Страница:
— Будьте добры, Томми, расскажите нам все с самого начала! По-видимому, у вас важные вести, — попросил Никсон.
Томек рассказал обо всем, что произошло в оперном театре. Когда он закончил рассказ, первая взяла слово Наташа:
— Значит, есть луч надежды, что Смуга еще жив!
— Варгас уже много лет живет среди индейцев и прекрасно знает их обычаи, — сказал Никсон. — Индейцы племени пиров очень его уважают. Если он считает, что Смуга может быть в плену, то, кто знает, может быть он прав? Если у нас есть хотя бы один шанс из ста, нельзя его упустить! Экспедиция может надолго затянуться. Найти Смугу в Гран-Пахонали не просто. Располагаете ли вы достаточным временем?
— До тех пор, пока не найдем нашего друга, или его могилу, мы не уедем. Но даже и в последнем случае мы должны будем раскопать его могилу, чтобы убедиться, что в ней действительно похоронен Смуга, — твердо сказал капитан Новицкий.
— Экспедиция потребует крупных расходов. Компания «Никсон-Риу-Путумайо» берет на себя все расходы. Завтра я открою вам счет в банке в Икитос, — добавил Никсон. — Если вы считаете, что я могу пригодиться еще на что-нибудь, я готов принять участие в экспедиции.
— Таскаться по степи — дело не для вас! — ответил Новицкий. — Больше пользы будет от нескольких верных индейцев.
— Я присоединяюсь к мнению капитана Новицкого, — сказал Томек. — Кроме того, с нами обязательно хотят идти Збышек и Наташа.
— Если дело обстоит так, то господин Карский будет представителем нашей фирмы в составе экспедиции. Жалование буду платить на ваш счет в банке. Согласны?
— Большое спасибо! Вы и без того оказали нам с женой множество добра, — ответил Збышек.
— Все в порядке, — заключил Никсон. — Я в долгу перед Смугой. Сделаю все, чтобы ему помочь.
— Мы вам очень благодарны. Большое спасибо от имени Смуги, — сказал Томек. — Финансовая помощь для нас весьма пригодится. Мы не так богаты, чтобы организовать экспедицию должным образом.
— Прошу вас не обращать внимания на сумму расходов. В конторе мы закончим все формальности.
— Томми, ты помнишь, что нам говорил господин Фаучит? — спросила Салли.
— Ты имеешь в виду сокровища Мурибека? — спросил в свою очередь Томек. — Ах, уже знаю!
— Ну, что там нового выдумала наша голубка? — с любопытством спросил Новицкий.
— Она мне напомнила недавний разговор с одним человеком, который утверждал, что есть индейские племена охотно держащие в рабстве белых людей, — ответил Томек.
— Расскажи нам об этом, пожалуйста! — попросил Збышек.
— Это интересно, и, возможно, важно в нашем теперешнем положении, — добавила Наташа.
— Пожалуйста, говорите! — поддержал просьбу Никсон. — Кто такой этот Фаучит? Я, кажется, уже слышал эту фамилию.
— Очень может быть, потому что полковник Фаучит один из исследователей Южной Америки, — сказал Томек. — Когда он состоял генеральным комиссаром Боливийско-Бразильской пограничной комиссии в 1906 году, и потом, в 1909 году, он совершил весьма важные открытия в восточной Боливии. Теперь он, по-видимому, опять находится в Южной Америке.
Несколько месяцев назад я встретился с ним в Лондоне в Королевском географическом обществе. Он читал там лекцию об индейской цивилизации якобы существовавшей на землях Южной Америки еще до завоевания ее инками. Есть множество легендарных известий о затерянных городах, рудниках и о странном племени, которое избегает встречи с белыми. Фаучит собирал эти легенды, изучал их, и в конце концов, пришел к убеждению, что в неизвестных еще, недоступных уголках южноамериканских лесов кроется множество тайн. Фаучит верил в существование древних городов и рудников Мурибека и довольно много говорил о них. Кроме того, он предполагал организовать крупную экспедицию на поиски этих затерянных объектов древней цивилизации [87].
— Что это за сокровища Мурибека? — спросил Збышек.
— Вот, вот, расскажи нам о них, — добавил Новицкий.
— Спустя всего лишь несколько лет после открытия Америки Колумбом один из португальских конкистадоров женился на индианке из племени тупинамба и долгие годы жил среди ее соплеменников. У них родился сын, которого назвали Мелчиором Диасом Морейра, а индейцы по-своему — Мурибеком. Этот Мурибек открыл множество серебряных рудников, золотых и алмазных россыпей. Сын Мурибека, Робейро Диас, был посвящен во все тайны отца, сокровищам которого завидовали другие белые. Робейро как-то согласился сообщить королю Португалии данные о местах, где находятся серебряные рудники, потребовав за это титула маркиза дос Минас. Во время похода к рудникам Робейро убедился, что король не намерен сдержать данное слово [88]. Диас отказался показать дорогу к рудникам и вскоре умер, не открыв никому тайны. После него многие смельчаки пытались найти сокровища Мурибека, но никому не удалось напасть на следы древних рудников. Большинство экспедиций, даже с довольно большим числом участников, навсегда исчезали в джунглях. Что касается индейцев, то от них нельзя было добиться каких-либо сведений о сокровищах Мурибека.
По мнению Фаучита, в глубине континента сохранилось древнее племя. Возможно члены этого племени бежали от жестоких завоевателей инков и выставили против них заслон из многих диких племен? Это могло бы объяснить почему так много экспедиций, отправившихся на поиски древних городов исчезали без следа. Фаучит говорил также, — об этом и напомнила Салли, — что среди некоторых диких племен существует обычай содержать в плену белых людей, причем это придает племенам вес и значение. Бывает иногда, что индейцы избирают такого белого своим вождем, но, несмотря на это, следят за каждым его шагом.
— Таким образом, есть еще одно доказательство того, что догадки Варгаса не лишены основания, — сказал Никсон.
— Мы не можем терять ни минуты больше! — воскликнул капитан Новицкий. — Если Смуга жив, он возможно требует немедленной помощи!
— Как же мы найдем его следы в этой дикой, лишенной дорог стране? — опечалилась Наташа.
— Если Смуга жив, Томми найдет его, как некогда нашел в буше меня и вырвал из плена у индейцев зуни в Мексике! — уверенно сказала Салли.
