Шен Бекасов. Банковская тайна

   ЮРА (усмехаясь). Уж будьте покойны – водку пить научим! От наших дружеских пол-литра никуда не денется…
   ГАРДЕЗИ. Аминь!
    (Занавес.)
 

КУРЬЕР

   В пятистах метрах от офиса банка мы сидели в машине, которая стояла как вкопанная уже минут пять.
   – Долго еще? – спросил я у Шурика.
   – Не знаю, – отозвался тот. – Вон пробища какая…
   Рома повернулся ко мне.
   – Андрей Викторович, – грозно нахмурился он, – даже и не думайте идти пешком! Меня опять премии лишат, как в тот раз… И Шурика, между прочим, тоже.
   Шурик с готовностью закивал. Я пренебрежительно фыркнул.
   – Я же вам все компенсировал, – укоризненно возразил я.
   – Профессиональная репутация дороже, – величественно объявил Рома.
   Профессионалы хреновы…
   Зазвонил мобильный. Звонила, разумеется, обеспокоенная Татьяна Феликсовна.
   – Мы в двух шагах от банка, – сообщил я. – Но меня не выпускают из машины и, видимо, пристрелят при попытке к бегству…
   – Чикунов все верно делает, – отрезала Татьяна Феликсовна. – Был приказ службе безопасности после того случая…
   – Ну, тогда ждите, – проворчал я.
   – Ты не дергайся там, – успокоила меня Татьяна Феликсовна. – Я отложу встречу с казахами. А парнишка тебя подождет…
   – Какой парнишка? – удивился я.
   – Кандидат на должность ассистента в аналитический отдел. Тебя Валентин не предупреждал?
   – Не помню, – признался я. – А с каких пор ко мне на собеседование ассистентов водят?
   – С тех пор, как ты нашел пять орфографических ошибок в аналитическом обзоре, – напомнила Татьяна Феликсовна. – Ты еще наорал на…
   – Вспомнил! – с досадой прервал я ее. – Да, Валентин обещал прислать ко мне нового ассистента…
   – Ну вот, – с удовлетворением резюмировала Татьяна Феликсовна. – Он нашел какого-то выпускника Академии банковского дела, который когда-то у него в отделе преддипломную практику проходил… Должен вот-вот прийти. Думаю, подождет тебя, с него не убудет…
   Благодаря героическим усилиям Шурика, мы преодолели полкилометра за шестнадцать минут.
   – А за опоздания вас премии не лишают? – сердито осведомился я, выбираясь наружу.
   – Безопасность превыше всего, – бодро отозвался Рома, озираясь по сторонам и всем видом изображая профессионального телохранителя.
   – Смотри не споткнись, – посоветовал я ему и направился к лифту.
   Юноша лет двадцати – двадцати пяти одиноко ждал меня в приемной, сидя на стуле и положив тощий портфельчик себе на колени. Татьяна Феликсовна, видимо, куда-то вышла.
   – Ты ко мне? – спросил я.
   – К вам! – с готовностью ответил парень, вскакивая. – Меня к вам прислали…
   – Я в курсе, – перебил я его и жестом пригласил его за собой в кабинет.
   Он, явно оробев, вошел, присел на краешек кресла для посетителей и полез в портфель – видимо, за своим резюме.
   – Не нужно, – остановил я его. – Мне проще собеседовать без бумажек… Давай познакомимся. Меня зовут Андрей Гардези.
   – Я знаю, – смущенно заулыбался юноша. – А меня зовут Игорь Точкин.
   – Очень хорошо! – Я отечески улыбнулся в ответ. – И как ты, Игорь, смотришь на перспективу работать в нашем аналитическом отделе?
   Игорь Точкин продолжал смущенно улыбаться, но его улыбка стала выглядеть несколько застывшей. Видимо, он уловил подвох в моем вопросе. Только вот какой? Вопрос-то мой был риторическим и не содержал в себе никакой хитрости.
