Страница:
3
Осенью 1943 года в Красной Армии были восстановлены корпусные управления. С их появлением значительно упростилось и улучшилось руководство войсками. Теперь армейское командование ставило задачи корпусам, а они в свою очередь определяли задачи дивизиям. Легче стало получать данные об обстановке.
Корпусные управления обычно прибывали к нам, не имея постоянного количества дивизий. В зависимости от поставленных задач состав корпусов доводился до трех дивизий. В то же время некоторые соединения оставались в подчинении командующего армией. Из частей, непосредственно обеспечивавших действия корпуса, имелись саперный батальон, батальон связи и, очень редко, артиллерийский полк.
Стабильность состава корпусов на первых порах не соблюдалась. Дивизии передавались из одного корпуса в другой, нередко даже накануне наступления. Это приводило к неустойчивому руководству со стороны командиров и штабов корпусов. Но и в таких условиях роль корпусных управлений трудно было переоценить: работа в штабе армии, и в частности в оперативном отделе, приняла более спокойный и ритмичный характер.
В начале ноября к нам прибыл 93-й стрелковый корпус в составе двух дивизий. В конце того же месяца - 100-й стрелковый корпус, командиром которого был известный нам по Невельской операции генерал-майор М. Ф. Букштынович. Я выехал в корпус для того, чтобы познакомить Букштыновича с предстоящими задачами. Там, в штабе, неожиданно встретился с полковником Ю. 3. Новиковым, товарищем по Академии имени М. В. Фрунзе. Это был прекрасно подготовленный оперативный работник: с первых месяцев войны находился он на фронте, продолжительное время успешно исполнял обязанности начальника штаба дивизии. Он вполне заслуженно был выдвинут на должность начальника штаба корпуса.
И в 93-м стрелковом корпусе штаб, руководимый опытным полковником А. Н. Крыловским, тоже работал четко. Оперативный отдел возглавлял там энергичный и неутомимый подполковник А. А. Горбацевич. Командир корпуса генерал-майор П. П. Вахрамеев был вполне удовлетворен деятельностью своего штаба.
С наступлением зимы активные действия войск 3-й ударной армии прекратились. На 2-м Прибалтийском фронте наступило затишье. В связи с переходом к обороне значительная часть соединений была выведена в тыл. Враг зализывал раны. О серьезных боях в ближайшем будущем не могло быть и речи.
4
Не место красит человека - эта истина общеизвестна. Никогда не следует забывать, что посты, даже очень высокие, занимают люди, имеющие свои сильные и слабые стороны, свои характеры и привычки. Многолетний опыт убедил меня в том, что на слаженность и четкость работы любого штаба немалое влияние оказывают личные взаимоотношения между его начальником и командующим. Только полное доверие командующего (командира) дает возможность начальнику штаба уверенно выполнять свои обязанности и, не оглядываясь, не опасаясь одергивания, руководить всеми отделами, службами полевого управления.
Начальник штаба является первым заместителем командира: только он имеет право от имени командира отдавать приказания войскам. Вместе с тем он обязан докладывать своему командиру о всех отданных распоряжениях.
Начальник штаба согласовывает деятельность начальников родов войск и служб, направляет деятельность подчиненных штабов, добиваясь их слаженности и единства методов работы. Он должен быть готов в любой момент доложить командиру о задачах, поставленных старшим начальником, о положении, состоянии и возможностях своих войск и войск противника. Да мало ли что еще должен держать в памяти начальник штаба - всего и не перечислишь. Ведь он возглавляет "мозговой центр" части или соединения. В свою очередь командир обязан посвящать начальника штаба во все замыслы и планы. Только хорошие деловые отношения между командиром и начальником штаба, основанные на высокой требовательности, на отличном исполнении каждым своих обязанностей, могут обеспечить четкую и уверенную работу штаба в целом.
Отсутствие между указанными начальниками доверия и полного взаимопонимания нередко приводит к натянутым отношениям, к серьезным недочетам в работе "мозгового центра". Неприязнь между ними чувствуют и болезненно воспринимают
все офицеры штаба.
Но что поделаешь, жизнь сложна - начальник штаба не всегда удовлетворяет командующего войсками. В таком случае обычно командующий стремится освободиться от начштаба. Пути для этого бывают разные. Начальника штаба переводят, например, на равноценную должность в своей же армии. Эта практика особенно широко применялась у нас в 1943 году, когда в 3-й ударной один за другим сменились четыре начальника штаба.
Каждый из них, имея свой, отличавшийся от других опыт, предъявлял к отделам штаба свои требования. Это касалось всех участков и даже отдельных деталей работы, вплоть до подготовки документов. Вместе с тем каждому прибывавшему начальнику необходим был какой-то период для знакомства с существующей организацией работы штаба, с начальниками отделов, а также начальниками родов войск и служб. На взаимное ознакомление требовалось известное время и для начальников отделов. Увы, не успев привыкнуть к одному, нам приходилось "осваивать" характер другого, вновь прибывшего начальника штаба. Затем - следующего.
Не лучше обстояло дело и с начальниками оперативного отдела. За 1943 год на этой должности побывали три человека, в октябре к исполнению обязанностей начальника отдела был допущен я, получив незадолго перед тем звание полковника.
Резкого изменения я не ощутил. Характер и объем работы оперативного отдела за год пребывания в штабе армии были полностью освоены мною на практике, как в условиях наступательных боев, так и при ведении обороны. Ведь начальники-то менялись, а состав отдела оставался в основном стабильным, неся на себе нелегкую ношу штабной работы.
Коллектив оперативного отдела представлял собою дружный, слаженный организм. Мы жили, без преувеличения, единой семьей. Каждый стремился как можно лучше выполнить свои обязанности. Это главным образом и объединяло нас, людей разных характеров, возрастов, привычек, пришедших в штаб армии по различным жизненным дорогам. Совместная работа в условиях фронта, постоянная опасность, необходимость взаимной поддержки при выполнении получаемых заданий - все это сблизило нас, как родных. Каждый ощущал душевную теплоту, поддержку своих товарищей. Чувство локтя очень поддерживало нас в трудные минуты.