— То, что Томеку удалось в Северной Америке должно удастся и в Южной! — заявил Збышек. — Однако не могу понять, почему в Северной Америке колонизация достигла таких великолепных успехов, а здесь еще остается глушь и дикость?
— Мой дорогой, есть много причин такого положения вещей, — ответил ему Томек. — Достаточно взглянуть на карту…
— Они успели мне надоесть еще в школе! — перебил его Збышек. — Ведь условия на обоих континентах похожи, но здесь почему-то цивилизация не проникает в глубину!
— Я вижу, что школьные карты не много принесли тебе пользы, — продолжал Томек, улыбаясь брату. — У меня на «Санта Марии» хранится обширная книга по географии Южной Америки. Советую тебе во время поездки на корабле внимательно ее проштудировать. Некоторые сведения пригодятся тебе во время путешествия.
— Неужели я ошибаюсь, утверждая что оба континента не очень отличаются друг от друга по природным условиям? — удивился Збышек.
— Объясни нам, Томек, в чем тут дело, потому что я тоже до сих пор была того же мнения, что и Збышек, — сказала Наташа.
— Скоро утро, и ложиться спать уже не стоит, поэтому я присоединяюсь к просьбе Карских и тоже охотно послушаю ваш рассказ, — заявил Никсон.
— Природные условия на обоих Американских континентах похожи, в особенности, если принять во внимание систему образования горных цепей. Древние горы находятся на востоке обоих континентов, а новые горные цепи продолжают формироваться на западе. Но есть и весьма значительная разница.
В Северной Америке есть центральные районы равнин, орошаемые реками бассейна Миссисипи, которые тянутся непрерывно от Аппалачей до Скалистых Гор, причем Миссисипи впадает в Мексиканский залив. В Южной Америке есть три огромных равнинных пространства, разделенных возвышенностями, причем реки, которые их орошают впадают в океан в трех разных местах.
Широкая равнина на восточном побережье Северной Америки, простирающаяся от штата Мэн на севере, вплоть до Флориды на юге, способствовала прониканию в глубь континента европейских поселенцев, тогда как в Южной Америке прибрежные горы затрудняли это и вынуждали пользоваться реками как единственно удобными путями сообщения.
Огромная центральная равнина в Северной Америке обладает превосходными условиями для строительства шоссейных и железных дорог, что способствовало объединению в одно целое отдельных территорий, и дало толчок развитию торговли и промышленности.
В Южной Америке, наоборот, горные барьеры, разъединяющие равнины препятствовали развитию путей сообщения. Поэтому здесь поселения возникали, главным образом, на побережье континента, а внутренние области оставались разобщенными и до сих пор в экономическом отношении не составляют единого целого. Поэтому отдельные страны в Южной Америке находятся на разной ступени развития и разнятся как рельефом территории, так и климатом, уровнем культуры и образования жителей, степенью использования естественных богатств и уровнем жизни населения.
Никсон одобрительно посмотрел на молодого географа, а когда Томек умолк, сказал:
— Я должен поздравить вас. У вас весьма глубокие познания о мире! Однако мне приходилось слышать, что побережья рек, в особенности берега Амазонки обезлюдели в результате португальского и испанского завоевания Латинской Америки.
— Совершенно верно! — согласился Томек. — Франсиско Орельяна, испанский конкистадор [89], вместе с Писсаро отправились в 1541 году из Кито на восток, надеясь найти легендарную страну золота, Эльдорадо. Ему удалось дойти до реки Напо. Там он построил корабль, на котором дошел до Амазонки и первым из европейцев пересек весь континент от истоков Напо до Атлантического океана.
Орельяна был поражен плотностью населения на обоих берегах Амазонки. Его спутник Фриар Карвахал указал в своем донесении, что территория подчиненная великому владетелю Мачипаро простирается, по крайней мере, на 130 километров в длину и густо заселена. От одной деревни до другой расстояние не превышало длины полета стрелы, выпущенной из лука. Встречались такие места, где человеческие поселения тянулись сплошь на расстоянии до девяти километров, дом около дома. Индейцы с берегов Амазонки сначала относились к Орельяне и его товарищам довольно благожелательно и только потом, когда убедились в жестокости конкистадоров, которые охваченные жаждой найти золото безжалостно убивали туземцев, они изменили к ним отношение. В большинстве случаев индейцы ушли с берегов реки в недоступные леса.
— Теперь белые относятся к индейцам не менее жестоко, — сказала Наташа. — Они принуждают их к рабскому труду и зверски обращаются с ними. Если каучуковая лихорадка продлится еще какое-то время, то население значительной части континента будет совершенно уничтожено!
— Что за ужасы ты говоришь! — шепнула Салли.
— Здесь человеческая жизнь ценится очень мало, — согласился Збышек.
— То, что португальцы и испанцы жестоко расправились с местным населением — правда, но и теперь здесь царит полнейший произвол! — сказал Никсон.
— Довольно разговоров! — потребовал капитан Новицкий. — Пора подумать о приобретении в Манаусе снаряжения для экспедиции.
— Придется ограничиться самым необходимым. Во время этой экспедиции трудно рассчитывать на носильщиков, — сказал Томек.
— Верно! — согласился Новицкий. — У нас нет даже уверенности согласятся ли индейцы сюбео идти с нами.
— Я вам помогу завербовать нескольких людей, достойных доверия, — предложил Никсон. — Вы считаете, что в этой экспедиции я вам не нужен… Ну, что ж, я человек не молодой! Возможно вы правы, но поехать с вами в лагерь на Путумайо я могу. Сюбео любили Смугу. Если Габоку решит пойти в экспедицию, за ним пойдут и другие!
XIII
Томек рассказал обо всем, что произошло в оперном театре. Когда он закончил рассказ, первая взяла слово Наташа:
— Значит, есть луч надежды, что Смуга еще жив!
— Варгас уже много лет живет среди индейцев и прекрасно знает их обычаи, — сказал Никсон. — Индейцы племени пиров очень его уважают. Если он считает, что Смуга может быть в плену, то, кто знает, может быть он прав? Если у нас есть хотя бы один шанс из ста, нельзя его упустить! Экспедиция может надолго затянуться. Найти Смугу в Гран-Пахонали не просто. Располагаете ли вы достаточным временем?
— До тех пор, пока не найдем нашего друга, или его могилу, мы не уедем. Но даже и в последнем случае мы должны будем раскопать его могилу, чтобы убедиться, что в ней действительно похоронен Смуга, — твердо сказал капитан Новицкий.
