Страница:
шлемы, кольчуги, щиты, стремена
холод на вечные времена!
Высох наколотый ловко на пику
ханский любимец, не выплюнув гика;
сросся с седлом, прикипев к стременам,
кряжистый, жилистый русский монах.
Ратники ждут: чьей победе пробить?
Быть под татарами русским - не быть?
Ждут, задыхаясь; устали сердца...
Нет у начавшейся схватки конца!
Вечная схватка - как вечная слава
спасшему Русь от полона и срама!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кладбищем нивы зеленые стали,
кладбищем рабства, стершейся стали,
тел человеческих разных религий...
Стали одною из русских реликвий!
Памятник лучший - память людская.
Чтобы, младенца любовно лаская,
пела о подвигах прадедов мать
вечно двум всадникам копья ломать,
каменных пальцев вовек не разжать,
их жеребцам вечно рваться и ржать!
1964
ВОЛХВЫ В ЦЕРКВИ УСПЕНИЯ
НА ВОЛОТОВЕ
Леониду Мартынову
Кони, кони, какие кони!
Вы скрываетесь от погони
по дорогам, болотам, мхам...
Знать, случайно попали в храм?
Как вам там?
Кони - крупно
литые крупы,
мышцы тверже стальных пружин.
Крикнуть хочется: побежим!
Рухнут мартовские рубежи
и ворвутся, черны и четки,
ослепительные следы,
раскатившиеся, как четки,
на полу, голубей воды...
Чьи-то мысли во мне воскресали,
точно искры взрывали кресало;
мысли предков моих - славян,
возводивших чудесный храм...
Кони, резвые вы пегасы
враз все искры мои погасли
праздный ухарь толкнул меня:
"Что уставился на коня?
Разобычнейшая мазня!"
Кони!. . Что это? Сытые кони
застоялись на тусклой иконе?
Кони, как же вам не тесна
золотых завитушек тесьма?!
А по стенам - святые, нимбы.
Пред глазами пошли круги,
лишь подумал: "На помощь!
К ним бы!
Их враги - и мои враги!"
Со стремительностью курка
разлетится моя рука,
вспыхнет
вспухнет
щека врага.
Я очнулся.
Окончен спор.
Видишь
мчатся во весь опор
пробудившиеся ото сна
кони новгородского письма.
12.02.66
ОТЕЦ
1
У отца - застарелая рана.
Что ни дело - с натугой, с трудом.
Но - от боли - проснувшийся рано,
он обходит стареющий дом.
И обводит хозяйственным взглядом
стены, плинтусы. Пол, потолок:
все ли сделано, все ли, что надо?
Что еще он сработать не смог?
2
Старику моему одиноко.
На работе жена. А дочь
целый день в институте... У окон
с кошкой, что ли, сидеть?! Невмочь.
Не умеет без дела. Собрался.
И, надев полушубок, с утра
два часа у ворот "огребался"
снег валит, и все дуют ветра...
3
Снег слепящий, колючий, сыпучий,
чуть огреб - наметает опять;
так и мысли нахлынули тучей
и работою не разогнать.
Май придет - с огородом забота:
и удобрить, и перекопать.
Попросить на подмогу кого-то?
Самому?.. Отвлечется опять.
Три броска - деревянной лопатой.
От работы заноет спина...
И другие припомнятся даты,
и очнется под сердцем война.
4
Госпитальные жесткие койки.
Холодна белизна простыней!. .
Нет, ничто не забыто. Нисколько!
Все со временем стало видней.
Тяжесть самой тягчайшей работы
с очень кратким названьем - война.
Болью в сердце, тревогою, потом
до сих пор обжигает она.
Нет, и здесь - у замерзнувшей Камы
боль не скрыть, не сломить, не снести...
Зарастают окопы, но шрамы
никогда им не зарасти.
Вот и мысли о лете не лечат.
Что-то медлят сегодня часы.
Может, сын постучится под вечер,
навестит... Хорошо, когда сын...
И, поставив лопату в ограде,
снег смахнув с полушубка рукой,
в дом заходит, не сетуя на день.
Век не ведал бы слова "покой"!
Что ж, пожалуй, время обеду...
И на стол собирает еду...
5
...Я сегодня опять не приеду.
Снежной тропкой к отцу не пройду.
Быстрой жизни проста теорема:
днем - работа, а за полночь - сон...
Только в отпуск и выберу время
Попроведать, отвесить поклон...
Он поймет. И простит. И беседу
не спеша за столом заведет.
"Вырос парень..." - нагнется к соседу
"Ох, и рослый же нынче народ!"
В огороде покажет клубнику,
огурцы, парниковый уют.
"Как, сыночек, живем?... Погляди-ка!"
И глаза на мгновенье блеснут.
6
Ветер в окна с разлету стучится,
словно хочет войти человек...
Мне и за полночь нынче не спится.
Дверь открою... На улице снег...
5.11.69
ВЕСЕННИЙ БОЙ
Ружейный треск мороза спал;
весной пахнуло, миром;
и старый город тихо спал
по мартовским квартирам.
Спал город...Тягостной пальбы
не слыша ночью длинной,
не знал, что завоеван был
он армией грачиной.
Вот грач кургузый за окном
на ветке примостился,
но дождь пошел, но грянул гром,
и бой возобновился.
Тотчас попал грачиный дом
под ливень пулеметный,
а все ж держался молодцом
солдатик перелетный.
Как в щель залег, как дал зарок
уйти герой героем;
и, как фуражки козырек,
был клюв отлакирован.
Мой милый грач, твоя война
не кончилась на этом;
была безжалостной она
между зимой и летом.
Пронесся тот внезапный шквал;
и ты по-человечьи
ругательство пробормотал
на варварском наречье.
И над своим гнездом взлетел,
над Пермью, надо мною;
и черным глазом поглядел
на небо голубое.
С земли - как точка. Как значок.
И как же так случилось,
что солнышко в его зрачок
свободно поместилось!
6.04.68
* * *
Все та же скромная картина
в гостиной маленькой висит;
в углу чернеет пианино
ничуть не изменился вид
родного дома... Те же стулья,
на прежнем месте грузный стол,
и ночничок - подобье улья
все так же мечет искры пчел.
И в памяти очнулось детство,
где "зайчик" скачет по стене
невыразимое соседство
мужчины с мальчиком во мне
сейчас... К окошку подхожу я
ясней припомнить жизнь свою,
но вижу улицу чужую
и ничего не узнаю.
Напротив был пустырь колючий,
кустов непроходимый лес;
и было сказочней и лучше
следить волнение небес.
...Бежали тучи, как верблюды.
Как шхуны, плыли облака.
