Селецкий Алексей. Древняя кровь

   — А ты как думал? Конечно! Хоть сейчас в кабину.
   — Нет, я серьезно. Летал?
   — Летал. На «восьмых», на «двадцать четвертых». А в войну — на «Илах». Слышал про такие штурмовики?
   — Конечно. Послушай…
   — Санек, мы слушать друг друга потом будем, в тепле. Давай сюда рюкзак. Может, тебе место уступить? Я и пешком дойду.
   — Я тоже.
   — Тогда пошли. Машину выручать завтра будем, с утра. А сегодня я тебя в баню пошлю. Начальственным приказом.

* * *

   После бани Натаныч поил стажера травяным чаем и расспрашивал. Пообещал переоборудовать противоугонное устройство так, чтобы после его Применения в машине можно было ездить не через неделю, а уже через сутки. Требовал подробностей.
   Что именно делали Олег и остальные Древние, когда приехал Александр? Какая интенсивность свечения была вокруг Юрика? А вокруг Ирины ? Как и на кого именно подействовала песня Олега? Как старый год проводил и новый встретил?

* * *

   Прекрасно проводил и неплохо встретил. Всё было — и хлопки шампанского, и грохот петард. К петардам он добавил полную обойму «Макарова», но об этом Натанычу лучше не знать — тем более что патроны были не казенные. Где взял? В большом городе всё продается и покупается. Ну, может быть, и не всё, но оружие достать можно. Умеючи, конечно, и имея сто, а лучше тысячу рублей и пару друзей. Пострелял не только от радостных чувств, но и показывая Иринке, как обращаться с пистолетом. Мало ли что. Странные знакомые у нее. Лучше бы эта наука не пригодилась, но знать ее надо. Иначе в нужный момент и до оружия дотянешься, но не то что врага застрелить — сам застрелиться не сможешь. Бывает еще интереснее — один умелец ухитрился вместо того, чтобы перезарядить «Макаров», попросту и неожиданно для себя разобрал его — да так, что инструктор полчаса детали искал…
   Было и другое, мирное — несколько компаний, поздравления. Мирного было больше. Хороших знакомых и старых приятелей хватало. К ним добавились подруги, родственники и знакомые Ирины, так что первые два дня наступившего года превратились в сплошной визит вежливости. Всех Александр перечислять не стал — незачем Натаныча утомлять. Да и времени на это потребовалось бы как раз до утра — с учетом объяснений, кто есть кто и кому кем приходится.
   Не нужно знать старому егерю, а теперь еще, как оказалось, и главе Воинов, что было между его подчиненным и когда-то спасенной ими обоими девушкой. Что — в общем-то, он и сам догадывается, а как именно — это уже дело двоих, и только двоих. Не сразу всё получилось. Когда это чуть не произошло впервые — еще в старом году, — в последний момент то ли нервы не выдержали, то ли еще что… Отшатнулся Александр, почему-то себя не смог перебороть: показалось, что не берет он, а наоборот — теряет. Не первой была у него Иринка, и даже не второй — а вот испугался чего-то. Не то что Натанычу — самому себе не признается, чего именно. А были это всего лишь глаза девушки — такие, словно в следующий миг она радостно кинется на шею. Не обнимать — прокусывать! Долго отходил от этого видения, потом пошел спать со смешанным чувством стыда и облегчения. Следующая ночь была новогодней, после нее и долгих визитов сил осталось только опустить голову на подушку. И только потом все было хорошо. Очень. И глаза были нормальные — полузакрытые в ожидании, шальные, горящие…
   Вот о том, как рассказывал ей о Древнем Народе, Натанычу знать не только можно, но и нужно. Олег попросил передать.
   Ирина сначала смеялась удачной и тонкой шутке. Новогодней сказке, сочиненной специально для нее. Можно было всё так и оставить — пусть будет сказка. Не захотел. Лучше пусть всё сразу начистоту.
   Всё равно не поверила. Рассердилась даже. Потом расплакалась.
   — Дурак ты, Сашка! Ох и дурак! Тебе вилку с кухни принести?
   — Зачем? — не сразу понял Александр.
