Саймак Клиффорд Дональд. Доставка удостоенных

   - Да не очень-то.
   - Ну, значит я проиграл. Я подозревал, что недооцениваю вас, и не могу позволить себе тем и закончить. За вашу монету я должен предоставить вам нечто действительно ценное. - Автомат издал кашляющий звук, и из его внутренностей в лоток посредине автомата вывалилось чтото металлическое.
   - Действуйте, - пригласил автомат. - Берите.
   Лэнсинг взял предмет. По виду он напоминал ключи от номера в мотеле - к продолговатой пластмассовой пластинке с напечатанным на ней номером и адресом было прикреплено два ключа, один чуть больше другого.
   - Не понимаю, - сказал Лэнсинг.
   - Тогда будьте весьма пристальны. Уделите пристальное внимание тому, что я говорю. Вы слушаете?
   Лэнсинг хотел ответить, но поперхнулся. Прочистив горло, он сообщил:
   - Я слушаю.
   - Хорошо. А теперь, пожалуйста, проявите пристальное внимание. Вы идете по адресу. Если придете в обычные рабочие часы, передняя дверь будет открыта. Если придете в другое время - она отпирается большим ключом. Маленький ключ отпирает комнату сто тридцать шесть. Вы еще следите за моими словами?
   Лэнсинг сглотнул.
   - Да.
   - Когда вы отопрете дверь номер сто тридцать шесть, вы обнаружите дюжину игральных автоматов, стоящих вдоль стены. Подойдите к пятому, считая слева - к пятому: один, два, три, четыре, пять - и сунете в него доллар. Он совершит определенные действия, и когда они завершатся, вы отправитесь к номеру семь и сунете в него еще доллар...
   - Когда я суну доллар - надо ли тянуть за рычаг?
   - Конечно же, потяните за рычаг. Вы когда-нибудь играли на автоматах?
   - Разумеется. Разве можно этого избежать?
   - Именно так. Все ли у вас в памяти?
   - По-моему, да.
   - Тогда повторите это, будьте добры. Я должен в этом убедиться.
   Лэнсинг повторил инструкцию.
   - Чудесно, - резюмировал автомат. - Держите это в памяти. Я бы советовал вам отправиться побыстрее, пока вы не забыли инструкций. Вам потребуется два серебряных доллара. Кстати, они у вас есть?
   - Наверняка нет.
   - Ну, тогда вот они. Мы не хотели бы возводить преграды на пути к тому, что просим вас сделать. Мы страстно желаем, чтобы вы выполнили эту процедуру как можно точнее.
   В лотке автомата что-то звякнуло.
   - Валяйте, - подзадорил его автомат. - Валяйте, берите.
   Ленсинг наклонился, взял два серебряных доллара и положил их в карман.
   - Вы уверены, что держите это в памяти? - не унимался автомат. - У вас нет вопросов?
   - Да, пожалуй, один найдется. К чему это все?
   - Не могу сказать конкретно, это было бы против правил. Но могу вас уверить, что при любом итоге вы получите громадные выгоды.
   - И что же это будет? Какие выгоды?
   - Это все, профессор Лэнсинг. Больше я ничего не могу вам сообщить.
   - Откуда вы знаете мое имя? Я не говорил вам, кто я такой.
   - Могу вас уверить, что в этом не было необходимости, - сообщил автомат. - Я знал вас заранее.
   Сказав это, автомат щелкнул и отключился, снова погрузившись в темноту и безмолвие.
   Лэнсинг размахнулся и пнул автомат - наверно, пинок предназначался не этому автомату, а всем игральным автоматам вообще, которые уже многие годы проглатывали его четвертаки, а потом фыркали ему в лицо.
   Автомат тут же дал сдачи и попал в лодыжку. Эдуард не видел, как тот сделал это, но как-то ухитрился. Лэнсинг попятился. Автомат попрежнему стоял темным безмолвным силуэтом.
   Потом Лэнсинг развернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты.
