Страница:
— Ага, то-то он такой радостный ходит, аж морду от счастья перекривило! Только вот одного не понимаю: ты же его не любишь. Зачем он тебе сдался?
— А тебе зачем?
— Он — мой! И был моим, пока ты, лохудра, не появилась!
— А сейчас-то ты что на меня наезжаешь? У тебя Андрей в воздыхателях ходит, может, оставишь Стаса мне? А то два парня на одну девку — это уже перебор…
Дальше я слушать не стала. И так все понятно. Летка все не может смириться с тем, что ее верный и безотказный Стасик как теленок на поводу был уведен в другое стойбище. Стас бедный и не ведает, какие копья тут из-за него ломаются. Уф, ну, по крайней мере, на заговор против меня это не похоже, а раз так — возвращаюсь в комнату для совещаний.
Какие люди! Андрей все-таки соизволил появиться! Хромает, морду кирпичом держит. Ну, послушаем, голубчик, что ты нам наплетешь?
— Что случилось?
— Это работает! Совпадения продолжаются! Я не верил, я до последнего не верил, а тут… вот… — у Андрея картинно тряслись руки и дрожал голос. Чего же он в актеры не пошел? Такой талантище пропадает.
— Сядь на стул и успокойся для начала. Давай по порядку, что с тобой произошло?
— Я… вышел из дома. Все нормально, я никакого подвоха не жду, потому что уверен, что все эти совпадения — полный бред. Иду к метро. Вдруг прямо на меня машина — р-раз! И сбивает! Я как покатился!…
— Слушай, ты что, по проезжей части шел? Откуда взялась машина?
— Да нет же! Я шел по тротуару, а этот придурок на полном ходу перескочил бордюр и врезался в меня.
— Слушай, нестыковочка получается, — начала я елейным голосом, — если бы он врезался в тебя на полном ходу, то ты бы сейчас не ходил, а валялся в больнице с переломанными ногами. Как минимум.
— Ну, может, мне со страха показалось, что на полном ходу, — не стал перечить Андрей. — Главное, я ж этого не ожидал! Даже в сторону отпрыгнуть не успел.
— А куда машина потом делась?
— Как куда? Газанула и прочь от меня. Я даже номера запомнить не успел.
— А скажи-ка мне тогда, друг сердечный, почему у тебя брюки такие чистые? На улице сейчас грязи полно, да и машина вряд ли только что из мойки выехала, чтоб на твоей одежде следов не оставить.
— Так я же домой забежал, переодеться! Еще думал — ехать на работу после такого или нет, и решил, что надо. Вот, даже опоздал немного.
— Какая похвальная сознательность! И что дал осмотр твоих боевых ран?
Геннадий смотрел на меня с недоумением, явно не понимая, за что я так взъелась на бедного Андрея. Андрей же, корча из себя испуганного дурачка, на самом деле как шахматист пытался просчитать ходы вперед и не попасться в расставленные мною ловушки. Я чувствовала: еще чуть-чуть поднажать, и он расколется, выдаст себя, поэтому жалеть его не собиралась. И тут последовал удар, какого я не ждала.
— Что-что! Вся нога в синяках, можешь сама полюбоваться! — и Андрей с торжеством закатал штанину.
Не сходится. Ничего не сходится. Его нога и правда была покрыта зелено-желтыми синяками, размер и местоположение которых вполне соответствовали заявленным повреждениям. Подождите, а как такое вообще могло быть? Неужели, это и вправду был наезд, и Андрей тут ни при чем? А что — почему бы и нет? Стоит только вспомнить, как тебя, Лизка, в прошлом году саму едва не закатала под асфальт одна нервная барышня. Тоже пришлось от машины уворачиваться и в другую одежду переодеваться. Так что все очень даже правдоподобно. И от этого — еще страшнее.
В комнате появились Рита и Лета. Рассказ Андрея был повторен еще три раза, все положенные охи-вздохи прозвучали, Лета от крайнего волнения за судьбу кавалера едва не прослезилась. Ну, теперь перейдем к работе. Хотя… не знаю: сможет ли команда собраться после такого известия?
Призвав всех к порядку, я огласила новость об уходе Дениса из сериала.
— Он навсегда или вернется? — спросил Стас. Вот, пожалуйста, сразу видно, что парень — профессионал, быстро смекнул, чем это для нас пахнет.
— Никакой определенности. Все, что нам позволено — это отписать серию, из которой зрителю будет понятно, куда делся Денис, и максимум еще одну серию, где он хоть как-то промелькнет на экране. Будет у Дениса дублер или нет, тоже пока неясно. Если хотите знать сугубо мое мнение — то вряд ли.
— Тогда остаются два варианта. Первый — рассорить их между собой. Второй — услать Дениса куда-нибудь на длительный срок. И по уважительной причине.
— Я уже думала об этом. Ссору нам зарежет начальство. По тем же причинам, по каким не допустит, чтобы Дана оказалась в постели что с Олегом, что с Денисом. В команде должны поддерживаться легкие дружеские отношения на грани легкого флирта, это аксиома. Поэтому остается второй вариант. Но, поскольку никаких командировок мы ему придумать серий на десять не сможем, тут как не крути, придется отправлять Дениса на больничную койку
— И он будет лежать там в коме до конца сериала?
— Необязательно. Сначала больница. Потом санаторий. Потом потребуется дорогостоящая операция за рубежом. В общем, будем гонять его как мячик от пинг-понга. Можно, правда, попытаться убить двух зайцев разом на тот случай, если начальство все же переклинит, и оно даст нам дублера.
— А как?
— Опять же классический вариант. Денис лежит в больнице замотанный бинтами, как египетская мумия. А когда их по истечении положенного срока снимают, там уже обнаруживается дублер.
— По-моему, что-то такое в «Санта-Барбаре» было.
— Ну, они там только успевали дублеров вводить. Помню очередного Мейсона Кэпвелла: он появился то ли в зале суда, то ли на каких-то поминках с абсолютно закопченной рожей. Сажу отмыли, а там — другой актер. Вместо обаяшки какой-то страхолюдина, вместо шатена — блондин. Я после этого серий двадцать не смотрела, так обиделась.
— Есть еще одна маленькая проблема. А каким голосом будет говорить наша мумия? Голосом Дениса или дублера?
— Хм, лучше бы, конечно, дублера. Но тут палка о двух концах. Если Денис вернется — то непонятно, почему, лежа в больнице, он говорил не своим голосом. Если в бинтах заведомо лежит не он, то не факт, что этот человек и есть наш дублер. Пока начальство кастинг проведет, пока его утвердит… А серии-то снимать надо. И с кем? Получается, что с кем придется.
