Страница:
Она нахмурилась, между бровей появилась морщинка. Среди ее клиентов импотенты были не из самых плохих, но на них уходило слишком много времени.
— Нет, нет, нет, вот если бы мы могли...
У нее в сумке оказались шелковые шарфы, целых четыре штуки, по одному на каждую руку и ногу.
— Не затягивай слишком туго, — попросила она. — Просто сделай петли.
— Я умею, — сквозь зубы проговорил Бешеный.
Сперва он привязал ее ноги, притянув каждую к углу кровати, затем руки.
— Как там дела, дорогой?
— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь к ней. Эрекция у него уже началась, и пенис наполовину поднялся.
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, давай, — предложила Хизер.
— Нет, нет, все в порядке, но я хочу надеть презерватив... извини...
— Ничего, это даже хорошо, — одобрительно сказала она.
Бешеный повернулся и поднял с пола куртку, достал презерватив и натянул его на свой член. Затем он достал «Котекс» из того же кармана и положил около нее.
— Открой рот пошире, — приказал он.
Почувствовав, что что-то не так, она попыталась сесть, открыла рот, чтобы закричать, но Бешеный схватил ее за горло, сдавил его и повалил девушку обратно на кровать. Она упала, но продолжала биться, пытаясь высвободить из шарфов руки. Он все сильнее сжимал ей горло, и ее рот раскрылся шире. Она с трудом выдавила какой-то нечленораздельный стон. Но звук был недостаточно громким, чтобы привлечь чье-нибудь внимание, особенно в таком мотеле, как этот. В тот же момент он сунул ей в рот салфетки и затолкал их поглубже.
Придерживая кляп одной рукой, другой Бешеный пошарил в куртке. Нашел резиновые перчатки и стал их натягивать. Девушка смотрела на него, все еще пытаясь освободиться от шарфов. Теперь ее глаза были широко открыты, в них застыл страх. Когда перчатки были надеты, из другого кармана он достал клейкую ленту и дважды обмотал ей голову так, чтобы лента удерживала кляп. Затем он еще раз проверил, как привязаны руки и ноги. Шарфы держали крепко.
— Посмотри-ка на него, — сказал он, обращаясь к девушке и вставая перед ней на колени. — Вот он какой. А они стараются всех уверить, что я импотент.
Хизер перестала сопротивляться и откинулась на постели, наблюдая за ним.
— Ну а теперь повеселимся. — Бешеный нащупал под кроватью нож, взял его в руку и показал ей; стальное лезвие поблескивало в свете лампы. — Тебе не будет очень больно. Я хорошо умею это делать, — успокоил он девушку. — И постарайся, чтобы твои глаза были открыты, когда в тебя войдет нож. Мне нравится в этот момент смотреть в глаза.
Она отвела взгляд, и внезапно в комнате чем-то запахло. Он посмотрел вниз и понял, что она обмочилась.
— Ох, боже ты мой!
Но ему это понравилось. Она описалась от страха. Она знала его силу.
Но теперь он не станет ее насиловать. Сама мысль о том, что при этом придется лежать в холодной луже, была омерзительна. Да и половой акт не был так уж необходим. Бешеный растянулся рядом с ней, придвинулся и ласково поцеловал ее в щеку. Она отпрянула.
— Все произойдет моментально, — продолжал говорить он.
Девушка неистово забилась, спутанная по рукам и ногам. Он приложил кончик ножа прямо под грудинной костью и почувствовал, как приближается оргазм. Бешеный вонзал нож все глубже и глубже. Глаза девушки были открыты, взгляд становился все более и более напряженным... И вдруг потух. Для нее все кончилось. Бешеный смотрел ей прямо в глаза и наблюдал за тем, как гаснет в них свет. Он почувствовал, как откатывается волна оргазма и спадает внутреннее напряжение.
«Все прошло очень хорошо, — подумал он. — Просто замечательно».
Он отошел на шаг от кровати и посмотрел на свою жертву. «Некрасивая, — отметил про себя он, — но в ее поведении было что-то чудесное». Он снял презерватив и спустил его в туалет, потом начал одеваться, останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть на свою работу. Он радовался.
Когда Бешеный уже полностью оделся, то напоследок смерил девушку долгим взглядом и даже погладил по холодеющей ноге. Потом направился к двери.
— Ой! — воскликнул он вдруг. — Чуть не забыл про записку.
Он порылся в кармане куртки, достал записку и положил ее на тело Хизер Браун.
На улице была чудесная прохладная осенняя ночь. Бешеный пересек покрытую темным навесом автомобильную стоянку, мельком взглянув в сторону помещения дежурного администратора. Через окно было видно, как тот сидит, уткнувшись в телевизор. Голубой свет экрана освещал его лицо. Бешеный прошел немного по улице и повернул за угол, там он снял с себя куртку и кепку, скатал это все вместе и сунул себе под мышку. Потом еще раз повернул за угол и оказался рядом со своей машиной. Он уселся за руль и бросил куртку на пол. Если кто-нибудь и видел, как он садился в машину, то его никак не смогли бы соотнести с человеком в красной куртке и кепке.
Бешеный проехал шесть кварталов и остановился у какого-то бара. Пока он пил свой первый стакан, мимо, в направлении Хеннепин, проехала полицейская машина с мигающими огнями, но без сирены. Бешеный не спеша допил свой стакан, потом попросил бармена налить еще. Когда он уходил, прошел уже час с тех пор, как он вышел из номера мотеля.
— Еще один никому не нужный рискованный шаг, — сказал он сам себе. — Но близко подъезжать я не буду. Только чтобы можно было посмотреть.
Стоя у светофора примерно в квартале от места происшествия, он увидел возле мотеля по крайней мере четыре полицейские машины. Пока он ждал, когда зажжется зеленый свет, к мотелю подъехала машина телестудии, и из кабины вылезла темноволосая девушка. Он сразу узнал ее. Энни Макгаун, та женщина, которая сказала, что он импотент.