   — Лапшу с ушей снимешь, которую они тебе навешали! — Снова потекли слезы. Иринка стиснула зубы, помотала головой. — Вот и я так же… — Не смогла договорить, отвернулась, всхлипнула. — Думала, хоть ты поможешь выбраться, а ты сам в таком же болоте сидишь…
   — Ну почему сразу — «в болоте»?! Что тебе не понравилось?
   — У нас тоже таких хватало. — Ирина шмыгнула носом. — Древние Народы, древние знания… Каждый второй если не русский язычник, то уж точно наследник древних магических школ и кланов. Войны друг с другом ведут — сидят каждый в своей комнате и пыжатся, изображают напряжение воли.
   — Ну, положим, у нас далеко не так. Я тебя с холмов как тащил, сидя в комнате?! Или когда почуял что там будет — тоже пыжился?! — теперь пришла его очередь разозлиться. — А может, там вы просто играли, а я помешал?!
   — В том-то и дело, что нет… не играли, — тяжело вздохнула Ирина. — Я же не говорю, что это все бред и шиза. Сама кое-что могу — ну, ты видел. Вот только когда силы у человека достаточно для серьезных дел, почему-то всегда его тянет другими править. Эти, которые меня на холмы приволокли, своих собрали и вооружили, твои тоже, Тем и берут, что не просто руками машут, а научились чему-то. У нас ведь как — на дурака не нужен нож. А если пообещал чудеса и сделал — дальше вопросов нет. Вот и тебе что-то показали, чему-то научили — и готов, ружье в зубы, воюй в чужих разборках.
   — Почему ты думаешь, что в чужих?
   — Ну да, конечно, теперь уже и твоих. Саша, ты пойми, там, где есть старшие и младшие, одни всегда используют других. Твоим старшим что-то надо, они за это сцепились, а таких, как ты, друг на друга натравливают.
   — Я знаю, за что воюю.
   — А ты в этом уверен? Ты хотя бы своего первого врага видел? Для войны с которым тебя обучали? Слышал, что он об этом думает?
   Вот же черт, и ответить нечего! Был бы тут Олег — может, и сумел бы объяснить, растолковать. Как тогда, с Юриком — вроде и мысли все правильные, да только на одну сторону свернуты. Сильно же ее покорежила эта компания.
   — Ира, мы сейчас не только о войне говорим. Я тебе хотел о Народе рассказать. В тебе ведь тоже наша кровь…
   — Знаешь, Саша, таких теорий я тебе могу хоть сейчас парочку придумать. Например, что все, у кого есть такие способности, — потомки марсиан. Или избранные космосом, Великим Разумом, древними богами — выбирай на вкус. Я и не такого наслушалась. На нашей тусовке у каждого свой мир, где он — царь, бог или хотя бы вождь племени. Кому фантазии не хватает — лезут в книги. О твоих Древних я тоже где-то читала — или что-то подобное.
   — Хорошо, пусть это выдумка. А как быть с деревнями, в которых все жители сплошь Древние, у всех способности и всё такое? Это уже целая культура, Иришка, тысячи людей…
   — У какой-то секты в Сибири тоже поселения по нескольку тысяч человек, все на своего очередного Христа молятся. Тоже культура. Хорошо, пусть это не сейчас выдумали — думаешь, раньше у людей ни способностей, ни мозгов не было? Ну, может, и сто лет твоим Древним. От этого что-то меняется? Как посылали таких, как ты, стрелять и хватать, так и будут посылать. Что Древние, что современные — все одинаковые.
   — Меня никто на холмы не посылал. Сам пошел, когда почувствовал.
   — Ладно, — устало отмахнулась Ирина. — Будем считать, что ты инквизитор и борец с нечистью по убеждениям, а не по приказу. Но я в эти ваши дела лезть не хочу. Мне одного раза хватило, теперь я из всего этого выбраться надеюсь. И тебя вытащить.
   — Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам. — Снисходительный тон окончательно разозлил. — А то ты еще Юрика своего позовешь на подмогу, чтобы меня переубедил. Или кого — Сергея? Он, кажется, тоже со способностями.
