подальше. - Давайте лучше еще раз зарядку проведем, лишнюю энергию скинем...
- Нэт, не хачу, - возразил Глюфон. - Лучше спой "Пэсня начальника
ваенкамата".
Хаба-Хаба застегнул верхнюю пуговицу и торжественно запел:
В армию, дети, идите толпой,
Там все понятно - подъем и отбой.
Думать не надо - ведь есть старшина,
А нам голова для фуражки нужна.
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
В армии учат вставать спозаранку,
Учат наматывать резво портянку,
Учат Уставу, устройству гранаты,
В армию все собирайтесь, ребята!
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
- Маэстро, еще раз припэвчик! - заорал было Глюфон, но тут вдали
послышался чей-то крик:
- Суд начинается! Суд начинается!
Глюфон резко ухватил Олесю за руку и потащил на зов. Олеся бежала,
стараясь не упасть и задыхаясь, но между ударами сердца слышала, как легкий
бриз доносил меланхоличные строки, полные патриотизма и безнадежности:
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все...
Глава XI. Моральное уничтожение.
Когда Олеся очутилась в зале суда, Червовые Кроль и Королева уже сидели
на своем двухместном троне, а вокруг них задорно скакала толпа
прихлебателей: птички, зверушки всякие, а также полная колода карт во всем
своем великолепии. Перед троном скорбно стоял Валет, руки его были скручены
за спиной, а на запястьях холодной злобой блестели наручники. Слева и справа
от Валета стояло по ОМОНовцу, они зорко следили за арестованным и, время от
времени, тыкали ему дубинками под ребра, чтоб не расслаблялся. Подле Короля
ошивался Белый Кролик с мегафоном в одной руке и пачкой ксерокопий - в
другой. Посреди зала стоял стол, на котором небрежно лежало несколько кустов
конопли; они выглядели так заманчиво, что Олеся даже причмокнула,
представив, сколько за все это можно выручить возле соседской дискотеки. Но,
так как пока не стоило пороть горячку, она принялась внимательно
осматриваться, сканируя взглядом рубежи охраны и оценивая потенциальных
противников.
Олеся пару раз видела залы суда в кино, поэтому она знала, как
называются различные судебные атрибуты.
- Вот это, - сказала она себе, - это, ети его маму, судья. Потому что в
парике.
Король, подхалтуривавший судьей на полставки, действительно был в
огромном парике, а поверх него - еще и в короне. Выглядело это весьма
своебразно, а уж с точки зрения комфортабельности, наверное, было не более
удобно, чем натягивать презерватив, не расстегнув джинсы.
- А вон те двенадцать хреновин - наверное, присяжные, - продолжала
глазеть по сторонам Олеся. (Она так и подумала - "хреновин", потому что там
были и птички, и зверьки, и вообще не пойми кто). - Да-с, присяжные. - Олеся
повторила это слово еще несколько раз - ей было приятно ощущать себя
взрослой и умной.
Тем временем, хреновины что-то сосредоточенно фиксировали в блокнотах,
хотя было непонятно, что можно писать еще до начала суда.
- Эта ани сваи фамилии пишут, панимаешь, - прошептал ей Глюфон. - Чтобы
патом нэ забыть.
- Мало-мало туповастенькие, - прокомментировала Олеся, но Белый Кролик
взвизгнул: - Молчать, мазафака! - а Король протер подолом мантии пенсне и
строго посмотрел в зал, призывая к порядку.
Олеся встала на цыпочки и увидела, как присяжные пишут в блокнотах:
"Мало-мало туповастенькие. Молчать, мазафака!", причем один из них
подсматривает у соседа, как пишется "мазафака", а другого карандаш скрипит
хуже, чем пенопласт по монитору. Не выдержав, Олеся, подкралась к источнику
скрипа (а это был Билгейц) и резко выдернула карандаш из его корявой лапки.
Билгейц совершенно не отреагировал и продолжал спокойно писать пальцем,
радуясь, видимо, самому процессу.
- Ушастый, тебе за что полста баксов плочено? - внезапно
поинтересовался Король.
Белый Кролик встрепенулся, поднес мегафон к морде и громко прочитал по
бумажке:
Королева королю
Вырастила коноплю.
А Валет все порубил,
Сам забил и потребил.
- Замочим козла? - обратился Король к присяжным.
- А поговорить? - удивился Кролик. - Замочить всегда успеется.
- Можно и побазарить, - согласился Король. - Давай свидетелей.
Кролик откашлялся в мегафон и выкрикнул:
- Первый пошел!
Первым свидетелем оказался Банданщик. Он подошел к трону с кружкой пива
и фисташками, отхлебнул и начал:
- Я, конечно, дико извиняюсь, но голова что-то после вчерашнего...
- Пора бы завязать! - строго сказал Король. - Давно пьешь?
Банданщик оглянулся на Майского Зайца, сидящего в обнимку с
Даздрапермой и неуверенно произнес:
- С четырнадцатого марта, кажись.
- С пятнадцатого, - поправил Заяц.
- С шестнадцатого, - возразила Даздраперма.
- Законспектируйте, - обратился Король и присяжным, и те старательно
записали все три числа, перемножили их, перевели в шестнадцатеричную
систему, взяли факториал и охренели.
- Постирай свою бандану, вонь - глаза режет! - снова вернулся к
Банданщику Король.
- Во-первых, она не моя, - начал пререкаться тот.
- Спер где-то! - сделал вывод Король.
- Пока нет, - возразил Банданщик. - На продажу пошил. Продам, потом
сопру и еще раз продам.
