Шеффилд Чарльз. Вселенная Наследия

   В 1557 г.Э. П. был объявлен запретной зоной. Исключение делалось лишь для специально подготовленных исследователей.
   ФИЗИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. П. – сферическая область пятидесяти километров в диаметре. По внешней границе время от времени пробегают цветные блики как на мыльном пузыре: эта поверхность то отражает, то пропускает излучение с различной длиной волны, судя по всему, случайным образом.
   Сфера непроницаема в некоторых частях спектра (1,2-223 нанометра) и совершенно прозрачна в других (5,6-366 микрон). Как выглядит внутренность П., неизвестно.
   Размер и внешний вид П. не являются постоянными. За время наблюдений изменения цвета и размера отмечались девять раз.
   ФИЗИЧЕСКАЯ ПРИРОДА. Основываясь на данных просвечивания, принято считать, что П. имеет сложное внутреннее строение. Однако в распоряжении исследователей нет прямого подтверждения этой гипотезы из-за уничтожающего информацию характера П. Большинство аналитиков считает, что П. – это четырехмерная экструзия в пространственно-временной континуум какого-то многомерного объекта, возможно, свернутого по части измерений 20-3-7-многообразия Айкро и Х'мирана.
   ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. Неизвестно. Однако Скорпези предположил, что П. представляет собой "очищающую ванну" для крупных информационных артефактов Строителей, таких, как Слон (см. ВКА N859)перед их повторным использованием. Следует, однако, отметить несоответствие этого предположения размерам самого Слона (4000х900 км), если только не предполагается многократное прохождение подобных объектов через сферу П.
   Д.Лэнг "Всеобщий каталог артефактов", 4-ое издание.

2. 36 ДНЕЙ ДО ЛЕТНЕГО ПРИЛИВА

   Вторая смена рабочего дня только начиналась, а Берди Келли уже стало ясно, что она будет поганой. Новый начальник был еще далеко, в Звездном полушарии, но босс уже хмурился в угрюмом ожидании его неизбежного прибытия.
   – Каким образом человек, который ни разу даже не посещал эту систему, окажется достаточно компетентным, чтобы контролировать путешествия между Опалом и Тектоном? – Макс Перри уставился на Берди несчастным взглядом. Берди оглянулся, увидев обтянутый подбородок Перри, подумал, что начальнику не мешало бы хорошенько поесть и день-два отдохнуть.
   – Связь с Тектоном – это наша работа, – продолжал Перри, – мы ее шесть лет делаем. Что знает о ней этот Ребка, совершенно чужой здесь человек? Ничего. Они что там, в руководстве Круга, считают это таким простым, что любой идиот легко разберется в Тектоне? Мы знаем, как важен запрет доступа на Тектон. Особенно теперь, когда Летний Прилив на носу. А они представляют себе это?
   Берди слушал поток жалоб Макса Перри и сочувственно кивал. Перри – хороший человек и босс добросовестный, но у него есть свои пунктики. И капитан Ханс Ребка, кто бы он ни был, жизнь Берди явно осложнит.
   Берди вздохнул и откинулся на спинку своего плетеного кресла. Кабинет Перри находился на верхнем этаже самого высокого здания в Тектоновом полушарии Опала. Это было четырехэтажное экспериментальное строение, возведенное по проекту самого Перри. Берди Келли до сих пор чувствовал себя в нем неуютно. Его фундамент проходил сквозь слои грязи, переплетения живых и мертвых корней и нижнюю поверхность Слинга: к солоноватым водам опальского океана. Оно было уравновешено там полой камерой, и гидростатическое давление компенсировало вес здания.
   И даже такое низкое здание не казалось Берди безопасным. Эти Слинги были не слишком прочными образованиями, и большинство зданий на Опале имели только один-два этажа. Последние шесть месяцев этот Слинг был закреплен на одном месте, но с приближением Летнего Прилива это становилось слишком опасным. Перри приказал, чтобы через восемь дней Слинг был освобожден и мог двигаться по воле прилива… Но не поздно ли?
   Зазвенел коммуникатор. Макс Перри проигнорировал его. Он лежал в своем откидном кресле, уставившись в потолок. Берди вытер руки об свою потертую белую куртку, наклонился вперед и прочел сообщение на примитивном дисплее.
   Он шмыгнул носом. Это сообщение вряд ли поднимет настроение Макса Перри.