Сзади загудели автомобильные клаксоны, он посмотрел в зеркальце заднего обзора, а потом на светофор, там уже загорелся зеленый огонек. Бешеный повернул за угол и остановился у тротуара. Макгаун о чем-то говорила с полицейским, а тот отрицательно мотал головой. Привлеченная миганием полицейских огней и подъехавшей бригадой телевизионщиков, мимо сидевшего в машине Бешеного прошла группа людей.
У Бешеного возникло большое желание присоединиться к ним, но он решил не делать этого. Слишком большой риск. Хватит с него риска. Кроме того, наслаждение от убийства было так велико, что стоило поехать домой, где можно будет расслабиться и насладиться впечатлениями. Можно лечь в горячую ванну, закрыть глаза и заново проиграть тот момент, когда во взгляде Хизер Браун потух огонек.
14
— Нет, нет, нет, вот если бы мы могли...
У нее в сумке оказались шелковые шарфы, целых четыре штуки, по одному на каждую руку и ногу.
— Не затягивай слишком туго, — попросила она. — Просто сделай петли.
— Я умею, — сквозь зубы проговорил Бешеный.
Сперва он привязал ее ноги, притянув каждую к углу кровати, затем руки.
— Как там дела, дорогой?
— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь к ней. Эрекция у него уже началась, и пенис наполовину поднялся.
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, давай, — предложила Хизер.
— Нет, нет, все в порядке, но я хочу надеть презерватив... извини...
— Ничего, это даже хорошо, — одобрительно сказала она.
Бешеный повернулся и поднял с пола куртку, достал презерватив и натянул его на свой член. Затем он достал «Котекс» из того же кармана и положил около нее.
— Открой рот пошире, — приказал он.
Почувствовав, что что-то не так, она попыталась сесть, открыла рот, чтобы закричать, но Бешеный схватил ее за горло, сдавил его и повалил девушку обратно на кровать. Она упала, но продолжала биться, пытаясь высвободить из шарфов руки. Он все сильнее сжимал ей горло, и ее рот раскрылся шире. Она с трудом выдавила какой-то нечленораздельный стон. Но звук был недостаточно громким, чтобы привлечь чье-нибудь внимание, особенно в таком мотеле, как этот. В тот же момент он сунул ей в рот салфетки и затолкал их поглубже.
Придерживая кляп одной рукой, другой Бешеный пошарил в куртке. Нашел резиновые перчатки и стал их натягивать. Девушка смотрела на него, все еще пытаясь освободиться от шарфов. Теперь ее глаза были широко открыты, в них застыл страх. Когда перчатки были надеты, из другого кармана он достал клейкую ленту и дважды обмотал ей голову так, чтобы лента удерживала кляп. Затем он еще раз проверил, как привязаны руки и ноги. Шарфы держали крепко.
— Посмотри-ка на него, — сказал он, обращаясь к девушке и вставая перед ней на колени. — Вот он какой. А они стараются всех уверить, что я импотент.
Хизер перестала сопротивляться и откинулась на постели, наблюдая за ним.
— Ну а теперь повеселимся. — Бешеный нащупал под кроватью нож, взял его в руку и показал ей; стальное лезвие поблескивало в свете лампы. — Тебе не будет очень больно. Я хорошо умею это делать, — успокоил он девушку. — И постарайся, чтобы твои глаза были открыты, когда в тебя войдет нож. Мне нравится в этот момент смотреть в глаза.
Она отвела взгляд, и внезапно в комнате чем-то запахло. Он посмотрел вниз и понял, что она обмочилась.
— Ох, боже ты мой!
Но ему это понравилось. Она описалась от страха. Она знала его силу.
Но теперь он не станет ее насиловать. Сама мысль о том, что при этом придется лежать в холодной луже, была омерзительна. Да и половой акт не был так уж необходим. Бешеный растянулся рядом с ней, придвинулся и ласково поцеловал ее в щеку. Она отпрянула.
— Все произойдет моментально, — продолжал говорить он.
Девушка неистово забилась, спутанная по рукам и ногам. Он приложил кончик ножа прямо под грудинной костью и почувствовал, как приближается оргазм. Бешеный вонзал нож все глубже и глубже. Глаза девушки были открыты, взгляд становился все более и более напряженным... И вдруг потух. Для нее все кончилось. Бешеный смотрел ей прямо в глаза и наблюдал за тем, как гаснет в них свет. Он почувствовал, как откатывается волна оргазма и спадает внутреннее напряжение.
«Все прошло очень хорошо, — подумал он. — Просто замечательно».
Он отошел на шаг от кровати и посмотрел на свою жертву. «Некрасивая, — отметил про себя он, — но в ее поведении было что-то чудесное». Он снял презерватив и спустил его в туалет, потом начал одеваться, останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть на свою работу. Он радовался.
Когда Бешеный уже полностью оделся, то напоследок смерил девушку долгим взглядом и даже погладил по холодеющей ноге. Потом направился к двери.
— Ой! — воскликнул он вдруг. — Чуть не забыл про записку.
Он порылся в кармане куртки, достал записку и положил ее на тело Хизер Браун.
На улице была чудесная прохладная осенняя ночь. Бешеный пересек покрытую темным навесом автомобильную стоянку, мельком взглянув в сторону помещения дежурного администратора. Через окно было видно, как тот сидит, уткнувшись в телевизор. Голубой свет экрана освещал его лицо. Бешеный прошел немного по улице и повернул за угол, там он снял с себя куртку и кепку, скатал это все вместе и сунул себе под мышку. Потом еще раз повернул за угол и оказался рядом со своей машиной. Он уселся за руль и бросил куртку на пол. Если кто-нибудь и видел, как он садился в машину, то его никак не смогли бы соотнести с человеком в красной куртке и кепке.
Бешеный проехал шесть кварталов и остановился у какого-то бара. Пока он пил свой первый стакан, мимо, в направлении Хеннепин, проехала полицейская машина с мигающими огнями, но без сирены. Бешеный не спеша допил свой стакан, потом попросил бармена налить еще. Когда он уходил, прошел уже час с тех пор, как он вышел из номера мотеля.
