Страница:
Потом мысли перешли к другому. Перебирая события, которые привели его в Дагестан, Валидуб мучился противоречивыми чувствами. С одной стороны азербайджанцы со своими арбузами, если на то пошло, его крупно подставили. Поделом или нет, с основанием на то или без оного его подловили на бизнесе, за который можно схлопотать срок. Что он пережил, глядя на своего шефа Кошелева и депутата Курчалоева, рассказать трудно. Испуг в первое время сковал его. Потом, когда все обошлось, в душе забурлила злость. Валидуб начал вынашивать планы страшной мести азербайджанцам и только ждал момента, когда сорвется с крючка. Но когда ему организовали поездку в Дагестан, отношение к происшедшему стало меняться. Он вынужден был признаться себе самому, что лажанулся из-за собственной жадности и неосмотрительности и винить во всем азербайджанцев нельзя. Они играли свою игру и играли неплохо, переиграв даже его самого. При этом оказались мужиками ладными и не стали стирать мента в порошок, что могли сделать легко и быстро. В виде откупного они устроили ему поездку на юга, больше того, поездку на халяву с полным комплектом радостей и удовольствий, о чем он и мечтать не мог.
Конечно, теперь от него что-то потребуют, но самое большее это будет крыша торговцам с юга. Бояться такого не приходилось…
Валидуб сидел в кабине, удобно привалившись к спинке сиденья и с интересом разглядывал места, в которых до того никогда не бывал.
Дорога, как река, текла вдоль берега моря. Временами она отходила к горам, временами снова приближалась к воде, пространство которой простиралось до горизонта.
Они проехали Дербент, миновали городишко с красивым названием «Дагестанские огни», и задержались у развилки дорог перед поселком Первомайское, пропуская встречные машины…
У поворота стоял дорожный указатель. Точнее то, что от него осталось — железная труба, окрашенная в белые и черные полосы. Табличку с названием населенного пункта, куда вела дорога, сорвали и на столбе сохранились только два винта.
Муслим притормозил, включил мигалку, пропустил встречный грузовик и повернул налево.
— Куда мы? — спросил Валидуб Муслима. Он знал, что на Махачкалу нужно ехать прямо через Первомайское и поворачивать куда-то в сторону нет нужды.
— Нэ понимэ, — сказал Муслим с безразличием.
— Куда, едрена вошь! — повторил Валидуб вопрос и его кажется поняли.
— Ташкапур, — сказал Муслим и махнул рукой вдоль дороги.
Проселочная дорога была круто присыпана гравием. Шины с хрустом приминали камень. Под крыльями барабанила отбрасываемая колесами крошка.
Поняв, что маршрут, избранный теми, кто владел трайлером, своей властью не изменишь, Валидуб расслабился. Он сидел откинувшись на спинку сиденья и любовался горами, которые в жизни ему ещё так близко не приходилось видеть.
После долгой и тряской езды по пыльным проселочным дорогам они добрались до небольшого поселка. Подъехали к длинному одноэтажному складскому зданию с бетонной погрузочной площадкой, которая тянулась вдоль фасада. Одни из больших ворот пакгауза оказались распахнутыми настежь. Водитель задом сдал фуру, подогнав её к воротам.
Из помещения наружу вышел Джафар. Махнул рукой Валидубу.
— Сиди, — сказал он. — Это недолго.
Но Валидуб вылез вслед за азербайджанцем и подошел к ржавой цистерне, стоявшей в стороне — облегчиться. Прошелся по сухому бурьяну неторопливым шагом, сделал дело и вернулся к машине.
То, что он увидел, удивило его. Автопогрузчик, выехавший из склада уже извлек большую часть контейнеров с арбузами и из-за них на погрузочную площадку из фургона стали вылезать люди.
Пять, шесть, десять, двенадцать — считал Валидуб. Все мужики, примерно одинакового роста и возраста. Неспешные, уверенные в себе. Не будь они наголо бритыми, Валидуб подумал бы, что это отряд боевиков. А так…
— Кто они? — спросил он, приблизившись к Джафару, который следил за выгрузкой.
Тот даже не посчитал нужным обернуться.
— Э, — сказал он небрежно. — Это мои родственники. Живут в Азербайджане. Сюда приехали в гости. У нас будет большая свадьба.
— Почему же не перешли границу открыто?
— Э, московский милиций! Ты знаешь, как мы тут живем, да? Шаг ступишь — давай бакшиш. Сейчас их увезут.
И в самом деле со стороны дороги послышался гул подъезжавших машин. Два небольших фургончика — «Газели» — остановились со стороны торца склада. К ним сразу потянулись приехавшие в трайлере мужчины. Валидуб обратил внимание, что они двинулись гуськом, легкой трусцой и полупригибаясь, как солдаты, преодолевавшие опасную зону обстрела. Но особого значения этому не придал.
Подумав, Валидуб отошел в сторону от машины и закурил. В это время грузчик, вошедший в трайлер, стал выкидывать оттуда мягкие тюки. Мешковина упаковки одного из них разорвалась и наружу выперла камуфляжная ткань. Валидуб подошел поближе, пощупал материю.
— Харош, — сказал грузчик. — Инглизски.
Джафар тут же что-то сердито сказал грузчику по-своему, и тот отскочил в сторону, как ошпаренный. Тогда Джафар пнул тюк и сказал:
— Куртки. Гуманитарная помощь. Нравится? Могу подарить одну.
— А в ящиках что? — спросил Валидуб.
Джафар деланно засмеялся.
— АК. Арбузы Калашникова. — Видимо он понимал, что скрыть от Валидуба, содержимое ящиков трудно и решил не темнить. — Выпить хочешь?
— Ну, — согласился Валидуб.
Джафар сходил внутрь пакгауза и вынес оттуда початую бутылку коньяка со стаканом, который висел на горлышке.
— Заправляйся.
Валидуб с удовольствием оттянулся и подобрел душой.
— Слушай, как бы заменить этого чудика за рулем? Он только и знает: нэ понимэ.
— Зачем заменить? Он хороший человек. Дорогу знает отлично. Машину водит как надо. Тебе обязательно с ним говорить надо? Помолчи, отдохни.
Ночевали они в Изербаше во дворе частного дома. Ранним утром сова двинулись в путь. Не доезжая Манаскента Муслим притормозил и съехал на обочину. Несколько минут спустя рядом с ними остановился ЗИЛ-»бычок».
