Страница:
На сером крошащемся бетоне было чисто, сухо и холодно. Стояла глубокая осень. Фиолетовые мхи выцвели добела и крошились, как стекло, под ударами ноябрьской поземки. Солнце висело над унылым горизонтом, точно лопнувший теннисный мячик. Ветер завывал столь тоскливо, что даже бесстрашный змей пригибал голову к земле.
Анна Третья разглядела в сторонке, на краю цементной площадки, кусок рваной стальной сетки с табличкой. Обломок решетчатой двери. Она спешилась, подошла к самому краю и убедилась, что не ошиблась. Дракон приземлился на крышу мощного строения, почти целиком ушедшего под землю. Девушка прислушалась к своим ощущениям и обнаружила, что под многометровым слоем железобетона находятся огромные пустоты. Там были живые существа, люди и не только. Там было много чего: Качальщице показалось, что земля под холмом похожа на слоеный пирог. Внизу разбегались коридоры и снова соединялись, образуя залы высотой в несколько этажей.
Расставив руки, Анна пошла вдоль края крыши, а послушный змей ковылял за нею, не желая оставаться в одиночестве. Она долго искала и, наконец, нашла. Снизу, пробиваясь сквозь сплющенный обрубок трубы, поднимался теплый воздух. Пахло непривычно. Обычные люди издают другой запах. Как пробраться вниз, девушка не поняла, да и не стремилась. Она подобрала пластмассовую табличку, хотела вернуться в седло, но стоило ей отвернуться, как в спину ударила стрела. Надежная кольчуга выдержала, но девушка споткнулась и упала. Стрелявшие решили, что она ранена, выскочили из укрытия, но Анна решила не вставать, чтобы не спугнуть дикарей раньше времени. Растянувшись на ледяном бетоне, она слушала, как приближаются трое. Они переговаривались на русском языке, но искаженном, потерявшем половину падежей и окончаний. Двое мужчин, одна женщина.
Молодая Качальщица постановила, что не будет их убивать, пока не поговорит с ними, пока не выяснит, много ли людей нашли приют под Вечным пожарищем. Ее не интересовали рабы, еще меньше она нуждалась в новых друзьях. Но Хранители не имели права упустить информацию о древнем оружейном складе или, не дай Бог, о хранилище огненных грибов. Дракон мог разорвать глупых дикарей за несколько секунд, но получил команду лежать тихо. Издалека он производил очень мирное впечатление. Когда дикари подкрались, Анна Третья вскочила и метнула в них отравленные клинки. Она безошибочно определила среди парализованных врагов самого слабого, связала его и привела в чувство.
На нее напали шептуны. Похожие на тех, что водились на севере, но шипели иначе и выглядели намного страшней. Наверное, они питались плохой пищей и слишком много времени проводили под землей. В их жилах текла казахская кровь. Сначала Анна хотела взять шептуна с собой, но потом разглядела целый полк насекомых в его немытых волосах и передумала. Она запомнила слова, которые он сказал, затем передала их Исмаилу и Прохору Второму. Ничего интересного для лесного народа.
Лесной народ не нуждался в глупых железяках и сгнивших тряпках древних.
Когда внучка Прохора, пришпорив дракона, бросила последний взгляд с высоты на покинутый каменный поселок, она заметила еще кое-что. Длинный язык скальной породы, на котором, как на фундаменте, стояли просевшие ангары, стал еще длиннее. А тени от солнца, минуту назад цеплявшегося за горизонт, напротив, укоротились. Над бескрайними фиолетовыми полями металась пыльная поземка. Анне Третьей показалось, что она теряет ориентацию. Здесь творилось что-то непонятное, точно север и юг менялись местами…
Никто из старших Хранителей не вспомнил бы об этом происшествии, если бы в деревне не появился Проснувшийся Демон. Во время одной из последних сходок, когда Артур в сотый раз травил байки о городской жизни до Большой смерти, он рассказал об армейских консервах. Несущественное воспоминание, отголосок прежних экономических проблем. Качальщики, как всегда, смеялись и качали головами. Потом Прохор Второй ушел и вернулся с гнутой почерневшей пластиной.
"Хранилище номер 4. Группа цветных металлов. Секция 6,7. Заложено 16.07. 2009 г. Ответственный: прапорщик Ковалева С. Т.".
– Это и есть тот самый "гос-ре-зерв", о котором ты говорил, Клинок?
– Где вы это нашли?
– Далеко на юге. Нам известно семь таких мест, где нет оружия, но полно всякого дерьма.
– Дерьма?
– Вареное мясо, протухшее сто лет назад в железных банках. Резиновые колеса. Их трогаешь, они рассыпаются на части. Канаты, в которых давно поселились жуки. Есть одно место в горах, там бездонные шахты, заполненные соленой водой. Соли столько, что в шахте невозможно утонуть. Там плавают тысячи мешков с крупами. Скажи, Клинок, для чего ваше государство прятало от людей пшено и рис? Всё равно всё было залито водой и сгнило… - Коваль покрутил в руках обломок пластика.
– Цветные металлы - это не рис. Там могут быть машины и топливо…
– Как раз машины там есть, и есть дрянь, которая течет из бочек и не дает умереть пожарищу, - поморщился Прохор. - Так сказал шептун. Но нам не хватит армии выкурить их из-под Желтого болота. А вокруг, на сутки пути, - ядовитая пустыня. Там даже негде зацепить Звенящий узел…
Губернатор Кузнец не забыл этот разговор и спустя десять лет. Зоркие Качальщики умело отыскивали в лесах военные объекты, но даже им не всегда удавалось распознать входы в хранилища Госрезерва. По сути дела, внучке Прохора невероятно повезло. Хранители могли еще сотню лет летать над ядовитой пустыней, и никому бы не пришло в голову спуститься.
"Шептун сказал Анюте, что их там было много, под землей, - рассуждал сам с собой Артур. - Эшелонированная оборона, несколько уровней. Несколько человек могут перебить целый батальон. Жрали всякую гадость в подземельях… А потом их выгнали. Но кто же их мог выгнать, если через болото никакому врагу не пробраться?.."
