табаком.
В то утро лед был прозрачен, как стекло, и дети могли разглядеть
песчаное дно реки и форелей, дремлющих в глубине, подо льдом.
Дети остановились и долго смотрели на большую форель. Вдруг
какой-то длинный темный зверек с перепончатыми лапами скользнул в
прорубь и поплыл подо льдом по направлению к форели. Рыба заметила его
и быстро нырнула к затонувшему дереву, надеясь спрятаться в ветвях. Но
зверек оказался более искусным пловцом. Как стрела, метнулся он вслед
за форелью, поймал ее и, держа в пасти, поплыл против течения.
- Ха! Ам-он-ис*. Убийца рыб! - воскликнул Красный Журавль.
(* Выдра.)
Он стал топать ногами по льду, а выдра испугалась, выпустила
окровавленную рыбу и поплыла к низовьям.
- Эй, дети! - закричал старик. -Топайте, кричите, постарайтесь
спугнуть выдру, которая плывет к вам.
Детей на реке было около сотни. Услышав слова старика, они
выстроились в ряд и стали топать и стучать волчками по льду - словом,
подняли страшный шум.
Между тем Красный Журавль принес с берега большой камень и, держа
его высоко над головой, ждал, когда вернется выдра. Вскоре она
действительно поплыла назад, так как дети ее спугнули. Держалась она
близко к берегу, надеясь найти отверстие во льду, сделанное бобром, и
через это отверстие пробраться в нору бобра.
Но дыра во льду находилась значительно выше, а выдра уже
задыхалась. Легкие ее были наполнены отработанным воздухом, и она
должна была выдохнуть его, а затем вдохнуть снова, иначе ей грозила
смерть. В нескольких шагах от Красного Журавля она поднялась к самой
поверхности льда и, почти уткнувшись в него мордой, выдохнула воздух -
большой серебристый пузырь. Но раньше чем она успела снова вдохнуть,
Красный Журавль с размаху бросил камень. Трах! Хрупкий лед треснул,
пузырь разбился на сотню маленьких пузырьков, а выдра испугалась и
поплыла прочь. Теперь в легких ее не было воздуха, а ближайшая прорубь
находилась очень далеко.
Однако выдра пыталась добраться до проруби. Плыла она все
медленнее и медленнее, а Красный Журавль и дети следовали за ней.
Наконец зверек захлебнулся и пошел ко дну.
Дедушка Красный Журавль был очень доволен.
- Кто бы мог подумать, что нам посчастливится ее поймать! -
воскликнул он. - Хорошо, что она подплыла чуть ли не к самым моим
ногам! Синопа, шкуру мы сохраним для тебя. Когда ты вырастешь, я
сделаю из нее хороший колчан.
Он послал детей за топором в лагерь, а когда они вернулись,
прорубил лед над тем местом, где затонула выдра. Потом он поднял ее со
дна и вытащил на лед. Выдра была крупная: в длину она имела около
ярда, от носа до кончика хвоста. Старик и думать забыл о коре красной
ивы. С торжеством понес он свою добычу в лагерь, а дети следовали за
ним по пятам. В вигваме он содрал с выдры шкуру и растянул ее на земле
для просушки.
Глава IX
Первый лук Синопы
Как-то вечером, когда вся семья собралась у костра в вигваме,
Белый Волк сказал:
- Пора бы научить Синопу стрелять из лука.
- Верно, верно, - отозвался Красный Журавль. - Завтра же я начну
делать для него лук - не простой, деревянный, а роговой.
На следующее утро старик вместе с Синопой вышел на равнину искать
рога бизонов. Вскоре нашли они головы недавно убитых животных и с трех
сняли рога - большие черные рога четырехгодовалых самцов. Спустившись
в долину, они бросили их в горячий источник, где рога должны были
пролежать два дня, чтобы стать мягче.
На третий день Красный Журавль достал их из источника. Теперь
рога стали такими мягкими, что их можно было расщеплять ножом, словно
дерево. Он отнес их в вигвам и начал делать лук.
Сначала старик разрезал рога на длинные полосы; самые крупные
имели в ширину два с половиной дюйма, а в толщину один дюйм. Эти
большие куски предназначались для средней части лука, а куски потоньше
- для обоих концов. Красный Журавль приладил один кусок к другому и
склеил их хорошим клеем; индейцы делали этот клей из копыт бизонов.
Песчаником и ножом он долго обтачивал и полировал лук, чтобы он стал
гладким, как стекло. Посредине лук был толстый и тяжелый, а к обоим
концам суживался. Чтобы сделать лук прочным и упругим, старик обклеил
его сухожилиями. В длину он имел около ярда.
Теперь оставалось только привязать тетиву из крученого сухожилия
и сделать стрелы. Для древка стрелы старик взял твердое дерево;
железные наконечники были куплены у белых торговцев; оперением служили
перья диких гусей.
Старик сделал одиннадцать стрел с железными наконечниками, а
затем начал обтачивать двенадцатое древко и заниматься этим целый
вечер: обстругивал, полировал его, смазывал жиром. Синопа, следивший
за работой, не утерпел и спросил Красного Журавля, почему он так долго
делает последнее, двенадцатое древко.
- Потому что эта стрела должна быть волшебной, счастливой
стрелой, - ответил дед.
Затем он достал из своего колчана стрелу с очень маленьким острым
наконечником из черного обсидиана*. (* Обсидиан - стекловатая
вулканическая горная порода красного, черного или серого цвета.)
В Йеллоустоне есть целая гора, состоящая из этого камня.
- Этот черный наконечник я прикреплю к последней стреле, - сказал
старик, - а ты пользуйся ею только в минуты крайней опасности. Мой
отец сделал для меня этот наконечник, и трижды он спас мне жизнь.
- О, дедушка, расскажи, как это было! - воскликнул Синопа,
цепляясь за руку старика и мешая ему работать.
- Уж так и быть, расскажу, - отозвался тот, гладя мальчика по
голове. - Давно это было. Когда стрела в первый раз спасла мне жизнь,
я был маленьким мальчиком, таким, как ты теперь.
Отец подарил мне лук из рога и двенадцать стрел. На одиннадцати
стрелах наконечники были простые, кремневые, а на двенадцатой стреле
он прикрепил вот этот самый наконечник. И сказал он мне то же, что
сказал тебе я: пользуйся этой стрелой только в минуту крайней
опасности.
Однажды отправился я с приятелями на охоту. Они углубились в лес,
а я шел по опушке. В левой руке я держал лук и две стрелы: одна была
простая, другая - с черным наконечником. За спиной у меня висел колчан
с остальными стрелами. Вскоре дорогу мне преградил густой кустарник.