После этих слов Королева, не любившая людей более наглых, чем она сама,
встрепенулась, уставилась на Банданщика в упор и не отвела глаз, пока тот не
обмочился.
- Ты бы пивом не злоупотреблял, и все бы было в порядке, - назидательно
сказал Король. - Рассказывай, чего знаешь, а то еще и обсерешься тут при
дамах.
Однако это замечание не подействовало на Банданщика ободряюще - он
молча топтался в луже и постоянно подтягивал мокрые потяжелевшие штаны.
Тем временем, Олеся почуяла неладное - она непроизвольно начала расти,
раздаваясь ввысь и вширь, как молодой тополь.
- Слухай, ты чегой-то на мэнэ навалилася, як собака? - возмутилась
Даздраперма, сидящая рядом. - Я ж вже дыхаю-то через два раза на третий.
- Звиняйте, тетка, расту я, - весело ответила Олеся.
- Ну так и неча расти, где люди сидять, - заметила Даздраперма. - Иди
видселя на двор и там хучь размножайси.
- Не выступай, старая, - ответила Олеся. - Все растут, и ты тоже росла
в свое время. Лет двести назад.
- Не хами мэнэ, соплячка, - парировала Даздраперма, - отожрала гузно и
ходэ, як корова.
С этими словами она встала и пересела на другую лавку.
В это время Королева еще раз пристально посмотрела на Банданщика,
злорадно прошептала: "Йом-Кипур, блин, помнишь?" и тихонько запела: "Степь,
да степь кругом...". Бедный свидетель соотнес одно с другим и таки
обкакался.
- Ты не отвлекайся, - ухмыльнулся Король. - Ты показания давай.
- Я человек старый, болезненный, - захныкал Банданщик. - Я тогда был в
подвале, в кромешной темноте...
- Под Валей? - переспросил Король. - Что за Валя? Почему не знаю?
Адресок есть? Сколько за час берет?
- Сиди уж, блин, - хмыкнула Королева. - Ишь ты, "за час". Для тебя,
блин, тарификация посекундная и то - раз в месяц.
- Темно там было и сыро, - продолжал Банданщик. - А Заяц предложил...
- Я не предлагал! - выкрикнул Майский Заяц.
- Лжесвидетельствуешь! - заявил Банданщик.
- Отрицаю! - возразил Заяц.
- Ну, пофиг, - согласился Банданщик, - значит, Даздраперма
предложила...
Он с тревогой посмотрел на Даздраперму, но она была не в состоянии
отрицать, потому что храпела.
- А потом, - завершил мысль Банданщик, - я стряхнул хорошенько,
застегнул штаны и вылез.
- А Даздраперма-то что предложила? - поинтересовался кто-то из
присяжных.
- Не помню, - ответил Банданщик. - Пьяный был.
- А ты вспомни, - ласково посоветовал Король. - А то так и будешь тут в
дерьме стоять, как лошадь на параде.
- Я человек старый, болезненный... - завел старую песню Банданщик.
- Кишечник у тебя старый, - оборвал его Король. - А если принюхаться,
то и болезненный тоже.
В этом месте одна из морских свинок жутко развеселилась и принялась
свистеть в знак одобрения, за что и была немедленно морально уничтожена.
Олеся много раз слышала это выражение по телевизору и ей было очень
интересно, что оно представляет из себя в натуре. Оказалось - довольно
банально. Свинку передали паре слонов-геев, один из них натянул ее вместо
презерватива и принялся активно любить второго. Через несколько минут
довольные слоны удалились, а использованную переполненную свинку посадили на
место - она была вполне жива, но, разумеется, полностью уничтожена морально.
- Ну что ж, - обратился Король к Банданщику, - если тебе больше нечего
сказать, то пойди умойся и сядь в зрительный зал.
- Зачем мне умываться? - грустно спросил Банданщик. - Я ж не плакал.
- Тогда пойди подмойся! - отрезал Король.
Здесь еще одна морская свинка засвистела и тоже была морально
уничтожена, для чего пришлось вернуть слонов и покормить их сметаной с
пивом.
- И мне бы пивка, - оживился Банданщик.
- И голову, блин, отхерачить! - незамедлительно отреагировала Королева,
после чего Банданщик мгновенно испарился вместе со своей лужей.
- Давай следующего свидетеля! - скомандовал Король.
Все присутствующие вдруг начали чихать, и Олеся догадалась, что
свидетелем будет герцогиневская Кухарка. Она вошла в зал со ступкой и, не
переставая молоть перец, вылупилась на Короля, игриво покачивая бедрами и
облизываясь.
- Давай показания! - дрогнувшим голосом приказал Король и положил ногу
на ногу, избегая конфуза.
- Че те еще дать? - нагло спросила Кухарка и махнула грудью перед носом
у побледневшего Короля.
- Ваше Величество, не отказывайтесь, - прошептал сбоку Белый Кролик. -
Тетка с перцем чудеса творит, профессионалка. Очень рекомендую.
- Первым делом - самолеты, - опасливо глядя на супругу, возразил Король
и повернулся к Кухарке:
- Что ты знаешь о конопле, доложи, будь любезна.
- Типа, кайф от нее, - небрежно ответила Кухарка и взглянула прямо в
глаза Королю. - Но кое от чего кайф гораздо больший...
- Ага, от метанола, - раздалось из зрительного зала.
- Даздраперма, твою мать! - взвыл Король. - Стража! Выкинуть ее на
улицу! Лобок ощипать! Гонореей заразить!! Морально уничтожить!!!
