Страница:
– Ложитесь на пол, – крикнул я Перебатько.
Он уже перестал соображать, что происходит. Я сбил его с ног и прижал к полу, чтобы не дать выскочить наружу. Возле пола сквозняк с улицы отогнал дым, и мне удалось глубоко вздохнуть.
– Генерал, – спросил я Перебатько, – где ваша охрана?
Он посмотрел на меня мутными, бессмысленными глазами и, давясь кашлем, попросил:
– Капсула, в кармане...
В каком кармане и что за капсула, он сказать не успел, потерял сознание. Что делать дальше, выбирать не приходилось, в помещении разгорался настоящий пожар. Оставаться здесь больше было нельзя. Я высунулся наружу, ожидая самого худшего. Однако ничего не произошло. Перед баром никого не оказалось. Тогда я рискнул, и вытащил генерала на свежий воздух. Лицо его стало желтым даже в белом свете уличных фонарей. Однако он еще дышал.
«Теперь на меня еще и его повесят», – подумал я, вставая и оттаскивая неподвижное тело от входа. До места, где меня ждала в машине Даша, было метров пятьдесят, и тащить его туда на себе было далековато. Пока пожара никто не заметил, но было понятно, что до начала тревоги остались считанные минуты. Проще всего было бы оставить его на улице и удирать самому, но тогда бы я потерял единственную возможность подобраться к Моргунову. Да и не известно, чем бы для генерала все это кончилось.
Я совсем было, собрался попробовать поднять его тело и донести до машины, как с трудом перевалившись через бордюрный камень дороги, к нам подъехала Даша. Она выскочила из салона и помогла мне поставить Перебатько на ноги. Тот уже начал приходить в себя, но еще обвисал в руках как кукла.
– Быстрее, – взмолилась девушка, – здесь сейчас было такое!
Меня можно было и не подгонять. Мы легко втолкнули сухощавого генерала на заднее сидение, Даша захлопнула дверцу, а я тем временем обежал машину и сел на правое, переднее сидение.
Пластмассовая капелька шустро рванула с места и выехала на дорогу.
– Там сейчас была такая стрельба! – сказала девушка, ловко протискиваясь между машинами. – А что это с ним?
– Дымом отравился, – предположил я, оглядываясь на лежащего на заднем сидении пассажира. – Нас в баре чуть не взорвали.
– Я слышала взрыв, – подтвердила Даша, – только не поняла откуда. Представляешь, когда рвануло, к вашему бару побежали два человека, а их застрелили.
– Наверное, его охрана, – кивнул я на Перебатько.
– Нет, на охранников они непохожи, оба в масках и с автоматами. Когда они упали, из большой черной машины выскочили еще двое, похоже, они, наверное, и были охранниками, и кинулись к тем, что упали. Так и их застрелили! Я так испугалась! Не знаю, что делать, ты не выходишь, хотела уже уехать. А тут подъезжает еще одна машина, из нее вышли какие-то люди, всех убитых забросили внутрь и умчались!
Мы намертво застряли перед выездом на Бульварное кольцо. Александр Богданович, еще недавно подававший хоть какие-то признаки жизни, опять затих.
– Он, случайно, не умер? – спросила Даша, косясь на заднее сидение.
– Не знаю, ему нужно принять лекарство, оно у него в каком-то кармане, – вспомнил я.
Как обыскивать человека в тесном салоне, я не представлял. Как и то, что с генералом делать дальше.
– Куда его пока отвезти, к нам домой? – спросила Даша без энтузиазма в голосе. – Уже должна вернуться с работы мама...
Взять на себя ответственность за такое решение я не рискнул. Решил сначала попробовать помочь тому на улице.
– Ты знаешь здесь какое-нибудь темное место? Поищу его лекарство, – сказал я. – Мне кажется, у него кроме отравления дымом, прихватило сердце.
– А что, если отвезти его в больницу? – предложила девушка.
– И что я там скажу? Что увез милицейского генерала с места преступления? Ну, что за невезение, кругом теракты! И кому могло понадобиться его взрывать!
Впереди, наконец, открылся светофор и машина начала черепашьими темпами двигаться вперед. Даша приткнулась за дорогим черным лимузином, нагло рвущимся вперед.
– Ладно, мама меня, я думаю, поймет, – сказала Даша, – не погибать же тебе из-за милиционера. Ты ведь и сам сможешь его лечить?
– Смогу, если он еще жив, – ответил я, наблюдая, как ловко девушка лавирует на дороге. – Скоро мы доберемся?
– Если сейчас проскочу перекресток, то через несколько минут, – ответила она.
Перекресток мы проскочить не смогли и застряли на нём минут на пятнадцать, но потом все-таки вырвались на оперативный простор. Даша въехала под кирпич в какой-то проулок, покрутилась по проходным дворам, и мы оказались возле ее дома. Генерал мирно лежал на заднем сидении, не подавая признаков жизни. Я проверил у него пульс. Милицейское сердце билось!
Затащили мы Перебатько в квартиру без особого труда и положили в прихожей на кушетке. Дашины родственники пока не появлялись, так что никто не мешал заняться его лечением. Я обшарил карманы и нашел в одном из них коробочку с пилюлями в облатках. Только было не понятно, как лекарство в него засунуть. Зубы у Перебатько оказались крепко сжаты, а губы совсем побелели. Пока генерал был без сознания, он сильно постарел и стал выглядеть на все свои семьдесят.
– Давай попробуем его напоить, – предложила Даша и оказалась права. Едва он почувствовал на губах воду, расслабился, дал влить себе в рот несколько глотков, после чего открыл глаза.
– Лекарство, – сразу же попросил он.
Я вложил ему пилюлю в рот и дал запить водой, после этого мы оставили его в покое. Метаморфозы начали происходить минут через пять. Александр Богданович открыл глаза и вполне осмысленно спросил:
– Где я?
– У друзей, – ответил я. – Не бойтесь, вам здесь ничего не угрожает.
– А что случилось? – спросил он, потом, видимо, вспомнил и добавил. – Были взрыв, пожар? Покушение?
– Точно, – подтвердил я, – но теперь вы в безопасности.
– А где мои люди? – продолжил он возвращаться к активной жизни.
– Не знаю, – уклонился я от прямого ответа, – я никого не видел. Вас пришлось привезти сюда, потому что возле бара была перестрелка.
– А на кого покушались? – задал он новый вопрос. – На вас, или на меня?
– Думаю, что на вас, меня просто не могли так быстро вычислить. Тем более, что других врагов, кроме вашего ведомства, у меня сейчас нет.
Генерал надолго задумался, потом озабочено спросил:
– Вы думаете, это «Зет»?