   – А… – промямлил Игорь. – Э…
   – Ну так как? – подбодрил я его.
   – Э… Положительно, – еле слышно отозвался Игорь.
   Что ж, короткий ответ – безопасный ответ. Похвально!
   – Институт-то как закончил? С отличием?
   – Э… Нет. Две «четверки».
   – По каким предметам?
   – Философия и физкультура…
   – Ага. Ну ладно, это пока не пригодится… А русский язык у вас был?
   – Да нет, кажется… Диктант только писали на вступительных экзаменах…
   – И что тебе поставили?
   – «Отлично».
   – Отлично! – обрадовался я. – Вот тебе лист бумаги и вот тебе ручка. Можешь под диктовку кое-что написать?
   – Могу, – опасливо придвигая к себе бумагу и ручку, пробормотал Игорь.
   Я схватил валявшийся на столе «Коммерсантъ» и с выражением надиктовал:
   – «Министерство финансов Российской Федерации проведет размещение дополнительного выпуска облигаций федерального займа объемом эмиссии шесть миллиардов рублей. Об этом сообщил заместитель руководителя департамента Минфина…» Бла-бла-бла…
   – «Бла-бла-бла» – тоже писать? – уточнил Игорь.
   – Ну-ка, дай посмотреть… – Я взглянул на написанное. – Так, все верно. Но это ерунда. А вот напиши-ка: «Может ли бенефициар акцептовать тратту без индоссамента на алонже?»
   Игорь аж закряхтел, выводя на бумаге этот древний терминологический прикол из обихода вексельного отдела. Но ошибок не допустил.
   – Молодец, Игорек! – воодушевился я. – И почему тебя Валентин сразу не взял?
   – Какой Валентин? – поднял брови Игорь, неуверенно улыбаясь.
   – А разве ты не у него практику проходил?
   – Нет, – испуганно ответил Игорь.
   – Ну, неважно! – махнул я рукой. – Место ассистента в отделе Валентина тебе все равно гарантировано… – Тут я спохватился. – Погоди! А ты что, не знаешь Валентина?
   Игорь не успел ответить, потому что в дверь постучали и вошли трое – Татьяна Феликсовна, Валентин и с ним какой-то щуплый юноша с грустным лицом.
   – Андрей Викторович, – любезно произнесла Татьяна Феликсовна, изображая на публике безупречную субординацию даже оттенками голоса, – у вас назначена встреча с кандидатом на должность ассистента в аналитическом отделе…
   – Ну? – отозвался я, пытаясь сообразить.
   – Вот мы и ждем, – пояснил Валентин, выпихивая вперед щуплого юношу.
   – Это твой кандидат? – уточнил я, тыча пальцем в новоявленного молодого человека. – А разве не этот? – растерянно пробормотал я, оглядываясь на замершего с прямой спиной в кресле Игоря Точкина.
   – Простите, – прошептал стремительно пунцовеющий Игорь, медленно приподнимаясь. – Я просто не понял…
   Татьяна Феликсовна сообразила первой и действовала решительно и молниеносно. Она деликатно, но энергично сдернула с кресла Игоря и, подхватив под руки обоих юношей, вывела их в приемную. Затем она вернулась обратно в кабинет, плотно притворив дверь, пока мы с Валентином пялились друг на друга.
   – Кто это такой у тебя был? – поинтересовался Валентин.
   – Игорь Точкин, – ответил я.
   – Кто такой Игорь Точкин? – осведомился Валентин.
   – Теперь не знаю, – пожал я плечами.
   – Это курьер из Сбербанка, – сообщила Татьяна Феликсовна. – Он ко мне. Привез документы по депозитарным делам. Вообще он смышленый парень. Наверное, просто не понял ситуацию…
   – Курьер Точкин, – пробормотал я. – Принес заметку про вашего мальчика…
   – Ты что, решил, что этот курьер – мой кандидат в ассистенты? – возопил Валентин.
