Конечно, всего этого Теймур не знал. Но короткие, отрывистые ответы: "не знаю", "может быть", "не замечал" - показались ему странными. И однажды он, задержав Лютфи после третьего сеанса, без обиняков спросил:
   - Ты любишь ее?
   Парень растерялся. Пожалуй, он бы и себе не смог ответить на этот вопрос. Но в глазах его была такая боль, что Теймур невольно отвел взгляд.
   - Слушай, конечно, в такие дела вмешиваться не принято. Но ты помогаешь нам, и мы должны, обязаны помочь тебе, - Теймур потер лоб, помолчал. Гюльдаста наводчица крупной шайки. На ее совести убийство шофера, у него осталось девять человек детей.
   - Не может быть! - голос Лютфи дрожал.
   - Нет, может, - жестко произнес Теймур, - и ты, конечно, понимаешь, что я доверяю тебе, если рассказываю такое.
   Лютфи долго молчал тогда.
   Странно, но после этого разговора он неожиданно для самого себя увидел многие поступки Гюльдасты совсем в ином свете, с болью ему пришлось признать подозрительность ее поведения. Окно девушки часто остается темным по вечерам. Значит, она не ночует дома? А почему никто не знает имени того молодчика, что стал захаживать к ней после отъезда матери? И, кажется, иногда он оставался у нее до утра.
   Теперь Лютфи все свое свободное время не отходил от окна. Но помощи его одного Теймуру было мало. Ведь по вечерам Ахмед-заде бывал на работе, в клубе. Пришлось привлечь еще нескольких человек: заведующего детсадом, который помещался напротив артели, где работала Гюльдаста; сторожа аптечного склада в ее доме. Кроме того, для непосредственного наблюдения был выделен милиционер Скворцов - рослый, сероглазый парень, в недавнем прошлом пионервожатый.
   Прошло всего три дня, как он включился в операцию, а Теймуру уже не было покоя от различных планов и предложений. Владимир Скворцов обладал богатейшей фантазией. То он предлагал войти в доверие к Гюльдасте под видом связного от какой-нибудь другой шайки, то еще что-нибудь.
   Теймур прозвал его д'Артаньяном, и всякий раз, когда этот новоявленный мушкетер от милиции начинал выкладывать свой очередной проект, с улыбкой одергивал его: "Бери пониже".
   Наконец, Володя перестал витать в облаках и предложил довольно интересный план.
   - Товарищ Джангиров, в милиции я недавно, никто почти еще не знает об этом, кроме своих. Разрешите мне поступить в артель, где работает Гюльдаста.
   Теймур заинтересовался.
   - Как же это?
   - Устроюсь туда помощником, грузчиком, в общем, подсобным рабочим, а потом заделаюсь механиком или техником, как это там у них называется, Володю опять немного занесло. - А что, ознакомлюсь с потрохами швейных машин. Разве нельзя?
   - Постой, постой, - остановил его Теймур, - сколько же лет ты собираешься выслеживать Шахсуварову?
   Володя сразу увял.
   - Да, это правда...
   Но Теймур хлопнул его по плечу.
   - Не падай духом. Над этим, кажется, стоит подумать.
   IX
   К полуподвалу, где помещалась артель, с грохотом подкатил грузовик. Молодой, голубоглазый грузчик в залатанной стеганке лихо спрыгнул на землю и, шлепая оторванной подметкой, сбежал по ступенькам в цех. Почувствовав на себе взгляды девушек, он смачно высморкался и небрежным шлепком сбил ушанку на глаза.
   - Чего таскать-то?
   Поднимаясь по лестнице с тюком готовых платьев, новый грузчик споткнулся и чуть было не упал. В цеху послышался чей-то смешок. Но это не смутило парня. Он белозубо улыбнулся, подмигнул девушкам.
   Через несколько дней Владимир Скворцов уже докладывал Теймуру:
   - Гюльдаста ничем вроде бы не выделяется среди других девушек. Вот только я слышал, что по вечерам под пятницу она иногда в мечеть ходит.
   Теймур насторожился.
   - С кем она встречается там? К ней подходит кто-нибудь?
   Володя развел руками.
