Сартинов Евгений. Криминальный гамбит

   Майор невольно смолк, только положил руку на плечо Ковчугина. Он и сам драматически воспринимал гибель Брошиной, винил себя, и на работе ему было трудно сосредоточиться, тем не менее пришлось собраться с мыслями. Взглянув в сторону Мамонова, Андрей со злорадством заметил на лице подполковника недоумение и растерянность. Залежи кассет привели подполковника в полное замешательство. Плюнув на все условности, Мамонов пальцем по очереди ткнул в шторки приемника обоих видиков, но они были пусты.
   Колодников подумал, что пора уходить, но, оглянувшись по сторонам, он не увидел Зудова. Андрей прошелся по комнате, зашел на кухню, но Пашки нигде не было. Наконец он увидел его выходящим из спальни под ручку с матерью Ковчугина.
   Судя по доверительному разговору, они давно знали друг друга. Увидев Колодникова, Паша распрощался и поспешил за майором.
   — Ты что, знаешь их, что ли, Мишкиных родителей? — спросил Андрей своего спутника, спускаясь по лестнице.
   — Да, а как же. Тетя Аня мне приходится теткой, наши матери двоюродные сестры.
   — С ума сойти, родня ближе некуда, седьмая вода на киселе.
   Колодников обратил внимание, что Пашка как-то странно, не к месту вроде бы радовался, будто выиграл в лотерею или только что лицезрел, как местный кривовский «Каустик» разгромил московский «Спартак», Он хотел выяснить причину странного состояния товарища, но едва они вышли из подъезда, как столкнулись с водителем «уазика».
   — Товарищ майор, вас срочно вызывают! С Мысиным там что-то случилось.
   — Гони, — сказал Андрей, прыгая в машину. — Да побыстрей!
   Увидев Колодникова, дежурный по городу молча показал рукой на стоящую в коридоре женщину в черном. К удивлению Андрея, это оказалась мать Быкова — Свинореза, Валентина.
   — Что случилось? — спросил он, отведя женщину в сторону.
   — Участкового вашего, этого, Андрюшку, убивать увезли.
   — Кто? Когда? — опешил майор.
   — Сейчас, днем. Я как раз с магазина шла, хлеба там взяла, подсолнечного масла. Иду обратно, а впереди как раз он, как всегда в форме, с кобурой на боку. И догоняет его машина, черная такая, красивая, не наша. Трое выскочили из нее — и к Андрею. Он было за кобуру схватился, а выстрелить не успел. Они его повалили, ногами потолкали, потом бросили в машину и увезли.
   — Когда это было, давно?
   — Да не знаю я точно, часов у меня отродясь не было. Я до дому идти не стала, остановила машину, сосед как раз ехал, Иван Демьянов, вместе в заводе работали, сунула ему последнюю десятку и велела везти к тебе. Вот, все что осталось.
   И Валентина вытащила из сумки помятую милицейскую фуражку. Эта фуражка сумела убедить Колодникова, что слова Быковой, к сожалению, самая настоящая, печальная правда.
   — Только вы уж отвезите меня обратно, а то денег у меня ни копейки не осталось, — попросила женщина.
   — Поехали, — велел Колодников. В машине он спросил Валентину:
   — Валерку-то похоронили?
   — Да, — печально сказала она. — Вчера. Вся Гусинка помогала, кто чем.
   — Спасибо, что сообщили про Андрея, Валентина… — Колодников замялся, припоминая отчество Быковой, но та только вздохнула в ответ:
   — Да зови меня, как все, баба Валя.
   Андрею стало неловко, он снова вспомнил страшный крик этой женщины над телом сына-убийцы. Случайно ему на глаза попался автомобильный журнал, водитель интересовался автомобилями, видимо мечтая когда-нибудь приобрести собственный.
   Полистав журнал, Колодников хмыкнул и передал его Валентине.
   — Баба Валя, посмотри, может, узнаешь похожую машину.
