Страница:
подписал его, поставил печать, благополучно положил письмо на место, так что
они и не заподозрили подмены. Затем на следующий день произошла схватка на
море, а о дальнейших событиях ты уже знаешь.
Горацио. Итак, Гильденстерн и Розенкранц на пути к гибели.
Гамлет. Ну что ж, им самим нравилось их занятие {250}. Их гибель не
касается моей совести. Она является следствием того, что они сами впутались
в это дело. Опасно, когда ничтожный человек оказывается между разъяренными
клинками двух нападающих друг на друга противников.
Горацио. Нет, что же это за король!
Гамлет. Как ты думаешь, разве теперь я не должен рассчитаться с тем,
кто убил моего короля и осквернил мою мать, встал преградой между моими
надеждами и моим избранием на престол, закинул удочку, чтобы поймать меня и
лишить жизни, и действовал с таким коварством - разве по совести не
справедливо, чтобы я рассчитался с ним этой рукой? И разве не достойно
проклятия позволять этой язве нашей природы продолжать свое злое дело?
Горацио. Он скоро получит из Англии сообщение о том, чем там все
кончилось.
Гамлет. Да, скоро. Но промежуток времени принадлежит мне. А жизнь
человеческую можно прекратить словом "раз". Но мне очень жаль, добрый
Горацио, что я забылся с Лаэртом. Ибо в моем горе я вижу картину его горя. Я
постараюсь заслужить его расположение. Но то, что он бравировал своим горем,
привело меня в неистовое бешенство.
Горацио. Тише! Кто идет сюда?
Входит Озрик.
Озрик. Приветствую вашу милость с возвращением в Данию.
Гамлет. Покорно благодарю вас, сэр. (К Горацио.) Ты знаешь этого
речного комара? {251}
Горацио. Нет, добрый милорд.
Гамлет. Твое счастье, ибо даже знать его - порок. Ему принадлежит много
земли, и притом плодородной. Когда животное становится господином животных,
его кормушку ставят за королевский стол {252}. Это - глупая птица, но, как я
сказал тебе, ей принадлежат обширные земли.
Озрик. Сладостный принц, если бы ваша милость располагала досугом, я
сообщил бы вам кое-что от имени его величества.
Гамлет. Я выслушаю это, сэр, с самым напряженным вниманием. Посадите
ваш колпак на место, он сделан для головы...
Озрик. Благодарю вашу милость, - очень жарко.
Гамлет. Нет, уверяю вас, очень холодно, дует северный ветер.
Озрик. В самом деле, довольно холодно, милорд.
Гамлет. И, однако, здесь очень душно и жарко для моей комплекции.
Озрик. Исключительно, милорд... Очень душно, так сказать... Не могу
изъяснить, как жарко. Но, милорд, его величество приказало мне сообщить, что
поставило большой заклад на вашу победу. Сэр, дело в том, что...
Гамлет. Прошу вас, не забывайте же...
Озрик. Нет, мой добрый милорд. Мне так, честное слово, удобнее {253}.
Сэр, недавно ко двору прибыл Лаэрт. Поверьте, это совершеннейший джентльмен,
полный превосходнейших качеств, очень мягкого обхождения и великолепной
внешности. Говоря о нем с должным чувством, он - образец и точный список
изящества, ибо вы найдете в нем полноту любого из тех качеств, которые
только пожелает увидеть в нем джентльмен.
Гамлет. Сэр, его качества ничего не утрачивают в вашем описании. Хотя,
я уверен, составление инвентарного списка всех его достоинств поставило бы в
тупик арифметику памяти {254}, все же при этом мысль не качается из стороны
в сторону, несмотря на то, что он быстро идет на всех парусах. Воздавая ему
справедливую хвалу, я считаю, что у него большая душа и что качества его
столь драгоценны и редки, что, говоря правду о нем, равный ему может быть
лишь зеркалом, а остальные, желающие подражать ему, могут быть лишь его
бледной тенью, не более.
Озрик. Ваша милость безупречно говорит о нем.
Гамлет. Но к чему весь этот разговор, сэр? Зачем окутываем мы имя этого
джентльмена нашим грубым дыханием?
Озрик. Сэр!
Горацио. Неужели невозможно изъясняться на более понятном языке?
Сделайте это, сэр, в самом деле!
Гамлет. Что вы имели в виду, назвав этого джентльмена?
Озрик. Лаэрта?
Горацио. Его кошелек уже пуст: все его золотые слова истрачены.
Гамлет. Да, Лаэрта.
Озрик. Я знаю, что вам небезызвестно...
Гамлет. Я хотел бы, чтобы вы это действительно знали; однако, честное
слово, если бы вы знали, это говорило бы не в мою пользу {255}. Ну, что
дальше, сэр?
Озрик. Вам небезызвестно совершенство Лаэрта...
Гамлет. Я не смею этого утверждать, чтобы не сравнивать самого себя с
его совершенством. Ведь чтобы знать хорошо другого, нужно прежде знать
самого себя.
Озрик. Я говорю, сэр, о его владении оружием. Согласно общему мнению, в
этом искусстве он не знает соперников.
Гамлет. Каким видом оружия владеет он?
Озрик. Рапирой и кинжалом.
Гамлет. Это два вида оружия. Ну, ладно.
Озрик. Король, сэр, поставил шесть берберийских коней; им, со своей
стороны, заложено, насколько мне известно, шесть французских рапир и
кинжалов со всеми принадлежностями, как-то: поясами, держалами и так далее.
Три упряжки, честное слово, восхищают воображение, гармонируют с рукоятками,
изящнейшие упряжки и весьма замысловатые!
Гамлет. Что такое - упряжки?
Горацио. Я так и знал, что вы будете комментировать каждое слово,
прежде чем закончите разговор.
Озрик. Упряжка, сэр, то же самое, что держало.
Гамлет. Это слово более гармонировало бы с содержанием, если бы мы
носили на боку пушку {256}. А пока будем употреблять слове держало. Но
дальше: шесть берберийских коней против шести французских рапир с их
принадлежностями и тремя замысловато украшенными упряжками. Это французский
заклад против датского? {257} Почему все это "заложено", как вы выражаетесь?
{258}
Озрик. Король, сэр, утверждает, что в двенадцати схватках между вами и
Лаэртом последний не наберет на три очка больше, чем вы. Лаэрт же
утверждает, что он наберет двенадцать очков против девяти. Можно было бы
немедленно это проверить на деле, если бы ваша милость соизволила ответить.
Гамлет. А что, если я отвечу - нет?
Озрик. Я имею в виду, милорд, что вы противопоставите свою особу в этом
состязании.
Гамлет. Сэр, я буду прогуливаться здесь, в этом зале. Если не будет
другого приказа его величества, сейчас время моего отдыха. Пусть принесут
рапиры, и если у этого джентльмена {259} есть настроение и король не
отказался от своего намерения, я выиграю ему заклад, если сумею. В противном
случае мне ничего не достанется, кроме позора и лишних ударов.
