– Да, – отозвался Крытый и, в свою очередь, полюбопытствовал: – А вы откуда про него знаете?
Григорий, обладавший великолепной памятью, автоматически отметил, что ничего не говорил священнику о предстоящем приезде Засоркина.
– Он приезжал ко мне. Расспрашивал о вас, посочувствовал моим неприятностям, интересовался, не нужна ли какая-либо помощь. Кажется, он очень влиятельный человек?
– Он москвич, – подумав немного, ответил Григорий. – Хотя он говорил мне, что проживал в здешних краях раньше и имел определенный вес.
– Проживал раньше? – Сообщение Крытого о том, что Лев Валентинович Засоркин жил когда-то в Ялте, заставило батюшку задуматься.
– Вас это удивило? – сразу же отреагировал на его задумчивый вид Рублев.
– Да нет, наоборот...
Священник вздохнул и, решившись, начал рассказывать:
– Понимаете, Григорий Иванович, произошел один странный случай. Когда ваш друг приехал, к нему вдруг неожиданно привязался один из нищих. Нет, скорее не привязался, а прямо-таки набросился. Даже охране Льва Валентиновича пришлось вмешаться!
– Расскажите поподробнее, – сосредоточившись, попросил батюшку Григорий.
– Я, собственно, застал только окончание этой сцены, но и того, что услышал, мне показалось достаточно. Конечно, первым делом я ликвидировал конфликт, а уж потом задумался. У меня сложилось впечатление, что Андрей знаком с Львом Валентиновичем. Причем знакомство это не очень хорошее.
– Андрей – это кто? – сразу решил уточнить положенец.
– Это тот самый нищий. Появился он у нас лет шесть-семь назад в кошмарном состоянии, живого места на теле не было, весь в ожогах. Человек, по всей видимости, чудом с того света выкарабкался. С тех пор у нас и обитает. Очень тихий и спокойный человек. Правда, с рассудком у него нелады, иногда бормочет что-то про себя, иногда вдруг начинает цитатами из Писания говорить – юродивый, одним словом.
– А что же он к Засоркину прицепился?
– Вот это и было мне непонятно. Раньше Андрей никогда себе таких выходок не позволял. Божий человек, смирен до кротости. К прихожанам никогда не приставал, брал только то, что дают. Никогда, как другие, руку не тянет. Сидит и бормочет что-то свое потихоньку. Уборщиком на нефтебазе, что неподалеку, подрабатывает. Поэтому я так и удивился сильно, что Андрюша к вашему приятелю прицепился. И ладно бы кто из местных был. Тогда можно бы было подумать, что обидел божьего человека. А это ведь приезжий.
– Вы с ним не разговаривали потом?
– Да с ним больно-то и не поговоришь, – грустно усмехнулся отец Тимофей. – Бормочет что-то про Иуду и тридцать сребреников.
– Обожженный сильно, вы говорите? – задумчиво произнес Крытый. У него вдруг возникло ощущение, что он где-то видел этого человека или слышал про него. Непонятное было ощущение, оно никак не могло материализоваться в памяти Григория.
– Да бог с ним, – забеспокоился отец Григорий, что своими россказнями утомил больного, – заговорил я вас совсем. Лучше скажите, как себя чувствуете?
– Да ничего, нормально, – отозвался Григорий. – На ноги уже встал, значит, скоро отчалю отсюда.
– Ну, выздоравливайте, – засобирался батюшка. – Поеду, а то обедня скоро. Как-нибудь навещу вас еще.
– Да, надеюсь, я уже на своих двоих скоро к вам в гости приду, – ответил Крытый.
– Ну, всего доброго. – Батюшка перекрестил больного. – Храни вас бог!
После того как священник ушел, Григорий задумался над его рассказом. Ощущение, что он откуда-то знает того обожженного человека, о ком говорил отец Тимофей, так и не оставляло Крытого.
Размышляя над словами священника, Рублев встал с кровати и взял со стола сигарету. И вновь его внимание привлекла одинокая фигура рабочего, копошившегося на крыше соседнего дома.
Чем больше Григорий смотрел на него, тем меньше нравилось ему присутствие этого пролетария.
Человек, находившийся там, заметив, что окно в палате Крытого открывается, быстро отставил палку со смоляной паклей и спрятался за широкую кирпичную трубу.
Прижавшись спиной к ней, он достал бинокль и, стараясь оставаться незамеченным, продолжил наблюдение. Он видел, как Григорий курил у окна и, кажется, совсем не глядел в его сторону.
В это время во внутреннем кармане наблюдателя запиликал сотовый, и ему пришлось отложить бинокль.
– Как там Рублев? – прозвучал вопрос в трубке.
– Поп был у него в гостях, только что ушел. Сейчас у окна стоит и курит, – коротко и точно доложил псевдорабочий.
На некоторое время повисло молчание. Очевидно, абонент раздумывал над полученной информацией. Затем последовал лаконичный приказ:
– Кончай с ним.
– Понял, – ответил наблюдатель и убрал телефон.
Он еще раз посмотрел в бинокль на интересующее его окно.
Оно было закрыто, но через стекло можно было разглядеть, что Рублев сидит на кровати и в больничной палате, кроме него, никого нет.
Коренастый мужичок снял рабочую робу и, свернув ее, сунул под мышку. Затем через чердачный люк спустился на пятый этаж здания. По лестнице он спустился вниз на первый и вышел на улицу. Привычно оглядевшись по сторонам, неизвестный бодрым деловым шагом пошел к больничной автостоянке. Неприметная «семерка» стояла чуть поодаль. Именно к ней и направлялся мужчина.
Открыв багажник, он достал длинный сверток и, поправив на носу очки, еще раз огляделся. Не обнаружив ничего подозрительного, коренастый пошел обратно к зданию. Так же по лестнице, не привлекая особого внимания встречных людей, поднялся на пятый этаж. Тут он подождал, пока двое куривших в конце длинного коридора мужчин не уйдут, выбрался на плоскую крышу. Прикрыв за собой люк, прижался спиной к длинной прямоугольной трубе, сложенной из красного кирпича, и раскрыл сверток. Внутри оказалась «СВД» – снайперская винтовка Драгунова. Мужчина приладил оптический прицел, вставил снаряженный патронами магазин и передернул затвор.
По уверенным движениям и спокойствию, с которым снайпер делал свою работу, чувствовалось, что он профессионал. Действительно, стаж коренастого мужичка измерялся годами.