   – А что я должен был подумать? – разозлился я. – Мне сказали, что твой кандидат меня ждет. Этот Точкин меня и ждал…
   – Мой кандидат ждал тебя у меня в отделе!
   – А мне никто этого не разъяснил! Ждать меня надо в моей приемной!
   – Как курьера можно было принять за будущего аналитика? – произнес Валентин в пространство.
   – На вид не глупее твоего кандидата, – заметил я. – И пишет, между прочим, без ошибок!
   – Мой – тоже без ошибок! Я специально проверял!
   – Слушай, я этому Точкину уже пообещал место ассистента…
   – И что теперь? Может, вообще наберешь ко мне каких-нибудь гастарбайтеров?
   – А вот и не подеретесь! – вмешалась Татьяна Феликсовна. – Придется взять обоих.
   Мы с Валентином посмотрели на нее.
   – А как иначе? – развела руками Татьяна Феликсовна. – Андрей уже счел Точкина достойным и принял решение. Что же, вице-президент Гардези ошибся?
   Я прищурился и посмотрел на Валентина. Тот кашлянул и пожал плечами.
   – А не взять кандидата, которого выбрал Валентин, – продолжила Татьяна Феликсовна, – значит подорвать авторитет начальника отдела и проявить пренебрежение мнением менеджера, который будет непосредственно руководить нанимаемым сотрудником…
   Теперь прищурился Валентин и посмотрел на меня. Я хмыкнул и возразил:
   – В аналитическом отделе только одна вакансия ассистента.
   – Неужели для тебя проблема выбить еще одну вакансию? – удивилась Татьяна Феликсовна. – Департамент розничных услуг, я слышала, организовал у себя целый новый отдел для работы с богатыми частными клиентами…
   – Да, я знаю, – раздраженно сказал я. – Будут у нас переманивать клиентуру…
   – А тут речь всего лишь о втором ассистенте… – кротко проговорила Татьяна Феликсовна.
   Я задумался.
   – Ладно, – сдался я. – У тебя есть чем занять двух ассистентов? – спросил я у Валентина.
   Тот мечтательно улыбнулся.
   – Наконец-то займемся справочником по эмитентам, – сообщил он. – И меморандумами…
   – Вот и славно! – подвел итог я. – Иди обрадуй молодежь…
   – И скажи спасибо Андрею Викторовичу, – напомнила Валентину Татьяна Феликсовна.
   На самом деле было ясно, что Валентину следует благодарить Татьяну Феликсовну, а вовсе не меня. Но она демонстрировала соблюдение субординации безупречно. Даже когда позволяла себе ее нарушать.
 

КОРПОРАТИВНЫЕ ФИНАНСЫ

   На эту командировку президент банка дал мне одни сутки. «Времени нет, Андрей Викторович, – сказал он. – Эти гады наверняка там уже все запороли. Хотя этот кирпичный завод – наш давний клиент, но теперь я ни в чем не уверен… А срок заказа истекает послезавтра!»
   В тот же день я вылетел к месту назначения.
   Войдя в кабинет генерального директора кирпичного завода, я обнаружил там пятерых. Всех я знал лично по каким-то встречам в Москве: самого генерального директора, директора финансового, директора исполнительного, директора по кадрам и, наконец, Роберта Гусмана. Первые четверо представляли, как теперь модно говорить, топ-менеджмент предприятия, а Роберт Гусман представлял наш банк, где он занимал должность заместителя начальника управления корпоративных финансов.
   Мое появление они восприняли нарочито спокойно, хотя узнали о моем приезде, наверное, не более чем десять минут назад. Не знаю, как кирпичные топ-менеджеры, но Гусман должен был быть уязвлен. Наш банк прислал его сюда пару дней назад, чтобы обеспечить быструю скупку акций завода у трудового коллектива. Насколько мне было известно, Гусман докладывал, что все идет по плану и вот-вот успешно завершится. Поэтому неожиданное прибытие вице-президента, да еще «чужого», то есть не являющегося куратором Гусмана, выглядело актом недоверия.
