- Я не делал никаких бомб, - отрезал Чиун. О чем она говорит, эта
женщина?
- Но вы можете помешать тем, кто хочет их сделать!
- Это кому? - не понял Чиун. Он теперь видел, что функции организма
постепенно восстанавливаются - от кончиков пальцев сила побежала вверх. Он
стал массировать Римо плечи. Потом пальцем приоткрыл губы и осмотрел десны.
Хорошо. Цвет хороший. Процесс не успел зайти слишком далеко.
- Мы этого не знаем, - вздохнула Консуэло.
- Тогда как же я могу бороться с кем-то, кого я знать не знаю? Эта
страна погрязла в насилии. Я видел по телевизору. Я знаю вашу страну! Здесь
убивают Президентов почем зря, но при этом ни одного настоящего ассасина!
Все дилетанты! Я знаю вашу страну, юная леди, - сказал Чиун. Он поднял Римо
веки и посмотрел на белки глаз. Отлично. Зрачки тоже оживают.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась Консуэло. - Римо хотел бы, чтобы вы
помогли нашей стране.
- Минуточку, - сказал Чиун и повернулся к ней. - Президент Мак-Кинли.
Убит. Любительская работа. Джон Фицджеральд Кеннеди. Убит. Опять дилетант.
Нигде никакого гонорара. В президента Рейгана стреляли на улице, но
промахнулись. Кто? Психически больной мальчик. Еще один любитель. И вы
хотите, чтобы эту страну спас профессиональный убийца? Да стоит ли вас
спасать!
- Римо, поговори с ним. Пожалуйста! - сказала Консуэло.
Римо не отвечал.
- Тогда я все сделаю сама. Римо, если ты меня слышишь, запомни, что я
отправляюсь в штаб-квартиру НААНа. Я согласна с тобой. Я согласна, что мы
единственные, кто еще может спасти эту страну. И я прошу тебя, если я не
вернусь, Продолжить наше дело. Я знаю, что ты тоже любишь Америку. Наверное,
я всегда слишком усердствовала в попытке доказать, что могу работать не хуже
любого мужчины. Но сейчас я лишь хочу спасти нашу страну.
- Вы кончили? - спросил Чиун.
- Да, - ответила Консуэло. В глазах ее стояли слезы, но она их не
стыдилась.
- Тогда закройте дверь с той стороны, будьте так добры. Благодарю вас,
- сказал Чиун.
- Если Римо меня не слышал, передайте ему, пожалуйста, мои слова, когда
он придет в себя, хорошо?
- И не подумаю, - сказал Чиун.
- А я считала вас милым человеком.
- Вы не ошиблись, - ответил Чиун.
- Знаете, вы страшный человек! Действительно страшный. Римо был пав.
- Он так говорил?
- Нет, он говорил, что с вами трудно иметь дело.
Чиун улыбнулся.
- Не может быть, - сказал он. С его учителем тоже было трудно иметь
дело. И с его дедом тоже. Но единственным, что он знал про себя, было то,
что с ним как раз легко иметь дело. Когда у него возникает какая-нибудь
проблема, он, наоборот, старается быть как можно любезней. В этом и состоит
его беда. Вот откуда все несчастья.
Чиун слышал, как она повернулась кругом и вышла. Он осмотрел грудь,
ноги, уши, все жизненно важные центры организма. Хорошо. Повреждений нет.
Тело лишилось цельности, ритмы отсутствуют, но это все восстановится. Он
станет прежним Римо, зато Чиун будет уже не тот. Больше не будет мистера
Добрая Душа. Больше никто не станет вить из него веревки. Он этого не
допустит. С него довольно!
Был полдень, и он включил телевизор. Обычно он не смотрел рекламный
блок в перерыве между дневными сериалами. Но сегодня реклама задела его за
живое. Наконец нашелся человек, который осознал, что Америка в беде!
С экрана телевизора к американскому народу обращался один бизнесмен. Он
призывал положить конец разгулу насилия. Он призывал американцев вернуть на
улицы городов мир и покой. Он призывал каждого гражданина сообщать в его
штаб о леденящих душу преступлениях, которые так и остались нераскрытыми. У
бизнесмена было горделивое испанское лицо. Голос его звучал величественно. В
нем было что-то симпатичное.
Чиун взял американское приспособление для письма с грубыми синими
чернилами и сел писать письмо этому человеку на фирменной бумаге отеля.
Дорогой и уважаемый мистер Харрисон Колдуэлл! Наконец появился человек,
решившийся взять на себя бремя спасения этой несчастной страны от ее
невоздержанности. Слишком долго Америка терпела осквернение дилетантами
благороднейшей профессии наемного убийцы, повергавшее улицы ее городов в
хаос...
Если Консуэло Боннер и рассчитывала еще на чью-нибудь помощь, то
надежды эти оставили ее, едва она переступила порог своего объекта в
Мак-Киспорте.
- Вам лучше сюда не приходить, мисс Боннер, - сказал ее секретарь. -
Вас ищут.
- Кто?
- Все. Полиция, федеральные власти, Агентство по атомнадзору. Вы в
числе, подозреваемых.
- Но я никуда не убегала, я, наоборот, пыталась раскрыть преступление.
- Я говорил им, мисс Боннер. Я сказал, что вы лучший начальник службы
безопасности из всех, когда-либо служивших на этой станции. Я сказал, что вы
лучше любого мужчины. В ответ мне было велено дать знать, едва вы
объявитесь. Иначе мне будет предъявлено обвинение от лица федеральных
властей.
- Я все улажу сама. А сейчас я хочу только забрать свои бумаги.
- Их здесь больше нет. Все документы были изъяты. В качестве
вещественных доказательств.
- Ясно, - сказала Консуэло.
Она, конечно, может вывернуться наизнанку и попытаться все объяснить.
Но кто ей поверит? Вот если бы у нее были бумаги, которые она оставила в
управлении, те, с помощью которых можно было бы выйти на человека,
связанного с Джеймсом Брустером... Может, сам Брустер и не знает, по чьей
указке действовал, но не так уж много людей в управлении, знакомых со
скромным диспетчером.
Придется рассчитывать только на себя. Если бы с ней был Римо, он
придумал бы, как туда проникнуть. Когда он был еще здоров, он, кажется,
сквозь стену мог пройти.
Но один козырь у нее есть: она сама из службы безопасности и отлично
знает все меры предосторожности, которые призваны защитить жизненно важные
документы агентства. Она знает, в чем охранники будут внимательны, а в чем -
не очень. Например, они ни за что не станут вглядываться в ее пропуск, даже
в фотографию. Их будет интересовать только номер.