— Еще один никому не нужный рискованный шаг, — сказал он сам себе. — Но близко подъезжать я не буду. Только чтобы можно было посмотреть.
Стоя у светофора примерно в квартале от места происшествия, он увидел возле мотеля по крайней мере четыре полицейские машины. Пока он ждал, когда зажжется зеленый свет, к мотелю подъехала машина телестудии, и из кабины вылезла темноволосая девушка. Он сразу узнал ее. Энни Макгаун, та женщина, которая сказала, что он импотент.
Сзади загудели автомобильные клаксоны, он посмотрел в зеркальце заднего обзора, а потом на светофор, там уже загорелся зеленый огонек. Бешеный повернул за угол и остановился у тротуара. Макгаун о чем-то говорила с полицейским, а тот отрицательно мотал головой. Привлеченная миганием полицейских огней и подъехавшей бригадой телевизионщиков, мимо сидевшего в машине Бешеного прошла группа людей.
У Бешеного возникло большое желание присоединиться к ним, но он решил не делать этого. Слишком большой риск. Хватит с него риска. Кроме того, наслаждение от убийства было так велико, что стоило поехать домой, где можно будет расслабиться и насладиться впечатлениями. Можно лечь в горячую ванну, закрыть глаза и заново проиграть тот момент, когда во взгляде Хизер Браун потух огонек.
14
Это был один из лучших уик-эндов года, дни стояли теплые, а ночи бодряще морозные. Лес был полон чудесных красок, и в воздухе висел легкий аромат горящих березовых поленьев.
— Листья еще не спадут, по крайней мере, неделю. Может быть, две, — сказала Карла. Клены на северном берегу озера полыхали оранжевым заревом. — Жаль, что у тебя здесь не растут клены.
— Когда я покупал этот дом, я думал об этом, — отозвался Лукас. — Я не хотел, чтобы были клены. Конечно, они красивые, но мне хотелось, чтобы были сосны. Они придают месту вид северного леса. Чуть дальше к югу, там, где растут клены и дубы, чувствуешь себя уже совершенно не так.
Они медленно плыли вдоль берега, забрасывая удочку у зарослей осоки, огибая причалы и затонувшие бревна.
— Некоторые рыбаки считают, что сейчас уже слишком поздно удить на искусственную мушку, но я с этим не согласен, — заметил Дэвенпорт.
За три часа рыбной ловли они поймали пять щук и еще двух маскинонгов.
— На маскинонгов нам сегодня не повезло, правда? — сказала Карла, когда они возвращались к своему причалу.
— Ну, ты не права! Сегодня, наоборот, удачный день. Два подряд — это же здорово! Они здесь ловятся крайне редко.
— Ну!
— Зато чем меньше улов, тем меньше возни с чисткой рыбы, — улыбнулся Лукас.
— Когда я должна буду отсюда уехать? — спросила Карла.
— Что значит «должна буду уехать»?
— Полагаю, вся эта шумиха, поднятая телевидением, теперь уже сошла на нет. Я могла бы вернуться. Но ты знаешь, я живу у себя в студии, как в норе, и мне страшно не хочется туда возвращаться.
— Послушай, да живи здесь хоть месяц, если хочешь, — предложил Лукас. — Мне нужно будет приехать сюда недели через две-три, чтобы убрать лодку. После этого ничего особенного делать не надо до самых морозов, пока не выпадет снег.
— Принимаю твое предложение, — рассмеялась Карла. — Ну, наверное, не на месяц, но на пару недель я здесь задержусь. Ты даже себе не представляешь, какая это для меня разрядка. Я привезла с собой пачку рисовальной бумаги и несколько пастельных карандашей и теперь благоденствую.
— Вот и отлично. Это как раз подходящее место.
Она подняла на него глаза.
— Я рада, что ты смог задержаться здесь на денек. Обычно здесь тихо, но в субботу и в воскресенье приезжают люди. Сегодня мы здесь одни. В будние дни чувствуешь себя как-то по-особенному.
После обеда Лукас принес березовые поленья, заготовленные прошлой осенью, развел в камине огонь. Когда дрова разгорелись, он и Карла уселись на диван и долго разговаривали, смотрели телевизор, а потом поставили на видеомагнитофон взятый напрокат фильм.
К концу фильма Лукас начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Когда зазвонил телефон, он уже снял с нее блузку, а Карла сидела у него на коленях и щекотала его. Лукас посмотрел на нее и совершенно твердым голосом заявил:
— Я не хочу подходить к телефону. Он еще кого-то убил.
Карла перестала смеяться, она полуобернулась, сняла трубку и сунула ее ему в руку. Он какое-то время молча смотрел на трубку, а потом приложил ее к уху.
— Дэвенпорт, — произнес он.
— Лукас, — проговорил Андерсон, — у нас еще одно убийство.
— Черт!
Он посмотрел на Карлу и утвердительно кивнул головой.
— Приезжай.
— Кого на этот раз?
— Проститутку. Мы знаем только, как ее звали на улице, и больше ничего. Хизер Браун. Лет пятнадцати. Ножом, как и всех остальных. И записка есть.
— Я ее не знаю. А Смайза вы проверяли?
— Да, он на ферме, где живет его семья. Мы определили, что ее прикончили около семи часов. Телевизионщики ехали за ним до самой фермы. В шесть часов они делали кое-какие съемки. Он все еще там. Это не он.
— Может быть, это ее сутенер.
— Мы его разыскиваем. И это еще одна из причин, по которой ты нужен нам здесь. Ты должен посмотреть на нее, может быть, ты ее знаешь, потряси там ее приятелей.
— Наши уже этим занимаются?
— Да. Они ее знают, но ничего конкретного они пока не нашли.
— Где это произошло?
— В Южном Хеннепине.
— Да. Я знаю это место. Хорошо, скоро буду.
— Мне надо ехать, — сказал он.
— Кого убили? — Ее голос звучал глухо, она была расстроена.
