Парнишку сдали в детскую комнату; Теймур поблагодарил постового и поручил дежурной вызвать родителей.
Через час раздался телефонный звонок.
- Вы просили...
- Да-да, - вспомнил Теймур. - Кто пришел, отец или мать?
- Сестра, товарищ Джангиров.
- Зовите.
В комнату вошла девушка... Теймур чувствовал, что его лицо расплывается в глупой улыбке, но ничего не мог с собой поделать. За спиной Ляман шмыгал носом и размазывал слезы по лицу виновник встречи.
Теймур первым нарушил молчание.
- Здравствуйте, Ляман, - он растерянно потер лоб, спохватился. Садитесь, пожалуйста.
Ляман не ответила на приветствие, не обратила внимания на стул. Забыв о присутствии младшего брата, она сразу же выложила все, что было у нее на душе.
- За всю жизнь я всего один раз была в милиции, и то когда получала паспорт. Зачем вы меня вызвали сюда? Я же просила вас оставить меня в покое! Если уж на то пошло, могли бы подкараулить меня у дверей училища, или задержать на улице. У вас это великолепно получается! Но чем виноват Нариман? При чем тут ребенок?
Теймур слушал ее, не перебивая, и только, когда она остановилась перевести дух, жестко произнес:
- Так называемый "ребенок", виноват меньше, чем ваши родители и вы, гражданка Ашраф-заде.
Подчеркнутая официальность тона отрезвила Ляман.
- Я же и виновата?
- Да, вы. Ведь вы отлично можете воздействовать на людей даже гораздо старше вас...
- На кого? - не поняла девушка.
- Ну, хотя бы на вашего завуча. Лучше бы вы так же энергично взялись за собственного брата. Смотрите, что он носит в кармане.
Теймур положил на стол финку.
- Это не моя... - шмыгнул носом Нариман.
- А чья же?
Мальчишка молчал, опустив голову, грыз ногти. Ляман нервно отвела его руку.
- Не кусай ногти... Сколько раз говорили - Арестун тебе не компания! Это его нож?
- Вы знаете того мальчика? - насторожился Теймур,
- А как же! У них вся порода такая... - Ляман вдруг запнулась.
- Кто его родители?
- Откуда мне знать!?
Теймур повернулся к ее брату.
- Как фамилия Арестуна?
- Намазов, - нехотя ответил мальчик.
- Вы знаете, где работает Намазов? - обратился Теймур к девушке.
Ляман смутилась.
- Не знаю. У нас никто не интересуется, чем живут соседи. И вообще... Я сюда пришла не для того, чтобы разводить сплетни.
Теймур невесело усмехнулся.
- Насколько я помню, до нашей первой встречи вы были на комсомольском собрании. И вы, комсомолка, хотите остаться в стороне, зная, что ваш сосед Намазов занимается темными делами...
Ляман вспыхнула.
- Темные дела - это по вашей части. Меня Намазов не интересует. А что касается моего брата, - по-моему, не стоит делать из мухи слона. Ведь это обычная для всякого мальчишки тяга к оружию. Конечно, дома он за это еще получит. Но неужели вы думаете, что мой брат - убийца? Впрочем, у вас уже вошло в привычку все преувеличивать. Из меня вы тоже чуть не сделали преступницу!...
И решив, что на этом разговор окончен, взяла брата за руку. Она уже переступила порог, когда Теймур остановил ее.
- Есть пословица: по капле озеро собирается. Я вижу, вы не хотите помочь нам. Что ж, это дело вашей совести. Но что касается вашего брата, советую уделять ему больше внимания...
Ляман повела плечом.
- Вы все сказали?
- Да.
В коридоре Ляман на минуту задумалась и, будто вспомнив что-то, усадила брата на скамью.
- Посиди здесь, я сейчас. - Она постучалась в дверь. - Можно?...
Теймур удивленно поднялся ей навстречу.
- Да, конечно. Входите.
Ляман рассказала все, что знала о Намазове. Сосед занимается подозрительными делами. К нему ходит много людей, видимо, перекупщики и спекулянты. Младший сын его - Арестун - первый хулиган квартала. Теймур делал пометки у себя в блокноте. Иногда задавал вопросы.
- Как по-вашему, где чаще всего бывает Намазов?
- Конкретно не скажу. Но несколько раз я видела его на Кубинке.
- А зачем вы сами ходили на эту толкучку?
- Как - зачем? Кто же не знает, что самые хорошие вещи в Баку сплавляются из магазинов на Кубинку.
- Гм... У Намазова есть еще дети, кроме Арестуна?
- Да. Тоже сын. Примерно, вашего возраста.
- А сколько мне по-вашему?
- Двадцать два, двадцать три.
- Ну, спасибо. Другие щедрее вас - мне дают и тридцать пять.
Ляман покачала головой.
- Ведь я художница, портретистка - мне трудно ошибиться...
- Хорошо. А где работает старший сын, не знаете?
- Кажется, на железной дороге проводником.
- Спасибо. Вы можете идти.
Теймур, склонив голову, записывал что-то в блокнот. Но Ляман не уходила. Ее внимание привлекли волосы Теймура, жесткие и курчавые, как у негра.
- Разрешите и мне задать вопрос?
Теймур вскинул голову.
- Пожалуйста.
- Помните... в ту ночь, когда мы впервые встретились, вы действительно заподозрили меня в чем-то? И потом только поэтому приходили в училище наводить справки?
- Да, было такое... - виновато вздохнул Теймур.
Ляман надменно прищурилась.
- И в чем же вы меня подозревали?
Теймур покачал головой.
- Не могу... К сожалению, пока не могу вам сказать. Может быть, потом...
- Вы полагаете, что мы еще встретимся?
- Все зависит от случая.
- Тогда я постараюсь, чтобы Нариман вел себя примерно и не водился с Арестуном.
- Очень хорошо... - кивнул Теймур. - Только у меня к вам одна просьба; объясните как-нибудь Нариману, чтобы он ничего не рассказывал своим приятелям.
- Понятно, - напряженно улыбнулась Ляман. - Не беспокойтесь...
К концу дня Теймур подошел к Тарланову. Капитан, выслушав его, задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- На Кубинке говоришь?... Намазов... Намазов..., уж не "Зуб" ли это?
V
Гаджи Алекпер Намазов, сгорбившись на стуле, слов но не замечал роющихся в его добре милиционеров. Потрепанная одежонка, покрытые седой щетиной ввалившиеся щеки, и особенно один-единственный, желтый и длинный зуб, уныло свисающий с верхней челюсти, - все в этом старике вызывало гадливую жалость. То ли от неожиданного потрясения, то ли притворяясь, старый пройдоха вел себя странно, - он рассеянно улыбался, что-то прикидывая в уме, шевеля губами, и сокрушенно хлопал себя по старому колену. Каверзные вопросы Самедова не действовали на него. Следователь уже начинал нервничать.
- У тебя, старик, такое богатство, что же ты зубы себе не вставил?
