Страница:
Сам Полунин, долгие годы связанный с криминальным миром и занимавшийся соответствующим бизнесом, все же никогда не стремился занять более высокое место в воровской иерархии.
Поэтому когда Мирон предложил Полунину стать «смотрящим» в городе, тот отказался. И «смотрящим» стал Коля-Решето, давний друг Мирона, с которым они провели вместе на зоне не один год.
Полунин знал, что Мирон рано или поздно найдет способ сквитаться с убийцами его друга. Это и послужило главным мотивом визита Полунина.
Когда мужчины уселись друг напротив друга, Мирон кивнул своему телохранителю и сказал:
– Собери нам что-нибудь перекусить. И вино принеси… Самое лучшее. У меня сегодня дорогой гость.
Он перевел взгляд на Полунина и продолжил:
– Я рад, Володя, что ты пришел ко мне. Я хотел тебя видеть и даже искал тебя, после того как ты сбежал от ментов. Но ты так умело залег на дно, что даже мне не удалось тебя найти.
Полунин, довольный, улыбнулся. Он достал из кармана пачку сигарет и, не спеша прикурив, произнес:
– У меня еще остались надежные друзья, которые не предадут и всегда помогут.
– Не сомневаюсь, – подтвердил Миронов. – Я один из них и готов помочь тебе в твоем деле.
– Почему ты решил, что мне нужна помощь, Василий Васильевич? – не глядя на Мирона, спросил Полунин.
Миронов улыбнулся скептически.
– Не надо сильно разбираться в людях, чтобы предположить, чем ты сейчас занимаешься. А зная тебя лично, можно быть уверенным в том, что живешь ты сейчас лишь одной мыслью о мести. Ты, наверно, спишь и видишь, как отрезаешь голову этому отморозку Сатарову. Если я не ошибся в тебе, а я думаю, что не ошибся, то тогда я готов оказать тебе помощь в этом деле. У меня к Сатарову свои счеты.
Полунин, выслушав Мирона, несколько секунд после этого курил, выпуская в воздух плотные клубы дыма. Затем прервал молчание:
– Не все так просто, Василий Васильевич. Сатаров, конечно, отморозок, который заслуживает того, чтобы ему оторвали яйца. Но сдается мне, что заварил всю эту кровавую кашу не он, а твой дружан-покойничек Коля-Решето. Есть у меня информация, что это он первым вызвал бригаду киллеров в город. Уж не ты ли, Василий Васильевич, помог найти ему этих стрелков?
Малоэмоциональное лицо Мирона после этих слов словно окаменело.
– Ты что же, Володя, обвинять меня пришел? Косяки на меня кидаешь незаслуженные, – произнес он тихим, спокойным голосом, в котором, однако, чувствовалась явная угроза.
– Не обижайся, Василий Васильевич. Я слишком много потерял во время этой войны и еще очень многим рискую. Поэтому, берясь за столь опасное дело, имею право знать всю правду. Поскольку в этой войне мне нужна не помощь, мне нужны партнеры и союзники.
Взгляд Миронова после этого немного смягчился, однако где-то в глубине его серых глаз еще таилась легкая обида.
– Хорошо, – произнес примиряющим тоном Мирон. – Я расскажу тебе все, что знаю. А знаю я, к сожалению, слишком мало.
Василий Васильевич откинулся на спинку дивана и, тяжело вздохнув, продолжил:
– Коля был мой друган. Мы с ним не один год по зонам чалились. Я всегда его поддерживал чем мог. Да, он был не семи пядей во лбу и не самый терпеливый из нас. Бывало, проявлял и горячность. И к старости я стал за ним наблюдать это все чаще и чаще. Но он был честный мужик, с которым всегда можно было договориться. Честно говоря, я сам не ожидал, что он пойдет на такой шаг. Мы не виделись с ним довольно долго, когда он неожиданно позвонил мне и сказал, что ему нужно найти бригаду умелых ребят, которые помогли бы ему разобраться с возникшими проблемами. Сейчас, задним числом, я понимаю, что скорее всего к такому решению его подтолкнула сильная обида. Он никогда не любил эту молодую поросль бандюков-беспредельщиков, которые не уважают никакие законы. И когда ты начал работать с этими братками, отодвинув Колю на второй план, это его сильно задело.
– Ты же знаешь, Мирон, я сделал все, что можно, чтобы Решетов остался при своих интересах. Если бы не я, он не получил бы и того, что имел.
– Возможно, это понял и оценил бы я, но для Николая этого было недостаточно. Для Коли авторитет и влияние всегда измерялись количеством бабок, шуршащих в его кармане. Возможно, он и прав, по большому счету, но жизнь изменилась, сейчас все гораздо сложнее.
Мирон на секунду задумался, словно заново осмысливая случившееся, затем продолжил:
– Когда же вы отказались платить ему дивиденды, Коля воспринял это как вызов, он был уверен, что вы его просто кинули. Я как мог пытался объяснить ему, что не стоит горячиться. Убеждал его, что Володя Седой не тот человек, который на бабках лопается. Я был уверен, что ты не позволишь кинуть его. Но тогда мне некогда было влезать в ваши дела, у меня были свои проблемы. Сейчас я об этом жалею, потому что Коля уже закусил удила. Я никогда не знал его таким злым и оскорбленным. Сейчас я думаю, если бы я приехал к вам в город в тот момент, мы бы разрешили этот конфликт миром.
– Все, что ты говоришь, не вызывает у меня никаких сомнений, – пожал печами Полунин. – Но ты не сказал главного.
– О чем ты? – удивился Мирон.
– Я хочу знать, что ты ответил Коле, когда тот попросил тебя найти бригаду умелых парней.
– Что я ему ответил? – задумчиво произнес Мирон. – Ну, во-первых, я был очень удивлен этому его желанию. Во-вторых, я сказал ему, чтобы он не горячился и попытался договориться с тобой. В ответ он сказал, что ты его не интересуешь и к тебе претензий у него нет. А собирается он разобраться совсем с другими людьми.
– Он сказал, с кем он хочет разобраться? – спросил Полунин.
– Нет, – ответил Мирон. – Но, я думаю, и так ясно, что это Сатаров. Еще я сказал ему, что скоро сам буду в вашем городе и подключусь к разрешению этого конфликта.
– И все же он нашел где-то стрелков, – произнес Полунин. – И вызвал их в город.
– Да, нашел, – подтвердил Мирон, задумчиво глядя куда-то в сторону. – Я даже знаю, кто это. Мне сообщили, что он обратился к одной очень крутой бригаде из Рязани. Возглавляет этих рязанцев опытный мокрушник по кличке Музыкант. Однако ты прав, по моим данным, Музыканта и его бригаду по приезде в ваш город повязали менты. Больше я о них ничего не слышал до сих пор.