— Экспедиция потребует крупных расходов. Компания «Никсон-Риу-Путумайо» берет на себя все расходы. Завтра я открою вам счет в банке в Икитос, — добавил Никсон. — Если вы считаете, что я могу пригодиться еще на что-нибудь, я готов принять участие в экспедиции.
— Таскаться по степи — дело не для вас! — ответил Новицкий. — Больше пользы будет от нескольких верных индейцев.
— Я присоединяюсь к мнению капитана Новицкого, — сказал Томек. — Кроме того, с нами обязательно хотят идти Збышек и Наташа.
— Если дело обстоит так, то господин Карский будет представителем нашей фирмы в составе экспедиции. Жалование буду платить на ваш счет в банке. Согласны?
— Большое спасибо! Вы и без того оказали нам с женой множество добра, — ответил Збышек.
— Все в порядке, — заключил Никсон. — Я в долгу перед Смугой. Сделаю все, чтобы ему помочь.
— Мы вам очень благодарны. Большое спасибо от имени Смуги, — сказал Томек. — Финансовая помощь для нас весьма пригодится. Мы не так богаты, чтобы организовать экспедицию должным образом.
— Прошу вас не обращать внимания на сумму расходов. В конторе мы закончим все формальности.
— Томми, ты помнишь, что нам говорил господин Фаучит? — спросила Салли.
— Ты имеешь в виду сокровища Мурибека? — спросил в свою очередь Томек. — Ах, уже знаю!
— Ну, что там нового выдумала наша голубка? — с любопытством спросил Новицкий.
— Она мне напомнила недавний разговор с одним человеком, который утверждал, что есть индейские племена охотно держащие в рабстве белых людей, — ответил Томек.
— Расскажи нам об этом, пожалуйста! — попросил Збышек.
— Это интересно, и, возможно, важно в нашем теперешнем положении, — добавила Наташа.
— Пожалуйста, говорите! — поддержал просьбу Никсон. — Кто такой этот Фаучит? Я, кажется, уже слышал эту фамилию.
— Очень может быть, потому что полковник Фаучит один из исследователей Южной Америки, — сказал Томек. — Когда он состоял генеральным комиссаром Боливийско-Бразильской пограничной комиссии в 1906 году, и потом, в 1909 году, он совершил весьма важные открытия в восточной Боливии. Теперь он, по-видимому, опять находится в Южной Америке.
Несколько месяцев назад я встретился с ним в Лондоне в Королевском географическом обществе. Он читал там лекцию об индейской цивилизации якобы существовавшей на землях Южной Америки еще до завоевания ее инками. Есть множество легендарных известий о затерянных городах, рудниках и о странном племени, которое избегает встречи с белыми. Фаучит собирал эти легенды, изучал их, и в конце концов, пришел к убеждению, что в неизвестных еще, недоступных уголках южноамериканских лесов кроется множество тайн. Фаучит верил в существование древних городов и рудников Мурибека и довольно много говорил о них. Кроме того, он предполагал организовать крупную экспедицию на поиски этих затерянных объектов древней цивилизации [87].
— Что это за сокровища Мурибека? — спросил Збышек.
— Вот, вот, расскажи нам о них, — добавил Новицкий.
— Спустя всего лишь несколько лет после открытия Америки Колумбом один из португальских конкистадоров женился на индианке из племени тупинамба и долгие годы жил среди ее соплеменников. У них родился сын, которого назвали Мелчиором Диасом Морейра, а индейцы по-своему — Мурибеком. Этот Мурибек открыл множество серебряных рудников, золотых и алмазных россыпей. Сын Мурибека, Робейро Диас, был посвящен во все тайны отца, сокровищам которого завидовали другие белые. Робейро как-то согласился сообщить королю Португалии данные о местах, где находятся серебряные рудники, потребовав за это титула маркиза дос Минас. Во время похода к рудникам Робейро убедился, что король не намерен сдержать данное слово [88]. Диас отказался показать дорогу к рудникам и вскоре умер, не открыв никому тайны. После него многие смельчаки пытались найти сокровища Мурибека, но никому не удалось напасть на следы древних рудников. Большинство экспедиций, даже с довольно большим числом участников, навсегда исчезали в джунглях. Что касается индейцев, то от них нельзя было добиться каких-либо сведений о сокровищах Мурибека.
По мнению Фаучита, в глубине континента сохранилось древнее племя. Возможно члены этого племени бежали от жестоких завоевателей инков и выставили против них заслон из многих диких племен? Это могло бы объяснить почему так много экспедиций, отправившихся на поиски древних городов исчезали без следа. Фаучит говорил также, — об этом и напомнила Салли, — что среди некоторых диких племен существует обычай содержать в плену белых людей, причем это придает племенам вес и значение. Бывает иногда, что индейцы избирают такого белого своим вождем, но, несмотря на это, следят за каждым его шагом.
— Таким образом, есть еще одно доказательство того, что догадки Варгаса не лишены основания, — сказал Никсон.
— Мы не можем терять ни минуты больше! — воскликнул капитан Новицкий. — Если Смуга жив, он возможно требует немедленной помощи!
— Как же мы найдем его следы в этой дикой, лишенной дорог стране? — опечалилась Наташа.
— Если Смуга жив, Томми найдет его, как некогда нашел в буше меня и вырвал из плена у индейцев зуни в Мексике! — уверенно сказала Салли.
— То, что Томеку удалось в Северной Америке должно удастся и в Южной! — заявил Збышек. — Однако не могу понять, почему в Северной Америке колонизация достигла таких великолепных успехов, а здесь еще остается глушь и дикость?
— Мой дорогой, есть много причин такого положения вещей, — ответил ему Томек. — Достаточно взглянуть на карту…
— Они успели мне надоесть еще в школе! — перебил его Збышек. — Ведь условия на обоих континентах похожи, но здесь почему-то цивилизация не проникает в глубину!
— Я вижу, что школьные карты не много принесли тебе пользы, — продолжал Томек, улыбаясь брату. — У меня на «Санта Марии» хранится обширная книга по географии Южной Америки. Советую тебе во время поездки на корабле внимательно ее проштудировать. Некоторые сведения пригодятся тебе во время путешествия.
— Неужели я ошибаюсь, утверждая что оба континента не очень отличаются друг от друга по природным условиям? — удивился Збышек.
