Страница:
Полунин, с улыбкой на устах слушавший своих друзей, по окончании их разговора заметил:
– Остается только добавить, что и в том и в другом случае если ты в это дело втянулся, то остановиться уже очень сложно.
– А ты философ, Антоша, – усмехнулся Славка. – Не замечал этого в тебе раньше.
– Старею, Славик, начал о жизни задумываться.
Славка кивнул в сторону Антона:
– Посмотри на него, Иваныч, оказывается, не всем на пользу раздумья. Этот вот додумался до мысли, что со штангой приятнее, чем с бабой.
– А ты у меня доболтаешься до того, что я отправлю тебя в свой колбасный цех на консервы, – продолжил пикировку Антон.
– Ну хватит болтать, – оборвал Полунин. – Пора о деле поговорить. Где твой знакомый мужик с завода?
– А вон он ведет борьбу со своим животом, – ответил Антон, показав рукой в сторону противоположной стены, – вовремя начал, а то его скоро за беременную женщину принимать станут.
Тут только Полунин и Болдин, обернувшись, заметили, что на шведской стенке, прикрепленной к стене, висит, уцепившись руками за верхнюю перекладину, дородный мужчина в очках, одетый в трусы и футболку.
Висящий из последних сил старался оторвать свои ноги от стены и поднять их на такую высоту, чтобы они были параллельны полу.
Его дородное тело при этом содрогалось, а из горла вырывались надсадные звуки.
– Да, – медленно протянул Антон, наблюдавший за происходящим у шведской стенки. – Похоже, что стенка для него слишком крутовата… Эй, Гриша, брось это занятие, слезай и иди сюда.
Гриша медленно разжал руки и грузно приземлился на пол. После этого он мелкими шажками засеменил к поджидавшей его компании.
Это был очень толстый мужчина невысокого роста. Его редкие потные кудряшки волос прилипли к проступившей лысине. У него был мясистый нос, полные губы и брови стрелками, слегка вскинутые вверх, что делало выражение его лица умильно-наивным.
Верхняя губа его была чуть короче, чем нижняя. Может быть, из-за этого дефекта мужчина постоянно улыбался, обнажая ряд здоровых крепких зубов. Его большие черные глаза с красивыми длинными ресницами излучали внимание и доброжелательность.
– Знакомьтесь – это Гриша Соловейчик, главный инженер завода «Нефтьоргсинтез», мой давнишний приятель, – представил толстяка Антон.
– Видимо, тоже бывший спортсмен, – не удержался Славка.
Однако Григорий не обиделся и, весело засмеявшись, произнес:
– Ага, вы угадали. Я кандидат в мастера спорта по шахматам.
– Я уже понял, что не по бобслею, – снова съязвил Славка, сам имевший разряд по классической борьбе и поэтому считавший, что ему позволительно так подтрунивать.
– Напрасно ты о нем так, что касается бабслея, здесь Гриша мастером спорта вполне мог бы быть, – заметил Антон с улыбкой, делая ударение на букве «а» в слове «бабслей».
Полунин еще раз молча оглядел улыбающегося Соловейчика.
Белая майка с синей надписью «Монтана» на груди явно была ему мала. Черные трусы, пояс которых пролегал под низом живота, свешивавшегося через край, больше напоминали семейные, чем спортивные. На ногах были затертые старые тапочки. Для главного инженера завода он был одет не слишком презентабельно.
– Ну что ж, – сказал Полунин, – пойдем поговорим. Где это лучше всего сделать? – этот вопрос он адресовал Антону.
– Конечно, внизу, в комнате отдыха. Там нам никто не помешает.
Все четверо направились к деревянной лестнице, ведущей вниз, в подвал. Здесь располагались две просторные комнаты, идущие одна за другой, следом за ними находились душевая, сауна и небольшой бассейн.
Мужчины расположились в первой, самой большой комнате отдыха, обставленной мягкой кожаной мебелью.
Едва они расселись вокруг небольшого стола, стоящего в центре, как дверь соседней комнаты открылась, и на пороге появились две девушки, одетые в купальники.
– Мы нужны? – спросила одна из них, длинноногая высокая блондинка.
– Нет, девчонки, у нас серьезный разговор, посидите в соседней комнате, – ответил Антон.
Девушки улыбнулись и удалились восвояси.
– Ого, – весело произнес Славка, – эти «тренажеры» мне нравятся больше, чем те, которые наверху.
– Какие симпатичные девчонки, – восхищенно произнес Гриша Соловейчик.
– Это наши массажистки, – не без гордости произнес Антон, – а заодно заведуют банным отделением. Ну, давайте к делу. Гриша, объясни моему другу, Владимиру Ивановичу, суть твоего предложения. Мы с ним партнеры, и от его решения во многом зависит, буду ли я участвовать в этом деле или нет.
Гриша вытер краем своей засаленной майки лицо и, слегка подавшись вперед, в направлении сидящего напротив него Полунина, начал свою речь:
– Наш завод, как вы, наверно, знаете, стал акционерным обществом, перейдя в частную собственность. Акции распределены среди всех работников предприятия, начиная от нашего генерального директора Веселовского и кончая последним дворником. Конечно, у Веселовского акций побольше, чем у дворника, но все же основная масса находится у работяг. Сейчас их можно скупить подешевке, если вовремя этим заняться. У меня самого денег нет, но есть кое-какое влияние на заводе, так что, если мы договоримся, я смогу помочь вам в этом деле, – Соловейчик замолчал и внимательно посмотрел на Полунина.
Тот кивнул и, прикуривая, произнес:
– Ну что ж, цели очень даже понятны, остается разобраться с мотивами. Зачем нам покупать акции завода? Насколько я понял, «Нефтьоргсинтез» не является суперприбыльным предприятием, по крайней мере, на сегодняшний день.
В ответ Соловейчик лишь усмехнулся:
– Я вам скажу просто и откровенно, – продолжал он, – на сегодняшний день завод находится в полной ж…, производство почти стоит, сырья нет, оборудование устарело, инвестиций никаких. Но такое положение продлится недолго, я в этом уверен.
Слушая Григория, Полунин не мог не заметить, как переменился этот человек. Внутренне и даже внешне Соловейчик как-то подобрался, превратившись из добродушного увальня во вполне энергичного, четко и здраво рассуждающего бизнесмена. Взгляд его больших, обрамленных черными ресницами глаз, начисто лишившись прежнего добродушия, сделался холодным и цепким.
Соловейчик произвел на Полунина впечатление человека, умеющего разглядеть ближайшую перспективу и извлечь из этого пользу. Впоследствии это подтвердилось.
