– Да. И для этого пошла в китайский ресторан.
– А ты намного умнее, чем я думала.
– Если бы, – огорченно бросил он, сгибая локоть и предлагая взять его под руку. – У умных машины не воруют.
Она была удивлена.
– Ты поэтому опоздал?
– Нет, не поэтому. Машину украли неделю назад. Я сидел в ментовке и по сто сорок пятому разу просил, чтобы козлы взялись за дело. Машин таких в России, может, штук двести-триста, ну, может, пятьсот. Мне, как и всякому владельцу иномарки, хотелось верить, что тачка у меня уникальная.
– Бедняжка. – Она погладила его по руке, на которой уже не было никаких колец.
Дарья подумала, что они хорошо смотрятся со стороны. Она в светло-коричневом расшитом платье и он – в сером костюме, белой рубашке и серой бабочке.
Уже за ужином она призналась ему, что сама пришла всего на пять минут раньше. Появился повод немного посмеяться и подшутить друг над другом.
У Андрея была своя фирма. Занимался он, как и многие в Саратове, зерном, хорошо зарабатывал и в этом году купил себе «Мерседес-G500», тачку, по его словам, дорогую не только для России, но и для Европы.
– Может, я ненормальный, но я вложил в нее четвертую часть всех денег, которые у меня были.
Дарья не заметила, что кончик языка у нее высунулся наружу. «Мерседес» – это звучит. Кроме того, какой-то «пятисотый», не «шестисотый», но все же, наверное, весьма приличная машина.
– Новую брал? – Дарья и не пыталась скрыть, что проявляет к этому делу повышенный интерес. Деньги все-таки. Кроме того, на подержанные автомобили цена может быть во много раз ниже.
Ей показалось, что он даже несколько обиделся.
– Мужчины всегда подсознательно хотят, чтобы все женщины, которые встретились им на жизненном пути, были нетронутыми, поэтому я взял новую. Наверное, тебе интересно знать, сколько я за нее заплатил?
Он заказал себе водки и сейчас пропустил уже рюмочку пятую, а может, и шестую, Дарья не считала, но видела, что мужик напивается. Чем больше он пил, тем длиннее становился у него язык, и его тянуло рассказать, что да как.
– Два месяца назад я снарядился в Москву, зашел в один из автосалонов, ткнул пальцем в самую дорогую тачку, что у них была, и сказал: «Хочу». Ты понимаешь, у него триста пятьдесят лошадок под капотом, это ж не просто так. Мне поставили внутрь навигационную спутниковую систему, защитили кевларом днище. Я взял черную машину с черным салоном. Смотрелось... это надо было видеть. – Он выпил еще и посмотрел сквозь пьяный туман на Дарью. – А теперь я сижу и пью с красивой девушкой. Ты, наверное, очень хочешь знать, сколько стоила моя машина? Я тебе скажу, – он наклонился к ней и одними губами произнес: – Со всеми наворотами... сто тридцать пять.
Мысли у Дарьи в голове завертелись, закружились, словно вьюга. Она никак не могла сообразить, может, от того, что сама немного выпила, чего сто тридцать пять. Тысяч рублей? Или тысяч долларов, или дойче марок. Если рублей, то слишком дешево за «Мерседес», если долларов, то... нет, ну это же очень дорого.
– Сколько? – Вопросительное словечко само собой соскользнуло с языка.
– Я же тебе сказал, сто тридцать пять тысяч долларов.
Она почувствовала себя нехорошо. Четвертая часть состояния, значит, сидящий перед ней мужчина, которому от силы тридцать пять, стоит... четыреста двадцать тысяч долларов! То есть стоил, поправила она себя. Но триста тысяч – это тоже деньги.
– И что ты теперь будешь делать?
– Не знаю, – он стал ковырять вилкой в банальном оливье. – Братве я сказал, но они не торопятся и мурыжат мне мозги. Забрали пять штук на расходы, и вот уже прошла неделя, а они носу не кажут. Я все это пока переварить не могу. Ей-богу, дело отвратительное. Поверишь ли, ходил в церковь, ставил свечку. Батюшке дал, чтобы он за меня помолился, он-то ближе к небесам.
– И как же ее у тебя тиснули?
– Вот не знаю как. Там такая система противоугонки. Без меня машину с места не сдвинешь. В чудеса я не верю, но тот, кто ее угнал, профи, настоящий профи, это без всяких там. Хотя я ему при встрече башку бы свернул, – он отправил в рот очередную порцию алкоголя. – Ты уж извини меня, Дарья, может, это я потому и не вижу, куда иду, что у меня такую машину украли.
– И давно ты так горюешь? – Она видела, что мужику уже хватит и надо его отсюда вытаскивать.
– Каждый вечер, мать.
Данилова огляделась по сторонам, похоже, их беседа никого не интересовала, и это хорошо. А вот помощи ей ждать неоткуда, что намного хуже.
– Ты на машине?
– Угу, – прогудел он.
– Впрочем, не важно, поедем на моей. Не «Мерседес», но четыре колеса имеются.
– Я, кажется, опять напился, – промямлил он, подымаясь со своего места не без помощи Дарьи.
– Это точно, – подтвердила она, ногой отодвигая с дороги стул.
Дарья объяснила, что они у нее дома уже со вчерашнего вечера, что в папу-маму не играли и если он все еще девственник, то таковым и остался.
Андрей переварил информацию и кое-как сел на диване.
– Хм, – он посмотрел на семейные трусы, затем поднял глаза на Данилову. – Мы в казино вчера выиграли что-нибудь?
– Выиграли, выиграли, – она стояла перед ним руки в бока, – ты меня, а я тебя. Бегом в душ, солдат экономического фронта.
– А ты? – В его глазах снова появилась жизнь.
– А я уже там была.
Подыскав ему в гардеробе один из своих свитеров, она попросила его одеться, когда он вышел из душа.
– Нет уж, – запротестовал Андрей, разглядывая рюшечки и бирюшечки, – я уж лучше в трусах похожу.
– Как хочешь. – Она усадила его на тот самый табурет, на котором неделю назад сидел лейтенант милиции. Заварила все тот же чай и налила ему огромный бокал.
Он почесал мощную волосатую грудь и скривил рот на одну сторону.
– Надо бы похмелиться, хозяйка.
– Ничего, чайку попьешь. Хватит тебе пить, а так не то что машину не найдешь, скоро и себя потеряешь.
– Да, – легко согласился он. – Сегодня суббота, и мне надо в офис.
Дарья сняла со стены трубку беспроволочного телефона.
– Звони, говори, что не придешь.
– И что дальше?
– Дальше поедем машину искать или ты что-то против имеешь?
