Страница:
М и с с и с К э н д э р. Ха-ха-ха!
С э р П и т е р Т и з л (в сторону). Боже милосердный! Особа, с которой они обедают по два раза в неделю!
Л е д и С н и р у э л. Фи, какие вы оба противные злюки!
М и с с и с К э н д э р. Нет, я вам не позволю так смеяться, потому что разрешите вам сказать, что миссис Огл...
С э р П и т е р Т и з л. Простите, сударыня, но языки этих добрых джентльменов все равно ничем не остановить. И все же, миссис Кэндэр, если я вам скажу, что дама, которую они обижают, близкий мой друг, вы, надеюсь, не станете ее защищать.
Л е д и С н и р у э л. Ха-ха-ха! Хорошо сказано, сэр Питер! Но вы жестокий человек - вы слишком флегматичны, чтобы язвить самому, и слишком раздражительны, чтобы терпеть чужое остроумие.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, сударыня, истинное остроумие всегда сродни добродушию. Они ближе, чем это вам кажется.
Л е д и Т и з л. Вы правы, сэр Питер. По-моему, они в таком близком родстве, что никогда не могут соединиться.
С э р Б е н д ж а м е н Б э к б а й т. Не лучше ли предположить, сударыня, что это муж и жена: их редко видишь вместе.
Л е д и Т и з л. Сэр Питер такой враг злословия, что готов был бы его запретить парламентским актом.
С э р П и т е р Т и з л. Что ж, сударыня, если бы парламент признал, что игра чужой репутацией не менее предосудительна, чем потрава чужого луга, и принял закон о защите доброго имени, я уверен, что многие были бы благодарны ему за такой билль.
Л е д и С н и р у э л. О боже мой! Сэр Питер! Вы хотите нас лишить наших привилегий?
С э р П и т е р Т и з л. Да, сударыня, и тогда никто не имел бы права убивать честь и топить репутации, кроме присяжных старых дев и разочарованных вдов.
Л е д и С н и р у э л. Вы просто изверг!
М и с с и с К э н д э р. Но, я надеюсь, вы не были бы так суровы к тем, кто только передает то, что слышал?
С э р П и т е р Т и з л. Я бы и к ним применил коммерческий закон; и во всех тех случаях, когда по рукам ходит клевета и пустивший ее в оборот не разыскан, пострадавший получал бы право взыскания с любого передатчика.
К р э б т р и. Я, во всяком случае, убежден, что не бывает сплетен, ни на чем не основанных.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, девять десятых злостных выдумок основаны на каком-нибудь комическом преувеличении.
Л е д и С н и р у э л. Mesdames*, не перейти ли нам в соседнюю комнату за карточный стол?
______________
* Мадам, сударыня (франц.).
Входит слуга и говорит на ухо сэру Питеру Тизлу.
С э р П и т е р Т и з л. Я сейчас к ним приду. (В сторону.) Скроюсь потихоньку.
Л е д и С н и р у э л. Сэр Питер, вы же не собираетесь нас покинуть?
С э р П и т е р Т и з л. Пусть ваша милость меня извинит: меня вызывают по неотложному делу. Но здесь остается моя репутация. (Уходит.)
С э р Б е н д ж а м е н Б э к б а й т. Надо сознаться, леди Тизл, что ваш супруг и повелитель презабавное существо. Если бы он не был вашим мужем, я бы рассказал про него такие вещи, что вы посмеялись бы от души.
Л е д и Т и з л. О, вы этим не стесняйтесь! Расскажите, что вы знаете. (Уходит к остальным в соседнюю комнату.)
Д ж о з е ф С э р ф е с. Мария, я вижу, вам тягостно это общество.
М а р и я. Еще бы не тягостно! Если высмеивать немощи или несчастия людей, которые нас ничем не обидели, значит, быть остроумным или веселым, то да пошлет мне небо двойную долю скудоумия!
Д ж о з е ф С э р ф е с. В сущности, это не такие уж дурные люди, как может показаться, - злобы в душе у них нет.
М а р и я. Тем недостойнее их поведение; единственное, что, по-моему, могло бы извинить необузданность их языков, это врожденная и неудержимая озлобленность ума.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Несомненно, сударыня. И я всегда считал, что говорить про других злую правду ради простой забавы гораздо предосудительнее, чем искажать истину из чувства злобы. Но почему, Мария, вы так добры к другим и только со мной суровы? Неужели самой нежной страсти должно быть отказано в надежде?
М а р и я. Зачем вы снова меня мучите такими разговорами?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, Мария, я знаю, вы не обращались бы так со мной и не противились бы воле вашего опекуна, сэра Питера, если бы этот беспутный Чарлз не был по-прежнему моим счастливым соперником.
М а р и я. Неблагородный выпад! Но, каковы бы ни были мои чувства к этому несчастному молодому человеку, знайте, что если его невзгоды ожесточили против него даже родного брата, то для меня это еще не основание отвернуться от него.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Нет, послушайте, Мария, не уходите от меня с таким гневным лицом! (Падает на колени.) Всем, что есть благородного, клянусь вам... (В сторону.) Ах, черт! Леди Тизл!.. (Марии.) Вы не должны... нет, вы не смеете... конечно, я питаю к леди Тизл глубочайшее уважение...
М а р и я. К леди Тизл?..
Д ж о з е ф С э р ф е с. Но если сэр Питер заподозрит...
Входит леди Тизл и приближается к ним.
Л е д и Т и з л. Что это значит, скажите, пожалуйста? Вы приняли ее за меня? Дитя мое, вас просят в ту комнату.
Мария уходит.
Что все это значит, позвольте вас спросить?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, досаднейший случай на земле! Мария отчасти угадала мою нежную заботу о вашем счастии и пригрозила, что скажет сэру Питеру о своих подозрениях, и я как раз пытался разуверить ее, когда вы вошли.
Л е д и Т и з л. В самом деле? Какой, однако, нежный способ разуверять! Или вы всегда становитесь на колени, когда хотите быть убедительным?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, ведь она еще совсем ребенок, и я считал, что немного пафоса... Но, леди Тизл, когда же вы, наконец, придете взглянуть на мою библиотеку, как вы обещали?
Л е д и Т и з л. Нет-нет, я начинаю думать, что это было бы неосторожно, и вы же знаете, я допускаю ваше ухаживание не больше, чем это дозволено модой.
Д ж о з е ф С э р ф е с. О, разумеется... вполне платоническое обожание... на которое имеет право всякая замужняя женщина.
Л е д и Т и з л. Конечно, ни в чем не следует отступать от моды. Но во мне сидит еще столько провинциальных предрассудков, что, как бы меня ни раздражало брюзжание сэра Питэра, я никогда не решусь на...