Я и сейчас с волнением, с глубокой признательностью и уважением вспоминаю весь состав оперативного отдела того времени. Заместителем моим был подполковник М. С. Тур - прекрасный работник, умевший выделить главное звено в разнообразной, быстро менявшейся цепи событий. Старшие помощники подполковники И. Ф. Топоров, Г. Г. Галимов и Б. В. Вишняков всегда точно и умело выполняли сложные и опасные задания. Им помогал в этом личный боевой опыт, хорошее знание своих обязанностей. Каждый из них являлся начальником направления одного из корпусов.
Помощниками моими были офицеры И. Н. Ленкевич, В. С. Аразиан, Н. Н. Аинцев, Н. П. Брагинцев, А. К. Нестулин, К. В. Кузнецов, К. В. Ванчиков, Н. М. Малютин и недавно прибывший в отдел сдержанный, исполнительный майор С. И. Смирнов, человек по натуре простой и добрый.
О каждом из своих помощников я мог бы сказать много теплых слов. Сравнительно пожилой майор Ленкевич отличался энергией, исключительной точностью и аккуратностью: он следил за обеспеченностью соединений боеприпасами, горючим и продовольствием, а также вел боевую ведомость соотношения сил на фронте армии.
Майоры Аразиан, Аинцев, Малютин и капитан Кузнецов в разное время пришли в оперативный отдел из дивизий, где они были помощниками начальников штабов полков по оперативной работе. Несмотря на молодость, они имели немалый опыт низовой штабной работы непосредственно в войсках. Они видели войну с близкого расстояния, не раз смотрели смерти в глаза. Кроме добросовестного отношения к своим обязанностям все трое отличались смелостью, умением не теряться в самых сложных условиях. За ними были закреплены обязанности помощников начальников направлений. Отлично зная обстановку, Аразиан, Аинцев, Малютин и Кузнецов в любое время суток были готовы выехать в дивизии и полки своего направления.
Отделение изучения и обобщения опыта войны возглавлял полковник Н. П. Войно, офицер весьма образованный, с большой эрудицией, служивший еще в старой русской армии. Войно обладал незаурядной способностью анализировать, обобщать ход и результаты боевых действий. Будучи среди нас самым пожилым, он предпочитал иметь самостоятельный участок работы. Учитывая это, я старался не вмешиваться в его дела.
Помощниками у Войно были майор Кузин и капитан Дмитриенко. Причем первый из них выделялся исключительным трудолюбием и старанием.
В обязанности этого отделения входило систематическое ведение журнала боевых действий войск армии, составление итоговых отчетов о проведенных операциях и представление этих отчетов через штаб фронта в Военно-историческое управление Генерального штаба. В отделении готовились также итоговые отчетные карты за определенный период.
Во время работы над этой книгой мне пришлось еще раз подробно просмотреть документы, подготовленные когда-то под руководством полковника Войно. Должен сказать, что выполнены они с высокой добросовестностью и достоверностью. Эти документы дают в сжатом виде полную картину боевых действий 3-й ударной армии.
Начальником гидрометеорологического отделения был у нас майор П. И. Иванов. Должность его помощника занимал инженер-капитан Л. М. Эпштейн. Их работа была малозаметной, но необходимой. Без знания метеорологических условий и возможного состояния дорог нельзя было правильно планировать действия войск. Без поправок на погоду артиллерия и минометы не могли вести точный и эффективный огонь. А авиация! Сколько раз низкие облака прижимали самолеты к аэродромам, когда их помощь была необходима бойцам.
Петр Иванович Иванов, до войны проработавший много лет на самых отдаленных метеостанциях, имел большой опыт, любил свое дело. Он оказался не только хорошим, добросовестным человеком, но и прекрасно эрудированным специалистом. Его помощник Лев Михайлович Эпштейн был весьма сдержан, беспрекословно и добросовестно выполнял любые задания, даже не относящиеся непосредственно к его работе. Он имел хорошую теоретическую подготовку по гидрологии: окончил в Москве институт.
Для полного представления о составе, о жизни оперативного отдела хочется хотя бы вкратце рассказать и о тех наших товарищах, которые, занимая скромные должности, в любых условиях обеспечивали деятельность отдела.
Начальником делопроизводства был у нас с момента формирования полевого управления армии старший лейтенант административной службы Иван Федорович Цопов, призванный из запаса. Он отвечал за учет, рассылку и хранение документов. В полевых условиях выполнить все требования по ведению делопроизводства было нелегко, однако Цопов со своими обязанностями справлялся отлично. Человек пунктуальный и аккуратный во всем, что касалось документов, он требовал того же от других офицеров. Если какой-либо офицер, познакомившись с содержанием бумаги, не оставил на ней своей подписи, Цопов обязательно делал пометку: "Сей документ подполковник такой-то читал, но подписи не учинил"...
В мемуарах редко пишут о работниках пищеблока. А если и пишут, то, чаще всего, с юмором. Странно! Разве эти товарищи мало принесли пользы?! Шути не шути, а без еды долго не повоюешь!
При нашем оперативном отделе существовала небольшая столовая, выделенная из общей штабной столовой. Ведь работали мы круглосуточно, то и дело выезжали в войска, думать о еде было некогда. Столовая спасала нас.
Когда я прибыл в отдел осенью 1942 года, в столовой работали повар и официантка. Они старательно трудились по 18 - 20 часов в сутки, но не управлялись. По моей просьбе начальник штаба армии разрешил нам взять повара из запасного армейского полка. Так появился в столовой Василий Лозовский, являвшийся одновременно поваром, кладовщиком и заведующим. Помощником у него была Дуся Базылева из деревни Плаксива, находившейся вблизи нашего командного пункта у Великих Лук. Официанткой работала скромная девушка Зина Розанова из города Калинина. Зина сумела заслужить общее уважение. Держала она себя в строгих рамках. Постоянным покровителем, так сказать шефом столовой, был майор Ванчиков: он обеспечивал переезды, размещение и устройство нашего пищеблока на новом месте.
Маленький коллектив столовой всю войну работал с большой нагрузкой. Зина Розанова, как заботливая хозяйка дома, следила, чтобы были накормлены все до единого человека.
5
Новый, 1944 год я встретил в пути, на занесенной снегом дороге. Наши войска предприняли в конце декабря небольшое частное наступление на правом фланге армии. Вечером в канун Нового года немцы начали отходить под покровом темноты из района Турки, Перевоз в северном направлении. Три наши дивизии, действовавшие здесь, устремились преследовать противника.
