Савина Екатерина Ивановна. Восставшая из ада

   – По приметам, – объяснил Васик, – если я тебе приметы его дам, сможешь угадать его? И имя и местожительство?..
   – Попробую, – сказал Борис.
   – Он киллер, – начал Васик, – судя по всему – профессионал. Работает профессионально. Значит так – приметы.
   Лысый. То есть голова бритая.
   Васик почти слово в слово пересказал Борису приметы бритоголового киллера.
   – Ну, – закончив, осведомился он, – знаешь такого?
   – Погоди, – проговорил Борис, превратившийся вдруг из лебезящего и приниженного в серьезного и сосредоточенного, – дай подумать.
   – Ну, думай, – разрешил Васик, закуривая сигаретку.
   Мне тоже жутко захотелось курить, но доставать сигареты я, конечно, не стала. Как отреагирует этот Борис на то, если из автомобиля, в котором никого нет, вдруг повалит дым клубами.
   Думал Борис довольно долго. Потом попросил у Васика сигарету, закурил и, оглянувшись, спросил:
   – Ты один приехал?
   – Один, – ответил Васик. – Как этого козла зовут?
   – В машине никого нет?
   – Нет, нет, никого? Имя его можешь назвать?
   – Могу, – вздохнул Борис, – только это строго между нами. Никто не должен знать, что я тебе сказал это имя. А то меня...
   Он выразительно провел большим пальцем себе по горлу.
   – Пацаны стукачей не любят, – пояснил он.
   – Никому не скажу, – пообещал Васик. – Ты имя назовешь, нет?
   Борис еще раз тяжело вздохнул и сказал:
   – Это крутой пацан. Он настоящий киллер. Ему человека убить, что тебе бычок выкинуть. Такой волчара, что рядом с ним и стоять-то опасно.
   – Да как зовут-то его?
   – Кликуха у него Пинчер, – сказал Борис и глубоко затянулся, – где живет не знаю. Тусуется часто в баре «Седьмая верста». Это в центре. Знаешь?
   – Знаю, – сказал Васик, – это точно он? Ты ничего не перепутал?
   – Что ж я – дурак, что ли? – даже как будто обиделся Борис. – Понимаю, на что иду. Только ты, Василий, как условились – никому про меня. Ладно?
   – Ладно, ладно...
   – Отлично! Значит я тебе ничего не должен?
   – Ничего, – мгновение все же поколебавшись, ответил Васик.
   – Совсем ничего? – переспросил развеселившийся Борис.
   – Совсем ничего.
   – Здорово! Ну я пошел?
   – Иди.
   Борис отвалил в свой гараж. Снова скрипнула, закрываясь, створка чудовищных ворот.
   Васик вернулся в машину. Завел мотор и дал задний ход, разворачиваясь.
   – Слышала? – буркнул он мне, когда мы выехали на трассу.
   – Слышала, – ответила я.
   – Вроде бы этот киллер такой крутой, что рядом с ним и стоять опасно, – повторил Васик слова Бориса.
   – Я же говорю, что – слышала. А ты что – уже испугался?
   – Я? – поразился Васик, но как-то ненатурально, – вообще-то, немного боюсь, – спустя несколько секунд признался он, – я бандитов вообще почему-то не очень обожаю. Но ведь ты рядом будешь. А ты – не обыкновенный человек. Вместе мы его...
   – Это точно, – сказала я, – значит, бар «Седьмая верста».