– Странно, – задумался неожиданно Полунин. – Один из местных ментов, некто Бирюков, сообщил мне, что они вынуждены были отпустить этих братков. Поскольку взяли они их нечисто и конкретных предъяв к этим мокрушникам у ментов не было.
Он помолчал.
– Сделай мне одолжение, Василий. Наведи справки об этих киллерах.
– Хорошо, – согласился Мирон. – А тебя они чем-то заинтересовали?
Полунин угрюмо кивнул и ответил:
– Еще как заинтересовали. Слишком уж хорошо были организованы все убийства, слишком слаженно они действовали. Такие дела по плечу именно бригаде профессионалов, а не стрелкам-одиночкам. В спортклубе завалили одиннадцать человек, действовали трое стрелков. Их потом видели выходящими из спортзала жители соседних домов.
– Чем я еще могу помочь, Володя? – спросил Мирон. – Если ты, конечно, готов еще принять мою помощь и убедился в том, что я твой союзник, а не враг.
– Союзники мне нужны, – произнес Полунин. – Если ты окажешь мне услугу, я буду благодарен. Правда, пока я еще точно не знаю, чем именно ты мне сможешь помочь.
– Если тебе нужны деньги или люди, здесь проблем нет, – поспешил заверить его Мирон. – Только скажу тебе сразу – ехать воевать в город сейчас – занятие бессмысленное, это я уже пробовал. Когда я узнал обо всех разборках, которые там произошли, я сразу же послал туда человечка с винтарем. Однако из этого ничего не получилось. Снайпера моего нашли рано утром на скамеечке в скверике, с перерезанным горлом. Похоже, его вычислили уже в гостинице. А человечек был опытный. Так что в город соваться теперь опасно. Сатаров его плотно контролирует, а менты, которых он содержит, ему в этом помогают.
Впрочем, – Мирон бросил на Полунина загадочный взгляд, – ты ведь местный, и у тебя наверняка еще остались друзья, готовые тебе помочь.
Полунин усмехнулся:
– Видимо, поэтому, Мирон, ты и делаешь ставку на меня, что я один из немногих, кто решится вернуться в этот город и начать войну против Сатарова.
В ответ Мирон промолчал, и Полунин продолжил свою речь:
– Ты прав, Василий Васильевич, у меня есть действительно горячее желание вернуться в город и рассчитаться с Сатаровым, и в этом смысле ты делаешь правильную ставку. Однако прав ты и в другом – воевать против Сатарова надо начинать здесь, в Москве. Потому что у себя дома он слишком силен. Нужно здесь, в Москве, искать влиятельных людей, которые захотят свалить Сатарова, и отсюда, из Москвы, поднять против него сильную волну, вот на этой волне я и вернусь в город.
Мирон с хмурым видом выслушал Полунина, задумчиво покрутил перстень на своем мизинце, затем произнес:
– Я понимаю, о чем ты говоришь, Володя. Есть у меня несколько знакомых людей в ментовке и Генпрокуратуре. Если дать им некоторые зацепки и хорошо заинтересовать, думаю, что они смогут устроить Сатарову нелегкую жизнь. Хотя, скажу тебе откровенно, сделать это будет непросто.
В тот момент, постучав, в комнату вошел подручный Мирона, вкатив в комнату тележку с вином и закусками.
– Ну что ж, Владимир, о делах мы еще успеем поговорить. Давай выпьем за нашу встречу, а также за успех в деле, которое начинаем… …Полунин ушел от Мирона поздно вечером и так же на метро добрался до гостиницы, в которой остановился, тщательно при этом проверяя, нет ли за ним слежки.
Это было связано отнюдь не с тем, что он не доверял Мирону, просто Владимир решил, что в этой опасной игре, которую он начинал, положиться можно только на себя и на самых преданных друзей.
Все другие возможные союзники будут руководствоваться, помогая Владимиру, лишь своими интересами. Горький опыт подсказывал, что интересы эти часто меняются.
Однако Мирон оказался не единственным союзником Полунина. Владимир прожил в гостинице почти две недели, по истечении которых у него состоялась новая неожиданная встреча, во многом определившая дальнейший ход событий.
Было уже около десяти вечера. Полунин только что вернулся в номер после второй по счету встречи с Мироном, во время которой тот сообщил ему, что начал консультации со своими высокопоставленными знакомыми. И, на первый взгляд, те были склонны помочь Мирону и Полунину.
Полунин взял ключ у портье и поднялся к себе на третий этаж. Сняв пальто и повесив его в шкаф, стоящий рядом с дверью, Полунин включил электрический чайник и подвинул к себе пачку газет, купленных в соседнем киоске.
Однако это его занятие вскоре было прервано тихим стуком в дверь. Полунин насторожился.
За две недели проживания в гостинице никто из обслуживающего персонала не обращался к нему так поздно. Сама гостиница была тихая, но отнюдь не шикарная. Здесь жили командировочные со средними доходами.
– Кто там? – спросил Полунин, метнувшись к кровати, между матрасами которой у него был спрятан пистолет.
– Извините за беспокойство, мы из администрации гостиницы. Этажом ниже прорвалась канализация. Пустите нас на секунду, мы проверим, все ли у вас нормально, – послышался негромкий мужской голос в коридоре.
В другие времена Полунин, наверное, без задних мыслей впустил бы сантехника к себе в номер. Но в данный момент Владимир не сомневался, что это ловушка.
Голос мужчины, звучащий в коридоре, показался ему знакомым. Он не мог вспомнить, где он слышал этот мелодичный мужской баритон. Но при этом был абсолютно уверен, что слышит его не впервые. И он был совсем не похож на голоса местных администраторов.
Полунин выхватил из тайника пистолет и, неслышно ступая по ковру, подошел к двери и так же неслышно отворил внутреннюю щеколду. Затем при помощи стула рывком поднялся на шкаф, стоящий рядом с дверью, и крикнул:
– Заходите, я уже оделся. У меня открыто.
Через несколько секунд дверь тихо приотворилась, и порог комнаты переступили один за другим двое мужчин. Один был невысокого роста, темноволосый, без головного убора.
На голове второго, высокого, худого мужчины, был надета клетчатая кепка. Кроме того, вошедшие были облачены в длинные плащи.
Едва мужчина в кепке, шедший вторым, зашел в номер, Полунин протянул руку вниз и приставил дуло пистолета к его макушке, после чего произнес тихим голосом:
– Не поворачиваясь, захлопните дверь и сделайте пять шагов вперед. Если кто-нибудь из вас дернется, я обоим успею вышибить мозги.