   - Я не решился пойти за нею. Еще скажут, что надо этому белобрысому в мусульманской мечети?
   Теймуру пришлось согласиться с ним.
   - Правильно, Это я как-нибудь проверю. Что еще у тебя?
   Скворцов рассказал, что Гюльдаста очень любит посещать свадьбы. Частенько она заходит к почти незнакомым людям, веселится, танцует. Быстрые танцы она исполняет так темпераментно, что, говорят, ей могут позавидовать профессиональные танцовщицы. По словам болтушки Марджан, одной из портних артели, когда Гюльдаста выходит в круг, многие пожилые женщины уговаривают ее: "Ай, дочка, ай, невестка, ради бога, спляши еще!" И спрашивают друг друга: "Чья это такая красивая? Откуда она?" Гюльдаста, обычно, не краснеет и не смущается. На вопросы, откуда она, отвечает уклончиво: "Вы не знаете, мы не здешние". Если же ее полусерьезно начинают сватать за кого-нибудь, то она отговаривается: "Я, мол, замужем, но муж в отъезде". Марджан сболтнула Скворцову, что кто-то заранее предупреждает Гюльдасту - где и когда будет пышная свадьба.
   Теймур задумался.
   Все это, разумеется, интересно. Но только за посещение свадеб и мечети человека не арестуешь. А ничего другого, заслуживающего внимания, узнать пока не удалось.
   Охранник аптечного склада - старый лезгин Абдуррашан при встречах с Теймуром только разводил руками.
   - Ничего не могу тебе сказать, сынок. Все спокойно.
   И заведующая детсадом Шойля-ханум говорила то же самое: "Пока все спокойно. Я ничего не замечаю".
   Словно кто-то взял Гюльдасту за руку и предупреждает ее: "Тут надо поосторожней... А здесь тебя ждет ловушка... Туда не ходи..." Но кто этот ангел-хранитель?
   Надо еще раз проанализировать все полученные сведения.
   Ну, страсть к свадьбам - это понятно. Там она высматривает "лакомые куски". А мечеть для чего? В набожность Гюльдасты как-то не верилось. И еще - почему она говорит, что замужем? Ведь в паспорте у нее никаких записей о браке нет. Возможно, это говорится для того, чтобы не привлекать интереса слишком настойчивых свах. А если - нет?
   Теймур решил поделиться с Тарлановым.
   Старший оперуполномоченный, выслушав его, недоуменно приподнял плечи.
   - И мечеть, и свадьбы, и муж, и ничего дельного! Да она же сбивает тебя с толку, и день ото дня все больше. Не знаю. Я бы на твоем месте арестовал ее пока не поздно.
   Теймур по привычке задумчиво потер лоб.
   - Но ведь в последнее время никаких происшествий нет, верно?
   - А откуда ты знаешь, что они действуют только в Баку, на Апшероне? Может, они сейчас орудуют в районах, в других городах!?
   - Разрешите продолжать операцию? - поднялся Теймур.
   - Я-то тебе давно разрешил, - криво усмехнулся Тарланов. - Только не дай этой лисе сбить тебя со следа. В общем, если будут затруднения, не стесняйся, иди ко мне.
   Теймур и сам уже начал сомневаться: "Может, действительно, не надо было разводить церемонию, как говорит Тарланов? Ведь Гюльдаста разгадала наши намерения - в этом уже сомневаться нельзя. Где же я допустил ошибку?" Он все больше утверждался в мысли, что кто-то предупредил Гюльдасту. Но кто?
   Теймур не мог не верить своим людям. Но кого же тогда заподозрить?
   Дня через два Тарланов вызвал к себе Теймура.
   - Мне самому это дело покоя не дает, - хмуро признался он. - Слушай, а про того милиционера, которому она взятку дала, ты забыл?
   Теймур чуть не стукнул себя по лбу: "Правильно!" Ведь вполне вероятно, что они знакомы. Иначе Гюльдаста вряд ли решилась бы дать ему взятку. Вот встречает ее этот тип и говорит приблизительно такое: "Хорошо, что тот младший лейтенант из уголовного розыска не успел записать твоего адреса и фамилии, а то из-за тебя я поплатился бы головой". "Как это не записал?" поражается Гюльдаста. - "Да ведь он целый протокол составил. Так ты говоришь, он из уголовного розыска?.."