   4
   Дома Лэнсинг приготовил себе выпить и сел у окна поглядеть, как угасает день, стараясь убедить себя что все это чепуха. Такого просто не может быть - и все-таки он знал, что все было на самом деле. Чтобы убедиться в этом, он сунул руку в карман и позвенел серебряными долларами. Уже многие годы у него не было в руках серебряного доллара, не говоря уже о целой паре. Вытащив их на свет, Лэнсинг внимательно оглядел монеты и обнаружил, что обе они почти новые. Все монеты, в которых достаточно серебра, давным-давно захватили спекулянты и коллекционеры. Ключи с пластмассовой биркой лежали на столе, куда он бросил их, вернувшись домой. Лэнсинг протянул было к ним руку, но опустил ее, даже не прикоснувшись к ключам.
   Сжав в руке стакан, содержимое которого даже не попробовал, Лэнсинг неподвижно сидел в кресле, прокручивая в уме события, и не без удивления отметил, что чувствует себя не очень чистым и пристыженным, будто совершил нечто неприглядное. Пытаясь разобраться в этом ощущении, он пришел к выводу, что для подобного нет абсолютно никакого повода, если не считать заход в комнатку у Ратскеллера. Такой поступок вряд ли можно считать нормальным. За всю свою жизнь он ни разу никуда не пробирался украдкой; не крался он и в этот раз, во всяком случае внешне - но открывая дверь в заброшенную кладовку, он чувствовал себя так, будто делает это тайком, словно совершая нечто не соответствующее его положению преподавателя в небольшом, но уважаемом колледже. Пожалуй, кое-где такой колледж могли бы назвать даже изысканным.
   И тут же Лэнсинг признался себе, что хождением на цыпочках и ощущением собственной нечистоплотности дело не исчерпывается. Думая об этом, он понял, что есть еще что-то, в чем он не хочет признаться даже себе. Есть еще одна вероятность, которую хотелось бы проигнорировать. Это признание далось ему не без труда: Лэнсинг подозревал, что он стал... Нет, вряд ли это так. Если это всего лишь шутка, розыгрыш инфантильных студентов, то она не пошла бы дальше заманивания его в кладовку для обнаружения игрального автомата. Но ведь автомат говорил с ним - хотя даже это при соответствующей подготовке можно было записать на магнитофонную ленту, которая запускается при нажиме на рычаг.
   Но ведь все было совсем не так! Автомат не только говорил с Лэнсингом, но и он говорил с автоматом, тот даже поддерживал беседу. Ни один студент не в силах создать запись, поддерживающую связный разговор. А ведь разговор был вполне связным и логичным: Лэнсинг задавал вопросы, автомат отвечал, попутно давая соответствующие инструкции.
   Так он не придумал ничего путного; во всяком случае, это не студенческий розыгрыш. Автомат даже дал ему ответный пинок; лодыжка до сих пор побаливала, хотя хромать Лэнсинг перестал. И раз уж это не розыгрыш, пусть даже гениальный, то что ж это такое, на милость Божью?
   Лэнсинг поднес стакан к губам и выпил виски залпом, впервые в жизни поступив подобным образом. Он никогда не пил виски залпом, а только прихлебывал помаленьку - хотя бы потому, что плохо переносил алкоголь.
   Покинув кресло, он начал вышагивать по комнате из угла в угол, но это ничуть не помогло - Лэнсинг по-прежнему не мог придумать ничего путного. Поставив пустой стакан в буфет, он вернулся в кресло.
   "Ну ладно, - мысленно сказал он себе, - хватит играть с самим собой, оставим попытки оградить себя от излишнего риска, откажемся от мысли, что нам не дозволено выглядеть дураком. Подойдем к этому событию с самого начала и раскрутим его до конца.
