Страница:
— А дальше?
— В день рождения на ее лице и теле высыпали какие-то непонятные пятна, язвочки и прочие прыщи. Конечно, праздник был безнадежно испорчен. Найти того молодого человека самостоятельно у дамы не вышло. Вот она и пришла в сыскное агентство, горя чувством мести.
— Так, пока нормально. А в чем фишка-то? Я же вижу, что ты пока самого вкусного не сказала.
— А в том, что косметика — подпольная! Ее в свободное от учебы время кустарным образом мастерят в лаборатории студенты-химики.
— Подожди-ка! А как же образцы? Ведь они-то были нормальными?
— А с ними-то все просто, как три копейки: это же продукция других фирм! Студенты покупают безобидные и недорогие отечественные кремы из числа тех, что хорошо себя зарекомендовали. Делают из них пробники. А продают собственное творчество. Причем сами же и ходят по всяким конторам, устраивают презентации.
— Подожди, тогда неувязочка получается. А разве им не проще скупить какую-нибудь дешевую продукцию, переложить ее в другие баночки и продавать уже по высоким ценам, выдавая это за последние разработки косметологов?
— Может и проще, но тогда история не такая красочная получится. И шансы студентов прогореть на своем бизнесе резко снижаются.
— Не проходит. Зритель же не дурак, вполне может сообразить то же самое, что и мы. Думаем, братцы, думаем.
— Ладно, а если… Нет, тоже не пройдет.
— Если ничего не придумаем, придется опять про слежку за мужьями-женами сочинять.
— А в конце концов, почему бы и нет! Как вам, например, такой вариант: пришла к нашим сыскарям некая дама, вся из себя комильфо, наняла их для слежки за собственным мужем. Наши, как лохи последние, взяли задаток и принялись добросовестно фиксировать перемещения супруга. А потом… ВАУ!!!
— Не ори так громко, а то я обрадуюсь. Чего тебе в голову ударило, давай, колись!
— Извините за полный сумбур, у меня пока некая каша, но, кажется, вполне наваристая. Итак: клиентку где-то в середине фильма ограбили. Вынесли из квартиры ее шмотки, ценные вещи и прочую лабуду. И произошло это именно тогда, когда у нее дома был муж. Ребята зафиксировали то, как он входил и выходил из подъезда.
— Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что муж ограбил свою жену? И она, догадываясь о том, как он может поступить, заранее наняла сыскарей, чтобы они вывели подлеца на чистую воду?
— Не совсем. То есть да, но все было не так. Жена мужа выгнала из дома, что называется без тапочек и средств к существованию. А квартира-то, между прочим, его. Он ее в свое время получил от родителей, а потом сдуру прописал у себя эту мамзель. Поэтому он на нее обижен, и капитально.
— Надо думать. А с чего она вообще решила с ним расстаться?
— Решила наказать за измену. Мужичок-то наш подкаблучник, но с такой стервозной женой не каждый прожить сможет. Вот он и нашел себе тихую девушку, такого же склада, как и он сам. Жена, прознав про это, устроила показательный ор и выставила супруга на улицу. А ребят наняла, чтобы документально подтвердить факт измены и при разделе имущества в суде оттяпать себе как можно больше.
— Экая щучка. Ну, и что там с этим ограблением?
— А фишка в том, что ребята видели, как муж входил и выходил из подъезда, но с пустыми руками! А вещичек из квартиры мадам вынесено весьма и весьма прилично. Вопрос: если это был действительно муж, то как он распорядился награбленным?
— Так, подожди-ка секунду. А они уже официально в разводе?
— В том-то и дело, что нет.
— Тогда о каком ограблении может идти речь? Пока они все еще официально числятся семьей, их имущество считается совместным.
— Кажется, что-то вкусное вырисовывается. Ценности наш мужичок унес с собой, это понятно. А куда шмотки-то делись?
— Кстати, чьи шмотки — его или жены?
— Наверное, его. Или подожди, ты к чему ведешь?
— Да к тому, что это были вещи жены. Наш подкаблучник в свою очередь решил супруге отомстить. Отволок ее шубы, платья и блузки в подвал или на чердак, да и раздал местным бомжам.
— А бомжи напялили на себя ее шмотки и принялись в них щеголять. И само собой, мадам свои вещички узрела и подняла громкий крик.
— Тогда бомжей арестуют за кражу.
— А они хором и согласованно расскажут, как эти вещи им дал один из жильцов. И тогда бомжей придется отпустить.
— Ладно, с самим делом все понятно. А что с нашими сыскарями? У них-то здесь какая история?
— История их взаимоотношений с крайне неприятной клиенткой. Сначала, когда задаток вносила, она выглядела несчастной женщиной, которой изменяет муж. А потом начала постепенно показывать свой сволочной характер, и ребята прозрели насчет того, кто есть кто в этой семейке. Поговорили с мужем, прониклись его проблемами и твердо решили, что в этом деле они участвовать не будут. Клиентка тем временем потребовала от ребят возвращения имущества, и они ее честно-благородно послали, мотивируя тем, что в договоре на предоставление услуг значилась только слежка и ничего больше.
— А почему бы не сделать все с точностью до наоборот? Чтобы отвязаться от мерзкой бабы, Олег, Денис и Дана возвращают ее вещи, снятые с бомжей. Торжественно вносят их в квартиру и сваливают на пол. Сами одеты в респираторы, поскольку от шмоток нехорошо пахнет. И с чувством выполненного долга покидают негостеприимную квартиру, оставляя противную клиентку наедине с миазмами бомжатника. А чтобы все было попсихологичнее, как любит выражаться наш шеф, все второе действие ребята будут мучиться в плане морального выбора. То ли выполнять поручения клиентки, то ли пойти навстречу ее несчастному мужу. И после долгих нравственных метаний предпочтут все-таки мужа.
— Ну что, у кого-нибудь еще есть предложения по данному сюжету?
— Вроде нет, все пока логично выглядит.
— Тогда предлагаю прерваться на обед. Кто за?
— Единогласно!
В этот раз столовую наша бригада отправилась не стройными рядами, а поодиночке. Сначала улизнул Димочка, с ослиным упрямством дожидающийся дядюшку и мозолящий мне глаза. Потом Летка сказала Стасу, чтобы не ждал и отправлялся, а она пока заново перебинтует руку. За Стасом следом выскочила Ритка. Через пару минут, закончив паковать сумочку, поднялась я, и почти одновременно со мной — Андрей.
Галантно приоткрыв передо мной дверь, Андрей сказал:
— Знаешь, а мне всегда очень нравилось имя Лиза.