Из зарослей доносился какой-то странный жалобный вой. Я остановился и
прислушался; казалось, там, в кустах, воет собака. Я решил, что это
одна из наших лагерных собак, и поспешил ей на помощь. Смело раздвинул
я кусты и вдруг увидел перед собой большою волка. Как тебе известно,
волки боятся человека и не нападают на него, но не таков был этот
зверь. Морда его была покрыта клочьями пены, и я понял, что передо
мной бешеный волк. Дрожащей рукой взял я мою волшебную стрелу и
натянул тетиву лука. Волк разинул пасть, я выстрелил, и стрела попала
ему в глотку. Он подпрыгнул, упал к моим ногам и издох, а я вытащил
стрелу и спрятал ее.
Второй случай произошел спустя несколько лет. Тогда я был уже
взрослым. Черный наконечник я снял с маленькой детской стрелы и
прикрепил к большому древку. Однажды охотился я на бизонов и убил
четырех. Потом я выстрелил в пятого, и как раз в эту минуту лошадь моя
упала и сломала себе ногу. Бизон был только ранен, и боль привела его
в ярость. Он напал на меня, но я успел отскочить в сторону и пустить
стрелу, которая вонзилась ему в плечо. Четыре раза он на меня
бросался, и четыре раза я стрелял, но не мог его убить. Осталась у
меня последняя стрела, с черным наконечником. Я натянул тетиву. Когда
разъяренное животное снова двинулось на меня, я выстрелил. Стрела
пронзила ему сердце, и я был спасен.
- Дедушка, расскажи, как было дело в третий раз, - попросил
Синопа, когда старик умолк и задумался, глядя на пламя костра.
- Да, был еще один случай, - встрепенулся Красный Журавль, - но о
нем я не хочу тебе рассказывать. Боюсь, как бы не привиделось тебе это
во сне. Скажу только, что я вступил в бой с вождем племени кроу и убил
его этой стрелой.
Синопе хотелось расспросить об этом поединке, но глаза у него
слипались, и его уложили спать.
На следующий день Красный Журавль сделал еще несколько стрел с
заостренными концами, но без железных наконечников. Они
предназначались для стрельбы в мишень. В течение многих месяцев старик
ежедневно заставлял Синопу упражняться в стрельбе из лука. Сначала
мальчик стрелял в кусты или в шкуру, брошенную на куст, а месяца через
два мишенью служил пучок травы, которую дед бросал вверх. Вскоре
Синопа стал таким искусным стрелком, что стрелял почти без промаха.
Как-то утром, после раннего купания в проруби, старый дед и
Синопа отправились на охоту. В первый раз мальчик взял с собой
настоящие стрелы. Утро было очень холодное, деревья покрыты инеем, на
реке потрескивал лед, и этот треск напоминал ружейные выстрелы. В
долине услышали они кудахтанье - это кричали "куры прерий",
острохвостые тетерева. Подойдя ближе, они увидели птиц, сидевших на
невысоком тополе. Птицам было очень холодно, они нахохлились и ни
малейшего внимания не обратили на мальчика и старика.
- Попробуй их подстрелить, - сказал Красный Журавль Синопе, когда
они подошли так близко к дереву, что могли разглядеть блестящие черные
глаза птиц.
Синопа сбросил с плеч шкуру, служившую ему плащом, взял стрелу и
прицелился в птицу, которая сидела на верхушке дерева.
- Нет, нет, не стреляй в нее! - остановил его Красный Журавль. -
Падая, она спугнет всех остальных птиц. Целься в ту, что сидит на
самой нижней ветке.
Синопа быстро прицелился. Зазвенела тетива, птица упала,
пронзенная стрелой, и снег окрасился кровью. Мальчик не сказал ни
слова, но по сверкающим глазам его видно было, как он гордится метким
выстрелом. Снова он прицелился, но на этот раз дал промах. Он пустил
четыре стрелы и убил еще трех птиц. Когда он прицелился в пятую,
Красный Журавль сказал:
- Довольно. У тебя есть одна птица для матери, одна для отца,
одна для тебя и одна для меня. Запомни: мы убиваем животных и птиц,
потому что питаемся их мясом. Но если запасов мяса достаточно, никогда
не следует охотиться только для забавы!
Синопа запомнил эти слова. И впоследствии он никогда не отнимал
жизни у животных и птиц, если в то время не нуждался в пище. К
сожалению, многие белые охотники не признавали этого правила. Они
убивали бизонов, оленей, голубей, гусей и других птиц только для того,
чтобы позабавиться. Охота была для них развлечением. Вот почему в
некоторых странах истреблена вся дичь.
Подобрав убитых птиц, а также все выпущенные стрелы, старик и
маленький охотник тронулись в обратный путь.
Будь на месте Синопы белый мальчик, он отморозил бы себе руки,
так как день был очень холодный. Но Синопа не чувствовал холода.
Недаром он ежедневно-и зимой и летом- купался в реке!
Когда они шли по лесу, Синопа увидел кролика, сидевшего под
кустом.
- Хотел бы я знать, сможешь ли ты подстрелить его, когда он
бежит,-проговорил Красный Журавль. - Натяни тетиву и попытайся это
сделать, а я брошу в ту сторону одну из убитых птиц и спугну его.
Они находились шагах в сорока от кролика. Старик размахнулся и
швырнул птицу. Испуганный кролик выскочил из-под куста и запрыгал по
снегу. Мальчик прицелился. Зажужжала стрела и вонзилась кролику в
спину. Это был меткий выстрел. Синопа радостно вскрикнул, бросился к
своей добыче и принес ее Красному Журавлю. Старый дед тоже был очень
доволен.
- Я еще не встречал мальчика, который бы так метко стрелял, -
сказал он.
Вернувшись в вигвам, он обратился к Белому Волку:
- Послушай, Синопа будет вождем, я это знаю.
- Я тебе верю, - отозвался Белый Волк. - Все мы гордимся нашим
мальчиком.
Глава X
По следам горного льва1
(* Горный лев (пума) - млекопитающее рода кошек, длина тела до
197 см. Водилась в Америке от Канады до Патагонии.)
В то время как Красный Журавль учил Синопу охотиться, маленькая
подруга Синопы Отаки училась под руководством своей матери всему, что
должна знать женщина-индианка. Детский вигвам был раскинут в тени
деревьев, защищавших его от ветра, и дети ежедневно приходили сюда
играть. Одинокий Бизон и Синопа охотились, а Отаки собирала хворост
для костра, ходила к реке за водой, оправляла постели из мягких шкур и
подметала веником из ивовых прутьев земляной пол в вигваме.
Случалось, мальчики с утра уходили на охоту и возвращались в
маленький вигвам с пустыми руками. Но иногда им удавалось подстрелить
двух-трех птиц или кролика. Подходя к вигваму, они кричали:
- Отаки! Вот и мы! Охота была удачная.
Девочка бежала им навстречу.
- Киаи-йо! Славную добычу принесли мои охотники, - говорила она.
- Входите, входите, а я поджарю мясо.