— Тогда сделаем ход конем. Что нам мешает в сегодняшней серии ввести момент, что у Дениса сорван голос? Что-то случилось с голосовыми связками: спирта, например, неразбавленного махнул и все себе сжег?
— Или враги его душили, и почти успешно. Он же у нас не просто так в больницу попасть должен, а с серьезными ранениями. Вот пусть у него будет что-то с лицом и с голосом. Тогда дублера с такой легендой вводить — делать нечего.
— Хорошо. Идет. Кто будет писать эту серию?
Так я и знала. Молчание. Одно дело обсуждать всякие катаклизмы и гадости, которые мы своим героям готовим, и совсем другое заносить их на бумагу. Это все равно как расписаться: «полностью отдаю себе отчет, что могу пострадать в той же форме и мере, какую определил для своих героев, никаких претензий к этому обстоятельству не имею».
— Ребята, если кто-то из вас не возьмет на себя труд зафиксировать серию на бумаге, можете сразу уходить из сериала. Зачем, в конце концов, мы все здесь собрались? Правильно, не надо высоких слов: чтобы заработать. А раз так, то либо мы работаем, либо не пудрим друг другу мозги и расходимся. Так кто смелый?
— Давайте, я, — отозвался Геннадий, пожав плечами. — Авось и пронесет. Только само дело на всякий случай надо каким-нибудь безобидным сделать. Так, мало ли чего.
— Без проблем, — облегченно вздохнула я. Ну, хоть кто-то взял на себя эту серию. — Как насчет кражи? У всех квартиры и дачи на сигнализации стоят?
Народ угрюмо переглянулся. Понятно, шутки в сторону. Не та атмосфера. Впрочем, я прекрасно понимаю ребят: после очередного совпадения хочется обезопасить себя от всех бед сразу.
— Слушайте, мы все равно отпишем эту серию. Поэтому давайте предлагайте: что именно будет расследовать наша пока еще троица? Если не нравится кража, придумайте что-нибудь менее опасное.
— Да что толку-то, если Дениса все равно в больницу отправляем?
— А я скажу, что. До этого у нас в пострадавших ходили исключительно второстепенные персонажи. Клиенты, заказчики — кто угодно, только не наши сыскари. Это — первый за весь сериал случай, когда один из них серьезно огребет неприятностей. И кто сказал, что эти странные совпадения распространяются и на такие вот моменты?
— А если все же распространяются?
— Вот мы и проверим заодно. А пока особого повода для беспокойства не вижу (слукавила, конечно, а как тут по-другому?).
— Тогда и правда, лучше кражу. По крайней мере, хоть физически никто не пострадает.
— А давайте так: это не просто кража, а в особо крупных размерах. Какой-то товар партиями уводят с некого склада…
Слава Богу, понеслось. Народ раскачался и начал генерить историю. После трех часов горячего обсуждения родился сюжет о том, как наша маленькая сыскная компания вступила в борьбу против монстра-олигарха, в героическом противостоянии с которым Дениса едва не задушили и почти подорвали. Конечно же, друзья пришли на помощь и спасли его буквально за пару секунд до гибели. Все строго по законам жанра. И любовную линию между Даной и Денисом воткнули, как я и хотела. Даже позволили себе чуть-чуть похулиганить: устроили парочке любовную сцену с частичной обнаженкой и горячими поцелуями. Казалось бы, еще чуть-чуть, и все случится, как Денису звонят и вызывают на встречу. Любофф отменяется, да здравствует птичка-обломинго!
А вот вторую серию написать так и не удалось. Напрасно я взывала к здравому рассудку всех присутствующих, уверяла, что волков бояться — в лес не ходить. Едва не брякнула, что искусство требует жертв, но вовремя прикусила себе язык. Пришлось разгонять всех на обед в тщетной надежде, что хоть кто-то одумается и возьмет на себя риск придумать очередной сюжет. Можно даже без травм, без краж, без чего угодно — лишь бы сыскарям было чего расследовать всю серию.
Как ни странно, первыми с обеда вернулась женская часть нашей бригады. Ладно Рита без Стаса, но как это Летка бросила своего пострадавшего бой-френда на произвол судьбы? А как же оказание аморальной и прочей поддержки?
Девицы смерили друг друга презрительными взглядами, бросили сумки на свои места и разошлись кто куда. Летка отправилась в туалет, Рита — в курилку. Ага, а мне сиди тут, ваши вещи сторожи? Молодцы, подруги! Ладно, пойду сделаю себе большую чашку кофе, никто на ваши сумки не позарится.
Когда я вернулась в комнату для совещаний, то застала странную картину: Летка крутилась над сумочкой Риты со стаканом, полным какой-то желтой субстанции, похожей на пиво, и судя по всему, собиралась эту самую субстанцию опрокинуть в недра Риткиной сумки.
— Лета, что ты делаешь?
Летка дернулась от неожиданности и выронила стакан. Жидкость растеклась по полу, оставляя после себя характерный неприятный запах.
— Ты что, решила Риткины вещи мочой облить? — дошло до меня.
— А тебе-то какое дело? — огрызнулась застуканная на месте преступления Летка. — Чего ты вообще ко мне лезешь, а?
— Ничего себе! У нас тут такое творится, что ни сюжет, так очередная пакость, а тут я вижу как один автор другому гадость делает. Может, все остальное тоже твоих рук дело?
— А может, твоих?
— Ну, ты и нахалка! — восхитилась я. — Это надо же: продолжаешь на меня поклеп возводить в то самое время, как сама до такой мерзости докатилась! Тебе самой не противно? Пасть еще ниже вот этого, — я показала Летке на валяющийся на полу стакан, — просто невозможно.
— Много ты понимаешь! — взвизгнула Летка. — Ты сама такая же, как она! Всех парней под себя гребешь! Мне Андрей все про тебя рассказал, какая ты на самом деле!
Я глубоко вздохнула, сжала и разжала кулаки, выдохнула. Спокойствие, только спокойствие, как говорил незабвенный Карлсон. Она только и ждет, когда ты выйдешь из себя. Так не дай ей этого шанса!
— Лета, если не хочешь, чтобы тебя с позором выставили отсюда, — ответила я ей, — а наши коллеги узнали, что ты собиралась сделать, то сейчас же идешь в туалет за половой тряпкой и вымываешь отсюда эту гадость. Дышать твоими миазмами мы не нанимались. Нет тряпки — так хоть носовым платком мой, мне без разницы. Даю тебе ровно пять минут.