   Теймур горячо ухватился за эту версию. Но выяснилось, что того злополучного милиционера давно уже уволили со службы и он тогда же уехал на родину в Казах. А ведь операция "Турач" началась сравнительно недавно. Если даже, допустить, что взяточник был знаком с Шахсуваровой, и сразу же после истории с разбитым стеклом сболтнул ей что-нибудь, то все равно не верится, чтобы Гюльдаста следовала его предостережению. В конце концов, ей было бы проще уехать куда-либо - страна большая.
   В эти дни Теймур совсем потерял покой. Дома его почти не видели. С утра до вечера он был на ногах, стараясь потуже стянуть кольцо вокруг Гюльдасты, не допустить никакой, даже самой маленькой лазейки.
   К Шойле-ханум он приходил обычно попозже, после того, как матери забирали своих детей, и большинство работниц уже покидало детсад.
   Однажды Теймур не застал заведующую в кабинете. Шойля-ханум готовила кроватку какому-то всхлипывающему малышу. Теймур с улыбкой откинул мальчонке чубчик со лба:
   - Как тебя зовут, а?
   И вдруг из-под бровей на него сверкнули необычайно красивые, бархатисто-черные глаза. Теймуру показалось, что он уже где-то видел эти длинные, загнутые кверху ресницы.
   - Так как зовут тебя, малыш? Чей ты?
   - Его зовут Фахраддин, - ответила Шойля-ханум, оправляя простыню. Мать его заболела, за ним некому присмотреть...
   - А кто его мать? - заинтересовался Теймур. - Что с ней?
   - Зовут ее Фатьма... кажется, у нее астма, говорят, страшные приступы удушья.
   - Астма? У такой молодой женщины?
   - Она вовсе не молодая, ей за пятьдесят. Пойдем, пойдем, - Шойля-ханум слегка подтолкнула Теймура к дверям своего кабинета, - и мальчишка этот не ее ребенок. Она усыновила его и так привыкла, что...
   - А где его родители? - Теймур даже не заметил, что перебивает женщину, которая годится ему в матери. Шойля-ханум покачала головой.
   Кто знает... Она говорит, что нашла его младенцем на скамейке в саду и сообщила в милицию. Но родителей ребенка так и не смогли разыскать. Он не был зарегистрирован ни в одном роддоме. Наверно, мать родила его у акушерки с нелегальной практикой, а, может, просто дома. Скажи, а почему это тебя так интересует?
   - Да, так... - пожал плечами Теймур. - Что нового у вас, Шойля-ханум?
   Пожилая женщина некоторое время молча наводила порядок на своем письменном столе, потом откровенно призналась:
   - Знаешь, я не могу понять, что ты хочешь от этой девушки. Она красива, как вот эта роза на окне... Все подруги любят ее.
   Теймур подошел к окну, осторожно потрогал острые шипы на стебле.
   - А вы думаете преступник бьет себя в грудь и кричит: "Эй, народ, я преступник!" Какой же дурак сделает это? Если она так умело притворяется, значит, очень опытная.
   Шойля-ханум грустно улыбнулась.
   - Не могу! Никак не могу понять, откуда у молоденькой девушки такой опыт и коварство. Когда же она успела испортиться до такой степени?
   - Я тоже долго думал об этом, - кивнул Теймур, - мне кажется, здесь во многом виновата война. Шахсуварова была тогда еще подростком; все думали о фронте, не до нее было. А она, видя безнаказанность... Ну и потом, конечно, мать ее бросила - это тоже сыграло большую роль. - Теймур помолчал. - Я, пожалуй, пойду Шойля-ханум. Прошу вас - будьте внимательны.
