Страница:
– А как же босс? – встрепенулся второй тип с «калашниковым».
– А ему новую выроют, – неуверенно сказал главный с «бизоном».
– А за место кто платить будет? – не унимался «калашников». – Нет, так дело не пойдет. Давай его вынимать. Тем паче, надо выяснить, кто из конкурентов решил нам последний путь босса обосрать.
– Логично, – поддержал его «узи» и протянул мне ствол автомата.
Я ухватился за автомат, уцепив указательный палец за мушку.
Больше всего на свете в эту минуту я боялся, что этот парень случайно может задеть курок. К счастью этого безобразия не произошло.
Короче, я оказался снаружи, у самых ног вооруженных автоматическим оружием людей, которые были настроены по отношению ко мне отнюдь не дружелюбно.
Лежа на сырой жесткой земле, я видел, как основная процессия терпеливо ожидала, чем кончится досадный непредвиденный инцидент.
Тут уж публика была как по заказу – и мордовороты, и дамы, и меха, и лимузины, и инкрустированный гроб с окошечком – традиция, блин.
– Ну, рассказывай, – предложил мне главный. – Коротко и по сути.
– Что рассказывать-то? – взмолился я. – Повздорили со знакомым, в могилу вот свалился... А больше ничего за мной нет.
– Рассказывай, на кого ты работаешь, – с улыбкой пояснил мой собеседник. – В молчанку играть не советую. Могилку вырыть дело не долгое.
– Я сам по себе, – заявил я, вставая сначала на четвереньки, а потом, не без труда, на ноги. – Хотите верьте, хотите нет.
– Экскаватор звать? – осведомился подручный с автоматом «узи».
– Да какой к черту экскаватор, – возмутился я. – В меня тут палят, почем зря, да я еще и в оконцовке крайний получаюсь. Тот, второй виноват, а на меня нечего бочку катить.
– Понимаешь, земляк, – задумчиво проговорил главный, – может, оно и так, как ты рассказываешь, да все равно нехорошо получается. У нас последний путь, а ты под ногами вьешься, в могилку Петра Христофоровича залезаешь. Надо отвечать.
– Какого еще Петра Христофоровича? – с надеждой ухватился я за протянутую мне соломинку. – Уж не Лиходеева часом?
– Ну Лиходея, – буркнул главный, – а разве это что-то меняет?
– Марианна Брониславновна здесь? – спросил я уже твердым голосом.
– А как же, – чуть менее строго отозвался бандит. – Вон, слева от покойного.
Я высмотрел в толпе жирную бабу в бобровой накидке. Не узнать эту персону было невозможно.
– Веди меня к ней, – приказал я. – Марианна сейчас тебе расскажет, кто я такой.
Тот недоверчиво покосился на меня, но, тем не менее, возражать не стал.
Под конвоем автоматчиков я был препровожден к родным, близким и коллегам, спокойно ожидавшим, когда можно будет приступить к церемонии.
– Валерочка, как хорошо, что вы пришли! – сразу же обратилась ко мне вдова. – Я вижу, что у вас какие-то неприятности, но мы все можем поправить. Я очень прошу вас побыть с нами в эти тяжелые минуты. Кондрат, убери стволы, все улажено.
И я вынужден был остаться.
Никогда не думал, что бывший завотделом «ящика», в котором я просиживал штаны, достигнет таких высот.
И даже мысли не допускал, что однажды она спасет мне жизнь.
История Марианны Брониславовны была на редкость поучительна.
Выговорить ее имя-отчетство было крайне затруднительно, особенно во время попоек на советские праздники, так что коллектив обращался к ней запросто и по-свойски – Маня. Она не выделялась ничем особенным, кроме разве что неистребимого стремления петь русские народные песни после первой же рюмки.
Марианне Брониславовне удалось подцепить в свои сорок с большим гаком какого-то зачуханного бухгалтера, через него закрутить роман с шефом супруга, а уже с этого трамплина сигануть во времена перестроечно-кооперативные в строгие объятия немолодого вора, который крутил какие-то темные дела с ее любовником.
Говорили, что она покорила воровское сердце вовремя и проникновенно исполненной песней «Не гулял с кистенем я в дремучем бору».
Директор уступил свою подругу за солидную мзду, бухгалтер с горя уехал в Израиль и стал там религиозным проповедником, а Маня с тех пор стала перенимать светские привычки, так как ей часто приходилось общаться с крупными чиновниками местной администрации.
Я как-то встретил Маню с ее супругом в дорогом ресторане, где я в тот раз наблюдал за одним прохвостом из мафии глухонемых.
Все мы втроем неплохо провели вечер, я приобрел полезное знакомство, а Маня получила возможность предаться ностальгическим воспоминаниям о работе в закрытом научно-исследовательском институте.
Мы тогда, помнится, очень дружно расстались и вот, встречаемся через год, да еще при таких диких обстоятельствах.
От поминок по Лиходею мне удалось не без труда отбояриться.
Мы выпили с братвой мировую из горла прямо на могилке, в которой я барахтался всего полчаса назад, и я побрел к себе домой.
Выпитая водка вызывала непреодолимое желание промыть желудок и улечься спать.
Разлитие желчи было делом почти решенным, тело ныло от падений и карабканий.
Следовало принимать лекарства и отправляться на боковую, но я, скорчившись от боли, продолжал играть в героя и сидел возле монитора, ставя Приятеля в известность о своих сегодняшних приключениях.
Из трубки послышалось профессорское «алло», произнесенное заплетающимся языком. Фоном речи служила тихая мелодичная музыка.
– А, это вы, – вспомнил меня Князев. – Лида мне про вас рассказывала. Мы с ней познакомились и она теперь обуючивает мое домашнее пространство.
Я задал свой вопрос.
– Хм, – промычал профессор. – Эта проблема требует наведения справок.
Мне так и казалось, что в этот момент он теребит свою бородку.
– Впрочем, постойте-ка, – вдруг спохватился профессор. – Если речь идет о вторых местах в соревнованиях по стрельбе, то это Юрий... как его... Лепович? Лепилин? В общем, могу с уверенностью сказать, что он учился в сорок пятой школе.
Я проверил, не забыл ли я включить одноврененную запись и анализ телефонного разговора и убедился, что таки-не забыл.
– Дело в том, что эта школа почему-то все время конкурировала с седьмой спецшколой, где учился Андрей. Там традиционно были очень хорошие стрелки... – пояснял профессор. – Но мой сын всегда побеждал.
– Да-да, мои соболезнования, – машинально произнес я дежурную фразу.