* * *

   Когда шум двигателя отъезжающей машины стих, Борис на всякий случай снова приоткрыл створку ворот и выглянул.
   – Ага, уехали, – хрипло пробормотал он и, одергивая на ходу сползающие штаны, засеменил вглубь гаража.
   Пробежал мимо двух своих работников, копающихся в простреленном капоте шестисотого «Мерседеса», мимо нагромождения автодеталей – вглубь гаража – туда, где у него было устроено что-то вроде небольшого кабинетика – конторка с письменным столом, на котором никогда не писали, но каждый день резали колбасу, сейфом, куда складывались деньги, в те редкие дни, когда не было игры в каком-нибудь из городских шалманов и телефоном – дешевый аппарат которого поблескивал под светом голой и поэтому яркой электрической лампочки, как миниатюрная гоночная машина.
   Борис еще раз проверил, что никто за ним не идет, закрыл за собой дверь конторки и тщательно запер ее.
   Затем подошел к телефону, осторожно, будто боялся, что он ускачет, как большая желтая лягушка, глубоко вдохнул, словно перед приемом внутрь двухсот грамм водки и, наконец решившись, снял трубку.
   Набрав номер, он проговорил в трубку тихо:
   – Алло...
   – Да! – резко ответили ему. – Кто говорит?
   – Это Борис. Мы с тобой в шалмане на Тверской в картишки резались, помнишь?
   – А... Ага. Чего надо? Бабки отдать хочешь? Нашел уже?
   Так срок еще не вышел. У тебя через неделю срок истекает – в два раза сумма больше будет, десять тонн гринов получается.
   Борис сморщил лицо, как будто только что еа две половинки раскусил лимон.
   – Да знаю я, – сказал он, – ты мне уже говорил.
   Только у меня к тебе предложение, Лысый.
   – Какое такое предложение? Ты давай не юли! Долг есть долг. Отдашь – хорошо, не отдашь – я тебе башку на водопроводный кран навинчу.
   Борис снова поморщился.
   – Да не горячись ты, Лысый, – захрипел он в трубку, – реальное у меня предложение. Ты не горячись только. Дослушай до конца, потом скажешь.
   – Ну, слушаю.
   – Короче, так, тебя тут приходили искали какие-то ребята. Судя по всему, чем-то ты им жить помешал. Я по базару понял, что не любят они тебя.
   – Что за ребята? Откуда они? Какие базары были? – последовали отрывистые быстрые вопросы.
   – Я же говорю – дослушай, – мягко и тихо проговорил Борис, – эти ребята обещали еще прийти. Давай так – я им неправильные ориентировки дам, такие – что они тебя три года искать будут и не найдут, а тебе сообщу – кто они такие.
   А ты мне долг простишь. Идет?
   – Хм... – неопределенно отозвался Лысый, – а если это лохи какие-то? Или ты мне просто мозги пудришь, чтобы бабки не отдавать?
   – Честно слово! – стараясь придать своему голосу как можно больше искреннего блеска, воскликнул Борис. – Вот бля буду!
   – Ладно, верю, – пробормотал Лысый, – но за базар ответишь.
   – Отвечу, отвечу...
   – Говори, что за козлы меня вытаптывают.
   – Со мной разговаривал Вася Барбарулин. А в его джипе человек пять бойцов сидело. Серьезные – все со стволами, с автоматами.
   – Что за Вася? Не знаю такого.
   – А у него батек знаешь кто?
   – Я тебе говорю, я такую педерастическую фамилию первый раз слышу!
   – А у его батька другая фамилия, – Борис, помедлив для эффекта, назвал фамилию.
   Лысый озадаченно присвистнул.
   – А чего он хочет этот Вася? – спросил он, уже не так, как спрашивал в самом начале разговора, а медленно выговаривая каждое слово.
   – А хрен его знает, – ответил Борис, – но явно не на день рождения тебя приглашать собирается. Что ты ему сделал-то?
   Лысый помолчал немного, потом сказал.
   – Ладно. Мерси за информацию. Разберемся с этим папенькиным сыночком.
   – Так как теперь? – быстро спросил Борис. – Я тебе ничего не должен? Ты мне долг простил?
   – Половину, – с неохотой выжевал Лысый.
   – Как половину? – вскрикнул Борис. – Мы же договаривались!
   – Никто с тобой пока еще не договарился. Сказал половину – значит, половину. И благодари бога, что я на это согласился.
   Борис услышал короткие гудки и медленно опустил трубку на рычаг.
   Потом посмотрел на стену конторки, увешанную вырезками из увеселительных мужских журналов, и проговорил, вяло шевеля бледными, как холодные котлеты, губами:
   – Вот сволочь.