Вопреки ожиданию, Лета перечить не стала, а ужом прошмыгнула мимо меня, и меньше чем через полминуты уже активно затирала лужицу тряпкой.
В комнате появилась Рита, распространяя вокруг себя табачный шлейф.
— А чего это ты тут делаешь? — спросила она Летку. Летка уже вскинулась, чтобы ответить, как я опередила ее:
— Как что? Газировку разлила, вот и ликвидирует последствия потопа.
— А чего тогда так, извините, сортиром несет? — сморщила носик Рита.
— Ну, какая тряпка в туалете попалась, ту и взяла, тут уж выбирать не приходится, — подсказала я.
Рита хмыкнула и с издевкой посмотрела на Лету. Не знаю, поверила ли она мне, но по крайней мере, я сделала все возможное, чтобы не дать разгореться отличному скандалу. Загасила его, можно сказать, в зародыше.
После обеда работы у нас не получилось. Андрей разнылся, что у него болит нога, Геннадий свою серию уже получил и потому служебным рвением тоже не отличался. А девчонки, как пить дать, больше размышляли о своей вражде, нежели о том, как придумать качественный и безопасный для общего здоровья и благополучия сюжет. Пришлось всех распускать. Ладно, одна серия за встречу — это еще не самое плохое, что может быть. Хуже, когда ни одной не выходит. Или выходит, а продюсер берет и все заворачивает. Но в этом плане нам пока везет: процент забракованных начальством сюжетов пока, тьфу-тьфу не сглазить, невысок. И оставаться ему на этом уровне, аминь!
Разогнав всех по домам, я подумала, и набрала номер Темы. После сегодняшних событий я не знала, что думать. Андрей вроде бы вышел из числа подозреваемых, поскольку синяки на ноге у него были большие и настоящие, никакого грима, ручаюсь. Зато Летка казалась мне все более и более подходящей кандидатурой на роль монстра со съехавшей крышей. Не знала, что она настолько мстительная и злобная девица. Додуматься до такого! Если бы я ей не помешала, Риткину сумочку со всем содержимым пришлось отправлять на помойку.
Тема спокойно выслушал мой отчет:
— Лиза, видишь ли, в чем проблема. Ты можешь как угодно относиться к Виолетте, но то, каким образом она пыталась сегодня насолить Рите, не ложится ни в один из ваших сюжетов. И этот факт говорит, скорее, о ее невиновности в отношении дела о совпадениях. Теперь что касается Андрея. Об аварии вы знаете только с его слов. Вполне вероятно, что аварии не было, а синяки появились в результате какого-либо иного события. Поэтому сбрасывать его со счетов только на основании того, что он якобы пострадал, не стоит.
— М-да, запутал ты меня окончательно. Так кого мне все-таки подозревать?
— Говорил и еще раз повторюсь: всех!
— Слушай, а в резюме, которые я тебе выслала, ты что-нибудь нашел?
— Нет пока. Я только двоих отработал, осталось еще пятеро. Пока данных все еще недостаточно, поэтому, увы, ничем тебя порадовать не могу. Придется еще подождать. Но думаю, на следующей неделе уже сообщу тебе результаты.
— Подожди, у меня с арифметикой туго. Двое плюс пятеро — это семеро. Ты что, каждого проверяешь? Даже Гену с Лешей?
— Даже твоего горячо любимого Димочку-чемодана. Мне важны любые зацепки, любые совместные проекты, все пересечения твоих коллег во времени и пространстве. Единственные, кто остался не охваченным, это ты и твоя главная редакторша.
— Тамара?
— Ну да, Тамара. И то только потому, что ты мне на нее сведений не предоставила.
— Ну, сказанул! К ее резюме у меня и доступа нет. Лучше скажи: меня чего не изучаешь? Боишься узнать мои страшные тайны?
— Вот еще. Сама придешь и все расскажешь.
— Понятно. Опять меня обидели ни за что, ни про что. А вдруг я — секретный агент? Про себя рассказываю исключительно дезинформацию, и только путем сопоставления противоречивых данных о моей деятельности ты сможешь вычислить, кто я на самом деле?
— Лиз, хорош гнать пургу, мне еще своей работы уйма. Если есть еще что-то по делу — говори.
— Ладно, не ворчи, закругляюсь. Только скажи еще одно.
— Ну?
— На твой взгляд, что предпримет мерзавец в следующую встречу, если предположить, что с кем-нибудь из моих коллег все-таки произойдет несчастный случай?
— Ну, исходя из того, что ему нужно продолжать делать пакости, предложит герою самую большую сценарную бяку.
— Ага, я сегодня-то из ребят серию клещами вытягивала, а в следующий раз — и дохлого мышонка не вытяну! А ты говоришь — «самую большую бяку»!
— Хорошо. Тогда пока все будут молчать и бояться, он встанет во весь рост и скажет, что…
— …что не верит во всякие дурацкие совпадения. Уже было. Андрей в прошлый раз отличился. А сейчас хромает и ноет, что больше никогда, ни за какие коврижки…
— Лиз, я не знаю, как это произойдет. Но все равно: даже если все будут молчать и бояться, рано или поздно пакостнику придется стронуть эту ситуацию с мертвой точки. Не будет новых сюжетов — не будет дальнейшей развлекушки с совпадениями. Это-то хоть понятно?
— Ну да.
— Вот и отлично. Так что в следующий раз сиди, молчи, ничего сама не предлагай, жди реакции коллег.
— А если долго ждать придется?
— А что, ты куда-то торопишься?
— Ну, не особенно. Просто хотелось бы побыстрее развязаться с этим делом…
— Поспешишь — людей насмешишь. Тем более что что-то во мне подсказывает, что развязки ждать уже недолго. А теперь все, бывай!
В трубке понеслись гудки.
Я покачала головой и засобиралась домой. Черт побери, надеешься на друзей, а они тебе раз: «данных недостаточно», «ничем не могу порадовать»! Теме легко говорить «сиди, молчи и жди». Между прочим, это напрямую идет вразрез с моими обязанностями: говорить, направлять и подталкивать. Хотя… если ничего другого не остается, придется молчать.
Заорал мой мобильный. Оп-па, это же Леша! В груди сразу же что-то сладко заныло, губы внезапно пересохли, и я сказала:
— Привет.
— Привет, с тобой все в порядке? Я ужасно волнуюсь за тебя! Извини, что в прошлый раз так вышло, я себе места не нахожу. Дурак! Идиот! Скажи, что ты на меня не сердишься!
— Да ладно, с кем не бывает.
— Слушай, ты можешь приехать ко мне прямо сейчас? Понимаешь, я не успокоюсь, пока тебя не увижу!
— Хорошо. Уже еду.