Озрик. Так и передать ваши слова?
Гамлет. Ваш слуга, ваш слуга.
Озрик уходит.
Хорошо, что он сам ручается. Никто другой не поручился бы за него.
Горацио. Этот чибис убегает со скорлупой на голове {260}.
Гамлет. Он любезничал перед соском своей матери, прежде чем сосать его.
Он и многие другие из этого же стада, которых я знаю и которых любит наш
ничтожный век, уловили мелодию нашего времени и внешнюю манеру обращения, -
ту пенистую накипь, которая подымает их во мнении людей, как самых глупых,
так и самых разборчивых. Но попробуйте только дунуть на них, чтобы испытать,
и пузыри лопнут.
Входит вельможа.
Вельможа. Милорд, его величество приветствовал вас через молодого
Озрика, который сообщил его величеству, что вы ожидаете здесь, в зале. Он
послал меня узнать, не изменили ли вы желания состязаться с Лаэртом, или же
вы хотите отложить состязание.
Гамлет. Я постоянен в своих намерениях. Они совпадают с желанием
короля. Если король готов, готов и я: сейчас или когда угодно, при условии,
если я буду в таком же хорошем состоянии, как сейчас.
Вельможа. Король и королева и все спускаются сейчас сюда.
Гамлет. В добрый час.
Вельможа. Королева желает, чтобы вы сказали что-нибудь любезное Лаэрту
до начала состязания.
Гамлет. Она дает мне хороший совет.
Вельможа уходит.
Горацио. Вы проиграете заклад, милорд.
Гамлет. Я этого не думаю. С тех пор как Лаэрт уехал во Францию, я
постоянно практиковался. Я выиграю, если он даст мне несколько очков вперед.
Но ты представить себе не можешь, как плохо у меня здесь, на сердце. Но это
пустяки.
Горацио. Нет, добрый милорд...
Гамлет. Это только глупость. Но это род предчувствия, которое,
возможно, смутило бы женщину.
Горацио. Если вашей душе чего-нибудь не хочется, послушайтесь ее. Я
скажу им, чтобы они не приходили сюда и что вы не расположены фехтовать.
Гамлет. Ни в коем случае. Мы презираем предзнаменования. Есть особый
промысел и в гибели воробья. Если это случится сейчас, этого не случится в
будущем. Если этого не случится в будущем, это случится сейчас. Если это не
случится сейчас, это случится когда-нибудь. Готовность - в этом все дело.
Так как никто не будет владеть ничем из того, что оставит после смерти,
почему бы не расстаться с этим раньше? Пусть будет что будет.
Барабаны и трубы. Слуги вносят стол, а также на подушках - рапиры и латные
рукавицы {261}. Входят король, королева, Лаэрт, Озрик и свита {262}.
Король. Подойди сюда, Гамлет, подойди и возьми из моих рук эту руку.
(Соединяет руки Лаэрта и Гамлета.)
Гамлет. Простите меня, сэр. Я причинил вам зло. Но простите, как
джентльмен. Все присутствующие знают и вы, конечно, слыхали, как я наказан
тяжким безумием. Все то, что я сделал и что могло пробудить ваши природные
чувства, а также чувство чести и вашу ко мне неприязнь, было, как я заявляю
здесь во всеуслышание, безумием. Гамлет причинил зло Лаэрту? Нет, не Гамлет.
Когда Гамлет сам с собой в разладе, когда он сам не свой и при этом
причиняет зло Лаэрту, это делает не Гамлет. Гамлет отрекается от этого. Кто
же делает это? Его безумие. Если так, значит Гамлет сам принадлежит к
обиженным. Безумие - враг бедного Гамлета. Сэр, пусть отрицание
предумышленного зла, перед всеми здесь присутствующими, освободит меня от
вины в вашем милостивом мнении и заставит вас поверить, что я как бы пустил
стрелу над домом и случайно ранил собственного брата.
Лаэрт. Что касается моих природных чувств, то я удовлетворен, хотя эти
чувства в данном случае должны были бы более всего побуждать меня к
возмездию. Но что касается моей чести, я остаюсь непреклонным и не желаю
примирения, пока люди пожилые, знатоки в делах чести, не произнесут своего
приговора и не приведут примера подобного примирения в прошлом, чтобы имя
мое осталось незапятнанным. До той поры я принимаю предложенную вами любовь
как искреннее чувство и не заподозрю ее ни в чем.
Гамлет. Я приветствую это от всей души и буду с открытым сердцем
сражаться в этом братском поединке. Дайте нам рапиры. Начнем.
Лаэрт. Приступим. Одну рапиру мне.
Гамлет. Я буду фольгой {263} вашего искусства, Лаэрт: на фоне моей
неопытности ваше мастерство, подобно звезде в темноте ночи, будет выделяться
огненным блеском.
Лаэрт. Вы смеетесь надо мной, сэр.
Гамлет. Нет, клянусь этой рукой.
Король. Дайте им рапиры, молодой Озрик. Племянник Гамлет, вам известно
о закладе?
Гамлет. Прекрасно известно, милорд. Ваше величество держит за более
слабого противника.
Король. Я не боюсь. Я видел, как вы оба фехтуете. Но поскольку Лаэрт
усовершенствовался в искусстве фехтования, он дает вперед.
Лаэрт. Эта рапира слишком тяжела. Дайте попробовать другую.
Гамлет. Эта рапира по мне. Эти рапиры одной длины?
Озрик. Да, добрый милорд.
Король. Поставьте сосуды с вином на тот стол. Если Гамлет нанесет
первый или второй удар или сквитается после третьей схватки, пусть на всех
укреплениях замка стреляют пушки: король будет пить за здоровье Гамлета и
бросит в кубок жемчужину более драгоценную, чем та, которую четыре
царствовавших подряд короля носили в короне Дании. Пусть цимбалы скажут
трубам, трубы пушкарям, пушки небесам, небеса земле: "Сейчас король пьет за
здоровье Гамлета!" Ну, начинайте. А вы, судьи, наблюдайте внимательнее.
Гамлет. Начнем, сэр.
Лаэрт. Начнем, милорд.
Они сражаются.
Гамлет. Раз!
Лаэрт. Нет!
Гамлет. Судья!
Озрик. Удар, очевидный удар.
Лаэрт. Хорошо, начнем снова.
Король. Стойте. Дайте мне вина. Гамлет, эта жемчужина твоя. Пью за твое
здоровье.
Литавры, трубы, пушечная пальба.
Дайте ему кубок.
Гамлет. Я сначала закончу эту схватку. Пока оставьте кубок. Ну!
Сражаются.
Еще удар. Что скажете?
Лаэрт. Коснулась, коснулась. Я сознаюсь.
Король. Наш сын победит.
Королева. Он тучен {264} и задыхается. Гамлет, вот возьми мой платок,
вытри лоб. Королева пьет за твою удачу, Гамлет.
Гамлет. Добрая госпожа!
Король. Гертруда, не пей!
