Страница:
— И какое же?
— А это уже секрет. Ладно, не дуйте свои очаровательные губки. Давайте лучше поговорим о вашей будущей карьере автолюбителя. Определились с моделью?
— Нет еще. Но уже работаю в этом направлении. Я вот о чем думаю: мне бы хотелось чувствовать себя в безопасности, особенно, когда буду учиться ездить. Но здесь одна загвоздка: после беседы с вами безопасными мне кажутся теперь только те машины, которые выглядят, как танки. Муж уже смеется, что с такими запросам мне впору только БМП брать. Но я не уверена, что справлюсь с управлением монстра, вроде вашей. Я не чувствую габаритов машины. Значит, буду сносить деревья, бордюры и задевать соседний транспорт. Прощай, заначка и мечты о спокойной жизни, и здравствуй, группа разбора.
— Ну, это не такая большая проблема, как вы думаете. Хотите, я вас за пять минут научу, как с этим справиться?
— Попробуйте.
— Вы всякими эзотерическими книжками когда-нибудь увлекались? Энергетика, аура и все такое?
— Все мы не без греха, было дело.
— Тогда все объясняется элементарно. Вот вы свое тело чувствуете в пространстве, с габаритами не ошибаетесь, ведь? Даже если не руки или на ноги не смотрите, все равно знаете, где они сейчас находятся?
— Само собой.
— А теперь представьте, что ваше тело — это не только вы, а вся машина, в которой вы находитесь. То есть вы сами — это как бы мозг, а крылья, капот, бампер — это контуры вашего нового тела. Сначала это сложновато, но потом, когда привыкнете, это просто войдет в плоть и кровь.
— И все?
— А вы попробуйте, сами убедитесь. Между прочим, я лично знаю одну очаровательную барышню, которая запросто может претендовать на титул «мисс миниатюрность», и при этом легко разруливается на сестренке моей ласточки, ее машинка разве что на пару лет помоложе. Девушку из-за руля-то с трудом видно, но ей это, судя по всему, нисколько не мешает. Так что если будете продолжать колебаться, я вас просто познакомлю, и вы сами у нее спросите, как она чувствует габариты машины, и как училась ездить на этом «монстре», как вы мою ласточку называете.
— Ой, да я не хотела вас обидеть…
— Успокойтесь, я все понимаю, просто смеюсь тихонько. Для меня она — ласточка, птица, в крайнем случае — демонический конь мессира Воланда, но никак не монстр. Она — живая. Порой, когда мчусь по трассе, особенно на запредельных скоростях, я даже чувствую, каково ей приходится. Как плавится смазка в ступицах от высокой температуры, как задыхается от горячего воздуха двигатель…
— Да вы поэт, как я погляжу!
— Нет, просто это на самом деле так. Может быть, я не умею это объяснять. Но это надо чувствовать изнутри. Слова зачастую бессильны передать то, что происходит. Иногда я жалею, что люди лишились телепатических способностей. Вот скажите мне, как можно рассказать картину? Или понюхать книгу? Само по себе подобное предложение превращается в бессмыслицу. Как объяснить то ощущение, которое испытываешь, когда бензонасос захлебывается от нехватки топлива, а у тебя в этот момент схватывает сердце? Когда кровь в висках стучит в такт вращению коленвала?
— Вы — страшный человек.
— Вот те раз! Почему это?
— Когда вы рассказываете о себе и машине, то выглядите настоящим безумцем. Маньяком с параноидально-бензиновым бредом.
— Но вы-то меня, надеюсь, не боитесь?
— Не знаю почему, но нет, не боюсь. Даже признаюсь — ужасно хочется испытать то же самое. Я до сих пор помню ту гонку, которую вы устроили в прошлый раз. Даже пару раз во сне видела, как мы мчимся по шоссе, и все остаются где-то далеко позади. Это ни с какими аттракционами не сравнить, потому что аттракционы — это игра, а здесь все всерьез. Адреналин, честно говоря, зашкаливает.
— Я смотрю, вы начинаете понимать, в чем состоит истинный кайф вождения. Ну что, тогда — вперед?
— А можно?
— А кто нам запретит?
— Вперед!
Волга, взревев заждавшимся скорости движком, приветственно рыкнула и с готовностью полетела сквозь марево осенней слякоти, наматывая версты по кольцевой автодороге. Если Андрей был прав, и машина действительно была живая, то в эти мгновения она, наверное, казалась себе болидом из «Формулы-один». Усиленной конструкции с целью повышенной выживаемости на российских дорогах.
Но всех переплюнул, конечно же, сам шеф. Он тоже всецело участвовал в предновогоднем аврале, получая подобно истинному главнокомандующему донесения то из бухгалтерии, то от западных партнеров, то от менеджерского сектора и принимая Судьбоносные Решения. Офис он покидал последним, даже после Кольки, а уж тот раньше девяти вечера домой не сматывался никогда. И вот, стоя как-то раз в кабине лифта и водя пальцем по кнопкам этажей, но так ничего и не выбрав, шеф с неизбывной мукой в голосе обратился к окружающим: «Какая-нибудь сволочь скажет мне, какое сегодня число?»
Ржали все. Ржали так громко, что одновременно коллективным разумом дошли до одной и той же простой мысли: столько смеяться опасно. Можно лишиться премии, зарплаты и работы в целом. Поэтому через два этажа, сделав морды тяпкой, тактично заткнулись, давя в себе икоту и часто-часто смаргивая выступившие слезы. Шеф сделал вид, что так и надо. Слава Богу, пронесло!
К должникам и проштрафившимся партнерам без всякого зазрения совести применяли самые садистские меры. Так, выяснив, что приехавший буквально на полдня представитель одной строительной фирмы из Воронежа не имеет на руках и половины нужных бумаг, женщины под предводительством Натальи организовали ему поднос с бутербродами, огромную кружку обжигающего чая, посадили его к факсу, и пялились на бедолагу до тех пор, пока тот не созвонился со своей организацией, и не получил все необходимое. Справедливости ради надо отметить, что глазели на него женщины вовсе не из своих кровожадных соображений, а просто потому, что поспорили: красит он волосы, или нет. Но откуда же несчастный мог это знать!
