Саймак Клиффорд Дональд. Доставка удостоенных

   В это время человек, безмолвно сидевший напротив Генерала и Пастора, встал и мягко коснулся рукава Лэнсинга.
   - Как вы можете видеть, - сказал он, - я не человек. Надеюсь, вы будете столь добры, что не погнушаетесь принять мое приглашение в наш тесный кружок?
   - Ну разумеется... - начал Лэнсинг, но, взглянув на приглашавшего, осекся. - Вы ведь...
   - Я робот, мистер Лэнсинг. Вы что, ни разу не видели роботов?
   - Нет, ни разу.
   - Ну-у, нас не так уж много, и мои собраться есть не во всех мирах. Меня зовут Юргенс.
   - Простите, что не заметил вас раньше. Хоть тут и горит камин, но в комнате довольно темно. Да и потом, тут столько всего случилось, что и не уследишь.
   - А вы, случаем, не чокнутый?
   - По-моему, нет, Юргенс. Никогда за собой не замечал. А почему вы спрашиваете?
   - У меня такой конек, - пояснил робот, - я коллекционирую чокнутых. В моей коллекции есть один воображающий себя Богом, когда напьется.
   - Я исключаюсь. Я не воображаю себя Богом ни в трезвом, ни в пьяном виде.
   - Ах, да это лишь один из видов помешательства. Бывают и другие.
   - Не сомневаюсь.
   В это время Генерал решил возложить на себя обязанность представить сидящих за столом.
   - Я Эверетт Дарнли, бригадный генерал Семнадцатой части. Рядом со мной стоит пастор Эзра Хэтфилд, а сидящая за столом дама - поэтесса Сандра Карвер. Рядом с мистером Лэнсингом стоит робот Юргенс. А теперь, когда мы познакомились, давайте займем места и употребим немного приготовленного для нас приятного напитка. Трое из нас его испробовали и нашли весьма недурственным.
   Лэнсинг обогнул массивный дубовый стол нехитрой выделки и сел рядом с Мэри Оуэн. На столе стояло три свечи, а заодно три бутылки и поднос с кружками. Только теперь Лэнсинг заметил, что они в комнате не одни: за столом в дальнем углу сидела четверка углубившихся в карточную игру мужчин.
   Генерал поставил перед собой две кружки и наполнил их из бутылки. Передав одну кружку Мэри, он толчком запустил вторую вдоль стола в сторону Лэнсинга, заметив:
   - Надеюсь, поспевающий ужин ничуть не уступит этому достойному питью.
   Лэнсинг взял свою кружку и попробовал напиток на вкус. Тот оказался приятным и наполнил Лэнсинга приятным теплом. Устроившись поудобнее, Лэнсинг сделал большой глоток.
   - Пока мы сидели тут без вас, - повернулся Генерал к Мэри и Лэнсингу, - мы все гадали, не будут ли двое оставшихся - мы еще не знали, кто это - так вот, не будут ли они в курсе того, что тут происходит. Судя по тому, что вы спрашивали, мисс Оуэн, вы не в курсе. А как насчет вас, мистер Лэнсинг?
   - Ни малейшего понятия.
   - Наш хозяин клянется, что ничего не знает, - с кривой усмешкой заметил Пастор. - Говорит, что лишь заправляет таверной и не задает лишних вопросов. Насколько я понял - главным образом потому, что задавать их просто некому. По-моему, он лжет.
   - Вы судите о нем чересчур поспешно и чересчур резко, - возразила Сандра Карвер, поэтесса. - У него честное и открытое лицо.
   - Он похож на свинью, - возразил Пастор. - Кроме того, он позволяет, чтобы в сих стенах творились всякие мерзости. Эти игроки...
   - Вы немного перебрали хмельного, - вмешался генерал, - мы с вами опрокинули уже не одну кружечку.
   - Пить не грешно, - настаивал Пастор. - В Библии сказано, что малая толика вина желудку лишь на пользу...
   - Дружок, это отнюдь не вино.