На том конце провода с облегчением вздохнули.
— Малыш, прости меня! Не представляешь, как я переживал за наш последний разговор! Понятно, почему ты была такой нервной. Это мне легко рассуждать, когда я свою порцию неприятностей огреб и больше ничего уже не получу, а ты-то там! И так рискуешь!
— Лешка, да успокойся ты, чего вскочил! Тебе лежать надо! А у меня все в полном порядке — видишь, жива-здорова.
— А новая жертва?
— Была. Но, как видишь, не я. Да и там легким испугом обошлось.
— Слава Богу, — выдохнул Алексей и еще крепче прижал меня к себе. Честное слово, в этот момент я все ему простила: и неверие, и скрытность.
— Ладно, давай обратно на кровать. Видел бы нас твой лечащий врач — столько «приятного» наговорил!
— Ай, да надоели мне эти врачи хуже горькой редьки! Послушать их — так я должен себя вести, как полный инвалид. Уже жалею, что вместо того, чтобы домой или к тебе тогда поехать, зачем-то «скорую» вызвал. Столько времени здесь теряю — жуть!
— Еще скажи, что ты здоров, как бык! И сотрясения у тебя нет, и лицо рихтовки не требует.
— Да что лицо — ерунда. Глаза целы, зубы целы, нос уже задышал, а остальное неважно. Или я тебе такой совсем не нравлюсь?
— Скажу откровенно, твой предыдущий имидж меня больше устаивал. А ноги-руки как?
— Да тоже в полном порядке. Вон, сама посмотри!
Лешка закатал штанину и продемонстрировал подживающие синяки желто-зеленого цвета.
В голове у меня перемкнуло. Что же это получается: у Андрея синяки примерно на том же месте и того же качества, и у Лешки. Но Лешка свои получил неделю назад, а по словам Андрея, он пострадал не далее, чем сегодня утром. Странно. А выглядят одинаково. В принципе, такая расцветка синяков характерна для двух случаев. Первый — это когда как у Лешки, они уже подживают и успели пройти всю гамму от сине-бордовых через фиолетовый к зеленому. А второй — когда синяки легкие. Ну, коленкой, например, о стол задел. Или рукой о стену стукнулся. Но тогда тоже ничего не сходится: если верить Андрею, машина на скорости сбила его с ног. И он хромает. Значит, ни о каких «легких» синяках и речи быть не может!
— О чем задумалась? — спросил Лешка.
— Да так, ничего особенного, — не стала я делиться своими догадками, чтобы не спровоцировать очередную ссору. — Лучше просто обними меня, а?
Лешка с видимым удовольствием выполнил эту просьбу, и мы так и просидели с ним, пока дежурная медсестра не прогнала меня домой. Уходить мне совсем-совсем не хотелось.
В общем, к утру понедельника я чувствовала себя белкой в колесе после марафонской дистанции. Разбитая, вялая, сонная — ну, никакая, одним словом! Работать не хотелось просто категорически. Чертыхаясь сквозь зубы, я отказалась от идеи изобразить на лице макияж, надела джинсы и толстый свитер, чтобы обойтись без куртки, а ноги после недолгого колебания обула в высокие ботинки в стиле «милитари» на внушительной платформе. Дед посмотрел на мою экипировку и спросил:
— Кого пинать собираешься?
— Авторов, дедушка.
— Смотри только, бей с носка, а то тебя по протектору подошвы вычислят, — сказал дед без тени улыбки. Я поперхнулась. Что-то в последнее время у всех нас юмор какой-то специфический стал, не угадаешь, где шутка, а где уже нет.
Как ни странно, я почти не удивилась, когда Рита пришла на работу с замотанным в цветастый платок горлом и полными страдания глазами. Хрипящим голосом она поведала, что кто-то напал на нее в подъезде, придушил, потащил в подвал, и только своевременное появление жильца с первого этажа спасло ее жизнь и честь от маньяка. Маньяк, разумеется, удрал. Лица она его не видела, а следовательно, не запомнила. В милицию она, конечно же, не обращалась, поскольку считает, что это бессмысленная трата времени. Подумывает о покупке дамского пистолета, и уже занялась сбором справок для получения разрешения на оружие.
Почему мне ни холодно, ни жарко от этого известия? Ритка смотрит на мир, как загнанный зверек, Летка слегка торжествует над горем соперницы, но и в ее глазах плещется страх. Парни все словно посуровели лицами, не слышится обычных смешков, вообще ничего. Тишина? Ну да, я же должна что-нибудь сказать. А что? Извините, граждане, что вы все пострадали, а я еще нет? Или: простите меня, дуру, что в прошлый раз заверила вас всех, что с этой серией ничего не произойдет? Ну, ошиблась, с кем не бывает? Все не то.
— Я не могу так больше. Я уйду из этого чертова сериала! — нарушила молчание Летка. — Сколько можно? Я не собираюсь за эти жалкие гроши жертвовать своим здоровьем и жизнью! Кто-то издевается над нами, а мы все это терпим! Не знаю, как вы, но если ничего не изменится, в следующий раз вы меня здесь не увидите!
Интересно, — подумала я про себя, — замешана она во всем этом безобразии или нет? Со стороны смотрится все очень убедительно. И главное — вовремя она объявила о своем уходе. Психологически точный ход, с какой стороны не подкопайся. Если сейчас мои авторы широкой колонной замаршируют в сторону начальства с мольбой перевести их на любой другой проект — лишь бы не сыскное трио и не под начало Лизы — следующий шаг со стороны руководства — снять меня с должности. Ссылки на мистику и непонятные совпадения сюжетов с жизнью авторов не пройдут. Диагноз будет однозначным: неумение работать с людьми. А это как черная метка. Как финишный столб с надписью «сиди и не рыпайся, выше головы не прыгнешь». Согласна ли я на это? Ни за что! А раз так, чего и молчу и жду?
— Хорошо, Лета. Но пока ты здесь, я жду от тебя и остальных новых сюжетов. Мне не нужны травмы, ранения, удушения. Пишите про слежку за мужьями-женами, про пропажу любимой собачки президента, про соседа-вуайериста. Что вам мешает это сделать?
— А тебе зачем?
— Он — мой! И был моим, пока ты, лохудра, не появилась!
— А сейчас-то ты что на меня наезжаешь? У тебя Андрей в воздыхателях ходит, может, оставишь Стаса мне? А то два парня на одну девку — это уже перебор…
Дальше я слушать не стала. И так все понятно. Летка все не может смириться с тем, что ее верный и безотказный Стасик как теленок на поводу был уведен в другое стойбище. Стас бедный и не ведает, какие копья тут из-за него ломаются. Уф, ну, по крайней мере, на заговор против меня это не похоже, а раз так — возвращаюсь в комнату для совещаний.