Д ж о з е ф С э р ф е с. Единственную месть, которая в вашей власти. Ну что же, я хвалю вашу сдержанность.
Л е д и Т и з л. Лукавый змий, вот вы кто! Однако нас могут хватиться. Идемте к остальным.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Но лучше нам войти не вместе.
Л е д и Т и з л. Хорошо, только не задерживайтесь. Все равно Мария не вернется дослушивать ваши разуверения, можете быть покойны. (Уходит.)
Д ж о з е ф С э р ф е с. Однако я с моей политикой попал в прекурьезное положение! Сватаясь к Марии, мне было важно заручиться поддержкой леди Тизл; я старался войти к ней в доверие и понемногу, сам не знаю как, оказался не на шутку ее поклонником. Я начинаю искренне жалеть, что так усердно добивался безупречной репутации; я так дьявольски с ней запутался, что боюсь, как бы мне в конце концов не сплоховать. (Уходит.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
У сэра Питера Тизла.
Входят Раули и сэр Оливер Сэрфес.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ха-ха-ха! Так мой старый друг женился, говорите вы? На молодой особе из провинции? Ха-ха-ха! Так долго продержаться старым холостяком и все-таки напоследок скатиться в мужья!
Р а у л и. Но только вы насчет этого над ним не труните, сэр Оливер. Это у него чувствительное место, смею вас уверить, хоть он и женат-то всего только седьмой месяц.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Значит, вот уже полгода, как он на покаянии! Бедный Питер!.. Но вы говорите, он окончательно порвал с Чарлзом, никогда с ним не видится, так, что ли?
Р а у л и. Просто удивительно, до чего он против него настроен, и я уверен, что здесь много значит и ревность из-за леди Тизл, а ревность эту в нем всячески разжигает компания соседей-сплетников, которая немало поработала над тем, чтобы Чарлза очернить. А на самом деле, по-моему, если его супруга к кому и неравнодушна, так не к Чарлзу, а к его брату.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, я знаю, есть такие зловредные болтуны, тихонькие кумушки обоего пола, которые, чтобы убить время, умерщвляют чужие репутации; им ничего не стоит отнять у молодого мальчика его доброе имя, пока он сам еще не научился им дорожить. Но, если они думают восстановить меня против моего племянника, это им не удастся, будьте покойны. Нет-нет, если Чарлз неповинен ни в чем бесчестном или низком, я приду ему на помощь.
Р а у л и. И он исправится, клянусь вам. Ах, сэр, я прямо оживаю, видя, что ваше сердце не замкнулось для него и что у сына моего доброго старого хозяина есть еще друг на свете.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мне ли забыть, любезный Раули, каков я был сам в его годы? Видит бог, ни я, ни мой брат не очень-то благоразумные были юноши, а ведь редко, я думаю, встречали вы таких хороших людей, как покойный ваш хозяин.
Р а у л и. Вот потому-то, сэр, я и уверен, что Чарлз еще поддержит добрую славу своей семьи. Но вот и сэр Питер идет.
С э р О л и в е р С э р ф е с. И в самом деле. Боже милостивый, как он изменился! И вид у него не на шутку женатый! Уже отсюда на лице у него можно прочесть: "супруг".
Входит сэр Питер Тизл.
С э р П и т е р Т и з л. А! Сэр Оливер, старый друг! Добро пожаловать в Англию, добро пожаловать!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Благодарю вас, благодарю, сэр Питер! Честное слово, я рад вас видеть в добром здоровье, ей-же-ей.
С э р П и т е р Т и з л. Да, давненько мы не виделись, сэр Оливер, пятнадцать лет, если не ошибаюсь, и чего только не было за эти годы!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Что ж, и на мою долю перепало. Но что я слышу? Вы, говорят, женились? Что делать, теперь уж не поможешь, а потому желаю вам счастья, от всей души.
С э р П и т е р Т и з л. Благодарю вас, сэр Оливер, благодарю вас. Да, случилось такое... счастливое событие. Но сейчас не будем говорить об этом.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Правильно, правильно, сэр Питер. Нельзя, чтобы старые друзья, встретясь после разлуки, начинали с жалоб, нет-нет.
Р а у л и. Осторожнее, сэр, умоляю вас.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Так, стало быть, один из моих племянников - беспутный малый?
С э р П и т е р Т и з л. Беспутный? Ах, мой старый друг, мне горько думать, какое вас ждет разочарование. Это погибший юноша, совсем погибший. Но зато вас порадует его брат. Джозеф - тот действительно примерный молодой человек. Его хвалят все без исключения.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мне грустно это слышать: слишком у него хорошая репутация для честного человека. Все его хвалят? Это значит, что жуликам и дуракам он кланяется так же низко, как честному достоинству ума и добродетели.
С э р П и т е р Т и з л. Как, сэр Оливер? Вы осуждаете его за то, что он не нажил врагов?
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, осуждаю, если он достоин их иметь.
С э р П и т е р Т и з л. Погодите, вы сами убедитесь, когда его узнаете. Поучительно слушать, как он говорит, - он высказывает благороднейшие мысли.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Черта мне, что он высказывает! Если он вздумает меня приветствовать с недожеванной моралью за щекой, меня тут же стошнит. Но только, сэр Питер, не поймите меня неверно. Я вовсе не намерен защищать ошибки Чарлза. Но, прежде чем составить себе мнение о том и о другом, я хочу испытать их сердца. Мой друг Раули и я кое-что задумали и для этого.
Р а у л и. И на этот раз сэр Питер признает, что был неправ.
С э р П и т е р Т и з л. О, за Джозефа я ручаюсь головой.
С э р О л и в е р С э р ф е с. А теперь поставьте нам бутылку доброго вина, мы выпьем за обоих молодых людей и изложим вам наш замысел.
С э р П и т е р Т и з л. Идет!
С э р О л и в е р С э р ф е с. И не будьте, сэр Питер, так суровы к сыну вашего старого друга. Даю вам честное слово, меня не огорчает, что он чуточку выскочил из колеи. Я терпеть не могу, когда благоразумие начинает глушить зеленые побеги юности; оно - как плющ на молодых ветвях и мешает росту дерева.
Уходят в разные стороны.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
У сэра Питера Тизла.
Входят сэр Питер Тизл, сэр Оливер Сэрфес и Раули.
С э р П и т е р Т и з л. Ну хорошо, сперва поговорим с этим малым, а за вино примемся потом. Так что же вы, собственно, затеваете, любезный Раули? Я не понимаю, в чем тут соль.