   Та с сомнением взяла в руки глянцевую автосказку и начала медленно листать.
   В это время Зудов вскрикнул и хлопнул Колодникова по плечу:
   — Смотри, Фортуна!
   — Где?
   — Да вон!
   — Точно, сейчас мы его и запряжем. Тормози.
   Действительно, по тротуару шествовал капитан Фортуна, с удовольствием поедая эскимо. Когда рядом с ним, резко взвизгнув шинами, затормозил «уазик», а шофер, кроме того, еще и даванул на клаксон, участковый резко вздрогнул, отчего добрая половина мороженого оторвалась с палочки и упала на тротуар. Посмотрев вниз, Фортуна поднял свое круглое, добродушное лицо и, разведя руками, сказал:
   — Ребята, вы что, совсем охренели? Так можно заикой оставить.
   — Садись, — приказал Колодников. — Поехали. Андрюшку Мысина гусевские похитили.
   Ошеломленный участковый полез в кабину.
   — Про Андрея это точно? — спросил он.
   — Более чем. Вот она видела.
   В это время баба Валя проявила активность.
   — Вот, вот такая машина его увезла! — сказала она, тыча пальцем в одну из глянцевых фотографий. — Только черная.
   — А почему вы думаете, что это именно она? — спросил Колодников, рассматривая снимок. С двух сторон сопели нависшие над майором Фортуна и Зудов.
   — А кольца видишь? Как на свадебной машине, только этих четыре, — пояснила Валентина.
   — Логично, — признал Андрей и переглянулся с Зудовым. — Не слишком ли часто нам сегодня попадается эта черная «ауди»?
   — Ты думаешь, та же самая, что и Елену?..
   — Слишком много совпадений. У нас в городе одна такая, у Крылова.
   — Да. Это точно.
   Между тем «уазик» несся на всех своих максимальных пятидесяти километрах по пыльным улицам Гусинки.
   — Где? — спросил Колодников, и баба Валя, вытянув шею, начала рассматривать пустынную центральную улицу деревни.
   — Вон там, чуть подальше, не доезжая до моего дому. Ага, вот здесь.
   Они выскочили всем составом из машины, осмотрелись по сторонам, словно могло произойти чудо и они бы увидели и черную «ауди», и самого Андрея.
   — И куда она дальше поехала? — спросил Колодников..
   — Машина эта?
   — Ну да.
   — А так и выехала за околицу.
   — Что, прямо за деревню? — опешил Колодников. Отсюда действительно видны были и последние дома Гусинки, и далеко уходящая за холмы дорога.
   — Ну да. Я стояла смотрела, пока они из вида не скрылись, — подтвердила Быкова.
   — И куда же идет эта дорога? — скорее сам себя, чем окружающих, спросил майор.
   Неожиданно голос подал водитель:
   — Как — куда? В луга, куда же еще.
   — Это точно? — хотел удостовериться Андрей, вглядываясь в загорелое, курносое лицо шофера.
   — А как же. Я эти места все на своем мопеде еще в детстве объездил. По этой дороге можно уехать только в луга, на Гнилое, Широкое, Грязный ручей.
   — А в город другим путем вернуться можно?
   — Нет. Этой дороги в любом случае не миновать.
   — В лугах мы их не найдем, — тихо сказал Паша.
   — Это точно, — согласился Фортуна.
   — Ну, я пошла? — спросила Валентина.
   — Идите-идите, спасибо большое, баба Валя. Дай Бог вам всего хорошего!
   Она еще шла к своему дому, а Колодников уже вытащил из кармана мобильный телефон, еще недавно принадлежащий Боре, молча развернул свою знаменитую записную книжку, хранившую самую неожиданную информацию, быстро полистал ее и набрал номер.
   — Да, — тут же отозвался абонент.
   — Аркадий, это Колодников. У тебя все нормально?
   — Да, а что?
   — Ты знаешь, братки твоего бывшего друга похитили, Андрея Мысина, сержанта, участкового из Гусинки, и я, кажется, знаю почему.
