Северцев Петр. Раретитет Хакера

   Я отпустил.
   – М-можно... я позвоню?.. – спросила она.
   – Звони, – вздохнул я, и подал ей сотовый.
   Она несколько раз пыталась набрать номер, сбивалась, трясущейся рукой отключалась, снова нажимала «TALK», в конце концов чуть не швырнула мою «Мотороллу» о бетонный пол.
   – Давай мне, – не ожидая ответа, взял из ее тонких рук сотовик, – Какой номер?
   Она продиктовала, и я набрал.
   – Алло?! – отозвался практически тут же схвативший трубку мужчина, – Алик, ты?!
   Я удивился. Даже нет, я изумился. Хотя, на самом-то деле я поразился.
   Ведь у меня хорошая память на голоса, и этот голос я точно уже слышал. Невероятно, но со мною говорил мой клиент.
 
   – Нет, – ответил я, – Это не Алик. Я тут нашел вашу дочь, сейчас она объяснит мне, как доехать, и мы приедем к вам домой.
   – Подождите! – обладатель мощного баса ощутимо вздрогнул там у себя.
   – Кто вы?! Где вы находитесь?! – спросил он.
   – Я частный сыщик Мареев Валерий Борисович, – правдиво ответил я, что бы тут же соврать, – Я с вашей дочкой в Юбилейном поселке, мы сейчас приедем. Не волнуйтесь. До свидания, – он еще что-то говорил, но я отключился. – Что? – спросила девушка, за столь короткий срок успевшая привести себя в нормальное состояние: вынув из сумочки зеркальце, подправить прическу, утереть платком глаза, что-то сделать с выражением лица – теперь она была совсем как юная комсомолка, готовая бороться до последнего.
   Интересно, за что бороться?
   – Он сказал, что очень нас ждет. – думаю, на этот раз я был недалек от истины, и говорил сущую правду.
   – Тогда поехали, – сказала она.
   – Поехали, – кивнул я.
   Плотно закрыв дверь, по-прежнему использую наволочку в качестве предохранителя, – понятно, от чего, – я уточнил, не трогала ли она чего руками в этой квартире, на что безымянная отрицательно покачала головой.
   Усадив ее на переднее сиденье колиного «БМВ», не желая выпускать из виду, я стартовал в направлении центра.
   Выехав из Солнечного, сказал сочувственным тоном, поворачивая к ней лицо, – Подруга, теперь пришел твой черед рассказывать.
   – Ну? – как-то совсем безразлично спросила она. Мне показалось, что это очередная защитная маска, и я постарался не обращать на нее внимания.
   – Адрес. Имя. Фамилия.
   – Горелова Настя, – бесцветно ответила она, – улица Янтарная, дом сорок два.
   – Горелова, – вдохнул я, подавляя яростное желание как следует выругаться, – А у тебя случайно отчество на Ивановна, а, Горелова?
   – Ивановна, – ответила она.
   И тогда я понял, что Горелов заказал Самсонову издание элитного тиража каталога Всероссийской Выставки Русской Иконы, в шесть экземпляров, потому что сам являлся учредителем этой выставки. Самсонов выполнил заказ, но сделал так же еще два экземпляра.
   Затем он умер.
   И Горелов хотел узнать, был ли он убит, и, если это так, как его убили и, главное, почему, «ИЗ-ЗА ЧЕГО?».
   А мне было непонятно пока лишь одно, но очень важное: имел ли Горелов отношение к тем двум экземплярам, что могло бы звучать так, как выразился Самсонов в своем дневнике, «я лишь подумал о людях, которым это может быть нужно... и сразу же нашел двоих». Или он не имел, и убийцей мог быть один из этих двоих?
   «Хотя нет, – посмотрев на замершую в задумчивости девочку лет четырнадцати-пятнадцати, подумал я, – все-таки, две вещи мне непонятны, и вторая звучит так: как дите Горелова связано со смертью Самсонова, и имеет ли какое-либо отношение Артем к этим троим? Не мог ли он их нанять, случаем?»