   X
   Володе уже казалось, что он всю жизнь только тем и занимался, что разгружал машину, таскал вниз рулоны ткани, а потом заполнял кузов готовыми детскими пальтишками, платьями. И так - каждый день. Скучно! Как-то не очень верилось уже, что портниха Гюльдаста - опасная преступница. Недавно она пришила ему тесемки, к ушанке, залатала телогрейку. Вообще, в цеху очень хорошо относились к Скворцову. Во время перерыва девушки, разворачивая свертки со своими скромными завтраками, наперебой угощали Володю. Он смущался, краснел и в конце концов стал к обеденному часу незаметно исчезать. Дело было еще в том, что после обеда Гюльдаста обычно раскрывала свою старенькую, потрепанную сумку и угощала всех сладостями. Девушки смеялись: "Гюльдаста такая сластена, - она всю зарплату тратит на печенья и конфеты". Володя сам был большой любитель сладкого, но он никак не мог заставить себя взять что-нибудь у Гюльдасты - это казалось ему предательством.
   В помещении артели не было туалета и работникам приходилось бегать во двор напротив. Девушки, обычно, пошептавшись перед этим, убегали туда вдвоем-втроем. Естественно, бывал в этом дворе и Володя. Однажды он заметил, как Гюльдаста вышла из какой-то квартиры на первом этаже. Володя исподволь разузнал, кто там живет. Оказалось - немолодая женщина Фатьма с пятилетним сыном. Женщина сейчас болела, видимо, Гюльдаста просто забежала справиться о ее здоровье.
   Володя не нашел в этом ничего подозрительного, но все же доложил об этом Теймуру, потому что, собственно говоря, больше и докладывать-то было не о чем.
   Теймур, стараясь не выдать волнения, приказал Скворцову, как можно тщательнее вести слежку именно в этом направлении.
   При встрече с Лютфи Ахмед-заде он завел разговор о тайном замужестве Гюльдасты. Надо сказать, что Лютфи оказался единственным из всех привлеченных к операции, кто не остыл и твердо надеялся разоблачить Турач. Он как бы мстил ей за обманутые мальчишеские мечты.
   После некоторого раздумья Лютфи припомнил, что в начало 1943 года, то есть пять лет тому назад Гюльдаста действительно где-то пропадала месяца два-три, но каких-нибудь изменений в ее фигуре он, насколько помнится, не замечал.
   Теймур поспешил в детсад и с помощью Шойли-ханум попробовал узнать у Фахраддина, кого он знает, кроме своей приемной матери. Но мальчонка, как незадачливый попугайчик, твердил одно и то же: "Моя мама - Фатьма, а папы у меня нет".
   * * *
   Вечерело. В цеху уже зажгли свет. Близился конец рабочего дня. Володя, заметив "скорую помощь" возле детского сада, кинулся туда узнать в чем дело. Дверь распахнулась, вышла заведующая с ребенком на руках и села в машину. Володя возвратился в артель и на вопрос "Что там случилось?" с печальным видом покачал головой:
   - Говорят, малыш, какой-то Фахраддин, тифом заболел.
   Он покосился на Гюльдасту. Та даже не дрогнула, на лице ее не появилось никаких признаков волнения или тревоги.
   - Может, пойти сказать тете Фатьме? - предложил кто-то из девушек.
   - Что за глупость? - рассудительно заметила Гюльдаста. - Разве можно больному человеку говорить такое?
   После окончания работы, она неторопливо остановила машину, отряхнула платье, не спеша подошла к осколку зеркала на стене поправить волосы. Затем, накинув пальто, вместе со всеми вышла из цеха.
   Володя разочарованно поскреб затылок, - нет, какой бы она ни была... Если это ее ребенок - я заметил бы, здесь сфальшивить трудно.
   А в это время Фахраддин, прижав нос к запотевшему стеклу машины, то и дело тормошил Шойлю-ханум.
   - Посмотри, тетя Шойля, посмотри вон туда! - радостно вскрикивал он.
   Разумеется, мальчишка и не думал болеть. И прогулка очень понравилась ему. Еще бы! Ведь он в первый раз катался на машине.
   Как странно! Все убегает назад - и столбы, и дома, и какие-то веселые мальчишки с собакой. Куда это они, интересно?..
   - Тетя Шойля, а мы много будем кататься?