В довершение серьезности своих намерений Полунин взвел курок пистолета.
Похоже, этот металлический звук, а также неожиданность нападения оказали на непрошеных гостей сильное впечатление. Оба сначала застыли на месте. Затем «клетчатая кепка» медленно протянул руку к двери и также медленно захлопнул ее.
– А теперь – вперед, – скомандовал Полунин.
Пленники медленно двинулись в глубь комнаты, а Полунин, спрыгнув со шкафа на пол, закрыл дверь на щеколду. Когда пленники, отсчитав положенные пять шагов, остановились, «клетчатая кепка» спросил:
– Теперь-то нам можно повернуться, Владимир Иванович?
– Даже нужно, – ответил Полунин, садясь на кровать. – Только руки держите на виду.
Оба гостя обернулись почти одновременно, отчего Полунин даже присвистнул от удивления. Перед ним стояли, испуганно косясь на дуло полунинского пистолета, гендиректор завода «Нефтьоргсинтез» Веселовский и организатор побега Полунина из милиции, человек, которого Полунин знал только по имени-отчеству – Николай Иванович.
Он-то и произнес первым:
– А вы, похоже, Владимир Иванович, удивлены нашему визиту. Признайтесь, что не ожидали нас увидеть. А ведь я говорил вам, что мы, скорее всего, увидимся.
– В этом я мало сомневался, – ответил Полунин. – Правда, я не ожидал, что вы найдете меня здесь, в Москве. И уж совсем не думал, что вы явитесь в компании этого джентльмена, сподвижника Сатарова.
– Не спешите клеить ярлыки. Лучше уберите оружие, и мы спокойно сядем и поговорим. Думаю, мы сумеем убедить вас в том, что не собираемся причинять вам зло, а, наоборот, хотим помочь вам.
Полунин усмехнулся:
– Я бы никогда и не подумал, что в моей ситуации у меня будет столько желающих помочь мне. Но игра будет теперь вестись по моим правилам. А мне, знаете ли, куда спокойнее беседовать с вами, держа вас на мушке.
Полунин подошел к мужчинам и, обойдя их сзади, быстренько обыскал их свободной рукой на предмет оружия. Пистолет, как и ожидал, он нашел только у Николая Ивановича.
Вынув табельный «ПСМ» из заплечной кобуры пленника, он убрал его к себе в карман брюк. Затем вынул из бокового кармана бумажник и удостоверение личности, принадлежащие Николаю Ивановичу.
Сделав это, Полунин вернулся на кровать и, усевшись на нее, посмотрел на удостоверение. На красной корочке документа золотистыми буквами было напечатано: «Федеральная служба безопасности».
– Вот черт, – усмехнулся Полунин. – Этого следовало ожидать. Кто же еще мог так хорошо организовать мой побег?
Он раскрыл удостоверение и прочел вслух:
– Бахметьев Николай Иванович, майор Федеральной службы безопасности. Ну, вот мы и познакомились с вами.
Тот молча, с недовольным лицом подошел к стоящему у стола стулу и, поставив его на середину комнаты, уселся на него.
– Может, вы вернете мне мое удостоверение и оружие? – обратился он к Полунину.
Полунин швырнул Бахметьеву удостоверение, и тот его поймал на лету.
– Пока только удостоверение. Оружие получите по окончании беседы. Если, конечно, ее результаты меня удовлетворят.
Владимир перевел взгляд на молчащего Веселовского.
– Вы тоже, господин Веселовский, берите стул и присаживайтесь рядом.
Когда Веселовский расположился на стуле рядом с майором, Полунин произнес:
– Ну что ж, а теперь я вас внимательно слушаю. С какими интересными предложениями вы ко мне пришли?
– А вы недоверчивы, Владимир Иванович, – медленно произнес Бахметьев, глядя то на «ТТ» в руках Полунина, то на свой «ПСМ», лежащий рядом с ним на кровати. – Почему вы с таким подозрением относитесь ко мне? Я ведь как минимум вернул вам свободу, а может быть, даже и жизнь, когда помог сбежать из милиции.
– Это вы называете свободой, – усмехнулся Полунин. – Я живу под чужим именем, прячусь, как зверь от охотников. Я не могу вернуться в свой город и увидеться со своим сыном. Конечно, это свобода, но уж очень кастрированная.
– По крайней мере, у вас есть свобода действий, – парировал Бахметьев. – А это уже немаловажно.
Полунин внимательно посмотрел на майора ФСБ и вслух сделал предположение:
– Похоже, вам выгодно, чтобы у меня была свобода действий.
– Бросьте вы притворяться, Владимир Иванович. Как будто не понимаете, о чем идет речь, – несколько раздраженно заявил Бахметьев. – Идет игра. Опасная и сложная, и в этой игре у каждого игрока свои интересы. Я не собираюсь этого скрывать. Да, я преследовал свои цели, освобождая вас из-под стражи. Я и дальше буду преследовать те же цели, помогая вам. Но это не значит, что вы лично мне не симпатичны. Я в полной мере сочувствую вашему горю, которое вы пережили, потеряв близких вам людей. Скажу даже более того…
– Хватит, майор, – оборвал Бахметьева Полунин. – Не надо этих сантиментов. Вы ведь пришли сюда говорить о деле. Вот и начинайте. Я уже понял, что вы собираетесь играть в этой, как вы выразились, игре, против Сатарова. Но я еще не понял, на чьей стороне.
– На стороне закона, разумеется, – пожал плечами Бахметьев и тут же с горячностью добавил: – Неужели вы подумали, что мы позволим продажным ментам вместе с бандитами захватить власть в городе? Спецслужбы не должны и не могут оставаться в стороне от того беспредела, который творится в наших краях. Я не тешу себя иллюзиями насчет того, что мы вообще сможем предотвратить проникновение криминала в бизнес и власть. Но порядок в обществе достигается балансом сил. А не тогда, когда одна из группировок, перестреляв всех остальных, будет контролировать все и вся.
– Понятно, – произнес Полунин. – Похоже, извечная взаимная неприязнь ментов и спецслужб побудила вас на очередной акт противостояния. К тому же к власти в городе пришла группировка, вами не контролируемая… Однако монополия на власть, наверное, все же приносит свои плоды. Я слышал, что компания расплатилась с долгами и постепенно набирает обороты. Так что, наверное, не все так плохо.