Родом из Красноярска, он не так давно перекочевал в Крым и без работы долго не оставался. Особенно в последнее время, когда мода на бандитские разборки прошла и джентльмены с большими деньгами предпочитали выяснять отношения с помощью наемных киллеров. В прошлом отличник по стрельбе, обладатель «СВД» пользовался в определенных кругах большим спросом.
Свой «рабочий инструмент» он приобрел через посредников у одного из мичманов на базе ВМФ в Севастополе. В середине девяностых это не было большой проблемой. С тех пор снайпер с ним не расставался.
Сейчас, проверив оптику, он осторожно переместился к краю трубы и ползком продвинулся вперед. Сегодняшнее задание снайпер не считал сложным. Его клиента никто не охранял, тот в палате был один. И тем не менее снайпер провел тщательное наблюдение, прежде чем убедился в этом.
«Один выстрел – и можно собираться, – подумал он. – Времени будет достаточно!»
Снайпер еще вчера приготовил себе площадку для «работы», натаскав с улицы кирпичей и соорудив из них нехитрое укрытие. Притаившись за ним, он через оптику прицела посмотрел на больничное окно. Во время его пятнадцатиминутного отсутствия в палате уже произошли перемены: портьеры клиент задернул, оставив для обозрения лишь узкую щель между ними. Снайпер понял, что из приготовленного им места стрелять невозможно. Он отполз назад, к трубе, и перебрался к противоположному ее краю. На сей раз позиция была гораздо лучше, отлично видна была постель, и на ней явно кто-то лежал, укрывшись простыней с головой.
Довольно улыбнувшись, снайпер приготовился стрелять. Правда, делать это приходилось стоя, но это не сильно печалило профессионала. До цели было недалеко, она была неподвижна, так что работу свою он считал уже выполненной.
Крестик прицела пробежал по неподвижному телу и переместился на голову лежащего Крытого. Зафиксировав точку, снайпер плавно потянул курок, и... в это время откуда-то сбоку на него обрушился сильный удар. Он отлетел в сторону и покатился по плоской крыше. В момент удара снайпер непроизвольно взмахнул руками, и винтовка, которую он держал, плавно совершив дугу, полетела вниз, едва не задев край крыши.
Снайпер встал на четвереньки и с крайним удивлением уставился на мужчину с загипсованной рукой. Впрочем, времени долго размышлять над тем обстоятельством, как его клиент оказался на крыше, у него не было – мужчина бросился на него. Уверенный, что исполнение заказа пройдет без осложнений, киллер не взял с собой пистолет. Теперь дело должна была решить рукопашная схватка.
Согнувшись в стойке, делая обманные движения, снайпер двинулся к своей жертве. Он не сомневался, что легко расправится с больным человеком. Преимуществ на его стороне было больше чем достаточно: две руки против одной. Он мрачно улыбнулся своей жертве и, резко прыгнув вперед, поднырнул под прямой правый удар и с левой заехал в печень Рублеву.
Крытый не успел увернуться от удара. От боли его парализовало на мгновение, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы противник нанес второй удар. В голове будто раскололось полуденное солнце, и Григорий полетел к краю крыши. Каким-то чудом ему удалось удержать ускользающее сознание, и он понял, что едва не свалился вниз.
Перекатившись назад, он сумел увернуться от удара ногой в голову и быстро встал. Крыша плыла перед глазами.
«Еще такой финт – и мне каюк», – промелькнула в голове почему-то очень спокойная мысль.
Противник не заставил себя ждать и вновь выбросил кулак вперед. На этот раз Григорий увернулся и успел сделать подсечку, но сам не смог удержаться на ногах и упал рядом с убийцей. Оба оказались у края крыши. Киллер это заметил первым, да и подняться ему удалось быстрее. Он схватил Крытого за ногу, намереваясь спихнуть вниз. Полет с крыши пятиэтажки на оставленный еще с прошлого года строительный мусор был равнозначен смертному приговору.
Крытый, не пытаясь подняться, подтянул свое тело под широко расставившего ноги снайпера и рванул захваченную им ногу вниз. Почти одновременно второй ногой он так саданул противника под зад, что тот полетел через него и свалился с крыши.
За коротким криком последовал глухой удар. Рублев, часто дыша, глянул вниз. Противник лежал на земле и не подавал признаков жизни. Крытый отодвинулся подальше от края и сел. Отдышавшись, он встал и, слегка пошатываясь, пошел к люку.
Спустившись вниз, подошел к неподвижному телу и быстро обыскал его. Ключи, деньги, разную мелочь Крытый оставил без внимания. Пролистав паспорт, Рублев убедился, что за всю жизнь нигде не пересекался прежде с киллером.
Из внутреннего кармана он извлек мобильник и быстро включил определитель номера. К счастью, аппарат не пострадал при падении и услужливо высветил требуемое.
– Ни хрена себе! – не удержавшись, воскликнул Григорий. И было от чего прийти в изумление: высветился номер его московского друга.
Но долго оставаться рядом с телом снайпера Григорий не мог, поэтому, прихватив сотовый с собой, пошел к больничному корпусу. По дороге ему попался открытый канализационный люк.
Григорий неприметным движением отправил туда аппарат, оказавший ему неоценимую услугу.
Многочисленные парочки прогуливались в тишине каштановых аллей, донельзя довольные жизнью. Занятые собой, люди не обращали внимания на идущего не спеша высокого мужчину в белой рубашке и джинсах, как, впрочем, и на загипсованную руку, что вполне устраивало Крытого. Сейчас он меньше всего нуждался в посторонних взглядах.
Всего полчаса назад он покинул больницу, благоразумно «забыв» предупредить об этом главврача. Вынудили его к такому шагу крайние обстоятельства...
После выяснения отношений со снайпером, которого Крытый вычислил как нельзя более вовремя, он вернулся в свою палату. Не прошло и часу, как в коридоре послышались голоса. Один из них, как сразу определил Рублев, принадлежал главврачу, второй тоже показался положенцу знакомым. Голоса приближались, и вскоре уже можно было разобрать отдельные слова.
– Вы не можете, он в тяжелом состоянии... – возмущался Марк Савельевич. – Лишний раз беспокоить...
– Крайне необходимо, – отвечал ему уверенный командный голос.
Крытый понял, что к нему пожаловал мент. Действительно, дверь палаты чуть не пинком распахнули, и старлей, знакомый уже Григорию, ввалился в палату.
– Оставьте нас, – потребовал он у главврача, и тот, чуточку повозмущавшись, все же вынужден был выйти из палаты.
– Я же сказал вам, что ничего не знаю! – сразу же предупредил его Крытый.