Всю новогоднюю ночь я на автомашине продвигался вместе с передовыми частями. Темнота, крепкий мороз, сильная вьюга и заминированные дороги чрезвычайно затрудняли преследование врага. В деревнях пылали пожары: фашисты, уходя, сжигали дома. Далеко справа слышалась перестрелка, но впереди, перед фронтом наступавших дивизий, было почти тихо. Противник боя не вел, он использовал темноту, чтобы как можно быстрее занять новые позиции. Моя задача заключалась в том, чтобы не допустить остановок наших частей в пути.
Утром фашисты заняли заранее подготовленный рубеж. Наша попытка прорвать его с ходу не удалась. И все же настроение было радостное. За одну новогоднюю ночь мы продвинулись на 10 километров.
Сильные морозы сковали реки и озера панцирем льда. Воспользовавшись этим, две наши дивизии предприняли частное наступление юго-западнее городка Пустошки через озеро Свибло. По данным разведки считалось, что немцы занимают северный берег незначительными силами и серьезного сопротивления не окажут. Расстояние между берегами в самом узком месте ее превышало 300 метров. При этом противоположный берег вдавался в озеро, образуя большой полуостров, покрытый хвойным лесом.
Дивизия, наносившая главный удар, должна была ночью преодолеть по льду открытое пространство и на рассвете атаковать гитлеровцев на полуострове. Другая дивизия, наступавшая с востока во фланг противнику, содействовала первой в выполнении этой задачи.
Наступление началось неожиданно для врага: в первый день мы имели успех. Был захвачен плацдарм на северном берегу шириной до двух километров и глубиной до 500 метров. Немцы срочно подтянули на этот участок ближайшие резервы и уплотнили ими свои боевые порядки. Одновременно они сосредоточили по нашим частям на плацдарме массированный огонь артиллерии и минометов. Замерзшая гладь озера на подступах к полуострову тоже находилась под вражеским огнем. Наши части непрерывно несли потери.
Днем приблизиться к полуострову не было никакой возможности. Подход резервов, снабжение войск, эвакуация раненых - все производилось только ночью. Так продолжалось несколько суток.
Соединения, действовавшие на левом фланге армии, входили в оперативное направление, которое было закреплено, за подполковником Г. Г. Галимовым. Он получил задание от начальника штаба армии отправиться на полуостров, ознакомиться на месте с обстановкой, а затем доложить свои предложения. Вместе с ним был направлен в соседнюю дивизию и майор Смирнов, который должен был возвратиться вечером того же дня.
Галимов сообщил мне по телефону, что прибыл в дивизию и с наступлением темноты пойдет на полуостров. От Смирнова никаких вестей не поступало. Мы ждали его к ужину, но он не появился. Я приказал оперативному дежурному запросить все штабы полков той дивизии, куда уехал майор. Но нигде ничего не знали о нем.
На другой день Смирнова нашли на поле боя среди солдат, погибших при артиллерийском налете противника. Это была тяжелая утрата. Несмотря на то, что работал он у нас сравнительно недавно, все успели полюбить этого простого человека с открытой душой.
Подполковник Галимов вернулся через два дня. Он сообщил, что нет никаких перспектив улучшения обстановки. По докладу Галимова было принято решение отвести наши части с полуострова.
Едва пережили мы смерть майора Смирнова, как обрушилось новое несчастье. Погиб майор Аразиан, переведенный в штаб армии из 33-й стрелковой дивизии по моей просьбе. Веселый, никогда не унывающий, Виктор Аразиан был, что называется, душой общества. Он сразу прижился в отделе.
В ясный безоблачный день майор Аразиан вылетел на По-2 проверить с воздуха маскировку оборонительных позиций войск армии. Самолет вел на небольшой высоте отличный летчик старший лейтенант Новиков, награжденный двумя орденами Красного Знамени. Едва самолет приблизился к переднему краю, его обстреляла зенитная батарея. Один из снарядов попал в мотор, машина загорелась и рухнула юго-восточнее Пустошки. Старший лейтенант Новиков погиб при падении самолета. Майор Аразиан получил тяжелые ожоги и скончался через несколько дней.
Виктор Аразиан был единственным сыном учительницы из Евпатории. Северная часть Крыма к этому времени была уже освобождена от фашистских захватчиков. Мать Виктора успела получить от него первое письмо. Но ее ответ пришел после смерти сына...
6
Больше двух лет я ничего не знал о жене и дочке. Где они? Что с ними? эти вопросы не давали покоя. И вдруг радость! Вскоре после того как фашистов вышвырнули из Днепропетровска, я получил известие от жены. И она и дочурка, обе живы!
В первом же подробном письме Лида сообщила, что до нее дошла моя весточка, посланная из Москвы в начале войны, и томик стихов Симонова она тоже получила. Жена писала, что за два года оккупации много раз перечитывала мое письмо, что в стихах Симонова черпала силу, чтобы выдержать тяготы фашистской неволи.
Радость моя была огромна. Но вскоре я получил такую горькую весть, что не сразу даже поверил в нее. Чтобы было ясней, о чем идет речь, сделаю небольшое отступление.
Родился я в 1908 году в городе Севастополе. Отец, опытный садовник, до революции работал у крымских помещиков. Мать была женщиной малограмотной, но очень доброй и отзывчивой. В семье было пятеро детей. Три мальчика: Владимир, Виктор и я - старший. И две девочки - Валентина и Евгения. Я, естественно, помогал матери нянчить детей и вообще был ее правой рукой в домашних делах.
Учиться мне не пришлось: ближайшая школа находилась в 16 километрах. Отец сам занимался со старшими детьми. Он заставлял нас учить много стихов. В те годы я на всю жизнь полюбил поэзию, особенно Лермонтова.
Вскоре после революции отца избрали заместителем председателя рабочего комитета в бывшем помещичьем имении. Начиналась новая жизнь. В нашей деревне появился народный учитель Владимир Ефимович Привольев, как выяснилось потом близкий товарищ Михаила Ивановича Калинина. Вероятно, Привольев был болен и нуждался в целебном крымском воздухе.
Познакомившись с моим отцом, учитель предложил общими усилиями жителей создать в деревне школу. Вести уроки за небольшую плату взялся он сам. Кормить учителя должны были по очереди родители учеников.
