На месте Алексея Ивановича Лоскутова за рабочим столом сидел маленький человечек. Лицо маленького человечка украшали или уродовали – это кому как покажется – крохотные усики. Под маленьким черненьким правым глазиком было небольшое родимое пятно в форме капли. Казалось, будто птичка прямо на лицо испражнилась пролетая. Наверняка пятнышко доставляло своему хозяину массу неудобств в детском и подростковом возрасте, а затем стало чем-то вроде его марки. И теперь люди не смели и пикнуть про его отметину. Они боялись.
Да, да, да – мужики, которые привели ее к маленькому усатенькому «таракану», боялись сидящего за письменным столом. Она почувствовала это, как только вошла. Ее не пихнули вперед, чего можно было ожидать, совсем нет. Губастый, к этому времени уже прошедший вглубь кабинета, лишь кивнул ей, после чего медленно отошел в сторону.
– Рад встрече. – Голос человечка был высок, но не пискляв. В нем можно было почувствовать и власть, и самоуважение, и стремление добиваться своего. Слова, вылетающие из небольшого ротика, впивались в Дарью, словно крохотные иголочки, игнорировать которые никак нельзя.
Рядом с усачом стоял директор фирмы. Он был бледен, несмотря на габариты, и сконфужен собственной незначительностью на принадлежащей ему территории.
Она не сочла нужным отвечать на приветствие. Вместо этого поинтересовалась через «ты», кто он такой.
Мужичок ответил, что это не ее ума дело.
– Я бы на твоем месте мне не тыкал. Скажи лучше, – он посмотрел в отобранные у Даниловой права, – Дарья, в какую нору залез Шустриков? Вначале он себе позволил угрозы в адрес уважаемого Алексея Ивановича, а теперь мы его найти не можем. Может, нам еще раз хочется услышать, как это он грозится всех тут раздавить...
Пленница подумала о том, что не зря они уезжали из города. Похоже, Лоскутов сломался – тренькнул мафии. Если перед ней мафиози, тогда почему у него не было людей рядом с офисом Шустрикова? Не знают, где он работает? Версия слабая. Все знают. Тогда почему до сих пор не добрались до Виталия Алексеевича?
– Ничем не могу вам помочь. Два дня его уже не видела. В последний раз пересеклись на похоронах Розанова.
– Жаль парня, – быстро согласился усатенький, – славный рос предприниматель. Ни с кем не конфликтовал, все больше умом, а не нахрапом брал и, главное, не метался из стороны в сторону. Занялся зерном и потихоньку работал, имел копейку, вот только машину дорогую купил, ну это с кем не бывает. Мошна у него была тонка, чтобы на такой тачке ездить. Говоришь, не знаешь. Плохо. Красивая ты баба, а у меня мужиков голодных до кучи. Чего делать будем?
Дарья прочувствовала ситуацию и заскулила, нагнетая на глаза слезы.
– Ну, я правда не знаю.
– Может, отпустить ее? – подал голос Лоскутов.
Присутствующий в комнате губастый закачал головой. Маленький усатенький предводитель посмотрел на своего холопа и улыбнулся.
– Народ хочет веселья, извини, девушка.
Дарья ничего не сказала ему в ответ. Кое-как открыла дверцу машины, с третьей попытки воткнула ключ зажигания. Ей просто необходимо принять душ, иначе она умрет. Ее просто разорвет прилипшая к ней грязь и усталость. Она отомстит, обязательно отомстит. Зачем они оставили ее в живых? Чтобы всю свою поганую жизнь думать о том, что где-то живет униженная ими женщина? У нее все в порядке с чувством собственного достоинства. Она докажет им это, обязательно.
А сейчас в душ, только в душ – и больше ничего.
Шустриков.
Что же она и не позвонит ему? Но ведь все ее сегодняшние неприятности из-за него.
Дарья взяла в руки сотовый, намереваясь дозвониться на мобильник толстяка. Через минуту стало ясно, что ни Виталий Алексеевич, ни кто-либо еще ответить не в состоянии. Попробовала офис – но там уже никого не оказалось. Набрала домашний, долго ждала, но никто трубку так и не снял. Куда же пропала Зиночка? Впрочем, она может отложить это все и до завтра.
Дарья сидела в ванной, обхватив голову руками. Горячие струи падали ей на волосы, стекали по спине. Вода попадала на опущенное вниз лицо, разбавляя слезы. Кто бы мог подумать?! Еще утром она была далеко за городом, в уютном доме отставного генерала, а уже к вечеру того же дня ею успели попользоваться пятеро скотов. Лоскутов тоже не отказался, ублюдок. Она всем, всем припомнит!..
Выбравшись из ванной, поставила чайник и набрала номер телефона матери.
Нина Ивановна была несказанно рада услышать дочь.
– Ну, что же ты так до меня и не доехала?
– Я? – удивилась вначале Дарья, затем вспомнила, что обещала. – Да, мама, я приеду прямо сейчас, можно?
– Ну, конечно! – обрадовалась одинокая женщина. – Пока ты ко мне катишь, я и блинчиков настряпать успею.
Одевшись чисто и скромно, Дарья выкатилась за дверь.
В мире грязных денег и насилия дом, где она выросла, оставался для Дарьи заповедным уголком, в котором всегда ждала ее родная мать.
Нина Ивановна встретила дочь троекратным поцелуем и командой немедленно идти мыть руки и садиться за стол.
«Как в старые добрые времена», – подумала Дада и с удовольствием отправилась выполнять приказание.
В конце первой чашки Дарья заговорила о том, что ее волновало:
– Мама, я знаю, тебе нелегко было в жизни.
Мать несколько оторопела от такого признания и с интересом глянула на Дарью.
– Дочка, тебе сейчас трудно?
– Просто у меня сегодня был не самый лучший день в жизни, вот и все. – Дарья уткнулась в чашку, чтобы скрыть выступившие слезы.
– Если ты хочешь поделиться, я готова выслушать, – Нина Ивановна подперла одной рукой щеку, готовясь принять груз переживаний и неудач дочери.
Дарья не собиралась сообщать матери, что ее изнасиловали. Это ни к чему. Она шмыгнула носом и взяла себя в руки.
– Мама, ты бы очень сильно разозлилась на человека, который заставил бы тебя работать против твоего согласия?
– Наверное, а что случилось?
– Я сейчас работаю над одним проектом в паре с весьма состоятельным человеком. Только не волнуйся, он ни при чем. Его конкуренты повели себя недостойно.
Мать приняла горделивую позу, прогнув назад спину и выпятив грудь. Дарья знала, что за этим последуют нравоучения.