– Слушай, мужик, не борзей, а? – вызывающе сверкнув золотой коронкой, нагло посмотрел на Крытого опер.
– Мужик на телеге лошадь погоняет, а я для вас – Григорий Иванович, – отпел ему Крытый.
– Рубле-ев! Ты тут не у себя дома, – не желая оставлять своего тона, продолжал старлей. – Это там ты крутизна невозможная, а тут ты – просто отдыхающий. А для нас – потенциально опасный для общества элемент, неоднократно судимый вор-рецидивист.
Крытый молча разглядывал нахала, совершенно не смутившись его наездом. Таких, как он, щенков Рублев перевидал на своем веку достаточно и нисколько не опасался наглого мента.
– Где ты был в последний час?
– Это и все, за чем ты пришел? – насмешливо спросил его Крытый.
– Отвечай по-хорошему, когда тебя спрашивают! – Казалось, еще немного, и опер выйдет из себя.
– А ты спрашивай по-хорошему! – оставаясь невозмутимым, ответил положенец.
– Где вы были в последний час? – повторил свой вопрос старлей, переходя на строгий официальный тон.
– Лежал в палате, смотрел телевизор, – кивнул на включенный телик Григорий.
– Кто это может подтвердить?
– А кто это должен подтверждать? – удивился Крытый.
Он сразу понял, с чем связан визит мента. Крытый знал, что после обнаружения трупа снайпера ему не избежать визита милиции, и постарался продумать возможный разговор и принять хотя бы некоторые меры предосторожности. Еще из прошлого визита старлея он сделал вывод, что тот будет вовсю копать под него. Но поскольку он уже тогда понял, что этот ментяра – просто молодая наглая сявка, действующая против него по чьему-то указанию и не отличающаяся хорошей соображалкой, Крытый не особо опасался.
– Как кто? Врач, медсестра!
– Медсестра была в положенное для процедуры время, Марк Савельевич заходил ко мне днем. Да, где-то с полчаса назад я выходил в туалет, медсестра могла меня видеть. А в чем, собственно, дело? Вы беспокоитесь об уходе за больным? Поверьте: с этим все в порядке!
Мент понял, что Крытый просто издевается над ним. И еще он понял, что просто так, с наглого наезда, ему не повесить на положенца убийство снайпера.
– Слушай, Крытый... – начал было опер, но Рублев перебил его, поправляя:
– Григорий Иванович! Про прокурора уже забыл?!
– Слушай, Григорий Иванович, – с явной угрозой в голосе, поправившись, продолжил фиксатый, – тут недавно человек с крыши упал. Так у меня есть основания полагать, что это ты ему помог! Уронил немножко.
– А что за человек? – фальшиво-озабоченным голосом поинтересовался Крытый. – Из числа моих знакомых?
– Это у вас нужно спросить!
Чем дольше продолжался этот бестолковый допрос, тем яснее фиксатый опер понимал, что прижать Крытого ему не удастся.
– Ладно, это еще не все вопросы к вам, Григорий Иванович, – имя и отчество положенца мент произнес голосом, полным нескрываемого сарказма. – Открылись новые обстоятельства по делу ограбления церкви, и есть веские подозрения считать, что вы к этому причастны!
– Надо же! – рассмеялся Рублев. – И каким же местом я там причастен?
– У нас есть все основания полагать, что вы – заказчик! Ваше сегодняшнее состояние – лучшее тому подтверждение!
– Это как же?
– Зря смеешься! – снова взъярился опер. – Все очень просто. Покушение на тебя состоялось сразу после ограбления! Видно: не поделился ты, Григорий Иванович, с подельниками-то? А?
«Уж больно он буром прет, – и не думая отвечать на вопрос и подивившись откровенной борзоте, столь очевидно проявившейся в голосе старлея, подумал Крытый. – Неужели Леве я так круто мешаю, что он готов на все, чтобы я свалил отсюда?! Но почему, я же в его дела никогда не лез? Или все же где-то наши дорожки перехлестнулись?!»
– Кстати, у нас и свидетели есть! – продолжал напирать опер, стараясь придать значимость своему голосу.
– Свидетели чего? – сохраняя прежний тон, переспросил положенец. – Прямо того, как я не поделился?
Наглый ментяра уже порядком ему надоел, и Крытый медленно начинал приходить в состояние тихого бешенства.
– Слушай, ты меня утомил... – устало проговорил опер.
– А уж как ты меня! Кстати, у меня скоро процедуры.
– Крытый, как ты думаешь: наркоту или незарегистрированный ствол у тебя в особнячке найти можно? – задумчиво протянул опер.
– А не пошел бы ты подальше, гнус мелкий? – не выдержав такого нахальства, четко отпечатал Рублев.
Старлею показалось, что Рублев дошел до кондиции и его скоро можно будет легко сломать.
– Или лучше твою мокрощелку с героинчиком задержать? – ударил он по самому больному месту.
Фиксатый не ожидал от Крытого столь стремительной атаки. Вернее, он не ожидал от больного вообще никаких действий. Но эти самые действия последовали, причем довольно быстро!
Крытый буквально слетел с кровати, и его кулачище врубился в офонаревшую физиономию мента. Фуражка с кокардой улетела в открытое окно, а сам опер здорово впечатался в раму. Стекло звонко тенькнуло, но, на удивление, не разбилось. Крытый одним движением здоровой руки поставил борзого ментяру на ноги и, коротко размахнувшись, врезал еще раз. Впрочем, теперь Григорий просто отвел душу, вполне хватило и первого удара – фиксатый был в полной отключке.
Немного погодя Рублев успокоился. Он понимал, что теперь уже в больнице ему нельзя оставаться ни в коем случае.
Нужно было срочно уходить.
«В больничной пижаме я далеко не уканаю!» – невесело подумал он.
Высунувшись в коридор, Рублев быстро огляделся по сторонам.
«Ментяру этого сучьего раздеть?» – мелькнула в голове злая мысль, но Григорий тут же откинул ее. Его шмотки все равно бы не подошли по размеру Крытому. К тому же положенцу западло было надевать мусорской прикид.
В коридоре, на счастье, никого не было. Крытый плотно закрыл за собой дверь и заглянул в смотровую. Еще накануне, на процедуре, он заметил там платяной шкаф.
Закрыв за собой дверь на защелку, он занялся обследованием шкафа. И с этим, что называется, повезло: там висело несколько рубашек, какие-то обычные брюки, джинсы. Только с обувью была проблема.