Консуэло Боннер аккуратно разрезала пластиковую обложку пропуска,
вписала другой номер, так, чтобы он выглядел правдоподобно, написала новое
имя - Барбара Глисон, после чего запаяла картонку обратно в пластик. В
полдень она уверенным шагом вошла в здание Агентства по атомнадзору, словно
работала здесь всю жизнь.
Она была готова к тому, что на нее в любую минуту могут надеть
наручники, и пришла в ужас от той легкости, с какой ей удалось проникнуть в
архив.
Проведя некоторое время над аппаратом для просмотра микрофильмов, она
совсем забыла об опасности.
Дело Брустера она отыскала без труда. Дата поступления на работу, дата
увольнения на пенсию. А вот и ее собственные запросы на его счет: она
пыталась проверить всех, кто имел хоть какое-то отношение к пропавшему
урану. Запросы относительно Брустера находились в его досье. Они были
снабжены пометкой: Брустер - окей.
Похоже было, что пометка сделана кем-то из высшего руководства. Она
сверила код и не поверила своим глазам: это был Беннет Уилсон собственной
персоной! Директор Агентства!
Именно ему она намеревалась представить свой доклад, когда завершит
расследование.
Она закрыла досье. На нее смотрел охранник. Он выглядел настороженным.
Она видела его несколько дней назад, когда они были здесь с Римо и Чиуном.
Сделав вид, что увлечена личным делом, она стала перечитывать давнишнее
заявление Брустера о приеме на работу, словно это был бестселлер.
Какую цель вы преследуете в жизни?
Выйти на пенсию, - был ответ.
Если бы на глазах у Брустера тонули мать и ребенок, а у него был бы в
руках конверт с неотправленной подписной квитанцией на какой-нибудь журнал,
что бы он сделал:
А. Спас мать с ребенком, забыв обо всем остальном.
В. Отложил бы письмо, а потом спас мать с ребенком, или
С. Отослал письмо как полагается, оставив мать с ребенком на попечение
тех, кто может оказать им квалифицированную помощь?
Брустер выбрал С.
Консуэло подняла глаза. Охранник все еще стоял рядом, не сводя с нее
глаз. Она опять углубилась в опросный лист, который Брустер заполнял при
поступлении на работу.
Следующий вопрос опять предполагал варианты ответа. Что бы вы предпочли
наблюдать:
А. Последние минуты матча супер-кубка, счет в котором пока ничейный -
48:48.
В. Лебединое озеро на сцене Королевского балета.
С. Рембрандта за работой.
D. Настенные часы.
Брустер пометил D и набрал один из высших баллов из всех, когда-либо
поступавших на государственную службу, - такой высокий балл, что кадровик
заметил ему, что если есть на свете человек, чье призвание - чиновничья
служба, то это именно Джеймс Брустер.
- Эй, вы.
Это был охранник. Консуэло подняла глаза.
- Да?
- Дайте-ка взглянуть на ваше удостоверение. Консуэло протянула ему
удостоверение, пальцами приглаживая только что склеенные края пластиковой
обложки.
- Не вас ли я видел тут пару дней назад?
- Не знаю, может быть.
- У меня отличная память на лица.
- Тогда, значит, меня.
- Но в тот раз вас звали не Барбара Глисон. Консуэло Боннер, кажется?
Точно. Консуэло Боннер. Служба безопасности Мак-Киспорта. Точно? Я прав?
Консуэло сглотнула.
- Точно, - выдавила она. Все пропало.
- Я так и знал. У меня отличная память на лица, - повторил он.
- Что вы намерены делать? - спросила Консуэло. Все пропало. Теперь,
когда она попалась, все ее обвинения будут восприняты как попытка выгородить
себя.
- Что вы имеете в виду - что я намерен делать?
- Вы застукали меня с сомнительными документами.
- Совершенно верно. Но это не мой этаж. Я пришел только взглянуть на
свое личное дело. Официально у меня пол-отгула - остались от отпуска, мой
код 803967.
- Значит, вы ничего не станете делать.
- Послушайте, у меня кончается обеденный перерыв, после которого я
собирался пойти домой. Вы можете мне гарантировать компенсацию этого
времени?
- Нет, - сказала Консуэло.
- Тогда забудем об этом. Я только хотел убедиться, не ошибся ли.
Она почти с грустью вернула бумаги в папку. При том, что она сама
проникла в архив незаконно, мысль, что это может с легкостью сделать любой
человек, повергла ее в ужас. На своем месте в Мак-Киспорте она пыталась
навести порядок и в значительной мере преуспела, если бы не эти кражи. Но
что она может сделать, если у истоков расхищения стоял сам руководитель
агентства?
У выхода она заметила на стене Обращение к персоналу НААНа. Оно было
подписано новым председателем Национального агентства и содержало слова
сожаления по поводу безвременной кончины директора Беннета Уилсона, а также
заверения в том, что, пока идет подбор нового руководителя на его должность,
все работники НААНа будут трудиться с удвоенной эффективностью. Временно все
функции управления берет на себя председатель.
В обращении также подчеркивалось, что теперь в агентстве все должно
измениться. Слишком много сотрудников болтаются без дела, ожидая выхода на
пенсию. Слишком много таких, кто пренебрегает своими служебными
обязанностями, потому что уверены, что их никто никогда не уволит. Новый
председатель НААНа заявляя, что будут назначены новые люди, которые хорошо
понимают, что ядерная энергия - это нечто слишком серьезное и важное для
страны, чтобы можно было только отсиживать в стенах этого учреждения с
девяти до шести. Да, полетят головы. Люди должны быть способны на большее,
нежели им предписывает должностная инструкция, иначе он готов лично
распустить весь штат и начать на голом месте.
Каждый работник должен понять, что под угрозой сокращения находится и
его должность. И пока не найдена достойная замена Уилсону, который
придерживался схожих воззрении, он, председатель, будет сам осуществлять
руководство.
Вот оно, спасение, подумала Консуэло. С трудом совладав с охватившим ее
возбуждением, она наспех сочинила докладные на Брустера и Уилсона. Она давно
надеялась, что когда-нибудь это произойдет и НААН изменится. Ей всегда
казалось, что люди здесь чувствуют себя настолько неуязвимыми, что никого на
самом деле не волнует никакой уран.
И вот наконец нашелся человек, который все изменит. Этот человек ее
выслушает! Он проследит, чтобы расследование привело к тому, с кем в связке
действовал директор Уилсон. Она не сомневалась, что в системе атомной
энергетики Брустер не одинок. И все эти Брустеры должны теперь ответить за
расхищение ядерного топлива!
Она вскрыла нарыв, а новый председатель доведет дело до конца. Охранник
сказал ей, что новый председатель никогда не бывает в этом здании, а
руководит работой из дома. Он живет в одном из близлежащих штатов. Поскольку
речь шла всего о двух часах езды на машине, Консуэло взяла автомобиль
напрокат. Она не сомневалась, что такой человек бросит все и выслушает ее. И
она отправилась в Нью-Джерси.