– У завода есть хорошие перспективы, – продолжил Григорий, – за бугром сейчас растет спрос на продукты переработки. Наш завод вполне может быть рентабельным, прибыльным. Для этого надо провести небольшую реконструкцию. Это понимают серьезные московские бизнесмены. К нам уже приезжали несколько человек из разных компаний, беседовали с Веселовским, собирали информацию. Я уверен, что интерес к предприятию будет расти и дальше.
– И каков же вывод? – спросил Полунин.
– Если мы сейчас скупим акции, сформируем приличный пакет, то его можно будет продать тем же москвичам за немалые деньги. И это понимаю не только я, на заводе уже началась возня. Некоторые городские группировки уже занялись скупкой акций, начали борьбу за установление контроля над заводом.
– Таким образом, мы пришли к вопросу о диспозиции. Как я понял из рассказа, у тебя, Гриша, плохие отношения с генеральным директором Веселовским, – сделал вывод Полунин.
Гриша горько усмехнулся и слегка насупился.
– Какие могут быть отношения с человеком, который все гребет под себя? – обиженно спросил он. – Он мнит себя хозяином завода и даже не считает нужным посвящать меня в какие-либо дела. Последние месяцы мне даже зарплату не платят, ссылаясь на отсутствие денег. Все бабки, которые приходят на завод, Веселовский обналичивает через левые структуры и забирает себе.
Полунин посмотрел на потертую майку и трусы Гриши Соловейчика и подумал, что такая бросающаяся в глаза внешняя замызганность является не только следствием личной неопрятности, но и скудности доходов.
Слово неожиданно взял Антон:
– Веселовский – это не самая большая проблема. На этого хмыря мы найдем управу, как следует морду ему пощупаем, и он усохнет, как бабочка в гербарии. Все дело в том, что за ним сейчас стоит Сатар.
– Ты имеешь в виду Олега Сатарова? – переспросил Полунин.
– Ну да, кого же еще, – недовольно скривившись, ответил Антон. – Этот выскочка хочет везде успеть, подмял под себя всех барыг в Зеленогорском районе города, захватил часть комков и казино в городе, словом, из молодых, да ранних.
Полунину была знакома эта фамилия. Лично с Сатаровым он не встречался, но по рассказам Антона он знал, что Олег – один из новой волны рэкетиров, поднявшихся на новой волне криминальных разборок и передела сфер влияния в городе.
В принципе, Сатаров и Синицын шли по одной дорожке. Оба они бывшие спортсмены. Сатаров был один из чемпионов области по карате, носил звание кандидата в мастера спорта.
В отличие от Синицына, который после школы сразу пошел работать, Сатаров успел окончить Политехнический институт. Однако по специальности работать не стал, занявшись коммерцией, в которой он не слишком преуспел.
Однако он уяснил для себя, что выгоднее опекать коммерсантов, нежели находиться с ними в одной упряжке. Для этого надо было иметь не только мозги, но и силу. Такой силой стали коллеги по секции, в которой он занимался.
Как и Синицын, Сатаров поддерживал железную дисциплину, никоим образом не поощряя ни пьянства, ни разгула своих подельников.
Однако в отличие от умеренного и не слишком жестокого Синицына, сатаровская бригада зарекомендовала себя дерзкой и жестокой. Впрочем, это отчасти было оправдано тем, что начало деятельности Сатарова пришлось на период, когда все сферы влияния были уже поделены.
Начав свою криминальную деятельность на территории Зеленогорского района города, Сатаров постепенно выдавил и уничтожил группировки бандитов, которыми изобиловал этот обширный район. После этого Сатаров стал одной из самых заметных фигур на криминальном небосклоне города.
Однако в конфликт с бригадой Самбиста Сатаров не вступал. Отчасти потому, что их интересы ни разу не пересекались, отчасти и потому, что бригада Синицына, одна из старейших в городе, на самом деле была помощней и поорганизованней, чем новоявленная братва Сатарова.
Однако за ее стремительным продвижением наверх не без опаски наблюдали многие влиятельные авторитеты города.
– Если мы ввяжемся в это дело, – спросил Полунин, глубоко затягиваясь сигаретой, – с кем еще нам придется столкнуться?
– Есть еще один товарищ, который нам вовсе не товарищ, – усмехнулся Антон. – Несколько раз на заводе видели небезызвестного тебе Решетова, по кличке Коля-Решето. Говорят, что он тоже интересовался делами, которые мы сейчас обсуждаем.
– Интересный факт, – усмехнулся Полунин. – Если Коля-Решето, который два плюс два сложить не может, вдруг заинтересовался акциями предприятия, значит, дело действительно прибыльное, поскольку на бабки нюх у него, как у голодной собаки на колбасу.
– Это правда, что он вор в законе? – настороженно спросил Григорий.
– Правда, – подтвердил Полунин. – Коля лет пятнадцать чалился на зоне, лет пять назад его короновали и после отсидки прислали сюда смотрящим. Однако должность смотрящего Коле-Решету оказалась не по зубам, город у нас больше бандитский, чем воровской.
Полунин с усмешкой взглянул на Синицына:
– К тому же и лидер из Коли получился слабоватый. Поэтому большим авторитетом он здесь не пользуется. Конечно, своя зона влияния у него есть, на него ориентируются большинство блатных, то есть бывших уголовников, – пояснил для Гриши Полунин.
– И вы тоже, Владимир Иванович? – спросил Полунина Соловейчик. – Вы, как я знаю, тоже из бывших?
Полунин не ответил, глубоко затянувшись сигаретой.
Однако неожиданно заговорил Антон:
– Иваныч – он у нас всегда был и есть сам по себе. Он ни на кого спину гнуть не собирается и других не заставляет это делать, поэтому и авторитет у него в городе немалый.
– Я, Гриша, ориентируюсь на порядочных людей, – наконец взял слово Полунин. – А такие встречаются где угодно – и среди блатных, и среди молодого поколения братвы, – после этих слов Полунин посмотрел на Самбиста, – и даже среди ментов, – закончил Полунин, давая Соловейчику понять, что разговор на эту тему закончен раз и навсегда.
По тому, как смущенно улыбнулся Соловейчик, для Полунина стало ясно, что Григорий понял его намек. Не зря он производил впечатление понятливого человека.
– А теперь, Гриша, я хотел узнать о твоих мотивах и о твоем интересе в этом деле?
– Я преследую две задачи, – откликнулся Григорий, – первое, я хочу расширить свой пакет акций, получить свой достойный кусок от предприятия, в которое вложил немало сил и времени. Я ведь пришел на завод почти семь лет назад и прошел путь от старшего мастера до инженера. Я думаю, что имею право на большую часть доходов, чем сейчас.