«Ладно, пока надо шмотьем заняться!» – решил Рублев и, испросив мысленно прощения у хозяев, подобрал себе более-менее подходящую по размерам одежку.
Быстро переодевшись, Крытый тем же маневром, как и попал в смотровую, выбрался из нее. Теперь в коридоре он был уже не один. Спиной к нему медленно дефилировала парочка: мужчина примерно его габаритов, одетый по-больничному, и женщина. Крытый тут же вспомнил, что мельком утром видел, как этот человек выходил из крайней палаты. Добраться до нее не составило Рублеву никакого труда. Так Григорий обзавелся сандалиями и, больше не задерживаясь, по запасной лестнице спустился на первый этаж.
Женщина, сидевшая у входа, чуть рассеянным взглядом проводила мужчину в майке и джинсах, с загипсованной рукой, быстро удаляющегося по направлению к двери. Посмотрела, но ничего не сказала и вновь уткнулась в лежащую перед ней газету.
Рублев оказался на улице. Был поздний вечер, и вскоре должно было стемнеть.
Совершенно не зная, куда идти, Крытый в глубоком раздумье, спустился к морю. Некоторое время он шел по набережной, размышляя над вновь возникшими обстоятельствами. Положенцу было совершенно непонятно, где он мог встрять в интересы Засоркина, поскольку личной неприязни между ними никогда не было. Наоборот, если не друзьями, то уж приятелями они считались точно!
Поэтому Рублев был в крайнем недоумении, когда на сотовом киллера высветился номер засоркинского мобильника.
«А может, Лева все же ни при чем? – решил по-другому рассудить Крытый. – Киллер мог исполнять и двух клиентов, и трех. Может, меня заказал и вовсе не он, а Лева приговорил кого-то другого? Прикрылся отдыхом, а сам втихую какого-нибудь конкурента вальнуть хочет?!»
Крытый прикинул все «за» и «против» такого расклада и остался недоволен. Получалось малоубедительно. Чутьем опытного зверя он ощущал, что мешает в чем-то своему корешу. Но вот в чем?! Это по-прежнему оставалось вопросом номер один.
Крытый понимал, что он всего в одном шаге от разгадки. Еще чуть-чуть, и все концы клубка вылезут наружу. Тогда останется только потянуть за ниточку и смотреть, как он сам собой потихоньку разматывается.
«Менты тоже не дуром за меня взялись. Этот старлей жопу рвет не по своей инициативе, плевать ему на какого-то отдыхающего. Козла отпущения ему проще было бы из своего стойла выбрать, нашел бы пару синерылых и повесил на них ограбление – спокойнее и не так хлопотно!»
Прохожие иногда кидали любопытные взгляды на высокого мужчину с забинтованной рукой. Сам Крытый мало на кого обращал внимание. Лишь один раз, заметив приближающийся «луноход», как бы невзначай нырнул в ближайший магазин. Когда тот проехал, Рублев продолжил свое движение по набережной.
«Обложили, точно зверюгу, – сердито думал он, – даже дружок Лева в травлю включился, скотина!»
В таком положении он оказывался до этого уже не раз. Но особенно ему запомнился один случай.
Как-то, еще в самом начале перестройки, они в компании с одним питерским корешем порешили срубить большой куш. Дело заключалось в следующем: по своим каналам кореш узнал, что из-за границы в один из банков должны перевести солидный транш для одного из чинуш высокого пошиба – вроде как для развития экономики, а на самом деле на предвыборную борьбу.
Вот и решили они с братком пощипать этого чиновника. Кореш Крытого был спецом по подобного рода аферам, а сам Григорий обеспечивал безопасность. Врюхались они тогда серьезно – недооценили масштаб. Кроме всей питерской ментуры, охотились за ними и ФСБ, и несколько заинтересованных группировок. Пришлось повертеться ужом, и все же Крытый и его приятель не только сумели остаться в живых, но и с честью вышли из положения. Большую часть денег, правда, все же пришлось отдать, чтобы откупиться, но и того, что осталось, хватило надолго.
Крытый сплюнул на асфальт и поискал глазами лавочку. Необходимо спокойно подумать.
Найдя такую, он присел рядом с полудремавшей старушкой и задумался.
«Домой соваться нельзя – моментом накроют!» – подумал он. Проверив карманы джинсов и рубашки, он понял, что не имеет ни копейки денег. Но эта проблема не сильно волновала его – тут что-то можно было придумать. Разжиться деньгами на курорте не проблема, сколько раз в молодости ему приходилось проделывать подобное.
Крытого волновала единственная, главная за последнее время забота – как ему отыскать племянницу.
«Отец Тимофей, – подумал он, – вот кто может помочь!»
Он понимал, что неудобно надоедать просьбами малознакомому человеку, у которого и у самого недавно стряслось такое несчастье.
«Ты всегда выпутывался сам, – сурово приказал ему внутренний голос, – вот и думай лучше, как быть на этот раз!»
Самое паскудное было то, что раньше все неприятности касались его лично и никто более от них не страдал. Но и заботился раньше Крытый в основном об одном человеке – себе самом. Братве он помогал всегда, когда только мог, но это было другое. Сейчас он был в ответе за пятнадцатилетнюю девочку, совершенно одну в чужом городе и даже в другом государстве. Сам он тоже был сейчас на уровне чужака – все его прежние кореши, которых он знал в Крыму, пропали давным-давно. Кто умер, кто сидел в очередной раз.
И сколько Григорий ни перебирал в памяти, так и не смог припомнить, к кому обратиться.
– Эй, мужик, закурить не угостишь? – неожиданно услышал он за своей спиной и резко обернулся. Голос был наглый и сразу ему не понравился. Два бомжеватого вида мужика спешили к нему.
– Вали отсюда, канава! – зарычал на них Крытый.
– Ты чего? С тобой по-хорошему... – начал было ближайший и наиболее наглый, но договорить не успел.
Кулак Рублева буквально оторвал его от земли. В другой раз, может, Григорий и ограничился бы устным внушением с последним предупреждением, но сейчас парочка незадачливых прощелыг попала, так получилось, под настроение.
Второй мелко попятился назад и, споткнувшись, сел на мягкое место. Его совершенно круглые от испуга глаза смотрели на Рублева не мигая.
Крытый презрительно посмотрел в его сторону и сплюнул под ноги. Взять с бичей было нечего, и он процедил:
Григорий, обладавший великолепной памятью, автоматически отметил, что ничего не говорил священнику о предстоящем приезде Засоркина.
