«Заняться гимнастикой? Фи! Лучше уж она пойдет пешком по магазинам».
Идея ей понравилась. Дарья принялась чистить зубы. Под конец монотонной процедуры на передний план выполз четко сформулированный вопрос:
«На сколько тонна муки дороже тонны зерна?»
Уже за чаем она пришла к выводу, что шоппинг отменяется. Как ни прикидывай, больно уж большие бабки.
На данный момент она имела подход только к Шустрикову. В конце концов, он неплохой мужик. Вот ее хочет, а это вполне нормально. Дарья – девушка красивая, об этом все знают.
Зина сказала ей, что хозяин уехал в офис.
Дарья кивнула, спросила адрес. Оказалось, Виталий Алексеевич работал на той же улице, что и жил, на Чернышевской. Все богатые в Саратове хотят из окон Волгу видеть. Да это и не только в Саратове. Везде такая фигня.
Перед дверью в кабинет Шустрикова вся в золотых цепях сидела длинноногая, коротко стриженная, облезлая шавка.
– Я к Виталию Алексеевичу, – сообщила Дарья, намереваясь пройти мимо.
– Он занят, – взвизгнула шавка, отрываясь от созерцания собственных ногтей.
Дарья с сожалением подумала о том, что мимо охранника она прошла без проблем, а тут какая-то сучка смеет брехать на нее.
– Скажите, что пришла Дарья.
Облезлая подняла на посетительницу глаза. Дарья тут же отметила безобразно наложенный макияж. Аборигены в Африке во время межплеменной вражды лучше мажутся.
– Он занят, – тупо повторила она и снова уставилась на ногти.
Дарья не стала взвешивать ситуацию, она просто попыталась войти в кабинет, но дверь оказалась заперта изнутри.
– Что вы делаете?! – воскликнула собачонка.
– Ничего, – вяло ответила Дарья и села на один из стульев, стоящих в приемной.
Через пятнадцать минут замок провернулся, и от Шустрикова вышла какая-то «бикса» и быстренько удалилась.
Увидев Дарью, провожавший обслугу Шустриков слегка смутился, затем улыбнулся и хлопнул себя чуть ниже ремня.
– Свято место пусто не бывает, – весело буркнул он вместо «здрасте». – Зачем пришла?
Шустриков схватил суть вопроса моментально.
– Так, так, – ручка с золотым пером стала бегать по чистому листу бумаги. – Пятьдесят вагонов грузоподъемностью шестьдесят тонн каждый. Получаем три тысячи тонн. Тонна муки высшего сорта стоит столько же, сколько стоят две тонны зерна. При нынешних ценах на муку и сегодняшнем курсе доллара получается... – он лихорадочно писал цифры, шевеля губами, – ... получается триста тысяч долларов.
После того как он произнес число вслух, Дарье показалось, что в комнате стало чуть темнее. Шустриков встал, подошел к окну, засунул руки в карманы и стал смотреть на великую русскую реку.
Дарья же, наоборот, села и, обхватив колени руками, впала в кому.
Хозяин офиса очнулся первым.
– Будем говорить грубо. Кто-то вместо одного состава с зерном хочет впарить один состав муки.
Дарья согласно кивнула головой. Соображала она туго, поскольку в столь высокие сферы ее еще не заносило. Разве только в мечтах.
– Один состав с рыбой, который со дня на день придет в Саратов, покроет только половину стоимости муки. А мука все еще в Саратове, и состав не сформирован. Интересно, почему рыба уже к нам, можно сказать, приехала, а мука еще не двинулась с места?
– Господа предприниматели не могли между собой договориться, – предположила Дарья.
– А я думаю, что в Саратов должна была пройти предоплата именно Волокуше. Вторая половина стоимости. Те самые триста тысяч долларов. Где они? Как их сюда перли? Через какой-нибудь банк переводили? Это смешно. Наликом? – он снова сел за стол. Пару раз черкнул по бумажке. – Если «зеленью», то надо тридцать пачек сотенными, если мелкими купюрами, то это просто-напросто чемоданчик денег.
– А если не деньгами?
Он бросил на Дарью скептический взгляд.
– Товаром? Икрой? Даже если икрой, гнать «КамАЗы» через всю Россию? Что у них там еще есть в Приморье? Консервы? Что-то много консервов. Риск большой.
– Если вспомнить о трех трупах... – Дарья осеклась, но было поздно.
– Почему трех, я знаю только о двух. Третий-то кто, Даша?
Она попыталась как можно безразличнее махнуть рукой.
– Переспала с мужиком, а он после этого взял и выбросился из окна.
– Неужели то же самое ждет меня через год, когда я вновь стану красавцем-мужчиной?
– Ты и до окна не доползешь, – зло ответила Дарья.
– Ну это мы посмотрим, – спокойно возразил Шустриков, напрягая заплывшую жирком грудную клетку. – Почему ты думаешь, что тот мужик мог быть связан с этим делом?
– Я этого не говорила, – возразила Дада.
– Ты сказала «три трупа». Значит, мысли у тебя какие-то в голове имели место быть. Если ты думаешь, что у тебя появился реальный шанс обогатиться, забудь об этом. Даже если и доберешься до денег, тебе долго не прожить. Это деньги, из-за которых убивают, дорогая. Стоит ли игра свеч? Надеешься, что карты лягут так, как тебе хочется? Это так же вероятно, как выпадение «полного дома» в игровом автомате. Я все же думаю, что пропала наличность, и ее сейчас активно ищут. Люди Вени Волокова и купленные им менты, охранники и гоблины. Да все кому не лень. Подозреваю, что ты баба умная, но положения ты никакого не занимаешь. Ходов-выходов у тебя нет. Здесь надо дело так обстряпать, чтобы и денежки на карман положить, и себя обезопасить. Так почему ты решила, что выпавший из окошка мужчина связан с этим делом?
– А кто это вам сказал, что я пришла делиться информацией? Вы мне дали небольшую консультацию, вот и все.
– Тогда до свидания, Даша.
Она не ожидала, что он ее вот так запросто попросит.
– Что же вы не уходите, девочка моя? Решили в одиночку попытаться найти триста тысяч долларов? Дерзайте, на вашу могилу я положу очень большой букет живых цветов. Вы какие любите, розы?
– Я люблю, чтобы мне их при жизни дарили, а что уж там на могилу положат... Вы меня хотите...
– Это точно, – живо согласился он.
– ...хотите использовать. Выкачать из меня все и – привет. Можешь гулять. Потом с помощью своих связей, которыми вы так гордитесь, выйдете на деньги и заберете все себе.