В глазах Полунина сверкали ироничные искорки, когда он говорил это. Но неожиданно для него сидевший рядом с Бахметьевым Веселовский яростней, чем от него можно было ожидать, заговорил:
– Это все далеко не так, как кажется со стороны. Дела в компании не столь хороши. Да, компания рассчиталась с большей частью долгов, снова стали регулярно выплачивать зарплату, которую даже повысили. Но при этом реконструкция производства, несмотря на большие доходы, не началась и в ближайшее время не начнется. Одновременно с этим немалые деньги исчезают с предприятия, оседая на заграничных счетах Сатарова и его приближенных. Сам Сатаров управляет компанией, не советуясь ни с кем. Зачастую принимая неверные решения, которые если кому и выгодны, то только ему. Он ведет себя так, как будто он единоличный хозяин.
– Он и есть полновластный хозяин, – произнес Полунин. – И, похоже, вам, Веселовский, непросто смириться с мыслью о том, что он подмял под себя всех.
– Да, непросто, – решительно заявил Веселовский. – Я был ему верный союзник, все это время, пока он боролся за власть в компании. Терпел его грубые выпады против меня. Я думал, когда мы наконец достигнем должного успеха, он оценит по заслугам мои старания. Но мне доставались лишь крохи с барского стола.
– Насколько я понимаю, вы являетесь владельцем десяти процентов акций завода, – уточнил Полунин. – Это крохами не назовешь.
– Да что от них толку, – еще больше взъерепенился Веселовский. – Ведь дивиденды по этим акциям не платятся. И продать я их не могу, поскольку Сатаров мне этого не позволит. А если даже я это и сделаю, больших денег за этот пакет мне не дадут. Поскольку восемьдесят процентов акций на заводе контролируют Сатаров и его люди. И с моим небольшим пакетом сложно бу-дет что-либо предпринять, даже объединившись с Томашевским. Мы не сможем получить блокирующий пакет, который должен составлять тридцать процентов акций.
Веселовский замолчал, глядя на Полунина, который, казалось, уже не слушал его.
Владимир стоял, прислонившись спиной к стене, и размышлял о чем-то своем. Потом он рассеянно посмотрел на Веселовского и Бахметьева.
– Похоже, Сатаров забыл о том, что чем больше власти, тем больше врагов, – произнес Полунин. – И, кажется, передо мной сидят отнюдь не сторонники Сатарова.
– Я рад, что мы смогли убедить вас в этом, – с легкой улыбкой на лице сказал Бахметьев.
– Остается только выяснить, зачем вам нужен я, – отозвался Полунин. – Если такая мощная структура, как ФСБ, имеет претензии к Олегу Григорьевичу, то мне остается только посочувствовать ему и спокойно подождать где-нибудь в тихом уголке, пока с ним разберутся.
– Не упрощайте ситуацию, Владимир Иванович, – заметил Бахметьев. – Местное управление ФСБ не такое уж мощное, как вам кажется. Мы, конечно, не сидим сложа руки и многое можем сделать, но все же нам нужна ваша помощь.
– Вы что это, серьезно заявляете? – удивленно спросил Полунин, с усмешкой глядя на Бахметьева. – Вы мне всерьез предлагаете влиться в местную структуру ФСБ? Поднять, так сказать, боевой дух организации? Похоже, вы меня принимаете за Джеймса Бонда или как минимум за Рэмбо.
– Прекратите ерничать, Владимир Иванович. Это совсем неуместно, – раздраженно заявил Бахметьев. – Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Вам отнюдь не предлагается усиливать наши ряды. Но ситуация сложилась так, что город достаточно плотно контролируется людьми Сатарова, на стороне которого играют менты. Если мы сейчас начнем предпринимать какие-либо действия против этой банды, это их, разумеется, насторожит. Они предпримут контрдействия, которые могут значительно ослабить эффективность наших ударов или вообще свести их на нет. К тому же мы не можем позволить себе, действуя против бандитов, выходить за рамки закона. Вы меня понимаете?
– Я вас понимаю, – усмехнулся Полунин. – Вы хотите сказать, поскольку я нахожусь вне закона, то вполне могу позволить себе подобные действия, плодами которых вы потом и воспользуетесь.
– Мы воспользуемся, – поправил Полунина Бахметьев. – Мы с вами.
– Узнаю работников спецслужб, – грустно усмехнулся Полунин. – Делать грязную работу чужими руками.
– Просто нам нужен агент-нелегал. Который бы действовал как герой-одиночка, – заявил Бахметьев, не обращая внимания на слова Полунина. – Мы же, в свою очередь, будем прикрывать его и помогать, не высовываясь до поры до времени.
– Героем-одиночкой здесь не обойдешься, – заявил Полунин. – Вам это хорошо известно. Сатарова и его группу надо зацепить официально, а для этого нужны влиятельные люди здесь, в Москве, которые не связаны с местными властями.
– Мы это прекрасно понимаем и работаем в этом направлении, – ответил Бахметьев. – Мое московское начальство приложит немало усилий к тому, чтобы в область была прислана независимая следственная бригада, которая разберется в сложившейся ситуации. Но ей надо дать формальный повод. Должны быть, как вы сами выразились, зацепки, хорошие зацепки, чтобы эта комиссия начала работать. Вот для этого нам нужны вы. В случае вашего согласия вам предстоит много работы. А мы вам в этом поможем.
Полунин положил пистолет рядом с собой на кровать и не спеша закурил.
Делая глубокую затяжку, он подумал про себя: «Ну что ж, похоже, господин Бахметьев и его руководство мыслит так же, как и я. И предпринимает шаги в верном направлении. Если учесть действия Мирона в том же направлении, то вероятность удачного исхода повышается. Вопрос лишь в том, какова будет награда всех участников коалиции. Видимо, большинство из охотников своей добычей мыслит никак не меньше, чем половину акций компании. Ради которых, собственно, и ведется эта война».
Полунин прервал затянувшееся молчание и вслух спросил:
– А каков будет мой приз в случае победы?
– Признаться, я удивлен, – произнес Бахметьев. – О каком призе вы говорите? Неужели то, что вы рассчитаетесь со своими обидчиками, не является для вас утешением?
– Разумеется, является, – подтвердил Полунин. – Но мне необходимо еще и восстановление моего честного имени. Если вы гарантируете мне это, я готов заключить с вами сделку.
– Разумеется, мы сделаем все, чтобы те надуманные обвинения, по которым вас арестовали, были сняты и дело против вас прекращено.
«Похоже, это максимум, о чем я могу договориться сейчас с этими людьми. Что будет в дальнейшем – покажет жизнь», – подумал Полунин.
Он сделал еще одну глубокую затяжку и произнес:
– Прежде чем согласиться, я должен выяснить еще один вопрос.
– Какой именно? – спросил Бахметьев.
– Как вам удалось меня найти? – спросил Полунин.
– Признаюсь вам, долгое время мы не могли вас найти. Но я был уверен, что долго на дне вы сидеть на будете. Рано или поздно вы начнете действовать и где-нибудь да проявите себя.