От неожиданности я едва не подавилась леденцом. Или я что-то не понимаю, или меня пытаются склеить. Хотя, а что тут такого? Я имею в виду то, что Андрею нравится мое имя. Мало ли что кому нравится. Это у меня уже на почве нервного переутомления паранойя началась, не иначе. Так, а молчание-то затягивается! Надо что-то ответить.
— Мне тоже.
Хм, не самая лучшая реплика. Впрочем, уже интересно: к чему это все приведет?
— А как ты смотришь насчет того, чтобы вечером куда-нибудь отправиться?
О, в ход пошла тяжелая артиллерия? Меня и правда клеят. Только почему же так банально? Вступление мне понравилось куда больше.
— Отрицательно смотрю.
— А что так?
— Судя по всему, единственное, на что у меня хватит сил, это доползти до дома, поужинать и залезть с ногами на диван.
— А что ты скажешь, если я тебя провожу после работы?
Почему-то вспомнилось, как на заре туманной юности мы с Машкой называли таких вот мальчиков полупроводниками. В том смысле, что до квартиры ни один из них нас так и не довел. Обычно их хорошего воспитания хватало до ближайшего метро, в лучшем случае — до станции пересадки. Впрочем, не лишним будет заметить, что мы с Машкой были еще теми язвами, и запросто могли высмеять человека ни за что, ни про что. Вот юноши и не выдерживали нашей агрессии. Эх, ну почему мы были такими дурочками! Столько хороших парней обидели…
Превратно истолковав мое молчание, Андрей засуетился:
— Ты не подумай, я ни в коем случае не хочу тебе навязываться. Просто… сейчас в городе небезопасно. Особенно для молодых красивых девушек. Мало ли какая пьянь в метро может прицепиться? Или лихач-водитель выскочит. Или…
В голове помимо воли во всей красе предстали прошлогодние впечатления, как мой тогдашний бой-френд, облаченный в черную шапку-маску, напал на меня из кустов, а Темина экс-любовница попыталась намотать на колеса своей машины. Я вздрогнула.
— Вот видишь. А я очень волнуюсь за тебя. И хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Я остановилась и пристально посмотрела на Андрея. Парень выдержал мой взгляд. И более того, в его ответном взгляде сквозило самое натуральное беспокойство и забота. Эк его переклинило! Хотя… Я что — кривая, страшная и старая, чтобы молодой и симпатичный парень не мог на меня просто так запасть? Но с другой стороны, он вроде как мой подчиненный. У нас тут, правда, не такое жесткое деление по рангам, как в обычных офисах, но все же.
— Слушай, для начала я бы хотела прояснить диспозицию. Я не хочу никому перебегать дорогу. А ты, насколько я успела понять, парень Риты. Или не так?
— Конечно же, не так! — поспешно с некоторой горячностью отозвался Андрей.
— Но вы же всегда держались вместе, — упорствовала я с настырностью гончей, вставшей на след зверя.
— Ну… между нами никогда ничего не было. Просто мы достаточно давно друг друга знаем, только и всего. Одна и та же тусовка, общие друзья. А потом вот попали на одну и ту же работу.
— Прости, скорее всего, это не мое дело, но вы действительно выглядели как парочка. Часто ссорящаяся, но все же парочка.
— Поверь мне, я не лгу. Мы просто давние приятели, если так можно сказать. Рита слишком вспыльчивая и слишком самолюбивая для того, чтобы быть моей девушкой. Да и я не в ее вкусе.
К этому моменту мы уже успели зайти в столовую, где, словно иллюстрируя слова Андрея, Ритка, подсев к Стасику, вовсю строила ему глазки. Я вторично едва не подавилась своим леденцом и от греха подальше быстро разжевала его. Что это с ними со всеми? Брачный сезон начался?
Ритка бросила быстрый взгляд на нас с Андреем, и как мне показалось, зло прищурилась. А потом как ни в чем не бывало, продолжила болтовню со Стасиком. Я перевела взгляд на Андрея. Его вид тоже особого восторга при виде Риты, сидевшей в непосредственной близости от Стаса, не выражал. Нет, ребята, я в такие игры не играю. Если вы решили закадрить своих коллег для того, чтобы отомстить друг другу, то это ваши дела. Я в них участия принимать не желаю.
— Андрей, мне кажется, что…
— Ты что будешь заказывать? Есть борщ и рассольник. Я уже знаю, что ты любишь супы и не ешь второго. А из салатов…
— Андрей, ты меня не понял…
— Вот! Смотри: с креветками и кукурузой! Я однажды его брал — просто объеденье. Давай, я пока расплачусь, а ты выбери место.
— Я всегда плачу за себя сама.
— Вот усядемся за стол, там и рассчитаемся.
Под напором Андрея я как-то растерялась и отправилась выбирать нам столик. Бред какой-то, ей Богу. У меня процессор греется. Ну не могу я физически переварить такой объем поступившей информации. Держать в голове все особенности наших сюжетов, да еще и пытаться разобраться, что за игру затеяли наши новички — это слишком для одной Лизы.
Так, столик. А где мы действительно разместимся? Мой любимый стол все равно занят, да и сидеть за ним вдвоем крайне неудобно. Ага, тогда я сделаю так…
С выбранного мною столика прекрасно было видно (хотя и не слышно, увы), что происходит у Ритки и Стаса. А вот Андрею эта картинка была недоступна, поскольку кроме как спиной он к ней сидеть не мог. Вот и сравним реакцию подозреваемых на неформальной очной ставке. Тьфу, уже этим псевдо-сыскным жаргоном заговорила. Кошмар.
Андрей притащил на подносе наш обед, я сразу же сунула ему в руку стольник и, пока он не успел возразить, принялась поглощать борщ. Пусть думает, что я ярая поборница правила «когда я ем, я глух и нем». А про то, что на самом деле «когда я кушаю, я говорю и слушаю», ему знать совсем не обязательно.
Тут около Стасика с Риткой нарисовалась Летка. Судя по ее физиономии, было ей кисло и недушевно. А Рита, напротив, расплылась самой слащавой из всех возможных улыбкой. Летка что-то визгливо спросила у Стаса, тот виновато пожал плечами. В их разговор влезла Рита. А дальше… Летка отвесила Стасу такую хлесткую пощечину, что я инстинктивно перевела взгляд на стену рядом с его головой. Просто в фильмах про боевое искусство после таких ударов у несчастного пострадавшего мозги по стенке разбрызгиваются. Стасу, можно сказать, повезло.
После этого Летка покинула столовую, и я готова была поклясться, глаза у нее были на мокром месте. Этого еще нам не хватало. Если наша бригада вчистую перессорится из-за всякой ерунды, то кто же тогда работать будет?