Муслим выскочил из кабины и помог двум кавказцам перегрузить из фургона в «бычок» два оружейных ящика. Валидуб видел это в зеркало заднего вида, но решил не вмешиваться. Хрен с ними, пусть обтяпывают свои дела: жить людям как-то необходимо. Хороший мент должен уметь не видеть того, что видеть ему не выгодно.
Они без приключений проехали Кизляр, а за Александро-Невским их задержали у блок-поста.
Валидуб вылез из машины размяться. Прапорщик в милицейской форме, увидев коллегу, спросил удивленно:
— Московский, что ли?
— Что за вопрос! Вот возвращаюсь. С арбузами для управления.
— Этого добра здесь навалом, — сказал прапорщик.
Из помещения поста вышел майор.
— Наш, — объяснил ему прапорщик. — Московский.
Майор посмотрел на Валидуба внимательно и вдруг попросил:
— Слушай, лейтенант, будь другом. Возьми в Москву письма. Ребята сейчас накатают. Сам понимаешь, почта пока дойдет.
— О чем речь, мужики. Пишите.
— Тогда тебе подождать придется, — майор махнул рукой в сторону площадки-отстойника. — Пусть водила загонит машину туда. А тебя прошу к нашему шалашу. На чай сахар и калач.
Валидуб вспомнил знакомую с детства полублатную песенку: «Мой муж в тюрьме, я о нем хлопочу, сама туда не хочу». И веселенький припев к ней: «Чай, сахар и калач».
Встреча со своими обрадовала Валидуба. Уже сколько дней он общался с азербайджанцами и слегка опупел от этого. Конечно, к нему относились нормально, даже предупредительно, но он все же ощущал отчужденность, которая незримой, но прочной стеной отделяла его от проникновения в мир хозяев. И вот снова вокруг все свои.
Валидуб вошел в строительную бытовку, которую спецы приспособили под кубрик. За столом в табачном дыму сидело несколько человек в сером камуфляже.
— Плесните ему, — предложил майор. — Для знакомства.
Мрачный капитан достал пузырь, оплетенный лозой, взял стакан, посмотрел на просвет, снял пальцем со стенки какую-то крошку и набулькал до краев.
— За вас!
Валидуб дернул одним глотком, подчеркивая свое умение принимать горькую радость и чуть не задохнулся от неожиданности. Водка по крепости не уступала спирту, хотя вкус и запах у неё оказались иными…
— Что это? — спросил Валидуб, отдышавшись.
— Прошибло? — Командир смотрел на гостя, проверяя его реакцию. — Виноградный первач. Местное производство. Хорош, зараза! Пробивает до пяток.
— Меня только до колен ударило, — похвалился Валидуб своей спиртостойкостью.
Никто не засмеялся, хотя ему показалось, что шутка удачная.
— Что вы головы повесили, соколики? — пропел Валидуб удивленно. Дальше по тексту следовало добавить: «не пора ли выпить алкоголики?». Но майор не дал ему договорить.
— Ты извини, у нас поминки. Сегодня ночью убили товарища.
— Кто он?
Задавать такого рода вопрос было не очень тактично, но Валидуб не удержался.
— Прапорщик Соломин.
— Соломин?! — Валидуб посмотрел на майора ошеломленно. — Игорь?
— Он.
— Так я его знал. Он у нас в отделении служил. Потом ушел в ОМОН.
— Вот как сложилось, — сказал майор виноватым голосом.
— Можно с ним попрощаться?
— Что за вопрос.
Убитый прапорщик лежал за стеной блиндажа, прикрытый белой простыней. Бледное без кровинки лицо казалось спокойным. Всем своим видом он словно говорил: «Свое я отстрелял, а что оставил вам — не взыщите, не сумел».
Валидуб снял кепи. Постоял над телом, склонив голову.
— Кто его?
— Находился ночью в секрете. А него напоролась группа боевиков. Их было человек десять. Можно было их пропустить, а он взял все на себя и открыл огонь. Четверых положил. Живые прорвались в Чечню.
— Убитых утащили с собой?
— Не сумели.
— Где они? — Валидуба мало интересовали «духи», и он спросил просто так, по инерции любопытства, чтобы потом в Москве рассказывать о том, что видел на Кавказе своими глазами.
— Хочешь взглянуть?
Можно было и отказаться, но Валидубу показалось, что это можно воспринять как трусость: мент испугался жмуриков. Но он в Москве нагляделся всякого, вид мертвых тел его не пугал, и он кивнул, давая согласие.
Майор подвел его к площадке, устланной бетонными плитами, которая стала свалкой разбитых и обгорелых машин. Сдернул серый в бурых пятнах брезент и открыл четыре трупа, лежавших рядком — один к одному — на спинах.
— Почему у них нет бород? — спросил Валидуб удивленно. В его представлении боевики должны быть обросшими.
— Должно быть только появились в Чечне. Они едут туда бритыми, чтобы не привлекать внимания, а уже на месте обрастают шерстью.
Валидуб пригляделся внимательней и вдруг возле желудка почувствовал неприятную сосущую пустоту. Его стало подташнивать. Лица двух «духов» показались ему знакомыми. Он пригляделся получше и понял: то были мужики, которых они привезли в трейлере якобы на свадьбу в Ташкапур.
— Суки! — сказал Валидуб, облизнул губы и сплюнул. — Вот суки!
Сказал, имея в первую очередь в виду себя и свое участие в гнусном деле, в смерти прапорщика Соломина.
Но майор его понял иначе.
— Суки, они и есть суки. Ничего, со всеми разберемся.
Час спустя они покатили дальше.
Где— то под Новочеркасском Валидуба ожидал сюрприз. Пузырь, наполнившийся водой, стал вдруг подпирать. Справа от дороги за дренажной канавой тянулись кусты желтой акации.
— Останови, — приказал Валидуб Муслиму. — Меня приперло.
И он жестами показал, что именно собирается делать. Трайлер замедлил ход, съехал на обочину остановился.
Валидуб выпрыгнул из кабины, добежал до кустов, расстегнулся и блаженно прикрыл глаза, готовясь ощутить избавление от излишнего давления воды на нежную душу. И вдруг испуганно дернулся, застонал. Действо, которое доступно человеку с момента рождения до смерти и ни у кого не вызывает особых затруднений, причинило ему нестерпимую боль. Резь оказалась такой сильной, что заслезились глаза.