– Ну и коварный же я тип оказался, – толстяк рассмеялся. – Я тебе, Даша, предлагаю сложить факты, которыми ты располагаешь, с моим жизненным опытом. Может быть, мы с тобой отправимся отдыхать на какой-нибудь остров в океане, и каждый будет платить за себя. Что немаловажно в мире, где все громче слышны голоса феминисток о равноправии.
– Нет уж. Платить будешь ты, Виталя.
– Я согласен, – бизнесмен загорелся. – Денег у меня и так предостаточно, хоть сегодня улетим отсюда в райское местечко.
– С таким жирным никуда не поеду. К тому же что за нужда такая? Я смотрю, вы легко девочек себе находите.
– Это не девочка. Это я действительно справил мужскую нужду. Никакого удовольствия, честное слово.
– Неважно. Я хотела бы напомнить, что у нас деловой разговор.
– Ну-ну, продолжай.
– Не надо меня подталкивать, как маленькую.
– Я почти в три раза тебя старше, – напомнил толстяк.
– Сколько?
– Что сколько? Сколько я хочу?
Она едва заметно кивнула.
– Мне ничего не надо. Как только мы находим деньги, ты оказываешься у меня в постели.
– Сами у себя покупаете собственные обещания?
– Что делать, – Шустриков развел руками, – очень уж хочется.
– Это не разговор.
– Хорошо, хорошо, – толстые пальцы правой руки пробежали по полированной крышке стола и выбили дробь. – Предлагаю вам тридцать процентов.
Она чуть не задохнулась от возмущения.
– Да это же я к вам пришла. Это же моя наработка.
– Во-первых, не наработка, а стечение обстоятельств. Во-вторых, без меня вы жалкое недоразумение. С вами никто разговаривать не будет.
Дарья покраснела от ярости.
– Я бы сказала, что вы ошибаетесь.
– Только не надо на меня шипеть. Вам хватит тридцати пяти процентов. Не надо забывать, что, если нам и улыбнется удача, деньги надо будет быстренько спрятать, да так, чтобы до них никто не добрался. Вы сможете это сделать?
– Неужели так трудно выкопать в лесу яму?
– Если вы сами возьметесь за лопату, можете считать, что роете себе могилу. Вам напомнить сумму? За сотую часть этих денег вас грохнут где-нибудь в подъезде поздним вечерочком. За десятую – посреди бела дня на оживленной улице.
– Я бы хотела получить половину. – Голос ее прозвучал нетвердо, и за это она сама себя ненавидела.
Он насупил брови и почесал лоб.
– Договорились, но я оставляю за собой право по ходу дела поднимать вопрос о пересмотре процентных ставок.
Она протянула ему руку.
– Постараюсь ответить взаимностью.
Вскоре они сидели и пили душистый чай. Дарья рассказывала о том, что у нее были трудности с деньгами и она решила подснять какого-нибудь богатенького, способного обогреть одинокую женщину. Справедливо полагая, что тот, кто ездит на хорошей машине, имеет неплохие бабки, она предприняла попытку познакомиться с господином, садящимся в джип. Кто бы мог подумать, что спустя несколько часов он добровольно вывалится из окна.
Затем ей пришлось столкнуться с ментом, с быками и, наконец, с Розановым.
После знакомства с ныне покойным Андреем проблема финансового голода отошла на второй план.
– Теперь для тебя снова наступили серые будни, – подвел итог Шустриков.
Она оставила эту реплику без комментария.
– Все в твоем рассказе понятно, кроме одного: как гоблины вышли на тебя? Кто им дал описание? А лейтенант, как я понял, вообще ни с того ни с сего заявился к тебе домой. Далее, пока я не уловил связи между тремя убийствами и составом с зерном, то есть с мукой. Может, объяснишь мне.
– У меня только предположения на этот счет.
– Ничего страшного. Мы ведь с тобой теперь партнеры, не так ли?
– Человека, который вывалился из окна, звали Антон Ильич. Мы с ним, как водится, поехали в ресторан на полноприводном «Ниссане», а когда вышли, машины уже не было. Он не впал в отчаяние оттого, что его тачку угнали, и даже не удивился. Я так поняла, что случилось то, чего он и ожидал. Можно предположить, что он угнал автомобиль, а здесь передал его в чьи-то руки.
– Номер был местный?
– Да. Я посмотрела. Шестьдесят четвертый регион. Зачем мне иногородний? Но ведь его, если уж на то пошло, можно и подделать.
– Легче снять с какой-нибудь колымаги, даже с собственной. Делов-то.
– Я как-то об этом не подумала, – призналась Дарья, прихлебывая чаек.
– Ну, предположим, он угнал этот «Ниссан», дальше что?
– У Андрея тоже пропала дорогая машина.
– Ну в этом и моя вина. Я же разбил свой «мерс», а местные жестянщики решили проблему по-своему. Какие тут могут быть подозрения? Тем более твой Антон Ильич к моменту, когда у Андрея угнали его машину, был уже на небесах.
– Все равно угнали очень дорогую иномарку. А «Ниссан» тоже дорогая иномарка.
– Подешевле будет, – заметил Шустриков. – И все равно, Дарья, я тебя не понимаю.
– Тот, кто непосредственно угоняет машины, все еще жив и здоров. Антон Ильич очень боялся чего-то, а скорее кого-то, потому и сиганул вниз.
– Считаешь, что он взял то, что ему не принадлежало и не предназначалось.
– Иначе меня бы гоблины не спрашивали, говорил покойный о том, что у него много денег или нет.
– И говорил ли?
– Ничего он не говорил, – пустая чашка еле слышно коснулась стола.
– Итак, наша версия – профессиональный угонщик авто все еще на свободе. И для того, чтобы Петя не смог указать на него, слесаря убрали. Почему убили Розанова?
– Я не знаю. Но он занимался зерном, а сейчас как раз формируется состав.
– Это состав Волокуши. Розанову там ничего не светило, да он и не потянул бы эту сделку. Не вижу связи между машинами и зерном.
– Я чувствую.
– Женская логика, да? – усмехнулся Шустриков.
– Нет! – воскликнула Дарья. – На машине могли перевозить деньги. Но деньги к адресату не попали, потому что машину, на которой перевозили деньги, украли.
– Мы этого не знаем, – возразил Виталий Алексеевич.
– Тогда давай не будем больше гадать на кофейной гуще. Съездим в гости к одному, не так давно навещавшему меня лейтенанту. Пусть он поделится профессиональными тайнами. Интересно ведь, каким образом он вышел на меня.
– Так вот, запросто, к лейтенанту милиции, – Шустриков не скрывал своего скептического настроения. – А он взял и сразу все тебе рассказал. Фантастика какая-то.
– Я его буду очень просить. – В ее голосе появилась стальная жилка.
