– Вот она, мягкотелость, до чего доводит! Интеллигенты паршивые! Думаете, я не заметил, как вы с мужем сочувственно на этого проходимца смотрели? Все я заметил! – бурчал он так, чтобы я слышала. – И муж ваш действительно защищал этого субчика! Да и вы туда же – не нападал он на вас, видите ли! А на деле вон что вышло! Так что нечего слезы лить! Сами во всем виноваты!
– Между прочим, это вы на него наручники не надели! – взъярившись, крикнула ему я. – И сделали вы это в пику Виктору Петровичу, который вас этим попрекнул! Это вы Афонину свой характер показывали, а пострадал мой муж! И не надейтесь, что я буду молчать! Я до Верховного суда дойду, если понадобится, но вы за свою преступную халатность и непрофессионализм ответите!
– А некоторые еще пеняли мне, что я промахнулся! – услышав нашу перепалку, заявил менту Афонин.
Неизвестно, что ответил бы на это участковый, но тут раздался чей-то вопль:
– Вижу! Мужик какой-то от нас бежит!
– В лохмотьях? – крикнула я.
– А черт его знает? Темно ведь уже! – раздался ответ.
И действительно, за то время, что мы собирались, доехали до леса и начали его прочесывать, уже стемнело, и видимость была паршивая. Мы рванули напрямик на голос, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки деревьев и спотыкаясь о коварно подставлявшие нам ножку корни.
– Нечего толпой валить! – кричал на бегу Афонин. – Строй не ломайте! Загоняйте его с боков!
Лично я неслась как полоумная, с единственным желанием вцепиться Камалю – а кто же это еще мог быть? – в глаза, и шиш потом его кто-нибудь от меня оторвал бы, а в душе у меня бушевали такие кровожадные страсти, о которых я никогда в жизни даже не подозревала. Вот такая я, оказывается, страшная особа! Увидев впереди между деревьями какую-то фигуру, я прибавила ходу, чтобы наброситься на мерзавца сзади, но меня опередил один из санитаров, тот самый, который так хотел увидеть живого террориста, и, прыгнув на беглеца сбоку, с профессиональной сноровкой заломил ему руки за спину.
– Поймал! – торжествующе закричал он.
Подбежав к ним, я с трудом перевела дыхание и совсем уже собралась было изо всех сил садануть этого гада ногой, как вдруг... Черт! Этот человек был одет в жутко потертые и грязные джинсы подпольного вьетнамского производства и старые кеды, а ведь Камаль был одет совершенно иначе и бос. Тут и остальные подоспели, и участковый потребовал:
– Ну, показывай свой трофей!
С помощью второго санитара беглеца поставили на ноги и повернули к нам лицом. Финальная сцена из гоголевского «Ревизора» не шла ни в какое сравнение с тем полным обалдением, в котором застыли мы все! Да она с ней даже рядом не валялась!
– Юрич! Ты-то как сюда попал? – ошеломленно спросил Куркуль.
– Гулял! – исчерпывающе ответил сторож, выглядевший не только до смерти перепуганным, но и трезвым, хотя перегаром от него попахивало.
– А другого места и времени ты для этого не нашел? – придя в себя, спросила я.
– Имею право в свободное от работы время гулять, где хочу! – решительно ответил Юрич.
– А чего убегал? – с откровенным подозрением поинтересовался Афонин.
– А черт его знает, кто это за мной гнался! Вдруг бандиты? – нашелся сторож.
Знавший Юрича участковый, откровенно разочарованный тем, что все так прозаически кончилось, решил разобраться и потребовал:
– Кончай дурить! Объясни толком, что ты здесь за бег с препятствиями для нас устроил!
– Ничего я не устраивал, – попытался было оправдаться сторож.
Тут в разговор вмешался Куркуль и строго сказал:
– Юрич! Не морочь нам голову и не тяни время! Нам еще Сашку искать предстоит! Пропал он!
– Как пропал? – оторопел Юрич.
– Так! Погнался за преступником, и с тех пор его больше никто не видел... То есть не слышал, – уточнил мент.
– Дай бог его живым найти! – добавил Виктор Петрович.
– Да как же это так?... – начал было сторож, и я прямо-таки взвыла:
– Юрич! Миленький! Да ответь ты скорей! Нам Сашу найти надо! Может, еще не поздно его спасти!
Сторож сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и начал объяснять:
– Так я как раз мимо вашей дачи проходил, когда «Газель»-то проехала. Смотрю, врач с санитарами и мент... Милиционер то есть, – торопливо поправился он, – на ваш участок заходят. Ну, я у водилы-то и спросил, чего случилось? А он мне: за психом, мол, приехали. Тут я и смекнул, откуда машина-то. А у меня к этой психиатрии стойкое отвращение с тех пор...
– Как ты сам в «психушку» за пьянку попал, – закончила за него я и поторопила: – Ты говори уж быстрей!
– А чего говорить? Испугался я, что это за мной, да еще и с милицией, вот и решил в лесу отсидеться, – ответил он.
Все ясно, поняла я, он подумал, что мы с мужем рассказали председателю кооператива о том, что он видел белого всадника на белом коне, и тот решил на всякий случай вызвать врачей, чтобы Юрича, который, видимо, уже до белой горячки допился, им с рук на руки сдать. А о том, что сторож старается держаться подальше от милиции, у нас в поселке все и так знали.
– Зря ты испугался, – сказала ему я, взглядом показывая, что мы с Сашкой никому ничего не говорили и он может быть спокоен, на что Юрич, все поняв, благодарно кивнул. – Но раз уж ты здесь был, так, может, видел здесь Сашу и еще одного?
– Это того, которого всем миром ловили? – уточнил сторож, и я кивнула. – Видел! Этот чернявый ох и шустро от Сашки улепетывал!
– Куда они побежали? – крикнула я.
– Так в сторону свалки, – ответил он.
– Вперед! – скомандовал Куркуль. – Бог даст, еще успеем!
Мы все, включая и Юрича, сломя голову помчались в ту сторону, и в голове у меня билась одна-единственная мысль: «Господи! Сделай так, чтобы Сашка жив был! Ну, чего тебе стоит!»
– Жаль, фонари не взяли, – сетовал на бегу кто-то из дачников.
– Кто же знал, что мы так долго здесь задержимся, до самой темноты, – отвечал ему кто-то.
– Разговорчики в строю! – цыкнул на них Куркуль и пояснил: – Силы и дыхание нечего на болтовню тратить! Да и, как к свалке выйдем, светлее будет – луна-то полная, а там местность открытая!
