и много еще чего умного, что позволило ему в свое время с блеском защитить кандидатскую диссертацию по соответствующей теме. Мы все им по праву гордились.
Сейчас же Савва применил почти весь свой арсенал для отделения зерен от плевел. Пяти банкам он вынес приговор, по четырнадцати дал предостережение, а остальным дал добро припасть к нашим драгоценным кредитным ресурсам…
Казалось бы, оставалось закрепить решение в протоколе и идти работать. Но бушующий за стенами банка кризис доверия все-таки внес свои коррективы в рутинное течение заседания финансового комитета. Члены комитета решили поделиться своими неформальными методами управления рисками.
– Вот ты, Савва, оставил лимит одному уважаемому банку, – заметила Эмма Леонидовна, наш главный бухгалтер, – а мне звонил его клиент и сообщил, что этот банк задерживает налоговые платежи…
– Какой, какой банк? – засуетился Савва, перебирая свои бумаги.
– А мне вообще прислали «черный список» банков, – флегматично сказал Всеволод Игнатьевич, наш главный финансовый контролер, – у которых отзовут лицензию за отмывание денег…
– Этот ваш «черный список», – махнул рукой президент, – почти полностью совпадает с «белым списком», который мне прислали из Центробанка…
– Не из Центробанка, а из какого-то аналитического центра, который примазывается к Центробанку, – возразил Евгений Селиванов из управления безопасности. – Мы их сейчас проверяем…
Всех будто прорвало.
– А я слышал, что «замочат» все олигархические банки, – возвестил еще кто-то.
– А в налоговой уже готовы пять выездных бригад для внеочередных проверок…
– Генпрокуратура создаст спецотдел по уголовным делам, заведенным на банкиров…
– Я тебе говорю, это проверенный список!
– Одни госбанки останутся, понял?
– У них уже два дня назад корсчет был пуст, мне из ОПЕРУ свой человек позвонил…
– Да они акции «ЮКОСа» покупали, вот и гикнулись!
– Давайте запустим список тех, кто покупал акции «ЮКОСа»!
Президент успевал внимать всем, и лицо его начало принимать озадаченное выражение. И тут встрял я:
– Давайте соберем воедино все «черные списки» и закроем лимиты на всех, кто там перечислен!
Все замолчали и посмотрели на меня.
– В половине из них мы тоже указаны, – проворчал Всеволод Игнатьевич.
– И на себя закроем! – с готовностью предложил я.
– Что-то вы, Андрей Викторович… – поморщился президент и выразительно пошевелил пальцами.
– Токмо о снижении рисков радею, – заверил я. – Или вообще давайте объявим банковские каникулы! Наши сотрудники со школы по каникулам соскучились…
Все смотрели на меня молча, изредка поглядывая на президента. Тот тоже смотрел на меня молча, но я видел, что он начинает неуверенно улыбаться краешком рта.
– Еще есть хорошее предложение утвердить торжественную клятву, – не унимался я. – Ее будут давать руководители банковских казначейств…
– В чем же они будут клясться? – поинтересовался президент.
– В том, что они мать родную продадут, но ликвидность обеспечат… – Я почесал в затылке. – Еще была идея публиковать в Интернете выписку с нашего корсчета в режиме реального времени, но, наверное, сервер не выдержит…
– Так, понятно, – прервал меня президент. – Я ценю ваш творческий подход и изобретательность, Андрей Викторович… Я на самом деле понял, что вы имеете в виду и каково ваше отношение ко всей нашей дискуссии. А теперь – если серьезно?
Я помолчал.
– Если серьезно, дорогие мои коллеги, – проникновенно заговорил я, – вы, по-моему, до сих пор не верите, что все очень серьезно. Все мы как-то быстро забыли 98-й год, но народ, между прочим, помнит очень хорошо. Наш главный риск – не в том, что нам кто-то чего-то вовремя не отдаст. В конце концов, не зря же Савва блюдет диверсификацию и лимиты… Наш основной и самый опасный риск – в том, что нам самим перестанут давать и заберут то, что уже дали.
– То есть? – нахмурился президент.
– На нас начали закрывать лимиты, – пояснил я. – Мы в ответ тоже можем закрыть лимиты. Нас включили в какие-то «черные списки». Мы в ответ можем запустить свои кондуиты… Мы будем среди прочих, не лучше и не хуже. И, среди прочих, к нам сегодня-завтра прибегут вкладчики забирать на всякий случай деньги, а мы начнем записывать их в очередь, отключать банкоматы и взимать штрафы за досрочное изъятие вкладов…
– Только не это! – простонал кто-то из департамента розничных услуг.
– Это, это и еще много чего покруче, – безжалостно возразил я. – Один камешек не в том месте выдернули, и теперь все посыпалось… Кризис доверия – это когда никто не знает, чему верить. И тогда не верят ничему. Скажешь «У нас все в порядке», и все сразу заподозрят, что сказано это неспроста и, скорее всего, все далеко не в порядке.
– Сгущаете краски, – буркнул президент, мрачнея.
– Можете лишить меня премии за паникерство, – предложил я.
– А другие предложения у вас есть? – осведомился президент.
– Когда не верят информации – верят действиям, – ответил я. – Предлагаю исходить из того, что все наши обязательства сейчас предъявят к погашению.
– Это значит – обеспечить избыточную ликвидность? – уточнил Савва.
– Молодец, правильно мыслишь! – одобрил я. – Денег должно быть столько, чтобы хватило всем, и даже больше. В банкоматы – тройная загрузка наличностью. Операционистов и кассиров – вымуштровать и отправить в удлиненную смену. И чтобы ни одной заминки ни с одним платежом! Мы можем из-за этого что-то недозаработать и даже потерять, но главное – не репутацию.
– Круто! – с уважением произнес Всеволод Игнатьевич. – Прямо-таки ГКЧП!
– Это все прекрасно, – сказал президент, у которого совершенно испортилось настроение, – но хватит ли денег? Где взять такой запас ликвидности?
Я потянулся через стол и выдернул из груды бумаг, лежащих перед Саввой, распечатку.
– Вот сегодняшний план движений по корсчету, – сообщил я. – Имеет место уход на четыреста пять миллионов рублей в пользу одной компании, которую мы все прекрасно знаем… Эти деньги нам бы сейчас не помешали.
– Это выдача кредита, – уточнил Савва. – Решение кредитного комитета было принято месяц назад. Единогласно.
– Андрей Викторович, – с тревогой сказал президент, – этот кредит мы не можем не выдать…
– Можем, – возразил я.
– Вы что, не понимаете? – повысил голос президент. – Это кредит по сути акционерам банка!
– Вот поэтому и можем, – хладнокровно ответил я.
Президент хлопнул ладонью по столу.
– Заседание финансового комитета окончено! – громко объявил он. – А Гардези – ко мне в кабинет!