Самым сложным оказалось провести с собой несколько сотен пустых повозок. Табуны сменных лошадей легко перемещались в кольце всадников, но тяжелые фургоны переворачивались и застревали на переправах. До Самары караван продвигался достаточно быстро: тамошние начальники кое-как следили за дорожным покрытием. Варить асфальт никто не желал, но, по крайней мере, настилали бревна. Проводя ночь в трясущемся броневике, Коваль с возрастающей тревогой представлял, как они пойдут назад. Оставив ядро армии в Тамбове, выступили двумя тысячами клинков, плюс два десятка броневиков на паровой тяге, с пушками и зенитками, а в обозе - сотня пустых грузовых фургонов. Избегали любых конфликтов, даже фураж по пути не закупали, на весь путь затарились у тамбовских ковбоев. Незаметно пересечь страну целой армией - непростая задача. Если им удастся прорваться вниз и поднять на поверхность что-нибудь стоящее, возвращение замедлится вдвое. Или втрое. Или придется встать на зиму лагерем и вызывать подмогу. До сей поры местные жители и носу не совали во мхи. Но если хан пронюхает…
– Огнеметы! - приказал Артур.
Четверка тяжеловозов выкатила на позицию первую цистерну.
"Можно было, конечно, послать в качестве эксперта итальянца, но в нашем безумном государстве главного инженера труднее оторвать от работы, чем президента…"
– Дорога держит, командир! - спустя полчаса доложил полковник. - Желтая дрянь кое-где прогрызла полотно, но камешки на месте.
– Это гравий. Отлично! Как только пройдем болото, готовьтесь выжигать полосу, шириной метров шесть. Следом за огнеметчиками пусть катят насосы с лейками. Поливать в обе стороны!
– Командир, тут вишь как… - Даляр боялся поднять глаза. - Поводок от кошки нашли. Старики-озерники говорят - дело неладно. От ребят ужин тут, на костре остался и барахлишко. И еще одна разведка наша не вернулась. Тоже подчистую, как корова языком… Не тот человек капитан Солома, чтобы без боя сдаться, вишь как…
– Так что ты предлагаешь, отступить? - приподнял бровь Коваль.
От мысли, что президент посчитает его трусом, полковник побагровел.
– Я сыскарей по следам с котами пустил… Тут, вишь как, выходит, что в болото они ушли.
– Как это? - холодея от неприятного предчувствия, переспросил Артур.
– Да так уж… Старики толкуют - потаскуха, аль кикиморой ишо иначе зовется, заворожила ночью, вишь как… Могет быть, я на десяток километров с сотней выдвинусь, осмотрюсь? А тебе, командир, какого рожна первому-то лезть?
– Сам ты кикимора! Час туда, час обратно, да пока мы развернемся… - вслух размышлял Артур. - Нет, Даляр, нам до темноты надо дойти до гор. Что-то не хочется мне тут ночь коротать…
Самодельный карбофос, разработанный Жанной Арро, действовал на всякую вредную флору эффективнее, чем огонь. По опыту, мох горел отвратительно, чадящие ошметки носились в небе, оседая на головы людей. Но в любом подозрительном месте огонь оставался самым верным союзником. Первой за конным разъездом пошла цистерна с паровым насосом, следом - башня с зениткой и только потом командирский вагон.
Спустя пару часов, стоя в верхнем люке броневика, Артур уже без оптики мог различать скалистые образования, покрытые пушистой фиолетовой вуалью. Он уже начал надеяться, что болота удастся проскочить без ночевки, тем более что вокруг вроде бы подсохло. Стало больше кочек; на них произрастало нечто вьющееся, с бледно-зелеными листьями, напоминавшими крапиву. Но ни разу глаза не приметили движения, звериных нор или птичьих гнезд. От шоссе разбегались в стороны весьма сносные проселки; однажды Ковалю показалось, что он видит вдалеке искусственные строения, но тут асфальт закончился, и пошла тряска.
Фургоны покатили в клубах пыли по гравийной подушке. Скорость резко упала, лошади пошли шагом. Колеса паровиков вязли, их пришлось обмотать цепями. Артур выглянул из верхнего люка и убедился в своих худших подозрениях. Дорожники протянули трассу, как положено, но нечто разогрело землю с такой силой, что асфальт растекся и тянулся теперь спекшейся черной коркой, заполнив обочины. Артур взглянул на торопящееся солнце, сверился с часами и мрачно подумал о ночлеге.
Они не успевали, а ночь здесь не сулила ничего хорошего.
Вскоре он смог различить, что блестит впереди. Там мягкая земля уступала место базальтовой подложке, последнему воспоминанию об Уральской гряде. Вдоль голой пологой возвышенности, точно серебряная жила, взбиралась одноколейная железная дорога. Вряд ли это была пассажирская ветка. Скорее всего, кольцевой путь для подвоза грузов к хранилищам. Непонятно только, почему рельсы такие начищенные…
Когда начало темнеть, прискакал вестовой от головного разъезда и принес радостную новость. Вроде бы ребята нашли ровную бетонную поляну, свободную от грязи. В походном кольце караван не поместится, но если загнать повозки вплотную…
Полковник дал сигнал к ночевке.
Сидя на крыше командирского фургона, Артур оглядывал десятки огней вокруг лагеря, прислушивался к пению и перекличкам часовых. За линией пулеметных гнезд, вдоль границы топи, трусили всадники с факелами. В самом центре, в окружении бойцов, батюшка творил вечернюю молитву. Скрипели меха походной кузницы.
Когда стемнело, над трясиной появилось холодное свечение, а вслед за светом пришел звук. Даже самые отважные гвардейцы запереглядывались, неловко скрывая робость. Казалось, что от этого бормотания, от биения невидимых крыльев невозможно укрыться. "Вероятно, статические разряды", - убеждал себя Артур, поеживаясь от леденящего душу курлыканья. На юге, над черными спинами холмов, метались огненные точки. Светляков становилось всё больше, целые вихри неведомых насекомых поднимались, точно искры от костров. Только никаких костров не наблюдалось. "Лучше бы там жили пиявки", - подумал Коваль. С пиявками, по крайней мере, его люди имели дело.
Семерых солдат уже покусали местные комары. Или блохи. Трудно сказать, к какому отряду следовало отнести прыгающих синих тварей размером со скарабея, с недоразвитыми крыльями и двумя парами волосатых челюстей. Неопасные с виду ранки прижгли, но полковник получил строгий приказ: всех пострадавших немедленно запирать в санитарном фургоне.