– Ты нравишься мне все больше, Дашенька. Молоденькая и нагленькая. Откуда только такие берутся?
– Оттуда, откуда и все остальные. Ну как, не хочешь составить мне компанию?
– Дело на кругленькую сумму, – толстяк крякнул, – но это только наши с тобой предположения. А мое время стоит дорого.
– Перестань ломаться, как девочка, – она подошла к его рабочему столу. – Поехали.
Она встала с жесткого стула в коридоре и медленно пошла навстречу.
– Добрый день, Сергей Васильевич, – острые шпильки цокали по полу, выложенному дешевой кафельной плиткой. – Вы еще не вступили в «Общество трезвости»? А зря.
– Что вам надо? – прошипел он, заглядывая ей через плечо.
Шустриков продолжал сидеть на стуле. Он даже не повернул головы в сторону милиционера. Куда интереснее было бегать глазами по строчкам местной газетенки.
– Поговорить, – губы растянулись в некое подобие улыбки. – Или вы так сейчас заняты, что не найдете для меня несколько минут?
Чем дольше они разговаривали, тем больше сдавала нервная система товарища лейтенанта. Пальчики его не знали, куда деть тоненькую папочку. Глазки стали помаргивать все чаще. Ему хотелось побыстрее отделаться от Дарьи, но он ничего не мог сделать. Она ведь на самом деле могла отнести в суд пленку с записью его «не слишком скромных пожеланий немедленного совокупления».
– В двадцать второй комнате обычно слишком много народу. Давайте пройдемся дальше по коридору.
Дарья согласилась, и они медленно проплыли мимо Шустрикова. Бизнесмен лишь на секунду оторвал взгляд от прессы, отметил про себя, что офицер в форме, и снова уткнулся носом в статью.
– Я приехала к вам с одной-единственной целью, – она сделала паузу, чтобы он мог спросить:
– С какой же?
– Как вы вычислили меня?
Тугая струя воздуха с шумом вылетела сквозь зубы.
– Вы не можете мне сказать этого? – она изображала удивление. – Неужели это такая большая тайна?
Парусов остановился и посмотрел на нее в упор.
– Предположим, вы относите известную нам обоим пленку моему начальнику или запускаете ее в средства массовой информации, в этом случае я потеряю работу. А если я раскрою вам материалы дела, – он не моргал уже минуту, впрочем, Дарья тоже, так вот стояли и пялились друг на друга, – несколько ментов, куда более честных и куда более опытных, нежели я, могут потерять не только работу, но и голову. Зачем мне это? Стучать я не буду.
– Неужели все настолько серьезно?
Он развернулся и пошел обратно.
Шустриков оторвал взгляд от газеты и посмотрел в сторону Дарьи. Мент приближался к нему, а Дарья тем временем красноречиво разводила руки в стороны, показывая, что ничего у нее не вышло.
Виталий Алексеевич никак не отреагировал. Проводил глазами молодого офицера, входящего в кабинет, подождал, пока к нему подойдет расстроенная Дарья.
– Он отказался говорить? – спросил могучий толстяк, поднимаясь.
– Боится, – тихо произнесла Дарья.
– Смелые только дураки. Не на пустом же месте его страхи. Как думаешь?
– Сказал, что могут пострадать те, кто выше его по должности. Вероятно, дело очень грязное.
– Ну вот, наступила пора отдавать мне пять процентов.
– Это почему? – полушепотом возмутилась Дарья, оглядываясь на проходящих мимо двоих мужчин в штатском.
– Поедем в гости к генерал-майору милиции в отставке. У него в доме скверно готовят, но выпивка неплохая...
После рюмки чистого деревенского самогона Дарье взгрустнулось. Стопка была выпита не просто так, а с морозца, под хрустящий малосольный огурчик, нет, сразу после того, как она хлебнула огненной воды, заботливая хозяйка подала крынку молока, огурчиком закусывал Шустриков.
Продышавшись, Дарья сообщила, что никогда не пробовала ничего подобного.
Сидящий за столом усатый крепкий дед, разменявший уже шестой десяток, воспринял признание как комплимент.
– Сам делаю, для гостей.
Больше Дарья ничего не помнила. Она не знала, о чем говорит Шустриков с пенсионером. Она не могла вспомнить название села, куда привез ее бизнесмен. Вареная картошка почему-то все время рассыпалась и не хотела идти в рот, руки плохо слушались. Силы у нее нашлись только на то, чтобы корить себя за неосторожность. Но она же думала, что в рюмке водка.
«Что ж меня так пробрало-то», – она улыбалась сама себе. Вскоре ее подняли под локотки из-за стола, отвели в теплую комнату и уложили на кровать баиньки.
Проснулась, когда за окном уже был день. Типичный деревенский пейзаж: крыши изб, покрытые снегом, голые деревца, чернеющие трубы.
Дарья спустилась со второго этажа вниз. Румяная хозяйка, женщина лет пятидесяти в теплом свитере и джинсах, хлопотала у пятиконфорочной плиты фирмы «Индезит».
Вчера вечером она не сообразила, что приехала в дом к зажиточному мужику. По местным понятиям у этого генерала не дом, а дворец. Этажей всего два, но везде дерево, дерево... Сейчас это недешево. И техника современная – тоже деньги.
– А где Виталий Алексеевич?
Женщина повернулась к ней и уставила руки в бока.
– Спит. А тебе чего не хватает? Койка жесткая?
Тон был командирский. Дарья даже немного смутилась. Прямо как ее родная маман.
– Я выспалась.
– Ну тогда садись чай пить.
Дарья молча села за большой стол, прикрывая рукой зевок.
Она не очень надеялась на какого-то пенсионера. Для Шустрикова лишний повод выпить, хоть он и не злоупотребляет. А для нее? Но главное на данный момент в другом. Бизнесмен завелся. Он тратит время, а следовательно, хочет с этого в перспективе что-то получить. Она тоже хочет.
Поллитровая чашка ароматного чая, пирог с капустой и с яйцом.
Скрип ступенек выдал толстяка. Дарья повернулась к Шустрикову. С набитым ртом не очень-то удобно разговаривать. Кивнула вместо приветствия.
– Давненько я у вас не был, в Колодцеве, Дарья Ивановна.
Хозяйка пожелала ему доброго утра и вернулась к шкварчащей сковородке.
– Умотал Германа Всеволодовича.
– Вы бы знали меру, Виталий Алексеевич. Хоть и ровесники с ним, а он все же не так крепок, как вы.
Шустриков довольно крякнул, сел за стол рядом с Дарьей и шутливо хлопнул ее по ляжке, она чуть не поперхнулась.
– Ну а как у нас молодые девки спали?
Дарье пришлось прожевать, прежде чем она смогла ответить.