— Слушай, Андрей, а теперь поговорим серьезно. Что это вы тут с Ритой затеяли?
— А что такое?
— Я не верю в случайные совпадения ни в кино, ни в жизни. Если еще вчера вы с ней были вместе, а сегодня уже порознь, и более того, раз ты пытаешься подлизаться ко мне, а Ритка оккупировала Стаса, то сам собой напрашивается вывод, что все это не просто так. Что ты мне на это скажешь?
— А… ничего.
Почему-то именно это растерянное «а… ничего» убедило меня в том, что Андрей здесь действительно не при чем, а у меня острый приступ паранойи. Тем более он смотрел на меня так жалобно и удивленно, что заподозрить парня в каких-то тайных происках было бы верхом глупости.
— Ладно, забудь. Извини, если вдруг обидела. Со мной в последнее время это часто случается.
— Да нет, что ты, Лиза! Все в порядке, я прекрасно понимаю, как тебе тяжело приходится со всеми нами. Вот сейчас ты больше всего переживаешь из-за того, что мы перессоримся и завалим проект. Или я не прав?
Вид у меня в ту минуту был донельзя глупый и ошарашенный. Стопроцентное попадание в яблочко. А с этим парнем нужно держать ухо востро. Тот еще фрукт. Наивный простачок, а на самом деле пойди, узнай, что у него на уме.
— Ты не грусти, — продолжал меж тем Андрей, деликатно сделав вид, будто не заметил моей отвисшей челюсти. — У нас все наладится. Просто у вас была нормальная сработанная команда. А тут одновременно столько новых людей пожаловало. У всех разный характер, куча амбиций и прочее, и прочее. Вот все и притираются друг к другу. Ничего страшного здесь нет. Тем более что лишние люди из команды уже ушли. Из всей толпы новых авторов остались только я и Рита. Но насколько понимаю, мы уже успели зарекомендовать себя с хорошей стороны, иначе бы не продержались так долго.
— А Чемодан? — брякнула я, совершенно забыв собственное правило не обсуждать одного автора с другим. Впрочем, на гордое и почетное звание автора Димочка все равно не тянул, как ни крути.
— А что Чемодан? Совершенно очевидно, что в нашей команде он доживает свои последние дни.
— Ну, я бы не была столько категорична в суждениях.
— Ой, да брось, Лиза! Все всё прекрасно понимают. Просто не афишируют. Ладно, а теперь заканчиваем говорить о работе и начинаем разговор о нас. Так как насчет того, чтобы я проводил тебя до дома?
Раньше бы я согласилась, не раздумывая ни минуты. Сейчас же какой-то черт дернул меня сказать:
— Нет, Андрей. Спасибо, но в другой раз. Вполне вероятно, что сегодня могу остаться ночевать у друзей.
— Ну что ж, тогда, может быть, завтра? — как-то легко согласился Андрей.
— А почему бы и нет? — в тон ему отозвалась я.
На том и порешили. Пообедали и отправились раскладывать карточки на два новых сюжета. Летка и Димочка гордо промолчали всю вторую половину дня, но работа вчетвером тоже оказалась весьма продуктивной. Меньше людей — меньше возражений — быстрей выход продукта на-гора.
Димочка несколько раз выходил, видимо, проверял, на месте ли дядюшка, но так его и не дождался. Прямо из павильонов наш продюсер упорхнул на очередную деловую встречу. Но Димочка из вредности досидел до шести вечера, и лишь тогда отправился домой.
Летка покинула работу в одиночестве, всерьез разобидевшись на Стасика. А вот Стас, напротив, ушел в компании Риты. Я несколько раз в течение дня тихонько подсматривала за Ритой и Андреем, пытаясь уловить, не обменивается ли эта подозрительная парочка взглядами или паче чаяния тайными знаками, но нет. Андрей добросовестно работал с карточками и изредка бросал на меня теплые взгляды, а Ритка проделывала то же самое со Стасом. Видимо, это все происки ранней весны. Другого объяснения просто не вижу. Андрей, правда, убежал с работы одним из первых, но не я ли сама ему сказала, что на сегодняшний вечер он абсолютно свободен?
Дома я, повинуясь внезапному порыву, подошла к зеркалу. Оттуда смотрела вполне миловидная девушка неопределенного возраста где-то между двадцатью и тридцатью годами. Если придираться, то можно сказать, что чуть-чуть более худая, чем надо. Да и темные круги под глазами неплохо бы ликвидировать. А в целом очень даже ничего. Стрижка смешная с этакими кисточками за ушами. Глаза большие, пусть и грустные чересчур. Ресницы имеются. Правда, изрядно подправленные объемной тушью, но кто ж сейчас одними природными данными обходится? Черты лица не мелкие и не крупные. Что еще надо для полного счастья? Может, зря я так подозрительно отношусь ко всем знакам внимания в свой адрес? И что плохого в том, что молодой человек пытается поближе сойтись с симпатичной девушкой, каковой я, без сомнения, являюсь? Или все-таки не являюсь?
На всякий случай отошла чуть дальше от зеркала. Хм, фигура тоже вроде на уровне. На 90-60-90, конечно, не тянет, а вот где-то на 85-60-85 легко. Но у меня, извините, и рост отнюдь не как у подиумных моделей, а честный метр шестьдесят пять сантиметров. Правда, матушка до сих пор уверена, что не шестьдесят пять, а шестьдесят четыре, поскольку метр шестьдесят пять у нее самой. Но тут уж все вопросы не ко мне, а к Фрейду и его последователям. Ну, хочется человеку, чтобы его ребенок хоть в малости уступал ему — да кто же против!
Кстати, что-то они с отцом давно не звонили. Правда, у них сейчас один из самых сложных этапов эксперимента, один неверный шаг и все насмарку. Но про нас с дедом могли бы и не забывать. Все-таки, мы у них единственные близкие родственники. Или эта Америка им так мозги промыла, что они нами уже и не интересуются вовсе? И народная мудрость, между прочим, гласит, что если вам долго не звонят родственники или друзья, это говорит о том, что у них все хорошо. Значит, можно сделать вывод, что эксперимент и лабораторные испытания у родителей удаются на славу.
Словно услышав мои мысли, подошедший из большой комнаты дед сообщил:
— Отец звонил. Извинялся, что они с мамой совсем нас позабросили. Обещал, что ближе к лету приедут в гости. На целый месяц.
— Ура! — заголосила я, разом забыв свои мнимые обиды. — Ну, наконец-то! Как я по ним соскучилась!
— Не топочи, шишига! — ласково усмехнулся дед. — Пойдем, ужином накормлю.