- Зависти боялся, детка, зависти! Увидели бы люди новые зубы - и подвал, где сейчас твои ребята копаются, давно открыли бы, и не моим ключом.
Самедов с невольным уважением посмотрел на изворотливого противника, повертел в пальцах карандаш.
- Как же ты, все-таки, без зубов обходишься? Трудно ведь...
- У меня желудок привычный, камень проглочу - переварит.
- Поэтому ты и хапал ворованное, думал - не застрянет?
Гаджи Алекпер на мгновение растерялся, заморгал красными веками. Но быстро справился и заговорил назидательно, почти ласково:
- Не пройдет, детка, зря стараешься. Я же сказал, - астарвещник я. (Гаджи Алекпер и не подозревал, что существует слово "старьевщик", и присвоил себе звание, производное от привычного каждому бакинцу выкрика: "А стары вещи!" которым пожилые агенты утильсырья оглашают городские дворы. Сочетание "а стары", наверно, напоминало ему азербайджанское "астар", что значит "изнанка"). - Астарвещник разве у одного покупает? Разные вещи разные люди. Откуда я знаю, кто воровал, кто не воровал?
Самедов прищурился:
- Значит, ты астарвещник? И разбираешься в сереб ряной посуде, и в коврах. Золоту цену знаешь, хрусталю, фарфору?
- А что же здесь такого, детка? Я с детства обучен. Мой отец, покойный Мурадали, маклером был. Торговое дело по наследству у нас.
- Значит, разбираешься? Так вот, мы прикинули - у тебя в подвале и в сундуках примерно на четыреста - пятьсот тысяч. Правильно?
Гаджи Алекпер провел сухой дрожащей ладонью по небритому подбородку и, задевая языком свой единственный зуб, словно торгуясь, прогнусавил:
- Ковры, серебряную посуду и золото скинь.
- Почему?
- Это приданое моей жены.
Теймур почувствовал, что Самедов готовит "Зубу" какой-то подвох.
- Ты, видно, взял невесту из богатой семьи?
Намазов кивнул.
- А почему приданое жены ты прятал в одном подвале с ворованным добром?
- Там ворованного нет. Покупал, продавал - признаюсь. А ворованного там нет.
- Хорошо, допустим. Но, где же ты взял денег, чтобы купить все это?
Гаджи Алекпер потер впалые щеки, причмокнул.
- Да ведь я как покупал, детка? Сперва цену собью, потом куплю. Стоит вещь тысячу, а я беру за сто. У нас на Кубинке закон есть. Один собьет цену - другой никогда не поднимет! Обойдет человек весь базар, никто больше не даст. А деньги нужны позарез, вот и продаст. А мне прибыль. Хотите бейте, хотите ругайте - власть ваша.
Самедов швырнул на стол карандаш.
- Хватит! Говори, кто приносит тебе ворованное?
Намазов посмотрел на него в упор.
- Докажи - отнекиваться не стану.
- Пострадавшие среди вещей из твоего подвала признали свои.
Старик даже причмокнул, замотал головой.
- Неправда. Не может быть.
Самедов вдруг резко подался вперед и, не спуская с Гаджи Алекпера глаз, отчеканил:
- Значит, краденое ты сбываешь не в Баку? Так?
- Приведи хоть одного человека, пусть скажет. Тогда делай со мной, что хочешь.
- Такой человек есть.
- Кто?
- Твой сын! Зейналабдин.
Гаджи Алекпер прикрыл глаза, помолчал.
- Э-э, детка. Сын у меня бестолочь, не в отца пошел. Чести у него нет. Метет пол, чай носит, постели готовит чужим, как лакей в старое время.
- Слушай, - Самедов поднялся, - твоя кличка - "Зуб", ты сбываешь краденое. Мы давно слыхали о таком, только не знали, кто это. Брось валять дурака. Кто тебе приносил вещи?
Намазов не смутился.
- Я видел столько вещей и столько людей, сколько... - он осекся, остановившись взглядом на совершенно голом черепе Самедова, повернулся к Теймуру, - сколько волос на голове вот у этого молодого гражданина. Откуда я знаю, кто украл, кто не украл? Я же не ищу воров.
Самедов с трудом сдержался.
- Значит, не хочешь давать показаний?
Гаджи Алекпер ухмыльнулся.
- Не мучайся понапрасну, детка...
Составление протокола, опись имущества затянулись допоздна. Тарланов отозвал Теймура:
- Иди домой, отдыхай. Зейналабдина Намазова завтра тебе брать.
Теймур проворочался всю ночь, даже выкурил две папиросы, чего с ним давно уже не бывало. Он напоминал шахматиста, который играет и за себя и за противника. Теймур не самообольщался и не делал себе уступок в этой игре. Наконец, перебрав все возможные варианты операция, он успокоился и уже начал было засыпать, но в голову вдруг пришла еще одна мысль: - "А если кто-нибудь захочет предупредить Зейналабдина? Как это можно сделать?"
Утром Теймур первым делом отправился на главпочтамт, решив заняться проверкой телеграмм, поданных в направлении Москвы. Можно было не спешить двадцатый поезд прибывал только вечером. Но уже часа через три Теймур понял, какую работу он на себя взвалил. Телеграмм были горы. Дело еще осложнялось тем, что он почти не представлял себе, каким должен Сыть текст интересующего его послания. Если, вообще, оно было.
Теймур уже не очень внимательно просматривал бланки телеграмм, откладывая их вправо от себя. - "Поздравляем днем рождения зпт желаем...", "Выезжаю девятнадцатым вагон восемь", "Вместе с вами скорбим тяжелой утрате..."
Внезапно он вновь ощутил удар по голове, прикосновение холодных, хищных пальцев к вискам. - "Ибрагима родилась дочь зпт назвали Турач тчк Арестун".
У Теймура перехватило дыхание - это было именно то, что он искал. Еще полтора часа - и на столе лежат уже пять таких телеграмм, посланных в Ростов, Армавир, Минводы, Гудермес, Грозный - все пять станций на пути следования московского поезда. Правда, все пять телеграмм были отправлены из разных почтовых отделений, но именно это и настораживало еще больше.
Теймур не сомневался - проводника Намазова предупреждали об опасности. Однако, по инструкции полагалось тщательно проверить, не существует ли в действительности Ибрагим, у которого в этот день родилась дочь.
Прихватив подлинники телеграмм, Теймур поспешил в управление. Скоро он мог с уверенностью сказать, что среди родственников Намазова Ибрагимов вообще не имеется.
К трем часам Теймур успел побывать в школе, где учился Арестун, и просмотреть его тетради. Конечно, между неуклюжими каракулями Арестуна и четкой скорописью, которой были заполнены телеграфные бланки, ничего общего не было. По характерной округленности букв можно было предположить, что почерк женский. Теймур решил обойти почтовые отделения, откуда были поданы телеграммы. В одном из них бойкая телеграфистка, повертев бланк, задумчиво прикусила кончик ручки.
- Знаете, кажется, посылала женщина...
- Как она выглядела? Лицо, волосы, рост?