Но за всей этой суетой Наталья не находила себе места, и отнюдь не из-за того, что что-то упустила, или что-то сделала не так. Просто она успела здорово привязаться к Андрею, своему странному «личному водителю», как он сам себя со смехом величал. Без ежедневных разговоров с ним ей уже было трудно представить свой рабочий день. Но сегодня, как и вчера, и позавчера, Андрей не будет ее встречать, поскольку улетел в командировку и вернется, самое раннее, через неделю. Поэтому настроение у Наташки было что ни на есть скверное, и даже то, что сегодня она полчаса убила на украшение своего кабинета новогодней мишурой и игрушками, радости не прибавило. Без Андрея она чувствовала себя в эмоциональном вакууме. Ей не с кем даже просто поделиться новостями! Павел все равно ничего в этом не понимает, разве что поддакнет для порядка, и все. С Зинаидой Наташка все разговоры старается сводить к минимуму. Мишка — ребенок. Дашку напрягать не хочется, у нее своя жизнь. И что же это получается? Совершенно чужой человек стал ей ближе, даже чем гражданский муж?
И ведь это все притом, что дальше разговоров и совместных поездок на головокружительных скоростях дело не заходило! Наталья так и не смогла выбрать в своем загруженном графике время для посещения автомобильного клуба, в котором состоял Андрей. Да и машину себе пока не выбрала. Тем более что острая необходимость в ней как-то сама собой отпала с появлением Андрея. В гости они друг друга по понятным причинам не приглашали, кроме как в салоне «волги» нигде не общались. Безумие какое-то! Сейчас она начинает понимать Дашку, которая может с каким-нибудь незнакомцем общаться в чате или по электронной почте, сходить с ума от беспокойства, когда от него нет весточек, и при этом даже не знать со всей уверенностью: с парнем или с девчонкой она переписывается! Когда в свое время Наташка ее спросила, как же так, Дашка ответила: «Здесь главное — духовное единство, то, что тебя понимают и принимают со всеми потрохами, такой, какая ты есть. И местоположение или пол твоего друга уже не играют никакой роли. Разве что для удовлетворения любопытства поинтересуешься когда-нибудь. А то и этого не надо».
Вот-вот. То самое пресловутое «чувство духовного единства» настырно требовало очередного допинга общения с Андреем, и не находя его, превращалось в стойкую хандру. Даже Пашка уже заметил, что с Натальей что-то неладное творится. И что ему сказать? «Извини дорогой, у моего случайного знакомого помимо меня оказались еще и свои планы, и я просто скучаю без него»?
Желудок громко икнул и совершенно нетактичным образом намекнул на то, что хорошо бы забросить в него что-нибудь пожевать. Наталья закрыла за собой кабинет и отправилась на первый этаж, где работал буфет, и располагалось еще множество мелких фирм торгующих разной всячиной от косметики до одежды. Забросив в себя пирожок с капустой и потягивая за стойкой томатный сок, Наталья, от нечего делать, рассматривала их вывески. Взгляд ее помимо воли то и дело упирался в броскую надпись «Сотовая связь» с разноцветными лампочками гирлянды, призывно поблескивающими по периметру вывески. А что, может быть, зайти? Сделать себе подарок к Новому году? Или не стоит?
Покончив с соком, Наташка все же решилась. Про сотовый телефон она подумывала уже давно, да и шеф ей как-то говорил, что половина расходов сотрудников на разговоры — за счет фирмы. Грех не воспользоваться.
В итоге через двадцать минут Наталья уже была счастливой обладательницей новенькой трубки, заботливо упакованной в кожаный футляр. Но только к вечеру, когда пришла пора уходить с работы, Наташа вдруг поняла, что теперь расстояния между ней и Андреем ничего не значат. Он же говорил ей, что специально включил роуминг. Значит, стоит только набрать его номер, и она услышит его голос!
Это осознание было настолько острым, что на мгновение Наталью словно парализовало. Пришлось немедленно присесть и собраться с мыслями. Когда она вышла из ступора, то хмыкнула про себя: это же надо, как «от радости в зобу дыханье сперло»! Потом достала трубку и, набрав заветные цифры, которые за это время выучила наизусть, прислонила ее к уху.
— Алло?
— Алло, Андрей, это Наталья, не отрываю?
— Наташа, как я рад тебя слышать! Я тут со скуки помираю в этой Богом забытой гостинице. Рассказывай, как у тебя дела, как живешь!
— Да вот, сотовый купила.
— Значит, это теперь твой номер?
— Да, мой.
— Отлично! Я его немедленно запомню. Слушай, не боишься, что я тебе теперь названивать начну посреди ночи? Я тут уже волком вою от тупости местного начальства и от кретинизма обслуживающего персонала. Не поверишь: уже собирался махнуть бутылку, чтобы отрубиться до утра и ни о чем не думать, и как раз твой звонок! Прямо как глоток воды умирающему в пустыне!
— Прямо уж и умирающему?
— Наташенька, чувствую, что наговорю тебе сейчас кучу глупостей, но я здесь дни считаю до возвращения и до встречи с тобой. Я настолько привык к нашему общению, к полетам на ласточке. Нет, ты ничего такого не подумай… Хотя, я, наверное, вру.
— В чем ты врешь?
— Наташка, я чувствую себя, как тоскующий влюбленный сопляк, которого родители заперли дома на шестнадцатом этаже и не пускают к подружке. Я знаю, что не имею на это права, у тебя своя жизнь, любимый человек, сын, и все такое, но уже не могу с этим справиться. Наташка, прости засранца, но скажи: я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь? Если я тебе надоедаю, мешаю — ты только скажи, и я уйду из твоей жизни. Но скажи, что ты чувствуешь? Для меня это очень важно! Жизненно важно!
— Андрей, я не знаю, как и сказать…
— Говори, как есть, я приму все, что ты мне скажешь.
— Я очень странно себя чувствую. Я скучаю без тебя. Сильно скучаю. И, Андрей, я боюсь этого!
— Чего, Наташенька?
— Мы не имеем права так поступать. Я знаю, что нам надо расстаться. Но я не хочу этого. Тебя нет всего три дня, а я хожу, как побитая собака, и даже сослуживцы это отметили.
— Ты чувствуешь себя обязанной перед Павлом?
— Да. Нет. Не знаю. Но я не должна себя так вести. А по-другому тоже не могу. Андрей, что нам делать!
