Шумак Наталья. Маша для медведя

   Маша поняла, что ее улыбка становится стеклянной. Покрывается сетью мелких трещин. Еще секунда и посыплется острым, звонким крошевом на пол. Буров проворчал примирительно, почти ласково.
   -Не обижайся. Это очень заметно.
   Она собралась встать. Выйти, сохраняя остатки достоинства. Начала уже подниматься. Мишка накрыл ладонь разгневанной Полежаевой, своей широкой лапой.
   -Подожди. Я не хочу тебя обидеть. Нет.
   -Правда???
   -Разумеется.
   -В самом деле?
   Маша зашипела гневно, на их стол оглядывались. Мишка ласково объяснил, не отпуская Полежаевскую руку.
   -Ты славная. Такая, что просто дух захватывает. Не обижайся. Это как нарыв. Его не кремом замазывать, а вскрыть нужно. Дать дряни вытечь. Выжать все до капли. Прижечь.
   -А дальше?
   Маша перестала дергаться, присела обратно. Не понимая, с какой стати, слушается ужасного Бурова.
   -Дальше? Наплевать с высокой колокольни. Знаешь, сколько за нашим Авиценной слез? Это же целое море. В нем сто девушек утонуло. И бессчетное число замужних дам. По разбитым сердцам доктор у нас большой специалист.
   -А ты?
   Наконец смогла заговорить Маша, окончательно передумав убегать.
   -Ты сам?
   Ответом был взгляд. Грустный, умный, ласковый.
   -Ну?
   Мишка продолжал молчать. Скроил забавную гримасу, потом другую, еще смешнее. Пошевелил ушами. Полежаева не сдержалась, прыснула смехом. Буров подхватил столовые приборы, изобразил сцену знакомства и ухаживания. Влюбленный нож скакал вокруг, вилка уклонялась. Вышло очень здорово.
   -Блеск. А еще что-нибудь?
   Попросила девушка. Мишка с довольным видом, принялся было за следующий спектаклик. Но на край стола легла крепкая ладонь Крутого Пацана.
   -Вот и я.
   Представление закончилось. Стальной кавалер и несговорчивая дама скромно устроились - где положено, рядом с тарелкой. Маша вздохнула. Макс посмотрел на друга.
   -?
   Буров пошутил.
   -Пока тебя не было, мы поженились и развелись.
   -???
   Мишка обратился к девушке, не глядя на друга.
   -Ты, Маш, не сердись. На меня за нотации. Сколько тебе лет? Шестнадцать?
   -Да.
   -Все впереди. Еще посмеешься.
   -Над кем?
   Уточнил абсолютно не понимающий о чем идет речь, Макс.
   -Над кем? Я не въехал.
   -Над собой. Над своими переживаниями. Повод того не стоит.
   -Да?
   Опять вскинулась девушка. Макс удивленно внимал диалогу. Как зритель в театре. Роль ему абсолютно не свойственная. Буров держал речь.
   -Не кипятись. Посмотри вокруг. Ты самая классная девушка. И близко никого рядом нет. Честно поросенское. Верно же, Макс?
   Сбитый с толку, Крутой Пацан кивнул в знак согласия. Получивший поддержку Буров, продолжал заливаться соловьем.
   -Вот, друг со мной согласен. А таких волос как у тебя мы в жизни не видели. Оба. Ни разу. Жаль только...
   -Чего?
   -Глупенькая ты еще. Но это молодость. Единственный недостаток, который быстро проходит, при чем у всех непременно, без исключений.
   Маша не стала спорить. Отпила минералки из бокала. Зверев оглядел товарищей по столику.
   -Все в порядке?
   -Да.
   Ответили девушка и друг. Опять не глядя на него! Максу все это очень не нравилось.
   -Потанцуем?
   Мишка откинулся к стене. Прокомментировал.
   -Как всегда. С самой красивой девушкой этого города, первым танцевать буду не я.
   Макс улыбнулся довольный собой. Мишкины слова ему показались лестными.
   -Ну, уж нет.
   Неожиданно взвилась распушившая хвост Маша. Добавила с негодованием.
   -Вставай, Буров. Я выбираю тебя.
   -?
