Страница:
Тысячи трупов японцев валяются перед нами…»
Августовские бои под Порт-Артуром явились первым успехом русского оружия в войне с Японией. Японское командование было вынуждено перейти к долговременной осаде крепости, и это спутало все их стратегические планы. Порт-артурский гарнизон накрепко приковал к себе три лучшие кадровые дивизии и две отдельные бригады противника с многочисленной полевой и тяжелой артиллерией, вспомогательными войсками и службами.
Главнокомандующий императорской армией в войне 1904 – 1905 годов при планировании ее рассчитывал на быстрое взятие Порт-Артурской крепости и скорую переброску 3-й армии с Квантуна в Южную Маньчжурию. Однако такого не случилось. Стойко и героически оборонявшийся Порт-Артур отвлек на себя большие силы японцев и, безусловно, спас русские войска от полного разгрома в ходе неудачного для них сражения под Ляояном.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Августовские бои под Порт-Артуром явились первым успехом русского оружия в войне с Японией. Японское командование было вынуждено перейти к долговременной осаде крепости, и это спутало все их стратегические планы. Порт-артурский гарнизон накрепко приковал к себе три лучшие кадровые дивизии и две отдельные бригады противника с многочисленной полевой и тяжелой артиллерией, вспомогательными войсками и службами.
Главнокомандующий императорской армией в войне 1904 – 1905 годов при планировании ее рассчитывал на быстрое взятие Порт-Артурской крепости и скорую переброску 3-й армии с Квантуна в Южную Маньчжурию. Однако такого не случилось. Стойко и героически оборонявшийся Порт-Артур отвлек на себя большие силы японцев и, безусловно, спас русские войска от полного разгрома в ходе неудачного для них сражения под Ляояном.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ШТУРМ ЗА ШТУРМОМ. ПОРТ-АРТУРСКИЙ «МАЛАХОВ КУРГАН»
Генерал-полковник Ноги, отчаявшись взять Порт-Артур штурмом, приказал приступить к инженерным работам по «правильной» осаде крепости. Более двух тысяч японских саперов, в помощь которым было выделено немало пехотинцев, приступили к земляным работам. Противник медленно, но уверенно и методично приближался к крепостным укреплениям через траншеи-сапы (апроши и аппарели)[38]. Апроши были путями к неприятельской позиции, достаточно извилистые, чтобы избежать продольного огня. Аппарели предназначались для сосредоточения войск перед штурмом.
Командующий сухопутной обороной крепости генерал-майор Р.И. Кондратенко приказал артиллерийским огнем срывать земляные работы японцев. Однако темные ночи, частые туманы и дожди хорошо скрывали ход инженерных работ противника. К началу сентября 1904 года вражеские траншеи находились уже в ста шагах от Ку-мирненского и Водопроводного редутов и в четыреста шагах от форта № II.
Одновременно усиливалась японская осадная артиллерия. С Японских островов под Порт-Артур прибыли 11-дюймовые осадные гаубицы, которые по существу и решили впоследствии участь крепости. Ствол такой гаубицы весил 900 пудов, а ее снаряд весил 500 фунтов (227 килограммов). Для осадных батарей вице-адмирал Хейхатиро Того приказал снять с кораблей часть орудий. Для потрепанных при первом штурме Порт-Артура пехотных дивизий осадная 3-я армия вскоре получила пополнение из 16 тысяч солдат и офицеров, не считая саперов.
На порт-артурской эскадре, вернее ее остатках, произошла смена командующего. После гибели Витгефта в сражении в Желтом море временное командование взял на себя второй флагман эскадры контрадмирал П.П. Ухтомский. Однако он стал противиться главнокомандующему на Дальнем Востоке адмиралу Е.И. Алексееву, который продолжал требовать прорыва броненосных кораблей из Порт-Артура во Владивосток. Тогда царский наместник сместил временного командующего и назначил на эту должность отличившегося при обороне крепости командира крейсера «Баян» капитана 1-го ранга Р.Н. Ви-рена, которому было присвоено при этом звание контр-адмирала.
Тот сразу понял, что от него требует Алексеев. Вступив в должность, адмирал Вирен незамедлительно доложил царскому наместнику: «Всякая попытка прорыва во Владивосток обречена на неудачу…»
После этого тот перестал требовать выхода остатков Тихоокеанской эскадры в Желтое море для прорыва во Владивосток. Броненосные корабли, стоявшие во внутренней гавани на якоре, превратились в плавучие батареи, а их экипажи стали последним резервом осажденного порт-артурского гарнизона.
Новый, второй штурм Порт-Артура начался 6 сентября. Японская артиллерия произвела массированный обстрел позиций Восточного и позднее Северного фронтов, главным образом Водопроводного и Кумирненского редутов, по которым сосредоточенный огонь вели 40 осадных и 84 других орудий. Артиллерийский огонь продолжался 6 часов. В районе Водопроводного редута упало до тысячи снарядов, превративших его в груду камней и исковерканных деревянных балок; были разбиты две противоштурмовые пушки и пулемет, прервана телефонная связь, гарнизон понес значительные потери.
Тем временем до трех батальонов японской пехоты с 4 полевыми пушками и 24 пулеметами сосредоточилось в близлежащих оврагах для атаки на редут. Мощный огневой налет не позволил защитникам Водопроводного редута помешать подготовке вражеской атаки на ближайших подступах к нему.
В 18.00 вражеский артиллерийский огонь прекратился, и в атаку пошла пехота японцев, забрасывая обороняющихся ручными бомбочками. Штурмующих встретил интенсивный огонь остававшихся в строю после бомбардировки сотен солдат во главе с поручиком Длусским – большая часть сибирских стрелков из 11-й роты 26-го Восточно-Сибирского полка погибла при обстреле. Когда на Водопроводный редут подоспели подкрепления (4 стрелковые роты и рота пограничных стражников), среди его защитников в живых оставалось всего 30 человек. Русские солдаты несколько раз поднимались в контратаки, чтобы отбросить японцев, которые упорно пытались обойти разрушенное укрепление с флангов.