— Проститутку. В мотеле, где сдают номера на несколько часов. Это тот самый человек, но все как-то... странно. Как будто он это сделал абсолютно спонтанно. И это первый случай, когда он взялся за проституток. — Он поколебался, а потом сказал: — Я хочу тебя кое о чем попросить, но я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла.
Она наморщила лоб и пожала плечами.
— Давай.
— Не могла бы ты на несколько минут выйти и прогуляться до причала?
— Да...
— Мне надо позвонить по телефону и... — Он сделал неопределенный жест. — Это не значит, что я тебе не доверяю, но будет лучше, если я буду говорить без свидетелей. Иногда я совершаю поступки, которые выходят за рамки закона. И если надо будет давать показания перед судом присяжных... словом, я не хотел бы, чтобы тебе пришлось давать ложные показания под присягой или хотя бы думать о том, что такое возможно.
Она неопределенно улыбнулась.
— Конечно. Я пойду. Нет проблем.
— Похоже, проблема все-таки есть, — сказал Лукас, проводя рукой по волосам. — Каждый раз, когда такая ситуация возникает с женщиной, она считает, что я ей не доверяю.
— И часто такие ситуации возникали? — спросила она.
— Пару раз было. Это выводит меня из себя.
— Ладно. Ты ведь полицейский. — Она взяла одну из его фланелевых рубашек с длинными рукавами, которую обычно надевала холодными вечерами, и улыбнулась. — Ради бога, не беспокойся из-за этого. Я буду на причале, когда закончишь звонить, позови меня.
Он проследил взглядом, как она спустилась по ступенькам, прошла по тропинке через двор, и буквально через минуту увидел ее силуэт на причале на фоне темной воды. Лукас взял трубку и набрал номер.
— Мне нужно немедленно переговорить с Энни Макгаун. Это срочно.
— Как ей передать, кто ее спрашивает?
— Скажите ей, что это Гнедой Конь.
Через минуту Макгаун была уже у телефона.
— Гнедой Конь?
— Энни, совершено еще одно убийство. Ты об этом уже слышала?
— Нет.
Она говорила коротко, голос ее звучал возбужденно.
— Где это произошло?
— Она проститутка, все произошло в мотеле у Ренди на Хеннепин. Молодая девчонка. На улице ее звали Хизер Браун. Там сейчас работают полицейские, тебе стоит съездить туда со своей командой. Я хочу еще кое-что тебе сказать насчет убийцы, это мнение наших специалистов. Наш шеф и другие детективы, возможно, попытаются это отрицать, потому что они не хотят, чтобы эта интимная подробность выплыла наружу. Так вот, мы предполагали, что он убьет проститутку.
— Господи, почему?
— Наши психоаналитики считают, что, вероятно, этот человек настолько безобразен, настолько непривлекателен для женщин, что у него от этого не просто не встает, но он даже не может познакомиться с женщиной. Одно ведет к другому. Мы не знаем, связано ли это с его внешностью. Возможно, это связано со специфическими реакциями организма, или что-то в этом роде. Может быть, от него воняет чем-нибудь, понимаешь?
— Ну и ну!
— Да, ну ты поняла. Действительно, отталкивающий тип, вроде человека-ящерицы. Я не стал бы об этом никому рассказывать, но мне понравилось, как ты вплела в свое сообщение ту информацию, которую я тебе сообщил. Теперь, когда он убил проститутку, я думаю, что, возможно, эти последние данные позволят зрителям вашей передачи заглянуть во внутренний мир этого убийцы-маньяка... ну, ты меня понимаешь.
— Это же настоящая сенсация, Лу... э-э. Гнедой Конь. Я сейчас же займусь всем этим, а потом позвоню тебе. Ты дома?
— Нет. Я нахожусь в трех часах езды к северу от города. Но я уже выезжаю и приеду где-то около полуночи. Дома буду, вероятно, после часа ночи. Но спать не лягу часов до трех. Если тебе нужно будет позвонить, то звони в это время.
— Ладно. Спасибо тебе, Гнедой Конь.
Карла сидела на причале, кутаясь во фланелевую рубашку.
— Ты уже едешь?
— Да.
— Я провожу тебя до машины.
— Я хотел задержаться здесь подольше, — сказал он.
— Так возвращайся.
— Если смогу.
Он обнял и поцеловал ее. Она прижалась к нему на минутку, потом отпрянула и пошла к дому. Лукас уселся в «порше», развернулся и поехал в город.
Когда через тридцать миль он добрался до границы Миннесоты и проезжал маленький придорожный ресторанчик, у него за спиной замелькали красные огни машины дорожной полиции.
Лукас притормозил у обочины и, держа в руке свой полицейский значок, вылез из машины. Патрульный полицейский тоже вышел из машины, одну руку он держал на пистолете, а в другой у него был длинный металлический фонарь.
— Я полицейский из Миннеаполиса. Возвращаюсь в город по срочному вызову, — сказал Лукас, приближаясь к патрулю и предъявляя значок. — Лейтенант Лукас Дэвенпорт. Убийца по кличке Бешеный только что прирезал проститутку, совсем девчонку. Мне надо туда.
— Ага, — неопределенно хмыкнул полицейский.
Он посмотрел на значок, посветил фонариком на служебное удостоверение, потом Лукасу в лицо.
— Вы можете связаться со своим диспетчером, а он позвонит нашему дис...
— Я тебя видел по телевизору, — произнес патрульный, возвращая Лукасу значок. — Я не буду выписывать тебе штраф, но дам один совет, ладно? Я засек тебя, когда ты ехал со скоростью восемьдесят три мили в час. Если ты будешь ехать отсюда со скоростью пятьдесят пять миль в час вместо восьмидесяти трех, ты доберешься до автострады всего на пару минут позже. Но если ты будешь ехать со скоростью восемьдесят три мили и врежешься в оленя или медведя, тебе каюк. Твое счастье, что ты еще не встретил ни одного. Они сейчас часто выходят на дорогу. Столкнуться с матерой медведицей — это то же самое, что врезаться в кирпичную стену.
— Ты прав. Я просто немного возбужден.