– Спали ничего. Мне снилось, как вы извиняетесь за потребованные пять процентов и отдаете мне своих столько же в качестве выплаты за моральный ущерб.
Шустриков пригубил чай, после чего начал поучать Дарью.
– Разница между нами почти два поколения. Неужели, Даша, ты думаешь, что я жизнь прожил и ничего не нажил?
– Неужто есть результат?
– А как же, – он был доволен собой, обстановкой, состоявшимся накануне задушевным общением с приятелем. Всем, всем, всем. – Дарья, иди мужа-то подыми. Хватит ему. Время двенадцать. Мы с молодицей поедем, а с ним проститься надо.
К концу завтрака появился гостеприимный хозяин, умеющий и напоить, и накормить так, что гости спят без задних ног до полудня. Он был выше Шустрикова, но, простите, и дряхлее. Кожа на лице не такая упругая, движения медленнее. Черные глаза спьяну поблескивают.
Но опохмеляться не стал, поздоровался.
– Уезжаешь?
– Да, Герман. Ну так когда мне позвонить?
– Ты не суетись. Человек сам объявится. Должен он мне, только ты про этот долг ему не поминай. Ну что, двинули?
– Дарья, хватит пироги лопать, поехали.
Данилова опомнилась и поспешила допить чай. Что это она совсем потерялась здесь? Может, все дело в воздухе? Он за городом чистый, выхлопными газами не изгаженный, пьянит, в сон клонит.
По дороге в Саратов Дарья старалась хоть что-нибудь вытянуть из бизнесмена, но он был тверд, как гранит.
– Вы меня специально напоили, – не выдержала Дарья. – Не может быть, чтобы я с одной рюмки отключилась.
– С одной ли, девушка? – сидящий за баранкой белой «девятки» Виталий Алексеевич ухмыльнулся. – Вы вчера, Дарьюшка, пропустили пяток стопочек крепчайшего самогона.
Дарья утихла. Как это с ней такое случилось?
– Ничего, бывает. Всеволодович знатную гонит.
– Я же помню, что молоком запивала.
– Это первую, девушка, первую. А дальше вас разобрало-с. Извините-с. И прекратите выпытывать у меня подробности нашей беседы. Мы с товарищем генералом старые приятели. С вами же мы остановимся на том, что будем ждать человека от Германа Всеволодовича. Думаю, против вы ничего не имеете?!
Найти то самое место, где совсем недавно Андрей Розанов на весь рынок грозился замочить автослесаря-бедолагу Петю, плотно занявшегося ремонтом «пятисотого», не составило труда. У Дарьи было время запомнить не только координаты торгового места, но даже и лица соседей предполагаемого торговца, обещавшего за пять тысяч долларов достать запчасти от «Мерседеса», чья реальная стоимость была в несколько раз выше.
Не успела Дарья дойти до заветного местечка, как к ней пристроился мужик в потертой кожаной куртке коричневого цвета.
– Ты зря сюда пришла, красотка.
Она повернула голову. Худое лицо. Неуклюже прилепленные под сломанным носом толстенные губы. Круглые, почти бесцветные глаза – в общем, «красавец».
– Здесь сегодня полно ментов. Вдруг кто-нибудь сдаст тебя? Ты ведь была с теми, кто угрожал тому мужику, которого замочили.
Она старалась не обращать на него внимания, но оставаться равнодушной к вопросам собственной безопасности тоже не могла. Они прошли вдоль рядов бок о бок несколько метров, прежде чем Дарья неожиданно остановилась и поинтересовалась напрямую:
– С чего это ты такой заботливый?
Мужик не ожидал прямого наката и немного отступил.
– Что-то я не заметил желающих предупредить тебя. Сейчас человек пять ходят по базару и выспрашивают каждого встречного-поперечного. Думаешь, у них нет твоего описания?
Если мужичок не шутит – а это вряд ли, – то у милиции есть не только ее описание, но и Шустрикова. А машину, на которой он ездит, нельзя не приметить, тем более уж в районе автобазара, где мужики просто помешаны на средствах передвижения и запчастях.
Поджав губу, она снова пошла вперед, не забыв поблагодарить за предупреждение. Как только мужик отстал, Дарья поспешила убраться подальше от оживленного пятачка.
«Надо бы предупредить Шустрикова», – думала она, спускаясь с крутого склона к машине. Не успела она дотронуться до ручки дверцы, как крепкие пальцы схватили ее за локоток.
Обернувшись, она увидела перед собой все того же мужика в кожаной куртке.
– Что вам от меня нужно? – возмущенно произнесла она, вырываясь. Он отпустил ее и полез во внутренний карман.
– Как говорят у нас, пройдемте, гражданочка, – в руках у него появилась красная книжечка. – Я из отдела по борьбе с организованной преступностью.
Дарья собралась.
– Очень хорошо, что представились, а то я не успела прочитать ни должность, ни фамилию.
Со склона к ним уже спускались двое крепких молодых парней.
– Не надо острить. Можем ведь и браслеты нацепить, а эти «драгоценности» даму не красят.
Он снова взял ее за локоток и повел к коричневой «шестерке».
Дарья не стала сопротивляться. И лишь после того как сели в машину, она сообразила: «шоколадный» – то же самое, что и коричневый. Задний мост «Мерседеса» в «Автомаэстро» поставщик запчастей привез на шоколадной «шестерке», прицепив к ней «Волгарь».
Тот, кто задержал ее, сел на переднее сиденье, а двое мужиков зажали ее на заднем.
– Я должна позвонить своему адвокату. Это просто милицейский произвол. – Она поняла, хотя и не хотела верить, что эти, представившиеся ментами, на самом деле не менты. Ей просто необходимо было подать сигнал бедствия.
– Обойдешься. Вот приедем, будешь трезвонить, – сообщил губасто-круглоглазый с переднего сиденья.
Сомнений насчет того, что она попала в руки бандитов, становилось все меньше.
Машина въехала на территорию фирмы «Автомаэстро», отгороженную от стороннего наблюдателя высоким забором из бетонных плит.
Дарья старалась не нервничать. Она немедленно подчинилась жесту вышедшего из машины мужчины, который сидел всю дорогу рядом с ней по правую руку, и поспешила на воздух.
Губастый подтолкнул ее в спину и скомандовал:
– Давай, по железной лестнице наверх.
Она уже была в кабинете директора фирмы Лоскутова, тогда Шустриков с покойным Андреем позволили себе довольно много. О том, что ждет там ее, приходилось лишь гадать.
Идея ей понравилась. Дарья принялась чистить зубы. Под конец монотонной процедуры на передний план выполз четко сформулированный вопрос:
«На сколько тонна муки дороже тонны зерна?»
