Страница:
еще хотел держать в руках. Он видел, как юбка ползет вверх по нежным юным
бедрам.
-- Я узнаю, если ты прочитаешь письмо где-то еще, а не на своем рабочем
месте. Я узнаю это, -- сказала девушка по имени Джоан. -- Я узнаю, где
именно ты вскрыл письмо. И если это будет не там, где я сказала, то ты
никогда меня больше не увидишь.
-- Как ты это узнаешь? У тебя нет никакой возможности это узнать, --
удивился полковник Армбрустер.
-- Узнаю, -- пообещала девушка и наклонилась вперед как бы для поцелуя,
но на самом деле только затем, чтобы бросить пластиковый пакет с письмом на
кровать.
Потом она быстро удалилась и унесла с собой свое тело.
-- До свидания, -- сказала она, задержавшись на мгновение в дверях.
-- Ты ведь даже не знаешь, где я работаю! -- рассмеялся он
-- А мне это и не требуется, -- ответила она. -- Это не входит в мои
мечты.
Это было вполне логично, чтобы Армбрустер задумался. Если она -- его
мечта, то почему бы ему самому не быть ее мечтой?
Но как она может узнать, где он откроет письмо? Ему не хотелось брать
письмо домой, потому что жена может его обнаружить. И ему, разумеется, не
хотелось читать это надушенное письмо в кабине "ВВС-1", президентского
самолета. Личный пилот президента должен быть превыше всех упреков.
Армбрустер пытался придумать такое место, где его жена не сумела бы
обнаружить обличающий его пластиковый пакетик. Дома такого места не было.
Поэтому он избрал свой личный запирающийся шкафчик на военно-воздушной базе
"Эндрюс", где стоял "ВВС-1", личный самолет президента. Армбрустеру, пилоту,
которому президент отдавал предпочтение, предстоял вылет не раньше следующей
недели, но он специально попросил перенести вылет на более ранний срок,
чтобы получить возможность остаться наедине с письмом в кабине самолета. Он
по-прежнему не знал, каким образом Джоан собирается узнать, где он прочитает
письмо, но все происходило в таком изумительном соответствии с его самыми
сокровенными мечтами, что он решил не рисковать, даже если риск и невелик.
В тот день ему предстояло лететь в Шайенн, штат Вайоминг. Письмо в
пластиковом пакете было надежно спрятано во внутреннем кармане куртки.
Летать на самолете, называющемся "ВВС-1" с президентом на борту намного
легче, чем на каком-либо ином самолете. Даже пилотам коммерческих авиарейсов
приходится сталкиваться с куда большими трудностями. Во время коммерческого
полета летчикам постоянно надо следить за другими самолетами. Но пилоту,
ведущему "ВВС-1", нет никакой нужды находиться в состоянии постоянной
готовности. Воздушный коридор расчищается на многие мили вокруг. А если
вдруг какой-нибудь самолет вторгнется в этот коридор или даже приблизится к
нему, то истребители ВВС тут же перехватят его и заставят уйти подальше.
Поднявшись в небо над Вашингтоном, второй пилот и бортинженер сняли
куртки и с вожделением взяли по чашечке кофе.
-- Дейл, снимай куртку. Давай я ее повешу, -- предложил бортинженер.
-- Нет, спасибо, не хочется, -- отказался Армбрустер.
Интересно, подумал он, а моей сладкой малышке Джоан важно, где именно
на работе я прочитаю ее письмо? Обязательно ли мне надо сидеть при этом над
моими приборами? А то ведь можно пройти в туалет и прочитать его там. Но
Армбрустер чувствовал, что во всей их случайной встрече было что-то столь
мистическое, что туалет казался явно неподходящим местом. Кроме того, ему
хотелось рассказать ей при их следующей встрече, как он сидел за штурвалом,
вел самолет и читал ее письмо. Он опишет ей самые мельчайшие детали.
Полковник Армбрустер подождал, пока они не оказались в небе над Огайо,
и тогда отослал второго пилота в салон, чтобы поговорил с другими членами
экипажа, а бортинженеру дал какое-то задание, которое должно было занять его
минут на десять.
Он передал управление автопилоту и откинулся на спинку кресла, чтобы
прочитать письмо. Пакет он сумел открыть без труда, но само письмо было
покрыто каким-то маслянистым веществом. Интересно, подумал он, как сильно
она надушила свое сногсшибательное тело? Он вскрыл конверт и увидел, что в
него вложен чистый лист бумаги. Он не знал, почему в письме ничего не
написано. Он довольно смутно представлял себе, что такое он держит в руках.
Он отложил письмо в сторону.
Какое потрясающе синее небо! Ни облачка -- словно какое-то цветное
стекло. Перед ним было множество часиков. Красивые часики. Он огляделся по
сторонам. На него никто не смотрел. Он увидел красную кнопку. Интересно, а
что будет, если ее нажать? Может, тогда самолет подпрыгнет вверх? Вот будет
смешно! А можно как-нибудь изменить цвет неба? А меня никто не накажет?
Такие вопросы проносились в том, что осталось от мозга полковника Дейла
Армбрустера, когда он нажал на красную кнопку. Потом он покрутил колесо.
Самолет пошел вниз. Он еще покрутил колесо. Самолет подпрыгнул вверх и
завалился на бок.
Ух ты! -- подумал полковник Армбрустер.
-- Воздушная яма, Дейл? -- спросил бортинженер.
-- Нет, -- ответил Дейл. Интересно, а долго мне еще позволят играть?
Неужели кто-то отнимет у меня мой самолет? Он толкнул штурвал, и самолет
резко пошел вниз сквозь пелену облаков.
Самолет воткнулся в облака. И все, кто был вокруг, -- тоже. И никто не
отнимал у него самолет. Справа -- какой-то рычаг. Он толкнул его. Самолет
начал лететь быстрее. Ух ты!
-- Дейл, черт тебя побери, что происходит?! -- заорал бортинженер.
-- Ничего, -- ответил полковник Армбрустер. -- Оставь меня в покое.
-- Я тебя не трогаю. Но что происходит?
-- Ничего не происходит. Я ничего плохого не делаю.
-- Никто этого и не говорит. Но нас кинуло в штопор. Почему нас кинуло
в штопор?
-- Здорово! -- Дейл! Черт побери, что происходит?
-- Мой самолет! -- радостно воскликнул полковник Армбрустер.
На высоте триста метров в кабину с трудом пробрался второй пилот и
попытался взять на себя управление. Последнее, что он видел и слышал перед
тем, как раздался оглушительный взрыв, это то, как командир отбивается от
него и кричит совершенно по-детски:
-- Мой самолетик!
Самолет, именуемый "ВВС-1", воткнулся в автомобильную стоянку в штате
Огайо со скоростью пятьсот миль в час. От него не осталось ни одного кусочка
размером более десяти футов. То, что когда-то было живыми человеческими
существами, собиралось по крупицам в пластиковые мешочки не больше того,
который сгорел в пламени взрыва вместе с письмом.