– Ты не хочешь мне говорить, что и как, это твое дело.
«Я так и знала».
– Если бы меня кто-то использовал, я, несомненно, обиделась бы. Но это только во-первых, а во-вторых, постарайся вылезти из своей очередной авантюры, расстанься с этим «весьма богатым» и найди, наконец, себе нормальную работу. Продолжишь в том же духе – будешь каждый день приезжать ко мне плакаться.
Дарья сама не заметила, как напряглась. Мать снова ее отчитывала, но она была права. Сейчас-то уж точно имело смысл посидеть и послушать. Пару раз она уже задумывалась, что ведет не совсем нормальный образ жизни, точнее, живет по иным правилам, нежели ее мать. Во всем есть свои положительные и отрицательные стороны.
– Может, именно это я и хотела от тебя услышать, мама. – Дарья допила чай и взялась за чайник, чтоб налить себе еще.
– Дочка, ты уже не семнадцатилетняя девочка...
Распрощавшись с матерью, Дарья вышла на улицу. Шел снег. Было тихо. Буря эмоций улеглась.
«Она знала, что мама будет читать ей мораль?»
«Она знала, что мама непременно будет читать мораль».
Подойдя к машине по скрипучему снегу, Дарья обернулась, подняла голову и посмотрела на окна родной квартиры. На кухне горел свет. Мать стояла в проеме окна и смотрела на дочь. Дарья помахала на прощание ей рукой и села в свою «девятку».
Посещение «психотерапевта» прибавило ей сил, вернуло к жизни.
«Может, в этом есть что-то ненормальное, когда человек восстанавливает силы, слушая упреки в свой адрес, – думала она, выезжая на очищенный от снега проспект. – А может, все дело в характере? Одни ломаются даже под небольшим потоком критики, другие становятся еще сильнее, чем были. Они будто знают, что им потребуется еще много сил и много терпения для того, чтобы добиться тех целей, которые поставила перед ними жизнь».
Вчера ей преподали хороший урок. Красивая молодая женщина, сующаяся в сферу больших денег и соответственно крутых разборок, должна быть готова ко всему. В том числе и к изнасилованию. Но она птичка стреляная, она это переживет. Куча баксов с лихвой компенсирует ее моральные и физические издержки.
«Ну где же Шустриков, черт возьми? Мог бы и позвонить! Мы вроде как партнеры, к тому же он собирался заполучить меня к себе в постель или уже не хочет? Одни ждут, другие сами берут. Жестокий реализм».
Из вчерашнего она не вынесла ничего, кроме собственного унижения. Ни имен, ни фамилий, ни кличек.
Впрочем, одну кличку она знает, ее обронил Валера, который по жуткому стечению обстоятельств живет с ней в одном доме. Не зайти ли в гости?
Второй раз нажимать на звонок не пришлось. Он резко распахнул дверь.
– Привет, – стоит в одних семейных трусах и с полотенцем на шее. Здоровый мужик.
– У тебя тепло в квартире? – Дарья перешагнула через порог.
Он втянул через нос воздух и скрестил руки на груди.
– Не распаляйся, – предупредила она, – я к тебе по делу.
Валера надулся еще больше.
– Я внимательно слушаю.
Она закрыла за собой дверь и только после этого поинтересовалась:
– Чем занимался Антон Ильич по кличке Технарь?
– Ну ты, ебть, как в справочную обратилась.
Нахмурившись, он сообщил, что еще не брился и не чистил зубы.
Пили кофе с бутербродами. От яичницы отказалась.
– Ну да, холестерин, – согласился гоблин, накладывая себе на тарелку глазунью из шести яиц. – Береги здоровье.
– Ты не расскажешь про Технаря?
– И какой же у тебя к этому делу интерес?
– Личный.
Он поддел на вилку кусок яичницы.
– В это трудно не поверить, если учесть, что человек, с которым ты спала, выбросился из окна, а другого, покруче, я имею в виду Розанова, с которым ты тоже лазила, подстрелили. Мужики вокруг тебя просто дохнут!
Голос его был мрачен, несмотря на то, что день только начинался.
Если у вас с утра дурное настроение – есть шансы к вечеру испортить его всем, с кем вам придется общаться.
– Я не виновата.
– Девочки, которые ни в чем не виноваты, сидят рядом с мамами дома и смотрят латиноамериканские мыльные оперы.
– Мне удалось избежать зомбирования.
– Похвально. Знаешь, почему я тебя впустил, девочка? Потому что ты не стучишь. Если бы ко мне на следующий день нагрянули менты, ты уже волновалась бы по поводу того, где достать лекарства для восстановления пошатнувшегося здоровья, а не бегала и не выспрашивала о некоем Технаре. Почему я должен делиться с тобой информацией, обладая которой ты сможешь если не засадить меня, то уж наверняка попортить кровь?
– Я также хотела бы узнать, как вы вышли на меня?
– О! – воскликнул он, подпрыгивая на стуле. – А какой длины у меня болванчик, ты не хочешь узнать, детка?
Затиликал сотовый.
Она поспешила ответить «да». Голос Шустрикова был спокойным.
– Привет, Даша, чем занимаешься?
– Перезвони через десять минут, – небрежно бросила она, не намереваясь показывать Валере, что звонит человек, очень и очень ее интересующий. – Я пойду, – она поднялась из-за стола, – спасибо за кофе.
– Если тебе просто захочется, заходи вечером, я приглашаю. – Он поднялся следом и пошел провожать ее до двери.
– Непременно, – бросила Дарья.
Следующего звонка Шустрикова она ждала в машине долгих полчаса.
– Извини, я не могла говорить, – первым делом произнесла она, заглаживая вину за небрежный тон. – Куда ты пропал?
– Надо встретиться. Дорогу в Колодцево не забыла?
– Нет.
– Тогда там и увидимся через два часа.
Он попросил ее о встрече. Отлично. Значит, заинтересован.
Заправившись, снова поехала к отставному генералу. Только пить она ничего, кроме чая, больше не будет.
Дом пенсионера от МВД встретил ее теплом и чистотой. Дарья Ивановна защебетала о том, что рада видеть свою тезку, и тут же позвала за стол.
– А из мужчин никого?
– Скоро приедут. Уже доложились по телефону. После чая, я надеюсь, ты поможешь мне на кухне?
– Можно и без чая обойтись. Командуйте, я к этому привыкшая, – сообщила Дарья, невольно сравнивая Дарью Ивановну с Ниной Ивановной.