   Началось все со студента Джексона. Если бы не Джексон, ничего подобного не случилось бы. И даже до Джексона - дело было в работе Джексона, чрезвычайно хорошей работе, особенно для такого нерадивого студента, как Джексон; вот только в ней был и ссылки на липовые источники. Именно эти ссылки заставили Лэнсинга написать записку и сунуть ее в почтовый ящик Джексона. А может, Лэнсинг вызвал бы его и без этих ссылок, только по подозрению, что тому помогал кто-то из специалистов. Лэнсинг повертел в голове такую возможность, но решил, что вряд ли стал бы утруждаться. Раз уж Джексон пошел на подлог, то и Бог с ним - если он кого и оставил бы в дураках, то только себя. Если вызывать его из-за этого, вышла бы неприятная и ни к чему не ведущая сцена, потому что доказать подлог просто невозможно.
   "Итак, - решил Лэнсинг, - напрашивается вывод, что все это подстроено, причем весьма грамотно - либо самим Джексоном, либо Джексона использовали просто потому, что он оказался под рукой". Похоже, Джексон не очень-то проницателен, да и не слишком деятелен, чтобы устроить такое в одиночку - хотя кто знает? С такими людьми, как Джексон, никогда нельзя ничего сказать наверняка.
   А если это было подстроено - то кем и с какой целью?
   Найти подходящего ответа Лэнсингу не удалось - любые предположения оказывались просто бессмысленными. Да и все это предприятие лишено всякого смысла.
   Пожалуй, лучше всего было бы напрочь забыть об этом и больше ничего не предпринимать. Но в состоянии ли Лэнсинг бросить это дело на полдороге, отказавшись от дальнейших действий? Если он сейчас бросит все, то всю оставшуюся жизнь будет гадать, чему служила эта затея, и что произошло бы, если бы он пошел по указанному адресу и выполнил то, что велел игральный автомат.
   Лэнсинг встал, отыскал бутылку и подхватил стакан, чтобы наполнить его, но раздумал. Поставив бутылку на место, он отнес стакан на кухню. Поставив стакан в мойку, он подошел вытащил из холодильника мороженый полуфабрикат макарон с мясом и сунул его в духовку. При мысли, что снова придется есть макароны с мясом, его замутило, но выбора все равно не было. Не затевать же в такое время стряпню только ради того, чтобы немного посмаковать!
   Подойдя к входной двери, он поднял вечернюю газету. Устроившись поглубже в кресле, Лэнсинг повернул газету к свету и открыл ее. Новостей почти не было. Конгресс по-прежнему разводил разговоры по поводу билля о контроле над уровнем вооруженности, а президент предсказывал (уже в который раз), что если предложенный им военный бюджет не будет принят, то последствия будут весьма плачевными. ПТА все еще подымала жуткий шум вокруг избытка насилия на телевизионных экранах. Обнаружено три новых канцерогенных вещества. Мистер Дитерс снова уволил Дагвуд - впрочем, чего ж еще эта сучка могла ожидать? На странице переписки было опубликовано чье-то полное праведного гнева по поводу путаницы в кроссворде письмо.
   Макароны разогрелись, и Лэнсинг заставил себя проглотить их лишь потому, что надо что-то съесть, почти не ощущая вкуса. На десерт он откопал в шкафу позавчерашний кекс, и продолжал сидеть в кухне, потягивая кофе. И только допив вторую чашку, вдруг осознал, чем занят: он мучительно пытался решить, что же делать дальше - неважно что, лишь бы быть при деле и постараться отвлечься от терзающих сомнений. Впрочем, Бог с ними, с сомнениями - так или иначе, он все равно выполнит то, что просили; Лэнсинг не сомневался, что в конце концов все-таки выполнит. Если он пренебрежет этим, то никогда не простит себе этого, до конца дней гадая, какие же неведомые возможности упустил.
   Решительно встав из-за стола, он направился в спальню за ключами от машины.
   5
   Нужное здание стояло в переулке старого делового района, давнымдавно забывшего о временах своего расцвета. За пару кварталов отсюда по противоположной стороне улицы шагал человек, а у входа в аллею бездомный пес обследовал три мусорных контейнера - скорее всего, пытаясь решить, какой же из них выгоднее всего опрокинуть.