Командир 9-й японской пехотной дивизии продолжал наращивать усилия штурмующих Водопроводный редут батальонов, вводя в бой все новые и новые резервы. К утру следующего дня положение последних защитников укрепления стало отчаянным: иссякли запасы патронов и гранат, а на развалинах редутов оборонялось всего 11 измотанных солдат во главе с начальником пограничной стражи крепости подполковником П.Д. Бутусовым.
Генерал-майор Р.И. Кондратенко, видя, что дальнейшее удержание Водопроводного редута ведет лишь к большим потерям в людях, приказал в 5 часов утра оставить его. По той же причине сибирскими стрелками были покинуты Скалистый редут и траншеи между Скалистым и Водопроводным редутами.
После этого штурмующий неприятель сосредоточил свои усилия на взятии соседнего Кумирненского редута. Его яростная бомбардировка продолжалась в течение двух часов. И к 7 часам утра укрепление превратилось в груду развалин, а из его гарнизона в живых осталось около 60 человек во главе с поручиками Дуниным и Окуневым.
Первая атака японцев на Кумирненский редут была отбита, но в ходе последующей около двух батальонов японской пехоты прорвались в наружный ров редута и буквально засыпали последних защитников укрепления ручными бомбочками. Кумирненский редут был захвачен штурмующими японцами, и попытка выбить их оттуда контратакой успехом не увенчалась.
Водопроводный и Кумирненский редуты были полевыми укреплениями и играли роль передовых в системе крепостной обороны. Охваченные противником с трех сторон и атакованные силами целой пехотной бригады при поддержки огня 128 орудий, они не могли быть удержаны без больших потерь. Поэтому генерал-майор Р. И. Кондратенко не посчитал в данном случае их дальнейшее удержание необходимым, поскольку они выполнили свое предназначение еще в ходе первого штурма Порт-Артура. Взятие их обошлось японцам потерями более чем 1500 человек. Теперь главные усилия русского гарнизона сосредотачивались для борьбы на главном оборонительном поясе крепости.
Одновременно с боем за Водопроводный и Кумирненский редуты начался бой за горы Длинная и Высокая. Особенно жестокие схватки разгорелись у последней высоты. Гора Высокая несколько выдавалась из линии крепостных укреплений и была самой высокой в этой части окрестностей Порт-Артура. В свое время крепостное командование не оценило должным образом ее тактического значения. К строительству полевых укреплений приступили здесь только в мае и то после настойчивых требований генерала Кондратенко. Каменистый грунт сильно затруднял саперные работы.
В сентябре высоту опоясывало две линии окопов без бруствера с проволочными заграждениями. Обороняли гору три стрелковые роты сибиряков и рота моряков Квантунского экипажа с 4 пулеметами и 7 орудиями, которые стояли на вершине Высокой на открытой позиции и выглядели хорошей мишенью для вражеских батарей. Редут на высоте выстроен не был.
Обстрел гор Длинной и Высокой вело 60 полевых, 30 тяжелых осадных орудий, 8 скорострельных пушек, поддержанных 5 дальнобойными морскими батареями, находившимися на Волчьих горах. Первая атака на них началась вечером 6 сентября.
На второй день штурма пала высота Длинная. Когда около 16 часов 7 сентября на ее вершину ворвались японские пехотинцы, последние защитники горы – 46 моряков во главе с подпоручиком Седльницким отступили в укрепления соседней Плоской горы. Захват этой высоты штурмующими стал возможен во многом благодаря тому, что японцы, установив полевые пушки на высотах Седловая и «Мертвая Голова», стали простреливать русские окопы продольным прицельным огнем.
Между тем японская артиллерия сосредоточила свой огонь на горе Высокой. В ходе первого дня атакующие, попав под фланговый огонь русских, не смогли дойти даже до проволочных заграждений. Утром следующего дня они вновь пошли на приступ, но безуспешно. Потери японских пехотинцев вновь оказались велики.
Тогда командующий осадной армией генерал-полковник Ноги приказал сосредоточить на этой горе огонь всех близлежащих батарей, к которым присоединились японские канонерские лодки, подошедшие к Голубиной бухте. Но и новая массированная атака, в ходе которой вражеская пехота наступала сплошными цепями, была отбита.
Вновь начался артиллерийский обстрел Высокой, и гора в очередной раз скрылась в облаках дыма и пыли. Генерал-майор Р.И. Кондратенко прибыл на высоту, чтобы лично руководить здесь боем. Японцам все же удалось захватить первую линию русских окопов и укрепиться в них. Попытка их взойти на вершину была пресечена штыковым ударом русских. Столь же безуспешно закончились и другие попытки.
Под вечер 9 сентября генерал-полковник Ноги, лично руководивший штурмом, приказал сосредоточить в мертвом пространстве на склоне горы свой резерв силами около 3 батальонов пехоты. Так он начал готовиться к новому приступу. Однако сосредоточение вражеской пехоты на горном склоне было вовремя замечено защитниками Высокой.
Около 17 часов вечера взвод скорострельных пушек под командованием штабс-капитана Ясенского, замаскировав орудия под фургоны с сеном, незамеченный противником, выехал на открытую позицию и с дистанции около 4 километров внезапно открыл шквальный шрапнельный огонь по вражеским резервным батальонам, скучившимся на небольшом клочке мертвого пространства. В течение первых 5 минут русские артиллеристы выпустили 51 снаряд. Все они попали в скопление японской пехоты. Ее уничтожение довершил огонь соседних фортов и крепостных батарей.
Английский офицер Б.В. Норригаард, бывший на русско-японской войне в качестве заинтересованного иностранного военного наблюдателя, в связи с этим боевым эпизодом в своей книге «Великая осада. Порт-Артур и его падение» не без восторга писал:
«Наиболее блестящий образчик артиллерийского искусства, какой я когда-либо видел, дала русская батарея 22 сентября (по новому стилю. – А.Ш.). От картечи этой батареи не ушел ни один солдат из наступавшего отряда».
Бой за гору Высокую закончился «выкуриванием» японцев, крепко засевших в захваченном большом блиндаже. Около часа ночи генерал Кондратенко приказал лейтенанту Н.Л. Подгурскому попытаться выбить из блиндажа японцев с помощью пироксилиновых бомб[39]. Офицер с двумя солдатами сумели незамеченными подползти к блиндажу и сбросить на его крышу несколько бомб. Оставшиеся в живых после взрывов вражеские пехотинцы бежали с горы.