Поэтому когда Мирон предложил Полунину стать «смотрящим» в городе, тот отказался. И «смотрящим» стал Коля-Решето, давний друг Мирона, с которым они провели вместе на зоне не один год.
Полунин знал, что Мирон рано или поздно найдет способ сквитаться с убийцами его друга. Это и послужило главным мотивом визита Полунина.
Когда мужчины уселись друг напротив друга, Мирон кивнул своему телохранителю и сказал:
– Собери нам что-нибудь перекусить. И вино принеси… Самое лучшее. У меня сегодня дорогой гость.
Он перевел взгляд на Полунина и продолжил:
– Я рад, Володя, что ты пришел ко мне. Я хотел тебя видеть и даже искал тебя, после того как ты сбежал от ментов. Но ты так умело залег на дно, что даже мне не удалось тебя найти.
Полунин, довольный, улыбнулся. Он достал из кармана пачку сигарет и, не спеша прикурив, произнес:
– У меня еще остались надежные друзья, которые не предадут и всегда помогут.
– Не сомневаюсь, – подтвердил Миронов. – Я один из них и готов помочь тебе в твоем деле.
– Почему ты решил, что мне нужна помощь, Василий Васильевич? – не глядя на Мирона, спросил Полунин.
Миронов улыбнулся скептически.
– Не надо сильно разбираться в людях, чтобы предположить, чем ты сейчас занимаешься. А зная тебя лично, можно быть уверенным в том, что живешь ты сейчас лишь одной мыслью о мести. Ты, наверно, спишь и видишь, как отрезаешь голову этому отморозку Сатарову. Если я не ошибся в тебе, а я думаю, что не ошибся, то тогда я готов оказать тебе помощь в этом деле. У меня к Сатарову свои счеты.
Полунин, выслушав Мирона, несколько секунд после этого курил, выпуская в воздух плотные клубы дыма. Затем прервал молчание:
– Не все так просто, Василий Васильевич. Сатаров, конечно, отморозок, который заслуживает того, чтобы ему оторвали яйца. Но сдается мне, что заварил всю эту кровавую кашу не он, а твой дружан-покойничек Коля-Решето. Есть у меня информация, что это он первым вызвал бригаду киллеров в город. Уж не ты ли, Василий Васильевич, помог найти ему этих стрелков?
Малоэмоциональное лицо Мирона после этих слов словно окаменело.
– Ты что же, Володя, обвинять меня пришел? Косяки на меня кидаешь незаслуженные, – произнес он тихим, спокойным голосом, в котором, однако, чувствовалась явная угроза.
– Не обижайся, Василий Васильевич. Я слишком много потерял во время этой войны и еще очень многим рискую. Поэтому, берясь за столь опасное дело, имею право знать всю правду. Поскольку в этой войне мне нужна не помощь, мне нужны партнеры и союзники.
Взгляд Миронова после этого немного смягчился, однако где-то в глубине его серых глаз еще таилась легкая обида.
– Хорошо, – произнес примиряющим тоном Мирон. – Я расскажу тебе все, что знаю. А знаю я, к сожалению, слишком мало.
Василий Васильевич откинулся на спинку дивана и, тяжело вздохнув, продолжил:
– Коля был мой друган. Мы с ним не один год по зонам чалились. Я всегда его поддерживал чем мог. Да, он был не семи пядей во лбу и не самый терпеливый из нас. Бывало, проявлял и горячность. И к старости я стал за ним наблюдать это все чаще и чаще. Но он был честный мужик, с которым всегда можно было договориться. Честно говоря, я сам не ожидал, что он пойдет на такой шаг. Мы не виделись с ним довольно долго, когда он неожиданно позвонил мне и сказал, что ему нужно найти бригаду умелых ребят, которые помогли бы ему разобраться с возникшими проблемами. Сейчас, задним числом, я понимаю, что скорее всего к такому решению его подтолкнула сильная обида. Он никогда не любил эту молодую поросль бандюков-беспредельщиков, которые не уважают никакие законы. И когда ты начал работать с этими братками, отодвинув Колю на второй план, это его сильно задело.
– Ты же знаешь, Мирон, я сделал все, что можно, чтобы Решетов остался при своих интересах. Если бы не я, он не получил бы и того, что имел.
– Возможно, это понял и оценил бы я, но для Николая этого было недостаточно. Для Коли авторитет и влияние всегда измерялись количеством бабок, шуршащих в его кармане. Возможно, он и прав, по большому счету, но жизнь изменилась, сейчас все гораздо сложнее.
Мирон на секунду задумался, словно заново осмысливая случившееся, затем продолжил:
– Когда же вы отказались платить ему дивиденды, Коля воспринял это как вызов, он был уверен, что вы его просто кинули. Я как мог пытался объяснить ему, что не стоит горячиться. Убеждал его, что Володя Седой не тот человек, который на бабках лопается. Я был уверен, что ты не позволишь кинуть его. Но тогда мне некогда было влезать в ваши дела, у меня были свои проблемы. Сейчас я об этом жалею, потому что Коля уже закусил удила. Я никогда не знал его таким злым и оскорбленным. Сейчас я думаю, если бы я приехал к вам в город в тот момент, мы бы разрешили этот конфликт миром.
– Все, что ты говоришь, не вызывает у меня никаких сомнений, – пожал печами Полунин. – Но ты не сказал главного.
– О чем ты? – удивился Мирон.
– Я хочу знать, что ты ответил Коле, когда тот попросил тебя найти бригаду умелых парней.
– Что я ему ответил? – задумчиво произнес Мирон. – Ну, во-первых, я был очень удивлен этому его желанию. Во-вторых, я сказал ему, чтобы он не горячился и попытался договориться с тобой. В ответ он сказал, что ты его не интересуешь и к тебе претензий у него нет. А собирается он разобраться совсем с другими людьми.
– Он сказал, с кем он хочет разобраться? – спросил Полунин.
– Нет, – ответил Мирон. – Но, я думаю, и так ясно, что это Сатаров. Еще я сказал ему, что скоро сам буду в вашем городе и подключусь к разрешению этого конфликта.
– И все же он нашел где-то стрелков, – произнес Полунин. – И вызвал их в город.
– Да, нашел, – подтвердил Мирон, задумчиво глядя куда-то в сторону. – Я даже знаю, кто это. Мне сообщили, что он обратился к одной очень крутой бригаде из Рязани. Возглавляет этих рязанцев опытный мокрушник по кличке Музыкант. Однако ты прав, по моим данным, Музыканта и его бригаду по приезде в ваш город повязали менты. Больше я о них ничего не слышал до сих пор.