Сражались призрачные люди.
Текли минуты, как века.
Растаял в сини дым летучий,
и обнажился свод небес.
И нет ни облачка, ни тучи,
да и пустырь давно исчез.
Сейчас напротив дом огромный
глазами жгучими глядит;
еще смелей, еще бездонней
В них солнце дикое горит.
Куда исчез наивный "зайчик"?
Молчит закатное стекло.
И в нем не отразится мальчик...
Как быстро время протекло!
10.04.69
* * *
Живешь, не замечая нив,
не видя глаз небес.
И, тем сильней ошеломив,
придет под окна лес.
Деревья обретут язык
и склонность к чудесам.
Пойдет природа напрямик,
и ты увидишь сам:
сминая черные кусты,
взбивая белый снег,
ночь тянется из темноты
к огню, как человек.
22.10.68
МОТИВ ГЕЙНЕ
Что волнует поэта?
Ничтожные фразы,
камешек,
попавший в ботинок,
гул раковины,
отнятый у моря,
взгляды прохожих женщин,
выбоина на асфальте...
И не забудьте про трещину,
Которая проходит
Через его сердце.
16.04.69
* * *
Знакома вам ладонь залива
в морщинках трепетной воды?
О, как влечет неодолимо
потребность сохранять следы!
Так, вспомнив руки трудовые
с застывшей сеткою морщин,
задумаешься не впервые:
откуда ты и чей ты сын?
Унять бы сердца тайный ропот,
но вот почудилось на миг,
что вдруг услышал смутный шепот
отца и матери моих.
Шли низко над водою тучи.
Таили летнюю грозу.
И ветер рукавом колючим
Мне вытер первую слезу.
12.06.71, село Кува
* * *
Вглядевшись в зеркало ночное,
казалось, сонного пруда,
я сразу понял, что покоя
не знает черная вода.
Какая бешеная сила
сокрыта в бездне молодой!
Лишь миг о милости молила
и вновь бесчинствует волной.
Волна накатывает грозно,
равно темна и холодна.
Но чей знакомый образ создан?
Что всплыло в памяти со дна?
И почему не отступаю,
откуда этот жар в крови?
Как будто волосы ласкаю
ночные, буйные, твои...
Я знаю: скоро стихнет разом;
вся ярость выгорит дотла.
Как будто обретает разум,
опять покорна и светла...
Пусть женской ревности нелепей
порыв встревоженной воды,
но это - зрелой страсти слепок,
твои бессмертные черты.
И не затем ли бились воды,
натягивая мысли нить,
чтоб в смутном зеркале природы
лик человеческий явить?!
2.06.71, село Кува
ИЗ ПИСЬМА АННЕ
Тоскую
по саду со старой скворечнею,
тоскую
по зарослям диким орешника,
по небу высокому
с профилем облака,
напомнившем сокола
перистым обликом.
Тоскую
по речке, бегущей по камешкам,
тоскую
о чем-то неясном пока еще,
о запахе
жадно цветущей черемухи,
о солнце,
желтеющем шапкой подсолнуха,
о ветре,
играющем в прятки с кустарником,
о дождике,
ветра случайном напарнике...
И в каждом предмете,
примете и мелочи:
а как там жена моя,
как моя девочка?
15.06.68
РОМАШКОВЫЙ ЛУГ
Я один у окна. Дождь и ветер вокруг.
И в округе молчат соловьи.
Я припомнил сегодня ромашковый луг
и горячие руки твои!
Что за солнце, любимая, было тогда!
Сколько света и сколько тепла!
Рядом в речке, беззлобно волнуясь, вода
по знакомому руслу текла.
И качались ромашки на тонких стеблях.
Надувались рубашки на тонких руках
И звенел, поднимаясь над сочной травой,
колокольчик, покачивая головой.
Ах, ромашковый луг, окружил, закружил
и доверчиво губы с губами сложил!
Ах, ромашковый луг, прогоняющий страх
словно солнечный луч на любимых губах!
И ромашкой казался нам солнечный круг,
стрекотали кузнечики песни свои...
Нам загадывал счастье ромашковый луг,
не пророчил разлук - напророчил любви.
И сейчас, когда ливень что кот в сапогах
за дверями стучит на высоком крыльце,
вспоминается луг мне в высоких цветах
и шмели в золотистой пыльце...
Ах, ромашковый луг!
20.06.69
* * *
Здравствуй, любовь моя вечная!
Вот мы и снова вдвоем
этим серебряным вечером,
этим особенным днем.
Неизменившимся голосом
я объясняюсь опять.
Глажу воскресшие волосы,
трогаю робкую прядь.
Переодетая девочка,
дрогнули руки твои.
Нам и надеяться не на что,
что ж мы твердим о любви?
Что еще ищем в осиннике,
ветром продутом насквозь?
Клочьями писем - осенние
листья, летящие вкось...
Помнишь с природою заговор,
скрипками пели ручьи;
мчались на крыльях мы за город,
вольные птицы, ничьи...
Время похитило, спрятало
в чью-то чужую судьбу
чудо с растрепанной прядкою,
с зайчиком солнца на лбу.
Клочьями писем - осенние
листья, летящие вкось.
Мы заблудились в осиннике,
ветром продутом насквозь.
Бродим до самого вечера
с чувством щемящей вины.
Милая русая девочка,
пальцы твои холодны.
15.07.68
* * *
Говорила: ничего не утаи,
утоли мои печали, утоли.
Умоляла: только правду расскажи.
Для души своей просила, для души.
Я смотрел в ее колючие глаза.
Я не смог, я ничего ей не сказал.
Понимал, чего ждала, едва дыша,
этой женщины влюбленная душа.
А чего еще хотите от нее
знала правду и не верила в нее.
Говорила: ничего не утаи,
утоли мои печали, утоли.
23.08.66
* * *
И ветр отправляется снова
на прежние круги свои,
и юно волшебное слово
единой и вечной любви.
Не смыть поцелуя вовеки,
объятья вовек не разжать;
закрыты влюбленные веки
и пальцы прозрели опять.
Любимая! Шорох столетий
пронзает телесную дрожь;
и снова пройдет на рассвете
стремительный солнечный дождь!
И вновь про себя, как заклятье,
я имя твое повторю;
и вновь прошумит твое платье,
встречая, как прежде, зарю.
И ветр возвращается снова
на прежние круги свои;
и юно волшебное слово
единой и вечной любви!
19.05. 69
* * *
Со словом проносится конный,
и пеший со словом идет...
Законно, законно, законно,
законно стремленье вперед!
Пусть под ноги падает новый
рассвет, как шиповника цвет.
Какой же, какой и который
на этой земле я поэт?