Мальчики садились на ложе из звериных шкур, грелись у костра и
сушили мокрые мокасины, а Отаки, вынув из ножен свой маленький нож,
ощипывала птиц или сдирала шкуру с кролика и поджаривала мясо на
горячих угольях. Правда, это мясо было далеко не так вкусно, как мясо
бизона, лося или оленя, которое приносили в лагерь взрослые охотники,
но мальчики ели с аппетитом. Как гордились они тем, что могут
охотиться и добывать себе пропитание! Детям белых вряд ли понравилось
бы кушанье, приготовленное Отаки, потому что она никогда его не
солила. Я уже упоминал, что индейцы не употребляли соли, пока белые не
научили их солить кушанье, да и по сей день многие индейцы могут
обходиться без соли.
Однажды оба мальчика далеко отошли от вигвама и спустились к
низовьям реки. Здесь увидели они несколько ягодных деревьев,
напоминающих рябину и покрытых ягодами. Когда эти ягоды поспевают,
есть их нельзя - такие они кислые; но с первыми же заморозками кислота
в них превращается в сахар, и тогда ягоды несколько напоминают на вкус
смородину. Они очень терпкие и сладкие; любят их не только люди, но и
птицы. Увидев эти деревца, мальчики очень обрадовались и тотчас же
начали срывать ягоды. Странным казалось им, как это женщины до сих пор
не нашли этих деревьев и не обобрали ягод. Наевшись до отвала,
Одинокий Бизон сказал:
- Следует собрать и отнести все эти ягоды в наш вигвам. Нам их
хватит на зиму.
- Ты прав, - отозвался Синопа. - Но не мужское дело собирать
ягоды. Приведем-ка сюда Отаки.
- Она еще маленькая, одной ей не обобрать все деревья, - возразил
Одинокий Бизон. - Не позвать ли наших матерей? А Отаки будет им
помогать.
- Хорошо. Ступай позови их, а я останусь здесь и буду сторожить.
Деревья наши, потому что мы их нашли, и я никому не позволю рвать с
них ягоды.
Одинокий Бизон побежал по направлению к лагерю, а Синопа остался.
Холодно было стоять на одном месте. Он решил побродить поблизости и не
заметил, как отошел далеко от деревьев. Вдруг увидел он какие-то
странные следы на снегу - это были отпечатки больших круглых лап.
Синопа долго их рассматривал. "Вот если бы дедушка был здесь, он бы
сразу догадался, какое животное оставило эти следы", - подумал
мальчик.
Свернув в сторону, он снова увидел странные следы. "Хотел бы я
знать, что это за животное! А не пойти ли по следу? Быть может, я и
узнаю..."
Следы тянулись от реки по направлению к утесу из песчаника.
Синопа вошел в лес. Здесь он увидел, что животное поднялось на задние
лапы, а когтями передних лап содрало кору с тополя. На снегу валялись
кусочки коры. Чуть дальше животное остановилось и, по-видимому, долго
стояло на одном месте, так как здесь снег был утоптан большими лапами.
Еще дальше зверь сидел на снегу и оставил отпечаток длинного хвоста.
Взглянув на отпечаток, Синопа понял, что идет не по следу медведя, так
как у медведя хвост короткий. "И это не волк, - рассуждал мальчик. - У
волков пушистые хвосты, а этот хвост покрыт короткой шерстью. Быть
может, я иду по следу выдры?"
Он ускорил шаги и вскоре приблизился к утесу. Там, где начинался
подъем, деревьев было мало. Крутой склон был усеян камнями и каменными
глыбами, а между глыб виднелись следы странного зверя. "Должно быть,
это выдра", - снова подумал мальчик. Он забыл о том, что следы были в
десять раз больше тех, какие оставила бы выдра. Кроме того, выдра не
идет, а как бы ползет по снегу; передние лапы она прижимает к груди, а
задними отталкивается от земли, оставляя за собой неглубокую ложбинку
в снегу.
Синопа стал взбираться по склону и вскоре остановился у подножия
утеса. Здесь следы обрывались у входа в узкую и низкую пещеру в скале.
Мальчик сделал еще несколько шагов и смело заглянул в пещеру, надеясь
увидеть там какое-нибудь животное. Но в темной пещере никого не было
видно, а на каменном полу валялись обглоданные кости - большие
берцовые кости и ребра бизона и оленя.
И вдруг Синопе стало страшно. Да и всякий испугался бы, увидев
эту черную пещеру и обглоданные кости с приставшими к ним кусками
мяса. Мальчик вскрикнул, повернулся и стремглав побежал вниз по
склону. Миновав ягодные деревца, он помчался по направлению к лагерю и
вскоре встретил свою мать, Красного Журавля, Отаки, Одинокого Бизона и
их мать. Задыхаясь, рассказал он деду о следах странного зверя, о
пещере и обглоданных костях.
- А-ха! - воскликнул Красный Журавль. - Ты видел обглоданные
кости в пещере? И отпечатки лап были большие и круглые? А знаешь ли,
мой маленький охотник, ведь ты преследовал не выдру, а рысь или, быть
может, горного льва!
- Киаи-йо! - закричали женщины. - Да неужели он шел по следам
этого страшного зверя?
Мать крепко обняла Синопу и заявила, что теперь не будет
отпускать его одного.
- Ха! Пусть мальчик учится! - сказал старый дед. - Ведь ничего
плохого не случилось. Мальчуган, беги к отцу и скажи ему, чтобы он
взял ружье и привел сюда собак.
Белый Волк отдыхал в своем вигваме. Выслушав рассказ Синопы, он
схватил ружье, кликнул собак и так быстро зашагал по тропе, что Синопе
пришлось бежать за ним. Вскоре догнали они остальных и через несколько
минут подошли к тому месту, где виднелись странные следы на снегу.
Собаки понюхали след, заворчали и ощетинились.
- Это следы горного льва, - сказал Белый Волк.
- Да, и очень большого льва, - добавил Красный Журавль.
Белый Волк пошел по следу; за ним бежали собаки, за собаками шел
Красный Журавль, а женщины и дети замыкали шествие. Там, где начинался
подъем, Белый Волк приказал своим спутникам остановиться и ждать его,
а сам пошел дальше вместе с собаками.
Поднявшись к подножию утеса, он послал собак вперед. Залившись
лаем, собаки побежали по свежему следу. Но у входа в пещеру они
почуяли запах зверя, остановились и, поджав хвосты, отступили. Эти
собаки не годились для охоты; они могли только сторожить лагерь да
перевозить поклажу. Белый Волк на них прикрикнул, но они ни за что не
хотели идти в пещеру; они скулили, дрожали и жалобно на него
посматривали.
Видя, что собак не переупрямишь, Белый Волк взвел курок,
крадучись подошел к входу в пещеру, наклонился и заглянул внутрь.
Сначала он ничего не мог разглядеть, но вдруг в глубине пещеры
блеснули две зеленоватые точки, и он догадался, что это глаза зверя.
Медленно поднял он ружье, прицелился и спустил курок.
- Бум! - прогремел выстрел, и облако дыма затянуло вход в пещеру.