– Он приезжал ко мне. Расспрашивал о вас, посочувствовал моим неприятностям, интересовался, не нужна ли какая-либо помощь. Кажется, он очень влиятельный человек?
– Он москвич, – подумав немного, ответил Григорий. – Хотя он говорил мне, что проживал в здешних краях раньше и имел определенный вес.
– Проживал раньше? – Сообщение Крытого о том, что Лев Валентинович Засоркин жил когда-то в Ялте, заставило батюшку задуматься.
– Вас это удивило? – сразу же отреагировал на его задумчивый вид Рублев.
– Да нет, наоборот...
Священник вздохнул и, решившись, начал рассказывать:
– Понимаете, Григорий Иванович, произошел один странный случай. Когда ваш друг приехал, к нему вдруг неожиданно привязался один из нищих. Нет, скорее не привязался, а прямо-таки набросился. Даже охране Льва Валентиновича пришлось вмешаться!
– Расскажите поподробнее, – сосредоточившись, попросил батюшку Григорий.
– Я, собственно, застал только окончание этой сцены, но и того, что услышал, мне показалось достаточно. Конечно, первым делом я ликвидировал конфликт, а уж потом задумался. У меня сложилось впечатление, что Андрей знаком с Львом Валентиновичем. Причем знакомство это не очень хорошее.
– Андрей – это кто? – сразу решил уточнить положенец.
– Это тот самый нищий. Появился он у нас лет шесть-семь назад в кошмарном состоянии, живого места на теле не было, весь в ожогах. Человек, по всей видимости, чудом с того света выкарабкался. С тех пор у нас и обитает. Очень тихий и спокойный человек. Правда, с рассудком у него нелады, иногда бормочет что-то про себя, иногда вдруг начинает цитатами из Писания говорить – юродивый, одним словом.
– А что же он к Засоркину прицепился?
– Вот это и было мне непонятно. Раньше Андрей никогда себе таких выходок не позволял. Божий человек, смирен до кротости. К прихожанам никогда не приставал, брал только то, что дают. Никогда, как другие, руку не тянет. Сидит и бормочет что-то свое потихоньку. Уборщиком на нефтебазе, что неподалеку, подрабатывает. Поэтому я так и удивился сильно, что Андрюша к вашему приятелю прицепился. И ладно бы кто из местных был. Тогда можно бы было подумать, что обидел божьего человека. А это ведь приезжий.
– Вы с ним не разговаривали потом?
– Да с ним больно-то и не поговоришь, – грустно усмехнулся отец Тимофей. – Бормочет что-то про Иуду и тридцать сребреников.
– Обожженный сильно, вы говорите? – задумчиво произнес Крытый. У него вдруг возникло ощущение, что он где-то видел этого человека или слышал про него. Непонятное было ощущение, оно никак не могло материализоваться в памяти Григория.
– Да бог с ним, – забеспокоился отец Григорий, что своими россказнями утомил больного, – заговорил я вас совсем. Лучше скажите, как себя чувствуете?
– Да ничего, нормально, – отозвался Григорий. – На ноги уже встал, значит, скоро отчалю отсюда.
– Ну, выздоравливайте, – засобирался батюшка. – Поеду, а то обедня скоро. Как-нибудь навещу вас еще.
– Да, надеюсь, я уже на своих двоих скоро к вам в гости приду, – ответил Крытый.
– Ну, всего доброго. – Батюшка перекрестил больного. – Храни вас бог!
После того как священник ушел, Григорий задумался над его рассказом. Ощущение, что он откуда-то знает того обожженного человека, о ком говорил отец Тимофей, так и не оставляло Крытого.
Размышляя над словами священника, Рублев встал с кровати и взял со стола сигарету. И вновь его внимание привлекла одинокая фигура рабочего, копошившегося на крыше соседнего дома.
Чем больше Григорий смотрел на него, тем меньше нравилось ему присутствие этого пролетария.
* * *
Плоская крыша здания напротив больничного корпуса действительно не нуждалась в ремонте. В прошлом году в аккурат почти в этом же месяце трое мужичков-калымщиков отремонтировали ее на совесть.Человек, находившийся там, заметив, что окно в палате Крытого открывается, быстро отставил палку со смоляной паклей и спрятался за широкую кирпичную трубу.
Прижавшись спиной к ней, он достал бинокль и, стараясь оставаться незамеченным, продолжил наблюдение. Он видел, как Григорий курил у окна и, кажется, совсем не глядел в его сторону.
В это время во внутреннем кармане наблюдателя запиликал сотовый, и ему пришлось отложить бинокль.
– Как там Рублев? – прозвучал вопрос в трубке.
– Поп был у него в гостях, только что ушел. Сейчас у окна стоит и курит, – коротко и точно доложил псевдорабочий.
На некоторое время повисло молчание. Очевидно, абонент раздумывал над полученной информацией. Затем последовал лаконичный приказ:
– Кончай с ним.
– Понял, – ответил наблюдатель и убрал телефон.
Он еще раз посмотрел в бинокль на интересующее его окно.
Оно было закрыто, но через стекло можно было разглядеть, что Рублев сидит на кровати и в больничной палате, кроме него, никого нет.
Коренастый мужичок снял рабочую робу и, свернув ее, сунул под мышку. Затем через чердачный люк спустился на пятый этаж здания. По лестнице он спустился вниз на первый и вышел на улицу. Привычно оглядевшись по сторонам, неизвестный бодрым деловым шагом пошел к больничной автостоянке. Неприметная «семерка» стояла чуть поодаль. Именно к ней и направлялся мужчина.
Открыв багажник, он достал длинный сверток и, поправив на носу очки, еще раз огляделся. Не обнаружив ничего подозрительного, коренастый пошел обратно к зданию. Так же по лестнице, не привлекая особого внимания встречных людей, поднялся на пятый этаж. Тут он подождал, пока двое куривших в конце длинного коридора мужчин не уйдут, выбрался на плоскую крышу. Прикрыв за собой люк, прижался спиной к длинной прямоугольной трубе, сложенной из красного кирпича, и раскрыл сверток. Внутри оказалась «СВД» – снайперская винтовка Драгунова. Мужчина приладил оптический прицел, вставил снаряженный патронами магазин и передернул затвор.
По уверенным движениям и спокойствию, с которым снайпер делал свою работу, чувствовалось, что он профессионал. Действительно, стаж коренастого мужичка измерялся годами.