Совесть попыталась было потребовать немедленного прекращения встреч с Андреем, но была вынуждена отступить. Наташка даже представить себе не могла, как перенесет это, как сможет произнести слова «нам лучше расстаться друг с другом». Продолжать дальше в том же духе? Гонять на Волжанке и болтать обо всем на свете? Но этого уже мало, катастрофически мало! Рано или поздно они переступят последнюю черту, и что тогда? Как она сможет смотреть Пашке в глаза? И как она сможет отдавать ему свое тело, когда оно уже будет принадлежать другому? Павел не дурак, он рано или поздно обо всем догадается, если уже не сделал свои выводы. Наталья ведь не делала секрета из своего знакомства и того, что ее каждый день подвозят на машине. Тем более что начиналось все так невинно. Теперь же осталось просто сложить два и два и прийти к однозначному заключению. Не видеть того, что с ней творится, может только слепой. Она же сама себя закладывает своим поведением. А если еще и Зинаида бросится выяснять, в чем дело, то пиши пропало. Уж если она как-то раз решила, что на Наташку кладет глаз ее шеф (он же на последнее восьмое марта не что-нибудь — золотую цепочку подарил!), и не поленилась промыть на эту тему мозги своему сыну, то сейчас точно молчать не станет.
Значит, пока выход один — маскироваться. Пока она сама для себя не решила, как поступит, пусть никто ничего не знает, кроме них с Андреем. Потом все само собой устроится.
Или все-таки уже решила?
Андрей уже ждал ее на вечной автобусной остановке. Наташка с разбегу запрыгнула на переднее сиденье машины и оказалась в кольце его рук.
— Привет, снегурочка!
— Здравствуй, Дед Мороз — борода из ваты!
— Ну, раз я — Дед Мороз, то получай подарки. Ты себя в этом году хорошо вела, родителей слушалась?
— Ой, плохо вела, просто отвратительно!
— Тогда это тебе авансом, чтоб исправлялась!
— Андрейка, что это? Ты с ума сошел! Боже, какая красота! Ты же разоришься!
— От покупки женских часиков еще ни один мужчина не разорялся. Ну, как, нравится?
— Спрашиваешь! Поможешь застегнуть, а то я с непривычки никак с ними не справлюсь?
— Разумеется. Натка, я так по тебе скучал, это просто ужас! Пил безбожно и скучал, тем более что там все равно ничем иным заняться не получается. Ты давай, о себе рассказывай! Сотовый тебе за неуплату еще не отключили?
— Нет пока. Я чуть ли не раз в три дня за новой карточкой бегаю. И вообще, хватит мне зубы заговаривать, ты что, думаешь, что дарить подарки — это только твоя прерогатива? У меня тоже для тебя кое-что имеется. Правда, подарок не такой роскошный, но я когда его увидела, просто не могла пройти мимо. Понимаешь, он меня к себе позвал. Сказал: «Возьми меня с собой, я же только для Андрея, и ни для кого больше». Как я могла устоять?
— Ты меня заинтриговала! И что же у тебя там такое?
— Вот, держи.
На ее ладони удобно расположилась маленькая «Волга», миниатюрная копия той, в которой они сейчас сидели. Был виден руль, панель приборов, открывались маленькие дверцы, вращались колеса. И на капоте тоже взлетал ввысь маленький гордый олень.
— Наташенька, вот это сюрприз — так сюрприз! Я такого точно не ожидал! Где ты ее откопала, это же такая редкость! Я уже думал, что их никто не делает, сейчас одни лишь модели иномарок кругом стоят.
— Да я же говорю — случайно получилась. Бродила в центре, искала подарки домашним, и тут увидела ее. Знаешь, такие наполовину ларьки — наполовину бутики. Одна стена стеклянная, если что-то нравится, что открываешь дверь и заходишь внутрь. Вот эта кроха на меня из-за стекла и посмотрела жалобно. И представляешь — она у них была в единственном экземпляре!
— А еще какие-то машинки были?
— Да нет же, говорю тебе. Только эта и стояла. И вообще они одеждой торгуют. Я так и не поняла, что же волжаночка у них делала.
— М-да, прямо мистика какая-то. Ну, что делать будем? Я свободен, как вольный ветер в океане!
— А я своих предупредила, что сегодня буду поздно, и в случае чего меня искать только по мобильному.
— Великолепно! Тогда забуримся в один кабачок, там такого заливного лосося подают — язык от наслаждения проглотишь. И шашлык на шпажках у них неплохой получается.
— Ой, я боюсь, что в меня больше ни кусочка, даже самого-самого вкусного не влезет. На работе так успели салатами и деликатесами объесться, что еще чуть-чуть — и лопну.
— Тогда давай ко мне домой. Посмотришь на мою холостяцкую берлогу. Я тебе как раз фотографии из нашего клуба покажу и видео с последнего фестиваля. И елочку мою поможешь нарядить. Буду на нее в Новый год смотреть и тебя вспоминать. Ну, как, трогаемся?
— Ага, поехали!
— Жаль, сегодня будем ползти, как черепахи, трасса заснеженная, даже шипы не спасают. Полеты с ветерком только ближе к весне возобновятся.
— Ну, это не страшно. Главное, что ты вернулся.
— А что, были какие-то сомнения?
— За последний месяц «сомнение» стало моим вторым именем.
— И в чем это ты сомневалась?
— Да во всем сразу! Думаешь, для меня это все легко дается? Терпеть не могу принимать важные решения, тем более, когда они затрагивают помимо моей жизни еще и других людей. Меня тошнит оттого, что я буду вынуждена обидеть парня, от которого я ничего, кроме добра, не видела, что буду должна как-то объяснять все это своим родителям, а они у меня придерживаются довольно строгих устоев. Хочется плюнуть на все, и спрятаться куда-нибудь далеко ото всех. Я боюсь перемен, понимаешь?
— Тогда хочешь совет?
— Хочу.
— На сегодня забудь обо всем. Рано или поздно ты все равно с этим разберешься, но если начнешь заранее себя накручивать, то рискуешь заработать стойкую неврастению. Пожалей себя, просто расслабься и отдохни. Сегодня праздник, я хочу, чтобы ты его запомнила. И еще знай — я всегда помогу, чего бы у тебя не произошло. Как в песне: «я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце».
