Страница:
Дарья неслась прочь от гостиницы.
«Из этого Горлова вор, как из говна пуля. А пытаться вытянуть из него информацию – все равно что стараться найти подберезовик в бетонном фундаменте».
Теперь у нее реально осталось две кандидатуры, которые могли бы прояснить ситуацию с исчезнувшей партией. Это «дед» и «мужик», как их подробно описали двое здоровяков из бара «Стерлядь».
Плавная, негромкая оркестровая мелодия разливалась по залу, окутывая звон столовых приборов мягкой гармоничной музыкой.
За стойкой стоял, один-одинешенек, черненький двухметровый мальчик и протирал стаканы. Клиенты сегодня не стремились заставить его достать бутылочку с верхних ярусов, и поэтому он немного скучал.
– Привет, – увидев Дарью, он улыбнулся. – Где же твоя подруга? – На койке отрабатывает.
– Понятно, – на самом-то деле ни хрена ему не было понятно.
– А где твой напарник? – Она наконец прочитала его имя на белом жетончике, прикрепленном к груди: – Дима. Где твой напарник, Дима? – повторила она вопрос целиком. – Никак заболел?
– Народу стало меньше, я и один справляюсь.
– Что, его уволили?
– Нет, уволили другого, а нас развели в разные смены.
– Слушай, ты говорил, тут дед был, который на Софью западал. Потом еще какой-то мужик.
– Ну-ну, он тебе нужен, что ли?
– А ты не видишь, что мы с ней похожи? – только тут до Дарьи дошло, что голова девушки, может, так до сих пор и лежит в холодильнике.
– Вижу, хочешь подзаработать?
– Не без этого. Был сегодня кто-нибудь из них?
– Не видел. Может, и были. У тебя телефон есть?
– Нет.
– Жаль, – он поставил перед ней бокал, – чего налить?
Дарья вздохнула, пробегая взглядом по красивым этикеткам.
– Шоколадный ликер, а в бокал минералки.
– Будет сделано, – он ловко взялся за выполнение заказа. Казалось, руки его сами по себе все открывают, отмеряют, наливают. Впечатление усиливалось от того, что он мог продолжать спокойно беседовать. – Был бы телефон, я бы позвонил.
– Ничего не выйдет. Слушай, Дима, а Кабанов так и не появлялся?
– Нет, говорят, звонил, просил к нему в кабинет не заходить.
– Скоро приедет? – без напряжения в голосе справилась Дарья.
– Должен.
– А откуда он звонил, не знаешь?
– Ты лучше пей и не задавай мне вопросы, ответы на которые не может дать тебе здесь никто. – Это можно было расценить двояко: или не фиг спрашивать и меня доставать, или если уж я не знаю, что здесь творится, тогда этого не знает уже никто.
– Придется мне сидеть здесь и ждать этих двоих. Ты сможешь сделать так, чтобы именно тебя я видела за стойкой каждый вечер?
Дарья заплатила за ликер пятьсот долларов, оставляя себя почти без финансов.
Черненький забрал деньги, шмыгнул носом:
– Придется перелопачивать график, но со всеми можно договориться. Вечерние часы самые доходные…
– Тебе этого не хватит? – заносчиво вылезла Дарья.
– На неделю. До пятого декабря.
– Меня это очень устраивает. Я пойду посижу, если кто появится, дай знать, хорошо?
– Нет проблем.
Дима остался командовать стеклопосудой, а Данилова села в баре и заказала себе красной рыбы и пива.
Вечер прошел в раздумьях. Скажет ли что-нибудь еще Парина, или, сдав свой тайник и покупателя, она больше ничего не скажет? Дарье хотелось верить, что существует еще что-то, о чем Инга знает, но пока помалкивает.
Если партию забрала не Инга, а действительно человек со стороны, тогда очень вероятно, что он был клиентом Софьи. Иначе откуда ему знать о сумке? Вообще в этой истории есть только два варианта развития событий, если не учитывать возможность устроенного Ингой спектакля с помощью своей половой партнерши.
Допустим, Софья узнает, что Инга наркоманка, допустим, узнает о наркотиках, которые ей передают где-то, кстати, надо выяснить всю процедуру, а то все как-то недосуг. Теперь, когда вдова у нее в руках, самое время. Узнав о наркотиках или просто наткнувшись на сумку, она ворует их и прячет где-то, о чем в дальнейшем не признается и погибает мучительной смертью.
Вариант номер два: существует некто, кто знает о партии, знает всю процедуру, знает Софью и предлагает ей в обмен на райскую жизнь просто спереть сумку.
Тогда почему Софья спустя несколько дней снова появляется в баре, уверенная, что ей уже не грозит никакая опасность?
Так, подождите. Могло быть и так, что пока лесбиянки мирно спали, кто-то, имея ключ от номера, его дубликат, вошел к ним среди ночи, забрал товар и был таков.
А если товар забрал непосредственно тот, кто его передает от Николая Ивановича? Но крестный папа-то, наверное, не дурак и своих проверил. Или он даже и не задумывался над этим?
Зачем она сейчас здесь сидит? Хочет выйти на клиентов Софьи. Вдруг кто-нибудь их них размечтается, закинув руки за голову, о красивой жизни. Может быть, даже и ее пригласит куда-нибудь на Гавайи.
– Ну как успехи? – Инга улыбалась.
Дарья сразу почувствовала неладное. Слишком хорошо выглядела ее подопечная.
– Алексей! Алексей! – с тревогой в голосе закричала Дарья.
Он зашел с улицы, беспардонно застегивая ширинку.
– Что ты кричишь?
– Ты дал ей героин? – она стала наступать на него.
– Не трогай моего мальчика, – Инга запросто встала с кровати и пошла на Дарью.
– Ты сдурел, – воскликнула Данилова, глядя то на вдову, то на хренова охранника. – Трахнул? Привяжи на место!
– Не кипятись, она в деле.
Дарья не знала теперь, как ей быть.
– И чего же это она такого с тобой сделала, чего я не могла? – Дарья понимала, что теперь не сможет контролировать ситуацию. Рулить матерой сукой она была не в состоянии.
– Она все рассказала и просто хочет быть в доле.
Дарья не могла смотреть на соперницу.
– Как здорово ты устроился, шлангоносец! И одну, и вторую, и бабки, и наркоту.
– Он ведь мужчина, – промурлыкала Инга, обнимая Алексея и кусая его за щеку.
– И ты чувствуешь сейчас себя в безопасности? – Дарье хотелось выцарапать ему глаза.
Алексей задумался на мгновение, а затем влепил зрелой бабе увесистую пощечину. Она как стояла, так и рухнула.
– Спасибо, Дарья, у меня немного голова закружилась.