Это событие стало последним в ходе второго штурма Порт-Артура осадной 3-й японской армией. Защитники крепости успешно отразили и этот вражеский приступ, потеряв около 1500 человек. Японцы ценой потерь в 7,5 тысячи человек захватили лишь Водопроводный и Кумирненский редуты и гору Длинную. Вклиниться в линию крепостной обороны Порт-Артура генерал-полковнику Ноги не удалось и на сей раз, хотя для достижения этой цели он вновь не жалел жизней своих солдат.
В порт-артурском дневнике военного инженера капитана М.И. Ли-лье есть запись, в которой автор рассказывает о том, как шли бои за гору Высокую:
«После страшного обстреливания японцы в течение двух суток вели беспрерывный штурм. Некоторые из них были одеты в какие-то фантастические доспехи и костюмы. Все атаки отличались удивительной храбростью и упорством.
Как я узнал впоследствии, в этом штурме принимали участие лучшие фамилии самураев и масса волонтеров. Все это были люди, которые слишком громко и открыто высказывали свое недовольство медлительностью действий японской армии, осаждающей Порт-Артур. На это Микадо им весьма остроумно предложил принять самим лично «активное» участие в осаде Порт-Артура, вместо того чтобы кричать и выражать свое неудовольствие. Вот этим-то недовольным и досталось, главным образом, от наших солдатиков при штурме Высокой горы. Немногие из них вернулись домой, и число крикунов в Японии сильно уменьшилось…
Не худо было бы, чтобы и наше правительство имело в виду этот остроумный способ избежать критики.
После отчаянных усилий и громадных потерь японцам удалось наконец занять несколько полуразрушенных блиндажей в наших верхних окопах.
Они сумели ловко ими воспользоваться и сильно в них укрепиться. Эту-то горсть японских храбрецов, решивших дорого продать свою жизнь, мы и не могли, несмотря на все усилия, выбить из окопов в течение почти двух суток. Японцы поставили в блиндажах несколько, кажется, четыре пулемета и расстреливали каждого, кто рисковал высунуться из-за гребня горы.
Выбить их оттуда удалось только благодаря изобретательности лейтенанта Подгурского, прибывшего как раз в это время на позиции.
Сначала лейтенант Подгурский хотел скатить к занятым японцами блиндажам гостинец в виде мины с 16 пудами пироксилина, но потом, опасаясь, что мина может задержаться на склоне горы и своим взрывом причинить много вреда и нашим людям, он с несколькими солдатиками начал бросать прямо из-за гребня горы в японские блиндажи небольшие ящики с пироксилином. Несколько из них попали удачно в цель и, разорвавшись, совершенно разрушили блиндаж. Японские герои, так дорого продававшие нам свою жизнь и стоившие нам больших потерь, были погребены под его развалинами.
Теперь надо было кому-нибудь решиться войти первым в разрушенный блиндаж. На этот подвиг вызвался рядовой 11-й роты 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Дмитрий Труфанов.
Без ружья, с одними ручными гранатами, этот выдающийся герой смело бросился вперед и первый взошел в бывшие японские блиндажи. Вместе с ним одним из первых в блиндаж вошел 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка штабс-капитан Краморенко.
Имена рядового Труфанова, штабс-капитана Краморенко и лейтенанта Подгурского должны стоять в первых рядах в списке героев и защитников Высокой горы.
Впоследствии рядовой Труфанов был награжден Георгием и произведен в унтер-офицеры.
Уцелевшие японцы кинулись в бегство. Одни из них были расстреляны, а другие, пораженные нашими ручными пироксилиновыми гранатами, горели, как факелы, и умирали в страшных мучениях.
Потери наши в некоторых ротах были громадны. Так, например, в 1-й роте 28-го полка в строю осталось 40 человек, да и из них половина были легко ранены и не пожелали идти в госпиталь.
Самые большие потери понес опять геройский и многострадальный 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк… полковника Третьякова…»
Захватить гору Высокую атакующим не удалось, хотя бои за нее отличались большим кровопролитием. Штурмующие потеряли под этой высотой до 6 тысяч человек, в том числе командира 1-й бригады генерал-майора Ямамото. В трех японских пехотных полках, участвовавших в боях за гору Высокую, в строю осталось всего 300 солдат. В японской литературе говорилось, что из 23 рот, участвовавших в штурме этой высоты, после боев можно было сформировать только две.
Защитники порт-артурского «Малахова кургана» потеряли 256 человек убитыми и 947 ранеными. Во 2-й роте 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка на третий день штурма в строю осталось 37 бойцов, в 4-й роте – 19, в 1-й роте 28-го полка – 23 человека, в 7-й роте 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка выбыло больше половины солдат. Возместить эти потери было нечем.
Японцы установили на вершине горы Длинной наблюдательный артиллерийский пост, который стал корректировать огонь тяжелых осадных орудий по внутренней гавани Порт-Артура: с высоты была видна большая часть гавани и расположение в ней кораблей эскадры. Вражеский огонь сразу же стал более эффективным, и русским кораблям пришлось приблизиться для якорной стоянки к самому берегу.
Неудачный второй штурм русской крепости вызвал в японской столице Токио многочисленные демонстрации, которые проходили под милитаристскими лозунгами. В Стране восходящего солнца с большим нетерпением ожидали победного окончания войны с Россией. Английский военный агент в Японии Д. Джемс сообщал из Токио в Лондон:
«Уличная толпа не переставала кричать, что надо сделать так, чтобы Порт-Артур пал; как это исполнить точно, не указывалось, но он должен был пасть, и немало триумфальных арок из зелени пожелтели и засохли, пока он все падал».
Предвидя новый штурм крепости, ее защитники начали инженерные работы по укреплению гор Высокой и Плоской. Потеря первой из них грозила полным уничтожением порт-артурской эскадры, так как с горы наблюдалась вся внутренняя гавань. Продолжалась установка на сухопутном фронте орудий, снятых с кораблей. За август – сентябрь моряки создали 38 новых батарей и 23 прожекторных поста.
Всего на берегу было установлено 225 корабельных орудий, преимущественно малых калибров[40], которые обеспечивались корабельными расчетами и боевыми припасами. Установка морских орудий была как нельзя кстати: в крепостной артиллерии выбыло из строя немало орудий. Большой бедой стало то, что чугунные снаряды к 275-миллиметровым гаубицам часто рвались в стволе или тотчас же по вылете из канала ствола.