Я даже не предполагал, что можно предпринять с такой ситуации.
Идти в архивы гороно?
Делать запросы Приятелю?
Черт, это займет несколько дней, а время сейчас уже поджимает!
– Соболезнования – это понятно, – продолжал свой монолог профессор, – но, видите ли, я медик, естественник, причем верующий в посмертное существование души, так что можно сказать, что Андрей отправился в другое измерение. Все там будем, как говорится. А пока что... Кстати, привет вам от Лиды.
– Мерси, я очень рад, – скороговоркой проговорил я и дал отбой.
Что ж тут сказать... Всюду жизнь. Совет да любовь, как говорится...
В ответ мне раздалось обиженное гудение, но я уже захлопывал дверь.
Анна Андреевна Голубева приняла меня на редкость радушно.
– А-а, Валерочка, – просияла она, едва открыв дверь. – Ну заходите, заходите!
Старушка буквально вся светилась и старалась угодить гостю как могла.
– Чаю попьем или кофе? К чаю есть наливочка, к кофе ликерчик. Я тут и коробочку конфет припасла, мне на восьмое марта подарили, так я еще и не распечатывала, – суетилась Анна Андреевна.
Я хотел было отказаться от любого угощения и немедлено перейти к делу, но Анна Андреевна заупрямилась и наотрез отказывалась о чем бы то ни было разговаривать «всухую». Пришлось покориться.
– Да-а, – хрустнув пальцами, проговорила она с хитрой улыбкой, – Лидочка мне за эти дни много рассказывала про вас, говорила, какой вы необычный мужчина, как вы покорили ее сердце.
– Да нет, по большому счету ничего такого особенного, – пробурчал я, представив, как подала меня Лидочка своей тетушке.
– Лидуся даже немного вас побаивается, – доверительно поведала мне Голубева. – Но это уж так, между нами. Я думаю, что это даже лучше в самом начале. А потом ничего, привыкнет. Стерпится – слюбится.
– А все не так просто, Анна Андреевна, – твердо заявил я. – Может быть, судьба окажется к ней более благосклонна и ваша племянница свяжет свою жизнь с другим человеком, посолиднее меня.
– Как знать, как знать, – поддакнула мне из приличия Анна Андреевна. – Многие мои ученики тоже сначала переженились между собой, потом разводились, менялись женами, мужьями... Я, честно говоря, уже запуталась. Начинаю составлять карту их браков, так большого ватманского листа не хватает. Может быть, вы мне поможете, Валера?
– Каким же образом? – удивился я. Своих забот мне, что ли, мало?
– Ну, я не знаю... Может быть, на компьютере, – сказала Голубева. – Там, говорят, можно как-то обрабатывать данные, делать красивые таблицы... Я вот сплю и вижу перед глазами такие листы, типа стенгазеты, а там все биографии моих учеников.
– Я помогу вам, Анна Андреевна, – пообещал я. – Но и вы помогите мне. Вот, скажем, был ли у вас ученик по фамилии Лепович или Лепилин?
– Лепилина была, – уверила меня старушка. – Очень старательная девочка по всем предметам, кроме обществоведения.
– Девочка? – сразу загрустил я. – Нет, девочка меня совнршенно не интересует. Ведь она же не занималась стрельбой?
– Нет, конечно, – подтвердила Голубева. – А наша школа ежегодно участвовала в соревнованиях.
– Может быть, какая-то похожая фамилия, – почти с отчаянием спросил я. – Звали Юрой.
– Да? – удивилась старушка. – По-моему вы ошибаетесь. Лепилину звали Светой.
– Знаете, мне пора, – поднялся я из-за стола. – Спасибо за чай.
– Постойте! – вскричала Анна Андреевна. – Да не Юру ли Лепко вы имеете в виду?
– Лепко?
– Ну да! Он все никак не мог выйти на первое место, его вечно перебивали какие-то выскочки из седьмой спецшколы и Юра очень переживал.
Я снова сел за стол.
– Можно мне налить еще немного чая? – попросил я. – Спасибо, сахара не надо. Анна Андреевна, вы не могли бы попытаться напрячь память и что-нибудь мне рассказать про Юрия Лепко?
– Ну... – старушка откинулась на стуле и запахнула на груди шаль, – рассказывать почти нечего. Мальчик был очень замкнутый, себе на уме.
– Он не страдал глухотой? – поинтересовался я на всякий случай.
– Вроде нет, – помотала головой старушка. – Помню один странный случай уже в старших классах. Он тогда нас всех удивил.
– Что такое? – подался я вперед. – Какие-то особености в поведении?
– Нет-нет, ничего дурного, наоборот. Видите ли, Валера, – ответила довольная Анна Андреевна, – Юра Лепко написал чень хорошее сочинение... Как сейчас помню, тема называлась «Делать бы жизнь с кого». Вы, наверняка, помните, откуда эти строчки.
Еще бы не помнить!
С беспечального детства башка забита всякой дрянью типа этих строчек и выражений вроде «шаг вперед, два шага назад», или «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны».
– Так вот, – с гордостью заключила Голубева, – сочинение Юрия Лепко едва ли не было выдвинуто на городской конкурс.
– А что помешало?
– Содержание было на очень высоком уровне, а вот ошибки, – развела руками старушка.
– И с кого же собирался делать свою жизнь этот молодой человек?
– Со своего старшего брата, – ответила Голубева. – Лепко писал, что его брат учится в военном училище и готовится защищать родину. Да-да, там было много правильных фраз. Помню, что Юра писал: «И пусть мой брат станет для меня вдохновляющим примером. Все трудности службы, которые он преодолеет – ничто по сравнению с теми труностями, которые ему придется преодолеть в борьбе с самим собой. И я верю в его силу воли».
– Золотые слова, – нетерпеливо перебил ее я. – Просто хочется выучить наизусть. А вы не помните, как звали его старшего брата?
– Хм, – задумалась старушка. – Любопытный вопрос. так сразу и не ответишь.
Ее лоб быстренько собрался в складки, а брови сошлись на переносице.
– Кажется, Марк.
– Вы уверены? – спросил я совсем уж потерянным голосом. – Ошибка исключена?
«...Так, значит снова появляется Марк, – думал я, возвращаясь от Голубевой домой. – А я-то уже стал полагать, что больше не встречусь с данным субъектом, раз его нет на самом деле»
Впрочем, если подумать, то существование этого персонажа отрицает лишь Приятель.
В то время, как все остальные только и говорят, что о Марке.
А некоторые даже и пишут.
В школьных сочинениях.
Несмотря на поздний вечер, я все же позвонил домой Розе Валериановне.