– Ничего я не думаю. Мы с вами сидели и разговаривали, я заметил, что куда-то ушли бармен с официанткой. Это мне показалось подозрительным. Тогда-то я вас увел в подсобное помещение.
– Это я помню, – подтвердил Перебатько.
Дальше я рассказывал намерено кратко, что бы не вызывать дополнительные вопросы:
– Только мы туда вошли, в баре что-то взорвалось. Мы с вами пробрались к выходу и возле дверей, вы сказали, что нас могут расстрелять. После этого потеряли сознание. Когда начался пожар, чтобы не сгореть заживо, пришлось рискнуть и выйти наружу. Там нас подобрала моя знакомая и на своей машине привезла нас сюда.
Генерал долго молчал; осмысливая услышанное. Потом, спросил;
– Со мной были двое охранников, вы не знаете, что с ними случилось?
– Скорее всего, погибли. Перед тем как я вас вытащил из бара, на улице была перестрелка. Моя знакомая все видела издалека и ничего толком не поняла. Падали какие-то люди, потом их увезли на машине.
И тогда генерал задал странный вопрос, которого я от него никак не ожидал услышать:
– Тогда что же мне теперь делать?
Глава 1 8
Он уже перестал соображать, что происходит. Я сбил его с ног и прижал к полу, чтобы не дать выскочить наружу. Возле пола сквозняк с улицы отогнал дым, и мне удалось глубоко вздохнуть.
– Генерал, – спросил я Перебатько, – где ваша охрана?
Он посмотрел на меня мутными, бессмысленными глазами и, давясь кашлем, попросил:
– Капсула, в кармане...
В каком кармане и что за капсула, он сказать не успел, потерял сознание. Что делать дальше, выбирать не приходилось, в помещении разгорался настоящий пожар. Оставаться здесь больше было нельзя. Я высунулся наружу, ожидая самого худшего. Однако ничего не произошло. Перед баром никого не оказалось. Тогда я рискнул, и вытащил генерала на свежий воздух. Лицо его стало желтым даже в белом свете уличных фонарей. Однако он еще дышал.
«Теперь на меня еще и его повесят», – подумал я, вставая и оттаскивая неподвижное тело от входа. До места, где меня ждала в машине Даша, было метров пятьдесят, и тащить его туда на себе было далековато. Пока пожара никто не заметил, но было понятно, что до начала тревоги остались считанные минуты. Проще всего было бы оставить его на улице и удирать самому, но тогда бы я потерял единственную возможность подобраться к Моргунову. Да и не известно, чем бы для генерала все это кончилось.
Я совсем было, собрался попробовать поднять его тело и донести до машины, как с трудом перевалившись через бордюрный камень дороги, к нам подъехала Даша. Она выскочила из салона и помогла мне поставить Перебатько на ноги. Тот уже начал приходить в себя, но еще обвисал в руках как кукла.
– Быстрее, – взмолилась девушка, – здесь сейчас было такое!
Меня можно было и не подгонять. Мы легко втолкнули сухощавого генерала на заднее сидение, Даша захлопнула дверцу, а я тем временем обежал машину и сел на правое, переднее сидение.
Пластмассовая капелька шустро рванула с места и выехала на дорогу.
– Там сейчас была такая стрельба! – сказала девушка, ловко протискиваясь между машинами. – А что это с ним?
– Дымом отравился, – предположил я, оглядываясь на лежащего на заднем сидении пассажира. – Нас в баре чуть не взорвали.
– Я слышала взрыв, – подтвердила Даша, – только не поняла откуда. Представляешь, когда рвануло, к вашему бару побежали два человека, а их застрелили.
– Наверное, его охрана, – кивнул я на Перебатько.
– Нет, на охранников они непохожи, оба в масках и с автоматами. Когда они упали, из большой черной машины выскочили еще двое, похоже, они, наверное, и были охранниками, и кинулись к тем, что упали. Так и их застрелили! Я так испугалась! Не знаю, что делать, ты не выходишь, хотела уже уехать. А тут подъезжает еще одна машина, из нее вышли какие-то люди, всех убитых забросили внутрь и умчались!
Мы намертво застряли перед выездом на Бульварное кольцо. Александр Богданович, еще недавно подававший хоть какие-то признаки жизни, опять затих.
– Он, случайно, не умер? – спросила Даша, косясь на заднее сидение.
– Не знаю, ему нужно принять лекарство, оно у него в каком-то кармане, – вспомнил я.
Как обыскивать человека в тесном салоне, я не представлял. Как и то, что с генералом делать дальше.
– Куда его пока отвезти, к нам домой? – спросила Даша без энтузиазма в голосе. – Уже должна вернуться с работы мама...
Взять на себя ответственность за такое решение я не рискнул. Решил сначала попробовать помочь тому на улице.
– Ты знаешь здесь какое-нибудь темное место? Поищу его лекарство, – сказал я. – Мне кажется, у него кроме отравления дымом, прихватило сердце.
– А что, если отвезти его в больницу? – предложила девушка.
– И что я там скажу? Что увез милицейского генерала с места преступления? Ну, что за невезение, кругом теракты! И кому могло понадобиться его взрывать!
Впереди, наконец, открылся светофор и машина начала черепашьими темпами двигаться вперед. Даша приткнулась за дорогим черным лимузином, нагло рвущимся вперед.
– Ладно, мама меня, я думаю, поймет, – сказала Даша, – не погибать же тебе из-за милиционера. Ты ведь и сам сможешь его лечить?
– Смогу, если он еще жив, – ответил я, наблюдая, как ловко девушка лавирует на дороге. – Скоро мы доберемся?
– Если сейчас проскочу перекресток, то через несколько минут, – ответила она.
Перекресток мы проскочить не смогли и застряли на нём минут на пятнадцать, но потом все-таки вырвались на оперативный простор. Даша въехала под кирпич в какой-то проулок, покрутилась по проходным дворам, и мы оказались возле ее дома. Генерал мирно лежал на заднем сидении, не подавая признаков жизни. Я проверил у него пульс. Милицейское сердце билось!
Затащили мы Перебатько в квартиру без особого труда и положили в прихожей на кушетке. Дашины родственники пока не появлялись, так что никто не мешал заняться его лечением. Я обшарил карманы и нашел в одном из них коробочку с пилюлями в облатках. Только было не понятно, как лекарство в него засунуть. Зубы у Перебатько оказались крепко сжаты, а губы совсем побелели. Пока генерал был без сознания, он сильно постарел и стал выглядеть на все свои семьдесят.