— Ну ты поостынь, — сказал полицейский. — Я передам ребятам по трассе, что ты очень торопишься. Когда доберешься до автострады, постарайся не делать больше ста миль в час, и они не станут тебя останавливать.
— Спасибо.
Лукас направился к своей машине.
— Эй! Дэвенпорт!
Лукас остановился, держась за приоткрытую дверь.
— Что?
— Поймай этого ублюдка.
— Лукас!
— А, Дженнифер...
— Ты просто сукин сын, ты опять передал ей информацию.
— Кому?
— Сам знаешь кому. Макгаун.
Дженнифер мотнула головой в ту сторону, где стояла Энни Макгаун.
— Это не я, — солгал Лукас. — Я был у себя в загородном домике на севере.
— Ну, значит, кто-то подкинул ей материал. Она теперь ходит и посмеивается над нами.
— Вот, значит, как делаются дела у вас в новостях?
Он нагнулся и пролез под лентой.
— Позвони мне завтра, посмотрим, может быть, я смогу что-нибудь для тебя узнать.
— Эй, Лукас, ты уже не сердишься? Ну, насчет Смайза?
— Нам с тобой нужно поговорить, — сказал он. — Нам нужно заключить что-то вроде соглашения. Ты свободна завтра вечером?
— Да, конечно.
— Я приглашаю тебя поужинать где-нибудь в тихом месте вдвоем. Мы что-нибудь придумаем.
— Отлично.
Она улыбнулась ему, а он повернулся и увидел Андерсона, стоявшего среди других у комнаты управляющего мотелем.
— Так что здесь? — спросил он, беря Андерсона под руку.
— Пойдем, посмотришь.
Он повел его к входу.
— Кто ее нашел?
— Ночной портье, — ответил Андерсон. — Приходя и уходя, девушка обычно стучала ему в окно. Так вот она постучала, что пришла, но все никак не уходила. Через некоторое время он высунулся и увидел свет из ее двери, так он говорит. Очевидно, убийца не захлопнул дверь, когда уходил. Портье стало любопытно, и он подошел к двери и постучал. Вот так он ее и нашел.
— Он видел убийцу? Этот портье?
— А-а. Говорит, что никого не видел.
— Как его зовут, Винни Шорт?
— Я не знаю его фамилии, — ответил Андерсон. — Но ростом он маленький[4].
Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.
— Я ее не знаю, — сказал Лукас.
Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.
— А ты ее знаешь? — спросил Дэвенпорт.
— Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, — ответил тот. — Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.
— Ты это про Белого Луиса?
— Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.
— Но он же умер, — заметил Лукас.
— Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана... Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.
— А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?
— Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, — сказал полицейский.
— Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, — сообщил Андерсон. — Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.
— Сколько она платила за комнату?
— Не знаю, — ответил полицейский, — можно выяснить.
— Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.
— Ну этот-то знал, — сказал полицейский.
— Винни Шорт?
— Да.
— Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, — сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. — Больше ничего?
— Ничего особенного. Записка.
— Что там написано?
— "Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им".
— Сукин сын! Почти никаких следов.
Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.
— У нее здесь две упаковки по четверти грамма, — сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. — Вы уже составили опись содержимого сумочки?
— Нет еще.
— Сделай одолжение, позови Андерсона, пожалуйста.
Когда полицейский шагнул за дверь, Лукас потихоньку переложил фотографию к себе в карман и закрыл сумочку.
— Что там? — спросил Андерсон, снова вернувшись в комнату.
— Здесь в сумочке порошок. Надо положить ее в пакет для вещественных доказательств, пока что-нибудь не пропало.
— Винсент, друг мой, нам нужно побеседовать, — бодро заявил Лукас. Он посмотрел на полицейских. — Могу ли я поговорить с этим человеком наедине? Мы е ним давно знакомы.
— Пожалуйста, — согласился один из полицейских.
— Скажите, вы нашли регистрационную карточку этой девушки?
— Да, вот она.
Полицейский передал ему карточку, и Лукас посмотрел на общую сумму. Тридцать долларов.
— Спасибо. Встретимся позже. — Когда они ушли, Лукас повернулся к Шорту, который сидел, развалившись на стуле. — Может быть, нам стоит продолжить разговор в полиции? — предложил он.
— Иди ты к черту, Дэвенпорт, — заныл Шорт.
Лукас наклонился над его стулом и вкрадчиво проговорил:
— Винсент, ведь ты знаешь, кто сутенер этой девчонки. А теперь ты должен решить, кого ты больше боишься, его или меня? И позволь мне тебя просветить кое в чем. Мы сейчас работаем по делу убийцы-маньяка. От этого зависит моя карьера. Так что тебе лучше всего испугаться меня.
— Ты, чертов...
— И, может быть, стоит еще подумать, что скажет твой босс, когда узнает, что ты сдавал номер проститутке на всю ночь всего за тридцать долларов. Наверняка ты что-то с этого имел, а? Как с тобой расплачивались, деньгами или натурой? Ну так как, Винсент?
— Ты, ты...
Лукас через окно посмотрел на улицу. Там никого не было. Тогда он протянул руку и двумя пальцами ухватил Шорта за перегородку между ноздрями; его ноготь впился в хрящ. Шорт задергался, как будто через него пропустили электрический ток, и схватил Лукаса за руку. Но тот продолжал давить, а другой рукой сжал его горло пониже адамова яблока, чтобы он не закричал. Через несколько секунд Лукас отпустил его. Шорт упал на стул и, согнувшись пополам, уткнул лицо в ладони; он жалобно и протяжно завыл.
Лукас нагнулся и вытер пальцы об рубашку Шорта.
— Кто ее сутенер? — тихо спросил он.
— Да ладно тебе, Дэвенпорт.
— Если тебе понравилось, могу показать еще парочку мест, о которых ты даже не подозреваешь, — сказал Лукас. — И самое главное, не остается никаких следов.
— Спаркс, — пробормотал Шорт, его голос был почти неразличим. — Только не говори ему, что это я тебе сказал.