Ничто не выходит из мерки,
и я замечаю в тоске:
стихи - словно галочьи метки
на влажном прибрежном песке.
Но чувства не сгинут со мною,
и с тою же болью в виске
другой - все впервые, все внове
начнет все на том же песке.
19.05.69
Из книги "ЗВЕЗДНЫЙ КОВШ"
(Чебоксары, 1977)
Николай Петровский-Теветкел
ЧУВАШСКАЯ ОСЕНЬ
Краснощекий, как яблоко, Август
с крепких яблонь роняет плоды;
и заката румяная радость
зажигает леса и сады.
Может, табор нагрянул цыганский
И березки собрал в хоровод?
Ветер крутит из листьев цигарки
и сережки разбойником рвет.
И от хмари осенней хмелея,
на мгновенье вспугнув облака,
дерзкий Август швырнул, не жалея,
в небо полный горшок молока.
Вот он - Млечный! Дорогою светлой
через черное небо пролег,
чтобы люди не путались слепо
в безрассудном сплетенье дорог.
Что ж, неспешно по родине шествуй,
успокоенной синью дыша.
Здесь пшеница серебряно шепчет,
помня плавную речь чуваша.
Запах хмеля из сел долетает.
Тяга к родине вечно нова!
И душа без конца повторяет
неизбывного счастья слова.
28.09.71
* * *
Туманные поля! Осенний день
вам раздарил все дождевые струны;
и в мареве колышутся, как струги,
избушки всех окрестных деревень.
Лес, как лиса, рыжеет вдалеке.
С холма едва видна реки излука.
Ночь не замедлит выстрелить из лука:
о, как черна стрела в ее руке!
Мгновенье, два - и догорит закат,
и сталь воды неслышно колыхнется,
и сердце беспокойно шевельнется,
и ты опять оглянешься назад...
На том холме качаются кусты,
ты их как будто только что раздвинул:
десяток лет в одно мгновенье минул,
успеешь ли дойти до темноты?
Подать рукою - материнский дом;
уже притихли, всматриваясь, ветлы:
чей это сын? Стоят друг друга подле,
как бабушки, - ладони козырьком.
И с каждым шагом тень моя длинней...
Ах, детство, детство, с каждым днем ты дальше...
Жаль не того, что старше. Страшно фальши,
того, что можешь свыкнуться ты с ней.
Не торопись разделаться с весной,
забыть мечты, привычным жить умишком...
Взгляни назад - еще бежит мальчишка
в рубашке белой, худенький, босой...
17.08.72
Педер Эйзин
ЛУНА
Вечер.
Город.
С грохотом проносятся машины.
Улыбаются уличные фонари.
Интригующие огни гастронома
зеленые, красные, синие
подмигивая,
завлекают прохожих.
Комната.
Один
стою, погруженный в думы;
в полумраке.
Вдруг вздрогнуло сердце
в окно
глянула грустно луна!
(До сих пор
я не замечал ее в городе.)
Полночь настала.
Город утих.
Только я
не могу оторвать глаз
от желтой луны.
Она кажется мне девушкой,
скромной, стыдливой,
приехавшей из деревни.
1.03.75
ПОДАРОК
Глаза даны, чтобы видеть.
Смотрите!
Почка высунула зеленый язычок,
пищит,
словно просит пить.
Но...
Глаза
забитые наглухо окна...
Я разозлюсь,
рассвирепею.
И небо грозно нахмурит брови.
Мои молнии
спрыгнут с облачных подушек.
- Что делать?
- Что прикажешь!
Спросят они меня.
Тогда отвечу им:
- Идите.
Подарите всем глаза
1.03.75
* * *
Если ты меня полюбишь
солнце забудет сесть за горизонт.
Если ты меня полюбишь
зимой зазеленеют листья деревьев.
Если ты меня полюбишь
мертвый жаворонок воскреснет.
1.03.70
Из книги "РУБЕЖ"
("Советский писатель", Москва, 1981)
* * *
Раннее утро.
Туман голубовато-розовый.
В синем инее столб кажется мне березою.
Заря полыхает костром в полнеба,
как приглашение в день,
в котором я не жил и не был.
После тепла знобит.
Пар изо рта клубится.
Тучи - как перья
в крыле сказочной Синей птицы.
1964
* * *
Шум времени сродни прибою,
его высокая волна
приподнимает нас с тобою
над вековым рельефом дна.
Он нас испытывает жаждой
познания, и потому
мы музыкальной фразой каждой
ему обязаны, ему.
6.11.79
* * *
Светает.
Ясней различимы
деревья в раздавшейся шири.
Все раны мои - излечимы.
Все горести - небольшие.
Кукушки приветливый голос
мне долгую жизнь напророчил;
о городе мысли - в другой раз;
естественней, проще
про рощи,
которые нас окружают...
Сам видишься некоей частью
природы.
Она не чужая.
Не это ль считается счастьем?
И, лепету листьев внимая,
забудешь иные понятья;
и чудится - ты понимаешь
растений язык и пернатых;
и чудится - различимы
любви и жизни причины...
Для этого разума мало
душою, душою, душою,
которая б все понимала,
тебя наделили большою.
28.06.66, Военные сборы, озеро Мисяш
МЕДИЧКА
Девочка, девчонка
семнадцати лет.
Выкрашены волосы
в модный цвет.
Издали трудно
рассмотреть лицо.
Спортивная сумка
через плечо.
В сумке - два конспекта,
студенческий билет,
томик Шекспира
и пачка сигарет.
Что ты повторяешь
не вслух - про себя?
Новая Офелия,
вечная судьба.
Гамлет твой, где он,
прекрасный принц?
Тоже учится
держать шприц.
Ах ты, медичка,
самый первый курс!
Жизнь, как лекарство,
пробуешь на вкус.
Костер сигаретки
не гаснет на ветру.
О чем же ты думала
сегодня поутру?
О мальчиках фасонных,
брюки клеш,
с которыми вечером
в кино пойдешь?
Об умном старшекурснике
в роговых очках?
Чьи губы отражаются
в его зрачках?
О будущей профессии?. .
с тревогой и тоской
о новой Хиросиме
и подлости людской?
Спортивная сумка
через плечо.
Хочется яснее
рассмотреть лицо.
1965 - 3.06.67
РОДСТВО
Так тянет к людям! Это не слова,
не декларация и не красивый лозунг
они необходимы мне как воздух,
иначе жизнь - не в жизнь, недужна и слаба.
Я дома не могу сидеть совсем,
ведь есть же где-то родственные души,
и я опять спешу признаться в дружбе,
я общее с собой ищу во всех.