— «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи…»
— Именно так. Ну что, договорились?
— Договорились.
Такого наслаждения, как с Андреем, она не испытывала ни с кем. Казалось, что он читает ее самые сокровенные желания, предугадывает все ее действия и просьбы. Откровенно говоря, из всех мужчин, которых знала Наталья, он был первым, кто в первую очередь думал о том, как доставить наслаждение ей, а потом уже сам достигал сладостной разрядки. Секс с Андреем был подобен изысканному вину многолетней выдержки. Он заставил ее тело зазвучать, запеть, отозваться на каждое из его прикосновений. Она чувствовала себя скрипкой в руках мастера, глиной под пальцами скульптора. Когда она посмотрела на часы, то не поверила своим глазам. Они провели в постели больше двух часов! И ни на одно мгновение Андрей не оставлял ее без внимания, лаская и заводя ее все сильнее и сильнее.
Но что самое поразительное, она так и не решила для себя, как же определить тип Андрея. Он менялся просто на глазах, как веселый хамелеон, проходя через ипостаси беззаботного мальчишки, галантного кавалера, опытного любовника, уверенного в себе мужчины. Он был неуловим, как Фантомас, и загадочен, как египетский Сфинкс. Казалось, что он прост и открыт, но попробуй копнуть чуть-чуть глубже, и понимаешь, что перед тобой terra incognita, земля непознанная. Свой внутренний мир Андрей надежно защищал от любого незваного вторжения, что наводило Наташку на мысль о том, что с понятием предательства он тоже был знаком не понаслышке. Ни один представитель сильного пола не интриговал ее так сильно, как он. Ясно только одно: загнать его под каблук не сможет ни одна женщина, в том числе и сама Наталья. И это здорово. Скоро три года, как она вместе с Павлом, и, несмотря на все ее усилия, он так и не научился открыто выражать свое мнение на семейном совете, чем беззастенчиво пользуется его мамаша. Он инфантилен и ищет в своих женщинах защиты и поддержки. Жить с ним удобно, но изображать из себя железную леди и управлять всеми его действиями тоже надоедает, особенно, если твоя натура хочет чего-то иного. Равного тебе партнера, который будет уважать твою независимость и не станет путать роли, ища у тебя утешения по любому, даже малозначительному, поводу.
Так что: уходить от Павла? Но как все ему объяснить? Иногда ей кажется, что он привязан к ней даже больше, чем Мишка, ее родной сын. Мишка сейчас познает мир, и мама для него, прежде всего — помощник на этом трудном и интересном пути. А Павел отгородился ото всех, сделал Наталью своим миром, замкнулся на ней и ничего иного видеть не хочет. Когда она дома, он таскается за ней из комнаты в комнату, как домашняя собачка, преданно заглядывая в глаза и предупреждая все ее желания. Приносит завтрак в постель, закутывает ее ноги пледом, когда она смотрит телевизор. С ним нельзя остаться наедине со своими мыслями, потому что Пашка приобрел дурацкую привычку садиться рядом и гладить ее руки. Она даже в ванной не всегда может от него спрятаться, потому что он любит мыть ей спину. Не пустишь — будет дуться полдня.
И ведь самое глупое, что она ничего для этого не делала. Павел сам выбрал ее, сам пригласил к себе жить, и сам к ней привязался. Из отрывочных сведений, поступающих от словоохотливой Зинаиды Петровны, Наталья поняла, что Павел никогда не жил один больше двух-трех месяцев. Как только он вернулся из армии, то сразу же нашел себе девушку, с которой прожил около года. Потом ее сменила другая, затем появилась следующая… Павел боялся одиночества куда больше, чем Мишка темноты.
Кстати, когда она года полтора назад попыталась узнать, почему Павел расставался со своими пассиями, то единственное, что она услышала — шипение Зинаиды: «Единственное, что было надо этим сучкам — это Пашина квартира и прописка. А как только находили кого-то побогаче — сразу хвостом виляли в сторону». После такого резюме Наталья окончательно отказалась от постоянной прописки у Паши. Не хватало еще, чтобы ее этим попрекали. А так — она независимая женщина, живущая в гражданском браке, которая к тому же практически в одиночку содержит всю семью. Зарплату Паши едва-едва можно было растянуть на неделю. Впрочем, он, кажется, нисколько не комплексовал от того, что не он является основным добытчиком в семье. Главное, что средств хватает всем: и Мишке на книжки и игрушки, и Павлу на журналы по бодибилдингу и рыбалке (неважно, что ни тем, ни другим он не занимается), и Зинаиде на продукты и тряпки. Так зачем что-то менять?
— А это уже секрет. Ладно, не дуйте свои очаровательные губки. Давайте лучше поговорим о вашей будущей карьере автолюбителя. Определились с моделью?
— Нет еще. Но уже работаю в этом направлении. Я вот о чем думаю: мне бы хотелось чувствовать себя в безопасности, особенно, когда буду учиться ездить. Но здесь одна загвоздка: после беседы с вами безопасными мне кажутся теперь только те машины, которые выглядят, как танки. Муж уже смеется, что с такими запросам мне впору только БМП брать. Но я не уверена, что справлюсь с управлением монстра, вроде вашей. Я не чувствую габаритов машины. Значит, буду сносить деревья, бордюры и задевать соседний транспорт. Прощай, заначка и мечты о спокойной жизни, и здравствуй, группа разбора.
— Ну, это не такая большая проблема, как вы думаете. Хотите, я вас за пять минут научу, как с этим справиться?
— Попробуйте.
— Вы всякими эзотерическими книжками когда-нибудь увлекались? Энергетика, аура и все такое?
— Все мы не без греха, было дело.
— Тогда все объясняется элементарно. Вот вы свое тело чувствуете в пространстве, с габаритами не ошибаетесь, ведь? Даже если не руки или на ноги не смотрите, все равно знаете, где они сейчас находятся?
— Само собой.
— А теперь представьте, что ваше тело — это не только вы, а вся машина, в которой вы находитесь. То есть вы сами — это как бы мозг, а крылья, капот, бампер — это контуры вашего нового тела. Сначала это сложновато, но потом, когда привыкнете, это просто войдет в плоть и кровь.