– Давай попробуем его напоить, – предложила Даша и оказалась права. Едва он почувствовал на губах воду, расслабился, дал влить себе в рот несколько глотков, после чего открыл глаза.
– Лекарство, – сразу же попросил он.
Я вложил ему пилюлю в рот и дал запить водой, после этого мы оставили его в покое. Метаморфозы начали происходить минут через пять. Александр Богданович открыл глаза и вполне осмысленно спросил:
– Где я?
– У друзей, – ответил я. – Не бойтесь, вам здесь ничего не угрожает.
– А что случилось? – спросил он, потом, видимо, вспомнил и добавил. – Были взрыв, пожар? Покушение?
– Точно, – подтвердил я, – но теперь вы в безопасности.
– А где мои люди? – продолжил он возвращаться к активной жизни.
– Не знаю, – уклонился я от прямого ответа, – я никого не видел. Вас пришлось привезти сюда, потому что возле бара была перестрелка.
– А на кого покушались? – задал он новый вопрос. – На вас, или на меня?
– Думаю, что на вас, меня просто не могли так быстро вычислить. Тем более, что других врагов, кроме вашего ведомства, у меня сейчас нет.
Генерал надолго задумался, потом озабочено спросил:
– Вы думаете, это «Зет»?
– Ничего я не думаю. Мы с вами сидели и разговаривали, я заметил, что куда-то ушли бармен с официанткой. Это мне показалось подозрительным. Тогда-то я вас увел в подсобное помещение.
– Это я помню, – подтвердил Перебатько.
Дальше я рассказывал намерено кратко, что бы не вызывать дополнительные вопросы:
– Только мы туда вошли, в баре что-то взорвалось. Мы с вами пробрались к выходу и возле дверей, вы сказали, что нас могут расстрелять. После этого потеряли сознание. Когда начался пожар, чтобы не сгореть заживо, пришлось рискнуть и выйти наружу. Там нас подобрала моя знакомая и на своей машине привезла нас сюда.
Генерал долго молчал; осмысливая услышанное. Потом, спросил;
– Со мной были двое охранников, вы не знаете, что с ними случилось?
– Скорее всего, погибли. Перед тем как я вас вытащил из бара, на улице была перестрелка. Моя знакомая все видела издалека и ничего толком не поняла. Падали какие-то люди, потом их увезли на машине.
И тогда генерал задал странный вопрос, которого я от него никак не ожидал услышать:
– Тогда что же мне теперь делать?
Глава 1 8
Дашина мама, Анна, пришла около восьми часов вечера и очень удивилась, застав в доме двоих мужчин. Причем удивление не скрыла, и сразу же начала обсуждать поведение обеих дочерей лишенных, мягко говоря, мужского общества. Дамой она оказалась премиленькой, кокетливой и необыкновенно болтливой. Кроме дома, дочерей и работы, её волновало множество вещей, о которых она, не замолкая, трещала добрых полчаса, пока, наконец, не убежала к себе в комнату смотреть телесериал со странным названием: «Новые приключения сперматозоида». Я сначала решил, что ослышался, но все оказалось правильно, этот сериал был едва ли ни телевизионным хитом года.
– Какая интересная женщина! – восхищенно сказал генерал, когда мы остались с ним вдвоем. – И квартира у них чудесная, даже я не могу себе позволить такой.
Мне показалось, что в глазах Александра Богдановича появились не совсем скромные мысли, относительно пышной, с ямочками на щеках, маменьки.
– Что вы думаете делать дальше? – в очередной раз попытался я навести его на мысль убраться отсюда по добру по здорову.
– Переночую, а утром начну разбираться, – пообещал он. – Надеюсь, я никому не помешаю?
– Не знаю, квартира не моя, – намекнул я, – возможно, хозяевам будет неудобно присутствие посторонних. Почему вы не хотите вернуться к себе домой?
– Шутите? Меня там могут ждать киллеры, а тут нас никто не найдет, – решительно сказал он, потом переключил разговор на другую тему. – Это чьи портреты? Мне кажется, я этого человека уже где-то видел.
– Наверно какой-нибудь артист, хозяйка очень любит старое кино.
– Да, похож на артиста, а вы помните, какие замечательные актеры были в начале века? Разве чета нынешним!
– Совершенно справедливое замечание, – не кривя душой, согласился я, так как никаких современных актеров просто не знал. Хотя и нынче есть таланты, вот, например, тот, который играет сперматозоида! Такую роль не каждый осилит!
– Вы так считаете? – озабоченно сказал генерал, явно думая о другом. – А где муж?
– Чей муж? – не сразу понял я. – Сперматозоида?
– Какого еще... нет Анны, – слушайте, какая женщина! Умная, образованная, я её слушал и все думал, откуда что берется!
– Ее муж погиб несколько лет назад, – поделился я отрывочными знаниями об этом семействе.
– И она теперь одна?! – с энтузиазмом воскликнул, он. – Неужели такая женщина и без мужика?
– Не имею представления. Вы-то как себя чувствуете? – заботливо спросил я, имея в виду, что всего час назад Перебатько можно было заподозрить в чем угодно, но только не в матримониальных устремлениях.
– Пустое, – махнул он рукой, – здоров как бык!
– Между прочим, это вы у Анны пытались отобрать дачу! – напомнил я.
– Неужели? Выходит эта дача её! – радостно воскликнул генерал. – Тогда совсем другое дело!
– Ах, простите меня, я оставила вас одних, – воскликнула горькая вдова, появляясь в гостиной. – Такой увлекательный сериал! Вы, надеюсь, одни не скучали?
– Конечно, скучали, – тотчас приосанился Перебатько, – не часто встретишь такую интересную женщину! Я как генерал...
– Так вы генерал?! – воскликнула прекрасная Анна, ласково улыбаясь. – Обожаю военных! Вы, наверное, очень импозантно выглядите в форме!
Мне показалось, что я становлюсь лишним, и я отправился к Даше. Однако ей было не до меня, она приводила себя в порядок после наших передряг, и заперлась в ванной комнате. Слоняться по чужой квартире был неловко. Я устроился в её комнате и взял какую-то книгу, посвящённую творчеству великого актера, и начал рассматривать фотографии.
– Интересно? – спросила внучка, войдя к себе и плотно прикрыла за собой дверь. – Не хочешь принять ванну?
– Хочу, – ответил я, стараясь не смотреть на нее. Даша была в короткой рубашонке, едва прикрывавшей талию. – Там генерал клеит твою маму, – порадовал я дочь.
– Ничего, она сумеет за себя постоять, – ответила она, забираясь в постель, – скорее мойся, так хочется спать...