– Она тебя, наверно, здесь зализала за ночь. Нечего стоять, понесли обратно, пока не очухалась.
Когда статус-кво был восстановлен, а Инга заняла свое прежнее место, Дарья, не откладывая в долгий ящик, потребовала:
– Рассказывай.
– Сегодня где-то в три ей стало плохо, она начала орать, метаться, просила дозу. Я не стал ей ничего давать, а просто заткнул рот. Потом она обблевалась, стала реветь. Я пообещал ей героин в обмен на информацию. Она стала клясться, что ничего не знает, и сказала, что поможет взять покупателя с деньгами прямо в гостинице. А это пятьсот тысяч.
Я побоялся, как бы она не сдохла, и принес ей вроде и немного, но, видимо, попал в норму, и она прибалдела, стала никакая.
– Дальше можешь не рассказывать. У тебя зачесалось, и ты не стал меня дожидаться.
Он попытался обнять ее, но Дарья вывернулась.
– Веди себя нормально, – она отбилась от него и села на обшарпанный табурет. – Почему ты так уверен, что она ничего не знает о пропавших наркотиках?
– Слушай, эта баба чуть концы не отдала, кому бы от этого стало лучше?
– Нам придется держать ее здесь до пятого числа, а это больше недели. Затем поедем на встречу с покупателем. К этому времени она должна у нас цвести и пахнуть.
На том и порешили.
С недавних пор каждый вечер Дарья проводила в баре гостиницы «Стерлядь». Она сидела за отдельным столиком, к ней никого не подсаживали, и вся ее работа заключалась либо в разгадывании кроссворда, либо в наслаждении рыбными и мясными блюдами.
Через Совка она продала немного героина и получила наличные, которых более чем хватало на карманные расходы и на ужин в баре.
Подошла официантка и передала, что бармен хочет поговорить с ней.
Дарья встрепенулась, скинула с лица зеленую тоску и понеслась к стойке.
– Есть? – в изумрудных глазах полыхал огонь.
Дима подтвердил ее предположение кивком головы, продолжая вгонять штопор в пробку.
– Пришел дед. Он сидит почти около входа. Шоколадный костюм. Иди, не ошибешься.
Поблагодарив бармена, Дарья пошла снимать клиента.
Дед действительно был дедом. Лысый, густобровый черт с медвежьей сутуловатой спиной и наверняка хорошо развитой мускулатурой. Чтобы разобраться с камбалой, ему потребовались очки.
– Скучаете? – Дарья встала около него так удачно, что он мог целовать ее бедра.
Осмотрев экспонат, посетитель бар-ресторана оставил рыбу в покое и сделал жест в сторону свободного стула.
Когда Дарья села, он вернулся к недоеденному блюду.
– Хотите вина? – глядя в тарелку, поинтересовался полубезразличный клиент.
Как вести себя со столь зрелым мужчиной, который годился ей не то что в отцы, но и в дедушки, нью-проститутка не знала.
– Не откажусь.
Он одобрительно кивнул головой и, налив в свой бокал стоявшее на столе молдавское, передал ей. @B-MIN = Она пригубила. Здесь чувствовались стиль и манера. Дед был явно не из простых, и это вселяло надежду.
– Здесь, в вашей артели, была такая Софья. Знаете?
– Она уволилась, – нашлась Дарья.
– Да? Жаль. И мальчиков ваших что-то не вижу.
– Времена меняются, кто-то уходит, кто-то остается.
Он посмотрел на девушку с толикой одобрения.
– А ты умна, я имею в виду, для своего пола и возраста. Это хорошо. Учишься, наверное, где-нибудь?
– Да, в институте.
– Молодец. Сколько у тебя минет стоит?
Хороший переход.
– С вас, в знак уважения к здоровью, двадцать.
Ему понравился комплимент.
– А ночь? – он стал вытирать руки салфеткой и облизывать губы толстым шершавым языком.
– Двести.
Дед поднялся из-за стола. Росточком он был на голову выше Дарьи, и только это уже заставляло его уважать.
– Я беру все.
Они поднялись в номер, который состоял из одной средних размеров комнаты и крохотной ванной. Условия на минимуме, «апартаменты» на одного человека. Но наличие душа и совмещенного санузла – это большой плюс.
– Я искупаюсь? – Дарья очень рассчитывала на то, что клиент не будет против.
– Нет проблем.
Прежде чем она успела скрыться в комнате, он крикнул ей:
– Как тебя зовут?!
– Дада!
– В первый раз такое слышу.
Она скрылась за дверью. Получить с клиента информацию, не отдаваясь ему, – очень большая удача, и Дарья понимала это. То, что она сама укладывает себя в постель к этому пожилому бизнесмену, ее несколько коробило, но куда деваться? Сидеть и ждать, когда ее вытащит на солнышко крестный папа, а потом объяснять ему, что шесть штук ушли и надеяться ему особенно не на что? Ситуация отвратительная.
«Ну, разок он сможет, – думала она, доставая из сумочки одноразовый пакетик с шампунем. – Может, чему и научит. Все-таки ему не пятнадцать, а поди все шестьдесят пять. Жизнь видел.
Если исходить из того, что человек – это животное, – продолжала размышлять Дарья, намыливая грудь, – а он животное, потому что к его первоочередным потребностям относится, естественно, потребление кислорода через дыхательные пути, дышать через кожу, как известно, мы не в состоянии. Потом – своевременное испражнение. Как ни странно, на втором месте – попробуйте не пописать сутки. Затем следует необходимость потреблять воду, потом спать, далее есть и, наконец, удовлетворять свои половые инстинкты.
Современное общество добилось удовлетворения всех этих потребностей, но только последняя преследуется по закону в случае, когда это делается за деньги. Когда мы хотим пить или есть, мы идем в кафе, где платим деньги и потребляем. А когда хотим переспать с кем-нибудь – ищем проститутку, но здесь закон не дает нам возможности удовлетворить свою потребность. Это с точки зрения физиологии неверно.
Отсюда страхи, психозы, неуверенность. Взять того же младшего Пименова. Брат даже хотел подложить ему меня для устранения столь, в общем-то, безобидного комплекса. Хотя… не исключено, что из-за людской зашоренности появляются на свет маньяки и насильники. Они с детства испорчены псевдоморальными родителями или самой системой.
Почему это я оправдываю себя? Сейчас, Даша, ты вытрешь капельки воды со своей попки и раздвинешь ноги перед старым, где-то лысым, а где-то, может быть, довольно волосатым дядькой».
Она вытерлась и, словно штангист перед взятием тяжелейшего веса, сосредоточилась.
«Надо отработать, надо отработать, надо отработать. Пусть вначале секс, затем разговоры, потом спать. Или вначале разговоры, потом спать, затем секс. Или вначале спать, затем секс, потом разговоры. Или секс, секс, секс? Ну… это вряд ли».