   — Почему?
   — Он был с нами в тот вечер в «Айсберге». Кто-то все-таки стуканул про нашу с тобой беседу.
   Аркадий Антонов чуть помолчал, потом выразился коротко и ясно:
   — Хреново.
   — Весьма. Они его взяли на выезде из Гусинки и увезли в сторону лугов. Не знаешь, где они могли его там пристроить?
   — А на какой они были машине?
   — Черная «ауди».
   — А, Крылана. Ну, это вам, на причал надо. Дальше такая машина не проедет, там внедорожник нужен. Лодочную станцию знаешь?
   — Конечно.
   — Там есть такой железный ржавый ангар. Раньше в нем теплоходик хранился, который к турбазам ездил, а потом этот ангарчик Гусь себе под катера присмотрел. Он сейчас водными лыжами увлекается. Ищите своего участкового там.
   — Спасибо. Тебе надо быть осторожней. Татьяну куда-нибудь с сыном увези.
   — Еще вчера в Железногорск отправил. Завтра и я закончу дела и отплываю.
   — Ладно, пока.
   Аркадий Антонов задумчиво посмотрел в окно, потом поднялся и подошел к большой двустворчатой двери. За ней была еще одна — железная. За двойными дверями в крошечной комнате Аркадий хранил целый арсенал: два охотничьих ружья, карабин, кургузое помповое ружье. Чуть подумав, он выбрал его и карабин «Барс» с оптическим прицелом. Отнес оружие в зал, положил на стол и вернулся за боеприпасами. Затем не торопясь, долго заряжал.
   А «уазик» несся по лугам в сторону лодочной станции. Проехав с полкилометра по дороге, шофер неожиданно свернул с нее прямо в поле.
   — Ты куда это? — спросил Колодников.
   — Сейчас здесь срежем, а то объезжать долго, — пояснил тот.
   Они врубились в какие-то камыши, потом с ревом форсировали небольшой ручей, и, наконец, «уазик» с трудом выбрался на другой берег.
   — Как тебя зовут, что-то я не помню? — спросил Андрей шофера, мотаясь и подпрыгивая на кочках, как ванька-встанька.
   — Владимир.
   — Давно работаешь?
   — Третий день.
   — После армии, что ли?
   — Ну да.
   «Ни черта не умеет, будет только мешать, — подумал Андрей. — Да еще, не дай Бог, под пулю где-нибудь подставится».
   — Володь, смотри только не засядь, а то сейчас судьба Андрюшкина решается.
   — Засядем — вылезем, машина — зверь. Тут, главное, места знать надо.
   Они миновали небольшое болотце, потом минут пять ехали по густой, некошеной траве.
   — Ну, вот и прибыли, за той рощей лодочная станция, — показал вперед Владимир.
   — Стой, глуши мотор, — велел Андрей. — Дальше ехать нельзя, иначе мы их спугнем. Вылезаем, мужики. Они выбрались из машины, и шофер увязался за ними.
   — А ты куда?
   — Да я только посмотрю издалека, может, чем помогу — Ладно, только сильно не высовывайся. Пистолет-то есть?
   Володя отрицательно мотнул головой.
   — Тогда оставайся здесь.
   Оставив шофера на окраине рощицы, они втроем пошли дальше.

Глава 25

   Лодочная станция представляла собой деревянный причал на берегу Кривовки с десятком мест для лодок, небольшим домиком сторожа. Метрах в пятидесяти от него находился большой железный ангар, ржавый от времени. Раньше в нем хранился плоскодонный теплоход — единственная связь с многочисленными турбазами, которые располагались в самых живописных, но труднодоступных местах лугов. После распада Союза эти заводские турбазы начали стремительно закрываться, и окончательно обветшавший теплоход сдали на лом. Главным достоинством причала было то, что по этой протоке можно кратчайшим путем выйти на Волгу, но кривовской администрации как-то не приходило в голову использовать столь перспективную возможность в коммерческих целях.