Две последовавшие за первой попытки облегчиться принесли тот же результат. Валидуб вернулся к машине понурый, убитый неожиданным открытием: он п о д ц е п и л…
Сел на место, глухо ругаясь. Муслим понял в чем дело и громко засмеялся.
— Э, Москва, сипилис, да?
— Пошел ты, нэ понимэ! Поехали!
Они тронулись. Валидуб сидел мрачный и злой. Случайные радости обернулись для него бедой, от которой ещё предстояло потерпеть немало неприятностей.
— Сук-ка! — поносил он случайную подругу по развлечениям с такой убежденностью, будто не сам был виноват в происшедшем.
Внезапно Валидуб заметил, как в полукилометре от места, к которому они приближались, на шоссе вышел человек и поднял руку. Там же на обочине справа по ходу движения стоял черный джип-внедорожник. Около него расположились ещё несколько человек в черных кожаных куртках.
Муслим сбросил газ и стал притормаживать. Валидубу это не понравилось.
— Не останавливайся! — приказал он строго, волевой ноткой в голосе подчеркнув, что не просит а приказывает. И вдруг вместо обычного «нэ понимэ» Муслим сказал:
— А пошел ты, мент! Надо остановиться. У них к нам дело.
Сказал по-русски без малейшего намека на кавказский акцент.
Валидуб вдруг с ужаснувшей ясностью понял: его используют. Его употребили, как последнюю дешевку поймали на крючок и поимели по полной программе. Опустили, как последнего лоха.
Понимание этого больно обожгло самолюбие. «Дешевка, — подумал он о себе. — Ты, Валидуб, дешевка. И этот черноусый, довольный собой „нэ понимэ“, употреблял тебя раз за разом!»
Злость вспыхнула в нем с такой силой, что горячая волна залила лицо багрянцем, а ладони стали мокреть от пота.
Ну, «нэ понимэ», держись! Я сейчас тебе покажу!
Все, что пережил и осмыслил Валидуб за последние дни внезапно вылилось в действие. Ребром правой руки он резко ударил Муслима по горлу. Тот хрюкнул, будто захлебнулся, неудачно глотнув воды. Хватаясь руками за шею, отпустил руль.
Сбив его ногу с педали газа и перехватив баранку, Валидуб нажал на тормоз. Машина дернулась, запели шины, обдирая протекторы о шершавое бетонное полотно. Двигатель захлебнулся и умолк. Машину метров сто волокло юзом, потом она встала.
Валидуб ещё раз рубанул Муслима ладонью по шее. Тот захрипел и повалился на бок. Валидуб сбросил его себе под ноги и быстро пересел за руль.
Разогретый двигатель принял вызов с полуоборота. Валидуб резко вдавил педаль сцепления до самого пола, воткнул первую передачу, нажал на газ. Машина, словно ей понравилась такая игра, бешено взывала и рванулась с места.
В зеркало заднего вида Валидуб видел черный джип, который шел метрах в пятидесяти позади трайлера. Выстрелов он не услышал, но понял — преследователи стреляют. Стекло зеркала внезапно треснуло и разлетелось множеством острых осколков, а в месте попадания пули засветила сквозная дырка.
Муслим, лежавший справа, заворочался и застонал. Держа руль левой рукой, Валидуб достал пистолет из кобуры и, чуть нагнувшись, вмазал водителю рукояткой по затылку.
Будто оправдываясь перед самим собой, Валидуб выругался, добавив при этом:
— Я те дам «нэ понимэ»!
Чтобы не позволить джипу приблизиться, Валидуб то и дело покачивал руль из стороны в сторону. До этого ему не приходилось водить автопоезд, и он удивлялся как чутко реагирует машина на его движения. Огромный фургон, посвистывая шинами, угрожающе вилял, перекрывая дорогу с разных сторон.
Автоматная очередь, пущенная поверху, попала в аэродинамический обтекатель. Над головой сперва послышалась барабанная дробь, затем раздался хруст коловшегося на части пластика.
Эти сволочи решили перехватить его во что бы то ни стало. Значит, груз, который должен был им передать Муслим, в самом деле представлял немалую ценность для бандитов.
Стрелка спидометра медленно закручивалась вправо. Восемьдесят, девяносто…
Вечернее шоссе было пустынным, и Валидуб, не страшась, поддавал газу. Двигатель, будто радуясь, что в кои-то веки, не боясь дорожно-патрульной службы, получил право показать свою мощь во всей её силе, работал устойчиво. Скаты, которые Муслим поменял в Махачкале, устойчиво держали дорогу.
Джип упорно преследовал трайлер. В крупном осколке зеркала, который не вывалился из металлической оправы, Валидуб видел своих противников. Они продолжали стрелять. Из окон внедорожника то и дело сверкали вспышки автоматов. Но это не пугало Валидуба. Его надежно прикрывал фургон, набитый арбузами и другим грузом. Лишь бы эта сволочь не попала в покрышки.
На скорости близкой к ста двадцати, Валидуб выскочил на гребень подъема и перед ним открылась панорама местности на многие километры вперед. Серая лента дороги убегала вдаль, спускаясь по длинному тягучему склону в долину Дона. Река и поселок виднелись далеко внизу.
— Суки! — Зло выругался Валидуб и повернул руль влево.
Тяжелый трайлер сбился с дороги, перемахнул через пологий кювет.
Валидуб сгруппировался, пытаясь совершить прыжок в стиле, который не раз видел в исполнении лихих киногероев. Но в жизни это оказалось сделать не просто. В какой-то момент инерция распрямила тело, и Валидуб во весь рост шлепнулся на землю, хрястнувшись при этом спиной так, что хрустнули все суставы…
Преодолевая боль, он перевернулся на живот и посмотрел на шоссе. Черный джип не остановился. Трайлер, преодолевший кювет, в круто качнулся, накренился, но устоял на колесах и, выписывая зигзаги, мчался по зеленому лугу.
