-- Мне очень жаль,-- забормотал Тарлоф,-- что я разрушил ваши планы на сегодняшний вечер.
-- Ничего, ничего, не волнуйтесь! -- успокоил его Фитциммонс, пытаясь загородить собой недовольное лицо жены. Наклонившись, он рылся в карманах, пытаясь выудить пару никелей.
Элен направилась к телефону-автомату, с отвращением придерживая юбку нарядного, длинного, для официальных встреч туалета в этом заплеванном, усеянном "бычками" коридоре полицейского участка. Фитциммонс инстинктивно следил за ее удаляющейся красивой, элегантной спиной.
-- Устал я что-то...-- признался Тарлоф.-- Присяду-ка, если не возражаете.-- Уселся прямо на полу и поглядывал оттуда на всех с извиняющейся улыбкой на красном лице, изнуренном непогодой, ветрами, дождями и вечными приставаниями дорожных полицейских.
Фитциммонс наблюдал за стариком: сидит на грязном полу, прислонившись спиной к стене; без фуражки, впечатление от пышной, седой шевелюры музыканта сразу пропадает, стоит взглянуть на усталую, дубленую физиономию.
Двери вдруг широко распахнулись, и в полицейский участок вошли четверо -- уверенные в себе, чувствующие свою власть люди. У всех на головах летние, легкие серые шляпы с большими плоскими полями. Молодой человек, ударивший Тарлофа, сдержанно их приветствовал.
-- Рад, что ты приехал, Пиджер! -- сказал он одному,-- судя по осанке, одежде, по изогнутым дугой бровям и опущенным уголкам губ лидеру среди них.
Приятели что-то тихо, но живо обсуждали, устроившись в углу, в отдалении.
-- Русский! -- раздался сердитый голос Пиджера.-- В метрополии работают около десятка тысяч водителей такси. И надо же тебе было отыскать среди них русского, чтобы расквасить ему нос!
-- Я вообще человек легко возбудимый! -- завопил нарушитель.-- Ну что я мог с собой поделать, если я такой?! Мой отец тоже легко возбуждался -- это у нас семейная черта.
-- Вот и объясни это русскому,-- посоветовал Пиджер.
Из троицы своих спутников он отозвал в сторонку крупного, небритого мужчину, с расстегнутым воротничком,-- видимо, подобрать подходящий по размеру для этой массивной шеи не удавалось. Этот здоровяк, кивнув, направился к Тарлофу,-- тот терпеливо ждал, сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
-- Вы говорите по-русски? -- осведомился этот тип с расстегнутым воротничком.
-- Да, сэр,-- ответил Тарлоф.
Здоровяк опустился на пол рядом с ним, обхватил своей волосатой ручищей его колено и что-то стал возбужденно говорить ему по-русски,-- уговаривать.
Пиджер с молодым человеком, ударившим Тарлофа, подошли к Фитциммонсу, оставив в стороне двух других своих приятелей, в одинаковых серых шляпах: они лишь заинтересованно глазели на все происходящее со своего места у двери.
-- Моя фамилия Пиджер,-- обратился он к Фитциммонсу. Тот искренне восхищался -- как замечательно эффективно запустил в ход машину взаимодействия этот молодой водитель "форда": Пиджер -- человек явно с адвокатским складом ума; приятель его говорит по-русски, а двое настороженных внимательно следят за развитием событий, готовые в любую минуту вмешаться, чтобы восторжествовало правосудие. Все обстряпано за каких-то четверть часа!
-- Элтон Пиджер,-- отрекомендовался он, улыбаясь Фитциммонсу как юрист-профессионал.-- Я представляю здесь интересы мистера Раска.
-- Моя фамилия Фитциммонс.
-- Буду с вами откровенен, мистер Фитциммонс,-- начал Пиджер.-- Я хотел бы, чтобы вы нам посодействовали и попросили мистера Тарлофа отозвать свою жалобу. Дело чрезвычайно щекотливое для всех вовлеченных в него сторон, и никто в результате не выиграет, если применять прессинг.
Вернулась Элен, и Фитциммонс сразу по ее лицу понял -- ужасно зла и расстроена.
-- Уже за суп принялись! -- громко сообщила она мужу.-- Адель сказала, чтобы мы не торопились, делали все, что нужно, они прекрасно обходятся без нас.
-- Мистер Раск делает весьма щедрое предложение,-- уговаривал Фитциммонса Пиджер.-- Пять долларов -- за помятый автомобиль и еще пять -за расквашенный нос...
-- Только подумать! Едешь на обед с мужем,-- цедила сквозь зубы Элен,-и в результате оказываешься в полицейском участке, в телефонной будке. "Ах, прости меня за опоздание, дорогая, но я звоню тебе из восьмого полицейского участка -- у нас сегодня вечер уличных драк..."
-- Тсс, Элен, прошу тебя! -- взмолился Фитциммонс; он и сам ничего не ел с девяти утра, и у него урчало в пустом животе от голода.
-- Произошла ошибка,-- ровным тоном говорил Пиджер,-- вполне естественная ошибка. Почему же этот человек так упирается? Ему ведь готовы компенсировать все его потери. Поговорите с ним, прошу вас, мистер Фитциммонс! Мы так сожалеем, что вам пришлось пренебречь светскими обязанностями. Зачем портить такой важный для вас обед из-за какого-то пустяка? Ведь все это пустяки -- так, мелочь! -- Он размахивал рукой перед лицом Фитциммонса.
Фитциммонс посмотрел туда, где на полу, рядышком сидели Тарлоф и этот второй русский -- верзила. По выражению лица и жестам -- хотя они и разговаривают на непонятном ему русском языке -- ясно, что Тарлоф упорно стоит на своем и тверд, как и в самом начале. А Раск не спускает злых, прищуренных глаз с Тарлофа...
-- Почему вы, собственно, так переживаете? -- поинтересовался у него Фитциммонс.
Глаза Раска вдруг заволокло пеленой гнева, запульсировали жилки на горле, стянутом тесным воротничком.
-- Да не желаю я появляться в суде! -- завопил он.-- И чтобы повторилась вся эта идиотская канитель; расследование, адвокаты, отпечатки пальцев...
Пиджер вдруг нанес ему короткий, сильный, злой удар кулаком в ребра.
-- Почему бы тебе не купить время для выступления по Общенациональному радио? Обратись с воззванием ко всем американцам -- от одного побережья до другого!
Раск метнул на него короткий убийственный взгляд и, наклонившись к Фитциммонсу, хрипло прошептал, тыча в него длинным, согнутым пальцем:
-- Не хотите ли, чтобы я воткнул вот этот палец вам в рот?
-- Что все это значит?! -- громко воскликнула Элен.-- Что это за такое странное выражение -- "воткнуть палец в рот"? Зачем ему втыкать палец в твой рот?
Раск метнул в нее взгляд, полный невыразимой ненависти, но, не в силах вымолвить ни словечка от охватившего его сильнейшего гнева, повернулся и отошел. За ним следом устремился Пиджер. Двое у двери, в серых шляпах, молча наблюдали за происходящим, не двигаясь с места ни на дюйм.
-- Ну, что скажешь, Клод? -- начала снова заводиться Элен.