Римо, Чиун и Дафна Блум прибыли в Лос-Анджелес за час до катастрофы.
Дафна была вне себя от восторга.
-- Мы тут! На родине основателя "Братства Сильных"! Разве вы не
чувствуете положительное влияние этого места? Всепроникающая сила великого
вселенского "Да"!
-- Нет, -- сказал Римо.
-- Вы так мудры, дитя мое, -- сказал Чиун по-английски. И по-корейски
добавил: -- Даже в Индии не сыщешь таких глупцов. А в Индии богов больше,
чем рисовых зерен.
-- Это Калифорния, папочка. А тут тоже богов куда больше, чем рисовых
зерен, -- отозвался Римо тоже по-корейски.
-- Мне нравится ваш язык. Он такой красивый. Вы говорите о религии
Синанджу?
-- Нет, -- сказал Римо.
-- Да, -- сказал Чиун.
-- Какая чудесная дихотомия! -- восхитилась Дафна.
-- Вы когда-нибудь встречались с Доломо или с Кэти Боуэн? -- спросил ее
Римо.
-- Его самого мы видели несколько раз на видео. А Кэти регулярно
посещает храмы. И у нее самой дома тоже есть храм. Она объясняет взлет своей
карьеры тем, что "Братство Сильных" выпустило на свободу дремавшие в ней
жизненные силы.
-- Она занимает важное место в организации?
-- Она лично знает супругов Доломо. Она часто обедает с ними. Она --
близкий друг самого Рубина Доломо. Разве может кто-либо не добиться успеха,
если он или она приближены к Доломо?
-- А она помогает людям, у которых возникли проблемы с
правоохранительными органами? Вы что-нибудь об этом слышали?
-- О да! Именно она объявила в своем шоу "Чудеса человечества" о том,
что люди, чья ситуация в суде казалась безвыходной, внезапно с помощью
"Братства Сильных" получали освобождение от злых отрицательных сил. И так
оно и было. Люди получали свободу. Им удавалось избежать преследования со
стороны правительства.
-- Не всем, -- заметил Римо.
-- Всем до одного, -- возразила Дафна.
-- А как насчет самих Доломо?
-- Поскольку они ближе других находятся к силам добра, то им приходится
сталкиваться с более могучими силами зла. Правительство Соединенных Штатов
вынуждено их преследовать, потому что правительство -- это зло.
-- Как это тебе удалось прийти к такому заключению?
-- Если бы правительство не являло собой силу зла, то почему бы оно
стало преследовать супругов Доломо?
-- Может быть, правительство считает, что аллигатор в бассейне -- это
не совсем то же самое, что письмо главному редактору.
-- Ах, вот что!
-- Ты полагаешь, что аллигатор -- это сила добра?
-- Вы не понимаете! Вы верите той части истории, которую вам рассказали
продажные средства массовой информации. Аллигатора привлекли отрицательные
колебания, исходящие от журналиста. Но мне кажется, что вы недостаточно
понимаете суть проблемы, и потому видите все в превратном свете.
-- Надеюсь, я никогда не буду понимать суть проблемы достаточно. А где
живет Кэти Боуэн?
-- В Калифорнии, тут рядом, -- сказала Дафна. Дафна Блум заверила Римо
и Чиуна, что лично знает Кэти Боуэн. Она встречалась с ней трижды, и дважды
ей удалось даже получить фотографию Кэти с ее автографом.
И она видела все без исключения выпуски шоу "Чудеса человечества".
Кэти Боуэн самолично проводила собеседования с теми, кто хотел
участвовать в программе ее шоу. Каждый мог стать участником, если только
умел делать что-то такое, что не могли другие, сообщила Дафна.
Потребовалось полчаса, чтобы выбраться из пробки в районе
лос-анджелесского аэропорта, и еще десять минут на то, чтобы добраться до
храма-студии Кэти Боуэн. Ее портреты со снежно-белыми волосами и чистыми
голубыми глазами выглядывали из всех окон храма-студии.
Слева от входа, совсем как у церкви, где вывешивается расписание
проповедей на сегодня, висела огромная доска. На ней красовалось послание от
самой Кэти Боуэн: "Любовь, Свет, Сострадание и смерть президенту Соединенных
Штатов".
Внутри стояла длинная очередь к столу продюсера шоу -- все эти люди
желали пройти собеседование. Кто-то в голове очереди говорил, что мисс Боуэн
побеседует с каждым в свой черед. Мисс Боуэн любила человечество. Мисс Боуэн
чувствовала, что у нее прекрасный контакт с человечеством. Но человечеству
придется постоять в очереди. И человечество не должно ни шуметь, ни есть, ни
пить в храме-студии.
-- Само ее присутствие воистину положительно, -- прошептала сияющая
Дафна Блум.
Перед Римо, Чиуном и Дафной Блум в очереди стояли: юноша, который умел
разговаривать с лягушками; существо неопределенного пола, которое умело
набрать в рот чернила и плевками написать свое имя на ночном горшке; и
старушка, которая любила сидеть на льду совершенно голая.
Только старушке отказали в праве выступить в шоу "Чудеса Человечества",
потому что никому не удалось придумать, как изящно преподать наготу на льду.
Кроме того, в сидении на льду отсутствовал динамичный элемент,
представлявшийся совершенно необходимым продюсерам шоу. Те, кого избрали,
должны были лично встретиться с Кэти Боуэн и дать расписку в том, что они
заранее отказываются от любых претензий в случае если они будут публично
выставлены в дурном свете или получат увечья в процессе передачи.
Когда Римо, Чиун и Дафна Блум подошли к столу продюсера, их спросили,
что они умеют делать.
-- Не знаю, что умеет делать она, -- Римо кивком головы показал на
Дафну, -- но мы умеем делать все.
-- И лучше, чем кто-либо другой, -- добавил Чиун. Продюсер был облачен
во все белое, а вокруг шеи у него был повязан розовый платочек. Все в этом
мире наносило смертельное оскорбление его безупречному вкусу. Его волнистые
волосы были выкрашены в синий цвет и зачесаны назад наподобие конской гривы.
Калифорния ему нравилась, потому что здесь он мог оставаться незамеченным.
-- Мы не можем показать все. Вам придется сделать что-то определенное,
-- сказал он.
-- Назовите, что, -- попросил Римо.
-- И назовите цену, -- добавил Чиун.
-- Умеете вы плеваться чернилами в ночной горшок?
-- Мы можем проплюнуть его насквозь, -- сказал Римо, -- И вас тоже.
-- Вы ведете себя очень агрессивно, -- упрекнула его Дафна. -- Вам
придется поработать над собой, чтобы избавиться от своей агрессивности.
-- А мне нравится моя агрессивность, -- возразил Римо
-- Плевать чернилами сквозь ночной горшок? Что ж, звучит великолепно.
Как давно вы этим занимаетесь?
-- С тех самых пор, как решил познакомиться с Кэти Боуэн, -- ответил
Римо.