Королева. Я хочу выпить, милорд. Прошу вас, простите меня.
Король (в сторону). Это отравленный кубок. Слишком поздно!
Гамлет. Я еще боюсь пить, госпожа. Еще одну минуту.
Королева. Подойди сюда, дай мне обтереть твое лицо.
Лаэрт. Милорд, я сейчас нанесу ему удар.
Король. Я этого не думаю.
Лаэрт (в сторону). И все же это против моей совести.
Гамлет. Начнем третью схватку, Лаэрт. Вы только играете. Прошу вас,
нападайте со всей вашей энергией. Я боюсь, что вы шутите надо мной.
Лаэрт. Ах, вот что? Ну, держитесь!
Они сражаются.
Озрик. Удара нет ни у того, ни у другого.
Лаэрт. Вот вам!
Лаэрт ранит Гамлета. Они вырывают друг у друга рапиры {265}.
Король. Разнимите их. Они разъярены.
Гамлет. Нет, будем продолжать.
Королева падает.
Озрик. Эй, помогите королеве.
Гамлет ранит Лаэрта.
Горацио. Оба в крови. Как вы себя чувствуете, милорд?
Лаэрт падает.
Озрик. Как вы себя чувствуете, Лаэрт?
Лаэрт. Как вальдшнеп, попавший в собственные силки, Озрик. Я
справедливо убит собственным коварством.
Гамлет. Что с королевой?
Король. Она лишилась чувств, увидав кровь.
Королева. Нет, нет, питье, питье! О дорогой мой Гамлет, питье, питье...
Я отравлена. (Умирает.)
Гамлет. О злодейство! Эй, пусть запрут двери! Измена! Найдите виновных.
Лаэрт. Измена здесь, Гамлет. Гамлет, ты убит. Ни одно лекарство в мире
не поможет тебе, и жить тебе не больше получаса. Предательское оружие - в
твоих руках, непритупленное и отравленное. Гнусный замысел обратился против
меня самого. Смотри, вот я лежу, чтобы больше никогда не встать. Твоя мать
отравлена Я не в силах больше... Король, король виноват!
Гамлет. Рапира тоже отравлена! Так за дело, яд! (Закалывает короля.)
Все. Измена! Измена!
Король. О, защитите меня, друзья. Я только ранен.
Гамлет. На! Кровосмеситель, убийца, проклятый король Дании, - допей
отраву! Здесь твоя жемчужина? {266} Следуй за моей матерью.
Король умирает.
Лаэрт. Он получил по заслугам. Это - яд, составленный им самим. Простим
друг друга, благородный Гамлет. Да не падет на тебя моя смерть и смерть
моего отца, а на меня твоя смерть! (Умирает.)
Гамлет. Пусть небо тебе ее отпустит. Я следую за тобой. Я умираю,
Горацио. Несчастная королева, прощай! Вы, которые побледнели и дрожите при
виде этих событий и которые являетесь лишь безмолвными участниками и
зрителями этого действия... будь у меня время... ведь этот неумолимый
судебный пристав, смерть, производит арест без промедления... О, я бы мог
вам рассказать. Но пусть будет так... Горацио, я умираю. Ты живешь. Правдиво
расскажи обо мне, обо всем, что со мной произошло, тем, кто не знает.
Горацио. Об этом и не думайте. Я больше древний римлянин, чем датчанин.
Тут еще осталось питье.
Гамлет. Если ты мужчина, отдай мне кубок... Отдай!.. Клянусь небом, я
вырву его из твоих рук... О добрый Горацио, какое опороченное имя будет жить
после меня, если все останется в неизвестности. Если ты когда-нибудь любил
меня сердцем, удержись на время от блаженства и продолжай с болью дышать в
этом нестройном мире, чтобы рассказать мою повесть.
Вдали военный марш и крики.
Что это за воинственные звуки?
Озрик. Молодой Фортинбрас, с победой вернувшийся из Польши,
воинственным салютом приветствует английских послов.
Гамлет. О, я умираю, Горацио. Могучий яд торжествует над моим духом. Я
не доживу, чтобы услышать известия из Англии. Я предсказываю, что выбор
падет на Фортинбраса. Умирая, я подаю свой голос за него. Скажи ему об этом,
а также обо всех событиях, больших и малых, которые привели к такому концу.
Остальное - молчание. (Умирает.)
Горацио. Разбилось благородное сердце. Доброй ночи, милый принц, и хоры
ангелов пусть отнесут тебя с пением к месту твоего упокоения. Почему
приближается сюда барабанный бой?
Входит Фортинбрас, английские послы, свита.
Фортинбрас. Где это зрелище?
Горацио. Что вы хотите видеть? Если то, что способно опечалить и
поразить, прекратите ваши поиски.
Фортинбрас. Эта груда мертвых тел свидетельствует о взаимном
истреблении. О, гордая смерть, какое пиршество готовишь ты в своем вечном
подземелье, сразив одним кровавым выстрелом столько лиц королевской крови?
Первый посол. Зрелище ужасно. И наши вести из Англии опоздали.
Бесчувственны уши того, кто должен был узнать от нас, что приказ его
исполнен и что Розенкранц и Гильденстерн мертвы. От кого получим мы теперь
благодарность?
Горацио. Вы не получили бы ее из его уст, если бы он даже был в
состоянии отблагодарить вас: он никогда не приказывал убить Розенкранца и
Гильденстерна. Как раз в минуту расследования этого кровавого дела вы
прибыли с польской войны, а вы - из Англии; прикажите же, чтобы тела были
положены на высокий помост перед всеми на виду. И разрешите мне рассказать
неведающему миру о том, как все это произошло. И тогда вы услышите о
смертоносных, кровавых и противоестественных деяниях, о случайных карах,
нечаянных убийствах, о смертях, причиненных коварством и насилием, и, в
заключение, о неудавшихся замыслах, павших на головы зачинщиков. Обо всем
этом я могу правдиво поведать.
Фортинбрас. Поспешим выслушать и созовем для этого всех благороднейших
сановников. Что касается меня, - со скорбью принимаю я свою удачу. На это
королевство у меня есть права, о которых здесь помнят, и благоприятное для
меня стечение обстоятельств зовет меня их предъявить.
Горацио. И об этом мне придется говорить - от имени того, чей голос
{267} привлечет за собой много других. Но пусть все это будет сделано
скорее, пока умы людей находятся в смятении, чтобы в результате заговоров и
заблуждений не произошло новых бедствий.
Фортинбрас. Пусть четыре военачальника отнесут Гамлета, как воина, и
положат его на помост. Ибо, будь он на престоле, он, вероятно, оказался бы
достойным королем. В ознаменование его смерти пусть громко заговорят о нем
музыка воинов и военные почести. Уберите тела. Такое зрелище подходит к полю
битвы, но здесь оно не к месту. Ступайте прикажите воинам стрелять.
Уходят. Пушечный залп {268}.
Легенду о Гамлете впервые записал в конце XII века датский историк
Саксон Грамматик в составленном им собрании легенд и хроник, озаглавленном
"История Дании".