   - Быть может, нам лучше чуточку угомониться и сравнить свои сведения о нынешней ситуации? - предложила Мэри. - Не исключено, что тогда мы что-нибудь уразумеем. Давайте расскажем о себе поподробнее - кто мы, как сюда попали, а заодно изложим свои предположения.
   - Это первые разумные слова, каковые я услышал за нынешний вечер, - поднял голову Пастор. - У кого-нибудь есть возражения против рассказа о себе?
   - У меня - ни единого, - Сандра Карвер говорила так тихо, что остальным приходилось напрягать слух, чтобы разобрать ее слова. - Я дипломированная поэтесса Академии Весьма Античных Афин и могу говорить на четырнадцати языках, хотя пишу и пою только на одном - это один из древнегэльских диалектов, самый выразительный язык в мире. Как попала сюда, представляю довольно смутно. Я была на концерте, слушала новую композицию, исполнявшуюся оркестром из Западноморской Земли. За всю свою жизнь я не слышала ничего столь могучего и трогательного одновременно. Музыка словно вырвала меня из моей телесной оболочки и перенесла мой дух в иное место. Когда я вновь обрела тело, то мы обе - и мой парящий дух, и моя бренная оболочка находились в новом месте, среди пасторали, от красоты которой буквально спирало дыхание. Передо мной была тропинка, я последовала за ней, и вот...
   - А год? - перебил ее Пастор. - Умоляю, скажите, какой был год?
   - Пастор, я не понимаю вашего вопроса.
   - В каком это было году? По вашему летоисчислению.
   - В шестьдесят восьмом году Третьего Ренессанса.
   - Нет-нет, я имел в виду другое. От рождества Христова, от года рождения Господа нашего.
   - О каком господе вы говорите? В мое время очень много господ.
   - Сколько лет прошло после рождения Иисуса?
   - Иисуса?
   - Ну да, Христа.
   - Сэр, я ни разу не слышала ни об Иисусе, ни о Христе.
   Вид у Пастора был такой, будто его вот-вот хватит удар. Лицо его налилось кровью, горло перехватило, и Пастор начал сражаться с собственным воротничком, будто задыхался. Как они старался, но не сумел произнести ни слова.
   - Простите, если я вас огорчила. Это нечаянно. Я не намеревалась нанести вам оскорбление.
   - Все в порядке, дорогуша, - успокоил ее Генерал. - Просто наш друг Пастор подвергся культурному шоку. Возможно, когда мы покончим с изложением своих сведений, он будет уже не единственной жертвой. Кажется, я начинаю кое-что понимать. Ситуация, в которой мы оказались, лично мне кажется абсолютно невероятной, но по мере продвижения она мы сможем поверить в нее хотя бы отчасти, хотя, сдается мне, к большинству из нас подобное осознание придет с большим трудом.
   - Вы говорите, - оживился Лэнсинг, - что все мы принадлежим к различным культурам или даже к различным мирам, хотя насчет миров я не уверен.
   Он сам был удивлен тому, что говорит, но если подумать, Энди Сполдинг всего несколько часов назад праздно рассуждал на подобные темы, хотя Лэнсинг и не придавал его болтовне никакого значения, как ему теперь припоминалось.
   - Но ведь все мы говорим на английском, - заметила Мэри Оуэн. - Во всяком случае, все понимают английский. Сандра, на скольких языках вы говорите?
   - На четырнадцати. На некоторых из них - довольно скверно.
   - Лэнсинг сделал весьма точный намек на то, что с нами случилось, - сказал Генерал. - Поздравляю вас, сэр, у вас довольно хорошее чутье. Все может обстоять не совсем так, как вы полагаете, но вы подбираетесь к истине. Что же касается нашего английского, то давайте порассуждаем об этом еще немного. У нас небольшая компания, и все владеют английским языком. Нет ли иных компаний: французских, латинских, греческих или испанских - небольших групп людей, собранных вместе только потому, что говорят на одном языке?
   - Это чистая липа! - воскликнул Пастор. - Просто безумие предполагать или даже просто допускать ту мысль, каковую вы тут на пару выдвинули. Она противоречит всему, что известно о Небесах и Земле.