Уже за чаем она пришла к выводу, что шоппинг отменяется. Как ни прикидывай, больно уж большие бабки.
На данный момент она имела подход только к Шустрикову. В конце концов, он неплохой мужик. Вот ее хочет, а это вполне нормально. Дарья – девушка красивая, об этом все знают.
Зина сказала ей, что хозяин уехал в офис.
Дарья кивнула, спросила адрес. Оказалось, Виталий Алексеевич работал на той же улице, что и жил, на Чернышевской. Все богатые в Саратове хотят из окон Волгу видеть. Да это и не только в Саратове. Везде такая фигня.
Перед дверью в кабинет Шустрикова вся в золотых цепях сидела длинноногая, коротко стриженная, облезлая шавка.
– Я к Виталию Алексеевичу, – сообщила Дарья, намереваясь пройти мимо.
– Он занят, – взвизгнула шавка, отрываясь от созерцания собственных ногтей.
Дарья с сожалением подумала о том, что мимо охранника она прошла без проблем, а тут какая-то сучка смеет брехать на нее.
– Скажите, что пришла Дарья.
Облезлая подняла на посетительницу глаза. Дарья тут же отметила безобразно наложенный макияж. Аборигены в Африке во время межплеменной вражды лучше мажутся.
– Он занят, – тупо повторила она и снова уставилась на ногти.
Дарья не стала взвешивать ситуацию, она просто попыталась войти в кабинет, но дверь оказалась заперта изнутри.
– Что вы делаете?! – воскликнула собачонка.
– Ничего, – вяло ответила Дарья и села на один из стульев, стоящих в приемной.
Через пятнадцать минут замок провернулся, и от Шустрикова вышла какая-то «бикса» и быстренько удалилась.
Увидев Дарью, провожавший обслугу Шустриков слегка смутился, затем улыбнулся и хлопнул себя чуть ниже ремня.
– Свято место пусто не бывает, – весело буркнул он вместо «здрасте». – Зачем пришла?
Шустриков схватил суть вопроса моментально.
– Так, так, – ручка с золотым пером стала бегать по чистому листу бумаги. – Пятьдесят вагонов грузоподъемностью шестьдесят тонн каждый. Получаем три тысячи тонн. Тонна муки высшего сорта стоит столько же, сколько стоят две тонны зерна. При нынешних ценах на муку и сегодняшнем курсе доллара получается... – он лихорадочно писал цифры, шевеля губами, – ... получается триста тысяч долларов.
После того как он произнес число вслух, Дарье показалось, что в комнате стало чуть темнее. Шустриков встал, подошел к окну, засунул руки в карманы и стал смотреть на великую русскую реку.
Дарья же, наоборот, села и, обхватив колени руками, впала в кому.
Хозяин офиса очнулся первым.
– Будем говорить грубо. Кто-то вместо одного состава с зерном хочет впарить один состав муки.
Дарья согласно кивнула головой. Соображала она туго, поскольку в столь высокие сферы ее еще не заносило. Разве только в мечтах.
– Один состав с рыбой, который со дня на день придет в Саратов, покроет только половину стоимости муки. А мука все еще в Саратове, и состав не сформирован. Интересно, почему рыба уже к нам, можно сказать, приехала, а мука еще не двинулась с места?
– Господа предприниматели не могли между собой договориться, – предположила Дарья.
– А я думаю, что в Саратов должна была пройти предоплата именно Волокуше. Вторая половина стоимости. Те самые триста тысяч долларов. Где они? Как их сюда перли? Через какой-нибудь банк переводили? Это смешно. Наликом? – он снова сел за стол. Пару раз черкнул по бумажке. – Если «зеленью», то надо тридцать пачек сотенными, если мелкими купюрами, то это просто-напросто чемоданчик денег.
– А если не деньгами?
Он бросил на Дарью скептический взгляд.
– Товаром? Икрой? Даже если икрой, гнать «КамАЗы» через всю Россию? Что у них там еще есть в Приморье? Консервы? Что-то много консервов. Риск большой.
– Если вспомнить о трех трупах... – Дарья осеклась, но было поздно.
– Почему трех, я знаю только о двух. Третий-то кто, Даша?
Она попыталась как можно безразличнее махнуть рукой.
– Переспала с мужиком, а он после этого взял и выбросился из окна.
– Неужели то же самое ждет меня через год, когда я вновь стану красавцем-мужчиной?
– Ты и до окна не доползешь, – зло ответила Дарья.
– Ну это мы посмотрим, – спокойно возразил Шустриков, напрягая заплывшую жирком грудную клетку. – Почему ты думаешь, что тот мужик мог быть связан с этим делом?
– Я этого не говорила, – возразила Дада.
– Ты сказала «три трупа». Значит, мысли у тебя какие-то в голове имели место быть. Если ты думаешь, что у тебя появился реальный шанс обогатиться, забудь об этом. Даже если и доберешься до денег, тебе долго не прожить. Это деньги, из-за которых убивают, дорогая. Стоит ли игра свеч? Надеешься, что карты лягут так, как тебе хочется? Это так же вероятно, как выпадение «полного дома» в игровом автомате. Я все же думаю, что пропала наличность, и ее сейчас активно ищут. Люди Вени Волокова и купленные им менты, охранники и гоблины. Да все кому не лень. Подозреваю, что ты баба умная, но положения ты никакого не занимаешь. Ходов-выходов у тебя нет. Здесь надо дело так обстряпать, чтобы и денежки на карман положить, и себя обезопасить. Так почему ты решила, что выпавший из окошка мужчина связан с этим делом?
– А кто это вам сказал, что я пришла делиться информацией? Вы мне дали небольшую консультацию, вот и все.
– Тогда до свидания, Даша.
Она не ожидала, что он ее вот так запросто попросит.
– Что же вы не уходите, девочка моя? Решили в одиночку попытаться найти триста тысяч долларов? Дерзайте, на вашу могилу я положу очень большой букет живых цветов. Вы какие любите, розы?
– Я люблю, чтобы мне их при жизни дарили, а что уж там на могилу положат... Вы меня хотите...
– Это точно, – живо согласился он.
– ...хотите использовать. Выкачать из меня все и – привет. Можешь гулять. Потом с помощью своих связей, которыми вы так гордитесь, выйдете на деньги и заберете все себе.
– Ну и коварный же я тип оказался, – толстяк рассмеялся. – Я тебе, Даша, предлагаю сложить факты, которыми ты располагаешь, с моим жизненным опытом. Может быть, мы с тобой отправимся отдыхать на какой-нибудь остров в океане, и каждый будет платить за себя. Что немаловажно в мире, где все громче слышны голоса феминисток о равноправии.
– Нет уж. Платить будешь ты, Виталя.