При отражении вражеских штурмов хорошо показали себя гранаты, которые изготовлялись в Порт-Артуре кустарным способом. Для них использовались гильзы от снарядов, главным образом 37 – и 47-миллиметровых, которые начинялись сухим пироксилином; для воспламенения служил бикфордов шнур. В день в крепости производилось до 300 таких гранат. Ввиду большого веса – до 2 килограммов, гранаты применялись только для ближнего боя, поскольку бросить ее можно было только на 20 – 25 шагов. При разрыве такая самодельная граната давала много осколков и наносила атакующим большой урон.
Осаждавшие повели методический обстрел фортов и укреплений крепости из 11-дюймовых гаубиц. Снаряды огромной разрушительной силы в случае прямого попадания пробивали бетонные своды, потолки и стены казематов. Один из таких снарядов, не разорвавшись, пробил две палубы на эскадренном броненосце «Полтава». Неприятельская артиллерия потопила в гавани старый учебный крейсер «Забияка» и пароход «Новик», транспорту «Ангара» после попаданий двух снарядов удалось выброситься на мель.
Тем временем осадная война не утихала. Японские саперы день и ночь рыли, подводя к укреплениям Порт-Артура (прежде всего к форту № III и укреплению № 3) сапы, аппарели, траншеи и ходы сообщений. На помощь саперам выделялись команды из пехотинцев, которые постоянно сменяли друг друга.
Неприятельским саперам удалось подобраться ко рву перед фортом № III. Они стали готовить проходы через него для атакующей пехоты. К немалому их удивлению, связки соломы и земля, которые они сбрасывали в ров по ночам, за день куда-то исчезали. Это делалось защитниками форта через подземный ход, о существовании которого японцы даже и не подозревали.
Японцы попытались взорвать форт № II (он являлся самым мощным в крепости), подведя с большим трудом к нему минную галерею. Однако эту работу защитники форта своевременно «услышали» и незамедлительно начали устройство двух контрминных галерей. Затем, когда был отчетливо слышен звук работы вражеских саперов, японская галерея была разрушена взрывом.
К началу ноября в Порт-Артуре стали подходить к концу запасы провианта, прежде всего свежего мяса и солонины. На человека стали выдавать по трети фунта конины и то только два раза в неделю. Оставшиеся лошади требовались для подвоза на передовую боевых припасов и прочих грузов. Хлеба было еще достаточно, его выдавали по 3 фунта на день на человека. Не хватало табака.
В осажденном гарнизоне, кроме свирепствовавшей ранее цинги, появились тиф, дизентерия и другие заразные болезни. Крепостной госпиталь и полковые лазареты были переполнены больными и ранеными людьми. Если боевые потери в октябре составили 87 офицеров и 3407 солдат, то потери от болезней – 51 офицер и 2432 солдата. В отдельные дни цинга вырывала из рядов защитников Порт-Артура больше людей, чем снаряды и пули.
Токио потребовал от маршала Оямы и командующего осадной 3-й армией взять Порт-Артур во что бы то ни стало. Приближался день рождения божественного микадо – 21 октября, и овладение русской крепостью было бы лучшим подарком императору Ишихито. Об этом в японской армии знали все.
К тому же на Японских островах стало известно, что Балтику покинула русская 2-я Тихоокеанская эскадра. В Токио забили тревогу, и там было решено отправить под стены осажденного Порт-Артура последнюю, 7-ю кадровую дивизию императорской армии. Острова и столица теперь могли защищаться только резервистами.
К середине октября, когда генерал-полковник Ноги получил категорический приказ взять Порт-Артур, численность его армии увеличилась до 70 тысячи человек пехоты и имела четыре сотни осадных и полевых орудий. Командующий осадной армией, реально исходя из обстановки, вознамерился захватить к дню рождения императора хотя бы форты Восточного фронта крепости.
С утра 13 октября началась усиленная трехдневная бомбардировка укреплений Восточного фронта, одновременно обстреливался город и гавань. Никогда ранее русская крепость не несла столь больших потерь и разрушений от огня неприятельской артиллерии. В дневнике военного инженера подполковника С.А. Рашевского о третьем штурме Порт-Артура в те дни было записано:
«Особенно сильно обстреливался форт 2, одним из выстрелов станок канонирской пушки, стоявшей у переднего фаса форта, переброшен через весь форт, к горжевой казарме, другой попал в верхнюю часть бетонной арки входных ворот форта № 2, разбил ее, разорвался внутри (каземата, при этом пострадало 12 человек. – А.Ш.), уничтожил три пулемета и минный аппарат. Два снаряда попали в казарму, один пробил бетонный свод…»
Защитника Порт-Артура с началом третьего штурма крепости могли выставить на передовую не более 18 тысяч человек. Во многих ротах сибирских стрелков в строю оставалось менее 50 бойцов. Начальник сухопутного фронта генерал-майор Р.И. Кондратенко все время находился на линии крепостных укреплений, руководил восстановительными работами и требовал от командиров всех степеней полной готовности к отражению вражеской атаки.
В последний день артиллерийской подготовки японские батареи выпустили по крепости свыше 20 тысяч снарядов, из них 1800 самого крупного калибра – 11-дюймовых. Кроме того, было выпущено несколько тысяч шрапнельных снарядов для поражения живой силы противника. Только после того, как русские укрепления получили сильные разрушения, генерал-полковник Ноги в 12 часов дня отдал приказ начать генеральный штурм. Главный удар наносился по форту № III.
Крепость, молчавшая с самого утра, встретила штурмующую японскую пехоту, которая шла вперед в пяти колоннах (еще две находились в резерве), ружейными залпами и предельно интенсивным огнем из всех исправных орудий. Из внутренней гавани Порт-Артура била крупнокалиберная артиллерия эскадренных броненосцев и крейсеров. Но на этот раз японцы настолько близко подвели свои траншеи к русским укреплениям, что вскоре во многих местах начался яростный рукопашный бой.