Внедорожник остановился у крыльца только через час. Из машины вышли трое – Дарья смотрела на происходящее сквозь висящий на окне тюль, – двоих она знала, это были генерал и Шустриков. С ними был и мужчина помоложе. Лет сорока. Широк в плечах. Невысок. Судя по цвету волос на висках – брюнет. Взгляд цепкий, уравновешенный. «Прощупал» «жигуленок» Дарьи, пробежал по окнам, Данилова невольно отпрянула, затем сообразила, что видеть ее он не может.
Мужчины вошли в дом. Поздоровались с хозяйкой и с гостьей. Тот, кого она видела в первый раз, удивил плавностью движений и аурой железобетонного спокойствия.
Звали гостя Павел, просто Павел. У него был небольшой шрам над левым глазом и родинка над губой – нелепое сочетание отметины супермена и девичьей «мушки». Раньше такие родинки красавицы рисовали над верхней губкой специально, как бы указывая кавалерам, куда следует целовать.
Темно-синие глаза Павла понравились ей сразу. Теплые и слегка влажные. Чудесные.
Неторопливо покушали, затем перешли в гостиную.
Первым о деле заговорил Герман Всеволодович.
– Ситуация неприятная, но все упирается во временные рамки, и не более того.
– Я поясню, для Дарьи, – подключился Шустриков. – С того момента, как мы расстались около моего офиса, произошла масса событий.
«У меня тоже без приключений не обошлось», – просвистело в голове у Даниловой, но тем не менее она заставила себя слушать.
– Я поднялся к себе, где меня уже ждал Паша. Он представился, сообщил, что от Германа Всеволодовича, и посоветовал очень быстро исчезнуть. Позавчера вечером, пока ты, Даша, спала, мы с товарищем генералом в подробностях обсудили сложившуюся ситуацию.
– Ты все рассказал! – воскликнула Дарья.
– В противном случае кто же мне будет помогать?
Настроение у нее испортилось.
– Если бы я не связался с Павлом, у Виталия Алексеевича были бы большие неприятности, – заметил генерал. – И не надо так переживать хотя бы потому, что с вашими возможностями разгрести эту кучу дерьма нереально.
Дарья замолкла.
– Мне пришлось уехать, дав строгие указания прислуге и сотрудникам не отвечать на телефонные звонки. От этого страдает бизнес, но голова остается на месте.
– В последнее время участились кражи дорогих автомобилей, – подал голос Павел. Он у него оказался мягким, просто-таки бархатным. – Работал профессионал. Угонял машины, защищенные сразу несколькими системами. Вся хваленая западная электроника и отечественная механика не могли уберечь машины от угона. Наши эксперты только руками разводили. В двух случаях дело доходило до убийств. Водителя убивали, будем говорить прямо, скидывали на обочину, а авто бесследно исчезало.
Однажды нам повезло. Угонщик провозился с «БМВ» восьмой серии – очень дорогая вещь – всю ночь, но оживить ее не смог. Криминалисты нашли на правом крыле «пальчик». Пропустили отпечаток через компьютер. Дяденька оказался рецидивистом. Начали поиск, но взять не успели. По непонятным причинам он выбросился из окна.
– Выходит, Антон Ильич по кличке Технарь занимался угоном? И убийства тоже совершал он? Но на убийцу он не похож. Я бы сказала, он мягкий, а не жестокий человек.
– Мы тоже склоняемся к версии, что существует киллер, который работал с ним на пару, – поддержал Дарью Павел, – его-то, к сожалению, нам пока задержать не удалось.
– Хотя он и сам мог убивать, – генерал сидел в кресле и оторвался на секунду от просмотра телепрограммы. – Каких я только смиренных овечек за свою жизнь не видел? А копнешь поглубже – гад хуже некуда.
– Для того чтобы выброситься из окна, нужна какая-нибудь причина, – продолжил Павел. – На первое место, по моему мнению, надо поставить страх, например из-за большого долга, он должен был чувствовать, что месть не за горами. На второе – покаяние за содеянное, это в том случае, если Технарь убивал сам. На третье – неудачи в личной жизни, хотя этот пункт представляется маловероятным. Он там, в постели, смог хоть что-нибудь?
– Что-нибудь, – ответила Дарья, глядя в бесконечность. – В общем, поводов у него расстраиваться не было. Странно то, что он не впал в отчаяние, когда со стоянки исчез «Ниссан». Будто все так и должно случиться.
– Какое у него было настроение, когда он с тобой знакомился?
Дарья задумалась.
– Скорее никакого. Он выглядел уставшим. И в некоторой степени безразличным ко всему.
– Не показалось, что обреченным? – поинтересовался Шустриков.
– Вот это вряд ли. Скажите лучше, как милиция вышла на меня. Этот вопрос мне уже давно не дает покоя.
Все посмотрели на самого молодого мужчину в компании, ожидая, скажет он по этому поводу хоть что-нибудь или нет.
Человек из милиции, а Паша им и был, состроил кислую гримаску.
– Если бы не Герман Всеволодович...
– Давай не тяни, – сурово буркнул пенсионер. – Знаешь же, что дело непростое. А девочка эта здесь не просто так. Поэтому изволь раскошеливаться.
– Приметы Дарьи мы получили, можно сказать, сразу, у портье. С головой у него все хорошо, и описание он дал весьма подробное. Отрабатывая версию с проституткой, мы предположили, что в отеле у девушки могут работать знакомые. Знакомых не оказалось. Пришлось отработать более нудный вариант. Даша, ты впопыхах забыла очень дорогие духи. Я уж не помню название. Этим занимались мои подчиненные. Но продавщица одного из магазинов сразу же опознала тебя. Ты должна ее понять, она не хотела, чтобы у магазина были неприятности.
– «Джорджия» – это название духов. Я действительно их оставила в номере.
Продавщицей в магазине работала одноклассница Дарьи – Женечка.
– Понимаю, она назвала имя и фамилию. После этого адрес – не проблема. Я прописалась в собственной квартире, как и всякий добропорядочный гражданин. Только теперь ответьте мне, уважаемые сыщики, каким образом примерно та же информация оказалась и у гоблинов? Они не знали, где я живу, но кто-то очень подробно дал им мое описание.
Паша пожал плечами.
– У них свои люди, у нас свои. А Саратов всего-навсего город. Где тебя нашли?
– В ресторане.
– Вот видишь, ты и не думала отсидеться подольше.
– Чего ж отсиживаться после того, как уже милиция побывала у тебя дома и подписку о невыезде отобрала. Откуда я знала.
– Никто не знал, – перебил Шустриков.