Произошла небольшая заминка в связи с тем, что слоны уже легли спать и
до завтра были недееспособны. В итоге все ограничилось тем, что Даздраперму
просто отвели за портьеру и пропустили по кругу через всех ОМОНовцев, после
чего она, неестественно расставляя ноги, сама пошла в травмпункт лечить
задетую печень. Когда же все успокоилось, выяснилось, что Король,
только-только успевший выскочить из подсобки, взгромоздился на трон и с
невозмутимым видом оттряхивает с брюк молотый перец, а Кухарка таинственным
образом исчезла.
- С меня пиво, - шепнул Король, наклонившись к Кролику, - тетка -
супер. Может, мою придушить подушкой, а на этой жениться? Пусть и кухарка
страной поуправляет, один хрен хуже не будет. Ну ладно, сначала дела. Давай
следующего свидетеля.
Кролик полистал ксерокопии, постучал мегафоном о колено и торжественно
возвестил:
- Следующий свидетель... Олеся!
Глава XII. На сем спасибо.
Олеся, совсем забыв, как она выросла за последние пару минут, вскочила
и ломанулась к Королю. По пути она краешком юбки зацепила присяжных, и они с
матюгами посыпались на пол, а Билгейц, случайно заглянувший Олесе под юбку,
просто лежал с квадратными глазами и явно бредил, повторяя что-то
невразумительное:
- Да, да, такое же! Точно такое же! Только без юбки! Такое же большое!
Такое же пышное! Красивое! Доступное! Всеобъемлющее! Огромное! Сумбурное,
приятное и непонятное! Да, именно такое же! Пусть с дерьмом внутри, но
прекрасное и желанное снаружи! И все это будет мое! Я буду владеть всем,
несмотря на то, что у меня мелко-мягкий! И я назову это "Окна"! "Окна"!!
"Окна"!!!
Олеся быстренько собрала присяжных, усадила на место и подошла к трону.
- Суд не может продолжаться, - заявил вдруг Король, - пока все
присяжные не обратят на меня внимание.
Олеся оглянулась и увидела, что Билгейц, отобрав у соседей карандаши и
бумагу, лихорадочно рисует какие-то прямоугольники. Она тихонько подошла и
стукнула незадачливого изобретателя по темечку, после чего он прошептал:
"Систем эррор" впал в кому, а Олеся осторожно пошла обратно, цепляя головой
люстры.
- Ну, девушка, - начал Король, разглядывая олесины коленки, маячившие
на уровне его глаз, - что вы можете сказать в свое оправдание?
- Иди ты! - вежливо ответила Олеся.
- Совсем идти? - растерялся Король.
- Совсем иди, - твердо ответила Олеся.
- Занесите в протокол! - обратился Король к присяжным. - Это архиважно!
- Ваше Величество! - возразил Белый Кролик. - Вы, наверное, имели в
виду: архиневажно?
- Ну да, - согласился Король, которому после эпизода с кухаркой, уже
было все по фигу. - Так и запишите. Архиважно-архиневажно...
Неархиважно-неархиневажно... Архинахрен все. Надоели.
Он вытащил из-под трона ноутбук, постучал по клавишам и, поглядывая на
Олесю, сообщил:
- Закон номер сто двадцать восемь! Ежели кто зело толст бедрами, аки
дуб столетний и росту великого, дубу тому соответственного, то гнать того
надлежит с судебных заседаний, во избежание имущества порчи и на судей
давления.
- Слышь, олень, - возмутилась Олеся, - ты что-то сказал про мои бедра?
- Я сказал "во избежание имущества порчи", - осторожно ответил Король.
- Гляди вон - табуреточку поломала. Кто чинить будет?
- Не, ты не увиливай, - распалялась Олеся. - Ты что, гнида, сказал про
мои бедра?!
- Ну, это ж не я придумал, - растерялся Король. - Это самый старый
закон, еще от фараонов.
- Маме своей расскажи! - Олеся топнула ногой, и с потолка посыпалось. -
Самый старый - номер один. А этот ты только что придумал!
- Непринципиально! - отмахнулся Король. - Я тута главный. И вообще,
засиделись мы, давайте уже его казним и за пивом.
- Подождите, подождите, Ваше Величество, - встрял вдруг Белый Кролик. -
Тут под троном бумажка какая-то валяется. Может, почитаем?
- И че, блин, за бумажка? - спросила Королева.
- По моему разумению, это завещание, - почесал между ушами Белый
Кролик. - Кажется, арестованный писал.
- И кому оно адресовано? - заинтересовался Король.
- Да хрен его знает кому, - ответил Белый Кролик. - Тут неразборчиво
написано.
- Ну, значит, этот Хрен Его Знает Кому неплохо бабла срубит, -
рассудительно заметил Король, - потому как арестованный по-любому не жилец.
- Ну вот, разобрался, наконец, - сообщил Белый Кролик. - Это даже и не
завещание. Так, стишки.
- И шо, там таки взаправду его почерк? - спросил кто-то из присяжных. -
Или ви просто хочете сделать бедному арестованному мальчику хуже, чему ему
уже плохо сейчас?
- Почерк не его, - твердо заявил Кролик. - И это усугубляет. Он, падла,
под трафарет писал.
- Ваше Величество! - подал голос Валет. - Гадом буду, не писал я
ничего! Даже доказать могу: там внизу моей фамилии не написано - значит не я
писал.