В древние времена язычества, - так рассказывает легенда, - один из
правителей Ютландии был убит во время пира своим братом Фенгоном, который
затем женился на его вдове. Сын убитого, молодой Гамлет (или Амлет, как
называет его Саксон Грамматик), должен был по закону кровной мести отомстить
за убитого отца. Чтобы выиграть время и не казаться опасным в глазах
коварного Фенгона, Гамлет притворился безумным: валялся в грязи, размахивал
руками, как крыльями, кричал петухом. Поступки его говорили о "совершенном
умственном оцепенении", но в речах его таилась "бездонная хитрость", и
никому не удавалось понять скрытый смысл его слов.
Но Фенгон подозревал Гамлета. Он чуть было не завлек его в хитрую
западню и не заставил проговориться о своей намерении отомстить за отца.
Гамлета, однако, предупредил об опасности его верный друг и молочный брат
(будущий Горацио).
Приспешник Фенгона (будущего шекспировского Клавдия), "человек более
самоуверенный, чем разумный" (будущий Полоний), взялся проверить, точно ли
Гамлет безумен. Чтобы подслушать разговор Гамлета с его матерью, приспешник
Фенгона спрятался под лежавшей в углу соломой. Но Гамлет был осторожен.
Войдя к матери, он сначала обыскал комнату и нашел спрятавшегося соглядатая.
Он его убил, разрезал труп на куски, сварил их и бросил на съедение свиньям.
Затем он вернулся к матери, долго "язвил ей сердце" горькими упреками и
"наставлял ее на путь истинный".
Фенгон отправил Гамлета в Англию в сопровождении двух своих
приближенных (будущие шекспировские Розенкранц и Гильденстерн), тайно вручив
им письмо к английскому королю с просьбой умертвить Гамлета. Как и в
трагедии Шекспира, Гамлет, пока они спали, подменил письмо, и английский
король вместо Гамлета послал на казнь двух его спутников. Английский король
принял Гамлета с почетом и дивился его мудрости. Гамлет женился на дочери
английского короля. Затем он вернулся в Ютландию. Как раз в это время
придворные Фенгона справляли по Гамлете тризну. Его внезапный приезд
заставил их превратить тризну в празднование встречи. Гамлет напоил
придворных пьяными, и когда они "валялись, как свиньи", зажег дворец.
Приспешники Фенгона погибли в огне, а Фенгону Гамлет отрубил голову. Так
исполнил Гамлет долг кровной мести.
Но конец Гамлета не был счастлив. Его вторая жена покинула его в
тяжелый для него час, а сам он погиб в битве против датского короля Виглета.
Еще и сейчас в Ютландии показывают легендарную "могилу Гамлета". Возле этой
могилы обрабатывавшие землю крестьяне не раз находили облицованные камни,
свидетельствующие, повидимому, о том, что здесь некогда стоял замок. Еще в
XVII веке здесь была найдена часть серебряной рукояти меча. Недавно на
кургане воздвигнут памятник Гамлету в виде большого камня с надписью, где
пересказаны главные из описанных Саксоном Грамматиком событий.
В легенде, записанной Саксоном Грамматиком, сплетаются несколько тем.
Во-первых, тема кровной мести. Во-вторых, тема неудачной судьбы сильного от
природы человека. Саксон Грамматик заканчивает свою повесть следующими
словами: "Если бы счастие Амлета было так же велико, как данная ему от
природы сила, то он, часто проявлявший мудрость и смелость, сравнялся бы в
своих подвигах с богами и превзошел бы Геркулеса". Впрочем, Саксон Грамматик
упоминает вскользь и о меланхоличности своего героя. "Совершив какое-нибудь
дело, он впадал в полное бездействие", - пишет Саксон Грамматик.
Легенду, записанную Саксоном Грамматиком, пересказал в семидесятых
годах XVI века французский писатель Бельфоре.
В девяностых годах XVI века в Лондоне была поставлена пьеса о Гамлете.
В 1589 году Томас Нэш издевался над "Гамлетами, рассыпающими трагические
монологи пригоршнями". В 1596 году Томас Лодж писал: "...бледный, как лицо
призрака, который кричал со сцены жалобно, как торговка устрицами: "Гамлет,
отомсти!" Вот и все, что мы знаем о дошекспировской пьесе, которая, к
сожалению, до нас не дошла. Из этих слов мы можем заключить следующее.
Во-первых, потерянная пьеса принадлежала, повидимому, к так называемым
"трагедиям грома и крови", которых появилось тогда в Англии великое
множество и в которых бурные, неистовые монологи играли ведущую роль.
Во-вторых, в этой пьесе уже появился взывавший к мести Призрак.
Предполаггют, что автором потерянной пьесы был Томас Кид. Единственная
дошедшая до нас пьеса последнего "Испанская трагедия" (1586) является
типичным образцом "трагедии грома и крови". "Испанская трагедия" отдельными
чертами напоминает шекспировского "Гамлетз". Но здесь не сын хочет отомстить
за убийство отца, а отец, старый Иеронимо, хочет отомстить за убитого сына.
Как и шекспировский Гамлет, Иеронимо медлит с осуществлением мести (в одной
из интермедий аллегорическая фигура Мести засыпает; к ней подходит Призрак
со словами: "Проснись! О месть!.."). Для осуществления своей мести Иеронимо
устраивает при дворе спектакль, что опять-таки напоминает шекспировского
"Гамлета". Но особенно интересно то, что для Иеронимо, как и для
шекспировского Гамлета, личное негодование перерастает в негодование на
окружающее его общество: "О мир, - нет, не мир, но масса общественных
несправедливостей ("mass of public wrongs")!", - восклицает старый Иеронимо.
Древняя легенда, записанная Саксоном Грамматиком и пересказанная
Бельфоре, дошекспировская пьеса о Гамлете, написанная, вероятно, Томасом
Кидом и до нас не дошедшая, - такова "предистория" шекспировского "Гамлета".
Номинально действие происходит в датском городке Эльсиноре,
расположенном у самого узкого места пролива, отделяющего Данию от
Скандинавского полуострова. Перед нами как будто глубокая древность: Англия
платит дань королю Дании. С другой стороны например, Виттенбергский
университет, о котором упоминается в трагедии, был основан лишь в 1502 году.
Бытовые детали в "Гамлете" принадлежат Англии эпохи Шекспира. А главное,
живой действительности этой эпохи принадлежат описанные в трагедии люди, их
мысли, чувства, отношения между ними. Под маской старины и чужеземных имен
Шекспир показывал зрителям картину современного ему общества. Сумрачные
очертания замка, пронизывающий холодный ветер, суровый пейзаж (напомним о
скале, склонившейся над бушующим морем) - все это нужно было Шекспиру, чтобы
подчеркнуть жестокость окружающего его мира (напомним, что через четыре года
после "Гамлета" Шекспир написал "Короля Лира" и "Макбета").
Впервые "Гамлет" был поставлен в 1601 году на сцене театра "Глобус".