Извинившись за беспокойство, я осведомился, не работает ли у нее некто Юрий Лепко.
– Что-то не припоминаю такого, – после секундной заминки ответила Роза Валериановна. – Не думаю, чтобы память меня подводила, но на всякий случай уточню завтра в отделе кадров. И, кстати, Валера, хорошо бы нам с вами совпасть и перекинуться парой слов. Утром сможете подъехать?
«Неужели хочет расторгать договор? – расстроился я. – Этого еще мне не хватало!»
В смешанных чувствах я присел к монитору и запросил Приятеля насчет адреса, по которому припосан в нашем Богом забытом городе Юрий Лепко.
На мое счастье, фамилия была редкой и в тарасове насчитывался всего один Лепко с инициалами Ю.М. Проживал он на Дегтярной, 13.
«Все, спать, – скомандовал я себе. – Завтра все может разрешиться, а теперь мне пора отдохнуть после кладбища, перестрелки и двух похорон».
Утром я отправился по указанному адресу. Улица располагалась невдалеке от железной дороги и со стороны путей то и дело долетали из динамиков обрывки переговоров, которые вели между собой рабочие.
– На втором товарный... Тьфу, то есть на третьем. Стрелку переводи.
– Перевел на втором.
– На тре-тьем.
– Перевел на третьем.
– А на втором?
Но на этой фразе мой автомобиль уже миновал зону слышимости.
Ага, вот и указанный район – школа, колония, ликеро-водочный завод.
Черт, где же Дегтярная?
Она ведь должна быть где-то здесь, между Моховой и Тольятти. Однако, искомая улица не обнаруживалась, несмотря на все усилия.
Я решил бросить машину и обследовать таинственный район на своих двоих.
Ни фига.
Господи, у кого бы спросить? Несмотря на раннее утро, народу на улицах почти не было.
Мне попались только трое, но никто из них не смог ответить на такой, казалось бы, простой вопрос – где находится улица Дегтярная.
Девочка, к которой я обратился с этим вопросом, оказалась немой, бабушка – глухой, а мужчина не вязал лыка и не мог выговорить ни одного слова, лишь что-то невразумительно мычал, указывая при этом вверх скрюченным указательным пальцем.
Я в отчаянии застонал в голос и вытащил из кармана «сотку». Набрав в раздражении свой номер, я дождался ответа, и, представившись на нашем с компом пароле – хакером, возопил к Приятелю:
– Где Дегтярная? Дитый час брожу по этим помойкам – даже следа этой улицы нет.
К гудению на том конце провода я прислушивался с надеждой, какую может испытывать юноша, дожидающийся, пока родители его подруги улягутся спать, с тем, чтобы шмыгнуть к ней в постель.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул я. – Оказывается, я уже там, где надо.
Миновав проезжую часть, я направился к началу квартала, окрыленный надеждой.
Но меня обломали и тут.
Вместо ожидаемого мной жилого дома номер тринадцать занимала столовая. Одиннадцатый представлял собой груду развалин, а на месте пятнадцатого в котлован уже вбивали сваи. Семнадцатый вообще представлял из себя пустую коробку без каких-бы то ни было признаков жизни внутри кирпичного фасада.
В столовой мне поведали, что их вот-вот снесут, что тут действительно несколько лет назад был барак, но после ремонта открыто заведении кооперативного общепита. Теперь пришел и его час, и через год на месте квартала будет красоваться здание банка.
В ярости я вернулся к машине и покатил к Розе Валериановне.
«И эти господа из администрации еще собираются издавать путеводитель для французов в серии Le Petit Fute! – дал я волю своей злобе. – Хотел бы я представить себе толпы иностраных туристов, петляющих по данному микрорайону в поисках незабываемых впечатлений! Хотел бы! Да что-то никак не получается!»
Подвал «Розалинды» был как всегда открыт, несмотря на ранний час.
Работа кипела. Грузчики вытаскивали из одной машины тюки с сахаром и загружали их в другую, точно такую же автомашину.
Проходя через коридор, я с ненавистью покосился на телефонный аппарат, стоящий на тумбочке. По этой лягушке какая-то сволочь названивает Лиде, и я до сих пор не могу понять, что это за тип.
Злобно хмыкнув, я снял трубку и набрал ее номер. Лида откликнулась на третем гудке.
– Валера? – слегка удивилась она. – Ах, как мило с твоей стороны, что ты позвонил. Знаешь, я можно сказать, уже нарасхват. Князев сделал мне предложение и я, очевидно, дам ему согласие.
– Мои поздравления обоим. А тот не звонил? – хмуро осведомился я.
– Еще нет. И, знаешь, перед свадьбой мне все же хотелось бы еще раз тебя увидеть. Да и этот незнакомец тоже не выходит у меня из головы.
– Немедленно дай мне знать, если он снова объявится, – приказал я.
Роза ждала меня в своем кабинете. Гагарина выглядела осунувшейся и бледной. Под ее глазами нависали не красившие и без того не очень-то миловидное лицо мешки – результат плохо проведенной ночи.
– Валера, мне снова было видение, – поведала она. – мамочка явилась мне во сне и потребовала наказать ее убийцу. Она сказала, что вы его обязательно найдете и я решила... решила просить вас...
Она на секунду замялась, но быстро овладела собой. Подойдя к двери и прикрыв ее поплотнее, Роза Валериановна закончила фразу:
– ...разделаться с ним на месте. Ведь это не очень трудно, правда?
– Роза Валериановна, – удивился я. – По-моему, вы меня с кем-то путаете. Я ведь частный сыщик, а не наемный убийца.
– Поймите меня правильно, – настаивала Роза, – я утрою ваш гонорар...
– Заказ не принимается, – покачал я головой. – В худшем случае я назову вам его имя, в лучшем – приведу под белы рученьки. Но непременно поставлю в известность милицию. Вы что, хотите, чтобы меня лишили лицензии? Знаете, чего мне стоило ее открыть?
– Валера, сделайте так, чтобы он умер, – зловещим шепотом произесла Гагарина. – Мне не интересно, как это произойдет. Помните, что я утраиваю ваш гонорар. Мама мне приказала...
– Ничего не могу вам обещать, – сухо ответил я. – Кстати, не забудьте, пожалуйста, навести необходимые справки у своего кадровика про Юрия Лепко. Я позвоню вам после обеда.
И я снова покатил домой.
Там меня уже поджидал Приятель, который за время моего отсутствия проложил новый маршрут. Как оказалось, весьма полезный.