— Объясни нам, Томек, в чем тут дело, потому что я тоже до сих пор была того же мнения, что и Збышек, — сказала Наташа.
— Скоро утро, и ложиться спать уже не стоит, поэтому я присоединяюсь к просьбе Карских и тоже охотно послушаю ваш рассказ, — заявил Никсон.
— Природные условия на обоих Американских континентах похожи, в особенности, если принять во внимание систему образования горных цепей. Древние горы находятся на востоке обоих континентов, а новые горные цепи продолжают формироваться на западе. Но есть и весьма значительная разница.
В Северной Америке есть центральные районы равнин, орошаемые реками бассейна Миссисипи, которые тянутся непрерывно от Аппалачей до Скалистых Гор, причем Миссисипи впадает в Мексиканский залив. В Южной Америке есть три огромных равнинных пространства, разделенных возвышенностями, причем реки, которые их орошают впадают в океан в трех разных местах.
Широкая равнина на восточном побережье Северной Америки, простирающаяся от штата Мэн на севере, вплоть до Флориды на юге, способствовала прониканию в глубь континента европейских поселенцев, тогда как в Южной Америке прибрежные горы затрудняли это и вынуждали пользоваться реками как единственно удобными путями сообщения.
Огромная центральная равнина в Северной Америке обладает превосходными условиями для строительства шоссейных и железных дорог, что способствовало объединению в одно целое отдельных территорий, и дало толчок развитию торговли и промышленности.
В Южной Америке, наоборот, горные барьеры, разъединяющие равнины препятствовали развитию путей сообщения. Поэтому здесь поселения возникали, главным образом, на побережье континента, а внутренние области оставались разобщенными и до сих пор в экономическом отношении не составляют единого целого. Поэтому отдельные страны в Южной Америке находятся на разной ступени развития и разнятся как рельефом территории, так и климатом, уровнем культуры и образования жителей, степенью использования естественных богатств и уровнем жизни населения.
Никсон одобрительно посмотрел на молодого географа, а когда Томек умолк, сказал:
— Я должен поздравить вас. У вас весьма глубокие познания о мире! Однако мне приходилось слышать, что побережья рек, в особенности берега Амазонки обезлюдели в результате португальского и испанского завоевания Латинской Америки.
— Совершенно верно! — согласился Томек. — Франсиско Орельяна, испанский конкистадор [89], вместе с Писсаро отправились в 1541 году из Кито на восток, надеясь найти легендарную страну золота, Эльдорадо. Ему удалось дойти до реки Напо. Там он построил корабль, на котором дошел до Амазонки и первым из европейцев пересек весь континент от истоков Напо до Атлантического океана.
Орельяна был поражен плотностью населения на обоих берегах Амазонки. Его спутник Фриар Карвахал указал в своем донесении, что территория подчиненная великому владетелю Мачипаро простирается, по крайней мере, на 130 километров в длину и густо заселена. От одной деревни до другой расстояние не превышало длины полета стрелы, выпущенной из лука. Встречались такие места, где человеческие поселения тянулись сплошь на расстоянии до девяти километров, дом около дома. Индейцы с берегов Амазонки сначала относились к Орельяне и его товарищам довольно благожелательно и только потом, когда убедились в жестокости конкистадоров, которые охваченные жаждой найти золото безжалостно убивали туземцев, они изменили к ним отношение. В большинстве случаев индейцы ушли с берегов реки в недоступные леса.
— Теперь белые относятся к индейцам не менее жестоко, — сказала Наташа. — Они принуждают их к рабскому труду и зверски обращаются с ними. Если каучуковая лихорадка продлится еще какое-то время, то население значительной части континента будет совершенно уничтожено!
— Что за ужасы ты говоришь! — шепнула Салли.
— Здесь человеческая жизнь ценится очень мало, — согласился Збышек.
— То, что португальцы и испанцы жестоко расправились с местным населением — правда, но и теперь здесь царит полнейший произвол! — сказал Никсон.
— Довольно разговоров! — потребовал капитан Новицкий. — Пора подумать о приобретении в Манаусе снаряжения для экспедиции.
— Придется ограничиться самым необходимым. Во время этой экспедиции трудно рассчитывать на носильщиков, — сказал Томек.
— Верно! — согласился Новицкий. — У нас нет даже уверенности согласятся ли индейцы сюбео идти с нами.
— Я вам помогу завербовать нескольких людей, достойных доверия, — предложил Никсон. — Вы считаете, что в этой экспедиции я вам не нужен… Ну, что ж, я человек не молодой! Возможно вы правы, но поехать с вами в лагерь на Путумайо я могу. Сюбео любили Смугу. Если Габоку решит пойти в экспедицию, за ним пойдут и другие!
XIII
В ЛАГЕРЕ СБОРЩИКОВ КАУЧУКА
Вверх по Риу-Путумайо быстро двигалась длинная лодка. Индейские гребцы сильно и ритмично толкали лодку вперед, глубоко погружая в воду лопатки коротких весел. К вечеру движения сильных рук гребцов становились чаще и сильнее. Если была возможность добраться домой до наступления ночи, индейцы сюбео не останавливались даже на обед, довольствуясь тем, что можно было перекусить во время хода лодки.
Томек Вильмовский одобрительно смотрел на индейцев, которые с самого рассвета почти без отдыха гребли веслами, толкая лодку вверх по реке. Сегодня утром Томек, Новицкий и Никсон попрощались с друзьями на «Санта Марии» и высадились в устье Путумайо на небольшой пристани, к которой причалил капитан Слайм. «Санта Мария» сразу же повернула обратно в Амазонку, направляясь в Икитос в Перу, где Збышек и обе женщины должны были ждать приезда Томека и Новицкого.
Томек с нетерпением ждал встречи с Уилсоном и Габоку, которые были спутниками Смуги во время его путешествия на Укаяли. Он раздумывал над тем, какими аргументами убедить индейца согласиться сопровождать его во время поисков Смуги. Одновременно Томек прислушивался к беседе Никсона и Новицкого о лагерях сборщиков каучука.
Солнце уже клонилось к закату. Жара спала, прибрежная зелень снова становилась живой и сочной. В кронах деревьев, спутанных лианами распускались великолепные цветы, в кустах, на лугах и среди прибрежных зарослей тростника, то и дело встречались жирующие птицы. Над рекой с громким криком носились зеленые попугаи; дикие животные украдкой подходили к водопою; монотонно пели цикады. Среди прибрежных зарослей мимоз и акаций носились маленькие колибри [90], издавая характерное жужжание, похожее на шмелиное.