- Это еще сильнее усугубляет, - нахмурился Король. - Был бы ты честным
человеком, то поставил бы фамилию, контактный телефон, факс, е-мэйл,
почтовый адрес и дату последнего прохождения флюорографии.
Присяжные зааплодировали - это была первая разумная мысль Короля после
женитьбы.
- Короче, виновен он, - решила Королева. - Отхерачить ему, блин...
- Ни фига не короче! - перебила ее Олеся. - Давайте хоть стишки
послушаем, вдруг там про некрофилов будет. Я страсть как люблю про
некрофилов!
- Читай! - приказал Король.
- Откуда начать? - спросил Белый Кролик.
- С конца! - ответил Король и пояснил: - Сначала конец у меня сосни, а
потом читай.
Кролик покраснел и бочком стал подходить к Королю. Тот тяжело вздохнул,
видимо вспоминая телеса Кухарки и сказал:
- Да расслабься - пошутил я, пошутил. Давай шпарь сначала.
И Кролик пошпарил:
Мол, отчего ж, я вечно - за,
Хотя и не весьма.
Зеленый сзади - за глаза,
Но тут - она сама.
Надысь, конечно, не ахти,
Но лучше в стороне.
Могу и сразу до пяти,
Покуда не на мне.
И незачем - ура! ура!
Не знали? Так отож!
Оно, понятно, не вчера,
Но и без красных рож.
А если нам едва-едва,
Мы сразу - ого-го!
То - ух, то - ах, то - не права,
Но, в общем, ничего.
Что значит - не туда? Да ну?
Не хуже, чем у всех.
Ну, разве только в глубину
И то, курям на смех.
На сем спасибо. Я не здесь.
Внизу - и свет, и пар.
Сначала - нет, а после - есть.
Аллах твою акбар.
- Ну дык, это же в корне меняет дело! - встрепенулся Король, - это же
прямая улика!
- А по-моему, это бред сивой кобылы в лунную ночь, - возразила Олеся. -
Если найдется умник, который сможет это объяснить, то я ему за два рубля дам
куда угодно и без вазелина.
Присяжные тщательно записали олесино обещание, но попытать счастья
никто не решился.
- Я так понимаю, порнушки сегодня не будет, - грустно констатировал
Король, обведя взглядом присутствующих. - Ну что ж, тогда продолжаем
разговор. Здесь написано: "Внизу - и свет, и пар". Где работал арестованный?
- В котельной, - подсказал Белый Кролик.
- Ну вот и доказательство, - обрадовался Король. - А это что? "Курям на
смех"? Не кажется ли вам, что слово "смех" прямо указывает, что писавший
употреблял коноплю?
- А как же "Сначала - нет, а после - есть"? - напомнила Олеся.
- Элементарно, - улыбнулся Король. - Сначала коноплю скурил Валет, а
теперь, - он указал на стол, - вот она снова с нами. Свежа и прекрасна, как
всегда.
- Ладно, блин, задолбали болтологией, - подала голос Королева. -
Отхерачиваем ему, блин, голову, выносим приговор и все свободны.
- Херня собачья, - громко сказала Олеся. - Сначала приговор, потом -
казнь.
- Заткнись, блин! - взвизгнула Королева.
- Да идите вы все в жопу!!! - заорала Олеся и двинула ногой по трону. -
Вы всего лишь старые заляпанные порнушные карты!
И тут, как по команде, все карты поднялись в воздух и закружились
вокруг Олеси, принимая свой естественный облик. Король, растопыривший
Кухарку в позе пьющего оленя, Белый Кролик и Майский Заяц, наконец-то
нашедшие друг друга, Королева, исступленно хлещущая кожаной плетью
окровавленные ляжки Герцогини - все пронеслось перед ее глазами и растаяло в
воздухе. Олеся тряхнула головой и оказалась на коленях у сестры.
- Проснись, не так много ты уж и выпила, - повторяла сестра и хлопала
Олесю по щекам.
- У меня был невероятный приход, - промурлыкала Олеся, потянувшись, и
рассказала сестре все свои приключения. А когда она закончила, сестра
поцеловала ее и сказала:
- Да, улет, конечно, редкостный, но тебе пора - в ларек завезли пиво,
беги, пока не закрылся.
Олеся весело упрыгала, а сестра, оставшись одна, расслабилась и тоже
задремала. Ей приснилась Олеся, потная, загорелая и в одних кружевных
трусиках - она задорно смеялась и обхватывала ручонками огромный, спелый и
почему-то скользкий банан. Вокруг Олеси бегал Белый Кролик, активно
размахивая полосатым ментовским жезлом, на жезле сидела глупо улыбающаяся
Крыса. Неподалеку Банданщик торговал Даздрапермой, а также колбасой и
сосисками из Мартовского Зайца. Чихал переперченный хряк, стареющий Король
буравил жирную задницу Кухарки, Хаба-Хаба натягивал химгондон и пел строевую
песню. Любвеобильный Глюфон, покинув еще достанывающих Королеву и Герцогиню,
осторожно подбирался к голове Прорабского Кота, видимо, предвкушая новые
оральные ощущения, а Билгейц готовил миллионы людей к извращенному сексу с
компьютерами.
Вся Страна Чудес пролетела перед ней - во всем своем разврате и
великолепии, не стыдясь пороков и чувств, испытывая лишь удовольствие от
вседозволенности и неограниченных возможностей... пролетела и пропала.
Осталось только горьковатое ощущение прошедшего детства, подавляемое
чувством самостоятельности и уверенности в завтрашнем дне.