они и не заподозрили подмены. Затем на следующий день произошла схватка на
море, а о дальнейших событиях ты уже знаешь.
Горацио. Итак, Гильденстерн и Розенкранц на пути к гибели.
Гамлет. Ну что ж, им самим нравилось их занятие {250}. Их гибель не
касается моей совести. Она является следствием того, что они сами впутались
в это дело. Опасно, когда ничтожный человек оказывается между разъяренными
клинками двух нападающих друг на друга противников.
Горацио. Нет, что же это за король!
Гамлет. Как ты думаешь, разве теперь я не должен рассчитаться с тем,
кто убил моего короля и осквернил мою мать, встал преградой между моими
надеждами и моим избранием на престол, закинул удочку, чтобы поймать меня и
лишить жизни, и действовал с таким коварством - разве по совести не
справедливо, чтобы я рассчитался с ним этой рукой? И разве не достойно
проклятия позволять этой язве нашей природы продолжать свое злое дело?
Горацио. Он скоро получит из Англии сообщение о том, чем там все
кончилось.
Гамлет. Да, скоро. Но промежуток времени принадлежит мне. А жизнь
человеческую можно прекратить словом "раз". Но мне очень жаль, добрый
Горацио, что я забылся с Лаэртом. Ибо в моем горе я вижу картину его горя. Я
постараюсь заслужить его расположение. Но то, что он бравировал своим горем,
привело меня в неистовое бешенство.
Горацио. Тише! Кто идет сюда?
Входит Озрик.
Озрик. Приветствую вашу милость с возвращением в Данию.
Гамлет. Покорно благодарю вас, сэр. (К Горацио.) Ты знаешь этого
речного комара? {251}
Горацио. Нет, добрый милорд.
Гамлет. Твое счастье, ибо даже знать его - порок. Ему принадлежит много
земли, и притом плодородной. Когда животное становится господином животных,
его кормушку ставят за королевский стол {252}. Это - глупая птица, но, как я
сказал тебе, ей принадлежат обширные земли.
Озрик. Сладостный принц, если бы ваша милость располагала досугом, я
сообщил бы вам кое-что от имени его величества.
Гамлет. Я выслушаю это, сэр, с самым напряженным вниманием. Посадите
ваш колпак на место, он сделан для головы...
Озрик. Благодарю вашу милость, - очень жарко.
Гамлет. Нет, уверяю вас, очень холодно, дует северный ветер.
Озрик. В самом деле, довольно холодно, милорд.
Гамлет. И, однако, здесь очень душно и жарко для моей комплекции.
Озрик. Исключительно, милорд... Очень душно, так сказать... Не могу
изъяснить, как жарко. Но, милорд, его величество приказало мне сообщить, что
поставило большой заклад на вашу победу. Сэр, дело в том, что...
Гамлет. Прошу вас, не забывайте же...
Озрик. Нет, мой добрый милорд. Мне так, честное слово, удобнее {253}.
Сэр, недавно ко двору прибыл Лаэрт. Поверьте, это совершеннейший джентльмен,
полный превосходнейших качеств, очень мягкого обхождения и великолепной
внешности. Говоря о нем с должным чувством, он - образец и точный список
изящества, ибо вы найдете в нем полноту любого из тех качеств, которые
только пожелает увидеть в нем джентльмен.
Гамлет. Сэр, его качества ничего не утрачивают в вашем описании. Хотя,
я уверен, составление инвентарного списка всех его достоинств поставило бы в
тупик арифметику памяти {254}, все же при этом мысль не качается из стороны
в сторону, несмотря на то, что он быстро идет на всех парусах. Воздавая ему
справедливую хвалу, я считаю, что у него большая душа и что качества его
столь драгоценны и редки, что, говоря правду о нем, равный ему может быть
лишь зеркалом, а остальные, желающие подражать ему, могут быть лишь его
бледной тенью, не более.
Озрик. Ваша милость безупречно говорит о нем.
Гамлет. Но к чему весь этот разговор, сэр? Зачем окутываем мы имя этого
джентльмена нашим грубым дыханием?
Озрик. Сэр!
Горацио. Неужели невозможно изъясняться на более понятном языке?
Сделайте это, сэр, в самом деле!
Гамлет. Что вы имели в виду, назвав этого джентльмена?
Озрик. Лаэрта?
Горацио. Его кошелек уже пуст: все его золотые слова истрачены.
Гамлет. Да, Лаэрта.
Озрик. Я знаю, что вам небезызвестно...
Гамлет. Я хотел бы, чтобы вы это действительно знали; однако, честное
слово, если бы вы знали, это говорило бы не в мою пользу {255}. Ну, что
дальше, сэр?
Озрик. Вам небезызвестно совершенство Лаэрта...
Гамлет. Я не смею этого утверждать, чтобы не сравнивать самого себя с
его совершенством. Ведь чтобы знать хорошо другого, нужно прежде знать
самого себя.
Озрик. Я говорю, сэр, о его владении оружием. Согласно общему мнению, в
этом искусстве он не знает соперников.
Гамлет. Каким видом оружия владеет он?
Озрик. Рапирой и кинжалом.
Гамлет. Это два вида оружия. Ну, ладно.
Озрик. Король, сэр, поставил шесть берберийских коней; им, со своей
стороны, заложено, насколько мне известно, шесть французских рапир и
кинжалов со всеми принадлежностями, как-то: поясами, держалами и так далее.
Три упряжки, честное слово, восхищают воображение, гармонируют с рукоятками,
изящнейшие упряжки и весьма замысловатые!
Гамлет. Что такое - упряжки?
Горацио. Я так и знал, что вы будете комментировать каждое слово,
прежде чем закончите разговор.
Озрик. Упряжка, сэр, то же самое, что держало.
Гамлет. Это слово более гармонировало бы с содержанием, если бы мы
носили на боку пушку {256}. А пока будем употреблять слове держало. Но
дальше: шесть берберийских коней против шести французских рапир с их
принадлежностями и тремя замысловато украшенными упряжками. Это французский
заклад против датского? {257} Почему все это "заложено", как вы выражаетесь?
{258}
Озрик. Король, сэр, утверждает, что в двенадцати схватках между вами и
Лаэртом последний не наберет на три очка больше, чем вы. Лаэрт же
утверждает, что он наберет двенадцать очков против девяти. Можно было бы
немедленно это проверить на деле, если бы ваша милость соизволила ответить.
Гамлет. А что, если я отвечу - нет?
Озрик. Я имею в виду, милорд, что вы противопоставите свою особу в этом
состязании.
Гамлет. Сэр, я буду прогуливаться здесь, в этом зале. Если не будет
другого приказа его величества, сейчас время моего отдыха. Пусть принесут
рапиры, и если у этого джентльмена {259} есть настроение и король не
отказался от своего намерения, я выиграю ему заклад, если сумею. В противном
случае мне ничего не достанется, кроме позора и лишних ударов.
Озрик. Так и передать ваши слова?