Р а у л и. Видите ли, сэр, этот мистер Стенли, о котором я говорил, приходится им близким родственником по матери. Он был коммерсантом в Дэблине, но разорился в силу ряда несчастных обстоятельств. Он обратился с письмами к мистеру Сэрфесу и к Чарлзу. От первого он ничего не получил, кроме уклончивых обещаний помочь ему в будущем, тогда как Чарлз, хоть и сам разоренный, сделал для него все, что было в его силах. И сейчас он опять старается занять где-нибудь денег, часть которых, я знаю, он при всей своей нужде назначает для бедного Стенли.
С э р О л и в е р С э р ф е с. О, это сын моего брата!
С э р П и т е р Т и з л. Хорошо, но как же думает сэр Оливер...
Р а у л и. Видите ли, сэр, я хочу известить Чарлза и его брата, что Стенли получил разрешение обратиться к своим друзьям лично, и так как ни тот, ни другой в лицо его никогда не видели, то пусть сэр Оливер выдаст себя за него, и у нас будет великолепный случай судить хотя бы о степени их доброты. И поверьте мне, сэр, в младшем брате вы найдете человека, который даже среди безумств и мотовства сохранил, как говорит наш бессмертный поэт, "слезу для жалости и руку, открытую, как день, для состраданья"{13}.
С э р П и т е р Т и з л. Что толку в открытой руке или даже в кошельке, когда в них ничего не осталось? Ну что ж, произведите опыт, если вам угодно. Но где же этот человек, которого вы хотели показать сэру Оливеру в связи с делами Чарлза?
Р а у л и. Внизу, и ждет его распоряжений. Он лучше всякого другого может его осведомить. Это, сэр Оливер, почтенный еврей, который, надо отдать ему справедливость, сделал все, что было в его силах, чтобы умерить расточительность вашего племянника.
С э р П и т е р Т и з л. Так будьте добры его позвать.
Р а у л и (слуге). Попросите мистера Мозеса сюда.
С э р П и т е р Т и з л. Но почему вы думаете, что он будет говорить вам правду?
Р а у л и. О, я убедил его, что если он может еще надеяться вернуть кое-какие суммы, данные в долг Чарлзу, то только от щедрот сэра Оливера, который, как ему известно, приехал. Так что вы вполне можете положиться на его заботу о собственной выгоде. Есть у меня в руках еще и другое доказательство, некто Снейк, которого я накрыл на занятии, весьма близком к подлогу, и в скором времени я вам его представлю, чтобы устранить кое-какие ваши предубеждения.
С э р П и т е р Т и з л. Об этом я слышал достаточно.
Р а у л и. А вот и честный израильтянин.
Входит Мозес.
Это - сэр Оливер.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Сэр, насколько я понимаю, вы последнее время часто имели дело с моим племянником Чарлзом.
М о з е с. Да, сэр Оливер, и я сделал для него все, что мог, но он был уже разорен, когда обратился ко мне за содействием.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Это действительно досадно. Таким образом, у вас не было возможности показать ваши таланты?
М о з е с. Никакой возможности. Я имел удовольствие узнать о его несчастии, когда он уже упал на несколько тысяч ниже нуля.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Очень печально! Но, я полагаю, вы сделали для него все, что было в ваших силах, честный Мозес?
М о з е с. Да, и он это знает. Как раз сегодня вечером я должен привести к нему одного джентльмена из Сити, который с ним не знаком и хочет, по-видимому, ссудить его известной суммой.
С э р П и т е р Т и з л. Как? Человек, у которого Чарлз еще ни разу не занимал?
М о з е с. Да, мистер Примиэм с улицы Кречт-фрайарс, бывший маклер.
С э р П и т е р Т и з л. Знаете, сэр Оливер, какая мне приходит мысль? Чарлз, вы говорите, не знаком с мистером Примиэмом?
М о з е с. Не знаком.
С э р П и т е р Т и з л. Так вот, сэр Оливер, вам представляется еще лучшая возможность достигнуть своего, чем при помощи старой чувствительной сказки о бедном родственнике. Отправляйтесь с моим другом Мозесом и выдайте себя за Примиэма, и тогда, я вам ручаюсь, вы увидите вашего племянника во всей его славе.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ей-богу, эта мысль мне больше нравится, чем прежняя. А потом я могу посетить Джозефа под видом старого Стенли.
С э р П и т е р Т и з л. Очень хорошо.
Р а у л и. Правда, это поставит Чарлза в менее выгодные условия. Но, как бы то ни было, Мозес, вы поняли сэра Питера и плутовать не станете?
М о з е с. Можете на меня положиться. Но скоро уже время, когда я обещал там быть.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Я могу отправиться хоть сейчас, Мозес. Но постойте! Вот что я упустил: каким же это я образом сойду за еврея?
М о з е с. Этого и не требуется. Кредитор - христианин.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот как? Очень грустно слышать это. И еще одно: не слишком ли я хорошо одет, чтобы изображать ростовщика?
С э р П и т е р Т и з л. Нисколько. Вы даже вполне могли бы приехать в собственной карете. Верно, Мозес?
М о з е с. Вполне могли бы.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Хорошо, а как я должен говорить? Ведь есть же, наверно, какой-то ростовщический жаргон, какая-то манера вести беседу, которые надо знать.
С э р П и т е р Т и з л. О, здесь особых знаний не требуется. Главное, насколько я понимаю, - это чтобы ваши условия были достаточно чудовищны. Так ведь, Мозес?
М о з е с. Да, это главное, конечно.
С э р О л и в е р С э р ф е с. За этим дело не станет. Я с него потребую восемь, а то и десять процентов, не меньше.
М о з е с. Потребовать такой маленький процент - это значит сразу себя выдать.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот как? Сколько же тогда, черт побери?
М о з е с. Это зависит от обстоятельств. Если вы увидите, что он не слишком нуждается в ссуде, вам следует спросить процентов сорок - пятьдесят. Но если окажется, что положение его действительно бедственное и деньги нужны ему до зарезу, вы можете потребовать сто на сто.
С э р П и т е р Т и з л. Хорошему ремеслу вы учитесь, сэр Оливер!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, действительно, и не бесполезному.
М о з е с. При этом заметьте, у вас лично денег этих нет и вам придется занять их для него у старого приятеля.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ага, я занимаю их у приятеля?
М о з е с. Причем ваш приятель - бессовестный пес, но с ним ничего не поделаешь.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мой приятель - бессовестный пес?
М о з е с. Да, причем денег у него тоже нет, и он вынужден с большим убытком продать бумаги.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Он вынужден с большим убытком продать бумаги? Это очень мило с его стороны.
С э р П и т е р Т и з л. Честное слово, сэр Оливер... мистер Примиэм, я хотел сказать... вы скоро станете виртуозом в этой области. Но скажите, Мозес, не следует ли ему слегка обрушиться на закон о процентах?{14} Это было бы ему к лицу, мне кажется.
М о з е с. Очень даже.
Р а у л и. И посетовать, что теперь молодому человеку, пока он не вступил в разумный возраст, не позволяют разоряться?