Меня всегда удивлял некоторый разнобой, царящий в учетной документации различных госструктур. Казалось бы, самые необходимые сведения просто-напросто не доходили до компьютеров или, в лучшем случае, присутствовали в сетях в самом общем виде.
С другой стороны, наличествовала такая хрень, которую даже трудно себе вообразить.
Так, я однажды имел счастье полный список отелившихся коров в совхозе «Заветы будущего», а вот данные, скажем, такая простая вещь как фиксация мигрантов в области велась из рук вон парщшиво.
Как бы то ни было, но Приятель выкопал лазеечку в сеть переселенцев из зданий аварийного режима. Среди них отсутствовал Лепко Ю., но наличествовал некий Лепко М.М... Этот гражданин проживал в отдаленном районе среди новостроек почти за чертой города.
Туда-то я и направился.
Дверь мне открыла омерзительного вида бабенка в бигудях и с сигаретой во рту.
– Скажите, пожалуйста, где я могу найти Лепко? – спросил я в дверях.
– Я Лепко, а вы по какому вопросу? – осведомилась дама, стряхивая пепел на пол.
– По личному, – улыбнулся я, протягивая ей свою лицензию.
Брови женщины удивленно поползли вверх, но она решила, что со мной все же стоит побеседовать. И на том, как говорится, спасибо.
– Вы по поводу Юры? – спросила она, когда мы прошли в комнату.
– Похоже на то, – со вздохом ответил я, осторожно усаживаясь в кресло рядом с рыжей толстой кошкой. – Он дома сейчас?
– Третий день где-то болтается, – пожала плечами женщина. – Мог бы родной матери хотя бы позвонить... Так нет, только ночевать приходит, как в гостиницу. Так какие у моего выползка проблемы?
Я не спешил прямо отвечать на ее вопрос и отделался неопределенным хмыком. Тем более, что и она сама вдруг решила разоткровенничаться.
Усевшись напротив, так что дым ее плохих сигарет летел мне прямо в лицо, она нервно заговорила, то и дело затягиваясь на полную силу
– Нашел бы себе бабу, не было бы проблем. А мне сейчас не до него, честно говоря.
Лепко торжествующе посмотрела на меня и произнесла, гордая, словно королева:
– Замуж я выхожу. Послезавтра. Хороший человек, хотя и... ну, да это неважно. Когда брак – третий по счету, тут не до жиру.
– Ваш сын учился в сорок пятой школе?
– Ну да, вроде неплохо. Закончил вовремя, с головой в порядке, на учете не состоял, – очень быстро проговорила Лепко.
Я понял, что ее слова следует понимать с точностью до наоборот – и что не в порядке, и что на учете, все же, состоял.
– Что, попал в плохую компанию? – спросила она. – Впрочем, с его бы это? не припоминаю, чтобы у Юрки водились друзья. Да и времени у него нет на всякие шалости, работает, слава Богу.
– Где работает?
– В фирме, – очень серьезно произнесла Лепко. – Название красивое, «Розалинда», да и оборот ого-го какой! Миллионами ворочают.
– У Юры, что – специальное образование? – поинтересовался я.
– Куда там! – махнула рукой Лепко. – Я в парикмахерской работаю, вот их директор, Роза Валериановна, ко мне и ходила на укладку. Иногда мать приводила свою. Сильная была женщина, в суде работала.
Я ловил с жадностью ловил каждое слово, вылетавшее из накрашенных губ этой дамы.
«Неужели все, – думал я про себя, – неужели я наконец-то на верном пути?»
– Юрка тогда мне помогал слегка, волосы выметал после клиента, – продолжала Лепко. – Ну, Роза его и взяла к себе. Вроде, не жалуется.
– Кем же он работает?
– Хотели грузчиком, – ответила Лепко, – да Юрка ногу ломал в семнадцать лет, месяц загипсованный ходил. Да и срослись кости вроде не фонтан. Так что на грузца мой малец не потянул. Так, бумажки себе перебирает да цифорки записывает.
– То есть, в армии он не служил? – уточнил я очень важную деталь.
– Нет, конечно, – подтвердила Лепко. – самое смешное, что хотел, да не взяли.
– Сам хотел? – удивился я. – Обычно от армии бегают, как от огня.
– Ну да, нормальные-то люди, – согласилась Лепко. – А этому Афган подавай. Смех один да и только. Представляете, по инстанциям ходил, заявления какие-то дурацкие писал, чтобы добровольцем. Балда, что тут говорить. Люди деньги платят, чтобы не служить, а этому втемяшилось в башку, и все тут.
– Можно мне посмотреть его комнату, – понялся я с кресла.
– Это направо, – указала мне Лепко. – Я пока с прической закончу, а вы там побудьте. Только ничего не трогайте, а то Юрка разорется.
– Пальцем не прикоснусь, – пообещал я и прошел за желтую штору.
Первое, что бросалось в глаза с порога – идеальный порядок, царивший в комнате.
Каждая вещь знала свое место и была определена на него раз и навсегда.
Особо мое внимание привлекли письменные принадлежности – ручка с позолоченным пером и стопка конвертов на краю стола.
Над этим набором, на стене были прикноплена бумажка с адресами Гагариной, Андрея и Лиды.
Напротив всех стоял крестик. Присмотрешись, я обнаружил, что самый свежий украшает тщательной выписанное имя Лидии. Этот знак был проставлен явно не так давно.
– Юра давно был дома? – спросил я через занавеску у Лепко.
– Утром забегал, – донесся до меня ответ. – Перехватил что-то на кухне и снова куда-то убег.
В углу стоял старый советский видик, в тумбочке аккуратно размещались кассеты. Здесь были представлены все художественные и документальные фильмы об Афганистане, как русские, так и американские.
– А ему новую выроют, – неуверенно сказал главный с «бизоном».
– А за место кто платить будет? – не унимался «калашников». – Нет, так дело не пойдет. Давай его вынимать. Тем паче, надо выяснить, кто из конкурентов решил нам последний путь босса обосрать.
– Логично, – поддержал его «узи» и протянул мне ствол автомата.
Я ухватился за автомат, уцепив указательный палец за мушку.
Больше всего на свете в эту минуту я боялся, что этот парень случайно может задеть курок. К счастью этого безобразия не произошло.
Короче, я оказался снаружи, у самых ног вооруженных автоматическим оружием людей, которые были настроены по отношению ко мне отнюдь не дружелюбно.
Лежа на сырой жесткой земле, я видел, как основная процессия терпеливо ожидала, чем кончится досадный непредвиденный инцидент.