Белый Волк тотчас же отскочил в сторону, и хорошо сделал! Из пещеры
выскочила с громким ревом красно-бурая горная львица. Она корчилась и
каталась по снегу, а из раны на ее шее струилась кровь. Собаки
преодолели страх и бросились к ней, но разъяренный зверь отшвырнул их
своими огромными лапами. Испуганные псы обратились в бегство и бежали,
не останавливаясь, до самого лагеря.
Старик, женщины и дети издали наблюдали эту сцену. Они были так
взволнованны, что не могли выговорить ни слова. Белый Волк поспешно
заряжал ружье, опасаясь, как бы не напала на него раненая львица. Но
рана оказалась смертельной; львица в последний раз подпрыгнула и упала
на снег. Видя, что она лежит неподвижно, Красный Журавль стал
взбираться по склону, а за ним побежали и все остальные. Синопа взял
львицу за передние лапы и попытался ее чуть-чуть приподнять, но
силенок у него не хватило.
- Ха! Это убийца оленей! - воскликнул Белый Волк. - Должно быть,
там, в пещере, остались детеныши. Отец, подержи мое ружье, а я пойду
посмотрю.
Он вошел в пещеру и вскоре вернулся, держа на руках крохотного
горного львенка. Величиной он был с домашнюю кошку, а на его светлой
шкурке виднелись темные пятна. Он был так мал, что еще не боялся
человека; когда Белый Волк погладил его и почесал ему за ухом, львенок
замурлыкал как кошка.
- Дай мне его, отец! - попросил Синопа.
Он завернул львенка в одеяло, и тот замурлыкал еще громче.
Белый Волк и Красный Журавль стали сдирать шкуру со львицы, а
женщины и дети вернулись к ягодным деревцам и быстро обобрали все
ягоды. Придя домой, они высыпали их на чистые шкуры, а Отаки отнесла
мешок ягод в детский вигвам и там их высушила.
Вечером Синопа сидел у костра, держа на руках горного львенка.
- Дедушка, - обратился он к Красному Журавлю, - почему почти на
всех ягодных кустах и деревьях торчат острые шипы?
- Старик-Творец усеял ветки шипами, - отозвался дед. - Слушай,
вот как было дело. Старик создал землю, деревья и всех животных. Но
следует сказать, что хотя и был он творцом мира, но частенько поступал
неразумно.
Однажды шел он по берегу, над рекой. Посмотрев вниз, он увидел в
воде гроздья красных ягод. Старику очень хотелось есть; он быстро
разделся и прыгнул с высокого берега в воду. Долго плавал он и нырял,
но ягод найти не мог. Тогда он вскарабкался на берег, лег, посмотрел
вниз и опять увидел ягоды. Снова прыгнул он в воду и долго плавал. Так
повторялось несколько раз. Наконец он выбился из сил и чуть не утонул.
С трудом вылез он на берег и растянулся на песке.
Случайно посмотрел он вверх и увидел над своей головой ветку
деревца, сгибавшуюся под тяжестью ягод. Только тогда он понял, что в
воде были не ягоды, а отражение ягод. Рассердился Старик, вскочил и
стал бить деревцо палкой. И ветви деревца покрылись шипами. "Отныне и
ты и тебе подобные - все вы будете усеяны шипами! - сказал Старик. - И
люди будут награждать вас ударами, сбивая ягоды с ветвей".
И по сей день женщины, собирая ягоды на зиму, палками сбивают их
с веток, чтобы не поцарапать рук.
Глава XI
Синопа вступает в братство Москитов
Прошло несколько лет с тех пор, как племя черноногих зимовало в
долине реки Два Талисмана. Однажды, в жаркий летний день, Красный
Журавль и Белый Волк сидели в тени вигвама и по очереди курили большую
трубку. На поляне играли дети, почти все мальчики были старше и
сильнее, чем Синопа. Докуривая трубку, Белый Волк улыбнулся и с
довольным видом стал потирать свои маленькие руки. У индейцев, живших
на равнинах, руки и ноги были маленькие и очень красивые.
- Почему ты улыбаешься, сын мой? - спросил Красный Журавль.
- Смотрю на детей и радуюсь, - отозвался Белый Волк, указывая
рукой на Синопу, который далеко опередил гнавшихся за ним мальчиков и
девочек. - Знаешь ли, отец, - добавил он, - когда-нибудь наш мальчик
будет великим вождем. Настанет день, когда мы будем им гордиться.
- Да, да, правду ты сказал, - отозвался старик. - Какой он Добрый
и смелый! И все его любят. Дети со всех концов лагеря приходят сюда и
просят его поиграть с ними.
- Вождь должен заслужить любовь народа, - сказал Белый Волк. -
Как бы ни был храбр человек, какие бы подвиги ни совершил он на войне,
- все равно не быть ему вождем, если народ его не любит.
- Знаю, знаю! - воскликнул Красный Журавль. - Этому-то и учил я
тебя в молодости. И вождем тебя избрали, потому что ты добр и
помогаешь беднякам, вдовам и сиротам.
Белый Волк согласился с ним.
- Настало время, - продолжал он, - когда мы должны заняться
обучением Синопы. Пусть вступит он в братство Су-ис-ксис-ик.
Все индейские племена имели немало различных братств, или союзов.
Среди этих братств были братства тайные, и лишь немногим избранным
известны были все их обряды и церемонии. Наибольшее количество братств
насчитывало, да и по сей день насчитывает, племя хопи или моки из
Северной Аризоны*. (* Хопи - индейское племя ацтеко-таноанской
языковой семьи. Проживает в укрепленных террасированных
деревнях-пуэбло, откуда и произошло общее название этой группы
индейцев. Основное традиционное занятие - поливное земледелие, охота
играла вспомогательную роль. Регулярно проводимый хопи знаменитый
танец Змеи до сих пор собирает сотни американских туристов-зрителей со
всей страны (Wisser C. Indians of the United States. N.Y., 1966. Р.
220).)
Это племя имеет несколько сот различных союзов, а самыми
любопытными являются братство Змеи и Флейты. Члены братства Змеи
устраивают раз в два года священные пляски. Сначала все они собираются
в киве, или священном доме, и там совершают какие-то тайные обряды,
затем выходят на площадь и пляшут, тело их обвивают гремучие змеи,
укусы которых смертельны.
Все братства, или союзы, у всех племен преследуют какую-нибудь
определенную цель. Хопи, или "народ мира", как они сами себя называют,
живут в пустынной стране и возделывают поля и огороды. Они питаются
маисом, бобами и тыквами. Никогда они не были охотниками и воинами*. В
жизни хопи самую большую роль играет дождь, так как от дождя зависит
урожай. Поэтому все тайные общества хопи ставят себе целью вызывать
дождь. Хопи очень суеверны: они совершают тайные обряды в кивах,
устраивают священные пляски и верят, будто этим можно предотвратить
засуху. (* Это утверждение автора неточно. Охота у индейцев пуэбло
играла важную (хотя и вспомогательную) роль. В повести "Сын племени
В то утро лед был прозрачен, как стекло, и дети могли разглядеть
песчаное дно реки и форелей, дремлющих в глубине, подо льдом.