Девушка состроила гримасу.
- Разве что-нибудь разглядишь в такое окошко? Я видела только руку, когда она протянула бланк. У нее было кольцо на пальце, такое кольцо с камешком, по-моему бриллиант.
- А что еще? - нетерпеливо настаивал Теймур. - Подумай, постарайся припомнить. Платье, может быть, голос...
- Разве запомнишь голос в таком шуме!?
Теймур не терял надежды.
- Понимаешь, иной человек говорит не так, как все. Например, один картавит, другой заикается...
- А как я говорю? - кокетливо улыбнулась девушка.
Куда девалась угрюмость Теймура, он так и рассыпался в любезностях:
- Ты говоришь чудесно и сама ты замечательная. Наверно, не только голос, но и характер у тебя прекрасный. Ну, вспомни, пожалуйста. Может, вы с ней перекинулись о чем-нибудь постороннем?
- О чем? - удивленно протянула девушка.
- Ну, например, могло же тебе показаться в телеграмме что-нибудь непонятным, странным...
Девушка задумалась и вдруг почти вскрикнула:
- Да, да, да... Что-то было, подождите... Вспомнила! Я поинтересовалась, с каких пор Арестуном стали называть женщин. Она сказала, что это мужчина. А я спросила: где он сам. Ответила, что болен... Вот и все!
Теймур на всякий случай спросил еще раз:
- Больше ничего не помнишь?
Девушка с сожалением покачала головой.
Через полчаса Теймур доложил обо всем Тарланову. Капитан одобрительно кивнул и, взяв телеграфный бланк, хитро сощурил один глаз.
- Что по-твоему, означает этот текст?
- Кто-то сообщает Намазову об аресте его отца, - уверенно ответил Теймур.
- Каким образом расшифровал?
- Понял, когда собрал все данные.
- А если бы ты не располагал ничем, кроме этой телеграммы? - настаивал Тарланов. - На что тогда ты обратил бы внимание?
Теймур помолчал, а потом, как ученик, которому задача не под силу, смущенно произнес:
- Н-не знаю.
- А ну, прочти еще раз!
Теймур по слогам прочел телеграмму и вопросительно посмотрел на капитана.
- Если бы здесь сообщалось о болезни или другой неприятности...
Тарланов загадочно улыбнулся.
- Ты на турача охотился когда-нибудь?
- Нет.
- Так вот, в народе есть поверье, будто турач кричит: "дайте весть, я пропал". Теперь понятно?
Теймур кивнул.
- Значит, вы считаете, что слово "турач" - это условное предупреждение?
- Ну, конечно, - усмехнулся Тарланов.
Теймур и сам пробовал убедить себя в том, что та Турач, которая заманила его в ловушку, вовсе не обязательно должна принадлежать именно к этой шайке. Но интуиция подсказывала ему другое.
После разговора с Тарлановым, Теймур отправился в управление железнодорожной милиции. Ему сообщили, что проводник Намазов следует в Баку со своим поездом и взят под наблюдение.
Когда Зейналабдина Намазова попросили пройти в дежурную комнату, он молча повиновался, как человек, уверенный, что случилось недоразумение, которое скоро уладится. Впрочем, в дежурке самообладание покинуло его.
- Почему меня задержали? На каком основании? За что? В чем моя вина?
- Где твой чемодан? - вопросом на вопрос ответил Теймур.
- Какой чемодан? - Зейналабдин все еще ершился - На неделе я два раза бываю в Москве. Каждый раз набитый чемодан тащить, что ли?
Теймур распорядился пригласить с перрона двух пассажиров в понятые и приказал сержанту обыскать Намазова.
Зейналабдин сам вывернул карманы, вынул поочередно сломанную расческу, помятое удостоверение личности, сто шестьдесят рублей и бросил все это на стол. Он собирался выложить и грязный носовой платок, но Теймур брезгливым жестом остановил его.
- Это можешь оставить при себе. Значит, с тобой кроме этих вещей ничего не было?
- Найдете - поделимся, - огрызнулся Зейналабдин.
Обыскивали его тщательно, прощупывали подкладку пиджака, заглянули в ботинки, в кепку и только в брючном кармане для часов нашли какой-то ключик на грязной тесемке.
- Это не мой ключ, - заволновался Намазов. - Кто-то из пассажиров обронил, а я подобрал.
Составили протокол. Понятые подписались - задержанный отказался. Теймур не настаивал, сложил протокол вчетверо и опустил в нагрудный карман.
На допросе Зейналабдин утверждал, что давно не ладит с отцом и вообще никакого отношения к его делам не имеет. Но Самедов, который тянуть не любил, тут же устроил ему очную ставку с Хейри Айдамировым, вторым проводником того же вагона,
- Знакомы?
- Чего тут спрашивать? - Зейналабдин посмотрел снизу вверх на Хейри и засопел. - Скоро год, как вдвоем ездим.
Самедов позвонил, чтобы внесли чемодан.
- Узнаешь? - обратился он к Намазову.
Тот сразу переменился в лице, но постарался не выдать своего беспокойства.
- Нет, не узнаю. - И перевел налитые кровью глаза на Хейри. - это твой, что ли?
Хейри, насупившись, молчал. Самедов, не переставая улыбаться, достал из ящика стола ключ, завернутый в бумагу, и передал его Теймуру. Замок легко поддался. Теймур осторожно поднял крышку, и Хейри вытаращил глаза: чемодан был туго набит пачками сотенных.
- Ну, а теперь что скажешь?
Зейналабдин не моргнул глазом.
- Не мой чемодан.
- Удивительно! А почему у тебя в кармане лежал ключ от него?
- Никакого ключа у меня не было! - вскочил Намазов.
- Садись! - прикрикнул Самедов и ткнул ему под нос протокол обыска.
Зейналабдин тяжело опустился.
- Айдамиров, чей это чемодан?
Хейри поднялся с видом оскорбленного борца за справедливость, и изобличающе посмотрел на Намазова.
- Это его чемодан. Он мне дал его...
- Что он тебе сказал при этом? - перебил его Самедов.
- Он сказал: "Я домой сегодня не пойду, мы с отцом в ссоре. Подержи этот чемодан до утра. Завтра приду, возьму".
- Ты знал, что в чемодане?
- Понятия не имел!
Ответ Айдамирова прозвучал искренне.
- Скажи, давно ты с Намазовым работаешь?
- Два месяца.
Самедов повернулся к Зейналабдину.
- А ты говоришь, что вы ездите вместе почти год...
- Какая разница - год или...
Но Самедов уже не смотрел на него.
- Слушай, Айдамиров, а за эти два месяца ты ничего не замечал странного?
- Нет.
- Так я тебе и поверил. Неужели ты не видел ни разу, что он вносит в служебное купе какие-нибудь тюки, мешки?
Хейри подался вперед, рванул воротник рубашки.