– А второй мотив? – спросил Полунин.
– Он связан с первым, – ответил Григорий, – я хочу реально управлять своим предприятием и не хочу, чтобы всякие веселовские помыкали мной, как пацаном сопливым, связавшись с братвой и опираясь на ее стволы.
– И ты решил опереться на стволы Самбиста? – усмехнувшись, продолжил мысль Григория Полунин.
– А почему бы и нет, – хитро улыбнулся Соловейчик. – На каждую силу всегда найдется еще большая сила.
Он как-то радостно оглядел богатырские плечи Самбиста. Однако в следующий момент, переведя взгляд на Полунина, он перестал улыбаться и серьезным тоном произнес:
– К тому же это и вам выгодно, вы же понимаете?
– Это, Гриша, не только выгодно, но и опасно, в том числе и для тебя, – ответил Полунин. – Ни Сатаров, ни твой ненавистник Веселовский не простят тебе такой подлянки.
– Я готов к этим испытаниям, – заявил Григорий. – Я готов на все, чтобы доказать этому козлу Веселовскому, где его место. Ну и к тому же, – Григорий с надеждой посмотрел на Полунина и Самбиста, – я думаю, вы меня защитите от разных неприятностей.
Невольно возникнувшую напряженную паузу сгладил Самбист. Добродушно улыбнувшись, он протянул руку к Соловейчику и энергично похлопал его по плечу:
– Не боись, Гришаня, если узнают, что ты с нами, трогать тебя не будут.
Самбист повернулся к Полунину и спросил:
– Ну, что ты думаешь обо всем этом деле, Иваныч?
Полунин ответил не сразу. Он тщательно загасил окурок.
– Ну что ж, дело интересное, надо обсудить его поподробнее.
– Ну, вот и хорошо, – неожиданно подал голос Славка, молчавший доселе. – Вот вы и обсуждайте с Иванычем, в конце концов, ведь вам вдвоем в это дело деньги вбашлять, а я пока пойду в сауне попарюсь, с массажистками пообщаюсь.
Славка поднялся и, расстегивая на ходу рубашку, отправился в соседнее помещение.
Соловейчик воспринял уход Славки как намек на то, что Полунину и Синицыну надо остаться наедине, и тоже поднялся.
– Я, пожалуй, тоже к нему присоединюсь. Не буду вам мешать… Кстати, Антон, как зовут девушек?
– Татьяна и Ксения, – отмахнулся от Григория, как от назойливой мухи, Антон.
– А блондинку как зовут? – продолжал расспрашивать Григорий. – Я люблю стройных блондиночек.
– Ксения ее зовут. Давай, Гриша, не теряй время!
Когда Полунин и Синицын остались наедине, несколько секунд оба молчали. Полунин задумчиво разминал новую сигарету, Самбист ожидательно и терпеливо наблюдал за ним.
– Ну, что скажешь, Иваныч, ты же у нас мозговой трест?
– А что говорить, ты, похоже, уже готов наложить лапу на завод…
– А что? По-моему, дело прибыльное. Гришка бы нам туфту не подсунул, я его давно знаю. Он, конечно, мужик себе на уме, но и свою, и чужую выгоду всегда хорошо видит.
Полунин закурил, не спеша размышляя о предложении Соловейчика и совершенно не обращая внимания на нетерпение, проявляемое Самбистом.
Он прекрасно понимал, что Антона в этом деле привлекает не только благоприятный финансовый исход.
Самбист этим шагом хотел упрочить свое влияние в городе, урезонив рвущегося в лидеры Сатарова, а также претендента на это звание Колю-Решето. Последний хоть и безуспешно, но все же продолжал претендовать на роль главного местного авторитета.
Полунин понимал, что, дав согласие, он ввязывается в опасную игру, и до конца не был уверен в необходимости для него самого этого шага.
Но у Полунина были аргументы и в пользу подобного поступка.
Во-первых, если верить словам Соловейчика – а Полунин был склонен ему верить, – это дело сулило немалые барыши. Во-вторых, Полунин не мог не поддержать своего друга Антона Самбиста, с которым его связывают не только деловые отношения, но и личная дружба.
Третьим аргументом, пожалуй, не менее важным, чем первые два, являлось то, что Владимир находился на переломном этапе своей жизни. Твердо решив «завязать» со своим чисто уголовным прошлым, Полунин искал для себя новую нишу. Этой нишей мог бы стать крупный легальный бизнес.
В этом смысле предложение Соловейчика стать владельцем крупного предприятия, которое хоть и находится в упадке, но все же имеет хорошие перспективы, показалось ему симпатичным.
– Ну что ж, давай попробуем, – заявил Полунин, к радости Антона, – только сначала все хорошенько обмозгуем. Заезжай завтра ко мне вечерком, мы хорошенько продумаем все детали этого дела.
– Хорошо, – весело заявил Самбист, – а теперь, может, обмоем это дельце? – он сделал выразительный жест.
– Нечего пока обмывать, – усмехнулся Полунин, – дела еще нет, одни задумки. К тому же я обещал домой пораньше вернуться, меня жена ждет.
– Передавай ей от меня привет, – понимающе кивнул Антон. – Завтра увидимся. А то, может быть, останешься, я тебе еще пару массажисток подыщу?
– Нет, спасибо, – улыбнулся Полунин, – веселитесь без меня, а то меня старуха дома заругает.
– Ничего себе старуха, – усмехнулся Синицын, – если бы у меня дома сидела такая старуха, то я бы здесь не торчал по вечерам.
– Наверно, ты сидел бы с ней у нас дома, – отшутился Полунин и, махнув на прощание Самбисту рукой, направился к своему «БМВ».
Самбист проводил Владимира долгим взглядом.
Обсудив на следующий день все детали предстоящего дела, Полунин и Синицын разработали план действия и без лишних проволочек принялись его осуществлять.
В считанные дни была зарегистрирована фирма, в которой они оба были учредителями. Эта фирма официально занялась скупкой акций завода «Нефтьоргсинтеза» по цене, вполне привлекательной для простых держателей акций.
Параллельно с этим Соловейчик, получив от Полунина и Самбиста крупную сумму наличными, занялся скупкой акций непосредственно на заводе. Поскольку цены на акции, предлагаемые Полуниным, были выше, чем у конкурентов, дела с самого начала пошли хорошо.
Работники завода, едва сводившие концы с концами из-за нищенской зарплаты, которая к тому же задерживалась месяцами, с охотой продавали никчемные бумажки, полученные от государства в награду за многолетний труд на заводе.