Наконец мы оказались на краю свалки, и, оглядев ее территорию, участковый безрадостно констатировал:
– До утра искать будем!
– Эх, как же ты, Петрович, не догадался собаку свою взять! – вздохнул Юрич. – Дали бы ей понюхать какую-нибудь Санькину вещь, и она бы нас мигом на него вывела.
– А еще, когда Саша пытался этого гада задержать, то от его пиджака рукав оторвался! – вспомнила я. – Тоже можно было бы дать вашей Заразе... то есть Терезе понюхать, – поправилась я, потому что свою собаку Куркуль действительно назвал Терезой, а вот мы из-за ее сволочного нрава прозвали Заразой.
– Кулаками, которыми машут после драки, обычно бьют себя по голове, – назидательно сказал Афонин. – Раньше надо было думать!
– Подождите! – крикнул санитар. – А вот там кто-то шевелится!
Видимо, страстное желание все-таки увидеть террориста придало остроту его зрению. Не разбирая дороги и перепрыгивая через препятствия, мы как безумные неслись в ту сторону, куда показал бдительный санитар, и вдруг... Мы увидели ползающего на коленях, только что не уткнувшись носом в землю, Сашку! Главное, что живого!
– Сашенька! – завопила я, бросаясь к нему.
– Маруся! Ты чего? – удивленно спросил он, поднимаясь на ноги, и при этом поднимая вместе с собой и меня, потому что я висела на нем, как клещ.
– Молодой человек! У вас все в порядке? – спросил врач. – Вы не ранены?
– А почему я должен быть ранен? – обалдел муж.
– Ну, вы так странно стояли, – объяснил тот.
– Где преступник? – перешел непосредственно к делу участковый.
– Я не сумел его догнать, – развел руками Сашка. – Он с такой скоростью бежал, что мне было за ним не поспеть.
– А на звонки почему не отвечали? – с подозрением спросил мент.
– Так я же телефон и ищу, – удивленно ответил муж. – Я, когда понял, что мне самому не справиться, решил вам позвонить, чтобы вы знали, где меня и Камаля искать. Полез за телефоном, а его в кармане и нет! Что мне было делать? Бежать без толку дальше за этим человеком, когда и так ясно было, что он все равно удерет? Вот я и решил, что если не мы, то его другие поймают – вид-то у него больно приметный, и пошел обратно, чтобы свой телефон найти.
– Давай я тебе помогу! – предложила я, счастливая, как сто тысяч только что вымытых поросят, от того, что муж нашелся целым и невредимым.
Я набрала его номер, и в стороне, среди мусора, раздался звонок. Сашка пошел туда и быстро вернулся, держа в руках свой сотовый.
– Ну, слава богу! А то я без него как без рук – там же все нужные мне телефоны вбиты, – радостно сообщил он.
– Странно, – внимательно глядя на него, сказал участковый. – А ведь жена вам постоянно звонила! Как же вы могли не услышать?
– Ты звонила? – повернулся ко мне Сашка.
– Да раз сто! – подтвердила я.
– Действительно, странно, – растерянно сказал муж. – Но я на самом деле ничего не слышал!
Мент весьма подозрительно посмотрел на него, и неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но тут из-за туч вышла луна, и мы все ошеломленно застыли – еще бы! Не каждый день увидишь на свалке обставленную всякой рухлядью комнату без стен, но зато с окном и дверью!
– Это еще что за ужастик на моей делянке? – обалдел участковый.
– Да уж! Картинка на любителя! – согласился с ним Афонин. – Кому же это в голову пришло здесь такое устроить?
– Интересное поселение, прямо для привидений, – заметил мент. – Только они в мою сферу деятельности не входят! Это по другому ведомству! – И он равнодушно отвернулся от «комнаты».
«Странно! – подумала я. – Будь я милиционером, я бы обязательно заинтересовалась подобным сооружением на моей подведомственной территории, а ему хоть бы хны!»
– Скорее всего, это дети так играют во взрослую жизнь, – предположил врач. – В определенном возрасте...
– Да бог с ними! – отмахнулся участковый.
Тут я удивилась еще больше, потому что местные подростки в его сферу деятельности как раз и входили – а вдруг здесь начинающие наркоманы собираются? – но ничего не сказала, решив, что мне и своих забот хватает.
– Скажи лучше, куда этот «шейх» побежал? – спросил у Сашки мент, причем слово «шейх» прозвучало у него ну прямо-таки как змеиное шипение.
– Туда! – неопределенно махнул рукой Саша, показывая в сторону дороги, по которой редко кто ездил с тех пор, как карьер забросили.
– Ну, я пошел, – сказал, вздохнув, участковый.
– Брось! – пытался остановить его Куркуль. – Его давно уже и след простыл!
– А вдруг нет? – с надеждой спросил мент, поправляя кобуру. – Далеко в таком виде он уйти не мог! Даже если он до трассы дошел, то его в таком наряде ни одна машина не подберет!
– Ну, бог тебе в помощь! – пожелал Афонин. – А мы тогда по домам!
– А можно мне с вами? – спросил неугомонный санитар, еще не потерявший надежду все-таки встретиться с террористом.
– Если твое начальство отпустит, не возражаю, – согласился мент.
Врач, подумав, разрешил, и участковый с санитаром пошли дальше, а мы всей гурьбой направились в поселок, причем я как уцепила мужа за руку, так всю дорогу и не отпускала – а ну как опять потеряется?
Глава 10
Саша. Ночное приключение, или всадник без головы существует
Всю дорогу до дома Маруся так крепко держала меня за руку, что мне поневоле вспомнилось раннее детство и то, как мама переходила со мной улицу. Мало этого, моя жена, не умолкая ни на минуту, но шепотом, рассказывала мне, что произошло у нас на даче после того, как я рванул за Камалем, а вот я решил ничего ей про нападение на меня не рассказывать – ей и так досталось за сегодняшний день выше крыши.
Слушая ее, я в очередной раз подивился на Афонина, которому она усиленно пела дифирамбы. Черт знает сколько всего намешано в этом человек! Ведь куркуль куркулем, человек нрава крутого и обложить может так, что уши сами в трубочки свернутся, но при этом всегда готов прийти на помощь. Вот и сегодня: сначала высказался в наш с Марусей адрес без соблюдения каких бы то ни было общепринятых норм вежливости и тут же пошел поднимать народ, чтобы меня искать. А может, это и есть настоящий русский мужик? Ладно, не буду углубляться в философию, не моя это стихия.
– Я сегодня же зайду и поблагодарю его, – пообещал я.
– Поздно уже, – возразила жена, но я стоял на своем.
