Прайс могла лишь мечтать о сцене «Метрополитен-опера» или Чикагской лирической оперы — негритянским певцам доступ туда был практически закрыт. Одно время, по собственному признанию, Леонтина даже помышляла о том, чтобы уйти в джаз. Но, услышав болгарскую певицу Любу Велич в роли Саломеи, а затем и в других ролях, окончательно решила посвятить себя опере. Дружба с известной артисткой с той поры стала для нее огромным моральным подспорьем.
На счастье, в один прекрасный день последовало приглашение спеть Тоску в телевизионной постановке. Уже после этого спектакля стало ясно, что родилась настоящая звезда оперной сцены. За «Тоской» последовали «Волшебная флейта», «Дон Жуан», тоже на телевидении, а потом и новый дебют на оперной сцене в Сан-Франциско, где Прайс участвовала в исполнении оперы Ф. Пуленка «Диалоги кармелиток». Так, в 1957 году началась ее блистательная карьера.
Знаменитая певица Роза Понсель вспоминала о своей первой встрече с Леонтиной Прайс:
"После того как она спела одну из моих любимейших оперных арий «Pace, pace, mio Dio» из «Силы судьбы», я поняла, что слушаю один из самых замечательных голосов нашего времени. Но блестящие вокальные данные еще далеко не все решают в искусстве. Много раз мне представляли одаренных молодых певцов, которые впоследствии не смогли реализовать свои богатые природные возможности.
Поэтому я с интересом и — не скрою — внутренней тревогой старалась в нашем длительном разговоре разглядеть в ней черты характера, человека. И тут я поняла, что помимо замечательного голоса и музыкальности она обладает и многими другими чрезвычайно ценными для художника достоинствами — самокритичностью, скромностью, способностью пойти на большие жертвы ради искусства. И я поняла — этой девушке суждено овладеть вершинами мастерства, стать подлинно выдающейся артисткой".
В 1958 году прошли триумфальные дебюты Прайс в партии Аиды в трех крупнейших европейских центрах оперного искусства — Венской опере, лондонском театре «Ковент-Гарден» и на фестивале «Веронская арена». В этой же роли американская певица в 1960 году первый раз ступила на сцену «Ла Скала». Критики единодушно заключили: Прайс, несомненно, одна из лучших исполнительниц этой партии в XX веке: «Новая исполнительница роли Аиды Леонтина Прайс сочетает в своей трактовке теплоту и страстность Ренаты Тебальди с музыкальностью и отточенностью деталей, которые отличают интерпретацию Леонии Ризанек. Прайс сумела создать органичный сплав лучших современных традиций прочтения этой роли, обогатив его собственной художественной интуицией и творческой фантазией».
Мэри Вайолет Леонтина Прайс родилась 10 февраля 1927 года на юге США, в городке Лорел (штат Миссисипи), в негритянской семье рабочего на лесопилке.
Несмотря на скромный достаток, родители стремились обязательно дать дочери образование, и она, в отличие от многих сверстниц, смогла окончить колледж в Уилферфорсе, взять несколько уроков музыки. Дальше путь ей был бы закрыт, если бы не первая счастливая случайность: одна из богатых семей назначила ей стипендию для учебы в знаменитой Джульярдской школе.
Однажды на одном из студенческих концертов декан вокального факультета, услышав, как Леонтина поет арию Дидоны, не смог сдержать восторга: «Эту девушку через несколько лет узнает весь музыкальный мир!»
На другом ученическом спектакле молодую негритянскую девушку услышал известный критик и композитор Вирджил Томсон. Он первым почувствовал в ней незаурядный талант и пригласил ее дебютировать в предстоящей премьере своей комической оперы «Четверо святых». Несколько недель она появлялась на сцене и привлекла внимание критиков. Как раз в то время небольшая негритянская труппа «Эвримен-опера» искала исполнительницу главной женской роли в опере Гершвина «Порги и Бесс». Выбор пал на Прайс.
