Ширянов Баян. Последняя битва Пономаря (Пономарь - 4)

   Дальше - хуже. Константин, возвращаясь с задания, уже знал, кто, что и как ему скажет, что произойдет, вплоть до таких мелочей, что когда один из его бойцов только собирался чихнуть, сидя в автобусе за спиной Кости, тот, думая, что чих этот уже случился, пожелал:
   - Будь здоров! - И только после своей фразы услышал "громовые раскаты".
   Собираясь к себе домой, младший Дарофеев уже знал, что вместо станции "Проспект Вернадского", он поедет на "Динамо", а если он сунется в квартиру, что погибнет от взрыва мины с детонатором на детекторе движения.
   Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы связать такое спонтанное проявление предзнания с теми изменениями в энергетической структуре Константина, которые ему устроили Пономарь с Витей.
   - Так это прекрасно! - Юный хумчанин чистосердечно радовался. Сделаем так со всеми нашими "неподдающимися", и они, мало того, что невидимками станут, так и сами ясновидеть начнут!
   - Ты особо не радуйся. - Охладил паренька целитель.
   - А что такое?
   - Вспомни, откуда мы взяли это состояние?
   - От Рыбака... - Начал понимать бывший ГУЛ.
   - Именно! А он уже наверняка накормил своим наркотиком невидимости половину наркомафии! Представляешь, что может начаться?
   - Нет. - Честно проговорил паренек, и Дарофеев почувствовал, что Матюшин искренне испугался.
   3
   - Так скажи! - Советовал Витя.
   - Ну, как? Так просто подойти и сказать? - Недоумевал Дарофеев.
   - Дядя Игорь, ты, прямо, как маленький.
   - Так ведь за женщиной поухаживать надо... - Не нашел ничего лучшего для оправдания Пономарь.
   - Ты ещё скажи, что забыл, как это делается!
   - Да! Забыл! - В отчаянии воскликнул Игорь Сергеевич.
   - Ну, это ты сказанул! - Опешил паренек. - Так, давай, я ей внушу, что ты за ней ухаживал, ну, в кабак водил, на концерты в консерваторию. Давай, выбирай, на кого: Чайковского, Глинку, Стравинского, Спивакова, Башмета, Пекарского?
   - Витя... Ты же знаешь, что я не буду так делать. Это некрасиво, по меньшей мере. Я-то думал, ты...
   - Я дразню. - Признался хумчанин. - Но, в самом деле, подумай, у нас нет времени вообще. Крутить любовь тоже некогда. А Лада, тобой, кстати, и сама заинтересовалась.
   - Это хорошо... Погоди, ты что, копался в её мыслях?!
   - Будем считать, что это я узнал случайно. Кстати, а вот и она сама... С проверкой.
   - Проверкой чего?
   - Тебя... Себя... - Витя разорвал телепатическую связь, и тут же в дверь постучали.
   - Можно, Игорь Сергеевич?
   - Да, входите...
   Лада открыла дверь и, замявшись, остановилась на пороге.
   - Да, входите же! - Воскликнул Дарофеев, стараясь, чтобы его голос звучал как обычно.
   - У меня вот какой вопрос... - Женщина вдруг смутилась. - Но если вы заняты...
   - Так какой вопрос? - Игорь Сергеевич встал с кресла, и сам закрыл дверь.
   Оказавшись так близко от целителя, Лада Марковна совсем растерялась, но вдруг взяла себя в руки и спросила:
   - Вот вы рассказывали про чакры человека... А у животных они есть?
   - Конечно! - Кивнул Пономарь. - Но строение их тонких тел несколько отличается от человеческого и зависит от таксона, или даже от конкретного вида... - И, видя, что женщина заинтересовалась, целитель пустился в детализацию. - Вот у шимпанзе, например, или у дельфина, энергоструктура куда сложнее человеческой. Но по-разному. Шимпанзе имеет те же семь чакров, но количество лепестков, а, значит и возможностей устанавливать энергоинформационные связи на разных уровнях, гораздо больше. Чтобы получить четырехлепестковую аджну человеку требуются годы тренировок - а у шимпанзе она такая с рождения. А дельфины вообще обладают одиннадцатью чакрами на позвоночном столбе...