Тут уж публика была как по заказу – и мордовороты, и дамы, и меха, и лимузины, и инкрустированный гроб с окошечком – традиция, блин.
– Ну, рассказывай, – предложил мне главный. – Коротко и по сути.
– Что рассказывать-то? – взмолился я. – Повздорили со знакомым, в могилу вот свалился... А больше ничего за мной нет.
– Рассказывай, на кого ты работаешь, – с улыбкой пояснил мой собеседник. – В молчанку играть не советую. Могилку вырыть дело не долгое.
– Я сам по себе, – заявил я, вставая сначала на четвереньки, а потом, не без труда, на ноги. – Хотите верьте, хотите нет.
– Экскаватор звать? – осведомился подручный с автоматом «узи».
– Да какой к черту экскаватор, – возмутился я. – В меня тут палят, почем зря, да я еще и в оконцовке крайний получаюсь. Тот, второй виноват, а на меня нечего бочку катить.
– Понимаешь, земляк, – задумчиво проговорил главный, – может, оно и так, как ты рассказываешь, да все равно нехорошо получается. У нас последний путь, а ты под ногами вьешься, в могилку Петра Христофоровича залезаешь. Надо отвечать.
– Какого еще Петра Христофоровича? – с надеждой ухватился я за протянутую мне соломинку. – Уж не Лиходеева часом?
– Ну Лиходея, – буркнул главный, – а разве это что-то меняет?
– Марианна Брониславновна здесь? – спросил я уже твердым голосом.
– А как же, – чуть менее строго отозвался бандит. – Вон, слева от покойного.
Я высмотрел в толпе жирную бабу в бобровой накидке. Не узнать эту персону было невозможно.
– Веди меня к ней, – приказал я. – Марианна сейчас тебе расскажет, кто я такой.
Тот недоверчиво покосился на меня, но, тем не менее, возражать не стал.
Под конвоем автоматчиков я был препровожден к родным, близким и коллегам, спокойно ожидавшим, когда можно будет приступить к церемонии.
– Валерочка, как хорошо, что вы пришли! – сразу же обратилась ко мне вдова. – Я вижу, что у вас какие-то неприятности, но мы все можем поправить. Я очень прошу вас побыть с нами в эти тяжелые минуты. Кондрат, убери стволы, все улажено.
И я вынужден был остаться.
Никогда не думал, что бывший завотделом «ящика», в котором я просиживал штаны, достигнет таких высот.
И даже мысли не допускал, что однажды она спасет мне жизнь.
История Марианны Брониславовны была на редкость поучительна.
Выговорить ее имя-отчетство было крайне затруднительно, особенно во время попоек на советские праздники, так что коллектив обращался к ней запросто и по-свойски – Маня. Она не выделялась ничем особенным, кроме разве что неистребимого стремления петь русские народные песни после первой же рюмки.
Марианне Брониславовне удалось подцепить в свои сорок с большим гаком какого-то зачуханного бухгалтера, через него закрутить роман с шефом супруга, а уже с этого трамплина сигануть во времена перестроечно-кооперативные в строгие объятия немолодого вора, который крутил какие-то темные дела с ее любовником.
Говорили, что она покорила воровское сердце вовремя и проникновенно исполненной песней «Не гулял с кистенем я в дремучем бору».
Директор уступил свою подругу за солидную мзду, бухгалтер с горя уехал в Израиль и стал там религиозным проповедником, а Маня с тех пор стала перенимать светские привычки, так как ей часто приходилось общаться с крупными чиновниками местной администрации.
Я как-то встретил Маню с ее супругом в дорогом ресторане, где я в тот раз наблюдал за одним прохвостом из мафии глухонемых.
Все мы втроем неплохо провели вечер, я приобрел полезное знакомство, а Маня получила возможность предаться ностальгическим воспоминаниям о работе в закрытом научно-исследовательском институте.
Мы тогда, помнится, очень дружно расстались и вот, встречаемся через год, да еще при таких диких обстоятельствах.
От поминок по Лиходею мне удалось не без труда отбояриться.
Мы выпили с братвой мировую из горла прямо на могилке, в которой я барахтался всего полчаса назад, и я побрел к себе домой.
Выпитая водка вызывала непреодолимое желание промыть желудок и улечься спать.
Разлитие желчи было делом почти решенным, тело ныло от падений и карабканий.
Следовало принимать лекарства и отправляться на боковую, но я, скорчившись от боли, продолжал играть в героя и сидел возле монитора, ставя Приятеля в известность о своих сегодняшних приключениях.
– ЗВОНИ КНЯЗЕВУ, – беспрекословно приказал мне Приятель. – НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ОН ПОМНИТ ДРУЗЕЙ СВОЕГО СЫНА ПО ДЮСШ.Я покорился.
Из трубки послышалось профессорское «алло», произнесенное заплетающимся языком. Фоном речи служила тихая мелодичная музыка.
– А, это вы, – вспомнил меня Князев. – Лида мне про вас рассказывала. Мы с ней познакомились и она теперь обуючивает мое домашнее пространство.
Я задал свой вопрос.
– Хм, – промычал профессор. – Эта проблема требует наведения справок.
Мне так и казалось, что в этот момент он теребит свою бородку.
– Впрочем, постойте-ка, – вдруг спохватился профессор. – Если речь идет о вторых местах в соревнованиях по стрельбе, то это Юрий... как его... Лепович? Лепилин? В общем, могу с уверенностью сказать, что он учился в сорок пятой школе.
Я проверил, не забыл ли я включить одноврененную запись и анализ телефонного разговора и убедился, что таки-не забыл.
– Дело в том, что эта школа почему-то все время конкурировала с седьмой спецшколой, где учился Андрей. Там традиционно были очень хорошие стрелки... – пояснял профессор. – Но мой сын всегда побеждал.
– Да-да, мои соболезнования, – машинально произнес я дежурную фразу.
Я даже не предполагал, что можно предпринять с такой ситуации.
Идти в архивы гороно?
Делать запросы Приятелю?
Черт, это займет несколько дней, а время сейчас уже поджимает!
– Соболезнования – это понятно, – продолжал свой монолог профессор, – но, видите ли, я медик, естественник, причем верующий в посмертное существование души, так что можно сказать, что Андрей отправился в другое измерение. Все там будем, как говорится. А пока что... Кстати, привет вам от Лиды.
– Мерси, я очень рад, – скороговоркой проговорил я и дал отбой.
Что ж тут сказать... Всюду жизнь. Совет да любовь, как говорится...