-- Совершенно очевидно,-- понизив голос, стал объяснять ей муж,-- что мистеру Раску ужасно не хочется, чтобы кто-то взглянул на отпечатки его пальчиков. Без такой процедуры он явно чувствует себя значительно счастливее.
-- Самый подходящий вечер ты выбрал для всего этого! -- покачала головой Элен.-- Почему бы нам сейчас не встать и не уйти отсюда?
Раск и шествующий рядом с ним Пиджер вскоре вернулись; большими шагами подошли к Фитциммонсу, остановились перед ним.
-- Послушайте, я ведь человек семейный! -- Раск состроил соответствующую физиономию.-- Прошу вас, сделайте мне одолжение -поговорите с этим упрямым русским!
-- Мне пришлось посетить модный магазин Бергдорфа Гудмана,-- вмешалась Элен (у нее у самой полно хлопот, будет она еще беспокоиться об этом Раске),-- и купить там дорогой туалет, чтобы провести в нем целый вечер в полицейском участке! Можно представить себе, что напишут завтра газеты: "Миссис Клод Фитциммонс вчера вечером блистала в своем великолепном бархатном голубом платье, с серебристой лисой на плечах, в приемной полицейского офицера Крауса в восьмом полицейском участке. Среди гостей выделялись всем хорошо известный Лепольд Тарлоф, а также мистеры Пиджер и Раск, в серых шляпах. Были также русский посол и два знаменитых итальянских офицера-артиллериста, тоже в серых шляпах".
Пиджер вежливо засмеялся.
-- Ваша жена -- очень остроумная женщина,-- заметил он.
-- Да, этого у нее не отнимешь,-- согласился Фитциммонс, мысленно спрашивая себя, уж не потому ли он на ней женился.
-- Ну, спросите вы его, ради Христа, что вам стоит? -- убеждал Раск.-Вас от этого не убудет.
-- Мы со своей стороны сделали все, что могли,-- отметил Пиджер.-- Мы даже привели с собой русского, чтобы обсудить все детали на его родном языке. Не пожалели ради этого никаких усилий.
В пустом желудке Фитциммонса вдруг громко заурчало.
-- Видите ли,-- смущаясь, объяснил он,-- я ничего не ел с самого утра.
-- Вот видите! -- подхватил Пиджер.-- Все вполне естественно.
-- Ну да! -- присовокупил Раск.
-- Может, сходить купить тебе бутылку молока? -- холодно предложила Элен.
Фитциммонс направился к стене, где сидели Тарлоф с другим русским. Остальные пошли за ним следом.
-- Вы все еще намерены, мистер Тарлоф,-- задал вопрос Фитциммонс,-выдвинуть обвинение?
-- Да, совершенно верно,-- ни секунды не задумываясь, ответил тот.
-- Десять долларов,-- предложил Раск.-- Я плачу вам десять долларов. Может ли кто-нибудь сделать для вас больше?
-- Деньги -- это не цель.-- Тарлоф фуражкой вытирал нос -- оттуда все еще сочилась кровь; он ужасно опух, лицо окривело, и вообще вид у таксиста был ужасный.
-- Какова же цель? -- захотел узнать Раск.
-- Цель, мистер Раск,-- это принцип.
-- Поговорите-ка вы с ним! -- обратился Раск к Фитциммонсу.
-- Так, теперь можете все подойти! -- объявил офицер Краус.
Все столпились у письменного стола -- лейтенант возвышался над ним на своем стуле.
Тарлоф рассказал, как все было,-- дорожное происшествие, наглый удар по носу.
-- Да, все верно,-- подтвердил Пиджер.-- В самом деле -- произошло столкновение, а потом -- небольшая потасовка. Но все -- по ошибке. И этот человек не так уж пострадал -- небольшая припухлость возле носа, больше ничего.-- И актерским жестом указал на Тарлофа.
-- С физической точки зрения,-- Тарлоф сдернул с головы фуражку и гундосил, нос забила свернувшаяся кровь,-- я сильно не пострадал. Но с психологической...-- и пожал плечами,-- мне нанесено серьезное увечье.
-- Мистер Раск предлагает ему компенсацию в размере десяти долларов,-возвестил Пиджер.-- К тому же приносит свои извинения. Ему жаль, что так произошло.
Лейтенант устало посмотрел на Раска.
-- Вы в самом деле об этом сожалеете?
-- Да, конечно, сожалею! -- Раск поднял правую руку.-- Могу поклясться на Библии, если нужно.
-- Мистер Тарлоф,-- обратился к пострадавшему лейтенант,-- если вы хотите возбудить судебное дело против этого джентльмена, вам придется прежде предпринять кое-какие шаги. Нужны ваши письменные показания под присягой. У вас есть свидетели?
-- Вот они.-- С робкой улыбкой Тарлоф, глазами указал на чету Фитциммонс.
-- Они должны будут постоянно присутствовать,-- продолжал сонным голосом лейтенант.
-- О Боже! -- застонала Элен.
-- Потом будет суд.
-- О Боже! -- еще громче возопила Элен.
-- Вопрос заключается в следующем, мистер Тарлоф.-- Лейтенант зевнул.-Готовы ли вы взять на себя все эти хлопоты?
-- Факт налицо,-- не уступал несчастный Тарлоф.-- Он ударил меня по голове без малейшей провокации с моей стороны. Он виновен в совершении преступления против моей личности; нанес мне оскорбление; несправедливо обошелся со мной. Подобные проступки предусмотрены законодательством. Никому, ни одному человеку не позволено наносить побои другому человеку на городских улицах безнаказанно. За это полагается наказание на законном основании.-- Тарлоф энергично размахивал руками, убеждая всех в своей правоте: чету Фитциммонс, лейтенанта, Пиджера.-- Все дело в принципе -- в человеческом достоинстве, в справедливости. От дурного поступка одного страдает другой. Очень важно, чтобы...
-- Я человек легко возбудимый! -- заорал Раск.-- Ну, если тебе так хочется,-- ударь меня по голове!
-- Нет, это не выход,-- отказался Тарлоф.
-- Этот джентльмен,-- лейтенант сонно растирал глаза,-- выражает сожаление, предлагает вам компенсацию в размере десяти долларов; чтобы привлечь его к суду, потребуется длительная и утомительная процедура; в результате будет потрачена куча денег налогоплательщиков; к тому же вы причиняете массу беспокойств этим приличным людям, у которых есть множество своих дел. Какой в этом смысл, мистер Тарлоф?
Таксист медленно шаркал ногами по грязному полу, печально, с надеждой глядя на чету Фитциммонс. Муж уставился на жену, а она бросала на Тарлофа испепеляющие взгляды, нетерпеливо, все громче постукивая по полу каблучком. Фитциммонс снова перевел взор на Тарлофа -- маленький человечек стоял в своем рваном пальтишке перед столом лейтенанта; седая шевелюра, усталое, перекошенное, ужасно распухшее лицо, умоляющие, глубоко запавшие глаза -- и лишь печально пожал плечами.
Тарлоф весь ссутулился, устало покачивал головой, недоуменно пожимал плечами; теперь, казалось, он один стоял перед столом лейтенанта, покинутый всеми, раз и навсегда,-- один на своей твердой скале принципа.
-- О'кей,-- выдавил он.