М о з е с. Да, это очень жаль.
С э р П и т е р Т и з л. И осудить общество за то, что оно одобряет закон, единственная цель которого - это вырвать несчастных и неосторожных из хищных лап ростовщичества и дать несовершеннолетним возможность наследовать оставленное им имущество без того, чтобы ввод во владение их разорял.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот-вот. Мозес даст мне дальнейшие инструкции по пути.
С э р П и т е р Т и з л. Времени у вас не так много: ваш племянник живет неподалеку.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Не беспокойтесь, у меня такой талантливый учитель, что, хотя бы Чарлз жил на соседней улице, будет всецело моя вина, если я стану отпетым жуликом, прежде чем заверну за угол.
Сэр Оливер и Мозес уходят.
С э р П и т е р Т и з л. Ну вот! Теперь, я думаю, сэр Оливер убедится сам: вы, Раули, пристрастны и, чего доброго, открыли Чарлзу первоначальную вашу затею.
Р а у л и. Нет, даю вам слово, сэр Питер.
С э р П и т е р Т и з л. Хорошо, приведите мне этого Снейка. Послушаю, какие у него новости. А вот и Мария. Мне нужно с ней поговорить.
Раули уходит.
Я был бы рад удостовериться, что мои подозрения насчет леди Тизл и Чарлза необоснованны. Я еще ни разу не говорил об этом с моим другом Джозефом, и я решил это сделать. Свое мнение он мне выскажет откровенно.
Входит Мария.
Ну как, дитя мое? Мистер Сэрфес проводил вас?
М а р и я. Нет, сэр, ему пришлось остаться.
С э р П и т е р Т и з л. Скажите, Мария, разве вам не становится все яснее, чем больше вы общаетесь с этим любезным молодым человеком, какого рода взаимности заслуживает его привязанность к вам?
М а р и я. Право же, сэр Питер, ваши постоянные разговоры на эту тему расстраивают меня до последней степени. Вы принуждаете меня заявить вам, что нет человека, хоть сколько-нибудь ко мне расположенного, которого бы я не предпочла мистеру Сэрфесу.
С э р П и т е р Т и з л. Это просто какая-то испорченность! Нет-нет, Мария, вы предпочли бы одного только Чарлза. Ясно, что его пороки и беспутство покорили ваше сердце.
М а р и я. Нехорошо так говорить, сэр. Вы же знаете, что я послушалась вас и с ним не вижусь и не переписываюсь, и я достаточно наслышалась о нем, чтобы убедиться, что он недостоин моего чувства. Но, если мой разум сурово осуждает его пороки, мое сердце все же подсказывает мне сострадание к его несчастиям, и винить себя за это я не могу.
С э р П и т е р Т и з л. Отлично, сострадайте ему сколько угодно, но сердце и руку отдайте более достойному, чем он.
М а р и я. Но только не его брату!
С э р П и т е р Т и з л. Испорченная, упрямая, вот кто вы! Но берегитесь, сударыня: вы еще не знаете, что значит власть опекуна. Смотрите, не заставьте меня познакомить вас с ней!
М а р и я. Я могу только сказать, что это будет несправедливо. Правда, волею моего отца я еще некоторое время обязана смотреть на вас, как на его заместителя, но я перестану вас им считать, если вы захотите принудить меня быть несчастной. (Уходит.)
С э р П и т е р Т и з л. Был ли на свете человек, которому бы так перечили, как мне! Все сговорились меня мучить! Я еще и двух недель не был женат, как ее отец, здоровый и крепкий человек, умер, и я думаю, нарочно, ради удовольствия свалить на меня заботу о его дочери. Но вот идет и моя супруга! Она как будто в превосходнейшем расположении духа. Как бы я был счастлив, если бы я мог вдолбить ей хоть чуточку любви ко мне!
Входит леди Тизл.
Л е д и Т и з л. Послушайте, сэр Питер, я надеюсь, вы тут не ссорились с Марией? Было бы очень невнимательно с вашей стороны впадать в дурное настроение, когда меня при этом нет.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, леди Тизл, от вас одной зависит, чтобы я был в хорошем настроении в любое время.
Л е д и Т и з л. Я была бы рада, чтобы это зависело от меня, потому что как раз в эту минуту мне хочется видеть вас милым и очаровательным. Так будьте же сейчас в хорошем настроении и дайте мне двести фунтов. Хорошо?
С э р П и т е р Т и з л. Двести фунтов? А нельзя мне быть в хорошем настроении бесплатно? Но только говорите со мною всегда вот так, и, честное слово, я вам ни в чем не откажу. Вы их получите. Но приложите печать к расписке.
Л е д и Т и з л. Нет-нет, достаточно будет приложить руку - вот. (Дает ему поцеловать руку.)
С э р П и т е р Т и з л. И скоро вы перестанете меня попрекать, что я не даю вам независимого положения. Я вам готовлю один сюрприз. Но мы всегда будем жить вот так вот, правда?
Л е д и Т и з л. Если вам угодно. Мне все равно, когда перестать с вами ссориться, лишь бы вы сознались первый, что вы устали.
С э р П и т е р Т и з л. И давайте отныне если уж спорить друг с другом, то спорить во взаимной любезности.
Л е д и Т и з л. Уверяю вас, сэр Питер, вам очень к лицу хорошее настроение. Сейчас вы совсем такой, как были до нашей свадьбы, когда вы гуляли со мной под вязами и рассказывали, какой вы были в молодости повеса, и похлопывали меня по подбородку, да-да, и спрашивали, была ли бы я способна полюбить старика, который мне ни в чем не стал бы отказывать... Ведь так это было?
С э р П и т е р Т и з л. Да-да, и вы были такая милая и внимательная...
Л е д и Т и з л. Да, и всегда заступалась за вас, когда мои знакомые говорили о вас дурно и подымали вас на смех.
С э р П и т е р Т и з л. Вот как?
Л е д и Т и з л. Да, и, когда моя кузина Софи называла вас сварливым, черствым старым холостяком и смеялась, что я собираюсь выйти за человека, который годится мне в отцы, я всегда защищала вас и говорила, что, по-моему, вы вовсе не такой уж противный, и уверяла, что из вас получится отличнейший муж.
С э р П и т е р Т и з л. И вы были правы в своем пророчестве, и мы теперь будем счастливейшими супругами...
Л е д и Т и з л. И никогда больше не будем ссориться?
С э р П и т е р Т и з л. Никогда! Хотя при этом, дорогая моя леди Тизл, вам следует очень серьезно следить за собой, потому что во всех наших маленьких стычках, дорогая моя, если вы помните, любовь моя, вы всегда начинали первая.
С э р П и т е р Т и з л (в сторону). Боже милосердный! Особа, с которой они обедают по два раза в неделю!
