Страница:
Она стояла, скрестив руки, у стены, неотрывно наблюдая за каруселью морских коньков. Я подошел сзади, вдохнул запах ее парфюма, безумно хотелось положить руки ей на плечи, развернуть к себе, отразиться в серых туманах. Жанна повернулась, подняла лицо, провела двумя пальцами, с зажатой сигаретой, мне по груди. Искусно вырезанная статуэтка на фоне грубой скульптуры молотобойца.
— Ты мне тоже очень нравишься, Макс Молин. И… если ты найдешь то, что ищешь, и не станешь к тому времени зверем, загляни ко мне. Возможно, у тебя хватит смелости помучить женщину не только мировыми проблемами… Йэп!
Она запахнулась в пончо цвета своих глаз и самую малость подалась вперед. Снейку пришлось наклониться. Ее губы несли вкус японского цветочного табака, французского коньяка столетней выдержки и чего-то еще, неуловимо главного, жадного и скромного в одно время… Гибкие сполохи аквариума скрадывали возраст, еле заметные морщинки прятались в тени ее вороненого каре.
— Двигайся по карте, избегая красных буйков, не опускайся ниже пятидесяти метров, не то окажешься в зоне грузовых перевозок…
Я снова наклонился и прервал ее самым ловким способом, которым можно прервать женщину.
— …В лодке найдешь еду, питайся экономно.
В проходе обернулся. Она стояла между двух, висящих в пустоте, бокальчиков, и янтарные искры коньяка перемигивались с морскими звездами. Она смотрела, наклонив голову, маленькая Мирей, хозяйка десятка гектаров электронного подводного безумия, зрелая женщина с фигурой двадцатилетней, изящная капелька, отразившая свой немыслимый век.
— Я помолюсь за твою удачу, Макс Молин, — сказала она, и розовая таблетка под моим весом пошла вниз. — И, кстати говоря, на всякий случай… у меня нет пары.
Taken: , 1
8. Железная тетрадь
Еды в лодке было запасено на месяц. Кроме того, меня ожидали три сообщения, отосланные через компьютер Жанны, и, конечно, в записи. Только сейчас я ощутил, как хреново жить в мире, где отсутствуют любые средства информации. Без ее стационара я оказался бы слеп и глух.
Первым на экране возник Бронислав, он сообщил, что нападение в Риге — результат съемки со спутника, и я молодец, что сумел улизнуть через метро. Он потерял Енг и был настроен чрезвычайно злобно. Какой-то из местных каналов сумел стащить в полиции кусок записи, где видно, как я лежу, распластавшись, на карнизе и дожидаюсь полуночи. На счастье, они не определили меня на тот момент как Снейка, а приняли за одного из незаконных эмигрантов, Бронислав уже знал, что я добрался до аквапарка, и пообещал придумать какой-нибудь способ связи.
Второе сообщение поступило от малыша Марио. Он деловито назвал три адреса в Брюсселе, Генте и Антверпене, где мне могли оказать поддержку. Кроме того, в Антверпене нашлись люди, друзья друзей, которые, в свою очередь, могли свести с людьми, которые могли сдать в аренду свой хард. При этом существовали способы переинсталляции системы опознания. Стоит это немало, подтвердила он, но для такого мальчонки,как я, найдется способ заработать.
Третье сообщение пришло от… Серж. Эта гора мышц показала себя не с худшей стороны. Сперва она поздравила Снейка с «потрясающе веселым спектаклем», это относительно сражения на Мистерии. С ее слов, каналы надрывались от хохота, передавая в общем доступе видео с камер службы безопасности колизея. «Пиплы в истерике, бой! Эти съемки надо на Сатурн, для обучения зверей. После чего она приняла серьезный вид, а сидевшая на ее плече Жасмин послала мне очередной воздушный поцелуй.
В пансионе Гаутамы дело не ограничилось убийствами, кто-то запустил пачку вирусов в память микроскопа и уничтожил результаты анализов последних дней. Теперь программу моей реконструкции придется начинать заново.
Я похолодел.
Тут не до тебя, успокоила Серж, пробой коснулся пневматика и одной из силовых подстанций, к счастью, ситуацию спасли кибер-дублеры. Прямо на рабочем месте откинулсязам. мэра, а в студии — дикторша, перед миллионами зрителей. Серж сказала, что передаст через знакомых эту запись Воробью. Поскольку он категорически отрицает, что познакомился со мной, то она не уверена, найдет ли меня послание, но на всякий случай, если что и так далее… Одним словом, все в курсе, что я без финресурса, но намечается клевый канал подзаработать левое золото в Нигерии, на тамошней Охоте. Десятый заряд, на поражение, в числе загонщиков будут киберы, зато звери вправе играть инкогнито, и она способна найти кое-кого, кто поможет перебраться через границу…Тоже неплохо… Я снял дареный пиджачок с кружевными рукавами, улегся в кресло и скомандовал «на старт». Сдуру я не пристегнулся, почему-то решил, что лодка будет двигаться вокруг Европы достаточно неторопливо. Сперва меня швырнуло прямиком на мешок консервов, хорошо еще, жесть давно вышла из моды… Затем, стоило выпутаться из хоровода прозрачных гибких пузырей, субмарина дала лево руля, одновременно провалившись носом в глубину. Нигде ни иллюминатора, ни подобия бортового дисплея, или элементарного штурвала, лишь в харде мигал флажок автопилота и разворачивалась трехмерная сетка координат.
Через семь секунд мы зависли напротив шлюза, еще через три секунды диспетчер парка подтвердил курс и пожелал мисс Скаландис приятной прогулки. По корпусу пронеслась легкая вибрация, хард отчитался, что все три турбины на двадцати процентах мощности, я вцепился в подлокотники, и подлодка рванула с места быстрее любой боевой торпеды двадцатого века.
Пару минут я старательно пялил глаза, ожидая очередных страшных маневров, но субмарина шла ровно, и сон наконец победил…
Флай-кибер напугал гораздо сильнее. Начнем с того, что эта безголовая летучая мышь расщепляла в качестве топлива брикеты с полужидкой биотой, и у меня их в запасе оказалось всего два, каждый на четыреста километров полета. Лететь предстояло меньше двухсот, но такой «опытный» пилот легко мог сбиться с курса и остаться в чистом поле без горючего и без денег на его покупку. Во-вторых, я искренне пожелал создателям голливудских фильмов об умных роботах, которые связаны с человеком через трубочку в мозгу, самим прокатиться или попробовать хотя бы взлететь.