– Поздно будет завтра! И вообще, ни одно хорошее дело не нужно откладывать на потом!
– Ладно, только недолго! – согласилась наконец она. – Тем более что и устали мы, и не знаю, как ты, а вот я проголодалась так, что готова слопать собственный носовой платок!
– Эк ты деликатно выразилась! – усмехнулся я. – Я вот, откровенно говоря, тоже хочу не то что есть, а просто жрать!
– Да, набегал ты себе аппетит! – рассмеялась она.
В поселке дачники разошлись по своим домам и, конечно же, стали делиться со своими близкими впечатлениями от недавней погони, медики уехали, Маруся пошла наскоро готовить поздний ужин, а я пошел вслед за Афониным.
– Ты чего это? – удивился он.
– Да вот хотел поблагодарить вас за помощь, – объяснил я. – Если бы не вы, неизвестно, пошел бы кто-нибудь, кроме Маруси и участкового, меня искать или нет.
– Ты, Сашка, что-то не то сказал, – помотал головой он. – За что благодарить? За то, что я свою офицерскую честь не уронил? Что повел себя как нормальный мужик, который иначе не может поступить? Да ты что, сам на моем месте дома стал бы отсиживаться?
– Нет, конечно, но... – начал было я, но он перебил меня:
– Ну так и нечего здесь разводить молочные реки с кисельными берегами!
– Вообще-то я еще кое о чем с вами поговорить хотел, – помялся я.
– По делу? – внимательно посмотрел он на меня.
– Да, и кажется мне, что по непростому, – подтвердил я.
– Пошли! – позвал он.
Мы вошли в его дом, и он, усадив меня напротив себя, потребовал:
– Излагай!
– Понимаете, Виктор Петрович, не нравится мне та комната на свалке! Очень не нравится! – начал я.
– Да и мне она странной показалась, – согласился он. – Чертовщиной какой-то попахивает, а я этого не люблю!
– Вот я и хотел попросить у вас двустволку на ночь, – объяснил я.
– Решил туда снова наведаться? – догадался он, и я кивнул.
Он немного подумал, взъерошил свои коротко стриженные седые волосы, а потом решительно заявил:
– Вместе пойдем! Не дело одному на такую операцию идти!
– Так вы устали, наверное, – сочувственно сказал я.
Услышав это, он гневно посмотрел на меня и рявкнул:
– Да ты меня, никак, в старики решил записать? Совсем со счетов сбросил? Я, чтоб ты знал, другому молодому сто очков вперед дам и обгоню! Причем во всем! – двусмысленно усмехнулся он.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – покаянно сказал я.
– Ладно! Проехали! – махнул рукой он и стал командовать: – Иди ужинай, а потом заходи за мной. Я тут тоже кое-что перехвачу, и двинем!
Дорога от его дачи до нашей обычно не занимает и двух минут, но я шел целых пять, обдумывая по дороге, как я объясню жене необходимость опять куда-то идти, тем более ночью. Так ничего и не решив, я положился на то, что в нужный момент счастливая мысль сама посетит меня, и толкнул дверь дома.
Хотя времени прошло совсем чуть-чуть, ужин уже стоял на столе, и я набросился на него как волк. Маруся с трудом отогнала меня, чтобы я руки помыл. Отвалившись от стола в блаженном сытом состоянии, я стал придумывать причину, по которой мне срочно нужно уйти, но осоловевший мозг отказывался функционировать и выдать что-то дельное. В конце концов я решил не мудрствовать лукаво и сказал прямо:
– Маруся! Мне сейчас нужно будет уйти, и вернусь я, наверное, только утром.
– Что?! – воскликнула она, явно не поверив своим ушам. – Что ты сказал?! Уйти?! И это после того, как я чуть с ума не сошла, когда ты пропал?! Да у тебя есть совесть или нет?! Ты решил меня в гроб вогнать?!
Она бушевала так, что мое сыто-блаженное состояние мгновенно улетучилось.
– Дорогая! В этом нет ничего опасного, – сказал я, но, увидев, как у нее побледнел кончик носа – верный признак того, что она в ярости, замолчал, потому что знал по опыту нашей семейной жизни, что бурю надо просто переждать.
Маруся же отрывалась по полной! Я был и бесчувственной скотиной, и безответственным дураком, и законченным идиотом, и... Одним словом, будь все это хоть на сотую долю правдой, оставалось бы только удивляться, как она вообще вышла за меня замуж и где были раньше ее глаза.
– Только через мой труп! – решительно закончила она.
Видя, что она выдохлась, я собрался было приступить ко второму этапу убеждения, но тут от двери раздался спокойный голос Афонина:
– Не волнуйся, Саня, я это сейчас оформлю. В смысле труп! А то я жду-жду тебя, а ты тут, оказывается, все никак со своей половиной разобраться не можешь! – А там и он сам появился с ружьем на плече.
Побледневшая Маруся судорожно сглотнула, уставившись на него круглыми от испуга глазами, а потом в ужасе посмотрела на меня. Я хотел сказать, что эти слова не стоит воспринимать всерьез, но Виктор Петрович опередил меня.
– Что-то я не пойму, кто у вас в доме хозяин! – осуждающе покачав головой, сказал он. – Тебе, Мария, что, муж вместо болонки, которую надо на поводке водить? Ты чего его последними словами полощешь? Не устраивает он тебя? Так разводись и ищи того, кто к тебе сам добровольно под каблук залезет и тявкать оттуда будет только с твоего разрешения!
Маруся на это только растерянно хлопала глазами и беззвучно открывала и закрывала рот – на большее сил у нее не было.
– А ты, Сашка, запомни, – тут он повернулся ко мне. – Если жена начинает тебя пилить: «Не так сидишь! Не так стоишь! Не так лежишь!» – то в таком случае любой нормальный мужик должен быстро собрать вещи и делать ноги, пока его не превратили в половую тряпку! Вот и решай теперь: или ты мужик и можешь заниматься своими мужскими делами, или я один пойду!
– Так вы вместе идете? – наконец обрела голос жена и повернулась ко мне.
– Да, вместе, – подтвердил я.
– И ты сказал, что это не опасно? – настаивала она.
– В наше время даже дома бывает опасно сидеть, а вдруг его взорвут? – ответил ей вместо меня Афонин, но потом сжалился и объяснил: – Да не волнуйся ты, Марья! Выясним кое-что и обратно вернемся!
– Ну, ладно! – пробормотала она. – Иди! – И вдруг заплакала: – Мало тебе было того страха, что я сегодня уже натерпелась, так теперь еще и это! Я же всю ночь не усну!