Я намек понял и не заставил себя упрашивать. Когда вернулся спустя несколько минут, то застал подругу под одеялом, она крепко спала, зарывшись лицом в подушку. Мне не осталось ничего другого, как последовать ее примеру.
Проснулись мы рано. В квартире было тихо. Я оделся и вышел из комнаты. На кухне за столом сидел генерал в одних трусах и пил кофе.
– Доброе утро, – сказал я, удивившись его вольному поведению в чужой квартире.
Генерал небрежно кивнул.
– Как спалось на новом месте?
– Нормально, – ответил он и вдруг зычно крикнул, – Анюта, поди сюда!
Тотчас появилась улыбающаяся хозяйка, тоже очень легко одетая. Генерал притянул ее к себе, фамильярно хлопнул по мягкому месту и усадил на колени. Дашина мама хихикнула и состроила мне глазки. В мое время мамы, да, пожалуй, и дочери, при посторонних вели себя не так откровенно, и я немного смутился. Перебатько весело мне подмигнул и засунул руку под символический халатик. Мне пришлось отвернуться и заспешить:
– Не буду вам мешать, потом поговорим.
– Погоди, – остановил меня он, – ты, правда, хочешь встретиться с Моргуновым?
– Хочу, – подтвердил я, глядя в сторону, чтобы не видеть происходящего. Вел себя генерал слишком вольно, я бы даже сказал, по-хамски. Впрочем, Дашину маму это не смущало. Вероятно, после сериала о сперматозоиде ей было море по колено.
– Баш на баш, ты меня устроишь к своему бурятскому шаману, я тебе организую встречу с Иваном Тимофеевичем. Согласен? – предложи он, открыто лаская хозяйские «первичные половые признаки».
О шамане я ему соврал, чтобы объяснить свою «моложавость», но тогда же оговорился, что тот умер.
– Шамана уже нет в живых, – уныло сказал я, ретируясь к дверям.
– Найди его учеников, нам с Анютой запас молодости не помешает! Правда, Анюта? Как тебе сегодня ночью, понравилось?
– Еще как понравилось! Ты, Саня, просто супермен! Он такой ненасытный! – добавила она, обращаясь ко мне. – Всю ночь мне спать мешал!
Слушать эротические намеки престарелых любовников мне не хотелось категорически.
– Хорошо, потом все обсудим, – быстро сказал я, выскакивая из кухни.
– Что это с тобой? – спросила Даша, когда я вошел.
– Ничего, – ответил я, – что-то мне у вас здесь не нравится.
– Да? – рассеяно сказала она. – Сейчас звонила Джил, просила передать, что тебя разыскивают друзья. У них какие-то серьезные проблемы.
– Что там еще могло случится! Не знаешь, как мне с ними связаться?
– Через Джил и свяжись, ты уже совсем встал или еще приляжешь? – загадочно улыбаясь, предложила она, отбрасывая одеяло. – Извини, я вчера тебя не дождалась...
Соблазн прилечь был, но я удержался и, стараясь ее не обидеть, сказал:
– Давай чуть позже, сначала нужно узнать, что там случилось. Позвони Джил, я с ней сам поговорю.
Не знаю почему, но здешняя эротическая атмосфера начала меня напрягать. Всё здесь происходило как-то слишком просто и откровенно. Никто ничего не скрывал. Всё-таки разные культуры не всегда совмещаются и у каждого времени свои представления об отношениях между людьми.
– Возьми, – сказал Даша, протягивая свой телефонный гребень.
– Здравствуй Юля, – сказал я, услышав знакомый голос, – как ты?
– Тебе звонил какой-то приятель, – не здороваясь, ответила она, – просил передать, что ты им всем нужен. Сказал, чтобы ты срочно приехал.
– И больше ничего не передавал?
– Нет, – ответила она и отключилась.
То, что она сказала, звучало как-то странно. Я не знал, куда уехала наша компания и где ее искать. И немного удивился тому, что Юля разговаривал не в своей обычной манере, а торопливо, холодно и почти официально.
– Ну, что? – поинтересовалась Даша. – Какие-то неприятности?
– Может быть, может быть, – ответил я, думая, что в этом случае можно предпринять. Единственной зацепкой оставалась квартира Льва Николаевича, других ориентиров я просто не знал. – Мне нужно кое-куда сходить.
– Мне пойти с тобой? – потягиваясь и сдерживая зевок, спросила она.
– Не стоит, лучше отдыхай. Я вернусь, как только освобожусь, – пообещал я, направляясь к выходу.
– Как знаешь. Будешь уходить, захлопни за собой дверь, – прячась под одеяло, сказала Даша, потом добавила, как говорится, со значением в голосе. – Будь осторожен.
Занятый своими мыслями, я, скорее всего не обратил бы внимания на тон, с которым говаривали обе женщины, но меня вдруг будто что-то подтолкнуло.
– Что-нибудь случилось? – спросил я, останавливаясь в дверях.
– Нет, нет, все в порядке, – быстро ответила она, незаметно делая предупреждающий знак.
Я её понял и кивнул. Похоже, что мои подвиги пока не кончились. Причем обходиться предстояло без посторонней помощи, Даша была напутана. Здесь явно что-то происходило и, вне всякого сомнения, касающееся меня. Я повесил на грудь броневой щиток, засунул за пояс кинжал, надел простреленный плащ, застегнулся на все пуговицы и пошел на кухню к генералу. Дверь была прикрыта, я распахнул ее без стука. Перебатько с хозяйкой сидели друг против друга, с сосредоточенными лицами. Романтическим отношением и недавней фривольностью между ними и не пахло.
Кажется, мое появление их не обрадовало, и на меня они посмотрели со скрытой тревогой.
– Что-нибудь случилось? – спросил я генерала.
– Нет, а что должно было случиться? – вопросом на вопрос ответил он, расплываясь в фальшивой улыбке. – Все прекрасно!
– Я так не думаю, – серьезно сказал я, – и если вы темните...
– Ну, зачем вы так! – явно волнуясь, воскликнула Анна. – Никто вас не собирается обманывать. Правда, Саша? Вы, кажется, собрались уйти?..
– Да, – сказал я, – но сначала мне нужно переговорить с генералом с глазу на глаз! Вы не могли бы оставить нас наедине.
Выставлять хозяйку с ее собственной кухни было наглостью, но мне так не нравилось поведение новых знакомых, что я спокойно переступил через вежливость и приличия.
Анна дернулась, но ничего не ответила, вопросительно посмотрела на генерала. Похоже, ночные страсти их сильно сблизили. Он поморщился как от чего-то горького и примирительно сказал:
– Ладно, Анюта, выйди, видишь человек не в себе.