Минут десять я метался по взлетной площадке, словно пьяная ворона с подбитым крылом; слава богу, никто в такую рань мне компанию не составил. Подняться в воздух без харда — это все равно что скакать на свихнувшейся лошади задом наперед, причем с завязанными глазами. Тем более я торопился взлететь, пока не встало солнце. Особенно мучили безымянные пальцы, отвечавшие в сенсорных перчатках за «рули высоты».
Какое-то время мы парили весьма низко, потом до меня дошло, что кибер не упадет и не сложит крылья, даже если я усну. Не чувствуя управления, он попросту начинал кружить на месте… К восходу я достаточно освоился в кабинке, осмелился подняться до облаков и позволил себе даже напеть мотивчик из «Небесного тихохода». Раздражало только, что приходилось висеть в колпаке животом вниз. С картой я сверялся ежеминутно.
В небе фланировало несметное количество малых летательных аппаратов, но никто не сталкивался, ориентировались по наземным знакам и воздушным мигающим маякам. Впрочем, у нормальных людей, полетами управлял компьютер. Один раз я совсем близко пересекся с большой шестиместной машиной. Люди в кабине завтракали, курили и наружу не выглядывали.
Я же смотрел во все глаза. Европа стала практически единым мегаполисом. Жилые желтые районы сменялись цепью прозрачных пирамид с многоярусными садами, далее, словно серая спина кашалота, всплывал промышленный комплекс с паутинкой частных домишек-прилипал. Кварталы деловых сорокаэтажных призм были до самого верха пронизаны спиралями пневматиков. Затем транспортные тоннели волнами сбегали под землю, чтобы опять вынырнуть на окраине диких амазонских зарослей… И вновь гирлянды желтых тыквочек, шеренги дирижаблей, вспышки стартующих над морем ракет. Паутина рыбных ферм, пятиярусные развязки автобанов, уходящие в глубину теплицы биомассы с поворотными одуванчиками солнечных батарей, защитные колпаки над средневековыми шпилями, стометровые аркады аэровокзалов с искусственными водопадами…
Чего греха таить, несколько раз меня здорово занесло в сторону, четырежды я чуть не столкнулся. Слава разработчикам, у флая были на этот счет заложены свои инструкции, он молниеносно складывал маховые крылья и уходил в сторону, успевая, очевидно, переброситься парой фраз с хардом встречной машины. Я с усилием отрывал взгляд от панорамы и выравнивал курс. Пока на нас никто не нападал, и в этом состояла их ошибка. Как обороняться на высоте ста метров, я и представить боялся.
Небоскреб «Альт-Националя» был выстроен в форме скошенного цилиндра. При подлете имели место два неприятных происшествия. Сначала я не учел скорость и попросту промахнул мимо посадочных гнезд. Кое-как справившись, перевел машину на «осиные» крылья, зато не заметил буйка и угодил в самую сердцевину уличного рекламного проектора.
Сотни людей за столиками кафе задрали головы, наблюдая, как какой-то пьяный идиот мечется внутри рекламы нового сногсшибательно вкусного мыла. Когда колпак кабины поднялся, коленки мои позорно тряслись, а пиджак можно было выжимать. После подобных трюков парашютно-вертолетный опыт Молина представал ясельной забавой.
На спиральном эскалаторе я проверил, легко ли ходит в рукаве резак, пригладил волосы, застегнулся потуже, чтобы черное лицо не смотрелось столь идиотски над белой шеей. Впрочем, очаровывать никого не пришлось. Ни единого человеческого организма среди сотрудников банка я не приметил. Назвался подлетевшему призраку, заранее загадывая, в какую сторону удирать, если предложат сдаваться. У меня не имелось твердой уверенности, что успею преодолеть сорок четыре этажа до верха, где отдыхал в гнезде крылатый союзник, или хотя бы прорвусь на три этажа, до уровня земной поверхности…
Но кибер не стал мурыжить, меня приглашали спуститься еще на один уровень, уже другим, специальным лифтом, с охраной. Укол в палец на пробу ДНК, сетчатка, номер личного доступа… Я напрягся, колени спружинили. Вот сейчас… Но ничего не произошло, очевидно, финансовых воротил не интересовали взаимоотношения клиентов с законом.
Этажом ниже клерк, больше смахивающий на самоходную гаубицу, проводил Снейка в кабину и встал за спиной. В очередной раз процедура опознания. Я позвоночником ощущал, как чудо инженерной мысли держит меня на мушке. Этот мобильный арсенал мне не одолеть, зря я не послушал Броню…
И вдруг навстречу вышел вполне живой человечек, в таком же, как на Снейке, строгом кружевном костюме, сияющий, как медный чайник.
— Месье Антонио, тра-ля-ля!
— Простите, э… не понимаю по-французски.
— Уи, пардон… — Если он и удивился новому цвету кожи, то виду не подал, неуловимо переключил что-то под накрахмаленным жабо, опустил на щеку тонкий усик и перешел на академическо-неловкий русский. — Месье Антонио, мы рады вас сновавидеть! Напомню, моя фамилия Валуа, я управляющий. Надеюсь, вы благополучно справились с вашими маленькими сложностями?
Снейк величественно кивнул. Господи, что за наказание, сколько еще играть в эти угадайные игры?
— Прекрасно, месье Антонио! В таком случае — прошу за мной! Не желаете ли кофе, кальян, сигару? Извините, допинг не предлагаю, как вы помните, в пределах банка мы просим клиентов воздержаться… Сюда, прошу вас! Окажите любезность, вы забыли снять хард и браслет! Тысячу извинений, но при вас находится еще одно электронное устройство… Да, сюда, на полочку. Прошу садиться, я вас оставляю. От имени руководства выражаю надежду, что в этотраз все пройдет великолепно.
И меня оставили в тягучей капле, в золоте бархата, в струнных переливах, в журчании фонтана… Почему-то наедине с банковским хардом Молин растерялся. Что-то должно было сию минуту произойти… Что в прошлый раз прошло не великолепно? Черт, надо было попросить у этого полиглота рюмашку, позвать, что ли?