   Впрочем, так оно и было.
   – Здравствуйте, товарищи, – солидным голосом поприветствовал я присутствующих и неторопливо прошествовал к столу.
   Они сидели за круглым столом, предназначенным, видимо, для совещаний. При этом они сгруппировались таким образом, словно директора держали ответ перед Гусманом. Эта картина живо напомнила мне что-то вроде заседания партхозактива, виденного мной в каком-то советском кинофильме на производственную тему. Я, конечно, слабо представлял себе, что такое настоящее заседание партхозактива тогдашних времен (и что это вообще такое – «партхозактив»?), но эти пятеро вызывали у меня стойкую ассоциацию именно с таким нафталиновым термином. Четверо «красных директоров» (ныне – топ-менеджеров) и прибывший к ним с проверкой инструктор ЦК КПСС (в лице Гусмана). И тут входит следователь ОБХСС…
   – Мы вас не ждали, – признался все-таки генеральный директор, нервно пожимая мне руку.
   Я обошел всех, одарив ленивым рукопожатием, и поморщился, ощутив в руке взмокшую ладонь Гусмана.
   – Что-то случилось, Андрей Викторович? – осторожно осведомился Гусман.
   – В Москве – да, случилось, – доброжелательно оглядывая их, ответил я. – А здесь – посмотрим…
   – А что случилось в Москве? – испуганно спросил финансовый директор. – С вашим банком все в порядке?
   – Не дождетесь! – ухмыльнулся я. – Банк на месте, и кредиты возвращать все равно придется…
   Финдиректор напряженно захихикал.
   – Но новости в нашем банке все-таки есть, – продолжил я. – Вице-президент Алферов с сегодняшнего дня отстранен от исполнения своих обязанностей…
   Директора окаменели. Гусман перестал дышать и побагровел.
   – И с сегодняшнего дня, – добавил я, – управление корпоративных финансов временно переподчинено вице-президенту Гардези. – Я посмотрел на неподвижных директоров и на всякий случай пояснил: – Гардези – это я.
   – Мы вас помним, Андрей Викторович, – слабым голосом произнес исполнительный директор и поежился.
   Уже сейчас можно было с уверенностью сказать, что не доверять Гусману были все основания. Что-то здесь было не так. Иначе с какой стати директора вели себя столь странно при известии о внутренних новациях в нашем банке? Алферов или Гардези – им-то какая, по большому счету, разница? Ну, с Алферовым они пили водку, в бане парились, а со мной пока нет… К Алферову они привыкли, а ко мне еще нет… Из-за этого можно быть раздраженным, опечаленным, раздосадованным, однако они были просто напуганы. Не говоря уже о Гусмане, за здоровье которого я уже стал опасаться – цвет его лица вдруг начал принимать пугающие бледно-зеленоватые оттенки…
   Значит, здесь то же самое, с горечью подумал я. Президент оказался прав. Если интуиция меня не подводит, то ковать надо, пока горячо. Алферов, судя по всему, просто не успел позвонить Гусману…
   – С господином Алферовым побеседовала наша служба безопасности, – сообщил я скучным голосом. – Он чистосердечно ввел нас в курс дела по поводу своего небольшого личного бизнеса, организованного с использованием своего служебного положения. Есть вопросы и к господину Гусману… («Черт, сейчас ведь в обморок грохнется…») Что успели наворотить некоторые сотрудники управления корпоративных финансов, еще предстоит разобраться, но меня сейчас интересует не это… – Я повернулся к Гусману. – Роберт, я бы на вашем месте вышел в приемную и попросил бы чайку или кофе… А то плохо выглядите.
   – Да-да, конечно, – пробормотал совершенно деморализованный Гусман, поднялся и нетвердой походкой вышел.