Дети остановились и долго смотрели на большую форель. Вдруг
какой-то длинный темный зверек с перепончатыми лапами скользнул в
прорубь и поплыл подо льдом по направлению к форели. Рыба заметила его
и быстро нырнула к затонувшему дереву, надеясь спрятаться в ветвях. Но
зверек оказался более искусным пловцом. Как стрела, метнулся он вслед
за форелью, поймал ее и, держа в пасти, поплыл против течения.
- Ха! Ам-он-ис*. Убийца рыб! - воскликнул Красный Журавль.
(* Выдра.)
Он стал топать ногами по льду, а выдра испугалась, выпустила
окровавленную рыбу и поплыла к низовьям.
- Эй, дети! - закричал старик. -Топайте, кричите, постарайтесь
спугнуть выдру, которая плывет к вам.
Детей на реке было около сотни. Услышав слова старика, они
выстроились в ряд и стали топать и стучать волчками по льду - словом,
подняли страшный шум.
Между тем Красный Журавль принес с берега большой камень и, держа
его высоко над головой, ждал, когда вернется выдра. Вскоре она
действительно поплыла назад, так как дети ее спугнули. Держалась она
близко к берегу, надеясь найти отверстие во льду, сделанное бобром, и
через это отверстие пробраться в нору бобра.
Но дыра во льду находилась значительно выше, а выдра уже
задыхалась. Легкие ее были наполнены отработанным воздухом, и она
должна была выдохнуть его, а затем вдохнуть снова, иначе ей грозила
смерть. В нескольких шагах от Красного Журавля она поднялась к самой
поверхности льда и, почти уткнувшись в него мордой, выдохнула воздух -
большой серебристый пузырь. Но раньше чем она успела снова вдохнуть,
Красный Журавль с размаху бросил камень. Трах! Хрупкий лед треснул,
пузырь разбился на сотню маленьких пузырьков, а выдра испугалась и
поплыла прочь. Теперь в легких ее не было воздуха, а ближайшая прорубь
находилась очень далеко.
Однако выдра пыталась добраться до проруби. Плыла она все
медленнее и медленнее, а Красный Журавль и дети следовали за ней.
Наконец зверек захлебнулся и пошел ко дну.
Дедушка Красный Журавль был очень доволен.
- Кто бы мог подумать, что нам посчастливится ее поймать! -
воскликнул он. - Хорошо, что она подплыла чуть ли не к самым моим
ногам! Синопа, шкуру мы сохраним для тебя. Когда ты вырастешь, я
сделаю из нее хороший колчан.
Он послал детей за топором в лагерь, а когда они вернулись,
прорубил лед над тем местом, где затонула выдра. Потом он поднял ее со
дна и вытащил на лед. Выдра была крупная: в длину она имела около
ярда, от носа до кончика хвоста. Старик и думать забыл о коре красной
ивы. С торжеством понес он свою добычу в лагерь, а дети следовали за
ним по пятам. В вигваме он содрал с выдры шкуру и растянул ее на земле
для просушки.
Глава IX
Первый лук Синопы
Как-то вечером, когда вся семья собралась у костра в вигваме,
Белый Волк сказал:
- Пора бы научить Синопу стрелять из лука.
- Верно, верно, - отозвался Красный Журавль. - Завтра же я начну
делать для него лук - не простой, деревянный, а роговой.
На следующее утро старик вместе с Синопой вышел на равнину искать
рога бизонов. Вскоре нашли они головы недавно убитых животных и с трех
сняли рога - большие черные рога четырехгодовалых самцов. Спустившись
в долину, они бросили их в горячий источник, где рога должны были
пролежать два дня, чтобы стать мягче.
На третий день Красный Журавль достал их из источника. Теперь
рога стали такими мягкими, что их можно было расщеплять ножом, словно
дерево. Он отнес их в вигвам и начал делать лук.
Сначала старик разрезал рога на длинные полосы; самые крупные
имели в ширину два с половиной дюйма, а в толщину один дюйм. Эти
большие куски предназначались для средней части лука, а куски потоньше
- для обоих концов. Красный Журавль приладил один кусок к другому и
склеил их хорошим клеем; индейцы делали этот клей из копыт бизонов.
Песчаником и ножом он долго обтачивал и полировал лук, чтобы он стал
гладким, как стекло. Посредине лук был толстый и тяжелый, а к обоим
концам суживался. Чтобы сделать лук прочным и упругим, старик обклеил
его сухожилиями. В длину он имел около ярда.
Теперь оставалось только привязать тетиву из крученого сухожилия
и сделать стрелы. Для древка стрелы старик взял твердое дерево;
железные наконечники были куплены у белых торговцев; оперением служили
перья диких гусей.
Старик сделал одиннадцать стрел с железными наконечниками, а
затем начал обтачивать двенадцатое древко и заниматься этим целый
вечер: обстругивал, полировал его, смазывал жиром. Синопа, следивший
за работой, не утерпел и спросил Красного Журавля, почему он так долго
делает последнее, двенадцатое древко.
- Потому что эта стрела должна быть волшебной, счастливой
стрелой, - ответил дед.
Затем он достал из своего колчана стрелу с очень маленьким острым
наконечником из черного обсидиана*. (* Обсидиан - стекловатая
вулканическая горная порода красного, черного или серого цвета.)
В Йеллоустоне есть целая гора, состоящая из этого камня.
- Этот черный наконечник я прикреплю к последней стреле, - сказал
старик, - а ты пользуйся ею только в минуты крайней опасности. Мой
отец сделал для меня этот наконечник, и трижды он спас мне жизнь.
- О, дедушка, расскажи, как это было! - воскликнул Синопа,
цепляясь за руку старика и мешая ему работать.
- Уж так и быть, расскажу, - отозвался тот, гладя мальчика по
голове. - Давно это было. Когда стрела в первый раз спасла мне жизнь,
я был маленьким мальчиком, таким, как ты теперь.
Отец подарил мне лук из рога и двенадцать стрел. На одиннадцати
стрелах наконечники были простые, кремневые, а на двенадцатой стреле
он прикрепил вот этот самый наконечник. И сказал он мне то же, что
сказал тебе я: пользуйся этой стрелой только в минуту крайней
опасности.
Однажды отправился я с приятелями на охоту. Они углубились в лес,
а я шел по опушке. В левой руке я держал лук и две стрелы: одна была
простая, другая - с черным наконечником. За спиной у меня висел колчан
с остальными стрелами. Вскоре дорогу мне преградил густой кустарник.