- Честное слово, товарищ следователь, я сказал бы. Вот чемодан он мне всучил - признаю. А мешки, тюки - не видел. Может, ночью он это делал, когда я сплю. Его полка нижняя, и сундук под ней - его. Ночью на замке, а днем он всегда там спит. Я думал, он уважает меня, - ночью-то трудней работать, а он...
Теймур взглядом попросил разрешения у следователя.
Самедов кивнул.
- Не волнуйся, Айдамиров, - начал Теймур. - Скажи, когда поезд от Баку отходит, ты тоже спишь?
- Нет. Соберем билеты, постели раздадим, только потом я ложусь - Вдруг Хейри подскочил. - Товарищ следователь, может, он заранее чемоданы, узлы посылает на какую-нибудь станцию, а потом ночью вносит... Самедов и Теймур переглянулись.
На другой день с помощью работников железнодорожной милиции удалось установить, что на станции Хачмас проживает некий Парсаданов - личность без определенных занятий. Парсаданов признался, что в его обязанности входило заблаговременно вывозить из Баку краденные вещи и передавать их проводнику Намазову. Самедов потирал руки.
На очной ставке с сыном Гаджи Алекпер долго разглядывал своего отпрыска, качал головой, щелка языком и вдруг с криком: "Дурак!" - плюнул ему в лицо. Зейналабдин, недобро посверкивая глазами, утирался. Отец и не смотрел на него, воздев руки, он повернулся к Самедову.
- Слава, слава! Слава тому, кто сказал вам о моем тайнике! Скажи, начальник, сколько ему досталось из моего подвала?
- Ты меришь всех на свой аршин, старик, - поморщился Самедов.
Но Гаджи Алекпер никак не мог успокоиться, сокрушенно хлопал себя по коленам.
- Ну, приди он ко мне, скажи прямо: "Дядя Алекпер, я хочу донести на тебя", так я бы ничего не пожалел, подвал отомкнул, а ему бы рот замкнул. А теперь вышло, как прежде говорили, ни плова Али, ни плова Вели. Ни ему, ни мне ничего не попадает.
Самедов не сдержал улыбку.
- Зря волнуешься, старик, тебе-то попадет, гарантирую. Хотя... - Он постучал карандашом по столу, - если ты нам поможешь, тебе, пожалуй, сбавят.
Гаджи Алекпер недоверчиво прищурился:
- Это как же?
- А вот так: у кого ты покупал ворованное? Кто послал телеграмму Зейналабдину?
- Не выйдет, детка! Есть такая пословица: "Много захочешь съесть, и мало не съешь". Втроем мы работали: я, этот бестолковый и Парсаданов. И насчет телеграммы я приказал. Успел, когда вы дом обыскивали. Вот и все. Кончай дело, начальник.
- Куда так спешишь, старик? - пристально посмотрел на него Самедов.
Гаджи Алекпер потрогал свой единственный зуб, словно желая убедиться, на месте ли он.
- Я всю жизнь спешу. Меня даже прозвали шестимесячным - на свет божий я торопился. Я и теперь все такой же. Не люблю ждать, давай поскорее в суд.
И сколько ни бился после этого Самедов, ничего в дополнение к уже известному выудить не смог.
* * *
Однажды в середине октября Тарланов заметил, что Теймур вышел на работу небритым.
- Ты что, Джангиров, бороду отпускаешь? - добродушно пошутил он.
Теймур ответил без улыбки:
- Сегодня годовщина смерти моего хорошего друга.
- Того шофера? Как его звали? Имя словно из сказки...
- Алладин.
Тарланов пристукнул кулаком по столу.
- Мне бы заняться тогда этим делом! - он повернулся к Теймуру. - У меня не ушли бы, а?
Теймур помедлил с ответом:
- По-моему... это очень опытные, опасные бандиты.
- А которых я ловлю - безопасные, что ли? Возьми хотя бы дело инкассатора, или Намазовых...
- Товарищ капитан, - Теймур даже придвинулся ближе, - а если все это дела одной шайки?..
Тарланова удивила неожиданная страстность в голосе младшего лейтенанта.
- Фантазер ты, Джангиров. - Он покачал головой. - У меня первое время тоже так было, - я, все бандитское "правительство" искал, чтобы одним разом со всеми. Потом привык. Ничего - курочка по зернышку клюет, да ни одного не оставляет.
Он хлопнул Теймура по плечу.
- Вижу, ты на кладбище хочешь сходить. Иди.
Теймур медленно пробирался между могилами, не сводя взгляда со знакомого холмика. Гызханум, выплакав все слезы, уронила голову на могилу. Вокруг нее испуганными птенцами сбились дети. Теймур подошел к ним, долго стоял, глядя куда-то перед собой. Потом, спохватившись, вытащил горсть конфет, раздал детям, осторожно приподнял вдову.
- Хватит, Гызханум...
Женщина посмотрела на него так, будто увидела впервые. Отвела его руки и медленно повернулась к могиле.
- Посмотри, Алладин, кто пришел к тебе! Не видишь ты никого, бедный мой, нет в твоем доме ни окон, ни дверей.
Теймур постарался отвлечь ее.
- Я заказал мраморную плиту, скоро будет готова.
Гызханум вытерла слезы.
- Мы завтра уезжаем...
- Куда? - удивился Теймур.
- В Сабирабад... За нами брат мой приехал. Поедем мы лучше в село, к отцу-матери. А детишки подрастут, работать станут в колхозе, помогать будут. Теймур кивнул.
- Если денег на переезд надо, - не стесняйся, скажи...
Гызханум не ответила, она подняла небольшой камень и провела им несколько раз по надгробью. Повернулась к детям:
- Что же вы там стоите? Пусть отец тоже на вас посмотрит, - и тихо повторила: - Ни окон у тебя, ни дверей...
VI
- Что же ты молчишь? Что же ты мать свою мучаешь, есть у тебя сердце или нет? Я внуков нянчить хочу.
Теймур обнял мать.
- Тебе нужны внуки? Так жени Сеймура, он парень развитой, образованный, зарабатывает прилично.
Джаваир попробовала высвободиться.
- Где же видано, чтобы младшего женили раньше чем старшего? Ты же, слава богу, ни кривой, ни хромой... Вон, у тебя, тьфу-тьфу не сглазить, каждая рука тяжелее, чем я. А жениться боишься.
Теймур отпустил мать, поправил гимнастерку.
- Послушай, ты уже три года ведешь со мной эти политбеседы. Возьмись-ка лучше за Сеймура. А я... может, совсем не женюсь. А может, приведу кого-нибудь, что ты и сама рада не будешь.
У Джаваир дрогнули губы.
- Так нельзя. Есть порядок, обычаи...
Теймур уже взялся за ручку двери.
- Вот найду девушку по душе, а потом справляй все обряды и обычаи.
В это время калитка широко распахнулась, на пороге показался Сеймур. Пальто, темно-синего драпа, на нем было расстегнуто, серая каракулевая ушанка съехала ее затылок.
- Слыхал? - он с трудом перевел дыхание. - Говорят, деньги будут менять.
Теймур покачал головой.
- Нет, не слыхал.