Председатель жил в поместье, которое усиленно охранялось. Здесь она не
прошла бы по поддельному пропуску. Она назвала себя и цель своего визита и
заверила охранника, что как только он передаст это начальству, ее немедленно
пропустят. Тот засомневался.
- Да говорю вам, когда он узнает, с чем я пришла, он вам еще спасибо
скажет. Доложите, что я из службы безопасности одного из ядерных объектов и
что у меня есть доказательства того, что покойный директор НААНа Беннет
Уилсон был замешан в расхищении урана. Я это знаю наверняка, потому что он
действовал через одного из моих диспетчеров.
Охранник все еще колебался.
- Послушайте, мое имя Консуэло Боннер, и меня разыскивает полиция. Ну,
стала бы я рисковать, если бы у меня не было этой информации?
- Ну, хорошо... - протянул охранник. Он все еще не был уверен, пускать
ли ее. Наконец, пожав плечами, он стал звонить. Он поговорил с четырьмя, из
которых каждый последующий занимал более ответственный пост, чем предыдущий.
Консуэло определила это по тому, как с каждым новым звонком охранник все
больше вытягивался по стойке смирно. Положив наконец трубку, он недоверчиво
покачал головой.
- Вы оказались правы. Вот уж не думал, что он захочет вас видеть. Вас
примут немедленно. Проезжайте к большому дому. Там спросите. Кто-нибудь вас
встретит и сразу проводит к нему. Мистер Харрисон Колдуэлл намерен
переговорить с вами безотлагательно.
На первый взгляд для роли руководителя такого учреждения мистер
Колдуэлл не очень подходил. Лишь недавно разбогатев, он сделал грандиозные
пожертвования всем политическим партиям и мог бы получить лучшее место в
окружении любого президента. Но, как он сам объяснил Консуэло, его желанием
было спасти Америку. Вернуть стране часть того, что она ему дала.
У него были величественные черты лица, горделивый нос и темные глаза.
Он сидел, выпрямив спину, на кресле с высокой спинкой, и на нем была
бархатная мантия, расшитая золотым кружевом.
Он маленькими глоточками отпивал из кубка что-то темное и, казалось, не
собирался предлагать ничего Консуэло, хотя она и пожаловалась, что хочет
пить. Колдуэлл сказал, что об этом позаботятся позднее.
- Вот и все, что мне пока известно, - сказала в заключение Консуэло. -
Но я не сомневаюсь, что мы сумеем выйти и на остальных. Похищено много
урана. Теперь понятно, почему человек, который пытался убить моих друзей,
повсюду имел доступ. Это наверняка был киллер, но у него имелся пропуск,
выданный службой безопасности НААНа. Его звали Франциско Браун.
- А что с ним стало?
- Ну, поскольку это все равно рано или поздно всплывет, а мы
действовали в целях самозащиты, то я скажу вам, что мы его прикончили.
- Мы? Значит, с вами был и другой верный помощник правительства?
Отлично, - похвалил Колдуэлл. - Мы должны ему помочь. И отблагодарить. Такие
люди нам нужны. Как нам его найти?
- Вот именно - его, - ухмыльнулась Консуэло. - Но дело в том, что это
не был один человек. Их было двое. Двое мужчин.
- Вас задевает, что я как бы априори решил, что это были мужчины?
- В общем... в общем да. На их месте могли бы быть и женщины. Хотя
таких мужчин я никогда раньше не встречала.
- Как бы то ни было, нам надо заполучить их к себе, правда? - сказал
Колдуэлл. - На кого бы они ни работали, мы их переманим к себе.
- Я понятия не имею, на кого они работают. Белый - его зовут Римо -
называет себя одним из хороших ребят. Надеюсь, ему уже лучше.
- А что, он пострадал в драке с этим Брауном?
- Нет. Все дело в каком-то старинном проклятии.
- Вы отлично поработали, мисс Боннер. Мы очень вами довольны. Консуэло
- это ведь испанское имя? У вас в роду были испанцы?
- Да, по материнской линии. Из Кастилии.
- И наверное, дворянская кровь?
- Ну, если только примешалась какая-нибудь по ошибке. Внебрачную
дворянскую кровь исключить, конечно, нельзя.
- А знаете, мы можем это установить, - сказал Колдуэлл.
- Кто - Национальное агентство по атомнадзору?
- Нет, - сказал Колдуэлл и ткнул себя в грудь. - Ну что ж, большое
спасибо за то, что уделили нам столько времени. Вы можете быть свободны.
- Вы обо всем позаботитесь? - спросила Консуэло.
- Можете быть уверены, - заверил Харрисон Колдуэлл.
Консуэло проводили из огромного, щедро украшенного золотом зала,
провели по шикарному холлу, вдоль стен которого, увешанных большими
полотнами, стояли скульптуры. И всюду была позолота. Еще здесь было знамя,
на котором на темно-красном бархате был золотыми нитками вышит герб.
Она уже где-то видела этот герб, но сейчас не могла вспомнить.
Прозрение наступило лишь тогда, когда за ее спиной закрылась железная
решетка. То была аптечная колба - такая же, как на подвеске Римо.
Решетка не поддавалась. В камере было темно и стояла единственная
койка. Стены были из камня. В коридоре она видела и другие такие же
маленькие кельи. Это была не тюрьма, для тюрьмы здесь слишком сыро. Ее
привели в темницу. Потом стали приносить трупы, из чего она смогла лишь
заключить, что там, наверху, происходит какое-то сражение, в котором люди
убивают друг друга, пытаясь установить, кто сильней.
В заливе Лонг-Айленд остановилась небольшая яхта, на борту которой
находились несколько человек. Они направили бинокли на большое здание,
обнесенное кирпичной стеной. Это был санаторий Фолкрофт.
- Вот это, что ли? - спросил один, заряжая обойму в пистолет-пулемет.
- Ага. Больше электронным сигналам идти вроде неоткуда, - ответил
инженер.
- Отлично, - сказал человек с пистолетом-пулеметом. - Передайте мистеру
Колдуэллу, цель обнаружена.
На одном из верхних этажей здания была комната с зеркальными окнами. В
этой комнате сидел Харолд В.Смит и не знал, повезло ему или нет.
Системы обороны Фолкрофта улавливали все исходящие и входящие сигналы в
радиусе двадцати миль. Когда он засек в заливе эту подозрительную яхту и
понял, что его местонахождение обнаружено, то получил распоряжение ждать
подкрепление, которое возьмет санаторий в кольцо, с тем чтобы никто не ушел.