   В приемной он попал в заботливые объятья моего телохранителя Ромы Чикунова, прибывшего вместе со мной по настоянию службы безопасности. Согласно моей инструкции, Рома первым делом изъял у Гусмана мобильный телефон и принялся следить, чтобы тот не попытался связаться с кем-либо любым другим способом.
   Я подвинул свое кресло так, чтобы заместить за столом Гусмана, выведенного из партхозактивной мизансцены.
   – Так вот, Алферов и Гусман меня сейчас не интересуют, – объявил я. – Это наше внутреннее дело, и вас это беспокоить не должно. Возможно, они вам что-то предложили… соблазнительное. Я допускаю, что они ввели вас, наших уважаемых добросовестных клиентов, в заблуждение. Но думаю, что этот инцидент не должен омрачить наше с вами сотрудничество, как вы полагаете?
   Директора начали оживать. Разумеется, они оказались жертвами хитроумного Гусмана. Более того, они, можно сказать, даже и не поняли толком, что он им предложил. Мы, дескать, люди провинциальные, неопытные… Простые крепкие хозяйственники. И как это они сразу не догадались, что от московского гостя с такой фамилией – Гусман – ничего хорошего ожидать было нельзя?
   Я сочувственно покивал. Хозяйственники хреновы…
   – Что он вам предложил? – безмятежно спросил я. – «Снять маржу»?
   Они растерянно умолкли. Я ободряюще улыбнулся им.
   – Да, – покряхтев, признался гендиректор. – Он так и сказал – «снять маржу»… Еще позавчера, в ресторане…
   – На выделенные банком средства скупить акции у работников через брокерскую компанию по заниженной цене, а банку перепродать по завышенной, – пояснил финдиректор. – По доверенности. А разницу поделить, так сказать, в узком кругу…
   – А это у нас называется «распилить маржу», – сообщил я. – Старо, просто и надежно. Сколько вы уже успели заключить договоров купли-продажи?
   Они несколько секунд переглядывались, прежде чем гендиректор нехотя ответил:
   – Ни одного пока…
   – Как – ни одного? – изумился я. – А что вы эти два дня делали? Мучились угрызениями совести, что ли?
   – У нас тут некоторые проблемы со скупкой акций, – пробурчал исполнительный директор. – Профсоюз настроил рабочих не продавать акции. Мол, обманут, как с чубайсовскими ваучерами…
   – Какой еще профсоюз? – обалдел я. – У вас что здесь – пролетарское революционное движение? Вы не контролируете собственного профорга?
   – Не так все просто, Андрей Викторович, – проворчал кадровик. – Он бывший парторг, у него есть авторитет, и мы не можем не считаться…
   Выяснилось, что профсоюзная организация кирпичного завода вдруг рьяно встала на защиту экономических интересов трудового коллектива. Борьба директората с профсоюзом за умы и сердца рабочих давно уже шла с переменным успехом, но ни одна из сторон не получала решающего преимущества. Для скупки акций это было плохо, потому что нашему заказчику требовался не менее чем 75-процентный пакет акций, для чего приобретать их нужно было примерно у восьми из десяти акционеров из числа работников завода. Директора как раз сегодня планировали прояснить Гусману эти печальные обстоятельства, но тут подоспел я с еще более грустными для него новостями…
   – И что вы планируете делать? – мрачно осведомился я.
   – Не знаю, – уныло ответил кадровик. – Может быть, созвать собрание трудового коллектива и выступить, разъяснить ситуацию…
   – Митинга нам еще не хватало, – скептически произнес я. – Денежные вопросы, знаете ли, не решаются на профсоюзных собраниях… Деньги вообще шума не любят.
   – А вы что предлагаете? – обиженно спросил кадровик.
   – Пожалуй, придется пообщаться с этим вашим профсоюзным вожаком, – вздохнул я. – Наедине. Вы позволите воспользоваться вашим кабинетом?