- Да-а?... - недоверчиво протянул Сеймур, - посмотри, какой переполох в городе!
Через час раздался телефонный звонок.
- Вы просили...
- Да-да, - вспомнил Теймур. - Кто пришел, отец или мать?
- Сестра, товарищ Джангиров.
- Зовите.
В комнату вошла девушка... Теймур чувствовал, что его лицо расплывается в глупой улыбке, но ничего не мог с собой поделать. За спиной Ляман шмыгал носом и размазывал слезы по лицу виновник встречи.
Теймур первым нарушил молчание.
- Здравствуйте, Ляман, - он растерянно потер лоб, спохватился. Садитесь, пожалуйста.
Ляман не ответила на приветствие, не обратила внимания на стул. Забыв о присутствии младшего брата, она сразу же выложила все, что было у нее на душе.
- За всю жизнь я всего один раз была в милиции, и то когда получала паспорт. Зачем вы меня вызвали сюда? Я же просила вас оставить меня в покое! Если уж на то пошло, могли бы подкараулить меня у дверей училища, или задержать на улице. У вас это великолепно получается! Но чем виноват Нариман? При чем тут ребенок?
Теймур слушал ее, не перебивая, и только, когда она остановилась перевести дух, жестко произнес:
- Так называемый "ребенок", виноват меньше, чем ваши родители и вы, гражданка Ашраф-заде.
Подчеркнутая официальность тона отрезвила Ляман.
- Я же и виновата?
- Да, вы. Ведь вы отлично можете воздействовать на людей даже гораздо старше вас...
- На кого? - не поняла девушка.
- Ну, хотя бы на вашего завуча. Лучше бы вы так же энергично взялись за собственного брата. Смотрите, что он носит в кармане.
Теймур положил на стол финку.
- Это не моя... - шмыгнул носом Нариман.
- А чья же?
Мальчишка молчал, опустив голову, грыз ногти. Ляман нервно отвела его руку.
- Не кусай ногти... Сколько раз говорили - Арестун тебе не компания! Это его нож?
- Вы знаете того мальчика? - насторожился Теймур,
- А как же! У них вся порода такая... - Ляман вдруг запнулась.
- Кто его родители?
- Откуда мне знать!?
Теймур повернулся к ее брату.
- Как фамилия Арестуна?
- Намазов, - нехотя ответил мальчик.
- Вы знаете, где работает Намазов? - обратился Теймур к девушке.
Ляман смутилась.
- Не знаю. У нас никто не интересуется, чем живут соседи. И вообще... Я сюда пришла не для того, чтобы разводить сплетни.
Теймур невесело усмехнулся.
- Насколько я помню, до нашей первой встречи вы были на комсомольском собрании. И вы, комсомолка, хотите остаться в стороне, зная, что ваш сосед Намазов занимается темными делами...
Ляман вспыхнула.
- Темные дела - это по вашей части. Меня Намазов не интересует. А что касается моего брата, - по-моему, не стоит делать из мухи слона. Ведь это обычная для всякого мальчишки тяга к оружию. Конечно, дома он за это еще получит. Но неужели вы думаете, что мой брат - убийца? Впрочем, у вас уже вошло в привычку все преувеличивать. Из меня вы тоже чуть не сделали преступницу!...
И решив, что на этом разговор окончен, взяла брата за руку. Она уже переступила порог, когда Теймур остановил ее.
- Есть пословица: по капле озеро собирается. Я вижу, вы не хотите помочь нам. Что ж, это дело вашей совести. Но что касается вашего брата, советую уделять ему больше внимания...
Ляман повела плечом.
- Вы все сказали?
- Да.
В коридоре Ляман на минуту задумалась и, будто вспомнив что-то, усадила брата на скамью.
- Посиди здесь, я сейчас. - Она постучалась в дверь. - Можно?...
Теймур удивленно поднялся ей навстречу.
- Да, конечно. Входите.
Ляман рассказала все, что знала о Намазове. Сосед занимается подозрительными делами. К нему ходит много людей, видимо, перекупщики и спекулянты. Младший сын его - Арестун - первый хулиган квартала. Теймур делал пометки у себя в блокноте. Иногда задавал вопросы.
- Как по-вашему, где чаще всего бывает Намазов?
- Конкретно не скажу. Но несколько раз я видела его на Кубинке.
- А зачем вы сами ходили на эту толкучку?
- Как - зачем? Кто же не знает, что самые хорошие вещи в Баку сплавляются из магазинов на Кубинку.
- Гм... У Намазова есть еще дети, кроме Арестуна?
- Да. Тоже сын. Примерно, вашего возраста.
- А сколько мне по-вашему?
- Двадцать два, двадцать три.
- Ну, спасибо. Другие щедрее вас - мне дают и тридцать пять.
Ляман покачала головой.
- Ведь я художница, портретистка - мне трудно ошибиться...
- Хорошо. А где работает старший сын, не знаете?
- Кажется, на железной дороге проводником.
- Спасибо. Вы можете идти.
Теймур, склонив голову, записывал что-то в блокнот. Но Ляман не уходила. Ее внимание привлекли волосы Теймура, жесткие и курчавые, как у негра.
- Разрешите и мне задать вопрос?
Теймур вскинул голову.
- Пожалуйста.
- Помните... в ту ночь, когда мы впервые встретились, вы действительно заподозрили меня в чем-то? И потом только поэтому приходили в училище наводить справки?
- Да, было такое... - виновато вздохнул Теймур.
Ляман надменно прищурилась.
- И в чем же вы меня подозревали?
Теймур покачал головой.
- Не могу... К сожалению, пока не могу вам сказать. Может быть, потом...
- Вы полагаете, что мы еще встретимся?
- Все зависит от случая.
- Тогда я постараюсь, чтобы Нариман вел себя примерно и не водился с Арестуном.
- Очень хорошо... - кивнул Теймур. - Только у меня к вам одна просьба; объясните как-нибудь Нариману, чтобы он ничего не рассказывал своим приятелям.
- Понятно, - напряженно улыбнулась Ляман. - Не беспокойтесь...
К концу дня Теймур подошел к Тарланову. Капитан, выслушав его, задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- На Кубинке говоришь?... Намазов... Намазов..., уж не "Зуб" ли это?
V
Гаджи Алекпер Намазов, сгорбившись на стуле, слов но не замечал роющихся в его добре милиционеров. Потрепанная одежонка, покрытые седой щетиной ввалившиеся щеки, и особенно один-единственный, желтый и длинный зуб, уныло свисающий с верхней челюсти, - все в этом старике вызывало гадливую жалость. То ли от неожиданного потрясения, то ли притворяясь, старый пройдоха вел себя странно, - он рассеянно улыбался, что-то прикидывая в уме, шевеля губами, и сокрушенно хлопал себя по старому колену. Каверзные вопросы Самедова не действовали на него. Следователь уже начинал нервничать.
- У тебя, старик, такое богатство, что же ты зубы себе не вставил?
- Зависти боялся, детка, зависти! Увидели бы люди новые зубы - и подвал, где сейчас твои ребята копаются, давно открыли бы, и не моим ключом.