Римо уже отчетливо видел комнату, чувствовал спиной матрас, ощущал
свои руки и, что самое главное, мог правильно дышать - то есть так, чтобы
восстановить равновесие и вернуться к прежнему состоянию. Но голова его.
продолжала гудеть. Чиун в семнадцатый раз повторял, что не собирается
говорить о том, что он его предупреждал.
- Слушай, лучше скажи. Скажи, и кончим на этом. У меня голову словно
наждаком изнутри шлифуют.
- Нет, - ответил Чиун. - Мудрый наставник и так знает, когда его ученик
все понял.
- Скажи, что все дело в проклятом золоте, и оставь меня в покое.
- Ни за что.
- Ладно, только не говори, пожалуйста, что ты не собираешься мне этого
говорить. Я не могу больше это слышать.
- Ну хорошо, скажу. Я тебя предупреждал, - сказал Чиун. - Но ты ведь
меня на слушаешь. Никогда не слушаешь. А я говорил тебе, что на этом золоте
лежит проклятие. Но нет, мы же не верим в такие предрассудки, как проклятие,
даже если на это прямо указывают хроники славного прошлого Синанджу.
- Ты опять про Мастера Го и испанское золото?
- Нет. Про Мастера Го и проклятое золото.
- Я помню. Мастер Го. Кто-то расплатился плохим чеком - то есть дрянным
золотом, - и он отказался его взять. Что-то около шестисот лет назад. А
может, трехсот. Где-то в том районе. Можно мне стакан воды?
- Я принесу. Если бы ты с самого начала послушал, что я говорил тебе о
проклятом золоте, тебе не пришлось бы сейчас просить меня налить тебе стакан
воды.
- Ты обещал больше об этом не вспоминать.
- Я и не вспоминаю. Я только сказал, что сейчас принесу тебе воды. Но
тебе было бы невредно повторить наизусть летопись Мастера Го.
- Только не сейчас. Сейчас меня меньше всего тянет цитировать наизусть
твоих Мастеров.
- Не Мастеров, а одного Го.
- Даже Младшего Вана было бы больше чем достаточно, - заметил Римо,
поскольку вся история Младшего Вана заключена в двух фразах, тогда как на
Великого Вана понадобилось бы полтора дня, и то, если бежать галопом по
Европам. Младший Ван был Мастером Синанджу в странный период истории, когда
на всей земле вдруг воцарился мир. Эта эпоха получила название неудачного
стечения звезд. Поскольку правители государств вели себя очень тихо и
смирно, Младший Ван провел большую часть жизни сидя в Синанджу в ожидании
какого-нибудь переворота, нападения или появления хотя бы одного приличного
узурпатора. Когда наконец его попросили об услуге, оказалось, что речь идет
о такой ерунде, ради которой нет нужды даже покидать деревню. В результате в
летописях Синанджу о Младшем Ване осталась следующая запись: Ван был. Но не
стал. Это была единственная лаконичная запись из всех хроник, которые так
любил цитировать Чиун. Но для Римо и этого было много.
- Тогда это сделаю я, - пришел на помощь Чиун. - Ты должен знать, от
чего пострадал.
И Чиун стал пересказывать хронику Мастера Го, который в Год Утки, во
времена, когда процветание Дома Синанджу, было весьма скромным, поехал на
Запад и служил многим испанским дворам. По всей Европе было много работы,
поскольку повсюду бушевали междоусобицы, но Мастер Го остановил свой выбор
на довольно миролюбивом короле Испании, и вот почему: король сказал, что
Мастер Синанджу должен будет убить его будущих врагов.
И Мастер Го мысленно восхитился столь новому и мудрому способу
использования ассасина! Почему короли сначала заводят себе врагов и только
потом призывают наемника? Почему не позаботиться заранее? Служение такому
мудрому королю лишь приумножит славу Синанджу.
Когда же он явился ко двору и получил аудиенцию у короля, то
выяснилось, что, говоря о будущих врагах, король не имел в виду никого
конкретно.
- Моими врагами станут все, кто не является мне другом, и даже
некоторые из моих друзей.
- Как так, Ваше Величество? - воскликнул Мастер Го, соблюдая все
правила этикета, принятые при испанском дворе.
- Я стану самым богатым человеком в мире, - объявил король.
На это Мастер Го ничего не сказал. На Западе немало мелких царьков, для
которых существует только их маленький мир и их собственная эпоха - как дети
малые. И хотя в своих пределах эти царьки были действительно богаче всех, в
других местах существовали такие богатые люди, о которых на Западе и не
слыхали, и перед их несметными сокровищами самый богатый монарх Западного
мира показался бы нищим. Но, как и полагается. Мастер Го промолчал, ибо
Мастера Синанджу приходят избавлять королей от врагов, а не от невежества.
- У меня есть нечто большее, чем золотая жила. У меня есть человеческий
разум. - С этими словами король приказал принести много мер свинца и призвал
к себе придворного алхимика. - Покажи-ка этому человеку с Востока, как ты
превращаешь свинец в золото.
И алхимик, справедливо опасаясь разоблачения, тихонько проделал все
превращения. Но хотя от многих людей не составляет труда отгородиться,
сделать что-либо втайне от Синанджу еще никому не удавалось. Мастер с
легкостью превратился в безмолвную тень алхимика и стал смотреть,
действительно ли тот превратит в золото свинец.
Так и вышло, он смешал свинец с другими компонентами, только на самом
деле добавил туда и настоящего золота - того, каким расплачивался с ним
испанский король. И все это, объявил он, получено из свинца. Мастер Го не
очень разобрался, что все это значит, пока не увидел, как алхимику выдали
еще денег, чтобы он продолжал делать золото для короля. Деньгами, конечно,
были золотые монеты. На этот раз алхимик прибавил к тому, что он якобы
получил химическим путем, еще больше королевского золота.
И снова алхимик получил в уплату за труды золото, и опять он вернул
больше, чем в предыдущий раз, и так до тех пор, пока королевская казна не
опустела. Имея столько денег, алхимик и вероломный министр частично пустили
их на нечто более ценное, чем любое богатство, - они перетянули на свою
сторону армию, после чего уже в королевскую казну не вернулось ни крупицы
золота.
Но прежде чем алхимик и министр захватили трон, к королю явился Мастер
Го и рассказал о заговоре. Алхимик ударился в бега, прихватив с собой только
малую часть золота и свою тайну. Король отблагодарил Го тем, что вручил ему
немного золота, сделанного неверным алхимиком.
Но Мастер Го отверг его.
- Ваше Величество, для вас это золото, возможно, годится, но для нас
оно проклято. Я видел, из каких ингредиентов оно делалось, и что-то в них
было такое, что лишает силы самое тренированное тело.
- Не хочешь ли ты сказать, Мастер Синанджу, спасший короны Арагона и
Астурии, явивший нам свою мудрость и величие, что это дурное золото?