   – Настя, – спросил я, – У тебя есть ухажер по имени Артем?
   – Друг детства. – ответила она, скрывая удивление, но все же не удержалась от вопроса, – Как вы узнали?
   – Я частный детектив. Я вообще очень проницательный. Твой папа – тот самый Иван Горелов из областной налоговой инспекции?
   Она кивнула и продолжала вопросительно смотреть на меня.
   – Расскажи, пожалуйста, как получилось, что те четверо на «Вольво» погнались за тобой?
   – Они пытались меня украсть прямо на улице, когда я шла из лицея.
   – Как пытались?!
   – Подъехали, стали спрашивать, как проехать на мост, просили показать, прикалывались, в общем, базарили.
   – А ты?
   – Я просто объяснила, а когда они не прекратили, послала их подальше. Потом иду – смотрю – у поворота подъезжают, двери распахивают, пытаются схватить и затащить, – она помрачнела, говорила с затаенной ненавистью, – Ковбои!.. – ругнувшись так, успокоилась и продолжила, – Ну вот, я побежала, народ что-то кричать стал, они и отъехали, а я увидела, что не отстают.
   До дому идти через переулок, там народу мало, или через парк, там вообще только бабки с собачками. Ну, я зашла в трамвай и поехала... в Солнечный.
   – Молодец, – похвалил я, – А почему именно в Солнечный?
   – Просто так, – тут же ответила она.
   – Врешь, – уверенно сказал я, выворачивая на улицу Кутякова, – Если бы ты просто так ехала, ты бы из лифта рванула бы вниз, да и в разговоре не стала бы говорить, что в этой квартире живешь... И входить бы туда не стала. Ты знала Эрика Штерна?
   – Он ко мне в окно два раза лазил. – ответила Настя, не глядя на меня.
   – Ах, вот это кого Артем гонял! – я с трудом подавил желание рассмеяться, удержался, только вспомнив, что незадачливый Дон Эрик уже мертв.
   – Артем дурак! – огрызнулась Настя.
   – Так о любимых не говорят, – съязвил я.
   – Кто любимый – он любимый?! Свинья в молотилке и то лучше! – убежденно ответила она.
   – Знаешь, Настя, – сказал я, – А ведь Артем приходил ко мне, пытался нанять меня, чтобы украсть тебя и увезти в Томск.
   – Идиот, – прошипела несбывшаяся невеста.
   – Я просто думаю, может, эти четверо хотели увезти тебя к нему? Может, он их нанял?
   – У него денег столько нет, чтобы нормальных людей нанять, – отрезала Настя, – И потом, чего он тогда... Эрика... Или это он тоже приказал? – она повернулась ко мне, лицо у нее было страшное. Я мысленно посочувствовал Артему.
   – Чего на меня-то смотришь? – спросил я.
   – Ничего – ответила она, и отвернулась.
   – Кажется, подъезжаем, – сказал я, указывая на четырехэтажные дома небольшой малоизвестной улицы города, на которой проживали почетные его граждане, – Ну что, мы будем нормально с тобой говорить?
   – О чем? – не снимая маски, спросила она.
   – Я твоему отцу сказал, что ты в Юбилейном. То есть, ты туда отправилась, просто сев в подвернувшийся трамвай. Так? Или мне рассказать правду?
   Несколько секунд она пыталась сообразить, какой подвох стоит за этим внешне удобным для нее предложением с моей стороны.
   – Ну, – не совсем утвердительно ответила потом, – То есть, не надо рассказывать правду.
   – Тогда у тебя есть пять минут, чтобы поведать мне о ваших связях с Эриком Штерном. – великодушно заметил я, незаметно засунув руку в карман, и нажимая кнопку записи: там, кажется, еще осталось место.
   – Он меня хотел, – с вызовом ответила она, – Вот и все!
   – Сколько тебе лет? – спросил я, усмехаясь.
   – Четырнадцать, – гордо ответила она.
   – Я думал, пятнадцать... А сесть за развращение малолетних твой Эрик не хотел?