Хозяйка пожала плечами и, независимо взмахнув полами прозрачного халатика, вышла.
Мы остались вдвоем. Александр Богданович по-прежнему сидел в одних трусах и это его, похоже, не смущало.
– Ну, и о чем вы хотели со мной говорить? – спросил он умиротворенным голосом, каким обычно говорят с детьми или тяжело больными.
– Вам придется мне рассказать, что случилось сегодня утром.
– Что значит... Я уже говорил, что ничего не случилось. И мне кажется, вам лучше отсюда уйти, – теперь уже холодно, ответил он, – нельзя быть таким навязчивым!
– Я, кажется, не прошу у вас ничего особенного, – начал я, с отвращением сознавая, что голос у меня начинает звучать просительно, – мне нужно всего на всего узнать, что здесь происходит и почему вы все темните...
– Молодой человек! Что вы себе позволяете! – начал генерал, потом поправился. – Вы сами не понимаете, что хотите. И почему вы решили, что я должен заниматься вашими проблемами?
– Вы еще помните, что я вчера спас вам жизнь? – начиная по-настоящему злиться, спросил я.
– Ну и что, разве я спорю, только при чем здесь это? И прошу запомнить, я всего на всего слуга закона и не могу переносить свои личные отношения, – он замялся, не находя нужных слов и кончил с офицерской прямотой, – если совершил преступление – имей мужество нести за это ответственность!
– Понятно, – сказал я, – а теперь рассказывайте, что произошло, пока я спал.
– Нечего мне тебе рассказывать, – перешел на «ты» почти интеллигентный генерал, – дом окружен, и самое лучшее для тебя – сдаться правосудию! Я, возможно, и замолвлю словечко, но отвечать тебе за содеянное всё равно придется по всей строгости закона. Учти, чистосердечное признание и раскаянье смягчают участь!
– Учту, – пообещал я, – а теперь рассказывай все подробно и не крути.
– Нечего мне рассказывать! – сердито ответил он. – Когда стало известно, что ты скрываешься в этой квартире...
– От кого стало известно и кому? – перебил я его наводящим вопросом.
– А если от меня? Или ты думаешь, что я, генерал милиции, стану покрывать государственного преступника и террориста?
– Понятно, значит, заложил меня ты.
– Не нужно, не нужно таких слов! – жестко сказал он. – Что значит «заложил», мы с тобой что, криминальные подельники?! Я только выполнил свой долг и доложил руководству, где скрывается... Где ты прячешься от возмездия!
Я всегда знал, что спорить на нравственно-этические темы с генералами – самое последнее дело, потому опустил свою оценку его поступка и перешел к конкретному допросу:
– Кто блокировал дом?
– Понятно кто, наш ОМОН, а на что ты рассчитывал?
Ни на что подобное я не рассчитывал и попенял себе за легкомыслие и неосторожность. Мне вчера показалось, что этот Перебатько относительно приличный человек, но я ошибся.
– Если не хочешь усугубить свою вину и подставить хозяев, то лучше сдайся, – продолжил он. – Всё равно мы тебя возьмем, только за одно ОМОН разгромит квартиру, и Дашку посадят как твою сообщницу. Если у тебя есть хоть капля чести и совести...
О совести он помянул зря.
В таком контексте это прозвучало слишком вызывающе.
– Совести в твоём понимании у меня нет, и никогда не было, – разочаровал я его, – а выведешь отсюда меня ты. Долг платежом красен.
– Вывести тебя? – засмеялся он. – Кто это заставит меня сделать? Не ты ли?
– А кто же еще? Конечно я.
Александра Богдановича такая самоуверенность окончательно развеселила, он опять засмеялся и посмотрел на меня весело, почти с восторгом.
Я его радость не разделил и стоял над ним, как грозный рок.
– Ты, вообще, представляешь, что несешь? – поинтересовался он. – Ты знаешь, с кем говоришь?! Это конечно прикольно, но всему есть мера. Да тебя пришьют, как только ты отсюда высунешь нос!
– Это вряд ли, – небрежно ответил я. – Видишь дырки на груди? Это автоматная очередь и, как видишь, ничего, жив-здоров. Ты и правда поверил в бурятского шамана? Я, друг Саня, пришелец из другого времени и убить меня здесь просто невозможно. Твои омоновцы разве что мне одежду могут испортить. А вот я, когда вернусь в наше время, выловлю тебя недоделанным курсантиком, и выдеру тебе из жопы ноги.
– Ты из другого времени? – не поверил он. – Такого просто не может быть! Время это время, и никто не может...
– Многие могут. Ты думаешь, Моргунов откуда взялся? Я его последний раз двести лет назад видел. Тогда он от меня ушел, теперь... Ну, это не твои заботы. Тебе, если хочешь остаться в живых, нужно меня отсюда вытащить. Это твоя главная задача.
Перебатько посмотрел на меня мудрым взором старого, опытного человека и усмехнулся:
– Зачем же тебе, чтобы меня поймать, возвращаться назад в прошлое, когда я вот он здесь! Попробуй справиться, а я посмотрю, как это у тебя получится!
Я, честно говоря, не понял, чего ради он меня провоцирует. Однако Перебатько тотчас все объяснил:
– Все оружие в квартире, дорогой «пришелец», давно заблокировано! Так что у тебя есть один выход – сдаться!
– То есть, как это заблокировано? В каком смысле?
– В самом прямом! Чудо современной техники! Во всём этом доме невозможно ни из чего выстрелить, здесь не сможет ничего взорваться, так что рассчитывать тебе просто не на что!
Он даже подмигнул мне, довольный произведённым эффектом. Всегда приятно оказаться победителем!
– Разве я что-нибудь говорил о взрывах и стрельбе? – безо всякой рисовки, удивленно, спросил я. – Зачем мне, старый хрен, нужно оружие, когда я могу голыми руками свернуть тебе шею.
– Это я старый хрен! – вскинулся генерал, – да я тебя на одну руку положу, другой прихлопну!
Он вскочил со стула и встал в какую-то восточную боевую позу, выставил вперед скрюченные руки и начал переступать на месте, поводя плечами и бедрами. В трусах с кривоватыми ногами и варикозными венами, Перебатько выглядел не очень грозно, но мне было не до выяснений, кто из нас круче и сильнее.
– А такое ты когда-нибудь видел? – поинтересовался я, вытаскивая кинжал. – Работает безо всякой электроники!
Афганский кинжал, добытый мной в бою, выглядел, прямо скажу, страшновато. На востоке знали, чем и как напугать противника: кривой, со сходящим в острие клинком, он тускло блестел смертью.