-- Вот, держи! -- Раск жестом фокусника извлек из кармана десятидолларовую купюру.
Тарлоф оттолкнул его руку.
-- Убирайся отсюда прочь! -- грубо выпалил он, не поднимая глаз...
В такси, по дороге к дому Адели Лоури, все молчали. Тарлоф, открыв дверцу, глядел прямо перед собой, покуда его пассажиры вылезали из машины. Элен поскорее направилась к двери дома и позвонила. Фитциммонс протянул Тарлофу плату за проезд. Тот покачал головой.
-- Нет, не нужно. Вы были так добры ко мне... Забудем об этом.
Фитциммонс нерешительно засунул деньги обратно в карман.
-- Клод! -- раздался крик Элен.-- Дверь заперта-а!
В это мгновение, как ему показалось, он ненавидел свою жену,-- даже не повернулся на ее крик. Протянул руку Тарлофу, тот устало ее тряхнул.
-- Мне ужасно жаль... Я хотел бы...
Тарлоф пожал плечами.
-- Ничего, все в порядке. Я все понимаю.
Его лицо, при тусклом свете лампочки в машине,-- изможденное, старое, хранящее глубоко въевшиеся следы усталости от езженых-переезженых вдоль и поперек нью-йоркских улиц,-- казалось кладезем скорби.
-- Нет времени,-- засмеялся он, пожав плечами.-- Нет времени на отстаивание принципа. Сейчас у нас нет ни для чего времени...-- И переключил скорость.
Такси медленно отъехало, тарахтя разлаженным двигателем.
-- Кло-од! -- снова крикнула Элен.
-- Ах, заткнулась бы ты, дрянь! -- ругнулся про себя Фитциммонс.
Повернулся и быстро зашагал к дому Адели Лоури.
ЦЕНА ОБЕЩАНИЯ
Все стояли в мокрых плащах, с которых еще скатывались капли дождя, оставляя влажные следы на коврике, перед легкой перегородкой, разделяющей офис на две части. За перегородкой девушка у коммутатора все время повторяла:
-- Офис мистера Ван Митера. Мистера Ван Митера пока нет. Должен прийти в три. Мистер Ван Митер не набирает в данный момент актеров.-- И поглядывала время от времени на вымокших лауреатов, не выражая ни удивления, ни любопытства.
-- Уже десять минут четвертого.-- Мисс Титтл потирала нос носовым платком, прикладывала его к глазам: она все еще плакала и сморкалась -- ей пришлось проделать пешком весь путь от Центрального вокзала сюда по такому холоду.-- Пришел бы он поскорее! Мне еще нужно вернуться в Стэмфорд. Я уезжаю в шесть.
-- Вы играете там, в Стэмфорде? -- вежливо осведомился Шварц.
-- Нет,-- отвечала мисс Титтл,-- работаю там в библиотеке. Мне надо уехать в шесть.
-- Понятно,-- кивнул Шварц, улыбнувшись ей, переминаясь с ноги на ногу и все тяжелее опираясь на свою палку.
-- Какая красивая трость! -- похвалил Мидкиф.
-- Заплатил за нее девяносто пять центов,-- пояснил Шварц.-- У меня ревматизм.
-- Ах вон оно что! -- сочувственно произнес Мидкиф и понимающе кивнул.
Дауд, небрежно прислонившийся к перегородке, тоже кивнул. Мисс Титтл чуть подвинулась на маленькой скамейке у стены, приглашая Шварца сесть рядом.
Он сел, протянул негнущиеся ноги, тяжело вздохнул и молвил печально:
-- Такая вот погода -- как раз для ревматиков!
Все молчали, только девушка у коммутатора говорила:
-- Еще раз повторяю вам: это не "Круг". Семь -- девять -- один -- семь -- три -- один...
-- Может, они передумали,-- предположил Мидкиф, крупный, толстый мужчина; его большие руки работяги, привыкшие к тяжелому труду, были усеяны шрамами от возни с инструментами: когда-то фермер, потом штукатур,-- обе профессии, конечно, оставили свои следы на руках.-- В конце-то концов, непонятно, зачем им платить каждому из нас по тысяче долларов за раз.-- Он сделал красноречивый жест -- свидетельство отсутствия всякой логики.
-- Ты что, шутишь? -- нервно высказался Дауд.
-- Нет, я прав! -- настаивал на своем Мидкиф, глядя сверху вниз на Дауда. Мидкиф в свои тридцать три уже облысел и казался гораздо старше остальных.-- Я прав, мой мальчик.
Расстегнув пальто -- легкое, осеннее, несмотря на середину зимы,-- он похлопал его полами, чтобы стряхнуть капли дождя, промочившего его насквозь; ткань возле пуговиц и петлиц сильно истерлась и обтрепалась, на манжетах от ветхости бахрома.
-- Сценаристы в кино,-- молвил Мидкиф,-- носят цилиндры.-- И с важным видом огляделся, а его тяжелые русые брови съехались на лбу.-- Мы с вами не так одеты для торжественной церемонии. Что ты собираешься делать со своими деньгами? -- обратился он к Дауду.
Дауд нервно кусал верхнюю губу, то и дело облизывал свои песочные усы.
-- Собираюсь перебраться в город,-- объяснил он,-- на Бэн-стрит. Сейчас живу в Бруклине. Там, в Бруклине, атмосфера, абсолютно непригодная для работы.
Жил он в семье жены, работавшей в страховой компании, и все ненавидели Дауда за то, что он существовал на зарплату жены и занимали они ту же комнату, что она сама -- до замужества. Его заставляли бегать по разным поручениям: то в магазин за маслом и картошкой, то на почту заплатить за телефон, то в налоговое управление -- оспорить сумму налогов. Стоило сесть за пишущую машинку -- теща тут же придумывала для него новое задание.
-- Я всегда работаю очень вдумчиво,-- Дауд словно просил извинения за эту свою особенность,-- у меня уходит много времени на обдумывание перед началом работы, и подвигается она очень медленно.
Дауд опубликовал уже два своих рассказа в журнале "Рассказ". Ему пришлось затратить на каждый из них по три месяца, а получил он всего двадцать пять долларов, и его шурин с угрюмым видом тут же подсчитал, сколько же вышло у него в неделю.
-- Мне нужно тихое место. Там, где живут творческие люди, где понимают все, что нужно для творчества.-- Он нервно улыбнулся.
Мидкиф согласно кивнул.
-- Мистера Ван Митера пока нет,-- снова сообщила девушка за коммутатором, как-то резко и отрывисто.
Мидкиф принялся ходить взад и вперед по ограниченному пространству между стеной и перегородкой.
-- Собираюсь внести кое-какие улучшения в свой сельский дом,-поделился он своими планами: он жил в шестикомнатном номере, на отшибе, в "Астории", с женой и шестью детьми.-- Знаете, нам приходится топить камин ящиками от яиц. Негоже... Хочу поэкспериментировать с углем, если получу свою тысчонку. И еще -- с газовой компанией: предложу им заплатить за их труд, посмотрим, что из этого выйдет.
Дважды продюсеры купили у него пьесы и чуть было даже не поставили; вполне естественно, обе -- на тему штукатурки.
-- Эх, хорошо бы сейчас наступило лето! -- задумавшись, пробормотал Мидкиф.