   Лада слушала внимательно, но было понятно, что её вопрос не более чем повод для визита, и Дарофеев постепенно свернул на сексуальную тему.
   - ...и ещё одно отличие некоторых действительно высших животных от человека - стойкая моногамия. Если у человека при контактах с противоположным полом взаимной подстройке подвергаются лишь свадхистана, сексуальный чакр, анахата, сердечный центр, и вишудха, горловой чакр, то у тех же дельфинов взаимодействие идет на всех уровнях. Дельфинья пара обретает единую энергетику. У людей же такое встречается достаточно редко, а если и происходит, то на достаточно небольшой период. Есть исключения отношения между ближайшими родственниками, но это, скорее, из-за изначально близких энергетических характеристик.
   - А научиться такому можно? - Получил ожидаемый вопрос Игорь Сергеевич.
   - Конечно!
   - Так, значит, вы со мной просто экспериментировали! - Лада Марковна возмущенно вскочила. Дарофеев и забыл, что эта женщина тоже в большой степени ясновидящая и имеет возможность понять, что творится с ней и её организмом.
   - Клянусь! Нет! Это... Это само... - Пономарь тоже встал. Шаг, и целитель обнял Ладу. Та посмотрела на Пономаря сначала исподлобья, и, очевидно, что-то прочтя в его глазах, взглянула теперь уже прямо. Игорь Сергеевич заметил две влажные дорожки на её щеках и нежно провел пальцем по одной из них.
   И плотину прорвало.
   Дарофеев не ожидал от себя такого юношеского пыла. Он и Лада судорожно целовались, то отстраняясь друг от друга, чтобы взглянуть на партнера влюбленными глазами. В это время их руки, влекомые то ли наитием, то ли ясновидением, безошибочно находили застежки, пуговицы, молнии...
   Позже, в постели, Пономарь показал, на что он способен. Полностью проникнув в энергетику этой женщины, он знал, куда и как надо прикоснуться, чтобы вызвать у неё очередной пароксизм оргазма. Тело само вспомнило приемы тантрического секса, и в течение нескольких часов целитель и Лада представляли собой единый организм с двумя спинами, содрогающийся в конвульсиях общей страсти и наслаждения.
   Как не подпитывал Игорь Сергеевич энергией свою возлюбленную, но в конце концов она устала от нечеловеческой пытки блаженством. Поцеловав Пономаря, Лада легла на спину и моментально уснула. Целитель долго смотрел на её счастливое лицо и, решив, что надо бы отдохнуть, задремал сам.
   Ему приснился странный сон, будто он носится по пространству в поисках очередного "неподдающегося". А утром, пробудившись, Пономарь обнаружил между собой и Ладой совершенно незнакомого абсолютно голого мужика.
   4
   Не прошло и суток после обряда инициации новых членов Космической Этики, как Грибоконя вызвали к куму. Зэк клял себя, что вчера поступил так опрометчиво, расписавшись на лбах блатных и, тем самым, оставил недвусмысленные следы своих "подвигов".
   Игнат Федорович что-то писал и не обращал на Шамана никакого внимания. Основатель терпеливо ждал, зная, что такое поведение лишь психологический прием, чтобы внушить визитеру неуверенность. Но Михаил Львович оставался совершенно спокоен.
   - Ты думаешь, я тебя похвалю? - Прервал, наконец, молчание майор.
   Зэк не ответил.
   - Что за секту ты тут у меня сделал?
   - Космической Этики. - Твердо ответил Грибоконь.
   - Название я знаю. Кто, кстати, эту писульку сочинил? - Лакшин вынул из ящика листок с уставом Общества.