Л е д и С н и р у э л. Фи, какие вы оба противные злюки!
М и с с и с К э н д э р. Нет, я вам не позволю так смеяться, потому что разрешите вам сказать, что миссис Огл...
С э р П и т е р Т и з л. Простите, сударыня, но языки этих добрых джентльменов все равно ничем не остановить. И все же, миссис Кэндэр, если я вам скажу, что дама, которую они обижают, близкий мой друг, вы, надеюсь, не станете ее защищать.
Л е д и С н и р у э л. Ха-ха-ха! Хорошо сказано, сэр Питер! Но вы жестокий человек - вы слишком флегматичны, чтобы язвить самому, и слишком раздражительны, чтобы терпеть чужое остроумие.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, сударыня, истинное остроумие всегда сродни добродушию. Они ближе, чем это вам кажется.
Л е д и Т и з л. Вы правы, сэр Питер. По-моему, они в таком близком родстве, что никогда не могут соединиться.
С э р Б е н д ж а м е н Б э к б а й т. Не лучше ли предположить, сударыня, что это муж и жена: их редко видишь вместе.
Л е д и Т и з л. Сэр Питер такой враг злословия, что готов был бы его запретить парламентским актом.
С э р П и т е р Т и з л. Что ж, сударыня, если бы парламент признал, что игра чужой репутацией не менее предосудительна, чем потрава чужого луга, и принял закон о защите доброго имени, я уверен, что многие были бы благодарны ему за такой билль.
Л е д и С н и р у э л. О боже мой! Сэр Питер! Вы хотите нас лишить наших привилегий?
С э р П и т е р Т и з л. Да, сударыня, и тогда никто не имел бы права убивать честь и топить репутации, кроме присяжных старых дев и разочарованных вдов.
Л е д и С н и р у э л. Вы просто изверг!
М и с с и с К э н д э р. Но, я надеюсь, вы не были бы так суровы к тем, кто только передает то, что слышал?
С э р П и т е р Т и з л. Я бы и к ним применил коммерческий закон; и во всех тех случаях, когда по рукам ходит клевета и пустивший ее в оборот не разыскан, пострадавший получал бы право взыскания с любого передатчика.
К р э б т р и. Я, во всяком случае, убежден, что не бывает сплетен, ни на чем не основанных.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, девять десятых злостных выдумок основаны на каком-нибудь комическом преувеличении.
Л е д и С н и р у э л. Mesdames*, не перейти ли нам в соседнюю комнату за карточный стол?
______________
* Мадам, сударыня (франц.).
Входит слуга и говорит на ухо сэру Питеру Тизлу.
С э р П и т е р Т и з л. Я сейчас к ним приду. (В сторону.) Скроюсь потихоньку.
Л е д и С н и р у э л. Сэр Питер, вы же не собираетесь нас покинуть?
С э р П и т е р Т и з л. Пусть ваша милость меня извинит: меня вызывают по неотложному делу. Но здесь остается моя репутация. (Уходит.)
С э р Б е н д ж а м е н Б э к б а й т. Надо сознаться, леди Тизл, что ваш супруг и повелитель презабавное существо. Если бы он не был вашим мужем, я бы рассказал про него такие вещи, что вы посмеялись бы от души.
Л е д и Т и з л. О, вы этим не стесняйтесь! Расскажите, что вы знаете. (Уходит к остальным в соседнюю комнату.)
Д ж о з е ф С э р ф е с. Мария, я вижу, вам тягостно это общество.
М а р и я. Еще бы не тягостно! Если высмеивать немощи или несчастия людей, которые нас ничем не обидели, значит, быть остроумным или веселым, то да пошлет мне небо двойную долю скудоумия!
Д ж о з е ф С э р ф е с. В сущности, это не такие уж дурные люди, как может показаться, - злобы в душе у них нет.
М а р и я. Тем недостойнее их поведение; единственное, что, по-моему, могло бы извинить необузданность их языков, это врожденная и неудержимая озлобленность ума.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Несомненно, сударыня. И я всегда считал, что говорить про других злую правду ради простой забавы гораздо предосудительнее, чем искажать истину из чувства злобы. Но почему, Мария, вы так добры к другим и только со мной суровы? Неужели самой нежной страсти должно быть отказано в надежде?
М а р и я. Зачем вы снова меня мучите такими разговорами?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, Мария, я знаю, вы не обращались бы так со мной и не противились бы воле вашего опекуна, сэра Питера, если бы этот беспутный Чарлз не был по-прежнему моим счастливым соперником.
М а р и я. Неблагородный выпад! Но, каковы бы ни были мои чувства к этому несчастному молодому человеку, знайте, что если его невзгоды ожесточили против него даже родного брата, то для меня это еще не основание отвернуться от него.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Нет, послушайте, Мария, не уходите от меня с таким гневным лицом! (Падает на колени.) Всем, что есть благородного, клянусь вам... (В сторону.) Ах, черт! Леди Тизл!.. (Марии.) Вы не должны... нет, вы не смеете... конечно, я питаю к леди Тизл глубочайшее уважение...
М а р и я. К леди Тизл?..
Д ж о з е ф С э р ф е с. Но если сэр Питер заподозрит...
Входит леди Тизл и приближается к ним.
Л е д и Т и з л. Что это значит, скажите, пожалуйста? Вы приняли ее за меня? Дитя мое, вас просят в ту комнату.
Мария уходит.
Что все это значит, позвольте вас спросить?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, досаднейший случай на земле! Мария отчасти угадала мою нежную заботу о вашем счастии и пригрозила, что скажет сэру Питеру о своих подозрениях, и я как раз пытался разуверить ее, когда вы вошли.
Л е д и Т и з л. В самом деле? Какой, однако, нежный способ разуверять! Или вы всегда становитесь на колени, когда хотите быть убедительным?
Д ж о з е ф С э р ф е с. Ах, ведь она еще совсем ребенок, и я считал, что немного пафоса... Но, леди Тизл, когда же вы, наконец, придете взглянуть на мою библиотеку, как вы обещали?
Л е д и Т и з л. Нет-нет, я начинаю думать, что это было бы неосторожно, и вы же знаете, я допускаю ваше ухаживание не больше, чем это дозволено модой.
Д ж о з е ф С э р ф е с. О, разумеется... вполне платоническое обожание... на которое имеет право всякая замужняя женщина.
Л е д и Т и з л. Конечно, ни в чем не следует отступать от моды. Но во мне сидит еще столько провинциальных предрассудков, что, как бы меня ни раздражало брюзжание сэра Питэра, я никогда не решусь на...
Д ж о з е ф С э р ф е с. Единственную месть, которая в вашей власти. Ну что же, я хвалю вашу сдержанность.