Марусиных слез я ни видеть, ни переносить спокойно не мог, и она это прекрасно знала! Это было ее последнее оружие, к которому она, надо честно признать, прибегала нечасто, а только в самых крайних случаях – наверное, опасалась, что я могу к этому привыкнуть и перестану обращать внимание. Я же в такие моменты окончательно терялся и готов был на все, что угодно, лишь бы она перестала лить слезы. Вот и сейчас от моей былой решимости, которой, правда, я был всецело обязан Виктору Петровичу, не осталось и следа. Может быть, я и сдался бы, но Афонин не дремал.
– Ну-у-у! Пошло в ход орудие главного калибра! Это, Сашка, называется: не мытьем, так катаньем! – сказал он мне, а потом обратился к жене: – Дело это такое твое женское: мужа ждать и терпеть! А иначе не стоило и замуж выходить! Жила бы себе одна и ни за кого не волновалась! А уж коль вышла, так считайся с тем, что у мужа свои интересы могут быть!
– Да ну вас обоих! – финально всхлипнув, воскликнула она и пошла в комнату, бросив через плечо: – Надеюсь, что к утру ты все-таки вернешься живым и здоровым!
– Не волнуйся, Марья! – успокоил ее Виктор Петрович. – Я за этим прослежу!
Мы с ним вышли из дома и пошли к воротам в наш дачный поселок, который Юрич всегда на ночь запирал. Не без труда разбудив его, мы попросили его открыть их.
– И чего это вам вдруг не спится? – удивился он. – Уж столько за день намотались, что должны дрыхнуть без задних ног, а вас снова на приключения потянуло!
По нашему сторожу видно было, что, несмотря на переживания, норму свою он не перебрал, а значит, был в своем рабочем, то есть вменяемом состоянии.
– Да вот решили выяснить, кто же это живет в той странной комнате на свалке, – объяснил я.
– Да уж! Непонятное сооружение! – согласился он и, подумав, предложил: – А может, и я с вами?
Мы с Афониным переглянулись, и Виктор Петрович сказал:
– Только если быстро соберешься.
– Так нищему одеться – только подпоясаться, – радостно ответил Юрич и появился в дверях своей сторожки буквально через минуту, застегивая на ходу ветровку, – ночь была довольно прохладной.
Яркая луна хоть и пряталась периодически за тучи, но все равно исправно и неплохо освещала нам путь, да еще и фонарики мы с собой прихватили, а поскольку дорогу на свалку мы хорошо знали и шли напрямик, то добрались мы туда довольно быстро. Тут Афонин достал из-под куртки висевший у него на шее бинокль и внимательно осмотрелся.
– «Комната» еще пуста, и вообще людей не видно, – сообщил он нам. – А вот неподалеку от этого сооружения есть довольно приличное местечко между остовом старого горбатого «Запорожца» и остатками железнодорожного контейнера. Место для засады – лучше не придумаешь! И обзор оттуда будет прекрасный!
– Полностью доверяю вам как специалисту, – ответил я.
– Давайте уж спрячемся где-нибудь, – поторопил нас Юрич. – Ей-богу, неуютно мне здесь как-то!
– Ну, пошли, благословясь! – скомандовал Виктор Петрович.
Не решаясь пока включать фонари, мы осторожно крались между кучами различного хлама, готового свалиться нам на голову или просто упасть от малейшего неосторожного нашего движения, и были уже совсем близко от заветной цели, как вдруг...
– Стоять! – грозно проревел кто-то из темноты, и нам в лицо ударили лучи яркого света.
Мы все инстинктивно зажмурились, закрывая глаза руками, как вдруг раздался до отвращения знакомый голос участкового:
– Ба! Это что же вам по домам-то не сидится? Какого черта вы сюда приперлись?
– Полагаю, того же, которого и вы! – недовольно буркнул Афонин. – Решили выяснить, кто обитает в этой странной комнате. – И возмутился: – Да отведите вы фонари в сторону! Ослепили совсем!
– Ладно! – согласился мент, и свет действительно переместился в сторону. – Идите сюда! – позвал он. – А то стоите, как на витрине!
– Так сами же нас и высветили! – недовольно ответил Виктор Петрович.
Мы прошли в то самое место, где сами раньше решили устроить засаду, и увидели, что участковый был не один – наверное, он рассчитывал, что преступников или иных злоумышленников будет несколько, и вызвал подкрепление из райцентра, так что с ним были еще два мента, оба при оружии.
– Ну, рассказывайте, как вы дошли до жизни такой! – потребовал участковый.
– Так объяснили уже! – недовольно ответил я, раздосадованный тем, что сорвалась моя попытка выяснить все самому.
– Ну, то, что вы сюда пришли, – повернулся он ко мне, – я не удивляюсь – наверное, решили взять реванш за пережитое поражение. То, что с вами Афонин, тоже нормально – с кем еще идти на такое дело, как не с бывшим военным. А вот что ты тут, друг ситный, делаешь? – обратился участковый к Юричу. – Храбростью ты не отличаешься, выпил, судя по запаху, немало, а поперся в такую даль! За каким, спрашивается, интересом?
Сторож молчал, как партизан на допросе в гестапо.
– Молчишь? Ну так я тебе сам скажу! Не просто так ты врачей из психушки и меня испугался до того, что в лес сбежал! Есть за тобой какой-то грешок! И ты мне сейчас подробненько расскажешь, какой именно, а то в райцентре в «обезьяннике» посидишь, пока не поумнеешь!
Юрич продолжал молчать и даже отвернулся.
– Ну, тогда я тебе сам скажу! – заявил участковый. – Это ты сам эту комнату и устроил! Потому-то и пошел сюда с ними, чтобы... А вот зачем ты это сделал и что еще только собирался сделать, ты мне и поведаешь!
– Ничего я не устраивал! – возмутился Юрич. – Вам бы только безвинного человека схватить – и в кутузку! Из интереса я пошел – и все! Любопытно мне стало!
– Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай! – уже всерьез разозлился участковый. – А ну говори, почему ты сначала от испуга в лес убежал, а сейчас сюда пришел! И хватит со мной шутки шутить!
Поняв, что терпение милиционера на исходе, Юрич вздохнул и сказал:
– Как же мне было не испугаться? Я же думал, что это вы по мою душу приехали! Говорил ведь уже!
– А почему мы должны были приехать по твою душу? – вкрадчиво спросил участковый.
– Так... Я... Ну, в общем...
Вот так, запинаясь и повторяясь, сторож и рассказал о том, как видел белого всадника без головы на белом коне.