В каком-то месте переднее колесо налетело на большой валун. Кабину повело влево и она стала заваливаться на бок, увлекая за собой весь фургон. Все это происходило будто в замедленном кино…
Валидуб видел как распахнулась задняя дверь и из неё одна за другой стали вылетать наружу клетки контейнеров. Арбузы, прыгая по кочкам, покатились по косогору к реке. Зеленые в темную полоску мячики раз за разом подскакивали, ударялись о землю и разваливались на части, разбрызгивая в стороны сок, затем падали на траву красными сочными кусками.
Джип завизжал тормозами и замер. Дверцы его распахнулись и несколько человек дружно выскочили наружу, торопясь к упавшему трайлеру.
— Эй вы, — крикнул Валидуб и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание.
Мужики в черных кожанках повернулись к нему, торопливо доставая оружие. Сомнений не оставалось — то были боевики.
Валидуб никогда не был хорошим стрелком. Не давалось ему это искусство. И он был рад, когда на инспекторских проверках в тире выполнял упражнение на шаткую троечку. И всякий раз слышал упреки начальника, который недовольно говорил: «Когда ж ты, соколик, стрелять научишься?» Но сейчас он не желал уступать. Перевернувшись на живот, он уперся локтями о землю, обжал рукоятку табельного «Макарова» двойным хватом.
Боевики набегали на него, раскинувшись цепью.
Валидуб не чувствовал волнения, наваливавшегося на него в тире. От злости и отчаянья он будто закаменел. Он не искал глазами «яблочко», он сосредоточил внимание на мушке и целился не в головы набегавших на него бандитов, а направлял ствол чуть ниже животов, к которым те прижимали свои автоматы, сверкавшие пучками пламени.
— На тебе, сука!
Пистолет дернулся в руке Валидуба. Бежавший в центре бандит споткнулся и с размаху грохнулся лицом о землю.
— На тебе, гад! От московской милиции!
Второй выстрел — второе попадание. Боевик, крайний левый в цепи, поймал пулю грудью, взмахнул руками и рухнул на спину.
Перекатиться бы Валидубу, сменить позицию, но это делается легко только в кино и воображении. Пули двух автоматов ложились рядом, крошили гальку, усыпавшую берег реки. Браться из-за камня, который его прикрывал, Валидуб просто боялся.
— Держи, подонок!
Третий выстрел, третье попадание!
Автоматная пуля все же нашла Валидуба, попав между шеей и ключицей. Он ощутил удар, но пистолет удержал. Боли не чувствовалось. Только весь правый бок от плеча до поясницы залубенел, стал нечувствительным. Чтобы не уронить пистолет, Валидубу пришлось напрячь левую руку.
— Вот тебе от меня!
И опять попадание!
Кровь струей била из раны. Валидуб сунул руку под куртку, где лежали письма в Москву. Они уже пропитались жаркой и липкой влагой, но были целы.
Небо гасло, словно кто-то выключал лампочку за лампочкой.
Валидуб умирал.
Все никчемное, наполнявшее его жизнь до этой минуты, медленно отлетало, уступая место тому, что принято называть исполненным долгом.
Радиоперехват, сделанный разведотделением штаба войсковой группы.
Группа Полуяна продолжала движение в глубину Итум-Калинского района Чечни, двигаясь по северному плечу хребта Сусулкорт.
Шли осторожно, остерегаясь случайных встреч с боевиками. Впереди, выполняя функцию головного дозора двигались Таран и Столяров.
У людей, чья профессия связана с постоянным риском, вырабатывается особое, по-звериному тонкое ощущение близкой опасности. Ничто не говорило о возможности близкого присутствия посторонних: все таким же тихим как и раньше выглядел лес — ни подозрительного шума, ни хруста ветки под неосторожной ногой, ни крика или хлопанья крыльев перепуганной птицы, а Таран вдруг почувствовал незримую угрозу. Из-за кустов орешника, из темного, захламленного буреломом леса струились тяжелые волны опасности, заставившие его остановиться и замереть.
Одновременно, подняв руку, Таран остановил Столярова. Тот изготовил оружие.
Таран укрылся деревом и осторожно оглядел поляну, открывшуюся перед ним. Судя по всему здесь недавно побывали люди.
Боевики на своей территории чувствовали себя спокойно и даже не пытались маскировать следы пребывания. Трава была вытоптана, пустые консервные банки из под сгущенки и мясных консервов валялись на поляне. Похоже, что каждый кто опустошал банку тут же швырял её от себя подальше, куда глядели глаза. Большое количество золы кострище позволяло предположить, что боевики в этом месте провели всю ночь.
Не заметив опасности, Таран вышел на поляну и присел у кострища. Прутиком расшевелил серую кучку пепла. Оттуда потянуло теплом и поднялся легкий дымок. Значит, боевики ушли отсюда на рассвете, даже не залив костра.
Неожиданно послышался треск кустов. Таран быстро укрылся за деревом.
На поляну вышел чеченец, по виду ещё совсем молодой парень. Он должно быть что-то потерял на стоянке и обнаружил пропажу, когда все отсюда ушли. Парень двинулся по поляне, нагнув голову. Временами останавливался, носком ботинка разгребал траву, ничего не обнаружив, шел дальше.
Резванов, к которому парень оказался в тот момент ближе, чем к другим, поднял руку, сжал пальцы в кулак и тут же разжал их. Было ясно, что он предлагает взять боевика.
Полуян показал большой палец.
Когда чеченец прошел мимо дерева, за которым скрывался Резванов, тот бесшумно вышел на поляну и оказался за спиной противника. Негромко спросил по-чеченски:
— Что ты ищешь?
Боевик обернулся и тут же ему в лицо прямо под нос уперся ствол пистолета.
— Не дергайся! — предупредил Резванов.
Тут же с подоспевшим на подмогу Тараном они отвели пленного в чащу и заставили лечь.
Остальные, собравшись неподалеку и держа оружие наготове, молчали. Все хорошо помнили к чему первое же русское слово привело в случае с Саду Шовлаховым.
— А ты кто? — ответил чеченец вопросом на вопрос.
Судя по всему он в первый момент онемел не от страха, а от неожиданности.
Конечно, теперь от него что-то потребуют, но самое большее это будет крыша торговцам с юга. Бояться такого не приходилось…
Валидуб сидел в кабине, удобно привалившись к спинке сиденья и с интересом разглядывал места, в которых до того никогда не бывал.
Дорога, как река, текла вдоль берега моря. Временами она отходила к горам, временами снова приближалась к воде, пространство которой простиралось до горизонта.