Лодка шла вблизи левого берега Путумайо, поэтому Томек легко заметил стаю необыкновенно вертких и подвижных колибри; их молниеносный полет можно было заметить только тогда, когда они взлетали выше кустов и оказывались на фоне светлого неба. Быстрыми движениями, жужжа крылышками, птички перелетали от цветка к цветку, на короткий момент зависали над ними, быстро трепыхая крыльями, и высасывали нектар или ловили мелких насекомых, затерявшихся в чашечке цветка. Когда они зависали над цветком, движение крылышек становилось столь быстрым, что сравнить их можно было только с трепетанием крыльев мух или других насекомых. Кроме того, движениями хвоста они помогали себе сохранить нужное положение в воздухе. Оригинальные, тонкие клювы колибри были приспособлены к форме чашечки цветка, нектаром которого питались птицы. У одних видов клювы длинные и прямые, у других короткие, у третьих закривленные. Птицы зависали над цветком на очень короткое время, издавали при этом характерный, нежный писк. и молниеносно уносились к следующему цветку.
Наблюдая за колибри, Томек обратил внимание на их склонность к ссорам и битвам между собой. Птички непрерывно гонялись одна за другой и во время полета сшибались, норовя угодить противницу клювом. Томек вспомнил, что колибри высиживают яйца в дождливый период, то есть от декабря до февраля. В это время они ведут себя весьма неспокойно и попадают в сварливое настроение. Следя за агрессивностью маленьких птичек, Томек вспомнил мексиканскую легенду о том, будто бы души погибших воинов вселяются в колибри.
Летающие, оперенные алмазы… — сколько загадок кроется в жизни и обычаях маленьких птиц, сколько труда затратили изучавшие колибри исследователи, среди которых было не мало поляков!
Томек вспомнил, что отец говорил ему о знакомстве с Константином Браницким [91], одним из покровителей природоведческих наук в Польше.
Браницкий, любитель-орнитолог, организовал и финансировал научные экспедиции, направлявшиеся в разные страны за представителями фауны. Благодаря заботам Браницкого, ученый природовед и путешественник Константин Ельский собрал коллекцию фауны Перу. Впоследствии Ельского сменил зоолог и путешественник Ян Штольцман. Он исследовал побережье Перу, район истоков Амазонки, которую прошел вплоть до Белем, откуда вернулся в Польшу. Потом Штольцман вместе с Семирадским путешествовал по Экуадору и совершил поездку по Египту и Судану. Охотник, Ян Калиновский, состоявший на службе у Браницкого, собирал ценные коллекции фауны Бразилии и Перу целых тринадцать лет.
Отец говорил Томеку с какими трудностями и опасностями приходилось встречаться польским ученым-путешественникам [92]. Они в большинстве случаев в одиночестве, направлялись в глубину неисследованных, диких областей Южной Америки. Сколько трудов стоило, например, Штольцману создание коллекции колибри Лоддигессия мирабилис, существование которого до Штольцмана подтверждалось только лишь наличием единственного экземпляра, пойманного в 1847 году!
Внутренние области Южной Америки представляли множество загадок — они недостаточно изучены. Вое еще в глубине материки исчезали без следа путешественники одиночки, и погибали целые экспедиции. На дикой Гран-Пахонали исчез даже такой опытный путешественник, как Смуга.
Томек с гордостью стал вспоминать имена польских ученых и путешественников. Среди них почетное место занимает Юзеф Семирадский [93], геолог, который вместе со Штольцманом изучал Экуадор, бассейн Амазонки, Панаму и Антильские острова, а потом самостоятельно путешествовал по Бразилии и Аргентине. Именно Семирадский обследовал малоизвестные до него территории Патагонии, расположенные у подножия Кордильер и внес исправления в неточные карты обследованных районов. А Игнацы Домейко в Чили? Ему принадлежит заслуга изучения естественных богатств Кордильер, открытия первого университета в Чили; ему во многих городах возведены памятники [94]. Своими исследованиями Южной Америки заслужили себе славу многие поляки, а сколько еще их обогатит науку в будущем? [95]Почти неисследованные, малоизвестные территории Южной Америки привлекали внимание выдающихся путешественников разных наций. Этим континентом интересовались такие ученые, как Гумбольдт, Дарвин и Д'Орбиньи [96]. Томек очень гордился тем, что рядом с фамилиями столь знаменитых европейских путешественников стоят имена его соотечественников.
— Эй, браток! Ты спишь, или заболел? — воскликнул капитан Новицкий.
Томек, внезапно пробужденный от раздумий окриком моряка, вздрогнул и повернулся к другу.
— Я не сплю, Тадек, — ответил он. — Так, только разные мысли путались в голове.
— Не философствуй на голодный желудок. Никсон говорит, что вот-вот появится пристань на реке. Время уже поужинать и отдохнуть. От этого сидения в лодке у меня ноги затекли, да и в брюхе урчит.
— На «Санта Марии» наши сидят теперь за столом, — буркнул Томек.
— Через час и мы сядем за ужин. Уже видна пристань, — сказал Никсон.
Действительно, на правом берегу реки показался примитивный шаткий помост, построенный из деревянных, грубо отесанных брусьев. У нескольких лодок, привязанных лианами к помосту, суетились индейцы. Увидев лодку, они схватились за луки и стрелы, потому что в Амазонской сельве встречи с незнакомыми людьми всегда возбуждают тревогу.
— Ах, сто дохлых китов в зубы! Не очень-то хорошо нас здесь встречают, — сказал капитан Новицкий.
— Они боятся, — ответил Томек.
Но как раз в этот момент на пристани раздались приветственные крики. Гребцы в лодке охотно ответили тем же и сильнее заработали веслами. Вскоре лодка пристала к причалу.
Сюбео вежливо, но без признаков униженной покорности приветствовали Никсона, который довольно часто посещал лагери сборщиков каучука, в том числе и лагерь на берегу Путумайо. По поведению индейцев было заметно, что они любили владельца компании. Никсон представил Томека и Новицкого как друзей Смуги. В глазах сюбео блеснули огоньки дружелюбной заинтересованности.