   Она проигнорировала вопрос, сосредоточенно рассматривая свои пальцы.
   – Как вы познакомились?
   – Всретились на презентации коллекции марок «Восемьсот пятьдесят лет Москве».
   – А потом?
   – А потом я поехала к нему в гости, он показал картины и наброски к серии, он же больше половины сделал.
   – А потом?
   – Что «потом»? – вспылила она, – Потом не твое дело!
   – Ясно, – пропуская грубость мимо ушей, ответил я, – Когда Эрик приходил к тебе, кто об этом знал. Даты, время.
   – Первого и пятого июня, оба раза ночью, часа в три. Первый раз у меня еще не было охранника, второй раз он его обошел.
   – Ловкий малый... был. Так кто знал об этом?
   – Никто.
   – Точно, никто?
   – Точно, – кивнула она, в первый раз без повышенного тона и агрессивности, совсем, как усталая школьница перед надоевшим учителем.
   – Хорошо, – сказал я, выключая диктофон, – Сможешь описать этих четверых?
   – Наверное, смогу. – ответила она, – А записывать незаконно.
   – Молодец, – похвалил я, – Возьми с полки пирожок... Показывай, где твой дом?
   – Зачем?
   – Ой, девочка, как ты меня достала... Затем, что иначе я тебя прямо здесь сварю и съем. Или нет, сначала изнасилую. Или нет, сначала... – она распахнула дверь и побежала вперед по улице.
   – Вот сука, – вслух сказал я, проверил пистолет, в котором должно было оставаться еще семь зарядов: Колян всегда вставлял полную обойму, и, захлопнув дверь, пошел вслед за ней.
   Я не особо торопился, потому что адрес свой она сказала правдиво – Горелов действительно жил где-то здесь, на Янтарной, он ведь был занесен в память моего Приятеля, и его упоминание уже проскальзывало в нескольких делах раньше.
   Девчонка по имени Настя завернула за угол. Когда я поступил точно так же, сверяясь в то же время с номерами домов, то сразу же увидел чугунную ограду с завитушками, выкрашенную в черный цвет. За ней располагался сад, в тени ровных деревьев которого прятался трехэтажный дом номер сорок два.
   Я подошел к воротам и позвонил в прикрепленный к столбу звонок.
   В этот момент зазвонил мой сотовый телефон.
   – Алло? – спросил анонимный клиент Иван Алексеевич Горелов.
   – Мареев слушает, – ответил я.
   – Вы сейчас где?
   – У ворот вашего дома номер сорок два по Янтарной.
   – Дайте трубку Насте.
   – Думаю, в этом нет нужды.
   – Почему, – в голосе его появилась нескрываемая угроза.
   – Потому что она побежала вперед меня, очень по вам соскучилась.
   – Как это? – опешил он, но тут где-то в непосредственной близости от него появилась Настя, которая воскликнула, – Папа, за мной гонится бандит!
   – Вы же слышите, – сказал я и начал смеяться, не стесняясь проходивших мимо людей, смеяться легко и неудержимо, потому что весь комизм ситуации был просто невероятен.
   "Дай поцелую! – закрывая трубку ладонью, Горелов, наверное, привлек дочь к себе и прижал поближе к отеческому сердцу. Послышалось приглушенное чмоканье, одновременно у ворот появился мужик внушительных пропорций с наведенным на меня пистолетом.
   – Ну ты, руки за голову, – сказал он, – Поворачивайся спиной!
   – Слышите? – переспросил я в трубку.
   Горелов перестал сюсюкать со своей избалованной красавицей-дочкой.
   – Слышу, – озадаченно ответил он, – Дайте охраннику телефон.
   – Парень, – снисходительно ответил я, сохраняя терпение, – С тобой хочет поговорить Иван Алексеевич Горелов, понял? – и через решетку протянул ему сотовый.
   Несколько секунд верзила с пистолетом соображал, кто такой Горелов, затем из телефона раздалось громогласное: «Возьми трубку, урод!» – охранник вздрогнул всем телом, хватаясь за сотовый, как утопающий за соломинку.