Л е д и Т и з л. Лукавый змий, вот вы кто! Однако нас могут хватиться. Идемте к остальным.
Д ж о з е ф С э р ф е с. Но лучше нам войти не вместе.
Л е д и Т и з л. Хорошо, только не задерживайтесь. Все равно Мария не вернется дослушивать ваши разуверения, можете быть покойны. (Уходит.)
Д ж о з е ф С э р ф е с. Однако я с моей политикой попал в прекурьезное положение! Сватаясь к Марии, мне было важно заручиться поддержкой леди Тизл; я старался войти к ней в доверие и понемногу, сам не знаю как, оказался не на шутку ее поклонником. Я начинаю искренне жалеть, что так усердно добивался безупречной репутации; я так дьявольски с ней запутался, что боюсь, как бы мне в конце концов не сплоховать. (Уходит.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
У сэра Питера Тизла.
Входят Раули и сэр Оливер Сэрфес.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ха-ха-ха! Так мой старый друг женился, говорите вы? На молодой особе из провинции? Ха-ха-ха! Так долго продержаться старым холостяком и все-таки напоследок скатиться в мужья!
Р а у л и. Но только вы насчет этого над ним не труните, сэр Оливер. Это у него чувствительное место, смею вас уверить, хоть он и женат-то всего только седьмой месяц.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Значит, вот уже полгода, как он на покаянии! Бедный Питер!.. Но вы говорите, он окончательно порвал с Чарлзом, никогда с ним не видится, так, что ли?
Р а у л и. Просто удивительно, до чего он против него настроен, и я уверен, что здесь много значит и ревность из-за леди Тизл, а ревность эту в нем всячески разжигает компания соседей-сплетников, которая немало поработала над тем, чтобы Чарлза очернить. А на самом деле, по-моему, если его супруга к кому и неравнодушна, так не к Чарлзу, а к его брату.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, я знаю, есть такие зловредные болтуны, тихонькие кумушки обоего пола, которые, чтобы убить время, умерщвляют чужие репутации; им ничего не стоит отнять у молодого мальчика его доброе имя, пока он сам еще не научился им дорожить. Но, если они думают восстановить меня против моего племянника, это им не удастся, будьте покойны. Нет-нет, если Чарлз неповинен ни в чем бесчестном или низком, я приду ему на помощь.
Р а у л и. И он исправится, клянусь вам. Ах, сэр, я прямо оживаю, видя, что ваше сердце не замкнулось для него и что у сына моего доброго старого хозяина есть еще друг на свете.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мне ли забыть, любезный Раули, каков я был сам в его годы? Видит бог, ни я, ни мой брат не очень-то благоразумные были юноши, а ведь редко, я думаю, встречали вы таких хороших людей, как покойный ваш хозяин.
Р а у л и. Вот потому-то, сэр, я и уверен, что Чарлз еще поддержит добрую славу своей семьи. Но вот и сэр Питер идет.
С э р О л и в е р С э р ф е с. И в самом деле. Боже милостивый, как он изменился! И вид у него не на шутку женатый! Уже отсюда на лице у него можно прочесть: "супруг".
Входит сэр Питер Тизл.
С э р П и т е р Т и з л. А! Сэр Оливер, старый друг! Добро пожаловать в Англию, добро пожаловать!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Благодарю вас, благодарю, сэр Питер! Честное слово, я рад вас видеть в добром здоровье, ей-же-ей.
С э р П и т е р Т и з л. Да, давненько мы не виделись, сэр Оливер, пятнадцать лет, если не ошибаюсь, и чего только не было за эти годы!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Что ж, и на мою долю перепало. Но что я слышу? Вы, говорят, женились? Что делать, теперь уж не поможешь, а потому желаю вам счастья, от всей души.
С э р П и т е р Т и з л. Благодарю вас, сэр Оливер, благодарю вас. Да, случилось такое... счастливое событие. Но сейчас не будем говорить об этом.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Правильно, правильно, сэр Питер. Нельзя, чтобы старые друзья, встретясь после разлуки, начинали с жалоб, нет-нет.
Р а у л и. Осторожнее, сэр, умоляю вас.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Так, стало быть, один из моих племянников - беспутный малый?
С э р П и т е р Т и з л. Беспутный? Ах, мой старый друг, мне горько думать, какое вас ждет разочарование. Это погибший юноша, совсем погибший. Но зато вас порадует его брат. Джозеф - тот действительно примерный молодой человек. Его хвалят все без исключения.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мне грустно это слышать: слишком у него хорошая репутация для честного человека. Все его хвалят? Это значит, что жуликам и дуракам он кланяется так же низко, как честному достоинству ума и добродетели.
С э р П и т е р Т и з л. Как, сэр Оливер? Вы осуждаете его за то, что он не нажил врагов?
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, осуждаю, если он достоин их иметь.
С э р П и т е р Т и з л. Погодите, вы сами убедитесь, когда его узнаете. Поучительно слушать, как он говорит, - он высказывает благороднейшие мысли.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Черта мне, что он высказывает! Если он вздумает меня приветствовать с недожеванной моралью за щекой, меня тут же стошнит. Но только, сэр Питер, не поймите меня неверно. Я вовсе не намерен защищать ошибки Чарлза. Но, прежде чем составить себе мнение о том и о другом, я хочу испытать их сердца. Мой друг Раули и я кое-что задумали и для этого.
Р а у л и. И на этот раз сэр Питер признает, что был неправ.
С э р П и т е р Т и з л. О, за Джозефа я ручаюсь головой.
С э р О л и в е р С э р ф е с. А теперь поставьте нам бутылку доброго вина, мы выпьем за обоих молодых людей и изложим вам наш замысел.
С э р П и т е р Т и з л. Идет!
С э р О л и в е р С э р ф е с. И не будьте, сэр Питер, так суровы к сыну вашего старого друга. Даю вам честное слово, меня не огорчает, что он чуточку выскочил из колеи. Я терпеть не могу, когда благоразумие начинает глушить зеленые побеги юности; оно - как плющ на молодых ветвях и мешает росту дерева.
Уходят в разные стороны.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
У сэра Питера Тизла.
Входят сэр Питер Тизл, сэр Оливер Сэрфес и Раули.
С э р П и т е р Т и з л. Ну хорошо, сперва поговорим с этим малым, а за вино примемся потом. Так что же вы, собственно, затеваете, любезный Раули? Я не понимаю, в чем тут соль.
Р а у л и. Видите ли, сэр, этот мистер Стенли, о котором я говорил, приходится им близким родственником по матери. Он был коммерсантом в Дэблине, но разорился в силу ряда несчастных обстоятельств. Он обратился с письмами к мистеру Сэрфесу и к Чарлзу. От первого он ничего не получил, кроме уклончивых обещаний помочь ему в будущем, тогда как Чарлз, хоть и сам разоренный, сделал для него все, что было в его силах. И сейчас он опять старается занять где-нибудь денег, часть которых, я знаю, он при всей своей нужде назначает для бедного Стенли.