— Прошу доступ.
«Вас приветствует отдел ответственного хранения… Подтвердите… Назовите… Приблизьте…»
Логотип банка сменился классической блондинкой.
«Месье Антонио, на ваше имя зарезервирована ячейка. Для получения корреспонденции введен дополнительный пароль. Необходимо ответить на несколько вопросов».
— Я готов.
«Назовите имя первого учителя физкультуры в школе Максима Молина».
Я оглянулся, позади никого не было. Золото бархата, серебро фонтана. Похоже, я начинал понимать Вовку Бурсенко с его оконным шпингалетом. Не так уж сложно, оказывается, сойти с ума во сне…
— Велидзе Каха Антонович…
«Спасибо. Назовите дату рождения котенка Палтуса».
— А-а… Тринадцатое сентября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. — Я вспомнил длинный ряд гаражей на заднем дворе, слуховое оконце чердака, где знакомая всем кошка из рыбного магазина разродилась тройней, и самого красивого мать разрешила взять домой, при условии, что убирать за ним буду сам. Дату рождения Палтуса одиннадцатилетний Макс обвел кружком в календаре…«Спасибо. Назовите фамилию режиссера любимой кинокартины Максима Молина».
— Захаров…
«Спасибо. Дополнительный пароль успешно пройден. Шифр вашей ячейки один три пи эйч семь два. Всегда рады видеть вас клиентом нашего банка. Мы счастливы предложить вам ряд новых услуг, которые…»
Кресло пошло вниз. Мой новый знакомый уже ждал, положив ладонь в ложе опознавателя.
— Прошу вас, руку одновременно со мной, месье. Если пожелаете заказать эскорт, сообщите
В ячейке покоился лишь один предмет. Железная тетрадь. Несколько толстых листов нержавейки блокнотного формата, скрепленных металлическими кольцами. Густой слой отвердевшего от старости машинного масла или парафина… Я со скрежетом потянул первую «страницу». Неровные почерневшие буквы были вырезаны гравировальным станком или бормашиной.
«Здорово, Максим. Ставлю бутылку, ты давно сообразил, кто оставил тебе этот металлолом. Время — удивительная материя, оно не союзник и не противник, как принято полагать, оно само по себе. Парадокс в том, что, когда ты торчишь на месте в школьных трех измерениях, это самообман. Тебя вовсю тащит в четвертом, и работу свою время знает хорошо. Оно никому не даст себя провести, уж поверь мне, я намного старше. Не скажу на сколько, а то начнешь ставить опыты, прыгать под поезд или бросаться с крыши, чтобы его обмануть. Не надо, я не уверен, что против таких попыток у времени не найдется туза в рукаве. Боже упаси ему помешать! Оно позволяет нам изменить все что угодно впереди, но прошлое защищает самым хитрым образом. Например, оно делает так, чтобы я почти все забыл. Чтобы все забыли, и я, и другие. Я скребу это железо не потому, что могу тебе подсказать, как правильно действовать. Когда я вернулся назад (надеюсь, тебе это еще предстоит), я старался перетасовать колоду по-своему, но это бессмысленная затея, потому что я побывал впереди, а колода осталась сзади. Если я правильно рассчитал и тебя застанет моя писанина, значит, Великий Цензор ее пропустил, значит, я не сделал ничего лишнего, что могло бы нарушить незыблемость прошлого.
А то, что мне удалось спасти нетронутыми крупицы памяти, это маленькая чудесная тайна. Ты сам поймешь. Вероятно, это самая главная тайна, какой мы владеем. Один лишь совет. Полагаю, Великий Цензор не будет против. Думай о будущем, не отступай, думай, как сделать его лучше. И не сдавайся.
Конечно, такие напутствия выглядят как стариковские сопли, но постарайся прочесть между строк. Так уж устроен человек, причины принимает за следствия, друзей путает с врагами, а врагов придумывает сам. Какую бы практическую подсказку я ни придумал, время вывернется и оставит нас с носом. Но против «завтра» оно бессильно. Мой… (Зачеркнуто.) Один мой юный знакомый, который помогает сейчас в работе, спросил, как сделать, чтобы «светлое завтра» обязательно наступило?
Вот и все. Я долго размышлял над многообразием информационных носителей, они столь быстро устаревают, что мы придумали железяку. Не страшны ни пожары, ни вода, лишь бы контора устояла. Надеюсь, человек, которому я поручил добраться до «Националя», не подведет. И маленький практический момент. Кто будет возражать против честной благотворительности? У меня набралась по карманам пара тысяч долларов, я их решил завещать одному своему потомку, мне думается, он вырастет добрым и отзывчивым парнем. Он бы мне наверняка не отказал в трудную минуту. А если я ошибаюсь и Великий Цензор опять прогнется, то пусть деньги достанутся голодным. Удачи. Удачи нам всем. СПАСИ НАС ВСЕХ И СОХРАНИ».
Последняя строчка расплылась и скособочилась. Я перечитал трижды, потом вспомнил, что могу забрать тетрадь с собой. Валуа, словно вышколенный лакей, возник за спинкой кресла.
— Месье Антонио, вас приглашает к себе месье Севаж.
— А кто это? — Инстинкты Снейка проснулись. На сей раз кружевной человечек не пытался скрыть своего смущения.
— Это президент нашего банка.
— А могу я отказаться?
— Разумеется… — Он сглотнул. — Просто месье Севаж полагает, что в свете вчерашних событий вы захотите ознакомиться с завещанием по вкладу…
«Вчерашних событий». Эти махинаторы были прекрасно осведомлены, что Снейк в розыске, но промолчали. Скорее всего, полиция уже у входа, и встреча — лишь повод выманить меня из хранилища.
— У президента нет других дел? Он лично разбирает бумаги?
— Бумаги? — Валуа непонимающе наморщил лоб. От обиды за фирму он слегка охрип. — Месье Антонио, как правило, киберы превосходно выполняют свои обязанности. Мы ежегодно меняем устаревшие модели. Но обслужить такогоклиента, как вы, месье Севаж просил меня лично. Прошу сюда, сию минуту будет доложено.