Осенью наша самодеятельная школа начала работать. В ней было более 30 учеников в возрасте от 7 до 16 лет. Их разделили на три группы, но занимались все одновременно в одной большой комнате.
Мы с братом оказались в старшей группе. Весной 1919 года с помощью Владимира Ефимовича оба сдали экзамены за "начальную школу в деревне Николаевка. На этом мое образование закончилось.
Летом вместе с белыми в Крым вернулся помещик - хозяин имения. Наша семья переехала в деревню Ново-Васильевка, неподалеку от Бахчисарая. Здесь вплоть до 1928 года я с отцом ухаживал за плодовыми деревьями в совхозных и колхозных садах.
В 1925 году я вступил в комсомол. А через три года, самостоятельно подготовившись, сдал экзамены в Ялтинский сельскохозяйственный техникум. До двадцати лет я формально не имел никакого образования. Попасть в техникум было моей мечтой. И эта мечта сбылась.
Закончив учебу, я стал участковым агрономом в симферопольском райколхозсоюзе. Однако работать пришлось недолго. Осенью 1931 года меня призвали в Красную Армию и направили в 88-й стрелковый полк прославленной 30-й Иркутской дивизии, которая дислоцировалась в то время на Украине.
Летом следующего года меня перевели из полка в батальон связи 7-го стрелкового корпуса. Из Павлограда я переехал в Днепропетровск, где и прослужил до 1938 года. Там, будучи лейтенантом, женился.
Потом была служба в Харькове, академия Фрунзе. Потом началась война.
К этому времени сестра Валентина жила на Дальнем Востоке с мужем-пограничником И. В. Овчинниковым. Владимир учился в Ленинграде, на 4-м курсе лесотехнической академии. Сестра Евгения работала агрономом в деревне Ново-Васильевка вместе с отцом. У нее были уже две дочки. Муж Евгении, тоже агроном, проходил срочную службу в одной из воинских частей, расположенных в Западной Белоруссии. Растить детей помогала наша мать, еще сохранившая достаточно бодрости и энергии. Неподалеку от родителей, в Симферополе, жил и работал брат Виктор, не призванный в армию по состоянию здоровья.
Осенью 1941 года фашисты ворвались в Крым. Надо ли говорить о том, какой тревогой наполнялось мое сердце, когда думал о своих родных.
В годы войны я изредка переписывался со старым товарищем Иваном Порфирьевичем Корявко, который командовал где-то на юге инженерной бригадой. В дни моей комсомольской юности он жил в нашей семье, очень хорошо знал моих близких.
И вот в январе 1944 года я получил письмо. Иван Порфирьевич сообщал, что скоро будет у моих стариков и передаст мой адрес. Намек был ясный. С этого дня я с нетерпением ждал, когда появится в сводке Совинформбюро слово "Крым".
Наконец 10 апреля по радио передали, что войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление на Перекопском перешейке. Потом в сводках замелькали названия городов, хорошо знакомых с детства. 13 апреля был освобожден Симферополь. На следующий день - Бахчисарай. А дом нашей семьи стоял на середине пути между ними.
Родной дом среди фруктовых деревьев неподалеку от небольшой, но бурной и шумливой реки Альмы...
Долго не было письма от старого друга Ивана Корявко. Видно, не поднималась рука сообщить, что узнал...
Когда Крым захватили фашисты, брат мой Виктор ушел в горы к партизанам. Через некоторое время гитлеровцы арестовали нашего отца. В симферопольской тюрьме он заболел тифом и умер в 1943 году. Потом забрали мать и сестру Евгению. Старшей ее девочке было в ту пору пять лет, а младшей только три годика.
В январе 1944 года гестаповские палачи расстреляли мою мать и сестру. Разыскать их тела так и не удалось, они зарыты где-то в обрывах под Бахчисараем.
Тяжко переживал я это известие. И хорошо, что в те дни рядом оказался родной человек. Совершенно неожиданно меня разыскал Владимир, назначенный в один из автомобильных батальонов нашей армии. От него я узнал, что наш младший брат Виктор после возвращения из партизанского отряда тоже находится на фронте. Теперь мы вес трое сражались с ненавистными гитлеровскими захватчиками.
К Балтийскому морю
1
Наступило четвертое военное лето. Войска нашего фронта, располагая ограниченными силами, продолжали обороняться западнее Новосокольников на хорошо подготовленных в инженерном отношении рубежах. Противник на этом направлении особой активности не проявлял. Жизнь на передовой текла довольно однообразно. Обе стороны вели разведку да изредка обменивались артиллерийско-минометными налетами.
3-я ударная армия насчитывала в своем составе всего пять дивизий. Находясь в центре оперативного построения войск фронта, армия обороняла полосу протяженностью до 60 километров. Противник имел перед нами три пехотные дивизии. Однако общая численность всех наших соединений не превышала численности личного состава трех дивизий врага: силы сторон в полосе обороны армии были примерно равны.
Армией командовал генерал-лейтенант Василий Александрович Юшкевич, сменивший в начале апреля генерала Н. Е. Чибисова. Новый командарм отличался броской, благородной внешностью и подчеркнутой строгостью. Я бы даже сказал резкостью в обращении с людьми. В штабе его боялись.
Членом Военного совета оставался Андрей Иванович Литвинов. У него сложились хорошие.отношения с генералом Юшкевичем, почти всегда и всюду они бывали вместе. Генерал Бейлин продолжал занимать пост начальника штаба. Среди личного состава штаба изменений почти не произошло. Только на должность начальника разведывательного отдела взамен полковника И. Я. Сухацкого в начале года был назначен подполковник Владимир Климентьевич Гвозд. С помощью подчиненных он быстро освоился со своими обязанностями, хорошо изучил противостоявшую вражескую группировку.
Общая военная обстановка в тот период складывалась явно в нашу пользу. В конце июня начали наступление три Белорусских и 1-й Прибалтийский фронты, действовавшие южнее нас. Операция развивалась вполне успешно. 4 июля войска этих фронтов вышли на линию Десна, озеро Нарочь, Молодечно, западнее Минска. 1-й Прибалтийский фронт 9 июля пересек шоссе Даугавпилс - Каунас. Под Вильнюсом вели бои войска 3-го Белорусского фронта.