С э р О л и в е р С э р ф е с. О, это сын моего брата!
С э р П и т е р Т и з л. Хорошо, но как же думает сэр Оливер...
Р а у л и. Видите ли, сэр, я хочу известить Чарлза и его брата, что Стенли получил разрешение обратиться к своим друзьям лично, и так как ни тот, ни другой в лицо его никогда не видели, то пусть сэр Оливер выдаст себя за него, и у нас будет великолепный случай судить хотя бы о степени их доброты. И поверьте мне, сэр, в младшем брате вы найдете человека, который даже среди безумств и мотовства сохранил, как говорит наш бессмертный поэт, "слезу для жалости и руку, открытую, как день, для состраданья"{13}.
С э р П и т е р Т и з л. Что толку в открытой руке или даже в кошельке, когда в них ничего не осталось? Ну что ж, произведите опыт, если вам угодно. Но где же этот человек, которого вы хотели показать сэру Оливеру в связи с делами Чарлза?
Р а у л и. Внизу, и ждет его распоряжений. Он лучше всякого другого может его осведомить. Это, сэр Оливер, почтенный еврей, который, надо отдать ему справедливость, сделал все, что было в его силах, чтобы умерить расточительность вашего племянника.
С э р П и т е р Т и з л. Так будьте добры его позвать.
Р а у л и (слуге). Попросите мистера Мозеса сюда.
С э р П и т е р Т и з л. Но почему вы думаете, что он будет говорить вам правду?
Р а у л и. О, я убедил его, что если он может еще надеяться вернуть кое-какие суммы, данные в долг Чарлзу, то только от щедрот сэра Оливера, который, как ему известно, приехал. Так что вы вполне можете положиться на его заботу о собственной выгоде. Есть у меня в руках еще и другое доказательство, некто Снейк, которого я накрыл на занятии, весьма близком к подлогу, и в скором времени я вам его представлю, чтобы устранить кое-какие ваши предубеждения.
С э р П и т е р Т и з л. Об этом я слышал достаточно.
Р а у л и. А вот и честный израильтянин.
Входит Мозес.
Это - сэр Оливер.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Сэр, насколько я понимаю, вы последнее время часто имели дело с моим племянником Чарлзом.
М о з е с. Да, сэр Оливер, и я сделал для него все, что мог, но он был уже разорен, когда обратился ко мне за содействием.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Это действительно досадно. Таким образом, у вас не было возможности показать ваши таланты?
М о з е с. Никакой возможности. Я имел удовольствие узнать о его несчастии, когда он уже упал на несколько тысяч ниже нуля.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Очень печально! Но, я полагаю, вы сделали для него все, что было в ваших силах, честный Мозес?
М о з е с. Да, и он это знает. Как раз сегодня вечером я должен привести к нему одного джентльмена из Сити, который с ним не знаком и хочет, по-видимому, ссудить его известной суммой.
С э р П и т е р Т и з л. Как? Человек, у которого Чарлз еще ни разу не занимал?
М о з е с. Да, мистер Примиэм с улицы Кречт-фрайарс, бывший маклер.
С э р П и т е р Т и з л. Знаете, сэр Оливер, какая мне приходит мысль? Чарлз, вы говорите, не знаком с мистером Примиэмом?
М о з е с. Не знаком.
С э р П и т е р Т и з л. Так вот, сэр Оливер, вам представляется еще лучшая возможность достигнуть своего, чем при помощи старой чувствительной сказки о бедном родственнике. Отправляйтесь с моим другом Мозесом и выдайте себя за Примиэма, и тогда, я вам ручаюсь, вы увидите вашего племянника во всей его славе.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ей-богу, эта мысль мне больше нравится, чем прежняя. А потом я могу посетить Джозефа под видом старого Стенли.
С э р П и т е р Т и з л. Очень хорошо.
Р а у л и. Правда, это поставит Чарлза в менее выгодные условия. Но, как бы то ни было, Мозес, вы поняли сэра Питера и плутовать не станете?
М о з е с. Можете на меня положиться. Но скоро уже время, когда я обещал там быть.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Я могу отправиться хоть сейчас, Мозес. Но постойте! Вот что я упустил: каким же это я образом сойду за еврея?
М о з е с. Этого и не требуется. Кредитор - христианин.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот как? Очень грустно слышать это. И еще одно: не слишком ли я хорошо одет, чтобы изображать ростовщика?
С э р П и т е р Т и з л. Нисколько. Вы даже вполне могли бы приехать в собственной карете. Верно, Мозес?
М о з е с. Вполне могли бы.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Хорошо, а как я должен говорить? Ведь есть же, наверно, какой-то ростовщический жаргон, какая-то манера вести беседу, которые надо знать.
С э р П и т е р Т и з л. О, здесь особых знаний не требуется. Главное, насколько я понимаю, - это чтобы ваши условия были достаточно чудовищны. Так ведь, Мозес?
М о з е с. Да, это главное, конечно.
С э р О л и в е р С э р ф е с. За этим дело не станет. Я с него потребую восемь, а то и десять процентов, не меньше.
М о з е с. Потребовать такой маленький процент - это значит сразу себя выдать.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот как? Сколько же тогда, черт побери?
М о з е с. Это зависит от обстоятельств. Если вы увидите, что он не слишком нуждается в ссуде, вам следует спросить процентов сорок - пятьдесят. Но если окажется, что положение его действительно бедственное и деньги нужны ему до зарезу, вы можете потребовать сто на сто.
С э р П и т е р Т и з л. Хорошему ремеслу вы учитесь, сэр Оливер!
С э р О л и в е р С э р ф е с. Да, действительно, и не бесполезному.
М о з е с. При этом заметьте, у вас лично денег этих нет и вам придется занять их для него у старого приятеля.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Ага, я занимаю их у приятеля?
М о з е с. Причем ваш приятель - бессовестный пес, но с ним ничего не поделаешь.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Мой приятель - бессовестный пес?
М о з е с. Да, причем денег у него тоже нет, и он вынужден с большим убытком продать бумаги.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Он вынужден с большим убытком продать бумаги? Это очень мило с его стороны.
С э р П и т е р Т и з л. Честное слово, сэр Оливер... мистер Примиэм, я хотел сказать... вы скоро станете виртуозом в этой области. Но скажите, Мозес, не следует ли ему слегка обрушиться на закон о процентах?{14} Это было бы ему к лицу, мне кажется.
М о з е с. Очень даже.
Р а у л и. И посетовать, что теперь молодому человеку, пока он не вступил в разумный возраст, не позволяют разоряться?