Японской пехоте первоначально сопутствовал успех. В русские окопы на флангах литерной батареи «Б» пехотинцы 22-й японской бригады ворвались с налету, но, осыпаемые снарядами с соседних фортов, отхлынули на исходные позиции. На смену им из аппарелей поднялась новая волна атакующих японцев, и на батарее начался жестокий рукопашный бой. Дрались штыками, саперными лопатами, камнями. На помощь штурмующим подходили все новые и новые подкрепления.
Когда положение казалось уже безнадежным, на литерную батарею «Б» прибыли моряки: взвод с «Пересвета», два взвода с «Полтавы» и полурота с «Амура». Забросав японцев ручными гранатами, моряки-десантники ударили в штыки. В окопах образовались завалы из вражеских трупов. Вражеские пехотинцы отступили от батареи, укрывшись в своих траншеях.
Почти такая же участь постигла атакующих японцев и на Куропаткинском люнете. Его обороняли 224 человека с шестью малокалиберными пушками и двумя пулеметами. Но еще до атаки от артиллерийского огня из строя выбыла половина солдат и офицеров и были подбиты три орудия и оба пулемета. Тем не менее, когда в полдень батальон вражеской пехоты в колоннах поротно поднялся в атаку, до бруствера люнета дошли и залегли в ямах очень немногие.
Командующий сухопутной обороной крепости генерал-майор Р.И. Кондратенко приказал артиллерийским огнем срывать земляные работы японцев. Однако темные ночи, частые туманы и дожди хорошо скрывали ход инженерных работ противника. К началу сентября 1904 года вражеские траншеи находились уже в ста шагах от Ку-мирненского и Водопроводного редутов и в четыреста шагах от форта № II.
Одновременно усиливалась японская осадная артиллерия. С Японских островов под Порт-Артур прибыли 11-дюймовые осадные гаубицы, которые по существу и решили впоследствии участь крепости. Ствол такой гаубицы весил 900 пудов, а ее снаряд весил 500 фунтов (227 килограммов). Для осадных батарей вице-адмирал Хейхатиро Того приказал снять с кораблей часть орудий. Для потрепанных при первом штурме Порт-Артура пехотных дивизий осадная 3-я армия вскоре получила пополнение из 16 тысяч солдат и офицеров, не считая саперов.
На порт-артурской эскадре, вернее ее остатках, произошла смена командующего. После гибели Витгефта в сражении в Желтом море временное командование взял на себя второй флагман эскадры контрадмирал П.П. Ухтомский. Однако он стал противиться главнокомандующему на Дальнем Востоке адмиралу Е.И. Алексееву, который продолжал требовать прорыва броненосных кораблей из Порт-Артура во Владивосток. Тогда царский наместник сместил временного командующего и назначил на эту должность отличившегося при обороне крепости командира крейсера «Баян» капитана 1-го ранга Р.Н. Ви-рена, которому было присвоено при этом звание контр-адмирала.
Тот сразу понял, что от него требует Алексеев. Вступив в должность, адмирал Вирен незамедлительно доложил царскому наместнику: «Всякая попытка прорыва во Владивосток обречена на неудачу…»
После этого тот перестал требовать выхода остатков Тихоокеанской эскадры в Желтое море для прорыва во Владивосток. Броненосные корабли, стоявшие во внутренней гавани на якоре, превратились в плавучие батареи, а их экипажи стали последним резервом осажденного порт-артурского гарнизона.
Новый, второй штурм Порт-Артура начался 6 сентября. Японская артиллерия произвела массированный обстрел позиций Восточного и позднее Северного фронтов, главным образом Водопроводного и Кумирненского редутов, по которым сосредоточенный огонь вели 40 осадных и 84 других орудий. Артиллерийский огонь продолжался 6 часов. В районе Водопроводного редута упало до тысячи снарядов, превративших его в груду камней и исковерканных деревянных балок; были разбиты две противоштурмовые пушки и пулемет, прервана телефонная связь, гарнизон понес значительные потери.
Тем временем до трех батальонов японской пехоты с 4 полевыми пушками и 24 пулеметами сосредоточилось в близлежащих оврагах для атаки на редут. Мощный огневой налет не позволил защитникам Водопроводного редута помешать подготовке вражеской атаки на ближайших подступах к нему.
В 18.00 вражеский артиллерийский огонь прекратился, и в атаку пошла пехота японцев, забрасывая обороняющихся ручными бомбочками. Штурмующих встретил интенсивный огонь остававшихся в строю после бомбардировки сотен солдат во главе с поручиком Длусским – большая часть сибирских стрелков из 11-й роты 26-го Восточно-Сибирского полка погибла при обстреле. Когда на Водопроводный редут подоспели подкрепления (4 стрелковые роты и рота пограничных стражников), среди его защитников в живых оставалось всего 30 человек. Русские солдаты несколько раз поднимались в контратаки, чтобы отбросить японцев, которые упорно пытались обойти разрушенное укрепление с флангов.
Командир 9-й японской пехотной дивизии продолжал наращивать усилия штурмующих Водопроводный редут батальонов, вводя в бой все новые и новые резервы. К утру следующего дня положение последних защитников укрепления стало отчаянным: иссякли запасы патронов и гранат, а на развалинах редутов оборонялось всего 11 измотанных солдат во главе с начальником пограничной стражи крепости подполковником П.Д. Бутусовым.
Генерал-майор Р.И. Кондратенко, видя, что дальнейшее удержание Водопроводного редута ведет лишь к большим потерям в людях, приказал в 5 часов утра оставить его. По той же причине сибирскими стрелками были покинуты Скалистый редут и траншеи между Скалистым и Водопроводным редутами.
После этого штурмующий неприятель сосредоточил свои усилия на взятии соседнего Кумирненского редута. Его яростная бомбардировка продолжалась в течение двух часов. И к 7 часам утра укрепление превратилось в груду развалин, а из его гарнизона в живых осталось около 60 человек во главе с поручиками Дуниным и Окуневым.
Первая атака японцев на Кумирненский редут была отбита, но в ходе последующей около двух батальонов японской пехоты прорвались в наружный ров редута и буквально засыпали последних защитников укрепления ручными бомбочками. Кумирненский редут был захвачен штурмующими японцами, и попытка выбить их оттуда контратакой успехом не увенчалась.