-- А нас покажут по телевидению? -- поинтересовался Чиун.
-- По общенациональному каналу в самое лучшее время. Ведущей,
комментатором и динамичной силой программы будет Кэти Боуэн.
-- У меня есть небольшая поэма о том, как распускается цветок. Она
написана в традициях древней корейской поэзии на древнем литературном языке.
Я могу сделать специальную версию поэмы для телевидения.
-- Поэзия не пойдет. А могли бы вы ее прочитать, находясь под водой?
-- Думаю, да, -- ответил Чиун.
-- А могли бы вы сделать это, находясь под водой и поедая лассанью? --
спросил продюсер шоу "Чудеса человечества".
-- Только не лассанью, -- отказался Чиун. -- Это ведь такая штука с
гнилым мясом и сыром, да?
-- Тогда что-нибудь другое по вашему выбору, -- согласился продюсер.
-- Думаю, да, -- ответил Чиун.
-- А на вас тем временем нападут акулы, -- продолжал продюсер.
-- Акула -- это не абсолютное оружие, -- заметил Чиун.
-- Вы можете победить акулу? Чиун удивленно взглянул на Римо.
-- А почему бы и нет? -- в свою очередь спросил он.
-- Ага, он может победить акулу. И я могу победить акулу. Это наше с
ним любимое занятие -- драться с акулами. Если надо, мы можем победить даже
кита. Когда мы сможем познакомиться с Кэти Боуэн?
-- Это Братья, достигшие десятого уровня, -- поведала Дафна продюсеру.
-- Это мне нравится! -- восхитился продюсер. -- Мне нравится вся эта
сцена, но так ли уж нужна нам ваша поэма?
-- Безусловно, -- сказал Чиун. -- На мне будет особое кимоно,
подобающее в таких случаях. То, что вы видите на мне сейчас -- это простой
серый костюм для путешествий, лишь слегка расцвеченный голубыми птицами. Для
общенационального телевидения это не подходит.
-- О'кей, пусть будет поэма. Десять, ладно -- двенадцать секунд, а
затем мы запускаем акул, а вы поглощаете под водой свою любимую еду.
-- Я могу сократить классическую корейскую поэзию почти до элементарной
схемы, -- заявил Чиун.
-- Прекрасно, -- обрадовался продюсер.
-- Десять часов.
-- Таких передач не бывает, -- сказал продюсер.
-- Чтение подлинной классической корейской поэзии может длиться
пятьдесят часов, -- сообщил Чиун.
-- Не могу дать вам больше десяти секунд, -- заявил продюсер.
-- Откуда вам знать? Как вы можете так говорить, пока не услышали
настоящую классическую корейскую поэму?
-- В течение десяти часов я не желаю слушать ничего.
-- Значит, ваши уши нуждаются в настройке, -- сказал Чиун.
Он с готовностью вызвался помассировать уши продюсеру, пока на бледном
западном лице не появились признаки просветления. Продюсер согласился на
десять часов чего угодно, только бы Чиун прекратил свое занятие.
Чиун прекратил.
Кэти Боуэн готовилась к пресс-конференции, на которой собиралась
поведать историю своей жизни, как вдруг к ней обратился один из ее
продюсеров и настойчиво стал требовать, чтобы она повидалась со странным
трио. Старик, читающий стихи, находясь под водой, закусывая и дерясь с
акулами. Молодой мужчина, просто дерущийся с акулами. И девушка, которая
ничего не делает.
-- Может, ее можно обрядить в какой-нибудь костюм или просто скормить
акулам? -- предложила Кэти Боуэн.
На ней сегодня было элегантное голубое ситцевое платье с желтыми
подсолнухами. Наряд символизировал собой ее светлое и абсолютно
положительное отношение к миру.
-- Мы не можем скормить участника программы акулам. Такой поворот
сюжета не примет совет директоров телекомпании. В программе не должно быть
крови, -- возразил ее адвокат.
-- А могут акулы сожрать ее без крови?
-- Мне случалось такое видеть.
-- Это будет довольно привлекательно для зрителей. Я бы могла
показаться на экране искренне расстроенной. Мои помощники долго пытались бы
выудить ее. А потом мы бы дали рекламную паузу. Зрителей от экранов будет не
оторвать.
-- Смерть не показывают по общенациональному телевидению.
-- В программах новостей я вижу это каждый день.
-- У программ новостей больше свободы.
-- Им сходит с рук все! -- возмутилась Кэти. -- Ладно, проводите их
сюда. Но у меня мало времени. Я желаю предстать перед репортерами как можно
скорее. Я собираюсь выступить с предостережением американскому народу.
Кэти взяла бланки расписок о непредъявлении никаких претензий, и
участникам программы было ведено пройти в ее кабинет. Компания "Кэти Боуэн
энтерпрайзез" давным-давно уяснила, что если Кэти сама будет вручать
участникам бланки, то участники не станут поднимать особого шума,
отказываясь от своих прав.
Она одарит их своей знаменитой белозубой улыбкой и совершенно
неподражаемым рукопожатием, а потом всучит этим сосункам ручку. Метод
действовал безотказно.
На этот раз не подействовал.
Старику-азиату требовалось десять часов эфирного времени. К своему
ужасу, Кэти узнала, что один из ее продюсеров уже согласился дать ему эти
десять часов. Мужчина помоложе, темноглазый привлекательный самец, хотел
говорить только о "Братстве Сильных". Предстоящее участие в шоу "Чудеса
Человечества", казалось не произвело на него никакого впечатления.
-- У меня возникли проблемы. Мне предстоит суровая драка в суде, и
очень похоже, что я проиграю. Есть свидетель, чьи показания почти наверняка
приведут к тому, что я буду осужден. Я слышал, что "Братство Сильных"
помогает людям, попавшим в такие ситуации.
-- "Братство Сильных" помогает всем.
-- Но мне это очень нужно, -- сказал Римо.
-- Вы это получите. Но сначала вам надо дойти до тринадцатого уровня.
-- Я никогда не слышала о тринадцатом уровне! -- воскликнула Дафна. --
Это, наверное, полнейший экстаз. Вы меня помните? Мы встречались в храме в
Майами. Вы подарили мне свою фотографию с автографом. Я в то время была на
третьем уровне. Я не могла себе позволить большее.
-- И сколько стоит попасть на тринадцатый уровень? -- спросил Римо, не
отвлекаясь на посторонние предметы.
-- Ну, тринадцатый уровень -- это почти потолок духовного совершенства,
поэтому для достижения его требуется очень солидный вклад.
-- Так дело только в деньгах?
-- Не только. Вам надо пройти все требуемые курсы. Вы должны уверовать.
Если вы не уверуете, то ничего хорошего у вас не выйдет.
-- А что произойдет, если меня признают виновным?
-- Вы получите деньги назад.
-- А кому я должен заплатить?
-- Можете заплатить здесь, а можете отправить деньги прямо на адрес
Доломо. Что до меня, то мне это безразлично.