   Лэнсинг на пробу сунул большой ключ в скважину замка входной двери. Ключ легко повернулся, дверь открылась, и Лэнсинг вошел. Вдоль всего здания шел тускло освещенный длинный коридор. Найти дверь номер 136 труда не составило. Маленький ключ повернулся столь же легко, как и большой, и Лэнсинг вошел в комнату. В комнате вдоль стены выстроилась дюжина игральных автоматов. Автомат, с которым Эдуард встретился несколько часов назад, сказал, что нужен пятый слева. Отсчитав пятый автомат, Лэнсинг подошел к нему, нашарил в кармане серебряный доллар и сунул его в щель, потом потянул за рычаг. Автомат радостно щелкнул и заиграл огнями. Циферблаты бешено завертелись в присущей только дурацким игральным автоматам манере. Один циферблат остановился, второй немного проскочил и потому чуточку провернулся назад, а за ним с неожиданным лязгом остановился и третий. Лэнсинг увидел, что символы на всех трех циферблатах совпадают. Машина кашлянула и в лоток полился поток золотых монет. Монеты размером с доллар заполнили лоток и через край посыпались на пол, как золотой водопад, все еще изливающийся из автомата. Часть монет раскатилась по всему полу, как блестящие колесики.
   Циферблаты снова завертелись (хотя Лэнсинг и не совал второй доллар) и так же внезапно остановились, и снова на них были одинаковые знаки. И опять автомат с прежней небрежностью излил поток золота.
   Потрясенный Лэнсинг, не мигая, смотрел на такую роскошь. Это просто неслыханно, такого не бывает, такого просто не может быть: сорвать два банка подряд.
   Автомат отключился, вернувшись к прежнему безмолвию и недвижности. Лэнсинг подождал еще немного, внутренне готовый к тому, что автомат вновь придет в движение и даст сорвать еще куш. От подобного автомата можно ждать чего угодно, он способен показать любые чудеса.
   Однако повторения не было, и Лэнсинг, собрав золото из лотка, сунул их в карман пиджака и опустился на четвереньки, чтобы собрать с пола раскатившиеся монеты. Поднеся одну из монет к свету, он пристально осмотрел ее: золото, никаких сомнений - хотя бы потому, что она просто тяжелее серебряного доллара. Аккуратно отчеканенная монета была блестящей и яркой, и удивительно приятной на ощупь. Лэнсинг еще ни разу не видел таких монет: с одной стороны был изображен куб, стоящий на заштрихованной поверхности - вероятно, обозначавшей землю. А с другой стороны было что-то вроде веретенообразной башни, и все - ни надписей, ни номинала на монете не было.
   Поднявшись с четверенек, Лэнсинг обвел комнату взглядом. Автомат, с которым он разговаривал, велел опустить второй доллар в седьмой автомат. "А в самом деле, почему бы и нет?" - подумал Лэнсинг. Пятый автомат дал вполне приемлемый результат, и седьмой может продолжить цепь удач.
   Подойдя к седьмому автомату, Лэнсинг сунул руку в карман за вторым долларом, но тотчас выдернул ее, будто обжегся. "К чему испытывать судьбу?" - подумал он. А вдруг седьмой автомат таит что-нибудь неприятное. Господь ведает, что будет, если сыграть на седьмом номере. И все-таки, если сейчас развернуться и уйти с набитыми золотом карманами, Лэнсинг никогда не узнает, что могло случиться, и неугомонно будет задавать себе этот вопрос. Он будет снова и снова мысленно возвращаться к этому вечеру, не зная ни минуты покоя.
   - Да и черт с ним, - сказал он вслух и опустил доллар в автомат. Тот с лязгом проглотил монету, и циферблаты осветились. Лэнсинг потянул рукоятку книзу, и циферблаты начали свою бешеную круговерть. Потом они погасли, и автомат исчез, и комната вместе с ним.
   Лэнсинг стоял на тропинке в лесистой лощине. Над ним нависали кроны исполинских деревьев, а неподалеку певуче журчал ручеек - и, не считая журчания, - ни звука, ни шороха.