Севаж проводил совещание. Добрая дюжина голографических призраков расселись вокруг морской раковины, изображавшей стол. В кабинете не наблюдалось ни одного прямого угла, не было двух одинаковых — дизайнеры поиздевались над пространством от души. Над мясистой головой президента висело в воздухе нечто, похожее на лазерную дискотечную пушку, овальные окна кабинета открывались в пол и потолок. Стоило нам войти, позади ткнулась в колени мягкая кушетка, из ниши засеменил кофейный столик, а солнечный свет сменился бликами заката.
Севаж отключил своих собеседников и протянул широкую загорелую руку. В каждом движении этого человека сквозила потрясающая сила воли. Когда он остановил на мне взгляд, я почувствовал себя запутавшимся в амуниции новобранцем на генеральском смотре.
— Месье Антонио, от имени Президентского совета и Совета пайщиков я выражаю надежду, что вы сочтете удобным оставить часть средств в нашем банке. Уверяю, что для нас это было бы огромной честью, и я уполномочен предложить вам самые выгодные условия вклада. — Он выговорился и посмотрел Снейку в глаза.
Генерал на плацу. Каменная глыба в кружевном манто.
— А кто оставил мне деньги?
— Неизвестно. Завещание было составлено в две тысячи первом году в несколько… причудливой форме, но буква закона соблюдена досконально. Нотариально заверено несуществующей ныне конторой «Лурье и сын», но у нас нет причин сомневаться, правопреемник абсолютно надежен. Я позволю себе рассказать вкратце, далее вы ознакомитесь полностью. Согласно завещанию, Снейк Ксения Антонио, две тысячи триста шестьдесят третьего года рождения, вступает в права владения после того, как получит личную корреспонденцию из нашего хранилища. Его следует известить не позднее первого декабря сего года… Далее… Если вышеупомянутый Антонио не явится или по каким-либо причинам не сможет получить… так! — то средства со вклада следует употребить на благотворительные нужды… согласно решению Совета директоров… Да, кстати! Месье Антонио, нашему банку через год исполняется шестьсот лет, и когда-то Президентский совет назывался Советом директоров… Вот еще немаловажный момент… — Он снова пробуравил меня своими ледышками.
— Сколько там денег? — Мой осипший голос прозвучал как воронье карканье.
— Месье Антонио, — президент переглянулся с Валуа, — вы понимаете, что за минувшие столетия произошли значительные деформации процентной ставки, а также несколько девальваций евро, не говоря уже о том, что первоначальный вклад был размещен в старыхдолларах США. Тем не менее, с учетом налогов, вы находитесь в пятерке наших крупнейших корпоративных клиентов. Цифра постоянно меняется, но примерно… — Он указал подбородком на стену, где заиграли плотные колонки цифр. Валуа от избытка почтения стал еще меньше ростом.
— Вот это?Внизу?
— Совершенно верно. Но налог на наследство составит около семидесяти процентов суммы.
— Хорошо. Допустим, я оставлю вклад в вашей конторе. Как это все оформить? Надо где-то расписаться?
— Месье Антонио, присядьте, пожалуйста. — Севаж отдал беззвучную команду, и вместо финансовых сводок перед нами повисла проекция парадного входа «Националя». Скульптурные аллегории высотой с трехэтажный дом, парящие гирлянды цветов, зеркальные аппарели. Но показать он мне собирался совсем не это. На стоянке сияли свежей лакировкой две полицейские машины. И кое-что похуже. Тяжелый пограничный перехватчик на реактивной тяге. Мое единственное оружие, веер, и тот остался в подвале Валуа.
— Мы в курсе ваших неприятностей, месье. — Он продолжал выжидающе меня разглядывать. — Вы осуществите финансовую проводку, и не пройдет пяти минут, как ваши средства будут арестованы. Комиссариат получил данные о вашем присутствии здесь, как только вы прошли первый опознавательный контур.
— Тогда зачем мы все это затеяли?
Он шевельнул каменным пальцем. Со столика поплыла дымящаяся чашка кофе.
— Затем, что мы сообща ищем выход из сложившегося положения, разве не так?
— Если вы знаете, что я опасный преступник, почему я до сих пор не арестован?
— А что такое «опасность», месье Антонио? — Генерал позволил себе тень улыбки. Он нравился мне все больше. — Взгляните наверх. Это мобильный супер-ган для охраны правительственных объектов. Наступательная модель, скорость реакции и мощность заряда в шесть раз выше нательных. Опасность не в вас, а в том, что за пятнадцать лет работы на этом посту я впервые вижу, что все подступы к концерну блокированы гвардией и частями полиции. Мало того, невзирая на реноме фирмы, идет речь о вторжении без согласования с нашей службой безопасности.
— Я позволю себе пару слов, — кашлянул Валуа. — Месье президент и я, мы родом из Франции. Вы наверняка помните, что наша родина пережила в древности немало кошмарных революционных катаклизмов, замешанных именно на неуважении к частной собственности.
— Верно, Ги! — кивнул президент. — Революции начинаются не тогда, когда людей уже ставят к стенке, а тогда, когда вы позволяете власти переступить порог вашего частного владения. Вы живете в Петербурге, это Россия, не так ли? Именно в вашей стране пятьсот лет назад пришли к власти мракобесы, отравлявшие умы учением, будто наемный труд есть главная производительная сила человечества… Вы пришли сюда как клиент банка. Банк советует вам обдумать решение. Как только мы закончим операции, вы отправитесь решать проблемы с законом.
— Я обдумал. Получить деньги я не вправе, а могу ли я их подарить? Вы упомянули срок в пять минут, если я не ошибаюсь. Можно успеть за это время получить наследство и отказаться?
— Браво, месье Антонио! — Кубический идол глотнул кофе. — Гийом, вызовите эксперта.
Валуа откинул на столе-раковине пластину харда.
— Такая возможность существует. Если мы откроем для вас новый счет и подготовим все проводки заранее, то уложимся в пятьдесят одну секунду. Комиссариату потребуется минута девять секунд, чтобы установить личность, и счет будет вновь заблокировано Вы готовы ввести точные реквизиты получателей? Учтите, нельзя допустить малейшей ошибки, всего восемнадцать секунд.
Севаж сделал еще глоток. Он готовился потерять пятую часть активов, а возможно, и рабочее место.