Из-за гряды облаков выкатилась хмурая луна. Отражая ее бледное сияние, вспыхнули озера желтой грязи, а на склонах засияли покрытые изморозью мхи, словно облитые расплавленной слюдой. Вдалеке, там, куда уходила обугленная полоса свежей дороги, поднимались в небо неровные, почти прозрачные дымки.
– Бесовское отродье… - прошептал кто-то из солдат. - Рази ж тварь Божья выживет в такой-то пакости?
– Эти отродья хуже бесов, - крестясь, пояснил другой вояка. - Против бесов у господина Кузнеца заговор есть. Слыхал небось как он Озерников истребил? А супротив шептунов, что дурман жуют, заговор один - топором по шее…
– Неужто не уговорим сдаться-то? - усомнился солдат. - Неужто пушкам не уступят?
Более опытный товарищ сплюнул и неторопливо набил трубку. В свете вспыхнувшего огонька Коваль узнал одного из ветеранов, служивших в Эрмитаже еще десять лет назад.
– Не уговоришь, потому как они шептуны. Они тебя не слухают, они со своим дурман-богом шепчутся… Да, мнится мне, Степка, горяченько завтра будет…
И словно подтверждая его слова, над спящей искалеченной землей пронесся высокий стонущий звук. Над местом, где закатилось солнце, точно комары, почуявшие кровь, кружили пурпурные облака. Из фиолетовых мхов ветер доносил запах гари.
Шептуны ждали гостей.
3. КАТАКОМБЫ ШЕПТУНОВ
Анна Третья разглядела в сторонке, на краю цементной площадки, кусок рваной стальной сетки с табличкой. Обломок решетчатой двери. Она спешилась, подошла к самому краю и убедилась, что не ошиблась. Дракон приземлился на крышу мощного строения, почти целиком ушедшего под землю. Девушка прислушалась к своим ощущениям и обнаружила, что под многометровым слоем железобетона находятся огромные пустоты. Там были живые существа, люди и не только. Там было много чего: Качальщице показалось, что земля под холмом похожа на слоеный пирог. Внизу разбегались коридоры и снова соединялись, образуя залы высотой в несколько этажей.
Расставив руки, Анна пошла вдоль края крыши, а послушный змей ковылял за нею, не желая оставаться в одиночестве. Она долго искала и, наконец, нашла. Снизу, пробиваясь сквозь сплющенный обрубок трубы, поднимался теплый воздух. Пахло непривычно. Обычные люди издают другой запах. Как пробраться вниз, девушка не поняла, да и не стремилась. Она подобрала пластмассовую табличку, хотела вернуться в седло, но стоило ей отвернуться, как в спину ударила стрела. Надежная кольчуга выдержала, но девушка споткнулась и упала. Стрелявшие решили, что она ранена, выскочили из укрытия, но Анна решила не вставать, чтобы не спугнуть дикарей раньше времени. Растянувшись на ледяном бетоне, она слушала, как приближаются трое. Они переговаривались на русском языке, но искаженном, потерявшем половину падежей и окончаний. Двое мужчин, одна женщина.
Молодая Качальщица постановила, что не будет их убивать, пока не поговорит с ними, пока не выяснит, много ли людей нашли приют под Вечным пожарищем. Ее не интересовали рабы, еще меньше она нуждалась в новых друзьях. Но Хранители не имели права упустить информацию о древнем оружейном складе или, не дай Бог, о хранилище огненных грибов. Дракон мог разорвать глупых дикарей за несколько секунд, но получил команду лежать тихо. Издалека он производил очень мирное впечатление. Когда дикари подкрались, Анна Третья вскочила и метнула в них отравленные клинки. Она безошибочно определила среди парализованных врагов самого слабого, связала его и привела в чувство.
На нее напали шептуны. Похожие на тех, что водились на севере, но шипели иначе и выглядели намного страшней. Наверное, они питались плохой пищей и слишком много времени проводили под землей. В их жилах текла казахская кровь. Сначала Анна хотела взять шептуна с собой, но потом разглядела целый полк насекомых в его немытых волосах и передумала. Она запомнила слова, которые он сказал, затем передала их Исмаилу и Прохору Второму. Ничего интересного для лесного народа.
Лесной народ не нуждался в глупых железяках и сгнивших тряпках древних.
Когда внучка Прохора, пришпорив дракона, бросила последний взгляд с высоты на покинутый каменный поселок, она заметила еще кое-что. Длинный язык скальной породы, на котором, как на фундаменте, стояли просевшие ангары, стал еще длиннее. А тени от солнца, минуту назад цеплявшегося за горизонт, напротив, укоротились. Над бескрайними фиолетовыми полями металась пыльная поземка. Анне Третьей показалось, что она теряет ориентацию. Здесь творилось что-то непонятное, точно север и юг менялись местами…
Никто из старших Хранителей не вспомнил бы об этом происшествии, если бы в деревне не появился Проснувшийся Демон. Во время одной из последних сходок, когда Артур в сотый раз травил байки о городской жизни до Большой смерти, он рассказал об армейских консервах. Несущественное воспоминание, отголосок прежних экономических проблем. Качальщики, как всегда, смеялись и качали головами. Потом Прохор Второй ушел и вернулся с гнутой почерневшей пластиной.
"Хранилище номер 4. Группа цветных металлов. Секция 6,7. Заложено 16.07. 2009 г. Ответственный: прапорщик Ковалева С. Т.".
– Это и есть тот самый "гос-ре-зерв", о котором ты говорил, Клинок?
– Где вы это нашли?
– Далеко на юге. Нам известно семь таких мест, где нет оружия, но полно всякого дерьма.
– Дерьма?
– Вареное мясо, протухшее сто лет назад в железных банках. Резиновые колеса. Их трогаешь, они рассыпаются на части. Канаты, в которых давно поселились жуки. Есть одно место в горах, там бездонные шахты, заполненные соленой водой. Соли столько, что в шахте невозможно утонуть. Там плавают тысячи мешков с крупами. Скажи, Клинок, для чего ваше государство прятало от людей пшено и рис? Всё равно всё было залито водой и сгнило… - Коваль покрутил в руках обломок пластика.
– Цветные металлы - это не рис. Там могут быть машины и топливо…
– Как раз машины там есть, и есть дрянь, которая течет из бочек и не дает умереть пожарищу, - поморщился Прохор. - Так сказал шептун. Но нам не хватит армии выкурить их из-под Желтого болота. А вокруг, на сутки пути, - ядовитая пустыня. Там даже негде зацепить Звенящий узел…
Губернатор Кузнец не забыл этот разговор и спустя десять лет. Зоркие Качальщики умело отыскивали в лесах военные объекты, но даже им не всегда удавалось распознать входы в хранилища Госрезерва. По сути дела, внучке Прохора невероятно повезло. Хранители могли еще сотню лет летать над ядовитой пустыней, и никому бы не пришло в голову спуститься.