***
Татьяна Феликсовна переключила звонок на телефон в моем кабинете и, прежде чем соединить, негромко сказала:
– Хозяин.
– Какой хозяин? – не понял я.
– Такой! – прошипела Татьяна Феликсовна. – Который председатель совета директоров! Соединяю…
Приятный мужской голос в трубке произнес:
– Андрей Викторович?
– Да, – отозвался я. В горле у меня немножко пересохло.
– Вы знаете, с кем говорите?
– Знаю. Президент меня предупреждал…
– И правильно предупреждал, Андрей Викторович! А я правильно понял, что вы сегодня предложили не давать кредит одному акционерному обществу, которое очень рассчитывало этот кредит получить вовремя и полностью?
– Ну, если не вникать в детали, то… да, правильно.
– Тогда, может быть, вы мне эти детали проясните?
Я сосредоточился и изрек:
– Дело в том, что в сложившихся условиях на банковском рынке поддержание избыточной ликвидности стало гораздо важнее решений кредитного комитета…
– Вы уже решаете, что важнее? – вежливо перебили меня. – Я знаю, что вы красиво формулируете, Андрей Викторович! Но надо осознавать, что под эти деньги уже многое было запланировано. Начиная от закупочных контрактов и заканчивая очень важной пресс-конференцией…
– А как насчет пресс-конференции для обманутых вкладчиков? – не выдержал я.
– Что-что, простите?
– Вам, конечно, виднее, – зажмурившись, проговорил я, – но отложенный на неделю-другую кредит не идет ни в какое сравнение с последствиями кризиса ликвидности… по сути – с потерей всего банка!
– А что, если этот кредит может быть поважнее банка?
– И поважнее репутации?
– В каком смысле?
– Неприятно все-таки быть председателем совета директоров банка-банкрота… – придав голосу максимальную вкрадчивость, проговорил я. – Сочувственно-злорадные комментарии ваших коллег-предпринимателей… Статейки и телесюжеты… Обезумевшие вкладчики с плакатиками, на которых рядом с нехорошими словами намалевано ваше имя… Заявления в Генпрокуратуру…
– Красиво все-таки формулируете, Андрей Викторович…
– Это не мне вам сейчас следует формулировать, – возразил я. – Это президент банка должен в кулуарах и в интервью формулировать про социально ответственных собственников банка, которые для предотвращения кризиса и ущерба клиентам подкрепили банк ресурсами. Это для ваших иностранных партнеров следует формулировать про ваше цивилизованное отношение к ведению бизнеса и заботу о деловой репутации… Самое время хорошо поработать пиарщикам.
На том конце провода помолчали.
– Я давно слежу за вами, Гардези, – сказал председатель совета директоров. – И все больше убеждаюсь, что вы можете далеко пойти. Только не берите на себя слишком много, хорошо? Или вы хотите стать президентом банка?
– Нет, – твердо и искренне заверил я. – Не хочу.
– А зря. Всегда следует хотеть большего. Разве не так?
– Всему свое время.
– А вот это правильно, – одобрили меня. – Вот что. Банку мы поможем. Посмотрим, сработает ли ваш сценарий… Всего доброго, Андрей Викторович.
Попрощался я уже с короткими гудками в трубке.
Заглянула Татьяна Феликсовна.
– Кофейку? – спросила она. – Коньячку?
– Да, – кивнул я. – И да. А еще найдите мне регламент финансового комитета…
– Будешь читать регламент? – изумилась Татьяна Феликсовна.
– Только ту часть, где прописан порядок выхода из состава комитета… – Я помолчал. – И регламент кредитного комитета тоже несите.
РЫЦАРИ ФИНАНСОВОЙ ТОРГОВЛИ
БУТЫЛКА МИРА
Сейчас же Савва применил почти весь свой арсенал для отделения зерен от плевел. Пяти банкам он вынес приговор, по четырнадцати дал предостережение, а остальным дал добро припасть к нашим драгоценным кредитным ресурсам…
Казалось бы, оставалось закрепить решение в протоколе и идти работать. Но бушующий за стенами банка кризис доверия все-таки внес свои коррективы в рутинное течение заседания финансового комитета. Члены комитета решили поделиться своими неформальными методами управления рисками.
– Вот ты, Савва, оставил лимит одному уважаемому банку, – заметила Эмма Леонидовна, наш главный бухгалтер, – а мне звонил его клиент и сообщил, что этот банк задерживает налоговые платежи…
– Какой, какой банк? – засуетился Савва, перебирая свои бумаги.
– А мне вообще прислали «черный список» банков, – флегматично сказал Всеволод Игнатьевич, наш главный финансовый контролер, – у которых отзовут лицензию за отмывание денег…
– Этот ваш «черный список», – махнул рукой президент, – почти полностью совпадает с «белым списком», который мне прислали из Центробанка…
– Не из Центробанка, а из какого-то аналитического центра, который примазывается к Центробанку, – возразил Евгений Селиванов из управления безопасности. – Мы их сейчас проверяем…
Всех будто прорвало.
– А я слышал, что «замочат» все олигархические банки, – возвестил еще кто-то.
– А в налоговой уже готовы пять выездных бригад для внеочередных проверок…
– Генпрокуратура создаст спецотдел по уголовным делам, заведенным на банкиров…
– Я тебе говорю, это проверенный список!
– Одни госбанки останутся, понял?
– У них уже два дня назад корсчет был пуст, мне из ОПЕРУ свой человек позвонил…
– Да они акции «ЮКОСа» покупали, вот и гикнулись!
– Давайте запустим список тех, кто покупал акции «ЮКОСа»!
Президент успевал внимать всем, и лицо его начало принимать озадаченное выражение. И тут встрял я:
– Давайте соберем воедино все «черные списки» и закроем лимиты на всех, кто там перечислен!
Все замолчали и посмотрели на меня.
– В половине из них мы тоже указаны, – проворчал Всеволод Игнатьевич.
– И на себя закроем! – с готовностью предложил я.
– Что-то вы, Андрей Викторович… – поморщился президент и выразительно пошевелил пальцами.
– Токмо о снижении рисков радею, – заверил я. – Или вообще давайте объявим банковские каникулы! Наши сотрудники со школы по каникулам соскучились…
Все смотрели на меня молча, изредка поглядывая на президента. Тот тоже смотрел на меня молча, но я видел, что он начинает неуверенно улыбаться краешком рта.
– Еще есть хорошее предложение утвердить торжественную клятву, – не унимался я. – Ее будут давать руководители банковских казначейств…
– В чем же они будут клясться? – поинтересовался президент.
– В том, что они мать родную продадут, но ликвидность обеспечат… – Я почесал в затылке. – Еще была идея публиковать в Интернете выписку с нашего корсчета в режиме реального времени, но, наверное, сервер не выдержит…
– Так, понятно, – прервал меня президент. – Я ценю ваш творческий подход и изобретательность, Андрей Викторович… Я на самом деле понял, что вы имеете в виду и каково ваше отношение ко всей нашей дискуссии. А теперь – если серьезно?