Они проехали Дербент, миновали городишко с красивым названием «Дагестанские огни», и задержались у развилки дорог перед поселком Первомайское, пропуская встречные машины…
У поворота стоял дорожный указатель. Точнее то, что от него осталось — железная труба, окрашенная в белые и черные полосы. Табличку с названием населенного пункта, куда вела дорога, сорвали и на столбе сохранились только два винта.
Муслим притормозил, включил мигалку, пропустил встречный грузовик и повернул налево.
— Куда мы? — спросил Валидуб Муслима. Он знал, что на Махачкалу нужно ехать прямо через Первомайское и поворачивать куда-то в сторону нет нужды.
— Нэ понимэ, — сказал Муслим с безразличием.
— Куда, едрена вошь! — повторил Валидуб вопрос и его кажется поняли.
— Ташкапур, — сказал Муслим и махнул рукой вдоль дороги.
Проселочная дорога была круто присыпана гравием. Шины с хрустом приминали камень. Под крыльями барабанила отбрасываемая колесами крошка.
Поняв, что маршрут, избранный теми, кто владел трайлером, своей властью не изменишь, Валидуб расслабился. Он сидел откинувшись на спинку сиденья и любовался горами, которые в жизни ему ещё так близко не приходилось видеть.
После долгой и тряской езды по пыльным проселочным дорогам они добрались до небольшого поселка. Подъехали к длинному одноэтажному складскому зданию с бетонной погрузочной площадкой, которая тянулась вдоль фасада. Одни из больших ворот пакгауза оказались распахнутыми настежь. Водитель задом сдал фуру, подогнав её к воротам.
Из помещения наружу вышел Джафар. Махнул рукой Валидубу.
— Сиди, — сказал он. — Это недолго.
Но Валидуб вылез вслед за азербайджанцем и подошел к ржавой цистерне, стоявшей в стороне — облегчиться. Прошелся по сухому бурьяну неторопливым шагом, сделал дело и вернулся к машине.
То, что он увидел, удивило его. Автопогрузчик, выехавший из склада уже извлек большую часть контейнеров с арбузами и из-за них на погрузочную площадку из фургона стали вылезать люди.
Пять, шесть, десять, двенадцать — считал Валидуб. Все мужики, примерно одинакового роста и возраста. Неспешные, уверенные в себе. Не будь они наголо бритыми, Валидуб подумал бы, что это отряд боевиков. А так…
— Кто они? — спросил он, приблизившись к Джафару, который следил за выгрузкой.
Тот даже не посчитал нужным обернуться.
— Э, — сказал он небрежно. — Это мои родственники. Живут в Азербайджане. Сюда приехали в гости. У нас будет большая свадьба.
— Почему же не перешли границу открыто?
— Э, московский милиций! Ты знаешь, как мы тут живем, да? Шаг ступишь — давай бакшиш. Сейчас их увезут.
И в самом деле со стороны дороги послышался гул подъезжавших машин. Два небольших фургончика — «Газели» — остановились со стороны торца склада. К ним сразу потянулись приехавшие в трайлере мужчины. Валидуб обратил внимание, что они двинулись гуськом, легкой трусцой и полупригибаясь, как солдаты, преодолевавшие опасную зону обстрела. Но особого значения этому не придал.
Подумав, Валидуб отошел в сторону от машины и закурил. В это время грузчик, вошедший в трайлер, стал выкидывать оттуда мягкие тюки. Мешковина упаковки одного из них разорвалась и наружу выперла камуфляжная ткань. Валидуб подошел поближе, пощупал материю.
— Харош, — сказал грузчик. — Инглизски.
Джафар тут же что-то сердито сказал грузчику по-своему, и тот отскочил в сторону, как ошпаренный. Тогда Джафар пнул тюк и сказал:
— Куртки. Гуманитарная помощь. Нравится? Могу подарить одну.
— А в ящиках что? — спросил Валидуб.
Джафар деланно засмеялся.
— АК. Арбузы Калашникова. — Видимо он понимал, что скрыть от Валидуба, содержимое ящиков трудно и решил не темнить. — Выпить хочешь?
— Ну, — согласился Валидуб.
Джафар сходил внутрь пакгауза и вынес оттуда початую бутылку коньяка со стаканом, который висел на горлышке.
— Заправляйся.
Валидуб с удовольствием оттянулся и подобрел душой.
— Слушай, как бы заменить этого чудика за рулем? Он только и знает: нэ понимэ.
— Зачем заменить? Он хороший человек. Дорогу знает отлично. Машину водит как надо. Тебе обязательно с ним говорить надо? Помолчи, отдохни.
Ночевали они в Изербаше во дворе частного дома. Ранним утром сова двинулись в путь. Не доезжая Манаскента Муслим притормозил и съехал на обочину. Несколько минут спустя рядом с ними остановился ЗИЛ-»бычок».
Муслим выскочил из кабины и помог двум кавказцам перегрузить из фургона в «бычок» два оружейных ящика. Валидуб видел это в зеркало заднего вида, но решил не вмешиваться. Хрен с ними, пусть обтяпывают свои дела: жить людям как-то необходимо. Хороший мент должен уметь не видеть того, что видеть ему не выгодно.
Они без приключений проехали Кизляр, а за Александро-Невским их задержали у блок-поста.
Валидуб вылез из машины размяться. Прапорщик в милицейской форме, увидев коллегу, спросил удивленно:
— Московский, что ли?
— Что за вопрос! Вот возвращаюсь. С арбузами для управления.
— Этого добра здесь навалом, — сказал прапорщик.
Из помещения поста вышел майор.
— Наш, — объяснил ему прапорщик. — Московский.
Майор посмотрел на Валидуба внимательно и вдруг попросил:
— Слушай, лейтенант, будь другом. Возьми в Москву письма. Ребята сейчас накатают. Сам понимаешь, почта пока дойдет.
— О чем речь, мужики. Пишите.
— Тогда тебе подождать придется, — майор махнул рукой в сторону площадки-отстойника. — Пусть водила загонит машину туда. А тебя прошу к нашему шалашу. На чай сахар и калач.
Валидуб вспомнил знакомую с детства полублатную песенку: «Мой муж в тюрьме, я о нем хлопочу, сама туда не хочу». И веселенький припев к ней: «Чай, сахар и калач».