"Шептун сказал Анюте, что их там было много, под землей, - рассуждал сам с собой Артур. - Эшелонированная оборона, несколько уровней. Несколько человек могут перебить целый батальон. Жрали всякую гадость в подземельях… А потом их выгнали. Но кто же их мог выгнать, если через болото никакому врагу не пробраться?.."
Самым сложным оказалось провести с собой несколько сотен пустых повозок. Табуны сменных лошадей легко перемещались в кольце всадников, но тяжелые фургоны переворачивались и застревали на переправах. До Самары караван продвигался достаточно быстро: тамошние начальники кое-как следили за дорожным покрытием. Варить асфальт никто не желал, но, по крайней мере, настилали бревна. Проводя ночь в трясущемся броневике, Коваль с возрастающей тревогой представлял, как они пойдут назад. Оставив ядро армии в Тамбове, выступили двумя тысячами клинков, плюс два десятка броневиков на паровой тяге, с пушками и зенитками, а в обозе - сотня пустых грузовых фургонов. Избегали любых конфликтов, даже фураж по пути не закупали, на весь путь затарились у тамбовских ковбоев. Незаметно пересечь страну целой армией - непростая задача. Если им удастся прорваться вниз и поднять на поверхность что-нибудь стоящее, возвращение замедлится вдвое. Или втрое. Или придется встать на зиму лагерем и вызывать подмогу. До сей поры местные жители и носу не совали во мхи. Но если хан пронюхает…
– Огнеметы! - приказал Артур.
Четверка тяжеловозов выкатила на позицию первую цистерну.
"Можно было, конечно, послать в качестве эксперта итальянца, но в нашем безумном государстве главного инженера труднее оторвать от работы, чем президента…"
– Дорога держит, командир! - спустя полчаса доложил полковник. - Желтая дрянь кое-где прогрызла полотно, но камешки на месте.
– Это гравий. Отлично! Как только пройдем болото, готовьтесь выжигать полосу, шириной метров шесть. Следом за огнеметчиками пусть катят насосы с лейками. Поливать в обе стороны!
– Командир, тут вишь как… - Даляр боялся поднять глаза. - Поводок от кошки нашли. Старики-озерники говорят - дело неладно. От ребят ужин тут, на костре остался и барахлишко. И еще одна разведка наша не вернулась. Тоже подчистую, как корова языком… Не тот человек капитан Солома, чтобы без боя сдаться, вишь как…
– Так что ты предлагаешь, отступить? - приподнял бровь Коваль.
От мысли, что президент посчитает его трусом, полковник побагровел.
– Я сыскарей по следам с котами пустил… Тут, вишь как, выходит, что в болото они ушли.
– Как это? - холодея от неприятного предчувствия, переспросил Артур.
– Да так уж… Старики толкуют - потаскуха, аль кикиморой ишо иначе зовется, заворожила ночью, вишь как… Могет быть, я на десяток километров с сотней выдвинусь, осмотрюсь? А тебе, командир, какого рожна первому-то лезть?
– Сам ты кикимора! Час туда, час обратно, да пока мы развернемся… - вслух размышлял Артур. - Нет, Даляр, нам до темноты надо дойти до гор. Что-то не хочется мне тут ночь коротать…
Самодельный карбофос, разработанный Жанной Арро, действовал на всякую вредную флору эффективнее, чем огонь. По опыту, мох горел отвратительно, чадящие ошметки носились в небе, оседая на головы людей. Но в любом подозрительном месте огонь оставался самым верным союзником. Первой за конным разъездом пошла цистерна с паровым насосом, следом - башня с зениткой и только потом командирский вагон.
Спустя пару часов, стоя в верхнем люке броневика, Артур уже без оптики мог различать скалистые образования, покрытые пушистой фиолетовой вуалью. Он уже начал надеяться, что болота удастся проскочить без ночевки, тем более что вокруг вроде бы подсохло. Стало больше кочек; на них произрастало нечто вьющееся, с бледно-зелеными листьями, напоминавшими крапиву. Но ни разу глаза не приметили движения, звериных нор или птичьих гнезд. От шоссе разбегались в стороны весьма сносные проселки; однажды Ковалю показалось, что он видит вдалеке искусственные строения, но тут асфальт закончился, и пошла тряска.
Фургоны покатили в клубах пыли по гравийной подушке. Скорость резко упала, лошади пошли шагом. Колеса паровиков вязли, их пришлось обмотать цепями. Артур выглянул из верхнего люка и убедился в своих худших подозрениях. Дорожники протянули трассу, как положено, но нечто разогрело землю с такой силой, что асфальт растекся и тянулся теперь спекшейся черной коркой, заполнив обочины. Артур взглянул на торопящееся солнце, сверился с часами и мрачно подумал о ночлеге.
Они не успевали, а ночь здесь не сулила ничего хорошего.
Вскоре он смог различить, что блестит впереди. Там мягкая земля уступала место базальтовой подложке, последнему воспоминанию об Уральской гряде. Вдоль голой пологой возвышенности, точно серебряная жила, взбиралась одноколейная железная дорога. Вряд ли это была пассажирская ветка. Скорее всего, кольцевой путь для подвоза грузов к хранилищам. Непонятно только, почему рельсы такие начищенные…
Когда начало темнеть, прискакал вестовой от головного разъезда и принес радостную новость. Вроде бы ребята нашли ровную бетонную поляну, свободную от грязи. В походном кольце караван не поместится, но если загнать повозки вплотную…
Полковник дал сигнал к ночевке.
Сидя на крыше командирского фургона, Артур оглядывал десятки огней вокруг лагеря, прислушивался к пению и перекличкам часовых. За линией пулеметных гнезд, вдоль границы топи, трусили всадники с факелами. В самом центре, в окружении бойцов, батюшка творил вечернюю молитву. Скрипели меха походной кузницы.