— Господин президент! — Я потянулся к пузатой бутылке «Мартеля». Что-то подсели мы на коньяк за последние сутки… — Господин президент, у меня к вам деловое предложение. Вы открываете счета в вашем банке на указанных мной лиц, а дарственные оформим с обязательным условием, что средства не подлежат трансферу…
— Благородный, но бесполезный жест. Вы обвиняетесь в государственныхпреступлениях, наша юридическая служба не станет иметь дело с преступником… Впрочем, я не услышал предложения?
— Сделаем иначе. Я с вашего харда отправлю им указания, надеюсь, меня послушают. А предложение состоит в следующем. Должен существовать фонд материального поощрения сотрудников. Если его нет, создайте его немедленно, под патронажем лично президента банка. Десятую часть моих денег я хочу перевести туда. — Валуа чуть не подпрыгнул. Севаж дважды моргнул, впервые его граненое лицо подернулось эмоцией. — Взамен я прошу аудиенции у Мудрых. Вы наградите месье Валуа за примерную работу двумя миллионами евро, один миллион он проплатит за аудиенцию, чтобы я не смотрел на часы.
Оба разом забыли о взятке и уставились на меня так, словно их попросили немедленно сдать свою печенку. Заговорил снова маленький управляющий, Севаж поднялся с кресла и принялся ходить по кругу.
Первым на экране возник Бронислав, он сообщил, что нападение в Риге — результат съемки со спутника, и я молодец, что сумел улизнуть через метро. Он потерял Енг и был настроен чрезвычайно злобно. Какой-то из местных каналов сумел стащить в полиции кусок записи, где видно, как я лежу, распластавшись, на карнизе и дожидаюсь полуночи. На счастье, они не определили меня на тот момент как Снейка, а приняли за одного из незаконных эмигрантов, Бронислав уже знал, что я добрался до аквапарка, и пообещал придумать какой-нибудь способ связи.
Второе сообщение поступило от малыша Марио. Он деловито назвал три адреса в Брюсселе, Генте и Антверпене, где мне могли оказать поддержку. Кроме того, в Антверпене нашлись люди, друзья друзей, которые, в свою очередь, могли свести с людьми, которые могли сдать в аренду свой хард. При этом существовали способы переинсталляции системы опознания. Стоит это немало, подтвердила он, но для такого мальчонки,как я, найдется способ заработать.
Третье сообщение пришло от… Серж. Эта гора мышц показала себя не с худшей стороны. Сперва она поздравила Снейка с «потрясающе веселым спектаклем», это относительно сражения на Мистерии. С ее слов, каналы надрывались от хохота, передавая в общем доступе видео с камер службы безопасности колизея. «Пиплы в истерике, бой! Эти съемки надо на Сатурн, для обучения зверей. После чего она приняла серьезный вид, а сидевшая на ее плече Жасмин послала мне очередной воздушный поцелуй.
В пансионе Гаутамы дело не ограничилось убийствами, кто-то запустил пачку вирусов в память микроскопа и уничтожил результаты анализов последних дней. Теперь программу моей реконструкции придется начинать заново.
Я похолодел.
Тут не до тебя, успокоила Серж, пробой коснулся пневматика и одной из силовых подстанций, к счастью, ситуацию спасли кибер-дублеры. Прямо на рабочем месте откинулсязам. мэра, а в студии — дикторша, перед миллионами зрителей. Серж сказала, что передаст через знакомых эту запись Воробью. Поскольку он категорически отрицает, что познакомился со мной, то она не уверена, найдет ли меня послание, но на всякий случай, если что и так далее… Одним словом, все в курсе, что я без финресурса, но намечается клевый канал подзаработать левое золото в Нигерии, на тамошней Охоте. Десятый заряд, на поражение, в числе загонщиков будут киберы, зато звери вправе играть инкогнито, и она способна найти кое-кого, кто поможет перебраться через границу…Тоже неплохо… Я снял дареный пиджачок с кружевными рукавами, улегся в кресло и скомандовал «на старт». Сдуру я не пристегнулся, почему-то решил, что лодка будет двигаться вокруг Европы достаточно неторопливо. Сперва меня швырнуло прямиком на мешок консервов, хорошо еще, жесть давно вышла из моды… Затем, стоило выпутаться из хоровода прозрачных гибких пузырей, субмарина дала лево руля, одновременно провалившись носом в глубину. Нигде ни иллюминатора, ни подобия бортового дисплея, или элементарного штурвала, лишь в харде мигал флажок автопилота и разворачивалась трехмерная сетка координат.
Через семь секунд мы зависли напротив шлюза, еще через три секунды диспетчер парка подтвердил курс и пожелал мисс Скаландис приятной прогулки. По корпусу пронеслась легкая вибрация, хард отчитался, что все три турбины на двадцати процентах мощности, я вцепился в подлокотники, и подлодка рванула с места быстрее любой боевой торпеды двадцатого века.
Пару минут я старательно пялил глаза, ожидая очередных страшных маневров, но субмарина шла ровно, и сон наконец победил…
Флай-кибер напугал гораздо сильнее. Начнем с того, что эта безголовая летучая мышь расщепляла в качестве топлива брикеты с полужидкой биотой, и у меня их в запасе оказалось всего два, каждый на четыреста километров полета. Лететь предстояло меньше двухсот, но такой «опытный» пилот легко мог сбиться с курса и остаться в чистом поле без горючего и без денег на его покупку. Во-вторых, я искренне пожелал создателям голливудских фильмов об умных роботах, которые связаны с человеком через трубочку в мозгу, самим прокатиться или попробовать хотя бы взлететь.
Минут десять я метался по взлетной площадке, словно пьяная ворона с подбитым крылом; слава богу, никто в такую рань мне компанию не составил. Подняться в воздух без харда — это все равно что скакать на свихнувшейся лошади задом наперед, причем с завязанными глазами. Тем более я торопился взлететь, пока не встало солнце. Особенно мучили безымянные пальцы, отвечавшие в сенсорных перчатках за «рули высоты».
Какое-то время мы парили весьма низко, потом до меня дошло, что кибер не упадет и не сложит крылья, даже если я усну. Не чувствуя управления, он попросту начинал кружить на месте… К восходу я достаточно освоился в кабинке, осмелился подняться до облаков и позволил себе даже напеть мотивчик из «Небесного тихохода». Раздражало только, что приходилось висеть в колпаке животом вниз. С картой я сверялся ежеминутно.