   В этот вечер Шойля-ханум осталась ночевать на диване в своем кабинете по мнению Теймура, обязательно должен был кто-то позвонить и спросить о здоровье Фахраддина. Однако, ни в эту ночь, ни назавтра никакого звонка не последовало. Теймур обратился в скорую помощь, но и у них никто не справлялся о состоянии ребенка. Напротив, произошло нечто неожиданное и странное.
   С утра выпал снег. К середине дня городские улицы приняли необычный, по-северному торжественный вид. Бакинские мальчишки, для которых снег всегда редкость, старались наиграться сразу за всю зиму: кувыркались в сугробах, бросались снежками, поспешно устраивали катки.
   Володю Скворцова и самого подмывало повозиться вместе с ними. Он даже попробовал прокатиться по льду, чуть не упал и весело рассмеялся. Вдруг кто-то преградил ему дорогу.
   Володя искренне удивился.
   - Гюльдаста! Откуда это ты?
   - Домой иду, - девушка смахнула с носа снежинку, улыбнулась.
   Володя заметил в руках у нее сумку.
   - Тебе, наверно, тяжело? Дай, помогу. Что-что, а тяжести таскать я умею!..
   Гюльдаста благодарно кивнула, отдала сумку, и, боясь поскользнуться, крепко взяла его под руку.
   Володя немного смутился. Девушка, кажется, заметила это, заглянула ему в лицо, доверительно подмигнула.
   Володе вдруг стало жарко. Он почувствовал, что еще немного - и он бросится целовать эти лучистые глаза, яркие от мороза губы... А Гюльдаста, запрокинув голову, смеялась. Потом вдруг оборвала смех, еще плотнее прильнула к его руке, как будто хотела сказать: "Что я захочу, то ты и сделаешь. Один мой взгляд - и все!.." Старый Абдуррахман. сидевший над ведром с раскаленными углями, кутаясь в непомерно большой тулуп, проводил их любопытным взглядом. Гюльдаста неожиданно обернулась.
   - Салам, дядя.
   Старик удивился еще больше - она никогда раньше не здоровалась с ним.
   - Дядя, если я на несколько дней уеду в Сальяны, будь любезен, поглядывай и за моим домом. Ладно?
   Абдуррахман, грея руки над углем, кивнул.
   - Мне присмотреть не трудно. Только куда в такую метель в путь собираться?
   - У меня тетя заболела.
   - Ай, ай, ай, - посочувствовал Абдуррахман, - поезжай, поезжай, а за домом твоим я присмотрю.
   - Большое спасибо.
   Поднявшись по ступенькам, Гюльдаста открыла ключом дверь.
   - Заходи, Володя.
   Скворцов нерешительно топтался у порога.
   - Может, я пойду...
   Гюльдаста настойчиво потянула его за рукав.
   - Нет, я так тебя не отпущу. Сейчас чай вскипятим. Володя вздохнул отказываться было неудобно. Гюльдаста пропустила его в прихожую и, прикрыв наружную дверь, принялась раздевать, как малого ребенка - расстегнула пуговицы потертой стеганки, сняла ушанку. Володя схватил ее тонкие, холодные пальцы.
   - Что ты делаешь?
   Гюльдаста игриво хохотнула.
   - Кто же в верхнем в дом заходит? Снимай.
   Мысли молниеносно сменяли одна другую. "Интересно, кто там, в комнате? Почему она затащила меня к себе? Может, поинтересуется, что с Фахраддином? Нет, она подозревает меня, иначе могла бы спросить тотчас же, как я вернулся от дверей детсада. Эх, посоветоваться бы с Джангировым - уж он бы разобрался! Заперла она входную дверь или нет?"
   - Что с тобой, Володя? - Гюльдаста с улыбкой заглянула ему в глаза.
   Володя словно бы очнулся.
   - Я боюсь...
   - За меня?
   - Нет, за себя. Я еще никогда не встречал такой красивой девушки.
   Гюльдаста ласково подтолкнула его.
   - Не болтай глупости. Входи.
   Скворцов быстро обвел глазами большую запущенную комнату с высоким потолком. Кроме обеденного стола, придвинутого к дивану, и старомодного буфета, здесь ничего не было. Краска на стенах и оконных рамах потрескалась, шелушилась. В дверном проеме слева виднелись ножки кровати. Противоположная дверь, видимо, вела в коридор и на кухню.