Самедов с невольным уважением посмотрел на изворотливого противника, повертел в пальцах карандаш.
- Как же ты, все-таки, без зубов обходишься? Трудно ведь...
- У меня желудок привычный, камень проглочу - переварит.
- Поэтому ты и хапал ворованное, думал - не застрянет?
Гаджи Алекпер на мгновение растерялся, заморгал красными веками. Но быстро справился и заговорил назидательно, почти ласково:
- Не пройдет, детка, зря стараешься. Я же сказал, - астарвещник я. (Гаджи Алекпер и не подозревал, что существует слово "старьевщик", и присвоил себе звание, производное от привычного каждому бакинцу выкрика: "А стары вещи!" которым пожилые агенты утильсырья оглашают городские дворы. Сочетание "а стары", наверно, напоминало ему азербайджанское "астар", что значит "изнанка"). - Астарвещник разве у одного покупает? Разные вещи разные люди. Откуда я знаю, кто воровал, кто не воровал?
Самедов прищурился:
- Значит, ты астарвещник? И разбираешься в сереб ряной посуде, и в коврах. Золоту цену знаешь, хрусталю, фарфору?
- А что же здесь такого, детка? Я с детства обучен. Мой отец, покойный Мурадали, маклером был. Торговое дело по наследству у нас.
- Значит, разбираешься? Так вот, мы прикинули - у тебя в подвале и в сундуках примерно на четыреста - пятьсот тысяч. Правильно?
Гаджи Алекпер провел сухой дрожащей ладонью по небритому подбородку и, задевая языком свой единственный зуб, словно торгуясь, прогнусавил:
- Ковры, серебряную посуду и золото скинь.
- Почему?
- Это приданое моей жены.
Теймур почувствовал, что Самедов готовит "Зубу" какой-то подвох.
- Ты, видно, взял невесту из богатой семьи?
Намазов кивнул.
- А почему приданое жены ты прятал в одном подвале с ворованным добром?
- Там ворованного нет. Покупал, продавал - признаюсь. А ворованного там нет.
- Хорошо, допустим. Но, где же ты взял денег, чтобы купить все это?
Гаджи Алекпер потер впалые щеки, причмокнул.
- Да ведь я как покупал, детка? Сперва цену собью, потом куплю. Стоит вещь тысячу, а я беру за сто. У нас на Кубинке закон есть. Один собьет цену - другой никогда не поднимет! Обойдет человек весь базар, никто больше не даст. А деньги нужны позарез, вот и продаст. А мне прибыль. Хотите бейте, хотите ругайте - власть ваша.
Самедов швырнул на стол карандаш.
- Хватит! Говори, кто приносит тебе ворованное?
Намазов посмотрел на него в упор.
- Докажи - отнекиваться не стану.
- Пострадавшие среди вещей из твоего подвала признали свои.
Старик даже причмокнул, замотал головой.
- Неправда. Не может быть.
Самедов вдруг резко подался вперед и, не спуская с Гаджи Алекпера глаз, отчеканил:
- Значит, краденое ты сбываешь не в Баку? Так?
- Приведи хоть одного человека, пусть скажет. Тогда делай со мной, что хочешь.
- Такой человек есть.
- Кто?
- Твой сын! Зейналабдин.
Гаджи Алекпер прикрыл глаза, помолчал.
- Э-э, детка. Сын у меня бестолочь, не в отца пошел. Чести у него нет. Метет пол, чай носит, постели готовит чужим, как лакей в старое время.
- Слушай, - Самедов поднялся, - твоя кличка - "Зуб", ты сбываешь краденое. Мы давно слыхали о таком, только не знали, кто это. Брось валять дурака. Кто тебе приносил вещи?
Намазов не смутился.
- Я видел столько вещей и столько людей, сколько... - он осекся, остановившись взглядом на совершенно голом черепе Самедова, повернулся к Теймуру, - сколько волос на голове вот у этого молодого гражданина. Откуда я знаю, кто украл, кто не украл? Я же не ищу воров.
Самедов с трудом сдержался.
- Значит, не хочешь давать показаний?
Гаджи Алекпер ухмыльнулся.
- Не мучайся понапрасну, детка...
Составление протокола, опись имущества затянулись допоздна. Тарланов отозвал Теймура:
- Иди домой, отдыхай. Зейналабдина Намазова завтра тебе брать.
Теймур проворочался всю ночь, даже выкурил две папиросы, чего с ним давно уже не бывало. Он напоминал шахматиста, который играет и за себя и за противника. Теймур не самообольщался и не делал себе уступок в этой игре. Наконец, перебрав все возможные варианты операция, он успокоился и уже начал было засыпать, но в голову вдруг пришла еще одна мысль: - "А если кто-нибудь захочет предупредить Зейналабдина? Как это можно сделать?"
Утром Теймур первым делом отправился на главпочтамт, решив заняться проверкой телеграмм, поданных в направлении Москвы. Можно было не спешить двадцатый поезд прибывал только вечером. Но уже часа через три Теймур понял, какую работу он на себя взвалил. Телеграмм были горы. Дело еще осложнялось тем, что он почти не представлял себе, каким должен Сыть текст интересующего его послания. Если, вообще, оно было.
Теймур уже не очень внимательно просматривал бланки телеграмм, откладывая их вправо от себя. - "Поздравляем днем рождения зпт желаем...", "Выезжаю девятнадцатым вагон восемь", "Вместе с вами скорбим тяжелой утрате..."
Внезапно он вновь ощутил удар по голове, прикосновение холодных, хищных пальцев к вискам. - "Ибрагима родилась дочь зпт назвали Турач тчк Арестун".
У Теймура перехватило дыхание - это было именно то, что он искал. Еще полтора часа - и на столе лежат уже пять таких телеграмм, посланных в Ростов, Армавир, Минводы, Гудермес, Грозный - все пять станций на пути следования московского поезда. Правда, все пять телеграмм были отправлены из разных почтовых отделений, но именно это и настораживало еще больше.
Теймур не сомневался - проводника Намазова предупреждали об опасности. Однако, по инструкции полагалось тщательно проверить, не существует ли в действительности Ибрагим, у которого в этот день родилась дочь.
Прихватив подлинники телеграмм, Теймур поспешил в управление. Скоро он мог с уверенностью сказать, что среди родственников Намазова Ибрагимов вообще не имеется.
К трем часам Теймур успел побывать в школе, где учился Арестун, и просмотреть его тетради. Конечно, между неуклюжими каракулями Арестуна и четкой скорописью, которой были заполнены телеграфные бланки, ничего общего не было. По характерной округленности букв можно было предположить, что почерк женский. Теймур решил обойти почтовые отделения, откуда были поданы телеграммы. В одном из них бойкая телеграфистка, повертев бланк, задумчиво прикусила кончик ручки.
- Знаете, кажется, посылала женщина...
- Как она выглядела? Лицо, волосы, рост?
Девушка состроила гримасу.
