Сатклифф Кэтрин. Единственная моя

   – Ты поиграешь со мной, когда дедушка уедет?
   – Дедушка? Лорд Девоншир здесь?
   Брайан кивнул и сел на Майлза верхом, как на лошадь, скача у него на животе.
   – Ты еще не показал мне потайные ходы. Он поморщился и поймал мальчика.
   – Что здесь делает твой дедушка?
   – Не знаю. Он сказал, чтобы я пошел с глаз долой, захлопнул дверь и стал орать на маму. Ты возьмешь меня покататься на лошадке?
   – Дождь идет. Какого дьявола ты вообще делаешь в моей спальне?
   – Помогаю Беатрис найти кота. Можно мне теперь называть тебя папой?
   Нахмурившись, Майлз снял Брайана с кровати, поставил на пол, и отбросил одеяло.
   – Можно? – не унимался мальчик.
   – Что можно?
   Взяв зеленый шелковый халат с вышитыми драконами, Майлз поднялся.
   – Называть тебя папой?
   – Нет.
   – Почему?
   Майлз рывком запахнул халат и затянул пояс.
   – Почему? – настаивал Брайан.
   – Ты задаешь слишком много вопросов.
   – Бабушка говорит, что ты проводишь мало времени со мной и мамой.
   – Бабушке, – саркастически заметил Майлз, – не мешало бы научиться не лезть не в свое дело. Кроме того, не ей критиковать.