   - Садись! - весело приказала Гюльдаста.
   Володя сел спиной к окну, так можно было держать под наблюдением все три двери. Он полез в карман, будто за платком, нащупал пистолет, поставил его на боевой взвод.
   Гюльдаста скинула пальто и, напевая что-то вполголоса, весело захлопотала. Она исчезала то в одних, то в других дверях, возвращалась, снова уходила.
   В комнате было очень холодно. Гюльдаста внесла керосинку, опустила около стола, поставила на нее чайник. Потом застелила стол старенькой скатертью, расставила сласти, от которых Скворцов всегда отказывался.
   - Угощайся!
   Володя сморщил нос.
   - Я терпеть не могу сладкого.
   Гюльдаста растерялась.
   - Чем же мне угостить тебя?
   - Да ладно... Сколько у тебя комнат?
   - Две.
   - Ты живешь здесь одна?
   - Да... Отец в заключении, а мать уехала.
   Гюльдаста отвечала без утайки. Но настороженному Скворцову именно это показалось странным. Почему она рассказывала ему свою биографию, распахивала двери комнат? Будто желая сказать: "Смотрите - вот я, вот мой дом! Мне нечего скрывать".
   Гюльдаста тем временем принесла стаканы и блюдца, налила чай, пододвинула стакан гостю.
   - Пей, Володя.
   Сама она уселась напротив него. Скворцов постепенно успокоился - в конце концов, старый Абдуррахман видел, что он вошел сюда.
   Володя достал платок, высморкался. Разумеется, ему было известно, что за столом этого делать не полагается, но ведь он - грузчик. Гюльдаста укоризненно посмотрела на него, и Володя, как провинившийся ребенок, заморгал своими большими серыми глазами.
   - Кажется, ты тоже одинок, как я, - вздохнула Гюльдаста.
   "Ну, главное началось!" - подумал Скворцов. Он опять невинно похлопал глазами.
   - Нет, у меня и мать, и отец живы. Правда, отец инвалид войны и мать больная...
   - Ты - единственный сын у них?
   - Нет... были и брат, и сестра. Только они не вернулись с фронта. Вот мать и заболела.
   Гюльдаста испытующе посмотрела на него.
   - Хочешь, я буду тебе сестрой?
   Володя шмыгнул носом.
   - А что мы будем делать, как брат и сестра?
   - Я буду о тебе заботиться, а ты обо мне.
   - Как?
   - Для начала я хочу, чтобы ты взял у меня вот это.
   Гюльдаста прошла в боковую комнату и вынесла оттуда костюм, сшитый из очень дорогого материала.
   - Я его немного подошью и носи на здоровье.
   Володя удивился.
   - Мне? Такой костюм? Откуда у тебя столько денег?
   - Это костюм моего отца.
   - А-а, - протянул Володя, - а что я должен сделать для тебя?
   Кажется, он немного переиграл. Гюльдаста внимательно посмотрела на него.
   - Пей чай, Володя. Может, тебе свежего подлить?
   - Скажи, если тебя задевает кто-нибудь? - настаивал Скворцов, - так я того человека!.. Ты не смотри, что я тихий, у меня, знаешь, какие ребята есть?! Ты только скажи...
   - Скажу, - согласилась Гюльдаста. - Вот в Сальяны съезжу - потом...
   Володя понял - дальше настаивать не следует.
   - Ну, спасибо тебе за чай-сахар! Пойду.
   Гюльдаста задержала его.
   - Одень пиджак - я хоть погляжу, как он на тебе сидит.
   - Не-е, - замотал головой Володя, - я не хочу в долгу быть.
   Девушка порывисто потянулась к нему.
   - Ой, Володя, если ты поможешь мне, я у тебя в вечном долгу буду!... Один человек...
   - Чего он от тебя хочет?
   Гюльдаста стыдливо опустила глаза.
   - Понимаешь...
   Скворцов вдруг почувствовал, что еще немного в он поверит во все: и в скромно опущенные девичьи глаза, и в беспомощно хрупкие плечи, в каждое ее слово! Он схватил шапку, уже с порога крикнул:
   - До свидания.