   Домик сторожа был хорошим прикрытием, и Паша Зудов, Фортуна и Колодников перебежали к нему. Андрей выглянул из-за угла и азартно шепнул:
   — Есть! Стоит, милая! Пробралась!
   — «Ауди»? — спросил Паша.
   — Она самая, черная. Ну, орлы, что делать будем?
   — Как что? Подойдем вплотную и предъявим счет, — сказал Зудов.
   — У тебя пистолет с собой?
   — Конечно.
   — А у тебя? — спросил Андрей Фортуну. Тот вытаращил глаза и отрицательно замотал головой.
   — Ты хоть когда-нибудь носишь его?! Ходишь тут с огурцом в кармане! Будь я министром, гнал бы таких из органов к чертовой матери!
   — Андрюх, ну я откуда знал, что он понадобится? — Фортуна от огорчения развел руками, и лицо его выражало полное осознание своей вины. Но Колодников все же решил впоследствии провести «разбор полетов» по этому вопросу, сейчас для этого не было времени.
   — Пистолет менту всегда может понадобиться! И что теперь делать? Один нормальный ствол на всех, а у этих, я думаю, пушки имеются. И немало!
   — Слушай, давай, как Наполеон, ввяжемся в драку, а там посмотрим, — предложил Паша. — Пошли?
   — Пошли, — со вздохом согласился Колодников, до-, ставая свою газовую «пукалку».
   Они двинулись вперед, по пути заглянули в окно сторожки и убедились, что в ней никого нет. Паша тормознул Андрея и показал на свежую надпись мелом на обшарпанной двери: «Иваныч, не приедешь к субботе, считай себя уволенным».
   Зудов шепнул майору пару фраз, и Колодников согласно кивнул головой. Около ангара они разделились — Фортуна двинулся в сторону реки, а Колодников с Зудовым подошли ко входу в ангар.
   В огромные ворота была врезана небольшая, плотно подогнанная дверь.
   Колодников попытался найти хоть какую-то щель, чтобы заглянуть внутрь, но ничего похожего не обнаружил.
   — Ни черта не видно!
   — Давай, как решили, — предложил Паша.
   Андрей согласно кивнул и закричал хрипловатым, прокуренным голосом:
   — Иваныч! Твою мать! Где моя лодка, сволочь!
   С минуту он надрывался впустую, потом начал стучать в дверь, добавив в лексику побольше мата, а в голос — пьяных интонаций. Очевидно, как актер он был убедителен, потому что вскоре заскрежетал засов, и в открывшемся проеме показалась широкая физиономия со свирепым выражением.
   — Какого!.. — начал мужик, но массивный кулак Паши Зудова не дал ему закончить фразу, опустившись на бритое темечко. Мужик сдавленно кхекнул и с закатившимися глазами начал вываливаться из двери на свежий воздух. Колодников слегка помог ему в этом и, первым ворвавшись в ангар, закричал во все горло:
   — Всем оставаться на местах, милиция!
   После яркого солнечного света в темном помещении ничего не было видно, и для острастки Колодников выстрелил вверх, напрочь забыв, что в руках у него газовый пистолет.
   Неожиданно раздался жуткий вой, и к ногам опешившего майора упало могучее тело. Так получилось, что в момент выстрела один из гусевских качков стоял на железной лестнице, практически в полуметре от майора. Кроме заряда газа он получил в глаз и предохранительный кусок пластмассы, прикрывавший патрон с «Черемухой».
   Постепенно начали проявляться из темноты, стали проступать очертания каких-то громоздких предметов. Из полутьмы блеснула вспышка выстрела, и над ухом Андрея пронеслось нечто быстрое и свистящее, словно сильный, короткий порыв ветра. Колодников замер, и все остальное для него происходило словно в замедленной съемке. Совсем рядом с ним грохнул пээм Паши Зудова, в ответ из темноты снова блеснул и взорвался выстрел, и Колодников непонятно как, не поворачивая ни головы, ни глаз, увидел, как Пашка прыгнул в сторону и, укрывшись за большой железной бочкой, подряд раза три пальнул в сторону стрелявшего. Неожиданно наступила тишина, и только какой-то странный дробный стук доносился из темноты. Наконец он смолк, и в черном пространстве обозначился прямоугольник света, а в нем — силуэт человека. Паша вскинул оружие, но. Колодников перехватил его руку.