- Разве что-нибудь разглядишь в такое окошко? Я видела только руку, когда она протянула бланк. У нее было кольцо на пальце, такое кольцо с камешком, по-моему бриллиант.
- А что еще? - нетерпеливо настаивал Теймур. - Подумай, постарайся припомнить. Платье, может быть, голос...
- Разве запомнишь голос в таком шуме!?
Теймур не терял надежды.
- Понимаешь, иной человек говорит не так, как все. Например, один картавит, другой заикается...
- А как я говорю? - кокетливо улыбнулась девушка.
Куда девалась угрюмость Теймура, он так и рассыпался в любезностях:
- Ты говоришь чудесно и сама ты замечательная. Наверно, не только голос, но и характер у тебя прекрасный. Ну, вспомни, пожалуйста. Может, вы с ней перекинулись о чем-нибудь постороннем?
- О чем? - удивленно протянула девушка.
- Ну, например, могло же тебе показаться в телеграмме что-нибудь непонятным, странным...
Девушка задумалась и вдруг почти вскрикнула:
- Да, да, да... Что-то было, подождите... Вспомнила! Я поинтересовалась, с каких пор Арестуном стали называть женщин. Она сказала, что это мужчина. А я спросила: где он сам. Ответила, что болен... Вот и все!
Теймур на всякий случай спросил еще раз:
- Больше ничего не помнишь?
Девушка с сожалением покачала головой.
Через полчаса Теймур доложил обо всем Тарланову. Капитан одобрительно кивнул и, взяв телеграфный бланк, хитро сощурил один глаз.
- Что по-твоему, означает этот текст?
- Кто-то сообщает Намазову об аресте его отца, - уверенно ответил Теймур.
- Каким образом расшифровал?
- Понял, когда собрал все данные.
- А если бы ты не располагал ничем, кроме этой телеграммы? - настаивал Тарланов. - На что тогда ты обратил бы внимание?
Теймур помолчал, а потом, как ученик, которому задача не под силу, смущенно произнес:
- Н-не знаю.
- А ну, прочти еще раз!
Теймур по слогам прочел телеграмму и вопросительно посмотрел на капитана.
- Если бы здесь сообщалось о болезни или другой неприятности...
Тарланов загадочно улыбнулся.
- Ты на турача охотился когда-нибудь?
- Нет.
- Так вот, в народе есть поверье, будто турач кричит: "дайте весть, я пропал". Теперь понятно?
Теймур кивнул.
- Значит, вы считаете, что слово "турач" - это условное предупреждение?
- Ну, конечно, - усмехнулся Тарланов.
Теймур и сам пробовал убедить себя в том, что та Турач, которая заманила его в ловушку, вовсе не обязательно должна принадлежать именно к этой шайке. Но интуиция подсказывала ему другое.
После разговора с Тарлановым, Теймур отправился в управление железнодорожной милиции. Ему сообщили, что проводник Намазов следует в Баку со своим поездом и взят под наблюдение.
Когда Зейналабдина Намазова попросили пройти в дежурную комнату, он молча повиновался, как человек, уверенный, что случилось недоразумение, которое скоро уладится. Впрочем, в дежурке самообладание покинуло его.
- Почему меня задержали? На каком основании? За что? В чем моя вина?
- Где твой чемодан? - вопросом на вопрос ответил Теймур.
- Какой чемодан? - Зейналабдин все еще ершился - На неделе я два раза бываю в Москве. Каждый раз набитый чемодан тащить, что ли?
Теймур распорядился пригласить с перрона двух пассажиров в понятые и приказал сержанту обыскать Намазова.
Зейналабдин сам вывернул карманы, вынул поочередно сломанную расческу, помятое удостоверение личности, сто шестьдесят рублей и бросил все это на стол. Он собирался выложить и грязный носовой платок, но Теймур брезгливым жестом остановил его.
- Это можешь оставить при себе. Значит, с тобой кроме этих вещей ничего не было?
- Найдете - поделимся, - огрызнулся Зейналабдин.
Обыскивали его тщательно, прощупывали подкладку пиджака, заглянули в ботинки, в кепку и только в брючном кармане для часов нашли какой-то ключик на грязной тесемке.
- Это не мой ключ, - заволновался Намазов. - Кто-то из пассажиров обронил, а я подобрал.
Составили протокол. Понятые подписались - задержанный отказался. Теймур не настаивал, сложил протокол вчетверо и опустил в нагрудный карман.
На допросе Зейналабдин утверждал, что давно не ладит с отцом и вообще никакого отношения к его делам не имеет. Но Самедов, который тянуть не любил, тут же устроил ему очную ставку с Хейри Айдамировым, вторым проводником того же вагона,
- Знакомы?
- Чего тут спрашивать? - Зейналабдин посмотрел снизу вверх на Хейри и засопел. - Скоро год, как вдвоем ездим.
Самедов позвонил, чтобы внесли чемодан.
- Узнаешь? - обратился он к Намазову.
Тот сразу переменился в лице, но постарался не выдать своего беспокойства.
- Нет, не узнаю. - И перевел налитые кровью глаза на Хейри. - это твой, что ли?
Хейри, насупившись, молчал. Самедов, не переставая улыбаться, достал из ящика стола ключ, завернутый в бумагу, и передал его Теймуру. Замок легко поддался. Теймур осторожно поднял крышку, и Хейри вытаращил глаза: чемодан был туго набит пачками сотенных.
- Ну, а теперь что скажешь?
Зейналабдин не моргнул глазом.
- Не мой чемодан.
- Удивительно! А почему у тебя в кармане лежал ключ от него?
- Никакого ключа у меня не было! - вскочил Намазов.
- Садись! - прикрикнул Самедов и ткнул ему под нос протокол обыска.
Зейналабдин тяжело опустился.
- Айдамиров, чей это чемодан?
Хейри поднялся с видом оскорбленного борца за справедливость, и изобличающе посмотрел на Намазова.
- Это его чемодан. Он мне дал его...
- Что он тебе сказал при этом? - перебил его Самедов.
- Он сказал: "Я домой сегодня не пойду, мы с отцом в ссоре. Подержи этот чемодан до утра. Завтра приду, возьму".
- Ты знал, что в чемодане?
- Понятия не имел!
Ответ Айдамирова прозвучал искренне.
- Скажи, давно ты с Намазовым работаешь?
- Два месяца.
Самедов повернулся к Зейналабдину.
- А ты говоришь, что вы ездите вместе почти год...
- Какая разница - год или...
Но Самедов уже не смотрел на него.
- Слушай, Айдамиров, а за эти два месяца ты ничего не замечал странного?
- Нет.
- Так я тебе и поверил. Неужели ты не видел ни разу, что он вносит в служебное купе какие-нибудь тюки, мешки?
Хейри подался вперед, рванул воротник рубашки.
- Честное слово, товарищ следователь, я сказал бы. Вот чемодан он мне всучил - признаю. А мешки, тюки - не видел. Может, ночью он это делал, когда я сплю. Его полка нижняя, и сундук под ней - его. Ночью на замке, а днем он всегда там спит. Я думал, он уважает меня, - ночью-то трудней работать, а он...