Из зарослей доносился какой-то странный жалобный вой. Я остановился и
прислушался; казалось, там, в кустах, воет собака. Я решил, что это
одна из наших лагерных собак, и поспешил ей на помощь. Смело раздвинул
я кусты и вдруг увидел перед собой большою волка. Как тебе известно,
волки боятся человека и не нападают на него, но не таков был этот
зверь. Морда его была покрыта клочьями пены, и я понял, что передо
мной бешеный волк. Дрожащей рукой взял я мою волшебную стрелу и
натянул тетиву лука. Волк разинул пасть, я выстрелил, и стрела попала
ему в глотку. Он подпрыгнул, упал к моим ногам и издох, а я вытащил
стрелу и спрятал ее.
Второй случай произошел спустя несколько лет. Тогда я был уже
взрослым. Черный наконечник я снял с маленькой детской стрелы и
прикрепил к большому древку. Однажды охотился я на бизонов и убил
четырех. Потом я выстрелил в пятого, и как раз в эту минуту лошадь моя
упала и сломала себе ногу. Бизон был только ранен, и боль привела его
в ярость. Он напал на меня, но я успел отскочить в сторону и пустить
стрелу, которая вонзилась ему в плечо. Четыре раза он на меня
бросался, и четыре раза я стрелял, но не мог его убить. Осталась у
меня последняя стрела, с черным наконечником. Я натянул тетиву. Когда
разъяренное животное снова двинулось на меня, я выстрелил. Стрела
пронзила ему сердце, и я был спасен.
- Дедушка, расскажи, как было дело в третий раз, - попросил
Синопа, когда старик умолк и задумался, глядя на пламя костра.
- Да, был еще один случай, - встрепенулся Красный Журавль, - но о
нем я не хочу тебе рассказывать. Боюсь, как бы не привиделось тебе это
во сне. Скажу только, что я вступил в бой с вождем племени кроу и убил
его этой стрелой.
Синопе хотелось расспросить об этом поединке, но глаза у него
слипались, и его уложили спать.
На следующий день Красный Журавль сделал еще несколько стрел с
заостренными концами, но без железных наконечников. Они
предназначались для стрельбы в мишень. В течение многих месяцев старик
ежедневно заставлял Синопу упражняться в стрельбе из лука. Сначала
мальчик стрелял в кусты или в шкуру, брошенную на куст, а месяца через
два мишенью служил пучок травы, которую дед бросал вверх. Вскоре
Синопа стал таким искусным стрелком, что стрелял почти без промаха.
Как-то утром, после раннего купания в проруби, старый дед и
Синопа отправились на охоту. В первый раз мальчик взял с собой
настоящие стрелы. Утро было очень холодное, деревья покрыты инеем, на
реке потрескивал лед, и этот треск напоминал ружейные выстрелы. В
долине услышали они кудахтанье - это кричали "куры прерий",
острохвостые тетерева. Подойдя ближе, они увидели птиц, сидевших на
невысоком тополе. Птицам было очень холодно, они нахохлились и ни
малейшего внимания не обратили на мальчика и старика.
- Попробуй их подстрелить, - сказал Красный Журавль Синопе, когда
они подошли так близко к дереву, что могли разглядеть блестящие черные
глаза птиц.
Синопа сбросил с плеч шкуру, служившую ему плащом, взял стрелу и
прицелился в птицу, которая сидела на верхушке дерева.
- Нет, нет, не стреляй в нее! - остановил его Красный Журавль. -
Падая, она спугнет всех остальных птиц. Целься в ту, что сидит на
самой нижней ветке.
Синопа быстро прицелился. Зазвенела тетива, птица упала,
пронзенная стрелой, и снег окрасился кровью. Мальчик не сказал ни
слова, но по сверкающим глазам его видно было, как он гордится метким
выстрелом. Снова он прицелился, но на этот раз дал промах. Он пустил
четыре стрелы и убил еще трех птиц. Когда он прицелился в пятую,
Красный Журавль сказал:
- Довольно. У тебя есть одна птица для матери, одна для отца,
одна для тебя и одна для меня. Запомни: мы убиваем животных и птиц,
потому что питаемся их мясом. Но если запасов мяса достаточно, никогда
не следует охотиться только для забавы!
Синопа запомнил эти слова. И впоследствии он никогда не отнимал
жизни у животных и птиц, если в то время не нуждался в пище. К
сожалению, многие белые охотники не признавали этого правила. Они
убивали бизонов, оленей, голубей, гусей и других птиц только для того,
чтобы позабавиться. Охота была для них развлечением. Вот почему в
некоторых странах истреблена вся дичь.
Подобрав убитых птиц, а также все выпущенные стрелы, старик и
маленький охотник тронулись в обратный путь.
Будь на месте Синопы белый мальчик, он отморозил бы себе руки,
так как день был очень холодный. Но Синопа не чувствовал холода.
Недаром он ежедневно-и зимой и летом- купался в реке!
Когда они шли по лесу, Синопа увидел кролика, сидевшего под
кустом.
- Хотел бы я знать, сможешь ли ты подстрелить его, когда он
бежит,-проговорил Красный Журавль. - Натяни тетиву и попытайся это
сделать, а я брошу в ту сторону одну из убитых птиц и спугну его.
Они находились шагах в сорока от кролика. Старик размахнулся и
швырнул птицу. Испуганный кролик выскочил из-под куста и запрыгал по
снегу. Мальчик прицелился. Зажужжала стрела и вонзилась кролику в
спину. Это был меткий выстрел. Синопа радостно вскрикнул, бросился к
своей добыче и принес ее Красному Журавлю. Старый дед тоже был очень
доволен.
- Я еще не встречал мальчика, который бы так метко стрелял, -
сказал он.
Вернувшись в вигвам, он обратился к Белому Волку:
- Послушай, Синопа будет вождем, я это знаю.
- Я тебе верю, - отозвался Белый Волк. - Все мы гордимся нашим
мальчиком.
Глава X
По следам горного льва1
(* Горный лев (пума) - млекопитающее рода кошек, длина тела до
197 см. Водилась в Америке от Канады до Патагонии.)
В то время как Красный Журавль учил Синопу охотиться, маленькая
подруга Синопы Отаки училась под руководством своей матери всему, что
должна знать женщина-индианка. Детский вигвам был раскинут в тени
деревьев, защищавших его от ветра, и дети ежедневно приходили сюда
играть. Одинокий Бизон и Синопа охотились, а Отаки собирала хворост
для костра, ходила к реке за водой, оправляла постели из мягких шкур и
подметала веником из ивовых прутьев земляной пол в вигваме.
Случалось, мальчики с утра уходили на охоту и возвращались в
маленький вигвам с пустыми руками. Но иногда им удавалось подстрелить
двух-трех птиц или кролика. Подходя к вигваму, они кричали:
- Отаки! Вот и мы! Охота была удачная.
Девочка бежала им навстречу.
- Киаи-йо! Славную добычу принесли мои охотники, - говорила она.
- Входите, входите, а я поджарю мясо.