   Поразился Макс. Но спорить не стал. Только почесал пальцем переносицу.
   -?
   Приятно удивленный Мишка стал выбираться из-за стола. Предположил весело и ободряюще. Свысока поглядывая на друга.
   -Это она из вредности, Макс. Не грусти.
   -Ага. Сейчас разрыдаюсь.
   Проявившая то ли характер, то ли стервозность девушка, встретилась взглядом с Максом. В серебристых глазах невозможно было прочесть ничего. Пустота. Зверев взял у официантки кофе, отхлебнул глоточек. Пробурчал.
   - Идите уж. Буду хлопать или свистеть. В зависимости от того, как спляшете.
   Мишка шепнул девушке на ухо.
   -Так держать. На нас все смотрят. Мне завидуют. Я горд. Польщен. Благодарен за оказанную честь.
   -Верю.
   Высказалась Полежаева. Не молчать же все время. Мишка попросил неожиданно.
   -Если ноги отдавлю, не убивай, пожалуйста. Зря ты меня выбрала. Честное кабанье.
   -Почему?
   -Из меня танцор, как из пингвина самолет.
   -?
   -Он существо крылатое, конечно. Но полет не его стихия, увы.
   Смотрел Буров слегка смущенно. Шут гороховый. Злиться на него было просто невозможно. Вот и Маша, поддалась чарам юмориста, сначала улыбнулась, потом и вовсе решила простить доморощенного психотерапевта за наглое копание в душе. Он это уловил.
   -Мир?
   -Дружба, жвачка.
   -Совершенно счастлив. Хрю. Хрю.
   Маша сразу же поняла, что Буров не прибеднялся, живописуя свои танцевальные возможности. Он топтался на месте, неуклюже обнимая даму, и потел. Какой смешной!
   -Ой, прости! Прости.
   Наступил на ногу, расстроился. Маша решила завязать дружескую беседу, отвлечь парня. Переживает ведь.
   -Ерунда.
   -Прости.
   -Перестань извиняться.
   -...
   -Чем ты занимаешься? В свободное от дружбы с Максом время?
   Мишка ответил не сразу. Некоторое время они молча двигались по почти пустой площадке.
   -Преподаю. Кропаю диссертацию.
   -Здорово.
   -Да, ладно.
   -А профессия?
   -Угадай.
   -Математик?
   -Нет. Вторая попытка.
   -Юрист?
   -Точно.
   -О чем пишешь? Не о борьбе ли с организованной преступностью?
   Буров успокоился, вновь начал шутить.
   -Откуда столько ехидства в таком прелестном создании?
   Руки у него были теплыми и сильными. Ладони сухими, без присущей многим крупным мужчинам противной влажности. Деликатно удерживая партнершу в сантиметре от своего пуза, Мишка пытался двигаться под музыку. Получалось не очень хорошо. Еще раз пять он наступал даме на ноги. Но уже не так больно. Нервничал меньше? После первого танца они плавно пошли на второй, потом на третий. А с четвертым не повезло. Заиграли быструю популярную песенку. Маша еще не настолько освоила каблуки, чтобы в них ножками дрыгать, посему предпочла деликатно отказаться от продолжения программы.
   -Присядем отдохнуть?
   Счастливый Мишка выпустил Машу из неловких трепетных объятий. Серьезно поблагодарил.
   -Спасибо. Спасибо. Спасибо. Ты сказка.
   Заждавшийся за столиком Зверев, встретил парочку, с доброжелательностью во взоре. Это ему отчаянно не шло. Морда у Макса была природой скроена для свирепого или жесткого выражения.
   -Привет, голубки. Даме четыре. Кавалеру два с минусом.
   -Так уж и с минусом. Я старался.
   Раскрасневшийся Мишка жадно пил сок. Маша внезапно решила заступиться за кавалера.
   -Могу объяснить, откуда такая строгость в оценке жюри. Хотите?
   Съязвила, без злости, впрочем. Кивнула на Макса.
   -Это он от ревности и зависти. На самом деле мне пять, а тебе три с плюсом.
   -О!