   — Точно, очень способный парень, — спокойно ответила, даже слишком спокойно. Холодно. — На гитаре вот играет хорошо, поет неплохо, стихи иной раз пишет просто чудесные. За всё вокруг переживает, как за свое. Не врет, мысли не прячет, всё в лоб говорит. Спокойный. И в чужие дела не лезет. Какие еще тебя способности интересуют? Я за ним больше никаких не замечала.
   Сказать ей, что ли, какие способности обнаружил у спокойного Сережи гость тусовки Михаил Сергеевич? Нет, не стоит. Не только потому, что придется слишком много объяснять. Чутье подсказывало — незачем сейчас лишнее болтать. А Ирина продолжала:
   — Насчет Юрика — я его не зову и не звала, сам тогда пришел. Не он ко мне приходил, а Наташка. Мы с ней со школы дружим, и кто ее парень — это не мое дело. Ты им тоже не понравился, они меня уговаривали не связываться — сказать, куда я их послала? Юрик после этого еще и комплименты мне делал — какая я свободная, с какой силой воли и огромными возможностями. Звал к себе в компанию, жрицей и ведьмой. Пришлось еще раз послать, по другому адресу — тогда дошло окончательно.
   — Это когда же ты с ними успела встретиться?
   — А это так важно? Город не такой уж большой, можно хоть на улице. На концерт они приходили, специально подошли пораньше, извинялись. Юрик, кстати, тоже хотел извиниться за то, что себя как дурак повел.
   — Знаешь, не верю я в то, что этот парень — дурак. Прикидываться он может, это да…
   — Я и не говорила, что он дурак. — Голос девушки стал не просто ледяным. Такого мороза нет даже в Якутии. Антарктика. Или вообще жидкий азот. — Он хотел сказать, что глупо себя вел, сгоряча. Еще что-нибудь хорошее ты можешь сказать?
   — Иришка… Я тоже себя глупо сейчас веду. Давай свернем тему, а то мы из-за одной дури сейчас в еще большую влезем, поссоримся из-за ерунды.
   Она смотрела жестко, настороженно, но через минуту взгляд постепенно оттаял:
   — Действительно, давай о чем-нибудь приятном. Хватит этой глупости, только ты мне ее не повторяй, ладно? Лучше скажи, у вас в лесу сирень дикая есть? Обожаю, когда она цветет! Привезешь как-нибудь веточку?

* * *

   — Нету у нас дикой сирени, — проворчал Натаныч. — Ох-хо-хо… Чуял я, что не все в порядке с этой девчонкой, чуял.
   — И что теперь делать?
   — Да ничего ты не поделаешь. То же, что и раньше. Высказал всё, теперь всё по-честному? Не разбежались после этого? Ну и дальше вместе держитесь. Глядишь, потихоньку удастся переубедить. Только не пытайся всё сразу. Ты ее совету не собираешься последовать? — ехидно прищурился егерь. — От нас отколоться и зажить нормальной человеческой жизнью?
   — Обижаешь, начальник!
   — Не обижаю, а спрашиваю. Мне по должности положено знать, кто шатается, а на кого опереться можно. Не пыхти, я тебе верю. Мы из тебя еще сделаем ведуна — если, конечно, доживем.
   — А что, можем и не дожить? Почему бы вдруг?
   — Во-первых, работа у нас с тобой не самая тихая. А во-вторых, всё-таки не нравится мне эта кампания и всё вокруг нее. И силу быстро набирают, и пользуются ею всё лучше и решительней. Самое главное — у них есть четкая программа, а не просто мечта о всемирной империи под их мудрым руководством. Так что они шаг за шагом свое дело продвигают. Главное — проследить, чтобы слишком далеко не зашли. Насчет Хозяина и его появления в мире — это, конечно, вряд ли, но нагадят сильно.
   — И что же они могут сделать?