Я помолчал.
– Если серьезно, дорогие мои коллеги, – проникновенно заговорил я, – вы, по-моему, до сих пор не верите, что все очень серьезно. Все мы как-то быстро забыли 98-й год, но народ, между прочим, помнит очень хорошо. Наш главный риск – не в том, что нам кто-то чего-то вовремя не отдаст. В конце концов, не зря же Савва блюдет диверсификацию и лимиты… Наш основной и самый опасный риск – в том, что нам самим перестанут давать и заберут то, что уже дали.
– То есть? – нахмурился президент.
– На нас начали закрывать лимиты, – пояснил я. – Мы в ответ тоже можем закрыть лимиты. Нас включили в какие-то «черные списки». Мы в ответ можем запустить свои кондуиты… Мы будем среди прочих, не лучше и не хуже. И, среди прочих, к нам сегодня-завтра прибегут вкладчики забирать на всякий случай деньги, а мы начнем записывать их в очередь, отключать банкоматы и взимать штрафы за досрочное изъятие вкладов…
– Только не это! – простонал кто-то из департамента розничных услуг.
– Это, это и еще много чего покруче, – безжалостно возразил я. – Один камешек не в том месте выдернули, и теперь все посыпалось… Кризис доверия – это когда никто не знает, чему верить. И тогда не верят ничему. Скажешь «У нас все в порядке», и все сразу заподозрят, что сказано это неспроста и, скорее всего, все далеко не в порядке.
– Сгущаете краски, – буркнул президент, мрачнея.
– Можете лишить меня премии за паникерство, – предложил я.
– А другие предложения у вас есть? – осведомился президент.
– Когда не верят информации – верят действиям, – ответил я. – Предлагаю исходить из того, что все наши обязательства сейчас предъявят к погашению.
– Это значит – обеспечить избыточную ликвидность? – уточнил Савва.
– Молодец, правильно мыслишь! – одобрил я. – Денег должно быть столько, чтобы хватило всем, и даже больше. В банкоматы – тройная загрузка наличностью. Операционистов и кассиров – вымуштровать и отправить в удлиненную смену. И чтобы ни одной заминки ни с одним платежом! Мы можем из-за этого что-то недозаработать и даже потерять, но главное – не репутацию.
– Круто! – с уважением произнес Всеволод Игнатьевич. – Прямо-таки ГКЧП!
– Это все прекрасно, – сказал президент, у которого совершенно испортилось настроение, – но хватит ли денег? Где взять такой запас ликвидности?
Я потянулся через стол и выдернул из груды бумаг, лежащих перед Саввой, распечатку.
– Вот сегодняшний план движений по корсчету, – сообщил я. – Имеет место уход на четыреста пять миллионов рублей в пользу одной компании, которую мы все прекрасно знаем… Эти деньги нам бы сейчас не помешали.
– Это выдача кредита, – уточнил Савва. – Решение кредитного комитета было принято месяц назад. Единогласно.
– Андрей Викторович, – с тревогой сказал президент, – этот кредит мы не можем не выдать…
– Можем, – возразил я.
– Вы что, не понимаете? – повысил голос президент. – Это кредит по сути акционерам банка!
– Вот поэтому и можем, – хладнокровно ответил я.
Президент хлопнул ладонью по столу.
– Заседание финансового комитета окончено! – громко объявил он. – А Гардези – ко мне в кабинет!
***
Татьяна Феликсовна переключила звонок на телефон в моем кабинете и, прежде чем соединить, негромко сказала:
– Хозяин.
– Какой хозяин? – не понял я.
– Такой! – прошипела Татьяна Феликсовна. – Который председатель совета директоров! Соединяю…
Приятный мужской голос в трубке произнес:
– Андрей Викторович?
– Да, – отозвался я. В горле у меня немножко пересохло.
– Вы знаете, с кем говорите?
– Знаю. Президент меня предупреждал…
– И правильно предупреждал, Андрей Викторович! А я правильно понял, что вы сегодня предложили не давать кредит одному акционерному обществу, которое очень рассчитывало этот кредит получить вовремя и полностью?
– Ну, если не вникать в детали, то… да, правильно.
– Тогда, может быть, вы мне эти детали проясните?
Я сосредоточился и изрек:
– Дело в том, что в сложившихся условиях на банковском рынке поддержание избыточной ликвидности стало гораздо важнее решений кредитного комитета…
– Вы уже решаете, что важнее? – вежливо перебили меня. – Я знаю, что вы красиво формулируете, Андрей Викторович! Но надо осознавать, что под эти деньги уже многое было запланировано. Начиная от закупочных контрактов и заканчивая очень важной пресс-конференцией…
– А как насчет пресс-конференции для обманутых вкладчиков? – не выдержал я.
– Что-что, простите?
– Вам, конечно, виднее, – зажмурившись, проговорил я, – но отложенный на неделю-другую кредит не идет ни в какое сравнение с последствиями кризиса ликвидности… по сути – с потерей всего банка!
– А что, если этот кредит может быть поважнее банка?
– И поважнее репутации?
– В каком смысле?
– Неприятно все-таки быть председателем совета директоров банка-банкрота… – придав голосу максимальную вкрадчивость, проговорил я. – Сочувственно-злорадные комментарии ваших коллег-предпринимателей… Статейки и телесюжеты… Обезумевшие вкладчики с плакатиками, на которых рядом с нехорошими словами намалевано ваше имя… Заявления в Генпрокуратуру…
– Красиво все-таки формулируете, Андрей Викторович…
– Это не мне вам сейчас следует формулировать, – возразил я. – Это президент банка должен в кулуарах и в интервью формулировать про социально ответственных собственников банка, которые для предотвращения кризиса и ущерба клиентам подкрепили банк ресурсами. Это для ваших иностранных партнеров следует формулировать про ваше цивилизованное отношение к ведению бизнеса и заботу о деловой репутации… Самое время хорошо поработать пиарщикам.
На том конце провода помолчали.
– Я давно слежу за вами, Гардези, – сказал председатель совета директоров. – И все больше убеждаюсь, что вы можете далеко пойти. Только не берите на себя слишком много, хорошо? Или вы хотите стать президентом банка?
– Нет, – твердо и искренне заверил я. – Не хочу.
– А зря. Всегда следует хотеть большего. Разве не так?
– Всему свое время.
– А вот это правильно, – одобрили меня. – Вот что. Банку мы поможем. Посмотрим, сработает ли ваш сценарий… Всего доброго, Андрей Викторович.
Попрощался я уже с короткими гудками в трубке.
Заглянула Татьяна Феликсовна.
– Кофейку? – спросила она. – Коньячку?