Встреча со своими обрадовала Валидуба. Уже сколько дней он общался с азербайджанцами и слегка опупел от этого. Конечно, к нему относились нормально, даже предупредительно, но он все же ощущал отчужденность, которая незримой, но прочной стеной отделяла его от проникновения в мир хозяев. И вот снова вокруг все свои.
Валидуб вошел в строительную бытовку, которую спецы приспособили под кубрик. За столом в табачном дыму сидело несколько человек в сером камуфляже.
— Плесните ему, — предложил майор. — Для знакомства.
Мрачный капитан достал пузырь, оплетенный лозой, взял стакан, посмотрел на просвет, снял пальцем со стенки какую-то крошку и набулькал до краев.
— За вас!
Валидуб дернул одним глотком, подчеркивая свое умение принимать горькую радость и чуть не задохнулся от неожиданности. Водка по крепости не уступала спирту, хотя вкус и запах у неё оказались иными…
— Что это? — спросил Валидуб, отдышавшись.
— Прошибло? — Командир смотрел на гостя, проверяя его реакцию. — Виноградный первач. Местное производство. Хорош, зараза! Пробивает до пяток.
— Меня только до колен ударило, — похвалился Валидуб своей спиртостойкостью.
Никто не засмеялся, хотя ему показалось, что шутка удачная.
— Что вы головы повесили, соколики? — пропел Валидуб удивленно. Дальше по тексту следовало добавить: «не пора ли выпить алкоголики?». Но майор не дал ему договорить.
— Ты извини, у нас поминки. Сегодня ночью убили товарища.
— Кто он?
Задавать такого рода вопрос было не очень тактично, но Валидуб не удержался.
— Прапорщик Соломин.
— Соломин?! — Валидуб посмотрел на майора ошеломленно. — Игорь?
— Он.
— Так я его знал. Он у нас в отделении служил. Потом ушел в ОМОН.
— Вот как сложилось, — сказал майор виноватым голосом.
— Можно с ним попрощаться?
— Что за вопрос.
Убитый прапорщик лежал за стеной блиндажа, прикрытый белой простыней. Бледное без кровинки лицо казалось спокойным. Всем своим видом он словно говорил: «Свое я отстрелял, а что оставил вам — не взыщите, не сумел».
Валидуб снял кепи. Постоял над телом, склонив голову.
— Кто его?
— Находился ночью в секрете. А него напоролась группа боевиков. Их было человек десять. Можно было их пропустить, а он взял все на себя и открыл огонь. Четверых положил. Живые прорвались в Чечню.
— Убитых утащили с собой?
— Не сумели.
— Где они? — Валидуба мало интересовали «духи», и он спросил просто так, по инерции любопытства, чтобы потом в Москве рассказывать о том, что видел на Кавказе своими глазами.
— Хочешь взглянуть?
Можно было и отказаться, но Валидубу показалось, что это можно воспринять как трусость: мент испугался жмуриков. Но он в Москве нагляделся всякого, вид мертвых тел его не пугал, и он кивнул, давая согласие.
Майор подвел его к площадке, устланной бетонными плитами, которая стала свалкой разбитых и обгорелых машин. Сдернул серый в бурых пятнах брезент и открыл четыре трупа, лежавших рядком — один к одному — на спинах.
— Почему у них нет бород? — спросил Валидуб удивленно. В его представлении боевики должны быть обросшими.
— Должно быть только появились в Чечне. Они едут туда бритыми, чтобы не привлекать внимания, а уже на месте обрастают шерстью.
Валидуб пригляделся внимательней и вдруг возле желудка почувствовал неприятную сосущую пустоту. Его стало подташнивать. Лица двух «духов» показались ему знакомыми. Он пригляделся получше и понял: то были мужики, которых они привезли в трейлере якобы на свадьбу в Ташкапур.
— Суки! — сказал Валидуб, облизнул губы и сплюнул. — Вот суки!
Сказал, имея в первую очередь в виду себя и свое участие в гнусном деле, в смерти прапорщика Соломина.
Но майор его понял иначе.
— Суки, они и есть суки. Ничего, со всеми разберемся.
Час спустя они покатили дальше.
Где— то под Новочеркасском Валидуба ожидал сюрприз. Пузырь, наполнившийся водой, стал вдруг подпирать. Справа от дороги за дренажной канавой тянулись кусты желтой акации.
— Останови, — приказал Валидуб Муслиму. — Меня приперло.
И он жестами показал, что именно собирается делать. Трайлер замедлил ход, съехал на обочину остановился.
Валидуб выпрыгнул из кабины, добежал до кустов, расстегнулся и блаженно прикрыл глаза, готовясь ощутить избавление от излишнего давления воды на нежную душу. И вдруг испуганно дернулся, застонал. Действо, которое доступно человеку с момента рождения до смерти и ни у кого не вызывает особых затруднений, причинило ему нестерпимую боль. Резь оказалась такой сильной, что заслезились глаза.
Две последовавшие за первой попытки облегчиться принесли тот же результат. Валидуб вернулся к машине понурый, убитый неожиданным открытием: он п о д ц е п и л…
Сел на место, глухо ругаясь. Муслим понял в чем дело и громко засмеялся.
— Э, Москва, сипилис, да?
— Пошел ты, нэ понимэ! Поехали!
Они тронулись. Валидуб сидел мрачный и злой. Случайные радости обернулись для него бедой, от которой ещё предстояло потерпеть немало неприятностей.
— Сук-ка! — поносил он случайную подругу по развлечениям с такой убежденностью, будто не сам был виноват в происшедшем.
Внезапно Валидуб заметил, как в полукилометре от места, к которому они приближались, на шоссе вышел человек и поднял руку. Там же на обочине справа по ходу движения стоял черный джип-внедорожник. Около него расположились ещё несколько человек в черных кожаных куртках.
Муслим сбросил газ и стал притормаживать. Валидубу это не понравилось.
— Не останавливайся! — приказал он строго, волевой ноткой в голосе подчеркнув, что не просит а приказывает. И вдруг вместо обычного «нэ понимэ» Муслим сказал:
— А пошел ты, мент! Надо остановиться. У них к нам дело.
Сказал по-русски без малейшего намека на кавказский акцент.