-- Да уж...-- откликнулся Шварц, потирая колено.
Ему только двадцать девять, но он уже передвигается как глубокий старик. Написал одну, первую свою пьесу, которая имела успех, и потом еще три, провальные, и критики в один голос заявили: все, он, мол, выдохся.
-- Лично я уезжаю в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Там хоть и жарко, зато прозрачный воздух. Мне нужно беречься от холода, сырости.-- И стал энергично растирать колено.-- Знаете, по правде говоря, здорово, что фонд выделяет нам такие деньги.
-- Просто чудесно! -- подхватила мисс Титтл, хихикнув.
-- Шесть тысяч долларов на нужды Большого Искусства,-- произнес Мидкиф.-- Подарок от стальных королей. Сознательно выделяемые деньги.
Девушка за коммутатором посмотрела на Мидкифа. Он коротко махнул ей в знак приветствия.
-- Мистера Ван Митера пока нет,-- равнодушным тоном говорила она в трубку.
Мидкиф стоял теперь рядом с мисс Титтл, глядя на нее сверху вниз.
-- Ну а куда вы собираетесь потратить эти деньги?
Сразу вспыхнув, она высморкалась. Мидкиф терпеливо ждал ответа.
-- Положу в банк,-- спокойно ответила она.-- Для приданого. Ну, когда выйду замуж.
Мидкиф кивнул.
-- Вы помолвлены?
Мисс Титтл вдохнула через мокрый платок.
-- Нет.
Мидкиф посмотрел на Дауда, пожал плечами. Повернувшись, подошел к открытой двери, выглянул в холл.
-- Честно говоря, я страшно удивился, почему это они выбрали именно меня,-- признался Шварц.-- Мне казалось, что все согласны с мнением критиков: мне конец, я выдохся.-- И улыбнулся.-- Может, в фонде не читают Джона Мейсона Брауна? В Альбукерке есть свое преимущество -- он расположен очень далеко от Джона Мейсона Брауна.-- Шварц засмеялся.
Никто его не поддержал; он медленно постукивал кончиком трости по подошве ботинка. Стоило Шварцу, маленькому уродцу, в очках с толстыми линзами, улыбнуться, как такое впечатление пропадало, и он казался человеком приятным, готовым угодить любому, хоть и печальным.
Через дверь торопливо вошел Джонни Марбл.
-- Я не опоздал? -- осведомился он с тревогой у Мидкифа.
-- Нет, не опоздал,-- успокоил его Мидкиф.-- Мистер Ван Митер поехал на ланч, потом будет обедать -- есть вкусные ростбифы в компании прекрасных женщин, чьи имена повторяют все от одного побережья страны до другого.
-- Пришлось порепетировать с двумя актерами, которых я ввожу в завтрашний спектакль,-- сообщил Марбл -- импресарио пьесы, которая еле держалась на подмостках от одной недели к другой; быстрыми, резкими движениями он зажег сигарету.-- Продержится еще месяц -- поверю в чудо.
Мидкиф, взяв его за руку, подвел к мисс Титтл.
-- Хочу представить вам, мисс Титтл, еще одного гения, явившегося за тысячей долларов,-- мистер Марбл.
-- Как поживаете? -- приветствовала его мисс Титтл.
Они с Марблом обменялись рукопожатиями. У него были длинные черные волосы и открытый воротник на рубашке, подчеркивавший, что никакой он не импресарио, а настоящий поэт.
-- Мисс Титтл из Стэмфорда,-- уточнил Мидкиф.
-- Какое отвратительное, просто смешное место! -- заявил Марбл.-- Разве могут там жить драматурги?! -- Он всегда считал, что говорит с остроумными обобщениями, как Ноэль Коуард, и всегда был очень дерзок с женщинами.
-- Мисс Титтл -- библиотекарь,-- сообщил Мидкиф.
-- Какое чудное место для драматурга,-- спохватился, широко улыбаясь, Марбл,-- библиотека! Там полно надежных, не раз испытанных материалов.-- И засмеялся.
-- Чему это ты так радуешься? -- подивился Мидкиф.
Марбл загасил сигарету о перегородку.
-- Хочешь знать правду?
-- Да, правду.
-- Вовсе я ничему не радуюсь, чтоб ты знал.
С улицы ввалился Джентлинг,-- в его густых усах поблескивали капельки дождя, черная шляпа съехала на ухо, как сомбреро мексиканца.
-- Шестой по счету, но самый выдающийся драматург,-- пдытожил Марбл.-Высокий, как каланча, как Роберт Шервуд.
Мисс Титтл снова хихикнула, и Джентлинг от самой двери бросил на нее свирепый взгляд. Пальто на его плечах выглядело как романтически наброшенный плащ. Мисс Титтл тут же умолкла.
-- Ах! -- вздохнул негромко Джентлинг; в его речи, а он был родом с Миссисипи, всегда сквозили трагические нотки.-- Итак, все нищие явились пораньше, чтобы выстроиться в очередь за подаянием от "Фаунтен фаундейшн", славящейся своей холодной, равнодушной пресвитерианской благотворительностью.
Никто на его тираду не прореагировал, и драматург замолк и картинно прислонился к перегородке.
-- Тысяча долларов...-- задумчиво произнес Марбл.-- Еще никогда в жизни не получал я за один раз такой большой суммы -- тысяча долларов. Просто невероятно! Не верится!
-- Драматургия,-- поучал его Мидкиф,-- это призвание богатого человека, все равно как охота на тетеревов.
Марбл засмеялся и, бормоча, повторил эту фразу, намереваясь позже, когда они выйдут отсюда, записать ее где-нибудь у себя. Мисс Титтл хихикнула.
-- Кто она такая? -- поинтересовался Джентлинг.
-- Мисс Титтл -- библиотекарь.
-- Очень рад с вами познакомиться! -- Джентлинг с обезоруживающим, настырным южным шармом приподнял свое черное сомбреро с дырочками на складках.-- Оставайтесь и впредь библиотекарем.
Мисс Титтл снова вспыхнула и высморкалась, поднеся к носу платочек; потом резко повернулась, чтобы не видеть перед собой нагловатого лица Джентлинга.
-- Честно говоря, я страшно удивился, когда узнал, что мне присудили премию,-- высказался он.-- По-моему, впервые в театральном искусстве был отмечен такой хлам, а не что-нибудь еще, куда более достойное. Им нравятся трюки и всякая бессмысленная чепуха, этим писакам -- критикам с Парк-авеню.
-- Где вы живете? -- спросил Мидкиф.
-- На Двадцать третьей улице.
-- Неплохо устроились.
-- Из Нью-Йорка никогда не дождаться талантливой литературы,-- вдруг вслух сформулировал свою мысль Джентлинг.
Никто не попросил его пояснить свой комментарий. Он потеребил кончики усов и объявил:
-- Завтра я уезжаю в Натчес!
Сразу же отсюда он собирался на Пенсильванский вокзал -- купить билет и поскорее уехать, покуда снова не надрался. В Натчесе он пить не будет. Сядет за письменный стол -- и писать по восемь часов в день... Тряхнув головой и свирепо оглядевшись по сторонам, он большими шагами подошел к коммутатору и рявкнул:
-- Сколько можно ждать? Где, черт подери, этот Ван Митер?