   - То, что мы знаем о Небесах и Земле, - едко возразил Генерал, - это всего лишь попытка прикоснуться к истине. Мы не можем отмахнуться от факта своего пребывания здесь, а наше прибытие наверняка не согласуется с нашими прежними познаниями.
   - Я думаю о словах мистера Лэнсинга... - подала голос Мэри. - Кстати, Лэнсинг, как вас крестили? Не можем же мы все время называть вас Лэнсингом.
   - Меня зовут Эдуард.
   - Благодарю вас. Я считаю, что предположение Эдуарда не лишено романтичности и даже кажется немного фантастическим. Но раз уж мы пытаемся понять, где мы, и почему находимся здесь, то вынуждены будем направить свои мысли в новое русло. Лично я инженер, и живу в высокоразвитом технологическом обществе. Любая мысль, выходящая за рамки знаний или лишенная солидной теоретической базы, действует мне на нервы. Но ни одна из известных мне методик не приводит к разумному объяснению. Возможно, кто-нибудь из присутствующих образован лучше и сумеет дать объяснение. А что скажет наш коллега робот?
   - У меня тоже имеется техническое образование, но я не знаю никаких методов...
   - Чего его спрашивать? - перебил Пастор. - Вы называете его роботом. Это слово легко срывается с языка, но если хорошенько подумать, то он всего лишь машина. Просто механическое приспособление.
   - Вы чересчур далеко заходите, - возмутился Генерал. - Я по случаю проживаю в мире, где уже много лет войну ведут механические приспособления, и притом порой с такой выдумкой, что она далеко превосходит человеческое воображение.
   - Какой ужас! - заметила поэтесса.
   - Я полагаю, - спросил Генерал, - что под ужасом вы подразумеваете войну?
   - А разве не так?
   - Война - естественная функция человека. Расе, отвечающей за возникновение конфликта, присуща агрессивность и стремление к соперничеству. Если бы не это, войн было бы куда меньше.
   - Но ведь люди страдают! Война - это гибель, это разрушенные надежды.
   - В наши дни она стала игрой, как у многих доисторических племен. Индейцы Западного Континента считали войну игрой. Юноша не мог стать мужчиной, пока не прошел через первую схватку. Война является источником мужества и доблести. Бывали времена, когда чрезмерное усердие приводило к упомянутым вами результатам, но сегодня кровь почти не проливается. Мы играем в войну, как в шахматы.
   - Посредством роботов, - уточнил Юргенс.
   - Мы не называем их роботами.
   - Наверно, вы называете их механизмами. Но эти механизмы обладают личностью и способностью мыслить.
   - Это верно. Они хорошо сделаны, чудесно вымуштрованы. Они помогают нам не только воевать, но и разрабатывать операции. В моей команде изрядное количество механизмов. Их понимание военной ситуации во многих отношениях часто оказывается значительно глубже моего.
   - А поле боя загромождено механизмами?
   - Конечно, но мы стараемся спасти всех, кого удастся.
   - Чтобы подремонтировать и опять послать в бой?
   - Ну разумеется! В условиях войны все ресурсы расходуются с предельной скрупулезностью.
   - Генерал, - заявил Юргенс, - лично я вряд ли захотел бы жить в вашем мире.
   - А что там за мир у тебя? Если не хочешь жить в нашем, то расскажи нам про свой.
   - Это миролюбивый мир. Добрый мир. Мы страстно любим своих людей.
   - Что за жуть! - заметил Генерал. - Вы страстно любите своих людей. Своих людей?
   - В нашем мире людей осталось совсем мало. Мы заботимся о них.
   - Хоть мне это и по нутру, - сказал оправившийся от потрясения Пастор, - но я начинаю склоняться к мысли, что Эдуард Лэнсинг прав. Послушайте, становится очевидно, что все мы действительно прибыли из разных миров. Из циничного мира, который считает войну простой игрой...
   - Это не простая игра, - возразил Генерал. - Порой она бывает довольно сложной.