– Странно, – задумался неожиданно Полунин. – Один из местных ментов, некто Бирюков, сообщил мне, что они вынуждены были отпустить этих братков. Поскольку взяли они их нечисто и конкретных предъяв к этим мокрушникам у ментов не было.
Он помолчал.
– Сделай мне одолжение, Василий. Наведи справки об этих киллерах.
– Хорошо, – согласился Мирон. – А тебя они чем-то заинтересовали?
Полунин угрюмо кивнул и ответил:
– Еще как заинтересовали. Слишком уж хорошо были организованы все убийства, слишком слаженно они действовали. Такие дела по плечу именно бригаде профессионалов, а не стрелкам-одиночкам. В спортклубе завалили одиннадцать человек, действовали трое стрелков. Их потом видели выходящими из спортзала жители соседних домов.
– Чем я еще могу помочь, Володя? – спросил Мирон. – Если ты, конечно, готов еще принять мою помощь и убедился в том, что я твой союзник, а не враг.
– Союзники мне нужны, – произнес Полунин. – Если ты окажешь мне услугу, я буду благодарен. Правда, пока я еще точно не знаю, чем именно ты мне сможешь помочь.
– Если тебе нужны деньги или люди, здесь проблем нет, – поспешил заверить его Мирон. – Только скажу тебе сразу – ехать воевать в город сейчас – занятие бессмысленное, это я уже пробовал. Когда я узнал обо всех разборках, которые там произошли, я сразу же послал туда человечка с винтарем. Однако из этого ничего не получилось. Снайпера моего нашли рано утром на скамеечке в скверике, с перерезанным горлом. Похоже, его вычислили уже в гостинице. А человечек был опытный. Так что в город соваться теперь опасно. Сатаров его плотно контролирует, а менты, которых он содержит, ему в этом помогают.
Впрочем, – Мирон бросил на Полунина загадочный взгляд, – ты ведь местный, и у тебя наверняка еще остались друзья, готовые тебе помочь.
Полунин усмехнулся:
– Видимо, поэтому, Мирон, ты и делаешь ставку на меня, что я один из немногих, кто решится вернуться в этот город и начать войну против Сатарова.
В ответ Мирон промолчал, и Полунин продолжил свою речь:
– Ты прав, Василий Васильевич, у меня есть действительно горячее желание вернуться в город и рассчитаться с Сатаровым, и в этом смысле ты делаешь правильную ставку. Однако прав ты и в другом – воевать против Сатарова надо начинать здесь, в Москве. Потому что у себя дома он слишком силен. Нужно здесь, в Москве, искать влиятельных людей, которые захотят свалить Сатарова, и отсюда, из Москвы, поднять против него сильную волну, вот на этой волне я и вернусь в город.
Мирон с хмурым видом выслушал Полунина, задумчиво покрутил перстень на своем мизинце, затем произнес:
– Я понимаю, о чем ты говоришь, Володя. Есть у меня несколько знакомых людей в ментовке и Генпрокуратуре. Если дать им некоторые зацепки и хорошо заинтересовать, думаю, что они смогут устроить Сатарову нелегкую жизнь. Хотя, скажу тебе откровенно, сделать это будет непросто.
В тот момент, постучав, в комнату вошел подручный Мирона, вкатив в комнату тележку с вином и закусками.
– Ну что ж, Владимир, о делах мы еще успеем поговорить. Давай выпьем за нашу встречу, а также за успех в деле, которое начинаем… …Полунин ушел от Мирона поздно вечером и так же на метро добрался до гостиницы, в которой остановился, тщательно при этом проверяя, нет ли за ним слежки.
Это было связано отнюдь не с тем, что он не доверял Мирону, просто Владимир решил, что в этой опасной игре, которую он начинал, положиться можно только на себя и на самых преданных друзей.
Все другие возможные союзники будут руководствоваться, помогая Владимиру, лишь своими интересами. Горький опыт подсказывал, что интересы эти часто меняются.
* * *
Однако Мирон оказался не единственным союзником Полунина. Владимир прожил в гостинице почти две недели, по истечении которых у него состоялась новая неожиданная встреча, во многом определившая дальнейший ход событий.
Было уже около десяти вечера. Полунин только что вернулся в номер после второй по счету встречи с Мироном, во время которой тот сообщил ему, что начал консультации со своими высокопоставленными знакомыми. И, на первый взгляд, те были склонны помочь Мирону и Полунину.
Полунин взял ключ у портье и поднялся к себе на третий этаж. Сняв пальто и повесив его в шкаф, стоящий рядом с дверью, Полунин включил электрический чайник и подвинул к себе пачку газет, купленных в соседнем киоске.
Однако это его занятие вскоре было прервано тихим стуком в дверь. Полунин насторожился.
За две недели проживания в гостинице никто из обслуживающего персонала не обращался к нему так поздно. Сама гостиница была тихая, но отнюдь не шикарная. Здесь жили командировочные со средними доходами.
– Кто там? – спросил Полунин, метнувшись к кровати, между матрасами которой у него был спрятан пистолет.
– Извините за беспокойство, мы из администрации гостиницы. Этажом ниже прорвалась канализация. Пустите нас на секунду, мы проверим, все ли у вас нормально, – послышался негромкий мужской голос в коридоре.
В другие времена Полунин, наверное, без задних мыслей впустил бы сантехника к себе в номер. Но в данный момент Владимир не сомневался, что это ловушка.
Голос мужчины, звучащий в коридоре, показался ему знакомым. Он не мог вспомнить, где он слышал этот мелодичный мужской баритон. Но при этом был абсолютно уверен, что слышит его не впервые. И он был совсем не похож на голоса местных администраторов.
Полунин выхватил из тайника пистолет и, неслышно ступая по ковру, подошел к двери и так же неслышно отворил внутреннюю щеколду. Затем при помощи стула рывком поднялся на шкаф, стоящий рядом с дверью, и крикнул:
– Заходите, я уже оделся. У меня открыто.
Через несколько секунд дверь тихо приотворилась, и порог комнаты переступили один за другим двое мужчин. Один был невысокого роста, темноволосый, без головного убора.
На голове второго, высокого, худого мужчины, был надета клетчатая кепка. Кроме того, вошедшие были облачены в длинные плащи.
Едва мужчина в кепке, шедший вторым, зашел в номер, Полунин протянул руку вниз и приставил дуло пистолета к его макушке, после чего произнес тихим голосом:
– Не поворачиваясь, захлопните дверь и сделайте пять шагов вперед. Если кто-нибудь из вас дернется, я обоим успею вышибить мозги.
В довершение серьезности своих намерений Полунин взвел курок пистолета.