Однако столь удачное начало дела не могло не иметь и негативных последствий.
Полунин ожидал ответных действий от конкурентов каждый день с момента скупки акций, но дни тянулись один за другим, а никакой информации на этот счет не поступало.
Каждый день ему звонил Гриша Соловейчик. Он сообщал Полунину результаты дневных покупок, при этом неизменно утверждал, что никаких проблем пока не возникает.
То же самое сообщал Полунину и Самбист, заходя к нему вечером в гости. Но ни у кого из них не было иллюзий по поводу отсутствия ответных действий.
Прошло чуть больше недели с момента начала скупки акций. Полунин, как обычно, рано утром приехал на свою станцию техобслуживания.
Последняя представляла собой ряд кирпичных гаражей, скупленных Полуниным и обнесенных забором. В гаражах располагались боксы, где велся ремонт автомобилей. Кроме этого, Полунин надстроил второй этаж, где располагался его личный кабинет, а также бухгалтерия и другие технические службы.
Полунин заехал во двор станции, вылез из машины и направился в свой офис.
Навстречу ему из бокса вышел высокий пожилой мужчина, крепкого, немного грузного телосложения, одетый в засаленный комбинезон. На голове, несмотря на летний зной, красовалась черная вязаная шапочка с небольшим помпончиком, из-под которой пробивались седые редкие волосы, в уголке рта у ремонтника тлела вот-вот готовая потухнуть «беломорина».
– Доброе утро, Шакирыч, – поздоровался со стариком Полунин. – Как дела? Все нормально?
– Что-то ты часто стал спрашивать, все ли у нас нормально и в порядке ли дела, – недовольно проворчал Шакирыч, протягивая Полунину для рукопожатия свою широченную ладонь, практически всегда испачканную машинным маслом. – Уж не удумали ли вы со Славкой какую-нибудь новую затею, которая сделает нашу жизнь ненормальной?
Шакирыч, как и Славка Болдин, был вторым ближайшим помощником Полунина как по легальному, так и нелегальному бизнесу. Когда-то они втроем занимались угоном и перепродажей автомобилей.
Славка теперь курьировал работу автосалона, расположенного неподалеку, Шакирыч замещал Полунина на станции техобслуживания. Работа на станции была близка ему по духу, к тому же он был прекрасным автомехаником.
– Кстати, а Славка сегодня не появлялся? – спросил Полунин, оглядывая двор станции.
Кроме новенькой красной «Нивы», принадлежавшей Шакирычу, и полунинского «БМВ», во дворе никаких других машин не было.
– Сейчас прикатит, бездельник, – недовольно проворчал Шакирыч.
В этот момент во двор въехала белого цвета «Тойота». Из машины вышел улыбающийся Славка Болдин и, подойдя к Шакирычу, поздоровался:
– Здорово, мужики.
– Ну вот, ты посмотри на него, – произнес Шакирыч. – Третий день за ним наблюдаю, и каждое утро морда у него опухшая. Наверняка бухал где-то вчера.
– Кажется, я догадываюсь где, – усмехаясь, добавил Полунин, поглядывая при этом на Славку. – Понравилось тебе у Самбиста в бане париться?
– Это тебе Антоха настучал? – спросил Славка.
– Нет, – покачал головой Полунин, – сам догадался. Волосы у тебя чистые, к тому же от них до сих пор эвкалиптом несет.
– Это Самбист большой любитель бани, – произнес Болдин, – он и валерьянку и эвкалипт на камни любит плеснуть да еще и просит, чтобы по нему веничком прошлись. Нам-то с Гришкой все равно, мы не настолько повернуты на этих банных причиндалах.
– Каким еще Гришкой? – насторожился Полунин.
– Как каким, Гришка Соловейчик, с которым ты и Самбист недавно о делах говорили, – ответил Болдин.
– Он что, тоже большим любителем бани оказался? – спросил Полунин, нахмурившись.
– Нет, – улыбнулся Славка, – он больше по бабам. Никогда бы не подумал – такой увалень с виду, а в сексе оказался ураган. Он со своей Ксюхой – помнишь высокую блондинку, массажистку? – так вот, он с ней вчера пять раз в красный уголок удалялся. Представляешь, Шакирыч, какая мощь у человека в штанах, а живот побольше, чем у тебя будет.
– Завидуешь? – криво усмехнувшись, спросил Шакирыч.
– Кому? Тебе или Гришке? – не понял Славка.
– Блондинке, – откомментировал Шакирыч, сплюнув наконец потухший «Беломор».
– Да иди ты, – отмахнулся обиженный Славка.
– На месте этого Соловейчика я бы дома сидел и носа не высовывал, – хмуро заявил Полунин. – А этот придурок по баням шляется, приключений на свою жопу ищет, ловелас хренов.
– Да ты не волнуйся, Иваныч, – успокоил его Славка, – там у Самбиста он как раз в полной безопасности. Спортклуб охраняется, да и братвы там постоянно много отирается.
Полунин облегченно улыбнулся.
– Надо же, недооценил я Гришу, – произнес он. – Он, оказывается, мастак полезное с приятным сочетать.
– Может, вы расскажете мне о деле, в которое вы влезли, и чего вы так опасаетесь? – потеряв терпение, проворчал Шакирыч.
– Пойдем, Шакирыч, я тебе все объясню, – сказал Полунин, похлопав старика по плечу, и, повернувшись к Болдину, добавил: – А ты иди работай, а то в последнее время слишком много отдыхаешь. …Выслушав рассказ Полунина, Шакирыч недовольно скривился и грузно прошелся по комнате.
– Не нравится мне все это, – произнес он своим хриплым булькающим голосом.
Полунин лишь улыбнулся в ответ.
– Иного я от тебя и не ожидал, – произнес он, – я вообще не помню такого случая, чтобы ты сразу одобрил какое-то предложение.
– Здесь случай особый, – заявил Шакирыч, – не верю я в эти акции и вообще не верю в то, что с нашим государством можно играть по его же правилам. Оно обязательно нас нае…т, как пить дать.
– К опасностям нам с тобой, Шакирыч, не привыкать. Когда мы машины угоняли, тоже ведь рисковали, и немало.
– Там другое дело, – отмахнулся Шакирыч, – там правила устанавливали мы. Да и вообще, скажу тебе честно, надоела мне такая жизнь. Хватит, нарисковался я на своем веку. Старый уже стал, покоя хочу.
– Не волнуйся, Шакирыч, – заверил его Полунин, – я ведь тебя за собой не зову, я это для того рассказал, чтобы ты в курсе был. Если у нас все получится, что мы с Самбистом задумали, у тебя прибавится работы на станции, кому-то надо присматривать за нашим хозяйством.