Когда стемнело, над трясиной появилось холодное свечение, а вслед за светом пришел звук. Даже самые отважные гвардейцы запереглядывались, неловко скрывая робость. Казалось, что от этого бормотания, от биения невидимых крыльев невозможно укрыться. "Вероятно, статические разряды", - убеждал себя Артур, поеживаясь от леденящего душу курлыканья. На юге, над черными спинами холмов, метались огненные точки. Светляков становилось всё больше, целые вихри неведомых насекомых поднимались, точно искры от костров. Только никаких костров не наблюдалось. "Лучше бы там жили пиявки", - подумал Коваль. С пиявками, по крайней мере, его люди имели дело.
Семерых солдат уже покусали местные комары. Или блохи. Трудно сказать, к какому отряду следовало отнести прыгающих синих тварей размером со скарабея, с недоразвитыми крыльями и двумя парами волосатых челюстей. Неопасные с виду ранки прижгли, но полковник получил строгий приказ: всех пострадавших немедленно запирать в санитарном фургоне.
Из-за гряды облаков выкатилась хмурая луна. Отражая ее бледное сияние, вспыхнули озера желтой грязи, а на склонах засияли покрытые изморозью мхи, словно облитые расплавленной слюдой. Вдалеке, там, куда уходила обугленная полоса свежей дороги, поднимались в небо неровные, почти прозрачные дымки.
– Бесовское отродье… - прошептал кто-то из солдат. - Рази ж тварь Божья выживет в такой-то пакости?
– Эти отродья хуже бесов, - крестясь, пояснил другой вояка. - Против бесов у господина Кузнеца заговор есть. Слыхал небось как он Озерников истребил? А супротив шептунов, что дурман жуют, заговор один - топором по шее…
– Неужто не уговорим сдаться-то? - усомнился солдат. - Неужто пушкам не уступят?
Более опытный товарищ сплюнул и неторопливо набил трубку. В свете вспыхнувшего огонька Коваль узнал одного из ветеранов, служивших в Эрмитаже еще десять лет назад.
– Не уговоришь, потому как они шептуны. Они тебя не слухают, они со своим дурман-богом шепчутся… Да, мнится мне, Степка, горяченько завтра будет…
И словно подтверждая его слова, над спящей искалеченной землей пронесся высокий стонущий звук. Над местом, где закатилось солнце, точно комары, почуявшие кровь, кружили пурпурные облака. Из фиолетовых мхов ветер доносил запах гари.
Шептуны ждали гостей.
3. КАТАКОМБЫ ШЕПТУНОВ
Во время утренней переклички выяснилось, что бесследно исчезли сорок шесть человек. Несмотря на строжайший запрет покидать фургоны и удвоенные караулы, нашлись желающие поглазеть и послушать. Сначала сержанты пытались обозвать пропавших дезертирами, но очень скоро стало понятно, что никакой дезертир не уходит ночью в болото в одних подштанниках. Исчезли три конных разъезда в полном составе и десятка полтора коней, привязанных с краю. Никто не слышал выстрелов или звуков борьбы; судя по состоянию упряжи, кони сами перегрызли ремни. Рано утром, когда взошло солнце, разглядели посреди топи, метрах в ста от лагеря, торчащее дуло пулемета. Расчет покинул амбразуру и ушел в трясину, захватив оружие. Отыскались смельчаки, готовые отправиться за пулеметом, но полковник запретил…
К полудню следующего дня отряд достиг остатков колючих заграждений. Жидкое месиво осталось далеко позади, но ход каравана еще сильнее замедлился, потому что приходилось ждать, пока рассеется дым от горящего мха. Огнеметчики щедро поливали заросшую дорогу и обе обочины. Когда опустела последняя бочка горючей смеси, из арьергарда колонны донесли, что мох уже начал наступление на выжженное гравийное полотно. По жирному слою теплой золы потянулись тонкие игольчатые щупальца, а за ними медленно, но неумолимо надвигался жесткий ковер из мелких голубых цветочков. Артур прикинул, что в таком темпе новоиспеченное шоссе зарастет за пару дней. Но по узкой тропинке они не смогут вернуться. Даже по центру дороги лошадей приходилось тащить под уздцы. А ручной мурманский летун, неприхотливая летучая мышь, сам жертва радиации, стремился лететь строго над гарью.
У них было очень мало времени, чтобы добраться до катакомб.
Коваль не мог отделаться от ощущения, что с каждым часом становится всё теплее. После похода во Францию он полагал, что ничему уже не удивится, но здешнее пожарище внесло коррективы в его представления о мироздании. Огнеметчики клялись, что идут строго по прямой, и шоссе, которое они "откапывали", тянется по стрелочке.
Однако хвост колонны заметно изгибался влево…
В третий раз по колонне передавали команду подтянуться. Задние позже клялись, что изо всех сил погоняли лошадей и выжимали всё возможное из паровых котлов, но никак не могли догнать авангард. Иногда догоняли и шли компактно, но чаще между фургонами ни с того ни с сего появлялся разрыв, и сократить его они не могли, даже когда пытались передвигаться бегом.
Позже свыклись. Знатоки сказали - время рваное…
Солдаты убили десятка два крупных насекомых, но несколько коней были укушены, прихрамывали и слабели на глазах. Люди обмазывали себя и животных вонючим настоем, не обращая внимания на запах. Пока что это помогало, однако одежда слишком быстро высыхала. После того как у отставших всадников начались насморк и резь в горле, полковник приказал всем закутать лица мокрыми тряпками. Теперь к аромату конфетной фабрики добавился кислый запах брожения.
Как только дорога пошла в гору, огнеметная вышка наткнулась на первый скелет.
Инженерам на головном паровике было приказано сигналить, если заметят что-то необычное. Когда Артур добрался до места, техники и солдаты, дочерна закопченные, стояли молча, сбившись в кружок, и разглядывали что-то белое под ногами. Среди ядовитой растительности всё чаще встречались каменистые прогалины. На одном из таких голых пятен покоились кости удивительного существа. Передние конечности были раза в два длиннее задних. С первого взгляда Артуру показалось, что перед ним обглоданный труп большой обезьяны. Если существо было прямоходящим, то рост его достигал полутора метров.
Один из солдат подцепил пикой желтое ребро. Скелет перевернулся, потеряв одну из передних лап, и все увидели голову, доселе скрытую в тени камня.
– Святая Ксения! - забормотал кто-то молитву заступнице.