Похоже, этот металлический звук, а также неожиданность нападения оказали на непрошеных гостей сильное впечатление. Оба сначала застыли на месте. Затем «клетчатая кепка» медленно протянул руку к двери и также медленно захлопнул ее.
– А теперь – вперед, – скомандовал Полунин.
Пленники медленно двинулись в глубь комнаты, а Полунин, спрыгнув со шкафа на пол, закрыл дверь на щеколду. Когда пленники, отсчитав положенные пять шагов, остановились, «клетчатая кепка» спросил:
– Теперь-то нам можно повернуться, Владимир Иванович?
– Даже нужно, – ответил Полунин, садясь на кровать. – Только руки держите на виду.
Оба гостя обернулись почти одновременно, отчего Полунин даже присвистнул от удивления. Перед ним стояли, испуганно косясь на дуло полунинского пистолета, гендиректор завода «Нефтьоргсинтез» Веселовский и организатор побега Полунина из милиции, человек, которого Полунин знал только по имени-отчеству – Николай Иванович.
Он-то и произнес первым:
– А вы, похоже, Владимир Иванович, удивлены нашему визиту. Признайтесь, что не ожидали нас увидеть. А ведь я говорил вам, что мы, скорее всего, увидимся.
– В этом я мало сомневался, – ответил Полунин. – Правда, я не ожидал, что вы найдете меня здесь, в Москве. И уж совсем не думал, что вы явитесь в компании этого джентльмена, сподвижника Сатарова.
– Не спешите клеить ярлыки. Лучше уберите оружие, и мы спокойно сядем и поговорим. Думаю, мы сумеем убедить вас в том, что не собираемся причинять вам зло, а, наоборот, хотим помочь вам.
Полунин усмехнулся:
– Я бы никогда и не подумал, что в моей ситуации у меня будет столько желающих помочь мне. Но игра будет теперь вестись по моим правилам. А мне, знаете ли, куда спокойнее беседовать с вами, держа вас на мушке.
Полунин подошел к мужчинам и, обойдя их сзади, быстренько обыскал их свободной рукой на предмет оружия. Пистолет, как и ожидал, он нашел только у Николая Ивановича.
Вынув табельный «ПСМ» из заплечной кобуры пленника, он убрал его к себе в карман брюк. Затем вынул из бокового кармана бумажник и удостоверение личности, принадлежащие Николаю Ивановичу.
Сделав это, Полунин вернулся на кровать и, усевшись на нее, посмотрел на удостоверение. На красной корочке документа золотистыми буквами было напечатано: «Федеральная служба безопасности».
– Вот черт, – усмехнулся Полунин. – Этого следовало ожидать. Кто же еще мог так хорошо организовать мой побег?
Он раскрыл удостоверение и прочел вслух:
– Бахметьев Николай Иванович, майор Федеральной службы безопасности. Ну, вот мы и познакомились с вами.
Тот молча, с недовольным лицом подошел к стоящему у стола стулу и, поставив его на середину комнаты, уселся на него.
– Может, вы вернете мне мое удостоверение и оружие? – обратился он к Полунину.
Полунин швырнул Бахметьеву удостоверение, и тот его поймал на лету.
– Пока только удостоверение. Оружие получите по окончании беседы. Если, конечно, ее результаты меня удовлетворят.
Владимир перевел взгляд на молчащего Веселовского.
– Вы тоже, господин Веселовский, берите стул и присаживайтесь рядом.
Когда Веселовский расположился на стуле рядом с майором, Полунин произнес:
– Ну что ж, а теперь я вас внимательно слушаю. С какими интересными предложениями вы ко мне пришли?
– А вы недоверчивы, Владимир Иванович, – медленно произнес Бахметьев, глядя то на «ТТ» в руках Полунина, то на свой «ПСМ», лежащий рядом с ним на кровати. – Почему вы с таким подозрением относитесь ко мне? Я ведь как минимум вернул вам свободу, а может быть, даже и жизнь, когда помог сбежать из милиции.
– Это вы называете свободой, – усмехнулся Полунин. – Я живу под чужим именем, прячусь, как зверь от охотников. Я не могу вернуться в свой город и увидеться со своим сыном. Конечно, это свобода, но уж очень кастрированная.
– По крайней мере, у вас есть свобода действий, – парировал Бахметьев. – А это уже немаловажно.
Полунин внимательно посмотрел на майора ФСБ и вслух сделал предположение:
– Похоже, вам выгодно, чтобы у меня была свобода действий.
– Бросьте вы притворяться, Владимир Иванович. Как будто не понимаете, о чем идет речь, – несколько раздраженно заявил Бахметьев. – Идет игра. Опасная и сложная, и в этой игре у каждого игрока свои интересы. Я не собираюсь этого скрывать. Да, я преследовал свои цели, освобождая вас из-под стражи. Я и дальше буду преследовать те же цели, помогая вам. Но это не значит, что вы лично мне не симпатичны. Я в полной мере сочувствую вашему горю, которое вы пережили, потеряв близких вам людей. Скажу даже более того…
– Хватит, майор, – оборвал Бахметьева Полунин. – Не надо этих сантиментов. Вы ведь пришли сюда говорить о деле. Вот и начинайте. Я уже понял, что вы собираетесь играть в этой, как вы выразились, игре, против Сатарова. Но я еще не понял, на чьей стороне.
– На стороне закона, разумеется, – пожал плечами Бахметьев и тут же с горячностью добавил: – Неужели вы подумали, что мы позволим продажным ментам вместе с бандитами захватить власть в городе? Спецслужбы не должны и не могут оставаться в стороне от того беспредела, который творится в наших краях. Я не тешу себя иллюзиями насчет того, что мы вообще сможем предотвратить проникновение криминала в бизнес и власть. Но порядок в обществе достигается балансом сил. А не тогда, когда одна из группировок, перестреляв всех остальных, будет контролировать все и вся.
– Понятно, – произнес Полунин. – Похоже, извечная взаимная неприязнь ментов и спецслужб побудила вас на очередной акт противостояния. К тому же к власти в городе пришла группировка, вами не контролируемая… Однако монополия на власть, наверное, все же приносит свои плоды. Я слышал, что компания расплатилась с долгами и постепенно набирает обороты. Так что, наверное, не все так плохо.