* * *

   Средних лет человек в милицейской форме вылез из подъехавшего к подъезду большого дома автомобиля – новенькой белой «Волги».
   День только-только начал поворачиваться к вечеру, вокруг было спокойно, на тротуаре рисовали цветными мелками умытые дети, а на лавочках следили за ними румяные старушки в оренбургских платках; но тем не менее человек в милицейской форме чувствовал себя явно неуютно в этом вполне обыкновенном московском дворе.
   Беспрестанно оглядываясь по сторонам и дергаясь от чего-то, человек в милицейской форме запер машину и направился к подъезду, втянув голову в плечи, как почуявшая опасность черепаха.
   Оказавшись в подъезде, он занервничал еще больше, пригнулся и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, хотя мог воспользоваться вполне исправным и удобным лифтом.
   На нужном ему этаже человек в милицейской форме остановился. Он извлек из кармана форменного кителя громадных размеров платок и, пыхтя, вытер им багровый лоб. Потом еще раз оглянулся, судорожно дергая головой и, обернув палец платком, этим же пальцем нажал на кнопку звонка.
   – Кто там? – спросили его тотчас же, как будто хозяин квартиры стоял под дверью, ожидая гостей.
   – Я, я, я... – зашептал человек в милицейской форме, тесно приблизив губы к гладкой поверхности металлической двери, – открывайте!
   Ему открыли.
   Человек скользнул в полутемную прихожую и облегченно выдохнул, когда дверь за ним закрылась.
   – Проходите в гостиную, капитан, там и поговорим, – вежливо пригласил его хозяин квартиры и странной извивающейся походкой пошел вперед гостя, – вот кресло. Садитесь. Вам что-нибудь выпить?
   – Воды, – хрипло попросил капитан.
   Хозяин, совсем по змеиному извернувшись, метнулся из комнаты и вернулся через секунду держа в руках пластиковую полуторалитровую бутылку минеральной воды и стакан.
   – Вот, пожалуйста, – сказал он, поставив все это на столик рядом с креслом в котором сидел капитан, – угощайтесь.
   – Ага, – невнятно хрипнул капитан и, проигнорировав стакан, запрокинул голову с приставленной к губам бутылкой, забулькал.
   Хозяин квартиры, присев напротив, с интересом смотрел, как уровень жидкости в перевернутой бутылке сокращается до минимума и исчезает совсем.
   – Ну вот, – сказал он, когда капитан брякнул пустую бутылку о столик, – теперь можно и поговорить. Что же вы так к своему здоровью относитесь? – неожиданно спросил хозяин квартиры. – Разве можно так много воды пить? У вас, наверное, почки не в порядке. Вам бы съездить на южный курорт, отдохнуть.
   Капитан, отдышавшись после принятия внутрь полутора литров минеральной воды, немного успокоился, но на хозяина квартиры смотрел все равно – исподлобья и подозрительно.
   – Вы и есть... Захар? – спросил он. – Как вас по отчеству?
   – А никак, – ответил хозяин квартиры и смахнул с лица упавшую прядь иссиня-черных волос, – называйте просто Захар. Мне все так называют, я привык. А вас, если не ошибаюсь, зовут Семен Станиславович?
   Человек в милицейской форме кивнул.
   – Капитан милиции Семен Станиславович Эльх, – нараспев проговорил хозяин квартиры Захар.
   Неизвестно отчего капитана милиции покоробило.
   – К делу, – быстро и хрипло сказал он, – вы деньги принесли?
   – Деньги здесь, – проговорил хозяин квартиры Захар, – а у вас есть нужная нам информация?
   – Есть, есть... Деньги вперед!
   Хозяин квартиры Захар не шевельнулся.
   – Еще один вопрос, – сказал он, – как я могу быть уверен в достоверности вашей информации.
   Капитан милиции Семен Станиславович Эльх открыл рот.
   – Да вы что? – сказал он. – Да вы знаете, чем я рискую? Стал бы я идти на такое дело и просто-напросто блефовать. Я не дурак, уважаемый. Хотя и мент.