— Листья еще не спадут, по крайней мере, неделю. Может быть, две, — сказала Карла. Клены на северном берегу озера полыхали оранжевым заревом. — Жаль, что у тебя здесь не растут клены.
— Когда я покупал этот дом, я думал об этом, — отозвался Лукас. — Я не хотел, чтобы были клены. Конечно, они красивые, но мне хотелось, чтобы были сосны. Они придают месту вид северного леса. Чуть дальше к югу, там, где растут клены и дубы, чувствуешь себя уже совершенно не так.
Они медленно плыли вдоль берега, забрасывая удочку у зарослей осоки, огибая причалы и затонувшие бревна.
— Некоторые рыбаки считают, что сейчас уже слишком поздно удить на искусственную мушку, но я с этим не согласен, — заметил Дэвенпорт.
За три часа рыбной ловли они поймали пять щук и еще двух маскинонгов.
— На маскинонгов нам сегодня не повезло, правда? — сказала Карла, когда они возвращались к своему причалу.
— Ну, ты не права! Сегодня, наоборот, удачный день. Два подряд — это же здорово! Они здесь ловятся крайне редко.
— Ну!
— Зато чем меньше улов, тем меньше возни с чисткой рыбы, — улыбнулся Лукас.
— Когда я должна буду отсюда уехать? — спросила Карла.
— Что значит «должна буду уехать»?
— Полагаю, вся эта шумиха, поднятая телевидением, теперь уже сошла на нет. Я могла бы вернуться. Но ты знаешь, я живу у себя в студии, как в норе, и мне страшно не хочется туда возвращаться.
— Послушай, да живи здесь хоть месяц, если хочешь, — предложил Лукас. — Мне нужно будет приехать сюда недели через две-три, чтобы убрать лодку. После этого ничего особенного делать не надо до самых морозов, пока не выпадет снег.
— Принимаю твое предложение, — рассмеялась Карла. — Ну, наверное, не на месяц, но на пару недель я здесь задержусь. Ты даже себе не представляешь, какая это для меня разрядка. Я привезла с собой пачку рисовальной бумаги и несколько пастельных карандашей и теперь благоденствую.
— Вот и отлично. Это как раз подходящее место.
Она подняла на него глаза.
— Я рада, что ты смог задержаться здесь на денек. Обычно здесь тихо, но в субботу и в воскресенье приезжают люди. Сегодня мы здесь одни. В будние дни чувствуешь себя как-то по-особенному.
После обеда Лукас принес березовые поленья, заготовленные прошлой осенью, развел в камине огонь. Когда дрова разгорелись, он и Карла уселись на диван и долго разговаривали, смотрели телевизор, а потом поставили на видеомагнитофон взятый напрокат фильм.
К концу фильма Лукас начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Когда зазвонил телефон, он уже снял с нее блузку, а Карла сидела у него на коленях и щекотала его. Лукас посмотрел на нее и совершенно твердым голосом заявил:
— Я не хочу подходить к телефону. Он еще кого-то убил.
Карла перестала смеяться, она полуобернулась, сняла трубку и сунула ее ему в руку. Он какое-то время молча смотрел на трубку, а потом приложил ее к уху.
— Дэвенпорт, — произнес он.
— Лукас, — проговорил Андерсон, — у нас еще одно убийство.
— Черт!
Он посмотрел на Карлу и утвердительно кивнул головой.
— Приезжай.
— Кого на этот раз?
— Проститутку. Мы знаем только, как ее звали на улице, и больше ничего. Хизер Браун. Лет пятнадцати. Ножом, как и всех остальных. И записка есть.
— Я ее не знаю. А Смайза вы проверяли?
— Да, он на ферме, где живет его семья. Мы определили, что ее прикончили около семи часов. Телевизионщики ехали за ним до самой фермы. В шесть часов они делали кое-какие съемки. Он все еще там. Это не он.
— Может быть, это ее сутенер.
— Мы его разыскиваем. И это еще одна из причин, по которой ты нужен нам здесь. Ты должен посмотреть на нее, может быть, ты ее знаешь, потряси там ее приятелей.
— Наши уже этим занимаются?
— Да. Они ее знают, но ничего конкретного они пока не нашли.
— Где это произошло?
— В Южном Хеннепине.
— Да. Я знаю это место. Хорошо, скоро буду.
* * *
Лукас повесил трубку и повернулся к Карле, она уже надевала блузку. Он протянул руку и дотронулся до ее груди.— Мне надо ехать, — сказал он.
— Кого убили? — Ее голос звучал глухо, она была расстроена.
— Проститутку. В мотеле, где сдают номера на несколько часов. Это тот самый человек, но все как-то... странно. Как будто он это сделал абсолютно спонтанно. И это первый случай, когда он взялся за проституток. — Он поколебался, а потом сказал: — Я хочу тебя кое о чем попросить, но я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла.
Она наморщила лоб и пожала плечами.
— Давай.
— Не могла бы ты на несколько минут выйти и прогуляться до причала?
— Да...
— Мне надо позвонить по телефону и... — Он сделал неопределенный жест. — Это не значит, что я тебе не доверяю, но будет лучше, если я буду говорить без свидетелей. Иногда я совершаю поступки, которые выходят за рамки закона. И если надо будет давать показания перед судом присяжных... словом, я не хотел бы, чтобы тебе пришлось давать ложные показания под присягой или хотя бы думать о том, что такое возможно.
Она неопределенно улыбнулась.
— Конечно. Я пойду. Нет проблем.
— Похоже, проблема все-таки есть, — сказал Лукас, проводя рукой по волосам. — Каждый раз, когда такая ситуация возникает с женщиной, она считает, что я ей не доверяю.
— И часто такие ситуации возникали? — спросила она.
— Пару раз было. Это выводит меня из себя.
— Ладно. Ты ведь полицейский. — Она взяла одну из его фланелевых рубашек с длинными рукавами, которую обычно надевала холодными вечерами, и улыбнулась. — Ради бога, не беспокойся из-за этого. Я буду на причале, когда закончишь звонить, позови меня.