   - Я.
   - Сильно. - Усмехнулся кум. - А как это понять: "Мы гарантируем всем вступившим в ряды Общества защиту от беспредельщиков"?
   - Как написано. Там между строк ничего нет.
   - Ой ли? - Не поверил Игнат Федорович. - А я тебе скажу, что там между строк. Ты принижаешь авторитет администрации колонии, которая не способна, по твоему мнению, справиться с притеснениями осужденных.
   - Напротив. Мы собираемся всемерно помогать администрации выявлять случаи притеснений...
   - И заниматься самосудом! - Завершил кум. - Ты знаешь, что Поскребышев со вчерашнего вечера на ушах стоит?
   - Догадываюсь. - Хмыкнул Шаман.
   - Ты хоть знаешь, что ты сделал?! - Лакшин прекрасно разыграл потерю терпения: он состроил страшные глаза, привстал и грохнул кулаком по столу.
   - С точки зрения официальной медицины - чудо.
   - Слушай, ты прекращай это. Не хватало мне тут ещё и чудес.
   - А что, стигматы...
   - Убери их! Немедленно! Тебе раскрутка нужна? Я устрою. Поскребышев уже письмо в Минздрав строчит. Просит прислать комиссию зафиксировать. Ну, он, понятно, стимуляторов обожрался, и вообще, по жизни невменяемый, но ты-то разумный человек...
   - Так доказательств нет...
   - И не надо! Я свистну - гора будет. И свидетелей, и всего чего хочешь в трех экземплярах.
   И тут Михаил Львович вдруг понял, что Лакшин испугался.
   - Гражданин майор, вы мне верите? - Грибоконь посмотрел оперативнику в глаза.
   - Не знаю! - Едва не выкрикнул Игнат Федорович.
   - Верьте мне. Пока я тут - я буду держать все в узде.
   - Предположим, я тебе поверю. А как откинешься? А? Кто тебе на смену придет?
   Шаман лишь пожал плечами. О такой перспективе он не задумывался.
   - То-то! - Продолжал кум. - И не думай, что я добрый, или злой, нет! Мне надо одно - чтоб в колонии было тихо.
   - Будет. - Пообещал Грибоконь.
   - Я понимаю, что уже поздно и секту твою распустить не получится, даже тебе самому. А если попытаемся я или ещё кто-то, то вырастим легенду. Так вот, я хочу, обо всех твоих карательных операциях знать заранее.
   - Но если...
   - Если при тебе убивают - вмешивайся. Но когда время ждет - докладывай мне.
   - Но для этого...
   - С завтрашнего дня ты - ученик нарядчика колонии.
   После этой фразы все встало на свои места. Михаил Львович теперь будет сидеть в штабе, где его смогут навещать и Апостолы и простые члены Общества. А он сможет решать какая из бед требует вмешательства и согласовывать с Лакшиным меры воздействия.
   - Спасибо!
   - Не подведи меня. - Попросил кум.
   По дороге в отряд, Шаман, наконец, понял, какую реальную силу он вдруг приобрел. Запугивания кума, прием, которым Лакшин раньше не пользовался, заставил Грибоконя крепко задуматься. И выводом была изумительная догадка: майор уже ничего не может ему сделать! Михаил Львович был далек от мысли заставить всю лагерную администрацию плясать под его дудку, но он понял, что до этого могут дойти его Апостолы. И, в первую очередь, Рак.
   - Эй, Шаман!
   Зэк обернулся. Ему махал рукой какой-то незнакомый арестант.
   - Чего тебе?
   - Тебя Крапчатый просил зайти.
   Ситуация становилась очень забавной. Пахан зоны, вор в законе по кличке Крапчатый до сих пор никогда никого ни о чем не просил.
   - Когда?
   - Как сможешь. Но поскорее.
   Такое уважение со стороны воров могло означать что угодно: от признания Шамана "своим", до элементарной ловушки.
