Страница:
— Салли угадала, что мы намерены поговорить с Альваресом. Когда прощалась со мной, то желая спокойной ночи шепнула: будьте осторожны!
— Ее не так легко провести, как кажется! — сказал Новицкий. — Тогда в Аризоне у шерифа Аллана она сразу догадалась, что мы намерены устроить побег Черной Молнии. Теперь из-за присутствия Збышека и Наташи она не могла настаивать, чтобы мы ее взяли с собой. Думаю, что до нашего возвращения она не заснет.
— Вы говорили со Збышеком об Альваресе? — спросил Томек.
— Спрашивал его о том, о сем, да и он сам всегда сворачивал беседу на тему об Альваресе.
— Присутствовал ли он при вашей беседе с капитаном Слаймом?
Новицкий достал из чемодана пояс с револьверами, который надевал только в исключительных случаях, так как обыкновенно носил револьвер в кармане брюк. Взглянул на друга и ответил:
— Я договорился со Слаймом еще во время путешествия на «Санта Марии». Я уже давно решил, что, если не застану Смуги в Манаусе, то перед отъездом отсюда серьезно поговорю с Альваресом. Скажу тебе, браток, без обиняков, не отговаривай меня от этого, потому что я не уступлю. Ты, как и твой уважаемый папаша, не признаешь насилия. Поэтому я договорился на всякий случай со Слаймом. Это парень моего покроя! Око за око, понимаешь!
Томек посмотрел прямо в глаза Новицкому и тихо сказал:
— Вы напрасно все это говорите. Идем вместе и вместе будем отвечать за наши дела.
— В таком случае, пошли! У нас осталось мало времени.
Друзья на цыпочках вышли из дома на улицу. На фоне неба, усеянного яркими звездами чернел купол оперного театра. Через несколько минут друзья остановились у широкой каменной лестницы. Томек взглянул на великолепный ряд колонн, поддерживающий фронтон, но не успел, как следует, рассмотреть многочисленные украшения, потому что увидел блеснувший огонек между деревьями, росшими около оперного здания. Капитан Новицкий тоже заметил его. Он дал Томеку знак и они поднялись по лестнице наверх.
Капитан Слайм стоял, опираясь спиной о колонну и курил папиросу. Увидев друзей, протянул им руку и после горячего рукопожатия сказал:
— Ну что, плохое место я выбрал для нашей встречи? Здесь всегда пусто, будто люди боятся духов, которые могут появляться здесь.
— По-видимому, народ здесь бывает во время оперных спектаклей? — заметил Томек.
— Оперные спектакли?! — ответил Слайм и захохотал. — До сих пор здесь не было еще ни одного оперного спектакля. Здание оперы не хуже чем в Париже, а вот певцов — нет. Иногда сюда раз на несколько месяцев приезжает бродячая труппа артистов и все. Здесь никто не поет. Место как будто специально выбрано для нас.
— Действительно, здание внушительное, что и говорить! — признал Новицкий. — Ты пробовал отмычку? Берет она замок или нет?
— Берет, будь спокоен. Мы проскользнем через служебный ход.
Томек не верил собственным ушам.
— Вы хотите заманить сюда Альвареса? — удивленно спросил он.
— Слайм обдумал это еще на пароходе, — ответил Новицкий. — Изобретательный парень, нет?
— Здесь нам никто не помешает. Кроме того, если бы во время беседы с Альваресом, что-нибудь случилось, пройдет много времени пока его обнаружат, — сказал капитан Слайм. — У него дома слишком многолюдно. Там нельзя с ним спокойно поговорить.
— А как мы его сюда заманим? — спросил Томек, с тревогой наблюдая за выражением лиц своих друзей.
— Я узнал, что Альварес ежедневно до поздней ночи сидит в своем кабаке, Тешоуру. Домой возвращается один или в обществе индейского слуги, с которым вы уже столкнулись на «Санта Марии», — сказал Слайм.
— Мы должны поймать их по дороге домой.
— А что мы сделаем с индейцем, если он будет сопровождать Альвареса? — продолжал вопросы Томек.
— Вот в этом-то и вопрос, — признал Новицкий. Индеец — безвольное оружие в руках Альвареса.
— Идиот! Он уже давно должен был всадить Альваресу нож под левое ребро в отместку за всех индейцев, которых уложил в могилу его хозяин на сборе каучука, — сказал капитан Слайм. — Что ж, придется мне заняться им, если он выйдет вместе с Альваресом. Оглушу его и свяжу. Полежит до утра в каком-нибудь переулке.
— Прекрасно, но напади на него сзади, — посоветовал Новицкий. — Я и Томек берем на себя Альвареса.
— Идем, а то будет поздно!
В таверне Тешоуру был самый разгар веселья. Через просветы в занавесках на окнах, виднелся свет. Оркестр играл, слышался шум бесед, смех и пение.
Заговорщики остановились на противоположной стороне узкой улицы, на которой стояла таверна. В этом месте на улицу выходили фасады двух больших зданий, в которых размещались конторы каких-то предприятий или учреждений. В эту пору в них никого не было. Между двумя зданиями находился проход, ведший во внутренний двор. Заговорщики притаились в этом проходе и стали терпеливо ждать. Иногда дверь таверны отворялась, и в ее проеме появлялись небольшие группы веселых гостей, покидавших таверну, но Альвареса среди них не было.
— Уже прошло больше часа, а негодяй все еще гуляет, — буркнул Новицкий.
— Это его собственный кабак, говорят он просиживает в нем вплоть до закрытия, — ответил Слайм.
— Если появится в большом обществе, ничего не выйдет из нашей затеи, — встревожился Томек.
Прошло еще немного томительных минут. Вдруг отворилась одна из створок дверей, ведших из Тешоуру, и в проеме показалась фигура женщины. Вслед за ней поспешно выбежал мужчина. Схватил ее за руку и стал что-то тихонько нашептывать на ухо.
— Это он! — шепнул Томек.
— Альварес… — подтвердил Новицкий.
— Они вышли вместе, что будем делать? — спросил капитан Слайм.
— Подожди здесь, возможно покажется еще и индеец, а потом скачи за нами по направлению к опере, — распорядился Новицкий. — Мы с Томеком пойдем за Альваресом.
— Он, пожалуй, еще не пойдет домой, ведь он выбежал за женщиной, оставив в таверне шляпу. Они ссорятся… — заметил Томек.
— Скорее, иди и не мешкай! — потребовал Новицкий.
Прячась за выступы стен, они быстро шли по своей стороне улицы. Альварес и женщина свернули в первую поперечную улочку. Новицкий оглянулся, Слайм уже бежал за ними.
— Индейца нет, Слайм на месте! Сто дохлых китов в зубы! Черти наслали эту бабу. Что с ней сделаем? — шепнул Новицкий.
— Быстро — на ту сторону! — спешно потребовал Томек.