Она вышла вся ладненькая, стройненькая, закутанная, как в сари, в одно большое розовое полотенце.
В комнате вместе со стариком сидел какой-то молодой человек, которого она никогда раньше не встречала.
– Что все это значит? – она слегка стушевалась, не зная, как ей быть.
– Детка, – начал старый пердун, – неужели ты думаешь, что я еще что-то могу? Я привел тебе кобелька, с которым тебе понравится, я только смотреть буду, и все.
Худой мужичонка лет двадцати восьми развалился в большом кресле и с интересом разглядывал ту, которая ему предназначалась. Лицо его было небритым, под глазами большие синюшные круги. Он весь напоминал высохший куст. И что же он сможет?
– Хотите, чтобы я отдалась ему, а вы на это просто будете смотреть?
– Дада, почему ты не хочешь угодить старику? – заворчал дед. – Мы же уже обо всем договорились.
– Я думала, что буду с вами.
– Слушай, простодыра, – подал голос мужичонка, – какая тебе разница, кто тебя прет! Давай доставим деду удовольствие, пусть смотрит.
Парень поднялся и спустил штаны. Между ничем не примечательных бедер безжизненно болталось ничем не примечательное орудие.
От такого резкого перехода от слов к делу ей стало нехорошо.
– Иди, поласкай его, – заскрипел дед, скромно разместившись в углу комнаты. – Видишь, он к тебе равнодушен.
Дарья видела, но не могла и шагу ступить.
– Она что, – парень обратился к деду, который и ему, видимо, заплатил, – не в курсе, для чего ее пригласили? Я вообще ничего не понимаю. Это шлюха или не шлюха?
– Иди ко мне, бестолковый, – позвала Дарья.
Глаза пожилого клиента зажглись молодецким пламенем.
Дело поехало коряво и неумело. Она вообще не помогала ему.
Правда, чем хуже у парня получалось, тем лучше становилось на душе у Дарьи.
Когда мужичонка кончил дело и хотел было уже идти, старик остановил его и предложил заплатить ему и Дарье за вторую серию.
– Извини, дед, я сейчас больше не могу. Подруга, тебя подвезти?
Ей симпатизировало его абсолютное безразличие к тому, кто платит деньги. Ну, захотел ты посмотреть, как люди занимаются любовью? Посмотрел. Захочешь еще раз взглянуть? Никто не против. Он был прост, как белый лист бумаги, как батон в булочной, как булыжник в выщербленной брусчатке.
На дедульке ей пришлось поставить крест. Ни хрена он не может – ни того, ни сего.
Как оказалось, его звали Жерех. Как он сам объяснил, за постоянное желание бить тех, кто слабее и моложе. Он и сам не понимал, откуда это.
– Сейчас вроде повзрослел, – жаловался он, – а все равно, как пацана какого-нибудь увижу, так и хочется ему наподдать. Не сильно, так, ради прикола.
– Ты на чем? – Дарья подняла воротничок, когда они вышли на улицу.
– А вон.
Ноги у нее не разъехались лишь благодаря сильным мышцам промежности. Шла она как раз по припорошенному снегом льду.
Он успел подхватить ее.
– Держись, куколка.
Черная «девятка». Она не могла глаз отвести от машины. Неужели Софья не врала? Неужели Реместов все задумал и провернул? Он выдержал пытки и сейчас просто ждет, пока разойдутся волны?
– Ты чего стоишь? Садись, – он даже открыл ей дверцу. Так вот сядешь и куда приедешь? Она не знала, что ей делать. – Ты едешь или нет? Не студи салон. Я не возьму с тебя бабки, ты чего?
У нее не было оружия, не было баллончика… Нож, есть нож, он в сумочке, но лезвие у него не выбрасывается. Только не дергаться. Едем, едем, едем.
Она села, и они тронулись.
– Тебе куда? – Водил он здорово. Никаких лишних движений. Машина, как послушный зверек, слушалась каждого его движения. С коробкой передач он обращался как с великой драгоценностью и не то что рвал ее – он ее охаживал, как девственницу: пальцы только дотронутся до рычага, а машина уже рада ему услужить.
Она не забыла, с кем сидела, а потому немного приврала и сориентировала его от нужной ей остановки на два пункта вперед. Не хватало, чтобы все эти дела коснулись матери.
– Тебе были безразличны все мои усилия. Стеснялась дедушку?
– У меня в первый раз такое. – Дарья решила подсечь: – А тебя он, наверное, постоянно приглашает?
Жерех закивал:
– Раз в неделю обязательно. У него в жизни только это удовольствие и осталось, – маленькие стрелочки собрались около глаз – зрачки прятались за шторами ресниц от машины, идущей навстречу с дальним светом. – Ненавижу таких козлов, – выругался он, – неужели фонарей мало?
– И много у тебя было таких бабочек?
– Перестань, – он усмехнулся, – ты что, ревнуешь, что ли? Что-то до этого я от проституток таких вопросов не слышал. От женщин было, а вот от жриц любви не приходилось. Могу тебе только одно сказать: та, которая у меня была до тебя, страстная была, как огонь, в любое время дня и ночи. Старикан аж выл от удовольствия, потому как нам на него было наплевать.
– Наверное, это здорово, – согласилась Дарья, – только надо привыкнуть.
– Нет, – они выбрались на широкий проспект, – главное – это завод. Вот если ширнешься, а потом берешь девочку, вот это я обожаю.
– И чем ты балуешься? – Дарья уже знала ответ.
– Героинчик, само то!
– Так ведь дорого.
– Уверяю тебя, удовольствия того стоят. В следующий раз, если он сведет нас вместе, попробуем. Ты не против?
Дарья была обеими ногами за.
– А зачем нам дед?
Он одобрительно загугукал.
– Наверное, во мне все же что-то есть. Куда за тобой заехать?
– Не надо, я сама приеду, только дай адрес.
Она сидела на кухне в скромном домашнем халатике и пила уже четвертую чашку чая. Ей было не до сна. Внутри все тряслось. Нервы, будь они прокляты, никак не желали успокаиваться. Приходилось сидеть и потихонечку пить горячую ароматную жидкость. Пот струился по спине, вискам, груди.
«Не хватало еще мне заболеть посреди этих приключений».
Порывшись в аптечке, нашла аспирин и выпила пару таблеток.
«Завтра мне снова придется лечь в постель, но я должна знать, где он живет, с кем встречается. Можно ведь и ненавидеть себя за то, что так живешь, но это до тех пор, пока у тебя в руках не оказываются деньги. Они все списывают, все очищают».
Погода разгулялась, на небе не было облаков, а, как следствие, холод и яркое солнце исполняли основные партии.