   – Капитан Ребка ближе, чем мы думали, сэр, – сказал он. – Он покинул Звездное полушарие несколько часов назад. Его аэрокар должен приземлиться с минуты на минуту.
   – Спасибо, Берди. – Перри не шевельнулся. – Попроси, чтобы служба Слинга держала нас в курсе.
   – Я это сделаю, командор. – Келли понимал, что его выгоняют, но решил не обращать на это внимания. – До того, как сюда явится капитан Ребка, вам надо взглянуть на это, сэр.
   Положив папку на плетеную крышку стола между ними, Келли снова уселся и стал ждать. Торопить Макса Перри в его нынешнем состоянии не следовало.
   Потолок комнаты был прозрачным и смотрел прямо в небо Опала, обычно затянутое тучами. Местонахождение дома выбиралось очень тщательно. Он находился почти в центре Тектонового полушария, где атмосферная циркуляция время от времени создавала просветы в облаках.
   Сейчас в облачном покрове появился как раз такой краткий предсумеречный разрыв, и в нем был виден Тектон. Его поверхность находилась всего в двенадцати тысячах километрах от Опала, и поэтому серо-фиолетовый шар Тектона нависал над Опалом словно огромная переспелая слива. С такого расстояния он казался вполне спокойным, но размытый ореол вокруг планеты, смягчавший ее контуры, говорил о бушующих там пыльных бурях.
   До Летнего Прилива оставалось только тридцать шесть дней, меньше двух стандартных недель. Через десять дней Перри отдаст приказ об эвакуации с поверхности Тектона, потом лично проследит за этим. За последние шесть лет он был последним человеком, покидавшим Тектон при исходе и первым возвращавшимся после Летнего Прилива.
   Для Перри это стало обязательным. И независимо от того, что захочет Ребка, Берди Келли был уверен, что Макс Перри постарается снова поступить так же.
   Ночь уже наступала на Опал. Ее темная тень скоро создаст краткую псевдоночь, когда Тектон затмит Мэндел. Но Перри и Келли увидеть этого не смогут. Прорыв в тучах затягивался, съедаемый завитками быстро надвигающихся облаков. Вот, далеко вверху, блеснула последняя серебряная вспышка, это свет отразился от сверкающего узла Станции-на-Полпути и нижней части Пуповины. Затем Тектон исчез. Несколько минут спустя крыша над их головой покрылась звездным узором первых капель дождя.
   Перри вздохнул, наклонился и взял в руки папку. Келли знал, что тот запомнил его слова, хотя и не слушал его специально. Но Перри понимал – если его "правая рука" говорит, что он должен просмотреть папку немедленно, для этого есть серьезная причина.
   В зеленой обложке лежало три кратких сообщения, и в каждом просьба о разрешении посетить Тектон. В этом не было ничего необычного. Берди готов был ответить рутинным согласием, оговорив единственную задержку необходимостью утряски планов путешествия, пока не прочел, откуда шли просьбы. Тогда он понял, что их должен увидеть Перри, который наверняка захочет ознакомиться подробнее с ними.
   Снова зажужжал коммуникатор. Как раз тогда, когда Перри сосредоточился на содержании папки. Берди Келли взглянул на новое сообщение и тихо вышел из комнаты. Прибыл Ребка, но Перри не обязан встречать его у лифта с приветствиями. Это может сделать и Келли. У Перри достаточно забот с этими просьбами о посещении. Все они пришли из-за пределов Добеллии… Если на то пошло, из-за пределов Круга Фемуса. Одна была из Четвертого Альянса, одна из отдаленного района Сообщества Зардалу, настолько отдаленного, что Берди Келли никогда о нем и не слыхивал, а еще одна, самая странная из всех, была послана из Кекропийской Федерации, что совершенно беспрецедентно. Насколько Берди было известно, ни один кекропиец никогда не появлялся даже на расстоянии светового года от Добеллии. Еще более странным было то, что все заявители хотели посетить поверхность Тектона во время Летнего Прилива.
 
   Возвращаясь, Берди Келли, прежде чем войти, постучал в дверь. Это сразу насторожило Перри.
   Келли держал в руках другую папку и был не один. За ним стоял худой, плохо одетый мужчина, который осматривал все вокруг блестящими темно-карими глазами и, казалось, больше интересовался скудной и потрепанной обстановкой комнаты, чем самим Перри.
   Первые же его слова подтвердили это впечатление.