– ХАКЕР, – немедленно откликнулся Приятель, уже прокрутивший информацию, – В СОРОК ПЯТОЙ ШКОЛЕ ПРЕПОДАВАЛА ГОЛУБЕВА. НОГИ В РУКИ И ВПЕРЕД. У УЧИТЕЛЕЙ ОБЫЧНО ФЕНОМЕНАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ.– Посмотри на досуге какие-нибудь сайты о теории происхождения Вселенной, – съязвил я, обуваясь в коридоре. – Только в голову... тьфу, в память не бери. И так, небось, мусора хватает...
– Да, ты полагаешь? – спросил я усталым голосом. – А вот у хакеров вся память виртуальная. Как и мир, в котором мы все живем.
– ЭТО В КАКОМ ЖЕ СМЫСЛЕ? – настороженно поинтересовался Приятель.
В ответ мне раздалось обиженное гудение, но я уже захлопывал дверь.
Анна Андреевна Голубева приняла меня на редкость радушно.
– А-а, Валерочка, – просияла она, едва открыв дверь. – Ну заходите, заходите!
Старушка буквально вся светилась и старалась угодить гостю как могла.
– Чаю попьем или кофе? К чаю есть наливочка, к кофе ликерчик. Я тут и коробочку конфет припасла, мне на восьмое марта подарили, так я еще и не распечатывала, – суетилась Анна Андреевна.
Я хотел было отказаться от любого угощения и немедлено перейти к делу, но Анна Андреевна заупрямилась и наотрез отказывалась о чем бы то ни было разговаривать «всухую». Пришлось покориться.
– Да-а, – хрустнув пальцами, проговорила она с хитрой улыбкой, – Лидочка мне за эти дни много рассказывала про вас, говорила, какой вы необычный мужчина, как вы покорили ее сердце.
– Да нет, по большому счету ничего такого особенного, – пробурчал я, представив, как подала меня Лидочка своей тетушке.
– Лидуся даже немного вас побаивается, – доверительно поведала мне Голубева. – Но это уж так, между нами. Я думаю, что это даже лучше в самом начале. А потом ничего, привыкнет. Стерпится – слюбится.
– А все не так просто, Анна Андреевна, – твердо заявил я. – Может быть, судьба окажется к ней более благосклонна и ваша племянница свяжет свою жизнь с другим человеком, посолиднее меня.
– Как знать, как знать, – поддакнула мне из приличия Анна Андреевна. – Многие мои ученики тоже сначала переженились между собой, потом разводились, менялись женами, мужьями... Я, честно говоря, уже запуталась. Начинаю составлять карту их браков, так большого ватманского листа не хватает. Может быть, вы мне поможете, Валера?
– Каким же образом? – удивился я. Своих забот мне, что ли, мало?
– Ну, я не знаю... Может быть, на компьютере, – сказала Голубева. – Там, говорят, можно как-то обрабатывать данные, делать красивые таблицы... Я вот сплю и вижу перед глазами такие листы, типа стенгазеты, а там все биографии моих учеников.
– Я помогу вам, Анна Андреевна, – пообещал я. – Но и вы помогите мне. Вот, скажем, был ли у вас ученик по фамилии Лепович или Лепилин?
– Лепилина была, – уверила меня старушка. – Очень старательная девочка по всем предметам, кроме обществоведения.
– Девочка? – сразу загрустил я. – Нет, девочка меня совнршенно не интересует. Ведь она же не занималась стрельбой?
– Нет, конечно, – подтвердила Голубева. – А наша школа ежегодно участвовала в соревнованиях.
– Может быть, какая-то похожая фамилия, – почти с отчаянием спросил я. – Звали Юрой.
– Да? – удивилась старушка. – По-моему вы ошибаетесь. Лепилину звали Светой.
– Знаете, мне пора, – поднялся я из-за стола. – Спасибо за чай.
– Постойте! – вскричала Анна Андреевна. – Да не Юру ли Лепко вы имеете в виду?
– Лепко?
– Ну да! Он все никак не мог выйти на первое место, его вечно перебивали какие-то выскочки из седьмой спецшколы и Юра очень переживал.
Я снова сел за стол.
– Можно мне налить еще немного чая? – попросил я. – Спасибо, сахара не надо. Анна Андреевна, вы не могли бы попытаться напрячь память и что-нибудь мне рассказать про Юрия Лепко?
– Ну... – старушка откинулась на стуле и запахнула на груди шаль, – рассказывать почти нечего. Мальчик был очень замкнутый, себе на уме.
– Он не страдал глухотой? – поинтересовался я на всякий случай.
– Вроде нет, – помотала головой старушка. – Помню один странный случай уже в старших классах. Он тогда нас всех удивил.
– Что такое? – подался я вперед. – Какие-то особености в поведении?
– Нет-нет, ничего дурного, наоборот. Видите ли, Валера, – ответила довольная Анна Андреевна, – Юра Лепко написал чень хорошее сочинение... Как сейчас помню, тема называлась «Делать бы жизнь с кого». Вы, наверняка, помните, откуда эти строчки.
Еще бы не помнить!
С беспечального детства башка забита всякой дрянью типа этих строчек и выражений вроде «шаг вперед, два шага назад», или «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны».
– Так вот, – с гордостью заключила Голубева, – сочинение Юрия Лепко едва ли не было выдвинуто на городской конкурс.
– А что помешало?
– Содержание было на очень высоком уровне, а вот ошибки, – развела руками старушка.
– И с кого же собирался делать свою жизнь этот молодой человек?
– Со своего старшего брата, – ответила Голубева. – Лепко писал, что его брат учится в военном училище и готовится защищать родину. Да-да, там было много правильных фраз. Помню, что Юра писал: «И пусть мой брат станет для меня вдохновляющим примером. Все трудности службы, которые он преодолеет – ничто по сравнению с теми труностями, которые ему придется преодолеть в борьбе с самим собой. И я верю в его силу воли».
– Золотые слова, – нетерпеливо перебил ее я. – Просто хочется выучить наизусть. А вы не помните, как звали его старшего брата?
– Хм, – задумалась старушка. – Любопытный вопрос. так сразу и не ответишь.
Ее лоб быстренько собрался в складки, а брови сошлись на переносице.
– Кажется, Марк.
– Вы уверены? – спросил я совсем уж потерянным голосом. – Ошибка исключена?
«...Так, значит снова появляется Марк, – думал я, возвращаясь от Голубевой домой. – А я-то уже стал полагать, что больше не встречусь с данным субъектом, раз его нет на самом деле»
Впрочем, если подумать, то существование этого персонажа отрицает лишь Приятель.
В то время, как все остальные только и говорят, что о Марке.
А некоторые даже и пишут.