   "Ну вот, теперь понятно, - подумал Лэнсинг. - Лучше было уйти от седьмого подальше, хотя кто знает? Это перемещение в лесистую лощину может оказаться таким же восхитительным выигрышем, как золото". Однако заставить себя поверить в это Лэнсинг никак не мог.
   Пока что лучше не двигаться. Надо хорошенько оглядеться, прежде чем сделать хотя бы шаг. И не надо поддаваться панике - потому что в первые мгновения пребывания здесь его охватила легкая паника.
   Он обвел лощину взглядом. Земля перед ним полого поднималась. Судя по звуку, ручей находится где-то рядом. Лес состоял из начавших желтеть дубов и кленов. По поднимающейся наискосок по холму тропе проскочила белка. После ее исчезновения за продвижением белки можно было проследить по шороху опавшей листвы, потревоженной вихрем ее стремительного бега. Но вот и эти звуки умолкли, и Лэнсинга снова окружила тишина, нарушавшаяся лишь журчанием ручейка - однако теперь она не была такой всеобъемлющей. Теперь послышались негромкие шумы и шорохи: шорох упавшего листа, почти беззвучное шебуршание каких-то крохотных лесных тварей и еще какие-то неясные шумы.
   И тогда Лэнсинг заговорил с номером седьмым или с тем существом (или аппаратом), которое устроило его перемещение сюда:
   - Ну ладно. И к чему это все? Если вы уже достаточно повеселились, пора положить этому конец.
   Однако ничего не изменилось. Лощина осталась на месте, и не было ни малейшего признака, что седьмой - а точнее, вообще кто-нибудь - услышал его.
   "Это невероятно, - подумал Лэнсинг, - но это было невероятным с самого начала. Последние события ничуть не менее вероятны, чем говорящий автомат, Если мне удастся выбраться, - пообещал он себе, - то я разыщу студента Джексона и голыми руками разорву его на мелкие клочья".
   Если удастся выбраться!..
   До сих пор он считал ситуацию просто временной, подсознательно продолжая надеяться, что в любую секунду может оказаться обратно в заполненной игральными автоматами комнате. А что, если такого не случится? При мысли об этом Лэнсинг мгновенно покрылся холодным потом, и паника, до той поры крывшаяся где-то за деревьями, внезапно охватила его, и Лэнсинг сорвался на бег. Он бежал, позабыв обо всем на свете, наплевав на любые разумные аргументы. Страх охватил его, и Лэнсинг бежал вслепую, не в состоянии думать ни о чем, кроме своего страха.
   В конце концов он запнулся о какое-то препятствие на тропинке, налетел на дерево и упал. Даже не попытавшись встать на ноги, он съежился, сжавшись в комок на месте падения и отчаянно хватая воздух ртом.
   Страх постепенно покидал его. Никто не рвал Лэнсинга длинными кривыми клыками, ничто ужасное не набросилось на него - не случилось вообще ничего.
   Отдышавшись, Лэнсинг встал на ноги. Он все еще стоял на тропе. Оглядевшись, он увидел, что тропа вывела его на вершину гребня и дальше бежит вдоль нее. Лес был таким же частым, как раньше, но журчание ручья смолкло.
   И что же делать дальше? Теперь, когда он поддался панике и уже до некоторой степени оправился от нее - что предпринять теперь? Возвращаться в лощину, на то место, куда он прибыл, совершенно бессмысленно: Лэнсинг понимал, что даже если сделает так, то маловероятно, что сумеет узнать то самое место.
   Больше всего сейчас нужна информация. Для начала надо узнать, куда его занесло. Бессмысленно даже надеяться вернуться в колледж, пока неизвестно, где он сейчас. По виду эта местность напоминает Новую Англию. Игральный автомат каким-то образом переместил Лэнсинга в пространстве, хотя вряд ли очень уж далеко. Если Лэнсингу удастся выяснить, где он находится и добраться до телефона - можно позвонить Энди и попросить его заехать сюда за ним. Если пойти по тропинке - наверно, скоро удастся добраться до какого-нибудь жилья.