Родом из Красноярска, он не так давно перекочевал в Крым и без работы долго не оставался. Особенно в последнее время, когда мода на бандитские разборки прошла и джентльмены с большими деньгами предпочитали выяснять отношения с помощью наемных киллеров. В прошлом отличник по стрельбе, обладатель «СВД» пользовался в определенных кругах большим спросом.
Свой «рабочий инструмент» он приобрел через посредников у одного из мичманов на базе ВМФ в Севастополе. В середине девяностых это не было большой проблемой. С тех пор снайпер с ним не расставался.
Сейчас, проверив оптику, он осторожно переместился к краю трубы и ползком продвинулся вперед. Сегодняшнее задание снайпер не считал сложным. Его клиента никто не охранял, тот в палате был один. И тем не менее снайпер провел тщательное наблюдение, прежде чем убедился в этом.
«Один выстрел – и можно собираться, – подумал он. – Времени будет достаточно!»
Снайпер еще вчера приготовил себе площадку для «работы», натаскав с улицы кирпичей и соорудив из них нехитрое укрытие. Притаившись за ним, он через оптику прицела посмотрел на больничное окно. Во время его пятнадцатиминутного отсутствия в палате уже произошли перемены: портьеры клиент задернул, оставив для обозрения лишь узкую щель между ними. Снайпер понял, что из приготовленного им места стрелять невозможно. Он отполз назад, к трубе, и перебрался к противоположному ее краю. На сей раз позиция была гораздо лучше, отлично видна была постель, и на ней явно кто-то лежал, укрывшись простыней с головой.
Довольно улыбнувшись, снайпер приготовился стрелять. Правда, делать это приходилось стоя, но это не сильно печалило профессионала. До цели было недалеко, она была неподвижна, так что работу свою он считал уже выполненной.
Крестик прицела пробежал по неподвижному телу и переместился на голову лежащего Крытого. Зафиксировав точку, снайпер плавно потянул курок, и... в это время откуда-то сбоку на него обрушился сильный удар. Он отлетел в сторону и покатился по плоской крыше. В момент удара снайпер непроизвольно взмахнул руками, и винтовка, которую он держал, плавно совершив дугу, полетела вниз, едва не задев край крыши.
Снайпер встал на четвереньки и с крайним удивлением уставился на мужчину с загипсованной рукой. Впрочем, времени долго размышлять над тем обстоятельством, как его клиент оказался на крыше, у него не было – мужчина бросился на него. Уверенный, что исполнение заказа пройдет без осложнений, киллер не взял с собой пистолет. Теперь дело должна была решить рукопашная схватка.
Согнувшись в стойке, делая обманные движения, снайпер двинулся к своей жертве. Он не сомневался, что легко расправится с больным человеком. Преимуществ на его стороне было больше чем достаточно: две руки против одной. Он мрачно улыбнулся своей жертве и, резко прыгнув вперед, поднырнул под прямой правый удар и с левой заехал в печень Рублеву.
Крытый не успел увернуться от удара. От боли его парализовало на мгновение, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы противник нанес второй удар. В голове будто раскололось полуденное солнце, и Григорий полетел к краю крыши. Каким-то чудом ему удалось удержать ускользающее сознание, и он понял, что едва не свалился вниз.
Перекатившись назад, он сумел увернуться от удара ногой в голову и быстро встал. Крыша плыла перед глазами.
«Еще такой финт – и мне каюк», – промелькнула в голове почему-то очень спокойная мысль.
Противник не заставил себя ждать и вновь выбросил кулак вперед. На этот раз Григорий увернулся и успел сделать подсечку, но сам не смог удержаться на ногах и упал рядом с убийцей. Оба оказались у края крыши. Киллер это заметил первым, да и подняться ему удалось быстрее. Он схватил Крытого за ногу, намереваясь спихнуть вниз. Полет с крыши пятиэтажки на оставленный еще с прошлого года строительный мусор был равнозначен смертному приговору.
Крытый, не пытаясь подняться, подтянул свое тело под широко расставившего ноги снайпера и рванул захваченную им ногу вниз. Почти одновременно второй ногой он так саданул противника под зад, что тот полетел через него и свалился с крыши.
За коротким криком последовал глухой удар. Рублев, часто дыша, глянул вниз. Противник лежал на земле и не подавал признаков жизни. Крытый отодвинулся подальше от края и сел. Отдышавшись, он встал и, слегка пошатываясь, пошел к люку.
Спустившись вниз, подошел к неподвижному телу и быстро обыскал его. Ключи, деньги, разную мелочь Крытый оставил без внимания. Пролистав паспорт, Рублев убедился, что за всю жизнь нигде не пересекался прежде с киллером.
Из внутреннего кармана он извлек мобильник и быстро включил определитель номера. К счастью, аппарат не пострадал при падении и услужливо высветил требуемое.
– Ни хрена себе! – не удержавшись, воскликнул Григорий. И было от чего прийти в изумление: высветился номер его московского друга.
Но долго оставаться рядом с телом снайпера Григорий не мог, поэтому, прихватив сотовый с собой, пошел к больничному корпусу. По дороге ему попался открытый канализационный люк.
Григорий неприметным движением отправил туда аппарат, оказавший ему неоценимую услугу.
* * *
Вечерняя Ялта расцвела многочисленными огнями. Рестораны, кафе, бары, облепившие все побережье, соревновались друг с дружкой в иллюминации, вычурности неоновых вывесок и громкости музыки.Многочисленные парочки прогуливались в тишине каштановых аллей, донельзя довольные жизнью. Занятые собой, люди не обращали внимания на идущего не спеша высокого мужчину в белой рубашке и джинсах, как, впрочем, и на загипсованную руку, что вполне устраивало Крытого. Сейчас он меньше всего нуждался в посторонних взглядах.
Всего полчаса назад он покинул больницу, благоразумно «забыв» предупредить об этом главврача. Вынудили его к такому шагу крайние обстоятельства...
После выяснения отношений со снайпером, которого Крытый вычислил как нельзя более вовремя, он вернулся в свою палату. Не прошло и часу, как в коридоре послышались голоса. Один из них, как сразу определил Рублев, принадлежал главврачу, второй тоже показался положенцу знакомым. Голоса приближались, и вскоре уже можно было разобрать отдельные слова.
– Вы не можете, он в тяжелом состоянии... – возмущался Марк Савельевич. – Лишний раз беспокоить...
– Крайне необходимо, – отвечал ему уверенный командный голос.
Крытый понял, что к нему пожаловал мент. Действительно, дверь палаты чуть не пинком распахнули, и старлей, знакомый уже Григорию, ввалился в палату.