Осенью 1943 года в Красной Армии были восстановлены корпусные управления. С их появлением значительно упростилось и улучшилось руководство войсками. Теперь армейское командование ставило задачи корпусам, а они в свою очередь определяли задачи дивизиям. Легче стало получать данные об обстановке.
Корпусные управления обычно прибывали к нам, не имея постоянного количества дивизий. В зависимости от поставленных задач состав корпусов доводился до трех дивизий. В то же время некоторые соединения оставались в подчинении командующего армией. Из частей, непосредственно обеспечивавших действия корпуса, имелись саперный батальон, батальон связи и, очень редко, артиллерийский полк.
Стабильность состава корпусов на первых порах не соблюдалась. Дивизии передавались из одного корпуса в другой, нередко даже накануне наступления. Это приводило к неустойчивому руководству со стороны командиров и штабов корпусов. Но и в таких условиях роль корпусных управлений трудно было переоценить: работа в штабе армии, и в частности в оперативном отделе, приняла более спокойный и ритмичный характер.
В начале ноября к нам прибыл 93-й стрелковый корпус в составе двух дивизий. В конце того же месяца - 100-й стрелковый корпус, командиром которого был известный нам по Невельской операции генерал-майор М. Ф. Букштынович. Я выехал в корпус для того, чтобы познакомить Букштыновича с предстоящими задачами. Там, в штабе, неожиданно встретился с полковником Ю. 3. Новиковым, товарищем по Академии имени М. В. Фрунзе. Это был прекрасно подготовленный оперативный работник: с первых месяцев войны находился он на фронте, продолжительное время успешно исполнял обязанности начальника штаба дивизии. Он вполне заслуженно был выдвинут на должность начальника штаба корпуса.
И в 93-м стрелковом корпусе штаб, руководимый опытным полковником А. Н. Крыловским, тоже работал четко. Оперативный отдел возглавлял там энергичный и неутомимый подполковник А. А. Горбацевич. Командир корпуса генерал-майор П. П. Вахрамеев был вполне удовлетворен деятельностью своего штаба.
С наступлением зимы активные действия войск 3-й ударной армии прекратились. На 2-м Прибалтийском фронте наступило затишье. В связи с переходом к обороне значительная часть соединений была выведена в тыл. Враг зализывал раны. О серьезных боях в ближайшем будущем не могло быть и речи.
4
Не место красит человека - эта истина общеизвестна. Никогда не следует забывать, что посты, даже очень высокие, занимают люди, имеющие свои сильные и слабые стороны, свои характеры и привычки. Многолетний опыт убедил меня в том, что на слаженность и четкость работы любого штаба немалое влияние оказывают личные взаимоотношения между его начальником и командующим. Только полное доверие командующего (командира) дает возможность начальнику штаба уверенно выполнять свои обязанности и, не оглядываясь, не опасаясь одергивания, руководить всеми отделами, службами полевого управления.
Начальник штаба является первым заместителем командира: только он имеет право от имени командира отдавать приказания войскам. Вместе с тем он обязан докладывать своему командиру о всех отданных распоряжениях.
Начальник штаба согласовывает деятельность начальников родов войск и служб, направляет деятельность подчиненных штабов, добиваясь их слаженности и единства методов работы. Он должен быть готов в любой момент доложить командиру о задачах, поставленных старшим начальником, о положении, состоянии и возможностях своих войск и войск противника. Да мало ли что еще должен держать в памяти начальник штаба - всего и не перечислишь. Ведь он возглавляет "мозговой центр" части или соединения. В свою очередь командир обязан посвящать начальника штаба во все замыслы и планы. Только хорошие деловые отношения между командиром и начальником штаба, основанные на высокой требовательности, на отличном исполнении каждым своих обязанностей, могут обеспечить четкую и уверенную работу штаба в целом.
Отсутствие между указанными начальниками доверия и полного взаимопонимания нередко приводит к натянутым отношениям, к серьезным недочетам в работе "мозгового центра". Неприязнь между ними чувствуют и болезненно воспринимают
все офицеры штаба.
Но что поделаешь, жизнь сложна - начальник штаба не всегда удовлетворяет командующего войсками. В таком случае обычно командующий стремится освободиться от начштаба. Пути для этого бывают разные. Начальника штаба переводят, например, на равноценную должность в своей же армии. Эта практика особенно широко применялась у нас в 1943 году, когда в 3-й ударной один за другим сменились четыре начальника штаба.
Каждый из них, имея свой, отличавшийся от других опыт, предъявлял к отделам штаба свои требования. Это касалось всех участков и даже отдельных деталей работы, вплоть до подготовки документов. Вместе с тем каждому прибывавшему начальнику необходим был какой-то период для знакомства с существующей организацией работы штаба, с начальниками отделов, а также начальниками родов войск и служб. На взаимное ознакомление требовалось известное время и для начальников отделов. Увы, не успев привыкнуть к одному, нам приходилось "осваивать" характер другого, вновь прибывшего начальника штаба. Затем - следующего.
Не лучше обстояло дело и с начальниками оперативного отдела. За 1943 год на этой должности побывали три человека, в октябре к исполнению обязанностей начальника отдела был допущен я, получив незадолго перед тем звание полковника.
Резкого изменения я не ощутил. Характер и объем работы оперативного отдела за год пребывания в штабе армии были полностью освоены мною на практике, как в условиях наступательных боев, так и при ведении обороны. Ведь начальники-то менялись, а состав отдела оставался в основном стабильным, неся на себе нелегкую ношу штабной работы.
Коллектив оперативного отдела представлял собою дружный, слаженный организм. Мы жили, без преувеличения, единой семьей. Каждый стремился как можно лучше выполнить свои обязанности. Это главным образом и объединяло нас, людей разных характеров, возрастов, привычек, пришедших в штаб армии по различным жизненным дорогам. Совместная работа в условиях фронта, постоянная опасность, необходимость взаимной поддержки при выполнении получаемых заданий - все это сблизило нас, как родных. Каждый ощущал душевную теплоту, поддержку своих товарищей. Чувство локтя очень поддерживало нас в трудные минуты.