— И все?
— А вы попробуйте, сами убедитесь. Между прочим, я лично знаю одну очаровательную барышню, которая запросто может претендовать на титул «мисс миниатюрность», и при этом легко разруливается на сестренке моей ласточки, ее машинка разве что на пару лет помоложе. Девушку из-за руля-то с трудом видно, но ей это, судя по всему, нисколько не мешает. Так что если будете продолжать колебаться, я вас просто познакомлю, и вы сами у нее спросите, как она чувствует габариты машины, и как училась ездить на этом «монстре», как вы мою ласточку называете.
— Ой, да я не хотела вас обидеть…
— Успокойтесь, я все понимаю, просто смеюсь тихонько. Для меня она — ласточка, птица, в крайнем случае — демонический конь мессира Воланда, но никак не монстр. Она — живая. Порой, когда мчусь по трассе, особенно на запредельных скоростях, я даже чувствую, каково ей приходится. Как плавится смазка в ступицах от высокой температуры, как задыхается от горячего воздуха двигатель…
— Да вы поэт, как я погляжу!
— Нет, просто это на самом деле так. Может быть, я не умею это объяснять. Но это надо чувствовать изнутри. Слова зачастую бессильны передать то, что происходит. Иногда я жалею, что люди лишились телепатических способностей. Вот скажите мне, как можно рассказать картину? Или понюхать книгу? Само по себе подобное предложение превращается в бессмыслицу. Как объяснить то ощущение, которое испытываешь, когда бензонасос захлебывается от нехватки топлива, а у тебя в этот момент схватывает сердце? Когда кровь в висках стучит в такт вращению коленвала?
— Вы — страшный человек.
— Вот те раз! Почему это?
— Когда вы рассказываете о себе и машине, то выглядите настоящим безумцем. Маньяком с параноидально-бензиновым бредом.
— Но вы-то меня, надеюсь, не боитесь?
— Не знаю почему, но нет, не боюсь. Даже признаюсь — ужасно хочется испытать то же самое. Я до сих пор помню ту гонку, которую вы устроили в прошлый раз. Даже пару раз во сне видела, как мы мчимся по шоссе, и все остаются где-то далеко позади. Это ни с какими аттракционами не сравнить, потому что аттракционы — это игра, а здесь все всерьез. Адреналин, честно говоря, зашкаливает.
— Я смотрю, вы начинаете понимать, в чем состоит истинный кайф вождения. Ну что, тогда — вперед?
— А можно?
— А кто нам запретит?
— Вперед!
Волга, взревев заждавшимся скорости движком, приветственно рыкнула и с готовностью полетела сквозь марево осенней слякоти, наматывая версты по кольцевой автодороге. Если Андрей был прав, и машина действительно была живая, то в эти мгновения она, наверное, казалась себе болидом из «Формулы-один». Усиленной конструкции с целью повышенной выживаемости на российских дорогах.
* * *
За окнами беспрестанно валил снег. Даже на подоконниках выросли приличные сугробы, что уж говорить об улице. Судя по «Авторадио», в пробках стояло пол-Москвы. До Нового Года оставалось всего две недели, но Наталья не чувствовала приближения праздника. На работе был полный завал, и хотя то обстоятельство, что 31 декабря означало помимо конца квартала, еще и конец года, больше всего выводило из себя бухгалтерию, за компанию доставалось и всем сотрудникам фирмы. Невзирая на строгие запреты, народ курил, не выходя из офиса, и даже на обеденный перерыв не покидал рабочие места, довольствуясь супами быстрого приготовления и литрами крепкого кофе. Физиономии у сотрудников были совершенно невразумительные и опухшие. На вопросы, не относящиеся к работе, все отвечали с запозданием минуты на две, и не всегда в тему. По данному поводу системный администратор Колька, общающийся с окружающими исключительно на компьютерном жаргоне, уже устал острить, и только тихонечко постанывал: «Юзеры, лаймеры, ну смените вы себе процессоры, оперативки добавьте — висите же, как мастдай недопатченный!»Но всех переплюнул, конечно же, сам шеф. Он тоже всецело участвовал в предновогоднем аврале, получая подобно истинному главнокомандующему донесения то из бухгалтерии, то от западных партнеров, то от менеджерского сектора и принимая Судьбоносные Решения. Офис он покидал последним, даже после Кольки, а уж тот раньше девяти вечера домой не сматывался никогда. И вот, стоя как-то раз в кабине лифта и водя пальцем по кнопкам этажей, но так ничего и не выбрав, шеф с неизбывной мукой в голосе обратился к окружающим: «Какая-нибудь сволочь скажет мне, какое сегодня число?»
Ржали все. Ржали так громко, что одновременно коллективным разумом дошли до одной и той же простой мысли: столько смеяться опасно. Можно лишиться премии, зарплаты и работы в целом. Поэтому через два этажа, сделав морды тяпкой, тактично заткнулись, давя в себе икоту и часто-часто смаргивая выступившие слезы. Шеф сделал вид, что так и надо. Слава Богу, пронесло!
К должникам и проштрафившимся партнерам без всякого зазрения совести применяли самые садистские меры. Так, выяснив, что приехавший буквально на полдня представитель одной строительной фирмы из Воронежа не имеет на руках и половины нужных бумаг, женщины под предводительством Натальи организовали ему поднос с бутербродами, огромную кружку обжигающего чая, посадили его к факсу, и пялились на бедолагу до тех пор, пока тот не созвонился со своей организацией, и не получил все необходимое. Справедливости ради надо отметить, что глазели на него женщины вовсе не из своих кровожадных соображений, а просто потому, что поспорили: красит он волосы, или нет. Но откуда же несчастный мог это знать!
Но за всей этой суетой Наталья не находила себе места, и отнюдь не из-за того, что что-то упустила, или что-то сделала не так. Просто она успела здорово привязаться к Андрею, своему странному «личному водителю», как он сам себя со смехом величал. Без ежедневных разговоров с ним ей уже было трудно представить свой рабочий день. Но сегодня, как и вчера, и позавчера, Андрей не будет ее встречать, поскольку улетел в командировку и вернется, самое раннее, через неделю. Поэтому настроение у Наташки было что ни на есть скверное, и даже то, что сегодня она полчаса убила на украшение своего кабинета новогодней мишурой и игрушками, радости не прибавило. Без Андрея она чувствовала себя в эмоциональном вакууме. Ей не с кем даже просто поделиться новостями! Павел все равно ничего в этом не понимает, разве что поддакнет для порядка, и все. С Зинаидой Наташка все разговоры старается сводить к минимуму. Мишка — ребенок. Дашку напрягать не хочется, у нее своя жизнь. И что же это получается? Совершенно чужой человек стал ей ближе, даже чем гражданский муж?