– Остается только добавить, что и в том и в другом случае если ты в это дело втянулся, то остановиться уже очень сложно.
– А ты философ, Антоша, – усмехнулся Славка. – Не замечал этого в тебе раньше.
– Старею, Славик, начал о жизни задумываться.
Славка кивнул в сторону Антона:
– Посмотри на него, Иваныч, оказывается, не всем на пользу раздумья. Этот вот додумался до мысли, что со штангой приятнее, чем с бабой.
– А ты у меня доболтаешься до того, что я отправлю тебя в свой колбасный цех на консервы, – продолжил пикировку Антон.
– Ну хватит болтать, – оборвал Полунин. – Пора о деле поговорить. Где твой знакомый мужик с завода?
– А вон он ведет борьбу со своим животом, – ответил Антон, показав рукой в сторону противоположной стены, – вовремя начал, а то его скоро за беременную женщину принимать станут.
Тут только Полунин и Болдин, обернувшись, заметили, что на шведской стенке, прикрепленной к стене, висит, уцепившись руками за верхнюю перекладину, дородный мужчина в очках, одетый в трусы и футболку.
Висящий из последних сил старался оторвать свои ноги от стены и поднять их на такую высоту, чтобы они были параллельны полу.
Его дородное тело при этом содрогалось, а из горла вырывались надсадные звуки.
– Да, – медленно протянул Антон, наблюдавший за происходящим у шведской стенки. – Похоже, что стенка для него слишком крутовата… Эй, Гриша, брось это занятие, слезай и иди сюда.
Гриша медленно разжал руки и грузно приземлился на пол. После этого он мелкими шажками засеменил к поджидавшей его компании.
Это был очень толстый мужчина невысокого роста. Его редкие потные кудряшки волос прилипли к проступившей лысине. У него был мясистый нос, полные губы и брови стрелками, слегка вскинутые вверх, что делало выражение его лица умильно-наивным.
Верхняя губа его была чуть короче, чем нижняя. Может быть, из-за этого дефекта мужчина постоянно улыбался, обнажая ряд здоровых крепких зубов. Его большие черные глаза с красивыми длинными ресницами излучали внимание и доброжелательность.
– Знакомьтесь – это Гриша Соловейчик, главный инженер завода «Нефтьоргсинтез», мой давнишний приятель, – представил толстяка Антон.
– Видимо, тоже бывший спортсмен, – не удержался Славка.
Однако Григорий не обиделся и, весело засмеявшись, произнес:
– Ага, вы угадали. Я кандидат в мастера спорта по шахматам.
– Я уже понял, что не по бобслею, – снова съязвил Славка, сам имевший разряд по классической борьбе и поэтому считавший, что ему позволительно так подтрунивать.
– Напрасно ты о нем так, что касается бабслея, здесь Гриша мастером спорта вполне мог бы быть, – заметил Антон с улыбкой, делая ударение на букве «а» в слове «бабслей».
Полунин еще раз молча оглядел улыбающегося Соловейчика.
Белая майка с синей надписью «Монтана» на груди явно была ему мала. Черные трусы, пояс которых пролегал под низом живота, свешивавшегося через край, больше напоминали семейные, чем спортивные. На ногах были затертые старые тапочки. Для главного инженера завода он был одет не слишком презентабельно.
– Ну что ж, – сказал Полунин, – пойдем поговорим. Где это лучше всего сделать? – этот вопрос он адресовал Антону.
– Конечно, внизу, в комнате отдыха. Там нам никто не помешает.
Все четверо направились к деревянной лестнице, ведущей вниз, в подвал. Здесь располагались две просторные комнаты, идущие одна за другой, следом за ними находились душевая, сауна и небольшой бассейн.
Мужчины расположились в первой, самой большой комнате отдыха, обставленной мягкой кожаной мебелью.
Едва они расселись вокруг небольшого стола, стоящего в центре, как дверь соседней комнаты открылась, и на пороге появились две девушки, одетые в купальники.
– Мы нужны? – спросила одна из них, длинноногая высокая блондинка.
– Нет, девчонки, у нас серьезный разговор, посидите в соседней комнате, – ответил Антон.
Девушки улыбнулись и удалились восвояси.
– Ого, – весело произнес Славка, – эти «тренажеры» мне нравятся больше, чем те, которые наверху.
– Какие симпатичные девчонки, – восхищенно произнес Гриша Соловейчик.
– Это наши массажистки, – не без гордости произнес Антон, – а заодно заведуют банным отделением. Ну, давайте к делу. Гриша, объясни моему другу, Владимиру Ивановичу, суть твоего предложения. Мы с ним партнеры, и от его решения во многом зависит, буду ли я участвовать в этом деле или нет.
Гриша вытер краем своей засаленной майки лицо и, слегка подавшись вперед, в направлении сидящего напротив него Полунина, начал свою речь:
– Наш завод, как вы, наверно, знаете, стал акционерным обществом, перейдя в частную собственность. Акции распределены среди всех работников предприятия, начиная от нашего генерального директора Веселовского и кончая последним дворником. Конечно, у Веселовского акций побольше, чем у дворника, но все же основная масса находится у работяг. Сейчас их можно скупить подешевке, если вовремя этим заняться. У меня самого денег нет, но есть кое-какое влияние на заводе, так что, если мы договоримся, я смогу помочь вам в этом деле, – Соловейчик замолчал и внимательно посмотрел на Полунина.
Тот кивнул и, прикуривая, произнес:
– Ну что ж, цели очень даже понятны, остается разобраться с мотивами. Зачем нам покупать акции завода? Насколько я понял, «Нефтьоргсинтез» не является суперприбыльным предприятием, по крайней мере, на сегодняшний день.
В ответ Соловейчик лишь усмехнулся:
– Я вам скажу просто и откровенно, – продолжал он, – на сегодняшний день завод находится в полной ж…, производство почти стоит, сырья нет, оборудование устарело, инвестиций никаких. Но такое положение продлится недолго, я в этом уверен.
Слушая Григория, Полунин не мог не заметить, как переменился этот человек. Внутренне и даже внешне Соловейчик как-то подобрался, превратившись из добродушного увальня во вполне энергичного, четко и здраво рассуждающего бизнесмена. Взгляд его больших, обрамленных черными ресницами глаз, начисто лишившись прежнего добродушия, сделался холодным и цепким.
Соловейчик произвел на Полунина впечатление человека, умеющего разглядеть ближайшую перспективу и извлечь из этого пользу. Впоследствии это подтвердилось.