   - Из циничного мира, - согласился Пастор, - который считает войну сложной игрой. Из мира поэтов и поэтесс, мира музыки и академий. Из мира, в котором роботы по доброте душевной заботятся о людях. А общество вашего мира, моя госпожа, таково, что женщина может стать инженером.
   - А что в этом плохого? - не поняла Мэри.
   - Плохо то, что женщинам не положено быть инженерами. Они должны быть верными женами, рачительными домохозяйками, добрыми воспитательницами детей - такова естественная сфера приложения женских сил.
   - В моем мире женщины бывают не только инженерами. Они бывают физиками, психологами, химиками, философами, палеонтологами, геологами, членами правления крупных корпораций, президентами престижных компаний, адвокатами и законотворцами, руководителями исполнительных служб. Разумеется, этот список исчерпывает далеко не все.
   И тут к столу суетливо примчался Трактирщик.
   - Освободите место, - попросил он. - Освободите место для ужина. Надеюсь, он придется вам по вкусу.
   7
   С ужином, и притом весьма вкусным, было покончено. Теперь же они отодвинули стол в сторону и расселись перед горящим камином. Позади них в дальнем углу сгорбились над своими картами четверо игроков.
   - А как насчет них? - ткнул в их сторону большим пальцем через плечо Лэнсинг. - Они не присоединились к ужину.
   - Они не хотят прерывать игру, - презрительно отмахнулся Трактирщик. - Мы подали им сэндвичи, и они продолжили играть. Они не угомонятся почти до утра, а потом чуточку поспят. Затем у них пройдет молитвенный завтрак, и они снова возьмутся за карты.
   - Кому же они молятся? - поинтересовалась Мэри. - Наверно, какимнибудь богам удачи.
   - Не знаю, - покачал головой Трактирщик. - Я не подслушивал.
   - По-моему, вы самый нелюбопытный человек в мире, - заявил Пастор. - Я ни разу не встречал человека, коему о самых обычных вещах было бы ведомо меньше вашего. Вы не знаете, в какой живете земле. Вы не знаете, почему мы оказались здесь и что должны тут сотворить.
   - Я действительно этого не знаю, и никогда не спрашивал, это чистейшая правда.
   - Быть может, это оттого, что вам просто не у кого спросить? Что нам не у кого спросить?
   - Я полагаю, вы абсолютно правы.
   - Итак, - подытожила Мэри, - нас забросили сюда без всякой информации и без инструкций. Некто - или некое агентство - зачем-то забросило нас сюда. Вы имеете хоть малейшее понятие о...
   - Ни малейшего, моя госпожа. Говорю вам: остальные прибывшие сюда группы покинули мое заведение, направившись по древней дороге выяснять, что лежит за ее пределами.
   - Так значит, были и другие группы?
   - О да! Чрезвычайно много. Но с большими промежутками.
   - А они возвращались?
   - Редко. Изредка забредет какой-нибудь бродяга.
   - И что бывает, когда бродяга возвращается?
   - Не знаю. На зиму я закрываюсь.
   - Вы говорили о древней дороге, - вмешался Генерал. - Не расскажете ли о ней поподробнее? Куда она ведет и что находится вдоль дороги?
   - Я знаю только слухи. Ходят слухи, что там есть город и куб.
   - Только слухи?
   - Да, больше ничего.
   - А что там за куб? - спросил Лэнсинг.
   - Больше мне ничего не ведомо. Ни о чем другом я слухом не слыхивал. И есть еще обстоятельство, о котором я говорю весьма неохотно, но... Я обязан о нем упомянуть.
   - Что еще? - заинтересовался Пастор.
   - Вопрос оплаты. Я должен получить плату за еду и ночлег. Кроме того, я держу небольшую лавку, в которой вы можете приобрести продукты и прочее снаряжение, необходимое, чтобы двинуться в путь.
   - При мне денег нет, - заявил Генерал. - Я ими редко пользуюсь. Если б я знал, что попаду сюда, непременно раздобыл бы немного наличности.
   - У меня всего несколько банкнот и горсть мелочи, - сообщил Пастор Трактирщику. - Будучи человеком духовного звания, в своей стране я весьма беден.