   - Веди. - Приказал Грибоконь.
   Шестерка заторопился впереди, посекундно оглядываясь, Михаил Львович вышагивал вслед, каждой порой своего тела чувствуя все возрастающую опасность. Когда же они дошли до дверей в здание монастыря, угроза стала настолько сильной, что Шаман резко остановился. Спонтанно включилось ясновидение, и зэк почувствовал, что за этой дверью его ждут трое "торпед" с заточками.
   "Приди ко мне сила Космической Этики!" - мысленно взмолился Грибоконь. И сразу же его тело налилось нечеловеческой мощью. Михаил Львович настроился на засадников и внушил им, что у них переломаны и руки, и ноги.
   Когда Шаман открыл дверь, его встретил многоголосый вой. Три дородных лба валялись на полу, не имея возможности шевельнуться. Каждое движение причиняло им дикую боль, и они от души орали, не имея представления, что такое с ними вдруг случилось.
   Разговор с Крапчатым буквально слово в слово повторил беседу с кумом. Вор тоже сперва запугивал, но, видя, что угрозы не действуют, пошел на мировую:
   - Ты, Шаман серьезный мужик, сидеть тебе ещё долго, так что думай: или мы за одно, или порознь.
   - И за что мы с тобой должны быть? За воровской закон?
   - За справедливость.
   - Это когда блатари жируют, а мужички вкалывают за них?
   - Это когда мы порядок держим.
   - А пайку отбирать последнюю это порядок?
   - Не сговоримся. - грустно констатировал Крапчатый. - Что ж, смотри, Шаман. Я тебя предупредил.
   - Предупредил. - Согласился Грибоконь. - Только и я предупреждаю. Я могу прямо сейчас, и пальцем не шевельнув, замочить и тебя и всех троих прихвостней!
   Шестерки-охранники вора угрожающе привстали, но Крапчатый остановил их:
   - Что ж, верю. Только прикинь сам, стоит моим ребяткам посадить на перо одного из твоих прихвостней - как за весь твой авторитет никто и корки обглоданной не даст.
   - Бабушка дедушку попугивала... Если я про такое узнаю - первым будешь ты. - Прищурился Михаил Львович.
   - Не посмеешь. Тебе только сейчас кум пропистон вставил!
   - Кум сам меня ссыт!
   - Смотри...
   Крапчатый подмигнул, но Грибоконь уже был готов. Энергия Космической Этики объяла Шамана и зэк, не обращая внимания на посыпавшиеся на него удары, одним своим приближением сбивая с ног нападавших, чинно удалился.
   Глава 23.
   1
   Пономарь долго пялился на незнакомца, пытаясь сообразить, как же тому удалось попасть в запертую комнату. Первый порыв - вышвырнуть мужика за шкирку - быстро прошел, а вскоре Игорь Сергеевич смог восстановить в памяти историю появления здесь этого человека.
   Подсознание и усталость сыграли с целителем странную шутку: засыпая, он все ещё продолжал думать о поисках "неподдающихся". И, уже бессознательно отделив свое тонкое тело от плотного, Дарофеев отправился на разведку.
   Он опять оказался под Хумском, в том самом монастыре, превращенном в зэковский лагерь. Но тут на глазах изумленного Пономаря картина стала меняться. Колония начала проваливаться под землю. Рушились мощные стены, разваливалось по кирпичику здание общежития арестантов, осыпались тонны земли, уходя в титанический провал, оказавшийся вдруг на месте монастыря.
   Никто из зэков, да и их охранников, не успел понять, что случилось, настолько быстро произошла эта страшная катастрофа. Людей словно проглотила зияющая дыра, из которой не было возврата.
   Но оттуда, из недр земли, шел сигнал, который и притянул сюда тонкое тело Игоря Сергеевича. Не мешкая, он ринулся вниз и успел-таки вытянуть того единственного, ради которого и прилетел сюда. Человека этого уже изрядно помяло, но он оставался жив и целителю пришлось ещё некоторое время приводить того в норму, залечивая многочисленные ушибы и переломы. Когда спасенный оказался вне опасности, Дарофеев успокоился и, не найдя ничего лучшего, как положить его в свою кровать, заснул уже целиком.