В небе фланировало несметное количество малых летательных аппаратов, но никто не сталкивался, ориентировались по наземным знакам и воздушным мигающим маякам. Впрочем, у нормальных людей, полетами управлял компьютер. Один раз я совсем близко пересекся с большой шестиместной машиной. Люди в кабине завтракали, курили и наружу не выглядывали.
Я же смотрел во все глаза. Европа стала практически единым мегаполисом. Жилые желтые районы сменялись цепью прозрачных пирамид с многоярусными садами, далее, словно серая спина кашалота, всплывал промышленный комплекс с паутинкой частных домишек-прилипал. Кварталы деловых сорокаэтажных призм были до самого верха пронизаны спиралями пневматиков. Затем транспортные тоннели волнами сбегали под землю, чтобы опять вынырнуть на окраине диких амазонских зарослей… И вновь гирлянды желтых тыквочек, шеренги дирижаблей, вспышки стартующих над морем ракет. Паутина рыбных ферм, пятиярусные развязки автобанов, уходящие в глубину теплицы биомассы с поворотными одуванчиками солнечных батарей, защитные колпаки над средневековыми шпилями, стометровые аркады аэровокзалов с искусственными водопадами…
Чего греха таить, несколько раз меня здорово занесло в сторону, четырежды я чуть не столкнулся. Слава разработчикам, у флая были на этот счет заложены свои инструкции, он молниеносно складывал маховые крылья и уходил в сторону, успевая, очевидно, переброситься парой фраз с хардом встречной машины. Я с усилием отрывал взгляд от панорамы и выравнивал курс. Пока на нас никто не нападал, и в этом состояла их ошибка. Как обороняться на высоте ста метров, я и представить боялся.
Небоскреб «Альт-Националя» был выстроен в форме скошенного цилиндра. При подлете имели место два неприятных происшествия. Сначала я не учел скорость и попросту промахнул мимо посадочных гнезд. Кое-как справившись, перевел машину на «осиные» крылья, зато не заметил буйка и угодил в самую сердцевину уличного рекламного проектора.
Сотни людей за столиками кафе задрали головы, наблюдая, как какой-то пьяный идиот мечется внутри рекламы нового сногсшибательно вкусного мыла. Когда колпак кабины поднялся, коленки мои позорно тряслись, а пиджак можно было выжимать. После подобных трюков парашютно-вертолетный опыт Молина представал ясельной забавой.
На спиральном эскалаторе я проверил, легко ли ходит в рукаве резак, пригладил волосы, застегнулся потуже, чтобы черное лицо не смотрелось столь идиотски над белой шеей. Впрочем, очаровывать никого не пришлось. Ни единого человеческого организма среди сотрудников банка я не приметил. Назвался подлетевшему призраку, заранее загадывая, в какую сторону удирать, если предложат сдаваться. У меня не имелось твердой уверенности, что успею преодолеть сорок четыре этажа до верха, где отдыхал в гнезде крылатый союзник, или хотя бы прорвусь на три этажа, до уровня земной поверхности…
Но кибер не стал мурыжить, меня приглашали спуститься еще на один уровень, уже другим, специальным лифтом, с охраной. Укол в палец на пробу ДНК, сетчатка, номер личного доступа… Я напрягся, колени спружинили. Вот сейчас… Но ничего не произошло, очевидно, финансовых воротил не интересовали взаимоотношения клиентов с законом.
Этажом ниже клерк, больше смахивающий на самоходную гаубицу, проводил Снейка в кабину и встал за спиной. В очередной раз процедура опознания. Я позвоночником ощущал, как чудо инженерной мысли держит меня на мушке. Этот мобильный арсенал мне не одолеть, зря я не послушал Броню…
И вдруг навстречу вышел вполне живой человечек, в таком же, как на Снейке, строгом кружевном костюме, сияющий, как медный чайник.
— Месье Антонио, тра-ля-ля!
— Простите, э… не понимаю по-французски.
— Уи, пардон… — Если он и удивился новому цвету кожи, то виду не подал, неуловимо переключил что-то под накрахмаленным жабо, опустил на щеку тонкий усик и перешел на академическо-неловкий русский. — Месье Антонио, мы рады вас сновавидеть! Напомню, моя фамилия Валуа, я управляющий. Надеюсь, вы благополучно справились с вашими маленькими сложностями?
Снейк величественно кивнул. Господи, что за наказание, сколько еще играть в эти угадайные игры?
— Прекрасно, месье Антонио! В таком случае — прошу за мной! Не желаете ли кофе, кальян, сигару? Извините, допинг не предлагаю, как вы помните, в пределах банка мы просим клиентов воздержаться… Сюда, прошу вас! Окажите любезность, вы забыли снять хард и браслет! Тысячу извинений, но при вас находится еще одно электронное устройство… Да, сюда, на полочку. Прошу садиться, я вас оставляю. От имени руководства выражаю надежду, что в этотраз все пройдет великолепно.
И меня оставили в тягучей капле, в золоте бархата, в струнных переливах, в журчании фонтана… Почему-то наедине с банковским хардом Молин растерялся. Что-то должно было сию минуту произойти… Что в прошлый раз прошло не великолепно? Черт, надо было попросить у этого полиглота рюмашку, позвать, что ли?
— Прошу доступ.
«Вас приветствует отдел ответственного хранения… Подтвердите… Назовите… Приблизьте…»
Логотип банка сменился классической блондинкой.
«Месье Антонио, на ваше имя зарезервирована ячейка. Для получения корреспонденции введен дополнительный пароль. Необходимо ответить на несколько вопросов».
— Я готов.
«Назовите имя первого учителя физкультуры в школе Максима Молина».
Я оглянулся, позади никого не было. Золото бархата, серебро фонтана. Похоже, я начинал понимать Вовку Бурсенко с его оконным шпингалетом. Не так уж сложно, оказывается, сойти с ума во сне…
— Велидзе Каха Антонович…
«Спасибо. Назовите дату рождения котенка Палтуса».
— А-а… Тринадцатое сентября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. — Я вспомнил длинный ряд гаражей на заднем дворе, слуховое оконце чердака, где знакомая всем кошка из рыбного магазина разродилась тройней, и самого красивого мать разрешила взять домой, при условии, что убирать за ним буду сам. Дату рождения Палтуса одиннадцатилетний Макс обвел кружком в календаре…«Спасибо. Назовите фамилию режиссера любимой кинокартины Максима Молина».