Я и сейчас с волнением, с глубокой признательностью и уважением вспоминаю весь состав оперативного отдела того времени. Заместителем моим был подполковник М. С. Тур - прекрасный работник, умевший выделить главное звено в разнообразной, быстро менявшейся цепи событий. Старшие помощники подполковники И. Ф. Топоров, Г. Г. Галимов и Б. В. Вишняков всегда точно и умело выполняли сложные и опасные задания. Им помогал в этом личный боевой опыт, хорошее знание своих обязанностей. Каждый из них являлся начальником направления одного из корпусов.
Помощниками моими были офицеры И. Н. Ленкевич, В. С. Аразиан, Н. Н. Аинцев, Н. П. Брагинцев, А. К. Нестулин, К. В. Кузнецов, К. В. Ванчиков, Н. М. Малютин и недавно прибывший в отдел сдержанный, исполнительный майор С. И. Смирнов, человек по натуре простой и добрый.
О каждом из своих помощников я мог бы сказать много теплых слов. Сравнительно пожилой майор Ленкевич отличался энергией, исключительной точностью и аккуратностью: он следил за обеспеченностью соединений боеприпасами, горючим и продовольствием, а также вел боевую ведомость соотношения сил на фронте армии.
Майоры Аразиан, Аинцев, Малютин и капитан Кузнецов в разное время пришли в оперативный отдел из дивизий, где они были помощниками начальников штабов полков по оперативной работе. Несмотря на молодость, они имели немалый опыт низовой штабной работы непосредственно в войсках. Они видели войну с близкого расстояния, не раз смотрели смерти в глаза. Кроме добросовестного отношения к своим обязанностям все трое отличались смелостью, умением не теряться в самых сложных условиях. За ними были закреплены обязанности помощников начальников направлений. Отлично зная обстановку, Аразиан, Аинцев, Малютин и Кузнецов в любое время суток были готовы выехать в дивизии и полки своего направления.
Отделение изучения и обобщения опыта войны возглавлял полковник Н. П. Войно, офицер весьма образованный, с большой эрудицией, служивший еще в старой русской армии. Войно обладал незаурядной способностью анализировать, обобщать ход и результаты боевых действий. Будучи среди нас самым пожилым, он предпочитал иметь самостоятельный участок работы. Учитывая это, я старался не вмешиваться в его дела.
Помощниками у Войно были майор Кузин и капитан Дмитриенко. Причем первый из них выделялся исключительным трудолюбием и старанием.
В обязанности этого отделения входило систематическое ведение журнала боевых действий войск армии, составление итоговых отчетов о проведенных операциях и представление этих отчетов через штаб фронта в Военно-историческое управление Генерального штаба. В отделении готовились также итоговые отчетные карты за определенный период.
Во время работы над этой книгой мне пришлось еще раз подробно просмотреть документы, подготовленные когда-то под руководством полковника Войно. Должен сказать, что выполнены они с высокой добросовестностью и достоверностью. Эти документы дают в сжатом виде полную картину боевых действий 3-й ударной армии.
Начальником гидрометеорологического отделения был у нас майор П. И. Иванов. Должность его помощника занимал инженер-капитан Л. М. Эпштейн. Их работа была малозаметной, но необходимой. Без знания метеорологических условий и возможного состояния дорог нельзя было правильно планировать действия войск. Без поправок на погоду артиллерия и минометы не могли вести точный и эффективный огонь. А авиация! Сколько раз низкие облака прижимали самолеты к аэродромам, когда их помощь была необходима бойцам.
Петр Иванович Иванов, до войны проработавший много лет на самых отдаленных метеостанциях, имел большой опыт, любил свое дело. Он оказался не только хорошим, добросовестным человеком, но и прекрасно эрудированным специалистом. Его помощник Лев Михайлович Эпштейн был весьма сдержан, беспрекословно и добросовестно выполнял любые задания, даже не относящиеся непосредственно к его работе. Он имел хорошую теоретическую подготовку по гидрологии: окончил в Москве институт.
Для полного представления о составе, о жизни оперативного отдела хочется хотя бы вкратце рассказать и о тех наших товарищах, которые, занимая скромные должности, в любых условиях обеспечивали деятельность отдела.
Начальником делопроизводства был у нас с момента формирования полевого управления армии старший лейтенант административной службы Иван Федорович Цопов, призванный из запаса. Он отвечал за учет, рассылку и хранение документов. В полевых условиях выполнить все требования по ведению делопроизводства было нелегко, однако Цопов со своими обязанностями справлялся отлично. Человек пунктуальный и аккуратный во всем, что касалось документов, он требовал того же от других офицеров. Если какой-либо офицер, познакомившись с содержанием бумаги, не оставил на ней своей подписи, Цопов обязательно делал пометку: "Сей документ подполковник такой-то читал, но подписи не учинил"...
В мемуарах редко пишут о работниках пищеблока. А если и пишут, то, чаще всего, с юмором. Странно! Разве эти товарищи мало принесли пользы?! Шути не шути, а без еды долго не повоюешь!
При нашем оперативном отделе существовала небольшая столовая, выделенная из общей штабной столовой. Ведь работали мы круглосуточно, то и дело выезжали в войска, думать о еде было некогда. Столовая спасала нас.
Когда я прибыл в отдел осенью 1942 года, в столовой работали повар и официантка. Они старательно трудились по 18 - 20 часов в сутки, но не управлялись. По моей просьбе начальник штаба армии разрешил нам взять повара из запасного армейского полка. Так появился в столовой Василий Лозовский, являвшийся одновременно поваром, кладовщиком и заведующим. Помощником у него была Дуся Базылева из деревни Плаксива, находившейся вблизи нашего командного пункта у Великих Лук. Официанткой работала скромная девушка Зина Розанова из города Калинина. Зина сумела заслужить общее уважение. Держала она себя в строгих рамках. Постоянным покровителем, так сказать шефом столовой, был майор Ванчиков: он обеспечивал переезды, размещение и устройство нашего пищеблока на новом месте.
Маленький коллектив столовой всю войну работал с большой нагрузкой. Зина Розанова, как заботливая хозяйка дома, следила, чтобы были накормлены все до единого человека.
5
Новый, 1944 год я встретил в пути, на занесенной снегом дороге. Наши войска предприняли в конце декабря небольшое частное наступление на правом фланге армии. Вечером в канун Нового года немцы начали отходить под покровом темноты из района Турки, Перевоз в северном направлении. Три наши дивизии, действовавшие здесь, устремились преследовать противника.