-- Я хочу знать только одно: что вы делаете для того, чтобы свидетели
все забыли?
-- Я ничего не делаю. И Доломо ничего не делают. Силы Вселенной делают
все за нас, и так будет и впредь.
Римо вернул ей бланк расписки. В комнате установили телевизионные
камеры. Римо отошел в сторонку. Он не хотел попадать в кадр. Чиун вертелся
между Кэти и камерами и начал декламировать первую двухчасовую песнь своей
поэмы, посвященную чистоте лепестков цветка, как это и положено согласно
канонам традиционной корейской поэзии.
-- У нас дела, папочка. Отойди в сторону, -- сказал ему Римо
по-корейски.
Сам он отошел еще подальше. Ему совсем не хотелось оказаться в кадре
общенационального телевидения. Чиун с явной неохотой присоединился к нему,
причитая, что Римо лишил его уникального шанса познакомить Америку с
подлинным искусством и с подлинным художником, каковым он, Чиун, является.
-- Почему всегда случается так, что стоит мне предложить что-то столь
прекрасное, как классическая корейская поэзия, как вы, американцы, желаете
видеть каких-то акул? Вы похожи на римлян, живших в начале вашей эры.
-- Рад слышать, что наконец-то ты признал, что я американец, а не
кореец.
-- Тс-с-с, -- прошептала Дафна. -- Сейчас она будет выступать. Разве
это не прекрасно?
Кэти велела телевизионщикам занять первые ряды, а представителям
печатных изданий, главным образом газет -- разместиться сзади.
-- Я рада, что все вы смогли прийти в такой день, который, вероятно,
стал одним из самых напряженных дней в вашей жизни. Но все вы должны знать,
почему погиб президент Соединенных Штатов. Почему он не мог не погибнуть.
Никто, даже президент Соединенных Штатов, не может противостоять силам
Вселенной. Пытаясь оказать давление на суд, чтобы тот осудил двух невинных
носителей красоты и света, наш президент преступным образом навлек смерть на
себя самого. Я хочу дать свет надежды всем американцам и выразить свои
глубочайшие симпатии всем нам, и я молю нового президента не следовать по
столь безрассудному пути, как его предшественник. Если бы президент
прислушался к моему совету, данному ему в Белом Доме еще до того, как меня
насильно выставили оттуда, он был бы жив сегодня.
-- Но, мисс Боуэн, -- заметил один из телерепортеров в первом ряду, --
президент США жив.
-- А как же авиакатастрофа?
Журналисты выразили удивление. Кэти Боуэн посмотрела на часы.
-- Какой сегодня день?
-- Среда, -- ответили ей.
-- Ч-черт! -- выругалась она.
Спустя двадцать минут, когда самолет потерпел катастрофу, Федеральное
бюро расследований арестовало Кэти Боуэн по обвинению в покушении на
убийство, и дополнительным материалом по делу стали показания некоей Сестры,
которая поведала историю соблазнения и заговора, про который она и знать не
знала, что он приведет к гибели людей. Все, что ей надо было сделать, -- это
передать конверт одному человеку и сказать, чтобы распечатал его на своем
рабочем месте. Она и не знала, что он был личным пилотом президента. Все,
что она знала, -- это то, что она сможет подняться до четвертого уровня в
"Братстве Сильных", если она окажет Братству эту маленькую услугу.
А ей это было нужно для ее карьеры актрисы -- она хотела стать такой же
знаменитой, как сама Кэти Боуэн.
-- Я не говорил, что в среду, -- прошипел Рубин Доломо. -- Я сказал, не
удивляйся, если президентский самолет потерпит крушение в среду.
-- Ты сказал, в среду, -- возразила Кэти Боуэн. -- Ты сказал мне, в
среду. Ты сказал, что Беатрис сказала, в среду. -- Кэти Боуэн огляделась по
сторонам. Говорила она чуть приглушенными голосом. От Рубина ее отделяла
стеклянная перегородка и металлическая сетка. -- Я слышала, как ты сказал, в
среду.
-- Пусть даже так. Но зачем было созывать пресс-конференцию на среду?
Рубин бросил взгляд направо. Охранник сидел довольно далеко --
предполагалось, что он ничего не должен слышать. Но Рубин не доверял
предположениям. Не доверял он и всякого рода охранникам. Его передернуло при
мысли, что он и сам может оказаться в месте, подобном этому.
-- Беатрис говорит, мы вытащим тебя отсюда. Многое надвигается -- очень
серьезные события, которые просто перевернут все на сто восемьдесят
градусов. Мы больше не будем мириться со всем этим, -- гордо заявил Рубин.
Лицо Кэти было похоже на воздушный шарик, из которого выпустили
половину воздуха. От былой энергии и живости, заставлявших ее улыбающееся
лицо светиться, как неоновая реклама, не осталось и следа.
-- Я не могу больше придерживаться моего положительного курса. Я теряю
силы. Ты должен очистить меня, ты должен произвести чистку моего сознания.
-- Именно за этим Беатрис и прислала меня сюда.
-- Я всем обязана просветлению. А теперь я чувствую себя так, будто
свет погас. Так я потеряю все.
-- Ты же сама -- руководитель отделения и настоятель храма. Ты должна
сама знать, как производить чистку сознания.
-- Это для меня чересчур. Я оглядываюсь по сторонам, и все что я вижу,
-- это решетка на окне и бетонные стены. Вместо туалета и ванной у меня
просто унитаз в углу камеры и раковина. А камера у меня меньше, чем шкаф в
моем доме. Вы должны мне помочь.
-- Ладно. Что ты чувствуешь?
-- Я чувствую, что я в тюрьме.
-- В какой части тела сосредоточено это чувство?
-- Везде.
-- Хорошо. А как сильно это чувство?
-- Подавляюще.
-- Есть ли часть тебя, которая этого не чувствует?
-- Мое кольцо. Мое кольцо этого не чувствует.
-- Какая-нибудь часть тела.
-- Уши. Да, уши не чувствуют, что они заперты.
-- Сконцентрируй все свое внимание на ушах. Что ты чувствуешь?"
-- Свободу. Свет. Силу.
-- Вот видишь, твоя свобода по-прежнему с тобой. И только твое
отрицательное сознание говорит тебе, что ты заперта. Пошевели руками. Они
свободны?
Кэти помахала руками. И широко улыбнулась. И кивнула.
-- Помотай головой. Она свободна?
Кэти взмахнула волосами и почти развеселилась.
-- Свободна, -- радостно поведала она.
-- Тело, -- продолжал Рубин.
Кэти вскочила со стула и запрыгала. Теперь она смеялась во весь голос.
-- Я никогда не чувствовала себя настолько свободной. Я свободна!
Она кинулась навстречу Рубину и со всего размаху воткнулась в
перегородку.
-- Не обращай внимания, -- поспешил сказать Рубин. -- Не обращай
внимания. Это не твоя стена. Не делай эту стену своей. Не делай ее своей
бедрам.