Пока я уничтожала рассольник, а затем и отбивную с картошкой, дедушка молчал. Заговорил он, когда настал черед компота (можете смеяться, но я люблю компот, а дед его отлично готовит, так что всякие ассоциации со столовыми прошу держать при себе):
— Лиза, у тебя появился поклонник?
— Угу, — промычала я, даже не успев удивиться, откуда дед уже все знает.
— И как тебе юноша?
— Еще не разобралась. Собственно говоря, это его инициатива, поэтому пускай сам все и расхлебывает. А я пока со стороны на все это дело посмотрю.
— Ты чего-то боишься?
— Не знаю. Напрягают меня внезапные знаки внимания ни с того, ни с сего.
— Ты давно этого парня знаешь?
— Пару месяцев, может чуть больше. Только, знаешь, дед: устала я во всем этом разбираться, мотивы поступков искать, просчитывать, что у человека на уме, и зачем он сделал то или не сделал этого. И так уже кажется, что у меня одновременно мания преследования и шизофрения.
— Верь своей интуиции и ничего не бойся. Первая мысль — самая правильная, ее и держись.
— Дед, это все общие слова, — вздохнула я. — Да и не помню я своих первых мыслей. Я вообще уже ничего не помню, если в склерознике пометку не сделаю.
— Мне кажется, тебе пора отдохнуть.
— Да, я тоже так думаю. Сейчас какой-нибудь журнал полистаю и спать…
— Лизонька, я не о том. Тебе полностью отдохнуть надо. Может, отпуск возьмешь? Мы с Егором и сынком его уже через месяц на дачу отправимся, и ты давай с нами! Целый день лежи на солнышке, да грейся.
— Спасибо, дед. Как-нибудь потом. А теперь — я в свою комнату, ладно?
Странно. Если уж дедушка об этом заговорил, значит, действительно, дело дрянь. Он у меня товарищ деликатный, просто так советы давать не станет. Неужели я так ужасно выгляжу на его взгляд? Хотя… Да, наверное. Жаль, конечно, что с отпуском ничего не выйдет, никто меня сейчас с работы не отпустит.
А вот интересно: если так скажем, теоретически на эту проблему взглянуть? Ну, например, я серьезно заболела и выполнять свои служебные обязанности просто не в силах. Что тогда? Ну, если все упирается в одну-две недели нетрудоспособности, тогда все понятно: часть моей работы взваливает на себя Тамара, часть ложится на нашу бригаду и, скорее всего, на Летку. Надо отдать ей должное, девушка она дисциплинированная и аккуратная, как раз для редакторской должности. А если месяц-другой? Тогда, наверное, в редакторы окончательно выберут Летку, и отвертеться ей на этот раз не удастся. Может, мне и впрямь сказаться смертельно больной? Заодно и Летке за все пакости махом отомщу? Нет, так нельзя. Хотя, кто бы знал, как хочется.
Ой, это что же получается, до меня только что дошло: если я имею сейчас такой кошмарный вид, то становится тем более непонятно, с чего это Андрею вдруг приспичило за мной поухаживать? Ведь когда мы только встретились те самые пару месяцев назад, выглядела я значительно лучше. Вот тогда и начинал бы свои брачные танцы, я бы все прекрасно поняла. А сейчас — нет, ну решительно ничего не сходится!
А Андрей, кстати, очень даже симпатичный. Мне ведь он с первой же встречи понравился. Нет, не подумайте ничего такого — просто внешне глянулся и только. Тем более что я считала их с Ритой парой, а в сложившиеся союзы я не лезу никогда и ни за что, считайте это моим личным пунктиком. Так что же мне делать? И как же данное самой себе обещание никогда больше не крутить романы с коллегами по работе?
Я вспомнила Анджея, мое недолгое и странное общение с этим парнем, и довольно некрасивый финал всей этой истории. Нет, Андрей Анджея нисколечко не напоминает, тот был просто высокомерный сноб и засранец, а Андрей, вроде, этим не грешит. Но все равно: опять коллега?
А еще говорят, что снаряды дважды в одну и ту же воронку не падают. Или я тут ни при чем, просто работа у нас такая специфическая: придумываем горячие страсти, а потом сами же их и отыгрываем на первых попавшихся под руку субъектах? То есть друг на дружке? Эх, жаль, что ни в чем нельзя быть до конца уверенным. А так хочется хоть какой-то определенности!
— Да, Тамара. Я тебя слушаю.
— Лиза, у нас тут маленькое ЧП. Это по поводу Димы.
Услышав про этого гаденыша, я окончательно проснулась и приняла некое подобие боевой стойки:
— А что такое?
— Я не знаю всех подробней, мне самой только что сообщил об этом продюсер…
Ага. Значит, Димочка все-таки добрался до высокопоставленного дядюшки. Ну что же, я буду стоять на своем, чего бы мне то ни стоило. Этот крендель больше с нами работать не будет!
— Так вот, представляешь, Дима вчера…
— Тома, извини, что перебиваю, но я хочу, чтоб ты знала: я больше этого терпеть не намерена. И вообще: Дима первый начал…
— Подожди, ты чего городишь? Хочешь сказать, это Дима на ротвейлера набросился и начал его грызть?
— Какой еще ротвейлер? — опешила я.
— Так ты мне дашь договорить или нет? Начинаю историю в очередной раз: вчера вечером на Диму напал ротвейлер и серьезно его покусал. Его мать, кстати, сама медик, настояла на госпитализации, и сейчас парень находится в больнице.
— Оп-те раз! А что, с Димочкой все действительно так плохо?
— Да вроде как нет. Ногу, конечно, лечить придется и возможно, долго. Но тут дело такое… Понимаешь, его мать боится, как бы ротвейлер бешеным не оказался, вот и решила подстраховаться.
— Вот это новости — хоть стой, хоть падай!
— Ну, думаю для тебя-то эта новость как раз из раздела приятных. Только не вздумай выказать свою радость при продюсере — сама понимаешь.
— Тома, ты что: я ж не враг себе!
— Вот и славно. Смотрю, команда у тебя заработала, пошел стабильный выход продукта.
— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Втянулся народ, мобилизовался.
— Рада это слышать. Следующие серии когда ждать?
— Думаю, как обычно: одну сегодня вечером, другую завтра утром.
— Идет. Счастливо!
— Пока!
Тамарина новость совершенно выбила меня из колеи. Ничего себе! Бедный Дима — видно, крепко его покусали, раз дело до больницы дошло. И насколько я поняла, со своим доносом к дяде-продюсеру он так и не попал, нарвавшись на злобного пса. А вот это как раз хорошо. Я бы сказала — просто великолепно! И вообще: жизнь-то налаживается!