Они остановились под стеной здания. Томек осторожно выглянул из-за угла в переулок. Однако сразу же отпрянул и сказал:
— Женщина вошла в дом. Альварес ожидает на улице.
— Идем, ты веди меня, как пьяного, — шепнул Новицкий.
Они вышли из укрытия. Томек держал приятеля под руку. Шли шатаясь. За углом у следующего дома стоял Альварес. «Пьяные» мужчины были здесь настолько обычным явлением, что Альварес не обратил на них внимания. При слабом свете редких уличных фонарей он не мог их узнать. В задумчивости, он бросил взгляд на приближавшихся «пьяниц», и отошел на край тротуара, давая им дорогу.
Новицкий и Томек скоро очутились всего лишь в нескольких шагах от Альвареса, стоявшего на краю узкого тротуара. Кроме них в переулке никого не было. Только в боковом окне горел свет. Когда они поравнялись с Альваресом, Новицкий пошатнулся и толкнул его. Прежде чем Альварес понял в чем дело, получил мощный удар в подбородок. Томек ловко поддержал падавшего ресторатора. Новицкий забросил потерявшего сознание Альвареса на спину, и они побежали вниз по улице. Вскоре к ним присоединился Слайм.
— Что с женщиной? — кратко спросил Слайм.
— Альварес ждал ее у дома, — спешно сказал Томек.
— Когда я бежал за вами, никого нигде не было. Ну, пока что все идет без сучка и задоринки!
Хриплый вздох Альвареса прервал беседу, которую друзья вели вполголоса. Через минуту Альварес очнулся и посмотрел на них налитыми кровью глазами. На его лице появилось выражение крайнего изумления.
— Каррамба! — выругался он по-испански. — Чего вы еще хотите от меня?!
— Скоро узнаешь, а теперь молчи, если тебе жизнь мила, — предупредил его Новицкий.
— Немедленно пустите меня, не то я вас отдам в руки полиции!
— Не успеешь! — ответил Новицкий. В его руке блеснула сталь револьвера. — Ну, зови на помощь!
— Это разбой! — крикнул Альварес. Он попытался высвободиться из объятий моряка.
Новицкий приложил ствол кольта [86]к виску Альвареса и отвел курок большим пальцем.
— Еще одно слово, и все дело закончит пуля, — с угрозой в голосе сказал он. — Пойдешь за нами! Если кого-нибудь встретим по дороге притворяйся, что ты захмелел. Веди нас, Слайм, мы придержим молодца!
До оперы было совсем близко. Томек и Новицкий вели Альвареса, держа его между собой. Альварес шел не сопротивляясь, так как сквозь одежду чувствовал ствол кольта, приставленного к боку. Было довольно поздно, поэтому по дороге они встретили только двух прохожих, которые, заметив группу подвыпивших мужчин, поскорее перешли на противоположную сторону улицы.
На площади перед зданием оперы было пусто. Вскоре они подошли к служебному входу в здание. Слайм ловко щелкнул замком и отворил дверь. Они вошли в коридор. Слайм запер дверь, достал из кармана свечу и зажег ее.
— Веди! — сказал Новицкий.
Слайм направился в глубину здания. Стволом револьвера Новицкий подогнал Альвареса. Через несколько шагов Слайм остановился и отворил вторую дверь.
— Здесь вы сможете спокойно поговорить, — заявил он и первым вышел на сцену театра.
Новицкий подтолкнул Альвареса туда же.
— Каррамба! Что это значит? — воскликнул Альварес, в изумлении оглядываясь вокруг.
Новицкий остановился и спрятал револьвер в кобуру.
— Теперь мы можем поговорить с тобой. Здесь нам никто не помешает, — сказал он.
Альварес отступил на шаг, пригнулся…
— Руки прочь от карманов! Знаю, что там у тебя револьвер, — предостерегающе крикнул Новицкий. — Я и мои товарищи стреляем не хуже… Смуги.
Альварес остановился, как вкопанный. В его глазах попеременно отразились недоумение, потом внезапное прозрение и страх.
— Кто вы такие? Что вам нужно? — спросил он.
— Ты думал, что мы хотим отомстить за драку на судне? Нет, там ты свое получил и мы квиты, — сказал Новицкий. — Сегодня ты ответишь за то, что сделал Смуге. Мы его друзья.
На лице Альвареса появилось выражение облегчения.
— Ах, вот в чем дело?! — сказал он. — Это какое-то недоразумение. Я сеньору Смуге ничего плохого не сделал. Не знаю даже, где он сейчас. Несколько месяцев назад он заявил мне, что уезжает в лагерь на Путумайо. С той поры я его не видел.
— Слушай, у нас нет времени играть с тобой в прятки. Мы знаем, что сказал тебе Смуга перед отъездом на Путумайо, и знаем зачем он туда поехал. Смуга нашел доказательства твоей вины. Матео признался во всем. Потом Смуга поехал на Укаяли, чтобы поймать Кабрала и Хозе, то есть подосланных тобой убийц Джона Никсона. Смуга не вернулся оттуда, а ты должен знать, что с ним случилось.
— Почему я должен знать?!— спросил Альварес.
— Смуга тебе сказал, что сведет с тобой счеты, как только добудет доказательство твоей вины. Тебе донесли, что такое доказательство он добыл. Ты предупредил Кабрала и Хозе, а те заманили Смугу в ловушку.
— Это ложь! — резко возразил Альварес.
— Значит, ты не знаешь, где теперь Смуга?
— Не знаю!
— Хорошо, это твое дело. Смуга убедился, что это ты подослал убийц Джона Никсона. Если бы он вернулся, ты уже давно качался бы в петле. По твоей вине Смуга пропал без вести, а может быть погиб. Раз ему не суждено закончить дело, за которое взялся, мы его закончим. Теперь ты дашь нам ответ за все преступления, которые ты совершил.
— Вас трое против меня одного!
— Ты прав, это было бы убийство, хотя сам ты не очень разбирался в средствах и не дал бедному Никсону шансов на защиту. Но мы люди другого покроя. Я здесь только заменяю Смугу. Если победишь меня, мы дадим тебе спокойно уйти.
— Не верю!
— Слайм, Томек! Вы слышали, что я сказал? — спросил Новицкий.
— Ты слишком долго церемонишься с этим подлецом. Повесить его и дело в шляпе! — ответил Слайм.
— Это не твое дело!
— Ладно, пусть не мое, — сказал Слайм.
— Он должен предстать перед судом, но я знаю, что нам на слово не поверят, — сказал Томек. — Кроме того, Альварес признает право сильного. Если он теперь победит, уйдет отсюда беспрепятственно, но не обещаю, что потом не рассчитаюсь с ним.
— Ну, выбирай! Револьвер, или нож! — крикнул Новицкий. Альварес окинул взглядом противника. Сам он отличался силой и обладал большим опытом в рукопашных схватках. Револьверу он предпочитал нож. Подумав немного, он сказал:
— Раз вы вынуждаете меня к драке, пусть будут ножи.