-- Я узнаю, если ты прочитаешь письмо где-то еще, а не на своем рабочем
месте. Я узнаю это, -- сказала девушка по имени Джоан. -- Я узнаю, где
именно ты вскрыл письмо. И если это будет не там, где я сказала, то ты
никогда меня больше не увидишь.
-- Как ты это узнаешь? У тебя нет никакой возможности это узнать, --
удивился полковник Армбрустер.
-- Узнаю, -- пообещала девушка и наклонилась вперед как бы для поцелуя,
но на самом деле только затем, чтобы бросить пластиковый пакет с письмом на
кровать.
Потом она быстро удалилась и унесла с собой свое тело.
-- До свидания, -- сказала она, задержавшись на мгновение в дверях.
-- Ты ведь даже не знаешь, где я работаю! -- рассмеялся он
-- А мне это и не требуется, -- ответила она. -- Это не входит в мои
мечты.
Это было вполне логично, чтобы Армбрустер задумался. Если она -- его
мечта, то почему бы ему самому не быть ее мечтой?
Но как она может узнать, где он откроет письмо? Ему не хотелось брать
письмо домой, потому что жена может его обнаружить. И ему, разумеется, не
хотелось читать это надушенное письмо в кабине "ВВС-1", президентского
самолета. Личный пилот президента должен быть превыше всех упреков.
Армбрустер пытался придумать такое место, где его жена не сумела бы
обнаружить обличающий его пластиковый пакетик. Дома такого места не было.
Поэтому он избрал свой личный запирающийся шкафчик на военно-воздушной базе
"Эндрюс", где стоял "ВВС-1", личный самолет президента. Армбрустеру, пилоту,
которому президент отдавал предпочтение, предстоял вылет не раньше следующей
недели, но он специально попросил перенести вылет на более ранний срок,
чтобы получить возможность остаться наедине с письмом в кабине самолета. Он
по-прежнему не знал, каким образом Джоан собирается узнать, где он прочитает
письмо, но все происходило в таком изумительном соответствии с его самыми
сокровенными мечтами, что он решил не рисковать, даже если риск и невелик.
В тот день ему предстояло лететь в Шайенн, штат Вайоминг. Письмо в
пластиковом пакете было надежно спрятано во внутреннем кармане куртки.
Летать на самолете, называющемся "ВВС-1" с президентом на борту намного
легче, чем на каком-либо ином самолете. Даже пилотам коммерческих авиарейсов
приходится сталкиваться с куда большими трудностями. Во время коммерческого
полета летчикам постоянно надо следить за другими самолетами. Но пилоту,
ведущему "ВВС-1", нет никакой нужды находиться в состоянии постоянной
готовности. Воздушный коридор расчищается на многие мили вокруг. А если
вдруг какой-нибудь самолет вторгнется в этот коридор или даже приблизится к
нему, то истребители ВВС тут же перехватят его и заставят уйти подальше.
Поднявшись в небо над Вашингтоном, второй пилот и бортинженер сняли
куртки и с вожделением взяли по чашечке кофе.
-- Дейл, снимай куртку. Давай я ее повешу, -- предложил бортинженер.
-- Нет, спасибо, не хочется, -- отказался Армбрустер.
Интересно, подумал он, а моей сладкой малышке Джоан важно, где именно
на работе я прочитаю ее письмо? Обязательно ли мне надо сидеть при этом над
моими приборами? А то ведь можно пройти в туалет и прочитать его там. Но
Армбрустер чувствовал, что во всей их случайной встрече было что-то столь
мистическое, что туалет казался явно неподходящим местом. Кроме того, ему
хотелось рассказать ей при их следующей встрече, как он сидел за штурвалом,
вел самолет и читал ее письмо. Он опишет ей самые мельчайшие детали.
Полковник Армбрустер подождал, пока они не оказались в небе над Огайо,
и тогда отослал второго пилота в салон, чтобы поговорил с другими членами
экипажа, а бортинженеру дал какое-то задание, которое должно было занять его
минут на десять.
Он передал управление автопилоту и откинулся на спинку кресла, чтобы
прочитать письмо. Пакет он сумел открыть без труда, но само письмо было
покрыто каким-то маслянистым веществом. Интересно, подумал он, как сильно
она надушила свое сногсшибательное тело? Он вскрыл конверт и увидел, что в
него вложен чистый лист бумаги. Он не знал, почему в письме ничего не
написано. Он довольно смутно представлял себе, что такое он держит в руках.
Он отложил письмо в сторону.
Какое потрясающе синее небо! Ни облачка -- словно какое-то цветное
стекло. Перед ним было множество часиков. Красивые часики. Он огляделся по
сторонам. На него никто не смотрел. Он увидел красную кнопку. Интересно, а
что будет, если ее нажать? Может, тогда самолет подпрыгнет вверх? Вот будет
смешно! А можно как-нибудь изменить цвет неба? А меня никто не накажет?
Такие вопросы проносились в том, что осталось от мозга полковника Дейла
Армбрустера, когда он нажал на красную кнопку. Потом он покрутил колесо.
Самолет пошел вниз. Он еще покрутил колесо. Самолет подпрыгнул вверх и
завалился на бок.
Ух ты! -- подумал полковник Армбрустер.
-- Воздушная яма, Дейл? -- спросил бортинженер.
-- Нет, -- ответил Дейл. Интересно, а долго мне еще позволят играть?
Неужели кто-то отнимет у меня мой самолет? Он толкнул штурвал, и самолет
резко пошел вниз сквозь пелену облаков.
Самолет воткнулся в облака. И все, кто был вокруг, -- тоже. И никто не
отнимал у него самолет. Справа -- какой-то рычаг. Он толкнул его. Самолет
начал лететь быстрее. Ух ты!
-- Дейл, черт тебя побери, что происходит?! -- заорал бортинженер.
-- Ничего, -- ответил полковник Армбрустер. -- Оставь меня в покое.
-- Я тебя не трогаю. Но что происходит?
-- Ничего не происходит. Я ничего плохого не делаю.
-- Никто этого и не говорит. Но нас кинуло в штопор. Почему нас кинуло
в штопор?
-- Здорово! -- Дейл! Черт побери, что происходит?
-- Мой самолет! -- радостно воскликнул полковник Армбрустер.
На высоте триста метров в кабину с трудом пробрался второй пилот и
попытался взять на себя управление. Последнее, что он видел и слышал перед
тем, как раздался оглушительный взрыв, это то, как командир отбивается от
него и кричит совершенно по-детски:
-- Мой самолетик!
Самолет, именуемый "ВВС-1", воткнулся в автомобильную стоянку в штате
Огайо со скоростью пятьсот миль в час. От него не осталось ни одного кусочка
размером более десяти футов. То, что когда-то было живыми человеческими
существами, собиралось по крупицам в пластиковые мешочки не больше того,
который сгорел в пламени взрыва вместе с письмом.