Они договорились на три часа дня. Переться ей пришлось в Заводской район, но не могла же она показывать ему, где живет.
Жерех встретил ее смачным поцелуем в губы, после чего она смогла оценить обстановку в двухкомнатной квартире на седьмом этаже.
Он не скупился на отделку, на ковры и аппаратуру. Уютное гнездышко.
– Ты, наверное, имеешь неплохой доход. Неужели все это куплено на то, что ты трахаешь девочек по заказу старичков?
– Дада, ты любопытная, – он стал стягивать с нее шубу.
– Но я же женщина!
– Извини, совсем вылетело из головы. – Свитер вслед за шубой упал на пол.
– Пойдем, – он потащил ее на предусмотрительно разложенный и застланный чистым бельем диван, – ты мне нравишься, пойдем.
Упираться смысла не было, именно за этим она сюда и пришла.
– Но я рассчитывала, что ты угостишь меня.
– Сейчас все будет, – пообещал он, продолжая раздевать гостью.
Она видела, что он, против вчерашнего, заведен, и это вроде и хорошо, но где же у него наркотики-то, черт?
Вот уже на ней ничего нет, и она, не стесняясь, лежит на одеяле, разглядывая тощего Жереха, все еще остающегося в плавочках.
– Теперь самое интересное, – он подошел к стенке и, открыв створку из фигурного стекла, достал с полочки два шприца и жгут.
Дарья, в общем-то, не боялась уколов с детства. Ей самой приходилось делать их сотнями на летней практике в больнице, и ничего нового в процедуре введения раствора в вену для нее не было. Сейчас ей предоставился реальный шанс стать наркоманкой. Вроде с одного раза ничего не будет, но это «вроде».
– Слушай, может, обойдемся? Я не хочу.
Он не стал ее заставлять.
– Мне больше достанется.
Положив один шприц обратно, он сел на угол дивана и, перетянув себе руку жгутом, стал сжимать и разжимать кулак, добиваясь того, чтобы вены на внутренней стороне локтя набухли от переполнявшей их крови. Затем умело загнал иглу себе в сосуд и впустил кубик дерьма внутрь.
Как только он снял жгут, дрянь стала разноситься по его кровеносной системе. Попав в малый круг кровообращения, героин через кровь стремительно ворвался в мозг.
Жерех откинулся на спину уже с закрытыми глазами.
– Как хорошо, Господи, – простонал он.
В течение пятнадцати минут ситуация не менялась. Он был под кайфом.
Наконец в мозгу появились первые светлые всполохи, и Жерех потянул девушку к себе.
– Извини, я так хочу спать. Иди домой, ладно?
Она была десять раз не против.
Дождавшись, пока он уснет, Дарья принялась за детальный осмотр квартиры. Она работала очень энергично, заглядывая во все укромные уголки, но чем дольше она искала, тем меньше у нее было надежды на то, что найдет здесь что-нибудь.
Спать он будет долго, в этом она была уверена, так что времени на поиски было предостаточно.
Закончив с кухней и коридором, она решила осмотреть туалет и ванную.
Зазвонил телефон.
Он ведь мог и очухаться. Уж больно громко трезвонит. «Взять или нет? Взять!»
– Да.
Приглушенный бас попросил к телефону Виктора.
Она не знала, как на самом деле зовут Жереха, и если ошиблись номером, выйдет всего-навсего небольшой конфуз.
– Он спит сейчас, что ему передать?
– Пусть просыпается и едет к шефу, и побыстрее.
– Хорошо, уже иду будить.
На прощанье раздалось:
– Давай, милочка, давай, шевели попкой.
Дарья выждала еще десять минут, после чего хлестнула парня по лицу.
– Эй! Просыпайся! Шеф звонил.
Он стал мычать ей в ответ что-то нечленораздельное. Но нерезкие повороты в горизонтальной плоскости обнадеживали.
– Хватит спать, вставай, к шефу надо ехать.
Очухавшись и продрав глаза, он переспросил:
– Звонил Кузиков?
Дарья обладала хорошей способностью запоминать голоса, но ничего похожего на голос Александра Михайловича она не слышала.
– Откуда я знаю?
– Он так и сказал – «шеф»?
– Да.
– Значит, он.
– А кто это – Кузиков?
– Директор «Словакии». Козлина, задолбал совсем, – он, пошатываясь, слез с лежака. – Слушай, ты не отвезешь меня? Я в таком состоянии, что мне за руль нельзя.
Она чуть не сказала ему, что сделает это с удовольствием.
Пошатываясь, Жерех поплелся на свидание с начальством, а Дарья, сидя в машине, ломала голову, как теперь вывести Кузикова на чистую воду. К тому же существовало вездесущее «вдруг». Директор мог быть патроном Жереха, но он мог и понятия не иметь о героине. Нужна была приманка, большая и толстая.
День ото дня Инге становилось все лучше. Как будущий доктор, Дарья не упустила возможности немного поправить ее здоровье, постоянно уменьшая дозы. В результате такого ускоренного метода Инга постоянно находилась в физическом напряжении, но, поняв, что ее еще и лечат, теперь все больше помалкивала.
– Зачем ты занимаешься ею? – недоумевал Алексей.
– А что прикажешь делать? Нам надо, чтобы она чувствовала себя обязанной по отношению ко мне. Пятого числа сюда приедут большие деньги, и мы должны взять их без проблем. Покупатель знает только ее. Представляешь, что получится, когда посреди церемонии обмена денег на товар Инга завыступает? Она должна быть на нашей стороне целиком и полностью.
– А где ты возьмешь наркотики?
Она нисколько не смутилась.
– У нас есть немного. Потом, мы можем выкупить часть у Совка.
– Но это себе в убыток.
Встав на носочки, Дарья заглянула Алексею в глаза.
– Пятьсот тысяч долларов.
Вообще-то от осознания того, что в руках у тебя будет столь крупная сумма, можно обделаться. Это и произошло с Алексеем.
– Ладно, рискнем.
Поощрение не затерялось:
– Я всегда считала тебя настоящим мужиком.
– Слушай, а твои поиски, они дали хоть что-нибудь?
– Все это, кажется, обречено, – кисло брякнула Дарья.
– Я так и думал.
Первое, что сделала Инга, когда ее отвязали накануне процедуры отжатия денег у столичного покупателя, это поинтересовалась у Дарьи, есть ли у нее перспектива вылечиться полностью. Когда недипломированный доктор ответил резко утвердительно, Инга неожиданно для всех улыбнулась.
– Вы не представляете себе, что такое сидеть на игле. Неужели этому кошмару длиною в год придет конец?
– Не сомневайся, – успокоила ее Дарья. – Самое трудное ты уже перенесла. Теперь тебе самой надо проявить немного мужества.