Он проследил взглядом, как она спустилась по ступенькам, прошла по тропинке через двор, и буквально через минуту увидел ее силуэт на причале на фоне темной воды. Лукас взял трубку и набрал номер.
— Мне нужно немедленно переговорить с Энни Макгаун. Это срочно.
— Как ей передать, кто ее спрашивает?
— Скажите ей, что это Гнедой Конь.
Через минуту Макгаун была уже у телефона.
— Гнедой Конь?
— Энни, совершено еще одно убийство. Ты об этом уже слышала?
— Нет.
Она говорила коротко, голос ее звучал возбужденно.
— Где это произошло?
— Она проститутка, все произошло в мотеле у Ренди на Хеннепин. Молодая девчонка. На улице ее звали Хизер Браун. Там сейчас работают полицейские, тебе стоит съездить туда со своей командой. Я хочу еще кое-что тебе сказать насчет убийцы, это мнение наших специалистов. Наш шеф и другие детективы, возможно, попытаются это отрицать, потому что они не хотят, чтобы эта интимная подробность выплыла наружу. Так вот, мы предполагали, что он убьет проститутку.
— Господи, почему?
— Наши психоаналитики считают, что, вероятно, этот человек настолько безобразен, настолько непривлекателен для женщин, что у него от этого не просто не встает, но он даже не может познакомиться с женщиной. Одно ведет к другому. Мы не знаем, связано ли это с его внешностью. Возможно, это связано со специфическими реакциями организма, или что-то в этом роде. Может быть, от него воняет чем-нибудь, понимаешь?
— Ну и ну!
— Да, ну ты поняла. Действительно, отталкивающий тип, вроде человека-ящерицы. Я не стал бы об этом никому рассказывать, но мне понравилось, как ты вплела в свое сообщение ту информацию, которую я тебе сообщил. Теперь, когда он убил проститутку, я думаю, что, возможно, эти последние данные позволят зрителям вашей передачи заглянуть во внутренний мир этого убийцы-маньяка... ну, ты меня понимаешь.
— Это же настоящая сенсация, Лу... э-э. Гнедой Конь. Я сейчас же займусь всем этим, а потом позвоню тебе. Ты дома?
— Нет. Я нахожусь в трех часах езды к северу от города. Но я уже выезжаю и приеду где-то около полуночи. Дома буду, вероятно, после часа ночи. Но спать не лягу часов до трех. Если тебе нужно будет позвонить, то звони в это время.
— Ладно. Спасибо тебе, Гнедой Конь.
Карла сидела на причале, кутаясь во фланелевую рубашку.
— Ты уже едешь?
— Да.
— Я провожу тебя до машины.
— Я хотел задержаться здесь подольше, — сказал он.
— Так возвращайся.
— Если смогу.
Он обнял и поцеловал ее. Она прижалась к нему на минутку, потом отпрянула и пошла к дому. Лукас уселся в «порше», развернулся и поехал в город.
* * *
Быстрая езда по узким дорогам возбуждала его, но обычно он ездил с такой скоростью в дневное время. Ночью же создавалось впечатление, что деревья, стоявшие по обе стороны от дороги, сделали шаг вперед и прижались к самой кромке. Он ехал так быстро, что, казалось, обгоняет свет своих фар. Рекламные щиты и телефоны, укрепленные на столбах, внезапно возникали в поле его зрения, но у него не оставалось времени, чтобы осознать это.Когда через тридцать миль он добрался до границы Миннесоты и проезжал маленький придорожный ресторанчик, у него за спиной замелькали красные огни машины дорожной полиции.
Лукас притормозил у обочины и, держа в руке свой полицейский значок, вылез из машины. Патрульный полицейский тоже вышел из машины, одну руку он держал на пистолете, а в другой у него был длинный металлический фонарь.
— Я полицейский из Миннеаполиса. Возвращаюсь в город по срочному вызову, — сказал Лукас, приближаясь к патрулю и предъявляя значок. — Лейтенант Лукас Дэвенпорт. Убийца по кличке Бешеный только что прирезал проститутку, совсем девчонку. Мне надо туда.
— Ага, — неопределенно хмыкнул полицейский.
Он посмотрел на значок, посветил фонариком на служебное удостоверение, потом Лукасу в лицо.
— Вы можете связаться со своим диспетчером, а он позвонит нашему дис...
— Я тебя видел по телевизору, — произнес патрульный, возвращая Лукасу значок. — Я не буду выписывать тебе штраф, но дам один совет, ладно? Я засек тебя, когда ты ехал со скоростью восемьдесят три мили в час. Если ты будешь ехать отсюда со скоростью пятьдесят пять миль в час вместо восьмидесяти трех, ты доберешься до автострады всего на пару минут позже. Но если ты будешь ехать со скоростью восемьдесят три мили и врежешься в оленя или медведя, тебе каюк. Твое счастье, что ты еще не встретил ни одного. Они сейчас часто выходят на дорогу. Столкнуться с матерой медведицей — это то же самое, что врезаться в кирпичную стену.
— Ты прав. Я просто немного возбужден.
— Ну ты поостынь, — сказал полицейский. — Я передам ребятам по трассе, что ты очень торопишься. Когда доберешься до автострады, постарайся не делать больше ста миль в час, и они не станут тебя останавливать.
— Спасибо.
Лукас направился к своей машине.
— Эй! Дэвенпорт!
Лукас остановился, держась за приоткрытую дверь.
— Что?
— Поймай этого ублюдка.
* * *
Мотель представлял собой ветхое одноэтажное здание в виде буквы L, здесь постоянно висела написанная от руки табличка о наличии свободных номеров. Когда Лукас приехал, там уже стояло с полдюжины полицейских машин и четыре фургона с телевидения. Он увидел Дженнифер и чуть дальше Энни Макгаун, обе были с операторами. Лукас втиснул свой «порше» между двумя полицейскими машинами, вылез, запер дверцу и направился к желтой ленточке, которой был перегорожен подъезд к мотелю.— Лукас!
— А, Дженнифер...