   - Я могу выписать вам чек, - предложила Мэри.
   - Простите, но чеки я не принимаю. Я беру золотом, в твердой валюте.
   - Ничего не понимаю, - пожаловалась Сандра. - Что такое валюта и чеки?
   - Он говорит о деньгах, - сказал Генерал. - Вы должны знать, что такое деньги.
   - Но я не знаю! Умоляю, расскажите же, что такое деньги?
   - Это бумажные или металлические символы, имеющие оговоренную ценность, - кротко пояснил Генерал. - Они используются в качестве оплаты за товары и услуги. Вы наверняка пользуетесь чем-то подобным для приобретения всего необходимого, для покупки пищи и одежды.
   - Но мы ничего не покупаем! Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Остальные отдают мне пищу и одежду, когда у меня возникает нужда в них.
   - Идеальное коммунистическое общество, - прокомментировал Лэнсинг.
   - Не понимаю, отчего вы выглядите такими потрясенными и озадаченными, - заметил Юргенс. - Общество Сандры функционирует самым разумным образом.
   - Из чего я могу заключить, - кивнул Генерал, - что у тебя тоже нет денег. - Он повернулся к Трактирщику. - Прости, приятель, но в этот раз тебе не повезло.
   - Погодите-ка минуточку, - остановил его Лэнсинг и обратился к Трактирщику: - Не бывает ли так, что деньги есть лишь у одного члена группы? Вероятно, деньги предоставляются агентством, организующим каждую утиную охоту?
   - Порой бывает и так, - согласился тот. - Правду сказать, почти всегда так оно и бывает.
   - Почему ж вы сразу так и не сказали?
   - Ну, - Трактирщик облизнул губы, - человек может не знать об этом заранее. К тому же, ему следует проявлять осторожность.
   - Как я могу заключить, - присоединился к ним Пастор, - казначеем нашей группы являетесь вы, мистер Лэнсинг?
   - Сдается, так. Я просто теряюсь в догадках. - Вытащив из кармана пиджака одну золотую монету, Лэнсинг швырнул ее Трактирщику. - Это чистейшее золото, - сказал он, не зная, так ли это на самом деле. - Насколько потянет эта монета в оплате наших нужд?
   - Еще две таких же, - ответил Трактирщик, - полностью покроют вашу сегодняшнюю трапезу, ночной постой и завтрак.
   - По-моему, мистер Лэнсинг, - вмешался Пастор, - он стремится обжулить вас.
   - Мне тоже так кажется, - согласился Лэнсинг. - На мой взгляд, одна монета покрывает все это. Но я все же по доброте душевной дам вам еще одну, но ни монеткой больше.
   - Цены растут, труд дорожает... - заныл Трактирщик.
   - Еще одну, - повторил Лэнсинг, доставая вторую монету, - и все.
   - Ну ладно, - сдался Трактирщик. - Следующая группа может оказаться более щедрой.
   - И все равно, я считаю, что вы заплатили чрезвычайно дорого, - не унимался Пастор.
   Лэнсинг швырнул монету, и хозяин гостиницы на лету поймал ее своей пухлой ладонью.
   - Быть может, это и многовато, - повернулся Лэнсинг к Пастору, - но я не хочу, чтобы он говорил, что мы его надули.
   - Когда захотите отправиться почивать, - неторопливо встал Трактирщик, - позовите меня, и я проведу вас в ваши комнаты.
   - Какой странный способ финансирования экспедиции, - заметила Мэри после его ухода. - Эдуард, вы могли бы ничего не говорить и держаться за деньги.
   - Этот номер не прошел бы. Он знал, что у кого-нибудь деньги есть.
   - Судя по этой ситуации с деньгами, кто-то послал нас сюда намеренно.
   - Или что-то.
   - Это верно. Кто-то или что-то. Должно быть, они сильно в нас нуждаются, раз уж оплатили дорогу.
   - А разве вы не предполагаете, что в таком случае им следовало бы объяснить нам, чего же именно им от нас требуется?