XII
— Ее не так легко провести, как кажется! — сказал Новицкий. — Тогда в Аризоне у шерифа Аллана она сразу догадалась, что мы намерены устроить побег Черной Молнии. Теперь из-за присутствия Збышека и Наташи она не могла настаивать, чтобы мы ее взяли с собой. Думаю, что до нашего возвращения она не заснет.
— Вы говорили со Збышеком об Альваресе? — спросил Томек.
— Спрашивал его о том, о сем, да и он сам всегда сворачивал беседу на тему об Альваресе.
— Присутствовал ли он при вашей беседе с капитаном Слаймом?
Новицкий достал из чемодана пояс с револьверами, который надевал только в исключительных случаях, так как обыкновенно носил револьвер в кармане брюк. Взглянул на друга и ответил:
— Я договорился со Слаймом еще во время путешествия на «Санта Марии». Я уже давно решил, что, если не застану Смуги в Манаусе, то перед отъездом отсюда серьезно поговорю с Альваресом. Скажу тебе, браток, без обиняков, не отговаривай меня от этого, потому что я не уступлю. Ты, как и твой уважаемый папаша, не признаешь насилия. Поэтому я договорился на всякий случай со Слаймом. Это парень моего покроя! Око за око, понимаешь!
Томек посмотрел прямо в глаза Новицкому и тихо сказал:
— Вы напрасно все это говорите. Идем вместе и вместе будем отвечать за наши дела.
— В таком случае, пошли! У нас осталось мало времени.
Друзья на цыпочках вышли из дома на улицу. На фоне неба, усеянного яркими звездами чернел купол оперного театра. Через несколько минут друзья остановились у широкой каменной лестницы. Томек взглянул на великолепный ряд колонн, поддерживающий фронтон, но не успел, как следует, рассмотреть многочисленные украшения, потому что увидел блеснувший огонек между деревьями, росшими около оперного здания. Капитан Новицкий тоже заметил его. Он дал Томеку знак и они поднялись по лестнице наверх.
Капитан Слайм стоял, опираясь спиной о колонну и курил папиросу. Увидев друзей, протянул им руку и после горячего рукопожатия сказал:
— Ну что, плохое место я выбрал для нашей встречи? Здесь всегда пусто, будто люди боятся духов, которые могут появляться здесь.
— По-видимому, народ здесь бывает во время оперных спектаклей? — заметил Томек.
— Оперные спектакли?! — ответил Слайм и захохотал. — До сих пор здесь не было еще ни одного оперного спектакля. Здание оперы не хуже чем в Париже, а вот певцов — нет. Иногда сюда раз на несколько месяцев приезжает бродячая труппа артистов и все. Здесь никто не поет. Место как будто специально выбрано для нас.
— Действительно, здание внушительное, что и говорить! — признал Новицкий. — Ты пробовал отмычку? Берет она замок или нет?
— Берет, будь спокоен. Мы проскользнем через служебный ход.
Томек не верил собственным ушам.
— Вы хотите заманить сюда Альвареса? — удивленно спросил он.
— Слайм обдумал это еще на пароходе, — ответил Новицкий. — Изобретательный парень, нет?
— Здесь нам никто не помешает. Кроме того, если бы во время беседы с Альваресом, что-нибудь случилось, пройдет много времени пока его обнаружат, — сказал капитан Слайм. — У него дома слишком многолюдно. Там нельзя с ним спокойно поговорить.
— А как мы его сюда заманим? — спросил Томек, с тревогой наблюдая за выражением лиц своих друзей.
— Я узнал, что Альварес ежедневно до поздней ночи сидит в своем кабаке, Тешоуру. Домой возвращается один или в обществе индейского слуги, с которым вы уже столкнулись на «Санта Марии», — сказал Слайм.
— Мы должны поймать их по дороге домой.
— А что мы сделаем с индейцем, если он будет сопровождать Альвареса? — продолжал вопросы Томек.
— Вот в этом-то и вопрос, — признал Новицкий. Индеец — безвольное оружие в руках Альвареса.
— Идиот! Он уже давно должен был всадить Альваресу нож под левое ребро в отместку за всех индейцев, которых уложил в могилу его хозяин на сборе каучука, — сказал капитан Слайм. — Что ж, придется мне заняться им, если он выйдет вместе с Альваресом. Оглушу его и свяжу. Полежит до утра в каком-нибудь переулке.
— Прекрасно, но напади на него сзади, — посоветовал Новицкий. — Я и Томек берем на себя Альвареса.
— Идем, а то будет поздно!
В таверне Тешоуру был самый разгар веселья. Через просветы в занавесках на окнах, виднелся свет. Оркестр играл, слышался шум бесед, смех и пение.
Заговорщики остановились на противоположной стороне узкой улицы, на которой стояла таверна. В этом месте на улицу выходили фасады двух больших зданий, в которых размещались конторы каких-то предприятий или учреждений. В эту пору в них никого не было. Между двумя зданиями находился проход, ведший во внутренний двор. Заговорщики притаились в этом проходе и стали терпеливо ждать. Иногда дверь таверны отворялась, и в ее проеме появлялись небольшие группы веселых гостей, покидавших таверну, но Альвареса среди них не было.
— Уже прошло больше часа, а негодяй все еще гуляет, — буркнул Новицкий.
— Это его собственный кабак, говорят он просиживает в нем вплоть до закрытия, — ответил Слайм.
— Если появится в большом обществе, ничего не выйдет из нашей затеи, — встревожился Томек.
Прошло еще немного томительных минут. Вдруг отворилась одна из створок дверей, ведших из Тешоуру, и в проеме показалась фигура женщины. Вслед за ней поспешно выбежал мужчина. Схватил ее за руку и стал что-то тихонько нашептывать на ухо.
— Это он! — шепнул Томек.
— Альварес… — подтвердил Новицкий.
— Они вышли вместе, что будем делать? — спросил капитан Слайм.
— Подожди здесь, возможно покажется еще и индеец, а потом скачи за нами по направлению к опере, — распорядился Новицкий. — Мы с Томеком пойдем за Альваресом.
— Он, пожалуй, еще не пойдет домой, ведь он выбежал за женщиной, оставив в таверне шляпу. Они ссорятся… — заметил Томек.
— Скорее, иди и не мешкай! — потребовал Новицкий.
Прячась за выступы стен, они быстро шли по своей стороне улицы. Альварес и женщина свернули в первую поперечную улочку. Новицкий оглянулся, Слайм уже бежал за ними.
— Индейца нет, Слайм на месте! Сто дохлых китов в зубы! Черти наслали эту бабу. Что с ней сделаем? — шепнул Новицкий.
— Быстро — на ту сторону! — спешно потребовал Томек.
Они остановились под стеной здания. Томек осторожно выглянул из-за угла в переулок. Однако сразу же отпрянул и сказал:
— Женщина вошла в дом. Альварес ожидает на улице.