Он улыбнулся.
– Частное расследование в большой деревне. Ты думаешь, я не понимаю, что меня все кинули – и братва, и менты? В нашем городе такую тачку не спрячешь, мимо драного постового не проедешь, чтобы он не обратил на нее внимание. Просто никто ничего не хочет искать. Ее нельзя поставить в отстой. Ее нельзя просто так перегнать из города в город и продать. Это не иголка в стоге сена. Единственное, можно пустить ее на запчасти, но кому они могут понадобиться в городе, где такая машина всего одна?
– А может, их две, а ты об этом ничего не знаешь?
Он сделал большой глоток и уставился мимо нее в окно.
– Я не знаю, у кого в городе какие тачки?! Ну ты, блин, сказала!..
– Трезвей, Андрюша, трезвей. Давай вначале съездим к братве. Послушаем, что они нам, точнее тебе, скажут.
– Я был у них вчера, ничего они не скажут. Сделай бутерброд, я есть захотел.
Она вытаращила на него глаза.
– Встань да сделай. Я тебе в прислуги не нанималась.
Он, словно у себя дома, подошел к холодильнику, оценил его содержимое, высказал вслух мысль о том, что поесть она любит, вытащил на свет батон вареной колбасы, несколько кусочков плавленого сыра «Viola», сливочное масло, сыр и початую баночку красной икры.
– Батон в правом верхнем шкафу, – подсказала Дарья.
– А он мне не нужен. Я буду мазать на колбасу.
– А не пошел бы ты отсюда.
Он замер посреди кухни, раздумывая над тем, что услышал.
– Я не виноват, что не люблю хлеб.
Дарья поняла, что ссориться с ней он не хотел.
– Наверное, забыл, когда в последний раз был голодный.
– Это точно, но не помню такого вечера, чтобы не уставал, как собака. И не надо делать из меня зажравшегося борова. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, вот и все. Ты знаешь, что такое было семь лет назад убедить председателя колхоза продавать зерно не государству, а частной фирме? Сейчас-то они все прочухали, что и куда выгоднее, а тогда этого не было. Все шарахались друг друга, боялись, что кинут – и ищи потом ветра в поле.
– Ну в худшую сторону на тебе битвы за урожай, а точнее за его сбыт, не отразились.
Он довольно гугукнул и засунул себе в рот первое колбасно-масло-сырно-икорное произведение.
– И большой вы пирог делите с братьями-бизнесменами?
Он почесал ногу и небрежно бросил:
– Два миллиона тонн каждый год. И они мне не братья, а совсем наоборот.
– Вот видишь, какой ты крутой, всех врагов под себя подмял, дорогую машину купил. И у такого крутого взяли и украли эту тачку. Как деньги сделать на зерне, ты можешь сообразить, а как машину найти – нет.
– Ладно, – он вскочил со своего места, – ты меня достала! Хочешь приключений? Ты их получишь! Едем к гоблинам!
Андрей вышел из машины и недолго переговаривался о чем-то с молодым человеком в камуфляже. Закончив беседу, вернулся, сел рядом с Дарьей и сообщил, что народ обедает в ближайшем гриль-баре. Надо всего-навсего пересечь трассу и проехать сотню метров.
Дарья выполнила все указания, и вскоре они уже входили в полутемное помещение, где тихо играла медленная музыка.
Сразу в глаза бросилась группа молодых мужчин, рассевшихся за одним столом.
Их было четверо. Все в кожаных куртках, дорогие шапки лежат у кого на коленях, у кого на придвинутых стульях.
Дарья узнала его по голосу. Скотина, как тесен мир! Она вначале не узнала его со спины, да и полумрак здесь не был ее союзником, но в конце концов она уже знала, с кем ей придется встретиться лицом к лицу.
Худощавый, с большим шрамом на щеке, до этого горячо рассказывающий браткам, как он трахал классную телку, внезапно замолчал и посмотрел за спину предводителю.
Тому пришлось обернуться. Глаза Дарьи и Валеры встретились. Затем бык перевел взгляд на ее попутчика. От Дарьи не ускользнуло, как тень смущения пробегает по его лицу.
Валера быстренько поднялся, первым поздоровался с Андреем, предложил присесть к столу.
Кто здесь кто, было ясно без комментариев.
– Какого хера вы здесь расселись, – сразу же после рукопожатия спросил торговец. – За что я вам отдал пять штук? За то, чтоб вы мясо жрали и после этого нагружали очко? Вы почему не шевелитесь, мать вашу?
– Андрей, ты успокойся, – Валера побледнел.
Дарья старалась смотреть в сторону и не выказывать собственного удовлетворения: не улыбаться, не глядеть глаза в глаза. Может, запомнить, а тогда жди расплаты.
– Меня уже успокоили. Если ты хочешь и дальше заправлять стоянками, найди мои колеса.
– У меня большое хозяйство...
– Твое хозяйство стоит пятьдесят штук вместе с твоей кодлой, только об этом мало кто знает. Ищи мне машину, иначе весь твой бизнес перейдет к другому, более шустрому.
Смерть – обычный повод для передачи дел от одного лица к другому. Валера об этом знал.
Они развернулись и вышли. Андрей закурил на морозце, обнял Дарью.
– Что делать, что делать, ума не приложу!
– Может, к ментам? – предложила Дарья.
– Если у тебя есть какие-то свои менты, то пошли. Я скупиться не буду. Но если ты хочешь, чтобы я опять пошел к тем двум козлам, что перекладывают бумажки у меня на глазах и уверяют, что они обязательно найдут, извини – мне этого не надо.
– Я симпатичная? – Дарья, как маленькая озорница, посмотрела ему в глаза.
– Весьма, я бы даже сказал, очень.
– Вот и отлично. Есть один старший лейтенант. Он, кажется, и не из ГИБДД, но я ему нравлюсь. Что, если я воспользуюсь своими чарами?
– В тебе есть что-то от ведьмы. Только, мне думается, деньги лучше.
– Нам стоит объединить усилия, – серьезно сказала она. – В этом случае успех гарантирован.
Не всякий мент станет работать в субботу, а вот молодой старший лейтенант ну просто-таки обязан подчищать накопившиеся за неделю бумажные хвосты, сидя в своем кабинете.
Дарья в райотдел милиции пошла одна. Андрей сослался на сильную аллергию к людям в погонах и остался сидеть в «девятке».
Она подошла к окошку дежурного и спросила, как ей увидеть старшего лейтенанта Парусова. Усатый капитан, взглянув на нее, едва улыбнулся в усы и сообщил, что нужный ей человек прозябает в комнате двадцать два на втором этаже.