– Да, – кивнул я. – И да. А еще найдите мне регламент финансового комитета…
– Будешь читать регламент? – изумилась Татьяна Феликсовна.
– Только ту часть, где прописан порядок выхода из состава комитета… – Я помолчал. – И регламент кредитного комитета тоже несите.
РЫЦАРИ ФИНАНСОВОЙ ТОРГОВЛИ
Есть в трейдерах некая стать и некий стиль. Современные рыцари финансового рынка без страха и упрека. Как пилоты боевых истребителей. Как тореадоры. Обладатели тайного знания, секретного навыка и особых связей. Своя профессиональная корпорация. Засученные рукава дорогой сорочки и кружка кофе у терминала. Отточенная небрежность в манерах. Закрученный сленг. Телефонный гарнитур, нацепленный на голову, микрофон у рта. Стремительный стук клавиш и еще более стремительные щелчки «мышкой». Создание прибыли или нанесение убытков одним нажатием кнопки. Бурная стихия чужих денег, находящих свое выражение в равнодушных цифрах на мониторе…
Со стороны все так и кажется. Нет, не так выразился. Все так и есть на самом деле. Только отношение к этим рыцарям финансовой торговли совершенно разное – со стороны и изнутри. Во всяком случае, я прекрасно понимаю впечатлительных молодых людей, испытывающих зависть и пиетет по отношению к трейдерскому легиону. Есть чем проникнуться. Атрибуты этой профессии технологичны, по-своему красивы, иногда загадочны и даже романтичны. Есть свои правила взаимоотношений, свое цеховое общение, профессиональная обособленность и специальная философия. Чем не рыцарские ордены?
Но с другой стороны, надо понять и руководителя департамента банка, в котором работают трейдеры. Иными словами, проникнуться проблемами сюзерена, к которому нанялись эти рыцари. Ибо – как не были великими мыслителями средневековые крестоносцы, подвиги которых воспеты в стольких романах, так далеко не каждый трейдер – Эйнштейн в банковском деле…
– Святослав! – ору я. – Какого хрена ты позицию по евро «перелимитил»?
– Так ты ж сам сказал… – бурчит Святослав.
– Я не мог такого сказать! Ты сам разве не видишь, что нам, наоборот, по «кабелю» закрываться нужно?
– А че, я все видеть должен? Ты сказал – мы сделали… А «простыню», между прочим, мне вовремя не принесли…
Совершенно неважно, о чем идет речь. Святослав – вовсе не дурак, иначе не поставил бы я его начальником валютного отдела. При желании он бы все понял и сделал так, как надо. При желании – усомнился бы и переспросил… При желании – оторвал бы свою задницу от комфортабельного кресла и сам сходил бы за «простыней», то бишь, пардон, за актуальным расчетом валютной позиции… Но редко он такое желание проявляет. Ему неинтересно лезть дальше своих прямых обязанностей. И ему очень не нравится, если я пытаюсь круг этих его прямых обязанностей расширить. Не стоит надеяться, что трейдер подойдет к задаче творчески. Он – рыцарь, нанятый на конкретное ратное дело, а задача сюзерена – ставить простые и внятные задачи. Порубить в муку этих, затоптать копытами тех…
– Константин! – ору я. – Ты когда свою часть бизнес-плана напишешь? Нам его «плановикам» через час сдавать!
– А че я тебе – писатель? – бурчит Костя.
– А ты что, не начальник отдела, что ли? – резонно замечаю я. – На хрена я тебя назначил тогда? Я за тебя бизнес-план должен писать?
– Если у начальника будут такие писательские «геморрои», то лучше понизь меня обратно!
При соответствующем напряжении мысли Костя, начальник торгового отдела по ценным бумагам, вполне сподобится сформулировать бизнес-план своего отдела. Но не будет он напрягать мысль. Напишет пародию на бизнес-план своим трейдерским языком («одна из главных задач отдела – исполнять ордера без дебетов, особенно контролируя шорты, для чего инфа по остаткам нам нужна в моменте»), после чего я вздохну и напишу за него все сам, ибо это быстрее и милосерднее. Рыцари – не писатели, они – воины. Меньше писанины – больше дела!
Кстати, заставить трейдеров работать не по понятиям, а по регламентированным правилам крайне трудно.
– Костя, – устало говорю я. – Почему бэк-офис мне жалуется, что вы опять незаполненные «тикеты» им сдаете?
– Как это – незаполненные? – возмущается Костя.
– Так это! Пишете только код акции и цену, а остальные графы пустыми оставляете!
– А че, бэк-офису трудно самому в реестре взять остальные данные?
– По-твоему, они должны за вас «тикеты» дооформлять?
– А почему бы и нет? У меня сделок выше крыши, а я еще буду таблички всякие заполнять?
– Будешь, блин! – отрезаю я.
– Ты что, за бэк-офис, что ли? – изумляется Костя.
– Что значит – «за бэк-офис»? Так в инструкции записано! Твой отдел должен оформлять «тикеты», от А до Я!
– Дурацкая инструкция! – ворчит Костя.
– Не нравится – перепиши.
Впрочем, тяжелое отношение Кости к писательству известно. Так что будет кое-как оформлять «тикеты» для бэк-офиса, ругаться с ними, выслушивать мои тирады, но до последнего будет лениться предложить изменения к «дурацкой инструкции»… Не рыцарское это дело – регламенты…
Я их перевоспитываю, конечно. Делаю из продвинутых трейдеров хотя бы приемлемых менеджеров. Потому что хороший менеджер с двумя посредственными трейдерами может гораздо больше, чем десяток хороших трейдеров под посредственным менеджментом.
…Ну вот, рыцари снова устроили привал! Опять эти бездельники используют дорогостоящую технику не по назначению. Любимое хобби валютного отдела во время рабочего дня – компьютерный бильярд.
– Как же вы меня достали! – рычу я и выдергиваю штепсельную вилку из розетки, которая, по моим прикидкам, питает компьютер, превращенный из офисного в игровой.
Однако вместе с исчезновением с экрана ненавистного бильярда вдруг гаснут все мониторы торговых терминалов валютного отдела. Я застываю с проводом в руках.
– Хана, – хладнокровно комментирует Святослав.
– Почему терминалы не на «бесперебойниках»?! – ору я, прикидывая масштаб нанесенного ущерба.
– Почему же не на «бесперебойниках»? – обиженно отзывается Святослав, берет у меня из рук провод и втыкает вилку обратно в розетку.
Мониторы оживают с теми же изображениями, с которыми погасли несколькими секундами ранее. Бильярд тоже на месте.
– На бесперебойном питании – системные блоки, – поясняет Святослав. – А на эту розетку мы замкнули мониторы… – Он не сдерживается и ухмыляется. – Скажи честно, Андрей Викторович, чуть пересрал, да?
– Каз-злы! – возвещаю я и ухожу к себе.