(c) Василий Серенький 2003-2004
- Нэт, не хачу, - возразил Глюфон. - Лучше спой "Пэсня начальника
ваенкамата".
Хаба-Хаба застегнул верхнюю пуговицу и торжественно запел:
В армию, дети, идите толпой,
Там все понятно - подъем и отбой.
Думать не надо - ведь есть старшина,
А нам голова для фуражки нужна.
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
В армии учат вставать спозаранку,
Учат наматывать резво портянку,
Учат Уставу, устройству гранаты,
В армию все собирайтесь, ребята!
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
- Маэстро, еще раз припэвчик! - заорал было Глюфон, но тут вдали
послышался чей-то крик:
- Суд начинается! Суд начинается!
Глюфон резко ухватил Олесю за руку и потащил на зов. Олеся бежала,
стараясь не упасть и задыхаясь, но между ударами сердца слышала, как легкий
бриз доносил меланхоличные строки, полные патриотизма и безнадежности:
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все...
Глава XI. Моральное уничтожение.
Когда Олеся очутилась в зале суда, Червовые Кроль и Королева уже сидели
на своем двухместном троне, а вокруг них задорно скакала толпа
прихлебателей: птички, зверушки всякие, а также полная колода карт во всем
своем великолепии. Перед троном скорбно стоял Валет, руки его были скручены
за спиной, а на запястьях холодной злобой блестели наручники. Слева и справа
от Валета стояло по ОМОНовцу, они зорко следили за арестованным и, время от
времени, тыкали ему дубинками под ребра, чтоб не расслаблялся. Подле Короля
ошивался Белый Кролик с мегафоном в одной руке и пачкой ксерокопий - в
другой. Посреди зала стоял стол, на котором небрежно лежало несколько кустов
конопли; они выглядели так заманчиво, что Олеся даже причмокнула,
представив, сколько за все это можно выручить возле соседской дискотеки. Но,
так как пока не стоило пороть горячку, она принялась внимательно
осматриваться, сканируя взглядом рубежи охраны и оценивая потенциальных
противников.
Олеся пару раз видела залы суда в кино, поэтому она знала, как
называются различные судебные атрибуты.
- Вот это, - сказала она себе, - это, ети его маму, судья. Потому что в
парике.
Король, подхалтуривавший судьей на полставки, действительно был в
огромном парике, а поверх него - еще и в короне. Выглядело это весьма
своебразно, а уж с точки зрения комфортабельности, наверное, было не более
удобно, чем натягивать презерватив, не расстегнув джинсы.
- А вон те двенадцать хреновин - наверное, присяжные, - продолжала
глазеть по сторонам Олеся. (Она так и подумала - "хреновин", потому что там
были и птички, и зверьки, и вообще не пойми кто). - Да-с, присяжные. - Олеся
повторила это слово еще несколько раз - ей было приятно ощущать себя
взрослой и умной.
Тем временем, хреновины что-то сосредоточенно фиксировали в блокнотах,
хотя было непонятно, что можно писать еще до начала суда.
- Эта ани сваи фамилии пишут, панимаешь, - прошептал ей Глюфон. - Чтобы
патом нэ забыть.
- Мало-мало туповастенькие, - прокомментировала Олеся, но Белый Кролик
взвизгнул: - Молчать, мазафака! - а Король протер подолом мантии пенсне и
строго посмотрел в зал, призывая к порядку.
Олеся встала на цыпочки и увидела, как присяжные пишут в блокнотах:
"Мало-мало туповастенькие. Молчать, мазафака!", причем один из них
подсматривает у соседа, как пишется "мазафака", а другого карандаш скрипит
хуже, чем пенопласт по монитору. Не выдержав, Олеся, подкралась к источнику
скрипа (а это был Билгейц) и резко выдернула карандаш из его корявой лапки.
Билгейц совершенно не отреагировал и продолжал спокойно писать пальцем,
радуясь, видимо, самому процессу.
- Ушастый, тебе за что полста баксов плочено? - внезапно
поинтересовался Король.
Белый Кролик встрепенулся, поднес мегафон к морде и громко прочитал по
бумажке:
Королева королю
Вырастила коноплю.
А Валет все порубил,
Сам забил и потребил.
- Замочим козла? - обратился Король к присяжным.
- А поговорить? - удивился Кролик. - Замочить всегда успеется.
- Можно и побазарить, - согласился Король. - Давай свидетелей.
Кролик откашлялся в мегафон и выкрикнул:
- Первый пошел!
Первым свидетелем оказался Банданщик. Он подошел к трону с кружкой пива
и фисташками, отхлебнул и начал:
- Я, конечно, дико извиняюсь, но голова что-то после вчерашнего...
- Пора бы завязать! - строго сказал Король. - Давно пьешь?
Банданщик оглянулся на Майского Зайца, сидящего в обнимку с
Даздрапермой и неуверенно произнес:
- С четырнадцатого марта, кажись.
- С пятнадцатого, - поправил Заяц.
- С шестнадцатого, - возразила Даздраперма.
- Законспектируйте, - обратился Король и присяжным, и те старательно
записали все три числа, перемножили их, перевели в шестнадцатеричную
систему, взяли факториал и охренели.
- Постирай свою бандану, вонь - глаза режет! - снова вернулся к
Банданщику Король.
- Во-первых, она не моя, - начал пререкаться тот.
- Спер где-то! - сделал вывод Король.
- Пока нет, - возразил Банданщик. - На продажу пошил. Продам, потом
сопру и еще раз продам.