Римо, Чиун и Дафна Блум прибыли в Лос-Анджелес за час до катастрофы.
Дафна была вне себя от восторга.
-- Мы тут! На родине основателя "Братства Сильных"! Разве вы не
чувствуете положительное влияние этого места? Всепроникающая сила великого
вселенского "Да"!
-- Нет, -- сказал Римо.
-- Вы так мудры, дитя мое, -- сказал Чиун по-английски. И по-корейски
добавил: -- Даже в Индии не сыщешь таких глупцов. А в Индии богов больше,
чем рисовых зерен.
-- Это Калифорния, папочка. А тут тоже богов куда больше, чем рисовых
зерен, -- отозвался Римо тоже по-корейски.
-- Мне нравится ваш язык. Он такой красивый. Вы говорите о религии
Синанджу?
-- Нет, -- сказал Римо.
-- Да, -- сказал Чиун.
-- Какая чудесная дихотомия! -- восхитилась Дафна.
-- Вы когда-нибудь встречались с Доломо или с Кэти Боуэн? -- спросил ее
Римо.
-- Его самого мы видели несколько раз на видео. А Кэти регулярно
посещает храмы. И у нее самой дома тоже есть храм. Она объясняет взлет своей
карьеры тем, что "Братство Сильных" выпустило на свободу дремавшие в ней
жизненные силы.
-- Она занимает важное место в организации?
-- Она лично знает супругов Доломо. Она часто обедает с ними. Она --
близкий друг самого Рубина Доломо. Разве может кто-либо не добиться успеха,
если он или она приближены к Доломо?
-- А она помогает людям, у которых возникли проблемы с
правоохранительными органами? Вы что-нибудь об этом слышали?
-- О да! Именно она объявила в своем шоу "Чудеса человечества" о том,
что люди, чья ситуация в суде казалась безвыходной, внезапно с помощью
"Братства Сильных" получали освобождение от злых отрицательных сил. И так
оно и было. Люди получали свободу. Им удавалось избежать преследования со
стороны правительства.
-- Не всем, -- заметил Римо.
-- Всем до одного, -- возразила Дафна.
-- А как насчет самих Доломо?
-- Поскольку они ближе других находятся к силам добра, то им приходится
сталкиваться с более могучими силами зла. Правительство Соединенных Штатов
вынуждено их преследовать, потому что правительство -- это зло.
-- Как это тебе удалось прийти к такому заключению?
-- Если бы правительство не являло собой силу зла, то почему бы оно
стало преследовать супругов Доломо?
-- Может быть, правительство считает, что аллигатор в бассейне -- это
не совсем то же самое, что письмо главному редактору.
-- Ах, вот что!
-- Ты полагаешь, что аллигатор -- это сила добра?
-- Вы не понимаете! Вы верите той части истории, которую вам рассказали
продажные средства массовой информации. Аллигатора привлекли отрицательные
колебания, исходящие от журналиста. Но мне кажется, что вы недостаточно
понимаете суть проблемы, и потому видите все в превратном свете.
-- Надеюсь, я никогда не буду понимать суть проблемы достаточно. А где
живет Кэти Боуэн?
-- В Калифорнии, тут рядом, -- сказала Дафна. Дафна Блум заверила Римо
и Чиуна, что лично знает Кэти Боуэн. Она встречалась с ней трижды, и дважды
ей удалось даже получить фотографию Кэти с ее автографом.
И она видела все без исключения выпуски шоу "Чудеса человечества".
Кэти Боуэн самолично проводила собеседования с теми, кто хотел
участвовать в программе ее шоу. Каждый мог стать участником, если только
умел делать что-то такое, что не могли другие, сообщила Дафна.
Потребовалось полчаса, чтобы выбраться из пробки в районе
лос-анджелесского аэропорта, и еще десять минут на то, чтобы добраться до
храма-студии Кэти Боуэн. Ее портреты со снежно-белыми волосами и чистыми
голубыми глазами выглядывали из всех окон храма-студии.
Слева от входа, совсем как у церкви, где вывешивается расписание
проповедей на сегодня, висела огромная доска. На ней красовалось послание от
самой Кэти Боуэн: "Любовь, Свет, Сострадание и смерть президенту Соединенных
Штатов".
Внутри стояла длинная очередь к столу продюсера шоу -- все эти люди
желали пройти собеседование. Кто-то в голове очереди говорил, что мисс Боуэн
побеседует с каждым в свой черед. Мисс Боуэн любила человечество. Мисс Боуэн
чувствовала, что у нее прекрасный контакт с человечеством. Но человечеству
придется постоять в очереди. И человечество не должно ни шуметь, ни есть, ни
пить в храме-студии.
-- Само ее присутствие воистину положительно, -- прошептала сияющая
Дафна Блум.
Перед Римо, Чиуном и Дафной Блум в очереди стояли: юноша, который умел
разговаривать с лягушками; существо неопределенного пола, которое умело
набрать в рот чернила и плевками написать свое имя на ночном горшке; и
старушка, которая любила сидеть на льду совершенно голая.
Только старушке отказали в праве выступить в шоу "Чудеса Человечества",
потому что никому не удалось придумать, как изящно преподать наготу на льду.
Кроме того, в сидении на льду отсутствовал динамичный элемент,
представлявшийся совершенно необходимым продюсерам шоу. Те, кого избрали,
должны были лично встретиться с Кэти Боуэн и дать расписку в том, что они
заранее отказываются от любых претензий в случае если они будут публично
выставлены в дурном свете или получат увечья в процессе передачи.
Когда Римо, Чиун и Дафна Блум подошли к столу продюсера, их спросили,
что они умеют делать.
-- Не знаю, что умеет делать она, -- Римо кивком головы показал на
Дафну, -- но мы умеем делать все.
-- И лучше, чем кто-либо другой, -- добавил Чиун. Продюсер был облачен
во все белое, а вокруг шеи у него был повязан розовый платочек. Все в этом
мире наносило смертельное оскорбление его безупречному вкусу. Его волнистые
волосы были выкрашены в синий цвет и зачесаны назад наподобие конской гривы.
Калифорния ему нравилась, потому что здесь он мог оставаться незамеченным.
-- Мы не можем показать все. Вам придется сделать что-то определенное,
-- сказал он.
-- Назовите, что, -- попросил Римо.
-- И назовите цену, -- добавил Чиун.
-- Умеете вы плеваться чернилами в ночной горшок?
-- Мы можем проплюнуть его насквозь, -- сказал Римо, -- И вас тоже.
-- Вы ведете себя очень агрессивно, -- упрекнула его Дафна. -- Вам
придется поработать над собой, чтобы избавиться от своей агрессивности.
-- А мне нравится моя агрессивность, -- возразил Римо
-- Плевать чернилами сквозь ночной горшок? Что ж, звучит великолепно.
Как давно вы этим занимаетесь?
-- С тех самых пор, как решил познакомиться с Кэти Боуэн, -- ответил
Римо.