– У завода есть хорошие перспективы, – продолжил Григорий, – за бугром сейчас растет спрос на продукты переработки. Наш завод вполне может быть рентабельным, прибыльным. Для этого надо провести небольшую реконструкцию. Это понимают серьезные московские бизнесмены. К нам уже приезжали несколько человек из разных компаний, беседовали с Веселовским, собирали информацию. Я уверен, что интерес к предприятию будет расти и дальше.
– И каков же вывод? – спросил Полунин.
– Если мы сейчас скупим акции, сформируем приличный пакет, то его можно будет продать тем же москвичам за немалые деньги. И это понимаю не только я, на заводе уже началась возня. Некоторые городские группировки уже занялись скупкой акций, начали борьбу за установление контроля над заводом.
– Таким образом, мы пришли к вопросу о диспозиции. Как я понял из рассказа, у тебя, Гриша, плохие отношения с генеральным директором Веселовским, – сделал вывод Полунин.
Гриша горько усмехнулся и слегка насупился.
– Какие могут быть отношения с человеком, который все гребет под себя? – обиженно спросил он. – Он мнит себя хозяином завода и даже не считает нужным посвящать меня в какие-либо дела. Последние месяцы мне даже зарплату не платят, ссылаясь на отсутствие денег. Все бабки, которые приходят на завод, Веселовский обналичивает через левые структуры и забирает себе.
Полунин посмотрел на потертую майку и трусы Гриши Соловейчика и подумал, что такая бросающаяся в глаза внешняя замызганность является не только следствием личной неопрятности, но и скудности доходов.
Слово неожиданно взял Антон:
– Веселовский – это не самая большая проблема. На этого хмыря мы найдем управу, как следует морду ему пощупаем, и он усохнет, как бабочка в гербарии. Все дело в том, что за ним сейчас стоит Сатар.
– Ты имеешь в виду Олега Сатарова? – переспросил Полунин.
– Ну да, кого же еще, – недовольно скривившись, ответил Антон. – Этот выскочка хочет везде успеть, подмял под себя всех барыг в Зеленогорском районе города, захватил часть комков и казино в городе, словом, из молодых, да ранних.
Полунину была знакома эта фамилия. Лично с Сатаровым он не встречался, но по рассказам Антона он знал, что Олег – один из новой волны рэкетиров, поднявшихся на новой волне криминальных разборок и передела сфер влияния в городе.
В принципе, Сатаров и Синицын шли по одной дорожке. Оба они бывшие спортсмены. Сатаров был один из чемпионов области по карате, носил звание кандидата в мастера спорта.
В отличие от Синицына, который после школы сразу пошел работать, Сатаров успел окончить Политехнический институт. Однако по специальности работать не стал, занявшись коммерцией, в которой он не слишком преуспел.
Однако он уяснил для себя, что выгоднее опекать коммерсантов, нежели находиться с ними в одной упряжке. Для этого надо было иметь не только мозги, но и силу. Такой силой стали коллеги по секции, в которой он занимался.
Как и Синицын, Сатаров поддерживал железную дисциплину, никоим образом не поощряя ни пьянства, ни разгула своих подельников.
Однако в отличие от умеренного и не слишком жестокого Синицына, сатаровская бригада зарекомендовала себя дерзкой и жестокой. Впрочем, это отчасти было оправдано тем, что начало деятельности Сатарова пришлось на период, когда все сферы влияния были уже поделены.
Начав свою криминальную деятельность на территории Зеленогорского района города, Сатаров постепенно выдавил и уничтожил группировки бандитов, которыми изобиловал этот обширный район. После этого Сатаров стал одной из самых заметных фигур на криминальном небосклоне города.
Однако в конфликт с бригадой Самбиста Сатаров не вступал. Отчасти потому, что их интересы ни разу не пересекались, отчасти и потому, что бригада Синицына, одна из старейших в городе, на самом деле была помощней и поорганизованней, чем новоявленная братва Сатарова.
Однако за ее стремительным продвижением наверх не без опаски наблюдали многие влиятельные авторитеты города.
– Если мы ввяжемся в это дело, – спросил Полунин, глубоко затягиваясь сигаретой, – с кем еще нам придется столкнуться?
– Есть еще один товарищ, который нам вовсе не товарищ, – усмехнулся Антон. – Несколько раз на заводе видели небезызвестного тебе Решетова, по кличке Коля-Решето. Говорят, что он тоже интересовался делами, которые мы сейчас обсуждаем.
– Интересный факт, – усмехнулся Полунин. – Если Коля-Решето, который два плюс два сложить не может, вдруг заинтересовался акциями предприятия, значит, дело действительно прибыльное, поскольку на бабки нюх у него, как у голодной собаки на колбасу.
– Это правда, что он вор в законе? – настороженно спросил Григорий.
– Правда, – подтвердил Полунин. – Коля лет пятнадцать чалился на зоне, лет пять назад его короновали и после отсидки прислали сюда смотрящим. Однако должность смотрящего Коле-Решету оказалась не по зубам, город у нас больше бандитский, чем воровской.
Полунин с усмешкой взглянул на Синицына:
– К тому же и лидер из Коли получился слабоватый. Поэтому большим авторитетом он здесь не пользуется. Конечно, своя зона влияния у него есть, на него ориентируются большинство блатных, то есть бывших уголовников, – пояснил для Гриши Полунин.
– И вы тоже, Владимир Иванович? – спросил Полунина Соловейчик. – Вы, как я знаю, тоже из бывших?
Полунин не ответил, глубоко затянувшись сигаретой.
Однако неожиданно заговорил Антон:
– Иваныч – он у нас всегда был и есть сам по себе. Он ни на кого спину гнуть не собирается и других не заставляет это делать, поэтому и авторитет у него в городе немалый.
– Я, Гриша, ориентируюсь на порядочных людей, – наконец взял слово Полунин. – А такие встречаются где угодно – и среди блатных, и среди молодого поколения братвы, – после этих слов Полунин посмотрел на Самбиста, – и даже среди ментов, – закончил Полунин, давая Соловейчику понять, что разговор на эту тему закончен раз и навсегда.
По тому, как смущенно улыбнулся Соловейчик, для Полунина стало ясно, что Григорий понял его намек. Не зря он производил впечатление понятливого человека.
– А теперь, Гриша, я хотел узнать о твоих мотивах и о твоем интересе в этом деле?
– Я преследую две задачи, – откликнулся Григорий, – первое, я хочу расширить свой пакет акций, получить свой достойный кусок от предприятия, в которое вложил немало сил и времени. Я ведь пришел на завод почти семь лет назад и прошел путь от старшего мастера до инженера. Я думаю, что имею право на большую часть доходов, чем сейчас.