После этих слов Королева, не любившая людей более наглых, чем она сама,
встрепенулась, уставилась на Банданщика в упор и не отвела глаз, пока тот не
обмочился.
- Ты бы пивом не злоупотреблял, и все бы было в порядке, - назидательно
сказал Король. - Рассказывай, чего знаешь, а то еще и обсерешься тут при
дамах.
Однако это замечание не подействовало на Банданщика ободряюще - он
молча топтался в луже и постоянно подтягивал мокрые потяжелевшие штаны.
Тем временем, Олеся почуяла неладное - она непроизвольно начала расти,
раздаваясь ввысь и вширь, как молодой тополь.
- Слухай, ты чегой-то на мэнэ навалилася, як собака? - возмутилась
Даздраперма, сидящая рядом. - Я ж вже дыхаю-то через два раза на третий.
- Звиняйте, тетка, расту я, - весело ответила Олеся.
- Ну так и неча расти, где люди сидять, - заметила Даздраперма. - Иди
видселя на двор и там хучь размножайси.
- Не выступай, старая, - ответила Олеся. - Все растут, и ты тоже росла
в свое время. Лет двести назад.
- Не хами мэнэ, соплячка, - парировала Даздраперма, - отожрала гузно и
ходэ, як корова.
С этими словами она встала и пересела на другую лавку.
В это время Королева еще раз пристально посмотрела на Банданщика,
злорадно прошептала: "Йом-Кипур, блин, помнишь?" и тихонько запела: "Степь,
да степь кругом...". Бедный свидетель соотнес одно с другим и таки
обкакался.
- Ты не отвлекайся, - ухмыльнулся Король. - Ты показания давай.
- Я человек старый, болезненный, - захныкал Банданщик. - Я тогда был в
подвале, в кромешной темноте...
- Под Валей? - переспросил Король. - Что за Валя? Почему не знаю?
Адресок есть? Сколько за час берет?
- Сиди уж, блин, - хмыкнула Королева. - Ишь ты, "за час". Для тебя,
блин, тарификация посекундная и то - раз в месяц.
- Темно там было и сыро, - продолжал Банданщик. - А Заяц предложил...
- Я не предлагал! - выкрикнул Майский Заяц.
- Лжесвидетельствуешь! - заявил Банданщик.
- Отрицаю! - возразил Заяц.
- Ну, пофиг, - согласился Банданщик, - значит, Даздраперма
предложила...
Он с тревогой посмотрел на Даздраперму, но она была не в состоянии
отрицать, потому что храпела.
- А потом, - завершил мысль Банданщик, - я стряхнул хорошенько,
застегнул штаны и вылез.
- А Даздраперма-то что предложила? - поинтересовался кто-то из
присяжных.
- Не помню, - ответил Банданщик. - Пьяный был.
- А ты вспомни, - ласково посоветовал Король. - А то так и будешь тут в
дерьме стоять, как лошадь на параде.
- Я человек старый, болезненный... - завел старую песню Банданщик.
- Кишечник у тебя старый, - оборвал его Король. - А если принюхаться,
то и болезненный тоже.
В этом месте одна из морских свинок жутко развеселилась и принялась
свистеть в знак одобрения, за что и была немедленно морально уничтожена.
Олеся много раз слышала это выражение по телевизору и ей было очень
интересно, что оно представляет из себя в натуре. Оказалось - довольно
банально. Свинку передали паре слонов-геев, один из них натянул ее вместо
презерватива и принялся активно любить второго. Через несколько минут
довольные слоны удалились, а использованную переполненную свинку посадили на
место - она была вполне жива, но, разумеется, полностью уничтожена морально.
- Ну что ж, - обратился Король к Банданщику, - если тебе больше нечего
сказать, то пойди умойся и сядь в зрительный зал.
- Зачем мне умываться? - грустно спросил Банданщик. - Я ж не плакал.
- Тогда пойди подмойся! - отрезал Король.
Здесь еще одна морская свинка засвистела и тоже была морально
уничтожена, для чего пришлось вернуть слонов и покормить их сметаной с
пивом.
- И мне бы пивка, - оживился Банданщик.
- И голову, блин, отхерачить! - незамедлительно отреагировала Королева,
после чего Банданщик мгновенно испарился вместе со своей лужей.
- Давай следующего свидетеля! - скомандовал Король.
Все присутствующие вдруг начали чихать, и Олеся догадалась, что
свидетелем будет герцогиневская Кухарка. Она вошла в зал со ступкой и, не
переставая молоть перец, вылупилась на Короля, игриво покачивая бедрами и
облизываясь.
- Давай показания! - дрогнувшим голосом приказал Король и положил ногу
на ногу, избегая конфуза.
- Че те еще дать? - нагло спросила Кухарка и махнула грудью перед носом
у побледневшего Короля.
- Ваше Величество, не отказывайтесь, - прошептал сбоку Белый Кролик. -
Тетка с перцем чудеса творит, профессионалка. Очень рекомендую.
- Первым делом - самолеты, - опасливо глядя на супругу, возразил Король
и повернулся к Кухарке:
- Что ты знаешь о конопле, доложи, будь любезна.
- Типа, кайф от нее, - небрежно ответила Кухарка и взглянула прямо в
глаза Королю. - Но кое от чего кайф гораздо больший...
- Ага, от метанола, - раздалось из зрительного зала.
- Даздраперма, твою мать! - взвыл Король. - Стража! Выкинуть ее на
улицу! Лобок ощипать! Гонореей заразить!! Морально уничтожить!!!