В школьных сочинениях.
Несмотря на поздний вечер, я все же позвонил домой Розе Валериановне.
Извинившись за беспокойство, я осведомился, не работает ли у нее некто Юрий Лепко.
– Что-то не припоминаю такого, – после секундной заминки ответила Роза Валериановна. – Не думаю, чтобы память меня подводила, но на всякий случай уточню завтра в отделе кадров. И, кстати, Валера, хорошо бы нам с вами совпасть и перекинуться парой слов. Утром сможете подъехать?
«Неужели хочет расторгать договор? – расстроился я. – Этого еще мне не хватало!»
В смешанных чувствах я присел к монитору и запросил Приятеля насчет адреса, по которому припосан в нашем Богом забытом городе Юрий Лепко.
На мое счастье, фамилия была редкой и в тарасове насчитывался всего один Лепко с инициалами Ю.М. Проживал он на Дегтярной, 13.
«Все, спать, – скомандовал я себе. – Завтра все может разрешиться, а теперь мне пора отдохнуть после кладбища, перестрелки и двух похорон».
Утром я отправился по указанному адресу. Улица располагалась невдалеке от железной дороги и со стороны путей то и дело долетали из динамиков обрывки переговоров, которые вели между собой рабочие.
– На втором товарный... Тьфу, то есть на третьем. Стрелку переводи.
– Перевел на втором.
– На тре-тьем.
– Перевел на третьем.
– А на втором?
Но на этой фразе мой автомобиль уже миновал зону слышимости.
Ага, вот и указанный район – школа, колония, ликеро-водочный завод.
Черт, где же Дегтярная?
Она ведь должна быть где-то здесь, между Моховой и Тольятти. Однако, искомая улица не обнаруживалась, несмотря на все усилия.
Я решил бросить машину и обследовать таинственный район на своих двоих.
Ни фига.
Господи, у кого бы спросить? Несмотря на раннее утро, народу на улицах почти не было.
Мне попались только трое, но никто из них не смог ответить на такой, казалось бы, простой вопрос – где находится улица Дегтярная.
Девочка, к которой я обратился с этим вопросом, оказалась немой, бабушка – глухой, а мужчина не вязал лыка и не мог выговорить ни одного слова, лишь что-то невразумительно мычал, указывая при этом вверх скрюченным указательным пальцем.
Я в отчаянии застонал в голос и вытащил из кармана «сотку». Набрав в раздражении свой номер, я дождался ответа, и, представившись на нашем с компом пароле – хакером, возопил к Приятелю:
– Где Дегтярная? Дитый час брожу по этим помойкам – даже следа этой улицы нет.
К гудению на том конце провода я прислушивался с надеждой, какую может испытывать юноша, дожидающийся, пока родители его подруги улягутся спать, с тем, чтобы шмыгнуть к ней в постель.
– СОГЛАСНО ПОСТАНОВЛЕНИЮ ГОРОДСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ О ПОЭТАПНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ ОТ 29 ФЕВРАЛЯ 1996 ГОДА, УЛИЦЕ БЕЛЯЕВА ВОЗВРАЩЕНО ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ НАЗВАНИЕ УЛИЦА ДЕГТЯРНАЯ, – ответил мне Приятель. – ВПРОЧЕМ, В ГАЗЕТАХ ПИСАЛИ, ЧТО У РАЙОННЫХ ВЛАСТЕЙ НЕТ ДЕНЕГ НА ТО, ЧТОБЫ СМЕНИТЬ УКАЗАТЕЛИ.Я поднял глаза. На противоположной стороне улицы четко прочитывалась надпись на жестяной табличке: Дегтярная ул.11–17.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул я. – Оказывается, я уже там, где надо.
Миновав проезжую часть, я направился к началу квартала, окрыленный надеждой.
Но меня обломали и тут.
Вместо ожидаемого мной жилого дома номер тринадцать занимала столовая. Одиннадцатый представлял собой груду развалин, а на месте пятнадцатого в котлован уже вбивали сваи. Семнадцатый вообще представлял из себя пустую коробку без каких-бы то ни было признаков жизни внутри кирпичного фасада.
В столовой мне поведали, что их вот-вот снесут, что тут действительно несколько лет назад был барак, но после ремонта открыто заведении кооперативного общепита. Теперь пришел и его час, и через год на месте квартала будет красоваться здание банка.
В ярости я вернулся к машине и покатил к Розе Валериановне.
«И эти господа из администрации еще собираются издавать путеводитель для французов в серии Le Petit Fute! – дал я волю своей злобе. – Хотел бы я представить себе толпы иностраных туристов, петляющих по данному микрорайону в поисках незабываемых впечатлений! Хотел бы! Да что-то никак не получается!»
Подвал «Розалинды» был как всегда открыт, несмотря на ранний час.
Работа кипела. Грузчики вытаскивали из одной машины тюки с сахаром и загружали их в другую, точно такую же автомашину.
Проходя через коридор, я с ненавистью покосился на телефонный аппарат, стоящий на тумбочке. По этой лягушке какая-то сволочь названивает Лиде, и я до сих пор не могу понять, что это за тип.
Злобно хмыкнув, я снял трубку и набрал ее номер. Лида откликнулась на третем гудке.
– Валера? – слегка удивилась она. – Ах, как мило с твоей стороны, что ты позвонил. Знаешь, я можно сказать, уже нарасхват. Князев сделал мне предложение и я, очевидно, дам ему согласие.
– Мои поздравления обоим. А тот не звонил? – хмуро осведомился я.
– Еще нет. И, знаешь, перед свадьбой мне все же хотелось бы еще раз тебя увидеть. Да и этот незнакомец тоже не выходит у меня из головы.
– Немедленно дай мне знать, если он снова объявится, – приказал я.
Роза ждала меня в своем кабинете. Гагарина выглядела осунувшейся и бледной. Под ее глазами нависали не красившие и без того не очень-то миловидное лицо мешки – результат плохо проведенной ночи.
– Валера, мне снова было видение, – поведала она. – мамочка явилась мне во сне и потребовала наказать ее убийцу. Она сказала, что вы его обязательно найдете и я решила... решила просить вас...
Она на секунду замялась, но быстро овладела собой. Подойдя к двери и прикрыв ее поплотнее, Роза Валериановна закончила фразу:
– ...разделаться с ним на месте. Ведь это не очень трудно, правда?
– Роза Валериановна, – удивился я. – По-моему, вы меня с кем-то путаете. Я ведь частный сыщик, а не наемный убийца.
– Поймите меня правильно, – настаивала Роза, – я утрою ваш гонорар...