 
   ***
   Что характерно, его звали Владимир Ильич. Крепко сбитый мужик с проницательным взглядом. Мне показалось, что в кресле гендиректора он смотрелся бы гораздо гармоничнее, чем нынешний руководитель завода.
   – Значит, Гардези Андрей Викторович, – протянул он, задумчиво разглядывая мою визитку. – Вице-президент, значит… У меня, уж простите, визитной карточки нету. Я как-то больше с простым народом общаюсь, а он визитных карточек не признает…
   – Это верно, – согласился я. – Вас, наверное, и без всяких визиток люди в лицо узнают? Авторитетным личностям визитки ни к чему…
   – Лесть? – прищурился Владимир Ильич. – Если на это рассчитываете, то грубо работаете, молодой человек! Думаете, я не знаю, ради чего меня сюда зазвали? Даже «хрен-директора» нашего из кабинета выперли…
   – Ну-ну, Владимир Ильич, – примирительно сказал я. – Грешно мне пытаться задобрить вас какими-то словесами! Я человек практичный, и вы, я думаю, тоже…
   – Взятку будете предлагать? – вскинулся он.
   – Фу, Владимир Ильич! – скривился я. – Вы только так понимаете практичность?
   – А как еще понимать практичность с точки зрения банкира? – рассудительно сказал Владимир Ильич. – Деньги, деньги и еще раз деньги!
   – Деньги деньгам рознь, – возразил я. – Вы прекрасно понимаете, что акции рабочим не нужны. Им нужна достойная зарплата, нормальные условия работы и уверенность в завтрашнем дне. А акции нужны инвесторам, которые благодаря контролю над заводом смогут без опаски вложить свои деньги в развитие предприятия. А значит – дать рабочим то, что им нужно на самом деле…
   – Не нужно мне ваших прописных истин! – раздраженно сказал Владимир Ильич. – Если бы у завода было нормальное руководство, а не эти импотенты, то не было бы проблем с инвестициями! Расхреначили все, а теперь пытаются собрать по дешевке акции у рабочих и сдать оптом какому-то московскому барыге… Хватит с нас воспоминаний о приватизации!
   Ага, сказал я про себя. Нормальное руководство, значит…
   – Владимир Ильич, вы вообще в чем видите свою задачу? – спросил я. – Защита интересов трудового коллектива, разве не так?
   – Так, – настороженно согласился он.
   Я придал своему голосу максимально возможную проникновенность.
   – Я не буду спорить с вами на политэкономические темы, а как банкир-практик скажу откровенно. Трудовой коллектив как акционер ничего из себя не представляет. Акции распылены, и мелкий акционер не играет никакой роли. Чтобы влиять на судьбу предприятия, эти акции должны быть объединены в один пакет, которым будет распоряжаться конкретный человек.
   – Вот именно! – со значением вставил Владимир Ильич.
   – Вот именно, – кивнул я. – Есть два варианта. Первый – собрать пакет и продать стратегическому инвестору. Второй – собрать акции в какой-нибудь фонд и дать в управление лицу, которому доверяет коллектив.
   – Разве второй вариант плох? – оживился Владимир Ильич.
   – Может быть, и не плох, – заметил я. – Почему же он до сих пор не реализован?
   – Дадут его реализовать – как же! – горько усмехнулся Владимир Ильич. – Пока я объясню все рабочему, директорские провокаторы нашепчут ему на ухо…
   – Патовая ситуация! – развел я руками. – Предприятие не развивается без масштабных вложений, а менеджмент не справляется с управлением – и здесь свою деструктивную роль играете, между прочим, и вы… А те же акции на руках рабочих обесцениваются…
   – Вы меня в этом обвинить хотите? – возмутился Владимир Ильич.
   – Упаси боже! – горячо воскликнул я. – Наоборот! Хочу сделать вам предложение…
 
   ***
   Президенту банка я позвонил по мобильному телефону, потому что в заводских линиях связи не был уверен. Президент выслушал меня и немедленно вскипел:
   – Вы там с ума сошли?! Какой еще на хрен фонд для трудового коллектива?