Водопроводный и Кумирненский редуты были полевыми укреплениями и играли роль передовых в системе крепостной обороны. Охваченные противником с трех сторон и атакованные силами целой пехотной бригады при поддержки огня 128 орудий, они не могли быть удержаны без больших потерь. Поэтому генерал-майор Р. И. Кондратенко не посчитал в данном случае их дальнейшее удержание необходимым, поскольку они выполнили свое предназначение еще в ходе первого штурма Порт-Артура. Взятие их обошлось японцам потерями более чем 1500 человек. Теперь главные усилия русского гарнизона сосредотачивались для борьбы на главном оборонительном поясе крепости.
Одновременно с боем за Водопроводный и Кумирненский редуты начался бой за горы Длинная и Высокая. Особенно жестокие схватки разгорелись у последней высоты. Гора Высокая несколько выдавалась из линии крепостных укреплений и была самой высокой в этой части окрестностей Порт-Артура. В свое время крепостное командование не оценило должным образом ее тактического значения. К строительству полевых укреплений приступили здесь только в мае и то после настойчивых требований генерала Кондратенко. Каменистый грунт сильно затруднял саперные работы.
В сентябре высоту опоясывало две линии окопов без бруствера с проволочными заграждениями. Обороняли гору три стрелковые роты сибиряков и рота моряков Квантунского экипажа с 4 пулеметами и 7 орудиями, которые стояли на вершине Высокой на открытой позиции и выглядели хорошей мишенью для вражеских батарей. Редут на высоте выстроен не был.
Обстрел гор Длинной и Высокой вело 60 полевых, 30 тяжелых осадных орудий, 8 скорострельных пушек, поддержанных 5 дальнобойными морскими батареями, находившимися на Волчьих горах. Первая атака на них началась вечером 6 сентября.
На второй день штурма пала высота Длинная. Когда около 16 часов 7 сентября на ее вершину ворвались японские пехотинцы, последние защитники горы – 46 моряков во главе с подпоручиком Седльницким отступили в укрепления соседней Плоской горы. Захват этой высоты штурмующими стал возможен во многом благодаря тому, что японцы, установив полевые пушки на высотах Седловая и «Мертвая Голова», стали простреливать русские окопы продольным прицельным огнем.
Между тем японская артиллерия сосредоточила свой огонь на горе Высокой. В ходе первого дня атакующие, попав под фланговый огонь русских, не смогли дойти даже до проволочных заграждений. Утром следующего дня они вновь пошли на приступ, но безуспешно. Потери японских пехотинцев вновь оказались велики.
Тогда командующий осадной армией генерал-полковник Ноги приказал сосредоточить на этой горе огонь всех близлежащих батарей, к которым присоединились японские канонерские лодки, подошедшие к Голубиной бухте. Но и новая массированная атака, в ходе которой вражеская пехота наступала сплошными цепями, была отбита.
Вновь начался артиллерийский обстрел Высокой, и гора в очередной раз скрылась в облаках дыма и пыли. Генерал-майор Р.И. Кондратенко прибыл на высоту, чтобы лично руководить здесь боем. Японцам все же удалось захватить первую линию русских окопов и укрепиться в них. Попытка их взойти на вершину была пресечена штыковым ударом русских. Столь же безуспешно закончились и другие попытки.
Под вечер 9 сентября генерал-полковник Ноги, лично руководивший штурмом, приказал сосредоточить в мертвом пространстве на склоне горы свой резерв силами около 3 батальонов пехоты. Так он начал готовиться к новому приступу. Однако сосредоточение вражеской пехоты на горном склоне было вовремя замечено защитниками Высокой.
Около 17 часов вечера взвод скорострельных пушек под командованием штабс-капитана Ясенского, замаскировав орудия под фургоны с сеном, незамеченный противником, выехал на открытую позицию и с дистанции около 4 километров внезапно открыл шквальный шрапнельный огонь по вражеским резервным батальонам, скучившимся на небольшом клочке мертвого пространства. В течение первых 5 минут русские артиллеристы выпустили 51 снаряд. Все они попали в скопление японской пехоты. Ее уничтожение довершил огонь соседних фортов и крепостных батарей.
Английский офицер Б.В. Норригаард, бывший на русско-японской войне в качестве заинтересованного иностранного военного наблюдателя, в связи с этим боевым эпизодом в своей книге «Великая осада. Порт-Артур и его падение» не без восторга писал:
«Наиболее блестящий образчик артиллерийского искусства, какой я когда-либо видел, дала русская батарея 22 сентября (по новому стилю. – А.Ш.). От картечи этой батареи не ушел ни один солдат из наступавшего отряда».
Бой за гору Высокую закончился «выкуриванием» японцев, крепко засевших в захваченном большом блиндаже. Около часа ночи генерал Кондратенко приказал лейтенанту Н.Л. Подгурскому попытаться выбить из блиндажа японцев с помощью пироксилиновых бомб[39]. Офицер с двумя солдатами сумели незамеченными подползти к блиндажу и сбросить на его крышу несколько бомб. Оставшиеся в живых после взрывов вражеские пехотинцы бежали с горы.
Это событие стало последним в ходе второго штурма Порт-Артура осадной 3-й японской армией. Защитники крепости успешно отразили и этот вражеский приступ, потеряв около 1500 человек. Японцы ценой потерь в 7,5 тысячи человек захватили лишь Водопроводный и Кумирненский редуты и гору Длинную. Вклиниться в линию крепостной обороны Порт-Артура генерал-полковнику Ноги не удалось и на сей раз, хотя для достижения этой цели он вновь не жалел жизней своих солдат.
В порт-артурском дневнике военного инженера капитана М.И. Ли-лье есть запись, в которой автор рассказывает о том, как шли бои за гору Высокую:
«После страшного обстреливания японцы в течение двух суток вели беспрерывный штурм. Некоторые из них были одеты в какие-то фантастические доспехи и костюмы. Все атаки отличались удивительной храбростью и упорством.
Как я узнал впоследствии, в этом штурме принимали участие лучшие фамилии самураев и масса волонтеров. Все это были люди, которые слишком громко и открыто высказывали свое недовольство медлительностью действий японской армии, осаждающей Порт-Артур. На это Микадо им весьма остроумно предложил принять самим лично «активное» участие в осаде Порт-Артура, вместо того чтобы кричать и выражать свое неудовольствие. Вот этим-то недовольным и досталось, главным образом, от наших солдатиков при штурме Высокой горы. Немногие из них вернулись домой, и число крикунов в Японии сильно уменьшилось…
Не худо было бы, чтобы и наше правительство имело в виду этот остроумный способ избежать критики.