Конечно, я их всех на самом деле люблю. Где-то в глубине души. Очень глубоко.
Со стороны все так и кажется. Нет, не так выразился. Все так и есть на самом деле. Только отношение к этим рыцарям финансовой торговли совершенно разное – со стороны и изнутри. Во всяком случае, я прекрасно понимаю впечатлительных молодых людей, испытывающих зависть и пиетет по отношению к трейдерскому легиону. Есть чем проникнуться. Атрибуты этой профессии технологичны, по-своему красивы, иногда загадочны и даже романтичны. Есть свои правила взаимоотношений, свое цеховое общение, профессиональная обособленность и специальная философия. Чем не рыцарские ордены?
Но с другой стороны, надо понять и руководителя департамента банка, в котором работают трейдеры. Иными словами, проникнуться проблемами сюзерена, к которому нанялись эти рыцари. Ибо – как не были великими мыслителями средневековые крестоносцы, подвиги которых воспеты в стольких романах, так далеко не каждый трейдер – Эйнштейн в банковском деле…
– Святослав! – ору я. – Какого хрена ты позицию по евро «перелимитил»?
– Так ты ж сам сказал… – бурчит Святослав.
– Я не мог такого сказать! Ты сам разве не видишь, что нам, наоборот, по «кабелю» закрываться нужно?
– А че, я все видеть должен? Ты сказал – мы сделали… А «простыню», между прочим, мне вовремя не принесли…
Совершенно неважно, о чем идет речь. Святослав – вовсе не дурак, иначе не поставил бы я его начальником валютного отдела. При желании он бы все понял и сделал так, как надо. При желании – усомнился бы и переспросил… При желании – оторвал бы свою задницу от комфортабельного кресла и сам сходил бы за «простыней», то бишь, пардон, за актуальным расчетом валютной позиции… Но редко он такое желание проявляет. Ему неинтересно лезть дальше своих прямых обязанностей. И ему очень не нравится, если я пытаюсь круг этих его прямых обязанностей расширить. Не стоит надеяться, что трейдер подойдет к задаче творчески. Он – рыцарь, нанятый на конкретное ратное дело, а задача сюзерена – ставить простые и внятные задачи. Порубить в муку этих, затоптать копытами тех…
– Константин! – ору я. – Ты когда свою часть бизнес-плана напишешь? Нам его «плановикам» через час сдавать!
– А че я тебе – писатель? – бурчит Костя.
– А ты что, не начальник отдела, что ли? – резонно замечаю я. – На хрена я тебя назначил тогда? Я за тебя бизнес-план должен писать?
– Если у начальника будут такие писательские «геморрои», то лучше понизь меня обратно!
При соответствующем напряжении мысли Костя, начальник торгового отдела по ценным бумагам, вполне сподобится сформулировать бизнес-план своего отдела. Но не будет он напрягать мысль. Напишет пародию на бизнес-план своим трейдерским языком («одна из главных задач отдела – исполнять ордера без дебетов, особенно контролируя шорты, для чего инфа по остаткам нам нужна в моменте»), после чего я вздохну и напишу за него все сам, ибо это быстрее и милосерднее. Рыцари – не писатели, они – воины. Меньше писанины – больше дела!
Кстати, заставить трейдеров работать не по понятиям, а по регламентированным правилам крайне трудно.
– Костя, – устало говорю я. – Почему бэк-офис мне жалуется, что вы опять незаполненные «тикеты» им сдаете?
– Как это – незаполненные? – возмущается Костя.
– Так это! Пишете только код акции и цену, а остальные графы пустыми оставляете!
– А че, бэк-офису трудно самому в реестре взять остальные данные?
– По-твоему, они должны за вас «тикеты» дооформлять?
– А почему бы и нет? У меня сделок выше крыши, а я еще буду таблички всякие заполнять?
– Будешь, блин! – отрезаю я.
– Ты что, за бэк-офис, что ли? – изумляется Костя.
– Что значит – «за бэк-офис»? Так в инструкции записано! Твой отдел должен оформлять «тикеты», от А до Я!
– Дурацкая инструкция! – ворчит Костя.
– Не нравится – перепиши.
Впрочем, тяжелое отношение Кости к писательству известно. Так что будет кое-как оформлять «тикеты» для бэк-офиса, ругаться с ними, выслушивать мои тирады, но до последнего будет лениться предложить изменения к «дурацкой инструкции»… Не рыцарское это дело – регламенты…
Я их перевоспитываю, конечно. Делаю из продвинутых трейдеров хотя бы приемлемых менеджеров. Потому что хороший менеджер с двумя посредственными трейдерами может гораздо больше, чем десяток хороших трейдеров под посредственным менеджментом.
…Ну вот, рыцари снова устроили привал! Опять эти бездельники используют дорогостоящую технику не по назначению. Любимое хобби валютного отдела во время рабочего дня – компьютерный бильярд.
– Как же вы меня достали! – рычу я и выдергиваю штепсельную вилку из розетки, которая, по моим прикидкам, питает компьютер, превращенный из офисного в игровой.
Однако вместе с исчезновением с экрана ненавистного бильярда вдруг гаснут все мониторы торговых терминалов валютного отдела. Я застываю с проводом в руках.
– Хана, – хладнокровно комментирует Святослав.
– Почему терминалы не на «бесперебойниках»?! – ору я, прикидывая масштаб нанесенного ущерба.
– Почему же не на «бесперебойниках»? – обиженно отзывается Святослав, берет у меня из рук провод и втыкает вилку обратно в розетку.
Мониторы оживают с теми же изображениями, с которыми погасли несколькими секундами ранее. Бильярд тоже на месте.
– На бесперебойном питании – системные блоки, – поясняет Святослав. – А на эту розетку мы замкнули мониторы… – Он не сдерживается и ухмыляется. – Скажи честно, Андрей Викторович, чуть пересрал, да?
– Каз-злы! – возвещаю я и ухожу к себе.
Конечно, я их всех на самом деле люблю. Где-то в глубине души. Очень глубоко.
БУТЫЛКА МИРА
(производственное шоу в 2-х действиях)
Место действия– кабинет вице-президента банка Андрея Гардези.
Время действия– 30 декабря.
Действующие лица:
Андрей Гардези, вице-президент;
Юрий Сахаров, заместитель начальника операционного управления;
Серго Цатава, начальник отдела продаж;
Ольга Петренко, офис-менеджер.
Действие первое (утреннее)
БУТЫЛКА
ГАРДЕЗИ (копаясь в сейфе, нетерпеливо). Ольга!
ОЛЬГА (появляясь). Да, Андрей Викторович?
ГАРДЕЗИ (продолжая копаться в сейфе). Ольга!
ОЛЬГА (терпеливо). Я уже здесь, Андрей Викторович.