Поблагодарив служивого, Дарья поднялась наверх и пару раз тихонько стукнула по двери с двумя двойками.
– Входите! – донеслось до нее.
Петли тихонько скрипнули, и Данилова вошла в большую, метров пять в ширину, комнату. Около десятка столов сиротливо стояли, на время расставшись со своими хозяевами, и лишь за одним работал молодой розовощекий Сергей Васильевич.
– Здравствуйте, – натянуто произнес он, не зная, чего ему ждать от визита молодой и красивой женщины.
– Добрый день, – ответила она, на ходу пробираясь между двумя стульями, загораживающими проход.
Лейтенант закрыл лежащую перед его носом папку и отложил в сторону, расчищая место на основательно заваленном столе.
– Садитесь.
– Спасибо, – села, ножки вместе, ручки на коленочки, сама скромность. – Вы не могли бы мне помочь?
– На то она и милиция, чтобы помогать. Я весь внимание.
«Молодец, ответ у тебя просто образец литературного творчества. Посмотрим, как ты будешь реагировать на мою просьбу».
Дарья открыла рот, затем изобразила смущение и покачала головой. Актриса – тоже профессия.
– Смелее, комната не прослушивается.
– Спасибо, я тоже смотрю фильмы про Джеймса Бонда. У моего приятеля украли машину.
– У-у-м, это не ко мне, я угонами не занимаюсь.
– Я знаю, – тихим, успокаивающим голосом произнесла Дарья. – Я же просто спрашиваю. – Она пожалела, что он молодой и зеленый. Зрелый и умный человек выслушал бы ее до конца, а этот так и норовит показать, что он по мокрухе.
– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, кроме того, что назову номер кабинета, фамилию следователя и время, когда его наверняка можно здесь застать.
Дарья смотрела в сторону, пытаясь раскачиваться на стуле, и качала головой. Со стороны могло показаться, что старшая сестра выслушивает оправдания младшего братика.
– Можно с вами, товарищ Парусов, поговорить, так сказать, не для протокола.
– Ну почему же нельзя, – он приосанился, затем подался чуть вперед и положил руки на стол. – Слушаю, товарищ Данилова.
– Я уже сказала, увели тачку. Надо найти.
Она была уверена, что перед ней мент, который берет. Молодой, неужели от денег откажется? В ее голове это не укладывалось.
– Что за машина? – Он поспешил добавить: – Это я из чистого любопытства спрашиваю.
– «Мерседес-500».
Она видела по его лицу, как любопытство перерастает в профессиональный интерес.
– Дорогая машина.
– Не то слово. Просто огромные деньги. – Дарья защебетала: – Ты... простите, вы даже представить себе не можете, насколько это роскошная тачка. – Дарья и сама плохо представляла, насколько хорош предмет разговора, но сейчас для пользы дела надо было раскочегарить Парусова, а не вдаваться в подробности. – Такую машину спрятать невозможно, их по Саратову наберется не больше пяти штук. А может, она одна-единственная у моего приятеля и была.
– Приятель, похоже, неплохо зарабатывает, – завистливо произнес Парусов.
– У него есть деньги, – с готовностью подтвердила Дарья. – Мне и надо-то всего ничего, узнать, у кого еще в городе могли быть такие машины.
– Отрабатываете версию с запчастями?
– Естественно.
– Это надо через ГИБДД узнавать, – безразличным тоном ответил лейтенант.
– Но у меня нет знакомых в ГИБДД! – воскликнула она.
– И что же вы мне предлагаете? Достать вам информацию?
– Ну а что такого? – Данилова посмотрела на него невинными глазками. – Для вас это раз плюнуть.
– Вы отдаете себе отчет, о чем просите сотрудника милиции? – поинтересовался он строго.
– Конечно. Двести долларов хватит?
Парусов зыркнул глазами по кабинету, будто бы в нем было полно народу.
– А вы не боитесь, что я вас сейчас арестую?
– Вы же не дурак.
Лейтенант встал, взял посетительницу за руку. Она поднялась со своего места, и он повел ее к двери.
– Зайдите через день, может быть, мне и удастся что-нибудь разузнать.
Дарья готова была его поцеловать, но все же сдержалась. Что у нее, мужика нет? Теперь, считай, есть.
Андрей, узнав о том, что разговор состоялся, немного повеселел.
– Придется отдать пятьсот баксов, но для тебя, я думаю, это не деньги.
– А не слишком ли это много? – До этого он крутил брелок на пальце, теперь китайская лазерная указка безжизненно повисла.
– Хапнуть он любит, – деловым тоном ответила она. – Но это не главное. Главное: скоро у нас на руках окажутся данные по владельцам всех «пятисотых» в Саратове.
– Хотелось бы верить, – он протянул ей баксы. – Ты знаешь, я не жадный, но у моего кошелька есть дно, и если я буду вести столь же оторванный от действительности образ жизни, как и до этого, то вскоре мы это донышко увидим.
– Что-то я не заметила, как ты потратил четыреста тысяч долларов.
– Мои капиталы закопаны в мельницы, в акции и в несколько сотен тонн зерна, хранящегося на элеваторе в ожидании своего часа.
– Продавать будешь?
– Нет. Размелю, а уж муку после этого по оптовкам распихаю.
Праздновать удачное посещение ментовки парочка отправилась в «Бригантину».
Сидя за уставленным снедью столом, Андрей осторожно поинтересовался собственными перспективами:
– Может, мы поедим и поедем к тебе?
– Нет уж, – Дарья уже заранее продумала стратегию и намеревалась помурыжить мужика подольше. – Мне сегодня надо с подругой встретиться. А тебе надо выспаться, отдохнуть от непрекращающихся возлияний. Зачем ты губишь свое здоровье?
– Я эту машину любил, как женщину, а может, даже больше. Второй такой за всю жизнь может уже и не быть. Понимаешь?
По настоянию Дарьи в этот раз спиртное он не заказывал. Ей, конечно, досталось на словах: бизнесмен тут же сравнил Данилову со своей женой, которая, когда они жили вместе, не позволяла ему и капли. Зато Андрей оставался трезвым, и с ним можно было разговаривать.
– Как можно сравнивать женщину с машиной? – Она откровенно недоумевала.
Он развел руки в стороны.
– Ну как, не залил масла в мотор – машина встала, не принес зарплату домой – в постели не дала. Не проверил систему тормозов – разбился, не предупредил, что придешь с работы поздно, – получил скалкой по голове. И машины, и женщины весьма капризны и в то же время очень красивы. Очертания лучших образцов автомобилестроения отдаленно напоминают женские формы: грудь, бедра.