– Я согласен, – бизнесмен загорелся. – Денег у меня и так предостаточно, хоть сегодня улетим отсюда в райское местечко.
– С таким жирным никуда не поеду. К тому же что за нужда такая? Я смотрю, вы легко девочек себе находите.
– Это не девочка. Это я действительно справил мужскую нужду. Никакого удовольствия, честное слово.
– Неважно. Я хотела бы напомнить, что у нас деловой разговор.
– Ну-ну, продолжай.
– Не надо меня подталкивать, как маленькую.
– Я почти в три раза тебя старше, – напомнил толстяк.
– Сколько?
– Что сколько? Сколько я хочу?
Она едва заметно кивнула.
– Мне ничего не надо. Как только мы находим деньги, ты оказываешься у меня в постели.
– Сами у себя покупаете собственные обещания?
– Что делать, – Шустриков развел руками, – очень уж хочется.
– Это не разговор.
– Хорошо, хорошо, – толстые пальцы правой руки пробежали по полированной крышке стола и выбили дробь. – Предлагаю вам тридцать процентов.
Она чуть не задохнулась от возмущения.
– Да это же я к вам пришла. Это же моя наработка.
– Во-первых, не наработка, а стечение обстоятельств. Во-вторых, без меня вы жалкое недоразумение. С вами никто разговаривать не будет.
Дарья покраснела от ярости.
– Я бы сказала, что вы ошибаетесь.
– Только не надо на меня шипеть. Вам хватит тридцати пяти процентов. Не надо забывать, что, если нам и улыбнется удача, деньги надо будет быстренько спрятать, да так, чтобы до них никто не добрался. Вы сможете это сделать?
– Неужели так трудно выкопать в лесу яму?
– Если вы сами возьметесь за лопату, можете считать, что роете себе могилу. Вам напомнить сумму? За сотую часть этих денег вас грохнут где-нибудь в подъезде поздним вечерочком. За десятую – посреди бела дня на оживленной улице.
– Я бы хотела получить половину. – Голос ее прозвучал нетвердо, и за это она сама себя ненавидела.
Он насупил брови и почесал лоб.
– Договорились, но я оставляю за собой право по ходу дела поднимать вопрос о пересмотре процентных ставок.
Она протянула ему руку.
– Постараюсь ответить взаимностью.
Вскоре они сидели и пили душистый чай. Дарья рассказывала о том, что у нее были трудности с деньгами и она решила подснять какого-нибудь богатенького, способного обогреть одинокую женщину. Справедливо полагая, что тот, кто ездит на хорошей машине, имеет неплохие бабки, она предприняла попытку познакомиться с господином, садящимся в джип. Кто бы мог подумать, что спустя несколько часов он добровольно вывалится из окна.
Затем ей пришлось столкнуться с ментом, с быками и, наконец, с Розановым.
После знакомства с ныне покойным Андреем проблема финансового голода отошла на второй план.
– Теперь для тебя снова наступили серые будни, – подвел итог Шустриков.
Она оставила эту реплику без комментария.
– Все в твоем рассказе понятно, кроме одного: как гоблины вышли на тебя? Кто им дал описание? А лейтенант, как я понял, вообще ни с того ни с сего заявился к тебе домой. Далее, пока я не уловил связи между тремя убийствами и составом с зерном, то есть с мукой. Может, объяснишь мне.
– У меня только предположения на этот счет.
– Ничего страшного. Мы ведь с тобой теперь партнеры, не так ли?
– Человека, который вывалился из окна, звали Антон Ильич. Мы с ним, как водится, поехали в ресторан на полноприводном «Ниссане», а когда вышли, машины уже не было. Он не впал в отчаяние оттого, что его тачку угнали, и даже не удивился. Я так поняла, что случилось то, чего он и ожидал. Можно предположить, что он угнал автомобиль, а здесь передал его в чьи-то руки.
– Номер был местный?
– Да. Я посмотрела. Шестьдесят четвертый регион. Зачем мне иногородний? Но ведь его, если уж на то пошло, можно и подделать.
– Легче снять с какой-нибудь колымаги, даже с собственной. Делов-то.
– Я как-то об этом не подумала, – призналась Дарья, прихлебывая чаек.
– Ну, предположим, он угнал этот «Ниссан», дальше что?
– У Андрея тоже пропала дорогая машина.
– Ну в этом и моя вина. Я же разбил свой «мерс», а местные жестянщики решили проблему по-своему. Какие тут могут быть подозрения? Тем более твой Антон Ильич к моменту, когда у Андрея угнали его машину, был уже на небесах.
– Все равно угнали очень дорогую иномарку. А «Ниссан» тоже дорогая иномарка.
– Подешевле будет, – заметил Шустриков. – И все равно, Дарья, я тебя не понимаю.
– Тот, кто непосредственно угоняет машины, все еще жив и здоров. Антон Ильич очень боялся чего-то, а скорее кого-то, потому и сиганул вниз.
– Считаешь, что он взял то, что ему не принадлежало и не предназначалось.
– Иначе меня бы гоблины не спрашивали, говорил покойный о том, что у него много денег или нет.
– И говорил ли?
– Ничего он не говорил, – пустая чашка еле слышно коснулась стола.
– Итак, наша версия – профессиональный угонщик авто все еще на свободе. И для того, чтобы Петя не смог указать на него, слесаря убрали. Почему убили Розанова?
– Я не знаю. Но он занимался зерном, а сейчас как раз формируется состав.
– Это состав Волокуши. Розанову там ничего не светило, да он и не потянул бы эту сделку. Не вижу связи между машинами и зерном.
– Я чувствую.
– Женская логика, да? – усмехнулся Шустриков.
– Нет! – воскликнула Дарья. – На машине могли перевозить деньги. Но деньги к адресату не попали, потому что машину, на которой перевозили деньги, украли.
– Мы этого не знаем, – возразил Виталий Алексеевич.
– Тогда давай не будем больше гадать на кофейной гуще. Съездим в гости к одному, не так давно навещавшему меня лейтенанту. Пусть он поделится профессиональными тайнами. Интересно ведь, каким образом он вышел на меня.
– Так вот, запросто, к лейтенанту милиции, – Шустриков не скрывал своего скептического настроения. – А он взял и сразу все тебе рассказал. Фантастика какая-то.
– Я его буду очень просить. – В ее голосе появилась стальная жилка.
– Ты нравишься мне все больше, Дашенька. Молоденькая и нагленькая. Откуда только такие берутся?
– Оттуда, откуда и все остальные. Ну как, не хочешь составить мне компанию?
– Дело на кругленькую сумму, – толстяк крякнул, – но это только наши с тобой предположения. А мое время стоит дорого.