* * *

   – Беременна. Ради Господа Бога, как она могла так со мной поступить? – Лорд Девоншир бросился в кресло у камина и закрыл лицо руками. Лоб его был красным и покрылся испариной, когда он снова поднял глаза на Оливию. – Мало было нашей семье одного скандала. Как тебе удалось так повлиять на нее? Скажи мне, девочка. Без сомнения, это все результат какой-то интриги, которую ты затеяла...
   – Едва ли меня можно винить за это, – горячо возразила Оливия.
   – Ты думаешь, я поверю, что Эмили согрешила без твоего поощрения? Не знаю, кого мне высечь первым. Тебя или этого ублюдка де Клари. – Обмякнув в кресле и схватившись за сердце, Девоншир покачал головой. – Мне бы следовало вызвать его на дуэль – после того, как он женится на ней, разумеется.
   – Кто-то оказался использованным, папа, но это была не Эмили.
   – Ты намекаешь, что Эмили...
   – Папа, – Оливия подошла к отцу и опустилась на колено перед ним, – Эмили была в отчаянии. Де Клари стал уклоняться от назначения даты свадьбы, и она боялась потерять его. Мы хорошо знаем, что причина этого брака – дать де Клари наследника, и именно это Эмили и делает.
   – Ты хочешь сказать, что Эмили намеренно забеременела.. чтобы подловить негодяя?
   – Именно так, папа.
   Он в ярости уставился на нее, потом ударил по лицу с такой силой, что она отлетела и растянулась на полу. Поднявшись с кресла, стиснув кулаки и дрожа, Девоншир прорычал:
   – Ты пытаешься запятнать репутацию сестры, чтобы доказать, что она не лучше тебя. Признай это. Конечно же, этот ублюдок изнасиловал ее...
   – Это не так!
   – Ну, ничего, я позабочусь о том, чтобы он пожалел, что появился на свет. Я подам в суд...
   – Он намеревается жениться на ней как можно скорее.
   – Дрянная девчонка. Ты с самого детства завидовала сестре. Ты готова сказать и сделать все, что угодно, чтобы очернить ее в моих глазах. Признайся!
   – Это не правда, папа.
   – Не сомневаюсь, что это какая-то интрига, которую ты сплела, чтобы отомстить мне за то, что отдал тебя Уорвику. Все в графстве знают, каким несчастным ты его сделала. Где он сейчас? Развлекается с любовницей?
   – Он стоит прямо за Вашей спиной, – раздался бесстрастный голос Майлза.
   Девоншир обернулся, а Оливия села, прижав руку к пылающей щеке.
   Майлз стоял на пороге в наполовину застегнутой рубашке. Волосы его являли собой беспорядочную курчавую массу, которая обрамляла его худое лицо и вилась по плечам. Он перевел непроницаемый взгляд на Оливию, потом снова на ее отца.
   Не говоря ни слова, Майлз подошел к Оливии и подал ей руку. Она уставилась на нее, застигнутая врасплох его внезапным появлением не меньше, чем безрассудным поведением отца. Наконец Оливия вложила свою руку в его протянутую ладонь, и он помог ей встать. Лицо, однако, она при этом отвернула.
   Взяв ее за подбородок, Майлз приподнял голову Оливии и увидел красное пятно на ее щеке.
   – Вы ударили ее? – угрожающе тихо спросил он Девоншира.
   – Не лезь в это, Уорвик. Это не твое дело.
   – Позвольте с вами не согласиться, милорд. Когда вы врываетесь в мой дом и оскорбляете мою жену, это, определенно, мое дело. Это мне следует вызвать вас на поединок за то, что вы здесь сделали.
   – Он расстроен, – попыталась объяснить Оливия, но Майлз резко прервал ее, подняв руку. Он медленно, по-кошачьи, стал надвигаться на ее отца, который стал пятиться назад, пока не уперся в кресло.
   Возвышаясь над Девонширом, Майлз пригвоздил тестя яростным и угрожающим взглядом сверкающих глаз. Взглядом, который был одновременно и взбешенным и сдержанным.