– Наверное, у тебя не жена, а стерва.
– Ну что ты, – маленький кусочек котлетки исчез у него во рту, – моя никогда меня не била, она вообще женщина прекрасная, но жить с ней я больше не могу.
– Странно.
– Жизнь – странная штука. Вот сегодня ты говоришь мне «нет», а завтра? Сколько ты продержишься?
Она игриво улыбнулась.
– Какой самоуверенный.
– Этим и живем.
– Квартира Даниловых?
С опознаванием голоса у нее всегда было все в порядке.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант. Никак хотите что-то сказать?
– Я жду вас в своем кабинете сегодня вечером в восемь ноль-ноль.
Он повесил трубку настолько быстро, что она не успела сказать ни слова.
– Очень хорошо, выдвигаюсь на позицию, – произнесла она в гудевшую трубку.
Когда Дарья вошла в комнату двадцать два, она увидела там, как и в прошлый раз, лишь одного Парусова.
– Никогда не думала, что это лично ваш кабинет. Неужели здесь больше никто и не работает?
Она паясничала, и зря. Лейтенант, как чуть позже заметила Дарья, был пьян.
– Идите сю-юда, – промычал он, не вставая из-за стола. Сергей Васильевич с трудом поддерживал себя в вертикальном положении. В этом ему помогали его собственные руки, впившиеся в крышку стола и не дававшие раскачивающемуся торсу завалиться в одну из четырех сторон.
– Иду, – доложила Дарья. Деньги были при ней. Она планировала произвести обмен денег на листочек бумаги и быстренько удалиться.
Но у лейтенанта были другие планы.
Он не предложил ей сесть, вместо этого довольно громко спросил:
– Хочешь меня, блядушка?!
Эхо его голоса долго еще металось от стены к стене, а когда оно затихло, Дарье стало противно стоять рядом с ним.
– Вы принесли бумагу, лейтенант? – спросила она как можно жестче.
Он икнул и вперился глазами не в лицо, а в грудь.
– Давай, ложись на пол и раздвигай ноги.
Дарья пробежала глазами по столу в надежде обнаружить заветный листочек, но ничего похожего на список перед Парусовым не было.
– Ищешь документик, – он снова икнул. – Я принес. Только мне деньги от тебя не нужны.
Дарья вытащила из сумочки диктофон и покрутила им перед носом пьяного молодого офицера.
– А погоны тебе нужны, а, мужик?
Она отмотала пленку на начало.
«Хочешь меня, блядушка?» – раздалось из маленького динамика.
Дарья остановила пленку.
– Что теперь?
По его лицу она видела, что он старается протрезветь, но не может. Кое-как Парусов залез во внутренний карман пиджака и положил на стол аккуратно сложенный вчетверо листок.
– Молодец, – похвалила она, забирая бумажку. – Теперь не мне надо платить тебе деньги, а наоборот. И сиди не рыпайся, мальчик, иначе кабздец тебе настанет. Пленочка в пяти местах к завтрашнему утру будет, и если со мной что-нибудь случится, подозреваемым номер один будешь ты. Понял? А теперь спи давай! – Она изо всей силы толкнула его в плечо, и он, не удержав равновесия, рухнул со стула. – Да ты слабак, парень, – безжалостно бросила она напоследок.
Вдохнув холодного зимнего воздуха, Дарья почувствовала себя человеком. Стресс предыдущих пятнадцати минут постепенно улетучивался. Она стремительно вылетела со стоянки на своей машине и поехала на свидание с Андреем.
Ощущая в себе эмоциональный подъем, девушка, привыкшая с малых лет полагаться только на себя, неслась по улицам укрытого снегом города и наслаждалась Филиппом и его «Летучей мышкой».
Радуясь очередной победе, она думала об отце. При каких обстоятельствах он погиб, Дарья не знала, и мама ничего не могла ей рассказать. Участие наших войск в войне в Республике Ангола не афишировалось в тогдашней прессе, что уж говорить о точной дате смерти или хотя бы о районе гибели майора ВДВ Данилова.
Воспитывала ее только мать, скорее всего из-за этого девочка уже к двенадцати годам была личностью с гипертрофированно развитой самостоятельностью. Она презирала ровесников, которые что-то все время канючили у своих родителей: то разрешения пойти погулять, то позволения пригласить кого-то в гости.
Они с матерью жили намного проще. Дарья говорила, во сколько она уйдет, во сколько придет, сколько денег ей надо в школу, никогда не просила много, только на самое необходимое. Девочка видела, что мать не в состоянии покупать дорогие вещи или наряжать ее как куклу, и довольствовалась тем, что было. Но где-то глубоко в душе у нее накапливалась ненависть к самой себе за то, что она не может надеть дорогую вещь.
В пятнадцать она поняла, что мать никогда не принесет домой столько денег, чтобы на них можно было спокойно жить целый год, а между тем родители некоторых ее одноклассников резко увеличили свои доходы после тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, и, как следствие, у мальчиков и девочек в их классе стали появляться дорогие вещи, которые не могли не вызывать зависть у взрослеющей Дарьи.
Так она и росла, лелея надежду на то, что в один прекрасный день проснется и случится чудо. Вместо сказки ей пришлось пережить насилие. Три приятеля-гоблина потешились с нею, за один час превратив нежную девушку в стерву. Пережив стресс, она не покорилась судьбе и не сошла с ума, она просто поняла, что если ты хочешь что-либо получить от жизни, надо брать это своими руками и долго не раздумывать над теми способами, какими тебе придется это делать. У нее не было огромных мускулов, она не входила в состав какой-либо банды. За ней не стояла «крыша», не было влиятельных родственников, забравшихся наверх и пристроившихся к государственной кормушке. Она была одна-одинешенька, но беззащитной и слабой себя не считала.
Она обладала умом, красотой, дерзостью и упорством. Эти четыре качества она выделила в себе, стараясь развивать их при удобном случае. Кроме моральных дивидендов, эксперименты с российской действительностью приносили ей еще и деньги. Те самые бумажки, которые никак не могла принести в дом ее мать. Сидя за рулем не прожившей еще и года «девятки», Дарья надеялась, что нищета теперь позади и что уже никогда она не окажется на самом дне. Но для этого ей надо много работать: спать, следить за собой, появляться в самых престижных ресторанах и казино, иметь всегда трезвую голову и желание взять верх над мужчиной. Богатым мужчиной.
– А ты намного умнее, чем я думала.
– Если бы, – огорченно бросил он, сгибая локоть и предлагая взять его под руку. – У умных машины не воруют.
Она была удивлена.
– Ты поэтому опоздал?