   – Да? – судорожно спросил он.
   Я с немалым удовольствием смотрел, как после одной фразы Горелов лицо охранника резко изменилось, он глянул на меня, как на вице-консула Арабских Эмиратов.
   – Да! – сказал он.
   Выслушав еще что-то, он медленно кивнул и передал мне сотовый.
   – Валерий Борисович, – сказал Горелов, – Я буду вам очень признателен, если вы пройдете в мой дом, как почетный гость. Я хотел бы выразить вам благодарность.
   – Хорошо, – ответил я, – Я в принципе, тоже хотел с вами поговорить.
   – Вот и прекрасно. Охранник вас проведет.
   – Мне отдать ему пистолет?
   – Вы же частный сыщик, – добродушно ответил Горелов после небольшой паузы, – Оставьте при себе.
 
   – Вы меня извините, пожалуйста, – обратился мужик, уже убравший свой пистолет, открывая ворота, – Дочка сказала: «возьми бандита, я милицию вызову!», ну я и...
   – Вы-то тут причем, – сочувственно и дружелюбно ответил я, пожимая плечами.
   Он успокоенно кивнул.
 
   Описывать дом Горелова можно долго и с уважением; скажу одно – это был один из самых крутых домов, в которых я бывал – во-первых, он действительно был трехэтажный, и весь принадлежал семье Гореловых, во-вторых обставили его очень неплохо, со вкусом, и если на первом этаже господствовали пластик, металл и современная навороченная техника, то второй представлял собой воплощенное в деревянной мебели и королевском убранстве викторианство. Королева Диана наверняка одобрила бы эту обстановку, подумалось мне.
   Комната, в которой Горелов с дочерью ждал меня была именно такой, где современность маскировалась под девятнадцатый век: изящные ажурные решетки наверняка не делали вручную, а кондиционер, хотя и скрытый за белой сеткой в нише на потолке, навевал мысли о постомодернизме. Однако, пасущиеся на холстяном лугу коровки, в общем-то, даже неплохо передавали атмосферу фермерской Ирландии.
   – Здравствуйте, Валерий Борисович, – сказал Иван Алексеевич Горелов, вставая с дивана и подавая мне руку; был он тучен, велик и громогласен, а так же в шикарном костюме из темно-синего вельвета.
   Руку вместе с прилегающим телом встряхнул основательно. Я поздоровался в ответ.
   – Садитесь, сейчас принесут выпить, – и широким жестом предложил ассортимент из трех незанятых кресел.
   Я сел в крайнее, у окна, напротив левого, в котором расположилась, вытянув ноги и положив руки на мягкие подлокотники, расслабленная Настенька собственной персоной. Таким образом, глава семьи на своем диване находился по диагонали от меня, обозревать было удобно обоих Гореловых.
   – Итак, – начал Иван Алексеевич, сложив пухлые руки на выпирающем животе, – Прежде всего я хочу извиниться за то, как неправильно вас поняла моя дочь, а вместе с ней – и мой охранник. Понимаете, неопытность, молодость, все кажется простым и понятным... – он вздохнул, развел руками, улыбнулся.
   – Тем более, что девочку напугали, если я все правильно понял.
   – Да я, в общем-то, не в обиде. Главное, что она цела и дома. Думаю, второй раз того, что случилось, не повторится.
   – Вот здесь вы как раз попали в точку: я до сих пор не совсем понимаю, что же случилось.
   Неторопливо, без излишних подробностей, поменяв Солнечный на Юбилейный, я рассказал Горелову всю картину, известную мне. Он обратил лицо к своей дочери, и потребовал от нее того же рассказа.
   История про машину и ковбоев повторилась, с несколькими мелкими подробностями.
   – Ах, вот как, – покачал головой Иван Алексеевич, когда дело дошло до шахты, в которой Настя спряталась, забежав на шестнадцатый этаж и увидев застрявший лифт, – Ну-ну, рисковая ты моя. – вы этих словах ничего хорошего девушке обещано не было.