   – Этот аргумент меня убедил, – расплылся в улыбке хозяин квартиры Захар, – тем более, что я с самого начала наших переговоров верил вам, Семен Станиславович, как родному.
   – Ладно, – капитан пожевал губами, – значит, так.
   Тот, кого вы хотите... он с семьей едет на дачу в середине недели. День я не знаю, но позже обязательно уточню. Охраны с ним будет немного – всего два человека. И те не собственно охранники, а так, из приближенных. Старые приятели. Пьют вместе.
   – Состав семьи? – быстро спросил хозяин квартиры Захар.
   – Жена – старая жаба, ну, он сам, конечно. Дочь и сын.
   – Сыну сколько лет?
   – Двадцать пять. Здоровый такой детина, на папашиных харчах отъелся. А дочке – шестнадцать. Поздний ребенок, избалованная.
   – Понятно, – задумался хозяин квартиры, – адрес дачи?
   Капитан продиктовал адрес дачи.
   – По какой дороге они поедут? – последовал следующий мгновенный вопрос.
   – По сто первому шоссе всегда ездят, – сказал капитан, – только... Вы что, хотите – по дороге это самое...
   Ничего не получится.
   – Почему?
   – Потому что его всегда на дачу и с дачи возят с большой охраной – там ребята из ОМОНА, все с автоматами. А уж на дачи он привык без сторожевых псов. С семьей и двумя друзьями.
   – Значит, по дороге нельзя, – пробормотал под нос себе хозяин квартиры. – А что представляет из себя дача? – спросил он.
   – Дача – настоящая крепость, – убежденно заявил капитан Эльх, – ну, вы понимаете, для кого строили. Учитывали, так сказать, специфику службы заказчика. Забор металлический двухметровый с двумя рядами колючки, как на зоне. Ворота закрываются изнутри на засов. Через калитку, правда, можно пройти, но это... Замки там везде крепкие, если ломать или, допустим, пулей сбить – шуму будет много. Оно бы, конечно, и все равно – в такое время в дачном поселке почти никого и нет, но ведь – взбаламутятся телохранители, сам...
   объект, его взрослый сын. А они все вооружены.
   Хозяин квартиры усмехнулся.
   – Так как же туда проникнуть можно? – спросил он. – В эту цитадель?
   – В какую цитадель? – удивился капитан. – Мы о даче говорили.
   – Ладно, – поморщился хозяин квартиры, – как на эту дачу можно проникнуть, если там забор двухметровый и колючая проволока.
   – Есть один способ, – понизив голос, проговорил капитан.
   – И какой же? – поинтересовался хозяин квартиры.
   – Там, – перейдя и вовсе на шепот, начал капитан, – забор дачи одним боком примыкает в забору другой дачи. Ну, то есть забор общий у двух дач. На соседскую дачу проникнуть – раз плюнуть. А в общем заборе есть дыра, чтобы собака пролезала. Несколько лет назад у соседей была собака – огромная овчарка сторожевая; и вот, чтобы она две дачи сразу охраняла, эту дыру и сделали. Сейчас собака сдохла, а дыра осталась. Фанеркой прикрыта. Человек в эту дыру свободно пролезет – собака-то большая была.
   – Поня-атно, – протянул хозяин квартиры, – очень хорошая работа, капитан. Очень ценная информация. Ну-с. Если у нас возникнут еще вопросы в процессе подготовки плана, то мы с вами снова свяжемся.
   – А деньги? – снова спросил капитан.
   – Ах, да.
   Хозяин квартиры выскользнул из комнаты и через секунду вернулся в большим завернутым в газетный лист пакетом.
   – Пожалуйста, – подавая сверток капитану, он изогнулся, как услужливый официант.
   Капитан Эльх быстро развернул газеты и, увидев под ней пачки радужных купюр, сглотнул.
   – Неужели вы их будете пересчитывать, капитан? – усмехнулся хозяин квартиры Захар. – Мы вас не обманываем.
   Не обижайте и вы нас.
   С трудом отведя глаза от денег, капитан трясущимися руками снова завернул их в газету и поднялся с кресла.
   – Спасибо, – прерывающимся голосом проговорил он, – я могу идти.
   – Конечно!