– Все именно так и было! – подтвердил я его слова. – И это я тогда посоветовал Юричу никому ничего не рассказывать, а то могут решить, что у него на почве постоянной пьянки крыша поехала, и в дурдом упечь. Так что он и сам молчал, и мы с женой никому ничего не говорили.
– Между прочим, это вы на него наручники не надели! – взъярившись, крикнула ему я. – И сделали вы это в пику Виктору Петровичу, который вас этим попрекнул! Это вы Афонину свой характер показывали, а пострадал мой муж! И не надейтесь, что я буду молчать! Я до Верховного суда дойду, если понадобится, но вы за свою преступную халатность и непрофессионализм ответите!
– А некоторые еще пеняли мне, что я промахнулся! – услышав нашу перепалку, заявил менту Афонин.
Неизвестно, что ответил бы на это участковый, но тут раздался чей-то вопль:
– Вижу! Мужик какой-то от нас бежит!
– В лохмотьях? – крикнула я.
– А черт его знает? Темно ведь уже! – раздался ответ.
И действительно, за то время, что мы собирались, доехали до леса и начали его прочесывать, уже стемнело, и видимость была паршивая. Мы рванули напрямик на голос, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки деревьев и спотыкаясь о коварно подставлявшие нам ножку корни.
– Нечего толпой валить! – кричал на бегу Афонин. – Строй не ломайте! Загоняйте его с боков!
Лично я неслась как полоумная, с единственным желанием вцепиться Камалю – а кто же это еще мог быть? – в глаза, и шиш потом его кто-нибудь от меня оторвал бы, а в душе у меня бушевали такие кровожадные страсти, о которых я никогда в жизни даже не подозревала. Вот такая я, оказывается, страшная особа! Увидев впереди между деревьями какую-то фигуру, я прибавила ходу, чтобы наброситься на мерзавца сзади, но меня опередил один из санитаров, тот самый, который так хотел увидеть живого террориста, и, прыгнув на беглеца сбоку, с профессиональной сноровкой заломил ему руки за спину.
– Поймал! – торжествующе закричал он.
Подбежав к ним, я с трудом перевела дыхание и совсем уже собралась было изо всех сил садануть этого гада ногой, как вдруг... Черт! Этот человек был одет в жутко потертые и грязные джинсы подпольного вьетнамского производства и старые кеды, а ведь Камаль был одет совершенно иначе и бос. Тут и остальные подоспели, и участковый потребовал:
– Ну, показывай свой трофей!
С помощью второго санитара беглеца поставили на ноги и повернули к нам лицом. Финальная сцена из гоголевского «Ревизора» не шла ни в какое сравнение с тем полным обалдением, в котором застыли мы все! Да она с ней даже рядом не валялась!
– Юрич! Ты-то как сюда попал? – ошеломленно спросил Куркуль.
– Гулял! – исчерпывающе ответил сторож, выглядевший не только до смерти перепуганным, но и трезвым, хотя перегаром от него попахивало.
– А другого места и времени ты для этого не нашел? – придя в себя, спросила я.
– Имею право в свободное от работы время гулять, где хочу! – решительно ответил Юрич.
– А чего убегал? – с откровенным подозрением поинтересовался Афонин.
– А черт его знает, кто это за мной гнался! Вдруг бандиты? – нашелся сторож.
Знавший Юрича участковый, откровенно разочарованный тем, что все так прозаически кончилось, решил разобраться и потребовал:
– Кончай дурить! Объясни толком, что ты здесь за бег с препятствиями для нас устроил!
– Ничего я не устраивал, – попытался было оправдаться сторож.
Тут в разговор вмешался Куркуль и строго сказал:
– Юрич! Не морочь нам голову и не тяни время! Нам еще Сашку искать предстоит! Пропал он!
– Как пропал? – оторопел Юрич.
– Так! Погнался за преступником, и с тех пор его больше никто не видел... То есть не слышал, – уточнил мент.
– Дай бог его живым найти! – добавил Виктор Петрович.
– Да как же это так?... – начал было сторож, и я прямо-таки взвыла:
– Юрич! Миленький! Да ответь ты скорей! Нам Сашу найти надо! Может, еще не поздно его спасти!
Сторож сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и начал объяснять:
– Так я как раз мимо вашей дачи проходил, когда «Газель»-то проехала. Смотрю, врач с санитарами и мент... Милиционер то есть, – торопливо поправился он, – на ваш участок заходят. Ну, я у водилы-то и спросил, чего случилось? А он мне: за психом, мол, приехали. Тут я и смекнул, откуда машина-то. А у меня к этой психиатрии стойкое отвращение с тех пор...
– Как ты сам в «психушку» за пьянку попал, – закончила за него я и поторопила: – Ты говори уж быстрей!
– А чего говорить? Испугался я, что это за мной, да еще и с милицией, вот и решил в лесу отсидеться, – ответил он.
Все ясно, поняла я, он подумал, что мы с мужем рассказали председателю кооператива о том, что он видел белого всадника на белом коне, и тот решил на всякий случай вызвать врачей, чтобы Юрича, который, видимо, уже до белой горячки допился, им с рук на руки сдать. А о том, что сторож старается держаться подальше от милиции, у нас в поселке все и так знали.
– Зря ты испугался, – сказала ему я, взглядом показывая, что мы с Сашкой никому ничего не говорили и он может быть спокоен, на что Юрич, все поняв, благодарно кивнул. – Но раз уж ты здесь был, так, может, видел здесь Сашу и еще одного?
– Это того, которого всем миром ловили? – уточнил сторож, и я кивнула. – Видел! Этот чернявый ох и шустро от Сашки улепетывал!
– Куда они побежали? – крикнула я.
– Так в сторону свалки, – ответил он.
– Вперед! – скомандовал Куркуль. – Бог даст, еще успеем!
Мы все, включая и Юрича, сломя голову помчались в ту сторону, и в голове у меня билась одна-единственная мысль: «Господи! Сделай так, чтобы Сашка жив был! Ну, чего тебе стоит!»
– Жаль, фонари не взяли, – сетовал на бегу кто-то из дачников.
– Кто же знал, что мы так долго здесь задержимся, до самой темноты, – отвечал ему кто-то.
– Разговорчики в строю! – цыкнул на них Куркуль и пояснил: – Силы и дыхание нечего на болтовню тратить! Да и, как к свалке выйдем, светлее будет – луна-то полная, а там местность открытая!
Наконец мы оказались на краю свалки, и, оглядев ее территорию, участковый безрадостно констатировал:
– До утра искать будем!
– Эх, как же ты, Петрович, не догадался собаку свою взять! – вздохнул Юрич. – Дали бы ей понюхать какую-нибудь Санькину вещь, и она бы нас мигом на него вывела.