ГАРДЕЗИ (оборачиваясь). А! Слушай, где-то у меня здесь была бутылка коньяка…
ОЛЬГА (пожимая плечами).Я не трогала, Андрей Викторович…
ГАРДЕЗИ (отмахиваясь). Я и не говорю, что ты ее трогала! Может быть, видела?
ОЛЬГА (снова пожимая плечами). Не видела… А может, видела. У нас на дилинге коньяк на каждом втором столе…
ГАРДЕЗИ (прищуриваясь). Уже пьют?
ОЛЬГА (опять пожимая плечами). Вроде не пьют пока… Хотя кто же их разберет, трейдеров? Могли клиенты прислать к Новому Году, а ставить уже некуда… Хотите, возьму у кого-нибудь и принесу вам… Вам какой марки?
ГАРДЕЗИ (с интересом). А у нас большой выбор?
ОЛЬГА (продолжая пожимать плечами). Сортов десять, наверное. Может, больше. Я, если честно, в коньяке не особо…
ГАРДЕЗИ (деловито). Вот что, Ольга! Пойди-ка ты к Серго и раздобудь для меня какой-нибудь коньячок «Экстра олд»…
ОЛЬГА (морща лоб). Там так и написано – «Экстра олд»?
ГАРДЕЗИ (вздыхая). Нет, Оленька, там на этикетке просто должны быть две буквы – Х и О. А марка не имеет значения. У Серго дерьма не водится…
ОЛЬГА (кивая). Поняла. Сейчас организуем.
(Ольга уходит. Появляется Серго.)
ГАРДЕЗИ (оживляясь). О, легок на помине!
СЕРГО (с парой красочных пакетов в каждой руке). Андрей, очередная партия подарков.
ГАРДЕЗИ (утомленно). Сколько можно! Почему под Новый Год все считают своим долгом мучить себя и других этими конфетно-спиртными обозами?
СЕРГО (прислоняя пакеты к груде похожих в углу). Так традиция, слушай! В знак благодарности за плодотворное сотрудничество или в качестве извинения за сорванные сделки…
ГАРДЕЗИ. Здорово формулируешь.
СЕРГО (выуживая плитку шоколада из пакета). Так я столько всего наслушался и начитался! Поздравления да открытки. Причем однообразно. Уже поташнивает…
ГАРДЕЗИ. Тебя от шоколада уже рвать должно! Надеюсь, не пил пока?
СЕРГО (с обидой). Обижаешь, да? С утра, между прочим, не пью. Исключение только – 1 января.
ГАРДЕЗИ. Вот и славно! Поедешь к Питерсону.
СЕРГО (давясь шоколадкой). К этому американцу? Я думал, мы с ним не дружим!
ГАРДЕЗИ. Недальновидно мыслите, Серго Шалвович! Мы дружим со всеми.
СЕРГО (взмахивая руками). Пойми и меня, а? Он говорил, что мы у него деньги своровали! Как я могу после этого ехать и поздравлять его с Новым Годом?
ГАРДЕЗИ. Когда это он такое говорил?
СЕРГО. А когда мы с него комиссию за обнуленные счета списали…
ГАРДЕЗИ. Ага. Припоминаю… Вот и помиримся заодно.
СЕРГО. А без меня нельзя обойтись? Пусть лучше Юрка едет!
ГАРДЕЗИ. Почему – Юрка?
СЕРГО. А он с Питерсона комиссию списал – вот сам пусть и мирится.
ГАРДЕЗИ (поразмыслив). Ладно, никто не поедет. Отправим с водителем.
СЕРГО (одобрительно). Мудрое решение!
ГАРДЕЗИ. Ты хотя бы бутылку хорошего коньяка выделить можешь?
СЕРГО. Для Питерсона?
ГАРДЕЗИ. Хочешь сказать, что у тебя бутылки «Экстра Олда» не найдется?
СЕРГО (с жаром). Андрей, у меня дефицит! И так уже – все, что нам прислали благодарные контрагенты, мы уже распределили по клиентам. Представляешь, из-за скупости нашей бюджетной службы мои контрагенты обеспечивают подарками моих клиентов! Себе ничего не оставляю…
ГАРДЕЗИ. Ой ли?
СЕРГО. Обижаешь, да? Все пакеты выпотрошены! Разве что в твоих покопаться…
ГАРДЕЗИ. Но-но!
(Появляется Ольга.)
ОЛЬГА (с растерянностью). Андрей Викторович, у Серго пусто! Все по клиентам распределено…
СЕРГО (торжествующе и печально одновременно). Вот видишь!
ГАРДЕЗИ (укоризненно). Плохо работаешь, Цатава! Нарушаешь торговый баланс! Почему вывоз спиртного превышает ввоз?
СЕРГО (философски). Жадные трезвенники…
ГАРДЕЗИ (задумчиво). Значит, говоришь, это Юра принял решение списать с Питерсона комиссию?
СЕРГО. Не в моих правилах ябедничать…
ГАРДЕЗИ (сердито). Цатава!
СЕРГО. Да, это Юра.
ГАРДЕЗИ. Ага. Вот Юра и поделится. (Обращаясь к Ольге.)Оля, экспроприация у Серго отменяется. Конфискуем у Сахарова.
СЕРГО (разглядывая потолок). Я, кстати, видел на столе у Юры красивую коробку «Чивас Ригал».
ОЛЬГА (с любопытством). А это «Экстра Олд»?
ГАРДЕЗИ (вздыхая). Оленька, это виски, а не коньяк.
СЕРГО. Для американца в самый раз!
ГАРДЕЗИ. Оля, действуй! Изымаешь коробку, оформляешь красиво и с водителем отправляешь к Питерсону… Адрес тебе Серго даст. И приложи наши визитки.
Действие второе (вечернее)
ТРАДИЦИЯ
ЮРА (разъяренный голос вне кабинета). Какая сволочь стащила мой виски?
ОЛЬГА (испуганный голос вне кабинета). Я, но мне сказал Андрей Викторович…
ЮРА (появляясь). Андрей, какого черта?
ГАРДЕЗИ (хладнокровно). Что-то случилось?
ЮРА. На хрена тебе мой «Чивас Ригал»? Ты же коньяк пьешь!
ГАРДЕЗИ. За кого ты меня принимаешь? Я не для себя.
ЮРА. А для кого?
ГАРДЕЗИ. Для несчастного и обездоленного мистера Питерсона, с которого ты содрал три шкуры…
ЮРА. Чего-чего?
ГАРДЕЗИ. В подарок мы ему отправили твой «Чивас Ригал». С наилучшими пожеланиями и в качестве жеста доброй воли.
ЮРА (крутя указательным пальцем у виска). Ну, ты совсем…
ГАРДЕЗИ (с беспокойством). А что, что-то не так?
(Сахаров не успевает ответить, потому что раздается телефонный звонок. Гардези берет трубку.)