   — Постой, там Фортуна!
   Издалека донесся сдавленный вскрик, потом что-то с грохотом начало медленно вваливаться в ангар.
   Андрей нашарил на стене рубильник, и помещение осветилось ярким потоком света люминесцентных ламп. Оперативники начали осматриваться в вотчине Гуся.
   Теперь стало видно, что неказистый снаружи ангар внутри был оборудован вполне современно. В самом центре стоял белоснежный катер с небольшой рубкой, линии его говорили о руке «вражеского» дизайнера. Чуть правее расположился скромный катер отечественного производства с названием «Сетунь». Около стенки разместились два гидромотоцикла. Но это мало интересовало друзей они рассматривали людей, находящихся в ангаре. Один из гусевских качков по-прежнему корчился на полу, бешено растирая ладонями глаза, ноги второго торчали из открытой двери, третьего, с заломленными назад руками, конвоировал Фортуна, а вот четвертый лежал неподвижно под белоснежным носом красавца катера.
   «Готов, дуэлянт хренов», — подумал Колодников, но слабый стон прервал его размышления. Резко повернувшись на звук, Андрей увидел висевшего на крючке тельфера обнаженного человека. Лицо его было настолько избито, что лишь по хрупкому телосложению майор понял, что это не кто иной, как Андрей Мысин.
   — Андрюха! — крикнул он и устремился к участковому. Подбежав, понял, что тот висит на наручниках.
   — Падлы! — пробормотал старший опер и торопливо схватился за пульт управления, но в это время за его спиной раздался какой-то шум, и Зудов закричал:
   — Стой!
   Обернувшись, Колодников понял, что один из поверженных очнулся от нокаута и дал деру. Паша устремился за ним, и майор снова занялся пультом. Быстро разобравшись в кнопках, он нажал одну из них, со стрелкой, указывающей вниз.
   Ровно зажужжав, бездушный механизм мягко опустил несчастного Мысина. Ноги не держали Андрея, и он с мучительным стоном распластался на холодном бетонном полу.
   Пока Колодников возился с подъемником, Фортуна сцепил руки своего «клиента», оказавшегося самим Крыловым, наручниками и на всякий случай пристегнул к железным перилам винтовой лестницы.
   Паша мчался за своим «крестником», крича на ходу:
   — Стой, сволочь, стрелять буду!
   Но тот мало обращал внимания на эти «неласковые предложения» капитана. Ему совсем не хотелось во второй раз попадать в жесткие руки оперативника, и он успел завернуть за сторожку. Зудов отставал метров на десять, когда вдруг услышал тупой звук удара и болезненный вскрик. Завернув за угол, Паша увидел бегуна сидящим на земле, руками он держался за голову, а над ним со сломанным деревянным веслом стоял шофер Володя.
   — Я шум услышал, смотрю, он бежит, да прямо на меня, — пояснил тот. — Черт его знает, что у него на уме? Еще возьмет и пристрелит. Ну, я и решил защищаться, схватил весло, да и треснул по башке. Ничего, что я его так?
   — Молодец, с ними так и нужно, — похвалил неожиданного помощника Паша, рывком подняв беглеца на ноги. Равновесие тот держал слабо, два нокаута за такое короткое время напрочь выбили из парня задатки легкоатлета. Заломив ему руки за спину, Зудов и Володя поволокли бегуна обратно Б ангар, где быстро застегнули на его руках наручники.