– А второй мотив? – спросил Полунин.
– Он связан с первым, – ответил Григорий, – я хочу реально управлять своим предприятием и не хочу, чтобы всякие веселовские помыкали мной, как пацаном сопливым, связавшись с братвой и опираясь на ее стволы.
– И ты решил опереться на стволы Самбиста? – усмехнувшись, продолжил мысль Григория Полунин.
– А почему бы и нет, – хитро улыбнулся Соловейчик. – На каждую силу всегда найдется еще большая сила.
Он как-то радостно оглядел богатырские плечи Самбиста. Однако в следующий момент, переведя взгляд на Полунина, он перестал улыбаться и серьезным тоном произнес:
– К тому же это и вам выгодно, вы же понимаете?
– Это, Гриша, не только выгодно, но и опасно, в том числе и для тебя, – ответил Полунин. – Ни Сатаров, ни твой ненавистник Веселовский не простят тебе такой подлянки.
– Я готов к этим испытаниям, – заявил Григорий. – Я готов на все, чтобы доказать этому козлу Веселовскому, где его место. Ну и к тому же, – Григорий с надеждой посмотрел на Полунина и Самбиста, – я думаю, вы меня защитите от разных неприятностей.
Невольно возникнувшую напряженную паузу сгладил Самбист. Добродушно улыбнувшись, он протянул руку к Соловейчику и энергично похлопал его по плечу:
– Не боись, Гришаня, если узнают, что ты с нами, трогать тебя не будут.
Самбист повернулся к Полунину и спросил:
– Ну, что ты думаешь обо всем этом деле, Иваныч?
Полунин ответил не сразу. Он тщательно загасил окурок.
– Ну что ж, дело интересное, надо обсудить его поподробнее.
– Ну, вот и хорошо, – неожиданно подал голос Славка, молчавший доселе. – Вот вы и обсуждайте с Иванычем, в конце концов, ведь вам вдвоем в это дело деньги вбашлять, а я пока пойду в сауне попарюсь, с массажистками пообщаюсь.
Славка поднялся и, расстегивая на ходу рубашку, отправился в соседнее помещение.
Соловейчик воспринял уход Славки как намек на то, что Полунину и Синицыну надо остаться наедине, и тоже поднялся.
– Я, пожалуй, тоже к нему присоединюсь. Не буду вам мешать… Кстати, Антон, как зовут девушек?
– Татьяна и Ксения, – отмахнулся от Григория, как от назойливой мухи, Антон.
– А блондинку как зовут? – продолжал расспрашивать Григорий. – Я люблю стройных блондиночек.
– Ксения ее зовут. Давай, Гриша, не теряй время!
Когда Полунин и Синицын остались наедине, несколько секунд оба молчали. Полунин задумчиво разминал новую сигарету, Самбист ожидательно и терпеливо наблюдал за ним.
– Ну, что скажешь, Иваныч, ты же у нас мозговой трест?
– А что говорить, ты, похоже, уже готов наложить лапу на завод…
– А что? По-моему, дело прибыльное. Гришка бы нам туфту не подсунул, я его давно знаю. Он, конечно, мужик себе на уме, но и свою, и чужую выгоду всегда хорошо видит.
Полунин закурил, не спеша размышляя о предложении Соловейчика и совершенно не обращая внимания на нетерпение, проявляемое Самбистом.
Он прекрасно понимал, что Антона в этом деле привлекает не только благоприятный финансовый исход.
Самбист этим шагом хотел упрочить свое влияние в городе, урезонив рвущегося в лидеры Сатарова, а также претендента на это звание Колю-Решето. Последний хоть и безуспешно, но все же продолжал претендовать на роль главного местного авторитета.
Полунин понимал, что, дав согласие, он ввязывается в опасную игру, и до конца не был уверен в необходимости для него самого этого шага.
Но у Полунина были аргументы и в пользу подобного поступка.
Во-первых, если верить словам Соловейчика – а Полунин был склонен ему верить, – это дело сулило немалые барыши. Во-вторых, Полунин не мог не поддержать своего друга Антона Самбиста, с которым его связывают не только деловые отношения, но и личная дружба.
Третьим аргументом, пожалуй, не менее важным, чем первые два, являлось то, что Владимир находился на переломном этапе своей жизни. Твердо решив «завязать» со своим чисто уголовным прошлым, Полунин искал для себя новую нишу. Этой нишей мог бы стать крупный легальный бизнес.
В этом смысле предложение Соловейчика стать владельцем крупного предприятия, которое хоть и находится в упадке, но все же имеет хорошие перспективы, показалось ему симпатичным.
– Ну что ж, давай попробуем, – заявил Полунин, к радости Антона, – только сначала все хорошенько обмозгуем. Заезжай завтра ко мне вечерком, мы хорошенько продумаем все детали этого дела.
– Хорошо, – весело заявил Самбист, – а теперь, может, обмоем это дельце? – он сделал выразительный жест.
– Нечего пока обмывать, – усмехнулся Полунин, – дела еще нет, одни задумки. К тому же я обещал домой пораньше вернуться, меня жена ждет.
– Передавай ей от меня привет, – понимающе кивнул Антон. – Завтра увидимся. А то, может быть, останешься, я тебе еще пару массажисток подыщу?
– Нет, спасибо, – улыбнулся Полунин, – веселитесь без меня, а то меня старуха дома заругает.
– Ничего себе старуха, – усмехнулся Синицын, – если бы у меня дома сидела такая старуха, то я бы здесь не торчал по вечерам.
– Наверно, ты сидел бы с ней у нас дома, – отшутился Полунин и, махнув на прощание Самбисту рукой, направился к своему «БМВ».
Самбист проводил Владимира долгим взглядом.
* * *
Обсудив на следующий день все детали предстоящего дела, Полунин и Синицын разработали план действия и без лишних проволочек принялись его осуществлять.
В считанные дни была зарегистрирована фирма, в которой они оба были учредителями. Эта фирма официально занялась скупкой акций завода «Нефтьоргсинтеза» по цене, вполне привлекательной для простых держателей акций.
Параллельно с этим Соловейчик, получив от Полунина и Самбиста крупную сумму наличными, занялся скупкой акций непосредственно на заводе. Поскольку цены на акции, предлагаемые Полуниным, были выше, чем у конкурентов, дела с самого начала пошли хорошо.
Работники завода, едва сводившие концы с концами из-за нищенской зарплаты, которая к тому же задерживалась месяцами, с охотой продавали никчемные бумажки, полученные от государства в награду за многолетний труд на заводе.
Однако столь удачное начало дела не могло не иметь и негативных последствий.