– Нет, не поэтому. Машину украли неделю назад. Я сидел в ментовке и по сто сорок пятому разу просил, чтобы козлы взялись за дело. Машин таких в России, может, штук двести-триста, ну, может, пятьсот. Мне, как и всякому владельцу иномарки, хотелось верить, что тачка у меня уникальная.
– Бедняжка. – Она погладила его по руке, на которой уже не было никаких колец.
Дарья подумала, что они хорошо смотрятся со стороны. Она в светло-коричневом расшитом платье и он – в сером костюме, белой рубашке и серой бабочке.
Уже за ужином она призналась ему, что сама пришла всего на пять минут раньше. Появился повод немного посмеяться и подшутить друг над другом.
У Андрея была своя фирма. Занимался он, как и многие в Саратове, зерном, хорошо зарабатывал и в этом году купил себе «Мерседес-G500», тачку, по его словам, дорогую не только для России, но и для Европы.
– Может, я ненормальный, но я вложил в нее четвертую часть всех денег, которые у меня были.
Дарья не заметила, что кончик языка у нее высунулся наружу. «Мерседес» – это звучит. Кроме того, какой-то «пятисотый», не «шестисотый», но все же, наверное, весьма приличная машина.
– Новую брал? – Дарья и не пыталась скрыть, что проявляет к этому делу повышенный интерес. Деньги все-таки. Кроме того, на подержанные автомобили цена может быть во много раз ниже.
Ей показалось, что он даже несколько обиделся.
– Мужчины всегда подсознательно хотят, чтобы все женщины, которые встретились им на жизненном пути, были нетронутыми, поэтому я взял новую. Наверное, тебе интересно знать, сколько я за нее заплатил?
Он заказал себе водки и сейчас пропустил уже рюмочку пятую, а может, и шестую, Дарья не считала, но видела, что мужик напивается. Чем больше он пил, тем длиннее становился у него язык, и его тянуло рассказать, что да как.
– Два месяца назад я снарядился в Москву, зашел в один из автосалонов, ткнул пальцем в самую дорогую тачку, что у них была, и сказал: «Хочу». Ты понимаешь, у него триста пятьдесят лошадок под капотом, это ж не просто так. Мне поставили внутрь навигационную спутниковую систему, защитили кевларом днище. Я взял черную машину с черным салоном. Смотрелось... это надо было видеть. – Он выпил еще и посмотрел сквозь пьяный туман на Дарью. – А теперь я сижу и пью с красивой девушкой. Ты, наверное, очень хочешь знать, сколько стоила моя машина? Я тебе скажу, – он наклонился к ней и одними губами произнес: – Со всеми наворотами... сто тридцать пять.
Мысли у Дарьи в голове завертелись, закружились, словно вьюга. Она никак не могла сообразить, может, от того, что сама немного выпила, чего сто тридцать пять. Тысяч рублей? Или тысяч долларов, или дойче марок. Если рублей, то слишком дешево за «Мерседес», если долларов, то... нет, ну это же очень дорого.
– Сколько? – Вопросительное словечко само собой соскользнуло с языка.
– Я же тебе сказал, сто тридцать пять тысяч долларов.
Она почувствовала себя нехорошо. Четвертая часть состояния, значит, сидящий перед ней мужчина, которому от силы тридцать пять, стоит... четыреста двадцать тысяч долларов! То есть стоил, поправила она себя. Но триста тысяч – это тоже деньги.
– И что ты теперь будешь делать?
– Не знаю, – он стал ковырять вилкой в банальном оливье. – Братве я сказал, но они не торопятся и мурыжат мне мозги. Забрали пять штук на расходы, и вот уже прошла неделя, а они носу не кажут. Я все это пока переварить не могу. Ей-богу, дело отвратительное. Поверишь ли, ходил в церковь, ставил свечку. Батюшке дал, чтобы он за меня помолился, он-то ближе к небесам.
– И как же ее у тебя тиснули?
– Вот не знаю как. Там такая система противоугонки. Без меня машину с места не сдвинешь. В чудеса я не верю, но тот, кто ее угнал, профи, настоящий профи, это без всяких там. Хотя я ему при встрече башку бы свернул, – он отправил в рот очередную порцию алкоголя. – Ты уж извини меня, Дарья, может, это я потому и не вижу, куда иду, что у меня такую машину украли.
– И давно ты так горюешь? – Она видела, что мужику уже хватит и надо его отсюда вытаскивать.
– Каждый вечер, мать.
Данилова огляделась по сторонам, похоже, их беседа никого не интересовала, и это хорошо. А вот помощи ей ждать неоткуда, что намного хуже.
– Ты на машине?
– Угу, – прогудел он.
– Впрочем, не важно, поедем на моей. Не «Мерседес», но четыре колеса имеются.
– Я, кажется, опять напился, – промямлил он, подымаясь со своего места не без помощи Дарьи.
– Это точно, – подтвердила она, ногой отодвигая с дороги стул.
* * *
В десять утра, второго числа, в субботу, он открыл глаза и спросил ее, где он.Дарья объяснила, что они у нее дома уже со вчерашнего вечера, что в папу-маму не играли и если он все еще девственник, то таковым и остался.
Андрей переварил информацию и кое-как сел на диване.
– Хм, – он посмотрел на семейные трусы, затем поднял глаза на Данилову. – Мы в казино вчера выиграли что-нибудь?
– Выиграли, выиграли, – она стояла перед ним руки в бока, – ты меня, а я тебя. Бегом в душ, солдат экономического фронта.
– А ты? – В его глазах снова появилась жизнь.
– А я уже там была.
Подыскав ему в гардеробе один из своих свитеров, она попросила его одеться, когда он вышел из душа.
– Нет уж, – запротестовал Андрей, разглядывая рюшечки и бирюшечки, – я уж лучше в трусах похожу.
– Как хочешь. – Она усадила его на тот самый табурет, на котором неделю назад сидел лейтенант милиции. Заварила все тот же чай и налила ему огромный бокал.
Он почесал мощную волосатую грудь и скривил рот на одну сторону.
– Надо бы похмелиться, хозяйка.
– Ничего, чайку попьешь. Хватит тебе пить, а так не то что машину не найдешь, скоро и себя потеряешь.
– Да, – легко согласился он. – Сегодня суббота, и мне надо в офис.
Дарья сняла со стены трубку беспроволочного телефона.
– Звони, говори, что не придешь.
– И что дальше?
– Дальше поедем машину искать или ты что-то против имеешь?
Он улыбнулся.