ГАРДЕЗИ (в трубку). Слушаю! О, мистер Питерсон! Приветствую вас. Нет, что вы, ваш русский почти безупречен… Что, простите? А, это мы в знак доброжелательности и в качестве скромного дара в связи с наступающим Новым Годом… Как? То есть как – полупустая? Бутылка полупустая? А это точно от нас? В коробке? И визитки наши? Одну минуту, я сейчас уточню… (Гардези отключает микрофон в трубке и обращается к Юре.)Что за херня с твоим виски?!
ЮРА (возмущенно). А не херня – заниматься конфискацией в мое отсутствие?
ГАРДЕЗИ. Почему бутылка полупустая, я спрашиваю?!
ЮРА. Потому что я из нее пью!
ГАРДЕЗИ. А почему она в коробке?!
ЮРА. А чтобы к ней не прикладывались посторонние! Костик у нас любитель отхлебывать…
ГАРДЕЗИ. Ольга! (Появляется перепуганная Ольга. Гардези смотрит на нее долгим взглядом, затем безнадежно машет рукой. В затруднении смотрит на телефонную трубку.)Ну, и что мне ему сказать?
ЮРА (мстительно). Скажи, что пить много виски – вредно…
(Гардези отмахивается, несколько секунд размышляет и решительно возвращается к разговору с Питерсоном.)
ГАРДЕЗИ. Мистер Питерсон! Все стало на свои места. Мне подсказали, что у нас с вами были некоторые недоразумения в уходящем году… Да-да. Вот поэтому вы попали под наш традиционный ритуал с полупустой бутылкой… Сейчас объясню. Это… м-м-м… так называемая «бутылка мира». Да, именно так. В знак примирения в России обычно принято распивать бутылку водки пополам. Но мы сделали эту традицию несколько более цивилизованной. Во-первых, это хорошее виски, а не водка. Во-вторых, мы коллективно распили полбутылки за ваше здоровье… Что? Нет, что вы! Как полагается – в бокалах со льдом… Теперь ваша очередь. Если вы готовы забыть все наши недоразумения, то со временем разопьете с коллегами оставшуюся половину и в подтверждение пришлете нам обратно пустую бутылку… Нет, это не имеет значения… Конечно! Это мы тоже обсудим. Но сначала – пустая бутылка! Да-да, такова российская деловая традиция… Разумеется! Буду очень рад! С наступающим Новым Годом!
(Гардези кладет трубку.)
ЮРА (недоверчиво). Неужели прокатило?
ГАРДЕЗИ (назидательно). Мистер Питерсон в России недавно. Мистер Питерсон смирился даже с наглым списанием комиссии с его обнуленных счетов. Скажи мне, Юра, почему бы мистеру Питерсону не поверить в такую странную русскую традицию? Ведь у индейцев была трубка мира… А чем мы хуже индейцев?
ЮРА (гордо). Мы гораздо лучше. Мы осознаем, что курить вредно. Однако виски, на мой взгляд, лучше пить чистым – безо льда.
ГАРДЕЗИ. Думаю, у тебя еще будет шанс познакомить мистера Питерсона со всеми нашими традициями…
Место действия– кабинет вице-президента банка Андрея Гардези.
Время действия– 30 декабря.
Действующие лица:
Андрей Гардези, вице-президент;
Юрий Сахаров, заместитель начальника операционного управления;
Серго Цатава, начальник отдела продаж;
Ольга Петренко, офис-менеджер.
Действие первое (утреннее)
БУТЫЛКА
ГАРДЕЗИ (копаясь в сейфе, нетерпеливо). Ольга!
ОЛЬГА (появляясь). Да, Андрей Викторович?
ГАРДЕЗИ (продолжая копаться в сейфе). Ольга!
ОЛЬГА (терпеливо). Я уже здесь, Андрей Викторович.
ГАРДЕЗИ (оборачиваясь). А! Слушай, где-то у меня здесь была бутылка коньяка…
ОЛЬГА (пожимая плечами).Я не трогала, Андрей Викторович…
ГАРДЕЗИ (отмахиваясь). Я и не говорю, что ты ее трогала! Может быть, видела?
ОЛЬГА (снова пожимая плечами). Не видела… А может, видела. У нас на дилинге коньяк на каждом втором столе…
ГАРДЕЗИ (прищуриваясь). Уже пьют?
ОЛЬГА (опять пожимая плечами). Вроде не пьют пока… Хотя кто же их разберет, трейдеров? Могли клиенты прислать к Новому Году, а ставить уже некуда… Хотите, возьму у кого-нибудь и принесу вам… Вам какой марки?
ГАРДЕЗИ (с интересом). А у нас большой выбор?
ОЛЬГА (продолжая пожимать плечами). Сортов десять, наверное. Может, больше. Я, если честно, в коньяке не особо…
ГАРДЕЗИ (деловито). Вот что, Ольга! Пойди-ка ты к Серго и раздобудь для меня какой-нибудь коньячок «Экстра олд»…
ОЛЬГА (морща лоб). Там так и написано – «Экстра олд»?
ГАРДЕЗИ (вздыхая). Нет, Оленька, там на этикетке просто должны быть две буквы – Х и О. А марка не имеет значения. У Серго дерьма не водится…
ОЛЬГА (кивая). Поняла. Сейчас организуем.
(Ольга уходит. Появляется Серго.)
ГАРДЕЗИ (оживляясь). О, легок на помине!
СЕРГО (с парой красочных пакетов в каждой руке). Андрей, очередная партия подарков.
ГАРДЕЗИ (утомленно). Сколько можно! Почему под Новый Год все считают своим долгом мучить себя и других этими конфетно-спиртными обозами?
СЕРГО (прислоняя пакеты к груде похожих в углу). Так традиция, слушай! В знак благодарности за плодотворное сотрудничество или в качестве извинения за сорванные сделки…
ГАРДЕЗИ. Здорово формулируешь.
СЕРГО (выуживая плитку шоколада из пакета). Так я столько всего наслушался и начитался! Поздравления да открытки. Причем однообразно. Уже поташнивает…
ГАРДЕЗИ. Тебя от шоколада уже рвать должно! Надеюсь, не пил пока?
СЕРГО (с обидой). Обижаешь, да? С утра, между прочим, не пью. Исключение только – 1 января.
ГАРДЕЗИ. Вот и славно! Поедешь к Питерсону.
СЕРГО (давясь шоколадкой). К этому американцу? Я думал, мы с ним не дружим!
ГАРДЕЗИ. Недальновидно мыслите, Серго Шалвович! Мы дружим со всеми.
СЕРГО (взмахивая руками). Пойми и меня, а? Он говорил, что мы у него деньги своровали! Как я могу после этого ехать и поздравлять его с Новым Годом?
ГАРДЕЗИ. Когда это он такое говорил?
СЕРГО. А когда мы с него комиссию за обнуленные счета списали…
ГАРДЕЗИ. Ага. Припоминаю… Вот и помиримся заодно.