женщина?
- Но вы можете помешать тем, кто хочет их сделать!
- Это кому? - не понял Чиун. Он теперь видел, что функции организма
постепенно восстанавливаются - от кончиков пальцев сила побежала вверх. Он
стал массировать Римо плечи. Потом пальцем приоткрыл губы и осмотрел десны.
Хорошо. Цвет хороший. Процесс не успел зайти слишком далеко.
- Мы этого не знаем, - вздохнула Консуэло.
- Тогда как же я могу бороться с кем-то, кого я знать не знаю? Эта
страна погрязла в насилии. Я видел по телевизору. Я знаю вашу страну! Здесь
убивают Президентов почем зря, но при этом ни одного настоящего ассасина!
Все дилетанты! Я знаю вашу страну, юная леди, - сказал Чиун. Он поднял Римо
веки и посмотрел на белки глаз. Отлично. Зрачки тоже оживают.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась Консуэло. - Римо хотел бы, чтобы вы
помогли нашей стране.
- Минуточку, - сказал Чиун и повернулся к ней. - Президент Мак-Кинли.
Убит. Любительская работа. Джон Фицджеральд Кеннеди. Убит. Опять дилетант.
Нигде никакого гонорара. В президента Рейгана стреляли на улице, но
промахнулись. Кто? Психически больной мальчик. Еще один любитель. И вы
хотите, чтобы эту страну спас профессиональный убийца? Да стоит ли вас
спасать!
- Римо, поговори с ним. Пожалуйста! - сказала Консуэло.
Римо не отвечал.
- Тогда я все сделаю сама. Римо, если ты меня слышишь, запомни, что я
отправляюсь в штаб-квартиру НААНа. Я согласна с тобой. Я согласна, что мы
единственные, кто еще может спасти эту страну. И я прошу тебя, если я не
вернусь, Продолжить наше дело. Я знаю, что ты тоже любишь Америку. Наверное,
я всегда слишком усердствовала в попытке доказать, что могу работать не хуже
любого мужчины. Но сейчас я лишь хочу спасти нашу страну.
- Вы кончили? - спросил Чиун.
- Да, - ответила Консуэло. В глазах ее стояли слезы, но она их не
стыдилась.
- Тогда закройте дверь с той стороны, будьте так добры. Благодарю вас,
- сказал Чиун.
- Если Римо меня не слышал, передайте ему, пожалуйста, мои слова, когда
он придет в себя, хорошо?
- И не подумаю, - сказал Чиун.
- А я считала вас милым человеком.
- Вы не ошиблись, - ответил Чиун.
- Знаете, вы страшный человек! Действительно страшный. Римо был пав.
- Он так говорил?
- Нет, он говорил, что с вами трудно иметь дело.
Чиун улыбнулся.
- Не может быть, - сказал он. С его учителем тоже было трудно иметь
дело. И с его дедом тоже. Но единственным, что он знал про себя, было то,
что с ним как раз легко иметь дело. Когда у него возникает какая-нибудь
проблема, он, наоборот, старается быть как можно любезней. В этом и состоит
его беда. Вот откуда все несчастья.
Чиун слышал, как она повернулась кругом и вышла. Он осмотрел грудь,
ноги, уши, все жизненно важные центры организма. Хорошо. Повреждений нет.
Тело лишилось цельности, ритмы отсутствуют, но это все восстановится. Он
станет прежним Римо, зато Чиун будет уже не тот. Больше не будет мистера
Добрая Душа. Больше никто не станет вить из него веревки. Он этого не
допустит. С него довольно!
Был полдень, и он включил телевизор. Обычно он не смотрел рекламный
блок в перерыве между дневными сериалами. Но сегодня реклама задела его за
живое. Наконец нашелся человек, который осознал, что Америка в беде!
С экрана телевизора к американскому народу обращался один бизнесмен. Он
призывал положить конец разгулу насилия. Он призывал американцев вернуть на
улицы городов мир и покой. Он призывал каждого гражданина сообщать в его
штаб о леденящих душу преступлениях, которые так и остались нераскрытыми. У
бизнесмена было горделивое испанское лицо. Голос его звучал величественно. В
нем было что-то симпатичное.
Чиун взял американское приспособление для письма с грубыми синими
чернилами и сел писать письмо этому человеку на фирменной бумаге отеля.
Дорогой и уважаемый мистер Харрисон Колдуэлл! Наконец появился человек,
решившийся взять на себя бремя спасения этой несчастной страны от ее
невоздержанности. Слишком долго Америка терпела осквернение дилетантами
благороднейшей профессии наемного убийцы, повергавшее улицы ее городов в
хаос...
Если Консуэло Боннер и рассчитывала еще на чью-нибудь помощь, то
надежды эти оставили ее, едва она переступила порог своего объекта в
Мак-Киспорте.
- Вам лучше сюда не приходить, мисс Боннер, - сказал ее секретарь. -
Вас ищут.
- Кто?
- Все. Полиция, федеральные власти, Агентство по атомнадзору. Вы в
числе, подозреваемых.
- Но я никуда не убегала, я, наоборот, пыталась раскрыть преступление.
- Я говорил им, мисс Боннер. Я сказал, что вы лучший начальник службы
безопасности из всех, когда-либо служивших на этой станции. Я сказал, что вы
лучше любого мужчины. В ответ мне было велено дать знать, едва вы
объявитесь. Иначе мне будет предъявлено обвинение от лица федеральных
властей.
- Я все улажу сама. А сейчас я хочу только забрать свои бумаги.
- Их здесь больше нет. Все документы были изъяты. В качестве
вещественных доказательств.
- Ясно, - сказала Консуэло.
Она, конечно, может вывернуться наизнанку и попытаться все объяснить.
Но кто ей поверит? Вот если бы у нее были бумаги, которые она оставила в
управлении, те, с помощью которых можно было бы выйти на человека,
связанного с Джеймсом Брустером... Может, сам Брустер и не знает, по чьей
указке действовал, но не так уж много людей в управлении, знакомых со
скромным диспетчером.
Придется рассчитывать только на себя. Если бы с ней был Римо, он
придумал бы, как туда проникнуть. Когда он был еще здоров, он, кажется,
сквозь стену мог пройти.
Но один козырь у нее есть: она сама из службы безопасности и отлично
знает все меры предосторожности, которые призваны защитить жизненно важные
документы агентства. Она знает, в чем охранники будут внимательны, а в чем -
не очень. Например, они ни за что не станут вглядываться в ее пропуск, даже
в фотографию. Их будет интересовать только номер.