* * *

   Закрыв за капитаном Эльхом дверь, тот, кто называл себя Захаром, усмехнулся, пробормотав:
   – Ошалел мент от злата.
   Потом прошел в гостиную, где только что вел переговоры и бухнулся в кресло. Достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.
   – Это я, – сказал он как только установилась связь, – Ящер говорит. Капитан только что ушел.
   – Как ты ему представлялся? – спросили его.
   – Я вел переговоры от вашего лица, – ответил Ящер, – капитан называл меня – Захар.
   – Это хорошо, – на другом конце провода пробормотал сквозь зубы настоящий Захар и погладил длинными пальцами свой голый белый череп, – случайным людям ни к чему знать меня в лицо. Надеюсь ты удержался от своих халдейских ужимок?.. И до чего же вы договорились? – не дождавшись ответа, спросил он у Ящера.
   – Он дал мне интересующую нас информацию. Объект на неделе будет с семьей на даче. Только два телохранителя.
   Взрослый сын. На дачу можно проникнуть незамеченным. В общем, если работать будет профессионал, то дело будет сделано чисто.
   – Точный день известен?
   – Пока нет. Как будет известен, нам сообщат, – сказал Ящер.
   – Хорошо.
   Захар, раздумывая над чем-то, закусил бледную губу.
   Ящер почтительно молчал.
   – И вот еще что, Ящер, – медленно выговорил Захар, – этот капитан Эльх нам больше не нужен. Как только он сообщит день... Понял?
   – Отлично понял, – усмехнулся Ящер.
   – Не доверяю людям, которыми управляют деньги, – пояснил Захар, – это люди должны управлять деньгами, а не наоборот.
   – Вы совершенно правы, – отозвался Ящер.
   – Халдеем был, халдеем и останешься, – сказал на это Захар и еще сказал:
   – Отбой связи.

Глава 7

   Даша не помнила ни одного вопроса из тех, что задавал ей Захар, но она прекрасно понимала, что просто так Захар ее вызывать не станет.
   Выходит – он спрашивал ее о чем-то значительном. А какое событие из недавних можно считать наиболее значительым?
   Да еще таким, к которому она – Даша – имела хоть какое-нибудь отношение?
   Конечно, возвращение ее подруги Натальи.
   Итак, несомненно то, что Захар интересовался этим фактом.
   Но почему тогда бы ему не поговорить просто с ней – с Дашой – просто поговорить, не прибегая ни к каким не совсем обычным сподручным средствам. Вроде гипноза, чем Захар, судя по всему воспользовался?
   Даша второй год состояла в Обществе и прекрасно осознавала возможности Отца. Слухи о его колдовских способностях давно уже широко разошлись между членами Общества и тщательно им же культивировались.
   Даша была неглупой девушкой, к тому же она успела получить высшее университетское образование – она закончила факультет психологии и все паранормальные явления (а куда от них денешься?), присутствовавшие в окружающей ее действительности привыкла объяснять с точки зрения изученной ею науки.
   Когда она стала полноправным членом Общества и получила доступ к той толике информации об Отце, которой владели ее Братья и Сестры, она почти сразу же решила для себя, что способности Захара, которые многие члены Общества называли колдовскими – попросты экстрасенсорные. Такими способностями редко, но обладают люди, и Захар, несомненно, был одним из таких людей.
   Даша часто спрашивала себя, что заставило ее стать одной из поклонников Сатаны, участвовать в отлично организованных и регулируемых шабашах и все время приходила к выводу, что ее привело в Общество то же, что и привело на факультет психологии – тяга к запредельному. К знанию, которым обладают лишь избранные. Стремление получить возможность заглянуть туда, куда неподготовленным лучше не заглядывать – в темную пропасть бессознательного уровня человеского мозга, где веками наслаивалось то, о чем современные люди не имели ни малейшего понятия.
   К тому же Даша имела возможность платить огромные взносы, обязательные для всех членов Общества. Ее родители являлись владельцами преуспевающей фирмы, производящей канцелярские товары.
   Довольно скоро после своего посвящения, Даша поняла, что ее стремления выйти за грань доступного человеческому мозгу, никогда не реализуются, пока она останется одной из многочисленных рядовых членов Общества – им хватало для полноты жизни наркотических оргий и страшных рассказах о потусторонней стороне бытия, к которой, по уверениям Захара и его ближайших помощников все члены Общества получали доступ посредством приема какого-то особого рода наркотика, консистенция и технология изготовления которого держалась в строжайшем секрете.
   Последний год Даша очень сблизилась с Натальей. Она угадывала в ней то, чего не было у других людей. Какую-то необыкновенную силу, что-то такое, что Даша до конца не понимала.
   Гибель Натальи явилось для нее настоящим шоком и породило, к тому же, настоящее недоверие к Захару, который в последние несколько месяцев жизни Натальи действительно довольно плотно общался с ней, будто бы пытаясь проникнуть в ее сознание.
   После смерти Натальи у Даши сложилось такое впечатление, что само убийство явилось результатом этих попыток. Захару что-то показалось странным и опасным в Наталье, и он убрал ее – так считала Даша.
   А к чудесному воскресению своей подруги Даша и не знала как относиться. Те пласты знаний, полученные Дашей в университете не могли объяснить ей ничего и сама Даша, растерявшись, пыталась найти в себе силы поговорить с Натальей по душам – и не могла.
   Что-то, чего Даша не могла объяснить, отдалило ее от ее подруги. То есть могла объяснить – внезапная смерть и невероятное возвращение, но все же...
   Тут Даша начинала погружаться в свои лихорадочные размышления и запутывалась окончательно.