Извечная загадка естества
похожесть типов; думаю строптиво:
не может же мир быть стереотипным,
природа не настолько же слаба!
Мы - разные, мы - люди, мы - различны;
у каждого особое лицо;
так почему я чувствую - влечет
родное под совсем чужим обличьем?!
Нет, видно, дело вовсе не в лице
людей роднит приверженность к чему-то,
что выше нас, что ждет ежеминутно
отдачи чувства, мыслей и речей.
Всем испытать такое приходилось
искусству каждый дань свою принес.
Так пусть придет ответом на вопрос
проверка на мою необходимость.
1965
КИДЕКША
Шли мы русскою деревней,
травы тихо шевеля;
и дышала страстью древней
кидекшанская земля.
Вдоль по улице широкой
современного села
тропкой прадедов далеких
нас История вела.
На окраине селенья,
в небо вытянув кресты,
встали белые строенья
древнерусской красоты.
Невысокая оградка
возраста восьми веков.
Сохранилась чудо-кладка
стародавних мастеров.
За оградой жизнь играет,
а внутри такой покой,
словно двор налит до края
заповедною водой.
Церковь медленно обходим,
сколько вынесла беды!
Времени следы находим,
это вечности следы!
То не Юрий Долгорукий
выезжает на коне
красно солнышко хоругвями
играет на стене.
То не чуткою струною
тетива, дрожа, звенит
это речка Нерль со мною
на излуках говорит.
То не тучи - черны вороны
затеяли полет,
а на все четыре стороны
прозрачен небосвод.
4.08.68
КАМА - ВЕЧНАЯ РЕКА
1
Нет, это не сон, это не сон
по Каме плывет капитан Джемисон.
Белый вымпел,
медный сигнал
на мирных жителей
страх нагнал.
Гуляет английское судно "Кент".
С пушек снят походный брезент.
Рыжеволосый офицер
камский берег берет на прицел.
Собор кафедральный бел как мел.
"Мишень превосходна. Wery well!"
2
Ах, парень-парень, совсем молодой!
Ему б не шутить со своей головой.
Ах, парень-парень, такой молодой!
Разлетелась песенка над водой:
"Мундир английский,
погон французский,
табак японский..."
"What?" - переспрашивает - "Как?"
Где же сейчас правитель омский?
Видно, дело совсем табак!
Убегает в Сибирь Колчак.
Опустел у него колчан.
От Красной Армии, словно овцы,
без оглядки бегут колчаковцы.
Сдался "Кент",
"Суффолк" умолк,
перебит отборный полк...
И по Каме
нефть кругами,
и от мертвецов круги:
SOS!
Всевышний, помоги!
И-и-и...
Круги,
круги...
Белым слезкам не поверив,
не ответил правый берег,
и на левом берегу
ни привета, ни гу-гу...
3
Камская вода - подойди, взгляни:
крутятся в воронках давние дни.
Над утонувшими нет креста.
Камская вода - ах, быстра!
Катит холодную зеленую волну.
Унесла далеко гражданскую войну.
Нынче во весь свой немалый рост
выгнулся над прошлым камский мост.
Держит машины, пешеходов на весу.
Смотрит: что это делается внизу?
Мышцами играя, подмывая берега,
гонит пену Кама, вечная река.
И давным-давно, как забытый сон,
смыт и унесен капитан Джемисон.
3.07.69
НЕЖНОСТЬ
Не знаю, что это такое,
когда, четырежды права,
в земле, без солнца, под землею
растет упорная трава.
Она не зелена. И все же
назвать ее бесцветной жаль
извечный свет свободы ожил
в ростке, свернувшемся в спираль.
Весной светлей, и ближе дали...
Так сильный выглядит добрей.
Коснись - она и впрямь одарит
суровой нежностью своей!
18.11.70
ПРОВОДИНЫ
Человек переезжает.
Снег ли сыплет, дождь ли льет...
Он без грусти провожает
взглядом старое жилье.
Пусть посорваны обои
и облуплены полы,
у него в душе гобои
притаились до поры.
Человек переезжает.
Позавидуйте ему.
Как он ходит виражами
в новоявленном дому!
Газ на кухне проверяет.
Смотрит, как вода течет.
Время весело теряет.
У него - другой отсчет.
Словно он родился снова,
радость брызжет из-под век.
Как с рождения Христова
с новоселья - новый век!
Вот он зеркало поставил.
Место шкафчику нашел.
Мигом стулья дружной стаей
облепили круглый стол.
Так, наверно, возвещают
Страшный суд... Изыди, сон!
Как он борется с вещами!
Поглядишь - Лаокоон!
Время не идет впустую,
но разбросаны дела
одесную и ошуюю,
от угла и до угла.
Человек вовсю хлопочет.
Он уже и сам не рад.
Он почти вернуться хочет,
но попробуй - все назад!
Та же самая морока,
не моргнешь - в один присест
в гроб сведет допрежде срока...
То-то новый переезд!
Не страшит судьба чужая,
но кричу я почему:
человек переезжает...
Посочувствуйте ему!
14.12.71
ПОДВИЖНИК
Величие души храня,
а с виду не великий,
ты, маленький поденщик дня,
несешь свои вериги.
Не настоящие вполне
монашества приметы,
а ощутимые вдвойне
реальные предметы.
Вот груз семьи, работы груз,
груз постоянных мыслей,
и тягостнее всех обуз
последний в этом смысле.
Его чугунные тиски
во снах не забываем.
...Вот ты выходишь из такси,
вот мчишься за трамваем...
А в голове та ж суетня,
как бы на пляже летом.
Ты, маленький подвижник дня,
не думаешь об этом.
Лицо твое не говорит,
когда берешь кофейник,
что мозг меж тем горит, гудит,
как утром муравейник.
1968
ИГРУШКА
Г. Г.
Деревянная игрушка,
деревянная судьба...
Ты стоишь передо мною
непреклонно, как судья.
Без улыбки, без усмешки,
словно в маске напрокат,
независимо маячит
человека суррогат.
Изначальная загадка:
что находится внутри?
Может, шесть твоих подобий,
может, меньше - только три.
Я стою перед тобою,
мне как будто восемь лет.
Обязательно раскрою
твой игрушечный секрет.
Я ручонкой замахнулся,
стало вдруг страшней вдвойне:
что в тебе - сейчас узнаю...
Кто узнает: что во мне?
Посмотрите, я шагаю,
напевая про себя...
Непонятная игрушка,
неизвестная судьба.
19.02.66
* * *
Архитектор берет карандаш.
Вот уже он с работою слился.
Примелькавшийся взору пейзаж
на его чертеже оживился.
Вот он эркер резинкою стер.
Строгий циркуль отправил по кругу...