   – Расстроен, – повторил он низким голосом. – Из-за своей дорогой, любимой, невинной Эмили. Милорд, я расскажу вам о вашей дорогой, любимой, невинной Эмили...
   – Нет! – Оливия схватила его за руку. Он повернул голову и посмотрел на нее.
   – Прекрасно, детка. Тогда расскажи сама. Она покачала головой.
   – Расскажи или я сделаю это.
   – Что рассказать? – потребовал ответа Девоншир.
   – Что Эмили шлюха, – швырнул Майлз ему в лицо. Девоншир охнул и застонал. Он вскинул руку, чтобы ударить Майлза по щеке, но тот ловко уклонился от удара. Вскрикнув, Оливия бросилась на отца, но муж поймал ее и оттолкнул в сторону.
   Схватив Девоншира за грудки, Майлз приподнял его.
   – Мне бы следовало убить тебя, Девоншир. Но я этого не сделаю. Твоим наказанием станет то, что ты сейчас узнаешь: я трахал твою ненаглядную доченьку Эмили несколько лет назад. А если этого мало, чтобы вывернуть тебе кишки, то могу добавить, что я был не первым.
   – Лжешь! – заорал Девоншир. – Эмили никогда не позволила бы тебе подобных вольностей!
   Майлз рассмеялся и схватил его еще крепче.
   – В самом деле? Тогда откуда я могу знать, что у нее изящная маленькая родинка на бедре...
   С воплем ярости Девоншир вырвался из рук Майлза и бросился к двери. С выкаченными от бешенства глазами он повернулся к Оливии.
   – Как ты можешь стоять и позволять ему порочить твою сестру? Дрянь! После всего того, что я сделал для тебя... больше я не желаю тебя знать. Ты слышишь? И не смей даже приближаться к Эмили, иначе...
   Резко развернувшись, Девоншир выскочил из комнаты. Оливия побежала за ним.
   – Папа, ты ошибаешься. Пожалуйста... Внезапно ноги ее оторвались от пола, когда Майлз подхватил ее на руки и затащил обратно в комнату.
   – Он мой отец, черт побери. Я не могу позволить ему так уйти!
   – А я твой муж! – заорал он ей в лицо. – Ты будешь делать так, как я скажу, а я говорю, что больше не позволю ему позорить и обижать тебя.
   Но все же он отпустил ее, дав ей добежать до двери, прежде чем остановил словами:
   – Если пойдешь за ним, Оливия, можешь забирать с собой своего сына и его чокнутую няню.
   – Что это значит?
   – Проще говоря, дорогая, выбирай – твой отец или я. Засмеявшись почти истерически, Оливия покачала головой.
   – Какой трагический ультиматум вы мне выдвигаете, сэр. Выбор между двумя мужчинами, которым совершенно наплевать, жива я или умерла, которым я принесла несчастье своими идиотскими попытками помочь им.
   – Может, командовать ими, милая?
   – О! В этом твоя проблема, мой супруг? Из-за этого ты днями где-то пропадаешь? Поэтому бродишь по дому мрачнее тучи? Поэтому ведешь беспорядочную жизнь, забывая о том, что ты женат...
   – Женат? – Он хохотнул и направился к ней. – Ты говоришь мне о браке и его обязанностях, когда сама избегаешь супружеской постели, словно я какой-то прокаженный, чье прикосновение тебе противно.
   Оливия закрыла уши руками. Он отдернул их и прижал к ее бедрам, когда она подняла голову и встретилась с его разъяренным, обвиняющим взглядом.
   – Ты так сильно тоскуешь по нему? – выдавил Майлз сквозь стиснутые зубы.
   – О чем...
   – Не прикидывайся дурочкой, милая. Мне кажется, что есть только одна причина, по которой такая женщина, как ты, может отвергнуть мужа – ты все еще любишь отца Брайана.
   Оливия покачала головой.
   – Ты можешь опровергнуть это? Странно, что ты никогда не говоришь о мужчине, ради которого пожертвовала своей жизнью. Я устал от твоих уверток и отговорок. Если ты все еще так любишь его, возвращайся к нему, Оливия. Если можешь.