   Фортуна, положив голову Мысина на свои колени, отпаивал его водой из пластиковой бутылки. В перерывах между глотками Андрей пытался рассказать всю его несчастливую «одиссею»:
   — Как везли, не помню, очнулся, когда втащили сюда… попытался рыпнуться, снова начали бить, думал, убьют, но этот толстый… сказал, что сначала надо узнать все, что хотел выяснить Гусь… потом раздели, подвесили на крючок и… били дубинкой.
   Колодников покосился на лежащий в стороне длинный, почти метровый «демократизатор».
   — Бьют и спрашивают, про что ты разговаривал с Антошей… в «Айсберге». А я и не знаю ничего, что говорить-то? Тогда этот, толстый, говорит: давай ему к яйцам провода подсоединим и… полез наверх, а тут вы кричать начали, я твой голос, Викторыч, сразу узнал…
   На глазах Мысина выступили слезы.
   — Думаю, неужели нашли?! Потом они свет вырубили, и пальба…
   В этом месте он почти разрыдался.
   — Хорошо-хорошо, тезка. Все кончилось.
   Колодников как ребенка погладил участкового по голове, потом неожиданно взвился пружиной и, схватив дубинку, теперь медленно двинулся к пленникам.
   Увидев свирепое лицо майора, все трое начали нелепо дергаться во все сторон, как будто подобные телодвижения могли освободить их от цепких наручников.
   — Что, с-суки, почуяли жареное! — свистящим шепотом спросил майор и резко начал хлестать качков дубинкой, без разбора, крича во все горло:
   — Что, с-суки, волю почуяли! Я вам навсегда отобью желание бить мента, вы это на всю жизнь запомните!
   Как ни пытались прикрываться или уворачиваться пленники, но дубинка неминуемо находила цель. К Колодникову быстро вернулось хладнокровие, и бил он уже расчетливо и направленно. Стоило кому-нибудь нагнуться, прикрывая лицо, и удар с оттяжкой по спине неизбежно заставлял его с воем выгнуться назад, а упругая резина со свистом врезалась в лицо. Колодников остановился, когда у него иссякли силы. Три его жертвы в голос стонали, лежа на полу, пристегнутые наручниками к перилам руки оставались поднятыми вверх, словно все трое голосовали за что-то…
   — Раньше за одну пуговицу… с рубашки милиционера срок давали… — прохрипел майор, отшвыривая в сторону дубинку. — А теперь распустили!..
   Трясущимися руками он достал сигареты, но прикурить смог только с помощью Зудова, хотя и у капитана руки слегка подрагивали.
   — Паш, вызови подмогу и заодно осмотри «ауди». А мы пока здесь пошарим.
   Колодников обернулся к Фортуне:
   — Давай бери Андрюху и тащи в наш «уазик». И срочно в больницу!
   — Пошли, родной, — обратился к Мысину молдаванин.
   Андрей с помощью Фортуны поднялся на ноги, но не смог сделать ни шагу.
   Тогда капитан подхватил своего коллегу на руки и вынес из ангара. Тотчас же Колодников услышал шум отъезжающего «уазика».
   Андрей закончил проверку содержимого карманов пленников и теперь внимательно рассматривал убитого. Это был типичный «браток», коротко стриженный, широкоплечий, но явно старше остальных гусевских подручных.
   Колодников собирался исследовать его карманы, когда в ангар ввалился Зудов.
   Обычно сдержанный, сейчас капитан был сильно взбудоражен.
   — Андрей, смотри, что я нашел в машине, — Павел протянул майору видеокамеру — самую обычную, бытовую, без каких-либо «наворотов».
   — Ну и что? — не понял своего друга Андрей.
   — Это Ленкина камера.
   — Откуда ты знаешь? У нее же другая была.
   Паша передал камеру Колодникову и включил просмотр кассеты. В прямоугольнике экрана появилось чуть приглушенное по свету изображение разбитой машины, на водительском месте зажатое искореженным металлом тело, потом камера сместилась, и Колодников увидел знакомую белую «Волгу» и бледное лицо Мамонова в открытом окне машины.
   — Ты понял? — спросил Паша. — Да, все ясно.