Консуэло Боннер аккуратно разрезала пластиковую обложку пропуска,
вписала другой номер, так, чтобы он выглядел правдоподобно, написала новое
имя - Барбара Глисон, после чего запаяла картонку обратно в пластик. В
полдень она уверенным шагом вошла в здание Агентства по атомнадзору, словно
работала здесь всю жизнь.
Она была готова к тому, что на нее в любую минуту могут надеть
наручники, и пришла в ужас от той легкости, с какой ей удалось проникнуть в
архив.
Проведя некоторое время над аппаратом для просмотра микрофильмов, она
совсем забыла об опасности.
Дело Брустера она отыскала без труда. Дата поступления на работу, дата
увольнения на пенсию. А вот и ее собственные запросы на его счет: она
пыталась проверить всех, кто имел хоть какое-то отношение к пропавшему
урану. Запросы относительно Брустера находились в его досье. Они были
снабжены пометкой: Брустер - окей.
Похоже было, что пометка сделана кем-то из высшего руководства. Она
сверила код и не поверила своим глазам: это был Беннет Уилсон собственной
персоной! Директор Агентства!
Именно ему она намеревалась представить свой доклад, когда завершит
расследование.
Она закрыла досье. На нее смотрел охранник. Он выглядел настороженным.
Она видела его несколько дней назад, когда они были здесь с Римо и Чиуном.
Сделав вид, что увлечена личным делом, она стала перечитывать давнишнее
заявление Брустера о приеме на работу, словно это был бестселлер.
Какую цель вы преследуете в жизни?
Выйти на пенсию, - был ответ.
Если бы на глазах у Брустера тонули мать и ребенок, а у него был бы в
руках конверт с неотправленной подписной квитанцией на какой-нибудь журнал,
что бы он сделал:
А. Спас мать с ребенком, забыв обо всем остальном.
В. Отложил бы письмо, а потом спас мать с ребенком, или
С. Отослал письмо как полагается, оставив мать с ребенком на попечение
тех, кто может оказать им квалифицированную помощь?
Брустер выбрал С.
Консуэло подняла глаза. Охранник все еще стоял рядом, не сводя с нее
глаз. Она опять углубилась в опросный лист, который Брустер заполнял при
поступлении на работу.
Следующий вопрос опять предполагал варианты ответа. Что бы вы предпочли
наблюдать:
А. Последние минуты матча супер-кубка, счет в котором пока ничейный -
48:48.
В. Лебединое озеро на сцене Королевского балета.
С. Рембрандта за работой.
D. Настенные часы.
Брустер пометил D и набрал один из высших баллов из всех, когда-либо
поступавших на государственную службу, - такой высокий балл, что кадровик
заметил ему, что если есть на свете человек, чье призвание - чиновничья
служба, то это именно Джеймс Брустер.
- Эй, вы.
Это был охранник. Консуэло подняла глаза.
- Да?
- Дайте-ка взглянуть на ваше удостоверение. Консуэло протянула ему
удостоверение, пальцами приглаживая только что склеенные края пластиковой
обложки.
- Не вас ли я видел тут пару дней назад?
- Не знаю, может быть.
- У меня отличная память на лица.
- Тогда, значит, меня.
- Но в тот раз вас звали не Барбара Глисон. Консуэло Боннер, кажется?
Точно. Консуэло Боннер. Служба безопасности Мак-Киспорта. Точно? Я прав?
Консуэло сглотнула.
- Точно, - выдавила она. Все пропало.
- Я так и знал. У меня отличная память на лица, - повторил он.
- Что вы намерены делать? - спросила Консуэло. Все пропало. Теперь,
когда она попалась, все ее обвинения будут восприняты как попытка выгородить
себя.
- Что вы имеете в виду - что я намерен делать?
- Вы застукали меня с сомнительными документами.
- Совершенно верно. Но это не мой этаж. Я пришел только взглянуть на
свое личное дело. Официально у меня пол-отгула - остались от отпуска, мой
код 803967.
- Значит, вы ничего не станете делать.
- Послушайте, у меня кончается обеденный перерыв, после которого я
собирался пойти домой. Вы можете мне гарантировать компенсацию этого
времени?
- Нет, - сказала Консуэло.
- Тогда забудем об этом. Я только хотел убедиться, не ошибся ли.
Она почти с грустью вернула бумаги в папку. При том, что она сама
проникла в архив незаконно, мысль, что это может с легкостью сделать любой
человек, повергла ее в ужас. На своем месте в Мак-Киспорте она пыталась
навести порядок и в значительной мере преуспела, если бы не эти кражи. Но
что она может сделать, если у истоков расхищения стоял сам руководитель
агентства?
У выхода она заметила на стене Обращение к персоналу НААНа. Оно было
подписано новым председателем Национального агентства и содержало слова
сожаления по поводу безвременной кончины директора Беннета Уилсона, а также
заверения в том, что, пока идет подбор нового руководителя на его должность,
все работники НААНа будут трудиться с удвоенной эффективностью. Временно все
функции управления берет на себя председатель.
В обращении также подчеркивалось, что теперь в агентстве все должно
измениться. Слишком много сотрудников болтаются без дела, ожидая выхода на
пенсию. Слишком много таких, кто пренебрегает своими служебными
обязанностями, потому что уверены, что их никто никогда не уволит. Новый
председатель НААНа заявляя, что будут назначены новые люди, которые хорошо
понимают, что ядерная энергия - это нечто слишком серьезное и важное для
страны, чтобы можно было только отсиживать в стенах этого учреждения с
девяти до шести. Да, полетят головы. Люди должны быть способны на большее,
нежели им предписывает должностная инструкция, иначе он готов лично
распустить весь штат и начать на голом месте.
Каждый работник должен понять, что под угрозой сокращения находится и
его должность. И пока не найдена достойная замена Уилсону, который
придерживался схожих воззрении, он, председатель, будет сам осуществлять
руководство.
Вот оно, спасение, подумала Консуэло. С трудом совладав с охватившим ее
возбуждением, она наспех сочинила докладные на Брустера и Уилсона. Она давно
надеялась, что когда-нибудь это произойдет и НААН изменится. Ей всегда
казалось, что люди здесь чувствуют себя настолько неуязвимыми, что никого на
самом деле не волнует никакой уран.
И вот наконец нашелся человек, который все изменит. Этот человек ее
выслушает! Он проследит, чтобы расследование привело к тому, с кем в связке
действовал директор Уилсон. Она не сомневалась, что в системе атомной
энергетики Брустер не одинок. И все эти Брустеры должны теперь ответить за
расхищение ядерного топлива!
Она вскрыла нарыв, а новый председатель доведет дело до конца. Охранник
сказал ей, что новый председатель никогда не бывает в этом здании, а
руководит работой из дома. Он живет в одном из близлежащих штатов. Поскольку
речь шла всего о двух часах езды на машине, Консуэло взяла автомобиль
напрокат. Она не сомневалась, что такой человек бросит все и выслушает ее. И
она отправилась в Нью-Джерси.