* * *

   За окнами мела метель, а где-то вдалеке гремел гром. Оливии казалось, что небо упало и придавило ее своей тяжестью, когда она смотрела, как плачет сестра.
   – Изверг! – кричала Эмили на Майлза. – Презренный негодяй! Рассказать отцу о нашей связи! О! Я бы убила тебя, если б могла! Я сделаю это! Клянусь, что убью тебя, когда ты будешь спать. Я вырежу твое подлое сердце, как ты сделал с моим отцом.
   Обратив свой обезумевший взгляд на Оливию, Эмили подбежала к сестре и упала на колени возле кресла Оливии и схватила ее за руку.
   – Умоляю тебя, Оливия, пойдем домой. Ты не должна оставаться ни минуты с этим ужасным человеком. Возвращайся в Девонсуик, туда, где твой дом. Ты нужна мне. Ты нужна папе. Он обезумел. Я боюсь, Оливия. Ужасно боюсь. Я никогда не видела его таким рассерженным. Он никогда не был таким со мной.
   Оливия оцепенело отвела глаза.
   – Я не могу, – сказала она. – Я люблю тебя, Эмили. Но я не могу помочь тебе. Не в этот раз. Если я оставлю Брайтуайт н мужа ради тебя и папы, что потом будет со мной? Ты скоро выйдешь замуж, а что же я? Что будет с Эмили вскочила на ноги и бросила злобный взгляд на Майлза, который стоял к ней спиной, неотрывно глядя на огонь в камине. Со скоростью молнии Эмили метнулась к столу и, схватив медный нож для разрезания писем, угрожающе замахнулась им. Майлз обернулся и ловко выбил нож у нее из руки.
   – Эмили! – закричала Оливия, вскочив со стула. -Арман! Гюстав! Быстро!
   Слуги материализовались из ближайших теней. Указав на сестру, Оливия сказала:
   – Выведите ее отсюда. Позаботьтесь, чтобы она благополучно вернулась домой.
   Вывернувшись из рук Уорвика, тяжело дыша, Эмили прошипела:
   – Я никогда не прощу тебе этого, Оливия. Никогда! Арман твердо взял Эмили за правую руку, Гюстав за левую.
   Они деликатно повели ее к двери.
   – Если ты отвернешься от меня сейчас, Оли, я сделаю так, что все узнают... все! Во всей Англии не останется ни души, которая не узнает о твоих фокусах, включая твоего мужа... и твоего сына.
   – Тогда мы с тобой пойдем ко дну вместе, не так ли, дорогая? – ответила Оливия спокойно, с оттенком грусти.
   Через несколько показавшихся вечностью минут все затихло, кроме унылого завывания ветра. На негнущихся ногах Оливия прошла к окну и выглянула на улицу, глядя, как густые снежные хлопья метаются по замерзшему розарию.
   – Дорога сейчас небезопасна, – тихо сказала она. -Может, мне не следовало отпускать ее.
   – Она уехала, – сказал Майлз.
   – Да. Уехала. Полагаю, я должна бы радоваться... но почему же мне так грустно? И страшно. У меня такое чувство, будто я выброшена в открытое море. Одна.
   – Ты не одна, – промолвил он так тихо, что Оливия подумала, не ослышалась ли она.
   – Нет, ты не одна.
   Оливия обернулась. Мать Майлза, выглядевшая крайне болезненно, стояла, опираясь на трость, с которой стала ходить последнее время. Лицо женщины казалось бескровным.
   – У тебя есть друзья, – сказала Элисон. – Как гласит пословица: судьба дает нам семью, выбор – друзей.
   Оливия поспешила помочь Элисон сесть в ближайшее кресло.
   – Ну разве не ирония, что нам все время приходится признавать наши прошлые ошибки?
   – Заметь, как она смотрит на меня, когда говорит об ошибках, – насмешливо сказал Майлз Оливии.
   – Глупенький, – ответила Элисон. – Ты предпочитаешь оставаться в прошлом, нежели перенестись в настоящее. Предпочитаешь плакать над сожженными мостами, чем собраться с силами и построить новые.
   – Мы стали мудрыми к старости? – поддел Майлз.
   – У возраста есть свои преимущества, – отозвалась она, улыбнувшись Оливии. – В молодости мы настолько надменны, что думаем, что знаем все, что надо знать, и что мудрость старости – не что иное, как цинизм состарившихся душ или дряхлость ума.
   Элисон схватила руку Оливии и сочувственно ее сжала.
   – Ты расстроена.
   – Да, – ответила та.
   – Ты не должна переживать за свою сестру, дорогая. По крайней мере, этот человек собирается жениться на ней.
   – Я чувствую себя так, будто бросила ее.
   – У нее будет муж. Совершенно ясно, что ей в жизни постоянно нужна сильная рука. Возможно де Клари удастся то, что не удалось твоему отцу. Предполагается, что мужья умеют это делать, – добавила она многозначительно, глядя на Майлза.
   Майлз наградил ее холодной улыбкой.
   – Ты, разумеется, прекрасно разбираешься в мужьях.
   – Разумеется. Твой отец научил меня многому в отношении брака.
   – Например, то, как обманывать?
   – Совсем наоборот, – тихо возразила Элисон. – Он научил меня ответственности и принятию решений тактично и с достоинством. Он учил меня жить будущим вместо того, чтобы цепляться за то, чего уже не изменить. Печально, но этот урок не пошел мне на пользу. Но мне не нужно учить этому Оливию. У меня такое чувство, что она лучше всех знает, что такое обстоятельства и ответственность, подразумевающаяся под ними.
   Оливия повернулась и устало улыбнулась свекрови. Элисон слегка расслабилась в кресле. Ее тонкие белые пальцы поигрывали набалдашником трости.
   – Я попросила Жака приготовить нам чай с песочным печеньем, – сказала она. – Брайан и Беатрис составят нам компанию. И, обращаясь к Майлзу, она добавила:
   – Надеюсь, ты тоже присоединишься к нам.
   Майлз окинул мать взглядом, холодным, как ледяной ураган, завывающий за окнами.
   – Думаю, нет, – наконец ответил он, но тон его был мягким.
   Когда он направился к двери, Элисон заметила:
   – Мне так нравится проводить время с твоим сыном, Майлз. Мы становимся большими друзьями. Мне бы не хотелось ничего больше, как быть и твоим другом.
   Замедлив шаг, Майлз остановился на пороге.
   – Боюсь, ты опоздала на тридцать девять лет, – ответил он.
   – Это никогда не поздно, – сказала она. – Никогда... если человеку удается найти в своем сердце прощение.