Произошла небольшая заминка в связи с тем, что слоны уже легли спать и
до завтра были недееспособны. В итоге все ограничилось тем, что Даздраперму
просто отвели за портьеру и пропустили по кругу через всех ОМОНовцев, после
чего она, неестественно расставляя ноги, сама пошла в травмпункт лечить
задетую печень. Когда же все успокоилось, выяснилось, что Король,
только-только успевший выскочить из подсобки, взгромоздился на трон и с
невозмутимым видом оттряхивает с брюк молотый перец, а Кухарка таинственным
образом исчезла.
- С меня пиво, - шепнул Король, наклонившись к Кролику, - тетка -
супер. Может, мою придушить подушкой, а на этой жениться? Пусть и кухарка
страной поуправляет, один хрен хуже не будет. Ну ладно, сначала дела. Давай
следующего свидетеля.
Кролик полистал ксерокопии, постучал мегафоном о колено и торжественно
возвестил:
- Следующий свидетель... Олеся!
Глава XII. На сем спасибо.
Олеся, совсем забыв, как она выросла за последние пару минут, вскочила
и ломанулась к Королю. По пути она краешком юбки зацепила присяжных, и они с
матюгами посыпались на пол, а Билгейц, случайно заглянувший Олесе под юбку,
просто лежал с квадратными глазами и явно бредил, повторяя что-то
невразумительное:
- Да, да, такое же! Точно такое же! Только без юбки! Такое же большое!
Такое же пышное! Красивое! Доступное! Всеобъемлющее! Огромное! Сумбурное,
приятное и непонятное! Да, именно такое же! Пусть с дерьмом внутри, но
прекрасное и желанное снаружи! И все это будет мое! Я буду владеть всем,
несмотря на то, что у меня мелко-мягкий! И я назову это "Окна"! "Окна"!!
"Окна"!!!
Олеся быстренько собрала присяжных, усадила на место и подошла к трону.
- Суд не может продолжаться, - заявил вдруг Король, - пока все
присяжные не обратят на меня внимание.
Олеся оглянулась и увидела, что Билгейц, отобрав у соседей карандаши и
бумагу, лихорадочно рисует какие-то прямоугольники. Она тихонько подошла и
стукнула незадачливого изобретателя по темечку, после чего он прошептал:
"Систем эррор" впал в кому, а Олеся осторожно пошла обратно, цепляя головой
люстры.
- Ну, девушка, - начал Король, разглядывая олесины коленки, маячившие
на уровне его глаз, - что вы можете сказать в свое оправдание?
- Иди ты! - вежливо ответила Олеся.
- Совсем идти? - растерялся Король.
- Совсем иди, - твердо ответила Олеся.
- Занесите в протокол! - обратился Король к присяжным. - Это архиважно!
- Ваше Величество! - возразил Белый Кролик. - Вы, наверное, имели в
виду: архиневажно?
- Ну да, - согласился Король, которому после эпизода с кухаркой, уже
было все по фигу. - Так и запишите. Архиважно-архиневажно...
Неархиважно-неархиневажно... Архинахрен все. Надоели.
Он вытащил из-под трона ноутбук, постучал по клавишам и, поглядывая на
Олесю, сообщил:
- Закон номер сто двадцать восемь! Ежели кто зело толст бедрами, аки
дуб столетний и росту великого, дубу тому соответственного, то гнать того
надлежит с судебных заседаний, во избежание имущества порчи и на судей
давления.
- Слышь, олень, - возмутилась Олеся, - ты что-то сказал про мои бедра?
- Я сказал "во избежание имущества порчи", - осторожно ответил Король.
- Гляди вон - табуреточку поломала. Кто чинить будет?
- Не, ты не увиливай, - распалялась Олеся. - Ты что, гнида, сказал про
мои бедра?!
- Ну, это ж не я придумал, - растерялся Король. - Это самый старый
закон, еще от фараонов.
- Маме своей расскажи! - Олеся топнула ногой, и с потолка посыпалось. -
Самый старый - номер один. А этот ты только что придумал!
- Непринципиально! - отмахнулся Король. - Я тута главный. И вообще,
засиделись мы, давайте уже его казним и за пивом.
- Подождите, подождите, Ваше Величество, - встрял вдруг Белый Кролик. -
Тут под троном бумажка какая-то валяется. Может, почитаем?
- И че, блин, за бумажка? - спросила Королева.
- По моему разумению, это завещание, - почесал между ушами Белый
Кролик. - Кажется, арестованный писал.
- И кому оно адресовано? - заинтересовался Король.
- Да хрен его знает кому, - ответил Белый Кролик. - Тут неразборчиво
написано.
- Ну, значит, этот Хрен Его Знает Кому неплохо бабла срубит, -
рассудительно заметил Король, - потому как арестованный по-любому не жилец.
- Ну вот, разобрался, наконец, - сообщил Белый Кролик. - Это даже и не
завещание. Так, стишки.
- И шо, там таки взаправду его почерк? - спросил кто-то из присяжных. -
Или ви просто хочете сделать бедному арестованному мальчику хуже, чему ему
уже плохо сейчас?
- Почерк не его, - твердо заявил Кролик. - И это усугубляет. Он, падла,
под трафарет писал.
- Ваше Величество! - подал голос Валет. - Гадом буду, не писал я
ничего! Даже доказать могу: там внизу моей фамилии не написано - значит не я
писал.