– Частное расследование в большой деревне. Ты думаешь, я не понимаю, что меня все кинули – и братва, и менты? В нашем городе такую тачку не спрячешь, мимо драного постового не проедешь, чтобы он не обратил на нее внимание. Просто никто ничего не хочет искать. Ее нельзя поставить в отстой. Ее нельзя просто так перегнать из города в город и продать. Это не иголка в стоге сена. Единственное, можно пустить ее на запчасти, но кому они могут понадобиться в городе, где такая машина всего одна?
– А может, их две, а ты об этом ничего не знаешь?
Он сделал большой глоток и уставился мимо нее в окно.
– Я не знаю, у кого в городе какие тачки?! Ну ты, блин, сказала!..
– Трезвей, Андрюша, трезвей. Давай вначале съездим к братве. Послушаем, что они нам, точнее тебе, скажут.
– Я был у них вчера, ничего они не скажут. Сделай бутерброд, я есть захотел.
Она вытаращила на него глаза.
– Встань да сделай. Я тебе в прислуги не нанималась.
Он, словно у себя дома, подошел к холодильнику, оценил его содержимое, высказал вслух мысль о том, что поесть она любит, вытащил на свет батон вареной колбасы, несколько кусочков плавленого сыра «Viola», сливочное масло, сыр и початую баночку красной икры.
– Батон в правом верхнем шкафу, – подсказала Дарья.
– А он мне не нужен. Я буду мазать на колбасу.
– А не пошел бы ты отсюда.
Он замер посреди кухни, раздумывая над тем, что услышал.
– Я не виноват, что не люблю хлеб.
Дарья поняла, что ссориться с ней он не хотел.
– Наверное, забыл, когда в последний раз был голодный.
– Это точно, но не помню такого вечера, чтобы не уставал, как собака. И не надо делать из меня зажравшегося борова. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, вот и все. Ты знаешь, что такое было семь лет назад убедить председателя колхоза продавать зерно не государству, а частной фирме? Сейчас-то они все прочухали, что и куда выгоднее, а тогда этого не было. Все шарахались друг друга, боялись, что кинут – и ищи потом ветра в поле.
– Ну в худшую сторону на тебе битвы за урожай, а точнее за его сбыт, не отразились.
Он довольно гугукнул и засунул себе в рот первое колбасно-масло-сырно-икорное произведение.
– И большой вы пирог делите с братьями-бизнесменами?
Он почесал ногу и небрежно бросил:
– Два миллиона тонн каждый год. И они мне не братья, а совсем наоборот.
– Вот видишь, какой ты крутой, всех врагов под себя подмял, дорогую машину купил. И у такого крутого взяли и украли эту тачку. Как деньги сделать на зерне, ты можешь сообразить, а как машину найти – нет.
– Ладно, – он вскочил со своего места, – ты меня достала! Хочешь приключений? Ты их получишь! Едем к гоблинам!
* * *
Белая «девятка» въехала на очищенную от снега стоянку и остановилась около будки с охранником.Андрей вышел из машины и недолго переговаривался о чем-то с молодым человеком в камуфляже. Закончив беседу, вернулся, сел рядом с Дарьей и сообщил, что народ обедает в ближайшем гриль-баре. Надо всего-навсего пересечь трассу и проехать сотню метров.
Дарья выполнила все указания, и вскоре они уже входили в полутемное помещение, где тихо играла медленная музыка.
Сразу в глаза бросилась группа молодых мужчин, рассевшихся за одним столом.
Их было четверо. Все в кожаных куртках, дорогие шапки лежат у кого на коленях, у кого на придвинутых стульях.
Дарья узнала его по голосу. Скотина, как тесен мир! Она вначале не узнала его со спины, да и полумрак здесь не был ее союзником, но в конце концов она уже знала, с кем ей придется встретиться лицом к лицу.
Худощавый, с большим шрамом на щеке, до этого горячо рассказывающий браткам, как он трахал классную телку, внезапно замолчал и посмотрел за спину предводителю.
Тому пришлось обернуться. Глаза Дарьи и Валеры встретились. Затем бык перевел взгляд на ее попутчика. От Дарьи не ускользнуло, как тень смущения пробегает по его лицу.
Валера быстренько поднялся, первым поздоровался с Андреем, предложил присесть к столу.
Кто здесь кто, было ясно без комментариев.
– Какого хера вы здесь расселись, – сразу же после рукопожатия спросил торговец. – За что я вам отдал пять штук? За то, чтоб вы мясо жрали и после этого нагружали очко? Вы почему не шевелитесь, мать вашу?
– Андрей, ты успокойся, – Валера побледнел.
Дарья старалась смотреть в сторону и не выказывать собственного удовлетворения: не улыбаться, не глядеть глаза в глаза. Может, запомнить, а тогда жди расплаты.
– Меня уже успокоили. Если ты хочешь и дальше заправлять стоянками, найди мои колеса.
– У меня большое хозяйство...
– Твое хозяйство стоит пятьдесят штук вместе с твоей кодлой, только об этом мало кто знает. Ищи мне машину, иначе весь твой бизнес перейдет к другому, более шустрому.
Смерть – обычный повод для передачи дел от одного лица к другому. Валера об этом знал.
Они развернулись и вышли. Андрей закурил на морозце, обнял Дарью.
– Что делать, что делать, ума не приложу!
– Может, к ментам? – предложила Дарья.
– Если у тебя есть какие-то свои менты, то пошли. Я скупиться не буду. Но если ты хочешь, чтобы я опять пошел к тем двум козлам, что перекладывают бумажки у меня на глазах и уверяют, что они обязательно найдут, извини – мне этого не надо.
– Я симпатичная? – Дарья, как маленькая озорница, посмотрела ему в глаза.
– Весьма, я бы даже сказал, очень.
– Вот и отлично. Есть один старший лейтенант. Он, кажется, и не из ГИБДД, но я ему нравлюсь. Что, если я воспользуюсь своими чарами?
– В тебе есть что-то от ведьмы. Только, мне думается, деньги лучше.
– Нам стоит объединить усилия, – серьезно сказала она. – В этом случае успех гарантирован.
Не всякий мент станет работать в субботу, а вот молодой старший лейтенант ну просто-таки обязан подчищать накопившиеся за неделю бумажные хвосты, сидя в своем кабинете.
Дарья в райотдел милиции пошла одна. Андрей сослался на сильную аллергию к людям в погонах и остался сидеть в «девятке».
Она подошла к окошку дежурного и спросила, как ей увидеть старшего лейтенанта Парусова. Усатый капитан, взглянув на нее, едва улыбнулся в усы и сообщил, что нужный ей человек прозябает в комнате двадцать два на втором этаже.
Поблагодарив служивого, Дарья поднялась наверх и пару раз тихонько стукнула по двери с двумя двойками.