Председатель жил в поместье, которое усиленно охранялось. Здесь она не
прошла бы по поддельному пропуску. Она назвала себя и цель своего визита и
заверила охранника, что как только он передаст это начальству, ее немедленно
пропустят. Тот засомневался.
- Да говорю вам, когда он узнает, с чем я пришла, он вам еще спасибо
скажет. Доложите, что я из службы безопасности одного из ядерных объектов и
что у меня есть доказательства того, что покойный директор НААНа Беннет
Уилсон был замешан в расхищении урана. Я это знаю наверняка, потому что он
действовал через одного из моих диспетчеров.
Охранник все еще колебался.
- Послушайте, мое имя Консуэло Боннер, и меня разыскивает полиция. Ну,
стала бы я рисковать, если бы у меня не было этой информации?
- Ну, хорошо... - протянул охранник. Он все еще не был уверен, пускать
ли ее. Наконец, пожав плечами, он стал звонить. Он поговорил с четырьмя, из
которых каждый последующий занимал более ответственный пост, чем предыдущий.
Консуэло определила это по тому, как с каждым новым звонком охранник все
больше вытягивался по стойке смирно. Положив наконец трубку, он недоверчиво
покачал головой.
- Вы оказались правы. Вот уж не думал, что он захочет вас видеть. Вас
примут немедленно. Проезжайте к большому дому. Там спросите. Кто-нибудь вас
встретит и сразу проводит к нему. Мистер Харрисон Колдуэлл намерен
переговорить с вами безотлагательно.
На первый взгляд для роли руководителя такого учреждения мистер
Колдуэлл не очень подходил. Лишь недавно разбогатев, он сделал грандиозные
пожертвования всем политическим партиям и мог бы получить лучшее место в
окружении любого президента. Но, как он сам объяснил Консуэло, его желанием
было спасти Америку. Вернуть стране часть того, что она ему дала.
У него были величественные черты лица, горделивый нос и темные глаза.
Он сидел, выпрямив спину, на кресле с высокой спинкой, и на нем была
бархатная мантия, расшитая золотым кружевом.
Он маленькими глоточками отпивал из кубка что-то темное и, казалось, не
собирался предлагать ничего Консуэло, хотя она и пожаловалась, что хочет
пить. Колдуэлл сказал, что об этом позаботятся позднее.
- Вот и все, что мне пока известно, - сказала в заключение Консуэло. -
Но я не сомневаюсь, что мы сумеем выйти и на остальных. Похищено много
урана. Теперь понятно, почему человек, который пытался убить моих друзей,
повсюду имел доступ. Это наверняка был киллер, но у него имелся пропуск,
выданный службой безопасности НААНа. Его звали Франциско Браун.
- А что с ним стало?
- Ну, поскольку это все равно рано или поздно всплывет, а мы
действовали в целях самозащиты, то я скажу вам, что мы его прикончили.
- Мы? Значит, с вами был и другой верный помощник правительства?
Отлично, - похвалил Колдуэлл. - Мы должны ему помочь. И отблагодарить. Такие
люди нам нужны. Как нам его найти?
- Вот именно - его, - ухмыльнулась Консуэло. - Но дело в том, что это
не был один человек. Их было двое. Двое мужчин.
- Вас задевает, что я как бы априори решил, что это были мужчины?
- В общем... в общем да. На их месте могли бы быть и женщины. Хотя
таких мужчин я никогда раньше не встречала.
- Как бы то ни было, нам надо заполучить их к себе, правда? - сказал
Колдуэлл. - На кого бы они ни работали, мы их переманим к себе.
- Я понятия не имею, на кого они работают. Белый - его зовут Римо -
называет себя одним из хороших ребят. Надеюсь, ему уже лучше.
- А что, он пострадал в драке с этим Брауном?
- Нет. Все дело в каком-то старинном проклятии.
- Вы отлично поработали, мисс Боннер. Мы очень вами довольны. Консуэло
- это ведь испанское имя? У вас в роду были испанцы?
- Да, по материнской линии. Из Кастилии.
- И наверное, дворянская кровь?
- Ну, если только примешалась какая-нибудь по ошибке. Внебрачную
дворянскую кровь исключить, конечно, нельзя.
- А знаете, мы можем это установить, - сказал Колдуэлл.
- Кто - Национальное агентство по атомнадзору?
- Нет, - сказал Колдуэлл и ткнул себя в грудь. - Ну что ж, большое
спасибо за то, что уделили нам столько времени. Вы можете быть свободны.
- Вы обо всем позаботитесь? - спросила Консуэло.
- Можете быть уверены, - заверил Харрисон Колдуэлл.
Консуэло проводили из огромного, щедро украшенного золотом зала,
провели по шикарному холлу, вдоль стен которого, увешанных большими
полотнами, стояли скульптуры. И всюду была позолота. Еще здесь было знамя,
на котором на темно-красном бархате был золотыми нитками вышит герб.
Она уже где-то видела этот герб, но сейчас не могла вспомнить.
Прозрение наступило лишь тогда, когда за ее спиной закрылась железная
решетка. То была аптечная колба - такая же, как на подвеске Римо.
Решетка не поддавалась. В камере было темно и стояла единственная
койка. Стены были из камня. В коридоре она видела и другие такие же
маленькие кельи. Это была не тюрьма, для тюрьмы здесь слишком сыро. Ее
привели в темницу. Потом стали приносить трупы, из чего она смогла лишь
заключить, что там, наверху, происходит какое-то сражение, в котором люди
убивают друг друга, пытаясь установить, кто сильней.
В заливе Лонг-Айленд остановилась небольшая яхта, на борту которой
находились несколько человек. Они направили бинокли на большое здание,
обнесенное кирпичной стеной. Это был санаторий Фолкрофт.
- Вот это, что ли? - спросил один, заряжая обойму в пистолет-пулемет.
- Ага. Больше электронным сигналам идти вроде неоткуда, - ответил
инженер.
- Отлично, - сказал человек с пистолетом-пулеметом. - Передайте мистеру
Колдуэллу, цель обнаружена.
На одном из верхних этажей здания была комната с зеркальными окнами. В
этой комнате сидел Харолд В.Смит и не знал, повезло ему или нет.
Системы обороны Фолкрофта улавливали все исходящие и входящие сигналы в
радиусе двадцати миль. Когда он засек в заливе эту подозрительную яхту и
понял, что его местонахождение обнаружено, то получил распоряжение ждать
подкрепление, которое возьмет санаторий в кольцо, с тем чтобы никто не ушел.
Римо уже отчетливо видел комнату, чувствовал спиной матрас, ощущал
свои руки и, что самое главное, мог правильно дышать - то есть так, чтобы
восстановить равновесие и вернуться к прежнему состоянию. Но голова его.