   – Командор Перри, рад встрече с вами. Я Ханс Ребка. Мне известно, что Опал небогатая планета, но ваша должность здесь наверняка заслуживает лучшей обстановки.
   Перри положил папку на стол и вслед за гостем обвел глазами комнату. Это была одновременно спальня и кабинет. В ней имелись лишь кровать, три стула, стол обеденный и стол письменный. Все несколько побитое и явно не новое.
   Перри пожал плечами.
   – Мои потребности очень скромны. Этого более чем достаточно.
   Прибывший улыбнулся.
   – Я-то согласен. Но другие вряд ли с этим согласятся.
   Независимо от того, что скрывалось за этой улыбкой, было очевидно, что по крайней мере часть высказанного Ребкой одобрения была вполне искренней. В первые же десять секунд знакомства с Максом Перри он смог отказаться от одной из мыслей, пришедших ему в голову при чтении его досье. Даже беднейшая из планет могла обеспечить весьма большую роскошь одному человеку, и некоторые люди захотели бы остаться на убогой планете ради сомнительных привилегий. Но в чем бы ни заключался секрет Перри, здесь его держала явно не возможность жить роскошно. Он жил так же просто, как и Ребка.
   Тогда, может быть, власть?
   Вряд ли. Перри контролировал доступ на Тектон, этим его власть и ограничивалась. Пропуска для посетителей из других миров шли через него, но любой, если очень хотел, мог обратиться к более высокому начальству в совете Добеллии.
   Так что же им двигало? Ведь что-то должно быть, всегда что-то есть. Что же именно?
   Во время официального представления и обмена бессмысленными любезностями по поводу правительства Опала и аппарата Главного Координатора Круга Фемуса Ребка внимательно наблюдал за самим Перри.
   И делал это с искренним интересом. Конечно, он бы с большим удовольствием занимался исследованием Парадокса, но, несмотря на все свое презрение к новому назначению, он заинтересовался поставленным вопросом Контраст между прошлой историей Перри и его нынешним положением был слишком разителен. К двадцати годам Перри стал координатором секции в одном из самых суровых миров Круга. Он умело и тонко справлялся со всеми проблемами и в то же время не был жестоким. Последнее его задание на Опале являлось почти формальностью, так сказать, последняя закалка металла, прежде чем его сочтут готовым к работе в аппарате Координатора. Он приехал сюда. И застрял. Просидел все эти годы на тупиковой работе, не желая оставить ее, утратив все свое честолюбие… Почему?
   Сам человек не давал никаких намеков, по которым можно было разгадать загадку. Он был бледен и напряжен, но такую же бледность и напряженность Ребка видел каждый раз, глядя в зеркало. Оба они провели свои юные годы на планетах, где выжить – уже достижение, а преуспеть – просто невозможно. Выпуклая щитовидная железа Перри свидетельствовала о жизни в условиях дефицита йода, а тонкие кривоватые ноги позволяли диагностировать последствия раннего рахита. В то же время Перри выглядел вполне здоровым. Это Ребка может легко проверить и непременно сделает в свое время. Но хорошее физическое состояние означало только, что проблема, скорее, из области психики, с чем разобраться труднее всего.
   Наблюдение не было односторонним. Пока шел официальный обмен приветствиями, Ребка видел, что и Перри делает свои выводы.
   Надеялся ли он, что новый начальник окажется человеком, уставшим от предыдущей работы, излишеств, или ленивым пенсионером? У правительства Круга хватало людей, искавших синекуры, праздных лентяев, готовых предоставить Перри полную свободу действий, лишь бы их самих не заставляли работать.
   Видимо, Перри хотел поскорее узнать, с кем имеет дело, и поэтому сразу же после обмена приветствиями он попросил Келли удалиться и указал Ребке на один из стульев.
   – Полагаю, вы вскоре приступите к выполнению своих обязанностей, капитан?
   – Моя работа на Опале и Тектоне уже началась. Меня известили, что она началась с момента приземления в порту Звездной стороны.
   – Хорошо. – Перри протянул ему зеленую папку и последний, четвертый документ, только что полученный от Келли. – Я просмотрел половину этих просьб. Буду признателен, если вы просмотрите их и выскажете свое мнение.
   Другими словами, покажи-ка мне, какой ты сообразительный. Ребка взял документы и бегло проглядел их в течение одной-двух минут. Он не знал, в чем заключается проверка, но оплошать не хотелось.