После отчаянных усилий и громадных потерь японцам удалось наконец занять несколько полуразрушенных блиндажей в наших верхних окопах.
Они сумели ловко ими воспользоваться и сильно в них укрепиться. Эту-то горсть японских храбрецов, решивших дорого продать свою жизнь, мы и не могли, несмотря на все усилия, выбить из окопов в течение почти двух суток. Японцы поставили в блиндажах несколько, кажется, четыре пулемета и расстреливали каждого, кто рисковал высунуться из-за гребня горы.
Выбить их оттуда удалось только благодаря изобретательности лейтенанта Подгурского, прибывшего как раз в это время на позиции.
Сначала лейтенант Подгурский хотел скатить к занятым японцами блиндажам гостинец в виде мины с 16 пудами пироксилина, но потом, опасаясь, что мина может задержаться на склоне горы и своим взрывом причинить много вреда и нашим людям, он с несколькими солдатиками начал бросать прямо из-за гребня горы в японские блиндажи небольшие ящики с пироксилином. Несколько из них попали удачно в цель и, разорвавшись, совершенно разрушили блиндаж. Японские герои, так дорого продававшие нам свою жизнь и стоившие нам больших потерь, были погребены под его развалинами.
Теперь надо было кому-нибудь решиться войти первым в разрушенный блиндаж. На этот подвиг вызвался рядовой 11-й роты 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Дмитрий Труфанов.
Без ружья, с одними ручными гранатами, этот выдающийся герой смело бросился вперед и первый взошел в бывшие японские блиндажи. Вместе с ним одним из первых в блиндаж вошел 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка штабс-капитан Краморенко.
Имена рядового Труфанова, штабс-капитана Краморенко и лейтенанта Подгурского должны стоять в первых рядах в списке героев и защитников Высокой горы.
Впоследствии рядовой Труфанов был награжден Георгием и произведен в унтер-офицеры.
Уцелевшие японцы кинулись в бегство. Одни из них были расстреляны, а другие, пораженные нашими ручными пироксилиновыми гранатами, горели, как факелы, и умирали в страшных мучениях.
Потери наши в некоторых ротах были громадны. Так, например, в 1-й роте 28-го полка в строю осталось 40 человек, да и из них половина были легко ранены и не пожелали идти в госпиталь.
Самые большие потери понес опять геройский и многострадальный 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк… полковника Третьякова…»
Захватить гору Высокую атакующим не удалось, хотя бои за нее отличались большим кровопролитием. Штурмующие потеряли под этой высотой до 6 тысяч человек, в том числе командира 1-й бригады генерал-майора Ямамото. В трех японских пехотных полках, участвовавших в боях за гору Высокую, в строю осталось всего 300 солдат. В японской литературе говорилось, что из 23 рот, участвовавших в штурме этой высоты, после боев можно было сформировать только две.
Защитники порт-артурского «Малахова кургана» потеряли 256 человек убитыми и 947 ранеными. Во 2-й роте 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка на третий день штурма в строю осталось 37 бойцов, в 4-й роте – 19, в 1-й роте 28-го полка – 23 человека, в 7-й роте 27-го Восточно-Сибирского стрелкового полка выбыло больше половины солдат. Возместить эти потери было нечем.
Японцы установили на вершине горы Длинной наблюдательный артиллерийский пост, который стал корректировать огонь тяжелых осадных орудий по внутренней гавани Порт-Артура: с высоты была видна большая часть гавани и расположение в ней кораблей эскадры. Вражеский огонь сразу же стал более эффективным, и русским кораблям пришлось приблизиться для якорной стоянки к самому берегу.
Неудачный второй штурм русской крепости вызвал в японской столице Токио многочисленные демонстрации, которые проходили под милитаристскими лозунгами. В Стране восходящего солнца с большим нетерпением ожидали победного окончания войны с Россией. Английский военный агент в Японии Д. Джемс сообщал из Токио в Лондон:
«Уличная толпа не переставала кричать, что надо сделать так, чтобы Порт-Артур пал; как это исполнить точно, не указывалось, но он должен был пасть, и немало триумфальных арок из зелени пожелтели и засохли, пока он все падал».
Предвидя новый штурм крепости, ее защитники начали инженерные работы по укреплению гор Высокой и Плоской. Потеря первой из них грозила полным уничтожением порт-артурской эскадры, так как с горы наблюдалась вся внутренняя гавань. Продолжалась установка на сухопутном фронте орудий, снятых с кораблей. За август – сентябрь моряки создали 38 новых батарей и 23 прожекторных поста.
Всего на берегу было установлено 225 корабельных орудий, преимущественно малых калибров[40], которые обеспечивались корабельными расчетами и боевыми припасами. Установка морских орудий была как нельзя кстати: в крепостной артиллерии выбыло из строя немало орудий. Большой бедой стало то, что чугунные снаряды к 275-миллиметровым гаубицам часто рвались в стволе или тотчас же по вылете из канала ствола.
При отражении вражеских штурмов хорошо показали себя гранаты, которые изготовлялись в Порт-Артуре кустарным способом. Для них использовались гильзы от снарядов, главным образом 37 – и 47-миллиметровых, которые начинялись сухим пироксилином; для воспламенения служил бикфордов шнур. В день в крепости производилось до 300 таких гранат. Ввиду большого веса – до 2 килограммов, гранаты применялись только для ближнего боя, поскольку бросить ее можно было только на 20 – 25 шагов. При разрыве такая самодельная граната давала много осколков и наносила атакующим большой урон.
Осаждавшие повели методический обстрел фортов и укреплений крепости из 11-дюймовых гаубиц. Снаряды огромной разрушительной силы в случае прямого попадания пробивали бетонные своды, потолки и стены казематов. Один из таких снарядов, не разорвавшись, пробил две палубы на эскадренном броненосце «Полтава». Неприятельская артиллерия потопила в гавани старый учебный крейсер «Забияка» и пароход «Новик», транспорту «Ангара» после попаданий двух снарядов удалось выброситься на мель.