Генерал прервал свой боевой танец и отступил. Лицо его, как и вчера после пожара, посерело, сделалось старым.
– Ты не посмеешь меня тронуть! Меня, старого человека?! Никогда. У тебя рука не поднимется! – негромко сказал он побелевшими губами, потом не удержался от угрозы. – Тебе это даром не пройдет!
– Какая мне разница, сколько зарезать гадов, одного или десяток? – грустно сказал я, примеряясь куда лучше ударить клинком. – Семь бед, один ответ! Всё равно мне отсюда живым не выбраться, а помереть с тобой за компанию будет не так обидно.
– Погоди, погоди, – бормотал Перебатько, отступая, – что мы звери, ведь всегда можно договориться!
Я уже не раз наблюдал, как многие люди, облачённые властью, оставшись без полномочий и помощи холуев, терялись в самых простых ситуациях, Привычка загребать жар чужими руками полностью лишала их даже самых элементарных навыков самозащиты. Бывшие почти всегда ломаются первыми и опускаются ниже всех прочих.
– О чем нам с тобой говорить, я тебе больше не верю. От тебя кроме пакостей всё равно ничего не дождёшься, – грустно сказал я. – Зачем мне иметь за спиной пятую колону!
– Погоди! Ну что ты выделываешься! – начал он и тут же заюлил. – Ты не знаешь, я очень большой человек! От меня многое зависит! Если ты меня грохнешь, то сделаешь большую ошибку! Ты не думай, я хороший человек! – торопливо говорил он, отдаляя завершающий штрих наших отношений.
– Какая интересная женщина! – восхищенно сказал генерал, когда мы остались с ним вдвоем. – И квартира у них чудесная, даже я не могу себе позволить такой.
Мне показалось, что в глазах Александра Богдановича появились не совсем скромные мысли, относительно пышной, с ямочками на щеках, маменьки.
– Что вы думаете делать дальше? – в очередной раз попытался я навести его на мысль убраться отсюда по добру по здорову.
– Переночую, а утром начну разбираться, – пообещал он. – Надеюсь, я никому не помешаю?
– Не знаю, квартира не моя, – намекнул я, – возможно, хозяевам будет неудобно присутствие посторонних. Почему вы не хотите вернуться к себе домой?
– Шутите? Меня там могут ждать киллеры, а тут нас никто не найдет, – решительно сказал он, потом переключил разговор на другую тему. – Это чьи портреты? Мне кажется, я этого человека уже где-то видел.
– Наверно какой-нибудь артист, хозяйка очень любит старое кино.
– Да, похож на артиста, а вы помните, какие замечательные актеры были в начале века? Разве чета нынешним!
– Совершенно справедливое замечание, – не кривя душой, согласился я, так как никаких современных актеров просто не знал. Хотя и нынче есть таланты, вот, например, тот, который играет сперматозоида! Такую роль не каждый осилит!
– Вы так считаете? – озабоченно сказал генерал, явно думая о другом. – А где муж?
– Чей муж? – не сразу понял я. – Сперматозоида?
– Какого еще... нет Анны, – слушайте, какая женщина! Умная, образованная, я её слушал и все думал, откуда что берется!
– Ее муж погиб несколько лет назад, – поделился я отрывочными знаниями об этом семействе.
– И она теперь одна?! – с энтузиазмом воскликнул, он. – Неужели такая женщина и без мужика?
– Не имею представления. Вы-то как себя чувствуете? – заботливо спросил я, имея в виду, что всего час назад Перебатько можно было заподозрить в чем угодно, но только не в матримониальных устремлениях.
– Пустое, – махнул он рукой, – здоров как бык!
– Между прочим, это вы у Анны пытались отобрать дачу! – напомнил я.
– Неужели? Выходит эта дача её! – радостно воскликнул генерал. – Тогда совсем другое дело!
– Ах, простите меня, я оставила вас одних, – воскликнула горькая вдова, появляясь в гостиной. – Такой увлекательный сериал! Вы, надеюсь, одни не скучали?
– Конечно, скучали, – тотчас приосанился Перебатько, – не часто встретишь такую интересную женщину! Я как генерал...
– Так вы генерал?! – воскликнула прекрасная Анна, ласково улыбаясь. – Обожаю военных! Вы, наверное, очень импозантно выглядите в форме!
Мне показалось, что я становлюсь лишним, и я отправился к Даше. Однако ей было не до меня, она приводила себя в порядок после наших передряг, и заперлась в ванной комнате. Слоняться по чужой квартире был неловко. Я устроился в её комнате и взял какую-то книгу, посвящённую творчеству великого актера, и начал рассматривать фотографии.
– Интересно? – спросила внучка, войдя к себе и плотно прикрыла за собой дверь. – Не хочешь принять ванну?
– Хочу, – ответил я, стараясь не смотреть на нее. Даша была в короткой рубашонке, едва прикрывавшей талию. – Там генерал клеит твою маму, – порадовал я дочь.
– Ничего, она сумеет за себя постоять, – ответила она, забираясь в постель, – скорее мойся, так хочется спать...
Я намек понял и не заставил себя упрашивать. Когда вернулся спустя несколько минут, то застал подругу под одеялом, она крепко спала, зарывшись лицом в подушку. Мне не осталось ничего другого, как последовать ее примеру.
Проснулись мы рано. В квартире было тихо. Я оделся и вышел из комнаты. На кухне за столом сидел генерал в одних трусах и пил кофе.
– Доброе утро, – сказал я, удивившись его вольному поведению в чужой квартире.
Генерал небрежно кивнул.
– Как спалось на новом месте?
– Нормально, – ответил он и вдруг зычно крикнул, – Анюта, поди сюда!
Тотчас появилась улыбающаяся хозяйка, тоже очень легко одетая. Генерал притянул ее к себе, фамильярно хлопнул по мягкому месту и усадил на колени. Дашина мама хихикнула и состроила мне глазки. В мое время мамы, да, пожалуй, и дочери, при посторонних вели себя не так откровенно, и я немного смутился. Перебатько весело мне подмигнул и засунул руку под символический халатик. Мне пришлось отвернуться и заспешить:
– Не буду вам мешать, потом поговорим.
– Погоди, – остановил меня он, – ты, правда, хочешь встретиться с Моргуновым?
– Хочу, – подтвердил я, глядя в сторону, чтобы не видеть происходящего. Вел себя генерал слишком вольно, я бы даже сказал, по-хамски. Впрочем, Дашину маму это не смущало. Вероятно, после сериала о сперматозоиде ей было море по колено.