   – А что мне было делать, папа? – тихо спросила она, – Они же поднимались прямо за мной!
   – Ладно, в следующий раз ты просто не сможешь убежать от Алика. Он, кстати, сейчас тебя по всему городу ищет вместе с моими людьми. Взрослыми людьми, между прочим, у которых своих дел хоть отбавляй...
   – Прости, папа, – попросила она, низко наклонив голову.
   – Да я-то что, – мазнул рукой Горелов, – Ты у людей прощения проси, – и выразительно посмотрел на нее.
   Настя подняла голову и повернулась в мою сторону, закусив губу.
   – Простите пожалуйста, – жалобно сказала она.
   – Дома ты очень вежлива, Настя, – ответил я, – Даже приятно на тебя смотреть.
   Она опустила голову, скорее всего, скрывая полный жгучей злости взгляд. Я сдержал усмешку.
   – У вас, Валерий Борисович, есть какие-нибудь соображения по поводу этих четверых?
   – Вообще-то есть, – сказал я, принимая серьезный вид, – Я бы вообще хотел с вами серьезно поговорить.
   – Настюш, – мягко приказал Горелов, – Иди отдыхай, искупайся, смени одежду. Мы тут побеседуем пока.
   Настя молча кивнула и вышла. Кажется, это принесло ей немалое облегчение.
   Ее торжественный – чуть было не сказал «вынос»! – выход совпал с появлением миловидной девушки лет двадцати, прикатившей столик, уставленный закусками и напитками разной крепости, начиная от тоника, кончая джином «Гордонс».
   Горелов жестом отослал девушку.
   – Вы меня узнали? – спросил он по-деловому, оставляя свой добродушный тон, как только мы остались одни.
   – Для начала выключите свой диктофон, пожалуйста, – неодобрительно качнул головой я.
   – Как вы догадались про него? – спросил он, без видимого сожаления нагибаясь и щелкая кнопкой невидимого аппарата, как-то прикрепленного к дивану.
   – Если честно, я просто подумал, что у вас может быть включено что-нибудь записывающее.
   – Ладно, теперь он выключен, обещаю, никто не записывает наш разговор. Так вы меня узнали?
   – Разумеется, узнал. Поэтому и повез ваше чадо самолично, несмотря на ее издевательства.
   – Понятно. Как работа над делом Самсонова?
   – У меня есть основания полагать, что смерть Самсонова и попытка увезти Настю исходят из одного источника.
   – Откуда такая уверенность?
   – Я еще не уверен в этом. Давайте лучше займемся делом: так получилось, что я ранил одного из четверых, когда они меня догнали, а потом послал им в догонку ГАИ. Возможно, их взяли, и сейчас вам нужно сделать так, чтобы их не отпустили до тех, пор, пока я с ними не поговорю.
   – Сейчас позвоним. Какая, говорите, была машина? – спросил он, взяв приготовленный сотовый телефон.
   – Вот, посмотрите, – вместо ответа я протянул блокнотик, раскрытый на той страничке, куда часом ранее я записал номер и марку машины преступников.
   – Уважаю, – сказал он, принимая из моих рук блокнот и набирая короткий номер.
   – Алло, – сказал он в трубку, – Это Горелов!
 
   Тот, кому звонил Иван Алексеевич, видно, распустился, в лизоблюдной тираде, так как руководитель налоговой инспекции области пресек его излияния довольно резко, – Ладно, хватит! Вот что, ты мне найди, сидят ли в каком участке у ГАИ нарушители – четверо, один ранен куда-то в руку, из пистолета, машина – «Вольво» вишневого цвета, – и продиктовал номер.
   – Я дома, жду, чем быстрее, тем лучше. Да, вот еще, если их отпускают, задержи... Так надо! – и отключился.
   – Будут искать, – сказал, поворачиваясь ко мне, – Что пьете?
   – Чего-нибудь крепкого, а то устал.
   – Так может просто отдохнете? У нас есть комнаты для гостей.