   - Да, пожалуй. Мы имеем дело со странными людьми.
   - Мистер Лэнсинг, - подал голос Генерал, - быть может, нас это не касается, но все-таки не расскажете ли вы, откуда взяли деньги?
   - С удовольствием. Прежде всего - вы когда нибудь слыхали об игральных автоматах?
   Похоже, никто из присутствующих ни о чем подобном не слыхал.
   - Ну, тогда я расскажу вам историю о студентах, игральных автоматах и о своем эксцентричном друге.
   И Лэнсинг рассказал им все с самого начала. Остальные слушали очень внимательно.
   - Должен сказать, - заметил Генерал, когда рассказ закончился, - что ваши ученые занятия сыграли весьма важную роль.
   - На протяжение всех этих событий, - признался Лэнсинг, - я постоянно чувствовал, что меня водят за нос. И все равно продолжал. Меня подталкивало любопытство.
   - Наверно, хорошо, что оно вас подталкивало, - кивнул Генерал. - Иначе мы бы застряли здесь без единого пенни.
   - Странно, - сказала Сандра, - что всех нас перенесли сюда весьма различными способами: меня - посредством музыки, вас - через посредство этих приспособлений, которые вы назвали игральными автоматами.
   - А меня вовлекли, - сообщила Мэри, - ничем иным, как посредством чертежей. Мне их принес коллега-инженер, утверждая, что чего-то в них не понимает. Настаивал, чтоб я их посмотрела, и ткнул пальцем в то место, которое я должна была рассмотреть. Это было непохоже ни на одну из знакомых мне конструкций, и пока я пыталась в этом разобраться, меня захватила изображенная на нем конфигурация, а в следующий момент я уже стояла в лесу. Совпадение, что нас с Эдуардом заманили в ловушку другие люди, кажется мне любопытным - только в его случае это был студент, а в моем - другой инженер. Это доказывает, что тот - или то - кто сделали это, имеют своих агентов в наших мирах.
   - Одно время я даже думал, - повернулся к ней Лэнсинг, - что мы из одного мира, что мы принадлежим к одной и той же среде. Наши общества сильно схожи между собой. Но когда я сказал одно слово, я смотрел на вас - вы были им озадачены. По-моему, вы не знаете, что такое коммунизм.
   - Слово мне знакомо. Я просто была удивлена контекстом, в котором вы его употребили. Вы произнесли это так, словно коммунистическое общество может существовать.
   - В моем мире так и есть.
   - Я уверен, - сказал Пастор, - что в моем случае не было никаких провокаций со стороны людей. Я видел Благодать. Я искал ее многие годы. Порой мне казалось, что я почти прикоснулся к ней, но каждый раз это оказывалось самообманом. А затем, стоя на грядке турнепса, я вдруг увидел ее, и она оказалась ярче и торжественнее, чем я предполагал. Я благоговейно воздел руки, и тогда она стала больше и ярче, и я попал в нее.
   - По-моему, совершенно очевидно, - заявил Генерал, - что все мы принадлежим к различным мирам - различным, и тем не менее человеческим. Кроме того, мне кажется, что дальнейшие доказательства уже не нужны. Свидетельств, представленных четверыми из нас, вполне достаточно. Надеюсь, вы простите меня, если я не стану излагать вам странные обстоятельства, благодаря которым я очутился здесь.
   - Лично мне это весьма не по нутру, - возразил Пастор. - Остальные говорили с полной...
   - Я не против, - перебил его Лэнсинг. - Если Генерал не хочет открыть перед нами душу, то лично я не против.
   - Но в братской компании...
   - Мы не братья, Пастор. Среди нас две женщины. Я сомневаюсь, что мы братья даже в том смысле, который вы подразумевали.
   - А если мы братская компания, - подал голос Юргенс, - то должны доказать это в предстоящем нам пути.
   - Если мы решим двинуться в путь, - уточнил Пастор.