– Входите! – донеслось до нее.
Петли тихонько скрипнули, и Данилова вошла в большую, метров пять в ширину, комнату. Около десятка столов сиротливо стояли, на время расставшись со своими хозяевами, и лишь за одним работал молодой розовощекий Сергей Васильевич.
– Здравствуйте, – натянуто произнес он, не зная, чего ему ждать от визита молодой и красивой женщины.
– Добрый день, – ответила она, на ходу пробираясь между двумя стульями, загораживающими проход.
Лейтенант закрыл лежащую перед его носом папку и отложил в сторону, расчищая место на основательно заваленном столе.
– Садитесь.
– Спасибо, – села, ножки вместе, ручки на коленочки, сама скромность. – Вы не могли бы мне помочь?
– На то она и милиция, чтобы помогать. Я весь внимание.
«Молодец, ответ у тебя просто образец литературного творчества. Посмотрим, как ты будешь реагировать на мою просьбу».
Дарья открыла рот, затем изобразила смущение и покачала головой. Актриса – тоже профессия.
– Смелее, комната не прослушивается.
– Спасибо, я тоже смотрю фильмы про Джеймса Бонда. У моего приятеля украли машину.
– У-у-м, это не ко мне, я угонами не занимаюсь.
– Я знаю, – тихим, успокаивающим голосом произнесла Дарья. – Я же просто спрашиваю. – Она пожалела, что он молодой и зеленый. Зрелый и умный человек выслушал бы ее до конца, а этот так и норовит показать, что он по мокрухе.
– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, кроме того, что назову номер кабинета, фамилию следователя и время, когда его наверняка можно здесь застать.
Дарья смотрела в сторону, пытаясь раскачиваться на стуле, и качала головой. Со стороны могло показаться, что старшая сестра выслушивает оправдания младшего братика.
– Можно с вами, товарищ Парусов, поговорить, так сказать, не для протокола.
– Ну почему же нельзя, – он приосанился, затем подался чуть вперед и положил руки на стол. – Слушаю, товарищ Данилова.
– Я уже сказала, увели тачку. Надо найти.
Она была уверена, что перед ней мент, который берет. Молодой, неужели от денег откажется? В ее голове это не укладывалось.
– Что за машина? – Он поспешил добавить: – Это я из чистого любопытства спрашиваю.
– «Мерседес-500».
Она видела по его лицу, как любопытство перерастает в профессиональный интерес.
– Дорогая машина.
– Не то слово. Просто огромные деньги. – Дарья защебетала: – Ты... простите, вы даже представить себе не можете, насколько это роскошная тачка. – Дарья и сама плохо представляла, насколько хорош предмет разговора, но сейчас для пользы дела надо было раскочегарить Парусова, а не вдаваться в подробности. – Такую машину спрятать невозможно, их по Саратову наберется не больше пяти штук. А может, она одна-единственная у моего приятеля и была.
– Приятель, похоже, неплохо зарабатывает, – завистливо произнес Парусов.
– У него есть деньги, – с готовностью подтвердила Дарья. – Мне и надо-то всего ничего, узнать, у кого еще в городе могли быть такие машины.
– Отрабатываете версию с запчастями?
– Естественно.
– Это надо через ГИБДД узнавать, – безразличным тоном ответил лейтенант.
– Но у меня нет знакомых в ГИБДД! – воскликнула она.
– И что же вы мне предлагаете? Достать вам информацию?
– Ну а что такого? – Данилова посмотрела на него невинными глазками. – Для вас это раз плюнуть.
– Вы отдаете себе отчет, о чем просите сотрудника милиции? – поинтересовался он строго.
– Конечно. Двести долларов хватит?
Парусов зыркнул глазами по кабинету, будто бы в нем было полно народу.
– А вы не боитесь, что я вас сейчас арестую?
– Вы же не дурак.
Лейтенант встал, взял посетительницу за руку. Она поднялась со своего места, и он повел ее к двери.
– Зайдите через день, может быть, мне и удастся что-нибудь разузнать.
Дарья готова была его поцеловать, но все же сдержалась. Что у нее, мужика нет? Теперь, считай, есть.
Андрей, узнав о том, что разговор состоялся, немного повеселел.
– Придется отдать пятьсот баксов, но для тебя, я думаю, это не деньги.
– А не слишком ли это много? – До этого он крутил брелок на пальце, теперь китайская лазерная указка безжизненно повисла.
– Хапнуть он любит, – деловым тоном ответила она. – Но это не главное. Главное: скоро у нас на руках окажутся данные по владельцам всех «пятисотых» в Саратове.
– Хотелось бы верить, – он протянул ей баксы. – Ты знаешь, я не жадный, но у моего кошелька есть дно, и если я буду вести столь же оторванный от действительности образ жизни, как и до этого, то вскоре мы это донышко увидим.
– Что-то я не заметила, как ты потратил четыреста тысяч долларов.
– Мои капиталы закопаны в мельницы, в акции и в несколько сотен тонн зерна, хранящегося на элеваторе в ожидании своего часа.
– Продавать будешь?
– Нет. Размелю, а уж муку после этого по оптовкам распихаю.
Праздновать удачное посещение ментовки парочка отправилась в «Бригантину».
Сидя за уставленным снедью столом, Андрей осторожно поинтересовался собственными перспективами:
– Может, мы поедим и поедем к тебе?
– Нет уж, – Дарья уже заранее продумала стратегию и намеревалась помурыжить мужика подольше. – Мне сегодня надо с подругой встретиться. А тебе надо выспаться, отдохнуть от непрекращающихся возлияний. Зачем ты губишь свое здоровье?
– Я эту машину любил, как женщину, а может, даже больше. Второй такой за всю жизнь может уже и не быть. Понимаешь?
По настоянию Дарьи в этот раз спиртное он не заказывал. Ей, конечно, досталось на словах: бизнесмен тут же сравнил Данилову со своей женой, которая, когда они жили вместе, не позволяла ему и капли. Зато Андрей оставался трезвым, и с ним можно было разговаривать.
– Как можно сравнивать женщину с машиной? – Она откровенно недоумевала.
Он развел руки в стороны.
– Ну как, не залил масла в мотор – машина встала, не принес зарплату домой – в постели не дала. Не проверил систему тормозов – разбился, не предупредил, что придешь с работы поздно, – получил скалкой по голове. И машины, и женщины весьма капризны и в то же время очень красивы. Очертания лучших образцов автомобилестроения отдаленно напоминают женские формы: грудь, бедра.
– Наверное, у тебя не жена, а стерва.