* * *

   Даша сидела за одиноким столиком ночного клуба «Черный Лотос» и курила, выпивая одну чашку кофе за другой. Посетителей в клубе не было совсем, еще только вечерело, а клуб укомплектовывался полностью примерно к полуночи.
   «Что-то совсем я запуталась, – затягиваясь сигаретой, думала Даша, – так всегда бывает, когда у меня в жизни наступает перелом какой-нибудь существенный. Ведь помню, как прекратились мои бесшабашные выходки в наркотическом дурмане во время моего плотного общения с Натальей. Я тогда – до знакомства с ней – пыталась разобраться в себе, что же мне надо от жизни и зачем вообще все это, и в результате, как это обычно бывает, бросилась в крайности. Творила такое, что сейчас и вспоминать-то не хочется. Потом, после знакомства и начала общения, я изменилась, и поведение мое стало более уравновешенным. А вот после того, как мы похоронили Наташу»...
   Даша затушила окурок сигарету и запила последнюю затяжку последним глотком кофе. Движением руки подозвала бритоголового долговязого официанта и, получив очередную чашку горячего ароматного напитка, вновь достала из пачки сигарету, вставила ее в рот и щелкнула зажигалкой.
   «После того, как мы похоронили Наташу, все началось снова, – прерванные ее мысль потекли опять, – отвратительные и беспредельные выходки... Взять тот же минет под кафедрой католического собора. Помню, как я растерялась, когда увидела Наталью здесь, в этом клубе, за этим же столиком.
   Растерялась настолько, что говорили какую-то ерунду и все никак не могла поверить в то, что это вот именно она – моя подруга – сидит рядом со мной и курит сигареты совершенно с той же манерой, с которой курила до смерти. Ужасно. А потом боялась подойти и поговорить, как раньше. Доверительно и начистоту. Наташа вела себя, будто и не была моей близкой подругой, а я от растерянности и испуга ей, так сказать, подыгрывала».
   «Сейчас, наконец, настало время поговорить с ней. Я подозревала, что Захар имел непосредственное отношение к ее гибели, и ни с кем своими подозрениями не делилась. Даже с Васиком Дылдой. И теперь Захар вызывает меня и при помощи гипноза пытается выведать все, что известно мне о возвращении моей подруги. Хорошо, что он не задал вопроса, кого я подозреваю в ее гибели. Я ничего не помню из нашего с ним разговора, но уверена, что такого вопроса он не задавал.
   Иначе я бы здесь не сидела – это абсолютно точно.
   Что мне делать дальше? – четко сформулировала Даша обращенный к самой себе вопрос. – Я чувствуя, что и я, и Наталья в большой опасности. Захару нужно время, чтобы самому разобраться во всем. Ясно, что и он растерян. Возвращения Натальи он не ожидал, никак не мог ожидать. Но долго так продолжаться не может, он наверняка примет какое-нибудь решения, и в чем я ни на секунду не сомневаюсь, так это в том, что это решение будет не мою пользу и уж никак не в пользу Наташи».
   Даша крепко сцепила зубы и глубоко задумалась. Она не могла заметить, что бритоголовый официант внимательно смотрит на нее. Не замечала она и того, что он следит за ней, не спуская глаз, с того самого момента, как она переступила порог клуба.
   Еще несколько минут Даша сидела, погруженная в сложно переплетенную паутину раздумий, пока решение ее не оформилось в следующие слова:
   – Нужно прекращать эти игры. Уверена, что Наталья поможет мне разобраться со всем этим, – еще не вполне выпутавшаяся из хитросплетений своих мыслей Даша и не думала, что проговорила эти слова вслух.
   И бритоголовый долговязый официант слышал все от начала до конца.

* * *

   – Пинчер!
   Очень худой долговязый субъект, дернул кадыкастой шеей и, вытирая замасленные руки о фартук, поспешно выбрался из-за стойки.
   – Чего изволите? – быстро проговорил он, подбежав к длинному столу, по обеим сторонам которого сидели очень похожие друг на друга молодые люди в спортивных костюмах и кожаных куртках.
   – Водки принеси мне, – не оборачиваясь, приказал тот, кто позвал его.
   – Сто? Двести?
   – Двести.
   Субъект повернулся, чтобы бежать обратно за стойку, но был остановлен еще одним, не менее резким окриком:
   – Пинчер!
   Субъект остановился, растерянно поглаживая ладонью голову. Волосы на голове у субъекто вылезали полупрозрачными кустиками, так, что в голову субъекта можно было принять за огромный одуванчик, которого сдули не весь пух.
   – Отдохни, Пинчер, – проговорил парень со шрамом на небритой щеке, в спортивной костюме, тот, который окликнул вторым, – не надо водки.
   – Не понял? – угрожающе приподнимаясь, произнес заказавший двести граммов.
   – Сядь! – скомандовал тот же парень в спортивной костюме. – Забздел уже? Через пять минут тамбовские подойдут, разборка будет, а ты водку хлещешь. На дне стакана храбрости не найдешь, Санек.
   – Кто забздел? – побагровел заказавший водку. – Да мне просто выпить хочется.
   – Выпьешь потом, – отрезал парень в спортивной костюме, – я тебе лично литр текилы поставлю, когда все закончится.