Какие люди! Андрей все-таки соизволил появиться! Хромает, морду кирпичом держит. Ну, послушаем, голубчик, что ты нам наплетешь?
— Что случилось?
— Это работает! Совпадения продолжаются! Я не верил, я до последнего не верил, а тут… вот… — у Андрея картинно тряслись руки и дрожал голос. Чего же он в актеры не пошел? Такой талантище пропадает.
— Сядь на стул и успокойся для начала. Давай по порядку, что с тобой произошло?
— Я… вышел из дома. Все нормально, я никакого подвоха не жду, потому что уверен, что все эти совпадения — полный бред. Иду к метро. Вдруг прямо на меня машина — р-раз! И сбивает! Я как покатился!…
— Слушай, ты что, по проезжей части шел? Откуда взялась машина?
— Да нет же! Я шел по тротуару, а этот придурок на полном ходу перескочил бордюр и врезался в меня.
— Слушай, нестыковочка получается, — начала я елейным голосом, — если бы он врезался в тебя на полном ходу, то ты бы сейчас не ходил, а валялся в больнице с переломанными ногами. Как минимум.
— Ну, может, мне со страха показалось, что на полном ходу, — не стал перечить Андрей. — Главное, я ж этого не ожидал! Даже в сторону отпрыгнуть не успел.
— А куда машина потом делась?
— Как куда? Газанула и прочь от меня. Я даже номера запомнить не успел.
— А скажи-ка мне тогда, друг сердечный, почему у тебя брюки такие чистые? На улице сейчас грязи полно, да и машина вряд ли только что из мойки выехала, чтоб на твоей одежде следов не оставить.
— Так я же домой забежал, переодеться! Еще думал — ехать на работу после такого или нет, и решил, что надо. Вот, даже опоздал немного.
— Какая похвальная сознательность! И что дал осмотр твоих боевых ран?
Геннадий смотрел на меня с недоумением, явно не понимая, за что я так взъелась на бедного Андрея. Андрей же, корча из себя испуганного дурачка, на самом деле как шахматист пытался просчитать ходы вперед и не попасться в расставленные мною ловушки. Я чувствовала: еще чуть-чуть поднажать, и он расколется, выдаст себя, поэтому жалеть его не собиралась. И тут последовал удар, какого я не ждала.
— Что-что! Вся нога в синяках, можешь сама полюбоваться! — и Андрей с торжеством закатал штанину.
Не сходится. Ничего не сходится. Его нога и правда была покрыта зелено-желтыми синяками, размер и местоположение которых вполне соответствовали заявленным повреждениям. Подождите, а как такое вообще могло быть? Неужели, это и вправду был наезд, и Андрей тут ни при чем? А что — почему бы и нет? Стоит только вспомнить, как тебя, Лизка, в прошлом году саму едва не закатала под асфальт одна нервная барышня. Тоже пришлось от машины уворачиваться и в другую одежду переодеваться. Так что все очень даже правдоподобно. И от этого — еще страшнее.
В комнате появились Рита и Лета. Рассказ Андрея был повторен еще три раза, все положенные охи-вздохи прозвучали, Лета от крайнего волнения за судьбу кавалера едва не прослезилась. Ну, теперь перейдем к работе. Хотя… не знаю: сможет ли команда собраться после такого известия?
Призвав всех к порядку, я огласила новость об уходе Дениса из сериала.
— Он навсегда или вернется? — спросил Стас. Вот, пожалуйста, сразу видно, что парень — профессионал, быстро смекнул, чем это для нас пахнет.
— Никакой определенности. Все, что нам позволено — это отписать серию, из которой зрителю будет понятно, куда делся Денис, и максимум еще одну серию, где он хоть как-то промелькнет на экране. Будет у Дениса дублер или нет, тоже пока неясно. Если хотите знать сугубо мое мнение — то вряд ли.
— Тогда остаются два варианта. Первый — рассорить их между собой. Второй — услать Дениса куда-нибудь на длительный срок. И по уважительной причине.
— Я уже думала об этом. Ссору нам зарежет начальство. По тем же причинам, по каким не допустит, чтобы Дана оказалась в постели что с Олегом, что с Денисом. В команде должны поддерживаться легкие дружеские отношения на грани легкого флирта, это аксиома. Поэтому остается второй вариант. Но, поскольку никаких командировок мы ему придумать серий на десять не сможем, тут как не крути, придется отправлять Дениса на больничную койку
— И он будет лежать там в коме до конца сериала?
— Необязательно. Сначала больница. Потом санаторий. Потом потребуется дорогостоящая операция за рубежом. В общем, будем гонять его как мячик от пинг-понга. Можно, правда, попытаться убить двух зайцев разом на тот случай, если начальство все же переклинит, и оно даст нам дублера.
— А как?
— Опять же классический вариант. Денис лежит в больнице замотанный бинтами, как египетская мумия. А когда их по истечении положенного срока снимают, там уже обнаруживается дублер.
— По-моему, что-то такое в «Санта-Барбаре» было.
— Ну, они там только успевали дублеров вводить. Помню очередного Мейсона Кэпвелла: он появился то ли в зале суда, то ли на каких-то поминках с абсолютно закопченной рожей. Сажу отмыли, а там — другой актер. Вместо обаяшки какой-то страхолюдина, вместо шатена — блондин. Я после этого серий двадцать не смотрела, так обиделась.
— Есть еще одна маленькая проблема. А каким голосом будет говорить наша мумия? Голосом Дениса или дублера?
— Хм, лучше бы, конечно, дублера. Но тут палка о двух концах. Если Денис вернется — то непонятно, почему, лежа в больнице, он говорил не своим голосом. Если в бинтах заведомо лежит не он, то не факт, что этот человек и есть наш дублер. Пока начальство кастинг проведет, пока его утвердит… А серии-то снимать надо. И с кем? Получается, что с кем придется.
— Тогда сделаем ход конем. Что нам мешает в сегодняшней серии ввести момент, что у Дениса сорван голос? Что-то случилось с голосовыми связками: спирта, например, неразбавленного махнул и все себе сжег?
— Или враги его душили, и почти успешно. Он же у нас не просто так в больницу попасть должен, а с серьезными ранениями. Вот пусть у него будет что-то с лицом и с голосом. Тогда дублера с такой легендой вводить — делать нечего.
— Хорошо. Идет. Кто будет писать эту серию?