К обезьянам это создание имело отношение весьма отдаленное. Вытянутый вверх череп, с мощными роговыми наростами на месте ушей, длинная нижняя челюсть и полное отсутствие глазных впадин. Вокруг шейных позвонков монстра была затянута проволочная удавка, другим концом она крепилась к железному костылю, вбитому в расщелину камня. Видимо, передние конечности несчастного зверя тоже стягивали путы, но он сумел от них освободиться после того, как отгрыз себе большой палец на левой лапе.
"…Или на левой руке?" - мысленно спросил Коваль, приглядываясь к раздробленным фалангам с обломками саблевидных когтей.
Как бы то ни было, те, кто приковал местного йети к скале, несомненно, принадлежали к роду человеческому. Они знали, что пленник умрет, и хотели доставить ему максимум мучений.
За второй линией колючей проволоки показалась низкая каменная стена. Когда-то она достигала высоты в два человеческих роста; на гребне еще висели кое-где шашечки изоляторов. Потом в зарослях поганок возникли ворота с полустертым знаком ограничения по высоте "не более четырех с половиной метров". Сегодня в эти ворота без затруднений мог бы проехать разве что гоночный карт. Потом вышка с огнеметами остановилась, потому что нечего стало жечь. Затих грохот обитых металлом колес, в уши ворвались потрескивание, скрип и шуршание, точно кто-то настраивал громадный ламповый радиоприемник. Летучие обитатели мхов продолжали свои визгливые переговоры.
Может быть, они договаривались об атаке. Артур хорошо помнил, как способны действовать мирные пчелы Хранителей. А внутри пожарища никому нельзя доверять. Здесь самая невинная бабочка может нести смертельную опасность.
Президент спрыгнул на добротный тротуар. Дюжина телохранителей уже высыпала наружу, образовав круг. Анна Третья не ошиблась. Маленький городок явно не жилого назначения был построен на скальном основании. Под прямым углом расходились две широченные улицы, только вместо верхушек домов из земли торчали полукруглые крыши ангаров. На торце каждого имелись мощные стальные ворота, к ним вели железнодорожные пути. Многочисленные рельсовые рукава сливались в один, по центру проспекта, затем узкоколейка ныряла под длинный дырявый навес, спускалась по насыпи и растворялась в глубинах пожарища. За дальним ангаром ржавели трубчатые ноги упавшей осветительной вышки. Бетонные плиты, выстилающие улицу, кое-где разошлись; сквозь щели пробивались подозрительные ростки ползучей крапивы.
Коваль ожидал встретить горы гниющего мусора и вонь, обычно сопровождавшую стойбища шептунов. Но городок светился чистотой и порядком.
Артуру это не очень понравилось. Слишком уж всё было зализано и прибрано - прямо-таки образцовый трудовой лагерь. Он присел, потрогал отполированную сталь рельсов. Осторожно снял повязку, вдохнул сладковатый пыльный воздух. Несомненно, в атмосфере кружились миллионы мелких спор, вызывавших аллергию. И хорошо, если только аллергию. Артуру постоянно хотелось проморгаться и сплюнуть. Будто попал на цементный завод! Ничего удивительного, что внучке Прохора показалось здесь неуютно. Шепот волосатой саранчи в городок почти не доносился, даже ветер стих.
Зато появился новый звук. Очень низкий, на границе слышимости, будто глубоко под землей кто-то продувал одну за другой басовые трубы органа.
– Смотри, господин, - там паровик!
Действительно, в тупичке между двумя серыми одинаковыми кубами без окон доживал свой век маневровый тепловоз. От доисторического трудяги остались одна платформа и кусок двигателя. Металл осыпался вокруг рыжей пылью. "Кто же катается по этим рельсам?.." К задней площадке тепловоза толстой проволокой были прикручены еще два "обезьяньих" трупа, на сей раз достаточно свежих. Солдаты сгрудились вокруг чудовищ, опасаясь приближаться.
– Этот еще дышит, господин капитан!
– Мать честная! А когти-то, прям как у президентских тигров…
– То ночной демон, не слыхал про таких? Глянь, от солнца-то аж пузырится!
– А, не нравится солнышко, сволочь?!
Кто-то из конюхов потрогал демона хлыстом. Офицеры разогнали любопытных, и Коваль смог внимательно осмотреть связанных уродцев. Их сходство с уральскими тиграми не ограничивалось когтями - оба были альбиносами. Тот, что слева, умер несколько дней назад; по его белой свалявшейся шерсти ползали мухи; влажная кожа лоснилась, из разинутой пасти, вытянутой вперед, как рыльце муравьеда, свисал раздутый язык. Второй пленник медленно поводил яйцевидной безглазой головой. Огромные бледно-розовые уши испещряли десятки прожилок, точно кленовые листья. Его могучие кисти, раза в два шире человеческих, были затянуты над головой с такой силой, что кожа полопалась во многих местах. В многочисленных ранах копошились черви. Перед тем как привязать зверя к тепловозу, его, несомненно, мучили огнем и кололи остриями ножей…
"Похоже, мы нашли тех, против кого держат оборону шептуны. Подобный слуховой аппарат позволяет ориентироваться в полной темноте…"
– Отвяжите его и отнесите в тень! - повернулся Коваль к ближайшему офицеру. - Его предки были людьми, только их что-то изменило. Он страдает от солнечных лучей…
Когда осмелевшие бойцы перерезали путы, зверь рухнул в пыль, а затем приподнял узкую морду и издал тот самый высокий дребезжащий вой, что не давал всем спать в прошлую ночь. Словно натянулась и лопнула гигантская скрипичная струна. Находившиеся поблизости вояки со стонами схватились за уши.
– Полковник, прочешите местность! Взять под контроль каждую щель! Занять высоты!
"Кстати, насчет щелей. Земля под плитами залита желтой гадостью, вроде смолы. Кто-то очень старался сохранить здесь всё в порядке. Каждую травинку выпололи, даже на крышах…"
Рядом присел Даляр, заглянул в расщелину.
– Не похоже на шептунов, командир. Они засранцы знатные…
– Читаешь мои мысли. Здесь верховодит кто-то посерьезнее дикарей. Скажи своим, чтобы выводили тигров. Будем искать вход.