После кратких приветствий индейцы повели гостей в лагерь, построенный на берегу ручья впадающего в Путумайо. Томек и Новицкий с интересом рассматривали лагерь. Следов нападения, совершенного несколько месяцев назад уже не было. Вблизи склада каучука стояли два жилых барака, вокруг которых расположились шалаши индейцев.
На веранду одного из бараков вышел белый мужчина.
— Знакомьтесь, это Уилсон, начальник этого лагеря и еще двух, находящихся на берегу реки Япури, — представил мужчину Никсон.
— Что за приятная неожиданность?! — воскликнул Уилсон. — Неужели вы привезли с собой долгожданных гостей из Европы?
— Вы не ошибаетесь, наконец они приехали, — ответил Никсон. — Это капитан Новицкий, а это — хорошо известный нам по рассказам Карских — Томаш Вильмовский.
— Пожалуйста, пожалуйста, милости просим ко мне, — сказал Уилсон. — Вы конечно устали и голодны? Я сейчас распоряжусь об ужине.
— Хорошая новость, я голоден, как акула, — ответил Новицкий.
— Ничего удивительного, мы ехали весь день без остановок. Наши дорогие гости стремились, как можно скорее увидеть вас, Уилсон, — сообщил Никсон.
— Удачно получилось то, что в устье Путумайо мы застали лодку, принадлежащую компании. Это позволило сэкономить время, — сказал Томек.
— Теперь я поддерживаю постоянную связь с пристанью на Амазонке, — ответил Уилсон. — Я со дня на день ожидал вашего приезда, Никсон. Скоро начнется главный период сбора каучука.
— Через месяц настанет сухой период. Вода уйдет из джунглей, высохнут болота, что откроет путь к гевеям, растущим в основном на болотах, — добавил Никсон.
— Я ожидал, что из Европы приедет больше людей, — сказал Уилсон. — Господин Карский решительно советовал не начинать поисков Смуги до вашего прибытия. Мы потеряли много времени. Надо, наконец, что-то предпринять.
— Теперь я вижу, что Збышек был прав, когда советовал нам ничего не предпринимать до приезда друзей Смуги из Европы. Вы, Уилсон, не знаете еще, что произошло в Манаусе, — сказал Никсон. — Господа приехали в Манаус всего лишь десять дней тому назад, но уже успели добраться до шкуры Альвареса, да так крепко, что этот негодяй желает с нами мириться. Накануне нашего отъезда из Манауса, Альварес нанес мне визит в конторе. Он присягал, что не давал Кабралу и Хозе приказа убивать Джона. От себя дал письмо к Варгасу.
— Не может быть?! — изумился Уилсон. — Не могу себе представить Альвареса, просящего милости!
— Я тоже с трудом поверил собственным ушам и глазам, — продолжал Никсон. — Ну, это, впрочем, чепуха, самое важное это то, что часть экспедиции уже направилась на пароходе в Икитос, а эти господа приехали сюда единственно за тем, чтобы побеседовать с вами, Уилсон, и завербовать нескольких сюбео в помощь.
— Ах, наконец-то, что-то началось, как я рад этому! — воскликнул Уилсон. — Я дни и ночи все думал о судьбе Смуги. Если господин Никсон даст свое согласие, я с удовольствием приму участие в поисках. Меня мучает совесть, что я оставил Смугу одного. Если бы он был на моем месте, то, наверное, не зевал бы, как я, а сразу же начал поиски.
— Я тоже предложил свое участие в экспедиции, но ее организаторы считают, что я скорее был бы помехой, чем помощником, — вмешался Никсон.
— Экспедиция изобилует опасностями. В Гран-Пахонали живут дикие индейцы племени кампа. Без битв не обойтись, а жизнь участников экспедиции будет зависеть от силы ружейного огня. — запальчиво сказал Уилсон.
— Я придерживаюсь иного мнения, — ответил Томек. — Даже самое новейшее огнестрельное оружие никого не спасет от отравленной стрелы, выпущенной из засады.
— Томек прав, во время этой экспедиции надо больше надеяться на хитрость и ум, чем на оружие, — согласился капитан Новицкий. — Видимо, Смуга попал в ловушку, в открытой борьбе он не дался бы.
— Небольшой группе легче пройти между воинственными племенами, — добавил Томек. — В джунглях индейцы будут нападать из засады. Такова их военная тактика. Чтобы их перехитрить надо придерживаться такой же тактики.
— Господа хотели бы завербовать в экспедицию Габоку и еще нескольких других сюбео, — сказал Никсон.
— К сожалению, Габоку нет в лагере, — ответил Уилсон. — Две недели назад он ушел в свою деревушку на реке Ваупес.
— Вот беда, это плохое известие, — опечалился Никсон. — Этот храбрый парень, наверняка, очень пригодился бы экспедиции.
— Я опасаюсь, что без него трудно будет завербовать других. Его очень здесь уважают все сюбео, — сказал Уилсон.
— Габоку не собирается вернуться в лагерь? — спросил Томек.
— Он вознамерился жениться и пошел за женой, — пояснил Уилсон. — Нельзя рассчитывать на то, что он скоро вернется.
— Ах, сто пар бочек протухлого жира! — выругался капитан Новицкий.
— Мы должны взять с собой нескольких достойных доверия и храбрых носильщиков.
— А что делают остальные сюбео, которые сопутствовали Смуге во время его поездки на Укаяли? — спросил Томек.
— Кроме Габоку было еще четыре человека, но они тоже пошли с ним на реку Ваупес, — ответил Уилсон.
— Жаль, я очень хотел бы, чтобы они приняли участие в новой экспедиции.
— Это друзья Габоку. Они пошли с ним, потому что он вознамерился взять в жены девушку из чужого племени. В этом случае по обычаю жених должен разыграть сцену похищения девушки, братья которой будут имитировать ее защиту. Это должно символизировать факт, что никто не хочет добровольно покидать свою родину, — сообщил Уилсон.
Томек Вильмовский одобрительно смотрел на индейцев, которые с самого рассвета почти без отдыха гребли веслами, толкая лодку вверх по реке. Сегодня утром Томек, Новицкий и Никсон попрощались с друзьями на «Санта Марии» и высадились в устье Путумайо на небольшой пристани, к которой причалил капитан Слайм. «Санта Мария» сразу же повернула обратно в Амазонку, направляясь в Икитос в Перу, где Збышек и обе женщины должны были ждать приезда Томека и Новицкого.