— Идем, ты веди меня, как пьяного, — шепнул Новицкий.
Они вышли из укрытия. Томек держал приятеля под руку. Шли шатаясь. За углом у следующего дома стоял Альварес. «Пьяные» мужчины были здесь настолько обычным явлением, что Альварес не обратил на них внимания. При слабом свете редких уличных фонарей он не мог их узнать. В задумчивости, он бросил взгляд на приближавшихся «пьяниц», и отошел на край тротуара, давая им дорогу.
Новицкий и Томек скоро очутились всего лишь в нескольких шагах от Альвареса, стоявшего на краю узкого тротуара. Кроме них в переулке никого не было. Только в боковом окне горел свет. Когда они поравнялись с Альваресом, Новицкий пошатнулся и толкнул его. Прежде чем Альварес понял в чем дело, получил мощный удар в подбородок. Томек ловко поддержал падавшего ресторатора. Новицкий забросил потерявшего сознание Альвареса на спину, и они побежали вниз по улице. Вскоре к ним присоединился Слайм.
— Что с женщиной? — кратко спросил Слайм.
— Альварес ждал ее у дома, — спешно сказал Томек.
— Когда я бежал за вами, никого нигде не было. Ну, пока что все идет без сучка и задоринки!
Хриплый вздох Альвареса прервал беседу, которую друзья вели вполголоса. Через минуту Альварес очнулся и посмотрел на них налитыми кровью глазами. На его лице появилось выражение крайнего изумления.
— Каррамба! — выругался он по-испански. — Чего вы еще хотите от меня?!
— Скоро узнаешь, а теперь молчи, если тебе жизнь мила, — предупредил его Новицкий.
— Немедленно пустите меня, не то я вас отдам в руки полиции!
— Не успеешь! — ответил Новицкий. В его руке блеснула сталь револьвера. — Ну, зови на помощь!
— Это разбой! — крикнул Альварес. Он попытался высвободиться из объятий моряка.
Новицкий приложил ствол кольта [86]к виску Альвареса и отвел курок большим пальцем.
— Еще одно слово, и все дело закончит пуля, — с угрозой в голосе сказал он. — Пойдешь за нами! Если кого-нибудь встретим по дороге притворяйся, что ты захмелел. Веди нас, Слайм, мы придержим молодца!
До оперы было совсем близко. Томек и Новицкий вели Альвареса, держа его между собой. Альварес шел не сопротивляясь, так как сквозь одежду чувствовал ствол кольта, приставленного к боку. Было довольно поздно, поэтому по дороге они встретили только двух прохожих, которые, заметив группу подвыпивших мужчин, поскорее перешли на противоположную сторону улицы.
На площади перед зданием оперы было пусто. Вскоре они подошли к служебному входу в здание. Слайм ловко щелкнул замком и отворил дверь. Они вошли в коридор. Слайм запер дверь, достал из кармана свечу и зажег ее.
— Веди! — сказал Новицкий.
Слайм направился в глубину здания. Стволом револьвера Новицкий подогнал Альвареса. Через несколько шагов Слайм остановился и отворил вторую дверь.
— Здесь вы сможете спокойно поговорить, — заявил он и первым вышел на сцену театра.
Новицкий подтолкнул Альвареса туда же.
— Каррамба! Что это значит? — воскликнул Альварес, в изумлении оглядываясь вокруг.
Новицкий остановился и спрятал револьвер в кобуру.
— Теперь мы можем поговорить с тобой. Здесь нам никто не помешает, — сказал он.
Альварес отступил на шаг, пригнулся…
— Руки прочь от карманов! Знаю, что там у тебя револьвер, — предостерегающе крикнул Новицкий. — Я и мои товарищи стреляем не хуже… Смуги.
Альварес остановился, как вкопанный. В его глазах попеременно отразились недоумение, потом внезапное прозрение и страх.
— Кто вы такие? Что вам нужно? — спросил он.
— Ты думал, что мы хотим отомстить за драку на судне? Нет, там ты свое получил и мы квиты, — сказал Новицкий. — Сегодня ты ответишь за то, что сделал Смуге. Мы его друзья.
На лице Альвареса появилось выражение облегчения.
— Ах, вот в чем дело?! — сказал он. — Это какое-то недоразумение. Я сеньору Смуге ничего плохого не сделал. Не знаю даже, где он сейчас. Несколько месяцев назад он заявил мне, что уезжает в лагерь на Путумайо. С той поры я его не видел.
— Слушай, у нас нет времени играть с тобой в прятки. Мы знаем, что сказал тебе Смуга перед отъездом на Путумайо, и знаем зачем он туда поехал. Смуга нашел доказательства твоей вины. Матео признался во всем. Потом Смуга поехал на Укаяли, чтобы поймать Кабрала и Хозе, то есть подосланных тобой убийц Джона Никсона. Смуга не вернулся оттуда, а ты должен знать, что с ним случилось.
— Почему я должен знать?!— спросил Альварес.
— Смуга тебе сказал, что сведет с тобой счеты, как только добудет доказательство твоей вины. Тебе донесли, что такое доказательство он добыл. Ты предупредил Кабрала и Хозе, а те заманили Смугу в ловушку.
— Это ложь! — резко возразил Альварес.
— Значит, ты не знаешь, где теперь Смуга?
— Не знаю!
— Хорошо, это твое дело. Смуга убедился, что это ты подослал убийц Джона Никсона. Если бы он вернулся, ты уже давно качался бы в петле. По твоей вине Смуга пропал без вести, а может быть погиб. Раз ему не суждено закончить дело, за которое взялся, мы его закончим. Теперь ты дашь нам ответ за все преступления, которые ты совершил.
— Вас трое против меня одного!
— Ты прав, это было бы убийство, хотя сам ты не очень разбирался в средствах и не дал бедному Никсону шансов на защиту. Но мы люди другого покроя. Я здесь только заменяю Смугу. Если победишь меня, мы дадим тебе спокойно уйти.
— Не верю!
— Слайм, Томек! Вы слышали, что я сказал? — спросил Новицкий.
— Ты слишком долго церемонишься с этим подлецом. Повесить его и дело в шляпе! — ответил Слайм.
— Это не твое дело!
— Ладно, пусть не мое, — сказал Слайм.
— Он должен предстать перед судом, но я знаю, что нам на слово не поверят, — сказал Томек. — Кроме того, Альварес признает право сильного. Если он теперь победит, уйдет отсюда беспрепятственно, но не обещаю, что потом не рассчитаюсь с ним.
— Ну, выбирай! Револьвер, или нож! — крикнул Новицкий. Альварес окинул взглядом противника. Сам он отличался силой и обладал большим опытом в рукопашных схватках. Револьверу он предпочитал нож. Подумав немного, он сказал:
— Раз вы вынуждаете меня к драке, пусть будут ножи.