– А еще, когда Саша пытался этого гада задержать, то от его пиджака рукав оторвался! – вспомнила я. – Тоже можно было бы дать вашей Заразе... то есть Терезе понюхать, – поправилась я, потому что свою собаку Куркуль действительно назвал Терезой, а вот мы из-за ее сволочного нрава прозвали Заразой.
– Кулаками, которыми машут после драки, обычно бьют себя по голове, – назидательно сказал Афонин. – Раньше надо было думать!
– Подождите! – крикнул санитар. – А вот там кто-то шевелится!
Видимо, страстное желание все-таки увидеть террориста придало остроту его зрению. Не разбирая дороги и перепрыгивая через препятствия, мы как безумные неслись в ту сторону, куда показал бдительный санитар, и вдруг... Мы увидели ползающего на коленях, только что не уткнувшись носом в землю, Сашку! Главное, что живого!
– Сашенька! – завопила я, бросаясь к нему.
– Маруся! Ты чего? – удивленно спросил он, поднимаясь на ноги, и при этом поднимая вместе с собой и меня, потому что я висела на нем, как клещ.
– Молодой человек! У вас все в порядке? – спросил врач. – Вы не ранены?
– А почему я должен быть ранен? – обалдел муж.
– Ну, вы так странно стояли, – объяснил тот.
– Где преступник? – перешел непосредственно к делу участковый.
– Я не сумел его догнать, – развел руками Сашка. – Он с такой скоростью бежал, что мне было за ним не поспеть.
– А на звонки почему не отвечали? – с подозрением спросил мент.
– Так я же телефон и ищу, – удивленно ответил муж. – Я, когда понял, что мне самому не справиться, решил вам позвонить, чтобы вы знали, где меня и Камаля искать. Полез за телефоном, а его в кармане и нет! Что мне было делать? Бежать без толку дальше за этим человеком, когда и так ясно было, что он все равно удерет? Вот я и решил, что если не мы, то его другие поймают – вид-то у него больно приметный, и пошел обратно, чтобы свой телефон найти.
– Давай я тебе помогу! – предложила я, счастливая, как сто тысяч только что вымытых поросят, от того, что муж нашелся целым и невредимым.
Я набрала его номер, и в стороне, среди мусора, раздался звонок. Сашка пошел туда и быстро вернулся, держа в руках свой сотовый.
– Ну, слава богу! А то я без него как без рук – там же все нужные мне телефоны вбиты, – радостно сообщил он.
– Странно, – внимательно глядя на него, сказал участковый. – А ведь жена вам постоянно звонила! Как же вы могли не услышать?
– Ты звонила? – повернулся ко мне Сашка.
– Да раз сто! – подтвердила я.
– Действительно, странно, – растерянно сказал муж. – Но я на самом деле ничего не слышал!
Мент весьма подозрительно посмотрел на него, и неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но тут из-за туч вышла луна, и мы все ошеломленно застыли – еще бы! Не каждый день увидишь на свалке обставленную всякой рухлядью комнату без стен, но зато с окном и дверью!
– Это еще что за ужастик на моей делянке? – обалдел участковый.
– Да уж! Картинка на любителя! – согласился с ним Афонин. – Кому же это в голову пришло здесь такое устроить?
– Интересное поселение, прямо для привидений, – заметил мент. – Только они в мою сферу деятельности не входят! Это по другому ведомству! – И он равнодушно отвернулся от «комнаты».
«Странно! – подумала я. – Будь я милиционером, я бы обязательно заинтересовалась подобным сооружением на моей подведомственной территории, а ему хоть бы хны!»
– Скорее всего, это дети так играют во взрослую жизнь, – предположил врач. – В определенном возрасте...
– Да бог с ними! – отмахнулся участковый.
Тут я удивилась еще больше, потому что местные подростки в его сферу деятельности как раз и входили – а вдруг здесь начинающие наркоманы собираются? – но ничего не сказала, решив, что мне и своих забот хватает.
– Скажи лучше, куда этот «шейх» побежал? – спросил у Сашки мент, причем слово «шейх» прозвучало у него ну прямо-таки как змеиное шипение.
– Туда! – неопределенно махнул рукой Саша, показывая в сторону дороги, по которой редко кто ездил с тех пор, как карьер забросили.
– Ну, я пошел, – сказал, вздохнув, участковый.
– Брось! – пытался остановить его Куркуль. – Его давно уже и след простыл!
– А вдруг нет? – с надеждой спросил мент, поправляя кобуру. – Далеко в таком виде он уйти не мог! Даже если он до трассы дошел, то его в таком наряде ни одна машина не подберет!
– Ну, бог тебе в помощь! – пожелал Афонин. – А мы тогда по домам!
– А можно мне с вами? – спросил неугомонный санитар, еще не потерявший надежду все-таки встретиться с террористом.
– Если твое начальство отпустит, не возражаю, – согласился мент.
Врач, подумав, разрешил, и участковый с санитаром пошли дальше, а мы всей гурьбой направились в поселок, причем я как уцепила мужа за руку, так всю дорогу и не отпускала – а ну как опять потеряется?
Глава 10
Саша. Ночное приключение, или всадник без головы существует
Всю дорогу до дома Маруся так крепко держала меня за руку, что мне поневоле вспомнилось раннее детство и то, как мама переходила со мной улицу. Мало этого, моя жена, не умолкая ни на минуту, но шепотом, рассказывала мне, что произошло у нас на даче после того, как я рванул за Камалем, а вот я решил ничего ей про нападение на меня не рассказывать – ей и так досталось за сегодняшний день выше крыши.
Слушая ее, я в очередной раз подивился на Афонина, которому она усиленно пела дифирамбы. Черт знает сколько всего намешано в этом человек! Ведь куркуль куркулем, человек нрава крутого и обложить может так, что уши сами в трубочки свернутся, но при этом всегда готов прийти на помощь. Вот и сегодня: сначала высказался в наш с Марусей адрес без соблюдения каких бы то ни было общепринятых норм вежливости и тут же пошел поднимать народ, чтобы меня искать. А может, это и есть настоящий русский мужик? Ладно, не буду углубляться в философию, не моя это стихия.
– Я сегодня же зайду и поблагодарю его, – пообещал я.
– Поздно уже, – возразила жена, но я стоял на своем.
– Поздно будет завтра! И вообще, ни одно хорошее дело не нужно откладывать на потом!
– Ладно, только недолго! – согласилась наконец она. – Тем более что и устали мы, и не знаю, как ты, а вот я проголодалась так, что готова слопать собственный носовой платок!