-- Ничего, ничего, не волнуйтесь! -- успокоил его Фитциммонс, пытаясь загородить собой недовольное лицо жены. Наклонившись, он рылся в карманах, пытаясь выудить пару никелей.
Элен направилась к телефону-автомату, с отвращением придерживая юбку нарядного, длинного, для официальных встреч туалета в этом заплеванном, усеянном "бычками" коридоре полицейского участка. Фитциммонс инстинктивно следил за ее удаляющейся красивой, элегантной спиной.
-- Устал я что-то...-- признался Тарлоф.-- Присяду-ка, если не возражаете.-- Уселся прямо на полу и поглядывал оттуда на всех с извиняющейся улыбкой на красном лице, изнуренном непогодой, ветрами, дождями и вечными приставаниями дорожных полицейских.
Фитциммонс наблюдал за стариком: сидит на грязном полу, прислонившись спиной к стене; без фуражки, впечатление от пышной, седой шевелюры музыканта сразу пропадает, стоит взглянуть на усталую, дубленую физиономию.
Двери вдруг широко распахнулись, и в полицейский участок вошли четверо -- уверенные в себе, чувствующие свою власть люди. У всех на головах летние, легкие серые шляпы с большими плоскими полями. Молодой человек, ударивший Тарлофа, сдержанно их приветствовал.
-- Рад, что ты приехал, Пиджер! -- сказал он одному,-- судя по осанке, одежде, по изогнутым дугой бровям и опущенным уголкам губ лидеру среди них.
Приятели что-то тихо, но живо обсуждали, устроившись в углу, в отдалении.
-- Русский! -- раздался сердитый голос Пиджера.-- В метрополии работают около десятка тысяч водителей такси. И надо же тебе было отыскать среди них русского, чтобы расквасить ему нос!
-- Я вообще человек легко возбудимый! -- завопил нарушитель.-- Ну что я мог с собой поделать, если я такой?! Мой отец тоже легко возбуждался -- это у нас семейная черта.
-- Вот и объясни это русскому,-- посоветовал Пиджер.
Из троицы своих спутников он отозвал в сторонку крупного, небритого мужчину, с расстегнутым воротничком,-- видимо, подобрать подходящий по размеру для этой массивной шеи не удавалось. Этот здоровяк, кивнув, направился к Тарлофу,-- тот терпеливо ждал, сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
-- Вы говорите по-русски? -- осведомился этот тип с расстегнутым воротничком.
-- Да, сэр,-- ответил Тарлоф.
Здоровяк опустился на пол рядом с ним, обхватил своей волосатой ручищей его колено и что-то стал возбужденно говорить ему по-русски,-- уговаривать.
Пиджер с молодым человеком, ударившим Тарлофа, подошли к Фитциммонсу, оставив в стороне двух других своих приятелей, в одинаковых серых шляпах: они лишь заинтересованно глазели на все происходящее со своего места у двери.
-- Моя фамилия Пиджер,-- обратился он к Фитциммонсу. Тот искренне восхищался -- как замечательно эффективно запустил в ход машину взаимодействия этот молодой водитель "форда": Пиджер -- человек явно с адвокатским складом ума; приятель его говорит по-русски, а двое настороженных внимательно следят за развитием событий, готовые в любую минуту вмешаться, чтобы восторжествовало правосудие. Все обстряпано за каких-то четверть часа!
-- Элтон Пиджер,-- отрекомендовался он, улыбаясь Фитциммонсу как юрист-профессионал.-- Я представляю здесь интересы мистера Раска.
-- Моя фамилия Фитциммонс.
-- Буду с вами откровенен, мистер Фитциммонс,-- начал Пиджер.-- Я хотел бы, чтобы вы нам посодействовали и попросили мистера Тарлофа отозвать свою жалобу. Дело чрезвычайно щекотливое для всех вовлеченных в него сторон, и никто в результате не выиграет, если применять прессинг.
Вернулась Элен, и Фитциммонс сразу по ее лицу понял -- ужасно зла и расстроена.
-- Уже за суп принялись! -- громко сообщила она мужу.-- Адель сказала, чтобы мы не торопились, делали все, что нужно, они прекрасно обходятся без нас.
-- Мистер Раск делает весьма щедрое предложение,-- уговаривал Фитциммонса Пиджер.-- Пять долларов -- за помятый автомобиль и еще пять -за расквашенный нос...
-- Только подумать! Едешь на обед с мужем,-- цедила сквозь зубы Элен,-и в результате оказываешься в полицейском участке, в телефонной будке. "Ах, прости меня за опоздание, дорогая, но я звоню тебе из восьмого полицейского участка -- у нас сегодня вечер уличных драк..."
-- Тсс, Элен, прошу тебя! -- взмолился Фитциммонс; он и сам ничего не ел с девяти утра, и у него урчало в пустом животе от голода.
-- Произошла ошибка,-- ровным тоном говорил Пиджер,-- вполне естественная ошибка. Почему же этот человек так упирается? Ему ведь готовы компенсировать все его потери. Поговорите с ним, прошу вас, мистер Фитциммонс! Мы так сожалеем, что вам пришлось пренебречь светскими обязанностями. Зачем портить такой важный для вас обед из-за какого-то пустяка? Ведь все это пустяки -- так, мелочь! -- Он размахивал рукой перед лицом Фитциммонса.
Фитциммонс посмотрел туда, где на полу, рядышком сидели Тарлоф и этот второй русский -- верзила. По выражению лица и жестам -- хотя они и разговаривают на непонятном ему русском языке -- ясно, что Тарлоф упорно стоит на своем и тверд, как и в самом начале. А Раск не спускает злых, прищуренных глаз с Тарлофа...
-- Почему вы, собственно, так переживаете? -- поинтересовался у него Фитциммонс.
Глаза Раска вдруг заволокло пеленой гнева, запульсировали жилки на горле, стянутом тесным воротничком.
-- Да не желаю я появляться в суде! -- завопил он.-- И чтобы повторилась вся эта идиотская канитель; расследование, адвокаты, отпечатки пальцев...
Пиджер вдруг нанес ему короткий, сильный, злой удар кулаком в ребра.
-- Почему бы тебе не купить время для выступления по Общенациональному радио? Обратись с воззванием ко всем американцам -- от одного побережья до другого!
Раск метнул на него короткий убийственный взгляд и, наклонившись к Фитциммонсу, хрипло прошептал, тыча в него длинным, согнутым пальцем:
-- Не хотите ли, чтобы я воткнул вот этот палец вам в рот?
-- Что все это значит?! -- громко воскликнула Элен.-- Что это за такое странное выражение -- "воткнуть палец в рот"? Зачем ему втыкать палец в твой рот?
Раск метнул в нее взгляд, полный невыразимой ненависти, но, не в силах вымолвить ни словечка от охватившего его сильнейшего гнева, повернулся и отошел. За ним следом устремился Пиджер. Двое у двери, в серых шляпах, молча наблюдали за происходящим, не двигаясь с места ни на дюйм.
-- Ну, что скажешь, Клод? -- начала снова заводиться Элен.