* * *

   Оливия стояла в темноте, любуясь спящим Брайаном. Где-то в доме часы пробили три. Какое-то движение в тени привлекло ее взгляд. Беатрис появилась из дальнего угла комнаты и раскрыла объятия Оливии. Не говоря ни слова, Оливия скользнула в них.
   – Я так боюсь, – прошептала она.
   – Я знаю, девочка.
   – Такой я видела Эмили только один раз, Беатрис. За что она меня так ненавидит? Боюсь, она все погубит. Меня. Брайана. Мое счастье с Майлзом.
   – Надо верить, что все образуется.
   – Одно время меня мучили кошмары, будто я прихожу в комнату Брайана, а его там нет. Теперь эти сны могут стать явью.
   – Не думай об этом, – успокоила ее Беатрис.
   – Не знаю, что я буду делать, если она заберет его у меня.
   – Ей нужен де Клари, детка. Она родит ему своего сына и оставит твоего в покое. Кроме того, она не захочет, чтобы кто-нибудь узнал правду, что это она родила Брайана. Особенно де Клари.
   – Но вдруг что-нибудь случится.
   – Ничего не случится, милая.
   Закрыв глаза, Оливия постаралась расслабиться.
   – О Боже, – прошептала она. – Надеюсь, ты права.

Глава 16

   Оливия распечатала письмо от Дженет Хупер и стала читать его:
 
   «Я организовала изготовление вдовами сальных свечей для «Уорвик Майнинг Компани» по 100 шт. в месяц. Стоимость для компании составит приблизительно 30 шиллингов на шахтера каждые четыре недели, что на 225 фунтов в год меньше по сравнению со стоимостью свечей, поступаемых по контракту из Йорка. Женщины очень довольны и признательны за эту возможность заработать дополнительные деньги».
 