— В день рождения на ее лице и теле высыпали какие-то непонятные пятна, язвочки и прочие прыщи. Конечно, праздник был безнадежно испорчен. Найти того молодого человека самостоятельно у дамы не вышло. Вот она и пришла в сыскное агентство, горя чувством мести.
— Так, пока нормально. А в чем фишка-то? Я же вижу, что ты пока самого вкусного не сказала.
— А в том, что косметика — подпольная! Ее в свободное от учебы время кустарным образом мастерят в лаборатории студенты-химики.
— Подожди-ка! А как же образцы? Ведь они-то были нормальными?
— А с ними-то все просто, как три копейки: это же продукция других фирм! Студенты покупают безобидные и недорогие отечественные кремы из числа тех, что хорошо себя зарекомендовали. Делают из них пробники. А продают собственное творчество. Причем сами же и ходят по всяким конторам, устраивают презентации.
— Подожди, тогда неувязочка получается. А разве им не проще скупить какую-нибудь дешевую продукцию, переложить ее в другие баночки и продавать уже по высоким ценам, выдавая это за последние разработки косметологов?
— Может и проще, но тогда история не такая красочная получится. И шансы студентов прогореть на своем бизнесе резко снижаются.
— Не проходит. Зритель же не дурак, вполне может сообразить то же самое, что и мы. Думаем, братцы, думаем.
— Ладно, а если… Нет, тоже не пройдет.
— Если ничего не придумаем, придется опять про слежку за мужьями-женами сочинять.
— А в конце концов, почему бы и нет! Как вам, например, такой вариант: пришла к нашим сыскарям некая дама, вся из себя комильфо, наняла их для слежки за собственным мужем. Наши, как лохи последние, взяли задаток и принялись добросовестно фиксировать перемещения супруга. А потом… ВАУ!!!
— Не ори так громко, а то я обрадуюсь. Чего тебе в голову ударило, давай, колись!
— Извините за полный сумбур, у меня пока некая каша, но, кажется, вполне наваристая. Итак: клиентку где-то в середине фильма ограбили. Вынесли из квартиры ее шмотки, ценные вещи и прочую лабуду. И произошло это именно тогда, когда у нее дома был муж. Ребята зафиксировали то, как он входил и выходил из подъезда.
— Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что муж ограбил свою жену? И она, догадываясь о том, как он может поступить, заранее наняла сыскарей, чтобы они вывели подлеца на чистую воду?
— Не совсем. То есть да, но все было не так. Жена мужа выгнала из дома, что называется без тапочек и средств к существованию. А квартира-то, между прочим, его. Он ее в свое время получил от родителей, а потом сдуру прописал у себя эту мамзель. Поэтому он на нее обижен, и капитально.
— Надо думать. А с чего она вообще решила с ним расстаться?
— Решила наказать за измену. Мужичок-то наш подкаблучник, но с такой стервозной женой не каждый прожить сможет. Вот он и нашел себе тихую девушку, такого же склада, как и он сам. Жена, прознав про это, устроила показательный ор и выставила супруга на улицу. А ребят наняла, чтобы документально подтвердить факт измены и при разделе имущества в суде оттяпать себе как можно больше.
— Экая щучка. Ну, и что там с этим ограблением?
— А фишка в том, что ребята видели, как муж входил и выходил из подъезда, но с пустыми руками! А вещичек из квартиры мадам вынесено весьма и весьма прилично. Вопрос: если это был действительно муж, то как он распорядился награбленным?
— Так, подожди-ка секунду. А они уже официально в разводе?
— В том-то и дело, что нет.
— Тогда о каком ограблении может идти речь? Пока они все еще официально числятся семьей, их имущество считается совместным.
— Кажется, что-то вкусное вырисовывается. Ценности наш мужичок унес с собой, это понятно. А куда шмотки-то делись?
— Кстати, чьи шмотки — его или жены?
— Наверное, его. Или подожди, ты к чему ведешь?
— Да к тому, что это были вещи жены. Наш подкаблучник в свою очередь решил супруге отомстить. Отволок ее шубы, платья и блузки в подвал или на чердак, да и раздал местным бомжам.
— А бомжи напялили на себя ее шмотки и принялись в них щеголять. И само собой, мадам свои вещички узрела и подняла громкий крик.
— Тогда бомжей арестуют за кражу.
— А они хором и согласованно расскажут, как эти вещи им дал один из жильцов. И тогда бомжей придется отпустить.
— Ладно, с самим делом все понятно. А что с нашими сыскарями? У них-то здесь какая история?
— История их взаимоотношений с крайне неприятной клиенткой. Сначала, когда задаток вносила, она выглядела несчастной женщиной, которой изменяет муж. А потом начала постепенно показывать свой сволочной характер, и ребята прозрели насчет того, кто есть кто в этой семейке. Поговорили с мужем, прониклись его проблемами и твердо решили, что в этом деле они участвовать не будут. Клиентка тем временем потребовала от ребят возвращения имущества, и они ее честно-благородно послали, мотивируя тем, что в договоре на предоставление услуг значилась только слежка и ничего больше.
— А почему бы не сделать все с точностью до наоборот? Чтобы отвязаться от мерзкой бабы, Олег, Денис и Дана возвращают ее вещи, снятые с бомжей. Торжественно вносят их в квартиру и сваливают на пол. Сами одеты в респираторы, поскольку от шмоток нехорошо пахнет. И с чувством выполненного долга покидают негостеприимную квартиру, оставляя противную клиентку наедине с миазмами бомжатника. А чтобы все было попсихологичнее, как любит выражаться наш шеф, все второе действие ребята будут мучиться в плане морального выбора. То ли выполнять поручения клиентки, то ли пойти навстречу ее несчастному мужу. И после долгих нравственных метаний предпочтут все-таки мужа.
— Ну что, у кого-нибудь еще есть предложения по данному сюжету?
— Вроде нет, все пока логично выглядит.
— Тогда предлагаю прерваться на обед. Кто за?
— Единогласно!
В этот раз столовую наша бригада отправилась не стройными рядами, а поодиночке. Сначала улизнул Димочка, с ослиным упрямством дожидающийся дядюшку и мозолящий мне глаза. Потом Летка сказала Стасу, чтобы не ждал и отправлялся, а она пока заново перебинтует руку. За Стасом следом выскочила Ритка. Через пару минут, закончив паковать сумочку, поднялась я, и почти одновременно со мной — Андрей.
Галантно приоткрыв передо мной дверь, Андрей сказал:
— Знаешь, а мне всегда очень нравилось имя Лиза.
От неожиданности я едва не подавилась леденцом. Или я что-то не понимаю, или меня пытаются склеить. Хотя, а что тут такого? Я имею в виду то, что Андрею нравится мое имя. Мало ли что кому нравится. Это у меня уже на почве нервного переутомления паранойя началась, не иначе. Так, а молчание-то затягивается! Надо что-то ответить.