– Перестань ломаться, как девочка, – она подошла к его рабочему столу. – Поехали.
* * *
Сергей Васильевич Парусов вошел в отделение. У него было хорошее настроение до того самого момента, пока его глаза не встретились с глазами Дарьи.Она встала с жесткого стула в коридоре и медленно пошла навстречу.
– Добрый день, Сергей Васильевич, – острые шпильки цокали по полу, выложенному дешевой кафельной плиткой. – Вы еще не вступили в «Общество трезвости»? А зря.
– Что вам надо? – прошипел он, заглядывая ей через плечо.
Шустриков продолжал сидеть на стуле. Он даже не повернул головы в сторону милиционера. Куда интереснее было бегать глазами по строчкам местной газетенки.
– Поговорить, – губы растянулись в некое подобие улыбки. – Или вы так сейчас заняты, что не найдете для меня несколько минут?
Чем дольше они разговаривали, тем больше сдавала нервная система товарища лейтенанта. Пальчики его не знали, куда деть тоненькую папочку. Глазки стали помаргивать все чаще. Ему хотелось побыстрее отделаться от Дарьи, но он ничего не мог сделать. Она ведь на самом деле могла отнести в суд пленку с записью его «не слишком скромных пожеланий немедленного совокупления».
– В двадцать второй комнате обычно слишком много народу. Давайте пройдемся дальше по коридору.
Дарья согласилась, и они медленно проплыли мимо Шустрикова. Бизнесмен лишь на секунду оторвал взгляд от прессы, отметил про себя, что офицер в форме, и снова уткнулся носом в статью.
– Я приехала к вам с одной-единственной целью, – она сделала паузу, чтобы он мог спросить:
– С какой же?
– Как вы вычислили меня?
Тугая струя воздуха с шумом вылетела сквозь зубы.
– Вы не можете мне сказать этого? – она изображала удивление. – Неужели это такая большая тайна?
Парусов остановился и посмотрел на нее в упор.
– Предположим, вы относите известную нам обоим пленку моему начальнику или запускаете ее в средства массовой информации, в этом случае я потеряю работу. А если я раскрою вам материалы дела, – он не моргал уже минуту, впрочем, Дарья тоже, так вот стояли и пялились друг на друга, – несколько ментов, куда более честных и куда более опытных, нежели я, могут потерять не только работу, но и голову. Зачем мне это? Стучать я не буду.
– Неужели все настолько серьезно?
Он развернулся и пошел обратно.
Шустриков оторвал взгляд от газеты и посмотрел в сторону Дарьи. Мент приближался к нему, а Дарья тем временем красноречиво разводила руки в стороны, показывая, что ничего у нее не вышло.
Виталий Алексеевич никак не отреагировал. Проводил глазами молодого офицера, входящего в кабинет, подождал, пока к нему подойдет расстроенная Дарья.
– Он отказался говорить? – спросил могучий толстяк, поднимаясь.
– Боится, – тихо произнесла Дарья.
– Смелые только дураки. Не на пустом же месте его страхи. Как думаешь?
– Сказал, что могут пострадать те, кто выше его по должности. Вероятно, дело очень грязное.
– Ну вот, наступила пора отдавать мне пять процентов.
– Это почему? – полушепотом возмутилась Дарья, оглядываясь на проходящих мимо двоих мужчин в штатском.
– Поедем в гости к генерал-майору милиции в отставке. У него в доме скверно готовят, но выпивка неплохая...
* * *
Большие ходики на чистенькой кухне изредка сбивались с четкого ритма. Обшитая досками стена, на которой они висели, то приближалась к Даниловой, то удалялась от нее.После рюмки чистого деревенского самогона Дарье взгрустнулось. Стопка была выпита не просто так, а с морозца, под хрустящий малосольный огурчик, нет, сразу после того, как она хлебнула огненной воды, заботливая хозяйка подала крынку молока, огурчиком закусывал Шустриков.
Продышавшись, Дарья сообщила, что никогда не пробовала ничего подобного.
Сидящий за столом усатый крепкий дед, разменявший уже шестой десяток, воспринял признание как комплимент.
– Сам делаю, для гостей.
Больше Дарья ничего не помнила. Она не знала, о чем говорит Шустриков с пенсионером. Она не могла вспомнить название села, куда привез ее бизнесмен. Вареная картошка почему-то все время рассыпалась и не хотела идти в рот, руки плохо слушались. Силы у нее нашлись только на то, чтобы корить себя за неосторожность. Но она же думала, что в рюмке водка.
«Что ж меня так пробрало-то», – она улыбалась сама себе. Вскоре ее подняли под локотки из-за стола, отвели в теплую комнату и уложили на кровать баиньки.
Проснулась, когда за окном уже был день. Типичный деревенский пейзаж: крыши изб, покрытые снегом, голые деревца, чернеющие трубы.
Дарья спустилась со второго этажа вниз. Румяная хозяйка, женщина лет пятидесяти в теплом свитере и джинсах, хлопотала у пятиконфорочной плиты фирмы «Индезит».
Вчера вечером она не сообразила, что приехала в дом к зажиточному мужику. По местным понятиям у этого генерала не дом, а дворец. Этажей всего два, но везде дерево, дерево... Сейчас это недешево. И техника современная – тоже деньги.
– А где Виталий Алексеевич?
Женщина повернулась к ней и уставила руки в бока.
– Спит. А тебе чего не хватает? Койка жесткая?
Тон был командирский. Дарья даже немного смутилась. Прямо как ее родная маман.
– Я выспалась.
– Ну тогда садись чай пить.
Дарья молча села за большой стол, прикрывая рукой зевок.
Она не очень надеялась на какого-то пенсионера. Для Шустрикова лишний повод выпить, хоть он и не злоупотребляет. А для нее? Но главное на данный момент в другом. Бизнесмен завелся. Он тратит время, а следовательно, хочет с этого в перспективе что-то получить. Она тоже хочет.
Поллитровая чашка ароматного чая, пирог с капустой и с яйцом.
Скрип ступенек выдал толстяка. Дарья повернулась к Шустрикову. С набитым ртом не очень-то удобно разговаривать. Кивнула вместо приветствия.
– Давненько я у вас не был, в Колодцеве, Дарья Ивановна.
Хозяйка пожелала ему доброго утра и вернулась к шкварчащей сковородке.
– Умотал Германа Всеволодовича.
– Вы бы знали меру, Виталий Алексеевич. Хоть и ровесники с ним, а он все же не так крепок, как вы.
Шустриков довольно крякнул, сел за стол рядом с Дарьей и шутливо хлопнул ее по ляжке, она чуть не поперхнулась.
– Ну а как у нас молодые девки спали?