За полчаса разведчики обошли всю наземную часть складского комплекса. Сумели проникнуть внутрь построек, но не нашли ничего, кроме многолетней паутины и еще трех засохших мумифицированных трупов. Пустые цементные боксы, выдранная с корнем проводка и несколько костей, принадлежавших неизвестно кому. Тигры вели себя крайне необычно. Не рвались с длинных поводков, а осторожно переступали, стараясь не слишком отдаляться от людей. Косматый обнаружил в одном из низких одноэтажных строений комнату с люком в полу, но когда бойцы принялись загонять под плиту стальные клинья, заворчал и поджал хвост.
– Командир, Паинька что-то нашла!
Под ровное завывание ветра президент отправился вслед за провожатыми на другой край "городка". Там поджидала новая загадка. Солдаты с недоумением разглядывали отрезок идеально ровного шоссе километра два длиной, обрывающегося посреди степи, словно его отрезали ножом. Тигрица, вздыбив шерсть, кружила вокруг зарешеченной дыры в земле.
– Странная дорога, господин! Никуда не ведет!
– Это не дорога, это взлетная полоса.
Коваль прошелся до ближайшего посадочного маячка, оценивая, какие борта мог принимать этот аэродромчик. Безусловно, благодаря внучке Прохора они натолкнулись на нечто неординарное. Тут не было ядерного оружия или военной химии, иначе Качальщики давно забили бы тревогу. Видимо, взлетка подразумевала доставку настолько ценных грузов, что их нельзя было доверить железной дороге…
– Господин, капитан велел передать, что его люди нашли кирпичный сарай и вскрыли там пол! Там лестница, но тигр отказывается спускаться!
"Это никуда не годится, - мрачно размышлял Артур, торопясь назад, пока гвардейцы ковыряли решетку второго люка, на краю взлетной полосы. - Чтобы напугать сибирского альбиноса, натасканного на шатуна, нужно нечто…"
К полудню следующего дня отряд достиг остатков колючих заграждений. Жидкое месиво осталось далеко позади, но ход каравана еще сильнее замедлился, потому что приходилось ждать, пока рассеется дым от горящего мха. Огнеметчики щедро поливали заросшую дорогу и обе обочины. Когда опустела последняя бочка горючей смеси, из арьергарда колонны донесли, что мох уже начал наступление на выжженное гравийное полотно. По жирному слою теплой золы потянулись тонкие игольчатые щупальца, а за ними медленно, но неумолимо надвигался жесткий ковер из мелких голубых цветочков. Артур прикинул, что в таком темпе новоиспеченное шоссе зарастет за пару дней. Но по узкой тропинке они не смогут вернуться. Даже по центру дороги лошадей приходилось тащить под уздцы. А ручной мурманский летун, неприхотливая летучая мышь, сам жертва радиации, стремился лететь строго над гарью.
У них было очень мало времени, чтобы добраться до катакомб.
Коваль не мог отделаться от ощущения, что с каждым часом становится всё теплее. После похода во Францию он полагал, что ничему уже не удивится, но здешнее пожарище внесло коррективы в его представления о мироздании. Огнеметчики клялись, что идут строго по прямой, и шоссе, которое они "откапывали", тянется по стрелочке.
Однако хвост колонны заметно изгибался влево…
В третий раз по колонне передавали команду подтянуться. Задние позже клялись, что изо всех сил погоняли лошадей и выжимали всё возможное из паровых котлов, но никак не могли догнать авангард. Иногда догоняли и шли компактно, но чаще между фургонами ни с того ни с сего появлялся разрыв, и сократить его они не могли, даже когда пытались передвигаться бегом.
Позже свыклись. Знатоки сказали - время рваное…
Солдаты убили десятка два крупных насекомых, но несколько коней были укушены, прихрамывали и слабели на глазах. Люди обмазывали себя и животных вонючим настоем, не обращая внимания на запах. Пока что это помогало, однако одежда слишком быстро высыхала. После того как у отставших всадников начались насморк и резь в горле, полковник приказал всем закутать лица мокрыми тряпками. Теперь к аромату конфетной фабрики добавился кислый запах брожения.
Как только дорога пошла в гору, огнеметная вышка наткнулась на первый скелет.
Инженерам на головном паровике было приказано сигналить, если заметят что-то необычное. Когда Артур добрался до места, техники и солдаты, дочерна закопченные, стояли молча, сбившись в кружок, и разглядывали что-то белое под ногами. Среди ядовитой растительности всё чаще встречались каменистые прогалины. На одном из таких голых пятен покоились кости удивительного существа. Передние конечности были раза в два длиннее задних. С первого взгляда Артуру показалось, что перед ним обглоданный труп большой обезьяны. Если существо было прямоходящим, то рост его достигал полутора метров.
Один из солдат подцепил пикой желтое ребро. Скелет перевернулся, потеряв одну из передних лап, и все увидели голову, доселе скрытую в тени камня.
– Святая Ксения! - забормотал кто-то молитву заступнице.
К обезьянам это создание имело отношение весьма отдаленное. Вытянутый вверх череп, с мощными роговыми наростами на месте ушей, длинная нижняя челюсть и полное отсутствие глазных впадин. Вокруг шейных позвонков монстра была затянута проволочная удавка, другим концом она крепилась к железному костылю, вбитому в расщелину камня. Видимо, передние конечности несчастного зверя тоже стягивали путы, но он сумел от них освободиться после того, как отгрыз себе большой палец на левой лапе.
"…Или на левой руке?" - мысленно спросил Коваль, приглядываясь к раздробленным фалангам с обломками саблевидных когтей.
Как бы то ни было, те, кто приковал местного йети к скале, несомненно, принадлежали к роду человеческому. Они знали, что пленник умрет, и хотели доставить ему максимум мучений.
За второй линией колючей проволоки показалась низкая каменная стена. Когда-то она достигала высоты в два человеческих роста; на гребне еще висели кое-где шашечки изоляторов. Потом в зарослях поганок возникли ворота с полустертым знаком ограничения по высоте "не более четырех с половиной метров". Сегодня в эти ворота без затруднений мог бы проехать разве что гоночный карт. Потом вышка с огнеметами остановилась, потому что нечего стало жечь. Затих грохот обитых металлом колес, в уши ворвались потрескивание, скрип и шуршание, точно кто-то настраивал громадный ламповый радиоприемник. Летучие обитатели мхов продолжали свои визгливые переговоры.
Может быть, они договаривались об атаке. Артур хорошо помнил, как способны действовать мирные пчелы Хранителей. А внутри пожарища никому нельзя доверять. Здесь самая невинная бабочка может нести смертельную опасность.