   Объяснять необходимость свидеться с Приятелем и вложить в его текущий анализ дела Самсонова новые данные я не стал. Просто ответил:
   – Нет, мне нужно домой, я еще не встретился с экспертом, и потом, нужно заехать в букинистический магазин.
   – А туда зачем? – спросил он, скорее всего, размышляя, что мне уже известно о связях покойного Виталия Ивановича с его заказом к выставке-продаже русских икон.
   – У меня там продавец знакомый, в книгах и издательском деле сечет. Так вот, я думаю проконсультироваться у него насчет работы Самсонова, с кем он мог быть связан и так далее.
   – Понятно. Что-нибудь, кроме того, что вы уже сказали, по этому делу имеется?
   – Еще нет девяти вечера, – напомнил я.
   Горелов кивнул и тут же оба мы вздрогнули от неожиданного звонка сотового телефона.
   – Да? – спросил Иван Алексеевич, – Я!.. Ну?.. В Ленинском районе? Адрес какой?!.. Понятно. Значит, все четверо. Держите-держите, пусть посидят. Организуй возможность конкретно переговорить с ними без ушей. Возможно, мой человек подъедет к вечеру. Все понял?.. Давай! – он снова повернулся ко мне, оценивающе глядя; глаза прищурены, в них – сомнение, нетерпение, интерес и недовольство одновременно – поди, разберись в такой каше!
   – Я вот все думаю, Валерий Борисович, – довольно осторожно начал он, пожевав губами в раздумье, – Что раз сама судьба столкнула вас с моей дочерью, значит, мне не имеет смысла скрывать от вас подробности этой неуклюжей попытки ее украсть... а так же свои намерения.
   – Давайте вы будете говорить, а я вас послушаю: если вы хотите, чтобы я раскрыл ваше дело, мне не нужно врать, я конечно, извиняюсь, и пока вы будете продолжать что-то скрывать от меня, я рискую идти по ложному следу или вовсе зайти в тупик.
   – Вы полагаете? – скорее для проформы поинтересовался Горелов; кажется, его интересовало, чего я еще скажу.
   – В моей работе важна каждая мелочь, – просто ответил я.
   – Спрашивайте, – велел он, устраиваясь поудобнее, – Поглядим, какой вы умный.
   – Вопрос номер один: как вы узнали, что с Настей что-то случилось?
   – С чего вы взяли, что я что-то знал до того, как вы позвонили?
   – Вы схватили трубку тут же, после первого звонка, значит, ждали его. Кроме того, вы собрались угрожать мне, считая, что я держу вашу дочь насильно, у вас тон очень выразительно поменялся, например, когда я сказал, что не нужно давать ей телефон. А в такое состояние ввести человека может только сильное волнение или злость. Вами владели и то, и другое. Значит, кто-то предупредил, что с Настей не все в порядке – либо охранник, от которого она смылась, либо... а я считаю, что так оно и было, – кто-то позвонил и пригрозил. Или намекнул. так было?
   – Звонил мужчина, судя по голосу – средних лет. Откуда – определить не удалось, скорее всего, с автомата. Он предложил мне обменять Настю на некоторые ценности, связанные с проектом, над которым я сейчас работаю... вернее, я и близкие мне люди, мои друзья.
   – Выставка Русской Иконы?
   – Да. – теперь Горелов явно убедился, что в скорости работы и догадливости я не уступал требованиям, которые он собирался предъявить мне.
   – Самсонов был убит, потому что был связан с этой работой.
   – Да, но мне важно узнать, конкретно, из-за чего, исходя из этого, я смогу понять, кто заинтересовался нашим проектом: коммерческие структуры, властные, мафия?.. А сейчас я как слепой! И никто из моих людей не может узнать ничего; они даже того, что вы узнали за один день, до сих пор не добились.
   – А почему же вы все-таки, скрыли от меня, кто вы такой, и чем занимаетесь? Это бы сэкономило много времени.
   – По двум причинам. Во-первых, я не хотел заранее программировать вашу деятельность: вдруг Самсонова убили совершенно не связанные со мной или с проектом люди? А во-вторых, я не хотел светиться в преддверии важного дела – выставка начнется послезавтра, туда вложены огромные деньги, – а я опасаюсь...