   Сняв очки, Оливия откинулась в кресле и закрыла глаза.
   Забавно, но за последние недели они с... подругой ее мужа стали союзницами в попытке помочь людям Ганнерсайда.
   Брайан промчался мимо двери, размахивая воображаемым оружием, прыгая, увертываясь, нанося удары и выделывая всевозможные пируэты.
   – Берегись! – крикнул он и испустил такой душераздирающий вопль, что Оливия закрыла уши и засмеялась.
   Она подбежала к двери как раз в тот момент, когда Майлз выскочил из-за угла в стальном шлеме от доспехов, который сильно нуждался в полировке.
   – О Боже, – ахнула Оливия, не веря своим глазам.
   – Твои дни сочтены, Черный Рыцарь! – объявил Брайан, размахивая своим невидимым мечом в воздухе. -Теперь я буду защищать этот замок от драконов. И я буду волочиться за служанками.
   – Волочиться за служанками? – повторила Оливия. -О Боже.
   С пронзительным воплем Брайан пришпорил своего воображаемого коня и понесся по коридору, нацелив свой верный меч на коварного врага.
   – Получай! – крикнул он, вонзая меч в рыцаря в шлеме.
   Майлз согнулся пополам и, держась за живот, попятился по коридору с криком боли, споткнулся, крутнулся на каблуках и рухнул на пол, преувеличенно раскинув ноги и руки.
   Победоносно улыбнувшись Оливии, Брайан отвесил ей церемонный поклон.
   – Смотрите, моя королева, я убил Черного Рыцаря.
   – Да, сэр Брайан, – ответила она, подходя к распластанному на полу телу мужа.
   – Что вы дадите мне в награду за это? – поинтересовался Брайан, почесав свой маленький носик.
   Остановившись возле Черного Рыцаря, Оливия вгляделась в его лицо, скрытое шлемом.
   – Вы уверены, что он мертв, сэр Брайан?
   Брайан насупился и наклонившись, подцепил забрало пальцем и поднял его на лоб Майлза. Лицо Майлза было красным и потным, глаза закрыты.
   – Я могу убить его еще раз, – предложил Брайан. -Ну, чтобы уж наверняка.
   – Думаю, одного раза вполне достаточно. Кроме того, ты опаздываешь на чтение к бабушке. А Жак приготовил тебе сливовый пудинг.
   – Пудинг?
   Тут же позабыв о поверженном Черном Рыцаре, Брайан умчался вперед по коридору.
   Майлз открыл сначала один глаз, потом второй.
   – Ушел?
   – Полетел как на крыльях. – Оливия улыбнулась. -Тебе помочь выбраться из этого? – Она показала на шлем.
   Майлз сел. Оливия взялась за тяжелые рыцарские доспехи и стянула их через голову. Волосы Майлза лежали свободными влажными прядями, и Оливия с трудом удержалась, чтобы не коснуться их.
   – Ты умираешь очень натурально, – сказала она ему.
   – Спасибо. Это всего лишь дело практики.
   – О? Ты часто умираешь?
   – Каждый день последние три недели. Иногда по два или три раза в день. – Он провел руками по волосам и, забрав у нее шлем, ослепительно улыбнулся.
   – Странно, что я не замечала, – задумчиво произнесла Оливия.
   – Если б вы когда-нибудь оторвались от дел, то могли бы заметить очень многое, миссис Уорвик.
   – Я была очень занята.
   Он встал и сунул шлем под мышку.
   – Чем, например?
   – Я организовала изготовление свечей для шахтеров деревенскими женщинами. Это будет намного дешевле, чем приобретать их в других местах, и деньги останутся в Ганнерсайде.
   Они бок о бок пошли по коридору.
   – Мы получили письмо от Боба Макмиллана. Поставка строевого леса, который мы заказали, задерживается. К счастью, несчастных случаев больше не было, и, поскольку жалованье поступает регулярно и вовремя, отношение шахтеров к компании намного улучшилось.
   Они прошли немного в молчании, прежде чем Оливия сказала:
   – Я слышала, что Эмили и де Клари поженились на прошлой неделе.
   – Как? И нас не пригласили?
   Оливия не нашла ничего смешного в его словах.
   – Совет да любовь, – с усмешкой проговорил Майлз.
   – Говорят, папа был с ней. Полагаю, он, в конце концов, простил ее.
   – А ты в этом сомневалась?
   Остановившись перед дверью в свою комнату, Оливия водрузила на нос очки и поглядела на мужа. Много дней прошло с тех пор, как они были вместе, и глядя сейчас на его профиль, она поняла, что он сильно изменился.
   Лицо его казалось менее напряженным. Черные как смоль брови, темные глаза и выразительные черты лица не были такими непреклонными, как раньше. Он смотрел на нее таким взглядом, от которого в ее сердце забрезжила надежда.
   Она уже надеялась прежде, страдала, каждой клеточкой своего существа желала, чтобы он полюбил ее. И все ее ожидания смело разочарование.
   Больше она не смела надеяться.
   Майлз смотрел, как Оливия вошла в комнату, где Элисон и Брайан сидели в кресле у широкого окна. За последние недели Эдисон сильно похудела и сдала. Правой рукой она уже не владела. Поэтому Брайан держал для нее книгу и сам переворачивал страницы. Стоя в холле, прислонившись спиной к стене, Майлз закрыл глаза и слушал, возвращаясь мыслями в детство, когда он мечтал вот так проводить время с матерью.
   – Майлз, милый, ты не принесешь маме чашечку чая? У меня пересохло в горле.
   Брайан взглянул на мать, потом слез о колен Элисон и принес чашку с блюдцем. Элисон улыбнулась и погладила малыша по розовой щечке.
   – Такой хороший мальчик, – сказала она усталым, мечтательным голосом, которым разговаривала последнее время. – Если б я не жила ради тебя, не знаю, что бы я делала. Ну, иди сюда, садись к мамочке на колени и я почитаю тебе еще что-нибудь из Байрона.
   Сидя в кресле и грея озябшие пальцы о чашку горячего чая, Оливия слушала, как Элисон читает ребенку, которого в какие-то минуты считает своим сыном, и не сводила глаз со смутного отражения в серых оконных стеклах.
   Думая, что его никто не видит, Майлз стоял в коридоре, все так же прислонившись спиной к стене, закрыв глаза, и жадно ловил каждое слово.
   Возможно, сегодня она наберется смелости и пригласит его присоединиться к ним послушать чудесное чтение Элисон. Но осмелится ли она?
   Оливия поставила чашку и встала с кресла, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не потревожить чтения и не спугнуть тайного слушателя.
   Она коснулась его руки. Его глаза медленно открылись.
   – Майлз, – прошептала она. – Ты прячешься здесь во время чтения Элисон каждый день вот уже две недели. Ты не присоединишься к нам?
   – Скажи, для чего?
   – Ради удовольствия. И ради нее. Разве не ты говорил мне, когда привез в Брайтуайт, что твоим самым заветным желанием было сидеть рядом с матерью и слушать, как она читает тебе? Так слушай же теперь. Болезнь дает ей возможность наверстать те потерянные часы с тобой. Неужели твое сердце не позволит ей этого?
   Она ждала, затаив дыхание.
   Наконец Майлз выпрямился, и, продолжая держаться за руки, они вошли в комнату, в которой звучали стихи Байрона.