   И Лэнсинг зашагал по тропе. Идти по ней было довольно легко; очевидно, ею пользовались довольно часто. У каждого изгиба пути он с надеждой вглядывался вдаль, ожидая увидеть дом или встретить когонибудь из местных, и тот разъяснит, как отсюда выбраться.
   Местность очень сильно напоминала Новую Англию. Лес, хоть и очень густой, был довольно приятным - ни следа троллей, гоблинов или какихнибудь еще скверных лесных обитателей. Да по времени года здешние мета ничем не отличается от тех, откуда он прибыл. Осень была и в колледже, и здесь, но все-таки у Лэнсинга оставалась причина для беспокойства: когда он решился отправиться на розыски дюжины игральных автоматов, над университетским городком уже сгущались сумерки, а здесь стоял еще день, хотя теперь солнце уже склонялось к закату.
   Кроме того, Лэнсинга беспокоило еще одно: если не удастся найти места для ночлега, то придется провести ночь под открытым небом, а он к этому не готов. Для такого ночлега он одет слишком легко, а развести костер вряд ли удастся - Лэнсинг не курил, и спичек у него с собой не было. Он взглянул на часы, не сразу сообразив, что их показания тут совершенно ничего не означают. Автомат перенес его не только в пространстве, но и во времени. Хотя это и звучало жутковато, но пока Лэнсинг не очень огорчался по этому поводу, у него хватало других забот - и прежде всего забота о необходимости найти укрытие на ночь.
   Он шагал уже вроде бы пару часов. Надо было взглянуть на часы раньше - пусть они ничего не говорят о местном времени, но по крайней мере можно было бы судить, сколько времени Лэнсинг провел в пути.
   Быть может, это заповедник? Иначе объяснить отсутствие здесь людей никак не удавалось. В нормальной обстановке он бы уже давным-давно наткнулся на ферму.
   Солнце опускалось все ниже, и через час-другой станет темно. Лэнсинг сорвался на бег, но вскоре овладел собой. Так нельзя; бег только усилит панику, а паниковать сейчас - слишком большая роскошь. Но шаги он все-таки ускорил. Прошел час, но жилье все не показывалось. Не видно было и людей. Солнце опускалось за горизонт, сумерки быстро сгущались.
   "Ну, еще полчасика, - уговаривал себя Лэнсинг. - Если в ближайшие полчаса не покажется что-нибудь подходящее, надо будет сделать все, что в моих силах, чтобы приготовиться к наступающей ночи: либо найти естественное убежище, либо встроить что-нибудь эдакое".
   Сумерки сгущались намного быстрее, чем он предполагал, и еще до истечения получаса ему пришлось высматривать среди деревьев что-нибудь подходящее для ночлега. И тогда он заметил мерцание впереди. Затаив дыхание, Лэнсинг остановился, чтобы вглядеться попристальнее, чтобы убедиться, что это действительно свет, чтобы не спугнуть его неосторожным движением. Пройдя вперед несколько футов, он снова пригляделся, и свет по-прежнему был на месте. Никаких сомнений, это огонь.
   Лэнсинг двинулся в его сторону, ненадолго отводя глаза только для того, чтобы убедиться, что не сбился с тропинки. По мере продвижения Лэнсинга огонек горел все ярче и ровней, и Эдуард почувствовал, что его наполняет благодарность к этому свету.
   Тропа вышла на поляну, и в сгущающихся сумерках Лэнсинг смутно разглядел абрис дома. Свет исходил из нескольких его окошек, а из массивной трубы курилась тоненькая струйка дыма.
   наткнулся на изгородь и осторожно пошел вдоль нее, пока не вышел к воротам. Толстые столбы ворот были намного выше, чем нужно. Поглядев вверх, Лэнсинг понял, для чего: на столбах лежала перекладина, с которой на двух цепочках свешивалась вывеска.