— Мне тоже.
Хм, не самая лучшая реплика. Впрочем, уже интересно: к чему это все приведет?
— А как ты смотришь насчет того, чтобы вечером куда-нибудь отправиться?
О, в ход пошла тяжелая артиллерия? Меня и правда клеят. Только почему же так банально? Вступление мне понравилось куда больше.
— Отрицательно смотрю.
— А что так?
— Судя по всему, единственное, на что у меня хватит сил, это доползти до дома, поужинать и залезть с ногами на диван.
— А что ты скажешь, если я тебя провожу после работы?
Почему-то вспомнилось, как на заре туманной юности мы с Машкой называли таких вот мальчиков полупроводниками. В том смысле, что до квартиры ни один из них нас так и не довел. Обычно их хорошего воспитания хватало до ближайшего метро, в лучшем случае — до станции пересадки. Впрочем, не лишним будет заметить, что мы с Машкой были еще теми язвами, и запросто могли высмеять человека ни за что, ни про что. Вот юноши и не выдерживали нашей агрессии. Эх, ну почему мы были такими дурочками! Столько хороших парней обидели…
Превратно истолковав мое молчание, Андрей засуетился:
— Ты не подумай, я ни в коем случае не хочу тебе навязываться. Просто… сейчас в городе небезопасно. Особенно для молодых красивых девушек. Мало ли какая пьянь в метро может прицепиться? Или лихач-водитель выскочит. Или…
В голове помимо воли во всей красе предстали прошлогодние впечатления, как мой тогдашний бой-френд, облаченный в черную шапку-маску, напал на меня из кустов, а Темина экс-любовница попыталась намотать на колеса своей машины. Я вздрогнула.
— Вот видишь. А я очень волнуюсь за тебя. И хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Я остановилась и пристально посмотрела на Андрея. Парень выдержал мой взгляд. И более того, в его ответном взгляде сквозило самое натуральное беспокойство и забота. Эк его переклинило! Хотя… Я что — кривая, страшная и старая, чтобы молодой и симпатичный парень не мог на меня просто так запасть? Но с другой стороны, он вроде как мой подчиненный. У нас тут, правда, не такое жесткое деление по рангам, как в обычных офисах, но все же.
— Слушай, для начала я бы хотела прояснить диспозицию. Я не хочу никому перебегать дорогу. А ты, насколько я успела понять, парень Риты. Или не так?
— Конечно же, не так! — поспешно с некоторой горячностью отозвался Андрей.
— Но вы же всегда держались вместе, — упорствовала я с настырностью гончей, вставшей на след зверя.
— Ну… между нами никогда ничего не было. Просто мы достаточно давно друг друга знаем, только и всего. Одна и та же тусовка, общие друзья. А потом вот попали на одну и ту же работу.
— Прости, скорее всего, это не мое дело, но вы действительно выглядели как парочка. Часто ссорящаяся, но все же парочка.
— Поверь мне, я не лгу. Мы просто давние приятели, если так можно сказать. Рита слишком вспыльчивая и слишком самолюбивая для того, чтобы быть моей девушкой. Да и я не в ее вкусе.
К этому моменту мы уже успели зайти в столовую, где, словно иллюстрируя слова Андрея, Ритка, подсев к Стасику, вовсю строила ему глазки. Я вторично едва не подавилась своим леденцом и от греха подальше быстро разжевала его. Что это с ними со всеми? Брачный сезон начался?
Ритка бросила быстрый взгляд на нас с Андреем, и как мне показалось, зло прищурилась. А потом как ни в чем не бывало, продолжила болтовню со Стасиком. Я перевела взгляд на Андрея. Его вид тоже особого восторга при виде Риты, сидевшей в непосредственной близости от Стаса, не выражал. Нет, ребята, я в такие игры не играю. Если вы решили закадрить своих коллег для того, чтобы отомстить друг другу, то это ваши дела. Я в них участия принимать не желаю.
— Андрей, мне кажется, что…
— Ты что будешь заказывать? Есть борщ и рассольник. Я уже знаю, что ты любишь супы и не ешь второго. А из салатов…
— Андрей, ты меня не понял…
— Вот! Смотри: с креветками и кукурузой! Я однажды его брал — просто объеденье. Давай, я пока расплачусь, а ты выбери место.
— Я всегда плачу за себя сама.
— Вот усядемся за стол, там и рассчитаемся.
Под напором Андрея я как-то растерялась и отправилась выбирать нам столик. Бред какой-то, ей Богу. У меня процессор греется. Ну не могу я физически переварить такой объем поступившей информации. Держать в голове все особенности наших сюжетов, да еще и пытаться разобраться, что за игру затеяли наши новички — это слишком для одной Лизы.
Так, столик. А где мы действительно разместимся? Мой любимый стол все равно занят, да и сидеть за ним вдвоем крайне неудобно. Ага, тогда я сделаю так…
С выбранного мною столика прекрасно было видно (хотя и не слышно, увы), что происходит у Ритки и Стаса. А вот Андрею эта картинка была недоступна, поскольку кроме как спиной он к ней сидеть не мог. Вот и сравним реакцию подозреваемых на неформальной очной ставке. Тьфу, уже этим псевдо-сыскным жаргоном заговорила. Кошмар.
Андрей притащил на подносе наш обед, я сразу же сунула ему в руку стольник и, пока он не успел возразить, принялась поглощать борщ. Пусть думает, что я ярая поборница правила «когда я ем, я глух и нем». А про то, что на самом деле «когда я кушаю, я говорю и слушаю», ему знать совсем не обязательно.
Тут около Стасика с Риткой нарисовалась Летка. Судя по ее физиономии, было ей кисло и недушевно. А Рита, напротив, расплылась самой слащавой из всех возможных улыбкой. Летка что-то визгливо спросила у Стаса, тот виновато пожал плечами. В их разговор влезла Рита. А дальше… Летка отвесила Стасу такую хлесткую пощечину, что я инстинктивно перевела взгляд на стену рядом с его головой. Просто в фильмах про боевое искусство после таких ударов у несчастного пострадавшего мозги по стенке разбрызгиваются. Стасу, можно сказать, повезло.
После этого Летка покинула столовую, и я готова была поклясться, глаза у нее были на мокром месте. Этого еще нам не хватало. Если наша бригада вчистую перессорится из-за всякой ерунды, то кто же тогда работать будет?
— Слушай, Андрей, а теперь поговорим серьезно. Что это вы тут с Ритой затеяли?
— А что такое?