Мальчики садились на ложе из звериных шкур, грелись у костра и
сушили мокрые мокасины, а Отаки, вынув из ножен свой маленький нож,
ощипывала птиц или сдирала шкуру с кролика и поджаривала мясо на
горячих угольях. Правда, это мясо было далеко не так вкусно, как мясо
бизона, лося или оленя, которое приносили в лагерь взрослые охотники,
но мальчики ели с аппетитом. Как гордились они тем, что могут
охотиться и добывать себе пропитание! Детям белых вряд ли понравилось
бы кушанье, приготовленное Отаки, потому что она никогда его не
солила. Я уже упоминал, что индейцы не употребляли соли, пока белые не
научили их солить кушанье, да и по сей день многие индейцы могут
обходиться без соли.
Однажды оба мальчика далеко отошли от вигвама и спустились к
низовьям реки. Здесь увидели они несколько ягодных деревьев,
напоминающих рябину и покрытых ягодами. Когда эти ягоды поспевают,
есть их нельзя - такие они кислые; но с первыми же заморозками кислота
в них превращается в сахар, и тогда ягоды несколько напоминают на вкус
смородину. Они очень терпкие и сладкие; любят их не только люди, но и
птицы. Увидев эти деревца, мальчики очень обрадовались и тотчас же
начали срывать ягоды. Странным казалось им, как это женщины до сих пор
не нашли этих деревьев и не обобрали ягод. Наевшись до отвала,
Одинокий Бизон сказал:
- Следует собрать и отнести все эти ягоды в наш вигвам. Нам их
хватит на зиму.
- Ты прав, - отозвался Синопа. - Но не мужское дело собирать
ягоды. Приведем-ка сюда Отаки.
- Она еще маленькая, одной ей не обобрать все деревья, - возразил
Одинокий Бизон. - Не позвать ли наших матерей? А Отаки будет им
помогать.
- Хорошо. Ступай позови их, а я останусь здесь и буду сторожить.
Деревья наши, потому что мы их нашли, и я никому не позволю рвать с
них ягоды.
Одинокий Бизон побежал по направлению к лагерю, а Синопа остался.
Холодно было стоять на одном месте. Он решил побродить поблизости и не
заметил, как отошел далеко от деревьев. Вдруг увидел он какие-то
странные следы на снегу - это были отпечатки больших круглых лап.
Синопа долго их рассматривал. "Вот если бы дедушка был здесь, он бы
сразу догадался, какое животное оставило эти следы", - подумал
мальчик.
Свернув в сторону, он снова увидел странные следы. "Хотел бы я
знать, что это за животное! А не пойти ли по следу? Быть может, я и
узнаю..."
Следы тянулись от реки по направлению к утесу из песчаника.
Синопа вошел в лес. Здесь он увидел, что животное поднялось на задние
лапы, а когтями передних лап содрало кору с тополя. На снегу валялись
кусочки коры. Чуть дальше животное остановилось и, по-видимому, долго
стояло на одном месте, так как здесь снег был утоптан большими лапами.
Еще дальше зверь сидел на снегу и оставил отпечаток длинного хвоста.
Взглянув на отпечаток, Синопа понял, что идет не по следу медведя, так
как у медведя хвост короткий. "И это не волк, - рассуждал мальчик. - У
волков пушистые хвосты, а этот хвост покрыт короткой шерстью. Быть
может, я иду по следу выдры?"
Он ускорил шаги и вскоре приблизился к утесу. Там, где начинался
подъем, деревьев было мало. Крутой склон был усеян камнями и каменными
глыбами, а между глыб виднелись следы странного зверя. "Должно быть,
это выдра", - снова подумал мальчик. Он забыл о том, что следы были в
десять раз больше тех, какие оставила бы выдра. Кроме того, выдра не
идет, а как бы ползет по снегу; передние лапы она прижимает к груди, а
задними отталкивается от земли, оставляя за собой неглубокую ложбинку
в снегу.
Синопа стал взбираться по склону и вскоре остановился у подножия
утеса. Здесь следы обрывались у входа в узкую и низкую пещеру в скале.
Мальчик сделал еще несколько шагов и смело заглянул в пещеру, надеясь
увидеть там какое-нибудь животное. Но в темной пещере никого не было
видно, а на каменном полу валялись обглоданные кости - большие
берцовые кости и ребра бизона и оленя.
И вдруг Синопе стало страшно. Да и всякий испугался бы, увидев
эту черную пещеру и обглоданные кости с приставшими к ним кусками
мяса. Мальчик вскрикнул, повернулся и стремглав побежал вниз по
склону. Миновав ягодные деревца, он помчался по направлению к лагерю и
вскоре встретил свою мать, Красного Журавля, Отаки, Одинокого Бизона и
их мать. Задыхаясь, рассказал он деду о следах странного зверя, о
пещере и обглоданных костях.
- А-ха! - воскликнул Красный Журавль. - Ты видел обглоданные
кости в пещере? И отпечатки лап были большие и круглые? А знаешь ли,
мой маленький охотник, ведь ты преследовал не выдру, а рысь или, быть
может, горного льва!
- Киаи-йо! - закричали женщины. - Да неужели он шел по следам
этого страшного зверя?
Мать крепко обняла Синопу и заявила, что теперь не будет
отпускать его одного.
- Ха! Пусть мальчик учится! - сказал старый дед. - Ведь ничего
плохого не случилось. Мальчуган, беги к отцу и скажи ему, чтобы он
взял ружье и привел сюда собак.
Белый Волк отдыхал в своем вигваме. Выслушав рассказ Синопы, он
схватил ружье, кликнул собак и так быстро зашагал по тропе, что Синопе
пришлось бежать за ним. Вскоре догнали они остальных и через несколько
минут подошли к тому месту, где виднелись странные следы на снегу.
Собаки понюхали след, заворчали и ощетинились.
- Это следы горного льва, - сказал Белый Волк.
- Да, и очень большого льва, - добавил Красный Журавль.
Белый Волк пошел по следу; за ним бежали собаки, за собаками шел
Красный Журавль, а женщины и дети замыкали шествие. Там, где начинался
подъем, Белый Волк приказал своим спутникам остановиться и ждать его,
а сам пошел дальше вместе с собаками.
Поднявшись к подножию утеса, он послал собак вперед. Залившись
лаем, собаки побежали по свежему следу. Но у входа в пещеру они
почуяли запах зверя, остановились и, поджав хвосты, отступили. Эти
собаки не годились для охоты; они могли только сторожить лагерь да
перевозить поклажу. Белый Волк на них прикрикнул, но они ни за что не
хотели идти в пещеру; они скулили, дрожали и жалобно на него
посматривали.
Видя, что собак не переупрямишь, Белый Волк взвел курок,
крадучись подошел к входу в пещеру, наклонился и заглянул внутрь.
Сначала он ничего не мог разглядеть, но вдруг в глубине пещеры
блеснули две зеленоватые точки, и он догадался, что это глаза зверя.
Медленно поднял он ружье, прицелился и спустил курок.
- Бум! - прогремел выстрел, и облако дыма затянуло вход в пещеру.