– По нашим данным, Технарь был связан с преступной группировкой, занимающейся похищением автомобилей, их разукомплектованием и продажей по частям. Запчасти с успехом реализовывались на рынке. Иногда действовали под заказ, так как исчезали весьма уникальные экземпляры.
Невозможно облазить весь город и заглянуть в каждый гараж. Люди не светятся, работают чисто, загоняют тачку в маленькую мастерскую и выносят ее оттуда уже по кусочкам. В моей практике были случаи, когда кузова дорогостоящих иномарок распиливали и вывозили на свалку в багажнике старенького «Москвича», дабы не засветиться. Умельцы.
– Что ж не арестуете? – съязвила Данилова.
– Конкретных зацепок нет, одни предположения. Хотя человечек на заметке имеется. Фролов Андрей.
– А как он выглядит? – Если бы не разговор, сидела бы Даша в мягком кресле с превеликим удовольствием.
– Маленький, щупленький, родинка в виде капли на щеке, позже могу показать фотографию.
«Не стоит. Я уже успела очень близко познакомиться с оригиналом».
– Убитый накануне автослесарь Петя работал на фирму «Автомаэстро», а она под контролем Фролова. Узнав о том, что вместе с покойным Розановым разбираться с ремонтниками ездил еще и Виталий Алексеевич, я немедленно посоветовал ему исчезнуть. Почему убили Розанова, мы не знаем. Два трупа у нас уже проходят по автомобилям, зачем искать неприятности на собственную задницу?
«Я их уже нашла».
Дарья не спешила признаваться в том, что ее вычислили прямо на рынке, и уж тем более рассказывать об изнасиловании. Несмотря на всю мрачность обстоятельств, делиться она думала лишь с Шустриковым, да и то не до конца.
– Дарья, чего хотели от тебя гоблины? – поинтересовался генерал.
– Спрашивали насчет выпавшего из окна мужчины. Интересовались, не хвастался ли он, что сильно разбогател.
– Что-то я не слышал о том, чтобы люди на радостях от привалившего им состояния бросались головой вниз. – Шустриков сидел на диване – любовь у него к диванам. Дома их у него штук пять, два из которых стояли в кабинете до того, как он тренажерный зал там оборудовал, один пришлось выкинуть. И здесь на диван уселся. Нет чтобы в кресло. Большой очень – неудобно ему в кресле. – Давайте поговорим о муке, которую все стремятся выдать за зерно. Мы тут, Даша, по дороге уже обменивались мнениями, мне советуют не лезть. Что думаешь?
– Вот так взять и от всего отказаться?!
– Большой риск, – скрипнул генерал.
– Официально ничего не выйдет, – добавил Павел.
Дарья поднялась со своего места и объявила, что хочет спать.
Дарья Ивановна, сидевшая до этого с журналом мод в руках, встала следом за молодой гостьей и выразила готовность показать ей комнату.
В третьем часу ночи она проснулась. За стенкой должен был спать Шустриков. Он обязательно потащит ее в постель. Кто ж среди ночи от красивой женщины откажется? Но она должна поговорить с ним прямо сейчас, иначе толпящиеся в голове мысли не дадут ей заснуть до утра. А постель подождет. Пусть сгоняет жир и обретает форму.
Одевшись, Дарья вышла на цыпочках в коридор второго этажа. В доме стояла тишина. Она подошла к двери соседней комнаты, деревянные полы при этом пару раз скрипнули. Предательское повизгивание досок она ощутила всеми нервными окончаниями. Аж мурашки по коже. Тут, понимаешь, чуть ли не крадешься – и такая вдруг неприятность.
Тихонько постучала. Никто не спешил ей открывать. Поразмыслив немного, она толкнула дверь и вошла в темноту.
Из угла комнаты до ушей Дарьи долетало легкое посапывание. Она постояла немного, потом нащупала выключатель и включила в комнате свет.
Шустриков спал на спине, натянув одеяло на нос. И без того гладкое лицо теперь вовсе избавилось от морщинок – человек спал. А она пришла его будить. Тронув бизнесмена за плечо, Дарья шепотом произнесла:
– Виталий Алексеевич, Виталий Алексеевич.
Он буркнул во сне, встрепенулся, после чего быстро сел в кровати.
– Что случилось? – встревоженно спросил он, рассматривая Дарью.
– Мне с вами надо поговорить!
Он проморгался, провел ладонью по лицу и, не скрывая удивления, уставился на нее.
– Что за срочность такая?
– Вы ведь охотник?
На нем была белая майка, которая не могла скрыть мощных, заплывших жиром плеч. Скрестив руки на груди, он предложил ей сесть.
– С чего ты взяла?
– Я видела у вас в прихожей голову кабана.
– Да, было дело. Мой трофей, – Шустриков даже среди ночи был горд тем, что когда-то завалил на охоте кабана.
– Значит, вы человек смелый.
– Несмелым людям я бы не рекомендовал в наше время заниматься бизнесом. Здесь как на войне: или ты, или тебя. Говори конкретнее, что хочешь от меня?
Дарья села на стул и уставилась в пол.
– Меня вчера изнасиловали.
– Как?!
– В извращенной форме.
– Нет, я не это хотел спросить. – Он, не стесняясь ее, встал с кровати и натянул трико. В комнатах было тепло, поэтому спали только в нижнем белье. Теперь его огромный, выпирающий вперед живот вызывающе подчеркнуто нависал над штанами. Поймав взгляд Дарьи, он также надел на себя и кофту и после того, как застегнул «молнию» почти до горла, попросил ее рассказать все подробнее.
Она первым делом сообщила, что, судя по родимому пятну на щеке, человек, который верховодил на допросе и во время изнасилования, и Фролов Андрей, известный милиции как глава группировки, – одно и то же лицо.
– Будь у меня фотография, я без труда бы опознала его. Прежде чем взять меня, они спрашивали о тебе, о том, где ты. Похоже, вы с Розановым перегнули палку. Директор Лоскутов решил спрятаться под «крышу» от неожиданно начавшегося «дождя».
– Я бы тоже мог. Но это бы значило в одиночку финансировать небольшую войну. А я к этому не готов. Это абсолютно две разные кучи. Одна смотрит за машинами, другая пасется на торговле зерном и товарами народного потребления, в том числе и мебелью. Они никогда не договорятся. Продолжай, пожалуйста.
На протяжении всего пересказа Дарья несколько раз просила не говорить об этом ни Павлу, ни генералу. Она также не упустила случая выказать собственное разочарование по поводу того, что Шустриков выдал всю известную ему информацию ментам.
Вторая часть рассказа Дарьи состояла из подробного описания визита к Валере.