Полунин ожидал ответных действий от конкурентов каждый день с момента скупки акций, но дни тянулись один за другим, а никакой информации на этот счет не поступало.
Каждый день ему звонил Гриша Соловейчик. Он сообщал Полунину результаты дневных покупок, при этом неизменно утверждал, что никаких проблем пока не возникает.
То же самое сообщал Полунину и Самбист, заходя к нему вечером в гости. Но ни у кого из них не было иллюзий по поводу отсутствия ответных действий.
Прошло чуть больше недели с момента начала скупки акций. Полунин, как обычно, рано утром приехал на свою станцию техобслуживания.
Последняя представляла собой ряд кирпичных гаражей, скупленных Полуниным и обнесенных забором. В гаражах располагались боксы, где велся ремонт автомобилей. Кроме этого, Полунин надстроил второй этаж, где располагался его личный кабинет, а также бухгалтерия и другие технические службы.
Полунин заехал во двор станции, вылез из машины и направился в свой офис.
Навстречу ему из бокса вышел высокий пожилой мужчина, крепкого, немного грузного телосложения, одетый в засаленный комбинезон. На голове, несмотря на летний зной, красовалась черная вязаная шапочка с небольшим помпончиком, из-под которой пробивались седые редкие волосы, в уголке рта у ремонтника тлела вот-вот готовая потухнуть «беломорина».
– Доброе утро, Шакирыч, – поздоровался со стариком Полунин. – Как дела? Все нормально?
– Что-то ты часто стал спрашивать, все ли у нас нормально и в порядке ли дела, – недовольно проворчал Шакирыч, протягивая Полунину для рукопожатия свою широченную ладонь, практически всегда испачканную машинным маслом. – Уж не удумали ли вы со Славкой какую-нибудь новую затею, которая сделает нашу жизнь ненормальной?
Шакирыч, как и Славка Болдин, был вторым ближайшим помощником Полунина как по легальному, так и нелегальному бизнесу. Когда-то они втроем занимались угоном и перепродажей автомобилей.
Славка теперь курьировал работу автосалона, расположенного неподалеку, Шакирыч замещал Полунина на станции техобслуживания. Работа на станции была близка ему по духу, к тому же он был прекрасным автомехаником.
– Кстати, а Славка сегодня не появлялся? – спросил Полунин, оглядывая двор станции.
Кроме новенькой красной «Нивы», принадлежавшей Шакирычу, и полунинского «БМВ», во дворе никаких других машин не было.
– Сейчас прикатит, бездельник, – недовольно проворчал Шакирыч.
В этот момент во двор въехала белого цвета «Тойота». Из машины вышел улыбающийся Славка Болдин и, подойдя к Шакирычу, поздоровался:
– Здорово, мужики.
– Ну вот, ты посмотри на него, – произнес Шакирыч. – Третий день за ним наблюдаю, и каждое утро морда у него опухшая. Наверняка бухал где-то вчера.
– Кажется, я догадываюсь где, – усмехаясь, добавил Полунин, поглядывая при этом на Славку. – Понравилось тебе у Самбиста в бане париться?
– Это тебе Антоха настучал? – спросил Славка.
– Нет, – покачал головой Полунин, – сам догадался. Волосы у тебя чистые, к тому же от них до сих пор эвкалиптом несет.
– Это Самбист большой любитель бани, – произнес Болдин, – он и валерьянку и эвкалипт на камни любит плеснуть да еще и просит, чтобы по нему веничком прошлись. Нам-то с Гришкой все равно, мы не настолько повернуты на этих банных причиндалах.
– Каким еще Гришкой? – насторожился Полунин.
– Как каким, Гришка Соловейчик, с которым ты и Самбист недавно о делах говорили, – ответил Болдин.
– Он что, тоже большим любителем бани оказался? – спросил Полунин, нахмурившись.
– Нет, – улыбнулся Славка, – он больше по бабам. Никогда бы не подумал – такой увалень с виду, а в сексе оказался ураган. Он со своей Ксюхой – помнишь высокую блондинку, массажистку? – так вот, он с ней вчера пять раз в красный уголок удалялся. Представляешь, Шакирыч, какая мощь у человека в штанах, а живот побольше, чем у тебя будет.
– Завидуешь? – криво усмехнувшись, спросил Шакирыч.
– Кому? Тебе или Гришке? – не понял Славка.
– Блондинке, – откомментировал Шакирыч, сплюнув наконец потухший «Беломор».
– Да иди ты, – отмахнулся обиженный Славка.
– На месте этого Соловейчика я бы дома сидел и носа не высовывал, – хмуро заявил Полунин. – А этот придурок по баням шляется, приключений на свою жопу ищет, ловелас хренов.
– Да ты не волнуйся, Иваныч, – успокоил его Славка, – там у Самбиста он как раз в полной безопасности. Спортклуб охраняется, да и братвы там постоянно много отирается.
Полунин облегченно улыбнулся.
– Надо же, недооценил я Гришу, – произнес он. – Он, оказывается, мастак полезное с приятным сочетать.
– Может, вы расскажете мне о деле, в которое вы влезли, и чего вы так опасаетесь? – потеряв терпение, проворчал Шакирыч.
– Пойдем, Шакирыч, я тебе все объясню, – сказал Полунин, похлопав старика по плечу, и, повернувшись к Болдину, добавил: – А ты иди работай, а то в последнее время слишком много отдыхаешь. …Выслушав рассказ Полунина, Шакирыч недовольно скривился и грузно прошелся по комнате.
– Не нравится мне все это, – произнес он своим хриплым булькающим голосом.
Полунин лишь улыбнулся в ответ.
– Иного я от тебя и не ожидал, – произнес он, – я вообще не помню такого случая, чтобы ты сразу одобрил какое-то предложение.
– Здесь случай особый, – заявил Шакирыч, – не верю я в эти акции и вообще не верю в то, что с нашим государством можно играть по его же правилам. Оно обязательно нас нае…т, как пить дать.
– К опасностям нам с тобой, Шакирыч, не привыкать. Когда мы машины угоняли, тоже ведь рисковали, и немало.
– Там другое дело, – отмахнулся Шакирыч, – там правила устанавливали мы. Да и вообще, скажу тебе честно, надоела мне такая жизнь. Хватит, нарисковался я на своем веку. Старый уже стал, покоя хочу.
– Не волнуйся, Шакирыч, – заверил его Полунин, – я ведь тебя за собой не зову, я это для того рассказал, чтобы ты в курсе был. Если у нас все получится, что мы с Самбистом задумали, у тебя прибавится работы на станции, кому-то надо присматривать за нашим хозяйством.