И ведь это все притом, что дальше разговоров и совместных поездок на головокружительных скоростях дело не заходило! Наталья так и не смогла выбрать в своем загруженном графике время для посещения автомобильного клуба, в котором состоял Андрей. Да и машину себе пока не выбрала. Тем более что острая необходимость в ней как-то сама собой отпала с появлением Андрея. В гости они друг друга по понятным причинам не приглашали, кроме как в салоне «волги» нигде не общались. Безумие какое-то! Сейчас она начинает понимать Дашку, которая может с каким-нибудь незнакомцем общаться в чате или по электронной почте, сходить с ума от беспокойства, когда от него нет весточек, и при этом даже не знать со всей уверенностью: с парнем или с девчонкой она переписывается! Когда в свое время Наташка ее спросила, как же так, Дашка ответила: «Здесь главное — духовное единство, то, что тебя понимают и принимают со всеми потрохами, такой, какая ты есть. И местоположение или пол твоего друга уже не играют никакой роли. Разве что для удовлетворения любопытства поинтересуешься когда-нибудь. А то и этого не надо».
Вот-вот. То самое пресловутое «чувство духовного единства» настырно требовало очередного допинга общения с Андреем, и не находя его, превращалось в стойкую хандру. Даже Пашка уже заметил, что с Натальей что-то неладное творится. И что ему сказать? «Извини дорогой, у моего случайного знакомого помимо меня оказались еще и свои планы, и я просто скучаю без него»?
Желудок громко икнул и совершенно нетактичным образом намекнул на то, что хорошо бы забросить в него что-нибудь пожевать. Наталья закрыла за собой кабинет и отправилась на первый этаж, где работал буфет, и располагалось еще множество мелких фирм торгующих разной всячиной от косметики до одежды. Забросив в себя пирожок с капустой и потягивая за стойкой томатный сок, Наталья, от нечего делать, рассматривала их вывески. Взгляд ее помимо воли то и дело упирался в броскую надпись «Сотовая связь» с разноцветными лампочками гирлянды, призывно поблескивающими по периметру вывески. А что, может быть, зайти? Сделать себе подарок к Новому году? Или не стоит?
Покончив с соком, Наташка все же решилась. Про сотовый телефон она подумывала уже давно, да и шеф ей как-то говорил, что половина расходов сотрудников на разговоры — за счет фирмы. Грех не воспользоваться.
В итоге через двадцать минут Наталья уже была счастливой обладательницей новенькой трубки, заботливо упакованной в кожаный футляр. Но только к вечеру, когда пришла пора уходить с работы, Наташа вдруг поняла, что теперь расстояния между ней и Андреем ничего не значат. Он же говорил ей, что специально включил роуминг. Значит, стоит только набрать его номер, и она услышит его голос!
Это осознание было настолько острым, что на мгновение Наталью словно парализовало. Пришлось немедленно присесть и собраться с мыслями. Когда она вышла из ступора, то хмыкнула про себя: это же надо, как «от радости в зобу дыханье сперло»! Потом достала трубку и, набрав заветные цифры, которые за это время выучила наизусть, прислонила ее к уху.
— Алло?
— Алло, Андрей, это Наталья, не отрываю?
— Наташа, как я рад тебя слышать! Я тут со скуки помираю в этой Богом забытой гостинице. Рассказывай, как у тебя дела, как живешь!
— Да вот, сотовый купила.
— Значит, это теперь твой номер?
— Да, мой.
— Отлично! Я его немедленно запомню. Слушай, не боишься, что я тебе теперь названивать начну посреди ночи? Я тут уже волком вою от тупости местного начальства и от кретинизма обслуживающего персонала. Не поверишь: уже собирался махнуть бутылку, чтобы отрубиться до утра и ни о чем не думать, и как раз твой звонок! Прямо как глоток воды умирающему в пустыне!
— Прямо уж и умирающему?
— Наташенька, чувствую, что наговорю тебе сейчас кучу глупостей, но я здесь дни считаю до возвращения и до встречи с тобой. Я настолько привык к нашему общению, к полетам на ласточке. Нет, ты ничего такого не подумай… Хотя, я, наверное, вру.
— В чем ты врешь?
— Наташка, я чувствую себя, как тоскующий влюбленный сопляк, которого родители заперли дома на шестнадцатом этаже и не пускают к подружке. Я знаю, что не имею на это права, у тебя своя жизнь, любимый человек, сын, и все такое, но уже не могу с этим справиться. Наташка, прости засранца, но скажи: я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь? Если я тебе надоедаю, мешаю — ты только скажи, и я уйду из твоей жизни. Но скажи, что ты чувствуешь? Для меня это очень важно! Жизненно важно!
— Андрей, я не знаю, как и сказать…
— Говори, как есть, я приму все, что ты мне скажешь.
— Я очень странно себя чувствую. Я скучаю без тебя. Сильно скучаю. И, Андрей, я боюсь этого!
— Чего, Наташенька?
— Мы не имеем права так поступать. Я знаю, что нам надо расстаться. Но я не хочу этого. Тебя нет всего три дня, а я хожу, как побитая собака, и даже сослуживцы это отметили.
— Ты чувствуешь себя обязанной перед Павлом?
— Да. Нет. Не знаю. Но я не должна себя так вести. А по-другому тоже не могу. Андрей, что нам делать!