– Баш на баш, ты меня устроишь к своему бурятскому шаману, я тебе организую встречу с Иваном Тимофеевичем. Согласен? – предложи он, открыто лаская хозяйские «первичные половые признаки».
О шамане я ему соврал, чтобы объяснить свою «моложавость», но тогда же оговорился, что тот умер.
– Шамана уже нет в живых, – уныло сказал я, ретируясь к дверям.
– Найди его учеников, нам с Анютой запас молодости не помешает! Правда, Анюта? Как тебе сегодня ночью, понравилось?
– Еще как понравилось! Ты, Саня, просто супермен! Он такой ненасытный! – добавила она, обращаясь ко мне. – Всю ночь мне спать мешал!
Слушать эротические намеки престарелых любовников мне не хотелось категорически.
– Хорошо, потом все обсудим, – быстро сказал я, выскакивая из кухни.
– Что это с тобой? – спросила Даша, когда я вошел.
– Ничего, – ответил я, – что-то мне у вас здесь не нравится.
– Да? – рассеяно сказала она. – Сейчас звонила Джил, просила передать, что тебя разыскивают друзья. У них какие-то серьезные проблемы.
– Что там еще могло случится! Не знаешь, как мне с ними связаться?
– Через Джил и свяжись, ты уже совсем встал или еще приляжешь? – загадочно улыбаясь, предложила она, отбрасывая одеяло. – Извини, я вчера тебя не дождалась...
Соблазн прилечь был, но я удержался и, стараясь ее не обидеть, сказал:
– Давай чуть позже, сначала нужно узнать, что там случилось. Позвони Джил, я с ней сам поговорю.
Не знаю почему, но здешняя эротическая атмосфера начала меня напрягать. Всё здесь происходило как-то слишком просто и откровенно. Никто ничего не скрывал. Всё-таки разные культуры не всегда совмещаются и у каждого времени свои представления об отношениях между людьми.
– Возьми, – сказал Даша, протягивая свой телефонный гребень.
– Здравствуй Юля, – сказал я, услышав знакомый голос, – как ты?
– Тебе звонил какой-то приятель, – не здороваясь, ответила она, – просил передать, что ты им всем нужен. Сказал, чтобы ты срочно приехал.
– И больше ничего не передавал?
– Нет, – ответила она и отключилась.
То, что она сказала, звучало как-то странно. Я не знал, куда уехала наша компания и где ее искать. И немного удивился тому, что Юля разговаривал не в своей обычной манере, а торопливо, холодно и почти официально.
– Ну, что? – поинтересовалась Даша. – Какие-то неприятности?
– Может быть, может быть, – ответил я, думая, что в этом случае можно предпринять. Единственной зацепкой оставалась квартира Льва Николаевича, других ориентиров я просто не знал. – Мне нужно кое-куда сходить.
– Мне пойти с тобой? – потягиваясь и сдерживая зевок, спросила она.
– Не стоит, лучше отдыхай. Я вернусь, как только освобожусь, – пообещал я, направляясь к выходу.
– Как знаешь. Будешь уходить, захлопни за собой дверь, – прячась под одеяло, сказала Даша, потом добавила, как говорится, со значением в голосе. – Будь осторожен.
Занятый своими мыслями, я, скорее всего не обратил бы внимания на тон, с которым говаривали обе женщины, но меня вдруг будто что-то подтолкнуло.
– Что-нибудь случилось? – спросил я, останавливаясь в дверях.
– Нет, нет, все в порядке, – быстро ответила она, незаметно делая предупреждающий знак.
Я её понял и кивнул. Похоже, что мои подвиги пока не кончились. Причем обходиться предстояло без посторонней помощи, Даша была напутана. Здесь явно что-то происходило и, вне всякого сомнения, касающееся меня. Я повесил на грудь броневой щиток, засунул за пояс кинжал, надел простреленный плащ, застегнулся на все пуговицы и пошел на кухню к генералу. Дверь была прикрыта, я распахнул ее без стука. Перебатько с хозяйкой сидели друг против друга, с сосредоточенными лицами. Романтическим отношением и недавней фривольностью между ними и не пахло.
Кажется, мое появление их не обрадовало, и на меня они посмотрели со скрытой тревогой.
– Что-нибудь случилось? – спросил я генерала.
– Нет, а что должно было случиться? – вопросом на вопрос ответил он, расплываясь в фальшивой улыбке. – Все прекрасно!
– Я так не думаю, – серьезно сказал я, – и если вы темните...
– Ну, зачем вы так! – явно волнуясь, воскликнула Анна. – Никто вас не собирается обманывать. Правда, Саша? Вы, кажется, собрались уйти?..
– Да, – сказал я, – но сначала мне нужно переговорить с генералом с глазу на глаз! Вы не могли бы оставить нас наедине.
Выставлять хозяйку с ее собственной кухни было наглостью, но мне так не нравилось поведение новых знакомых, что я спокойно переступил через вежливость и приличия.
Анна дернулась, но ничего не ответила, вопросительно посмотрела на генерала. Похоже, ночные страсти их сильно сблизили. Он поморщился как от чего-то горького и примирительно сказал:
– Ладно, Анюта, выйди, видишь человек не в себе.
Хозяйка пожала плечами и, независимо взмахнув полами прозрачного халатика, вышла.
Мы остались вдвоем. Александр Богданович по-прежнему сидел в одних трусах и это его, похоже, не смущало.
– Ну, и о чем вы хотели со мной говорить? – спросил он умиротворенным голосом, каким обычно говорят с детьми или тяжело больными.
– Вам придется мне рассказать, что случилось сегодня утром.
– Что значит... Я уже говорил, что ничего не случилось. И мне кажется, вам лучше отсюда уйти, – теперь уже холодно, ответил он, – нельзя быть таким навязчивым!
– Я, кажется, не прошу у вас ничего особенного, – начал я, с отвращением сознавая, что голос у меня начинает звучать просительно, – мне нужно всего на всего узнать, что здесь происходит и почему вы все темните...
– Молодой человек! Что вы себе позволяете! – начал генерал, потом поправился. – Вы сами не понимаете, что хотите. И почему вы решили, что я должен заниматься вашими проблемами?
– Вы еще помните, что я вчера спас вам жизнь? – начиная по-настоящему злиться, спросил я.
– Ну и что, разве я спорю, только при чем здесь это? И прошу запомнить, я всего на всего слуга закона и не могу переносить свои личные отношения, – он замялся, не находя нужных слов и кончил с офицерской прямотой, – если совершил преступление – имей мужество нести за это ответственность!
– Понятно, – сказал я, – а теперь рассказывайте, что произошло, пока я спал.