Томек с нетерпением ждал встречи с Уилсоном и Габоку, которые были спутниками Смуги во время его путешествия на Укаяли. Он раздумывал над тем, какими аргументами убедить индейца согласиться сопровождать его во время поисков Смуги. Одновременно Томек прислушивался к беседе Никсона и Новицкого о лагерях сборщиков каучука.
Солнце уже клонилось к закату. Жара спала, прибрежная зелень снова становилась живой и сочной. В кронах деревьев, спутанных лианами распускались великолепные цветы, в кустах, на лугах и среди прибрежных зарослей тростника, то и дело встречались жирующие птицы. Над рекой с громким криком носились зеленые попугаи; дикие животные украдкой подходили к водопою; монотонно пели цикады. Среди прибрежных зарослей мимоз и акаций носились маленькие колибри [90], издавая характерное жужжание, похожее на шмелиное.
Лодка шла вблизи левого берега Путумайо, поэтому Томек легко заметил стаю необыкновенно вертких и подвижных колибри; их молниеносный полет можно было заметить только тогда, когда они взлетали выше кустов и оказывались на фоне светлого неба. Быстрыми движениями, жужжа крылышками, птички перелетали от цветка к цветку, на короткий момент зависали над ними, быстро трепыхая крыльями, и высасывали нектар или ловили мелких насекомых, затерявшихся в чашечке цветка. Когда они зависали над цветком, движение крылышек становилось столь быстрым, что сравнить их можно было только с трепетанием крыльев мух или других насекомых. Кроме того, движениями хвоста они помогали себе сохранить нужное положение в воздухе. Оригинальные, тонкие клювы колибри были приспособлены к форме чашечки цветка, нектаром которого питались птицы. У одних видов клювы длинные и прямые, у других короткие, у третьих закривленные. Птицы зависали над цветком на очень короткое время, издавали при этом характерный, нежный писк. и молниеносно уносились к следующему цветку.
Наблюдая за колибри, Томек обратил внимание на их склонность к ссорам и битвам между собой. Птички непрерывно гонялись одна за другой и во время полета сшибались, норовя угодить противницу клювом. Томек вспомнил, что колибри высиживают яйца в дождливый период, то есть от декабря до февраля. В это время они ведут себя весьма неспокойно и попадают в сварливое настроение. Следя за агрессивностью маленьких птичек, Томек вспомнил мексиканскую легенду о том, будто бы души погибших воинов вселяются в колибри.
Летающие, оперенные алмазы… — сколько загадок кроется в жизни и обычаях маленьких птиц, сколько труда затратили изучавшие колибри исследователи, среди которых было не мало поляков!
Томек вспомнил, что отец говорил ему о знакомстве с Константином Браницким [91], одним из покровителей природоведческих наук в Польше.
Браницкий, любитель-орнитолог, организовал и финансировал научные экспедиции, направлявшиеся в разные страны за представителями фауны. Благодаря заботам Браницкого, ученый природовед и путешественник Константин Ельский собрал коллекцию фауны Перу. Впоследствии Ельского сменил зоолог и путешественник Ян Штольцман. Он исследовал побережье Перу, район истоков Амазонки, которую прошел вплоть до Белем, откуда вернулся в Польшу. Потом Штольцман вместе с Семирадским путешествовал по Экуадору и совершил поездку по Египту и Судану. Охотник, Ян Калиновский, состоявший на службе у Браницкого, собирал ценные коллекции фауны Бразилии и Перу целых тринадцать лет.
Отец говорил Томеку с какими трудностями и опасностями приходилось встречаться польским ученым-путешественникам [92]. Они в большинстве случаев в одиночестве, направлялись в глубину неисследованных, диких областей Южной Америки. Сколько трудов стоило, например, Штольцману создание коллекции колибри Лоддигессия мирабилис, существование которого до Штольцмана подтверждалось только лишь наличием единственного экземпляра, пойманного в 1847 году!
Внутренние области Южной Америки представляли множество загадок — они недостаточно изучены. Вое еще в глубине материки исчезали без следа путешественники одиночки, и погибали целые экспедиции. На дикой Гран-Пахонали исчез даже такой опытный путешественник, как Смуга.
Томек с гордостью стал вспоминать имена польских ученых и путешественников. Среди них почетное место занимает Юзеф Семирадский [93], геолог, который вместе со Штольцманом изучал Экуадор, бассейн Амазонки, Панаму и Антильские острова, а потом самостоятельно путешествовал по Бразилии и Аргентине. Именно Семирадский обследовал малоизвестные до него территории Патагонии, расположенные у подножия Кордильер и внес исправления в неточные карты обследованных районов. А Игнацы Домейко в Чили? Ему принадлежит заслуга изучения естественных богатств Кордильер, открытия первого университета в Чили; ему во многих городах возведены памятники [94]. Своими исследованиями Южной Америки заслужили себе славу многие поляки, а сколько еще их обогатит науку в будущем? [95]Почти неисследованные, малоизвестные территории Южной Америки привлекали внимание выдающихся путешественников разных наций. Этим континентом интересовались такие ученые, как Гумбольдт, Дарвин и Д'Орбиньи [96]. Томек очень гордился тем, что рядом с фамилиями столь знаменитых европейских путешественников стоят имена его соотечественников.
— Эй, браток! Ты спишь, или заболел? — воскликнул капитан Новицкий.
Томек, внезапно пробужденный от раздумий окриком моряка, вздрогнул и повернулся к другу.
— Я не сплю, Тадек, — ответил он. — Так, только разные мысли путались в голове.
— Не философствуй на голодный желудок. Никсон говорит, что вот-вот появится пристань на реке. Время уже поужинать и отдохнуть. От этого сидения в лодке у меня ноги затекли, да и в брюхе урчит.
— На «Санта Марии» наши сидят теперь за столом, — буркнул Томек.
— Через час и мы сядем за ужин. Уже видна пристань, — сказал Никсон.
Действительно, на правом берегу реки показался примитивный шаткий помост, построенный из деревянных, грубо отесанных брусьев. У нескольких лодок, привязанных лианами к помосту, суетились индейцы. Увидев лодку, они схватились за луки и стрелы, потому что в Амазонской сельве встречи с незнакомыми людьми всегда возбуждают тревогу.
— Ах, сто дохлых китов в зубы! Не очень-то хорошо нас здесь встречают, — сказал капитан Новицкий.
— Они боятся, — ответил Томек.