– Ну что ты, – маленький кусочек котлетки исчез у него во рту, – моя никогда меня не била, она вообще женщина прекрасная, но жить с ней я больше не могу.
– Странно.
– Жизнь – странная штука. Вот сегодня ты говоришь мне «нет», а завтра? Сколько ты продержишься?
Она игриво улыбнулась.
– Какой самоуверенный.
– Этим и живем.
* * *
Два дня спустя Дарья занималась растяжкой в комнате, по-заморскому – стретчингом, когда зазвонил телефон. Перестав тянуть заднюю поверхность бедра, она встала с коврика и взяла трубку.– Квартира Даниловых?
С опознаванием голоса у нее всегда было все в порядке.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант. Никак хотите что-то сказать?
– Я жду вас в своем кабинете сегодня вечером в восемь ноль-ноль.
Он повесил трубку настолько быстро, что она не успела сказать ни слова.
– Очень хорошо, выдвигаюсь на позицию, – произнесла она в гудевшую трубку.
* * *
Оделась проще некуда. Джинсы, свитер и старый-старый пуховик. Краситься тоже не стала, чуть глаза подвела.Когда Дарья вошла в комнату двадцать два, она увидела там, как и в прошлый раз, лишь одного Парусова.
– Никогда не думала, что это лично ваш кабинет. Неужели здесь больше никто и не работает?
Она паясничала, и зря. Лейтенант, как чуть позже заметила Дарья, был пьян.
– Идите сю-юда, – промычал он, не вставая из-за стола. Сергей Васильевич с трудом поддерживал себя в вертикальном положении. В этом ему помогали его собственные руки, впившиеся в крышку стола и не дававшие раскачивающемуся торсу завалиться в одну из четырех сторон.
– Иду, – доложила Дарья. Деньги были при ней. Она планировала произвести обмен денег на листочек бумаги и быстренько удалиться.
Но у лейтенанта были другие планы.
Он не предложил ей сесть, вместо этого довольно громко спросил:
– Хочешь меня, блядушка?!
Эхо его голоса долго еще металось от стены к стене, а когда оно затихло, Дарье стало противно стоять рядом с ним.
– Вы принесли бумагу, лейтенант? – спросила она как можно жестче.
Он икнул и вперился глазами не в лицо, а в грудь.
– Давай, ложись на пол и раздвигай ноги.
Дарья пробежала глазами по столу в надежде обнаружить заветный листочек, но ничего похожего на список перед Парусовым не было.
– Ищешь документик, – он снова икнул. – Я принес. Только мне деньги от тебя не нужны.
Дарья вытащила из сумочки диктофон и покрутила им перед носом пьяного молодого офицера.
– А погоны тебе нужны, а, мужик?
Она отмотала пленку на начало.
«Хочешь меня, блядушка?» – раздалось из маленького динамика.
Дарья остановила пленку.
– Что теперь?
По его лицу она видела, что он старается протрезветь, но не может. Кое-как Парусов залез во внутренний карман пиджака и положил на стол аккуратно сложенный вчетверо листок.
– Молодец, – похвалила она, забирая бумажку. – Теперь не мне надо платить тебе деньги, а наоборот. И сиди не рыпайся, мальчик, иначе кабздец тебе настанет. Пленочка в пяти местах к завтрашнему утру будет, и если со мной что-нибудь случится, подозреваемым номер один будешь ты. Понял? А теперь спи давай! – Она изо всей силы толкнула его в плечо, и он, не удержав равновесия, рухнул со стула. – Да ты слабак, парень, – безжалостно бросила она напоследок.
Вдохнув холодного зимнего воздуха, Дарья почувствовала себя человеком. Стресс предыдущих пятнадцати минут постепенно улетучивался. Она стремительно вылетела со стоянки на своей машине и поехала на свидание с Андреем.
Ощущая в себе эмоциональный подъем, девушка, привыкшая с малых лет полагаться только на себя, неслась по улицам укрытого снегом города и наслаждалась Филиппом и его «Летучей мышкой».
Радуясь очередной победе, она думала об отце. При каких обстоятельствах он погиб, Дарья не знала, и мама ничего не могла ей рассказать. Участие наших войск в войне в Республике Ангола не афишировалось в тогдашней прессе, что уж говорить о точной дате смерти или хотя бы о районе гибели майора ВДВ Данилова.
Воспитывала ее только мать, скорее всего из-за этого девочка уже к двенадцати годам была личностью с гипертрофированно развитой самостоятельностью. Она презирала ровесников, которые что-то все время канючили у своих родителей: то разрешения пойти погулять, то позволения пригласить кого-то в гости.
Они с матерью жили намного проще. Дарья говорила, во сколько она уйдет, во сколько придет, сколько денег ей надо в школу, никогда не просила много, только на самое необходимое. Девочка видела, что мать не в состоянии покупать дорогие вещи или наряжать ее как куклу, и довольствовалась тем, что было. Но где-то глубоко в душе у нее накапливалась ненависть к самой себе за то, что она не может надеть дорогую вещь.
В пятнадцать она поняла, что мать никогда не принесет домой столько денег, чтобы на них можно было спокойно жить целый год, а между тем родители некоторых ее одноклассников резко увеличили свои доходы после тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, и, как следствие, у мальчиков и девочек в их классе стали появляться дорогие вещи, которые не могли не вызывать зависть у взрослеющей Дарьи.
Так она и росла, лелея надежду на то, что в один прекрасный день проснется и случится чудо. Вместо сказки ей пришлось пережить насилие. Три приятеля-гоблина потешились с нею, за один час превратив нежную девушку в стерву. Пережив стресс, она не покорилась судьбе и не сошла с ума, она просто поняла, что если ты хочешь что-либо получить от жизни, надо брать это своими руками и долго не раздумывать над теми способами, какими тебе придется это делать. У нее не было огромных мускулов, она не входила в состав какой-либо банды. За ней не стояла «крыша», не было влиятельных родственников, забравшихся наверх и пристроившихся к государственной кормушке. Она была одна-одинешенька, но беззащитной и слабой себя не считала.
Она обладала умом, красотой, дерзостью и упорством. Эти четыре качества она выделила в себе, стараясь развивать их при удобном случае. Кроме моральных дивидендов, эксперименты с российской действительностью приносили ей еще и деньги. Те самые бумажки, которые никак не могла принести в дом ее мать. Сидя за рулем не прожившей еще и года «девятки», Дарья надеялась, что нищета теперь позади и что уже никогда она не окажется на самом дне. Но для этого ей надо много работать: спать, следить за собой, появляться в самых престижных ресторанах и казино, иметь всегда трезвую голову и желание взять верх над мужчиной. Богатым мужчиной.