- Это еще сильнее усугубляет, - нахмурился Король. - Был бы ты честным
человеком, то поставил бы фамилию, контактный телефон, факс, е-мэйл,
почтовый адрес и дату последнего прохождения флюорографии.
Присяжные зааплодировали - это была первая разумная мысль Короля после
женитьбы.
- Короче, виновен он, - решила Королева. - Отхерачить ему, блин...
- Ни фига не короче! - перебила ее Олеся. - Давайте хоть стишки
послушаем, вдруг там про некрофилов будет. Я страсть как люблю про
некрофилов!
- Читай! - приказал Король.
- Откуда начать? - спросил Белый Кролик.
- С конца! - ответил Король и пояснил: - Сначала конец у меня сосни, а
потом читай.
Кролик покраснел и бочком стал подходить к Королю. Тот тяжело вздохнул,
видимо вспоминая телеса Кухарки и сказал:
- Да расслабься - пошутил я, пошутил. Давай шпарь сначала.
И Кролик пошпарил:
Мол, отчего ж, я вечно - за,
Хотя и не весьма.
Зеленый сзади - за глаза,
Но тут - она сама.
Надысь, конечно, не ахти,
Но лучше в стороне.
Могу и сразу до пяти,
Покуда не на мне.
И незачем - ура! ура!
Не знали? Так отож!
Оно, понятно, не вчера,
Но и без красных рож.
А если нам едва-едва,
Мы сразу - ого-го!
То - ух, то - ах, то - не права,
Но, в общем, ничего.
Что значит - не туда? Да ну?
Не хуже, чем у всех.
Ну, разве только в глубину
И то, курям на смех.
На сем спасибо. Я не здесь.
Внизу - и свет, и пар.
Сначала - нет, а после - есть.
Аллах твою акбар.
- Ну дык, это же в корне меняет дело! - встрепенулся Король, - это же
прямая улика!
- А по-моему, это бред сивой кобылы в лунную ночь, - возразила Олеся. -
Если найдется умник, который сможет это объяснить, то я ему за два рубля дам
куда угодно и без вазелина.
Присяжные тщательно записали олесино обещание, но попытать счастья
никто не решился.
- Я так понимаю, порнушки сегодня не будет, - грустно констатировал
Король, обведя взглядом присутствующих. - Ну что ж, тогда продолжаем
разговор. Здесь написано: "Внизу - и свет, и пар". Где работал арестованный?
- В котельной, - подсказал Белый Кролик.
- Ну вот и доказательство, - обрадовался Король. - А это что? "Курям на
смех"? Не кажется ли вам, что слово "смех" прямо указывает, что писавший
употреблял коноплю?
- А как же "Сначала - нет, а после - есть"? - напомнила Олеся.
- Элементарно, - улыбнулся Король. - Сначала коноплю скурил Валет, а
теперь, - он указал на стол, - вот она снова с нами. Свежа и прекрасна, как
всегда.
- Ладно, блин, задолбали болтологией, - подала голос Королева. -
Отхерачиваем ему, блин, голову, выносим приговор и все свободны.
- Херня собачья, - громко сказала Олеся. - Сначала приговор, потом -
казнь.
- Заткнись, блин! - взвизгнула Королева.
- Да идите вы все в жопу!!! - заорала Олеся и двинула ногой по трону. -
Вы всего лишь старые заляпанные порнушные карты!
И тут, как по команде, все карты поднялись в воздух и закружились
вокруг Олеси, принимая свой естественный облик. Король, растопыривший
Кухарку в позе пьющего оленя, Белый Кролик и Майский Заяц, наконец-то
нашедшие друг друга, Королева, исступленно хлещущая кожаной плетью
окровавленные ляжки Герцогини - все пронеслось перед ее глазами и растаяло в
воздухе. Олеся тряхнула головой и оказалась на коленях у сестры.
- Проснись, не так много ты уж и выпила, - повторяла сестра и хлопала
Олесю по щекам.
- У меня был невероятный приход, - промурлыкала Олеся, потянувшись, и
рассказала сестре все свои приключения. А когда она закончила, сестра
поцеловала ее и сказала:
- Да, улет, конечно, редкостный, но тебе пора - в ларек завезли пиво,
беги, пока не закрылся.
Олеся весело упрыгала, а сестра, оставшись одна, расслабилась и тоже
задремала. Ей приснилась Олеся, потная, загорелая и в одних кружевных
трусиках - она задорно смеялась и обхватывала ручонками огромный, спелый и
почему-то скользкий банан. Вокруг Олеси бегал Белый Кролик, активно
размахивая полосатым ментовским жезлом, на жезле сидела глупо улыбающаяся
Крыса. Неподалеку Банданщик торговал Даздрапермой, а также колбасой и
сосисками из Мартовского Зайца. Чихал переперченный хряк, стареющий Король
буравил жирную задницу Кухарки, Хаба-Хаба натягивал химгондон и пел строевую
песню. Любвеобильный Глюфон, покинув еще достанывающих Королеву и Герцогиню,
осторожно подбирался к голове Прорабского Кота, видимо, предвкушая новые
оральные ощущения, а Билгейц готовил миллионы людей к извращенному сексу с
компьютерами.
Вся Страна Чудес пролетела перед ней - во всем своем разврате и
великолепии, не стыдясь пороков и чувств, испытывая лишь удовольствие от
вседозволенности и неограниченных возможностей... пролетела и пропала.
Осталось только горьковатое ощущение прошедшего детства, подавляемое
чувством самостоятельности и уверенности в завтрашнем дне.
(c) Василий Серенький 2003-2004