Валидуб вдруг с ужаснувшей ясностью понял: его используют. Его употребили, как последнюю дешевку поймали на крючок и поимели по полной программе. Опустили, как последнего лоха.
Понимание этого больно обожгло самолюбие. «Дешевка, — подумал он о себе. — Ты, Валидуб, дешевка. И этот черноусый, довольный собой „нэ понимэ“, употреблял тебя раз за разом!»
Злость вспыхнула в нем с такой силой, что горячая волна залила лицо багрянцем, а ладони стали мокреть от пота.
Ну, «нэ понимэ», держись! Я сейчас тебе покажу!
Все, что пережил и осмыслил Валидуб за последние дни внезапно вылилось в действие. Ребром правой руки он резко ударил Муслима по горлу. Тот хрюкнул, будто захлебнулся, неудачно глотнув воды. Хватаясь руками за шею, отпустил руль.
Сбив его ногу с педали газа и перехватив баранку, Валидуб нажал на тормоз. Машина дернулась, запели шины, обдирая протекторы о шершавое бетонное полотно. Двигатель захлебнулся и умолк. Машину метров сто волокло юзом, потом она встала.
Валидуб ещё раз рубанул Муслима ладонью по шее. Тот захрипел и повалился на бок. Валидуб сбросил его себе под ноги и быстро пересел за руль.
Разогретый двигатель принял вызов с полуоборота. Валидуб резко вдавил педаль сцепления до самого пола, воткнул первую передачу, нажал на газ. Машина, словно ей понравилась такая игра, бешено взывала и рванулась с места.
В зеркало заднего вида Валидуб видел черный джип, который шел метрах в пятидесяти позади трайлера. Выстрелов он не услышал, но понял — преследователи стреляют. Стекло зеркала внезапно треснуло и разлетелось множеством острых осколков, а в месте попадания пули засветила сквозная дырка.
Муслим, лежавший справа, заворочался и застонал. Держа руль левой рукой, Валидуб достал пистолет из кобуры и, чуть нагнувшись, вмазал водителю рукояткой по затылку.
Будто оправдываясь перед самим собой, Валидуб выругался, добавив при этом:
— Я те дам «нэ понимэ»!
Чтобы не позволить джипу приблизиться, Валидуб то и дело покачивал руль из стороны в сторону. До этого ему не приходилось водить автопоезд, и он удивлялся как чутко реагирует машина на его движения. Огромный фургон, посвистывая шинами, угрожающе вилял, перекрывая дорогу с разных сторон.
Автоматная очередь, пущенная поверху, попала в аэродинамический обтекатель. Над головой сперва послышалась барабанная дробь, затем раздался хруст коловшегося на части пластика.
Эти сволочи решили перехватить его во что бы то ни стало. Значит, груз, который должен был им передать Муслим, в самом деле представлял немалую ценность для бандитов.
Стрелка спидометра медленно закручивалась вправо. Восемьдесят, девяносто…
Вечернее шоссе было пустынным, и Валидуб, не страшась, поддавал газу. Двигатель, будто радуясь, что в кои-то веки, не боясь дорожно-патрульной службы, получил право показать свою мощь во всей её силе, работал устойчиво. Скаты, которые Муслим поменял в Махачкале, устойчиво держали дорогу.
Джип упорно преследовал трайлер. В крупном осколке зеркала, который не вывалился из металлической оправы, Валидуб видел своих противников. Они продолжали стрелять. Из окон внедорожника то и дело сверкали вспышки автоматов. Но это не пугало Валидуба. Его надежно прикрывал фургон, набитый арбузами и другим грузом. Лишь бы эта сволочь не попала в покрышки.
На скорости близкой к ста двадцати, Валидуб выскочил на гребень подъема и перед ним открылась панорама местности на многие километры вперед. Серая лента дороги убегала вдаль, спускаясь по длинному тягучему склону в долину Дона. Река и поселок виднелись далеко внизу.
— Суки! — Зло выругался Валидуб и повернул руль влево.
Тяжелый трайлер сбился с дороги, перемахнул через пологий кювет.
Валидуб сгруппировался, пытаясь совершить прыжок в стиле, который не раз видел в исполнении лихих киногероев. Но в жизни это оказалось сделать не просто. В какой-то момент инерция распрямила тело, и Валидуб во весь рост шлепнулся на землю, хрястнувшись при этом спиной так, что хрустнули все суставы…
Преодолевая боль, он перевернулся на живот и посмотрел на шоссе. Черный джип не остановился. Трайлер, преодолевший кювет, в круто качнулся, накренился, но устоял на колесах и, выписывая зигзаги, мчался по зеленому лугу.
В каком-то месте переднее колесо налетело на большой валун. Кабину повело влево и она стала заваливаться на бок, увлекая за собой весь фургон. Все это происходило будто в замедленном кино…
Валидуб видел как распахнулась задняя дверь и из неё одна за другой стали вылетать наружу клетки контейнеров. Арбузы, прыгая по кочкам, покатились по косогору к реке. Зеленые в темную полоску мячики раз за разом подскакивали, ударялись о землю и разваливались на части, разбрызгивая в стороны сок, затем падали на траву красными сочными кусками.
Джип завизжал тормозами и замер. Дверцы его распахнулись и несколько человек дружно выскочили наружу, торопясь к упавшему трайлеру.
— Эй вы, — крикнул Валидуб и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание.
Мужики в черных кожанках повернулись к нему, торопливо доставая оружие. Сомнений не оставалось — то были боевики.
Валидуб никогда не был хорошим стрелком. Не давалось ему это искусство. И он был рад, когда на инспекторских проверках в тире выполнял упражнение на шаткую троечку. И всякий раз слышал упреки начальника, который недовольно говорил: «Когда ж ты, соколик, стрелять научишься?» Но сейчас он не желал уступать. Перевернувшись на живот, он уперся локтями о землю, обжал рукоятку табельного «Макарова» двойным хватом.
Боевики набегали на него, раскинувшись цепью.
Валидуб не чувствовал волнения, наваливавшегося на него в тире. От злости и отчаянья он будто закаменел. Он не искал глазами «яблочко», он сосредоточил внимание на мушке и целился не в головы набегавших на него бандитов, а направлял ствол чуть ниже животов, к которым те прижимали свои автоматы, сверкавшие пучками пламени.
— На тебе, сука!