– Эк ты деликатно выразилась! – усмехнулся я. – Я вот, откровенно говоря, тоже хочу не то что есть, а просто жрать!
– Да, набегал ты себе аппетит! – рассмеялась она.
В поселке дачники разошлись по своим домам и, конечно же, стали делиться со своими близкими впечатлениями от недавней погони, медики уехали, Маруся пошла наскоро готовить поздний ужин, а я пошел вслед за Афониным.
– Ты чего это? – удивился он.
– Да вот хотел поблагодарить вас за помощь, – объяснил я. – Если бы не вы, неизвестно, пошел бы кто-нибудь, кроме Маруси и участкового, меня искать или нет.
– Ты, Сашка, что-то не то сказал, – помотал головой он. – За что благодарить? За то, что я свою офицерскую честь не уронил? Что повел себя как нормальный мужик, который иначе не может поступить? Да ты что, сам на моем месте дома стал бы отсиживаться?
– Нет, конечно, но... – начал было я, но он перебил меня:
– Ну так и нечего здесь разводить молочные реки с кисельными берегами!
– Вообще-то я еще кое о чем с вами поговорить хотел, – помялся я.
– По делу? – внимательно посмотрел он на меня.
– Да, и кажется мне, что по непростому, – подтвердил я.
– Пошли! – позвал он.
Мы вошли в его дом, и он, усадив меня напротив себя, потребовал:
– Излагай!
– Понимаете, Виктор Петрович, не нравится мне та комната на свалке! Очень не нравится! – начал я.
– Да и мне она странной показалась, – согласился он. – Чертовщиной какой-то попахивает, а я этого не люблю!
– Вот я и хотел попросить у вас двустволку на ночь, – объяснил я.
– Решил туда снова наведаться? – догадался он, и я кивнул.
Он немного подумал, взъерошил свои коротко стриженные седые волосы, а потом решительно заявил:
– Вместе пойдем! Не дело одному на такую операцию идти!
– Так вы устали, наверное, – сочувственно сказал я.
Услышав это, он гневно посмотрел на меня и рявкнул:
– Да ты меня, никак, в старики решил записать? Совсем со счетов сбросил? Я, чтоб ты знал, другому молодому сто очков вперед дам и обгоню! Причем во всем! – двусмысленно усмехнулся он.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – покаянно сказал я.
– Ладно! Проехали! – махнул рукой он и стал командовать: – Иди ужинай, а потом заходи за мной. Я тут тоже кое-что перехвачу, и двинем!
Дорога от его дачи до нашей обычно не занимает и двух минут, но я шел целых пять, обдумывая по дороге, как я объясню жене необходимость опять куда-то идти, тем более ночью. Так ничего и не решив, я положился на то, что в нужный момент счастливая мысль сама посетит меня, и толкнул дверь дома.
Хотя времени прошло совсем чуть-чуть, ужин уже стоял на столе, и я набросился на него как волк. Маруся с трудом отогнала меня, чтобы я руки помыл. Отвалившись от стола в блаженном сытом состоянии, я стал придумывать причину, по которой мне срочно нужно уйти, но осоловевший мозг отказывался функционировать и выдать что-то дельное. В конце концов я решил не мудрствовать лукаво и сказал прямо:
– Маруся! Мне сейчас нужно будет уйти, и вернусь я, наверное, только утром.
– Что?! – воскликнула она, явно не поверив своим ушам. – Что ты сказал?! Уйти?! И это после того, как я чуть с ума не сошла, когда ты пропал?! Да у тебя есть совесть или нет?! Ты решил меня в гроб вогнать?!
Она бушевала так, что мое сыто-блаженное состояние мгновенно улетучилось.
– Дорогая! В этом нет ничего опасного, – сказал я, но, увидев, как у нее побледнел кончик носа – верный признак того, что она в ярости, замолчал, потому что знал по опыту нашей семейной жизни, что бурю надо просто переждать.
Маруся же отрывалась по полной! Я был и бесчувственной скотиной, и безответственным дураком, и законченным идиотом, и... Одним словом, будь все это хоть на сотую долю правдой, оставалось бы только удивляться, как она вообще вышла за меня замуж и где были раньше ее глаза.
– Только через мой труп! – решительно закончила она.
Видя, что она выдохлась, я собрался было приступить ко второму этапу убеждения, но тут от двери раздался спокойный голос Афонина:
– Не волнуйся, Саня, я это сейчас оформлю. В смысле труп! А то я жду-жду тебя, а ты тут, оказывается, все никак со своей половиной разобраться не можешь! – А там и он сам появился с ружьем на плече.
Побледневшая Маруся судорожно сглотнула, уставившись на него круглыми от испуга глазами, а потом в ужасе посмотрела на меня. Я хотел сказать, что эти слова не стоит воспринимать всерьез, но Виктор Петрович опередил меня.
– Что-то я не пойму, кто у вас в доме хозяин! – осуждающе покачав головой, сказал он. – Тебе, Мария, что, муж вместо болонки, которую надо на поводке водить? Ты чего его последними словами полощешь? Не устраивает он тебя? Так разводись и ищи того, кто к тебе сам добровольно под каблук залезет и тявкать оттуда будет только с твоего разрешения!
Маруся на это только растерянно хлопала глазами и беззвучно открывала и закрывала рот – на большее сил у нее не было.
– А ты, Сашка, запомни, – тут он повернулся ко мне. – Если жена начинает тебя пилить: «Не так сидишь! Не так стоишь! Не так лежишь!» – то в таком случае любой нормальный мужик должен быстро собрать вещи и делать ноги, пока его не превратили в половую тряпку! Вот и решай теперь: или ты мужик и можешь заниматься своими мужскими делами, или я один пойду!
– Так вы вместе идете? – наконец обрела голос жена и повернулась ко мне.
– Да, вместе, – подтвердил я.
– И ты сказал, что это не опасно? – настаивала она.
– В наше время даже дома бывает опасно сидеть, а вдруг его взорвут? – ответил ей вместо меня Афонин, но потом сжалился и объяснил: – Да не волнуйся ты, Марья! Выясним кое-что и обратно вернемся!
– Ну, ладно! – пробормотала она. – Иди! – И вдруг заплакала: – Мало тебе было того страха, что я сегодня уже натерпелась, так теперь еще и это! Я же всю ночь не усну!