Тем временем осадная война не утихала. Японские саперы день и ночь рыли, подводя к укреплениям Порт-Артура (прежде всего к форту № III и укреплению № 3) сапы, аппарели, траншеи и ходы сообщений. На помощь саперам выделялись команды из пехотинцев, которые постоянно сменяли друг друга.
Неприятельским саперам удалось подобраться ко рву перед фортом № III. Они стали готовить проходы через него для атакующей пехоты. К немалому их удивлению, связки соломы и земля, которые они сбрасывали в ров по ночам, за день куда-то исчезали. Это делалось защитниками форта через подземный ход, о существовании которого японцы даже и не подозревали.
Японцы попытались взорвать форт № II (он являлся самым мощным в крепости), подведя с большим трудом к нему минную галерею. Однако эту работу защитники форта своевременно «услышали» и незамедлительно начали устройство двух контрминных галерей. Затем, когда был отчетливо слышен звук работы вражеских саперов, японская галерея была разрушена взрывом.
К началу ноября в Порт-Артуре стали подходить к концу запасы провианта, прежде всего свежего мяса и солонины. На человека стали выдавать по трети фунта конины и то только два раза в неделю. Оставшиеся лошади требовались для подвоза на передовую боевых припасов и прочих грузов. Хлеба было еще достаточно, его выдавали по 3 фунта на день на человека. Не хватало табака.
В осажденном гарнизоне, кроме свирепствовавшей ранее цинги, появились тиф, дизентерия и другие заразные болезни. Крепостной госпиталь и полковые лазареты были переполнены больными и ранеными людьми. Если боевые потери в октябре составили 87 офицеров и 3407 солдат, то потери от болезней – 51 офицер и 2432 солдата. В отдельные дни цинга вырывала из рядов защитников Порт-Артура больше людей, чем снаряды и пули.
Токио потребовал от маршала Оямы и командующего осадной 3-й армией взять Порт-Артур во что бы то ни стало. Приближался день рождения божественного микадо – 21 октября, и овладение русской крепостью было бы лучшим подарком императору Ишихито. Об этом в японской армии знали все.
К тому же на Японских островах стало известно, что Балтику покинула русская 2-я Тихоокеанская эскадра. В Токио забили тревогу, и там было решено отправить под стены осажденного Порт-Артура последнюю, 7-ю кадровую дивизию императорской армии. Острова и столица теперь могли защищаться только резервистами.
К середине октября, когда генерал-полковник Ноги получил категорический приказ взять Порт-Артур, численность его армии увеличилась до 70 тысячи человек пехоты и имела четыре сотни осадных и полевых орудий. Командующий осадной армией, реально исходя из обстановки, вознамерился захватить к дню рождения императора хотя бы форты Восточного фронта крепости.
С утра 13 октября началась усиленная трехдневная бомбардировка укреплений Восточного фронта, одновременно обстреливался город и гавань. Никогда ранее русская крепость не несла столь больших потерь и разрушений от огня неприятельской артиллерии. В дневнике военного инженера подполковника С.А. Рашевского о третьем штурме Порт-Артура в те дни было записано:
«Особенно сильно обстреливался форт 2, одним из выстрелов станок канонирской пушки, стоявшей у переднего фаса форта, переброшен через весь форт, к горжевой казарме, другой попал в верхнюю часть бетонной арки входных ворот форта № 2, разбил ее, разорвался внутри (каземата, при этом пострадало 12 человек. – А.Ш.), уничтожил три пулемета и минный аппарат. Два снаряда попали в казарму, один пробил бетонный свод…»
Защитника Порт-Артура с началом третьего штурма крепости могли выставить на передовую не более 18 тысяч человек. Во многих ротах сибирских стрелков в строю оставалось менее 50 бойцов. Начальник сухопутного фронта генерал-майор Р.И. Кондратенко все время находился на линии крепостных укреплений, руководил восстановительными работами и требовал от командиров всех степеней полной готовности к отражению вражеской атаки.
В последний день артиллерийской подготовки японские батареи выпустили по крепости свыше 20 тысяч снарядов, из них 1800 самого крупного калибра – 11-дюймовых. Кроме того, было выпущено несколько тысяч шрапнельных снарядов для поражения живой силы противника. Только после того, как русские укрепления получили сильные разрушения, генерал-полковник Ноги в 12 часов дня отдал приказ начать генеральный штурм. Главный удар наносился по форту № III.
Крепость, молчавшая с самого утра, встретила штурмующую японскую пехоту, которая шла вперед в пяти колоннах (еще две находились в резерве), ружейными залпами и предельно интенсивным огнем из всех исправных орудий. Из внутренней гавани Порт-Артура била крупнокалиберная артиллерия эскадренных броненосцев и крейсеров. Но на этот раз японцы настолько близко подвели свои траншеи к русским укреплениям, что вскоре во многих местах начался яростный рукопашный бой.
Японской пехоте первоначально сопутствовал успех. В русские окопы на флангах литерной батареи «Б» пехотинцы 22-й японской бригады ворвались с налету, но, осыпаемые снарядами с соседних фортов, отхлынули на исходные позиции. На смену им из аппарелей поднялась новая волна атакующих японцев, и на батарее начался жестокий рукопашный бой. Дрались штыками, саперными лопатами, камнями. На помощь штурмующим подходили все новые и новые подкрепления.
Когда положение казалось уже безнадежным, на литерную батарею «Б» прибыли моряки: взвод с «Пересвета», два взвода с «Полтавы» и полурота с «Амура». Забросав японцев ручными гранатами, моряки-десантники ударили в штыки. В окопах образовались завалы из вражеских трупов. Вражеские пехотинцы отступили от батареи, укрывшись в своих траншеях.
Почти такая же участь постигла атакующих японцев и на Куропаткинском люнете. Его обороняли 224 человека с шестью малокалиберными пушками и двумя пулеметами. Но еще до атаки от артиллерийского огня из строя выбыла половина солдат и офицеров и были подбиты три орудия и оба пулемета. Тем не менее, когда в полдень батальон вражеской пехоты в колоннах поротно поднялся в атаку, до бруствера люнета дошли и залегли в ямах очень немногие.