   Немного поели, выпили бутылку шампанского, из которой на долю девушки пришлась треть бокала, посмеялись. Мишка травил уморительные анекдоты. Макс молчал, изредка сопровождая бурлящую речь друга улыбками или односложными замечаниями. Время от времени, бросал на девушку взгляд-другой поверх бокала, назойливостью такое поведение никак не назовешь.
   Вдруг, глаза у Макса стали непроницаемыми. Точно пуленепробиваемые шторки опустились на окна. Маша повернулась. К их столику шел молодожен. Высокий, быстрый, серьезный. По сто балльной шкале привлекательности он заслуживал сто пятьдесят. Без сомнения.
   -Можно пригласить вашу даму, друзья мои?
   Мишка с Максом ответили одновременно.
   -Нет.
   -Увы.
   Зверев пояснил почти ласково.
   -Маша задолжала мне уже три танца, как минимум. Скачи дальше, ковбой.
   Матвей в такую осечку не поверил. Перевел взгляд на Машу. Обращаясь именно к ней, проговорил своим замечательным сильным, низким голосом.
   -Я приглашаю. Не надо слушать этих варваров.
   Его глаза могли расплавить даже чугунное сердце. Высок, хорош собой, упрям... Прямо таки обобщенный портрет рокового соблазнителя из дамского романа. Волевой подбородок, красивый чувственный рот... Машино твердое решение держаться подальше от чужого мужа мгновенно превратилось в кисель. Но растечься сладким месивом, покорным и счастливым, Маша не успела. Голос Макса натурально приморозил девушку к стулу.
   -Сиди.
   Он пустил в ход непонятную силу. Любитель фэнтези или мистических триллеров решил бы, что без магии не обошлось. Чем еще объяснить нереальный факт: упрямая, как баран Маша не решилась перечить! Замерла, точно приклеенная. Молчаливая статуя. Робкая, пугливая девушка-двойник вышеупомянутой рыжей особы. Кто и что угодно, только не сама Мария Полежаева. Куда делась ее хваленая склонность противоречить? Каким ветром сдуло и унесло прочь стремление настоять на своем, поступить наперекор приказу? Чудны дела твои, о Господи. Через пару длинных, точно вечность, секунд, Маша обрела способность мыслить. Вернулся внутренний монолог: едкий человечек внутри нее начал комментировать события и всяко-разно обзываться. Но ослушаться Макса она по-прежнему не могла! Что происходит, вообще? Разве так бывает в жизни? Буров отодвинул четвертый, пустующий стул. Попросил Матвея.
   -Поболтай с нами, немножко. И никто не узнает о твоем позоре. Все решат, что к нашему столику ты не ради красивых глаз девушки подошел. Честное поросенское.
   -О каком позоре? Не понимаю.
   Тем не менее, он пристроился рядом с Мишкой, переводя взгляд с одной физиономии на другую. Слегка задерживаясь на белом личике девушки, отказавшейся - моря горят, леса текут - пойти с ним потанцевать. Хотя? Чего это он загрузился? Рыжая ведьма не отвергала его заманчивое предложение пообниматься под музыку. Крутой Пацан командует парадом. Вот и все.
   -Как дела, Мария?
   -Замечательно.
   Еще бы. Сидеть за одним столом с человеком чье присутствие мешает нормально дышать. Видеть его улыбку, обращенную на тебя, именно на тебя, детка. Глупое сердце заколотилось о ребра. Маша знала, что вот-вот блаженный миг оборвется. Этот мужчина встанет и уйдет. Прочь. К той высокомерной красавице, которая по праву считает его своим. Новенькое кольцо золотилось на пальце. Блеск ранил, точно иголку в грудь воткнули. Маша отвела взгляд. Мысль скользнула по иному пути. Какие у него руки! Чуть удлиненные кисти. Сильные, но... Она подбирала слово - аристократические? Вот, совсем рядом, лежит Мишкина ладонь - широкая лопата. Далекий, далекий голос Матвея достиг сознания. Маша подняла бровь.
   -?
   -Ау!
   -Что?
   -Я хотел спросить...
   То ли на помощь пришел, то ли друга перебил из непонятной вредности, то ли просто пошутить собрался не вовремя, только в не состоявшийся диалог бесцеремонно влез Буров.