-- Совершенно очевидно,-- понизив голос, стал объяснять ей муж,-- что мистеру Раску ужасно не хочется, чтобы кто-то взглянул на отпечатки его пальчиков. Без такой процедуры он явно чувствует себя значительно счастливее.
-- Самый подходящий вечер ты выбрал для всего этого! -- покачала головой Элен.-- Почему бы нам сейчас не встать и не уйти отсюда?
Раск и шествующий рядом с ним Пиджер вскоре вернулись; большими шагами подошли к Фитциммонсу, остановились перед ним.
-- Послушайте, я ведь человек семейный! -- Раск состроил соответствующую физиономию.-- Прошу вас, сделайте мне одолжение -поговорите с этим упрямым русским!
-- Мне пришлось посетить модный магазин Бергдорфа Гудмана,-- вмешалась Элен (у нее у самой полно хлопот, будет она еще беспокоиться об этом Раске),-- и купить там дорогой туалет, чтобы провести в нем целый вечер в полицейском участке! Можно представить себе, что напишут завтра газеты: "Миссис Клод Фитциммонс вчера вечером блистала в своем великолепном бархатном голубом платье, с серебристой лисой на плечах, в приемной полицейского офицера Крауса в восьмом полицейском участке. Среди гостей выделялись всем хорошо известный Лепольд Тарлоф, а также мистеры Пиджер и Раск, в серых шляпах. Были также русский посол и два знаменитых итальянских офицера-артиллериста, тоже в серых шляпах".
Пиджер вежливо засмеялся.
-- Ваша жена -- очень остроумная женщина,-- заметил он.
-- Да, этого у нее не отнимешь,-- согласился Фитциммонс, мысленно спрашивая себя, уж не потому ли он на ней женился.
-- Ну, спросите вы его, ради Христа, что вам стоит? -- убеждал Раск.-Вас от этого не убудет.
-- Мы со своей стороны сделали все, что могли,-- отметил Пиджер.-- Мы даже привели с собой русского, чтобы обсудить все детали на его родном языке. Не пожалели ради этого никаких усилий.
В пустом желудке Фитциммонса вдруг громко заурчало.
-- Видите ли,-- смущаясь, объяснил он,-- я ничего не ел с самого утра.
-- Вот видите! -- подхватил Пиджер.-- Все вполне естественно.
-- Ну да! -- присовокупил Раск.
-- Может, сходить купить тебе бутылку молока? -- холодно предложила Элен.
Фитциммонс направился к стене, где сидели Тарлоф с другим русским. Остальные пошли за ним следом.
-- Вы все еще намерены, мистер Тарлоф,-- задал вопрос Фитциммонс,-выдвинуть обвинение?
-- Да, совершенно верно,-- ни секунды не задумываясь, ответил тот.
-- Десять долларов,-- предложил Раск.-- Я плачу вам десять долларов. Может ли кто-нибудь сделать для вас больше?
-- Деньги -- это не цель.-- Тарлоф фуражкой вытирал нос -- оттуда все еще сочилась кровь; он ужасно опух, лицо окривело, и вообще вид у таксиста был ужасный.
-- Какова же цель? -- захотел узнать Раск.
-- Цель, мистер Раск,-- это принцип.
-- Поговорите-ка вы с ним! -- обратился Раск к Фитциммонсу.
-- Так, теперь можете все подойти! -- объявил офицер Краус.
Все столпились у письменного стола -- лейтенант возвышался над ним на своем стуле.
Тарлоф рассказал, как все было,-- дорожное происшествие, наглый удар по носу.
-- Да, все верно,-- подтвердил Пиджер.-- В самом деле -- произошло столкновение, а потом -- небольшая потасовка. Но все -- по ошибке. И этот человек не так уж пострадал -- небольшая припухлость возле носа, больше ничего.-- И актерским жестом указал на Тарлофа.
-- С физической точки зрения,-- Тарлоф сдернул с головы фуражку и гундосил, нос забила свернувшаяся кровь,-- я сильно не пострадал. Но с психологической...-- и пожал плечами,-- мне нанесено серьезное увечье.
-- Мистер Раск предлагает ему компенсацию в размере десяти долларов,-возвестил Пиджер.-- К тому же приносит свои извинения. Ему жаль, что так произошло.
Лейтенант устало посмотрел на Раска.
-- Вы в самом деле об этом сожалеете?
-- Да, конечно, сожалею! -- Раск поднял правую руку.-- Могу поклясться на Библии, если нужно.
-- Мистер Тарлоф,-- обратился к пострадавшему лейтенант,-- если вы хотите возбудить судебное дело против этого джентльмена, вам придется прежде предпринять кое-какие шаги. Нужны ваши письменные показания под присягой. У вас есть свидетели?
-- Вот они.-- С робкой улыбкой Тарлоф, глазами указал на чету Фитциммонс.
-- Они должны будут постоянно присутствовать,-- продолжал сонным голосом лейтенант.
-- О Боже! -- застонала Элен.
-- Потом будет суд.
-- О Боже! -- еще громче возопила Элен.
-- Вопрос заключается в следующем, мистер Тарлоф.-- Лейтенант зевнул.-Готовы ли вы взять на себя все эти хлопоты?
-- Факт налицо,-- не уступал несчастный Тарлоф.-- Он ударил меня по голове без малейшей провокации с моей стороны. Он виновен в совершении преступления против моей личности; нанес мне оскорбление; несправедливо обошелся со мной. Подобные проступки предусмотрены законодательством. Никому, ни одному человеку не позволено наносить побои другому человеку на городских улицах безнаказанно. За это полагается наказание на законном основании.-- Тарлоф энергично размахивал руками, убеждая всех в своей правоте: чету Фитциммонс, лейтенанта, Пиджера.-- Все дело в принципе -- в человеческом достоинстве, в справедливости. От дурного поступка одного страдает другой. Очень важно, чтобы...
-- Я человек легко возбудимый! -- заорал Раск.-- Ну, если тебе так хочется,-- ударь меня по голове!
-- Нет, это не выход,-- отказался Тарлоф.
-- Этот джентльмен,-- лейтенант сонно растирал глаза,-- выражает сожаление, предлагает вам компенсацию в размере десяти долларов; чтобы привлечь его к суду, потребуется длительная и утомительная процедура; в результате будет потрачена куча денег налогоплательщиков; к тому же вы причиняете массу беспокойств этим приличным людям, у которых есть множество своих дел. Какой в этом смысл, мистер Тарлоф?
Таксист медленно шаркал ногами по грязному полу, печально, с надеждой глядя на чету Фитциммонс. Муж уставился на жену, а она бросала на Тарлофа испепеляющие взгляды, нетерпеливо, все громче постукивая по полу каблучком. Фитциммонс снова перевел взор на Тарлофа -- маленький человечек стоял в своем рваном пальтишке перед столом лейтенанта; седая шевелюра, усталое, перекошенное, ужасно распухшее лицо, умоляющие, глубоко запавшие глаза -- и лишь печально пожал плечами.
Тарлоф весь ссутулился, устало покачивал головой, недоуменно пожимал плечами; теперь, казалось, он один стоял перед столом лейтенанта, покинутый всеми, раз и навсегда,-- один на своей твердой скале принципа.
-- О'кей,-- выдавил он.
-- Вот, держи! -- Раск жестом фокусника извлек из кармана десятидолларовую купюру.