Всю новогоднюю ночь я на автомашине продвигался вместе с передовыми частями. Темнота, крепкий мороз, сильная вьюга и заминированные дороги чрезвычайно затрудняли преследование врага. В деревнях пылали пожары: фашисты, уходя, сжигали дома. Далеко справа слышалась перестрелка, но впереди, перед фронтом наступавших дивизий, было почти тихо. Противник боя не вел, он использовал темноту, чтобы как можно быстрее занять новые позиции. Моя задача заключалась в том, чтобы не допустить остановок наших частей в пути.
Утром фашисты заняли заранее подготовленный рубеж. Наша попытка прорвать его с ходу не удалась. И все же настроение было радостное. За одну новогоднюю ночь мы продвинулись на 10 километров.
Сильные морозы сковали реки и озера панцирем льда. Воспользовавшись этим, две наши дивизии предприняли частное наступление юго-западнее городка Пустошки через озеро Свибло. По данным разведки считалось, что немцы занимают северный берег незначительными силами и серьезного сопротивления не окажут. Расстояние между берегами в самом узком месте ее превышало 300 метров. При этом противоположный берег вдавался в озеро, образуя большой полуостров, покрытый хвойным лесом.
Дивизия, наносившая главный удар, должна была ночью преодолеть по льду открытое пространство и на рассвете атаковать гитлеровцев на полуострове. Другая дивизия, наступавшая с востока во фланг противнику, содействовала первой в выполнении этой задачи.
Наступление началось неожиданно для врага: в первый день мы имели успех. Был захвачен плацдарм на северном берегу шириной до двух километров и глубиной до 500 метров. Немцы срочно подтянули на этот участок ближайшие резервы и уплотнили ими свои боевые порядки. Одновременно они сосредоточили по нашим частям на плацдарме массированный огонь артиллерии и минометов. Замерзшая гладь озера на подступах к полуострову тоже находилась под вражеским огнем. Наши части непрерывно несли потери.
Днем приблизиться к полуострову не было никакой возможности. Подход резервов, снабжение войск, эвакуация раненых - все производилось только ночью. Так продолжалось несколько суток.
Соединения, действовавшие на левом фланге армии, входили в оперативное направление, которое было закреплено, за подполковником Г. Г. Галимовым. Он получил задание от начальника штаба армии отправиться на полуостров, ознакомиться на месте с обстановкой, а затем доложить свои предложения. Вместе с ним был направлен в соседнюю дивизию и майор Смирнов, который должен был возвратиться вечером того же дня.
Галимов сообщил мне по телефону, что прибыл в дивизию и с наступлением темноты пойдет на полуостров. От Смирнова никаких вестей не поступало. Мы ждали его к ужину, но он не появился. Я приказал оперативному дежурному запросить все штабы полков той дивизии, куда уехал майор. Но нигде ничего не знали о нем.
На другой день Смирнова нашли на поле боя среди солдат, погибших при артиллерийском налете противника. Это была тяжелая утрата. Несмотря на то, что работал он у нас сравнительно недавно, все успели полюбить этого простого человека с открытой душой.
Подполковник Галимов вернулся через два дня. Он сообщил, что нет никаких перспектив улучшения обстановки. По докладу Галимова было принято решение отвести наши части с полуострова.
Едва пережили мы смерть майора Смирнова, как обрушилось новое несчастье. Погиб майор Аразиан, переведенный в штаб армии из 33-й стрелковой дивизии по моей просьбе. Веселый, никогда не унывающий, Виктор Аразиан был, что называется, душой общества. Он сразу прижился в отделе.
В ясный безоблачный день майор Аразиан вылетел на По-2 проверить с воздуха маскировку оборонительных позиций войск армии. Самолет вел на небольшой высоте отличный летчик старший лейтенант Новиков, награжденный двумя орденами Красного Знамени. Едва самолет приблизился к переднему краю, его обстреляла зенитная батарея. Один из снарядов попал в мотор, машина загорелась и рухнула юго-восточнее Пустошки. Старший лейтенант Новиков погиб при падении самолета. Майор Аразиан получил тяжелые ожоги и скончался через несколько дней.
Виктор Аразиан был единственным сыном учительницы из Евпатории. Северная часть Крыма к этому времени была уже освобождена от фашистских захватчиков. Мать Виктора успела получить от него первое письмо. Но ее ответ пришел после смерти сына...
6
Больше двух лет я ничего не знал о жене и дочке. Где они? Что с ними? эти вопросы не давали покоя. И вдруг радость! Вскоре после того как фашистов вышвырнули из Днепропетровска, я получил известие от жены. И она и дочурка, обе живы!
В первом же подробном письме Лида сообщила, что до нее дошла моя весточка, посланная из Москвы в начале войны, и томик стихов Симонова она тоже получила. Жена писала, что за два года оккупации много раз перечитывала мое письмо, что в стихах Симонова черпала силу, чтобы выдержать тяготы фашистской неволи.
Радость моя была огромна. Но вскоре я получил такую горькую весть, что не сразу даже поверил в нее. Чтобы было ясней, о чем идет речь, сделаю небольшое отступление.
Родился я в 1908 году в городе Севастополе. Отец, опытный садовник, до революции работал у крымских помещиков. Мать была женщиной малограмотной, но очень доброй и отзывчивой. В семье было пятеро детей. Три мальчика: Владимир, Виктор и я - старший. И две девочки - Валентина и Евгения. Я, естественно, помогал матери нянчить детей и вообще был ее правой рукой в домашних делах.
Учиться мне не пришлось: ближайшая школа находилась в 16 километрах. Отец сам занимался со старшими детьми. Он заставлял нас учить много стихов. В те годы я на всю жизнь полюбил поэзию, особенно Лермонтова.
Вскоре после революции отца избрали заместителем председателя рабочего комитета в бывшем помещичьем имении. Начиналась новая жизнь. В нашей деревне появился народный учитель Владимир Ефимович Привольев, как выяснилось потом близкий товарищ Михаила Ивановича Калинина. Вероятно, Привольев был болен и нуждался в целебном крымском воздухе.
Познакомившись с моим отцом, учитель предложил общими усилиями жителей создать в деревне школу. Вести уроки за небольшую плату взялся он сам. Кормить учителя должны были по очереди родители учеников.