Белый Волк тотчас же отскочил в сторону, и хорошо сделал! Из пещеры
выскочила с громким ревом красно-бурая горная львица. Она корчилась и
каталась по снегу, а из раны на ее шее струилась кровь. Собаки
преодолели страх и бросились к ней, но разъяренный зверь отшвырнул их
своими огромными лапами. Испуганные псы обратились в бегство и бежали,
не останавливаясь, до самого лагеря.
Старик, женщины и дети издали наблюдали эту сцену. Они были так
взволнованны, что не могли выговорить ни слова. Белый Волк поспешно
заряжал ружье, опасаясь, как бы не напала на него раненая львица. Но
рана оказалась смертельной; львица в последний раз подпрыгнула и упала
на снег. Видя, что она лежит неподвижно, Красный Журавль стал
взбираться по склону, а за ним побежали и все остальные. Синопа взял
львицу за передние лапы и попытался ее чуть-чуть приподнять, но
силенок у него не хватило.
- Ха! Это убийца оленей! - воскликнул Белый Волк. - Должно быть,
там, в пещере, остались детеныши. Отец, подержи мое ружье, а я пойду
посмотрю.
Он вошел в пещеру и вскоре вернулся, держа на руках крохотного
горного львенка. Величиной он был с домашнюю кошку, а на его светлой
шкурке виднелись темные пятна. Он был так мал, что еще не боялся
человека; когда Белый Волк погладил его и почесал ему за ухом, львенок
замурлыкал как кошка.
- Дай мне его, отец! - попросил Синопа.
Он завернул львенка в одеяло, и тот замурлыкал еще громче.
Белый Волк и Красный Журавль стали сдирать шкуру со львицы, а
женщины и дети вернулись к ягодным деревцам и быстро обобрали все
ягоды. Придя домой, они высыпали их на чистые шкуры, а Отаки отнесла
мешок ягод в детский вигвам и там их высушила.
Вечером Синопа сидел у костра, держа на руках горного львенка.
- Дедушка, - обратился он к Красному Журавлю, - почему почти на
всех ягодных кустах и деревьях торчат острые шипы?
- Старик-Творец усеял ветки шипами, - отозвался дед. - Слушай,
вот как было дело. Старик создал землю, деревья и всех животных. Но
следует сказать, что хотя и был он творцом мира, но частенько поступал
неразумно.
Однажды шел он по берегу, над рекой. Посмотрев вниз, он увидел в
воде гроздья красных ягод. Старику очень хотелось есть; он быстро
разделся и прыгнул с высокого берега в воду. Долго плавал он и нырял,
но ягод найти не мог. Тогда он вскарабкался на берег, лег, посмотрел
вниз и опять увидел ягоды. Снова прыгнул он в воду и долго плавал. Так
повторялось несколько раз. Наконец он выбился из сил и чуть не утонул.
С трудом вылез он на берег и растянулся на песке.
Случайно посмотрел он вверх и увидел над своей головой ветку
деревца, сгибавшуюся под тяжестью ягод. Только тогда он понял, что в
воде были не ягоды, а отражение ягод. Рассердился Старик, вскочил и
стал бить деревцо палкой. И ветви деревца покрылись шипами. "Отныне и
ты и тебе подобные - все вы будете усеяны шипами! - сказал Старик. - И
люди будут награждать вас ударами, сбивая ягоды с ветвей".
И по сей день женщины, собирая ягоды на зиму, палками сбивают их
с веток, чтобы не поцарапать рук.
Глава XI
Синопа вступает в братство Москитов
Прошло несколько лет с тех пор, как племя черноногих зимовало в
долине реки Два Талисмана. Однажды, в жаркий летний день, Красный
Журавль и Белый Волк сидели в тени вигвама и по очереди курили большую
трубку. На поляне играли дети, почти все мальчики были старше и
сильнее, чем Синопа. Докуривая трубку, Белый Волк улыбнулся и с
довольным видом стал потирать свои маленькие руки. У индейцев, живших
на равнинах, руки и ноги были маленькие и очень красивые.
- Почему ты улыбаешься, сын мой? - спросил Красный Журавль.
- Смотрю на детей и радуюсь, - отозвался Белый Волк, указывая
рукой на Синопу, который далеко опередил гнавшихся за ним мальчиков и
девочек. - Знаешь ли, отец, - добавил он, - когда-нибудь наш мальчик
будет великим вождем. Настанет день, когда мы будем им гордиться.
- Да, да, правду ты сказал, - отозвался старик. - Какой он Добрый
и смелый! И все его любят. Дети со всех концов лагеря приходят сюда и
просят его поиграть с ними.
- Вождь должен заслужить любовь народа, - сказал Белый Волк. -
Как бы ни был храбр человек, какие бы подвиги ни совершил он на войне,
- все равно не быть ему вождем, если народ его не любит.
- Знаю, знаю! - воскликнул Красный Журавль. - Этому-то и учил я
тебя в молодости. И вождем тебя избрали, потому что ты добр и
помогаешь беднякам, вдовам и сиротам.
Белый Волк согласился с ним.
- Настало время, - продолжал он, - когда мы должны заняться
обучением Синопы. Пусть вступит он в братство Су-ис-ксис-ик.
Все индейские племена имели немало различных братств, или союзов.
Среди этих братств были братства тайные, и лишь немногим избранным
известны были все их обряды и церемонии. Наибольшее количество братств
насчитывало, да и по сей день насчитывает, племя хопи или моки из
Северной Аризоны*. (* Хопи - индейское племя ацтеко-таноанской
языковой семьи. Проживает в укрепленных террасированных
деревнях-пуэбло, откуда и произошло общее название этой группы
индейцев. Основное традиционное занятие - поливное земледелие, охота
играла вспомогательную роль. Регулярно проводимый хопи знаменитый
танец Змеи до сих пор собирает сотни американских туристов-зрителей со
всей страны (Wisser C. Indians of the United States. N.Y., 1966. Р.
220).)
Это племя имеет несколько сот различных союзов, а самыми
любопытными являются братство Змеи и Флейты. Члены братства Змеи
устраивают раз в два года священные пляски. Сначала все они собираются
в киве, или священном доме, и там совершают какие-то тайные обряды,
затем выходят на площадь и пляшут, тело их обвивают гремучие змеи,
укусы которых смертельны.
Все братства, или союзы, у всех племен преследуют какую-нибудь
определенную цель. Хопи, или "народ мира", как они сами себя называют,
живут в пустынной стране и возделывают поля и огороды. Они питаются
маисом, бобами и тыквами. Никогда они не были охотниками и воинами*. В
жизни хопи самую большую роль играет дождь, так как от дождя зависит
урожай. Поэтому все тайные общества хопи ставят себе целью вызывать
дождь. Хопи очень суеверны: они совершают тайные обряды в кивах,
устраивают священные пляски и верят, будто этим можно предотвратить
засуху. (* Это утверждение автора неточно. Охота у индейцев пуэбло
играла важную (хотя и вспомогательную) роль. В повести "Сын племени