   – Все составлены вроде бы по официальной форме, – сказал он наконец.
   – Вы не видите в них ничего необычного?
   – Ну, пожалуй, в разнородности заявителей. Часто вы получаете просьбы о посещении Добеллии извне?
   – Крайне редко, – кивнул Перри с вынужденным уважением, – а тут, капитан, мы получили четыре заявки в один день. Все хотят посетить Опал и Тектон. Представители трех основных объединений плюс член совета Альянса. Знаете ли вы, сколько обычно посетителей в год бывает на Добеллии? Человек пятьдесят… но они все из наших, из Круга Фемуса… И никто никогда не хотел посетить Тектон.
   Макс Перри снова взялся за папку. По-видимому, Ребка удовлетворил какому-то его первичному критерию и был принят, поскольку манеры Перри несколько утратили свою официальность.
   – Посмотрите на эту. Бог мой, она от кекропийца. Никто на Добеллии никогда не видел живого кекропийца. Я сам никогда их не видел. Никто здесь не знает, как с ними общаться.
   – Не беспокойтесь. – Ребка снова сосредоточился на листах, лежавших перед ним. – У этой будет свой переводчик, но вы правы: если в год бывает всего пятьдесят заявок, то четыре за один день – это за пределами разумной статистики.
   "И ты мне не сказал, что со мной их пять, – подумал он, – эти заявки получены одновременно с моим прибытием, а ведь для него я такой же незваный гость, как и те остальные".
   – Так что же их интересует, командор? Я не обращал внимания на причины.
   – Причины различные. Вот эта заявка, – Перри ткнул тонким пальцем в страницу, – пришла только что. Вы когда-нибудь слыхали о человеке по имени Джулиус Грэйвз? Он представляет Этический Совет Четвертого Альянса и, согласно этой бумаге, хочет прибыть на Опал для расследования дела о множественном убийстве, как-то связанном с близнецами с Шасты.
   – Богатый мир эта Шаста. Очень далекий от Добеллии, во многих смыслах.
   – Но если он захочет, то, согласно известным мне правилам, сможет отменить все, что мы решим здесь на месте.
   – И наше решение, и решение кого бы то ни было на Добеллии. – Ребка взял у Перри заявку. – Я никогда не слыхал о Джулиусе Грэйвзе, но этические советы во всех звездных объединениях имеют очень большой вес. С ним будет трудно спорить.
   – И он ничего не говорит о причине приезда сюда!
   – Он и не обязан говорить. – Ребка снова проглядел заявку. – В его случае эта просьба – чистая формальность. Если он хочет приехать, его никто не остановит. А остальные? Что им нужно на Тектоне?
   – Атвар Х'сиал, это кекропийка, сообщает, что ее специальность – эволюция организмов в экстремальных условиях. Тектон этому описанию безусловно соответствует. Она хочет отправиться туда и посмотреть, как приспосабливаются местные формы жизни к периоду Летнего Прилива.
   – Она будет одна?
   – Нет. С кем-то или с чем-то по имени Ж'мерлия. Лотфианин.
   – Ладно. Это ее переводчик. Лотфиане – это еще одна форма жизни в Кекропийской Федерации. Кто еще?
   – Еще одна женщина. Дари Лэнг из Четвертого Альянса.
   – Человек?
   – Как я понял, да. Заявляет, что интересуется артефактами Строителей.
   – Я считал, что в системе Добеллии есть только один.
   – Один. Это Пуповина. Дари Лэнг хочет на нее поглядеть.
   – Для этого ей не надо отправляться на Тектон.
   – Она пишет, что хочет поглядеть как закреплен конец Пуповины на Тектоне. Это логично. Никто никогда не мог понять, каким образом Строители обеспечили регулировку ее длины при Летнем Приливе. Так что ее просьба разумна. Хотите верьте, хотите нет.
   Судя по интонации, Перри не верил. Ребка пришло в голову, что у них есть по крайней мере одна общая черта… их цинизм.
   – И наконец, Луис Ненда, – продолжал Перри, – из Сообщества Зардалу. Когда вы слышали о них в последний раз?
   – Во время их последней стычки с Альянсом. Как он объясняет свое желание?