   – Поймите, если профсоюз против, то мы тут ничего толком не скупим, тем более в такие сжатые сроки. Еще, чего доброго, спровоцируем забастовку с прибытием телевидения и журналистов…
   – Но при чем тут фонд?
   – Директор и профсоюз совместно призовут работников объединить акции в фонд. Таким образом, вместо скупки будет массовая передача акций в этот фонд. Вот вам и готовый пакет для нашего заказчика. Только сначала это будет доверительное управление фондом, а не продажа. Доверенным лицом выберут местного профсоюзного лидера, которого я сведу с нашим заказчиком. Они договорятся о том, что наш заказчик постепенно возьмет управлением фондом на себя, а затем выкупит его. А в обмен на это профсоюзный деятель войдет в совет директоров и станет гендиректором, о чем он, кстати, грезит наяву… И это, кстати, неплохой выбор по сравнению с сегодняшним руководством завода…
   Президент фыркнул.
   – А нынешний директор понимает, что вы роете ему могилу?
   – Ну, во-первых, пока не понимает и думает, что с моей помощью переиграл профсоюз. Во-вторых, у него рыльце в пушку, а мы дадим ему возможность уйти чистым и небедным.
   – Вы всерьез верите, что нашего заказчика эта затея с фондом устроит? Захочет ли он вести переговоры с этим профсоюзным деятелем?
   – Либо фонд, либо без акционерной войны никак. Если заказчик сделает профсоюзного оппозиционера гендиректором, то по ту сторону баррикад никого не останется и можно будет спокойно работать. Мне кажется, лучше предложить и домучить такой вариант, чем просто признать, что мы бессильны выполнить заказ.
   – А если этот профсоюзник окажется плохим гендиректором?
   – Значит, будет кого обвинить в низкой зарплате и плохих условиях труда. «Запиарим» его перед рабочими к чертовой матери… Главное, у нас будет достаточно времени, чтобы добиться своего.
   – Пожалуй, – задумчиво пробормотал президент. – А нам-то какой интерес? – вдруг осенило его. – Где наш доход? Зачем нам возиться с этим фондом, если мы не сумеем скупить и перепродать акции?
   – Обидно, что не удастся «снять маржу»? – усмехнулся я. – Не беспокойтесь, мы возьмем достойное комиссионное вознаграждение по сделке с фондом. А потом еще возьмем плату за консультации. Не та прибыль, конечно, зато минимум рисков. В конце концов, корпоративные финансы – это не только банальная скупка акций по дешевке…
   Президент помолчал.
   – Что ж, попробуйте, – сказал, наконец, он. – Кстати, я подписал приказ о включении управления корпоративных финансов в состав вашего департамента…
   – Вот спасибо, – хладнокровно отозвался я. – А оно мне надо?
   – Не лукавьте, Андрей Викторович, – сухо сказал президент. – Вам же этого хотелось. Вам этот бизнес интересен. Вы проглотили хозяйство Алферова – ему поделом, а вы радуйтесь. Только… – Президент умолк.
   – Только – что? – переспросил я.
   – Только смотрите – не подавитесь, – нехорошим голосом сказал президент и дал отбой.
   Я медленно отнял трубку от уха и обиженно посмотрел на нее. Трубка тут же зазвонила. Я посмотрел на дисплей. Это был номер сотового телефона Алферова.
   – Слушаю, – буркнул я.
   – Ну здравствуй, Андрей Викторович, – услышал я усталый голос на том конце линии.
   – И тебе привет, – уже бодро отозвался я.
   – Празднуешь?
   – Нет, работаю.
   – Кирпичи бульдозером крошишь?
   – Тебе уже доложили? – усмехнулся я. – Неужто Гусман дозвонился?
   – Нет. – Алферов помолчал. – Ты его так напугал, что он, наверное, нескоро посмеет набрать мой номер.