   Колодников с недобрым прищуром взглянул в сторону скованной троицы и повернулся к Зудову.
   — У «ауди» помято правое крыло, вмятина свежая, — краска должна остаться на «Оке», — продолжил Паша. — В бардачке я нашел пистолет, пээм, скорее всего, это пушка Андрюшки Мысина. А в багажнике лежит автомат, «АКМ».
   — Хорошо, очень хорошо. Это им тоже зачтется…
   Внезапно откуда-то послышался звук, похожий то ли на сдавленный стон, то ли на всхлип. Оперативникам показалось, что подает признаки жизни недострелянный «дуэлянт». Но тот был мертвее мертвого. Звук повторился, и они пошли на него. Заглянув в катерок «Сетунь», Паша вскрикнул:
   — Вот это да!
   На дне его лежал дерюжный мешок, перевязанный в нескольких местах грубой веревкой. Из мешка торчали две ноги. Паша запрыгнул в катер и склонился над необычной находкой, но Колодников его остановил:
   — Погоди, не трогай, давай снимем все на камеру.
   Пока капитан перематывал пленку, Андрей рассматривал доставшийся им «сюрприз»: одна нога неизвестного была обута в добротный импортный полуботинок, на другой обувь отсутствовала, а голая торчавшая ступня разбухла до чудовищных размеров и приобрела отвратительный синюшный цвет. Обе конечности мелко подергивались, подавая тем самым признаки жизни Приглушенные сдавленные стоны раздавались теперь почти беспрерывно.
   — Готово, — сказал Павел, направив объектив.
   — Время местное четыре часа десять минут, осмотр помещения производят старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Колодников и капитан Зудов.
   Снимает капитан Зудов. Это мы только что нашли в ангаре на лодочной станции города Кривова. Снимаем мешок…
   Андрей развязал веревку, содрал с тела несчастного дерюгу. Тот лежал на дне катера вниз лицом, руки связаны за спиной.
   — Рост не более ста семидесяти сантиметров, телосложение атлетическое, волосы светлые, короткие, — машинально делал антропологическое описание Колодников. Удостоверившись, что Павел все заснял, он перевернул тело. Перед ними предстало изуродованное лицо: правый глаз заплыл синей опухолью, на лбу торчала грандиозная шишка, разбухшие явно от ударов губы. Говорить парень не мог — ему мешал кляп из ветоши. Вырвав его изо рта жертвы, Колодников спросил:
   — Ты кто?
   Парень откашлялся, выплюнул изо рта остатки тряпья и хриплым голосом представился:
   — Шурик, Медведкин.
   — А, Медведкин! — обрадовался Андрей. — Как же долго мы тебя искали! Ну хорошо, что все-таки нашли.
   Андрей разрезал путы на руках Шурика. Пока тот растирал затекшие руки, Колодников поднял мешок, в который был упакован Медведкин. Несмотря на то что Шурик был освобожден, мешок оставался довольно тяжелым. Из него майор извлек ржавую железяку килограммов на пять, деталь какого-то советского трактора.
   — И за что же они тебя хотели утопить? — спросил Колодников, демонстрируя Шурику «железный подарок», который мог стать последним в жизни страдальца.
   Медведкину стало совсем плохо, но он взял себя в руки и, превозмогая боль, начал рассказывать:
   — Это Гусь отдал приказ. Винт приехал и говорит: «Все, Шурик, готовься купаться». Я говорю, вы чего, я толком плавать не умею. А тот смеется, зачем тебе плавать, ты сейчас нырять будешь. Я было бежать, но куда убежишь со сломанной ногой. Отлупили, связали и сунули в багажник. Привезли сюда и вот…
   — он кивнул на мешок.
   — Они везли тебя, а Андрея прихватили по дороге?
   — Этого мента, что ли? Ну да. Я в багажнике-то ничего не слышал, а вот в ангаре они долго угорали, что сделали два дела сразу, и меня привезли, и этого участкового зацепили.