Дарье пришлось прожевать, прежде чем она смогла ответить.
– Спали ничего. Мне снилось, как вы извиняетесь за потребованные пять процентов и отдаете мне своих столько же в качестве выплаты за моральный ущерб.
Шустриков пригубил чай, после чего начал поучать Дарью.
– Разница между нами почти два поколения. Неужели, Даша, ты думаешь, что я жизнь прожил и ничего не нажил?
– Неужто есть результат?
– А как же, – он был доволен собой, обстановкой, состоявшимся накануне задушевным общением с приятелем. Всем, всем, всем. – Дарья, иди мужа-то подыми. Хватит ему. Время двенадцать. Мы с молодицей поедем, а с ним проститься надо.
К концу завтрака появился гостеприимный хозяин, умеющий и напоить, и накормить так, что гости спят без задних ног до полудня. Он был выше Шустрикова, но, простите, и дряхлее. Кожа на лице не такая упругая, движения медленнее. Черные глаза спьяну поблескивают.
Но опохмеляться не стал, поздоровался.
– Уезжаешь?
– Да, Герман. Ну так когда мне позвонить?
– Ты не суетись. Человек сам объявится. Должен он мне, только ты про этот долг ему не поминай. Ну что, двинули?
– Дарья, хватит пироги лопать, поехали.
Данилова опомнилась и поспешила допить чай. Что это она совсем потерялась здесь? Может, все дело в воздухе? Он за городом чистый, выхлопными газами не изгаженный, пьянит, в сон клонит.
По дороге в Саратов Дарья старалась хоть что-нибудь вытянуть из бизнесмена, но он был тверд, как гранит.
– Вы меня специально напоили, – не выдержала Дарья. – Не может быть, чтобы я с одной рюмки отключилась.
– С одной ли, девушка? – сидящий за баранкой белой «девятки» Виталий Алексеевич ухмыльнулся. – Вы вчера, Дарьюшка, пропустили пяток стопочек крепчайшего самогона.
Дарья утихла. Как это с ней такое случилось?
– Ничего, бывает. Всеволодович знатную гонит.
– Я же помню, что молоком запивала.
– Это первую, девушка, первую. А дальше вас разобрало-с. Извините-с. И прекратите выпытывать у меня подробности нашей беседы. Мы с товарищем генералом старые приятели. С вами же мы остановимся на том, что будем ждать человека от Германа Всеволодовича. Думаю, против вы ничего не имеете?!
* * *
Дарья не собиралась надеяться на дядю. Как только Шустриков на ее машине приехал к себе в офис, она, не говоря ему ни слова, отправилась на автобазар.Найти то самое место, где совсем недавно Андрей Розанов на весь рынок грозился замочить автослесаря-бедолагу Петю, плотно занявшегося ремонтом «пятисотого», не составило труда. У Дарьи было время запомнить не только координаты торгового места, но даже и лица соседей предполагаемого торговца, обещавшего за пять тысяч долларов достать запчасти от «Мерседеса», чья реальная стоимость была в несколько раз выше.
Не успела Дарья дойти до заветного местечка, как к ней пристроился мужик в потертой кожаной куртке коричневого цвета.
– Ты зря сюда пришла, красотка.
Она повернула голову. Худое лицо. Неуклюже прилепленные под сломанным носом толстенные губы. Круглые, почти бесцветные глаза – в общем, «красавец».
– Здесь сегодня полно ментов. Вдруг кто-нибудь сдаст тебя? Ты ведь была с теми, кто угрожал тому мужику, которого замочили.
Она старалась не обращать на него внимания, но оставаться равнодушной к вопросам собственной безопасности тоже не могла. Они прошли вдоль рядов бок о бок несколько метров, прежде чем Дарья неожиданно остановилась и поинтересовалась напрямую:
– С чего это ты такой заботливый?
Мужик не ожидал прямого наката и немного отступил.
– Что-то я не заметил желающих предупредить тебя. Сейчас человек пять ходят по базару и выспрашивают каждого встречного-поперечного. Думаешь, у них нет твоего описания?
Если мужичок не шутит – а это вряд ли, – то у милиции есть не только ее описание, но и Шустрикова. А машину, на которой он ездит, нельзя не приметить, тем более уж в районе автобазара, где мужики просто помешаны на средствах передвижения и запчастях.
Поджав губу, она снова пошла вперед, не забыв поблагодарить за предупреждение. Как только мужик отстал, Дарья поспешила убраться подальше от оживленного пятачка.
«Надо бы предупредить Шустрикова», – думала она, спускаясь с крутого склона к машине. Не успела она дотронуться до ручки дверцы, как крепкие пальцы схватили ее за локоток.
Обернувшись, она увидела перед собой все того же мужика в кожаной куртке.
– Что вам от меня нужно? – возмущенно произнесла она, вырываясь. Он отпустил ее и полез во внутренний карман.
– Как говорят у нас, пройдемте, гражданочка, – в руках у него появилась красная книжечка. – Я из отдела по борьбе с организованной преступностью.
Дарья собралась.
– Очень хорошо, что представились, а то я не успела прочитать ни должность, ни фамилию.
Со склона к ним уже спускались двое крепких молодых парней.
– Не надо острить. Можем ведь и браслеты нацепить, а эти «драгоценности» даму не красят.
Он снова взял ее за локоток и повел к коричневой «шестерке».
Дарья не стала сопротивляться. И лишь после того как сели в машину, она сообразила: «шоколадный» – то же самое, что и коричневый. Задний мост «Мерседеса» в «Автомаэстро» поставщик запчастей привез на шоколадной «шестерке», прицепив к ней «Волгарь».
Тот, кто задержал ее, сел на переднее сиденье, а двое мужиков зажали ее на заднем.
– Я должна позвонить своему адвокату. Это просто милицейский произвол. – Она поняла, хотя и не хотела верить, что эти, представившиеся ментами, на самом деле не менты. Ей просто необходимо было подать сигнал бедствия.
– Обойдешься. Вот приедем, будешь трезвонить, – сообщил губасто-круглоглазый с переднего сиденья.
Сомнений насчет того, что она попала в руки бандитов, становилось все меньше.
Машина въехала на территорию фирмы «Автомаэстро», отгороженную от стороннего наблюдателя высоким забором из бетонных плит.
Дарья старалась не нервничать. Она немедленно подчинилась жесту вышедшего из машины мужчины, который сидел всю дорогу рядом с ней по правую руку, и поспешила на воздух.
Губастый подтолкнул ее в спину и скомандовал:
– Давай, по железной лестнице наверх.
Она уже была в кабинете директора фирмы Лоскутова, тогда Шустриков с покойным Андреем позволили себе довольно много. О том, что ждет там ее, приходилось лишь гадать.