   -Дохлый номер. Тебе не везет, Пирогов. Машулька сегодня задумчива, витает в горних весях, думает о своем, девичьем. И на нас, старых пеньков, особенно, внимания не обращает. Мы посовещались и решили не обижаться.
   Маша растерянно играла кончиком косы. Теребила, наматывала на пальцы.
   -Волос долгий, ум короткий.
   Заключил Буров. Добавил специально для молодожена.
   -Такие дела, дружище.
   Макс и вовсе обошелся без слов: отпил глоток вина из своего бокала. Хищно улыбнулся. Плавным, текучим движением поднялся. Протянул руку, помогая бедной золотой овечке выбраться из-за стола. Синяя юбочка, взлетая, мазнула получившего от ворот поворот хирурга по лицу. Короткое прикосновение шелковой ткани к губам - вот все, что светило сегодня господину сердцееду. Матвей отдернул голову, точно пощечину схлопотал. Вывернул шею. Высокая, точеная фигурка уплывала мимо, в железных объятиях Крутого Пацана. Печальный Буров, вдруг, протянул бокал.
   -Выпьем с горя.
   -Что?
   Продемонстрировал редкую тупость умница доктор. Еще и переспросил.
   -Что?
   -Выпьем с горя. Где же кружка? Сердцу будет веселей.
   Вместо ответа Матвей ругнулся сквозь зубы. Буров подвел итог.
   -Обмишурился ты, Вишневский. Деньги деньгами. А это золото тебе сниться будет. Каждую ночь. Гарантирую.
   Маша, растворяясь в потоке чужой силы, прикрыла глаза. Боль начала понемногу отпускать ее. В конце концов, случается то, что должно произойти. Подумаешь, влюбилась. Пройдет. Не сегодня так завтра. Она старательно душила свое нелепое чувство. Не подкармливая разными глупостями: вроде унизительных звонков, поисков, ожиданий на остановках возле его работы... Нельзя потерять то, что никогда не было твоим. Могла бы ведь с тем же успехом с ума сходить от неразделенного чувства к какому-нибудь актеру или певцу. Не дай, Бог, конечно. Но бывает же. Макс поежился. Что такое?
   -?
   -Ты меня щекочешь.
   -???
   -Косой, по руке. Нет, оставь, не убирай. Прикольно.
   На площадке танцевали два десятка пар. Просто в силу соблюдения основных законов мироздания, (сволочное устройство которого наводило на мысль о патологической тяге высшей силы к садизму) наверняка, среди девушек в этом зале, имелись подруги по несчастью, желающие очутиться в объятиях совсем других мужчин. И лишенные этого. Се ля ви. Тут новая мысль осенила ее, такая неожиданная, что Маша вздрогнула. Может статься, кто-нибудь поблизости, просто умирает от желания занять захваченное ей место?! А? Она подняла глаза. Макс подмигнул. Девушка спросила в лоб. Упрощая все свои душевные метания, сводя их до нескольких слов.
   -Тебя любят?
   -???
   -Сильно. Так, что ничего не жаль отдать. Скажи!
   -Вот это вопрос.
   -Ну?
   Макс минуту молчал. То ли речь обдумывал, то ли привычку словами попусту не бросаться перебарывал. Наконец, пожал плечами. Что это означало? Маша решила так легко не сдаваться.
   -Ты на меня очень странно смотришь.
   Тут она попала в точку, Макс даже скривился, точно неожиданно хлебнул гадости преотвратной. Ответил нехотя.
   -Я плохая компания для девчонки вроде тебя. Хотя... Нет. Конкретно плохая.
   -Почему?
   -Ловлю акул и пираний. Таким рыбкам нужны: деньги, тусня по кабакам, шмотки. Чушь. Почему ты спрашиваешь?
   -Не скажу.
   Макс притянул Машу к себе, прижал к груди, поцеловал в лоб. Не то отпустил, не то оттолкнул, но освободиться не позволил. Удержал в последний момент.
   -Стоп.
   Маша почти рассердилась. Рванулась прочь. Некоторое время это выглядело, как череда ее попыток сбежать, его порывов - Уйди! Нет, останься! Слава Богу, музыка закончилась. Пока взъерошенная девушка решала - обижаться или нет, Макс проводил ее к столику, помог усесться. Тут его остановил не окрик, а вежливо прозвучавший, уже совсем близкий призыв.