Глава 17

   Тоненькая нить мира, протянувшаяся между Майлзом и его матерью, становилась все крепче. Оливии казалось, что ее отношения с мужем с каждым днем тоже все больше и больше улучшаются. Они часами просиживали в кабинете и обсуждали дела. К взаимному согласию, они разделили обязанности, связанные с рудничным делом. Ремонтные работы в шахтах шли достаточно гладко. Началась разработка новых шурфов, и боевой дух шахтеров заметно возрос. Сам Брайтуайт сиял как начищенный медный таз. И все, кто в нем обитал, тоже.
   Когда приближался вечер и обсуждение дел на рудниках сокращалось до отдельных незначительных замечаний и уже почти нечего было говорить о доме, воцарялось напряженное молчание.
   Много раз Оливия замечала, что муж наблюдает за ней как бы издалека взглядом крайне напряженным, почти отчаянным... или, быть может, это ей лишь казалось. Ночами она порой слышала, как он бродит по дому до рассвета, иногда подходя к двери смежной спальни и пробуя открыть ее. Но дверь была всегда заперта.
   Часто, лежа в постели в темноте, вспоминая тот странный и восхитительный случай в бассейне, Оливия хотела отпереть дверь.
   Но это, разумеется, было невозможно. Она по-прежнему не решила, как преодолеть свою главную проблему. Поскольку Майлз – человек, который превыше всего ценит искренность, она боялась, что история появления на свет Брайана разлучит их навсегда. Мысли об этом лишали ее сна.
   Однажды, после одной из таких бессонных ночей, Оливия проснулась очень рано. Рассвет едва пробивался сквозь портьеры и заливал комнату тусклым светом. Оливия оделась и устало направилась в кабинет. Надо будет разобрать почту, обсудить с Жаком меню на неделю и попробовать еще раз установить контакт с Эмили, хотя не вполне понятно зачем. Ее последние три письма вернулись нераспечатанными.
   Оливия остановилась как вкопанная в дверях, увидев Майлза, который, присев на край стола, отхлебывал из чашки горячий кофе.
   – Доброе утро, – угрюмо приветствовал он ее.
   – Вот так сюрприз, – ответила она.
   – В самом деле? Это почему же?
   – Я не знала, что ты так рано встаешь.
   – Я поднимаюсь рано каждое утро. Ты просто не замечаешь. Хочешь кофе?
   Оливия согласно кивнула и вошла в комнату.
   Майлз налил и подал ей чашку. Оливия села за стол. Достав из кармана юбки очки, Оливия нацепила их на нос и с недоумением оглядела чистую поверхность стола.
   – Я вижу, что книги исчезли, – заметила она.
   – Верно, – подтвердил он.
   Несмотря на всю ее решимость, она не могла оторвать глаз от его лица. За последние солнечные дни оно еще сильнее загорело. Теперь он стал похож на цыгана – смуглый, с вьющимися, длинными черными волосами.
   – Ты знаешь, где они? – Спросила Оливия.
   – Я их убрал. – Сунув руку в карман, он достал ключ. – Запер в надежном месте на некоторое время.