«Из этого Горлова вор, как из говна пуля. А пытаться вытянуть из него информацию – все равно что стараться найти подберезовик в бетонном фундаменте».
Теперь у нее реально осталось две кандидатуры, которые могли бы прояснить ситуацию с исчезнувшей партией. Это «дед» и «мужик», как их подробно описали двое здоровяков из бара «Стерлядь».
* * *
Плавная, негромкая оркестровая мелодия разливалась по залу, окутывая звон столовых приборов мягкой гармоничной музыкой.
За стойкой стоял, один-одинешенек, черненький двухметровый мальчик и протирал стаканы. Клиенты сегодня не стремились заставить его достать бутылочку с верхних ярусов, и поэтому он немного скучал.
– Привет, – увидев Дарью, он улыбнулся. – Где же твоя подруга? – На койке отрабатывает.
– Понятно, – на самом-то деле ни хрена ему не было понятно.
– А где твой напарник? – Она наконец прочитала его имя на белом жетончике, прикрепленном к груди: – Дима. Где твой напарник, Дима? – повторила она вопрос целиком. – Никак заболел?
– Народу стало меньше, я и один справляюсь.
– Что, его уволили?
– Нет, уволили другого, а нас развели в разные смены.
– Слушай, ты говорил, тут дед был, который на Софью западал. Потом еще какой-то мужик.
– Ну-ну, он тебе нужен, что ли?
– А ты не видишь, что мы с ней похожи? – только тут до Дарьи дошло, что голова девушки, может, так до сих пор и лежит в холодильнике.
– Вижу, хочешь подзаработать?
– Не без этого. Был сегодня кто-нибудь из них?
– Не видел. Может, и были. У тебя телефон есть?
– Нет.
– Жаль, – он поставил перед ней бокал, – чего налить?
Дарья вздохнула, пробегая взглядом по красивым этикеткам.
– Шоколадный ликер, а в бокал минералки.
– Будет сделано, – он ловко взялся за выполнение заказа. Казалось, руки его сами по себе все открывают, отмеряют, наливают. Впечатление усиливалось от того, что он мог продолжать спокойно беседовать. – Был бы телефон, я бы позвонил.
– Ничего не выйдет. Слушай, Дима, а Кабанов так и не появлялся?
– Нет, говорят, звонил, просил к нему в кабинет не заходить.
– Скоро приедет? – без напряжения в голосе справилась Дарья.
– Должен.
– А откуда он звонил, не знаешь?
– Ты лучше пей и не задавай мне вопросы, ответы на которые не может дать тебе здесь никто. – Это можно было расценить двояко: или не фиг спрашивать и меня доставать, или если уж я не знаю, что здесь творится, тогда этого не знает уже никто.
– Придется мне сидеть здесь и ждать этих двоих. Ты сможешь сделать так, чтобы именно тебя я видела за стойкой каждый вечер?
Дарья заплатила за ликер пятьсот долларов, оставляя себя почти без финансов.
Черненький забрал деньги, шмыгнул носом:
– Придется перелопачивать график, но со всеми можно договориться. Вечерние часы самые доходные…
– Тебе этого не хватит? – заносчиво вылезла Дарья.
– На неделю. До пятого декабря.
– Меня это очень устраивает. Я пойду посижу, если кто появится, дай знать, хорошо?
– Нет проблем.
Дима остался командовать стеклопосудой, а Данилова села в баре и заказала себе красной рыбы и пива.
Вечер прошел в раздумьях. Скажет ли что-нибудь еще Парина, или, сдав свой тайник и покупателя, она больше ничего не скажет? Дарье хотелось верить, что существует еще что-то, о чем Инга знает, но пока помалкивает.
Если партию забрала не Инга, а действительно человек со стороны, тогда очень вероятно, что он был клиентом Софьи. Иначе откуда ему знать о сумке? Вообще в этой истории есть только два варианта развития событий, если не учитывать возможность устроенного Ингой спектакля с помощью своей половой партнерши.
Допустим, Софья узнает, что Инга наркоманка, допустим, узнает о наркотиках, которые ей передают где-то, кстати, надо выяснить всю процедуру, а то все как-то недосуг. Теперь, когда вдова у нее в руках, самое время. Узнав о наркотиках или просто наткнувшись на сумку, она ворует их и прячет где-то, о чем в дальнейшем не признается и погибает мучительной смертью.
Вариант номер два: существует некто, кто знает о партии, знает всю процедуру, знает Софью и предлагает ей в обмен на райскую жизнь просто спереть сумку.
Тогда почему Софья спустя несколько дней снова появляется в баре, уверенная, что ей уже не грозит никакая опасность?
Так, подождите. Могло быть и так, что пока лесбиянки мирно спали, кто-то, имея ключ от номера, его дубликат, вошел к ним среди ночи, забрал товар и был таков.
А если товар забрал непосредственно тот, кто его передает от Николая Ивановича? Но крестный папа-то, наверное, не дурак и своих проверил. Или он даже и не задумывался над этим?
Зачем она сейчас здесь сидит? Хочет выйти на клиентов Софьи. Вдруг кто-нибудь их них размечтается, закинув руки за голову, о красивой жизни. Может быть, даже и ее пригласит куда-нибудь на Гавайи.
* * *
– Ну как успехи? – Инга улыбалась.
Дарья сразу почувствовала неладное. Слишком хорошо выглядела ее подопечная.
– Алексей! Алексей! – с тревогой в голосе закричала Дарья.
Он зашел с улицы, беспардонно застегивая ширинку.
– Что ты кричишь?
– Ты дал ей героин? – она стала наступать на него.
– Не трогай моего мальчика, – Инга запросто встала с кровати и пошла на Дарью.
– Ты сдурел, – воскликнула Данилова, глядя то на вдову, то на хренова охранника. – Трахнул? Привяжи на место!
– Не кипятись, она в деле.
Дарья не знала теперь, как ей быть.
– И чего же это она такого с тобой сделала, чего я не могла? – Дарья понимала, что теперь не сможет контролировать ситуацию. Рулить матерой сукой она была не в состоянии.
– Она все рассказала и просто хочет быть в доле.
Дарья не могла смотреть на соперницу.
– Как здорово ты устроился, шлангоносец! И одну, и вторую, и бабки, и наркоту.
– Он ведь мужчина, – промурлыкала Инга, обнимая Алексея и кусая его за щеку.
– И ты чувствуешь сейчас себя в безопасности? – Дарье хотелось выцарапать ему глаза.
Алексей задумался на мгновение, а затем влепил зрелой бабе увесистую пощечину. Она как стояла, так и рухнула.
– Спасибо, Дарья, у меня немного голова закружилась.
– Она тебя, наверно, здесь зализала за ночь. Нечего стоять, понесли обратно, пока не очухалась.