   – Он не потрудился сообщить подробности, просто что-то об исследовании новых физических сил. Хочет изучать литосферные приливы на Тектоне. И тут есть приписка о теории стабильности биосферы в применении к Тектону и Опалу. О, и еще у Ненды с собой будет хайменопт в качестве ручного любимца. Вот вам и еще одно "впервые". Единственный хайменопт, которого когда-либо видели на Опале – это чучело в Музее естествознания. Сложите все вместе, капитан, каков результат?
   Ребка ничего не ответил. Если только не лгали все характеристики на Перри, за этими грустными глазами скрывался ум, тонкий и изощренный. Ребка ни на минуту не поверил, что Перри просил совета, потому что нуждался в нем. Он прощупывал самого Ребку, проверяя его интуицию и уравновешенность.
   – В какое время они просят разрешения прибыть?
   – Согласно вот этой заявке. Дари Лэнг прошла последний Бозе-узел три дня назад. Это означает, что она на последнем субсветовом этапе перед космопортом на Звездной стороне. Просьба о приземлении может поступить в любую минуту. Остальные, возможно, в нескольких днях пути отсюда.
   – И что вы рекомендуете нам делать?
   – Лучше скажу, чего не рекомендую нам делать. – В первый раз на худом лице Макса Перри появились какие-то эмоции. – Мы можем позволить им посетить Опал, хотя в нынешний Летний Прилив это будет делом нешуточным, но ни при каких обстоятельствах не следует допускать их на Тектон.
   "Это означает, – подумал Ребка, – что мой инстинкт там, на Звездной стороне, меня не подвел. Если я хочу выяснить, что держит Макса Перри на Добеллии, мне, видимо, придется сделать именно это: посетить Тектон во время Летнего Прилива. Что ж, ад так ад. Вряд ли это более опасно, чем спуститься в Парадокс. Но необходимо немного прощупать здешнюю обстановку, прежде чем забираться так далеко".
   – Вы меня не убедили, – ответил он и увидел, как в светлых глазах Перри мелькнула настороженность. – Люди издалека приезжают увидеть Тектон. Они будут готовы дорого заплатить Добеллии за эту привилегию. А планетная система нуждается в любых доходах. Прежде чем мы откажем им в доступе, я хочу поговорить хотя бы с Дари Лэнг. Полагаю, мне самому, возможно, понадобится взглянуть на поверхность Тектона перед Летним Приливом.
   "Тектон перед Летним Приливом". При этих словах на лице Перри появилось другое выражение. Грусть. Вина. Даже, пожалуй, тоска. Подходит любое из этих определений, но какое именно? Ребке хотелось бы лучше знать этого человека. Выражение лица Перри наверняка дало бы ответ на тысячу вопросов… тому, кто сумел бы понять его

3. 33 ДНЯ ДО ЛЕТНЕГО ПРИЛИВА

   Ханс Ребка, прибыв на Добеллию, почувствовал злость и растерянность. Дари Лэнг, летевшая три дня спустя по субсветовому маршруту от конечной точки Бозе-сети к космопорту Опала злости не испытывала.
   Она нервничала, даже более того, была безумно напугана.
   Большую часть своей жизни она занималась научно-исследовательской работой. Будучи археологом, она любила мысленно погружаться в прошлое, за семь миллионов лет до настоящего времени. Дари провела самый полный обзор всех артефактов Строителей: отыскивала упоминания о них, составляла списки, сопоставляла и описывала каждый предмет или сооружение, обнаруженное на территории Четвертого Альянса, и старательно отмечала точное время каких-либо изменений в их внешнем виде или поведении. Но делала она это пассивно, не выходя из своего тихого спокойного кабинета на Вратах Стражника. Она знала наизусть координаты тысячи двухсот с лишним артефактов, разбросанных по всему рукаву галактики, и в любой момент могла сообщить последние новости о каждом из них. Однако ни одного из них сама она не видела, за исключением, конечно. Стражника, сияющее облако которого было видно с поверхности ее родной планеты.
   А теперь она приближалась к Добеллии, куда ее никто и посылать-то не собирался.
   – Почему мне нельзя поехать? – поинтересовалась она у прибывшего к ней с Миранды представителя Комитета Четвертого Альянса. – Это аномалия больше моя, чем чья-либо еще: я ее открыла.
   – Это верно. – Легат Перейра, маленькая терпеливая женщина с орехово-коричневыми волосами и золотистыми глазами, не казалась страшной, но Дари Лэнг было трудно смотреть ей в глаза. – С тех пор, как вы сообщили о ней, нами проведены проверки на каждом артефакте, и все подтвердилось. Никто не собирается оспаривать вашу славу первооткрывателя. Мы все признаем, что вы наш самый лучший специалист по Строителям и больше всех знаете об их технологии…
   – Никто ни черта не понимает в их технологии! – Даже будучи крайне раздраженной. Дари не могла пропустить эту неточность мимо ушей.
   – "Самый" – определение относительное. Скажем так: никто в Альянсе не знает больше вас о технологии Строителей. Очевидно, что вы лучше всех подготовлены, чтобы разобраться в сути этой аномалии, – голос женщины становился все ласковее, – но в то же время, профессор Лэнг, следует признать, что у вас слишком малый опыт межзвездных путешествий.
   – Как вам прекрасно известно, у меня его вовсе нет. Но все, от вас до моего домохозяина Матра, говорят мне, что межзвездные путешествия сейчас почти безопасны.
   Легат вздохнула.
   – Профессор, мы имеем в виду не опасность путешествий. Оглянитесь вокруг. Что вы видите?
   Дари подняла голову и оглядела сад. Цветы, виноград, деревья, воркующие птички, последние лучи вечернего солнца, пыльными полосами проникающие сквозь переплетение веток и листьев беседки. Все выглядело совершенно нормальным. Что, собственно, она должна здесь увидеть?
   – Все отлично выглядит.
   – Здесь и в самом деле все отлично. Вы прожили всю свою жизнь на Вратах Стражника, а это – планета-сад. Одна из самых лучших, красивейших и богатейших планет, которые мы знаем… Она гораздо лучше Миранды, где живу я. Но вы предполагаете отправиться на Тектон. В никуда. В маленький, грязный, унылый и опасный мирок ради дикой, несбыточной надежды, что найдете там новые сведения о Строителях. Можете вы привести мне хоть одно убедительное доказательство, что на Тектоне они есть?
   – Вы знаете ответ. Мое открытие дает надежду на это.
   – Какая-то статистическая аномалия. И вы хотите претерпеть неудобства и мытарства из-за статистики?
   – Конечно, нет. – Дари почувствовала, что женщина говорит с ней снисходительно, единственное, чего она не терпела. – Никто не хочет неудобств. Но, легат Перейра, вы же признали, что в Четвертом Альянсе никто не знает о Строителях больше меня. Допустим, вместо меня поедет кто-то другой и из-за нехватки знаний потерпит фиаско там, где я добьюсь успеха. Как вы считаете, прощу я себе это?
   Не ответив, Перейра подошла к окну и поманила Дари Лэнг. Она показала ей на медленно темнеющее небо. У горизонта сверкал Стражник, слоистый шар, миллион километров в поперечнике, отдаленный от них на двести миллионов километров.
   – Допустим, я скажу вам, что знаю способ пробиться сквозь защитную оболочку Стражника и исследовать Пирамиду в центре его. Захотите ли вы отправиться со мной?
   – Разумеется. Я изучала Стражник с детства. Если я права, то в Пирамиде находится библиотека всех наук Строителей… и, возможно, их хроники. Но никто не знает, как пробить экран. Мы пытаемся уже тысячу лет.
   – Допустим, мы пробьем его.
   – Тогда я поеду туда.
   – Даже если это будет сопряжено с опасностями и неудобствами?
   – Я все равно поеду.
   Легат кивнула, молча села и сидела так несколько минут в сгущавшейся темноте.
   – Прекрасно, – произнесла она наконец. – Профессор Лэнг, о вас говорят, что вы разумный человек. Хочется думать, что я тоже. Если вы рискуете подвергнуться опасности Стражника, а это неизвестная опасность, то вы имеете право рискнуть и подвергнуть себя меньшим опасностям Тектона. Что же касается путешествия в систему Добеллии, мы, люди, создали Бозе-двигатель и хорошо знаем, как он работает. Мы знаем, как пользоваться Бозе-сетью. Ощущение поначалу пугающее, но опасность невелика. И, быть может, если вы воспользуетесь этой сетью для исследования вашей статистической аномалии, она, в конце концов, поможет найти инструмент, с помощью которого вы раскроете тайну Строителей. По-моему, я рассуждаю логично. У вас есть право совершить путешествие. Я поддержу вашу заявку.
   – Благодарю вас, легат Перейра. – Вместе с ощущением победы к Дари пришел холодок, вызванный не прохладой ночного воздуха: она переходила от приятного теоретизирования к реальным действиям.