Гамлет. Ваш слуга, ваш слуга.
Озрик уходит.
Хорошо, что он сам ручается. Никто другой не поручился бы за него.
Горацио. Этот чибис убегает со скорлупой на голове {260}.
Гамлет. Он любезничал перед соском своей матери, прежде чем сосать его.
Он и многие другие из этого же стада, которых я знаю и которых любит наш
ничтожный век, уловили мелодию нашего времени и внешнюю манеру обращения, -
ту пенистую накипь, которая подымает их во мнении людей, как самых глупых,
так и самых разборчивых. Но попробуйте только дунуть на них, чтобы испытать,
и пузыри лопнут.
Входит вельможа.
Вельможа. Милорд, его величество приветствовал вас через молодого
Озрика, который сообщил его величеству, что вы ожидаете здесь, в зале. Он
послал меня узнать, не изменили ли вы желания состязаться с Лаэртом, или же
вы хотите отложить состязание.
Гамлет. Я постоянен в своих намерениях. Они совпадают с желанием
короля. Если король готов, готов и я: сейчас или когда угодно, при условии,
если я буду в таком же хорошем состоянии, как сейчас.
Вельможа. Король и королева и все спускаются сейчас сюда.
Гамлет. В добрый час.
Вельможа. Королева желает, чтобы вы сказали что-нибудь любезное Лаэрту
до начала состязания.
Гамлет. Она дает мне хороший совет.
Вельможа уходит.
Горацио. Вы проиграете заклад, милорд.
Гамлет. Я этого не думаю. С тех пор как Лаэрт уехал во Францию, я
постоянно практиковался. Я выиграю, если он даст мне несколько очков вперед.
Но ты представить себе не можешь, как плохо у меня здесь, на сердце. Но это
пустяки.
Горацио. Нет, добрый милорд...
Гамлет. Это только глупость. Но это род предчувствия, которое,
возможно, смутило бы женщину.
Горацио. Если вашей душе чего-нибудь не хочется, послушайтесь ее. Я
скажу им, чтобы они не приходили сюда и что вы не расположены фехтовать.
Гамлет. Ни в коем случае. Мы презираем предзнаменования. Есть особый
промысел и в гибели воробья. Если это случится сейчас, этого не случится в
будущем. Если этого не случится в будущем, это случится сейчас. Если это не
случится сейчас, это случится когда-нибудь. Готовность - в этом все дело.
Так как никто не будет владеть ничем из того, что оставит после смерти,
почему бы не расстаться с этим раньше? Пусть будет что будет.
Барабаны и трубы. Слуги вносят стол, а также на подушках - рапиры и латные
рукавицы {261}. Входят король, королева, Лаэрт, Озрик и свита {262}.
Король. Подойди сюда, Гамлет, подойди и возьми из моих рук эту руку.
(Соединяет руки Лаэрта и Гамлета.)
Гамлет. Простите меня, сэр. Я причинил вам зло. Но простите, как
джентльмен. Все присутствующие знают и вы, конечно, слыхали, как я наказан
тяжким безумием. Все то, что я сделал и что могло пробудить ваши природные
чувства, а также чувство чести и вашу ко мне неприязнь, было, как я заявляю
здесь во всеуслышание, безумием. Гамлет причинил зло Лаэрту? Нет, не Гамлет.
Когда Гамлет сам с собой в разладе, когда он сам не свой и при этом
причиняет зло Лаэрту, это делает не Гамлет. Гамлет отрекается от этого. Кто
же делает это? Его безумие. Если так, значит Гамлет сам принадлежит к
обиженным. Безумие - враг бедного Гамлета. Сэр, пусть отрицание
предумышленного зла, перед всеми здесь присутствующими, освободит меня от
вины в вашем милостивом мнении и заставит вас поверить, что я как бы пустил
стрелу над домом и случайно ранил собственного брата.
Лаэрт. Что касается моих природных чувств, то я удовлетворен, хотя эти
чувства в данном случае должны были бы более всего побуждать меня к
возмездию. Но что касается моей чести, я остаюсь непреклонным и не желаю
примирения, пока люди пожилые, знатоки в делах чести, не произнесут своего
приговора и не приведут примера подобного примирения в прошлом, чтобы имя
мое осталось незапятнанным. До той поры я принимаю предложенную вами любовь
как искреннее чувство и не заподозрю ее ни в чем.
Гамлет. Я приветствую это от всей души и буду с открытым сердцем
сражаться в этом братском поединке. Дайте нам рапиры. Начнем.
Лаэрт. Приступим. Одну рапиру мне.
Гамлет. Я буду фольгой {263} вашего искусства, Лаэрт: на фоне моей
неопытности ваше мастерство, подобно звезде в темноте ночи, будет выделяться
огненным блеском.
Лаэрт. Вы смеетесь надо мной, сэр.
Гамлет. Нет, клянусь этой рукой.
Король. Дайте им рапиры, молодой Озрик. Племянник Гамлет, вам известно
о закладе?
Гамлет. Прекрасно известно, милорд. Ваше величество держит за более
слабого противника.
Король. Я не боюсь. Я видел, как вы оба фехтуете. Но поскольку Лаэрт
усовершенствовался в искусстве фехтования, он дает вперед.
Лаэрт. Эта рапира слишком тяжела. Дайте попробовать другую.
Гамлет. Эта рапира по мне. Эти рапиры одной длины?
Озрик. Да, добрый милорд.
Король. Поставьте сосуды с вином на тот стол. Если Гамлет нанесет
первый или второй удар или сквитается после третьей схватки, пусть на всех
укреплениях замка стреляют пушки: король будет пить за здоровье Гамлета и
бросит в кубок жемчужину более драгоценную, чем та, которую четыре
царствовавших подряд короля носили в короне Дании. Пусть цимбалы скажут
трубам, трубы пушкарям, пушки небесам, небеса земле: "Сейчас король пьет за
здоровье Гамлета!" Ну, начинайте. А вы, судьи, наблюдайте внимательнее.
Гамлет. Начнем, сэр.
Лаэрт. Начнем, милорд.
Они сражаются.
Гамлет. Раз!
Лаэрт. Нет!
Гамлет. Судья!
Озрик. Удар, очевидный удар.
Лаэрт. Хорошо, начнем снова.
Король. Стойте. Дайте мне вина. Гамлет, эта жемчужина твоя. Пью за твое
здоровье.
Литавры, трубы, пушечная пальба.
Дайте ему кубок.
Гамлет. Я сначала закончу эту схватку. Пока оставьте кубок. Ну!
Сражаются.
Еще удар. Что скажете?
Лаэрт. Коснулась, коснулась. Я сознаюсь.
Король. Наш сын победит.
Королева. Он тучен {264} и задыхается. Гамлет, вот возьми мой платок,
вытри лоб. Королева пьет за твою удачу, Гамлет.
Гамлет. Добрая госпожа!
Король. Гертруда, не пей!
Королева. Я хочу выпить, милорд. Прошу вас, простите меня.