— Я не верю в случайные совпадения ни в кино, ни в жизни. Если еще вчера вы с ней были вместе, а сегодня уже порознь, и более того, раз ты пытаешься подлизаться ко мне, а Ритка оккупировала Стаса, то сам собой напрашивается вывод, что все это не просто так. Что ты мне на это скажешь?
— А… ничего.
Почему-то именно это растерянное «а… ничего» убедило меня в том, что Андрей здесь действительно не при чем, а у меня острый приступ паранойи. Тем более он смотрел на меня так жалобно и удивленно, что заподозрить парня в каких-то тайных происках было бы верхом глупости.
— Ладно, забудь. Извини, если вдруг обидела. Со мной в последнее время это часто случается.
— Да нет, что ты, Лиза! Все в порядке, я прекрасно понимаю, как тебе тяжело приходится со всеми нами. Вот сейчас ты больше всего переживаешь из-за того, что мы перессоримся и завалим проект. Или я не прав?
Вид у меня в ту минуту был донельзя глупый и ошарашенный. Стопроцентное попадание в яблочко. А с этим парнем нужно держать ухо востро. Тот еще фрукт. Наивный простачок, а на самом деле пойди, узнай, что у него на уме.
— Ты не грусти, — продолжал меж тем Андрей, деликатно сделав вид, будто не заметил моей отвисшей челюсти. — У нас все наладится. Просто у вас была нормальная сработанная команда. А тут одновременно столько новых людей пожаловало. У всех разный характер, куча амбиций и прочее, и прочее. Вот все и притираются друг к другу. Ничего страшного здесь нет. Тем более что лишние люди из команды уже ушли. Из всей толпы новых авторов остались только я и Рита. Но насколько понимаю, мы уже успели зарекомендовать себя с хорошей стороны, иначе бы не продержались так долго.
— А Чемодан? — брякнула я, совершенно забыв собственное правило не обсуждать одного автора с другим. Впрочем, на гордое и почетное звание автора Димочка все равно не тянул, как ни крути.
— А что Чемодан? Совершенно очевидно, что в нашей команде он доживает свои последние дни.
— Ну, я бы не была столько категорична в суждениях.
— Ой, да брось, Лиза! Все всё прекрасно понимают. Просто не афишируют. Ладно, а теперь заканчиваем говорить о работе и начинаем разговор о нас. Так как насчет того, чтобы я проводил тебя до дома?
Раньше бы я согласилась, не раздумывая ни минуты. Сейчас же какой-то черт дернул меня сказать:
— Нет, Андрей. Спасибо, но в другой раз. Вполне вероятно, что сегодня могу остаться ночевать у друзей.
— Ну что ж, тогда, может быть, завтра? — как-то легко согласился Андрей.
— А почему бы и нет? — в тон ему отозвалась я.
На том и порешили. Пообедали и отправились раскладывать карточки на два новых сюжета. Летка и Димочка гордо промолчали всю вторую половину дня, но работа вчетвером тоже оказалась весьма продуктивной. Меньше людей — меньше возражений — быстрей выход продукта на-гора.
Димочка несколько раз выходил, видимо, проверял, на месте ли дядюшка, но так его и не дождался. Прямо из павильонов наш продюсер упорхнул на очередную деловую встречу. Но Димочка из вредности досидел до шести вечера, и лишь тогда отправился домой.
Летка покинула работу в одиночестве, всерьез разобидевшись на Стасика. А вот Стас, напротив, ушел в компании Риты. Я несколько раз в течение дня тихонько подсматривала за Ритой и Андреем, пытаясь уловить, не обменивается ли эта подозрительная парочка взглядами или паче чаяния тайными знаками, но нет. Андрей добросовестно работал с карточками и изредка бросал на меня теплые взгляды, а Ритка проделывала то же самое со Стасом. Видимо, это все происки ранней весны. Другого объяснения просто не вижу. Андрей, правда, убежал с работы одним из первых, но не я ли сама ему сказала, что на сегодняшний вечер он абсолютно свободен?
Дома я, повинуясь внезапному порыву, подошла к зеркалу. Оттуда смотрела вполне миловидная девушка неопределенного возраста где-то между двадцатью и тридцатью годами. Если придираться, то можно сказать, что чуть-чуть более худая, чем надо. Да и темные круги под глазами неплохо бы ликвидировать. А в целом очень даже ничего. Стрижка смешная с этакими кисточками за ушами. Глаза большие, пусть и грустные чересчур. Ресницы имеются. Правда, изрядно подправленные объемной тушью, но кто ж сейчас одними природными данными обходится? Черты лица не мелкие и не крупные. Что еще надо для полного счастья? Может, зря я так подозрительно отношусь ко всем знакам внимания в свой адрес? И что плохого в том, что молодой человек пытается поближе сойтись с симпатичной девушкой, каковой я, без сомнения, являюсь? Или все-таки не являюсь?
На всякий случай отошла чуть дальше от зеркала. Хм, фигура тоже вроде на уровне. На 90-60-90, конечно, не тянет, а вот где-то на 85-60-85 легко. Но у меня, извините, и рост отнюдь не как у подиумных моделей, а честный метр шестьдесят пять сантиметров. Правда, матушка до сих пор уверена, что не шестьдесят пять, а шестьдесят четыре, поскольку метр шестьдесят пять у нее самой. Но тут уж все вопросы не ко мне, а к Фрейду и его последователям. Ну, хочется человеку, чтобы его ребенок хоть в малости уступал ему — да кто же против!
Кстати, что-то они с отцом давно не звонили. Правда, у них сейчас один из самых сложных этапов эксперимента, один неверный шаг и все насмарку. Но про нас с дедом могли бы и не забывать. Все-таки, мы у них единственные близкие родственники. Или эта Америка им так мозги промыла, что они нами уже и не интересуются вовсе? И народная мудрость, между прочим, гласит, что если вам долго не звонят родственники или друзья, это говорит о том, что у них все хорошо. Значит, можно сделать вывод, что эксперимент и лабораторные испытания у родителей удаются на славу.
Словно услышав мои мысли, подошедший из большой комнаты дед сообщил:
— Отец звонил. Извинялся, что они с мамой совсем нас позабросили. Обещал, что ближе к лету приедут в гости. На целый месяц.
— Ура! — заголосила я, разом забыв свои мнимые обиды. — Ну, наконец-то! Как я по ним соскучилась!
— Не топочи, шишига! — ласково усмехнулся дед. — Пойдем, ужином накормлю.
Пока я уничтожала рассольник, а затем и отбивную с картошкой, дедушка молчал. Заговорил он, когда настал черед компота (можете смеяться, но я люблю компот, а дед его отлично готовит, так что всякие ассоциации со столовыми прошу держать при себе):
— Лиза, у тебя появился поклонник?