Осенью наша самодеятельная школа начала работать. В ней было более 30 учеников в возрасте от 7 до 16 лет. Их разделили на три группы, но занимались все одновременно в одной большой комнате.
Мы с братом оказались в старшей группе. Весной 1919 года с помощью Владимира Ефимовича оба сдали экзамены за "начальную школу в деревне Николаевка. На этом мое образование закончилось.
Летом вместе с белыми в Крым вернулся помещик - хозяин имения. Наша семья переехала в деревню Ново-Васильевка, неподалеку от Бахчисарая. Здесь вплоть до 1928 года я с отцом ухаживал за плодовыми деревьями в совхозных и колхозных садах.
В 1925 году я вступил в комсомол. А через три года, самостоятельно подготовившись, сдал экзамены в Ялтинский сельскохозяйственный техникум. До двадцати лет я формально не имел никакого образования. Попасть в техникум было моей мечтой. И эта мечта сбылась.
Закончив учебу, я стал участковым агрономом в симферопольском райколхозсоюзе. Однако работать пришлось недолго. Осенью 1931 года меня призвали в Красную Армию и направили в 88-й стрелковый полк прославленной 30-й Иркутской дивизии, которая дислоцировалась в то время на Украине.
Летом следующего года меня перевели из полка в батальон связи 7-го стрелкового корпуса. Из Павлограда я переехал в Днепропетровск, где и прослужил до 1938 года. Там, будучи лейтенантом, женился.
Потом была служба в Харькове, академия Фрунзе. Потом началась война.
К этому времени сестра Валентина жила на Дальнем Востоке с мужем-пограничником И. В. Овчинниковым. Владимир учился в Ленинграде, на 4-м курсе лесотехнической академии. Сестра Евгения работала агрономом в деревне Ново-Васильевка вместе с отцом. У нее были уже две дочки. Муж Евгении, тоже агроном, проходил срочную службу в одной из воинских частей, расположенных в Западной Белоруссии. Растить детей помогала наша мать, еще сохранившая достаточно бодрости и энергии. Неподалеку от родителей, в Симферополе, жил и работал брат Виктор, не призванный в армию по состоянию здоровья.
Осенью 1941 года фашисты ворвались в Крым. Надо ли говорить о том, какой тревогой наполнялось мое сердце, когда думал о своих родных.
В годы войны я изредка переписывался со старым товарищем Иваном Порфирьевичем Корявко, который командовал где-то на юге инженерной бригадой. В дни моей комсомольской юности он жил в нашей семье, очень хорошо знал моих близких.
И вот в январе 1944 года я получил письмо. Иван Порфирьевич сообщал, что скоро будет у моих стариков и передаст мой адрес. Намек был ясный. С этого дня я с нетерпением ждал, когда появится в сводке Совинформбюро слово "Крым".
Наконец 10 апреля по радио передали, что войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление на Перекопском перешейке. Потом в сводках замелькали названия городов, хорошо знакомых с детства. 13 апреля был освобожден Симферополь. На следующий день - Бахчисарай. А дом нашей семьи стоял на середине пути между ними.
Родной дом среди фруктовых деревьев неподалеку от небольшой, но бурной и шумливой реки Альмы...
Долго не было письма от старого друга Ивана Корявко. Видно, не поднималась рука сообщить, что узнал...
Когда Крым захватили фашисты, брат мой Виктор ушел в горы к партизанам. Через некоторое время гитлеровцы арестовали нашего отца. В симферопольской тюрьме он заболел тифом и умер в 1943 году. Потом забрали мать и сестру Евгению. Старшей ее девочке было в ту пору пять лет, а младшей только три годика.
В январе 1944 года гестаповские палачи расстреляли мою мать и сестру. Разыскать их тела так и не удалось, они зарыты где-то в обрывах под Бахчисараем.
Тяжко переживал я это известие. И хорошо, что в те дни рядом оказался родной человек. Совершенно неожиданно меня разыскал Владимир, назначенный в один из автомобильных батальонов нашей армии. От него я узнал, что наш младший брат Виктор после возвращения из партизанского отряда тоже находится на фронте. Теперь мы вес трое сражались с ненавистными гитлеровскими захватчиками.
К Балтийскому морю
1
Наступило четвертое военное лето. Войска нашего фронта, располагая ограниченными силами, продолжали обороняться западнее Новосокольников на хорошо подготовленных в инженерном отношении рубежах. Противник на этом направлении особой активности не проявлял. Жизнь на передовой текла довольно однообразно. Обе стороны вели разведку да изредка обменивались артиллерийско-минометными налетами.
3-я ударная армия насчитывала в своем составе всего пять дивизий. Находясь в центре оперативного построения войск фронта, армия обороняла полосу протяженностью до 60 километров. Противник имел перед нами три пехотные дивизии. Однако общая численность всех наших соединений не превышала численности личного состава трех дивизий врага: силы сторон в полосе обороны армии были примерно равны.
Армией командовал генерал-лейтенант Василий Александрович Юшкевич, сменивший в начале апреля генерала Н. Е. Чибисова. Новый командарм отличался броской, благородной внешностью и подчеркнутой строгостью. Я бы даже сказал резкостью в обращении с людьми. В штабе его боялись.
Членом Военного совета оставался Андрей Иванович Литвинов. У него сложились хорошие.отношения с генералом Юшкевичем, почти всегда и всюду они бывали вместе. Генерал Бейлин продолжал занимать пост начальника штаба. Среди личного состава штаба изменений почти не произошло. Только на должность начальника разведывательного отдела взамен полковника И. Я. Сухацкого в начале года был назначен подполковник Владимир Климентьевич Гвозд. С помощью подчиненных он быстро освоился со своими обязанностями, хорошо изучил противостоявшую вражескую группировку.
Общая военная обстановка в тот период складывалась явно в нашу пользу. В конце июня начали наступление три Белорусских и 1-й Прибалтийский фронты, действовавшие южнее нас. Операция развивалась вполне успешно. 4 июля войска этих фронтов вышли на линию Десна, озеро Нарочь, Молодечно, западнее Минска. 1-й Прибалтийский фронт 9 июля пересек шоссе Даугавпилс - Каунас. Под Вильнюсом вели бои войска 3-го Белорусского фронта.