Тарлоф оттолкнул его руку.
-- Убирайся отсюда прочь! -- грубо выпалил он, не поднимая глаз...
В такси, по дороге к дому Адели Лоури, все молчали. Тарлоф, открыв дверцу, глядел прямо перед собой, покуда его пассажиры вылезали из машины. Элен поскорее направилась к двери дома и позвонила. Фитциммонс протянул Тарлофу плату за проезд. Тот покачал головой.
-- Нет, не нужно. Вы были так добры ко мне... Забудем об этом.
Фитциммонс нерешительно засунул деньги обратно в карман.
-- Клод! -- раздался крик Элен.-- Дверь заперта-а!
В это мгновение, как ему показалось, он ненавидел свою жену,-- даже не повернулся на ее крик. Протянул руку Тарлофу, тот устало ее тряхнул.
-- Мне ужасно жаль... Я хотел бы...
Тарлоф пожал плечами.
-- Ничего, все в порядке. Я все понимаю.
Его лицо, при тусклом свете лампочки в машине,-- изможденное, старое, хранящее глубоко въевшиеся следы усталости от езженых-переезженых вдоль и поперек нью-йоркских улиц,-- казалось кладезем скорби.
-- Нет времени,-- засмеялся он, пожав плечами.-- Нет времени на отстаивание принципа. Сейчас у нас нет ни для чего времени...-- И переключил скорость.
Такси медленно отъехало, тарахтя разлаженным двигателем.
-- Кло-од! -- снова крикнула Элен.
-- Ах, заткнулась бы ты, дрянь! -- ругнулся про себя Фитциммонс.
Повернулся и быстро зашагал к дому Адели Лоури.
ЦЕНА ОБЕЩАНИЯ
Все стояли в мокрых плащах, с которых еще скатывались капли дождя, оставляя влажные следы на коврике, перед легкой перегородкой, разделяющей офис на две части. За перегородкой девушка у коммутатора все время повторяла:
-- Офис мистера Ван Митера. Мистера Ван Митера пока нет. Должен прийти в три. Мистер Ван Митер не набирает в данный момент актеров.-- И поглядывала время от времени на вымокших лауреатов, не выражая ни удивления, ни любопытства.
-- Уже десять минут четвертого.-- Мисс Титтл потирала нос носовым платком, прикладывала его к глазам: она все еще плакала и сморкалась -- ей пришлось проделать пешком весь путь от Центрального вокзала сюда по такому холоду.-- Пришел бы он поскорее! Мне еще нужно вернуться в Стэмфорд. Я уезжаю в шесть.
-- Вы играете там, в Стэмфорде? -- вежливо осведомился Шварц.
-- Нет,-- отвечала мисс Титтл,-- работаю там в библиотеке. Мне надо уехать в шесть.
-- Понятно,-- кивнул Шварц, улыбнувшись ей, переминаясь с ноги на ногу и все тяжелее опираясь на свою палку.
-- Какая красивая трость! -- похвалил Мидкиф.
-- Заплатил за нее девяносто пять центов,-- пояснил Шварц.-- У меня ревматизм.
-- Ах вон оно что! -- сочувственно произнес Мидкиф и понимающе кивнул.
Дауд, небрежно прислонившийся к перегородке, тоже кивнул. Мисс Титтл чуть подвинулась на маленькой скамейке у стены, приглашая Шварца сесть рядом.
Он сел, протянул негнущиеся ноги, тяжело вздохнул и молвил печально:
-- Такая вот погода -- как раз для ревматиков!
Все молчали, только девушка у коммутатора говорила:
-- Еще раз повторяю вам: это не "Круг". Семь -- девять -- один -- семь -- три -- один...
-- Может, они передумали,-- предположил Мидкиф, крупный, толстый мужчина; его большие руки работяги, привыкшие к тяжелому труду, были усеяны шрамами от возни с инструментами: когда-то фермер, потом штукатур,-- обе профессии, конечно, оставили свои следы на руках.-- В конце-то концов, непонятно, зачем им платить каждому из нас по тысяче долларов за раз.-- Он сделал красноречивый жест -- свидетельство отсутствия всякой логики.
-- Ты что, шутишь? -- нервно высказался Дауд.
-- Нет, я прав! -- настаивал на своем Мидкиф, глядя сверху вниз на Дауда. Мидкиф в свои тридцать три уже облысел и казался гораздо старше остальных.-- Я прав, мой мальчик.
Расстегнув пальто -- легкое, осеннее, несмотря на середину зимы,-- он похлопал его полами, чтобы стряхнуть капли дождя, промочившего его насквозь; ткань возле пуговиц и петлиц сильно истерлась и обтрепалась, на манжетах от ветхости бахрома.
-- Сценаристы в кино,-- молвил Мидкиф,-- носят цилиндры.-- И с важным видом огляделся, а его тяжелые русые брови съехались на лбу.-- Мы с вами не так одеты для торжественной церемонии. Что ты собираешься делать со своими деньгами? -- обратился он к Дауду.
Дауд нервно кусал верхнюю губу, то и дело облизывал свои песочные усы.
-- Собираюсь перебраться в город,-- объяснил он,-- на Бэн-стрит. Сейчас живу в Бруклине. Там, в Бруклине, атмосфера, абсолютно непригодная для работы.
Жил он в семье жены, работавшей в страховой компании, и все ненавидели Дауда за то, что он существовал на зарплату жены и занимали они ту же комнату, что она сама -- до замужества. Его заставляли бегать по разным поручениям: то в магазин за маслом и картошкой, то на почту заплатить за телефон, то в налоговое управление -- оспорить сумму налогов. Стоило сесть за пишущую машинку -- теща тут же придумывала для него новое задание.
-- Я всегда работаю очень вдумчиво,-- Дауд словно просил извинения за эту свою особенность,-- у меня уходит много времени на обдумывание перед началом работы, и подвигается она очень медленно.
Дауд опубликовал уже два своих рассказа в журнале "Рассказ". Ему пришлось затратить на каждый из них по три месяца, а получил он всего двадцать пять долларов, и его шурин с угрюмым видом тут же подсчитал, сколько же вышло у него в неделю.
-- Мне нужно тихое место. Там, где живут творческие люди, где понимают все, что нужно для творчества.-- Он нервно улыбнулся.
Мидкиф согласно кивнул.
-- Мистера Ван Митера пока нет,-- снова сообщила девушка за коммутатором, как-то резко и отрывисто.
Мидкиф принялся ходить взад и вперед по ограниченному пространству между стеной и перегородкой.
-- Собираюсь внести кое-какие улучшения в свой сельский дом,-поделился он своими планами: он жил в шестикомнатном номере, на отшибе, в "Астории", с женой и шестью детьми.-- Знаете, нам приходится топить камин ящиками от яиц. Негоже... Хочу поэкспериментировать с углем, если получу свою тысчонку. И еще -- с газовой компанией: предложу им заплатить за их труд, посмотрим, что из этого выйдет.
Дважды продюсеры купили у него пьесы и чуть было даже не поставили; вполне естественно, обе -- на тему штукатурки.
-- Эх, хорошо бы сейчас наступило лето! -- задумавшись, пробормотал Мидкиф.