XII
ОТЧАЯННАЯ СХВАТКА
Капитан Новицкий отстегнул пояс с револьверами и отбросил его в сторону. Снял куртку и закатал рукава сорочки. Из-за пояска брюк у него торчала рукоятка охотничьего ножа.
Насупив брови, Томек наблюдал за действиями друга. Он был уверен, что будь на его месте отец, он ни за что не позволил бы вести такой поединок. Знал также, что заставить Новицкого отказаться от борьбы нельзя, потому что тот еще во время путешествия на «Санта Марии» поклялся расправиться с Альваресом при первой возможности. Несмотря на это, Томек подошел к Новицкому и шепотом спросил.
— Что скажет об этом папа, когда узнает?
— Сто дохлых китов в зубы! Теперь не время читать мораль! Я тебе уже говорил, что от своего не отступлю! Томек тяжело вздохнул и сказал:
— Будьте, по крайней мере, осторожны, Альварес, как видно, не из трусливого десятка!
— Не беспокойся, браток, Альварес только храбрится! Ты же знаешь, что на меня можно положиться в этих делах!
— Осторожность и расчет — вот самое главное! Нас ждет тяжелая экспедиция. Один, да еще с женщинами, я не много сделаю. Стоит ли брать на свою совесть убийство, даже такого подлеца, как Альварес?
— Послушай, браток, если бы так поступили с нами, Смуга бы не спустил никому!
Пока друзья вели эту тихую беседу, Альварес тоже успел снять куртку и отложил ее в сторону. Закатал рукава выше локтей, достал из кармана брюк нож, нажал пружину, отчего выскочило острие и крикнул:
— Я готов, начинаем! Помните, однако, об уговоре!
— Ты спешишь в ад?! — ответил Новицкий. Он подмигнул Томеку, и, не доставая ножа, пошел на Альвареса.
Держа нож в руке, Альварес готовился к прыжку на противника. Немного наклонившись вперед, Новицкий обходил Альвареса полукругом, постепенно сближаясь с ним. Альварес не спускал глаз с Новицкого. Моряк подходил к нему справа, поэтому Альварес ловким движением повернулся лицом к противнику. Новицкий отступил немного и снова начал прежний обходной маневр. Таким образом, моряк заставил Альвареса вертеться на месте, а сам заходил то с правой, то с левой стороны. Вдруг Новицкий нагнулся еще ниже, словно готовился к прыжку. Альварес замахнулся и как молния бросился на моряка с ножом. Новицкий в последний момент отскочил в сторону. Удар ножом пришелся в пустоту, а Новицкий краем левой ладони ударил Альвареса в сустав руки, сжимавшей в кулаке нож. Альварес непроизвольно выпустил нож, который покатился в угол сцены.
Альварес выругался. Хотел поднять нож, но Новицкий прыгнул на него и навалился всей тяжестью тела. Сжав друг друга в смертельных объятиях, враги покатились к краю сцены и рухнули вниз, в помещение оркестра. Послышался треск ломаемых пюпитров и стульев.
Томек и Слайм со свечой в руках подбежали к яме для оркестра. В тусклом свете трудно было различить, что происходит внизу. Потеряв нож, Альварес бросился на противника, как сумасшедший. Удары следовали один за другим, как молнии. Ежесекундно то один, то другой из борющихся падал на пол, подхватывался, пытался ударить. Кресла разлетались в куски, ломаясь под тяжестью тел.
Несмотря на полумрак, Томек узнавал Новицкого по светлым волосам. Вдруг Альварес глухо застонал и резко согнулся, схватившись руками за живот. Томек побледнел, так как думал, что Новицкий ударил противника ножом. Однако в этот миг Новицкий коленом ударил Альвареса в лицо. Тот, словно отброшенный пружиной выпрямился и грохнулся оземь.
Новицкий тяжело дышал. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Альварес пытался подняться, но не мог, так как совершенно обессилел. Наклонившись вперед, Новицкий стал опять подходить к нему. Только теперь он выхватил из-за пояса нож.
Альварес заметил это движение. Вытянул вперед дрожащие от ужаса руки.
— Не убивай меня!.. — хрипло крикнул он.
— Где Смуга? Говори! Что ты с ним сделал?
— Не убивай, я ничего не знаю о Смуге…
— Лжешь, подлец! Ты предупредил своих сообщников, что Смуга поехал за ними на Укаяли!
— Это неправда! Я не знал, что он туда поехал!
— Лжешь!
Новицкий наклонился над Альваресом, который, ошалев от ужаса, внезапно крикнул:
— Подожди, письмо! Есть доказательство!
— Какое письмо?
Дрожащими руками Альварес стал копаться в кармане брюк.
— Уже знаю, знаю, письмо в кармане куртки! Проверьте, это письмо от Варгаса.
— Посмотри-ка, Томек, есть ли у него в пиджаке письмо, — приказал Новицкий.
Томек принес куртку Альвареса и стал обыскивать карманы. В одном из них он нащупал конверт.
— Читай, — потребовал Альварес.
— Письмо написано по-испански, — сказал Томек, заглядывая в бумагу.
-Я не знаю испанского…
— Давайте мне, — вмешался капитан Слайм. — Подержите свечу!
«Ла Уаира, 10 сентября 1910 года, — читал Слайм, сразу же переводя текст на английский язык. — Уважаемый Альварес, я никогда не представлял, что человек так хорошо разбирающийся в делах, может вести себя, как старый дурак. Мало того, что ты тайно нанимаешь моих людей для расчетов со своими конкурентами, ты еще причиняешь мне неприятности. О нападении на лагерь Путумайо я узнал от некоего Смуги, который появился в Уаире в августе, чтобы захватить хорошо тебе известных Кабрала и Хозе. Смуга обвинял их в нападении на лагерь и в убийстве родственника своего компаньона Никсона. Кабрал и Хозе привели ко мне индейцев из племени сюбео, но не сказали мне, что взяли их из лагеря Никсона. Я не хотел ссориться с этим Смугой, который приехал ко мне не один. С ним был Уилсон, сотрудник Никсона и несколько индейцев. В последнее время у меня довольно своих неприятностей, поэтому я втихомолку выгнал Кабрала и Хозе. С ними я отправил пятерых доверенных индейцев из племени пира, чтобы они следили за действиями этих идиотов. Кабрал и Хозе укрылись в Гран-Пахонали. Я вернул Смуге сюбео, угнанных из Путумайо, но он потребовал выдать ему Кабрала и Хозе. Ему они нужны в качестве свидетелей против тебя. Как только он узнал, что эти двое укрылись в Гран-Пахонали, отправил своих людей обратно, а сам с метисом Матео организовал погоню. Я ему даже дал в помощь троих моих индейцев как носильщиков. С ними отправился также один индеец кампа, который подслушал твоих дураков, когда они советовались как и куда скрыться.
Что там произошло в Гран-Пахонали, сам черт не разберет.