И открылся заветный простор,
холод на вечные времена!
Высох наколотый ловко на пику
ханский любимец, не выплюнув гика;
сросся с седлом, прикипев к стременам,
кряжистый, жилистый русский монах.
Ратники ждут: чьей победе пробить?
Быть под татарами русским - не быть?
Ждут, задыхаясь; устали сердца...
Нет у начавшейся схватки конца!
Вечная схватка - как вечная слава
спасшему Русь от полона и срама!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кладбищем нивы зеленые стали,
кладбищем рабства, стершейся стали,
тел человеческих разных религий...
Стали одною из русских реликвий!
Памятник лучший - память людская.
Чтобы, младенца любовно лаская,
пела о подвигах прадедов мать
вечно двум всадникам копья ломать,
каменных пальцев вовек не разжать,
их жеребцам вечно рваться и ржать!
1964
ВОЛХВЫ В ЦЕРКВИ УСПЕНИЯ
НА ВОЛОТОВЕ
Леониду Мартынову
Кони, кони, какие кони!
Вы скрываетесь от погони
по дорогам, болотам, мхам...
Знать, случайно попали в храм?
Как вам там?
Кони - крупно
литые крупы,
мышцы тверже стальных пружин.
Крикнуть хочется: побежим!
Рухнут мартовские рубежи
и ворвутся, черны и четки,
ослепительные следы,
раскатившиеся, как четки,
на полу, голубей воды...
Чьи-то мысли во мне воскресали,
точно искры взрывали кресало;
мысли предков моих - славян,
возводивших чудесный храм...
Кони, резвые вы пегасы
враз все искры мои погасли
праздный ухарь толкнул меня:
"Что уставился на коня?
Разобычнейшая мазня!"
Кони!. . Что это? Сытые кони
застоялись на тусклой иконе?
Кони, как же вам не тесна
золотых завитушек тесьма?!
А по стенам - святые, нимбы.
Пред глазами пошли круги,
лишь подумал: "На помощь!
К ним бы!
Их враги - и мои враги!"
Со стремительностью курка
разлетится моя рука,
вспыхнет
вспухнет
щека врага.
Я очнулся.
Окончен спор.
Видишь
мчатся во весь опор
пробудившиеся ото сна
кони новгородского письма.
12.02.66
ОТЕЦ
1
У отца - застарелая рана.
Что ни дело - с натугой, с трудом.
Но - от боли - проснувшийся рано,
он обходит стареющий дом.
И обводит хозяйственным взглядом
стены, плинтусы. Пол, потолок:
все ли сделано, все ли, что надо?
Что еще он сработать не смог?
2
Старику моему одиноко.
На работе жена. А дочь
целый день в институте... У окон
с кошкой, что ли, сидеть?! Невмочь.
Не умеет без дела. Собрался.
И, надев полушубок, с утра
два часа у ворот "огребался"
снег валит, и все дуют ветра...
3
Снег слепящий, колючий, сыпучий,
чуть огреб - наметает опять;
так и мысли нахлынули тучей
и работою не разогнать.
Май придет - с огородом забота:
и удобрить, и перекопать.
Попросить на подмогу кого-то?
Самому?.. Отвлечется опять.
Три броска - деревянной лопатой.
От работы заноет спина...
И другие припомнятся даты,
и очнется под сердцем война.
4
Госпитальные жесткие койки.
Холодна белизна простыней!. .
Нет, ничто не забыто. Нисколько!
Все со временем стало видней.
Тяжесть самой тягчайшей работы
с очень кратким названьем - война.
Болью в сердце, тревогою, потом
до сих пор обжигает она.
Нет, и здесь - у замерзнувшей Камы
боль не скрыть, не сломить, не снести...
Зарастают окопы, но шрамы
никогда им не зарасти.
Вот и мысли о лете не лечат.
Что-то медлят сегодня часы.
Может, сын постучится под вечер,
навестит... Хорошо, когда сын...
И, поставив лопату в ограде,
снег смахнув с полушубка рукой,
в дом заходит, не сетуя на день.
Век не ведал бы слова "покой"!
Что ж, пожалуй, время обеду...
И на стол собирает еду...
5
...Я сегодня опять не приеду.
Снежной тропкой к отцу не пройду.
Быстрой жизни проста теорема:
днем - работа, а за полночь - сон...
Только в отпуск и выберу время
Попроведать, отвесить поклон...
Он поймет. И простит. И беседу
не спеша за столом заведет.
"Вырос парень..." - нагнется к соседу
"Ох, и рослый же нынче народ!"
В огороде покажет клубнику,
огурцы, парниковый уют.
"Как, сыночек, живем?... Погляди-ка!"
И глаза на мгновенье блеснут.
6
Ветер в окна с разлету стучится,
словно хочет войти человек...
Мне и за полночь нынче не спится.
Дверь открою... На улице снег...
5.11.69
ВЕСЕННИЙ БОЙ
Ружейный треск мороза спал;
весной пахнуло, миром;
и старый город тихо спал
по мартовским квартирам.
Спал город...Тягостной пальбы
не слыша ночью длинной,
не знал, что завоеван был
он армией грачиной.
Вот грач кургузый за окном
на ветке примостился,
но дождь пошел, но грянул гром,
и бой возобновился.
Тотчас попал грачиный дом
под ливень пулеметный,
а все ж держался молодцом
солдатик перелетный.
Как в щель залег, как дал зарок
уйти герой героем;
и, как фуражки козырек,
был клюв отлакирован.
Мой милый грач, твоя война
не кончилась на этом;
была безжалостной она
между зимой и летом.
Пронесся тот внезапный шквал;
и ты по-человечьи
ругательство пробормотал
на варварском наречье.
И над своим гнездом взлетел,
над Пермью, надо мною;
и черным глазом поглядел
на небо голубое.
С земли - как точка. Как значок.
И как же так случилось,
что солнышко в его зрачок
свободно поместилось!
6.04.68
* * *
Все та же скромная картина
в гостиной маленькой висит;
в углу чернеет пианино
ничуть не изменился вид
родного дома... Те же стулья,
на прежнем месте грузный стол,
и ночничок - подобье улья
все так же мечет искры пчел.
И в памяти очнулось детство,
где "зайчик" скачет по стене
невыразимое соседство
мужчины с мальчиком во мне
сейчас... К окошку подхожу я
ясней припомнить жизнь свою,
но вижу улицу чужую
и ничего не узнаю.
Напротив был пустырь колючий,
кустов непроходимый лес;
и было сказочней и лучше
следить волнение небес.
...Бежали тучи, как верблюды.
Как шхуны, плыли облака.
Сражались призрачные люди.