— Захаров…
«Спасибо. Дополнительный пароль успешно пройден. Шифр вашей ячейки один три пи эйч семь два. Всегда рады видеть вас клиентом нашего банка. Мы счастливы предложить вам ряд новых услуг, которые…»
Кресло пошло вниз. Мой новый знакомый уже ждал, положив ладонь в ложе опознавателя.
— Прошу вас, руку одновременно со мной, месье. Если пожелаете заказать эскорт, сообщите
В ячейке покоился лишь один предмет. Железная тетрадь. Несколько толстых листов нержавейки блокнотного формата, скрепленных металлическими кольцами. Густой слой отвердевшего от старости машинного масла или парафина… Я со скрежетом потянул первую «страницу». Неровные почерневшие буквы были вырезаны гравировальным станком или бормашиной.
«Здорово, Максим. Ставлю бутылку, ты давно сообразил, кто оставил тебе этот металлолом. Время — удивительная материя, оно не союзник и не противник, как принято полагать, оно само по себе. Парадокс в том, что, когда ты торчишь на месте в школьных трех измерениях, это самообман. Тебя вовсю тащит в четвертом, и работу свою время знает хорошо. Оно никому не даст себя провести, уж поверь мне, я намного старше. Не скажу на сколько, а то начнешь ставить опыты, прыгать под поезд или бросаться с крыши, чтобы его обмануть. Не надо, я не уверен, что против таких попыток у времени не найдется туза в рукаве. Боже упаси ему помешать! Оно позволяет нам изменить все что угодно впереди, но прошлое защищает самым хитрым образом. Например, оно делает так, чтобы я почти все забыл. Чтобы все забыли, и я, и другие. Я скребу это железо не потому, что могу тебе подсказать, как правильно действовать. Когда я вернулся назад (надеюсь, тебе это еще предстоит), я старался перетасовать колоду по-своему, но это бессмысленная затея, потому что я побывал впереди, а колода осталась сзади. Если я правильно рассчитал и тебя застанет моя писанина, значит, Великий Цензор ее пропустил, значит, я не сделал ничего лишнего, что могло бы нарушить незыблемость прошлого.
А то, что мне удалось спасти нетронутыми крупицы памяти, это маленькая чудесная тайна. Ты сам поймешь. Вероятно, это самая главная тайна, какой мы владеем. Один лишь совет. Полагаю, Великий Цензор не будет против. Думай о будущем, не отступай, думай, как сделать его лучше. И не сдавайся.
Конечно, такие напутствия выглядят как стариковские сопли, но постарайся прочесть между строк. Так уж устроен человек, причины принимает за следствия, друзей путает с врагами, а врагов придумывает сам. Какую бы практическую подсказку я ни придумал, время вывернется и оставит нас с носом. Но против «завтра» оно бессильно. Мой… (Зачеркнуто.) Один мой юный знакомый, который помогает сейчас в работе, спросил, как сделать, чтобы «светлое завтра» обязательно наступило?
Вот и все. Я долго размышлял над многообразием информационных носителей, они столь быстро устаревают, что мы придумали железяку. Не страшны ни пожары, ни вода, лишь бы контора устояла. Надеюсь, человек, которому я поручил добраться до «Националя», не подведет. И маленький практический момент. Кто будет возражать против честной благотворительности? У меня набралась по карманам пара тысяч долларов, я их решил завещать одному своему потомку, мне думается, он вырастет добрым и отзывчивым парнем. Он бы мне наверняка не отказал в трудную минуту. А если я ошибаюсь и Великий Цензор опять прогнется, то пусть деньги достанутся голодным. Удачи. Удачи нам всем. СПАСИ НАС ВСЕХ И СОХРАНИ».
Последняя строчка расплылась и скособочилась. Я перечитал трижды, потом вспомнил, что могу забрать тетрадь с собой. Валуа, словно вышколенный лакей, возник за спинкой кресла.
— Месье Антонио, вас приглашает к себе месье Севаж.
— А кто это? — Инстинкты Снейка проснулись. На сей раз кружевной человечек не пытался скрыть своего смущения.
— Это президент нашего банка.
— А могу я отказаться?
— Разумеется… — Он сглотнул. — Просто месье Севаж полагает, что в свете вчерашних событий вы захотите ознакомиться с завещанием по вкладу…
«Вчерашних событий». Эти махинаторы были прекрасно осведомлены, что Снейк в розыске, но промолчали. Скорее всего, полиция уже у входа, и встреча — лишь повод выманить меня из хранилища.
— У президента нет других дел? Он лично разбирает бумаги?
— Бумаги? — Валуа непонимающе наморщил лоб. От обиды за фирму он слегка охрип. — Месье Антонио, как правило, киберы превосходно выполняют свои обязанности. Мы ежегодно меняем устаревшие модели. Но обслужить такогоклиента, как вы, месье Севаж просил меня лично. Прошу сюда, сию минуту будет доложено.
Севаж проводил совещание. Добрая дюжина голографических призраков расселись вокруг морской раковины, изображавшей стол. В кабинете не наблюдалось ни одного прямого угла, не было двух одинаковых — дизайнеры поиздевались над пространством от души. Над мясистой головой президента висело в воздухе нечто, похожее на лазерную дискотечную пушку, овальные окна кабинета открывались в пол и потолок. Стоило нам войти, позади ткнулась в колени мягкая кушетка, из ниши засеменил кофейный столик, а солнечный свет сменился бликами заката.
Севаж отключил своих собеседников и протянул широкую загорелую руку. В каждом движении этого человека сквозила потрясающая сила воли. Когда он остановил на мне взгляд, я почувствовал себя запутавшимся в амуниции новобранцем на генеральском смотре.
— Месье Антонио, от имени Президентского совета и Совета пайщиков я выражаю надежду, что вы сочтете удобным оставить часть средств в нашем банке. Уверяю, что для нас это было бы огромной честью, и я уполномочен предложить вам самые выгодные условия вклада. — Он выговорился и посмотрел Снейку в глаза.
Генерал на плацу. Каменная глыба в кружевном манто.
— А кто оставил мне деньги?