Так я и знала. Молчание. Одно дело обсуждать всякие катаклизмы и гадости, которые мы своим героям готовим, и совсем другое заносить их на бумагу. Это все равно как расписаться: «полностью отдаю себе отчет, что могу пострадать в той же форме и мере, какую определил для своих героев, никаких претензий к этому обстоятельству не имею».
— Ребята, если кто-то из вас не возьмет на себя труд зафиксировать серию на бумаге, можете сразу уходить из сериала. Зачем, в конце концов, мы все здесь собрались? Правильно, не надо высоких слов: чтобы заработать. А раз так, то либо мы работаем, либо не пудрим друг другу мозги и расходимся. Так кто смелый?
— Давайте, я, — отозвался Геннадий, пожав плечами. — Авось и пронесет. Только само дело на всякий случай надо каким-нибудь безобидным сделать. Так, мало ли чего.
— Без проблем, — облегченно вздохнула я. Ну, хоть кто-то взял на себя эту серию. — Как насчет кражи? У всех квартиры и дачи на сигнализации стоят?
Народ угрюмо переглянулся. Понятно, шутки в сторону. Не та атмосфера. Впрочем, я прекрасно понимаю ребят: после очередного совпадения хочется обезопасить себя от всех бед сразу.
— Слушайте, мы все равно отпишем эту серию. Поэтому давайте предлагайте: что именно будет расследовать наша пока еще троица? Если не нравится кража, придумайте что-нибудь менее опасное.
— Да что толку-то, если Дениса все равно в больницу отправляем?
— А я скажу, что. До этого у нас в пострадавших ходили исключительно второстепенные персонажи. Клиенты, заказчики — кто угодно, только не наши сыскари. Это — первый за весь сериал случай, когда один из них серьезно огребет неприятностей. И кто сказал, что эти странные совпадения распространяются и на такие вот моменты?
— А если все же распространяются?
— Вот мы и проверим заодно. А пока особого повода для беспокойства не вижу (слукавила, конечно, а как тут по-другому?).
— Тогда и правда, лучше кражу. По крайней мере, хоть физически никто не пострадает.
— А давайте так: это не просто кража, а в особо крупных размерах. Какой-то товар партиями уводят с некого склада…
Слава Богу, понеслось. Народ раскачался и начал генерить историю. После трех часов горячего обсуждения родился сюжет о том, как наша маленькая сыскная компания вступила в борьбу против монстра-олигарха, в героическом противостоянии с которым Дениса едва не задушили и почти подорвали. Конечно же, друзья пришли на помощь и спасли его буквально за пару секунд до гибели. Все строго по законам жанра. И любовную линию между Даной и Денисом воткнули, как я и хотела. Даже позволили себе чуть-чуть похулиганить: устроили парочке любовную сцену с частичной обнаженкой и горячими поцелуями. Казалось бы, еще чуть-чуть, и все случится, как Денису звонят и вызывают на встречу. Любофф отменяется, да здравствует птичка-обломинго!
А вот вторую серию написать так и не удалось. Напрасно я взывала к здравому рассудку всех присутствующих, уверяла, что волков бояться — в лес не ходить. Едва не брякнула, что искусство требует жертв, но вовремя прикусила себе язык. Пришлось разгонять всех на обед в тщетной надежде, что хоть кто-то одумается и возьмет на себя риск придумать очередной сюжет. Можно даже без травм, без краж, без чего угодно — лишь бы сыскарям было чего расследовать всю серию.
Как ни странно, первыми с обеда вернулась женская часть нашей бригады. Ладно Рита без Стаса, но как это Летка бросила своего пострадавшего бой-френда на произвол судьбы? А как же оказание аморальной и прочей поддержки?
Девицы смерили друг друга презрительными взглядами, бросили сумки на свои места и разошлись кто куда. Летка отправилась в туалет, Рита — в курилку. Ага, а мне сиди тут, ваши вещи сторожи? Молодцы, подруги! Ладно, пойду сделаю себе большую чашку кофе, никто на ваши сумки не позарится.
Когда я вернулась в комнату для совещаний, то застала странную картину: Летка крутилась над сумочкой Риты со стаканом, полным какой-то желтой субстанции, похожей на пиво, и судя по всему, собиралась эту самую субстанцию опрокинуть в недра Риткиной сумки.
— Лета, что ты делаешь?
Летка дернулась от неожиданности и выронила стакан. Жидкость растеклась по полу, оставляя после себя характерный неприятный запах.
— Ты что, решила Риткины вещи мочой облить? — дошло до меня.
— А тебе-то какое дело? — огрызнулась застуканная на месте преступления Летка. — Чего ты вообще ко мне лезешь, а?
— Ничего себе! У нас тут такое творится, что ни сюжет, так очередная пакость, а тут я вижу как один автор другому гадость делает. Может, все остальное тоже твоих рук дело?
— А может, твоих?
— Ну, ты и нахалка! — восхитилась я. — Это надо же: продолжаешь на меня поклеп возводить в то самое время, как сама до такой мерзости докатилась! Тебе самой не противно? Пасть еще ниже вот этого, — я показала Летке на валяющийся на полу стакан, — просто невозможно.
— Много ты понимаешь! — взвизгнула Летка. — Ты сама такая же, как она! Всех парней под себя гребешь! Мне Андрей все про тебя рассказал, какая ты на самом деле!
Я глубоко вздохнула, сжала и разжала кулаки, выдохнула. Спокойствие, только спокойствие, как говорил незабвенный Карлсон. Она только и ждет, когда ты выйдешь из себя. Так не дай ей этого шанса!
— Лета, если не хочешь, чтобы тебя с позором выставили отсюда, — ответила я ей, — а наши коллеги узнали, что ты собиралась сделать, то сейчас же идешь в туалет за половой тряпкой и вымываешь отсюда эту гадость. Дышать твоими миазмами мы не нанимались. Нет тряпки — так хоть носовым платком мой, мне без разницы. Даю тебе ровно пять минут.
Вопреки ожиданию, Лета перечить не стала, а ужом прошмыгнула мимо меня, и меньше чем через полминуты уже активно затирала лужицу тряпкой.
В комнате появилась Рита, распространяя вокруг себя табачный шлейф.
— А чего это ты тут делаешь? — спросила она Летку. Летка уже вскинулась, чтобы ответить, как я опередила ее:
— Как что? Газировку разлила, вот и ликвидирует последствия потопа.
— А чего тогда так, извините, сортиром несет? — сморщила носик Рита.
— Ну, какая тряпка в туалете попалась, ту и взяла, тут уж выбирать не приходится, — подсказала я.