Ни Смуга, ни мои люди не вернулись до сих пор. Канули как камень в воду. Их, вероятно, убили дикие кампы, которые ненавидят белых, или, может быть, взяли их в плен и обратили в рабство. Есть дикие племена, которые считают почетным делом держать в рабстве белого человека.
Я не хочу, чтобы чужие люди ходили здесь, разнюхивая куда пропал Смуга. Повторяю: у меня довольно своих хлопот!
Поэтому держись от моих людей подальше, если не хочешь чтобы я нанес тебе визит в Манаусе. Варгас».
— Почему ты сразу не показал нам это письмо? — воскликнул капитан Новицкий, когда Слайм кончил чтение.
— Я только теперь вспомнил о нем. Ведь получил я его несколько месяцев назад, — ответил Альварес. — У вас в руках доказательство, что я неповинен в исчезновении вашего друга.
— Из письма можно заключить, что Смуга еще не погиб, — сказал Томек.
— Да, браток, это хорошие вести, — согласился Новицкий. — Возьми это письмо, оно может нам пригодиться.
— Что теперь делать с Альваресом? — спросил капитан Слайм.
— Я хотел отомстить за Смугу, но перед самой борьбой Томек начал отговаривать по-своему и, действительно, мне стало как то неудобно. Мы, выходит, привели его сюда, как вола на бойню! Мой папаша в Варшаве всегда говаривал: «не суди никого и тебя судить не будут». Раз мы теперь знаем, что Альварес не виноват в пропаже Смуги, так черт с этим Альваресом! Иди отсюда, но помни, если еще раз тронешь Никсона, то пощады больше не жди!
Обрадованный Томек соскочил со сцены, и крепко обнял друга.
— Хорошо, хорошо, ты добился своего, — ворчал Новицкий. — Однако пусть он отсюда уходит, пока я не раздумал! Помоги ему, браток, одеться, потому что, как я вижу, он немного обессилел.
— Ничего удивительного, кто бы справился с вами!
— Ты так думаешь? Ну поначалу он неплохо огрызался! Однако знаешь что? Давай перейдем на ты! Правда я, как будто старше тебя, но ты женат, а я холостяк. Кто знает, может быть ты скоро станешь отцом? Это сравняет разницу в годах!
Томек и Новицкий подали друг другу руки, после чего втащили Альвареса на сцену, потому что под ним еще подгибались колени. На лестнице они попрощались со Слаймом, который спешил на судно. Перед тем, как отпустить Альвареса, Новицкий схватил его за отвороты куртки и сказал:
— По твоей милости мы наделали в опере балагану. Займись ремонтом стульев и пюпитров. Я скажу Никсону, чтобы проверил и сообщил мне.
— Хорошо, сеньор, будет сделано, — послушно ответил Альварес.
— Ну, так поздравляю, послезавтра Новый Год! Лучше всего будет, если ты переоденешься Дедом Морозом, не будешь пугать людей синяками!
На вспухшем, покрытом ссадинами лице Альвареса появилось подобие улыбки. Выглядел он ужасно, и все ещё еле держался на ногах. Окровавленная сорочка висела на нем лохмотьями. Несмотря на это, он смотрел на своего погромщика скорее с восхищением, чем с ненавистью.
— Да, неплохо я получил, еще и сейчас кружится голова! — немного бодрее сказал он. — Этот молокосос повалил меня на корабле, каким-то неизвестным мне приемом, но ты, сеньор, в самом деле сильнее меня. Ты мог меня убить! Скажи, почему во время борьбы ты не пырнул меня ножом?
— Нож — оружие подлецов, а я люблю честную борьбу!
— Я не очень меткий стрелок, поэтому боялся вашего Смуги. К счастью, я вовремя вспомнил о письме! Ну, я пошел! Уже скоро рассвет! До свидания.
Альварес исчез в темном переулке.
— Ушел живой… — проворчал Новицкий. — Лишь бы не пытался совать нос в наши дела!
— Мы добыли доказательство, что он в прямом смысле не виновен в исчезновении Смуги, — сказал Томек. — За остальные его прегрешения он когда-нибудь понесет заслуженное наказание, можешь быть в этом уверен! Но мы не можем так поступать, как он!
— Не знаю, совладал бы я с собой, если бы не письмо Варгаса, — ответил Новицкий. — Если говорить правду, я думал, что Смуга погиб. Поэтому как услышал, что он может быть у индейцев в плену, я от радости мог бы расцеловать этого Альвареса.
— Ты прав, это письмо и меня приободрило. Идем-ка домой, скоро рассвет. Мне надо приложить компресс к левому глазу. Опухло так, что ничего не видно.
— Лучше всего помогает сырой бифштекс.
— Может быть, найдется у Наташи в леднике!
— Посмотри, браток! Наши еще не спят. В окнах горит свет!
— Я ожидал, что так будет. Они догадались, куда мы пошли.
Друзья осторожно вошли на веранду, потом в сени. Они несказанно удивились и даже встревожились, увидев через дверной проем не только всех домашних, но и Никсона.
— Слава богу! Наконец вернулись! — воскликнула Наташа, подбегая к ним. — Разве Альварес?..
Она умолкла на полуслове, потому что взглянула на капитана Новицкого и поразилась его внешнему виду, красноречиво свидетельствовавшему об его участии в борьбе.
— Что случилось? Почему господин Никсон явился сюда ночью? — обеспокоенно спросил Новицкий.
— Все ли в порядке, ребята? — спросила Салли.
— В порядке, дорогая, — успокоил ее Томек. — Объясни-ка ты, пожалуйста, что здесь происходит.
— Мы догадались, что вы пошли к Альваресу, чтобы расправиться с ним. Поскольку вы долго не возвращались, мы решили пригласить господина Никсона, полагая что нам может потребоваться помощь с его стороны, — сказала Салли. — Вот Збышек и пригласил его к нам.
— Почему вы не сказали мне, что собираетесь поприжать Альвареса? Я бы взял с собой нескольких преданных людей и пошел бы вместе с вами, — вмешался Никсон. — Вижу, что дело дошло до драки. Вы не ранены?! Может быть позвать доктора?
— Не стоит беспокоить доктора из-за такой мелочи, — заявил Новицкий.
— Я сейчас займусь капитаном, только я сгораю от любопытства, что вы сделали с Альваресом? — воскликнула Салли с нетерпением.
— Он получил свое! Если бы в последнюю минуту он не вспомнил о письме Варгаса к нему, был бы уже мертвецом, — ответил Томек.
— Неужели? Наконец, Альварес поплатился за свои делишки?! — воскликнул Никсон. — Кроме Смуги, до сих пор никто не мог добраться до его шкуры!
— Можете быть уверены, что Альварес не скоро решится стать на вашем пути. Даже через полчаса после драки он не мог прийти в себя, ноги его не держали, — добавил Томек. — Это была борьба не на жизнь, а на смерть!