СЕРГО. А без меня нельзя обойтись? Пусть лучше Юрка едет!
ГАРДЕЗИ. Почему – Юрка?
СЕРГО. А он с Питерсона комиссию списал – вот сам пусть и мирится.
ГАРДЕЗИ (поразмыслив). Ладно, никто не поедет. Отправим с водителем.
СЕРГО (одобрительно). Мудрое решение!
ГАРДЕЗИ. Ты хотя бы бутылку хорошего коньяка выделить можешь?
СЕРГО. Для Питерсона?
ГАРДЕЗИ. Хочешь сказать, что у тебя бутылки «Экстра Олда» не найдется?
СЕРГО (с жаром). Андрей, у меня дефицит! И так уже – все, что нам прислали благодарные контрагенты, мы уже распределили по клиентам. Представляешь, из-за скупости нашей бюджетной службы мои контрагенты обеспечивают подарками моих клиентов! Себе ничего не оставляю…
ГАРДЕЗИ. Ой ли?
СЕРГО. Обижаешь, да? Все пакеты выпотрошены! Разве что в твоих покопаться…
ГАРДЕЗИ. Но-но!
(Появляется Ольга.)
ОЛЬГА (с растерянностью). Андрей Викторович, у Серго пусто! Все по клиентам распределено…
СЕРГО (торжествующе и печально одновременно). Вот видишь!
ГАРДЕЗИ (укоризненно). Плохо работаешь, Цатава! Нарушаешь торговый баланс! Почему вывоз спиртного превышает ввоз?
СЕРГО (философски). Жадные трезвенники…
ГАРДЕЗИ (задумчиво). Значит, говоришь, это Юра принял решение списать с Питерсона комиссию?
СЕРГО. Не в моих правилах ябедничать…
ГАРДЕЗИ (сердито). Цатава!
СЕРГО. Да, это Юра.
ГАРДЕЗИ. Ага. Вот Юра и поделится. (Обращаясь к Ольге.)Оля, экспроприация у Серго отменяется. Конфискуем у Сахарова.
СЕРГО (разглядывая потолок). Я, кстати, видел на столе у Юры красивую коробку «Чивас Ригал».
ОЛЬГА (с любопытством). А это «Экстра Олд»?
ГАРДЕЗИ (вздыхая). Оленька, это виски, а не коньяк.
СЕРГО. Для американца в самый раз!
ГАРДЕЗИ. Оля, действуй! Изымаешь коробку, оформляешь красиво и с водителем отправляешь к Питерсону… Адрес тебе Серго даст. И приложи наши визитки.
Действие второе (вечернее)
ТРАДИЦИЯ
ЮРА (разъяренный голос вне кабинета). Какая сволочь стащила мой виски?
ОЛЬГА (испуганный голос вне кабинета). Я, но мне сказал Андрей Викторович…
ЮРА (появляясь). Андрей, какого черта?
ГАРДЕЗИ (хладнокровно). Что-то случилось?
ЮРА. На хрена тебе мой «Чивас Ригал»? Ты же коньяк пьешь!
ГАРДЕЗИ. За кого ты меня принимаешь? Я не для себя.
ЮРА. А для кого?
ГАРДЕЗИ. Для несчастного и обездоленного мистера Питерсона, с которого ты содрал три шкуры…
ЮРА. Чего-чего?
ГАРДЕЗИ. В подарок мы ему отправили твой «Чивас Ригал». С наилучшими пожеланиями и в качестве жеста доброй воли.
ЮРА (крутя указательным пальцем у виска). Ну, ты совсем…
ГАРДЕЗИ (с беспокойством). А что, что-то не так?
(Сахаров не успевает ответить, потому что раздается телефонный звонок. Гардези берет трубку.)
ГАРДЕЗИ (в трубку). Слушаю! О, мистер Питерсон! Приветствую вас. Нет, что вы, ваш русский почти безупречен… Что, простите? А, это мы в знак доброжелательности и в качестве скромного дара в связи с наступающим Новым Годом… Как? То есть как – полупустая? Бутылка полупустая? А это точно от нас? В коробке? И визитки наши? Одну минуту, я сейчас уточню… (Гардези отключает микрофон в трубке и обращается к Юре.)Что за херня с твоим виски?!
ЮРА (возмущенно). А не херня – заниматься конфискацией в мое отсутствие?
ГАРДЕЗИ. Почему бутылка полупустая, я спрашиваю?!
ЮРА. Потому что я из нее пью!
ГАРДЕЗИ. А почему она в коробке?!
ЮРА. А чтобы к ней не прикладывались посторонние! Костик у нас любитель отхлебывать…
ГАРДЕЗИ. Ольга! (Появляется перепуганная Ольга. Гардези смотрит на нее долгим взглядом, затем безнадежно машет рукой. В затруднении смотрит на телефонную трубку.)Ну, и что мне ему сказать?
ЮРА (мстительно). Скажи, что пить много виски – вредно…
(Гардези отмахивается, несколько секунд размышляет и решительно возвращается к разговору с Питерсоном.)
ГАРДЕЗИ. Мистер Питерсон! Все стало на свои места. Мне подсказали, что у нас с вами были некоторые недоразумения в уходящем году… Да-да. Вот поэтому вы попали под наш традиционный ритуал с полупустой бутылкой… Сейчас объясню. Это… м-м-м… так называемая «бутылка мира». Да, именно так. В знак примирения в России обычно принято распивать бутылку водки пополам. Но мы сделали эту традицию несколько более цивилизованной. Во-первых, это хорошее виски, а не водка. Во-вторых, мы коллективно распили полбутылки за ваше здоровье… Что? Нет, что вы! Как полагается – в бокалах со льдом… Теперь ваша очередь. Если вы готовы забыть все наши недоразумения, то со временем разопьете с коллегами оставшуюся половину и в подтверждение пришлете нам обратно пустую бутылку… Нет, это не имеет значения… Конечно! Это мы тоже обсудим. Но сначала – пустая бутылка! Да-да, такова российская деловая традиция… Разумеется! Буду очень рад! С наступающим Новым Годом!
(Гардези кладет трубку.)
ЮРА (недоверчиво). Неужели прокатило?
ГАРДЕЗИ (назидательно). Мистер Питерсон в России недавно. Мистер Питерсон смирился даже с наглым списанием комиссии с его обнуленных счетов. Скажи мне, Юра, почему бы мистеру Питерсону не поверить в такую странную русскую традицию? Ведь у индейцев была трубка мира… А чем мы хуже индейцев?
ЮРА (гордо). Мы гораздо лучше. Мы осознаем, что курить вредно. Однако виски, на мой взгляд, лучше пить чистым – безо льда.
ГАРДЕЗИ. Думаю, у тебя еще будет шанс познакомить мистера Питерсона со всеми нашими традициями…