   -Босс.
   Маша вскинула глаза, точно из-под земли выросшая парочка громил в финских спортивных костюмах и белых кроссовках, топталась рядом. Один торопливо бурчал на ухо Звереву какие-то невнятные фразы. Полежаева растопырила ушки, но кошачий слух не выручил. Говорили как бы по-русски, но на чудовищном жаргоне. Второй верзила, осматривавший зал, вдруг выпучил цепкие глазки. Мордой он напоминал сразу и поросенка и бультерьера. Жуткая физиономия, такой в темных переулках случайных прохожих пугать. Узнал? Маша промурлыкала.
   -Добрый день, Саша.
   -Диман я.
   -Добрый день, Дима.
   -Взаимно. Выглядишь - нормалек!
   -Правда?
   -Ага.
   Осклабился он. Маша поняла, по плотоядной улыбке, что полностью реабилитирована. А последнее восклицание, прозвучало как солидный комплимент. Буров делал вид, что его здесь нет в принципе. Ага, поняла Маша. Юрист. Не положено знаться с кем попало. Или еще какие-нибудь неведомые ей тупые мужские соображения? Макс преобразился. Сейчас это был совсем другой человек. Угрюмый, сосредоточенный взгляд, короткие стремительные движения. Таким она увидела его первый раз, в апреле. Полу поворот к Бурову напоминал предупреждающий выпад кобры. Машину спину обсыпали мурашки от тона его голоса.
   -Матвея избегать. Гуляйте до упада. Я ухожу. Машу до квартиры, подчеркиваю до квартиры. Деду на руки под расписку. Понял? Все. Машуль...
   Уж не собирался ли он поцеловать ее на прощание? Нет. Ошибочное предположение.
   -Машуль... Если что, я оторву голову Мишке. Пожалей его. Пока.
   Быстрый поворот, Господи, какие у него все же широкие плечи. Невероятно. В самом деле, гризли. Санек на шаг впереди, Диман чуть сбоку.
   -Дела?
   Решила она уточнить у Бурова. Тот развел руками.
   -Не в курсе. И тебе вникать не советую.
   Вот и поговори с ним.
   -Потанцуем?
   Дальнейшее вяло текущее веселье разнообразили только Мишкины шутки, разной глубины, пошлости и свежести. Матвей не приближался. У него на сгибе локтя повисла молодая жена. Маша поинтересовалась, как бы небрежно.
   -Красивая, правда.
   -Ты о ком?
   -О Рите.
   -Не в моем вкусе. Но... пожалуй, да. Эффектная барышня.
   -Она тебе не нравится?
   -Дело в другом. Мне не по душе такой способ решения житейских проблем. Ну да я не гуру, на роль наставника не претендую. Матвея можно понять. Двадцать семь. Живет с родителями в однокомнатной хрущевке, спит на кухне, представляешь? Ездит на троллейбусе. Он классный врач, но этого мало, чтобы преуспеть. Я, имею ввиду, в нашем городе. Жить на одну его зарплату - просто смешно. Крутиться он не умеет. Не дурак. Руки золотые. А деньги к нему не идут. Вот Ритка его и поймала.
   Машино представление о происходящем перевернулось еще раз.
   -Она его, что?
   -Ну, не в буквальном смысле. Поймать, это не обязательно залететь и шантажировать ребенком. Или выкручивать руки как-то иначе. У нее своя трех комнатная квартира. На юго-западе. В трех шагах от его работы. Гараж. Новая "Волга" - папочкин подарок. Все пучком.
   -Ты думаешь, он ее не любит?
   -А что такое любовь? Я сказал то, что сказал. Матвею виднее как жить. Не маленький.
   -Я думала вы друзья.
   -Ой, Машенька, не надо подростковых глупостей. Мы знакомы - дай, посчитаю - с детского садика. Значит, уже лет двадцать с хвостиком. Случись что, могу позвонить ему в три часа ночи. И он будет со мной разговаривать. Спросит - что случилось. Кого угораздило попасть в больницу, например.