Текли минуты, как века.
Растаял в сини дым летучий,
и обнажился свод небес.
И нет ни облачка, ни тучи,
да и пустырь давно исчез.
Сейчас напротив дом огромный
глазами жгучими глядит;
еще смелей, еще бездонней
В них солнце дикое горит.
Куда исчез наивный "зайчик"?
Молчит закатное стекло.
И в нем не отразится мальчик...
Как быстро время протекло!
10.04.69
* * *
Живешь, не замечая нив,
не видя глаз небес.
И, тем сильней ошеломив,
придет под окна лес.
Деревья обретут язык
и склонность к чудесам.
Пойдет природа напрямик,
и ты увидишь сам:
сминая черные кусты,
взбивая белый снег,
ночь тянется из темноты
к огню, как человек.
22.10.68
МОТИВ ГЕЙНЕ
Что волнует поэта?
Ничтожные фразы,
камешек,
попавший в ботинок,
гул раковины,
отнятый у моря,
взгляды прохожих женщин,
выбоина на асфальте...
И не забудьте про трещину,
Которая проходит
Через его сердце.
16.04.69
* * *
Знакома вам ладонь залива
в морщинках трепетной воды?
О, как влечет неодолимо
потребность сохранять следы!
Так, вспомнив руки трудовые
с застывшей сеткою морщин,
задумаешься не впервые:
откуда ты и чей ты сын?
Унять бы сердца тайный ропот,
но вот почудилось на миг,
что вдруг услышал смутный шепот
отца и матери моих.
Шли низко над водою тучи.
Таили летнюю грозу.
И ветер рукавом колючим
Мне вытер первую слезу.
12.06.71, село Кува
* * *
Вглядевшись в зеркало ночное,
казалось, сонного пруда,
я сразу понял, что покоя
не знает черная вода.
Какая бешеная сила
сокрыта в бездне молодой!
Лишь миг о милости молила
и вновь бесчинствует волной.
Волна накатывает грозно,
равно темна и холодна.
Но чей знакомый образ создан?
Что всплыло в памяти со дна?
И почему не отступаю,
откуда этот жар в крови?
Как будто волосы ласкаю
ночные, буйные, твои...
Я знаю: скоро стихнет разом;
вся ярость выгорит дотла.
Как будто обретает разум,
опять покорна и светла...
Пусть женской ревности нелепей
порыв встревоженной воды,
но это - зрелой страсти слепок,
твои бессмертные черты.
И не затем ли бились воды,
натягивая мысли нить,
чтоб в смутном зеркале природы
лик человеческий явить?!
2.06.71, село Кува
ИЗ ПИСЬМА АННЕ
Тоскую
по саду со старой скворечнею,
тоскую
по зарослям диким орешника,
по небу высокому
с профилем облака,
напомнившем сокола
перистым обликом.
Тоскую
по речке, бегущей по камешкам,
тоскую
о чем-то неясном пока еще,
о запахе
жадно цветущей черемухи,
о солнце,
желтеющем шапкой подсолнуха,
о ветре,
играющем в прятки с кустарником,
о дождике,
ветра случайном напарнике...
И в каждом предмете,
примете и мелочи:
а как там жена моя,
как моя девочка?
15.06.68
РОМАШКОВЫЙ ЛУГ
Я один у окна. Дождь и ветер вокруг.
И в округе молчат соловьи.
Я припомнил сегодня ромашковый луг
и горячие руки твои!
Что за солнце, любимая, было тогда!
Сколько света и сколько тепла!
Рядом в речке, беззлобно волнуясь, вода
по знакомому руслу текла.
И качались ромашки на тонких стеблях.
Надувались рубашки на тонких руках
И звенел, поднимаясь над сочной травой,
колокольчик, покачивая головой.
Ах, ромашковый луг, окружил, закружил
и доверчиво губы с губами сложил!
Ах, ромашковый луг, прогоняющий страх
словно солнечный луч на любимых губах!
И ромашкой казался нам солнечный круг,
стрекотали кузнечики песни свои...
Нам загадывал счастье ромашковый луг,
не пророчил разлук - напророчил любви.
И сейчас, когда ливень что кот в сапогах
за дверями стучит на высоком крыльце,
вспоминается луг мне в высоких цветах
и шмели в золотистой пыльце...
Ах, ромашковый луг!
20.06.69
* * *
Здравствуй, любовь моя вечная!
Вот мы и снова вдвоем
этим серебряным вечером,
этим особенным днем.
Неизменившимся голосом
я объясняюсь опять.
Глажу воскресшие волосы,
трогаю робкую прядь.
Переодетая девочка,
дрогнули руки твои.
Нам и надеяться не на что,
что ж мы твердим о любви?
Что еще ищем в осиннике,
ветром продутом насквозь?
Клочьями писем - осенние
листья, летящие вкось...
Помнишь с природою заговор,
скрипками пели ручьи;
мчались на крыльях мы за город,
вольные птицы, ничьи...
Время похитило, спрятало
в чью-то чужую судьбу
чудо с растрепанной прядкою,
с зайчиком солнца на лбу.
Клочьями писем - осенние
листья, летящие вкось.
Мы заблудились в осиннике,
ветром продутом насквозь.
Бродим до самого вечера
с чувством щемящей вины.
Милая русая девочка,
пальцы твои холодны.
15.07.68
* * *
Говорила: ничего не утаи,
утоли мои печали, утоли.
Умоляла: только правду расскажи.
Для души своей просила, для души.
Я смотрел в ее колючие глаза.
Я не смог, я ничего ей не сказал.
Понимал, чего ждала, едва дыша,
этой женщины влюбленная душа.
А чего еще хотите от нее
знала правду и не верила в нее.
Говорила: ничего не утаи,
утоли мои печали, утоли.
23.08.66
* * *
И ветр отправляется снова
на прежние круги свои,
и юно волшебное слово
единой и вечной любви.
Не смыть поцелуя вовеки,
объятья вовек не разжать;
закрыты влюбленные веки
и пальцы прозрели опять.
Любимая! Шорох столетий
пронзает телесную дрожь;
и снова пройдет на рассвете
стремительный солнечный дождь!
И вновь про себя, как заклятье,
я имя твое повторю;
и вновь прошумит твое платье,
встречая, как прежде, зарю.
И ветр возвращается снова
на прежние круги свои;
и юно волшебное слово
единой и вечной любви!
19.05. 69
* * *
Со словом проносится конный,
и пеший со словом идет...
Законно, законно, законно,
законно стремленье вперед!
Пусть под ноги падает новый
рассвет, как шиповника цвет.
Какой же, какой и который
на этой земле я поэт?