Когда статус-кво был восстановлен, а Инга заняла свое прежнее место, Дарья, не откладывая в долгий ящик, потребовала:
– Рассказывай.
– Сегодня где-то в три ей стало плохо, она начала орать, метаться, просила дозу. Я не стал ей ничего давать, а просто заткнул рот. Потом она обблевалась, стала реветь. Я пообещал ей героин в обмен на информацию. Она стала клясться, что ничего не знает, и сказала, что поможет взять покупателя с деньгами прямо в гостинице. А это пятьсот тысяч.
Я побоялся, как бы она не сдохла, и принес ей вроде и немного, но, видимо, попал в норму, и она прибалдела, стала никакая.
– Дальше можешь не рассказывать. У тебя зачесалось, и ты не стал меня дожидаться.
Он попытался обнять ее, но Дарья вывернулась.
– Веди себя нормально, – она отбилась от него и села на обшарпанный табурет. – Почему ты так уверен, что она ничего не знает о пропавших наркотиках?
– Слушай, эта баба чуть концы не отдала, кому бы от этого стало лучше?
– Нам придется держать ее здесь до пятого числа, а это больше недели. Затем поедем на встречу с покупателем. К этому времени она должна у нас цвести и пахнуть.
На том и порешили.
* * *
С недавних пор каждый вечер Дарья проводила в баре гостиницы «Стерлядь». Она сидела за отдельным столиком, к ней никого не подсаживали, и вся ее работа заключалась либо в разгадывании кроссворда, либо в наслаждении рыбными и мясными блюдами.
Через Совка она продала немного героина и получила наличные, которых более чем хватало на карманные расходы и на ужин в баре.
Подошла официантка и передала, что бармен хочет поговорить с ней.
Дарья встрепенулась, скинула с лица зеленую тоску и понеслась к стойке.
– Есть? – в изумрудных глазах полыхал огонь.
Дима подтвердил ее предположение кивком головы, продолжая вгонять штопор в пробку.
– Пришел дед. Он сидит почти около входа. Шоколадный костюм. Иди, не ошибешься.
Поблагодарив бармена, Дарья пошла снимать клиента.
Дед действительно был дедом. Лысый, густобровый черт с медвежьей сутуловатой спиной и наверняка хорошо развитой мускулатурой. Чтобы разобраться с камбалой, ему потребовались очки.
– Скучаете? – Дарья встала около него так удачно, что он мог целовать ее бедра.
Осмотрев экспонат, посетитель бар-ресторана оставил рыбу в покое и сделал жест в сторону свободного стула.
Когда Дарья села, он вернулся к недоеденному блюду.
– Хотите вина? – глядя в тарелку, поинтересовался полубезразличный клиент.
Как вести себя со столь зрелым мужчиной, который годился ей не то что в отцы, но и в дедушки, нью-проститутка не знала.
– Не откажусь.
Он одобрительно кивнул головой и, налив в свой бокал стоявшее на столе молдавское, передал ей. @B-MIN = Она пригубила. Здесь чувствовались стиль и манера. Дед был явно не из простых, и это вселяло надежду.
– Здесь, в вашей артели, была такая Софья. Знаете?
– Она уволилась, – нашлась Дарья.
– Да? Жаль. И мальчиков ваших что-то не вижу.
– Времена меняются, кто-то уходит, кто-то остается.
Он посмотрел на девушку с толикой одобрения.
– А ты умна, я имею в виду, для своего пола и возраста. Это хорошо. Учишься, наверное, где-нибудь?
– Да, в институте.
– Молодец. Сколько у тебя минет стоит?
Хороший переход.
– С вас, в знак уважения к здоровью, двадцать.
Ему понравился комплимент.
– А ночь? – он стал вытирать руки салфеткой и облизывать губы толстым шершавым языком.
– Двести.
Дед поднялся из-за стола. Росточком он был на голову выше Дарьи, и только это уже заставляло его уважать.
– Я беру все.
* * *
Они поднялись в номер, который состоял из одной средних размеров комнаты и крохотной ванной. Условия на минимуме, «апартаменты» на одного человека. Но наличие душа и совмещенного санузла – это большой плюс.
– Я искупаюсь? – Дарья очень рассчитывала на то, что клиент не будет против.
– Нет проблем.
Прежде чем она успела скрыться в комнате, он крикнул ей:
– Как тебя зовут?!
– Дада!
– В первый раз такое слышу.
Она скрылась за дверью. Получить с клиента информацию, не отдаваясь ему, – очень большая удача, и Дарья понимала это. То, что она сама укладывает себя в постель к этому пожилому бизнесмену, ее несколько коробило, но куда деваться? Сидеть и ждать, когда ее вытащит на солнышко крестный папа, а потом объяснять ему, что шесть штук ушли и надеяться ему особенно не на что? Ситуация отвратительная.
«Ну, разок он сможет, – думала она, доставая из сумочки одноразовый пакетик с шампунем. – Может, чему и научит. Все-таки ему не пятнадцать, а поди все шестьдесят пять. Жизнь видел.
Если исходить из того, что человек – это животное, – продолжала размышлять Дарья, намыливая грудь, – а он животное, потому что к его первоочередным потребностям относится, естественно, потребление кислорода через дыхательные пути, дышать через кожу, как известно, мы не в состоянии. Потом – своевременное испражнение. Как ни странно, на втором месте – попробуйте не пописать сутки. Затем следует необходимость потреблять воду, потом спать, далее есть и, наконец, удовлетворять свои половые инстинкты.
Современное общество добилось удовлетворения всех этих потребностей, но только последняя преследуется по закону в случае, когда это делается за деньги. Когда мы хотим пить или есть, мы идем в кафе, где платим деньги и потребляем. А когда хотим переспать с кем-нибудь – ищем проститутку, но здесь закон не дает нам возможности удовлетворить свою потребность. Это с точки зрения физиологии неверно.
Отсюда страхи, психозы, неуверенность. Взять того же младшего Пименова. Брат даже хотел подложить ему меня для устранения столь, в общем-то, безобидного комплекса. Хотя… не исключено, что из-за людской зашоренности появляются на свет маньяки и насильники. Они с детства испорчены псевдоморальными родителями или самой системой.
Почему это я оправдываю себя? Сейчас, Даша, ты вытрешь капельки воды со своей попки и раздвинешь ноги перед старым, где-то лысым, а где-то, может быть, довольно волосатым дядькой».
Она вытерлась и, словно штангист перед взятием тяжелейшего веса, сосредоточилась.
«Надо отработать, надо отработать, надо отработать. Пусть вначале секс, затем разговоры, потом спать. Или вначале разговоры, потом спать, затем секс. Или вначале спать, затем секс, потом разговоры. Или секс, секс, секс? Ну… это вряд ли».