– Заказ не принимается, – покачал я головой. – В худшем случае я назову вам его имя, в лучшем – приведу под белы рученьки. Но непременно поставлю в известность милицию. Вы что, хотите, чтобы меня лишили лицензии? Знаете, чего мне стоило ее открыть?
– Валера, сделайте так, чтобы он умер, – зловещим шепотом произесла Гагарина. – Мне не интересно, как это произойдет. Помните, что я утраиваю ваш гонорар. Мама мне приказала...
– Ничего не могу вам обещать, – сухо ответил я. – Кстати, не забудьте, пожалуйста, навести необходимые справки у своего кадровика про Юрия Лепко. Я позвоню вам после обеда.
И я снова покатил домой.
Там меня уже поджидал Приятель, который за время моего отсутствия проложил новый маршрут. Как оказалось, весьма полезный.
Меня всегда удивлял некоторый разнобой, царящий в учетной документации различных госструктур. Казалось бы, самые необходимые сведения просто-напросто не доходили до компьютеров или, в лучшем случае, присутствовали в сетях в самом общем виде.
С другой стороны, наличествовала такая хрень, которую даже трудно себе вообразить.
Так, я однажды имел счастье полный список отелившихся коров в совхозе «Заветы будущего», а вот данные, скажем, такая простая вещь как фиксация мигрантов в области велась из рук вон парщшиво.
Как бы то ни было, но Приятель выкопал лазеечку в сеть переселенцев из зданий аварийного режима. Среди них отсутствовал Лепко Ю., но наличествовал некий Лепко М.М... Этот гражданин проживал в отдаленном районе среди новостроек почти за чертой города.
Туда-то я и направился.
Дверь мне открыла омерзительного вида бабенка в бигудях и с сигаретой во рту.
– Скажите, пожалуйста, где я могу найти Лепко? – спросил я в дверях.
– Я Лепко, а вы по какому вопросу? – осведомилась дама, стряхивая пепел на пол.
– По личному, – улыбнулся я, протягивая ей свою лицензию.
Брови женщины удивленно поползли вверх, но она решила, что со мной все же стоит побеседовать. И на том, как говорится, спасибо.
– Вы по поводу Юры? – спросила она, когда мы прошли в комнату.
– Похоже на то, – со вздохом ответил я, осторожно усаживаясь в кресло рядом с рыжей толстой кошкой. – Он дома сейчас?
– Третий день где-то болтается, – пожала плечами женщина. – Мог бы родной матери хотя бы позвонить... Так нет, только ночевать приходит, как в гостиницу. Так какие у моего выползка проблемы?
Я не спешил прямо отвечать на ее вопрос и отделался неопределенным хмыком. Тем более, что и она сама вдруг решила разоткровенничаться.
Усевшись напротив, так что дым ее плохих сигарет летел мне прямо в лицо, она нервно заговорила, то и дело затягиваясь на полную силу
– Нашел бы себе бабу, не было бы проблем. А мне сейчас не до него, честно говоря.
Лепко торжествующе посмотрела на меня и произнесла, гордая, словно королева:
– Замуж я выхожу. Послезавтра. Хороший человек, хотя и... ну, да это неважно. Когда брак – третий по счету, тут не до жиру.
– Ваш сын учился в сорок пятой школе?
– Ну да, вроде неплохо. Закончил вовремя, с головой в порядке, на учете не состоял, – очень быстро проговорила Лепко.
Я понял, что ее слова следует понимать с точностью до наоборот – и что не в порядке, и что на учете, все же, состоял.
– Что, попал в плохую компанию? – спросила она. – Впрочем, с его бы это? не припоминаю, чтобы у Юрки водились друзья. Да и времени у него нет на всякие шалости, работает, слава Богу.
– Где работает?
– В фирме, – очень серьезно произнесла Лепко. – Название красивое, «Розалинда», да и оборот ого-го какой! Миллионами ворочают.
– У Юры, что – специальное образование? – поинтересовался я.
– Куда там! – махнула рукой Лепко. – Я в парикмахерской работаю, вот их директор, Роза Валериановна, ко мне и ходила на укладку. Иногда мать приводила свою. Сильная была женщина, в суде работала.
Я ловил с жадностью ловил каждое слово, вылетавшее из накрашенных губ этой дамы.
«Неужели все, – думал я про себя, – неужели я наконец-то на верном пути?»
– Юрка тогда мне помогал слегка, волосы выметал после клиента, – продолжала Лепко. – Ну, Роза его и взяла к себе. Вроде, не жалуется.
– Кем же он работает?
– Хотели грузчиком, – ответила Лепко, – да Юрка ногу ломал в семнадцать лет, месяц загипсованный ходил. Да и срослись кости вроде не фонтан. Так что на грузца мой малец не потянул. Так, бумажки себе перебирает да цифорки записывает.
– То есть, в армии он не служил? – уточнил я очень важную деталь.
– Нет, конечно, – подтвердила Лепко. – самое смешное, что хотел, да не взяли.
– Сам хотел? – удивился я. – Обычно от армии бегают, как от огня.
– Ну да, нормальные-то люди, – согласилась Лепко. – А этому Афган подавай. Смех один да и только. Представляете, по инстанциям ходил, заявления какие-то дурацкие писал, чтобы добровольцем. Балда, что тут говорить. Люди деньги платят, чтобы не служить, а этому втемяшилось в башку, и все тут.
– Можно мне посмотреть его комнату, – понялся я с кресла.
– Это направо, – указала мне Лепко. – Я пока с прической закончу, а вы там побудьте. Только ничего не трогайте, а то Юрка разорется.
– Пальцем не прикоснусь, – пообещал я и прошел за желтую штору.
Первое, что бросалось в глаза с порога – идеальный порядок, царивший в комнате.
Каждая вещь знала свое место и была определена на него раз и навсегда.
Особо мое внимание привлекли письменные принадлежности – ручка с позолоченным пером и стопка конвертов на краю стола.
Над этим набором, на стене были прикноплена бумажка с адресами Гагариной, Андрея и Лиды.
Напротив всех стоял крестик. Присмотрешись, я обнаружил, что самый свежий украшает тщательной выписанное имя Лидии. Этот знак был проставлен явно не так давно.
– Юра давно был дома? – спросил я через занавеску у Лепко.
– Утром забегал, – донесся до меня ответ. – Перехватил что-то на кухне и снова куда-то убег.
В углу стоял старый советский видик, в тумбочке аккуратно размещались кассеты. Здесь были представлены все художественные и документальные фильмы об Афганистане, как русские, так и американские.