   – Понятно, – кивнул я, раздумывая, сообщить про Штерна, или нет.
   В конце концов я пришел к выводу, что Горелов о художнике ничего не знал, и нечего было ему въезжать в детали.
   – Значит так, – бодро сказал я, – сейчас я принимаю от вас торжественный ужин и, так как время подходит к семи, еду к знакомому букинисту, пока магазин не закрылся. А потом, часам к девяти, еду в Ленинский и говорю с четверкой похитителей. Хорошо?
   – Ладно, я все подготовлю. Давайте свой блокнот, запишу адрес участка.
   Я подал, принимаясь за бутерброд с икрой, внезапно ощущая дикий голод – ведь не обедал и даже нормально не завтракал!
   – Как у вас с деньгами? – спросил мой наниматель, написав адрес и вернув мне блокнот, – не пора еще подкидывать?
   – Да я еще, в общем-то, только на бензин и тратился. Пока не надо, а понадобятся, я позвоню.
   – Как? – опешил Горелов.
   – Так ведь я же ваш телефон уже знаю, – с улыбкой ответил я, – Мы с Настей обменялись. – и мысленно ухмыльнулся, понимая, что этим подставил девчонку по полное нехочу.
   – Лады, – кивнул Иван Алексеевич, внезапно рассмеявшись, – все-то у вас ладится... кушайте, я вас покину, пойду, посмотрю, как там Настя.
   – Да, Иван Алексеевич, – позвал я, – Еще один вопрос: что вы решили сделать с Настей?
   – В каком смысле?
   – В смысле охраны. Если ее уже пытались использовать, как рычаг на вас, значит, могут попробовать снова, учитывая прошлые ошибки.
   – Что вы предлагаете?
   – Может, увезти ее на курорт? С матерью и охраной?
   Горелов прикрыл глаза и ровным тоном ответил, – Ее мать умерла несколько лет назад. А на охрану плевать: безопаснее всего ей будет со мной. – фигура его словно увеличилась, приобретая властность и силу, – Я только свистну, полгорода подымется! А те, кто пытается мешать нашему проекту, очень дорого заплатят за свои попытки. Вот жаль только хорошего человека, Самсонова, – его уже не вернуть... – он внезапно вспомнил, – Да, кстати, я же вам не объяснил, из какого источника исходит мой уверенность в том, что Самсонов был именно убит!
   – Не сказали! – поморщился я, ругая себя за забывчивость: самое главное упустил, оставил за рамками внимания!
   – Я вам дам результаты обследования трупа, почитаете. – он повернулся и вышел.
 
   На бутерброды мне понадобилось около шести минут; пара яблок заняла и того меньше; спустившись вниз, я встретил у парадного входа Настю, которая успела переодется в короткие шорты и просвечивающую блузку, под которой был какой-то нерегулярный бюстгалтер. Нет, определенно, она выглядела старше своих четырнадцати!
   Девчонка взглянула по сторонам, убеждаясь, что охранник стоит не слишком близко, затем на меня и, внезапно улыбнувшись, поманила к себе с заговорщеским видом.
   Я слегка наклонился к ней, вдыхая уже новый, не менее тонкий аромат, и Настя прошептала мне на ухо, – Несмотря на то, что вы очень большая сволочь, ну, сами понимаете, почему, – она глянула в упор, удостоверяясь, что я все понимаю, – я вам говорю: спасибо большое.
   – Нам бы поговорить, Настя, – кивнул я, – Меня очень интересует Артем.
   – Пойдемте? – она указала куда-то в коридор, наверное, в сторону своей комнаты.
   – Нет, – отрицательно качнул головой я, – не сейчас, сейчас я занят. Скорее всего, я приеду сюда к вечеру, может, даже ночью... Тогда и поговорим.
   – Лезьте в окно, – совершенно серьезно предложила стервозина, и я не мог не улыбнуться в ответ на ее очарование.