   - П'гощай, Володя...
   Медленно падали снежные хлопья. Старый Абдуррахман прохаживался возле дома. Скворцов молча прошел мимо него и, схватив на ходу горсть снега с какого-то подоконника, свернул в боковую улочку. Внезапно ему преградили путь. Рука сама собой опустилась в карман.
   - Володя!? Ты? - послышался голос Теймура.- Что ты делал у нее дома?
   Скворцов перевел дух.
   - Она сама зазвала меня...
   - Идем! Идем, - потянул его за руку Теймур, - здесь стоять нельзя.
   За углом их ждала машина с потушенными фарами. Оказывается, Абдуррахман, не теряя ни минуты, позвонил в уголовный розыск. Теймур обрадовался ценному сообщению, решив, что наконец-то сможет увидеть человека, который посещает Гюльдасту. И вдруг - Скворцов!
   В машине Володя подробно рассказал все, что произошло в этот вечер. Теймур недоумевал. "Вот это задача! Зачем понадобилось Гюльдасте зазывать к себе Скворцова, да еще выкладывать ему свою биографию? Возможно, она руководствуется пословицей: "Самая лучшая ложь - правда"? Но в таком случае она просчиталась. Ведь договариваясь с Абдуррахманом, убеждая Скворцова в своей честности, она тем самым показала, что прекрасно знает, кого приставили наблюдать за нею. А может быть, у нее просто не выдержали нервы, и она, как затравленная лисица, сама бросилась навстречу опасности?"
   И снова всплывал главный вопрос: "Откуда она узнала обо всем? Кто ей сказал?"
   - Так как же, все-таки? - не выдержал, наконец, Володя. - Что будем делать, товарищ Джангиров?
   - А? - очнувшись, переспросил Теймур. Он потер лоб. - Ну, то, что ты костюм не взял - хорошо. Иначе она еще больше утвердилась бы в своем подозрении. А вот изъявление готовности защищать ее - ошибка.
   Скворцов удивился:
   - Почему?
   - Потому, что она не поверила в твою искренность.
   Володя потер нос большим пальцем.
   - Так точно, товарищ младший лейтенант, я увлекся немного.
   - Нет, очень даже много. Про Фахраддина она так и не спросила?
   - Ничего не спрашивала, товарищ младший лейтенант. По-моему, в отношении ребенка мы переборщили.
   - Пожалуй, и в самом деле, перестарались, напутали, - задумчиво согласился Теймур - но брови, глаза... будто мальчишка их одолжил на время у Гюльдасты. И по возрасту, вроде, подходит.
   Володе не хотелось спорить с младшим лейтенантом.
   - Товарищ Джангиров, кто будет сопровождать Гюльдасту до Банка?
   - Уж, конечно, не ты. Нужно поговорить с Тарлановым, чтобы выделил еще кого-нибудь.
   XI
   - Опять ты не спишь, мама. Сколько раз я просил - не жди меня! Тебе беречь надо себя. Что я - малое дитя? Захочу поесть - возьму сам и подогрею.
   Джаваир, не поднимая глаз, поставила на стол ужин, принесла чайник.
   - Пока я вас не увижу, ко мне и сон не идет. Сеймур еще ничего - рано приходит. И ты, если бы мать любил, мог приходить пораньше.
   Теймур в сердцах отодвинул тарелку, так ни к чему и не притронувшись. Начал стаскивать сапоги. Мать притаилась в уголке, всхлипнула. Некоторое время Теймур молча хмурился, но потом не выдержал.
   - Что с тобой, мать?
   - Скажи, что я тебе сделала, сынок? - сквозь слезы спросила Джаваир, Разве может сын отворачиваться от родной матери?
   Теймур обнял ее.
   - Ну, перестань, перестань... Ну, не плачь...
   Сеймур проснулся и, ничего не понимая, уставился на мать и брата, стоявших в обнимку. Теймур поцеловал мать в заплаканные глаза и, улыбнувшись, хотел потрепать Сеймура по голове. Но вдруг сдержался. Лицо брата как-то переменилось. Да он же усы отрастил! Густые, с золотистым отливом - они делали его лицо еще более привлекательным, мужественным.