Она вышла вся ладненькая, стройненькая, закутанная, как в сари, в одно большое розовое полотенце.
В комнате вместе со стариком сидел какой-то молодой человек, которого она никогда раньше не встречала.
– Что все это значит? – она слегка стушевалась, не зная, как ей быть.
– Детка, – начал старый пердун, – неужели ты думаешь, что я еще что-то могу? Я привел тебе кобелька, с которым тебе понравится, я только смотреть буду, и все.
Худой мужичонка лет двадцати восьми развалился в большом кресле и с интересом разглядывал ту, которая ему предназначалась. Лицо его было небритым, под глазами большие синюшные круги. Он весь напоминал высохший куст. И что же он сможет?
– Хотите, чтобы я отдалась ему, а вы на это просто будете смотреть?
– Дада, почему ты не хочешь угодить старику? – заворчал дед. – Мы же уже обо всем договорились.
– Я думала, что буду с вами.
– Слушай, простодыра, – подал голос мужичонка, – какая тебе разница, кто тебя прет! Давай доставим деду удовольствие, пусть смотрит.
Парень поднялся и спустил штаны. Между ничем не примечательных бедер безжизненно болталось ничем не примечательное орудие.
От такого резкого перехода от слов к делу ей стало нехорошо.
– Иди, поласкай его, – заскрипел дед, скромно разместившись в углу комнаты. – Видишь, он к тебе равнодушен.
Дарья видела, но не могла и шагу ступить.
– Она что, – парень обратился к деду, который и ему, видимо, заплатил, – не в курсе, для чего ее пригласили? Я вообще ничего не понимаю. Это шлюха или не шлюха?
– Иди ко мне, бестолковый, – позвала Дарья.
Глаза пожилого клиента зажглись молодецким пламенем.
Дело поехало коряво и неумело. Она вообще не помогала ему.
Правда, чем хуже у парня получалось, тем лучше становилось на душе у Дарьи.
Когда мужичонка кончил дело и хотел было уже идти, старик остановил его и предложил заплатить ему и Дарье за вторую серию.
– Извини, дед, я сейчас больше не могу. Подруга, тебя подвезти?
Ей симпатизировало его абсолютное безразличие к тому, кто платит деньги. Ну, захотел ты посмотреть, как люди занимаются любовью? Посмотрел. Захочешь еще раз взглянуть? Никто не против. Он был прост, как белый лист бумаги, как батон в булочной, как булыжник в выщербленной брусчатке.
На дедульке ей пришлось поставить крест. Ни хрена он не может – ни того, ни сего.
Как оказалось, его звали Жерех. Как он сам объяснил, за постоянное желание бить тех, кто слабее и моложе. Он и сам не понимал, откуда это.
– Сейчас вроде повзрослел, – жаловался он, – а все равно, как пацана какого-нибудь увижу, так и хочется ему наподдать. Не сильно, так, ради прикола.
– Ты на чем? – Дарья подняла воротничок, когда они вышли на улицу.
– А вон.
Ноги у нее не разъехались лишь благодаря сильным мышцам промежности. Шла она как раз по припорошенному снегом льду.
Он успел подхватить ее.
– Держись, куколка.
Черная «девятка». Она не могла глаз отвести от машины. Неужели Софья не врала? Неужели Реместов все задумал и провернул? Он выдержал пытки и сейчас просто ждет, пока разойдутся волны?
– Ты чего стоишь? Садись, – он даже открыл ей дверцу. Так вот сядешь и куда приедешь? Она не знала, что ей делать. – Ты едешь или нет? Не студи салон. Я не возьму с тебя бабки, ты чего?
У нее не было оружия, не было баллончика… Нож, есть нож, он в сумочке, но лезвие у него не выбрасывается. Только не дергаться. Едем, едем, едем.
Она села, и они тронулись.
– Тебе куда? – Водил он здорово. Никаких лишних движений. Машина, как послушный зверек, слушалась каждого его движения. С коробкой передач он обращался как с великой драгоценностью и не то что рвал ее – он ее охаживал, как девственницу: пальцы только дотронутся до рычага, а машина уже рада ему услужить.
Она не забыла, с кем сидела, а потому немного приврала и сориентировала его от нужной ей остановки на два пункта вперед. Не хватало, чтобы все эти дела коснулись матери.
– Тебе были безразличны все мои усилия. Стеснялась дедушку?
– У меня в первый раз такое. – Дарья решила подсечь: – А тебя он, наверное, постоянно приглашает?
Жерех закивал:
– Раз в неделю обязательно. У него в жизни только это удовольствие и осталось, – маленькие стрелочки собрались около глаз – зрачки прятались за шторами ресниц от машины, идущей навстречу с дальним светом. – Ненавижу таких козлов, – выругался он, – неужели фонарей мало?
– И много у тебя было таких бабочек?
– Перестань, – он усмехнулся, – ты что, ревнуешь, что ли? Что-то до этого я от проституток таких вопросов не слышал. От женщин было, а вот от жриц любви не приходилось. Могу тебе только одно сказать: та, которая у меня была до тебя, страстная была, как огонь, в любое время дня и ночи. Старикан аж выл от удовольствия, потому как нам на него было наплевать.
– Наверное, это здорово, – согласилась Дарья, – только надо привыкнуть.
– Нет, – они выбрались на широкий проспект, – главное – это завод. Вот если ширнешься, а потом берешь девочку, вот это я обожаю.
– И чем ты балуешься? – Дарья уже знала ответ.
– Героинчик, само то!
– Так ведь дорого.
– Уверяю тебя, удовольствия того стоят. В следующий раз, если он сведет нас вместе, попробуем. Ты не против?
Дарья была обеими ногами за.
– А зачем нам дед?
Он одобрительно загугукал.
– Наверное, во мне все же что-то есть. Куда за тобой заехать?
– Не надо, я сама приеду, только дай адрес.
* * *
Она сидела на кухне в скромном домашнем халатике и пила уже четвертую чашку чая. Ей было не до сна. Внутри все тряслось. Нервы, будь они прокляты, никак не желали успокаиваться. Приходилось сидеть и потихонечку пить горячую ароматную жидкость. Пот струился по спине, вискам, груди.
«Не хватало еще мне заболеть посреди этих приключений».
Порывшись в аптечке, нашла аспирин и выпила пару таблеток.
«Завтра мне снова придется лечь в постель, но я должна знать, где он живет, с кем встречается. Можно ведь и ненавидеть себя за то, что так живешь, но это до тех пор, пока у тебя в руках не оказываются деньги. Они все списывают, все очищают».
* * *
Погода разгулялась, на небе не было облаков, а, как следствие, холод и яркое солнце исполняли основные партии.