продолжала гудеть. Чиун в семнадцатый раз повторял, что не собирается
говорить о том, что он его предупреждал.
- Слушай, лучше скажи. Скажи, и кончим на этом. У меня голову словно
наждаком изнутри шлифуют.
- Нет, - ответил Чиун. - Мудрый наставник и так знает, когда его ученик
все понял.
- Скажи, что все дело в проклятом золоте, и оставь меня в покое.
- Ни за что.
- Ладно, только не говори, пожалуйста, что ты не собираешься мне этого
говорить. Я не могу больше это слышать.
- Ну хорошо, скажу. Я тебя предупреждал, - сказал Чиун. - Но ты ведь
меня на слушаешь. Никогда не слушаешь. А я говорил тебе, что на этом золоте
лежит проклятие. Но нет, мы же не верим в такие предрассудки, как проклятие,
даже если на это прямо указывают хроники славного прошлого Синанджу.
- Ты опять про Мастера Го и испанское золото?
- Нет. Про Мастера Го и проклятое золото.
- Я помню. Мастер Го. Кто-то расплатился плохим чеком - то есть дрянным
золотом, - и он отказался его взять. Что-то около шестисот лет назад. А
может, трехсот. Где-то в том районе. Можно мне стакан воды?
- Я принесу. Если бы ты с самого начала послушал, что я говорил тебе о
проклятом золоте, тебе не пришлось бы сейчас просить меня налить тебе стакан
воды.
- Ты обещал больше об этом не вспоминать.
- Я и не вспоминаю. Я только сказал, что сейчас принесу тебе воды. Но
тебе было бы невредно повторить наизусть летопись Мастера Го.
- Только не сейчас. Сейчас меня меньше всего тянет цитировать наизусть
твоих Мастеров.
- Не Мастеров, а одного Го.
- Даже Младшего Вана было бы больше чем достаточно, - заметил Римо,
поскольку вся история Младшего Вана заключена в двух фразах, тогда как на
Великого Вана понадобилось бы полтора дня, и то, если бежать галопом по
Европам. Младший Ван был Мастером Синанджу в странный период истории, когда
на всей земле вдруг воцарился мир. Эта эпоха получила название неудачного
стечения звезд. Поскольку правители государств вели себя очень тихо и
смирно, Младший Ван провел большую часть жизни сидя в Синанджу в ожидании
какого-нибудь переворота, нападения или появления хотя бы одного приличного
узурпатора. Когда наконец его попросили об услуге, оказалось, что речь идет
о такой ерунде, ради которой нет нужды даже покидать деревню. В результате в
летописях Синанджу о Младшем Ване осталась следующая запись: Ван был. Но не
стал. Это была единственная лаконичная запись из всех хроник, которые так
любил цитировать Чиун. Но для Римо и этого было много.
- Тогда это сделаю я, - пришел на помощь Чиун. - Ты должен знать, от
чего пострадал.
И Чиун стал пересказывать хронику Мастера Го, который в Год Утки, во
времена, когда процветание Дома Синанджу, было весьма скромным, поехал на
Запад и служил многим испанским дворам. По всей Европе было много работы,
поскольку повсюду бушевали междоусобицы, но Мастер Го остановил свой выбор
на довольно миролюбивом короле Испании, и вот почему: король сказал, что
Мастер Синанджу должен будет убить его будущих врагов.
И Мастер Го мысленно восхитился столь новому и мудрому способу
использования ассасина! Почему короли сначала заводят себе врагов и только
потом призывают наемника? Почему не позаботиться заранее? Служение такому
мудрому королю лишь приумножит славу Синанджу.
Когда же он явился ко двору и получил аудиенцию у короля, то
выяснилось, что, говоря о будущих врагах, король не имел в виду никого
конкретно.
- Моими врагами станут все, кто не является мне другом, и даже
некоторые из моих друзей.
- Как так, Ваше Величество? - воскликнул Мастер Го, соблюдая все
правила этикета, принятые при испанском дворе.
- Я стану самым богатым человеком в мире, - объявил король.
На это Мастер Го ничего не сказал. На Западе немало мелких царьков, для
которых существует только их маленький мир и их собственная эпоха - как дети
малые. И хотя в своих пределах эти царьки были действительно богаче всех, в
других местах существовали такие богатые люди, о которых на Западе и не
слыхали, и перед их несметными сокровищами самый богатый монарх Западного
мира показался бы нищим. Но, как и полагается. Мастер Го промолчал, ибо
Мастера Синанджу приходят избавлять королей от врагов, а не от невежества.
- У меня есть нечто большее, чем золотая жила. У меня есть человеческий
разум. - С этими словами король приказал принести много мер свинца и призвал
к себе придворного алхимика. - Покажи-ка этому человеку с Востока, как ты
превращаешь свинец в золото.
И алхимик, справедливо опасаясь разоблачения, тихонько проделал все
превращения. Но хотя от многих людей не составляет труда отгородиться,
сделать что-либо втайне от Синанджу еще никому не удавалось. Мастер с
легкостью превратился в безмолвную тень алхимика и стал смотреть,
действительно ли тот превратит в золото свинец.
Так и вышло, он смешал свинец с другими компонентами, только на самом
деле добавил туда и настоящего золота - того, каким расплачивался с ним
испанский король. И все это, объявил он, получено из свинца. Мастер Го не
очень разобрался, что все это значит, пока не увидел, как алхимику выдали
еще денег, чтобы он продолжал делать золото для короля. Деньгами, конечно,
были золотые монеты. На этот раз алхимик прибавил к тому, что он якобы
получил химическим путем, еще больше королевского золота.
И снова алхимик получил в уплату за труды золото, и опять он вернул
больше, чем в предыдущий раз, и так до тех пор, пока королевская казна не
опустела. Имея столько денег, алхимик и вероломный министр частично пустили
их на нечто более ценное, чем любое богатство, - они перетянули на свою
сторону армию, после чего уже в королевскую казну не вернулось ни крупицы
золота.
Но прежде чем алхимик и министр захватили трон, к королю явился Мастер
Го и рассказал о заговоре. Алхимик ударился в бега, прихватив с собой только
малую часть золота и свою тайну. Король отблагодарил Го тем, что вручил ему
немного золота, сделанного неверным алхимиком.
Но Мастер Го отверг его.
- Ваше Величество, для вас это золото, возможно, годится, но для нас
оно проклято. Я видел, из каких ингредиентов оно делалось, и что-то в них
было такое, что лишает силы самое тренированное тело.
- Не хочешь ли ты сказать, Мастер Синанджу, спасший короны Арагона и
Астурии, явивший нам свою мудрость и величие, что это дурное золото?