Да, да, да – мужики, которые привели ее к маленькому усатенькому «таракану», боялись сидящего за письменным столом. Она почувствовала это, как только вошла. Ее не пихнули вперед, чего можно было ожидать, совсем нет. Губастый, к этому времени уже прошедший вглубь кабинета, лишь кивнул ей, после чего медленно отошел в сторону.
– Рад встрече. – Голос человечка был высок, но не пискляв. В нем можно было почувствовать и власть, и самоуважение, и стремление добиваться своего. Слова, вылетающие из небольшого ротика, впивались в Дарью, словно крохотные иголочки, игнорировать которые никак нельзя.
Рядом с усачом стоял директор фирмы. Он был бледен, несмотря на габариты, и сконфужен собственной незначительностью на принадлежащей ему территории.
Она не сочла нужным отвечать на приветствие. Вместо этого поинтересовалась через «ты», кто он такой.
Мужичок ответил, что это не ее ума дело.
– Я бы на твоем месте мне не тыкал. Скажи лучше, – он посмотрел в отобранные у Даниловой права, – Дарья, в какую нору залез Шустриков? Вначале он себе позволил угрозы в адрес уважаемого Алексея Ивановича, а теперь мы его найти не можем. Может, нам еще раз хочется услышать, как это он грозится всех тут раздавить...
Пленница подумала о том, что не зря они уезжали из города. Похоже, Лоскутов сломался – тренькнул мафии. Если перед ней мафиози, тогда почему у него не было людей рядом с офисом Шустрикова? Не знают, где он работает? Версия слабая. Все знают. Тогда почему до сих пор не добрались до Виталия Алексеевича?
– Ничем не могу вам помочь. Два дня его уже не видела. В последний раз пересеклись на похоронах Розанова.
– Жаль парня, – быстро согласился усатенький, – славный рос предприниматель. Ни с кем не конфликтовал, все больше умом, а не нахрапом брал и, главное, не метался из стороны в сторону. Занялся зерном и потихоньку работал, имел копейку, вот только машину дорогую купил, ну это с кем не бывает. Мошна у него была тонка, чтобы на такой тачке ездить. Говоришь, не знаешь. Плохо. Красивая ты баба, а у меня мужиков голодных до кучи. Чего делать будем?
Дарья прочувствовала ситуацию и заскулила, нагнетая на глаза слезы.
– Ну, я правда не знаю.
– Может, отпустить ее? – подал голос Лоскутов.
Присутствующий в комнате губастый закачал головой. Маленький усатенький предводитель посмотрел на своего холопа и улыбнулся.
– Народ хочет веселья, извини, девушка.
* * *
Через пять часов Дарью выпустили из кабинета директора. Губастый был любезен – он подвез ее до брошенной около базара «девятки» и посоветовал впредь никогда не крутить с богатыми, от этого одни лишь несчастья.Дарья ничего не сказала ему в ответ. Кое-как открыла дверцу машины, с третьей попытки воткнула ключ зажигания. Ей просто необходимо принять душ, иначе она умрет. Ее просто разорвет прилипшая к ней грязь и усталость. Она отомстит, обязательно отомстит. Зачем они оставили ее в живых? Чтобы всю свою поганую жизнь думать о том, что где-то живет униженная ими женщина? У нее все в порядке с чувством собственного достоинства. Она докажет им это, обязательно.
А сейчас в душ, только в душ – и больше ничего.
Шустриков.
Что же она и не позвонит ему? Но ведь все ее сегодняшние неприятности из-за него.
Дарья взяла в руки сотовый, намереваясь дозвониться на мобильник толстяка. Через минуту стало ясно, что ни Виталий Алексеевич, ни кто-либо еще ответить не в состоянии. Попробовала офис – но там уже никого не оказалось. Набрала домашний, долго ждала, но никто трубку так и не снял. Куда же пропала Зиночка? Впрочем, она может отложить это все и до завтра.
Дарья сидела в ванной, обхватив голову руками. Горячие струи падали ей на волосы, стекали по спине. Вода попадала на опущенное вниз лицо, разбавляя слезы. Кто бы мог подумать?! Еще утром она была далеко за городом, в уютном доме отставного генерала, а уже к вечеру того же дня ею успели попользоваться пятеро скотов. Лоскутов тоже не отказался, ублюдок. Она всем, всем припомнит!..
Выбравшись из ванной, поставила чайник и набрала номер телефона матери.
Нина Ивановна была несказанно рада услышать дочь.
– Ну, что же ты так до меня и не доехала?
– Я? – удивилась вначале Дарья, затем вспомнила, что обещала. – Да, мама, я приеду прямо сейчас, можно?
– Ну, конечно! – обрадовалась одинокая женщина. – Пока ты ко мне катишь, я и блинчиков настряпать успею.
Одевшись чисто и скромно, Дарья выкатилась за дверь.
В мире грязных денег и насилия дом, где она выросла, оставался для Дарьи заповедным уголком, в котором всегда ждала ее родная мать.
Нина Ивановна встретила дочь троекратным поцелуем и командой немедленно идти мыть руки и садиться за стол.
«Как в старые добрые времена», – подумала Дада и с удовольствием отправилась выполнять приказание.
В конце первой чашки Дарья заговорила о том, что ее волновало:
– Мама, я знаю, тебе нелегко было в жизни.
Мать несколько оторопела от такого признания и с интересом глянула на Дарью.
– Дочка, тебе сейчас трудно?
– Просто у меня сегодня был не самый лучший день в жизни, вот и все. – Дарья уткнулась в чашку, чтобы скрыть выступившие слезы.
– Если ты хочешь поделиться, я готова выслушать, – Нина Ивановна подперла одной рукой щеку, готовясь принять груз переживаний и неудач дочери.
Дарья не собиралась сообщать матери, что ее изнасиловали. Это ни к чему. Она шмыгнула носом и взяла себя в руки.
– Мама, ты бы очень сильно разозлилась на человека, который заставил бы тебя работать против твоего согласия?
– Наверное, а что случилось?
– Я сейчас работаю над одним проектом в паре с весьма состоятельным человеком. Только не волнуйся, он ни при чем. Его конкуренты повели себя недостойно.
Мать приняла горделивую позу, прогнув назад спину и выпятив грудь. Дарья знала, что за этим последуют нравоучения.
– Ты не хочешь мне говорить, что и как, это твое дело.
«Я так и знала».
– Если бы меня кто-то использовал, я, несомненно, обиделась бы. Но это только во-первых, а во-вторых, постарайся вылезти из своей очередной авантюры, расстанься с этим «весьма богатым» и найди, наконец, себе нормальную работу. Продолжишь в том же духе – будешь каждый день приезжать ко мне плакаться.