   Прищурившись, Лэнсинг разглядел, что это вывеска постоялого двора, но было уже настолько темно, что разглядеть название ему не удалось.
   6
   За массивным дубовым столом у горящего камина сидело пятеро - четыре мужчины и женщина. Лэнсинг вошел и закрыл за собой дверь, и все пятеро обернулись, чтобы взглянуть на него. Один из сидящих, крупный толстый мужчина, оперся о колени ладонями, тяжело встал и заковылял через комнату, чтобы поприветствовать Лэнсинга.
   - Профессор Лэнсинг, мы чрезвычайно рады вашему прибытию. Мы уж начали беспокоиться о вас. Теперь остался только один человек. Мы надеемся, что с ней не случилось ничего дурного.
   - Еще кто-то? Вы знали, что я появлюсь?
   - О да, мы знаем об этом уже несколько часов. Я знал, когда вы отправились в путь.
   - Я что-то не улавливаю. Об этом не знал никто.
   - Вы мой гость, - вместо объяснения сказал мужчина. - Я весьма стараюсь заправлять сей мрачной таверной так, чтобы обеспечить максимум удобств и комфорта для господ, путешествующих в здешних краях. Пожалуйста, сэр, подойдите к камину и обогрейтесь. Генерал, я полагаю, вы уступите ему свой стул у очага?
   - С огромным удовольствием, - согласился Генерал, импозантный мужчина с армейской выправкой. - Я сижу так близко от огня, что даже слегка поджарился.
   Он поднялся, и отблески огня заиграли на приколотых к его кителю медалях.
   - Благодарю вас, сэр, - пробормотал Лэнсинг.
   Но не успел он сесть, как дверь распахнулась, и на пороге показалась женщина.
   Трактирщик проковылял еще на пару шагов вперед, чтобы поприветствовать ее.
   - Мэри Оуэн, - сообщил он. - Вы ведь Мэри Оуэн? Мы рады, что вы пришли.
   - Да, я Мэри Оуэн. И я гораздо больше вашего рада, что наконец пришла. Но не объясните ли вы мне, где я?
   - Весьма охотно. Вы в таверне "Какадудл".
   - Какое странное название у вашей таверны! - заметила Мэри Оуэн.
   - На сей счет не могу ничем помочь. Я к наименованию руку не прикладывал - когда я сюда прибыл, это название уже прижилось. Вы, должно быть, заметили, что она довольно древняя? В свое время она предоставила убежище многим достойным людям.
   - Где мы находимся? Я имею в виду местоположение. Где мы - в какой стране, в какой провинции, в каком государстве?
   - А вот об этом не могу сообщить ровным счетом ничего. Названия я не слыхал ни разу.
   - А я ни разу не слыхала, чтобы человек не знал названия страны, в которой живет.
   - Мадам, - вмешался человек в черном, стоявший рядом с Генералом, - быть может, это действительно странно, но никто над вами не подшучивает. Нам он сказал то же самое.
   - Входите же, входите, - подбодрил ее Трактирщик. - Подбирайтесь поближе к огоньку. Эти господа пребывают здесь достаточно давно, чтобы немного обогреться и наверняка уступят свои места вам и профессору Лэнсингу. А теперь, когда все в сборе, я хотел бы сходить на кухню и поглядеть, как продвигаются дела с ужином.
   Он торопливо заковылял прочь, а Мэри Оуэн подошла к Лэнсингу и встала рядом.
   - Я слышала, он назвал вас профессором? - спросила она.
   - Да, назвал, - кивнул Лэнсинг, - хотя мне это и не по душе. Меня редко называют профессором. Даже мои студенты...
   - Но вы ведь профессор, не так ли?
   - Да. Я преподаю в Лэнгморском колледже.
   - Ни разу не слыхала о таком.
   - Это небольшое учебное заведение в Новой Англии.
   - Тут у огня два свободных стула, - обратился к ним Генерал. - Мы с Пастором уже перегрелись.
   - Благодарю вас, генерал, - кивнула Мэри.