Пистолет дернулся в руке Валидуба. Бежавший в центре бандит споткнулся и с размаху грохнулся лицом о землю.
— На тебе, гад! От московской милиции!
Второй выстрел — второе попадание. Боевик, крайний левый в цепи, поймал пулю грудью, взмахнул руками и рухнул на спину.
Перекатиться бы Валидубу, сменить позицию, но это делается легко только в кино и воображении. Пули двух автоматов ложились рядом, крошили гальку, усыпавшую берег реки. Браться из-за камня, который его прикрывал, Валидуб просто боялся.
— Держи, подонок!
Третий выстрел, третье попадание!
Автоматная пуля все же нашла Валидуба, попав между шеей и ключицей. Он ощутил удар, но пистолет удержал. Боли не чувствовалось. Только весь правый бок от плеча до поясницы залубенел, стал нечувствительным. Чтобы не уронить пистолет, Валидубу пришлось напрячь левую руку.
— Вот тебе от меня!
И опять попадание!
Кровь струей била из раны. Валидуб сунул руку под куртку, где лежали письма в Москву. Они уже пропитались жаркой и липкой влагой, но были целы.
Небо гасло, словно кто-то выключал лампочку за лампочкой.
Валидуб умирал.
Все никчемное, наполнявшее его жизнь до этой минуты, медленно отлетало, уступая место тому, что принято называть исполненным долгом.
Радиоперехват, сделанный разведотделением штаба войсковой группы.
Полковнику БОЙКО Г.Примечание: Рация с позывным «Ахмет», судя по её расположению, организационно находится в подчинении Аслана Масхадова. «Чадыри» скорее всего позывной полевого командира Астемира Везирханова, отряд которого действует в Итум-Калинском районе.
22. 10. Неизвестная рация в районе высоты 1625 южнее Ведено. Позывной «Ахмет» и рация в районе горы Баумкорт (отметка 1661)
Итум-Калинского района с позывным «Чадыри».
Представляется содержательная часть переговоров. Техническая часть (обмен паролями, приветствия, обмен вопросами о качестве слышимости и т. п.) нами снята. Капитан Еремеев
«Ахмет»: Астемир, нас здесь беспокоит один момент. Через соседей с востока к вам направлялась группа специалистов Ханпаши Хамидова. Вел ваш проводник Ихороев. Первый контрольный пункт в Эчеде она прошла нормально. Затем связь прекратилась. Что у вас по этому делу?
«Чадыри»: «Ахмет», я этим занимаюсь сам. Группу Ханпаши встречали мои люди. От них тоже нет известий. Что там произошло не могу сказать. Пока у меня одно предположение. В горах прошла буря. Пролился дождь. Сильный. Были оползни и обвалы. Группа могла задержаться. Я с отрядом пройдусь по маршруту и все проверю. Не беспокойтесь.
«Ахмет»: Астемир, очень прошу тебя — не расслабляйся. Если это стихия одно дело. Но у нас есть опасения, что там могут оказаться федералы. Были известие, что диверсионная группа контрактников вышла в район Кенхи. Прошло много времени, наши там эту группу ждали, но она не появилась. Астемир, будь осторожен. На перевале могут оказаться федералы.
«Чадыри»: «Ахмет», спасибо за предупреждение. Мы всегда осторожны и все проверим точно. Сделаем дело — сообщим».
Группа Полуяна продолжала движение в глубину Итум-Калинского района Чечни, двигаясь по северному плечу хребта Сусулкорт.
Шли осторожно, остерегаясь случайных встреч с боевиками. Впереди, выполняя функцию головного дозора двигались Таран и Столяров.
У людей, чья профессия связана с постоянным риском, вырабатывается особое, по-звериному тонкое ощущение близкой опасности. Ничто не говорило о возможности близкого присутствия посторонних: все таким же тихим как и раньше выглядел лес — ни подозрительного шума, ни хруста ветки под неосторожной ногой, ни крика или хлопанья крыльев перепуганной птицы, а Таран вдруг почувствовал незримую угрозу. Из-за кустов орешника, из темного, захламленного буреломом леса струились тяжелые волны опасности, заставившие его остановиться и замереть.
Одновременно, подняв руку, Таран остановил Столярова. Тот изготовил оружие.
Таран укрылся деревом и осторожно оглядел поляну, открывшуюся перед ним. Судя по всему здесь недавно побывали люди.
Боевики на своей территории чувствовали себя спокойно и даже не пытались маскировать следы пребывания. Трава была вытоптана, пустые консервные банки из под сгущенки и мясных консервов валялись на поляне. Похоже, что каждый кто опустошал банку тут же швырял её от себя подальше, куда глядели глаза. Большое количество золы кострище позволяло предположить, что боевики в этом месте провели всю ночь.
Не заметив опасности, Таран вышел на поляну и присел у кострища. Прутиком расшевелил серую кучку пепла. Оттуда потянуло теплом и поднялся легкий дымок. Значит, боевики ушли отсюда на рассвете, даже не залив костра.
Неожиданно послышался треск кустов. Таран быстро укрылся за деревом.
На поляну вышел чеченец, по виду ещё совсем молодой парень. Он должно быть что-то потерял на стоянке и обнаружил пропажу, когда все отсюда ушли. Парень двинулся по поляне, нагнув голову. Временами останавливался, носком ботинка разгребал траву, ничего не обнаружив, шел дальше.
Резванов, к которому парень оказался в тот момент ближе, чем к другим, поднял руку, сжал пальцы в кулак и тут же разжал их. Было ясно, что он предлагает взять боевика.
Полуян показал большой палец.
Когда чеченец прошел мимо дерева, за которым скрывался Резванов, тот бесшумно вышел на поляну и оказался за спиной противника. Негромко спросил по-чеченски:
— Что ты ищешь?
Боевик обернулся и тут же ему в лицо прямо под нос уперся ствол пистолета.
— Не дергайся! — предупредил Резванов.
Тут же с подоспевшим на подмогу Тараном они отвели пленного в чащу и заставили лечь.
Остальные, собравшись неподалеку и держа оружие наготове, молчали. Все хорошо помнили к чему первое же русское слово привело в случае с Саду Шовлаховым.
— А ты кто? — ответил чеченец вопросом на вопрос.
Судя по всему он в первый момент онемел не от страха, а от неожиданности.