   -То есть?
   -А с какой стати из постели будут выдергивать врача? Как правило, повод всегда один. Кому-нибудь резко стало плохо. В прошлом году, например, у моей мамы случился инфаркт. Ночью, разумеется. Не знаю, как бы я выкрутился без помощи Матвея. Лекарств нет. Ничего, вообще нет. Даже шприцев. Мама у меня полная. Вены скверные, хрен найдешь. Толстой иголкой, тупой ковыряться? Бесполезно. Матвей сразу приволок почти коробку одноразовых. У них иголки тонкие и острые. Его однокашники, кардиологи, не дали моей маме пропасть. Лекарства мы добывали... Лучше и не вспоминать, как и через кого. Без Макса тоже не обошлось. То, что с московским поездом передавали, его мальчики встречали и привозили. Друзья мы или нет? Матвей мне не отказывал ни разу. Но связь, так сказать, действует и в обратном порядке. Для него я извернусь, буду очень стараться.
   -Ты о другом.
   -Разве?
   -Ага.
   -Ну и ладно. Потанцуем?
   Дались ему эти танцы. Двигается с грацией бегемота, а туда же. Тут, вдруг, включили настолько классную музыку, что Маша перестала внутренне ощетиниваться и выискивать недостатки в мужчине, который был перед ней виноват только в том, что не был Матвеем. Более того, она начала веселиться. Получила пять или шесть приглашений. Некоторые приняла. Пересказывать Мишке комплименты, полученные во время танцев, тоже оказалось забавно. Его едкие комментарии были великолепны. Домой Маша попала в половине двенадцатого. Упрямый Буров таки довел до двери. Подождал, пока Полежаева откроет замок и шагнет внутрь. Попрощался.
   -Пока, русалочка! Удачи.
   -Пока.
   Машин ответ долетел, когда провожатый уже спускался по лестнице, топая, как мамонт средних размеров. Хлопнула дверь подъезда. Вот и все.
   Что осталось глупой рыжей девчонке на память о свадьбе Матвея? Рана на сердце? Не только. Еще - стертые новыми туфлями в кровь, распухшие от непривычной обуви, бедные-бедные ножки...
 

* * *

 

Глава четвертая.

 
   И вот она народная: блатная, хороводная.
 

* * *

 
   Дед с расспросами не привязывался. Подал кофе, пошутил насчет похмелья и был таков.
   -У меня дела, золотце. Буду в шесть, пол седьмого. Ужин за тобой.
   -Угу.
   Маша бросила ленивый взгляд на часы. Десять. Впереди уроки. Дед держал слово - мучил немецким и английским. Еще неплохо бы убраться, приготовить. Кстати, девушка, которая не станет ковыряться в носу, а поторопится - успеет выкроить время на фильм. Дед занес вчера кассету и предупредил, что ее следует отдать через день. Само собой зазвонил телефон. Маша лениво подобрала трубку. Буркнула.
   -Алло?
   -Красавица?
   Этот голос мог быть любым: убийственно жестким, сухим, холодным, горячим. Сейчас тон колебался между нейтральным и теплым. Маша сама не поняла - чему обрадовалась.
   -Здорово! Ой, как здорово! Гризли это ты?
   -Нет. Это маленький бурундук.
   -Шутка такая?
   -Да. Чем занимаешься?
   -С тобой разговариваю.
   -А потом?
   -Уроки сделать нужно.
   -Какие? Лето же.
   -Дед задает. Он у меня полиглот. А по совместительству садист.
   -Понял. Запиши мои телефоны, на всякий случай. Домашний. Офис. Звони, если что. Вдруг, пригожусь. Я много что умею.
   -На машинке строчить и вышивать крестиком?
   -Блин. Это из "Простоквашино" что ли?
   -У тебя хорошая память.
   Польстила Маша.
   -Согласен.
   Не стал скромничать медведь. Прибедняться он не умел. Маша решила пошутить.
   -Спорю на сто долларов, что ты одет в серое. Сейчас опишу. Джинсы черные? Нет, темно серые! Футболка или летний джемпер без рукавов? Скорее первое. Серенькая, может быть с маленькой надписью, слева на груди. Несколько слов. Без картинок. Сандалии или сланцы? Не знаю. Но не кроссовки. Часов нет.