Дарья сама не заметила, как напряглась. Мать снова ее отчитывала, но она была права. Сейчас-то уж точно имело смысл посидеть и послушать. Пару раз она уже задумывалась, что ведет не совсем нормальный образ жизни, точнее, живет по иным правилам, нежели ее мать. Во всем есть свои положительные и отрицательные стороны.
– Может, именно это я и хотела от тебя услышать, мама. – Дарья допила чай и взялась за чайник, чтоб налить себе еще.
– Дочка, ты уже не семнадцатилетняя девочка...
Распрощавшись с матерью, Дарья вышла на улицу. Шел снег. Было тихо. Буря эмоций улеглась.
«Она знала, что мама будет читать ей мораль?»
«Она знала, что мама непременно будет читать мораль».
Подойдя к машине по скрипучему снегу, Дарья обернулась, подняла голову и посмотрела на окна родной квартиры. На кухне горел свет. Мать стояла в проеме окна и смотрела на дочь. Дарья помахала на прощание ей рукой и села в свою «девятку».
Посещение «психотерапевта» прибавило ей сил, вернуло к жизни.
«Может, в этом есть что-то ненормальное, когда человек восстанавливает силы, слушая упреки в свой адрес, – думала она, выезжая на очищенный от снега проспект. – А может, все дело в характере? Одни ломаются даже под небольшим потоком критики, другие становятся еще сильнее, чем были. Они будто знают, что им потребуется еще много сил и много терпения для того, чтобы добиться тех целей, которые поставила перед ними жизнь».
* * *
«Куда же подевался Шустриков?» – Она сидела на незаправленной кровати в шерстяном костюме и крутила в руках телефонную трубку. По известным ей номерам ни до Виталия Алексеевича, ни до кого-либо еще дозвониться не удалось. Приходилось подолгу слушать гудки.Вчера ей преподали хороший урок. Красивая молодая женщина, сующаяся в сферу больших денег и соответственно крутых разборок, должна быть готова ко всему. В том числе и к изнасилованию. Но она птичка стреляная, она это переживет. Куча баксов с лихвой компенсирует ее моральные и физические издержки.
«Ну где же Шустриков, черт возьми? Мог бы и позвонить! Мы вроде как партнеры, к тому же он собирался заполучить меня к себе в постель или уже не хочет? Одни ждут, другие сами берут. Жестокий реализм».
Из вчерашнего она не вынесла ничего, кроме собственного унижения. Ни имен, ни фамилий, ни кличек.
Впрочем, одну кличку она знает, ее обронил Валера, который по жуткому стечению обстоятельств живет с ней в одном доме. Не зайти ли в гости?
Второй раз нажимать на звонок не пришлось. Он резко распахнул дверь.
– Привет, – стоит в одних семейных трусах и с полотенцем на шее. Здоровый мужик.
– У тебя тепло в квартире? – Дарья перешагнула через порог.
Он втянул через нос воздух и скрестил руки на груди.
– Не распаляйся, – предупредила она, – я к тебе по делу.
Валера надулся еще больше.
– Я внимательно слушаю.
Она закрыла за собой дверь и только после этого поинтересовалась:
– Чем занимался Антон Ильич по кличке Технарь?
– Ну ты, ебть, как в справочную обратилась.
Нахмурившись, он сообщил, что еще не брился и не чистил зубы.
Пили кофе с бутербродами. От яичницы отказалась.
– Ну да, холестерин, – согласился гоблин, накладывая себе на тарелку глазунью из шести яиц. – Береги здоровье.
– Ты не расскажешь про Технаря?
– И какой же у тебя к этому делу интерес?
– Личный.
Он поддел на вилку кусок яичницы.
– В это трудно не поверить, если учесть, что человек, с которым ты спала, выбросился из окна, а другого, покруче, я имею в виду Розанова, с которым ты тоже лазила, подстрелили. Мужики вокруг тебя просто дохнут!
Голос его был мрачен, несмотря на то, что день только начинался.
Если у вас с утра дурное настроение – есть шансы к вечеру испортить его всем, с кем вам придется общаться.
– Я не виновата.
– Девочки, которые ни в чем не виноваты, сидят рядом с мамами дома и смотрят латиноамериканские мыльные оперы.
– Мне удалось избежать зомбирования.
– Похвально. Знаешь, почему я тебя впустил, девочка? Потому что ты не стучишь. Если бы ко мне на следующий день нагрянули менты, ты уже волновалась бы по поводу того, где достать лекарства для восстановления пошатнувшегося здоровья, а не бегала и не выспрашивала о некоем Технаре. Почему я должен делиться с тобой информацией, обладая которой ты сможешь если не засадить меня, то уж наверняка попортить кровь?
– Я также хотела бы узнать, как вы вышли на меня?
– О! – воскликнул он, подпрыгивая на стуле. – А какой длины у меня болванчик, ты не хочешь узнать, детка?
Затиликал сотовый.
Она поспешила ответить «да». Голос Шустрикова был спокойным.
– Привет, Даша, чем занимаешься?
– Перезвони через десять минут, – небрежно бросила она, не намереваясь показывать Валере, что звонит человек, очень и очень ее интересующий. – Я пойду, – она поднялась из-за стола, – спасибо за кофе.
– Если тебе просто захочется, заходи вечером, я приглашаю. – Он поднялся следом и пошел провожать ее до двери.
– Непременно, – бросила Дарья.
Следующего звонка Шустрикова она ждала в машине долгих полчаса.
– Извини, я не могла говорить, – первым делом произнесла она, заглаживая вину за небрежный тон. – Куда ты пропал?
– Надо встретиться. Дорогу в Колодцево не забыла?
– Нет.
– Тогда там и увидимся через два часа.
Он попросил ее о встрече. Отлично. Значит, заинтересован.
Заправившись, снова поехала к отставному генералу. Только пить она ничего, кроме чая, больше не будет.
Дом пенсионера от МВД встретил ее теплом и чистотой. Дарья Ивановна защебетала о том, что рада видеть свою тезку, и тут же позвала за стол.
– А из мужчин никого?
– Скоро приедут. Уже доложились по телефону. После чая, я надеюсь, ты поможешь мне на кухне?
– Можно и без чая обойтись. Командуйте, я к этому привыкшая, – сообщила Дарья, невольно сравнивая Дарью Ивановну с Ниной Ивановной.