— Угу, — промычала я, даже не успев удивиться, откуда дед уже все знает.
— И как тебе юноша?
— Еще не разобралась. Собственно говоря, это его инициатива, поэтому пускай сам все и расхлебывает. А я пока со стороны на все это дело посмотрю.
— Ты чего-то боишься?
— Не знаю. Напрягают меня внезапные знаки внимания ни с того, ни с сего.
— Ты давно этого парня знаешь?
— Пару месяцев, может чуть больше. Только, знаешь, дед: устала я во всем этом разбираться, мотивы поступков искать, просчитывать, что у человека на уме, и зачем он сделал то или не сделал этого. И так уже кажется, что у меня одновременно мания преследования и шизофрения.
— Верь своей интуиции и ничего не бойся. Первая мысль — самая правильная, ее и держись.
— Дед, это все общие слова, — вздохнула я. — Да и не помню я своих первых мыслей. Я вообще уже ничего не помню, если в склерознике пометку не сделаю.
— Мне кажется, тебе пора отдохнуть.
— Да, я тоже так думаю. Сейчас какой-нибудь журнал полистаю и спать…
— Лизонька, я не о том. Тебе полностью отдохнуть надо. Может, отпуск возьмешь? Мы с Егором и сынком его уже через месяц на дачу отправимся, и ты давай с нами! Целый день лежи на солнышке, да грейся.
— Спасибо, дед. Как-нибудь потом. А теперь — я в свою комнату, ладно?
Странно. Если уж дедушка об этом заговорил, значит, действительно, дело дрянь. Он у меня товарищ деликатный, просто так советы давать не станет. Неужели я так ужасно выгляжу на его взгляд? Хотя… Да, наверное. Жаль, конечно, что с отпуском ничего не выйдет, никто меня сейчас с работы не отпустит.
А вот интересно: если так скажем, теоретически на эту проблему взглянуть? Ну, например, я серьезно заболела и выполнять свои служебные обязанности просто не в силах. Что тогда? Ну, если все упирается в одну-две недели нетрудоспособности, тогда все понятно: часть моей работы взваливает на себя Тамара, часть ложится на нашу бригаду и, скорее всего, на Летку. Надо отдать ей должное, девушка она дисциплинированная и аккуратная, как раз для редакторской должности. А если месяц-другой? Тогда, наверное, в редакторы окончательно выберут Летку, и отвертеться ей на этот раз не удастся. Может, мне и впрямь сказаться смертельно больной? Заодно и Летке за все пакости махом отомщу? Нет, так нельзя. Хотя, кто бы знал, как хочется.
Ой, это что же получается, до меня только что дошло: если я имею сейчас такой кошмарный вид, то становится тем более непонятно, с чего это Андрею вдруг приспичило за мной поухаживать? Ведь когда мы только встретились те самые пару месяцев назад, выглядела я значительно лучше. Вот тогда и начинал бы свои брачные танцы, я бы все прекрасно поняла. А сейчас — нет, ну решительно ничего не сходится!
А Андрей, кстати, очень даже симпатичный. Мне ведь он с первой же встречи понравился. Нет, не подумайте ничего такого — просто внешне глянулся и только. Тем более что я считала их с Ритой парой, а в сложившиеся союзы я не лезу никогда и ни за что, считайте это моим личным пунктиком. Так что же мне делать? И как же данное самой себе обещание никогда больше не крутить романы с коллегами по работе?
Я вспомнила Анджея, мое недолгое и странное общение с этим парнем, и довольно некрасивый финал всей этой истории. Нет, Андрей Анджея нисколечко не напоминает, тот был просто высокомерный сноб и засранец, а Андрей, вроде, этим не грешит. Но все равно: опять коллега?
А еще говорят, что снаряды дважды в одну и ту же воронку не падают. Или я тут ни при чем, просто работа у нас такая специфическая: придумываем горячие страсти, а потом сами же их и отыгрываем на первых попавшихся под руку субъектах? То есть друг на дружке? Эх, жаль, что ни в чем нельзя быть до конца уверенным. А так хочется хоть какой-то определенности!
* * *
Утро началось со звонка Тамары. Услышав противную телефонную трель и обнаружив на автоопределителе ее номер, я кое-как продрала заспанные глаза, откашлялась в сторону, чтобы голос звучал не слишком хрипло, и ответила:— Да, Тамара. Я тебя слушаю.
— Лиза, у нас тут маленькое ЧП. Это по поводу Димы.
Услышав про этого гаденыша, я окончательно проснулась и приняла некое подобие боевой стойки:
— А что такое?
— Я не знаю всех подробней, мне самой только что сообщил об этом продюсер…
Ага. Значит, Димочка все-таки добрался до высокопоставленного дядюшки. Ну что же, я буду стоять на своем, чего бы мне то ни стоило. Этот крендель больше с нами работать не будет!
— Так вот, представляешь, Дима вчера…
— Тома, извини, что перебиваю, но я хочу, чтоб ты знала: я больше этого терпеть не намерена. И вообще: Дима первый начал…
— Подожди, ты чего городишь? Хочешь сказать, это Дима на ротвейлера набросился и начал его грызть?
— Какой еще ротвейлер? — опешила я.
— Так ты мне дашь договорить или нет? Начинаю историю в очередной раз: вчера вечером на Диму напал ротвейлер и серьезно его покусал. Его мать, кстати, сама медик, настояла на госпитализации, и сейчас парень находится в больнице.
— Оп-те раз! А что, с Димочкой все действительно так плохо?
— Да вроде как нет. Ногу, конечно, лечить придется и возможно, долго. Но тут дело такое… Понимаешь, его мать боится, как бы ротвейлер бешеным не оказался, вот и решила подстраховаться.
— Вот это новости — хоть стой, хоть падай!
— Ну, думаю для тебя-то эта новость как раз из раздела приятных. Только не вздумай выказать свою радость при продюсере — сама понимаешь.
— Тома, ты что: я ж не враг себе!
— Вот и славно. Смотрю, команда у тебя заработала, пошел стабильный выход продукта.
— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Втянулся народ, мобилизовался.
— Рада это слышать. Следующие серии когда ждать?
— Думаю, как обычно: одну сегодня вечером, другую завтра утром.
— Идет. Счастливо!
— Пока!
Тамарина новость совершенно выбила меня из колеи. Ничего себе! Бедный Дима — видно, крепко его покусали, раз дело до больницы дошло. И насколько я поняла, со своим доносом к дяде-продюсеру он так и не попал, нарвавшись на злобного пса. А вот это как раз хорошо. Я бы сказала — просто великолепно! И вообще: жизнь-то налаживается!