Они договорились на три часа дня. Переться ей пришлось в Заводской район, но не могла же она показывать ему, где живет.
Жерех встретил ее смачным поцелуем в губы, после чего она смогла оценить обстановку в двухкомнатной квартире на седьмом этаже.
Он не скупился на отделку, на ковры и аппаратуру. Уютное гнездышко.
– Ты, наверное, имеешь неплохой доход. Неужели все это куплено на то, что ты трахаешь девочек по заказу старичков?
– Дада, ты любопытная, – он стал стягивать с нее шубу.
– Но я же женщина!
– Извини, совсем вылетело из головы. – Свитер вслед за шубой упал на пол.
– Пойдем, – он потащил ее на предусмотрительно разложенный и застланный чистым бельем диван, – ты мне нравишься, пойдем.
Упираться смысла не было, именно за этим она сюда и пришла.
– Но я рассчитывала, что ты угостишь меня.
– Сейчас все будет, – пообещал он, продолжая раздевать гостью.
Она видела, что он, против вчерашнего, заведен, и это вроде и хорошо, но где же у него наркотики-то, черт?
Вот уже на ней ничего нет, и она, не стесняясь, лежит на одеяле, разглядывая тощего Жереха, все еще остающегося в плавочках.
– Теперь самое интересное, – он подошел к стенке и, открыв створку из фигурного стекла, достал с полочки два шприца и жгут.
Дарья, в общем-то, не боялась уколов с детства. Ей самой приходилось делать их сотнями на летней практике в больнице, и ничего нового в процедуре введения раствора в вену для нее не было. Сейчас ей предоставился реальный шанс стать наркоманкой. Вроде с одного раза ничего не будет, но это «вроде».
– Слушай, может, обойдемся? Я не хочу.
Он не стал ее заставлять.
– Мне больше достанется.
Положив один шприц обратно, он сел на угол дивана и, перетянув себе руку жгутом, стал сжимать и разжимать кулак, добиваясь того, чтобы вены на внутренней стороне локтя набухли от переполнявшей их крови. Затем умело загнал иглу себе в сосуд и впустил кубик дерьма внутрь.
Как только он снял жгут, дрянь стала разноситься по его кровеносной системе. Попав в малый круг кровообращения, героин через кровь стремительно ворвался в мозг.
Жерех откинулся на спину уже с закрытыми глазами.
– Как хорошо, Господи, – простонал он.
В течение пятнадцати минут ситуация не менялась. Он был под кайфом.
Наконец в мозгу появились первые светлые всполохи, и Жерех потянул девушку к себе.
– Извини, я так хочу спать. Иди домой, ладно?
Она была десять раз не против.
Дождавшись, пока он уснет, Дарья принялась за детальный осмотр квартиры. Она работала очень энергично, заглядывая во все укромные уголки, но чем дольше она искала, тем меньше у нее было надежды на то, что найдет здесь что-нибудь.
Спать он будет долго, в этом она была уверена, так что времени на поиски было предостаточно.
Закончив с кухней и коридором, она решила осмотреть туалет и ванную.
Зазвонил телефон.
Он ведь мог и очухаться. Уж больно громко трезвонит. «Взять или нет? Взять!»
– Да.
Приглушенный бас попросил к телефону Виктора.
Она не знала, как на самом деле зовут Жереха, и если ошиблись номером, выйдет всего-навсего небольшой конфуз.
– Он спит сейчас, что ему передать?
– Пусть просыпается и едет к шефу, и побыстрее.
– Хорошо, уже иду будить.
На прощанье раздалось:
– Давай, милочка, давай, шевели попкой.
Дарья выждала еще десять минут, после чего хлестнула парня по лицу.
– Эй! Просыпайся! Шеф звонил.
Он стал мычать ей в ответ что-то нечленораздельное. Но нерезкие повороты в горизонтальной плоскости обнадеживали.
– Хватит спать, вставай, к шефу надо ехать.
Очухавшись и продрав глаза, он переспросил:
– Звонил Кузиков?
Дарья обладала хорошей способностью запоминать голоса, но ничего похожего на голос Александра Михайловича она не слышала.
– Откуда я знаю?
– Он так и сказал – «шеф»?
– Да.
– Значит, он.
– А кто это – Кузиков?
– Директор «Словакии». Козлина, задолбал совсем, – он, пошатываясь, слез с лежака. – Слушай, ты не отвезешь меня? Я в таком состоянии, что мне за руль нельзя.
Она чуть не сказала ему, что сделает это с удовольствием.
* * *
Пошатываясь, Жерех поплелся на свидание с начальством, а Дарья, сидя в машине, ломала голову, как теперь вывести Кузикова на чистую воду. К тому же существовало вездесущее «вдруг». Директор мог быть патроном Жереха, но он мог и понятия не иметь о героине. Нужна была приманка, большая и толстая.
* * *
День ото дня Инге становилось все лучше. Как будущий доктор, Дарья не упустила возможности немного поправить ее здоровье, постоянно уменьшая дозы. В результате такого ускоренного метода Инга постоянно находилась в физическом напряжении, но, поняв, что ее еще и лечат, теперь все больше помалкивала.
– Зачем ты занимаешься ею? – недоумевал Алексей.
– А что прикажешь делать? Нам надо, чтобы она чувствовала себя обязанной по отношению ко мне. Пятого числа сюда приедут большие деньги, и мы должны взять их без проблем. Покупатель знает только ее. Представляешь, что получится, когда посреди церемонии обмена денег на товар Инга завыступает? Она должна быть на нашей стороне целиком и полностью.
– А где ты возьмешь наркотики?
Она нисколько не смутилась.
– У нас есть немного. Потом, мы можем выкупить часть у Совка.
– Но это себе в убыток.
Встав на носочки, Дарья заглянула Алексею в глаза.
– Пятьсот тысяч долларов.
Вообще-то от осознания того, что в руках у тебя будет столь крупная сумма, можно обделаться. Это и произошло с Алексеем.
– Ладно, рискнем.
Поощрение не затерялось:
– Я всегда считала тебя настоящим мужиком.
– Слушай, а твои поиски, они дали хоть что-нибудь?
– Все это, кажется, обречено, – кисло брякнула Дарья.
– Я так и думал.
* * *
Первое, что сделала Инга, когда ее отвязали накануне процедуры отжатия денег у столичного покупателя, это поинтересовалась у Дарьи, есть ли у нее перспектива вылечиться полностью. Когда недипломированный доктор ответил резко утвердительно, Инга неожиданно для всех улыбнулась.
– Вы не представляете себе, что такое сидеть на игле. Неужели этому кошмару длиною в год придет конец?
– Не сомневайся, – успокоила ее Дарья. – Самое трудное ты уже перенесла. Теперь тебе самой надо проявить немного мужества.