-- А нас покажут по телевидению? -- поинтересовался Чиун.
-- По общенациональному каналу в самое лучшее время. Ведущей,
комментатором и динамичной силой программы будет Кэти Боуэн.
-- У меня есть небольшая поэма о том, как распускается цветок. Она
написана в традициях древней корейской поэзии на древнем литературном языке.
Я могу сделать специальную версию поэмы для телевидения.
-- Поэзия не пойдет. А могли бы вы ее прочитать, находясь под водой?
-- Думаю, да, -- ответил Чиун.
-- А могли бы вы сделать это, находясь под водой и поедая лассанью? --
спросил продюсер шоу "Чудеса человечества".
-- Только не лассанью, -- отказался Чиун. -- Это ведь такая штука с
гнилым мясом и сыром, да?
-- Тогда что-нибудь другое по вашему выбору, -- согласился продюсер.
-- Думаю, да, -- ответил Чиун.
-- А на вас тем временем нападут акулы, -- продолжал продюсер.
-- Акула -- это не абсолютное оружие, -- заметил Чиун.
-- Вы можете победить акулу? Чиун удивленно взглянул на Римо.
-- А почему бы и нет? -- в свою очередь спросил он.
-- Ага, он может победить акулу. И я могу победить акулу. Это наше с
ним любимое занятие -- драться с акулами. Если надо, мы можем победить даже
кита. Когда мы сможем познакомиться с Кэти Боуэн?
-- Это Братья, достигшие десятого уровня, -- поведала Дафна продюсеру.
-- Это мне нравится! -- восхитился продюсер. -- Мне нравится вся эта
сцена, но так ли уж нужна нам ваша поэма?
-- Безусловно, -- сказал Чиун. -- На мне будет особое кимоно,
подобающее в таких случаях. То, что вы видите на мне сейчас -- это простой
серый костюм для путешествий, лишь слегка расцвеченный голубыми птицами. Для
общенационального телевидения это не подходит.
-- О'кей, пусть будет поэма. Десять, ладно -- двенадцать секунд, а
затем мы запускаем акул, а вы поглощаете под водой свою любимую еду.
-- Я могу сократить классическую корейскую поэзию почти до элементарной
схемы, -- заявил Чиун.
-- Прекрасно, -- обрадовался продюсер.
-- Десять часов.
-- Таких передач не бывает, -- сказал продюсер.
-- Чтение подлинной классической корейской поэзии может длиться
пятьдесят часов, -- сообщил Чиун.
-- Не могу дать вам больше десяти секунд, -- заявил продюсер.
-- Откуда вам знать? Как вы можете так говорить, пока не услышали
настоящую классическую корейскую поэму?
-- В течение десяти часов я не желаю слушать ничего.
-- Значит, ваши уши нуждаются в настройке, -- сказал Чиун.
Он с готовностью вызвался помассировать уши продюсеру, пока на бледном
западном лице не появились признаки просветления. Продюсер согласился на
десять часов чего угодно, только бы Чиун прекратил свое занятие.
Чиун прекратил.
Кэти Боуэн готовилась к пресс-конференции, на которой собиралась
поведать историю своей жизни, как вдруг к ней обратился один из ее
продюсеров и настойчиво стал требовать, чтобы она повидалась со странным
трио. Старик, читающий стихи, находясь под водой, закусывая и дерясь с
акулами. Молодой мужчина, просто дерущийся с акулами. И девушка, которая
ничего не делает.
-- Может, ее можно обрядить в какой-нибудь костюм или просто скормить
акулам? -- предложила Кэти Боуэн.
На ней сегодня было элегантное голубое ситцевое платье с желтыми
подсолнухами. Наряд символизировал собой ее светлое и абсолютно
положительное отношение к миру.
-- Мы не можем скормить участника программы акулам. Такой поворот
сюжета не примет совет директоров телекомпании. В программе не должно быть
крови, -- возразил ее адвокат.
-- А могут акулы сожрать ее без крови?
-- Мне случалось такое видеть.
-- Это будет довольно привлекательно для зрителей. Я бы могла
показаться на экране искренне расстроенной. Мои помощники долго пытались бы
выудить ее. А потом мы бы дали рекламную паузу. Зрителей от экранов будет не
оторвать.
-- Смерть не показывают по общенациональному телевидению.
-- В программах новостей я вижу это каждый день.
-- У программ новостей больше свободы.
-- Им сходит с рук все! -- возмутилась Кэти. -- Ладно, проводите их
сюда. Но у меня мало времени. Я желаю предстать перед репортерами как можно
скорее. Я собираюсь выступить с предостережением американскому народу.
Кэти взяла бланки расписок о непредъявлении никаких претензий, и
участникам программы было ведено пройти в ее кабинет. Компания "Кэти Боуэн
энтерпрайзез" давным-давно уяснила, что если Кэти сама будет вручать
участникам бланки, то участники не станут поднимать особого шума,
отказываясь от своих прав.
Она одарит их своей знаменитой белозубой улыбкой и совершенно
неподражаемым рукопожатием, а потом всучит этим сосункам ручку. Метод
действовал безотказно.
На этот раз не подействовал.
Старику-азиату требовалось десять часов эфирного времени. К своему
ужасу, Кэти узнала, что один из ее продюсеров уже согласился дать ему эти
десять часов. Мужчина помоложе, темноглазый привлекательный самец, хотел
говорить только о "Братстве Сильных". Предстоящее участие в шоу "Чудеса
Человечества", казалось не произвело на него никакого впечатления.
-- У меня возникли проблемы. Мне предстоит суровая драка в суде, и
очень похоже, что я проиграю. Есть свидетель, чьи показания почти наверняка
приведут к тому, что я буду осужден. Я слышал, что "Братство Сильных"
помогает людям, попавшим в такие ситуации.
-- "Братство Сильных" помогает всем.
-- Но мне это очень нужно, -- сказал Римо.
-- Вы это получите. Но сначала вам надо дойти до тринадцатого уровня.
-- Я никогда не слышала о тринадцатом уровне! -- воскликнула Дафна. --
Это, наверное, полнейший экстаз. Вы меня помните? Мы встречались в храме в
Майами. Вы подарили мне свою фотографию с автографом. Я в то время была на
третьем уровне. Я не могла себе позволить большее.
-- И сколько стоит попасть на тринадцатый уровень? -- спросил Римо, не
отвлекаясь на посторонние предметы.
-- Ну, тринадцатый уровень -- это почти потолок духовного совершенства,
поэтому для достижения его требуется очень солидный вклад.
-- Так дело только в деньгах?
-- Не только. Вам надо пройти все требуемые курсы. Вы должны уверовать.
Если вы не уверуете, то ничего хорошего у вас не выйдет.
-- А что произойдет, если меня признают виновным?
-- Вы получите деньги назад.
-- А кому я должен заплатить?
-- Можете заплатить здесь, а можете отправить деньги прямо на адрес
Доломо. Что до меня, то мне это безразлично.