Король (в сторону). Это отравленный кубок. Слишком поздно!
Гамлет. Я еще боюсь пить, госпожа. Еще одну минуту.
Королева. Подойди сюда, дай мне обтереть твое лицо.
Лаэрт. Милорд, я сейчас нанесу ему удар.
Король. Я этого не думаю.
Лаэрт (в сторону). И все же это против моей совести.
Гамлет. Начнем третью схватку, Лаэрт. Вы только играете. Прошу вас,
нападайте со всей вашей энергией. Я боюсь, что вы шутите надо мной.
Лаэрт. Ах, вот что? Ну, держитесь!
Они сражаются.
Озрик. Удара нет ни у того, ни у другого.
Лаэрт. Вот вам!
Лаэрт ранит Гамлета. Они вырывают друг у друга рапиры {265}.
Король. Разнимите их. Они разъярены.
Гамлет. Нет, будем продолжать.
Королева падает.
Озрик. Эй, помогите королеве.
Гамлет ранит Лаэрта.
Горацио. Оба в крови. Как вы себя чувствуете, милорд?
Лаэрт падает.
Озрик. Как вы себя чувствуете, Лаэрт?
Лаэрт. Как вальдшнеп, попавший в собственные силки, Озрик. Я
справедливо убит собственным коварством.
Гамлет. Что с королевой?
Король. Она лишилась чувств, увидав кровь.
Королева. Нет, нет, питье, питье! О дорогой мой Гамлет, питье, питье...
Я отравлена. (Умирает.)
Гамлет. О злодейство! Эй, пусть запрут двери! Измена! Найдите виновных.
Лаэрт. Измена здесь, Гамлет. Гамлет, ты убит. Ни одно лекарство в мире
не поможет тебе, и жить тебе не больше получаса. Предательское оружие - в
твоих руках, непритупленное и отравленное. Гнусный замысел обратился против
меня самого. Смотри, вот я лежу, чтобы больше никогда не встать. Твоя мать
отравлена Я не в силах больше... Король, король виноват!
Гамлет. Рапира тоже отравлена! Так за дело, яд! (Закалывает короля.)
Все. Измена! Измена!
Король. О, защитите меня, друзья. Я только ранен.
Гамлет. На! Кровосмеситель, убийца, проклятый король Дании, - допей
отраву! Здесь твоя жемчужина? {266} Следуй за моей матерью.
Король умирает.
Лаэрт. Он получил по заслугам. Это - яд, составленный им самим. Простим
друг друга, благородный Гамлет. Да не падет на тебя моя смерть и смерть
моего отца, а на меня твоя смерть! (Умирает.)
Гамлет. Пусть небо тебе ее отпустит. Я следую за тобой. Я умираю,
Горацио. Несчастная королева, прощай! Вы, которые побледнели и дрожите при
виде этих событий и которые являетесь лишь безмолвными участниками и
зрителями этого действия... будь у меня время... ведь этот неумолимый
судебный пристав, смерть, производит арест без промедления... О, я бы мог
вам рассказать. Но пусть будет так... Горацио, я умираю. Ты живешь. Правдиво
расскажи обо мне, обо всем, что со мной произошло, тем, кто не знает.
Горацио. Об этом и не думайте. Я больше древний римлянин, чем датчанин.
Тут еще осталось питье.
Гамлет. Если ты мужчина, отдай мне кубок... Отдай!.. Клянусь небом, я
вырву его из твоих рук... О добрый Горацио, какое опороченное имя будет жить
после меня, если все останется в неизвестности. Если ты когда-нибудь любил
меня сердцем, удержись на время от блаженства и продолжай с болью дышать в
этом нестройном мире, чтобы рассказать мою повесть.
Вдали военный марш и крики.
Что это за воинственные звуки?
Озрик. Молодой Фортинбрас, с победой вернувшийся из Польши,
воинственным салютом приветствует английских послов.
Гамлет. О, я умираю, Горацио. Могучий яд торжествует над моим духом. Я
не доживу, чтобы услышать известия из Англии. Я предсказываю, что выбор
падет на Фортинбраса. Умирая, я подаю свой голос за него. Скажи ему об этом,
а также обо всех событиях, больших и малых, которые привели к такому концу.
Остальное - молчание. (Умирает.)
Горацио. Разбилось благородное сердце. Доброй ночи, милый принц, и хоры
ангелов пусть отнесут тебя с пением к месту твоего упокоения. Почему
приближается сюда барабанный бой?
Входит Фортинбрас, английские послы, свита.
Фортинбрас. Где это зрелище?
Горацио. Что вы хотите видеть? Если то, что способно опечалить и
поразить, прекратите ваши поиски.
Фортинбрас. Эта груда мертвых тел свидетельствует о взаимном
истреблении. О, гордая смерть, какое пиршество готовишь ты в своем вечном
подземелье, сразив одним кровавым выстрелом столько лиц королевской крови?
Первый посол. Зрелище ужасно. И наши вести из Англии опоздали.
Бесчувственны уши того, кто должен был узнать от нас, что приказ его
исполнен и что Розенкранц и Гильденстерн мертвы. От кого получим мы теперь
благодарность?
Горацио. Вы не получили бы ее из его уст, если бы он даже был в
состоянии отблагодарить вас: он никогда не приказывал убить Розенкранца и
Гильденстерна. Как раз в минуту расследования этого кровавого дела вы
прибыли с польской войны, а вы - из Англии; прикажите же, чтобы тела были
положены на высокий помост перед всеми на виду. И разрешите мне рассказать
неведающему миру о том, как все это произошло. И тогда вы услышите о
смертоносных, кровавых и противоестественных деяниях, о случайных карах,
нечаянных убийствах, о смертях, причиненных коварством и насилием, и, в
заключение, о неудавшихся замыслах, павших на головы зачинщиков. Обо всем
этом я могу правдиво поведать.
Фортинбрас. Поспешим выслушать и созовем для этого всех благороднейших
сановников. Что касается меня, - со скорбью принимаю я свою удачу. На это
королевство у меня есть права, о которых здесь помнят, и благоприятное для
меня стечение обстоятельств зовет меня их предъявить.
Горацио. И об этом мне придется говорить - от имени того, чей голос
{267} привлечет за собой много других. Но пусть все это будет сделано
скорее, пока умы людей находятся в смятении, чтобы в результате заговоров и
заблуждений не произошло новых бедствий.
Фортинбрас. Пусть четыре военачальника отнесут Гамлета, как воина, и
положат его на помост. Ибо, будь он на престоле, он, вероятно, оказался бы
достойным королем. В ознаменование его смерти пусть громко заговорят о нем
музыка воинов и военные почести. Уберите тела. Такое зрелище подходит к полю
битвы, но здесь оно не к месту. Ступайте прикажите воинам стрелять.
Уходят. Пушечный залп {268}.
Легенду о Гамлете впервые записал в конце XII века датский историк
Саксон Грамматик в составленном им собрании легенд и хроник, озаглавленном
"История Дании".