Ничто не выходит из мерки,
и я замечаю в тоске:
стихи - словно галочьи метки
на влажном прибрежном песке.
Но чувства не сгинут со мною,
и с тою же болью в виске
другой - все впервые, все внове
начнет все на том же песке.
19.05.69
Из книги "ЗВЕЗДНЫЙ КОВШ"
(Чебоксары, 1977)
Николай Петровский-Теветкел
ЧУВАШСКАЯ ОСЕНЬ
Краснощекий, как яблоко, Август
с крепких яблонь роняет плоды;
и заката румяная радость
зажигает леса и сады.
Может, табор нагрянул цыганский
И березки собрал в хоровод?
Ветер крутит из листьев цигарки
и сережки разбойником рвет.
И от хмари осенней хмелея,
на мгновенье вспугнув облака,
дерзкий Август швырнул, не жалея,
в небо полный горшок молока.
Вот он - Млечный! Дорогою светлой
через черное небо пролег,
чтобы люди не путались слепо
в безрассудном сплетенье дорог.
Что ж, неспешно по родине шествуй,
успокоенной синью дыша.
Здесь пшеница серебряно шепчет,
помня плавную речь чуваша.
Запах хмеля из сел долетает.
Тяга к родине вечно нова!
И душа без конца повторяет
неизбывного счастья слова.
28.09.71
* * *
Туманные поля! Осенний день
вам раздарил все дождевые струны;
и в мареве колышутся, как струги,
избушки всех окрестных деревень.
Лес, как лиса, рыжеет вдалеке.
С холма едва видна реки излука.
Ночь не замедлит выстрелить из лука:
о, как черна стрела в ее руке!
Мгновенье, два - и догорит закат,
и сталь воды неслышно колыхнется,
и сердце беспокойно шевельнется,
и ты опять оглянешься назад...
На том холме качаются кусты,
ты их как будто только что раздвинул:
десяток лет в одно мгновенье минул,
успеешь ли дойти до темноты?
Подать рукою - материнский дом;
уже притихли, всматриваясь, ветлы:
чей это сын? Стоят друг друга подле,
как бабушки, - ладони козырьком.
И с каждым шагом тень моя длинней...
Ах, детство, детство, с каждым днем ты дальше...
Жаль не того, что старше. Страшно фальши,
того, что можешь свыкнуться ты с ней.
Не торопись разделаться с весной,
забыть мечты, привычным жить умишком...
Взгляни назад - еще бежит мальчишка
в рубашке белой, худенький, босой...
17.08.72
Педер Эйзин
ЛУНА
Вечер.
Город.
С грохотом проносятся машины.
Улыбаются уличные фонари.
Интригующие огни гастронома
зеленые, красные, синие
подмигивая,
завлекают прохожих.
Комната.
Один
стою, погруженный в думы;
в полумраке.
Вдруг вздрогнуло сердце
в окно
глянула грустно луна!
(До сих пор
я не замечал ее в городе.)
Полночь настала.
Город утих.
Только я
не могу оторвать глаз
от желтой луны.
Она кажется мне девушкой,
скромной, стыдливой,
приехавшей из деревни.
1.03.75
ПОДАРОК
Глаза даны, чтобы видеть.
Смотрите!
Почка высунула зеленый язычок,
пищит,
словно просит пить.
Но...
Глаза
забитые наглухо окна...
Я разозлюсь,
рассвирепею.
И небо грозно нахмурит брови.
Мои молнии
спрыгнут с облачных подушек.
- Что делать?
- Что прикажешь!
Спросят они меня.
Тогда отвечу им:
- Идите.
Подарите всем глаза
1.03.75
* * *
Если ты меня полюбишь
солнце забудет сесть за горизонт.
Если ты меня полюбишь
зимой зазеленеют листья деревьев.
Если ты меня полюбишь
мертвый жаворонок воскреснет.
1.03.70
Из книги "РУБЕЖ"
("Советский писатель", Москва, 1981)
* * *
Раннее утро.
Туман голубовато-розовый.
В синем инее столб кажется мне березою.
Заря полыхает костром в полнеба,
как приглашение в день,
в котором я не жил и не был.
После тепла знобит.
Пар изо рта клубится.
Тучи - как перья
в крыле сказочной Синей птицы.
1964
* * *
Шум времени сродни прибою,
его высокая волна
приподнимает нас с тобою
над вековым рельефом дна.
Он нас испытывает жаждой
познания, и потому
мы музыкальной фразой каждой
ему обязаны, ему.
6.11.79
* * *
Светает.
Ясней различимы
деревья в раздавшейся шири.
Все раны мои - излечимы.
Все горести - небольшие.
Кукушки приветливый голос
мне долгую жизнь напророчил;
о городе мысли - в другой раз;
естественней, проще
про рощи,
которые нас окружают...
Сам видишься некоей частью
природы.
Она не чужая.
Не это ль считается счастьем?
И, лепету листьев внимая,
забудешь иные понятья;
и чудится - ты понимаешь
растений язык и пернатых;
и чудится - различимы
любви и жизни причины...
Для этого разума мало
душою, душою, душою,
которая б все понимала,
тебя наделили большою.
28.06.66, Военные сборы, озеро Мисяш
МЕДИЧКА
Девочка, девчонка
семнадцати лет.
Выкрашены волосы
в модный цвет.
Издали трудно
рассмотреть лицо.
Спортивная сумка
через плечо.
В сумке - два конспекта,
студенческий билет,
томик Шекспира
и пачка сигарет.
Что ты повторяешь
не вслух - про себя?
Новая Офелия,
вечная судьба.
Гамлет твой, где он,
прекрасный принц?
Тоже учится
держать шприц.
Ах ты, медичка,
самый первый курс!
Жизнь, как лекарство,
пробуешь на вкус.
Костер сигаретки
не гаснет на ветру.
О чем же ты думала
сегодня поутру?
О мальчиках фасонных,
брюки клеш,
с которыми вечером
в кино пойдешь?
Об умном старшекурснике
в роговых очках?
Чьи губы отражаются
в его зрачках?
О будущей профессии?. .
с тревогой и тоской
о новой Хиросиме
и подлости людской?
Спортивная сумка
через плечо.
Хочется яснее
рассмотреть лицо.
1965 - 3.06.67
РОДСТВО
Так тянет к людям! Это не слова,
не декларация и не красивый лозунг
они необходимы мне как воздух,
иначе жизнь - не в жизнь, недужна и слаба.
Я дома не могу сидеть совсем,
ведь есть же где-то родственные души,
и я опять спешу признаться в дружбе,
я общее с собой ищу во всех.
Извечная загадка естества
похожесть типов; думаю строптиво:
не может же мир быть стереотипным,
природа не настолько же слаба!