Марусиных слез я ни видеть, ни переносить спокойно не мог, и она это прекрасно знала! Это было ее последнее оружие, к которому она, надо честно признать, прибегала нечасто, а только в самых крайних случаях – наверное, опасалась, что я могу к этому привыкнуть и перестану обращать внимание. Я же в такие моменты окончательно терялся и готов был на все, что угодно, лишь бы она перестала лить слезы. Вот и сейчас от моей былой решимости, которой, правда, я был всецело обязан Виктору Петровичу, не осталось и следа. Может быть, я и сдался бы, но Афонин не дремал.
– Ну-у-у! Пошло в ход орудие главного калибра! Это, Сашка, называется: не мытьем, так катаньем! – сказал он мне, а потом обратился к жене: – Дело это такое твое женское: мужа ждать и терпеть! А иначе не стоило и замуж выходить! Жила бы себе одна и ни за кого не волновалась! А уж коль вышла, так считайся с тем, что у мужа свои интересы могут быть!
– Да ну вас обоих! – финально всхлипнув, воскликнула она и пошла в комнату, бросив через плечо: – Надеюсь, что к утру ты все-таки вернешься живым и здоровым!
– Не волнуйся, Марья! – успокоил ее Виктор Петрович. – Я за этим прослежу!
Мы с ним вышли из дома и пошли к воротам в наш дачный поселок, который Юрич всегда на ночь запирал. Не без труда разбудив его, мы попросили его открыть их.
– И чего это вам вдруг не спится? – удивился он. – Уж столько за день намотались, что должны дрыхнуть без задних ног, а вас снова на приключения потянуло!
По нашему сторожу видно было, что, несмотря на переживания, норму свою он не перебрал, а значит, был в своем рабочем, то есть вменяемом состоянии.
– Да вот решили выяснить, кто же это живет в той странной комнате на свалке, – объяснил я.
– Да уж! Непонятное сооружение! – согласился он и, подумав, предложил: – А может, и я с вами?
Мы с Афониным переглянулись, и Виктор Петрович сказал:
– Только если быстро соберешься.
– Так нищему одеться – только подпоясаться, – радостно ответил Юрич и появился в дверях своей сторожки буквально через минуту, застегивая на ходу ветровку, – ночь была довольно прохладной.
Яркая луна хоть и пряталась периодически за тучи, но все равно исправно и неплохо освещала нам путь, да еще и фонарики мы с собой прихватили, а поскольку дорогу на свалку мы хорошо знали и шли напрямик, то добрались мы туда довольно быстро. Тут Афонин достал из-под куртки висевший у него на шее бинокль и внимательно осмотрелся.
– «Комната» еще пуста, и вообще людей не видно, – сообщил он нам. – А вот неподалеку от этого сооружения есть довольно приличное местечко между остовом старого горбатого «Запорожца» и остатками железнодорожного контейнера. Место для засады – лучше не придумаешь! И обзор оттуда будет прекрасный!
– Полностью доверяю вам как специалисту, – ответил я.
– Давайте уж спрячемся где-нибудь, – поторопил нас Юрич. – Ей-богу, неуютно мне здесь как-то!
– Ну, пошли, благословясь! – скомандовал Виктор Петрович.
Не решаясь пока включать фонари, мы осторожно крались между кучами различного хлама, готового свалиться нам на голову или просто упасть от малейшего неосторожного нашего движения, и были уже совсем близко от заветной цели, как вдруг...
– Стоять! – грозно проревел кто-то из темноты, и нам в лицо ударили лучи яркого света.
Мы все инстинктивно зажмурились, закрывая глаза руками, как вдруг раздался до отвращения знакомый голос участкового:
– Ба! Это что же вам по домам-то не сидится? Какого черта вы сюда приперлись?
– Полагаю, того же, которого и вы! – недовольно буркнул Афонин. – Решили выяснить, кто обитает в этой странной комнате. – И возмутился: – Да отведите вы фонари в сторону! Ослепили совсем!
– Ладно! – согласился мент, и свет действительно переместился в сторону. – Идите сюда! – позвал он. – А то стоите, как на витрине!
– Так сами же нас и высветили! – недовольно ответил Виктор Петрович.
Мы прошли в то самое место, где сами раньше решили устроить засаду, и увидели, что участковый был не один – наверное, он рассчитывал, что преступников или иных злоумышленников будет несколько, и вызвал подкрепление из райцентра, так что с ним были еще два мента, оба при оружии.
– Ну, рассказывайте, как вы дошли до жизни такой! – потребовал участковый.
– Так объяснили уже! – недовольно ответил я, раздосадованный тем, что сорвалась моя попытка выяснить все самому.
– Ну, то, что вы сюда пришли, – повернулся он ко мне, – я не удивляюсь – наверное, решили взять реванш за пережитое поражение. То, что с вами Афонин, тоже нормально – с кем еще идти на такое дело, как не с бывшим военным. А вот что ты тут, друг ситный, делаешь? – обратился участковый к Юричу. – Храбростью ты не отличаешься, выпил, судя по запаху, немало, а поперся в такую даль! За каким, спрашивается, интересом?
Сторож молчал, как партизан на допросе в гестапо.
– Молчишь? Ну так я тебе сам скажу! Не просто так ты врачей из психушки и меня испугался до того, что в лес сбежал! Есть за тобой какой-то грешок! И ты мне сейчас подробненько расскажешь, какой именно, а то в райцентре в «обезьяннике» посидишь, пока не поумнеешь!
Юрич продолжал молчать и даже отвернулся.
– Ну, тогда я тебе сам скажу! – заявил участковый. – Это ты сам эту комнату и устроил! Потому-то и пошел сюда с ними, чтобы... А вот зачем ты это сделал и что еще только собирался сделать, ты мне и поведаешь!
– Ничего я не устраивал! – возмутился Юрич. – Вам бы только безвинного человека схватить – и в кутузку! Из интереса я пошел – и все! Любопытно мне стало!
– Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай! – уже всерьез разозлился участковый. – А ну говори, почему ты сначала от испуга в лес убежал, а сейчас сюда пришел! И хватит со мной шутки шутить!
Поняв, что терпение милиционера на исходе, Юрич вздохнул и сказал:
– Как же мне было не испугаться? Я же думал, что это вы по мою душу приехали! Говорил ведь уже!
– А почему мы должны были приехать по твою душу? – вкрадчиво спросил участковый.
– Так... Я... Ну, в общем...
Вот так, запинаясь и повторяясь, сторож и рассказал о том, как видел белого всадника без головы на белом коне.
– Все именно так и было! – подтвердил я его слова. – И это я тогда посоветовал Юричу никому ничего не рассказывать, а то могут решить, что у него на почве постоянной пьянки крыша поехала, и в дурдом упечь. Так что он и сам молчал, и мы с женой никому ничего не говорили.