   Пока целитель восстанавливал в памяти ночные приключения, мужчина успел пробудиться и сел в постели, недоуменно озираясь. Пономарю пришлось в срочнейшем порядке снова усыплять незнакомца.
   - Что, монастырь ушел под землю?
   Игорь Сергеевич невольно вздрогнул, услышав телепатический голос Вити.
   - Да. - Ответил через пару секунд Дарофеев. - Вот, успел спасти только одного...
   - Дядя Игорь, а ты знаешь, кто это?
   - Пока не выяснял...
   - Это Игнат Федорович Лакшин. Майор и начальник тамошней оперчасти.
   - Ты хочешь сказать, что я ошибся и притащил не того?
   - Нет, того. Он нам подходит. И даже больше чем ты мог бы предположить... - усмехнулся паренек.
   - Да? - Пономарь оказался заинтригован. - И чем же?
   - Он принимал участие в создании Космэтики...
   - Апостол? - Поразился целитель.
   - Нет. Но все это делалось под его руководством, или попустительством, или тем и другим сразу... Так что теперь его гложет чувство вины...
   - Забавно. - Покачал головой целитель. - Постой, а ты откуда все это знаешь?
   - Я уже просмотрел историю Космэтики с самого начала до средины прошлого года. Если бы Лакшин не посоветовал, её основатель, Грибоконь, так и оставался бы простым зэком...
   - М-да... - Дарофеев покачал головой. - Знаковая фигура. И чего же с ним делать?
   - Вербовать! Что же еще?
   Психика Игната Федоровича оказалась на удивление пластичной. Он практически безо всяких дополнительных стрессов воспринял возможность телепортации и прочих "чудес", на которые был способен Пономарь. Относительно же Космической Этики, Лакшин, как и предсказывал Витя, с ходу заявил:
   - Это моя ошибка, и если появилась возможность её исправить - я с вами.
   Оставалась одна проблема: из-за того, что зона, в которой служил майор, оказалась полностью разрушена, то и его самого могли счесть погибшим. Ведь если бы Дарофеев не вытащил Игната Федоровича из завала, тот так там бы и остался. Но Лакшин не торопился воскресать из мертвых:
   - Все эти зэки-Апостолы наверняка узнают про гибель монастыря, заявил Лакшин, - так пусть мое появление будет для них неприятным сюрпризом.
   Но сюрпризы на это утро не кончились. Едва разобрались с новым союзником, как прибежал один из вчерашних перемещенных. Тот, кого Пономарь окрестил про себя Строитель.
   - Там!.. Там по телевизору такое!.. - Закричал он едва завидев целителя.
   Тут же Витя передал Дарофееву картинку, считанную из мозга Строителя: группа людей в пятнистой форме вытаскивает из подъезда дома Игоря Сергеевича какой-то сверток. Через минуту камера показывает взрыв, а голос диктора бравурно сообщает:
   - Сегодня утром в квартирах известного народного целителя Игоря Сергеевича Дарофеева и его брата, капитана Налоговой Полиции Константина Дарофеева, были обнаружены целые склады оружия и взрывчатых веществ. Было изъято, в общей сложности, более десяти килограмм тротила. Саперам пришлось обезвредить мины ловушки, которыми братья-террористы пытались преградить доступ к своим арсеналам. Если бы в этих жилых домах произошли взрывы, то последствия их оказались поистине катастрофическими. Прокуратурой Москвы возбуждено уголовное дело. Но пока неизвестно, к какой именно террористической организации принадлежат братья Дарофеевы...
   - Как Костя? - Сразу же спросил Пономарь у Вити.
   - Радуется.
   - Чему?