М о з е с. Да, это очень жаль.
С э р П и т е р Т и з л. И осудить общество за то, что оно одобряет закон, единственная цель которого - это вырвать несчастных и неосторожных из хищных лап ростовщичества и дать несовершеннолетним возможность наследовать оставленное им имущество без того, чтобы ввод во владение их разорял.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Вот-вот. Мозес даст мне дальнейшие инструкции по пути.
С э р П и т е р Т и з л. Времени у вас не так много: ваш племянник живет неподалеку.
С э р О л и в е р С э р ф е с. Не беспокойтесь, у меня такой талантливый учитель, что, хотя бы Чарлз жил на соседней улице, будет всецело моя вина, если я стану отпетым жуликом, прежде чем заверну за угол.
Сэр Оливер и Мозес уходят.
С э р П и т е р Т и з л. Ну вот! Теперь, я думаю, сэр Оливер убедится сам: вы, Раули, пристрастны и, чего доброго, открыли Чарлзу первоначальную вашу затею.
Р а у л и. Нет, даю вам слово, сэр Питер.
С э р П и т е р Т и з л. Хорошо, приведите мне этого Снейка. Послушаю, какие у него новости. А вот и Мария. Мне нужно с ней поговорить.
Раули уходит.
Я был бы рад удостовериться, что мои подозрения насчет леди Тизл и Чарлза необоснованны. Я еще ни разу не говорил об этом с моим другом Джозефом, и я решил это сделать. Свое мнение он мне выскажет откровенно.
Входит Мария.
Ну как, дитя мое? Мистер Сэрфес проводил вас?
М а р и я. Нет, сэр, ему пришлось остаться.
С э р П и т е р Т и з л. Скажите, Мария, разве вам не становится все яснее, чем больше вы общаетесь с этим любезным молодым человеком, какого рода взаимности заслуживает его привязанность к вам?
М а р и я. Право же, сэр Питер, ваши постоянные разговоры на эту тему расстраивают меня до последней степени. Вы принуждаете меня заявить вам, что нет человека, хоть сколько-нибудь ко мне расположенного, которого бы я не предпочла мистеру Сэрфесу.
С э р П и т е р Т и з л. Это просто какая-то испорченность! Нет-нет, Мария, вы предпочли бы одного только Чарлза. Ясно, что его пороки и беспутство покорили ваше сердце.
М а р и я. Нехорошо так говорить, сэр. Вы же знаете, что я послушалась вас и с ним не вижусь и не переписываюсь, и я достаточно наслышалась о нем, чтобы убедиться, что он недостоин моего чувства. Но, если мой разум сурово осуждает его пороки, мое сердце все же подсказывает мне сострадание к его несчастиям, и винить себя за это я не могу.
С э р П и т е р Т и з л. Отлично, сострадайте ему сколько угодно, но сердце и руку отдайте более достойному, чем он.
М а р и я. Но только не его брату!
С э р П и т е р Т и з л. Испорченная, упрямая, вот кто вы! Но берегитесь, сударыня: вы еще не знаете, что значит власть опекуна. Смотрите, не заставьте меня познакомить вас с ней!
М а р и я. Я могу только сказать, что это будет несправедливо. Правда, волею моего отца я еще некоторое время обязана смотреть на вас, как на его заместителя, но я перестану вас им считать, если вы захотите принудить меня быть несчастной. (Уходит.)
С э р П и т е р Т и з л. Был ли на свете человек, которому бы так перечили, как мне! Все сговорились меня мучить! Я еще и двух недель не был женат, как ее отец, здоровый и крепкий человек, умер, и я думаю, нарочно, ради удовольствия свалить на меня заботу о его дочери. Но вот идет и моя супруга! Она как будто в превосходнейшем расположении духа. Как бы я был счастлив, если бы я мог вдолбить ей хоть чуточку любви ко мне!
Входит леди Тизл.
Л е д и Т и з л. Послушайте, сэр Питер, я надеюсь, вы тут не ссорились с Марией? Было бы очень невнимательно с вашей стороны впадать в дурное настроение, когда меня при этом нет.
С э р П и т е р Т и з л. Ах, леди Тизл, от вас одной зависит, чтобы я был в хорошем настроении в любое время.
Л е д и Т и з л. Я была бы рада, чтобы это зависело от меня, потому что как раз в эту минуту мне хочется видеть вас милым и очаровательным. Так будьте же сейчас в хорошем настроении и дайте мне двести фунтов. Хорошо?
С э р П и т е р Т и з л. Двести фунтов? А нельзя мне быть в хорошем настроении бесплатно? Но только говорите со мною всегда вот так, и, честное слово, я вам ни в чем не откажу. Вы их получите. Но приложите печать к расписке.
Л е д и Т и з л. Нет-нет, достаточно будет приложить руку - вот. (Дает ему поцеловать руку.)
С э р П и т е р Т и з л. И скоро вы перестанете меня попрекать, что я не даю вам независимого положения. Я вам готовлю один сюрприз. Но мы всегда будем жить вот так вот, правда?
Л е д и Т и з л. Если вам угодно. Мне все равно, когда перестать с вами ссориться, лишь бы вы сознались первый, что вы устали.
С э р П и т е р Т и з л. И давайте отныне если уж спорить друг с другом, то спорить во взаимной любезности.
Л е д и Т и з л. Уверяю вас, сэр Питер, вам очень к лицу хорошее настроение. Сейчас вы совсем такой, как были до нашей свадьбы, когда вы гуляли со мной под вязами и рассказывали, какой вы были в молодости повеса, и похлопывали меня по подбородку, да-да, и спрашивали, была ли бы я способна полюбить старика, который мне ни в чем не стал бы отказывать... Ведь так это было?
С э р П и т е р Т и з л. Да-да, и вы были такая милая и внимательная...
Л е д и Т и з л. Да, и всегда заступалась за вас, когда мои знакомые говорили о вас дурно и подымали вас на смех.
С э р П и т е р Т и з л. Вот как?
Л е д и Т и з л. Да, и, когда моя кузина Софи называла вас сварливым, черствым старым холостяком и смеялась, что я собираюсь выйти за человека, который годится мне в отцы, я всегда защищала вас и говорила, что, по-моему, вы вовсе не такой уж противный, и уверяла, что из вас получится отличнейший муж.
С э р П и т е р Т и з л. И вы были правы в своем пророчестве, и мы теперь будем счастливейшими супругами...
Л е д и Т и з л. И никогда больше не будем ссориться?
С э р П и т е р Т и з л. Никогда! Хотя при этом, дорогая моя леди Тизл, вам следует очень серьезно следить за собой, потому что во всех наших маленьких стычках, дорогая моя, если вы помните, любовь моя, вы всегда начинали первая.