* * *
Они проговорили почти полчаса, практически обнулив Наташкин счет. И ни к чему не пришли. Наташке хотелось одновременно вопить от радости дурным голосом и рыдать горькими слезами над своей дурацкой судьбой. Андрей признался, что любит ее. И она призналась, что любит его. Черт возьми, да она впервые в жизни так влюбилась! И так не вовремя, так неудачно. Ну, где он был раньше, когда она еще училась в институте, когда не было ни случайной встречи с Алексеем, ни Мишеньки, ни Павла с Зинаидой Петровной. А теперь они заварили такую кашу, которую просто так уже не расхлебать. Андрею легче: он одинок и никому ничем обязан. А что же делать ей?Совесть попыталась было потребовать немедленного прекращения встреч с Андреем, но была вынуждена отступить. Наташка даже представить себе не могла, как перенесет это, как сможет произнести слова «нам лучше расстаться друг с другом». Продолжать дальше в том же духе? Гонять на Волжанке и болтать обо всем на свете? Но этого уже мало, катастрофически мало! Рано или поздно они переступят последнюю черту, и что тогда? Как она сможет смотреть Пашке в глаза? И как она сможет отдавать ему свое тело, когда оно уже будет принадлежать другому? Павел не дурак, он рано или поздно обо всем догадается, если уже не сделал свои выводы. Наталья ведь не делала секрета из своего знакомства и того, что ее каждый день подвозят на машине. Тем более что начиналось все так невинно. Теперь же осталось просто сложить два и два и прийти к однозначному заключению. Не видеть того, что с ней творится, может только слепой. Она же сама себя закладывает своим поведением. А если еще и Зинаида бросится выяснять, в чем дело, то пиши пропало. Уж если она как-то раз решила, что на Наташку кладет глаз ее шеф (он же на последнее восьмое марта не что-нибудь — золотую цепочку подарил!), и не поленилась промыть на эту тему мозги своему сыну, то сейчас точно молчать не станет.
Значит, пока выход один — маскироваться. Пока она сама для себя не решила, как поступит, пусть никто ничего не знает, кроме них с Андреем. Потом все само собой устроится.
Или все-таки уже решила?
* * *
С Андреем Наташа увиделась в свой последний рабочий день в старом году. Его командировка затянулась, и домой он смог вырваться лишь под Новый Год. Наталья как раз раскладывала вместе с коллегами закуски на сдвинутые вместе офисные столы, чтобы приступить к непременной коллективной пьянке «по поводу», как ее подозвали к телефону. В итоге, просидев за столом буквально полчаса и выпив всего пару фужеров шампанского, Наталья, сославшись на личный форс-мажор, быстренько испарилась. Впрочем, это мало кто заметил, поскольку мужчины уже перешли на виски и водку, а дамы на коньяк и мартини. Каждый отрывался на казенной халяве, как мог.Андрей уже ждал ее на вечной автобусной остановке. Наташка с разбегу запрыгнула на переднее сиденье машины и оказалась в кольце его рук.
— Привет, снегурочка!
— Здравствуй, Дед Мороз — борода из ваты!
— Ну, раз я — Дед Мороз, то получай подарки. Ты себя в этом году хорошо вела, родителей слушалась?
— Ой, плохо вела, просто отвратительно!
— Тогда это тебе авансом, чтоб исправлялась!
— Андрейка, что это? Ты с ума сошел! Боже, какая красота! Ты же разоришься!
— От покупки женских часиков еще ни один мужчина не разорялся. Ну, как, нравится?
— Спрашиваешь! Поможешь застегнуть, а то я с непривычки никак с ними не справлюсь?
— Разумеется. Натка, я так по тебе скучал, это просто ужас! Пил безбожно и скучал, тем более что там все равно ничем иным заняться не получается. Ты давай, о себе рассказывай! Сотовый тебе за неуплату еще не отключили?
— Нет пока. Я чуть ли не раз в три дня за новой карточкой бегаю. И вообще, хватит мне зубы заговаривать, ты что, думаешь, что дарить подарки — это только твоя прерогатива? У меня тоже для тебя кое-что имеется. Правда, подарок не такой роскошный, но я когда его увидела, просто не могла пройти мимо. Понимаешь, он меня к себе позвал. Сказал: «Возьми меня с собой, я же только для Андрея, и ни для кого больше». Как я могла устоять?
— Ты меня заинтриговала! И что же у тебя там такое?
— Вот, держи.
На ее ладони удобно расположилась маленькая «Волга», миниатюрная копия той, в которой они сейчас сидели. Был виден руль, панель приборов, открывались маленькие дверцы, вращались колеса. И на капоте тоже взлетал ввысь маленький гордый олень.
— Наташенька, вот это сюрприз — так сюрприз! Я такого точно не ожидал! Где ты ее откопала, это же такая редкость! Я уже думал, что их никто не делает, сейчас одни лишь модели иномарок кругом стоят.
— Да я же говорю — случайно получилась. Бродила в центре, искала подарки домашним, и тут увидела ее. Знаешь, такие наполовину ларьки — наполовину бутики. Одна стена стеклянная, если что-то нравится, что открываешь дверь и заходишь внутрь. Вот эта кроха на меня из-за стекла и посмотрела жалобно. И представляешь — она у них была в единственном экземпляре!
— А еще какие-то машинки были?
— Да нет же, говорю тебе. Только эта и стояла. И вообще они одеждой торгуют. Я так и не поняла, что же волжаночка у них делала.
— М-да, прямо мистика какая-то. Ну, что делать будем? Я свободен, как вольный ветер в океане!
— А я своих предупредила, что сегодня буду поздно, и в случае чего меня искать только по мобильному.
— Великолепно! Тогда забуримся в один кабачок, там такого заливного лосося подают — язык от наслаждения проглотишь. И шашлык на шпажках у них неплохой получается.
— Ой, я боюсь, что в меня больше ни кусочка, даже самого-самого вкусного не влезет. На работе так успели салатами и деликатесами объесться, что еще чуть-чуть — и лопну.
— Тогда давай ко мне домой. Посмотришь на мою холостяцкую берлогу. Я тебе как раз фотографии из нашего клуба покажу и видео с последнего фестиваля. И елочку мою поможешь нарядить. Буду на нее в Новый год смотреть и тебя вспоминать. Ну, как, трогаемся?
— Ага, поехали!
— Жаль, сегодня будем ползти, как черепахи, трасса заснеженная, даже шипы не спасают. Полеты с ветерком только ближе к весне возобновятся.
— Ну, это не страшно. Главное, что ты вернулся.
— А что, были какие-то сомнения?
— За последний месяц «сомнение» стало моим вторым именем.
— И в чем это ты сомневалась?