   - Как чему? - Удивился хумчанин. - Во первых - квартира цела осталась. А во-вторых - на работу сегодня идти не надо.
   2
   Результат оказался именно таким, как и предполагал Рыбак. Практически на следующий день места всех руководителей первичных ячеек Космэтики заняли новые люди. Но это не тревожило Зарайского. Так и должно было случиться. Удивление вызывал другой факт: все космэтисты, получившие "наркотик невидимости" или "генерала", просто-напросто перемерли. Такого раньше не случалось. Если они и гибли, то от, спровоцированных самой Космэтикой, несчастных случаев. В живых остался только один старик, да и то, как выяснилось, взяли его по ошибке, и членом секты он не был.
   Эта информация настолько встревожила Владимира Ивановича, что тот немедленно запросил сразу несколько сводок. Те десять минут, которые ушли на подготовку затребованных сведений, Рыбак провел медитируя на скринсейвер в форме переливающейся кислотными цветами буддийской мандалы, и пытаясь успокоиться.
   Присланные сообщения повергли наркодельца в ужас. Продажи наркотиков резко упали. Практически до нуля. Драг-диллеры сидели в своих квартирах и ждали клиентов, но клиентов было всего двое-трое за сутки. Но мало того, склады и магазины оказались буквально завалены спиртным и сигаретами. Их тоже прекратили покупать. Казалось, вся страна, непостижимым образом, перешла на трезвый образ жизни.
   Дополнительные сведения поступили из закрытых источников в Министерстве здравоохранения. Увеличилась смертность среди онкологических больных. Было впечатление, что среди них пронеслась некая эпидемия, выкосившая практически всех больных, у кого болезнь перешла в третью и четвертую стадии.
   Следующие цифры тоже оказались секретными: опустели все хирургические отделения. Пациенты после любой, даже самой безобидной операции, отправлялись в морг. Врачи разводили руками и не понимали в чем дело.
   Но Зарайскому этих сведений оказалось более чем достаточно. Не надо было быть гадалкой, чтобы понять, что все покойники являлись членами секты. Руководство Космэтики определило врага - наркотики. И все космэтисты разом стали трезвенниками. Но такая позиция запросто могла обернуться и против сектантов: стоило любому из них, пусть даже случайно, отведать запрещенного препарата - как он тут же отходил в мир иной.
   На мгновение у Владимира Ивановича возникла шальная мысль: накормить все население Москвы LSD-25. И все возможности для этого были. Еще в советские времена, по тайному распоряжению Брежнева, в недрах водопроводной сети были размещены сотни капсул с этим наркотиком. При захвате города неприятелем, их планировалось раскупорить, и вся питьевая вода моментально становилась отравленной. Рыбаку удалось найти и подключиться к компьютерному центру, который контролировал капсулы, и теперь в любой момент, стоило только Зарайскому захотеть, все жители Москвы погрузились бы в наркотические галлюцинации и, вслед за этим, те, кто успели стать космэтистами, на кладбище. Но это напоминало настоящий геноцид, ведь по последним сведениям, в секте состояло уже 80% москвичей...
   И ещё одна вещь привлекла внимание наркобарона. Динамика процессов. Если до какого-то момента Космэтика реагировала практически моментально, требовалось около шести-семи часов, чтобы она приняла контрмеры, то теперь срок реакции составлял около суток. Казалось, что внезапно эгрегор Космэтики стал обучаться в несколько раз хуже.
   Следующий файл, который затребовал Рыбак, показывал рост количества членов Общества Космической Этики. Здесь наступило какое-то "плато". Из экспоненциального график прироста стал лишь слегка забирающей вверх прямой линией. В Космэтику вступали уже без былого истерического энтузиазма.