Внедорожник остановился у крыльца только через час. Из машины вышли трое – Дарья смотрела на происходящее сквозь висящий на окне тюль, – двоих она знала, это были генерал и Шустриков. С ними был и мужчина помоложе. Лет сорока. Широк в плечах. Невысок. Судя по цвету волос на висках – брюнет. Взгляд цепкий, уравновешенный. «Прощупал» «жигуленок» Дарьи, пробежал по окнам, Данилова невольно отпрянула, затем сообразила, что видеть ее он не может.
Мужчины вошли в дом. Поздоровались с хозяйкой и с гостьей. Тот, кого она видела в первый раз, удивил плавностью движений и аурой железобетонного спокойствия.
Звали гостя Павел, просто Павел. У него был небольшой шрам над левым глазом и родинка над губой – нелепое сочетание отметины супермена и девичьей «мушки». Раньше такие родинки красавицы рисовали над верхней губкой специально, как бы указывая кавалерам, куда следует целовать.
Темно-синие глаза Павла понравились ей сразу. Теплые и слегка влажные. Чудесные.
Неторопливо покушали, затем перешли в гостиную.
Первым о деле заговорил Герман Всеволодович.
– Ситуация неприятная, но все упирается во временные рамки, и не более того.
– Я поясню, для Дарьи, – подключился Шустриков. – С того момента, как мы расстались около моего офиса, произошла масса событий.
«У меня тоже без приключений не обошлось», – просвистело в голове у Даниловой, но тем не менее она заставила себя слушать.
– Я поднялся к себе, где меня уже ждал Паша. Он представился, сообщил, что от Германа Всеволодовича, и посоветовал очень быстро исчезнуть. Позавчера вечером, пока ты, Даша, спала, мы с товарищем генералом в подробностях обсудили сложившуюся ситуацию.
– Ты все рассказал! – воскликнула Дарья.
– В противном случае кто же мне будет помогать?
Настроение у нее испортилось.
– Если бы я не связался с Павлом, у Виталия Алексеевича были бы большие неприятности, – заметил генерал. – И не надо так переживать хотя бы потому, что с вашими возможностями разгрести эту кучу дерьма нереально.
Дарья замолкла.
– Мне пришлось уехать, дав строгие указания прислуге и сотрудникам не отвечать на телефонные звонки. От этого страдает бизнес, но голова остается на месте.
– В последнее время участились кражи дорогих автомобилей, – подал голос Павел. Он у него оказался мягким, просто-таки бархатным. – Работал профессионал. Угонял машины, защищенные сразу несколькими системами. Вся хваленая западная электроника и отечественная механика не могли уберечь машины от угона. Наши эксперты только руками разводили. В двух случаях дело доходило до убийств. Водителя убивали, будем говорить прямо, скидывали на обочину, а авто бесследно исчезало.
Однажды нам повезло. Угонщик провозился с «БМВ» восьмой серии – очень дорогая вещь – всю ночь, но оживить ее не смог. Криминалисты нашли на правом крыле «пальчик». Пропустили отпечаток через компьютер. Дяденька оказался рецидивистом. Начали поиск, но взять не успели. По непонятным причинам он выбросился из окна.
– Выходит, Антон Ильич по кличке Технарь занимался угоном? И убийства тоже совершал он? Но на убийцу он не похож. Я бы сказала, он мягкий, а не жестокий человек.
– Мы тоже склоняемся к версии, что существует киллер, который работал с ним на пару, – поддержал Дарью Павел, – его-то, к сожалению, нам пока задержать не удалось.
– Хотя он и сам мог убивать, – генерал сидел в кресле и оторвался на секунду от просмотра телепрограммы. – Каких я только смиренных овечек за свою жизнь не видел? А копнешь поглубже – гад хуже некуда.
– Для того чтобы выброситься из окна, нужна какая-нибудь причина, – продолжил Павел. – На первое место, по моему мнению, надо поставить страх, например из-за большого долга, он должен был чувствовать, что месть не за горами. На второе – покаяние за содеянное, это в том случае, если Технарь убивал сам. На третье – неудачи в личной жизни, хотя этот пункт представляется маловероятным. Он там, в постели, смог хоть что-нибудь?
– Что-нибудь, – ответила Дарья, глядя в бесконечность. – В общем, поводов у него расстраиваться не было. Странно то, что он не впал в отчаяние, когда со стоянки исчез «Ниссан». Будто все так и должно случиться.
– Какое у него было настроение, когда он с тобой знакомился?
Дарья задумалась.
– Скорее никакого. Он выглядел уставшим. И в некоторой степени безразличным ко всему.
– Не показалось, что обреченным? – поинтересовался Шустриков.
– Вот это вряд ли. Скажите лучше, как милиция вышла на меня. Этот вопрос мне уже давно не дает покоя.
Все посмотрели на самого молодого мужчину в компании, ожидая, скажет он по этому поводу хоть что-нибудь или нет.
Человек из милиции, а Паша им и был, состроил кислую гримаску.
– Если бы не Герман Всеволодович...
– Давай не тяни, – сурово буркнул пенсионер. – Знаешь же, что дело непростое. А девочка эта здесь не просто так. Поэтому изволь раскошеливаться.
– Приметы Дарьи мы получили, можно сказать, сразу, у портье. С головой у него все хорошо, и описание он дал весьма подробное. Отрабатывая версию с проституткой, мы предположили, что в отеле у девушки могут работать знакомые. Знакомых не оказалось. Пришлось отработать более нудный вариант. Даша, ты впопыхах забыла очень дорогие духи. Я уж не помню название. Этим занимались мои подчиненные. Но продавщица одного из магазинов сразу же опознала тебя. Ты должна ее понять, она не хотела, чтобы у магазина были неприятности.
– «Джорджия» – это название духов. Я действительно их оставила в номере.
Продавщицей в магазине работала одноклассница Дарьи – Женечка.
– Понимаю, она назвала имя и фамилию. После этого адрес – не проблема. Я прописалась в собственной квартире, как и всякий добропорядочный гражданин. Только теперь ответьте мне, уважаемые сыщики, каким образом примерно та же информация оказалась и у гоблинов? Они не знали, где я живу, но кто-то очень подробно дал им мое описание.
Паша пожал плечами.
– У них свои люди, у нас свои. А Саратов всего-навсего город. Где тебя нашли?
– В ресторане.
– Вот видишь, ты и не думала отсидеться подольше.
– Чего ж отсиживаться после того, как уже милиция побывала у тебя дома и подписку о невыезде отобрала. Откуда я знала.
– Никто не знал, – перебил Шустриков.