-- Да уж...-- откликнулся Шварц, потирая колено.
Ему только двадцать девять, но он уже передвигается как глубокий старик. Написал одну, первую свою пьесу, которая имела успех, и потом еще три, провальные, и критики в один голос заявили: все, он, мол, выдохся.
-- Лично я уезжаю в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Там хоть и жарко, зато прозрачный воздух. Мне нужно беречься от холода, сырости.-- И стал энергично растирать колено.-- Знаете, по правде говоря, здорово, что фонд выделяет нам такие деньги.
-- Просто чудесно! -- подхватила мисс Титтл, хихикнув.
-- Шесть тысяч долларов на нужды Большого Искусства,-- произнес Мидкиф.-- Подарок от стальных королей. Сознательно выделяемые деньги.
Девушка за коммутатором посмотрела на Мидкифа. Он коротко махнул ей в знак приветствия.
-- Мистера Ван Митера пока нет,-- равнодушным тоном говорила она в трубку.
Мидкиф стоял теперь рядом с мисс Титтл, глядя на нее сверху вниз.
-- Ну а куда вы собираетесь потратить эти деньги?
Сразу вспыхнув, она высморкалась. Мидкиф терпеливо ждал ответа.
-- Положу в банк,-- спокойно ответила она.-- Для приданого. Ну, когда выйду замуж.
Мидкиф кивнул.
-- Вы помолвлены?
Мисс Титтл вдохнула через мокрый платок.
-- Нет.
Мидкиф посмотрел на Дауда, пожал плечами. Повернувшись, подошел к открытой двери, выглянул в холл.
-- Честно говоря, я страшно удивился, почему это они выбрали именно меня,-- признался Шварц.-- Мне казалось, что все согласны с мнением критиков: мне конец, я выдохся.-- И улыбнулся.-- Может, в фонде не читают Джона Мейсона Брауна? В Альбукерке есть свое преимущество -- он расположен очень далеко от Джона Мейсона Брауна.-- Шварц засмеялся.
Никто его не поддержал; он медленно постукивал кончиком трости по подошве ботинка. Стоило Шварцу, маленькому уродцу, в очках с толстыми линзами, улыбнуться, как такое впечатление пропадало, и он казался человеком приятным, готовым угодить любому, хоть и печальным.
Через дверь торопливо вошел Джонни Марбл.
-- Я не опоздал? -- осведомился он с тревогой у Мидкифа.
-- Нет, не опоздал,-- успокоил его Мидкиф.-- Мистер Ван Митер поехал на ланч, потом будет обедать -- есть вкусные ростбифы в компании прекрасных женщин, чьи имена повторяют все от одного побережья страны до другого.
-- Пришлось порепетировать с двумя актерами, которых я ввожу в завтрашний спектакль,-- сообщил Марбл -- импресарио пьесы, которая еле держалась на подмостках от одной недели к другой; быстрыми, резкими движениями он зажег сигарету.-- Продержится еще месяц -- поверю в чудо.
Мидкиф, взяв его за руку, подвел к мисс Титтл.
-- Хочу представить вам, мисс Титтл, еще одного гения, явившегося за тысячей долларов,-- мистер Марбл.
-- Как поживаете? -- приветствовала его мисс Титтл.
Они с Марблом обменялись рукопожатиями. У него были длинные черные волосы и открытый воротник на рубашке, подчеркивавший, что никакой он не импресарио, а настоящий поэт.
-- Мисс Титтл из Стэмфорда,-- уточнил Мидкиф.
-- Какое отвратительное, просто смешное место! -- заявил Марбл.-- Разве могут там жить драматурги?! -- Он всегда считал, что говорит с остроумными обобщениями, как Ноэль Коуард, и всегда был очень дерзок с женщинами.
-- Мисс Титтл -- библиотекарь,-- сообщил Мидкиф.
-- Какое чудное место для драматурга,-- спохватился, широко улыбаясь, Марбл,-- библиотека! Там полно надежных, не раз испытанных материалов.-- И засмеялся.
-- Чему это ты так радуешься? -- подивился Мидкиф.
Марбл загасил сигарету о перегородку.
-- Хочешь знать правду?
-- Да, правду.
-- Вовсе я ничему не радуюсь, чтоб ты знал.
С улицы ввалился Джентлинг,-- в его густых усах поблескивали капельки дождя, черная шляпа съехала на ухо, как сомбреро мексиканца.
-- Шестой по счету, но самый выдающийся драматург,-- пдытожил Марбл.-Высокий, как каланча, как Роберт Шервуд.
Мисс Титтл снова хихикнула, и Джентлинг от самой двери бросил на нее свирепый взгляд. Пальто на его плечах выглядело как романтически наброшенный плащ. Мисс Титтл тут же умолкла.
-- Ах! -- вздохнул негромко Джентлинг; в его речи, а он был родом с Миссисипи, всегда сквозили трагические нотки.-- Итак, все нищие явились пораньше, чтобы выстроиться в очередь за подаянием от "Фаунтен фаундейшн", славящейся своей холодной, равнодушной пресвитерианской благотворительностью.
Никто на его тираду не прореагировал, и драматург замолк и картинно прислонился к перегородке.
-- Тысяча долларов...-- задумчиво произнес Марбл.-- Еще никогда в жизни не получал я за один раз такой большой суммы -- тысяча долларов. Просто невероятно! Не верится!
-- Драматургия,-- поучал его Мидкиф,-- это призвание богатого человека, все равно как охота на тетеревов.
Марбл засмеялся и, бормоча, повторил эту фразу, намереваясь позже, когда они выйдут отсюда, записать ее где-нибудь у себя. Мисс Титтл хихикнула.
-- Кто она такая? -- поинтересовался Джентлинг.
-- Мисс Титтл -- библиотекарь.
-- Очень рад с вами познакомиться! -- Джентлинг с обезоруживающим, настырным южным шармом приподнял свое черное сомбреро с дырочками на складках.-- Оставайтесь и впредь библиотекарем.
Мисс Титтл снова вспыхнула и высморкалась, поднеся к носу платочек; потом резко повернулась, чтобы не видеть перед собой нагловатого лица Джентлинга.
-- Честно говоря, я страшно удивился, когда узнал, что мне присудили премию,-- высказался он.-- По-моему, впервые в театральном искусстве был отмечен такой хлам, а не что-нибудь еще, куда более достойное. Им нравятся трюки и всякая бессмысленная чепуха, этим писакам -- критикам с Парк-авеню.
-- Где вы живете? -- спросил Мидкиф.
-- На Двадцать третьей улице.
-- Неплохо устроились.
-- Из Нью-Йорка никогда не дождаться талантливой литературы,-- вдруг вслух сформулировал свою мысль Джентлинг.
Никто не попросил его пояснить свой комментарий. Он потеребил кончики усов и объявил:
-- Завтра я уезжаю в Натчес!
Сразу же отсюда он собирался на Пенсильванский вокзал -- купить билет и поскорее уехать, покуда снова не надрался. В Натчесе он пить не будет. Сядет за письменный стол -- и писать по восемь часов в день... Тряхнув головой и свирепо оглядевшись по сторонам, он большими шагами подошел к коммутатору и рявкнул:
-- Сколько можно ждать? Где, черт подери, этот Ван Митер?