Рита хмыкнула и с издевкой посмотрела на Лету. Не знаю, поверила ли она мне, но по крайней мере, я сделала все возможное, чтобы не дать разгореться отличному скандалу. Загасила его, можно сказать, в зародыше.
После обеда работы у нас не получилось. Андрей разнылся, что у него болит нога, Геннадий свою серию уже получил и потому служебным рвением тоже не отличался. А девчонки, как пить дать, больше размышляли о своей вражде, нежели о том, как придумать качественный и безопасный для общего здоровья и благополучия сюжет. Пришлось всех распускать. Ладно, одна серия за встречу — это еще не самое плохое, что может быть. Хуже, когда ни одной не выходит. Или выходит, а продюсер берет и все заворачивает. Но в этом плане нам пока везет: процент забракованных начальством сюжетов пока, тьфу-тьфу не сглазить, невысок. И оставаться ему на этом уровне, аминь!
Разогнав всех по домам, я подумала, и набрала номер Темы. После сегодняшних событий я не знала, что думать. Андрей вроде бы вышел из числа подозреваемых, поскольку синяки на ноге у него были большие и настоящие, никакого грима, ручаюсь. Зато Летка казалась мне все более и более подходящей кандидатурой на роль монстра со съехавшей крышей. Не знала, что она настолько мстительная и злобная девица. Додуматься до такого! Если бы я ей не помешала, Риткину сумочку со всем содержимым пришлось отправлять на помойку.
Тема спокойно выслушал мой отчет:
— Лиза, видишь ли, в чем проблема. Ты можешь как угодно относиться к Виолетте, но то, каким образом она пыталась сегодня насолить Рите, не ложится ни в один из ваших сюжетов. И этот факт говорит, скорее, о ее невиновности в отношении дела о совпадениях. Теперь что касается Андрея. Об аварии вы знаете только с его слов. Вполне вероятно, что аварии не было, а синяки появились в результате какого-либо иного события. Поэтому сбрасывать его со счетов только на основании того, что он якобы пострадал, не стоит.
— М-да, запутал ты меня окончательно. Так кого мне все-таки подозревать?
— Говорил и еще раз повторюсь: всех!
— Слушай, а в резюме, которые я тебе выслала, ты что-нибудь нашел?
— Нет пока. Я только двоих отработал, осталось еще пятеро. Пока данных все еще недостаточно, поэтому, увы, ничем тебя порадовать не могу. Придется еще подождать. Но думаю, на следующей неделе уже сообщу тебе результаты.
— Подожди, у меня с арифметикой туго. Двое плюс пятеро — это семеро. Ты что, каждого проверяешь? Даже Гену с Лешей?
— Даже твоего горячо любимого Димочку-чемодана. Мне важны любые зацепки, любые совместные проекты, все пересечения твоих коллег во времени и пространстве. Единственные, кто остался не охваченным, это ты и твоя главная редакторша.
— Тамара?
— Ну да, Тамара. И то только потому, что ты мне на нее сведений не предоставила.
— Ну, сказанул! К ее резюме у меня и доступа нет. Лучше скажи: меня чего не изучаешь? Боишься узнать мои страшные тайны?
— Вот еще. Сама придешь и все расскажешь.
— Понятно. Опять меня обидели ни за что, ни про что. А вдруг я — секретный агент? Про себя рассказываю исключительно дезинформацию, и только путем сопоставления противоречивых данных о моей деятельности ты сможешь вычислить, кто я на самом деле?
— Лиз, хорош гнать пургу, мне еще своей работы уйма. Если есть еще что-то по делу — говори.
— Ладно, не ворчи, закругляюсь. Только скажи еще одно.
— Ну?
— На твой взгляд, что предпримет мерзавец в следующую встречу, если предположить, что с кем-нибудь из моих коллег все-таки произойдет несчастный случай?
— Ну, исходя из того, что ему нужно продолжать делать пакости, предложит герою самую большую сценарную бяку.
— Ага, я сегодня-то из ребят серию клещами вытягивала, а в следующий раз — и дохлого мышонка не вытяну! А ты говоришь — «самую большую бяку»!
— Хорошо. Тогда пока все будут молчать и бояться, он встанет во весь рост и скажет, что…
— …что не верит во всякие дурацкие совпадения. Уже было. Андрей в прошлый раз отличился. А сейчас хромает и ноет, что больше никогда, ни за какие коврижки…
— Лиз, я не знаю, как это произойдет. Но все равно: даже если все будут молчать и бояться, рано или поздно пакостнику придется стронуть эту ситуацию с мертвой точки. Не будет новых сюжетов — не будет дальнейшей развлекушки с совпадениями. Это-то хоть понятно?
— Ну да.
— Вот и отлично. Так что в следующий раз сиди, молчи, ничего сама не предлагай, жди реакции коллег.
— А если долго ждать придется?
— А что, ты куда-то торопишься?
— Ну, не особенно. Просто хотелось бы побыстрее развязаться с этим делом…
— Поспешишь — людей насмешишь. Тем более что что-то во мне подсказывает, что развязки ждать уже недолго. А теперь все, бывай!
В трубке понеслись гудки.
Я покачала головой и засобиралась домой. Черт побери, надеешься на друзей, а они тебе раз: «данных недостаточно», «ничем не могу порадовать»! Теме легко говорить «сиди, молчи и жди». Между прочим, это напрямую идет вразрез с моими обязанностями: говорить, направлять и подталкивать. Хотя… если ничего другого не остается, придется молчать.
Заорал мой мобильный. Оп-па, это же Леша! В груди сразу же что-то сладко заныло, губы внезапно пересохли, и я сказала:
— Привет.
— Привет, с тобой все в порядке? Я ужасно волнуюсь за тебя! Извини, что в прошлый раз так вышло, я себе места не нахожу. Дурак! Идиот! Скажи, что ты на меня не сердишься!
— Да ладно, с кем не бывает.
— Слушай, ты можешь приехать ко мне прямо сейчас? Понимаешь, я не успокоюсь, пока тебя не увижу!
— Хорошо. Уже еду.
На том конце провода с облегчением вздохнули.
* * *
Когда я появилась в Лешкиной палате, он сидел на кровати в спортивном костюме и складывал из газеты какую-то замысловатую конструкцию — то ли самолетик, то ли журавлик. Увидев меня, отбросил газету в сторону, подскочил и крепко-крепко обнял:— Малыш, прости меня! Не представляешь, как я переживал за наш последний разговор! Понятно, почему ты была такой нервной. Это мне легко рассуждать, когда я свою порцию неприятностей огреб и больше ничего уже не получу, а ты-то там! И так рискуешь!