– Оставьте нас, – потребовал он у главврача, и тот, чуточку повозмущавшись, все же вынужден был выйти из палаты.
– Я же сказал вам, что ничего не знаю! – сразу же предупредил его Крытый.
– Слушай, мужик, не борзей, а? – вызывающе сверкнув золотой коронкой, нагло посмотрел на Крытого опер.
– Мужик на телеге лошадь погоняет, а я для вас – Григорий Иванович, – отпел ему Крытый.
– Рубле-ев! Ты тут не у себя дома, – не желая оставлять своего тона, продолжал старлей. – Это там ты крутизна невозможная, а тут ты – просто отдыхающий. А для нас – потенциально опасный для общества элемент, неоднократно судимый вор-рецидивист.
Крытый молча разглядывал нахала, совершенно не смутившись его наездом. Таких, как он, щенков Рублев перевидал на своем веку достаточно и нисколько не опасался наглого мента.
– Где ты был в последний час?
– Это и все, за чем ты пришел? – насмешливо спросил его Крытый.
– Отвечай по-хорошему, когда тебя спрашивают! – Казалось, еще немного, и опер выйдет из себя.
– А ты спрашивай по-хорошему! – оставаясь невозмутимым, ответил положенец.
– Где вы были в последний час? – повторил свой вопрос старлей, переходя на строгий официальный тон.
– Лежал в палате, смотрел телевизор, – кивнул на включенный телик Григорий.
– Кто это может подтвердить?
– А кто это должен подтверждать? – удивился Крытый.
Он сразу понял, с чем связан визит мента. Крытый знал, что после обнаружения трупа снайпера ему не избежать визита милиции, и постарался продумать возможный разговор и принять хотя бы некоторые меры предосторожности. Еще из прошлого визита старлея он сделал вывод, что тот будет вовсю копать под него. Но поскольку он уже тогда понял, что этот ментяра – просто молодая наглая сявка, действующая против него по чьему-то указанию и не отличающаяся хорошей соображалкой, Крытый не особо опасался.
– Как кто? Врач, медсестра!
– Медсестра была в положенное для процедуры время, Марк Савельевич заходил ко мне днем. Да, где-то с полчаса назад я выходил в туалет, медсестра могла меня видеть. А в чем, собственно, дело? Вы беспокоитесь об уходе за больным? Поверьте: с этим все в порядке!
Мент понял, что Крытый просто издевается над ним. И еще он понял, что просто так, с наглого наезда, ему не повесить на положенца убийство снайпера.
– Слушай, Крытый... – начал было опер, но Рублев перебил его, поправляя:
– Григорий Иванович! Про прокурора уже забыл?!
– Слушай, Григорий Иванович, – с явной угрозой в голосе, поправившись, продолжил фиксатый, – тут недавно человек с крыши упал. Так у меня есть основания полагать, что это ты ему помог! Уронил немножко.
– А что за человек? – фальшиво-озабоченным голосом поинтересовался Крытый. – Из числа моих знакомых?
– Это у вас нужно спросить!
Чем дольше продолжался этот бестолковый допрос, тем яснее фиксатый опер понимал, что прижать Крытого ему не удастся.
– Ладно, это еще не все вопросы к вам, Григорий Иванович, – имя и отчество положенца мент произнес голосом, полным нескрываемого сарказма. – Открылись новые обстоятельства по делу ограбления церкви, и есть веские подозрения считать, что вы к этому причастны!
– Надо же! – рассмеялся Рублев. – И каким же местом я там причастен?
– У нас есть все основания полагать, что вы – заказчик! Ваше сегодняшнее состояние – лучшее тому подтверждение!
– Это как же?
– Зря смеешься! – снова взъярился опер. – Все очень просто. Покушение на тебя состоялось сразу после ограбления! Видно: не поделился ты, Григорий Иванович, с подельниками-то? А?
«Уж больно он буром прет, – и не думая отвечать на вопрос и подивившись откровенной борзоте, столь очевидно проявившейся в голосе старлея, подумал Крытый. – Неужели Леве я так круто мешаю, что он готов на все, чтобы я свалил отсюда?! Но почему, я же в его дела никогда не лез? Или все же где-то наши дорожки перехлестнулись?!»
– Кстати, у нас и свидетели есть! – продолжал напирать опер, стараясь придать значимость своему голосу.
– Свидетели чего? – сохраняя прежний тон, переспросил положенец. – Прямо того, как я не поделился?
Наглый ментяра уже порядком ему надоел, и Крытый медленно начинал приходить в состояние тихого бешенства.
– Слушай, ты меня утомил... – устало проговорил опер.
– А уж как ты меня! Кстати, у меня скоро процедуры.
– Крытый, как ты думаешь: наркоту или незарегистрированный ствол у тебя в особнячке найти можно? – задумчиво протянул опер.
– А не пошел бы ты подальше, гнус мелкий? – не выдержав такого нахальства, четко отпечатал Рублев.
Старлею показалось, что Рублев дошел до кондиции и его скоро можно будет легко сломать.
– Или лучше твою мокрощелку с героинчиком задержать? – ударил он по самому больному месту.
Фиксатый не ожидал от Крытого столь стремительной атаки. Вернее, он не ожидал от больного вообще никаких действий. Но эти самые действия последовали, причем довольно быстро!
Крытый буквально слетел с кровати, и его кулачище врубился в офонаревшую физиономию мента. Фуражка с кокардой улетела в открытое окно, а сам опер здорово впечатался в раму. Стекло звонко тенькнуло, но, на удивление, не разбилось. Крытый одним движением здоровой руки поставил борзого ментяру на ноги и, коротко размахнувшись, врезал еще раз. Впрочем, теперь Григорий просто отвел душу, вполне хватило и первого удара – фиксатый был в полной отключке.
Немного погодя Рублев успокоился. Он понимал, что теперь уже в больнице ему нельзя оставаться ни в коем случае.
Нужно было срочно уходить.
«В больничной пижаме я далеко не уканаю!» – невесело подумал он.
Высунувшись в коридор, Рублев быстро огляделся по сторонам.
«Ментяру этого сучьего раздеть?» – мелькнула в голове злая мысль, но Григорий тут же откинул ее. Его шмотки все равно бы не подошли по размеру Крытому. К тому же положенцу западло было надевать мусорской прикид.
В коридоре, на счастье, никого не было. Крытый плотно закрыл за собой дверь и заглянул в смотровую. Еще накануне, на процедуре, он заметил там платяной шкаф.