   — Это ты бы у Олега спросил, а еще лучше — у Иваныча. Что могут? Да хотя бы напустить нечисти — столько, что и конца света не потребуется. Еще проще и быстрее — кого-нибудь из Нижних Миров вытащить, посолиднее, покрепче. Остальное тогда само всё приложится. Ты думаешь, это так сложно? Силы надо много — это да, так у них ее сейчас достаточно. Ума как раз не надо. Был бы ум — не взялись бы за такое. До них тоже бывали не слабее, и не один раз. Только у всех ума и совести хватало не делать. Даже со злости на весь мир. А эти — эти у нас вполне современные. Сначала построим и распашем, а потом будем думать, как всё разгребать.
   — Так ты думаешь, они всё-таки начнут?
   — Не начнут, а продолжат. И достаточно скоро — теперь они понимают, что время против них. Всё сдуру, всё сгоряча — не задень они Пермяка, могли бы годами готовиться. Думали нас использовать, пока мы друг в друга вцепились. Шакалы они, Санек, самые натуральные шакалы. Не учли только, что мы можем сначала им холку потрепать, а уж потом к своим делам вернуться, если захотим. Нет в нас такого — соглашаться с врагом, мириться с ним. Или не поняли, что тут два брата подрались, и чужой не лезь. Теперь они нашего объединения боятся, поэтому и торопятся.
   — Зря, по-моему, боятся. За пару месяцев перемирия можно достичь, а вот война до конца не утихнет. Всё равно не будем доверять тому, с кем воевали,
   — Тут ты прав, но вот гонцов ко мне пермяки уже прислали. Как раз под Новый год, пока тебя не было. И не только они — если бы один этот Крут с нами воевал… Союзники Пермяка тоже вроде бы начали понимать, в чем дело, до них тоже отголоски докатываются. Наши черные знакомцы ведь не сами по себе, такие везде найдутся. Но, похоже, главны удар будет всё-таки у нас. По крайней мере, следующий шаг в этом направлении — точно. И доволь скоро.
   — Когда именно ?
   — Вот это как раз совсем нетрудно угадать. Впрочем, «угадать» — не совсем то слово, которое здесь нужно. Скорее уж «понять».
   — Когда же?
   — Подумай сам. Вспомни всё и подумай.
   Александр подумал. Ничего не ясно. Конечно, не в любой день… Но кто их знает, черных, что для них самое подходящее?
   — Не получается? И не получится. — Натаныч довольно хмыкнул. — Слишком много думаешь в последнее время, да только всё не о том. Если так дальше пойдет, надо будет тебя на лекаря переучивать. Хотя нет, там иногда тоже быстро действовать надо. Ты всё пытаешься рассчитать, сообразить — поэтому от тебя всё и ускользает. Усложняешь всё на свете своими размышлениями.
   — А как же иначе? Как думать, если не рассуждать?
   — Сразу понимать надо. Знать. Ведать — понял, с каким словом корень общий?
   — Со словом понял, а со сроками никак не пойму.
   — Бывает. — Егерь тяжело вздохнул. — Ну тогда давай по-человечески. Когда они последнее большое Действо проводили?
   — Двадцать второго, на солнцеворот. У них это один из Дней Силы или как они их называют?
   — Неважно. Когда следующий такой день, знаешь?
   — Откуда бы? Вроде бы они отмечают еще ночь со страстной пятницы на страстную субботу как противоположность Пасхе… Еще — первые новолуния каждого сезона, ну и, конечно, Вальпургиева ночь, на первое мая.
   — До появления святой Вальпурги эту ночь тоже отмечали, но это сейчас неважно. Я смотрю, ты неплохо покопался во всем этом дерьме.
   Однако что-то в голосе Натаныча настораживало. Не слишком была похожа на похвалу последняя фраза.
   — Чего я не учел, Юрий Натанович?
   — Не в том дерьме копался. Ты наткнулся на неплохие сведения о сатанистах… но вот действуют против нас не они. Все черные одним мазаны, это понятно, да вот только любезная нам компания кошек уже не сама вешает. Других посылает. А сами глубже закопались — гораздо глубже. И спешат они сейчас сильно — что-то их гонит. Или кто-то. Так что, думаю, мая они ждать не будут. К маю у них всё должно быть готово, как пионер к борьбе за дело, а на такую подготовку тоже времени немало уйдет. Учатся они быстро, тут не поспоришь. Сам посуди: летом они начали всерьез заниматься этими делами. Когда не вышло — пришлось силы копить до ноября. Опять не получилось, причем с большим треском — двух месяцев не прошло, как на новый виток пошли.
   — Иваныч говорил, что на холмах у них всё-таки большая часть получилась. Жертва всё-таки была.
   — Может быть, и так. — Юрий Натанович задумчиво поскреб щетину на подбородке. — Но всё-таки не по полной программе отработали. Причем заметь: наш друг Юрик у них не самый сильный, но уже и через него нечисть проглядывает.
   — А почему ты думаешь, что не самый? Потому что попался?
   — Нет, Санек, не поэтому. Тут ты молодцом, всё как надо провел. Но вот будь он из самых старших — ты бы и не заметил, что у него за нутро.
   — Так всё-таки когда их ждать?
   — Не понял еще? В конце марта, конечно. На равноденствие. Раньше вряд ли подготовятся. Судя по тому, что наши ребята нашли, им еще чуть-чуть до полной силы не хватает. И позже не начнут — не будет удобных дней до самого мая. Даже с учетом всех кошкодавских праздников, которые ты перечислил, — Пасха в этом году поздняя.
   — А после первого мая они что, силу потеряют?
   — Не потеряют. Только им ведь теперь тоже известно, кто против них и чего от нас ожидать можно. Они нам полную силу набрать не дадут. Так что готовься, Санек, — в конце марта я тебя опять в командировку отправлю.
   — Одного? Как же…
   — Вот мне-то в городе появляться совсем необязательно. Скорее наоборот — желательно не появляться. Еще лучше — чтобы обо мне вообще не узнали и чтобы я в это дело не вмешивался.
   — Но вы… ты же глава Воинов, если я все правильно понял.
   — Точно, есть такой факт биографии. Должность, считай, генеральская. С тобой генералы часто в разведку ходили?
   — В разведку — нет, но в бою видел пару раз.
   — Когда? Когда уже во весь дух жареным пахнет — или вас припекли, или вы кого-то. А пока перья щипать надо — тут шеф-повар ни к чему. Дошло, наконец? Что-то ты сегодня на жирафа смахиваешь, Санек. Иди-ка спать. Второй час, а утром нам еще машину вытаскивать.

ГЛАВА 14

   — А вот и я!
   — Сашка!!! — Как Иринка умудрилась повиснуть на шее, непонятно. При ее-то росте… Разница в пару сантиметров, а такое ощущение, что она ниже на полголовы. — Приехал! А я тебя ждала, прямо чувствовала — весь день только об этом и думала! Ты как приехал — в отпуск или по делам ?
   — По делам, Ира, по делам. И в городе, наверное, долго не задержусь.
   — Правда? — Родные, только что искристые глаза погрустнели. Потемнели, как небо осенью. — И на сколько ты? На часок?
   — Завтра с утра должен уехать. И сегодня еще надо кое-куда сгонять. После этого я сразу же к тебе.
   — Ну, и то хорошо, что не на часок, — успокоилась Ирина. — Вещи здесь оставишь?
   — Я сегодня налегке. Всё, что надо, или по карманам, или на месте найдется.
   — Когда тебя ждать?
   Какой приятный вопрос! Многие и многие слышат его ежедневно — и не понимают своего счастья. Тебя ждут. Ты нужен. Без тебя не обойтись. Причем не там, где нужны твои мышцы, глаза и умение плавно шевелить указательным пальцем. Ты нужен человеку, без которого и тебе не обойтись. Твоя девушка будет тебя ждать.
   — Часа через два-три, а дальше я свободен. Скорее всего, до завтра.
   — Это всё… твои серьезные дела? Древние-инквизиторские?
   Хотел отшутиться. Не получилось — в глаза посмотрел. Не до шуток сейчас Иринке. Страшно ей, тревожно, и соврать сейчас нельзя. Поэтому просто кивнул.
   — Саша, без тебя они никак не обойдутся?
   — Нет, Иришка, никак. Ты что, боишься?
   — Боюсь. За тебя страшно, и вообще — что-то нехорошее будет. Очень нехорошее. Знаешь… — Ирина замялась, отвернулась в сторону. Полыхавшее вокруг головы зарево беспокойно металось, меняло цвет. Ну вот что с ней делать? Обнять, притянуть к себе?
   Иринка ткнулась носом в плечо, тихо всхлипнула.
   — Ир, ты что?! Ну, не надо, маленькая, не надо… Что это с тобой?
   — Понимаешь… — И в голосе, и в глазах были слезы. — Я сегодня сон видела… Страшный. Всё так ярко было… У меня такие всегда сбываются. Не спорь со мной, не спорь!
   — Я и не собирался. О чем хоть сон? — Она снова прижалась к плечу.
   — Понимаешь, Саша… Во сне было, как тогда, когда ты меня спасал… На холмах… — Рассказ прервался, Ирина несколько раз хлюпнула носом. — Только меня там не было. Тоже лес, какие-то не то холмы, не то овраги. И снег. И тоже эти… в балахонах.
   Девушка судорожно сглотнула, отдышалась и продолжила:
   — Я точно знаю, что это мои знакомые, только никак не могла разглядеть, кто же именно. А потом появились какие-то еще люди, начали стрелять… Одного я узнала — помнишь, после Нового года мы его встретили? Высокий такой, лет тридцать ему, не меньше.
   — Володя, что ли? И как он там себя вел, во сне? — Александр старался говорить весело, но перед глазами всё начало плавно раскачиваться. У Ирины вполне мог быть и такой дар — видеть… То, что она узнала во сне Владимира, еще ни о чем не говорит. Но настораживает. Особенно если учесть подробности будущей операции.
   — Он сначала стрелял, а потом упал. И не вставал. — Почему у нее такой глухой голос? Из-за того, что в куртку уткнулась или горло перехватывает? — Потом все стрелявшие исчезли, остались только те, черные, в балахонах, и… — Девушка разрыдалась. Потом неожиданно схватила Александра за плечи и начала трясти: — Не ходи, Саша, не ходи! Там ужас что началось! Там страшнее, чем тогда, очень страшно, очень!
   — Успокойся, Иришка, успокойся, это только сон. Ни на какие холмы я не собираюсь, и вообще всё будет хорошо. Ты же знаешь!
   — Не знаю! Я знаю, что будет что-то страшное, и не только с тобой. Может, со мной, может, с родителями. Саша, ну ты можешь хоть раз не ходить?! Ради меня, ради нас с тобой!
   — Не в этот раз, Ир. Ты меня ждать будешь? Значит, всё со мной будет хорошо. И вообще, в тот раз мы твоих знакомых вдвоем с Натанычем разделали. С Юриком — сама видела. А теперь тем более всё будет хорошо. Обещаю.
   — Правда? — Она подняла заплаканные глаза. — Ты обещаешь, что с тобой все будет хорошо?
   — Не только со мной — вообще всё.
   — Меня «вообще» не интересует. Мне ты нужен. — Ирина отошла к зеркалу. — Ну вот, доревелась: нос распух, глаза красные — кому я такая нужна?
   — Мне нужна. Очень. Честное слово, очень нужна.
   — Ну вот и остался бы!
   — Не могу. Я и так уже опаздываю. Ну — жди меня, и я вернусь!
   — Только возвращайся поскорее, хорошо?

* * *

   — Сон, значит? — Олег встал с дивана, прошелся по комнате. — Бывает, и не такое снится. Может, ей что-то напомнило о том случае, вот и приснилось?
   — Не знаю, я не расспрашивал. Может быть, и напомнило. Но испугалась она действительно сильнее, чем на холмах, я поверху видел.
   — М-да… Николай Иваныч, что скажешь?
   — Хрен его знает. — Старый учитель сидел и рассматривал свою трубку. Очень внимательно — так, словно она впервые попала к нему в руки. Или он обнаружил какой-то непорядок и теперь прикидывал, как все это исправлять. — Ты же знаешь, Олег, у нас, у ведунов, к снам серьезно относятся. Хотя сон сну, конечно, рознь. И превеликая. Мне бы самому с ней поговорить, посмотреть при рассказе — глядишь, что-нибудь и прояснилось бы. Вот только мне сейчас вмешиваться нельзя, только испорчу дело. Шурик вон ее видел, знает ее не первый день — давай ему поверим. Знаешь, кого бог бережет?
   — Дураков, пьяниц и влюбленных?
   — Не тот случай, Олег, не тот. Береженого бог бережет — слышал такое?
   — Причем от тебя же, и не раз.
   — Ну вот и хорошо. Тем более. — Ведун достал потертый и засаленный кисет, начал набивать трубку. — Тем более что и я видел кое-что. Не в таких деталях и не с той стороны, но достаточно, чтобы почувствовать. С Володькой твоим действительно что-то неладно будет, это раз.
   — А вероятность? — быстро перебил Олег.
   — Пополам, пятьдесят на пятьдесят. Может, даже больше, но и это много. Дальше — вчера кто-то до тех холмов, что над рекой, добирался. Это я точно почувствовал, без всяких снов.
   — Думаешь, готовятся?
   — Мы же готовимся, так почему бы им не побеспокоиться? Ребята серьезные. Я о другом еще думаю — место это на овраг никаким боком не похоже, а Ирина эта точно сказать не могла.
   — Там рядом есть овраг, — напомнил Александр. — Между этой точкой и «Тремя братьями».
   — Да, местечко что надо, — согласился Иваныч. — Но вряд ли сейчас кто-то туда сунется, по такому снегу. Разве что с бульдозером.
   — Слушай, а не под городом ли эти холмы? Там оврагов — хоть отбавляй, и еще…
   — Знаю, что на тех холмах. Печати. Думаешь, полезут?
   — Кто их разберет. Могут и сунуться. Хотя нет, вряд ли — проще старое место добить, тут ты прав. Там раз уже почти получилось, а на Печатях придется пробиваться сквозь всё старое и новое. С нуля.
   — Даже хуже, — кивнул Иваныч. — Не знаю, чего сейчас эти недобры молодцы и черны девицы достигли, но, если по прежним делам судить, слабоваты пока для Печатей.
   — Ты думаешь, опять на том же месте?
   — Не дам тебе гарантии, но скорее всего — там же.
   — А поточнее выяснить можешь?
   — Могу-то могу… — Иваныч почесал переносицу мундштуком трубки. — Да только и тогда я тебе гарантии не дам. Разве что связи прощупать между этим местом и тем, что мы уже наработали. Что у нас там — квартира с обитателями, молодежь, еще что.
   — Посох, кое-какие амулеты. Трава сушеная с остатками крови.
   — Не пойдет. Посох по другому делу, да и взят слишком рано. Кровь… Не буду я с ней работать. Колдунам отдай, такие штуки к ним поближе. Ладно, попробую сам. Авось нащупаю кого-нибудь — твоей и божьей помощью.
   — Если на холмах — что делаем? Как с Володей быть?
   — Это ты у нас полководец, тебе и решать. Знаю, знаю, его ребят ты во все дыры посылаешь, личная гвардия твоя. Но опять-таки — Владимир горяч, а толк с этого не всегда есть. Остальные у тебя где ?
   — По разным углам. Знаешь, перемирие перемирием, а поберечься надо.
   — Думаешь, Пермяк всё-таки сговорится с черными?
   — Не думаю. Но может быть и такое, дочку он любит больше, чем нас.
   — Ну, так он у своих не царь и не бог. Случись такое — свои же ему крылья повыдергивают, чтобы против народа не шел.
   — А если обманет? Вот выходит он сейчас и говорит: «Всё это вражеская провокация! Ударим, да посильнее!» Думаешь, не поверят? Третий год в его словах никто не сомневается — даже ты. Сказал Пермяк: «Воюем!» — и вот она война. Сказал: «Миримся!» — и с тех пор ничего серьезного. Недоразумения — не в счет, там не его вина. Скорее наша общая глупость. Так, в общем, у тебя сейчас все, кроме Владимира, раскиданы.