   По плану Драйвера следовало ещё несколько дней подержать космэтистов в страхе, прежде чем браться за верхушку секты. И Рыбак отдал очередные распоряжения: убить всех новых руководителей первичных ячеек. Причем так, чтобы любому было понятно, что причиной их смерти послужили наркотики. Во вторых, захватить несколько простых космэтистов и проверить, какая доза героина станет для них летальной. Отдав этот, последний приказ, Зарайский в голос рассмеялся. Космэтика сама подарила ему оружие, с помощью которого он её уничтожит.
   3
   Чтобы не отвлекаться на созерцание Лады, Игорь Сергеевич поручил провести второе занятие с "неподдающимися" Вите, а сам уединился с начальником оперчасти боле не существующей колонии. Игнат Федорович оказался собеседником приятным, но Дарофеев постоянно чувствовал в нем некую скованность, словно Лакшин не может позволить себе полностью доверять своему визави. Об этом говорили и чуть более продолжительные, нежели обычно, паузы между вопросами Пономаря и ответами майора. Мозг оперативника работал превосходно и то, что Игнат Федорович тщательно продумывает каждое слово, мог заметить только очень наблюдательный человек.
   Сперва целитель просветил Лакшина на счет его способностей, объяснил, что практически в каждом дремлет биоэнергетик, но у некоторых этот сон крайне крепок, а другим достаточно лишь минимального толчка, чтобы скрытые способности пробудились. Майор чрезвычайно быстро смог проделать упражнения, которые ему показал Игорь Сергеевич. Оперативник схватывал все на лету, и не прошло и пары часов, как Лакшин освоил весь тот материал, который Пономарь вчера вдалбливал "неподдающимся".
   Забежав немного вперед, целитель показал несколько достаточно сложных для новичка состояний. Игнат Федорович, как и положено блестящему ученику, не с первого раза, но смог войти в них. Постепенно контакт между целителем и майором наладился и вскоре Дарофеев понял, что настало время расспросить об Основателе Космэтики.
   - Я приметил его сразу. - Медленно, словно вспоминая, говорил Лакшин. - И редкая статья, незаконная врачебная деятельность, и максимальный срок, все говорило, что этот человек кому-то крепко насолил. И взгляд у него был другой. Я сразу понял, такие, как он не ломаются. Из них можно веревки вить, но когда скрутит его до какого-то предела - он и взорвется. А контингент у нас сами знаете какой... Им только дай увидеть слабину живьем съедят. А этот Грибоконь, на первый взгляд, одна сплошная слабина.
   И решил я его, что говорится, пригреть. Таких всегда надо контролировать, а лучший контроль - это дать почувствовать поддержку.
   Но я не учел одного... Того, что он профессиональный... - Игнат Федорович щелкнул пальцами, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово.
   - Экстрасенс? - Подсказал Дарофеев.
   - Нет. - Лакшин приподнял брови и покачал головой. - Маг. Это трудно принять материалисту, но он оказался именно магом.
   И ему удалось набрать команду таких же, как и он сам. Причем, ведь это я сам ему посоветовал! Но кто ж мог знать, кого он пригласит для своей поддержки?!
   А дальше все накатило так стремительно, что я перестал контролировать ситуацию. Представляете, я, я! начал его бояться! И все те годы, что он сидел, мне приходилось балансировать над пропастью.
   Хотя... С другой стороны, это было самое спокойное время. Блатных не было ни видно, ни слышно... Притеснения исчезли. Лагерь словно стал пионерским. Образцово-показательным...
   - Постойте, но как ему это удалось?
   - Элементарно. - Лакшин одновременно поморщился и усмехнулся. - За любую провинность - смерть. Знаете, это действует. И ещё тотальный контроль надо всем. Хочет зычок грев, - сознательно оговорился Игнат Федорович, наблюдая за реакцией целителя и, поняв, что тому неизвестен этот сленг, тут же поправился, - простите, осужденный нелегальную передачу, получить, он вынужден бежать к Грибоконю или его Апостолам. А те или разрешают, или нет. Сам-то Грибоконь разрешал всегда, и мзду не брал, а вот Апостолы частенько лютовали...