– Нечего мне тебе рассказывать, – перешел на «ты» почти интеллигентный генерал, – дом окружен, и самое лучшее для тебя – сдаться правосудию! Я, возможно, и замолвлю словечко, но отвечать тебе за содеянное всё равно придется по всей строгости закона. Учти, чистосердечное признание и раскаянье смягчают участь!
– Учту, – пообещал я, – а теперь рассказывай все подробно и не крути.
– Нечего мне рассказывать! – сердито ответил он. – Когда стало известно, что ты скрываешься в этой квартире...
– От кого стало известно и кому? – перебил я его наводящим вопросом.
– А если от меня? Или ты думаешь, что я, генерал милиции, стану покрывать государственного преступника и террориста?
– Понятно, значит, заложил меня ты.
– Не нужно, не нужно таких слов! – жестко сказал он. – Что значит «заложил», мы с тобой что, криминальные подельники?! Я только выполнил свой долг и доложил руководству, где скрывается... Где ты прячешься от возмездия!
Я всегда знал, что спорить на нравственно-этические темы с генералами – самое последнее дело, потому опустил свою оценку его поступка и перешел к конкретному допросу:
– Кто блокировал дом?
– Понятно кто, наш ОМОН, а на что ты рассчитывал?
Ни на что подобное я не рассчитывал и попенял себе за легкомыслие и неосторожность. Мне вчера показалось, что этот Перебатько относительно приличный человек, но я ошибся.
– Если не хочешь усугубить свою вину и подставить хозяев, то лучше сдайся, – продолжил он. – Всё равно мы тебя возьмем, только за одно ОМОН разгромит квартиру, и Дашку посадят как твою сообщницу. Если у тебя есть хоть капля чести и совести...
О совести он помянул зря.
В таком контексте это прозвучало слишком вызывающе.
– Совести в твоём понимании у меня нет, и никогда не было, – разочаровал я его, – а выведешь отсюда меня ты. Долг платежом красен.
– Вывести тебя? – засмеялся он. – Кто это заставит меня сделать? Не ты ли?
– А кто же еще? Конечно я.
Александра Богдановича такая самоуверенность окончательно развеселила, он опять засмеялся и посмотрел на меня весело, почти с восторгом.
Я его радость не разделил и стоял над ним, как грозный рок.
– Ты, вообще, представляешь, что несешь? – поинтересовался он. – Ты знаешь, с кем говоришь?! Это конечно прикольно, но всему есть мера. Да тебя пришьют, как только ты отсюда высунешь нос!
– Это вряд ли, – небрежно ответил я. – Видишь дырки на груди? Это автоматная очередь и, как видишь, ничего, жив-здоров. Ты и правда поверил в бурятского шамана? Я, друг Саня, пришелец из другого времени и убить меня здесь просто невозможно. Твои омоновцы разве что мне одежду могут испортить. А вот я, когда вернусь в наше время, выловлю тебя недоделанным курсантиком, и выдеру тебе из жопы ноги.
– Ты из другого времени? – не поверил он. – Такого просто не может быть! Время это время, и никто не может...
– Многие могут. Ты думаешь, Моргунов откуда взялся? Я его последний раз двести лет назад видел. Тогда он от меня ушел, теперь... Ну, это не твои заботы. Тебе, если хочешь остаться в живых, нужно меня отсюда вытащить. Это твоя главная задача.
Перебатько посмотрел на меня мудрым взором старого, опытного человека и усмехнулся:
– Зачем же тебе, чтобы меня поймать, возвращаться назад в прошлое, когда я вот он здесь! Попробуй справиться, а я посмотрю, как это у тебя получится!
Я, честно говоря, не понял, чего ради он меня провоцирует. Однако Перебатько тотчас все объяснил:
– Все оружие в квартире, дорогой «пришелец», давно заблокировано! Так что у тебя есть один выход – сдаться!
– То есть, как это заблокировано? В каком смысле?
– В самом прямом! Чудо современной техники! Во всём этом доме невозможно ни из чего выстрелить, здесь не сможет ничего взорваться, так что рассчитывать тебе просто не на что!
Он даже подмигнул мне, довольный произведённым эффектом. Всегда приятно оказаться победителем!
– Разве я что-нибудь говорил о взрывах и стрельбе? – безо всякой рисовки, удивленно, спросил я. – Зачем мне, старый хрен, нужно оружие, когда я могу голыми руками свернуть тебе шею.
– Это я старый хрен! – вскинулся генерал, – да я тебя на одну руку положу, другой прихлопну!
Он вскочил со стула и встал в какую-то восточную боевую позу, выставил вперед скрюченные руки и начал переступать на месте, поводя плечами и бедрами. В трусах с кривоватыми ногами и варикозными венами, Перебатько выглядел не очень грозно, но мне было не до выяснений, кто из нас круче и сильнее.
– А такое ты когда-нибудь видел? – поинтересовался я, вытаскивая кинжал. – Работает безо всякой электроники!
Афганский кинжал, добытый мной в бою, выглядел, прямо скажу, страшновато. На востоке знали, чем и как напугать противника: кривой, со сходящим в острие клинком, он тускло блестел смертью.
Генерал прервал свой боевой танец и отступил. Лицо его, как и вчера после пожара, посерело, сделалось старым.
– Ты не посмеешь меня тронуть! Меня, старого человека?! Никогда. У тебя рука не поднимется! – негромко сказал он побелевшими губами, потом не удержался от угрозы. – Тебе это даром не пройдет!
– Какая мне разница, сколько зарезать гадов, одного или десяток? – грустно сказал я, примеряясь куда лучше ударить клинком. – Семь бед, один ответ! Всё равно мне отсюда живым не выбраться, а помереть с тобой за компанию будет не так обидно.
– Погоди, погоди, – бормотал Перебатько, отступая, – что мы звери, ведь всегда можно договориться!
Я уже не раз наблюдал, как многие люди, облачённые властью, оставшись без полномочий и помощи холуев, терялись в самых простых ситуациях, Привычка загребать жар чужими руками полностью лишала их даже самых элементарных навыков самозащиты. Бывшие почти всегда ломаются первыми и опускаются ниже всех прочих.
– О чем нам с тобой говорить, я тебе больше не верю. От тебя кроме пакостей всё равно ничего не дождёшься, – грустно сказал я. – Зачем мне иметь за спиной пятую колону!
– Погоди! Ну что ты выделываешься! – начал он и тут же заюлил. – Ты не знаешь, я очень большой человек! От меня многое зависит! Если ты меня грохнешь, то сделаешь большую ошибку! Ты не думай, я хороший человек! – торопливо говорил он, отдаляя завершающий штрих наших отношений.