Закрыв за собой дверь на защелку, он занялся обследованием шкафа. И с этим, что называется, повезло: там висело несколько рубашек, какие-то обычные брюки, джинсы. Только с обувью была проблема.
«Ладно, пока надо шмотьем заняться!» – решил Рублев и, испросив мысленно прощения у хозяев, подобрал себе более-менее подходящую по размерам одежку.
Быстро переодевшись, Крытый тем же маневром, как и попал в смотровую, выбрался из нее. Теперь в коридоре он был уже не один. Спиной к нему медленно дефилировала парочка: мужчина примерно его габаритов, одетый по-больничному, и женщина. Крытый тут же вспомнил, что мельком утром видел, как этот человек выходил из крайней палаты. Добраться до нее не составило Рублеву никакого труда. Так Григорий обзавелся сандалиями и, больше не задерживаясь, по запасной лестнице спустился на первый этаж.
Женщина, сидевшая у входа, чуть рассеянным взглядом проводила мужчину в майке и джинсах, с загипсованной рукой, быстро удаляющегося по направлению к двери. Посмотрела, но ничего не сказала и вновь уткнулась в лежащую перед ней газету.
Рублев оказался на улице. Был поздний вечер, и вскоре должно было стемнеть.
Совершенно не зная, куда идти, Крытый в глубоком раздумье, спустился к морю. Некоторое время он шел по набережной, размышляя над вновь возникшими обстоятельствами. Положенцу было совершенно непонятно, где он мог встрять в интересы Засоркина, поскольку личной неприязни между ними никогда не было. Наоборот, если не друзьями, то уж приятелями они считались точно!
Поэтому Рублев был в крайнем недоумении, когда на сотовом киллера высветился номер засоркинского мобильника.
«А может, Лева все же ни при чем? – решил по-другому рассудить Крытый. – Киллер мог исполнять и двух клиентов, и трех. Может, меня заказал и вовсе не он, а Лева приговорил кого-то другого? Прикрылся отдыхом, а сам втихую какого-нибудь конкурента вальнуть хочет?!»
Крытый прикинул все «за» и «против» такого расклада и остался недоволен. Получалось малоубедительно. Чутьем опытного зверя он ощущал, что мешает в чем-то своему корешу. Но вот в чем?! Это по-прежнему оставалось вопросом номер один.
Крытый понимал, что он всего в одном шаге от разгадки. Еще чуть-чуть, и все концы клубка вылезут наружу. Тогда останется только потянуть за ниточку и смотреть, как он сам собой потихоньку разматывается.
«Менты тоже не дуром за меня взялись. Этот старлей жопу рвет не по своей инициативе, плевать ему на какого-то отдыхающего. Козла отпущения ему проще было бы из своего стойла выбрать, нашел бы пару синерылых и повесил на них ограбление – спокойнее и не так хлопотно!»
Прохожие иногда кидали любопытные взгляды на высокого мужчину с забинтованной рукой. Сам Крытый мало на кого обращал внимание. Лишь один раз, заметив приближающийся «луноход», как бы невзначай нырнул в ближайший магазин. Когда тот проехал, Рублев продолжил свое движение по набережной.
«Обложили, точно зверюгу, – сердито думал он, – даже дружок Лева в травлю включился, скотина!»
В таком положении он оказывался до этого уже не раз. Но особенно ему запомнился один случай.
Как-то, еще в самом начале перестройки, они в компании с одним питерским корешем порешили срубить большой куш. Дело заключалось в следующем: по своим каналам кореш узнал, что из-за границы в один из банков должны перевести солидный транш для одного из чинуш высокого пошиба – вроде как для развития экономики, а на самом деле на предвыборную борьбу.
Вот и решили они с братком пощипать этого чиновника. Кореш Крытого был спецом по подобного рода аферам, а сам Григорий обеспечивал безопасность. Врюхались они тогда серьезно – недооценили масштаб. Кроме всей питерской ментуры, охотились за ними и ФСБ, и несколько заинтересованных группировок. Пришлось повертеться ужом, и все же Крытый и его приятель не только сумели остаться в живых, но и с честью вышли из положения. Большую часть денег, правда, все же пришлось отдать, чтобы откупиться, но и того, что осталось, хватило надолго.
Крытый сплюнул на асфальт и поискал глазами лавочку. Необходимо спокойно подумать.
Найдя такую, он присел рядом с полудремавшей старушкой и задумался.
«Домой соваться нельзя – моментом накроют!» – подумал он. Проверив карманы джинсов и рубашки, он понял, что не имеет ни копейки денег. Но эта проблема не сильно волновала его – тут что-то можно было придумать. Разжиться деньгами на курорте не проблема, сколько раз в молодости ему приходилось проделывать подобное.
Крытого волновала единственная, главная за последнее время забота – как ему отыскать племянницу.
«Отец Тимофей, – подумал он, – вот кто может помочь!»
Он понимал, что неудобно надоедать просьбами малознакомому человеку, у которого и у самого недавно стряслось такое несчастье.
«Ты всегда выпутывался сам, – сурово приказал ему внутренний голос, – вот и думай лучше, как быть на этот раз!»
Самое паскудное было то, что раньше все неприятности касались его лично и никто более от них не страдал. Но и заботился раньше Крытый в основном об одном человеке – себе самом. Братве он помогал всегда, когда только мог, но это было другое. Сейчас он был в ответе за пятнадцатилетнюю девочку, совершенно одну в чужом городе и даже в другом государстве. Сам он тоже был сейчас на уровне чужака – все его прежние кореши, которых он знал в Крыму, пропали давным-давно. Кто умер, кто сидел в очередной раз.
И сколько Григорий ни перебирал в памяти, так и не смог припомнить, к кому обратиться.
– Эй, мужик, закурить не угостишь? – неожиданно услышал он за своей спиной и резко обернулся. Голос был наглый и сразу ему не понравился. Два бомжеватого вида мужика спешили к нему.
– Вали отсюда, канава! – зарычал на них Крытый.
– Ты чего? С тобой по-хорошему... – начал было ближайший и наиболее наглый, но договорить не успел.
Кулак Рублева буквально оторвал его от земли. В другой раз, может, Григорий и ограничился бы устным внушением с последним предупреждением, но сейчас парочка незадачливых прощелыг попала, так получилось, под настроение.
Второй мелко попятился назад и, споткнувшись, сел на мягкое место. Его совершенно круглые от испуга глаза смотрели на Рублева не мигая.
Крытый презрительно посмотрел в его сторону и сплюнул под ноги. Взять с бичей было нечего, и он процедил: