Страница:
– Поначалу никто не несет отсебятины, – заметил Хелен. – Но как только связной осознает свою исключительность, начинаются проблемы, и канал приходится менять. Хорошо, я готов работать и над этим вариантом. Я разговаривал с Ронисом. Он подтвердил, что в свете последних событий вербовка может оказаться вполне удачной. Если вы уверены, что она находилась в неведении относительно использования ее личного судна на Тонатосе…
– Уверен.
– Тогда у вас есть хороший шанс склонить ее к сотрудничеству. К тому же гибель бывшего мужа и покушение на ее собственную жизнь лишь убедит ее в том, что Орден не способен дать ей никаких гарантий безопасности. Единственный вопрос, Симаргл: как вы намерены заставить ее ради встречи с вами покинуть посольство?
Лорд Тонатоса с удовлетворением захлопнул папку с досье.
– Хелен, знаете древнюю земную пословицу? Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – процитировал он.
Ожидание всегда казалось Сове очень утомительным занятием, но, проснувшись утром следующего дня, она была даже рада тому, что вечер не принес ей запланированного свидания с Ритором. Едва ли она смогла бы выдавить из себя слабое подобие радости при встрече. Впрочем, рыдать на чужой груди у нее тоже не вышло бы: слез не было. Впервые в жизни Сова не могла определить, что она чувствует. Когда-то в детстве, неудачно перемахнув через забор, она распорола себе ладонь, и в школьном медпункте, предварительно обколов рваную рану обезболивающим средством, хирургический аппарат мигом наложил Сове несколько швов. Ей тогда казалось, что рука должна потерять чувствительность, но нет: оказалось, что каждое прикосновение иглы к коже вполне ощутимо. Просто эти касания почему-то не сопровождались болью.
Что-то похожее произошло с ней и сейчас, и Сова с ужасом ждала, что действие наркоза рано или поздно закончится. Но еще страшнее было думать, что оно не закончится никогда. Видеть никого не хотелось. Даже почувствовавший ее состояние Командор согласился без всяких объяснений не беспокоить ее до завтра и обещал сам все рассказать Лорису. Сова доползла до постели и на восемь часов отключилась от действительности сном без сновидений.
Утром Сову наконец отпустило. Не случилось истерики, не пришло облегчения, но ватная глухота сменилась, в конце концов, привычными утренними звуками: заботливыми вопросами «домового», плеском воды в душе, шумом проснувшегося за окном города. В новой гостинице завтрак Сове принесли через пять минут после того, как она сделала заказ. Вообще-то, она заказала завтрак в постель, но отсутствие аристократической привычки принимать пищу лежа заставило ее подняться и переставить все тарелочки на стол в гостиной сразу же, как только за стюардом закрылась дверь. Однако к светской традиции одеваться к столу Сова тоже была равнодушна. И осталась в пижаме.
Она еще не успела сменить свой домашний костюм, как в дверь постучали. На пороге против ожиданий стоял не Ястри Ритор, а незнакомый человек с унылым, некрасивым, словно специально оттянутым за нос книзу лицом, высокий, сутулый, облаченный в парадную форму Ордена. В руке незнакомец держал конверт, но Сова уже знала содержание вложенного письма. Незваные гости в парадной форме были хорошо знакомы всем жителям военных городков. Устав Ордена запрещал присылать уведомления о гибели военнослужащего по почте. Представитель специального ведомства обязан был лично сообщать печальную весть близким погибшего.
Сова молча протянула руку и взяла конверт.
– Спасибо, – коротко кивнула она, намереваясь закрыть дверь, но печальный почтальон сделал шаг навстречу.
– Я могу войти? – спросил он.
– Конечно. – От неожиданности этого вторжения она отступила назад, пропуская его в номер.
Сова проводила сутулую фигуру недоуменным взглядом, еще не понимая, зачем визитер проскользнул в комнату. Но уже в следующее мгновение плечи незнакомца расправились, сутулость пропала, а в движениях офицера вдруг появилась изысканная небрежность, которая совершенно не соответствовала миссии, возложенной на него служебными обязанностями. Видимо, растерянность адресата не укрылась от взгляда гостя, потому что, войдя в комнату, он обернулся и в хорошо знакомой Сове манере произнес:
– Не смотрите так на мое лицо, леди. Я сам от него не в восторге. – Он придирчиво осмотрелся и неожиданно спросил: – Вы тут с местной фауной разобрались?
– С чем? – все еще пребывая в растерянности, переспросила она.
– Я спрашиваю, жучков в этой комнате нет?
– Простите? – Сова никак не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего.
– Прощаю. Но знаете, как тяжело человеку моего роста изображать сутулость? А тут еще это лицо!
– Симаргл? – Догадка блеснула внезапно.
Он поклонился. Сова решила, что ее нервная система несколько расшаталась после событий двух последних суток, и лишние потрясения ей на пользу не идут.
– Это маска? – недоверчиво уточнила она.
– Нет, это мое настоящее лицо, – мрачно пошутил он. – Представляете, сколько лет с ним борюсь, а оно все равно отрастает по ночам. Особенно нос.
Сова, не удержавшись, прыснула.
– Ну и какого черта вы расхаживаете тут со своим лошадиным лицом? – спросила она.
– Ну, вы же забаррикадировались в посольстве. Как же мне иначе вас увидеть?
– И вы явились сами? Какая честь для меня. Раньше к вам на допросы меня водили. Стоило ли так утруждать себя? Могли бы прислать кого-нибудь.
– А вы бы поверили кому-то еще кроме меня?
– Можно подумать, я вам поверю, – фыркнула Сова. – Как вас с чужим лицом не взяли на входе?
Чужое лицо презрительно скривилось.
– Честное слово, я бы мог проникнуть в ваше посольство и со своим собственным. Биометрия на входе примитивнейшая, ее даже не интересно обманывать. А дежурный офицер был так поглощен трагизмом моего появления, что едва заглянул в удостоверение личности. Кстати, леди, почему бы вам не угостить меня земным кофе, пока мы будем разговаривать о делах? И прошу вас, перестаньте с таким страхом на меня поглядывать. В следующую нашу встречу я обещаю вернуть вам себя прежнего.
– Зачем я вам понадобилась? – Сова с сожалением констатировала, что нормы гостеприимства распространяются и на нее, и честно принялась разливать кофе из кофейника в две чашки.
– У меня к вам куча вопросов. Первый: вы передали диск Ритору?
Сова смирилась с тем, что завтрак будет испорчен.
– Ну и мерзавец же вы, Симаргл, – вместо ответа равнодушно констатировала она.
– Я так и думал! – Он в раздражении бросил ложечку, и она звякнула о блюдце. – А иначе зачем Ритору до сих пор торчать на планете? Вы его пожалели? Или в вас заговорила совесть? Нет, это по-женски непоследовательно: поставить себе цель – и отказываться от самого быстрого средства ее достижения! Или вы считаете, что отбить жениха у невесты накануне свадьбы более достойно, чем показать ему правду о любимой? Посмотрите на себя! Вы действительно уверены, что ваших ампул с сывороткой достаточно, чтобы решить эту проблему? Как же я устал от моралистов!
– Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения, – любезно поблагодарила его Сова. – Но я руководствовалась несколько иными соображениями.
– Сделайте одолжение, познакомьте меня с ними.
– Пожалуйста. Вы играете на два фронта.
– Если бы только на два! Как легко бы мне жилось. Но что это меняет? Почему вы не показали ему диск?
– Это понятно – я вам не доверяю. Вы вполне могли бы снабдить этими сведениями Ритора десятком других способов, например, слить информацию Ордену напрямую. Но вы почему-то решили сделать своим орудием именно меня. Это настораживает.
– Всего-то? Из-за этой ерунды вы теряете драгоценное время и бережете вашего Ритора от жизненных потрясений? Я передал диск вам именно потому, что успешное разрешение этого дела поспособствовало бы вашей карьере. Вы не забыли – я вас вербую? А значит, меня заботит ваше продвижение по службе. Что в этом подозрительного? Или вы, как плохой агент, начинаете страдать излишней мнительностью, от которой недалеко и до паранойи? Верните мне диск!
– Не могу, – честно призналась Сова. – Я его уничтожила.
– Не верю.
Поскольку уборки в номере еще не было, Сова без слов выудила из-под стола мусорную корзину и, покопавшись в ней, выложила под новый длинный нос Симаргла обломки. Ее гость скорбно вздохнул:
– Как с вами тяжело работать, – заметил он. – Ну и зачем вы это сделали? Неужели вы наивно думали, что он существует в единственном экземпляре?
– Нет, конечно. Но вам придется самостоятельно донести его содержимое до руководства Ордена.
Он стряхнул со стола обломки и на их место жестом фокусника водрузил вытащенный из кармана новый диск.
– Вы жестоко расправились с первой копией, оставив в неведении не только Ястри Ритора, но и Магистра, – он не спрашивал, он утверждал. – Я стараюсь способствовать вашей карьере, а вы сами с упорством обрубаете любые перспективы. Будь я на месте вашего начальства, я бы уволил вас со службы за подобную самодеятельность. Хотя у вас есть смягчающее обстоятельство, – и он кивнул на конверт, который Сова, не распечатывая, положила на край стола.
Она проследила за его взглядом.
– Судя по тому, что вы не вскрываете письмо, вы уже знаете подробности, – серьезно заметил он. – Ну а, судя по тому, что молчите об этом, – не знаете, как себя вести. – И, видя, что она уже готова возразить, предупреждающе поднял руку: – Простите меня, леди, но вы еще не доросли до того, чтобы скрывать такие эмоции. Сейчас ваше чувство справедливости не позволяет вам обвинить меня в смерти Дара Зория. Будь это не так, вы вели бы себя иначе. Себя вам тоже не в чем упрекнуть: покушение произошло до того, как вы увидели меня на приеме, так что при всем желании вы не смогли бы его предотвратить. Я уверен, что корабль Орден использовал без вашего ведома. Вы слишком привязаны к этому куску железа и добровольно не согласились бы его потерять. Не беспокойтесь, я вернул вам его.
Последнее прозвучало многозначительно. Сова вскинула на Симаргла глаза, и он кивнул в ответ на ее невысказанный вопрос:
– Вы правильно поняли: я вернул не только корабль.
Она опустила глаза и принялась задумчиво передвигать по столу пустую чашку из-под кофе. Он ждал, гадая про себя, в какую форму выльется ее благодарность. Неожиданно она бросила взгляд на стену, где висели часы.
Через двадцать часов, сказал Магистр. И десять из них уже прошло.
Сова смотрела на часы, просчитывая в уме сроки. Через десять часов крейсер Ордена зависнет на внешней орбите, и с его борта будут отлично видны все суда, покидающие Киферон. А чтобы на крейсере знали, куда смотреть, ей нужно будет связаться с Магистром и сообщить, какое именно судно с лордом Тонатоса на борту ушло из порта. Она приняла решение.
– Через десять часов на внешнюю орбиту придет крейсер Ордена, – сообщила она. – Ровно столько времени у вас есть, чтобы убраться с Киферона.
Симаргл церемонно поклонился ей:
– Это нетрудно было предположить. После того как вы узнали о событиях на Тонатосе, скрывать мое присутствие здесь для вас стало бессмысленно. Но мне приятно, что вы обо мне заботитесь.
Сова поморщилась.
– Я почему-то верю, что вы вернули тело, – сказала она – Вы любите красивые жесты. Будем считать, что это мой ответный красивый жест. Ведь вам не нужно объяснять, что крейсер легко накроет целое полушарие сетевым гравитационным полем? Будете пробовать прорваться сквозь него или последуете моему совету?
– Последую, конечно, – миролюбиво согласился он. – Надо же! Выслать за мной целый крейсер! Это большая честь. Я думал, вы ограничитесь местным отделением Ордена. Ну а вы наверняка получили приказ меня задержать. Что же вам будет за его невыполнение?
– Это уже не ваша забота.
– Ошибаетесь. Именно сейчас ваш успех на служебном поприще волнует меня как никогда. Я вас вербую не ради того, чтобы вас уволили из Ордена.
– Я надеюсь, вы успеете собраться и выйти на внешнюю орбиту за десять часов? – игнорируя его замечания, поинтересовалась Сова.
И демонстративно посмотрела на часы, давая понять, что разговор закончен. Симаргл любезно улыбнулся.
– У меня есть еще хотя бы минут пятнадцать, чтобы пообщаться с вами перед отлетом?
– Я столько не выдержу, – пообещала Сова.
В этот момент в дверь снова постучали. Определенно, ее номер становился людным местом.
Сова резко вскочила со стула.
– Спокойно, – скомандовал Симаргл, плавным жестом отправляя со стола в мусорную корзину вторую кофейную чашку. – Он меня не знает даже с настоящим лицом. Не суетитесь, я подыграю.
Странно, но она ему поверила.
– Доброе утро.
Даже если бы Сова не знала о ходе начатого по инициативе Ястри Ритора расследования, лицо ее защитника лучше всяких слов свидетельствовало о полученных результатах. Он пришел, чтобы сообщить о них ей, потерпевшей, но самой главной жертвой свершившегося преступления стал он сам. И неистребимое родовое сходство взяло, наконец, свое. Перед ней стоял Магистр. Тот же сердитый наклон головы, та же глубокая складка между бровей, так же плотно сжатые губы с чуть опущенными вниз уголками, только в глазах вместо непоколебимого сознания собственной правоты – обида и сомнения.
– Как вы себя чувствуете, Лаэрта? – участливо спросил он, заходя вслед за Совой в комнату. – Простите, вчера я освободился слишком поздно, и решил вас не беспокоить. Но я справлялся о вас у администратора гостиницы, и мне сказали, что у вас все в порядке.
И тут он остановился, словно споткнувшись.
В центре комнаты с черным конвертом в руке, как памятник скорби и состраданию, стоял Симаргл.
Ястри Ритор, не отрываясь, смотрел на конверт. Наконец он поднял глаза на почтальона и хрипло спросил:
– Отец?
Сова шагнула к Симарглу и второй раз за утро протянула руку за письмом.
– Нет, Ястри, это не для вас. Это для меня.
Симаргл с безупречной точностью поклонился, приложил руку к виску и с чувством исполненного долга попрощался.
Глава 11
К своему белому халату доктор Лорис Лэвелль относился с большим пиететом. Задержавшись у зеркала, он заботливо разгладил набежавшие складки и лишний раз проверил, крепко ли держится значок выпускника Медицинской Академии Земли на левом лацкане воротничка. Значок держался с достоинством. Змея нависала над чашей в окружении платинового кольца, на котором были выгравированы имя, фамилия и год выпуска владельца. Даже на Кифероне, чьи клиники считались одними из лучших, на молодого врача смотрели с уважением, значительная часть которого относилась к авторитету его учебного заведения.
Врачеватель в седьмом поколении, травник и знахарь, десять лет своей жизни Лорис носил другое одеяние: черный плащ городского лекаря в столице Лоданийской империи городе Ладагаше на отсталой, деградировавшей после длительной изоляции планетке с кадастровым номером ЕС 1423, у двойной звезды на окраине Федерации. Он покинул цех лекарей ради самого престижного учебного заведения Старого Света, он сменил плащ на халат, но в остальном остался прежним: человеком другой эпохи, другой культуры, надолго застрявшей в средневековье. Может быть, именно в силу этого он и сохранил наивные, но безупречно ясные представления о высокой чести называться врачом. И потому белый халат, что традиционно дарился каждому выпускнику Академии при вручении диплома, значил для Лориса куда больше, чем для его сокурсников.
Еще один халат достался ему от Совы с Командором как подношение ко дню защиты диссертации. Лорис улыбнулся, вспоминая, сколько всего было подарено друзьями за эти годы. В Ордене хорошо платили, и Сова, например, завела традицию тратить свои отпускные на медицинскую технику. Она тайком присматривала какой-нибудь агрегат, с трудом втискивала его в грузовой отсек «Водолея» и на подводе, с воодушевлением покрикивая на унылых грузчиков, везла его из торговой фактории к своему дому в Ладагаше в квартале синельди. В доме давно уже располагалась больница.
Лорис принимал подарки без всякого смущения: они предназначались не ему лично. Командор подхватил эту традицию – с той лишь разницей, что, в отличие от импульсивной Совы, он всегда заранее интересовался, какая техника будет наиболее желанной. Первого гранта, полученного Лорисом от Всемирной организации врачей еще в бытность студентом, едва хватило на покупку медикаментов и самого необходимого инвентаря. Его клиника была не только единственным современным медицинским учреждением на планете, она была единственным бесплатным стационаром. Лорис с благодарностью принимал пожертвования местной знати, но денег за лечение принципиально не брал. Впрочем, экономического смысла в этом и не было: тех денег, что могли заплатить за лечение жители отсталых миров, не хватило бы даже на то, чтобы оплатить транспортировку в окраинную торговую факторию медикаментов, произведенных в развитом центре Федерации.
Он знал наперечет все благотворительные медицинские фонды Федерации и вел систематическую переписку с половиной из них. Второй грант позволил Лорису пригласить в клинику двух помощников и открыть стационар в доме, к тому моменту подаренном ему Совой.
Он пережил изгнание из цеха лекарей, пять поджогов и два крупных пожара, после которых клинику приходилось восстанавливать практически с нуля. Ему завидовали и сочувствовали, его отлучали от церкви и верили в него почти как в бога, его известность в городе соперничала со славой королевской семьи, чьим придворным лекарем он теперь значился. Он брал учеников и работал по шестнадцать часов в сутки. Клиника росла, Лорис учился. Раз в полгода на пару недель он разрешал себе вырваться из привычного круга ежедневных обязанностей, чтобы пройти стажировку в каком-нибудь известном медицинском центре. В мире, где узкая специализация было нормой и правилом, он должен был стать универсальным специалистом. В отсталом государстве на окраине Федерации он не мог позволить себе чего-то не знать.
Вот и сейчас, чувствуя, что он не слишком-то полезен Сове в задуманной авантюре, Лорис, чтобы не терять времени даром, хотел было договориться о практике в киферонском столичном центре матери и ребенка. Его клиника давно нуждалась в родильном отделении. Первой неожиданностью для него стал отказ. В ответ на его запрос главный врач клиники в вежливой письменной форме благодарил Лориса Лэвелля за высокую оценку достижений киферонской медицины и с прискорбием сообщал, что группы стажеров уже сформированы и приступили к работе. В ближайшее время пополнение численности практикантов сопряжено с существенными осложнениями для самой клиники. В письме ему предлагались на выбор четыре не менее авторитетных центра на других планетах.
Лорис разослал еще несколько запросов. Столичные больницы в унисон ответили отказом. Предлоги были разные, но результат одинаков – лечебные учреждения Киферона не хотели видеть у себя специалиста с дипломом академии Старого Света. Между медицинскими школами, конечно, существовала известная конкуренция, но Лорису не доводилось слышать, чтобы противостояние доходило до таких крайностей.
Он не стал обременять конкурентов новыми просьбами, поскольку случилась вторая неожиданность. Частный госпиталь некоего доктора Грависа ссылался в своем послании на отказавший Лорису столичный центр и приглашал молодого врача пройти стажировку в своих стенах. Может быть, владелец госпиталя не питал антипатии к выпускникам учебных учреждений Земли? Приглашение было с радостью принято.
Лорис еще раз огладил складки на халате и решительно зашагал к приемному покою. Несколько дней этой короткой стажировки он хотел потратить с максимальной пользой.
Приемный покой был пуст. Конечно, дети рождаются и в праздники, природу не попросишь повременить, но Лорис был огорчен тем, что практика выпала на дни национальных торжеств Киферона. Он наметил себе последовательную программу обучения, начиная с дородового обследования пациенток и заканчивая родами. И вот как раз дородовое отделение в праздники пустовало. Большинство врачей тоже предпочли отдохнуть от работы, так что в госпитале остались только дежурные специалисты, да и то не все. Даже куратор, назначенный Лорису в провожатые, наспех показал ему несколько пустых лабораторий и с извинениями откланялся, перепоручив молодого врача симпатичной медсестре. Остальную клинику ему пообещали показать после праздников.
Сейчас медсестра скучала за слойкой регистратуры. Появление Лориса прогнало с ее лица унылое выражение.
– Доктор Лэвелль, здесь посетительница, – строя ему глазки, проворковала она. – Вы не поможете?
– Конечно.
На диване приемного отделения нервно томилась женщина лет тридцати.
– Простите, доктор, я понимаю, у вас тоже праздник, – начала она, оправдываясь, – но я только сегодня узнала. Я хочу срочно пройти обследование. Вы же знаете, как это важно.
– Конечно, – Лорис успокаивающе улыбнулся. – Конечно, мы сейчас все посмотрим. Вы не должны волноваться, вы должны быть радостны и спокойны. Берите халат и идите за мной.
Она благодарно оперлась на его руку.
Он освоил управление аппаратом для диагностики ранних стадий беременности только вчера. Конечно, можно было пригласить дежурного специалиста, но его пришлось бы ждать около получаса, а новая пациентка заметно нервничала и торопилась. К тому же сегодня Лорису хотелось самостоятельно, без посторонней помощи провести обследование.
– Прошу вас.
Кресло для пациенток располагалось в рамке из трех щитов. Лорис провел женщину внутрь этой кабинки, помог устроиться на сиденье, отрегулировал наклон спинки, еще раз попросил не волноваться и включил тихую, успокаивающую музыку.
Видеть зарождающуюся новую жизнь до сих пор представлялось ему священнодействием. Наверное, он был слишком впечатлительным для своей работы, так и не сумев найти в себе профессиональный цинизм вершителя человеческой жизни. Будь он дома, он не задумавшись ни на секунду, разбил бы по обычаю два яйца в качестве жертвы Двуглавому богу и поставил бы блюдце с желтками в изголовье своего рабочего с гола. Но здесь его средневековые суеверия были неуместны.
Экран кабинета диагностики светился перед ним мягким светом. Датчики аппарата вот-вот должны были закончить свою работу и вывести на монитор первый портрет еще не рожденного человеческого существа в утробе матери. Первый из многих, что предстоит наблюдать доктору в ближайшие семь-восемь месяцев.
Наконец мягкий сигнал сообщил об окончании процесса. Лорис вскинул глаза к экрану, на котором появилось четкое изображение.
И в ужасе отпрянул, едва не вскрикнув.
Он уже видел такое однажды.
Вчера.
В номере Совы.
– Все в порядке, доктор?
Голос пациентки вывел его из оцепенения.
– Да, конечно, – с трудом совладав собой, ответил он.
Он еще что-то говорил, рассказывал, задавал вопросы, которые должен был задать, но втайне благодарил изобретателя аппарата за то, что от пациентки его отделяет непроницаемый щит, а монитор недоступен для ее глаз. Он закончил процедуру первичного обследования, сделал записи в медицинской карте, назначил все положенные анализы и обследования и проводил немного успокоившуюся женщину до дверей приемного покоя.
Когда он вернулся к стойке, красавица-медсестра обиженно дула губки, явно раздосадованная излишним, как ей казалось, вниманием молодого доктора к новой пациентке.
– Вы уже обедали, Эльви? – Лорис облокотился на стойку и сверху вниз заглянул в ее рабочий уголок, где в обрамлении открыточек, мелких пушистых игрушек и тюбиков с косметикой располагался рабочий монитор.
Под его взглядом Эльви оживилась, ожидая приглашения, но решила для порядка еще немного побыть недовольной.
– Нет.
– Я могу сменить вас на часок в регистратуре, – предложил он. – Прогуляйтесь, а то у вас утомленный вид.
– Спасибо, – фыркнула она. – Вы умеете сказать комплимент.
– Просто я забочусь о том, чтобы к ужину вы не выглядели усталой. – Лорис понял, что за все нужно платить. – Ведь вы поужинаете со мной?
Обиженная красавица слегка оттаяла:
– Я подумаю, – милостиво пообещала она. – Если вы до вечера не будете смотреть на других женщин, возможно, я с вами и поужинаю.
– Тогда купите мне что-нибудь перекусить в городе, чтобы до ужина я не умер с голоду, – попросил он. – Да, – словно бы вдруг испытав затруднение, припомнил он, – не выключайте ваш компьютер, а то у меня нет доступа к базам данных пациенток. Вдруг кто-нибудь позвонит, а я не смогу ответить так же грамотно, как вы.
Когда через час забывшая обиду Эльви выложила перед ним на стойку пару аппетитных пирожных, он уже знал то, чего предпочел бы не знать никогда.
Глайдер с дипломатическими номерами сорвался с крыши гостиницы посольства и взял курс на запад столицы, туда, где располагалось местное правоохранительное отделение Ордена. Сова, облаченная в целях конспирации в куртку с большим капюшоном, украдкой поглядывала на своего провожатого. Ястри Ритор вел машину над самыми крышами, что считалось довольно опасным, умело лавируя в потоках и постоянно меняя высоты. Наверное, эти предосторожности были излишни: Сова сомневалась, что кто-либо рискнет напасть на посольский транспорт, но если уж ее решили беречь и охранять, оставалось только покориться и не лезть к водителю со своими советами.
– Уверен.
– Тогда у вас есть хороший шанс склонить ее к сотрудничеству. К тому же гибель бывшего мужа и покушение на ее собственную жизнь лишь убедит ее в том, что Орден не способен дать ей никаких гарантий безопасности. Единственный вопрос, Симаргл: как вы намерены заставить ее ради встречи с вами покинуть посольство?
Лорд Тонатоса с удовлетворением захлопнул папку с досье.
– Хелен, знаете древнюю земную пословицу? Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – процитировал он.
Ожидание всегда казалось Сове очень утомительным занятием, но, проснувшись утром следующего дня, она была даже рада тому, что вечер не принес ей запланированного свидания с Ритором. Едва ли она смогла бы выдавить из себя слабое подобие радости при встрече. Впрочем, рыдать на чужой груди у нее тоже не вышло бы: слез не было. Впервые в жизни Сова не могла определить, что она чувствует. Когда-то в детстве, неудачно перемахнув через забор, она распорола себе ладонь, и в школьном медпункте, предварительно обколов рваную рану обезболивающим средством, хирургический аппарат мигом наложил Сове несколько швов. Ей тогда казалось, что рука должна потерять чувствительность, но нет: оказалось, что каждое прикосновение иглы к коже вполне ощутимо. Просто эти касания почему-то не сопровождались болью.
Что-то похожее произошло с ней и сейчас, и Сова с ужасом ждала, что действие наркоза рано или поздно закончится. Но еще страшнее было думать, что оно не закончится никогда. Видеть никого не хотелось. Даже почувствовавший ее состояние Командор согласился без всяких объяснений не беспокоить ее до завтра и обещал сам все рассказать Лорису. Сова доползла до постели и на восемь часов отключилась от действительности сном без сновидений.
Утром Сову наконец отпустило. Не случилось истерики, не пришло облегчения, но ватная глухота сменилась, в конце концов, привычными утренними звуками: заботливыми вопросами «домового», плеском воды в душе, шумом проснувшегося за окном города. В новой гостинице завтрак Сове принесли через пять минут после того, как она сделала заказ. Вообще-то, она заказала завтрак в постель, но отсутствие аристократической привычки принимать пищу лежа заставило ее подняться и переставить все тарелочки на стол в гостиной сразу же, как только за стюардом закрылась дверь. Однако к светской традиции одеваться к столу Сова тоже была равнодушна. И осталась в пижаме.
Она еще не успела сменить свой домашний костюм, как в дверь постучали. На пороге против ожиданий стоял не Ястри Ритор, а незнакомый человек с унылым, некрасивым, словно специально оттянутым за нос книзу лицом, высокий, сутулый, облаченный в парадную форму Ордена. В руке незнакомец держал конверт, но Сова уже знала содержание вложенного письма. Незваные гости в парадной форме были хорошо знакомы всем жителям военных городков. Устав Ордена запрещал присылать уведомления о гибели военнослужащего по почте. Представитель специального ведомства обязан был лично сообщать печальную весть близким погибшего.
Сова молча протянула руку и взяла конверт.
– Спасибо, – коротко кивнула она, намереваясь закрыть дверь, но печальный почтальон сделал шаг навстречу.
– Я могу войти? – спросил он.
– Конечно. – От неожиданности этого вторжения она отступила назад, пропуская его в номер.
Сова проводила сутулую фигуру недоуменным взглядом, еще не понимая, зачем визитер проскользнул в комнату. Но уже в следующее мгновение плечи незнакомца расправились, сутулость пропала, а в движениях офицера вдруг появилась изысканная небрежность, которая совершенно не соответствовала миссии, возложенной на него служебными обязанностями. Видимо, растерянность адресата не укрылась от взгляда гостя, потому что, войдя в комнату, он обернулся и в хорошо знакомой Сове манере произнес:
– Не смотрите так на мое лицо, леди. Я сам от него не в восторге. – Он придирчиво осмотрелся и неожиданно спросил: – Вы тут с местной фауной разобрались?
– С чем? – все еще пребывая в растерянности, переспросила она.
– Я спрашиваю, жучков в этой комнате нет?
– Простите? – Сова никак не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего.
– Прощаю. Но знаете, как тяжело человеку моего роста изображать сутулость? А тут еще это лицо!
– Симаргл? – Догадка блеснула внезапно.
Он поклонился. Сова решила, что ее нервная система несколько расшаталась после событий двух последних суток, и лишние потрясения ей на пользу не идут.
– Это маска? – недоверчиво уточнила она.
– Нет, это мое настоящее лицо, – мрачно пошутил он. – Представляете, сколько лет с ним борюсь, а оно все равно отрастает по ночам. Особенно нос.
Сова, не удержавшись, прыснула.
– Ну и какого черта вы расхаживаете тут со своим лошадиным лицом? – спросила она.
– Ну, вы же забаррикадировались в посольстве. Как же мне иначе вас увидеть?
– И вы явились сами? Какая честь для меня. Раньше к вам на допросы меня водили. Стоило ли так утруждать себя? Могли бы прислать кого-нибудь.
– А вы бы поверили кому-то еще кроме меня?
– Можно подумать, я вам поверю, – фыркнула Сова. – Как вас с чужим лицом не взяли на входе?
Чужое лицо презрительно скривилось.
– Честное слово, я бы мог проникнуть в ваше посольство и со своим собственным. Биометрия на входе примитивнейшая, ее даже не интересно обманывать. А дежурный офицер был так поглощен трагизмом моего появления, что едва заглянул в удостоверение личности. Кстати, леди, почему бы вам не угостить меня земным кофе, пока мы будем разговаривать о делах? И прошу вас, перестаньте с таким страхом на меня поглядывать. В следующую нашу встречу я обещаю вернуть вам себя прежнего.
– Зачем я вам понадобилась? – Сова с сожалением констатировала, что нормы гостеприимства распространяются и на нее, и честно принялась разливать кофе из кофейника в две чашки.
– У меня к вам куча вопросов. Первый: вы передали диск Ритору?
Сова смирилась с тем, что завтрак будет испорчен.
– Ну и мерзавец же вы, Симаргл, – вместо ответа равнодушно констатировала она.
– Я так и думал! – Он в раздражении бросил ложечку, и она звякнула о блюдце. – А иначе зачем Ритору до сих пор торчать на планете? Вы его пожалели? Или в вас заговорила совесть? Нет, это по-женски непоследовательно: поставить себе цель – и отказываться от самого быстрого средства ее достижения! Или вы считаете, что отбить жениха у невесты накануне свадьбы более достойно, чем показать ему правду о любимой? Посмотрите на себя! Вы действительно уверены, что ваших ампул с сывороткой достаточно, чтобы решить эту проблему? Как же я устал от моралистов!
– Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения, – любезно поблагодарила его Сова. – Но я руководствовалась несколько иными соображениями.
– Сделайте одолжение, познакомьте меня с ними.
– Пожалуйста. Вы играете на два фронта.
– Если бы только на два! Как легко бы мне жилось. Но что это меняет? Почему вы не показали ему диск?
– Это понятно – я вам не доверяю. Вы вполне могли бы снабдить этими сведениями Ритора десятком других способов, например, слить информацию Ордену напрямую. Но вы почему-то решили сделать своим орудием именно меня. Это настораживает.
– Всего-то? Из-за этой ерунды вы теряете драгоценное время и бережете вашего Ритора от жизненных потрясений? Я передал диск вам именно потому, что успешное разрешение этого дела поспособствовало бы вашей карьере. Вы не забыли – я вас вербую? А значит, меня заботит ваше продвижение по службе. Что в этом подозрительного? Или вы, как плохой агент, начинаете страдать излишней мнительностью, от которой недалеко и до паранойи? Верните мне диск!
– Не могу, – честно призналась Сова. – Я его уничтожила.
– Не верю.
Поскольку уборки в номере еще не было, Сова без слов выудила из-под стола мусорную корзину и, покопавшись в ней, выложила под новый длинный нос Симаргла обломки. Ее гость скорбно вздохнул:
– Как с вами тяжело работать, – заметил он. – Ну и зачем вы это сделали? Неужели вы наивно думали, что он существует в единственном экземпляре?
– Нет, конечно. Но вам придется самостоятельно донести его содержимое до руководства Ордена.
Он стряхнул со стола обломки и на их место жестом фокусника водрузил вытащенный из кармана новый диск.
– Вы жестоко расправились с первой копией, оставив в неведении не только Ястри Ритора, но и Магистра, – он не спрашивал, он утверждал. – Я стараюсь способствовать вашей карьере, а вы сами с упорством обрубаете любые перспективы. Будь я на месте вашего начальства, я бы уволил вас со службы за подобную самодеятельность. Хотя у вас есть смягчающее обстоятельство, – и он кивнул на конверт, который Сова, не распечатывая, положила на край стола.
Она проследила за его взглядом.
– Судя по тому, что вы не вскрываете письмо, вы уже знаете подробности, – серьезно заметил он. – Ну а, судя по тому, что молчите об этом, – не знаете, как себя вести. – И, видя, что она уже готова возразить, предупреждающе поднял руку: – Простите меня, леди, но вы еще не доросли до того, чтобы скрывать такие эмоции. Сейчас ваше чувство справедливости не позволяет вам обвинить меня в смерти Дара Зория. Будь это не так, вы вели бы себя иначе. Себя вам тоже не в чем упрекнуть: покушение произошло до того, как вы увидели меня на приеме, так что при всем желании вы не смогли бы его предотвратить. Я уверен, что корабль Орден использовал без вашего ведома. Вы слишком привязаны к этому куску железа и добровольно не согласились бы его потерять. Не беспокойтесь, я вернул вам его.
Последнее прозвучало многозначительно. Сова вскинула на Симаргла глаза, и он кивнул в ответ на ее невысказанный вопрос:
– Вы правильно поняли: я вернул не только корабль.
Она опустила глаза и принялась задумчиво передвигать по столу пустую чашку из-под кофе. Он ждал, гадая про себя, в какую форму выльется ее благодарность. Неожиданно она бросила взгляд на стену, где висели часы.
Через двадцать часов, сказал Магистр. И десять из них уже прошло.
Сова смотрела на часы, просчитывая в уме сроки. Через десять часов крейсер Ордена зависнет на внешней орбите, и с его борта будут отлично видны все суда, покидающие Киферон. А чтобы на крейсере знали, куда смотреть, ей нужно будет связаться с Магистром и сообщить, какое именно судно с лордом Тонатоса на борту ушло из порта. Она приняла решение.
– Через десять часов на внешнюю орбиту придет крейсер Ордена, – сообщила она. – Ровно столько времени у вас есть, чтобы убраться с Киферона.
Симаргл церемонно поклонился ей:
– Это нетрудно было предположить. После того как вы узнали о событиях на Тонатосе, скрывать мое присутствие здесь для вас стало бессмысленно. Но мне приятно, что вы обо мне заботитесь.
Сова поморщилась.
– Я почему-то верю, что вы вернули тело, – сказала она – Вы любите красивые жесты. Будем считать, что это мой ответный красивый жест. Ведь вам не нужно объяснять, что крейсер легко накроет целое полушарие сетевым гравитационным полем? Будете пробовать прорваться сквозь него или последуете моему совету?
– Последую, конечно, – миролюбиво согласился он. – Надо же! Выслать за мной целый крейсер! Это большая честь. Я думал, вы ограничитесь местным отделением Ордена. Ну а вы наверняка получили приказ меня задержать. Что же вам будет за его невыполнение?
– Это уже не ваша забота.
– Ошибаетесь. Именно сейчас ваш успех на служебном поприще волнует меня как никогда. Я вас вербую не ради того, чтобы вас уволили из Ордена.
– Я надеюсь, вы успеете собраться и выйти на внешнюю орбиту за десять часов? – игнорируя его замечания, поинтересовалась Сова.
И демонстративно посмотрела на часы, давая понять, что разговор закончен. Симаргл любезно улыбнулся.
– У меня есть еще хотя бы минут пятнадцать, чтобы пообщаться с вами перед отлетом?
– Я столько не выдержу, – пообещала Сова.
В этот момент в дверь снова постучали. Определенно, ее номер становился людным местом.
Сова резко вскочила со стула.
– Спокойно, – скомандовал Симаргл, плавным жестом отправляя со стола в мусорную корзину вторую кофейную чашку. – Он меня не знает даже с настоящим лицом. Не суетитесь, я подыграю.
Странно, но она ему поверила.
– Доброе утро.
Даже если бы Сова не знала о ходе начатого по инициативе Ястри Ритора расследования, лицо ее защитника лучше всяких слов свидетельствовало о полученных результатах. Он пришел, чтобы сообщить о них ей, потерпевшей, но самой главной жертвой свершившегося преступления стал он сам. И неистребимое родовое сходство взяло, наконец, свое. Перед ней стоял Магистр. Тот же сердитый наклон головы, та же глубокая складка между бровей, так же плотно сжатые губы с чуть опущенными вниз уголками, только в глазах вместо непоколебимого сознания собственной правоты – обида и сомнения.
– Как вы себя чувствуете, Лаэрта? – участливо спросил он, заходя вслед за Совой в комнату. – Простите, вчера я освободился слишком поздно, и решил вас не беспокоить. Но я справлялся о вас у администратора гостиницы, и мне сказали, что у вас все в порядке.
И тут он остановился, словно споткнувшись.
В центре комнаты с черным конвертом в руке, как памятник скорби и состраданию, стоял Симаргл.
Ястри Ритор, не отрываясь, смотрел на конверт. Наконец он поднял глаза на почтальона и хрипло спросил:
– Отец?
Сова шагнула к Симарглу и второй раз за утро протянула руку за письмом.
– Нет, Ястри, это не для вас. Это для меня.
Симаргл с безупречной точностью поклонился, приложил руку к виску и с чувством исполненного долга попрощался.
Глава 11
Врачебная этика
Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной,
Гиппократ. Клятва. Гиппократовый сборник
К своему белому халату доктор Лорис Лэвелль относился с большим пиететом. Задержавшись у зеркала, он заботливо разгладил набежавшие складки и лишний раз проверил, крепко ли держится значок выпускника Медицинской Академии Земли на левом лацкане воротничка. Значок держался с достоинством. Змея нависала над чашей в окружении платинового кольца, на котором были выгравированы имя, фамилия и год выпуска владельца. Даже на Кифероне, чьи клиники считались одними из лучших, на молодого врача смотрели с уважением, значительная часть которого относилась к авторитету его учебного заведения.
Врачеватель в седьмом поколении, травник и знахарь, десять лет своей жизни Лорис носил другое одеяние: черный плащ городского лекаря в столице Лоданийской империи городе Ладагаше на отсталой, деградировавшей после длительной изоляции планетке с кадастровым номером ЕС 1423, у двойной звезды на окраине Федерации. Он покинул цех лекарей ради самого престижного учебного заведения Старого Света, он сменил плащ на халат, но в остальном остался прежним: человеком другой эпохи, другой культуры, надолго застрявшей в средневековье. Может быть, именно в силу этого он и сохранил наивные, но безупречно ясные представления о высокой чести называться врачом. И потому белый халат, что традиционно дарился каждому выпускнику Академии при вручении диплома, значил для Лориса куда больше, чем для его сокурсников.
Еще один халат достался ему от Совы с Командором как подношение ко дню защиты диссертации. Лорис улыбнулся, вспоминая, сколько всего было подарено друзьями за эти годы. В Ордене хорошо платили, и Сова, например, завела традицию тратить свои отпускные на медицинскую технику. Она тайком присматривала какой-нибудь агрегат, с трудом втискивала его в грузовой отсек «Водолея» и на подводе, с воодушевлением покрикивая на унылых грузчиков, везла его из торговой фактории к своему дому в Ладагаше в квартале синельди. В доме давно уже располагалась больница.
Лорис принимал подарки без всякого смущения: они предназначались не ему лично. Командор подхватил эту традицию – с той лишь разницей, что, в отличие от импульсивной Совы, он всегда заранее интересовался, какая техника будет наиболее желанной. Первого гранта, полученного Лорисом от Всемирной организации врачей еще в бытность студентом, едва хватило на покупку медикаментов и самого необходимого инвентаря. Его клиника была не только единственным современным медицинским учреждением на планете, она была единственным бесплатным стационаром. Лорис с благодарностью принимал пожертвования местной знати, но денег за лечение принципиально не брал. Впрочем, экономического смысла в этом и не было: тех денег, что могли заплатить за лечение жители отсталых миров, не хватило бы даже на то, чтобы оплатить транспортировку в окраинную торговую факторию медикаментов, произведенных в развитом центре Федерации.
Он знал наперечет все благотворительные медицинские фонды Федерации и вел систематическую переписку с половиной из них. Второй грант позволил Лорису пригласить в клинику двух помощников и открыть стационар в доме, к тому моменту подаренном ему Совой.
Он пережил изгнание из цеха лекарей, пять поджогов и два крупных пожара, после которых клинику приходилось восстанавливать практически с нуля. Ему завидовали и сочувствовали, его отлучали от церкви и верили в него почти как в бога, его известность в городе соперничала со славой королевской семьи, чьим придворным лекарем он теперь значился. Он брал учеников и работал по шестнадцать часов в сутки. Клиника росла, Лорис учился. Раз в полгода на пару недель он разрешал себе вырваться из привычного круга ежедневных обязанностей, чтобы пройти стажировку в каком-нибудь известном медицинском центре. В мире, где узкая специализация было нормой и правилом, он должен был стать универсальным специалистом. В отсталом государстве на окраине Федерации он не мог позволить себе чего-то не знать.
Вот и сейчас, чувствуя, что он не слишком-то полезен Сове в задуманной авантюре, Лорис, чтобы не терять времени даром, хотел было договориться о практике в киферонском столичном центре матери и ребенка. Его клиника давно нуждалась в родильном отделении. Первой неожиданностью для него стал отказ. В ответ на его запрос главный врач клиники в вежливой письменной форме благодарил Лориса Лэвелля за высокую оценку достижений киферонской медицины и с прискорбием сообщал, что группы стажеров уже сформированы и приступили к работе. В ближайшее время пополнение численности практикантов сопряжено с существенными осложнениями для самой клиники. В письме ему предлагались на выбор четыре не менее авторитетных центра на других планетах.
Лорис разослал еще несколько запросов. Столичные больницы в унисон ответили отказом. Предлоги были разные, но результат одинаков – лечебные учреждения Киферона не хотели видеть у себя специалиста с дипломом академии Старого Света. Между медицинскими школами, конечно, существовала известная конкуренция, но Лорису не доводилось слышать, чтобы противостояние доходило до таких крайностей.
Он не стал обременять конкурентов новыми просьбами, поскольку случилась вторая неожиданность. Частный госпиталь некоего доктора Грависа ссылался в своем послании на отказавший Лорису столичный центр и приглашал молодого врача пройти стажировку в своих стенах. Может быть, владелец госпиталя не питал антипатии к выпускникам учебных учреждений Земли? Приглашение было с радостью принято.
Лорис еще раз огладил складки на халате и решительно зашагал к приемному покою. Несколько дней этой короткой стажировки он хотел потратить с максимальной пользой.
Приемный покой был пуст. Конечно, дети рождаются и в праздники, природу не попросишь повременить, но Лорис был огорчен тем, что практика выпала на дни национальных торжеств Киферона. Он наметил себе последовательную программу обучения, начиная с дородового обследования пациенток и заканчивая родами. И вот как раз дородовое отделение в праздники пустовало. Большинство врачей тоже предпочли отдохнуть от работы, так что в госпитале остались только дежурные специалисты, да и то не все. Даже куратор, назначенный Лорису в провожатые, наспех показал ему несколько пустых лабораторий и с извинениями откланялся, перепоручив молодого врача симпатичной медсестре. Остальную клинику ему пообещали показать после праздников.
Сейчас медсестра скучала за слойкой регистратуры. Появление Лориса прогнало с ее лица унылое выражение.
– Доктор Лэвелль, здесь посетительница, – строя ему глазки, проворковала она. – Вы не поможете?
– Конечно.
На диване приемного отделения нервно томилась женщина лет тридцати.
– Простите, доктор, я понимаю, у вас тоже праздник, – начала она, оправдываясь, – но я только сегодня узнала. Я хочу срочно пройти обследование. Вы же знаете, как это важно.
– Конечно, – Лорис успокаивающе улыбнулся. – Конечно, мы сейчас все посмотрим. Вы не должны волноваться, вы должны быть радостны и спокойны. Берите халат и идите за мной.
Она благодарно оперлась на его руку.
Он освоил управление аппаратом для диагностики ранних стадий беременности только вчера. Конечно, можно было пригласить дежурного специалиста, но его пришлось бы ждать около получаса, а новая пациентка заметно нервничала и торопилась. К тому же сегодня Лорису хотелось самостоятельно, без посторонней помощи провести обследование.
– Прошу вас.
Кресло для пациенток располагалось в рамке из трех щитов. Лорис провел женщину внутрь этой кабинки, помог устроиться на сиденье, отрегулировал наклон спинки, еще раз попросил не волноваться и включил тихую, успокаивающую музыку.
Видеть зарождающуюся новую жизнь до сих пор представлялось ему священнодействием. Наверное, он был слишком впечатлительным для своей работы, так и не сумев найти в себе профессиональный цинизм вершителя человеческой жизни. Будь он дома, он не задумавшись ни на секунду, разбил бы по обычаю два яйца в качестве жертвы Двуглавому богу и поставил бы блюдце с желтками в изголовье своего рабочего с гола. Но здесь его средневековые суеверия были неуместны.
Экран кабинета диагностики светился перед ним мягким светом. Датчики аппарата вот-вот должны были закончить свою работу и вывести на монитор первый портрет еще не рожденного человеческого существа в утробе матери. Первый из многих, что предстоит наблюдать доктору в ближайшие семь-восемь месяцев.
Наконец мягкий сигнал сообщил об окончании процесса. Лорис вскинул глаза к экрану, на котором появилось четкое изображение.
И в ужасе отпрянул, едва не вскрикнув.
Он уже видел такое однажды.
Вчера.
В номере Совы.
– Все в порядке, доктор?
Голос пациентки вывел его из оцепенения.
– Да, конечно, – с трудом совладав собой, ответил он.
Он еще что-то говорил, рассказывал, задавал вопросы, которые должен был задать, но втайне благодарил изобретателя аппарата за то, что от пациентки его отделяет непроницаемый щит, а монитор недоступен для ее глаз. Он закончил процедуру первичного обследования, сделал записи в медицинской карте, назначил все положенные анализы и обследования и проводил немного успокоившуюся женщину до дверей приемного покоя.
Когда он вернулся к стойке, красавица-медсестра обиженно дула губки, явно раздосадованная излишним, как ей казалось, вниманием молодого доктора к новой пациентке.
– Вы уже обедали, Эльви? – Лорис облокотился на стойку и сверху вниз заглянул в ее рабочий уголок, где в обрамлении открыточек, мелких пушистых игрушек и тюбиков с косметикой располагался рабочий монитор.
Под его взглядом Эльви оживилась, ожидая приглашения, но решила для порядка еще немного побыть недовольной.
– Нет.
– Я могу сменить вас на часок в регистратуре, – предложил он. – Прогуляйтесь, а то у вас утомленный вид.
– Спасибо, – фыркнула она. – Вы умеете сказать комплимент.
– Просто я забочусь о том, чтобы к ужину вы не выглядели усталой. – Лорис понял, что за все нужно платить. – Ведь вы поужинаете со мной?
Обиженная красавица слегка оттаяла:
– Я подумаю, – милостиво пообещала она. – Если вы до вечера не будете смотреть на других женщин, возможно, я с вами и поужинаю.
– Тогда купите мне что-нибудь перекусить в городе, чтобы до ужина я не умер с голоду, – попросил он. – Да, – словно бы вдруг испытав затруднение, припомнил он, – не выключайте ваш компьютер, а то у меня нет доступа к базам данных пациенток. Вдруг кто-нибудь позвонит, а я не смогу ответить так же грамотно, как вы.
Когда через час забывшая обиду Эльви выложила перед ним на стойку пару аппетитных пирожных, он уже знал то, чего предпочел бы не знать никогда.
* * *
Глайдер с дипломатическими номерами сорвался с крыши гостиницы посольства и взял курс на запад столицы, туда, где располагалось местное правоохранительное отделение Ордена. Сова, облаченная в целях конспирации в куртку с большим капюшоном, украдкой поглядывала на своего провожатого. Ястри Ритор вел машину над самыми крышами, что считалось довольно опасным, умело лавируя в потоках и постоянно меняя высоты. Наверное, эти предосторожности были излишни: Сова сомневалась, что кто-либо рискнет напасть на посольский транспорт, но если уж ее решили беречь и охранять, оставалось только покориться и не лезть к водителю со своими советами.