— Неизвестно. Завещание было составлено в две тысячи первом году в несколько… причудливой форме, но буква закона соблюдена досконально. Нотариально заверено несуществующей ныне конторой «Лурье и сын», но у нас нет причин сомневаться, правопреемник абсолютно надежен. Я позволю себе рассказать вкратце, далее вы ознакомитесь полностью. Согласно завещанию, Снейк Ксения Антонио, две тысячи триста шестьдесят третьего года рождения, вступает в права владения после того, как получит личную корреспонденцию из нашего хранилища. Его следует известить не позднее первого декабря сего года… Далее… Если вышеупомянутый Антонио не явится или по каким-либо причинам не сможет получить… так! — то средства со вклада следует употребить на благотворительные нужды… согласно решению Совета директоров… Да, кстати! Месье Антонио, нашему банку через год исполняется шестьсот лет, и когда-то Президентский совет назывался Советом директоров… Вот еще немаловажный момент… — Он снова пробуравил меня своими ледышками.
— Сколько там денег? — Мой осипший голос прозвучал как воронье карканье.
— Месье Антонио, — президент переглянулся с Валуа, — вы понимаете, что за минувшие столетия произошли значительные деформации процентной ставки, а также несколько девальваций евро, не говоря уже о том, что первоначальный вклад был размещен в старыхдолларах США. Тем не менее, с учетом налогов, вы находитесь в пятерке наших крупнейших корпоративных клиентов. Цифра постоянно меняется, но примерно… — Он указал подбородком на стену, где заиграли плотные колонки цифр. Валуа от избытка почтения стал еще меньше ростом.
— Вот это?Внизу?
— Совершенно верно. Но налог на наследство составит около семидесяти процентов суммы.
— Хорошо. Допустим, я оставлю вклад в вашей конторе. Как это все оформить? Надо где-то расписаться?
— Месье Антонио, присядьте, пожалуйста. — Севаж отдал беззвучную команду, и вместо финансовых сводок перед нами повисла проекция парадного входа «Националя». Скульптурные аллегории высотой с трехэтажный дом, парящие гирлянды цветов, зеркальные аппарели. Но показать он мне собирался совсем не это. На стоянке сияли свежей лакировкой две полицейские машины. И кое-что похуже. Тяжелый пограничный перехватчик на реактивной тяге. Мое единственное оружие, веер, и тот остался в подвале Валуа.
— Мы в курсе ваших неприятностей, месье. — Он продолжал выжидающе меня разглядывать. — Вы осуществите финансовую проводку, и не пройдет пяти минут, как ваши средства будут арестованы. Комиссариат получил данные о вашем присутствии здесь, как только вы прошли первый опознавательный контур.
— Тогда зачем мы все это затеяли?
Он шевельнул каменным пальцем. Со столика поплыла дымящаяся чашка кофе.
— Затем, что мы сообща ищем выход из сложившегося положения, разве не так?
— Если вы знаете, что я опасный преступник, почему я до сих пор не арестован?
— А что такое «опасность», месье Антонио? — Генерал позволил себе тень улыбки. Он нравился мне все больше. — Взгляните наверх. Это мобильный супер-ган для охраны правительственных объектов. Наступательная модель, скорость реакции и мощность заряда в шесть раз выше нательных. Опасность не в вас, а в том, что за пятнадцать лет работы на этом посту я впервые вижу, что все подступы к концерну блокированы гвардией и частями полиции. Мало того, невзирая на реноме фирмы, идет речь о вторжении без согласования с нашей службой безопасности.
— Я позволю себе пару слов, — кашлянул Валуа. — Месье президент и я, мы родом из Франции. Вы наверняка помните, что наша родина пережила в древности немало кошмарных революционных катаклизмов, замешанных именно на неуважении к частной собственности.
— Верно, Ги! — кивнул президент. — Революции начинаются не тогда, когда людей уже ставят к стенке, а тогда, когда вы позволяете власти переступить порог вашего частного владения. Вы живете в Петербурге, это Россия, не так ли? Именно в вашей стране пятьсот лет назад пришли к власти мракобесы, отравлявшие умы учением, будто наемный труд есть главная производительная сила человечества… Вы пришли сюда как клиент банка. Банк советует вам обдумать решение. Как только мы закончим операции, вы отправитесь решать проблемы с законом.
— Я обдумал. Получить деньги я не вправе, а могу ли я их подарить? Вы упомянули срок в пять минут, если я не ошибаюсь. Можно успеть за это время получить наследство и отказаться?
— Браво, месье Антонио! — Кубический идол глотнул кофе. — Гийом, вызовите эксперта.
Валуа откинул на столе-раковине пластину харда.
— Такая возможность существует. Если мы откроем для вас новый счет и подготовим все проводки заранее, то уложимся в пятьдесят одну секунду. Комиссариату потребуется минута девять секунд, чтобы установить личность, и счет будет вновь заблокировано Вы готовы ввести точные реквизиты получателей? Учтите, нельзя допустить малейшей ошибки, всего восемнадцать секунд.
Севаж сделал еще глоток. Он готовился потерять пятую часть активов, а возможно, и рабочее место.
— Господин президент! — Я потянулся к пузатой бутылке «Мартеля». Что-то подсели мы на коньяк за последние сутки… — Господин президент, у меня к вам деловое предложение. Вы открываете счета в вашем банке на указанных мной лиц, а дарственные оформим с обязательным условием, что средства не подлежат трансферу…
— Благородный, но бесполезный жест. Вы обвиняетесь в государственныхпреступлениях, наша юридическая служба не станет иметь дело с преступником… Впрочем, я не услышал предложения?
— Сделаем иначе. Я с вашего харда отправлю им указания, надеюсь, меня послушают. А предложение состоит в следующем. Должен существовать фонд материального поощрения сотрудников. Если его нет, создайте его немедленно, под патронажем лично президента банка. Десятую часть моих денег я хочу перевести туда. — Валуа чуть не подпрыгнул. Севаж дважды моргнул, впервые его граненое лицо подернулось эмоцией. — Взамен я прошу аудиенции у Мудрых. Вы наградите месье Валуа за примерную работу двумя миллионами евро, один миллион он проплатит за аудиенцию, чтобы я не смотрел на часы.
Оба разом забыли о взятке и уставились на меня так, словно их попросили немедленно сдать свою печенку. Заговорил снова маленький управляющий, Севаж поднялся с кресла и принялся ходить по кругу.