– По нашим данным, Технарь был связан с преступной группировкой, занимающейся похищением автомобилей, их разукомплектованием и продажей по частям. Запчасти с успехом реализовывались на рынке. Иногда действовали под заказ, так как исчезали весьма уникальные экземпляры.
Невозможно облазить весь город и заглянуть в каждый гараж. Люди не светятся, работают чисто, загоняют тачку в маленькую мастерскую и выносят ее оттуда уже по кусочкам. В моей практике были случаи, когда кузова дорогостоящих иномарок распиливали и вывозили на свалку в багажнике старенького «Москвича», дабы не засветиться. Умельцы.
– Что ж не арестуете? – съязвила Данилова.
– Конкретных зацепок нет, одни предположения. Хотя человечек на заметке имеется. Фролов Андрей.
– А как он выглядит? – Если бы не разговор, сидела бы Даша в мягком кресле с превеликим удовольствием.
– Маленький, щупленький, родинка в виде капли на щеке, позже могу показать фотографию.
«Не стоит. Я уже успела очень близко познакомиться с оригиналом».
– Убитый накануне автослесарь Петя работал на фирму «Автомаэстро», а она под контролем Фролова. Узнав о том, что вместе с покойным Розановым разбираться с ремонтниками ездил еще и Виталий Алексеевич, я немедленно посоветовал ему исчезнуть. Почему убили Розанова, мы не знаем. Два трупа у нас уже проходят по автомобилям, зачем искать неприятности на собственную задницу?
«Я их уже нашла».
Дарья не спешила признаваться в том, что ее вычислили прямо на рынке, и уж тем более рассказывать об изнасиловании. Несмотря на всю мрачность обстоятельств, делиться она думала лишь с Шустриковым, да и то не до конца.
– Дарья, чего хотели от тебя гоблины? – поинтересовался генерал.
– Спрашивали насчет выпавшего из окна мужчины. Интересовались, не хвастался ли он, что сильно разбогател.
– Что-то я не слышал о том, чтобы люди на радостях от привалившего им состояния бросались головой вниз. – Шустриков сидел на диване – любовь у него к диванам. Дома их у него штук пять, два из которых стояли в кабинете до того, как он тренажерный зал там оборудовал, один пришлось выкинуть. И здесь на диван уселся. Нет чтобы в кресло. Большой очень – неудобно ему в кресле. – Давайте поговорим о муке, которую все стремятся выдать за зерно. Мы тут, Даша, по дороге уже обменивались мнениями, мне советуют не лезть. Что думаешь?
– Вот так взять и от всего отказаться?!
– Большой риск, – скрипнул генерал.
– Официально ничего не выйдет, – добавил Павел.
Дарья поднялась со своего места и объявила, что хочет спать.
Дарья Ивановна, сидевшая до этого с журналом мод в руках, встала следом за молодой гостьей и выразила готовность показать ей комнату.
В третьем часу ночи она проснулась. За стенкой должен был спать Шустриков. Он обязательно потащит ее в постель. Кто ж среди ночи от красивой женщины откажется? Но она должна поговорить с ним прямо сейчас, иначе толпящиеся в голове мысли не дадут ей заснуть до утра. А постель подождет. Пусть сгоняет жир и обретает форму.
Одевшись, Дарья вышла на цыпочках в коридор второго этажа. В доме стояла тишина. Она подошла к двери соседней комнаты, деревянные полы при этом пару раз скрипнули. Предательское повизгивание досок она ощутила всеми нервными окончаниями. Аж мурашки по коже. Тут, понимаешь, чуть ли не крадешься – и такая вдруг неприятность.
Тихонько постучала. Никто не спешил ей открывать. Поразмыслив немного, она толкнула дверь и вошла в темноту.
Из угла комнаты до ушей Дарьи долетало легкое посапывание. Она постояла немного, потом нащупала выключатель и включила в комнате свет.
Шустриков спал на спине, натянув одеяло на нос. И без того гладкое лицо теперь вовсе избавилось от морщинок – человек спал. А она пришла его будить. Тронув бизнесмена за плечо, Дарья шепотом произнесла:
– Виталий Алексеевич, Виталий Алексеевич.
Он буркнул во сне, встрепенулся, после чего быстро сел в кровати.
– Что случилось? – встревоженно спросил он, рассматривая Дарью.
– Мне с вами надо поговорить!
Он проморгался, провел ладонью по лицу и, не скрывая удивления, уставился на нее.
– Что за срочность такая?
– Вы ведь охотник?
На нем была белая майка, которая не могла скрыть мощных, заплывших жиром плеч. Скрестив руки на груди, он предложил ей сесть.
– С чего ты взяла?
– Я видела у вас в прихожей голову кабана.
– Да, было дело. Мой трофей, – Шустриков даже среди ночи был горд тем, что когда-то завалил на охоте кабана.
– Значит, вы человек смелый.
– Несмелым людям я бы не рекомендовал в наше время заниматься бизнесом. Здесь как на войне: или ты, или тебя. Говори конкретнее, что хочешь от меня?
Дарья села на стул и уставилась в пол.
– Меня вчера изнасиловали.
– Как?!
– В извращенной форме.
– Нет, я не это хотел спросить. – Он, не стесняясь ее, встал с кровати и натянул трико. В комнатах было тепло, поэтому спали только в нижнем белье. Теперь его огромный, выпирающий вперед живот вызывающе подчеркнуто нависал над штанами. Поймав взгляд Дарьи, он также надел на себя и кофту и после того, как застегнул «молнию» почти до горла, попросил ее рассказать все подробнее.
Она первым делом сообщила, что, судя по родимому пятну на щеке, человек, который верховодил на допросе и во время изнасилования, и Фролов Андрей, известный милиции как глава группировки, – одно и то же лицо.
– Будь у меня фотография, я без труда бы опознала его. Прежде чем взять меня, они спрашивали о тебе, о том, где ты. Похоже, вы с Розановым перегнули палку. Директор Лоскутов решил спрятаться под «крышу» от неожиданно начавшегося «дождя».
– Я бы тоже мог. Но это бы значило в одиночку финансировать небольшую войну. А я к этому не готов. Это абсолютно две разные кучи. Одна смотрит за машинами, другая пасется на торговле зерном и товарами народного потребления, в том числе и мебелью. Они никогда не договорятся. Продолжай, пожалуйста.
На протяжении всего пересказа Дарья несколько раз просила не говорить об этом ни Павлу, ни генералу. Она также не упустила случая выказать собственное разочарование по поводу того, что Шустриков выдал всю известную ему информацию ментам.
Вторая часть рассказа Дарьи состояла из подробного описания визита к Валере.