-- Я хочу знать только одно: что вы делаете для того, чтобы свидетели
все забыли?
-- Я ничего не делаю. И Доломо ничего не делают. Силы Вселенной делают
все за нас, и так будет и впредь.
Римо вернул ей бланк расписки. В комнате установили телевизионные
камеры. Римо отошел в сторонку. Он не хотел попадать в кадр. Чиун вертелся
между Кэти и камерами и начал декламировать первую двухчасовую песнь своей
поэмы, посвященную чистоте лепестков цветка, как это и положено согласно
канонам традиционной корейской поэзии.
-- У нас дела, папочка. Отойди в сторону, -- сказал ему Римо
по-корейски.
Сам он отошел еще подальше. Ему совсем не хотелось оказаться в кадре
общенационального телевидения. Чиун с явной неохотой присоединился к нему,
причитая, что Римо лишил его уникального шанса познакомить Америку с
подлинным искусством и с подлинным художником, каковым он, Чиун, является.
-- Почему всегда случается так, что стоит мне предложить что-то столь
прекрасное, как классическая корейская поэзия, как вы, американцы, желаете
видеть каких-то акул? Вы похожи на римлян, живших в начале вашей эры.
-- Рад слышать, что наконец-то ты признал, что я американец, а не
кореец.
-- Тс-с-с, -- прошептала Дафна. -- Сейчас она будет выступать. Разве
это не прекрасно?
Кэти велела телевизионщикам занять первые ряды, а представителям
печатных изданий, главным образом газет -- разместиться сзади.
-- Я рада, что все вы смогли прийти в такой день, который, вероятно,
стал одним из самых напряженных дней в вашей жизни. Но все вы должны знать,
почему погиб президент Соединенных Штатов. Почему он не мог не погибнуть.
Никто, даже президент Соединенных Штатов, не может противостоять силам
Вселенной. Пытаясь оказать давление на суд, чтобы тот осудил двух невинных
носителей красоты и света, наш президент преступным образом навлек смерть на
себя самого. Я хочу дать свет надежды всем американцам и выразить свои
глубочайшие симпатии всем нам, и я молю нового президента не следовать по
столь безрассудному пути, как его предшественник. Если бы президент
прислушался к моему совету, данному ему в Белом Доме еще до того, как меня
насильно выставили оттуда, он был бы жив сегодня.
-- Но, мисс Боуэн, -- заметил один из телерепортеров в первом ряду, --
президент США жив.
-- А как же авиакатастрофа?
Журналисты выразили удивление. Кэти Боуэн посмотрела на часы.
-- Какой сегодня день?
-- Среда, -- ответили ей.
-- Ч-черт! -- выругалась она.
Спустя двадцать минут, когда самолет потерпел катастрофу, Федеральное
бюро расследований арестовало Кэти Боуэн по обвинению в покушении на
убийство, и дополнительным материалом по делу стали показания некоей Сестры,
которая поведала историю соблазнения и заговора, про который она и знать не
знала, что он приведет к гибели людей. Все, что ей надо было сделать, -- это
передать конверт одному человеку и сказать, чтобы распечатал его на своем
рабочем месте. Она и не знала, что он был личным пилотом президента. Все,
что она знала, -- это то, что она сможет подняться до четвертого уровня в
"Братстве Сильных", если она окажет Братству эту маленькую услугу.
А ей это было нужно для ее карьеры актрисы -- она хотела стать такой же
знаменитой, как сама Кэти Боуэн.
-- Я не говорил, что в среду, -- прошипел Рубин Доломо. -- Я сказал, не
удивляйся, если президентский самолет потерпит крушение в среду.
-- Ты сказал, в среду, -- возразила Кэти Боуэн. -- Ты сказал мне, в
среду. Ты сказал, что Беатрис сказала, в среду. -- Кэти Боуэн огляделась по
сторонам. Говорила она чуть приглушенными голосом. От Рубина ее отделяла
стеклянная перегородка и металлическая сетка. -- Я слышала, как ты сказал, в
среду.
-- Пусть даже так. Но зачем было созывать пресс-конференцию на среду?
Рубин бросил взгляд направо. Охранник сидел довольно далеко --
предполагалось, что он ничего не должен слышать. Но Рубин не доверял
предположениям. Не доверял он и всякого рода охранникам. Его передернуло при
мысли, что он и сам может оказаться в месте, подобном этому.
-- Беатрис говорит, мы вытащим тебя отсюда. Многое надвигается -- очень
серьезные события, которые просто перевернут все на сто восемьдесят
градусов. Мы больше не будем мириться со всем этим, -- гордо заявил Рубин.
Лицо Кэти было похоже на воздушный шарик, из которого выпустили
половину воздуха. От былой энергии и живости, заставлявших ее улыбающееся
лицо светиться, как неоновая реклама, не осталось и следа.
-- Я не могу больше придерживаться моего положительного курса. Я теряю
силы. Ты должен очистить меня, ты должен произвести чистку моего сознания.
-- Именно за этим Беатрис и прислала меня сюда.
-- Я всем обязана просветлению. А теперь я чувствую себя так, будто
свет погас. Так я потеряю все.
-- Ты же сама -- руководитель отделения и настоятель храма. Ты должна
сама знать, как производить чистку сознания.
-- Это для меня чересчур. Я оглядываюсь по сторонам, и все что я вижу,
-- это решетка на окне и бетонные стены. Вместо туалета и ванной у меня
просто унитаз в углу камеры и раковина. А камера у меня меньше, чем шкаф в
моем доме. Вы должны мне помочь.
-- Ладно. Что ты чувствуешь?
-- Я чувствую, что я в тюрьме.
-- В какой части тела сосредоточено это чувство?
-- Везде.
-- Хорошо. А как сильно это чувство?
-- Подавляюще.
-- Есть ли часть тебя, которая этого не чувствует?
-- Мое кольцо. Мое кольцо этого не чувствует.
-- Какая-нибудь часть тела.
-- Уши. Да, уши не чувствуют, что они заперты.
-- Сконцентрируй все свое внимание на ушах. Что ты чувствуешь?"
-- Свободу. Свет. Силу.
-- Вот видишь, твоя свобода по-прежнему с тобой. И только твое
отрицательное сознание говорит тебе, что ты заперта. Пошевели руками. Они
свободны?
Кэти помахала руками. И широко улыбнулась. И кивнула.
-- Помотай головой. Она свободна?
Кэти взмахнула волосами и почти развеселилась.
-- Свободна, -- радостно поведала она.
-- Тело, -- продолжал Рубин.
Кэти вскочила со стула и запрыгала. Теперь она смеялась во весь голос.
-- Я никогда не чувствовала себя настолько свободной. Я свободна!
Она кинулась навстречу Рубину и со всего размаху воткнулась в
перегородку.
-- Не обращай внимания, -- поспешил сказать Рубин. -- Не обращай
внимания. Это не твоя стена. Не делай эту стену своей. Не делай ее своей