— Что писал Варгас в письме? Как видно там были сведения о Смуге, раз письмо спасло жизнь Альваресу? — вмешался Збышек.
Насупив брови, Томек наблюдал за действиями друга. Он был уверен, что будь на его месте отец, он ни за что не позволил бы вести такой поединок. Знал также, что заставить Новицкого отказаться от борьбы нельзя, потому что тот еще во время путешествия на «Санта Марии» поклялся расправиться с Альваресом при первой возможности. Несмотря на это, Томек подошел к Новицкому и шепотом спросил.
— Что скажет об этом папа, когда узнает?
— Сто дохлых китов в зубы! Теперь не время читать мораль! Я тебе уже говорил, что от своего не отступлю! Томек тяжело вздохнул и сказал:
— Будьте, по крайней мере, осторожны, Альварес, как видно, не из трусливого десятка!
— Не беспокойся, браток, Альварес только храбрится! Ты же знаешь, что на меня можно положиться в этих делах!
— Осторожность и расчет — вот самое главное! Нас ждет тяжелая экспедиция. Один, да еще с женщинами, я не много сделаю. Стоит ли брать на свою совесть убийство, даже такого подлеца, как Альварес?
— Послушай, браток, если бы так поступили с нами, Смуга бы не спустил никому!
Пока друзья вели эту тихую беседу, Альварес тоже успел снять куртку и отложил ее в сторону. Закатал рукава выше локтей, достал из кармана брюк нож, нажал пружину, отчего выскочило острие и крикнул:
— Я готов, начинаем! Помните, однако, об уговоре!
— Ты спешишь в ад?! — ответил Новицкий. Он подмигнул Томеку, и, не доставая ножа, пошел на Альвареса.
Держа нож в руке, Альварес готовился к прыжку на противника. Немного наклонившись вперед, Новицкий обходил Альвареса полукругом, постепенно сближаясь с ним. Альварес не спускал глаз с Новицкого. Моряк подходил к нему справа, поэтому Альварес ловким движением повернулся лицом к противнику. Новицкий отступил немного и снова начал прежний обходной маневр. Таким образом, моряк заставил Альвареса вертеться на месте, а сам заходил то с правой, то с левой стороны. Вдруг Новицкий нагнулся еще ниже, словно готовился к прыжку. Альварес замахнулся и как молния бросился на моряка с ножом. Новицкий в последний момент отскочил в сторону. Удар ножом пришелся в пустоту, а Новицкий краем левой ладони ударил Альвареса в сустав руки, сжимавшей в кулаке нож. Альварес непроизвольно выпустил нож, который покатился в угол сцены.
Альварес выругался. Хотел поднять нож, но Новицкий прыгнул на него и навалился всей тяжестью тела. Сжав друг друга в смертельных объятиях, враги покатились к краю сцены и рухнули вниз, в помещение оркестра. Послышался треск ломаемых пюпитров и стульев.
Томек и Слайм со свечой в руках подбежали к яме для оркестра. В тусклом свете трудно было различить, что происходит внизу. Потеряв нож, Альварес бросился на противника, как сумасшедший. Удары следовали один за другим, как молнии. Ежесекундно то один, то другой из борющихся падал на пол, подхватывался, пытался ударить. Кресла разлетались в куски, ломаясь под тяжестью тел.
Несмотря на полумрак, Томек узнавал Новицкого по светлым волосам. Вдруг Альварес глухо застонал и резко согнулся, схватившись руками за живот. Томек побледнел, так как думал, что Новицкий ударил противника ножом. Однако в этот миг Новицкий коленом ударил Альвареса в лицо. Тот, словно отброшенный пружиной выпрямился и грохнулся оземь.
Новицкий тяжело дышал. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Альварес пытался подняться, но не мог, так как совершенно обессилел. Наклонившись вперед, Новицкий стал опять подходить к нему. Только теперь он выхватил из-за пояса нож.
Альварес заметил это движение. Вытянул вперед дрожащие от ужаса руки.
— Не убивай меня!.. — хрипло крикнул он.
— Где Смуга? Говори! Что ты с ним сделал?
— Не убивай, я ничего не знаю о Смуге…
— Лжешь, подлец! Ты предупредил своих сообщников, что Смуга поехал за ними на Укаяли!
— Это неправда! Я не знал, что он туда поехал!
— Лжешь!
Новицкий наклонился над Альваресом, который, ошалев от ужаса, внезапно крикнул:
— Подожди, письмо! Есть доказательство!
— Какое письмо?
Дрожащими руками Альварес стал копаться в кармане брюк.
— Уже знаю, знаю, письмо в кармане куртки! Проверьте, это письмо от Варгаса.
— Посмотри-ка, Томек, есть ли у него в пиджаке письмо, — приказал Новицкий.
Томек принес куртку Альвареса и стал обыскивать карманы. В одном из них он нащупал конверт.
— Читай, — потребовал Альварес.
— Письмо написано по-испански, — сказал Томек, заглядывая в бумагу.
-Я не знаю испанского…
— Давайте мне, — вмешался капитан Слайм. — Подержите свечу!
«Ла Уаира, 10 сентября 1910 года, — читал Слайм, сразу же переводя текст на английский язык. — Уважаемый Альварес, я никогда не представлял, что человек так хорошо разбирающийся в делах, может вести себя, как старый дурак. Мало того, что ты тайно нанимаешь моих людей для расчетов со своими конкурентами, ты еще причиняешь мне неприятности. О нападении на лагерь Путумайо я узнал от некоего Смуги, который появился в Уаире в августе, чтобы захватить хорошо тебе известных Кабрала и Хозе. Смуга обвинял их в нападении на лагерь и в убийстве родственника своего компаньона Никсона. Кабрал и Хозе привели ко мне индейцев из племени сюбео, но не сказали мне, что взяли их из лагеря Никсона. Я не хотел ссориться с этим Смугой, который приехал ко мне не один. С ним был Уилсон, сотрудник Никсона и несколько индейцев. В последнее время у меня довольно своих неприятностей, поэтому я втихомолку выгнал Кабрала и Хозе. С ними я отправил пятерых доверенных индейцев из племени пира, чтобы они следили за действиями этих идиотов. Кабрал и Хозе укрылись в Гран-Пахонали. Я вернул Смуге сюбео, угнанных из Путумайо, но он потребовал выдать ему Кабрала и Хозе. Ему они нужны в качестве свидетелей против тебя. Как только он узнал, что эти двое укрылись в Гран-Пахонали, отправил своих людей обратно, а сам с метисом Матео организовал погоню. Я ему даже дал в помощь троих моих индейцев как носильщиков. С ними отправился также один индеец кампа, который подслушал твоих дураков, когда они советовались как и куда скрыться.
Что там произошло в Гран-Пахонали, сам черт не разберет.