— Ты просто сукин сын, ты опять передал ей информацию.
— Кому?
— Сам знаешь кому. Макгаун.
Дженнифер мотнула головой в ту сторону, где стояла Энни Макгаун.
— Это не я, — солгал Лукас. — Я был у себя в загородном домике на севере.
— Ну, значит, кто-то подкинул ей материал. Она теперь ходит и посмеивается над нами.
— Вот, значит, как делаются дела у вас в новостях?
Он нагнулся и пролез под лентой.
— Позвони мне завтра, посмотрим, может быть, я смогу что-нибудь для тебя узнать.
— Эй, Лукас, ты уже не сердишься? Ну, насчет Смайза?
— Нам с тобой нужно поговорить, — сказал он. — Нам нужно заключить что-то вроде соглашения. Ты свободна завтра вечером?
— Да, конечно.
— Я приглашаю тебя поужинать где-нибудь в тихом месте вдвоем. Мы что-нибудь придумаем.
— Отлично.
Она улыбнулась ему, а он повернулся и увидел Андерсона, стоявшего среди других у комнаты управляющего мотелем.
— Так что здесь? — спросил он, беря Андерсона под руку.
— Пойдем, посмотришь.
Он повел его к входу.
— Кто ее нашел?
— Ночной портье, — ответил Андерсон. — Приходя и уходя, девушка обычно стучала ему в окно. Так вот она постучала, что пришла, но все никак не уходила. Через некоторое время он высунулся и увидел свет из ее двери, так он говорит. Очевидно, убийца не захлопнул дверь, когда уходил. Портье стало любопытно, и он подошел к двери и постучал. Вот так он ее и нашел.
— Он видел убийцу? Этот портье?
— А-а. Говорит, что никого не видел.
— Как его зовут, Винни Шорт?
— Я не знаю его фамилии, — ответил Андерсон. — Но ростом он маленький[4].
Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.
— Я ее не знаю, — сказал Лукас.
Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.
— А ты ее знаешь? — спросил Дэвенпорт.
— Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, — ответил тот. — Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.
— Ты это про Белого Луиса?
— Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.
— Но он же умер, — заметил Лукас.
— Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана... Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.
— А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?
— Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, — сказал полицейский.
— Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, — сообщил Андерсон. — Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.
— Сколько она платила за комнату?
— Не знаю, — ответил полицейский, — можно выяснить.
— Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.
— Ну этот-то знал, — сказал полицейский.
— Винни Шорт?
— Да.
— Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, — сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. — Больше ничего?
— Ничего особенного. Записка.
— Что там написано?
— "Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им".
— Сукин сын! Почти никаких следов.
Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.
— У нее здесь две упаковки по четверти грамма, — сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. — Вы уже составили опись содержимого сумочки?
— Нет еще.
— Сделай одолжение, позови Андерсона, пожалуйста.
Когда полицейский шагнул за дверь, Лукас потихоньку переложил фотографию к себе в карман и закрыл сумочку.
— Что там? — спросил Андерсон, снова вернувшись в комнату.
— Здесь в сумочке порошок. Надо положить ее в пакет для вещественных доказательств, пока что-нибудь не пропало.
* * *
Винсент Шорт был небольшого роста. Еще у него были редеющие рыжие волосы, и он считал себя похожим на Вуди Аллена. Он ничего не знал. Он почесал затылок, отрицательно покачал головой и снова поскреб в затылке. Перхоть, как хлопья снега, обсыпала его черную водолазку. Допрос вели два сотрудника отдела по борьбе с проституцией. Когда вошел Лукас, Шорт поднял глаза и побледнел.* * *
— Лейтенант, — нервозно проговорил он.— Винсент, друг мой, нам нужно побеседовать, — бодро заявил Лукас. Он посмотрел на полицейских. — Могу ли я поговорить с этим человеком наедине? Мы е ним давно знакомы.
— Пожалуйста, — согласился один из полицейских.
— Скажите, вы нашли регистрационную карточку этой девушки?
— Да, вот она.
Полицейский передал ему карточку, и Лукас посмотрел на общую сумму. Тридцать долларов.
— Спасибо. Встретимся позже. — Когда они ушли, Лукас повернулся к Шорту, который сидел, развалившись на стуле. — Может быть, нам стоит продолжить разговор в полиции? — предложил он.
— Иди ты к черту, Дэвенпорт, — заныл Шорт.
Лукас наклонился над его стулом и вкрадчиво проговорил:
— Винсент, ведь ты знаешь, кто сутенер этой девчонки. А теперь ты должен решить, кого ты больше боишься, его или меня? И позволь мне тебя просветить кое в чем. Мы сейчас работаем по делу убийцы-маньяка. От этого зависит моя карьера. Так что тебе лучше всего испугаться меня.
— Ты, чертов...
— И, может быть, стоит еще подумать, что скажет твой босс, когда узнает, что ты сдавал номер проститутке на всю ночь всего за тридцать долларов. Наверняка ты что-то с этого имел, а? Как с тобой расплачивались, деньгами или натурой? Ну так как, Винсент?
— Ты, ты...
Лукас через окно посмотрел на улицу. Там никого не было. Тогда он протянул руку и двумя пальцами ухватил Шорта за перегородку между ноздрями; его ноготь впился в хрящ. Шорт задергался, как будто через него пропустили электрический ток, и схватил Лукаса за руку. Но тот продолжал давить, а другой рукой сжал его горло пониже адамова яблока, чтобы он не закричал. Через несколько секунд Лукас отпустил его. Шорт упал на стул и, согнувшись пополам, уткнул лицо в ладони; он жалобно и протяжно завыл.
Лукас нагнулся и вытер пальцы об рубашку Шорта.
— Кто ее сутенер? — тихо спросил он.
— Да ладно тебе, Дэвенпорт.
— Если тебе понравилось, могу показать еще парочку мест, о которых ты даже не подозреваешь, — сказал Лукас. — И самое главное, не остается никаких следов.
— Спаркс, — пробормотал Шорт, его голос был почти неразличим. — Только не говори ему, что это я тебе сказал.