   Макс ответил не сразу, после заминки. То ли оглядывал себя и точности описания удивлялся, то ли слова приличные подбирал, отбрасывая известные грубые артикли.
   -Ведьма. Или у тебя видеотелефон секретный?
   -Все сразу.
   -Понял.
   -Неплохой комплимент.
   -Ладно. Насмешила. Я такой предсказуемый?
   -В одежде да. В жизни нет.
   -Спасибо и на этом. Сто долларов когда привезти?
   -Шуток не понимаешь, гризли?
   -Ну, пока. Я тоже пошутил.
   Прощального вежливого слова он не дождался. Положил трубку. Гудки заспешили, захлебываясь, торопливо застучали в ухо. Пип-пип-пип-пип. Маша выглянула в окно.
   -Здравствуй, прекрасное утро прекрасного дня!
   Солнце тут же спряталось за вуаль крошечного бледного облака. Застеснялось комплиментов? О том, что день отказывался считать себя прекрасным, Маша не подумала.
 

* * *

 
   Артур Геннадьевич (сочетание имени-отчества вполне зубодробительное) рос крикливым и шумным пацаном. Маму конкретно разнесло. Она кормила сына сама, и если пробовала ограничивать собственный рацион, хоть на самую малость урезая порции, молоко мгновенно пыталось пропасть.
   -Никуда не денешься, пока. Буду тумбочку напоминать.
   -Да ладно тебе. Потом похудеешь.
   Утешала дочь. Вполне искренне. Они стали встречаться, понемногу. Геночка зачастил в командировки. Мама от усталости валилась с ног. И однажды, пробил час, согласилась принять помощь из рук беглянки. Вот и славно, трам-пам-пам! Илья Ильич оказался прав. Оракул Заранский.
   Так что вторая половина лета для Маши наполнилась не только ежедневными короткими беседами с Максом, плюс еженедельными длинными телефонными разглагольствованиями Мишки. (Буров звонил в семь раз реже, зато и распинался по пол часа минимум.) Теперь в Машину жизнь влились громкие голодные, капризные, или радостные вопли сводного брата. Артур - имя, разумеется, отчим подбирал - умел издавать: нежное воркование, жалкие повизгивания и знаменитый, на весь подъезд слышный рев. Маша носила карапуза по комнате и пыталась уговаривать.
   -Ну, потерпи секундочку. Мамочка грудь вымоет и покормит тебя. Покормит обязательно. Она знает, что ты голодный. Честное слово, знает. Ты уже доложил обстановку. Она в курсе. Вон, бежит. Чего? Мам? Ори громче, не слышу ни фига. Скамеечку под ногу? Момент.
   У мамы уставала спина, она приноровилась кормить сына в кресле, согнув одну ногу в колене. Подставкой служила маленькая синяя скамейка, подаренная соседкой сверху - тетей Дусей. Она благоволила к обеим Полежаевым, а Геночку терпеть не могла. За одно это Маша зачислила ее в категорию мудрых женщин. Редчайший вид - с годами только умнеют, дети их уважают, внуки любят.
   Однажды Маша случайно подслушала - поднималась по лестнице в подъезде мамин разговор с тетей Дусей. Родной теплый голос говорил ужасные слова.
   -Все равно, это почти предательство. Я ее родила, воспитала. А она - волчонок Летовский, в лес смотрит!
   Следом журчание прохладного контральто соседки.
   -Я, конечно, видавшая виды перечница, голубушка. Но кое-что в этой жизни понимаю. Машенька у тебя, просто золотая девочка. Не пьет, по мужикам не таскается, не хамит, учится, тебе помогает, а что не может существовать у тебя под боком, так тому есть причина. И это совсем не ты. Отношения у нее, насколько я знаю, не сложились с твоим мужем. С твоим мужем!
   Тут же голос внезапно изменился, наполнился медом.
   -А кто это у нас пальчик сосет? У-тю-тюшечки. Агу. Агушеньки. Кто это гулять собрался? В кого у нас такие глазки ясные? В мамочку? Да?