Но как раз в этот момент на пристани раздались приветственные крики. Гребцы в лодке охотно ответили тем же и сильнее заработали веслами. Вскоре лодка пристала к причалу.
Сюбео вежливо, но без признаков униженной покорности приветствовали Никсона, который довольно часто посещал лагери сборщиков каучука, в том числе и лагерь на берегу Путумайо. По поведению индейцев было заметно, что они любили владельца компании. Никсон представил Томека и Новицкого как друзей Смуги. В глазах сюбео блеснули огоньки дружелюбной заинтересованности.
После кратких приветствий индейцы повели гостей в лагерь, построенный на берегу ручья впадающего в Путумайо. Томек и Новицкий с интересом рассматривали лагерь. Следов нападения, совершенного несколько месяцев назад уже не было. Вблизи склада каучука стояли два жилых барака, вокруг которых расположились шалаши индейцев.
На веранду одного из бараков вышел белый мужчина.
— Знакомьтесь, это Уилсон, начальник этого лагеря и еще двух, находящихся на берегу реки Япури, — представил мужчину Никсон.
— Что за приятная неожиданность?! — воскликнул Уилсон. — Неужели вы привезли с собой долгожданных гостей из Европы?
— Вы не ошибаетесь, наконец они приехали, — ответил Никсон. — Это капитан Новицкий, а это — хорошо известный нам по рассказам Карских — Томаш Вильмовский.
— Пожалуйста, пожалуйста, милости просим ко мне, — сказал Уилсон. — Вы конечно устали и голодны? Я сейчас распоряжусь об ужине.
— Хорошая новость, я голоден, как акула, — ответил Новицкий.
— Ничего удивительного, мы ехали весь день без остановок. Наши дорогие гости стремились, как можно скорее увидеть вас, Уилсон, — сообщил Никсон.
— Удачно получилось то, что в устье Путумайо мы застали лодку, принадлежащую компании. Это позволило сэкономить время, — сказал Томек.
— Теперь я поддерживаю постоянную связь с пристанью на Амазонке, — ответил Уилсон. — Я со дня на день ожидал вашего приезда, Никсон. Скоро начнется главный период сбора каучука.
— Через месяц настанет сухой период. Вода уйдет из джунглей, высохнут болота, что откроет путь к гевеям, растущим в основном на болотах, — добавил Никсон.
— Я ожидал, что из Европы приедет больше людей, — сказал Уилсон. — Господин Карский решительно советовал не начинать поисков Смуги до вашего прибытия. Мы потеряли много времени. Надо, наконец, что-то предпринять.
— Теперь я вижу, что Збышек был прав, когда советовал нам ничего не предпринимать до приезда друзей Смуги из Европы. Вы, Уилсон, не знаете еще, что произошло в Манаусе, — сказал Никсон. — Господа приехали в Манаус всего лишь десять дней тому назад, но уже успели добраться до шкуры Альвареса, да так крепко, что этот негодяй желает с нами мириться. Накануне нашего отъезда из Манауса, Альварес нанес мне визит в конторе. Он присягал, что не давал Кабралу и Хозе приказа убивать Джона. От себя дал письмо к Варгасу.
— Не может быть?! — изумился Уилсон. — Не могу себе представить Альвареса, просящего милости!
— Я тоже с трудом поверил собственным ушам и глазам, — продолжал Никсон. — Ну, это, впрочем, чепуха, самое важное это то, что часть экспедиции уже направилась на пароходе в Икитос, а эти господа приехали сюда единственно за тем, чтобы побеседовать с вами, Уилсон, и завербовать нескольких сюбео в помощь.
— Ах, наконец-то, что-то началось, как я рад этому! — воскликнул Уилсон. — Я дни и ночи все думал о судьбе Смуги. Если господин Никсон даст свое согласие, я с удовольствием приму участие в поисках. Меня мучает совесть, что я оставил Смугу одного. Если бы он был на моем месте, то, наверное, не зевал бы, как я, а сразу же начал поиски.
— Я тоже предложил свое участие в экспедиции, но ее организаторы считают, что я скорее был бы помехой, чем помощником, — вмешался Никсон.
— Экспедиция изобилует опасностями. В Гран-Пахонали живут дикие индейцы племени кампа. Без битв не обойтись, а жизнь участников экспедиции будет зависеть от силы ружейного огня. — запальчиво сказал Уилсон.
— Я придерживаюсь иного мнения, — ответил Томек. — Даже самое новейшее огнестрельное оружие никого не спасет от отравленной стрелы, выпущенной из засады.
— Томек прав, во время этой экспедиции надо больше надеяться на хитрость и ум, чем на оружие, — согласился капитан Новицкий. — Видимо, Смуга попал в ловушку, в открытой борьбе он не дался бы.
— Небольшой группе легче пройти между воинственными племенами, — добавил Томек. — В джунглях индейцы будут нападать из засады. Такова их военная тактика. Чтобы их перехитрить надо придерживаться такой же тактики.
— Господа хотели бы завербовать в экспедицию Габоку и еще нескольких других сюбео, — сказал Никсон.
— К сожалению, Габоку нет в лагере, — ответил Уилсон. — Две недели назад он ушел в свою деревушку на реке Ваупес.
— Вот беда, это плохое известие, — опечалился Никсон. — Этот храбрый парень, наверняка, очень пригодился бы экспедиции.
— Я опасаюсь, что без него трудно будет завербовать других. Его очень здесь уважают все сюбео, — сказал Уилсон.
— Габоку не собирается вернуться в лагерь? — спросил Томек.
— Он вознамерился жениться и пошел за женой, — пояснил Уилсон. — Нельзя рассчитывать на то, что он скоро вернется.
— Ах, сто пар бочек протухлого жира! — выругался капитан Новицкий.
— Мы должны взять с собой нескольких достойных доверия и храбрых носильщиков.
— А что делают остальные сюбео, которые сопутствовали Смуге во время его поездки на Укаяли? — спросил Томек.
— Кроме Габоку было еще четыре человека, но они тоже пошли с ним на реку Ваупес, — ответил Уилсон.
— Жаль, я очень хотел бы, чтобы они приняли участие в новой экспедиции.
— Это друзья Габоку. Они пошли с ним, потому что он вознамерился взять в жены девушку из чужого племени. В этом случае по обычаю жених должен разыграть сцену похищения девушки, братья которой будут имитировать ее защиту. Это должно символизировать факт, что никто не хочет добровольно покидать свою родину, — сообщил Уилсон.