— Да во всем сразу! Думаешь, для меня это все легко дается? Терпеть не могу принимать важные решения, тем более, когда они затрагивают помимо моей жизни еще и других людей. Меня тошнит оттого, что я буду вынуждена обидеть парня, от которого я ничего, кроме добра, не видела, что буду должна как-то объяснять все это своим родителям, а они у меня придерживаются довольно строгих устоев. Хочется плюнуть на все, и спрятаться куда-нибудь далеко ото всех. Я боюсь перемен, понимаешь?
— Тогда хочешь совет?
— Хочу.
— На сегодня забудь обо всем. Рано или поздно ты все равно с этим разберешься, но если начнешь заранее себя накручивать, то рискуешь заработать стойкую неврастению. Пожалей себя, просто расслабься и отдохни. Сегодня праздник, я хочу, чтобы ты его запомнила. И еще знай — я всегда помогу, чего бы у тебя не произошло. Как в песне: «я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце».
— «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи…»
— Именно так. Ну что, договорились?
— Договорились.
* * *
От Андрея Наталья вернулась только в первом часу ночи. Разыграла для Павла небольшую сценку под названием «подвыпившая женщина», чтобы он побыстрей оставил ее в покое, а потом долго лежала без сна, заново проигрывая в памяти каждое мгновение этого чудесного вечера. И она еще считала себя умудренной женщиной, которая познала в этой жизни практически все! Они с Андреем танцевали под кокаиновый твист из фильма «Криминальное чтиво», носились по комнатам с пригоршнями конфетти, осыпая друг друга цветным бумажным дождем, наряжали крохотную настольную елку малюсенькими игрушками и мохнатыми полосками мишуры, на спор ели пирожные без помощи рук, до бровей измазавшись сладким кремом. И, конечно же, любили друг друга.Такого наслаждения, как с Андреем, она не испытывала ни с кем. Казалось, что он читает ее самые сокровенные желания, предугадывает все ее действия и просьбы. Откровенно говоря, из всех мужчин, которых знала Наталья, он был первым, кто в первую очередь думал о том, как доставить наслаждение ей, а потом уже сам достигал сладостной разрядки. Секс с Андреем был подобен изысканному вину многолетней выдержки. Он заставил ее тело зазвучать, запеть, отозваться на каждое из его прикосновений. Она чувствовала себя скрипкой в руках мастера, глиной под пальцами скульптора. Когда она посмотрела на часы, то не поверила своим глазам. Они провели в постели больше двух часов! И ни на одно мгновение Андрей не оставлял ее без внимания, лаская и заводя ее все сильнее и сильнее.
Но что самое поразительное, она так и не решила для себя, как же определить тип Андрея. Он менялся просто на глазах, как веселый хамелеон, проходя через ипостаси беззаботного мальчишки, галантного кавалера, опытного любовника, уверенного в себе мужчины. Он был неуловим, как Фантомас, и загадочен, как египетский Сфинкс. Казалось, что он прост и открыт, но попробуй копнуть чуть-чуть глубже, и понимаешь, что перед тобой terra incognita, земля непознанная. Свой внутренний мир Андрей надежно защищал от любого незваного вторжения, что наводило Наташку на мысль о том, что с понятием предательства он тоже был знаком не понаслышке. Ни один представитель сильного пола не интриговал ее так сильно, как он. Ясно только одно: загнать его под каблук не сможет ни одна женщина, в том числе и сама Наталья. И это здорово. Скоро три года, как она вместе с Павлом, и, несмотря на все ее усилия, он так и не научился открыто выражать свое мнение на семейном совете, чем беззастенчиво пользуется его мамаша. Он инфантилен и ищет в своих женщинах защиты и поддержки. Жить с ним удобно, но изображать из себя железную леди и управлять всеми его действиями тоже надоедает, особенно, если твоя натура хочет чего-то иного. Равного тебе партнера, который будет уважать твою независимость и не станет путать роли, ища у тебя утешения по любому, даже малозначительному, поводу.
Так что: уходить от Павла? Но как все ему объяснить? Иногда ей кажется, что он привязан к ней даже больше, чем Мишка, ее родной сын. Мишка сейчас познает мир, и мама для него, прежде всего — помощник на этом трудном и интересном пути. А Павел отгородился ото всех, сделал Наталью своим миром, замкнулся на ней и ничего иного видеть не хочет. Когда она дома, он таскается за ней из комнаты в комнату, как домашняя собачка, преданно заглядывая в глаза и предупреждая все ее желания. Приносит завтрак в постель, закутывает ее ноги пледом, когда она смотрит телевизор. С ним нельзя остаться наедине со своими мыслями, потому что Пашка приобрел дурацкую привычку садиться рядом и гладить ее руки. Она даже в ванной не всегда может от него спрятаться, потому что он любит мыть ей спину. Не пустишь — будет дуться полдня.
И ведь самое глупое, что она ничего для этого не делала. Павел сам выбрал ее, сам пригласил к себе жить, и сам к ней привязался. Из отрывочных сведений, поступающих от словоохотливой Зинаиды Петровны, Наталья поняла, что Павел никогда не жил один больше двух-трех месяцев. Как только он вернулся из армии, то сразу же нашел себе девушку, с которой прожил около года. Потом ее сменила другая, затем появилась следующая… Павел боялся одиночества куда больше, чем Мишка темноты.
Кстати, когда она года полтора назад попыталась узнать, почему Павел расставался со своими пассиями, то единственное, что она услышала — шипение Зинаиды: «Единственное, что было надо этим сучкам — это Пашина квартира и прописка. А как только находили кого-то побогаче — сразу хвостом виляли в сторону». После такого резюме Наталья окончательно отказалась от постоянной прописки у Паши. Не хватало еще, чтобы ее этим попрекали. А так — она независимая женщина, живущая в гражданском браке, которая к тому же практически в одиночку содержит всю семью. Зарплату Паши едва-едва можно было растянуть на неделю. Впрочем, он, кажется, нисколько не комплексовал от того, что не он является основным добытчиком в семье. Главное, что средств хватает всем: и Мишке на книжки и игрушки, и Павлу на журналы по бодибилдингу и рыбалке (неважно, что ни тем, ни другим он не занимается), и Зинаиде на продукты и тряпки. Так зачем что-то менять?