Президент спрыгнул на добротный тротуар. Дюжина телохранителей уже высыпала наружу, образовав круг. Анна Третья не ошиблась. Маленький городок явно не жилого назначения был построен на скальном основании. Под прямым углом расходились две широченные улицы, только вместо верхушек домов из земли торчали полукруглые крыши ангаров. На торце каждого имелись мощные стальные ворота, к ним вели железнодорожные пути. Многочисленные рельсовые рукава сливались в один, по центру проспекта, затем узкоколейка ныряла под длинный дырявый навес, спускалась по насыпи и растворялась в глубинах пожарища. За дальним ангаром ржавели трубчатые ноги упавшей осветительной вышки. Бетонные плиты, выстилающие улицу, кое-где разошлись; сквозь щели пробивались подозрительные ростки ползучей крапивы.
Коваль ожидал встретить горы гниющего мусора и вонь, обычно сопровождавшую стойбища шептунов. Но городок светился чистотой и порядком.
Артуру это не очень понравилось. Слишком уж всё было зализано и прибрано - прямо-таки образцовый трудовой лагерь. Он присел, потрогал отполированную сталь рельсов. Осторожно снял повязку, вдохнул сладковатый пыльный воздух. Несомненно, в атмосфере кружились миллионы мелких спор, вызывавших аллергию. И хорошо, если только аллергию. Артуру постоянно хотелось проморгаться и сплюнуть. Будто попал на цементный завод! Ничего удивительного, что внучке Прохора показалось здесь неуютно. Шепот волосатой саранчи в городок почти не доносился, даже ветер стих.
Зато появился новый звук. Очень низкий, на границе слышимости, будто глубоко под землей кто-то продувал одну за другой басовые трубы органа.
– Смотри, господин, - там паровик!
Действительно, в тупичке между двумя серыми одинаковыми кубами без окон доживал свой век маневровый тепловоз. От доисторического трудяги остались одна платформа и кусок двигателя. Металл осыпался вокруг рыжей пылью. "Кто же катается по этим рельсам?.." К задней площадке тепловоза толстой проволокой были прикручены еще два "обезьяньих" трупа, на сей раз достаточно свежих. Солдаты сгрудились вокруг чудовищ, опасаясь приближаться.
– Этот еще дышит, господин капитан!
– Мать честная! А когти-то, прям как у президентских тигров…
– То ночной демон, не слыхал про таких? Глянь, от солнца-то аж пузырится!
– А, не нравится солнышко, сволочь?!
Кто-то из конюхов потрогал демона хлыстом. Офицеры разогнали любопытных, и Коваль смог внимательно осмотреть связанных уродцев. Их сходство с уральскими тиграми не ограничивалось когтями - оба были альбиносами. Тот, что слева, умер несколько дней назад; по его белой свалявшейся шерсти ползали мухи; влажная кожа лоснилась, из разинутой пасти, вытянутой вперед, как рыльце муравьеда, свисал раздутый язык. Второй пленник медленно поводил яйцевидной безглазой головой. Огромные бледно-розовые уши испещряли десятки прожилок, точно кленовые листья. Его могучие кисти, раза в два шире человеческих, были затянуты над головой с такой силой, что кожа полопалась во многих местах. В многочисленных ранах копошились черви. Перед тем как привязать зверя к тепловозу, его, несомненно, мучили огнем и кололи остриями ножей…
"Похоже, мы нашли тех, против кого держат оборону шептуны. Подобный слуховой аппарат позволяет ориентироваться в полной темноте…"
– Отвяжите его и отнесите в тень! - повернулся Коваль к ближайшему офицеру. - Его предки были людьми, только их что-то изменило. Он страдает от солнечных лучей…
Когда осмелевшие бойцы перерезали путы, зверь рухнул в пыль, а затем приподнял узкую морду и издал тот самый высокий дребезжащий вой, что не давал всем спать в прошлую ночь. Словно натянулась и лопнула гигантская скрипичная струна. Находившиеся поблизости вояки со стонами схватились за уши.
– Полковник, прочешите местность! Взять под контроль каждую щель! Занять высоты!
"Кстати, насчет щелей. Земля под плитами залита желтой гадостью, вроде смолы. Кто-то очень старался сохранить здесь всё в порядке. Каждую травинку выпололи, даже на крышах…"
Рядом присел Даляр, заглянул в расщелину.
– Не похоже на шептунов, командир. Они засранцы знатные…
– Читаешь мои мысли. Здесь верховодит кто-то посерьезнее дикарей. Скажи своим, чтобы выводили тигров. Будем искать вход.
За полчаса разведчики обошли всю наземную часть складского комплекса. Сумели проникнуть внутрь построек, но не нашли ничего, кроме многолетней паутины и еще трех засохших мумифицированных трупов. Пустые цементные боксы, выдранная с корнем проводка и несколько костей, принадлежавших неизвестно кому. Тигры вели себя крайне необычно. Не рвались с длинных поводков, а осторожно переступали, стараясь не слишком отдаляться от людей. Косматый обнаружил в одном из низких одноэтажных строений комнату с люком в полу, но когда бойцы принялись загонять под плиту стальные клинья, заворчал и поджал хвост.
– Командир, Паинька что-то нашла!
Под ровное завывание ветра президент отправился вслед за провожатыми на другой край "городка". Там поджидала новая загадка. Солдаты с недоумением разглядывали отрезок идеально ровного шоссе километра два длиной, обрывающегося посреди степи, словно его отрезали ножом. Тигрица, вздыбив шерсть, кружила вокруг зарешеченной дыры в земле.
– Странная дорога, господин! Никуда не ведет!
– Это не дорога, это взлетная полоса.
Коваль прошелся до ближайшего посадочного маячка, оценивая, какие борта мог принимать этот аэродромчик. Безусловно, благодаря внучке Прохора они натолкнулись на нечто неординарное. Тут не было ядерного оружия или военной химии, иначе Качальщики давно забили бы тревогу. Видимо, взлетка подразумевала доставку настолько ценных грузов, что их нельзя было доверить железной дороге…
– Господин, капитан велел передать, что его люди нашли кирпичный сарай и вскрыли там пол! Там лестница, но тигр отказывается спускаться!
"Это никуда не годится, - мрачно размышлял Артур, торопясь назад, пока гвардейцы ковыряли решетку второго люка, на краю взлетной полосы. - Чтобы напугать сибирского альбиноса, натасканного на шатуна, нужно нечто…"