В древние времена язычества, - так рассказывает легенда, - один из
правителей Ютландии был убит во время пира своим братом Фенгоном, который
затем женился на его вдове. Сын убитого, молодой Гамлет (или Амлет, как
называет его Саксон Грамматик), должен был по закону кровной мести отомстить
за убитого отца. Чтобы выиграть время и не казаться опасным в глазах
коварного Фенгона, Гамлет притворился безумным: валялся в грязи, размахивал
руками, как крыльями, кричал петухом. Поступки его говорили о "совершенном
умственном оцепенении", но в речах его таилась "бездонная хитрость", и
никому не удавалось понять скрытый смысл его слов.
Но Фенгон подозревал Гамлета. Он чуть было не завлек его в хитрую
западню и не заставил проговориться о своей намерении отомстить за отца.
Гамлета, однако, предупредил об опасности его верный друг и молочный брат
(будущий Горацио).
Приспешник Фенгона (будущего шекспировского Клавдия), "человек более
самоуверенный, чем разумный" (будущий Полоний), взялся проверить, точно ли
Гамлет безумен. Чтобы подслушать разговор Гамлета с его матерью, приспешник
Фенгона спрятался под лежавшей в углу соломой. Но Гамлет был осторожен.
Войдя к матери, он сначала обыскал комнату и нашел спрятавшегося соглядатая.
Он его убил, разрезал труп на куски, сварил их и бросил на съедение свиньям.
Затем он вернулся к матери, долго "язвил ей сердце" горькими упреками и
"наставлял ее на путь истинный".
Фенгон отправил Гамлета в Англию в сопровождении двух своих
приближенных (будущие шекспировские Розенкранц и Гильденстерн), тайно вручив
им письмо к английскому королю с просьбой умертвить Гамлета. Как и в
трагедии Шекспира, Гамлет, пока они спали, подменил письмо, и английский
король вместо Гамлета послал на казнь двух его спутников. Английский король
принял Гамлета с почетом и дивился его мудрости. Гамлет женился на дочери
английского короля. Затем он вернулся в Ютландию. Как раз в это время
придворные Фенгона справляли по Гамлете тризну. Его внезапный приезд
заставил их превратить тризну в празднование встречи. Гамлет напоил
придворных пьяными, и когда они "валялись, как свиньи", зажег дворец.
Приспешники Фенгона погибли в огне, а Фенгону Гамлет отрубил голову. Так
исполнил Гамлет долг кровной мести.
Но конец Гамлета не был счастлив. Его вторая жена покинула его в
тяжелый для него час, а сам он погиб в битве против датского короля Виглета.
Еще и сейчас в Ютландии показывают легендарную "могилу Гамлета". Возле этой
могилы обрабатывавшие землю крестьяне не раз находили облицованные камни,
свидетельствующие, повидимому, о том, что здесь некогда стоял замок. Еще в
XVII веке здесь была найдена часть серебряной рукояти меча. Недавно на
кургане воздвигнут памятник Гамлету в виде большого камня с надписью, где
пересказаны главные из описанных Саксоном Грамматиком событий.
В легенде, записанной Саксоном Грамматиком, сплетаются несколько тем.
Во-первых, тема кровной мести. Во-вторых, тема неудачной судьбы сильного от
природы человека. Саксон Грамматик заканчивает свою повесть следующими
словами: "Если бы счастие Амлета было так же велико, как данная ему от
природы сила, то он, часто проявлявший мудрость и смелость, сравнялся бы в
своих подвигах с богами и превзошел бы Геркулеса". Впрочем, Саксон Грамматик
упоминает вскользь и о меланхоличности своего героя. "Совершив какое-нибудь
дело, он впадал в полное бездействие", - пишет Саксон Грамматик.
Легенду, записанную Саксоном Грамматиком, пересказал в семидесятых
годах XVI века французский писатель Бельфоре.
В девяностых годах XVI века в Лондоне была поставлена пьеса о Гамлете.
В 1589 году Томас Нэш издевался над "Гамлетами, рассыпающими трагические
монологи пригоршнями". В 1596 году Томас Лодж писал: "...бледный, как лицо
призрака, который кричал со сцены жалобно, как торговка устрицами: "Гамлет,
отомсти!" Вот и все, что мы знаем о дошекспировской пьесе, которая, к
сожалению, до нас не дошла. Из этих слов мы можем заключить следующее.
Во-первых, потерянная пьеса принадлежала, повидимому, к так называемым
"трагедиям грома и крови", которых появилось тогда в Англии великое
множество и в которых бурные, неистовые монологи играли ведущую роль.
Во-вторых, в этой пьесе уже появился взывавший к мести Призрак.
Предполаггют, что автором потерянной пьесы был Томас Кид. Единственная
дошедшая до нас пьеса последнего "Испанская трагедия" (1586) является
типичным образцом "трагедии грома и крови". "Испанская трагедия" отдельными
чертами напоминает шекспировского "Гамлетз". Но здесь не сын хочет отомстить
за убийство отца, а отец, старый Иеронимо, хочет отомстить за убитого сына.
Как и шекспировский Гамлет, Иеронимо медлит с осуществлением мести (в одной
из интермедий аллегорическая фигура Мести засыпает; к ней подходит Призрак
со словами: "Проснись! О месть!.."). Для осуществления своей мести Иеронимо
устраивает при дворе спектакль, что опять-таки напоминает шекспировского
"Гамлета". Но особенно интересно то, что для Иеронимо, как и для
шекспировского Гамлета, личное негодование перерастает в негодование на
окружающее его общество: "О мир, - нет, не мир, но масса общественных
несправедливостей ("mass of public wrongs")!", - восклицает старый Иеронимо.
Древняя легенда, записанная Саксоном Грамматиком и пересказанная
Бельфоре, дошекспировская пьеса о Гамлете, написанная, вероятно, Томасом
Кидом и до нас не дошедшая, - такова "предистория" шекспировского "Гамлета".
Номинально действие происходит в датском городке Эльсиноре,
расположенном у самого узкого места пролива, отделяющего Данию от
Скандинавского полуострова. Перед нами как будто глубокая древность: Англия
платит дань королю Дании. С другой стороны например, Виттенбергский
университет, о котором упоминается в трагедии, был основан лишь в 1502 году.
Бытовые детали в "Гамлете" принадлежат Англии эпохи Шекспира. А главное,
живой действительности этой эпохи принадлежат описанные в трагедии люди, их
мысли, чувства, отношения между ними. Под маской старины и чужеземных имен
Шекспир показывал зрителям картину современного ему общества. Сумрачные
очертания замка, пронизывающий холодный ветер, суровый пейзаж (напомним о
скале, склонившейся над бушующим морем) - все это нужно было Шекспиру, чтобы
подчеркнуть жестокость окружающего его мира (напомним, что через четыре года
после "Гамлета" Шекспир написал "Короля Лира" и "Макбета").
Впервые "Гамлет" был поставлен в 1601 году на сцене театра "Глобус".