Теймур взглядом попросил разрешения у следователя.
Самедов кивнул.
- Не волнуйся, Айдамиров, - начал Теймур. - Скажи, когда поезд от Баку отходит, ты тоже спишь?
- Нет. Соберем билеты, постели раздадим, только потом я ложусь - Вдруг Хейри подскочил. - Товарищ следователь, может, он заранее чемоданы, узлы посылает на какую-нибудь станцию, а потом ночью вносит... Самедов и Теймур переглянулись.
На другой день с помощью работников железнодорожной милиции удалось установить, что на станции Хачмас проживает некий Парсаданов - личность без определенных занятий. Парсаданов признался, что в его обязанности входило заблаговременно вывозить из Баку краденные вещи и передавать их проводнику Намазову. Самедов потирал руки.
На очной ставке с сыном Гаджи Алекпер долго разглядывал своего отпрыска, качал головой, щелка языком и вдруг с криком: "Дурак!" - плюнул ему в лицо. Зейналабдин, недобро посверкивая глазами, утирался. Отец и не смотрел на него, воздев руки, он повернулся к Самедову.
- Слава, слава! Слава тому, кто сказал вам о моем тайнике! Скажи, начальник, сколько ему досталось из моего подвала?
- Ты меришь всех на свой аршин, старик, - поморщился Самедов.
Но Гаджи Алекпер никак не мог успокоиться, сокрушенно хлопал себя по коленам.
- Ну, приди он ко мне, скажи прямо: "Дядя Алекпер, я хочу донести на тебя", так я бы ничего не пожалел, подвал отомкнул, а ему бы рот замкнул. А теперь вышло, как прежде говорили, ни плова Али, ни плова Вели. Ни ему, ни мне ничего не попадает.
Самедов не сдержал улыбку.
- Зря волнуешься, старик, тебе-то попадет, гарантирую. Хотя... - Он постучал карандашом по столу, - если ты нам поможешь, тебе, пожалуй, сбавят.
Гаджи Алекпер недоверчиво прищурился:
- Это как же?
- А вот так: у кого ты покупал ворованное? Кто послал телеграмму Зейналабдину?
- Не выйдет, детка! Есть такая пословица: "Много захочешь съесть, и мало не съешь". Втроем мы работали: я, этот бестолковый и Парсаданов. И насчет телеграммы я приказал. Успел, когда вы дом обыскивали. Вот и все. Кончай дело, начальник.
- Куда так спешишь, старик? - пристально посмотрел на него Самедов.
Гаджи Алекпер потрогал свой единственный зуб, словно желая убедиться, на месте ли он.
- Я всю жизнь спешу. Меня даже прозвали шестимесячным - на свет божий я торопился. Я и теперь все такой же. Не люблю ждать, давай поскорее в суд.
И сколько ни бился после этого Самедов, ничего в дополнение к уже известному выудить не смог.
* * *
Однажды в середине октября Тарланов заметил, что Теймур вышел на работу небритым.
- Ты что, Джангиров, бороду отпускаешь? - добродушно пошутил он.
Теймур ответил без улыбки:
- Сегодня годовщина смерти моего хорошего друга.
- Того шофера? Как его звали? Имя словно из сказки...
- Алладин.
Тарланов пристукнул кулаком по столу.
- Мне бы заняться тогда этим делом! - он повернулся к Теймуру. - У меня не ушли бы, а?
Теймур помедлил с ответом:
- По-моему... это очень опытные, опасные бандиты.
- А которых я ловлю - безопасные, что ли? Возьми хотя бы дело инкассатора, или Намазовых...
- Товарищ капитан, - Теймур даже придвинулся ближе, - а если все это дела одной шайки?..
Тарланова удивила неожиданная страстность в голосе младшего лейтенанта.
- Фантазер ты, Джангиров. - Он покачал головой. - У меня первое время тоже так было, - я, все бандитское "правительство" искал, чтобы одним разом со всеми. Потом привык. Ничего - курочка по зернышку клюет, да ни одного не оставляет.
Он хлопнул Теймура по плечу.
- Вижу, ты на кладбище хочешь сходить. Иди.
Теймур медленно пробирался между могилами, не сводя взгляда со знакомого холмика. Гызханум, выплакав все слезы, уронила голову на могилу. Вокруг нее испуганными птенцами сбились дети. Теймур подошел к ним, долго стоял, глядя куда-то перед собой. Потом, спохватившись, вытащил горсть конфет, раздал детям, осторожно приподнял вдову.
- Хватит, Гызханум...
Женщина посмотрела на него так, будто увидела впервые. Отвела его руки и медленно повернулась к могиле.
- Посмотри, Алладин, кто пришел к тебе! Не видишь ты никого, бедный мой, нет в твоем доме ни окон, ни дверей.
Теймур постарался отвлечь ее.
- Я заказал мраморную плиту, скоро будет готова.
Гызханум вытерла слезы.
- Мы завтра уезжаем...
- Куда? - удивился Теймур.
- В Сабирабад... За нами брат мой приехал. Поедем мы лучше в село, к отцу-матери. А детишки подрастут, работать станут в колхозе, помогать будут. Теймур кивнул.
- Если денег на переезд надо, - не стесняйся, скажи...
Гызханум не ответила, она подняла небольшой камень и провела им несколько раз по надгробью. Повернулась к детям:
- Что же вы там стоите? Пусть отец тоже на вас посмотрит, - и тихо повторила: - Ни окон у тебя, ни дверей...
VI
- Что же ты молчишь? Что же ты мать свою мучаешь, есть у тебя сердце или нет? Я внуков нянчить хочу.
Теймур обнял мать.
- Тебе нужны внуки? Так жени Сеймура, он парень развитой, образованный, зарабатывает прилично.
Джаваир попробовала высвободиться.
- Где же видано, чтобы младшего женили раньше чем старшего? Ты же, слава богу, ни кривой, ни хромой... Вон, у тебя, тьфу-тьфу не сглазить, каждая рука тяжелее, чем я. А жениться боишься.
Теймур отпустил мать, поправил гимнастерку.
- Послушай, ты уже три года ведешь со мной эти политбеседы. Возьмись-ка лучше за Сеймура. А я... может, совсем не женюсь. А может, приведу кого-нибудь, что ты и сама рада не будешь.
У Джаваир дрогнули губы.
- Так нельзя. Есть порядок, обычаи...
Теймур уже взялся за ручку двери.
- Вот найду девушку по душе, а потом справляй все обряды и обычаи.
В это время калитка широко распахнулась, на пороге показался Сеймур. Пальто, темно-синего драпа, на нем было расстегнуто, серая каракулевая ушанка съехала ее затылок.
- Слыхал? - он с трудом перевел дыхание. - Говорят, деньги будут менять.
Теймур покачал головой.
- Нет, не слыхал.
- Да-а?... - недоверчиво протянул Сеймур, - посмотри, какой переполох в городе!