Ни Смуга, ни мои люди не вернулись до сих пор. Канули как камень в воду. Их, вероятно, убили дикие кампы, которые ненавидят белых, или, может быть, взяли их в плен и обратили в рабство. Есть дикие племена, которые считают почетным делом держать в рабстве белого человека.
Я не хочу, чтобы чужие люди ходили здесь, разнюхивая куда пропал Смуга. Повторяю: у меня довольно своих хлопот!
Поэтому держись от моих людей подальше, если не хочешь чтобы я нанес тебе визит в Манаусе. Варгас».
— Почему ты сразу не показал нам это письмо? — воскликнул капитан Новицкий, когда Слайм кончил чтение.
— Я только теперь вспомнил о нем. Ведь получил я его несколько месяцев назад, — ответил Альварес. — У вас в руках доказательство, что я неповинен в исчезновении вашего друга.
— Из письма можно заключить, что Смуга еще не погиб, — сказал Томек.
— Да, браток, это хорошие вести, — согласился Новицкий. — Возьми это письмо, оно может нам пригодиться.
— Что теперь делать с Альваресом? — спросил капитан Слайм.
— Я хотел отомстить за Смугу, но перед самой борьбой Томек начал отговаривать по-своему и, действительно, мне стало как то неудобно. Мы, выходит, привели его сюда, как вола на бойню! Мой папаша в Варшаве всегда говаривал: «не суди никого и тебя судить не будут». Раз мы теперь знаем, что Альварес не виноват в пропаже Смуги, так черт с этим Альваресом! Иди отсюда, но помни, если еще раз тронешь Никсона, то пощады больше не жди!
Обрадованный Томек соскочил со сцены, и крепко обнял друга.
— Хорошо, хорошо, ты добился своего, — ворчал Новицкий. — Однако пусть он отсюда уходит, пока я не раздумал! Помоги ему, браток, одеться, потому что, как я вижу, он немного обессилел.
— Ничего удивительного, кто бы справился с вами!
— Ты так думаешь? Ну поначалу он неплохо огрызался! Однако знаешь что? Давай перейдем на ты! Правда я, как будто старше тебя, но ты женат, а я холостяк. Кто знает, может быть ты скоро станешь отцом? Это сравняет разницу в годах!
Томек и Новицкий подали друг другу руки, после чего втащили Альвареса на сцену, потому что под ним еще подгибались колени. На лестнице они попрощались со Слаймом, который спешил на судно. Перед тем, как отпустить Альвареса, Новицкий схватил его за отвороты куртки и сказал:
— По твоей милости мы наделали в опере балагану. Займись ремонтом стульев и пюпитров. Я скажу Никсону, чтобы проверил и сообщил мне.
— Хорошо, сеньор, будет сделано, — послушно ответил Альварес.
— Ну, так поздравляю, послезавтра Новый Год! Лучше всего будет, если ты переоденешься Дедом Морозом, не будешь пугать людей синяками!
На вспухшем, покрытом ссадинами лице Альвареса появилось подобие улыбки. Выглядел он ужасно, и все ещё еле держался на ногах. Окровавленная сорочка висела на нем лохмотьями. Несмотря на это, он смотрел на своего погромщика скорее с восхищением, чем с ненавистью.
— Да, неплохо я получил, еще и сейчас кружится голова! — немного бодрее сказал он. — Этот молокосос повалил меня на корабле, каким-то неизвестным мне приемом, но ты, сеньор, в самом деле сильнее меня. Ты мог меня убить! Скажи, почему во время борьбы ты не пырнул меня ножом?
— Нож — оружие подлецов, а я люблю честную борьбу!
— Я не очень меткий стрелок, поэтому боялся вашего Смуги. К счастью, я вовремя вспомнил о письме! Ну, я пошел! Уже скоро рассвет! До свидания.
Альварес исчез в темном переулке.
— Ушел живой… — проворчал Новицкий. — Лишь бы не пытался совать нос в наши дела!
— Мы добыли доказательство, что он в прямом смысле не виновен в исчезновении Смуги, — сказал Томек. — За остальные его прегрешения он когда-нибудь понесет заслуженное наказание, можешь быть в этом уверен! Но мы не можем так поступать, как он!
— Не знаю, совладал бы я с собой, если бы не письмо Варгаса, — ответил Новицкий. — Если говорить правду, я думал, что Смуга погиб. Поэтому как услышал, что он может быть у индейцев в плену, я от радости мог бы расцеловать этого Альвареса.
— Ты прав, это письмо и меня приободрило. Идем-ка домой, скоро рассвет. Мне надо приложить компресс к левому глазу. Опухло так, что ничего не видно.
— Лучше всего помогает сырой бифштекс.
— Может быть, найдется у Наташи в леднике!
— Посмотри, браток! Наши еще не спят. В окнах горит свет!
— Я ожидал, что так будет. Они догадались, куда мы пошли.
Друзья осторожно вошли на веранду, потом в сени. Они несказанно удивились и даже встревожились, увидев через дверной проем не только всех домашних, но и Никсона.
— Слава богу! Наконец вернулись! — воскликнула Наташа, подбегая к ним. — Разве Альварес?..
Она умолкла на полуслове, потому что взглянула на капитана Новицкого и поразилась его внешнему виду, красноречиво свидетельствовавшему об его участии в борьбе.
— Что случилось? Почему господин Никсон явился сюда ночью? — обеспокоенно спросил Новицкий.
— Все ли в порядке, ребята? — спросила Салли.
— В порядке, дорогая, — успокоил ее Томек. — Объясни-ка ты, пожалуйста, что здесь происходит.
— Мы догадались, что вы пошли к Альваресу, чтобы расправиться с ним. Поскольку вы долго не возвращались, мы решили пригласить господина Никсона, полагая что нам может потребоваться помощь с его стороны, — сказала Салли. — Вот Збышек и пригласил его к нам.
— Почему вы не сказали мне, что собираетесь поприжать Альвареса? Я бы взял с собой нескольких преданных людей и пошел бы вместе с вами, — вмешался Никсон. — Вижу, что дело дошло до драки. Вы не ранены?! Может быть позвать доктора?
— Не стоит беспокоить доктора из-за такой мелочи, — заявил Новицкий.
— Я сейчас займусь капитаном, только я сгораю от любопытства, что вы сделали с Альваресом? — воскликнула Салли с нетерпением.
— Он получил свое! Если бы в последнюю минуту он не вспомнил о письме Варгаса к нему, был бы уже мертвецом, — ответил Томек.
— Неужели? Наконец, Альварес поплатился за свои делишки?! — воскликнул Никсон. — Кроме Смуги, до сих пор никто не мог добраться до его шкуры!
— Можете быть уверены, что Альварес не скоро решится стать на вашем пути. Даже через полчаса после драки он не мог прийти в себя, ноги его не держали, — добавил Томек. — Это была борьба не на жизнь, а на смерть!
— Что писал Варгас в письме? Как видно там были сведения о Смуге, раз письмо спасло жизнь Альваресу? — вмешался Збышек.