— Лешка, да успокойся ты, чего вскочил! Тебе лежать надо! А у меня все в полном порядке — видишь, жива-здорова.
— А новая жертва?
— Была. Но, как видишь, не я. Да и там легким испугом обошлось.
— Слава Богу, — выдохнул Алексей и еще крепче прижал меня к себе. Честное слово, в этот момент я все ему простила: и неверие, и скрытность.
— Ладно, давай обратно на кровать. Видел бы нас твой лечащий врач — столько «приятного» наговорил!
— Ай, да надоели мне эти врачи хуже горькой редьки! Послушать их — так я должен себя вести, как полный инвалид. Уже жалею, что вместо того, чтобы домой или к тебе тогда поехать, зачем-то «скорую» вызвал. Столько времени здесь теряю — жуть!
— Еще скажи, что ты здоров, как бык! И сотрясения у тебя нет, и лицо рихтовки не требует.
— Да что лицо — ерунда. Глаза целы, зубы целы, нос уже задышал, а остальное неважно. Или я тебе такой совсем не нравлюсь?
— Скажу откровенно, твой предыдущий имидж меня больше устаивал. А ноги-руки как?
— Да тоже в полном порядке. Вон, сама посмотри!
Лешка закатал штанину и продемонстрировал подживающие синяки желто-зеленого цвета.
В голове у меня перемкнуло. Что же это получается: у Андрея синяки примерно на том же месте и того же качества, и у Лешки. Но Лешка свои получил неделю назад, а по словам Андрея, он пострадал не далее, чем сегодня утром. Странно. А выглядят одинаково. В принципе, такая расцветка синяков характерна для двух случаев. Первый — это когда как у Лешки, они уже подживают и успели пройти всю гамму от сине-бордовых через фиолетовый к зеленому. А второй — когда синяки легкие. Ну, коленкой, например, о стол задел. Или рукой о стену стукнулся. Но тогда тоже ничего не сходится: если верить Андрею, машина на скорости сбила его с ног. И он хромает. Значит, ни о каких «легких» синяках и речи быть не может!
— О чем задумалась? — спросил Лешка.
— Да так, ничего особенного, — не стала я делиться своими догадками, чтобы не спровоцировать очередную ссору. — Лучше просто обними меня, а?
Лешка с видимым удовольствием выполнил эту просьбу, и мы так и просидели с ним, пока дежурная медсестра не прогнала меня домой. Уходить мне совсем-совсем не хотелось.
* * *
Выходные пролетели в какой-то непонятной суматохе. Срочно потребовалось отписать аннотации на очередной блок, потом обнаружилось, что один из диалогистов безмерно долго держит у себя серию. Пришлось звонить и грозно намекать, что если в течение ближайших двух дней диалогов не будет, то серию отбираем и отдаем другому автору. Человек все понял правильно и уже вечером выслал мне свой «шедевр». Количество ляпов и огрех данного шедевра превышало все мыслимые нормы, но отправлять его на переделку времени уже не было. Пришлось переписывать самой, оставляя от оригинала только шапки сцен и имена персонажей. Ну, и ремарки кое-где. Надо бы, кстати, не забыть предупредить Тамару, чтобы она этому диалогисту больше ни одной серии ни на одном из проектов не давала. Перебьется за такие художества.В общем, к утру понедельника я чувствовала себя белкой в колесе после марафонской дистанции. Разбитая, вялая, сонная — ну, никакая, одним словом! Работать не хотелось просто категорически. Чертыхаясь сквозь зубы, я отказалась от идеи изобразить на лице макияж, надела джинсы и толстый свитер, чтобы обойтись без куртки, а ноги после недолгого колебания обула в высокие ботинки в стиле «милитари» на внушительной платформе. Дед посмотрел на мою экипировку и спросил:
— Кого пинать собираешься?
— Авторов, дедушка.
— Смотри только, бей с носка, а то тебя по протектору подошвы вычислят, — сказал дед без тени улыбки. Я поперхнулась. Что-то в последнее время у всех нас юмор какой-то специфический стал, не угадаешь, где шутка, а где уже нет.
Как ни странно, я почти не удивилась, когда Рита пришла на работу с замотанным в цветастый платок горлом и полными страдания глазами. Хрипящим голосом она поведала, что кто-то напал на нее в подъезде, придушил, потащил в подвал, и только своевременное появление жильца с первого этажа спасло ее жизнь и честь от маньяка. Маньяк, разумеется, удрал. Лица она его не видела, а следовательно, не запомнила. В милицию она, конечно же, не обращалась, поскольку считает, что это бессмысленная трата времени. Подумывает о покупке дамского пистолета, и уже занялась сбором справок для получения разрешения на оружие.
Почему мне ни холодно, ни жарко от этого известия? Ритка смотрит на мир, как загнанный зверек, Летка слегка торжествует над горем соперницы, но и в ее глазах плещется страх. Парни все словно посуровели лицами, не слышится обычных смешков, вообще ничего. Тишина? Ну да, я же должна что-нибудь сказать. А что? Извините, граждане, что вы все пострадали, а я еще нет? Или: простите меня, дуру, что в прошлый раз заверила вас всех, что с этой серией ничего не произойдет? Ну, ошиблась, с кем не бывает? Все не то.
— Я не могу так больше. Я уйду из этого чертова сериала! — нарушила молчание Летка. — Сколько можно? Я не собираюсь за эти жалкие гроши жертвовать своим здоровьем и жизнью! Кто-то издевается над нами, а мы все это терпим! Не знаю, как вы, но если ничего не изменится, в следующий раз вы меня здесь не увидите!
Интересно, — подумала я про себя, — замешана она во всем этом безобразии или нет? Со стороны смотрится все очень убедительно. И главное — вовремя она объявила о своем уходе. Психологически точный ход, с какой стороны не подкопайся. Если сейчас мои авторы широкой колонной замаршируют в сторону начальства с мольбой перевести их на любой другой проект — лишь бы не сыскное трио и не под начало Лизы — следующий шаг со стороны руководства — снять меня с должности. Ссылки на мистику и непонятные совпадения сюжетов с жизнью авторов не пройдут. Диагноз будет однозначным: неумение работать с людьми. А это как черная метка. Как финишный столб с надписью «сиди и не рыпайся, выше головы не прыгнешь». Согласна ли я на это? Ни за что! А раз так, чего и молчу и жду?
— Хорошо, Лета. Но пока ты здесь, я жду от тебя и остальных новых сюжетов. Мне не нужны травмы, ранения, удушения. Пишите про слежку за мужьями-женами, про пропажу любимой собачки президента, про соседа-вуайериста. Что вам мешает это сделать?