В глазах Полунина сверкали ироничные искорки, когда он говорил это. Но неожиданно для него сидевший рядом с Бахметьевым Веселовский яростней, чем от него можно было ожидать, заговорил:
– Это все далеко не так, как кажется со стороны. Дела в компании не столь хороши. Да, компания рассчиталась с большей частью долгов, снова стали регулярно выплачивать зарплату, которую даже повысили. Но при этом реконструкция производства, несмотря на большие доходы, не началась и в ближайшее время не начнется. Одновременно с этим немалые деньги исчезают с предприятия, оседая на заграничных счетах Сатарова и его приближенных. Сам Сатаров управляет компанией, не советуясь ни с кем. Зачастую принимая неверные решения, которые если кому и выгодны, то только ему. Он ведет себя так, как будто он единоличный хозяин.
– Он и есть полновластный хозяин, – произнес Полунин. – И, похоже, вам, Веселовский, непросто смириться с мыслью о том, что он подмял под себя всех.
– Да, непросто, – решительно заявил Веселовский. – Я был ему верный союзник, все это время, пока он боролся за власть в компании. Терпел его грубые выпады против меня. Я думал, когда мы наконец достигнем должного успеха, он оценит по заслугам мои старания. Но мне доставались лишь крохи с барского стола.
– Насколько я понимаю, вы являетесь владельцем десяти процентов акций завода, – уточнил Полунин. – Это крохами не назовешь.
– Да что от них толку, – еще больше взъерепенился Веселовский. – Ведь дивиденды по этим акциям не платятся. И продать я их не могу, поскольку Сатаров мне этого не позволит. А если даже я это и сделаю, больших денег за этот пакет мне не дадут. Поскольку восемьдесят процентов акций на заводе контролируют Сатаров и его люди. И с моим небольшим пакетом сложно бу-дет что-либо предпринять, даже объединившись с Томашевским. Мы не сможем получить блокирующий пакет, который должен составлять тридцать процентов акций.
Веселовский замолчал, глядя на Полунина, который, казалось, уже не слушал его.
Владимир стоял, прислонившись спиной к стене, и размышлял о чем-то своем. Потом он рассеянно посмотрел на Веселовского и Бахметьева.
– Похоже, Сатаров забыл о том, что чем больше власти, тем больше врагов, – произнес Полунин. – И, кажется, передо мной сидят отнюдь не сторонники Сатарова.
– Я рад, что мы смогли убедить вас в этом, – с легкой улыбкой на лице сказал Бахметьев.
– Остается только выяснить, зачем вам нужен я, – отозвался Полунин. – Если такая мощная структура, как ФСБ, имеет претензии к Олегу Григорьевичу, то мне остается только посочувствовать ему и спокойно подождать где-нибудь в тихом уголке, пока с ним разберутся.
– Не упрощайте ситуацию, Владимир Иванович, – заметил Бахметьев. – Местное управление ФСБ не такое уж мощное, как вам кажется. Мы, конечно, не сидим сложа руки и многое можем сделать, но все же нам нужна ваша помощь.
– Вы что это, серьезно заявляете? – удивленно спросил Полунин, с усмешкой глядя на Бахметьева. – Вы мне всерьез предлагаете влиться в местную структуру ФСБ? Поднять, так сказать, боевой дух организации? Похоже, вы меня принимаете за Джеймса Бонда или как минимум за Рэмбо.
– Прекратите ерничать, Владимир Иванович. Это совсем неуместно, – раздраженно заявил Бахметьев. – Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Вам отнюдь не предлагается усиливать наши ряды. Но ситуация сложилась так, что город достаточно плотно контролируется людьми Сатарова, на стороне которого играют менты. Если мы сейчас начнем предпринимать какие-либо действия против этой банды, это их, разумеется, насторожит. Они предпримут контрдействия, которые могут значительно ослабить эффективность наших ударов или вообще свести их на нет. К тому же мы не можем позволить себе, действуя против бандитов, выходить за рамки закона. Вы меня понимаете?
– Я вас понимаю, – усмехнулся Полунин. – Вы хотите сказать, поскольку я нахожусь вне закона, то вполне могу позволить себе подобные действия, плодами которых вы потом и воспользуетесь.
– Мы воспользуемся, – поправил Полунина Бахметьев. – Мы с вами.
– Узнаю работников спецслужб, – грустно усмехнулся Полунин. – Делать грязную работу чужими руками.
– Просто нам нужен агент-нелегал. Который бы действовал как герой-одиночка, – заявил Бахметьев, не обращая внимания на слова Полунина. – Мы же, в свою очередь, будем прикрывать его и помогать, не высовываясь до поры до времени.
– Героем-одиночкой здесь не обойдешься, – заявил Полунин. – Вам это хорошо известно. Сатарова и его группу надо зацепить официально, а для этого нужны влиятельные люди здесь, в Москве, которые не связаны с местными властями.
– Мы это прекрасно понимаем и работаем в этом направлении, – ответил Бахметьев. – Мое московское начальство приложит немало усилий к тому, чтобы в область была прислана независимая следственная бригада, которая разберется в сложившейся ситуации. Но ей надо дать формальный повод. Должны быть, как вы сами выразились, зацепки, хорошие зацепки, чтобы эта комиссия начала работать. Вот для этого нам нужны вы. В случае вашего согласия вам предстоит много работы. А мы вам в этом поможем.
Полунин положил пистолет рядом с собой на кровать и не спеша закурил.
Делая глубокую затяжку, он подумал про себя: «Ну что ж, похоже, господин Бахметьев и его руководство мыслит так же, как и я. И предпринимает шаги в верном направлении. Если учесть действия Мирона в том же направлении, то вероятность удачного исхода повышается. Вопрос лишь в том, какова будет награда всех участников коалиции. Видимо, большинство из охотников своей добычей мыслит никак не меньше, чем половину акций компании. Ради которых, собственно, и ведется эта война».
Полунин прервал затянувшееся молчание и вслух спросил:
– А каков будет мой приз в случае победы?
– Признаться, я удивлен, – произнес Бахметьев. – О каком призе вы говорите? Неужели то, что вы рассчитаетесь со своими обидчиками, не является для вас утешением?
– Разумеется, является, – подтвердил Полунин. – Но мне необходимо еще и восстановление моего честного имени. Если вы гарантируете мне это, я готов заключить с вами сделку.
– Разумеется, мы сделаем все, чтобы те надуманные обвинения, по которым вас арестовали, были сняты и дело против вас прекращено.
«Похоже, это максимум, о чем я могу договориться сейчас с этими людьми. Что будет в дальнейшем – покажет жизнь», – подумал Полунин.
Он сделал еще одну глубокую затяжку и произнес:
– Прежде чем согласиться, я должен выяснить еще один вопрос.
– Какой именно? – спросил Бахметьев.
– Как вам удалось меня найти? – спросил Полунин.
– Признаюсь вам, долгое время мы не могли вас найти. Но я был уверен, что долго на дне вы сидеть на будете. Рано или поздно вы начнете действовать и где-нибудь да проявите себя.