«Ровно две недели в апреле 1952 года я пела ежедневно на Бродвее, — вспоминает артистка, — это помогло мне познакомиться с Айрой Гершвином — братом Джорджа Гершвина и автором текстов большинства его произведений. Вскоре я разучила арию Бесс из „Порги и Бесс“ и, когда спела ее впервые, меня сразу пригласили на главную роль в этой опере».
На протяжении следующих трех лет молодая певица вместе с труппой объездила десятки городов США, а потом и других стран — Германии, Англии, Франции. Всюду она покоряла зрителей искренностью интерпретации, отличными вокальными данными. Критики неизменно отмечали блистательное исполнение Леонтиной партии Бесс.
В октябре 1953 года в зале библиотеки Конгресса в Вашингтоне молодая певица впервые исполнила вокальный цикл «Песни отшельника» Самуэла Барбера. Цикл был специально написан в расчете на вокальные данные Прайс. В ноябре 1954 года впервые как концертная певица Прайс выступает в зале «Таун-холл» в Нью-Йорке. В том же сезоне она поет с Бостонским симфоническим оркестром. После этого последовали выступления с Филадельфийским оркестром и с другими ведущими американскими симфоническими коллективами в Лос-Анджелесе, Цинциннати, Вашингтоне.
Несмотря на очевидные успехи, Прайс могла лишь мечтать о сцене «Метрополитен-опера» или Чикагской лирической оперы — негритянским певцам доступ туда был практически закрыт. Одно время, по собственному признанию, Леонтина даже помышляла о том, чтобы уйти в джаз. Но, услышав болгарскую певицу Любу Велич в роли Саломеи, а затем и в других ролях, окончательно решила посвятить себя опере. Дружба с известной артисткой с той поры стала для нее огромным моральным подспорьем.
На счастье, в один прекрасный день последовало приглашение спеть Тоску в телевизионной постановке. Уже после этого спектакля стало ясно, что родилась настоящая звезда оперной сцены. За «Тоской» последовали «Волшебная флейта», «Дон Жуан», тоже на телевидении, а потом и новый дебют на оперной сцене в Сан-Франциско, где Прайс участвовала в исполнении оперы Ф. Пуленка «Диалоги кармелиток». Так, в 1957 году началась ее блистательная карьера.
Знаменитая певица Роза Понсель вспоминала о своей первой встрече с Леонтиной Прайс:
"После того как она спела одну из моих любимейших оперных арий «Pace, pace, mio Dio» из «Силы судьбы», я поняла, что слушаю один из самых замечательных голосов нашего времени. Но блестящие вокальные данные еще далеко не все решают в искусстве. Много раз мне представляли одаренных молодых певцов, которые впоследствии не смогли реализовать свои богатые природные возможности.
Поэтому я с интересом и — не скрою — внутренней тревогой старалась в нашем длительном разговоре разглядеть в ней черты характера, человека. И тут я поняла, что помимо замечательного голоса и музыкальности она обладает и многими другими чрезвычайно ценными для художника достоинствами — самокритичностью, скромностью, способностью пойти на большие жертвы ради искусства. И я поняла — этой девушке суждено овладеть вершинами мастерства, стать подлинно выдающейся артисткой".
В 1958 году прошли триумфальные дебюты Прайс в партии Аиды в трех крупнейших европейских центрах оперного искусства — Венской опере, лондонском театре «Ковент-Гарден» и на фестивале «Веронская арена». В этой же роли американская певица в 1960 году первый раз ступила на сцену «Ла Скала». Критики единодушно заключили: Прайс, несомненно, одна из лучших исполнительниц этой партии в XX веке: «Новая исполнительница роли Аиды Леонтина Прайс сочетает в своей трактовке теплоту и страстность Ренаты Тебальди с музыкальностью и отточенностью деталей, которые отличают интерпретацию Леонии Ризанек. Прайс сумела создать органичный сплав лучших современных традиций прочтения этой роли, обогатив его собственной художественной интуицией и творческой фантазией».