   - Лично я - за, - объявил Генерал. - Если я застряну в этой таверне, то помру от скуки. Наш ничтожный хозяйчик сказал, что впереди лежит город. Какой бы он ни был, но в городе наверняка условия будут лучше и развлечений больше. Не исключено, что найдется и больше инструкций, чем в этом свином хлеву.
   - Он также упоминал некий куб, - подсказала Сандра. - Интересно, что это за куб? Я впервые слышу, чтобы в качестве описания использовалось только одно это слово.
   8
   Вышли они поздно. Завтрак сильно задержался, было много суеты по поводу приобретения необходимого в дороге снаряжения - припасов, одежды, туристских ботинок, спальных мешков, охотничьих ножей, топориков, спичек, кухонной утвари и прочая, и прочая. Генерал настаивал на приобретении ружья и был совершенно убит, когда Трактирщик проинформировал его, что оружия в продаже нет.
   - Это невероятно! - бушевал Генерал. - Слыханное ли дело - отправляться в экспедицию без надлежащей защиты?
   - В дороге вам ничто не угрожает, - пытался урезонить его Трактирщик. - Бояться нечего.
   - Да вам-то откуда знать? - восклицал Генерал. - Когда вам задают вопросы на прочие темы, вы круглым счетом ничего не знаете. Раз вы ничего не знаете, то откуда такая уверенность, что нет опасностей?
   Когда дело дошло до расчетов за снаряжение, Лэнсингу пришлось мучительно долго торговаться. Похоже, трактирщик, потерпевший неудачу в попытке запросить более высокую цену за стол и ночлег, решил отыграться и сорвать дополнительный барыш на припасах. Лэнсинга горячо поддержал Пастор, убежденный, что весь мир существует только для того, чтобы обжуливать его.
   Наконец соглашение было найдено - хотя все остались им недовольны, - и компания двинулась в путь.
   Во главе колонны шагал Генерал, вплотную за ним шествовал Пастор. За Пастором следовали Мэри и Сандра, а Лэнсинг и Юргенс были замыкающими. Юргенс нес тяжелый рюкзак с припасами. Ему единственному из всей компании не требовалось почти ничего - ни пищи, ни спального мешка, потому что он не спал и не ел. Не нужна ему была и одежда, но нож и топорик Юргенс взял, повесив их на поясной ремень.
   - Твои первые обращенные ко мне слова весьма меня заинтриговали, - сообщил Лэнсинг шагавшему рядом роботу. - Ты спросил, не чокнутый ли я, пояснив, что коллекционируешь чокнутых. А позже упомянул, что в вашем мире почти не осталось людей. Но в таком случае...
   - Я просто скверно пошутил, и теперь жалею об этом. На самом деле я не коллекционирую людей. Я коллекционирую чокнутых, заимствуя их из литературы.
   - Ты составляешь список чокнутых?
   - О, не только. Я создаю их миниатюрные копии. Миниатюрных людей в том виде, в каком они должны бы выглядеть в реальной жизни.
   - Значит, ты коллекционируешь кукол?
   - Не просто кукол, мистер Лэнсинг. Они двигаются и разговаривают, разыгрывают небольшие сценки. Это весьма забавно. Я пользуюсь ими в часы досуга. Кроме того, наблюдая возникающие ситуации, я надеюсь добиться более глубокого понимания состояния человека.
   - Это механические куклы?
   - Пожалуй, можно сказать и так. В основном механические - хотя в некоторых аспектах они биологические.
   - Любопытно, - сказал чуточку шокированный Лэнсинг. - Ты создаешь живые существа?
   - Да. Они живые в очень многих отношениях.
   Лэнсинг промолчал, не желая развивать эту тему дальше.
   Дорога на самом деле оказалась едва ли не тропой. Порой на ней виднелись парные колеи каких-то колесных экипажей, но в большинстве случаев эти следы были размыты дождями, заросли травой и ползучими растениями.
   Некоторое время дорога шла по лесу, но через пару часов лес начал мельчать, постепенно уступая место просторной холмистой лесостепи, среди которой кое-где виднелись небольшие рощицы и заросли кустарника. День поначалу казался просто теплым, но ближе к полудню стало жарко.