Мы - разные, мы - люди, мы - различны;
у каждого особое лицо;
так почему я чувствую - влечет
родное под совсем чужим обличьем?!
Нет, видно, дело вовсе не в лице
людей роднит приверженность к чему-то,
что выше нас, что ждет ежеминутно
отдачи чувства, мыслей и речей.
Всем испытать такое приходилось
искусству каждый дань свою принес.
Так пусть придет ответом на вопрос
проверка на мою необходимость.
1965
КИДЕКША
Шли мы русскою деревней,
травы тихо шевеля;
и дышала страстью древней
кидекшанская земля.
Вдоль по улице широкой
современного села
тропкой прадедов далеких
нас История вела.
На окраине селенья,
в небо вытянув кресты,
встали белые строенья
древнерусской красоты.
Невысокая оградка
возраста восьми веков.
Сохранилась чудо-кладка
стародавних мастеров.
За оградой жизнь играет,
а внутри такой покой,
словно двор налит до края
заповедною водой.
Церковь медленно обходим,
сколько вынесла беды!
Времени следы находим,
это вечности следы!
То не Юрий Долгорукий
выезжает на коне
красно солнышко хоругвями
играет на стене.
То не чуткою струною
тетива, дрожа, звенит
это речка Нерль со мною
на излуках говорит.
То не тучи - черны вороны
затеяли полет,
а на все четыре стороны
прозрачен небосвод.
4.08.68
КАМА - ВЕЧНАЯ РЕКА
1
Нет, это не сон, это не сон
по Каме плывет капитан Джемисон.
Белый вымпел,
медный сигнал
на мирных жителей
страх нагнал.
Гуляет английское судно "Кент".
С пушек снят походный брезент.
Рыжеволосый офицер
камский берег берет на прицел.
Собор кафедральный бел как мел.
"Мишень превосходна. Wery well!"
2
Ах, парень-парень, совсем молодой!
Ему б не шутить со своей головой.
Ах, парень-парень, такой молодой!
Разлетелась песенка над водой:
"Мундир английский,
погон французский,
табак японский..."
"What?" - переспрашивает - "Как?"
Где же сейчас правитель омский?
Видно, дело совсем табак!
Убегает в Сибирь Колчак.
Опустел у него колчан.
От Красной Армии, словно овцы,
без оглядки бегут колчаковцы.
Сдался "Кент",
"Суффолк" умолк,
перебит отборный полк...
И по Каме
нефть кругами,
и от мертвецов круги:
SOS!
Всевышний, помоги!
И-и-и...
Круги,
круги...
Белым слезкам не поверив,
не ответил правый берег,
и на левом берегу
ни привета, ни гу-гу...
3
Камская вода - подойди, взгляни:
крутятся в воронках давние дни.
Над утонувшими нет креста.
Камская вода - ах, быстра!
Катит холодную зеленую волну.
Унесла далеко гражданскую войну.
Нынче во весь свой немалый рост
выгнулся над прошлым камский мост.
Держит машины, пешеходов на весу.
Смотрит: что это делается внизу?
Мышцами играя, подмывая берега,
гонит пену Кама, вечная река.
И давным-давно, как забытый сон,
смыт и унесен капитан Джемисон.
3.07.69
НЕЖНОСТЬ
Не знаю, что это такое,
когда, четырежды права,
в земле, без солнца, под землею
растет упорная трава.
Она не зелена. И все же
назвать ее бесцветной жаль
извечный свет свободы ожил
в ростке, свернувшемся в спираль.
Весной светлей, и ближе дали...
Так сильный выглядит добрей.
Коснись - она и впрямь одарит
суровой нежностью своей!
18.11.70
ПРОВОДИНЫ
Человек переезжает.
Снег ли сыплет, дождь ли льет...
Он без грусти провожает
взглядом старое жилье.
Пусть посорваны обои
и облуплены полы,
у него в душе гобои
притаились до поры.
Человек переезжает.
Позавидуйте ему.
Как он ходит виражами
в новоявленном дому!
Газ на кухне проверяет.
Смотрит, как вода течет.
Время весело теряет.
У него - другой отсчет.
Словно он родился снова,
радость брызжет из-под век.
Как с рождения Христова
с новоселья - новый век!
Вот он зеркало поставил.
Место шкафчику нашел.
Мигом стулья дружной стаей
облепили круглый стол.
Так, наверно, возвещают
Страшный суд... Изыди, сон!
Как он борется с вещами!
Поглядишь - Лаокоон!
Время не идет впустую,
но разбросаны дела
одесную и ошуюю,
от угла и до угла.
Человек вовсю хлопочет.
Он уже и сам не рад.
Он почти вернуться хочет,
но попробуй - все назад!
Та же самая морока,
не моргнешь - в один присест
в гроб сведет допрежде срока...
То-то новый переезд!
Не страшит судьба чужая,
но кричу я почему:
человек переезжает...
Посочувствуйте ему!
14.12.71
ПОДВИЖНИК
Величие души храня,
а с виду не великий,
ты, маленький поденщик дня,
несешь свои вериги.
Не настоящие вполне
монашества приметы,
а ощутимые вдвойне
реальные предметы.
Вот груз семьи, работы груз,
груз постоянных мыслей,
и тягостнее всех обуз
последний в этом смысле.
Его чугунные тиски
во снах не забываем.
...Вот ты выходишь из такси,
вот мчишься за трамваем...
А в голове та ж суетня,
как бы на пляже летом.
Ты, маленький подвижник дня,
не думаешь об этом.
Лицо твое не говорит,
когда берешь кофейник,
что мозг меж тем горит, гудит,
как утром муравейник.
1968
ИГРУШКА
Г. Г.
Деревянная игрушка,
деревянная судьба...
Ты стоишь передо мною
непреклонно, как судья.
Без улыбки, без усмешки,
словно в маске напрокат,
независимо маячит
человека суррогат.
Изначальная загадка:
что находится внутри?
Может, шесть твоих подобий,
может, меньше - только три.
Я стою перед тобою,
мне как будто восемь лет.
Обязательно раскрою
твой игрушечный секрет.
Я ручонкой замахнулся,
стало вдруг страшней вдвойне:
что в тебе - сейчас узнаю...
Кто узнает: что во мне?
Посмотрите, я шагаю,
напевая про себя...
Непонятная игрушка,
неизвестная судьба.
19.02.66
* * *
Архитектор берет карандаш.
Вот уже он с работою слился.
Примелькавшийся взору пейзаж
на его чертеже оживился.
Вот он эркер резинкою стер.
Строгий циркуль отправил по кругу...
И открылся заветный простор,